Толкования на Бытие 4:23

Ст. 16-24 И изыде Каин от лица Божия и вселися в землю Наид, прямо Едему. И позна Каин жену свою, и заченши роди Еноха. И бе зиждяй град, и именова град во имя сына своего Енох. Родися же Еноху Гаидад: и Гаидад роди Малелеила: и Малелеил роди Мафусала: Мафусал же роди Ламеха. И взя себе Ламех две жены: имя единей Ада и имя вторей Селла. И роди Ада Иовила: сей бяше отец живущих в селениих скотопитателей. И имя брату его Иувал: сей бяше показавый певницу и гусли. Селла же и тая роди Фовела: сей бяше млатобиец, ковачь меди и железа: сестра же Фовелова Ноема. Рече же Ламех своим женам: Ада и Селла, услышите глас мой, жены Ламеховы, внушите моя словеса: яко мужа убих в язву мне и юношу в струп мне: яко седмицею отмстися от Каина, от Ламеха же седмьдесят седмицею

Когда Каин понес наказание, а сверх наказания присовокуплено и знамение (о причине которого сказано у нас, но умолчим, как о ненужном, о том, в чем оно состояло), тогда Писание говорит о Каине: изыде Каин от лица Божия и вселися в землю Нуд, прямо Едему. Каин удалился от родителей и братьев своих, ибо видел, что они не вступают с ним в супружные союзы. Земля же названа Нуд (Наид или Нод), потому что она также тряслась и стенала. Вероятно же, что, по слову Божию, подпала она и другому проклятию: егда делаеши землю, и не приложит силы своея дати тебе (Быт.4:12). После этого позна Каин жену свою, и заченши роди Еноха. И бе зиждяй град, и именова град во имя сына своего Енох. Сие сделал он для того, чтобы и город не назывался Нуд, то есть «городом трясения». Родися же Еноху Ирад (Гаидад): и Ирад роди Мехиаела (Малелеила): и Мехиаел роди Мафусала: Мафусал же роди Ламеха. И взя себе Ламех две жены… и роди Ада Иовила (Иавала): сей бяше отец живущих в кущах и скотопитателей. И имя брату его Иувал: сей бяше отец всех играющих на гуслях и органе. Селла же… роди Тувалкаина (Фовела): сей бяше млатобиец, ковачь меди и железа, сестра же Тувалкаинова Ноема. Рече же Ламех своим женам… услышите глас мой… яко мужа убих в язву мне и юношу в заушение мне. Яко седмицею отмстися от Каина, от Ламеха же седмьдесят седмицею. Некоторые, объясняя слова Ламеха женам его, говорят, что жены были из племени Сифова и советовали Ламеху стать благочестивым. Но он говорит им: «Что видите во мне гнусного и подобного сделанному отцом моим Каином? Убил ли я мужа, в язву мне, как Каин, или, подобно тому как Каин убил юношу Авеля, заушив его в лицо, так и я умертвил юношу в заушение мне? Если поступил я подобно Каину, то Каин наказан был седмицею, а я определяю себе, чтобы наказали меня семьдесят раз седмицею».

Другие, полагая, что отмщение Каину должно простираться до седьмого рода, и основываясь на словах: растли всяка плоть путь свой (Быт. 6:12), - говорят, что Ламех был злочестив. И поскольку жены его видели, что прекращается преемство их поколения, потому что рождаемые ими были не мужского, но женского пола, по сказанному: егда начаша человецы мнози бывати на земли, и дщери родишася им (Быт. 6:1), - такое же умаление в умножении рода приводило их в страх, подавая мысль, что постигает их определение суда, изреченное Каину и семи родам его, - то Ламех ободряет жен хитрым ответом своим и говорит: яко мужа убих в язву мне, и юношу в заушение мне. Если наказание Каину Бог продлил до того, что с ним погибло семь родов, то мне, убившему двоих, продлит еще более, так что со мной должны погибнуть семь раз взятые семьдесят родов; мы умрем и, вкусив чашу смерти, избавимся от того наказания, которое за меня будет простираться до семикратно семидесятого рода.

Иные говорят, что Ламех, будучи хитер и коварен, видя, что род его уменьшается, а потомки Сифовы не соглашаются вступать с ними в союзы из-за позора, лежащего на родоначальнике их, Каине, - то, чтобы земли по недостатку земледельцев не остались невозделанными, и чтобы вовсе не исчез род их, Ламех возревновал о благе племени своего и убил Каина и одного из сынов его, наиболее походившего на отца, чтобы сходство сына с отцом не налагало бы на все племя их позорного пятна. Итак, убив Каина и тем как бы уничтожив преграду, разделявшую поколения Каиново и Сифово и препятствовавшую вступить им между собой в родственные связи, Ламех как бы втайне говорит женам своим: «Муж и юноша умерщвлены, украсьте дочерей ваших для сынов Сифовых, ибо совершенные мной убийства, красота и убранство дочерей ваших сделают, что с нами согласятся вступать в брачные союзы даже и те, которые в прошедшие шесть родов не хотели иметь с нами таких союзов».

