Толкования на Книга пророка Исаии 7:11

Ст. 10-11, 13 И рече ко Ахазу: проси себе знамения от Господа. «Проси, - говорит пророк, - себе знамения, какого хочешь и где хочешь». Еда мало вам есть труд даяти человеком, и како даете… труд Богу моему? Ужели мало вам отягощать пророков, что отягощаете Господа пророков?

Ст. 10-11 И приложи Господь глаголати ко Ахазу, рекий: проси себе знамения от Господа Бога твоего во глубину, или в высоту

Ахаз в предыдущих словах научен Исаией, что надлежит ему делать, именно блюсти, еже молчати, и не бояться двух главень дымящихся. А теперь, как благопокорно принявший пророческое наставление, сам удостаивается Божественных откровений. Ибо приложи Господь глаголати самому Ахазу. Может быть, и мы сим научаемся, что познавший Божию волю чрез какого-либо служителя, преуспевая впоследствии, в состоянии будет и сам принимать откровения от Господа. А есть и такие, что, первоначально быв научены от Бога не чрез людей, с самого начала могли, как уже очищенные, вмещать в себе внушения Духа. Таковы были Авраам, Моисей, Илия, Иеремия и им подобные. И приложи Господь глаголати. Приложение сие связывает речь с предыдущим. И после пророчества об оскудении Ефрема, то есть отступника Израиля, естественно было пророчествовать, каким образом придет Еммануил от Пренепорочной Девы. Итак, что же повелевает слово Ахазу?

Оно говорит: проси себе знамения от Господа Бога твоего во глубину, или в высоту. Знамение есть вещь явная, содержащая в себе объяснение чего-либо сокровенного и темного. Так, знамение Ионы, способным уразумевать таинственный закон событий, представляет сошествие во ад и опять возвращение из мертвых. Но надобно, чтобы знамение всегда предстояло и было видимо в настоящем времени; означаемое же им нередко принадлежит трем временам. Ибо бывает настоящее знамением настоящего, как выходящий из дома дым есть знамение горящего внутри огня. Бывает же настоящее знамением будущего, как видимое столпление облаков есть знамение, что будет на землю дождь. Но еще настоящее бывает знамением и прошедшего, как остатки угля служат знамением сожженного на том месте костра. Писание же называет знамением необычайное и служащее к выражению какого-то таинственного слова. Что же чудеснее и божественнее для слуха и зрения, как рождение Бога нашего от Девы? Посему проси от Господа Бога твоего (потому что никто другой не может дать) знамения во глубину, или в высоту. В положении мира по природе своей занявшее низшую страну есть земля; а высшую всего видимого - небо. Поскольку Слово плоть бысть (Ин. 1:14), то пророчество речением во глубину означает землю и восприятую от нее плоть, а речением в высоту - пренебесное Слово - Того, Кто превыше всякого начальства и власти, Кто в начале бе у Отца, и есть Бог Слово (ср. Ин. 1:1). А может быть, глубина означает дольнейшие страны ада, высота же - пренебесную страну, как представляет нам Апостол, говоря: да не речеши в сердцы твоем: кто взыдет на небо? сиречь Христа свести. Или кто снидет в бездну? сиречь Христа от мертвых возвести (Рим. 10:6). Поскольку же сшедый, Той есть и возшедый (Еф. 4:10), то знамение во глубину или в высоту могло быть сказано о снисшествии Господа. И возшедый, Той есть превыше всех небес (ср. Еф. 4:10).

Ст. 10-14 И продолжал Господь говорить к Ахазу, и сказал: проси себе знамения у Господа Бога твоего: проси или в глубине, или на высоте. И сказал Ахаз: не буду просить и не буду искушать Господа. Тогда сказал Исаия: слушайте же, дом Давидов! разве мало для вас затруднять людей, что вы хотите затруднять и Бога моего? Итак Сам Господь даст вам знамение: се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил

Велико снисхождение Божье, и велика неблагодарность царя. Выслушав пророка, он должен был нисколько не сомневаться в сказанном; а если усомнился, то принять знамение и уверовать, как поступали многие из мужей иудейских. Бог, будучи человеколюбивым, часто не отказывал в этом (в знамении) для чувственных, пресмыкающихся долу и привязанных к земле (иудеев), как например сделал при Гедеоне. Так как Ахаз был несовершеннее всех и весьма груб, то смотри, как Бог опять снисходит к нему. Он сам привлекает его и предлагает ему просить знамения, хотя и то было не малым знамением, что Он открыл его тайные мысли, обнаружил все его душевное расположение и обличил все притворство. Так как пророк сказал: «проси себе знамения», а царь, притворяясь вполне верующим, отвечал: «не буду просить и не буду искушать Господа», то смотри, с какой силой пророк поражает его, справедливо употребляя при обнаружении его притворства тягчайшее обличение. Потому, не удостаивая царя ответа, он обращается к народу и говорит: «слушайте же, дом Давидов! разве мало для вас затруднять людей, что вы хотите затруднять и Бога моего?» Эти слова неясны; поэтому нужно обстоятельно разъяснить их. В них пророк говорит следующее: разве мои эти слова? – разве мое определение? Если не верить людям напрасно и без причины жестоко и достойно осуждения, то гораздо более – Богу. Итак, «затруднять» значит не что иное, как – «не верить». Разве малая вина, говорит, разве незначительна обида – не верить людам? Но если это – жестоко, то гораздо более – не верить Богу.