И жены Ламеховы украшают дочерей своих для сынов Сифовых. Иовил услаждает их на пиршествах мясами животных. Иувал пленяет их сладкими звуками гуслей своих. Сыны же Сифовы устремляются к ним, забывают прекрасный завет, завещанный им отцом их, выходят из жилищ своих, которые выше были жилищ Каинова племени. Такой хитростью Ламех привел в смешение оба рода, рассуждая: если Бог умилосердится к Сифову роду, вступившему с нами в единение, и сохранит его от истребления, то окажет милосердие и нам, а через это избавимся мы от наказания за убийство ради невиновных в убийстве и вступивших с нами в брачные союзы.

Ст. 23-24 И сказал Ламех женам своим: Ада и Цилла! послушайте голоса моего; жены Ламеховы! внимайте словам моим: я убил мужа в язву мне и отрока в рану мне; если за Каина отмстится всемеро, то за Ламеха в семьдесят раз всемеро

Что значат Ламеховы слова, сказанные женам: «яко мужа убих в язву мне и юношу в струп мне, яко седмицею отмстится от Каина, от Ламеха же седмьдесят седмицею»? Некоторые думают, что Каин убит Ламехом и до этого поколения длилась жизнь Каинова, чтобы время наказания было продолжительнее. Но сие несправедливо. Ибо Ламех, как видно, совершил два убийства, о которых сам пересказывает. Мужа «убих, и юношу, мужа в язву и юношу в струп». Посему иное язва и иное струп, иное муж, а иное – юноша. «Яко седмицею отмстится от Каина, от Ламеха же седмьдесят седмицею». Мне справедливо понести четыреста девяносто наказаний, если праведен суд Божий над Каином, чтобы он понес седмь наказаний. Ибо он как не у другого кого учился убивать, так и не видал, какое наказание несет убийца; а у меня пред глазами были этот стенящий и трясущийся, и великость гнева Божия; однако же я не уцеломудрился примером, потому и достоин потерпеть четыреста девяносто наказаний. Другие же некоторые обратились к следующему разумению, не согласному с церковным учением: от Каина до потопа прошло седмь родов, и всю землю постигла казнь, потому что разлитие греха было велико. А грех Ламехов для уврачевания своего имеет нужду не в потопе, но в Том Самом, Кто «вземлет грех мира» (ср.: Ин. 1, 29). Поэтому сочти роды от Адама до пришествия Христова, и найдешь, по родословию Луки (см.: Лк. 3, 23–38), что Господь родился в семьдесят седьмом преемстве. Итак, вот что исследовано мною по мере сил, между тем как многое, что могло бы войти в исследование, мною оставлено, чтобы не продлилось слово за пределы письма. Но твоему благоразумию достаточно и малых семян, ибо сказано: «Даждь премудрому вину, и премудрейший будет» (Притч. 9, 9), и: «слово приняв премудрый, восхвалит е и к нему приложит» (ср.: Сир. 21, 18).

Ст. 23-24 И сказал Ламех женам своим: Ада и Цилла! послушайте голоса моего; жены Ламеховы! внимайте словам моим: я убил мужа в язву мне и отрока в рану мне; если за Каина отмстится всемеро, то за Ламеха в семьдесят раз всемеро

«Рече же, – говорит, – Ламех своим женам: Ада и Селла, услышите глас мой жены Ламеховы, внушите моя словеса». Смотри, как скоро послужило в пользу ему наказание, наложенное на Каина. Ламех не только не выжидает от другого обличения в том, что он впал в такой же или еще тягчайший грех, но хотя никто не обвинял и не изобличал его, сам открывает о себе, рассказывает о своем поступке, излагает женам тяжесть греха, как бы исполняя сказанное пророком: «праведный себе самого оглагольник в первословии» (Притч.18:17). Признание в грехах весьма много способствует их исправлению, равно отрицание греха, после совершения его, составляет тягчайший из грехов, что испытал братоубийца, когда он, будучи вопрошаем от человеколюбивого Бога, не только не исповедал пред Ним своего преступления, но даже дерзнул солгать Богу, и этим заставил продлить (в наказание) жизнь свою. Итак Ламех, впавши в подобный грех и размыслив, что запирательство навлечет на него тягчайшее наказание, призывает своих жен, и тогда, как никто не принуждал его к этому, никто не обличал, сам собственными устами и исповедует свой грех, и, сравнивая свой поступок с преступлением Каина, определяет себе наказание. Видишь промыслительность Господа, как и самые наказания Его служат выражением Его любви, и как эта любовь не ограничивается тем, кто несет наказание, но приготовляет спасительное врачество и для прочих, если они захотят воспользоваться им? Иначе, скажи мне, чем другим мог быть понужден Ламех к такому признанию, если не воспоминанием о судьбе Каина, которое постоянно тревожило его душу? «Рече, – сказано, – услышите глас мой, внушите моя словеса». Смотри, как он, открыв суд против самого себя, увещевает их (своих жен), чтобы они не без внимания слушали слова его, потому что слова: «услышите глас мой», и «внушите моя словеса», означают вот что: напрягите ваш ум и слушайте со вниманием, что я хочу сказать; не о маловажных вещах буду вам говорить, но открою вам сокровенные дела, которых никто другой не знает, а только я и то недремлющее Око, которого убоявшись, спешу и вынуждаюсь открыть вам о том, что мною сделано, и какие наказания заслужил я своими нечестивыми делами. «Яко мужа убих в язву мне, и юношу в струп мне. Яко седмицею отмстися от Каина, от Ламеха же седмьдесят седмицею». Значительны – весьма значительны эти слова и доказывают великую добросовестность (этого) человека: он не только признается в своем проступке и объявляет об убийствах, которые совершил, но даже назначает сам себе наказание, сравнивая свой грех со грехом Каина. Какого извинения, говорит он, заслуживает тот, кто не вразумился и наказанием другого, но имея живую память об этом, все же совершил двоякое убийство? «Яко мужа, – говорит, – убих в язву мне, и юношу в струп мне». Не столько зла, говорит он, сделал я тем, которых умертвил, сколько самому себе, потому что подверг себя неизбежному наказанию, совершив непростительные грехи. Если тот (Каин) за одно убийство подвергся седмикратному наказанию, то я должен понести наказание в семьдесят семь раз большее. За что, и почему? Тот, хотя и совершил убийство, и притом над братом, но не видел, чтобы другой кто прежде его сделал это, не видел другого, наказанного за такое дело и подвергшегося такому гневу (Божию): эти два обстоятельства и увеличат мое наказание, потому что я имел пред глазами преступление Каина, видел и ужасное наказание его, и однако ж не вразумился ничем этим. Поэтому, хотя бы я подвергся наказанию в семьдесят семь раз большему, нежели он, и тогда не получил бы достойного возмездия.

Кто, скажи мне, понудил этого человека (Ламеха) к такому признанию? Никто другой, как совесть и тот нелицеприятный Судия. Так как он, предавшись беспечности, привел в исполнение злое предприятие, то совесть тотчас восстала на него, взывая и о тяжести греха и о том, какие он заслужил наказания. Таков грех: доколе он еще не совершен и не приведен в дело, он помрачает мысль и обольщает разум; а когда будет совершен, то открывает нам свою гнусность, и вот кратковременное и безрассудное удовольствие причиняет нам постоянную скорбь, лишает спокойствия совести и покрывает своего пленника стыдом.

Ст. 23-24 И сказал Ламех женам своим: Ада и Цилла! послушайте голоса моего; жены Ламеховы! внимайте словам моим: я убил мужа в язву мне и отрока в рану мне; если за Каина отмстится всемеро, то за Ламеха в семьдесят раз всемеро

Не двоих, как некоторые предположили, и не Каина, как иные выдумали, но одного и того же юношу [убил Ламех]. Ибо сказано: Мужа убил я в язву мне и отрока в рану мне, то есть возмужалого молодого человека. Однако он избежал наказания, так как исповедал этот грех: он сам себе вынес приговор, тем самым воспрепятствовав приговору Божиего суда.

Что означает история про Ламеха?

Некоторые из сведущих в Божественных речениях говорят, что во времена Ламеха был беспорядок и анархия и сильный господствовал над немощным. Так вот, этот Ламех встретил мужа с женою и, убив мужа, взял его жену. Затем он встретил брата с сестрою и, убив брата, взял его сестру. Первого из убитых Писание называет мужем, а второго — отроком. Согласно истории смысл таков. Согласно же созерцанию, Ламех понимается как осуществление зла: он убил в нас мужа, то есть естественный закон, и взял у него чувство; он убил и отрока, я имею в виду духовный закон, и взял у него разум — для того, чтобы, сойдясь с разумом и чувством и посеяв зло, заставить их родить грех. За этого Ламеха отмщается в семьдесят раз всемеро (Быт. 4:24), то есть он терпит наказание и за сосложение [с греховным помыслом], и за осуществление [его на деле]. Поэтому, когда Петр спросил: Сколько раз прощать брату моему, согрешающему против меня? До семи ли раз? — Господь ответил: Не только до семи раз, но до седмижды семидесяти раз (Мф. 18:21-22), то есть: кающемуся перед тобой прощай не только то малое, с чем он сосложился [в помыслах], но и то, что осуществил [на деле].

И сказал Ламех женам своим: Ада и Цилла! послушайте голоса моего; жены Ламеховы! внимайте словам моим: я убил мужа в язву мне и отрока в рану мне

Мужа убил я, сказал Ламех, в язву себе, и юношу - в рану себе, взывал он, рыдая; ты же, душа моя, не трепещешь, осквернив тело и помрачив ум.

О, как уподобился я древнему убийце Ламеху, убив душу, как мужа, ум - как юношу, и подобно убийце Каину - тело мое, как брата, сластолюбивыми стремлениями.

И сказал Ламех женам своим: Ада и Цилла! послушайте голоса моего; жены Ламеховы! внимайте словам моим: я убил мужа в язву мне и отрока в рану мне

Слова Ламеха к женам его пересказываются как особенный случай, показывающий характер его, и как повествование вводное; и потому сия часть повествования не имеет ни видимой связи с предыдущим, ни совершенной полноты.

Иудеи, в изъяснение сего повествования, рассказывают, что Ламех слепой, по указанию вожатого, убил стрелою праотца своего Каина, сочтенного за зверя, и таким образом в седьмом роде совершил возвещенное Богом седмичное, как они силятся толковать, отмщение (Быт.4:15), которое относят они к самому Каину, а не к убийце Каина, и что потом, разгневавшись на отрока, виновника сего убийства, убил также и его. Против сей басни довольно заметить то, что в ней приписывается Ламеху двоякое убийство; но слова: איש הרגתי לפצעי וילד לחברתי по известному свойству еврейского языка, изображают одну мысль в двух видах.

если за Каина отмстится всемеро, то за Ламеха в семьдесят раз всемеро.

Англ. Ком. Библия даёт несколько отличный от нашего перевод в примечании на стихи 23 и 24. «И сказал Ламех жёнам своим: Ада и Цилла! послушайте голоса моего; Жёны Ламеховы! внимайте словам моим; Ибо я убиваю мужа за нанесённую мне рану; И даже отрока за удар; Если за Каина отмститься всемеро, То за Ламеха в семьдесят раз всемеро». Тёмная речь Ламехова признана всеми комментаторами и критиками за отрывок глубочайшей древности. Некоторые принимали её за оправдание, произнесённое Ламехом, обвинённым во многожёнстве, причём речь его перефразировалась так: «разве преступление моё таково, чтобы мстить за него язвою или даже ударом? Разве я убил мужа или отрока?» Но более правдоподобное объяснение даёт епископ Ели (Гарольд Броун), который видит в этой речи гордость и самонадеянность отца семейства, сын которого только изобрёл новые страшные орудия из меди и железа (Быт. 4:22), наносящие мгновенную смерть всякому оскорбившему Ламеха. Сыны Ламеха, вероятно, были в числе тех исполинов (Быт. 6:4), которых имя значило «сильные», «врывающиеся», «разбойники», которые наполняли кровью и развратом тогдашний мир, уничтоженный потопом.

Ст. 23-24 И сказал Ламех женам своим: Ада и Цилла! послушайте голоса моего; жены Ламеховы! внимайте словам моим: я убил мужа в язву мне и отрока в рану мне; если за Каина отмстится всемеро, то за Ламеха в семьдесят раз всемеро

Ламех и его жены, - песнь Ламеха

Эти два библейских стиха, известные под именем «песни Ламеха», представляют собой древнейший памятник семитической поэзии, так как в нем мы впервые встречаемся с характеристическим ее признаком - параллелизмом мыслей и строф. «Во всей всемирной литературе нет памятника древнее данного отрывка семитической поэзии», - говорит один ученый полуотрицательного направления (Ленорман).

«послушайте голоса моего… внимайте словам моим» - вот типичный для еврейской поэзии пример параллелизма мыслей, т. е. повторения одной и той же мысли, только в разных словах.

«я убил мужа в язву мне и отрока в рану мне…» Здесь точно также повторяется одна и та же мысль, хотя и с некоторыми вариациями. Гораздо труднее вопрос о том, в каком смысле следует понимать всю эту речь Ламеха перед своими женами о каком-то будто бы совершенном им убийстве. Говорится ли все это только в вопросительной форме, т. е. в смысле того - «разве я убил мужа… и юношу», или в положительной - как уже о совершившемся факте только двойного убийства, или же, наконец, лишь в предположительной - именно, что я убью всякого, кто станет на моей дороге, будет ли то зрелый муж, или юный отрок? Большинство современных экзегетов склоняются на сторону последнего решения вопроса, находя, что здесь прошедшее время глагола «убил» употреблено вместо будущего, для выражения несомненности исполнения выражаемого им действия: «я несомненно убью, все равно, как бы уже убил», дерзко и хвастливо заявляет о себе Ламех.

В зависимости от такого взгляда на характер текста и вся песнь Ламеха получает значение победного гимна мечу. Восхищенный кровавым изобретением своего сына Тувалкаина, Ламех как бы подходит к своим женам и, потрясая грозным оружием, надменно хвалится перед ними этой новой культурной победой, создающей ему положение деспота и властелина. «Я убью всякого, будет ли то почтенный, зрелый муж или легкомысленный отрок, раз он осмелится нанести мне хотя бы малейшее оскорбление. И если Бог за смерть Каина обещался воздать всемеро, то я, вооруженный грозным изобретением своего сына, сумею в семьдесят раз лучше постоять за себя сам!» Таким образом, «самый древний из дошедших до нас памятников поэзии – воспроизведенная в Библии кровавая Песнь Каинова внука Ламеха, дышит не материальной нуждой, а дикой злобой и свирепым высокомерием», – замечает, вопреки позитивистам, наш известный философ-богослов В.С. Соловьев.

Рече же Ламех своим женам: Ада и Селла, услышите глас мой, жены Ламеховы, внушите моя словеса: яко мужа убих в язву мне и юношу в струп мне

Ламех говорит женам, что побои, следы которых они видят на его теле, получены им в борьбе с одним молодым человеком, которого он убил. Неизвестно, кто был этот молодой человек, но достоверно, что при убийстве его употреблено было то металлическое оружие, изобретате­лем которого был сын его Фовел. Хвалясь злодейством пред своими женами, Ламех в то же время тщеславится изобретательностью своего сына. В еврейском тексте эти слова Ламеха представляют стихотворный склад. Вероят­но, они составляют отрывок из древней песни, которая дошла до времен Бытописателя. Может быть, Ламех сам был изобретателем стихотворного искусства, и как изобре­татель не уступал превосходства своим даровитым сыно­вьям.

Мы видим, что грех порождает грех, подобно лавине, начинающейся с малого комочка снега. Всемеро превратилось в семьдесят раз всемеро!

Древние учили, что Господь Сам открыл Каину, что его по прошествии жизни семи поколений убьют. Убийство Каина совершает его потомок, Ламех, который на охоте перепутал пожилого Каина с диким зверем и убил его стрелой из лука. Зло всегда настигает того, кто его сотворил.

Ламех (могущественный, сильный) 

Ламех (Быт. 4, 18-24) – сын Мафусаила, одного из допотопных патриархов, отец Иавала, Иувала и Тувал-Каина и сестры их Ноемы.

Нельзя положительно сказать, было ли введено в обычай многоженство Ламехом или кем-либо другим жившим до него, но о нем первом упоминается в Библии как о лице, имевшем уже двух жен: Аду и Циллу. Его обращение к своим женам (Быт. 4:18-24) замечательно как древнейший образец поэзии, дошедший до нашего времени.

Ада и Цилла! – говорил он, послушайте голоса моего; жены Ламеховы! внимайте словам моим: я убил мужа в язву мне, и отрока в рану мне. Если за Каина отмстится всемеро, то за Ламеха в семьдесят раз всемеро. Какое значение имеет это обращение, по-видимому не имеющее никакой связи с предыдущим повествованием, решить довольно трудно.

Вероятнее всего, что Ламеха и жен его тревожили отзывы, в которых сравнивали их мужа с Каином, как нововводителя многоженства, неслыханного дотоле преступления, и вот он в оправдание свое говорит как бы следующее, только в вопросительной форме: разве я убил мужа или отрока, чтоб считать меня преступником и подвергать опасности жизнь мою? Я не убил ни одного человека, как Каин, и никакого не сделал зла даже малым детям; и потому если за Каина должно быть отмщено всемеро, то за Ламеха в семьдесят раз всемеро.

По свидетельству Иосифа Флавия, Ламех имел будто бы семьдесят семь сыновей;