Он говорил это для того, чтобы все знали, что пророк не был обманут и судил не по сказанным словам, но произносил определение по мыслям в душе Ахаза. Так поступал часто и Христос, по сказанию Евангелий. Прежде, чем показывать какое-либо знамение, он обличал злобу иудеев, скрывавшуюся в мыслях их, и в этом самом показывал не малое знамение, – как например Он поступил при исцелении расслабленного. Когда Он сказал ему: «дерзай, чадо! прощаются тебе грехи твои», а они говорили в себе: «Он богохульствует», тогда Он, прежде, чем исцелить расслабленного, сказал: «для чего вы мыслите худое в сердцах ваших?», представив величайшее доказательство божества своего в том, что Он знает сокровенные помышления (см. Мат. 9:2–4). «Ибо Ты один, – говорит Писание, – знаешь сердце всех сынов человеческих» (3Цар. 8:39). И Давид также говорит: «Ты испытуешь сердца и утробы, праведный Боже!» (Пс. 7:10). Ведение этого Бог часто сообщал и пророкам, чтобы слушатели знали, что сказанное ими было не человеческое, но всякое определение приносилось свыше, с небес. Потому и этот громогласнейший Исайя, беседовав с царем весьма кротко, возвестив избавление от бедствий, повелев не бояться за настоящее и представив ему доказательства этого открытием намерения врагов, обличением предательства, предсказанием совершенного и всецелого пленения Израиля и назначением времени, не ограничился этим, но идет далее и не ожидает, чтобы царь сам просил знамения, но предлагает ему, не желающему этого по крайнему неверию, и притом – не просто, но предоставляет выбор на его волю; не говорит: такое и такое знамение, но: где хочешь. Господь богат, всемогуща сила Его, неизреченна власть; захочешь ли знамения с неба, – нет никакого препятствия; захочешь ли с земли – и этому ничего не препятствует; таков смысл слов: «в глубине, или на высоте». Но когда царь не убедился и этим, то пророк и тогда не замолчал, но, прибавив обличение для исправления слушателя и для показания того, что тот не обманул и не обольстил словами, открывает таинственное пророчество, которое послужит к спасению вселенной и исправлению всего, и говорит, что это знамение дается уже не Ахазу, но всему народу иудейскому. Сначала пророк обращал речь к нему, но когда он показал себя недостойным, то обращается к целому народу. «Итак Сам, – говорит, – Господь даст» не тебе, но «вам знамение». «Вам» – кому? Находящимся в доме Давидовом: оттуда произошло это знамение. Какое же знамение? «Се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил». Надобно помнить, как я выше сказал, что знамение дается уже не Ахазу, а что это не догадка, можно видеть из того, что сам пророк, сказав в обличение и укоризну: «разве мало для вас затруднять людей», присовокупил: «Итак Сам Господь даст вам знамение: се, Дева во чреве приимет». Если бы это была не дева, то не было бы и знамения. Знамение должно выходить из общего порядка вещей, превосходить обычный порядок природы, быть дивным и необыкновенным, так, чтобы каждый из видящих и слышащих замечал это. Потому оно и называется знамением, что заключает в себе нечто знаменательное; а знаменательным оно не было бы, если бы не выходило из общего порядка прочих вещей. Так и здесь, – если бы шла речь о жене, рождающей по закону природы, то для чего пророк назвал бы знамением то, что бывает ежедневно? Потому и в самом начале пророчества он не сказал: «се, Дева» (παρθένος), но: ή παρθένος, прибавлением члена указывая нам на некоторую особенную, единственную Деву. А что такое прибавление выражает именно это, можно видеть и из Евангелий. Когда иудеи послали к Иоанну спросить: «ты кто еси», то не говорили: «ты ли Христос» (Χριστός), но: «ты ли ό Хριστός»; и не говорили: «ты ли пророк« (προφήτης), но: «ты ли ό προφήτης» (Иоан. 1:19, 25)? Каждое из этих выражений означало нечто особенное. Потому и в начале Евангелия Иоанн не сказал: «в начале было Слово» (λόγος), но: «в начале было ό λόγος», «и Слово (ό λόγος) было у Бога» (Ин. 1:1). Так точно и здесь пророк не сказал: «се παρθένος», но: «се ή παρθένος», и с свойственным пророку достоинством: «се», потому что он почти видел эти события, представляя их себе и имея полную уверенность относительно сказанного. Пророки яснее наших глаз видели невидимое. Чувству свойственно обманываться; а благодать Духа сообщала непреложное решение.

Но почему, скажешь, он не прибавил, что рождение будет от Духа Святого? Сказанное было пророчеством, и потому, как я часто говорил, нужно было возвещать прикровенно, по причине неблагодарности слушателей, чтобы они, узнав все ясно, не сожгли всех книг. Если они не щадили пророков, то тем более не пощадили бы их писаний. А что сказанное мной не догадка, можно видеть из того, что другой царь, при Иеремии, взяв самые книги, разрезал их и предал огню (Иер. 36:23). Видишь ли невыносимое безумие? Видишь ли безрассудный гнев? Он не удовольствовался тем, что изгладил письмена, но сжег и книги, желая удовлетворить своей безумной страсти. Впрочем, хотя этот дивный пророк сказал прикровенно, но выразил все. Дева, оставаясь девою, как иначе могла бы зачать, если не от Духа Святого? Превзойти закон природы не мог никто другой, кроме Творца природы. Таким образом, сказав, что родит дева, он выразил все. Возвестив о рождении, пророк называет и имя Рожденного, не то, которое дано Ему, но которое приличествует Ему по делам. И Иерусалим он называет «городом правды», хотя никогда он не назывался городом правды, но удостоился такого имени по делам, по причине значительной перемены к лучшему и защиты справедливости. Если «блудницей» пророк называет его не потому, чтобы этот город когда-нибудь имел такое название, но приписывает ему это имя за порочность, то и после этого называет его «городом правды» за добродетель (см. Ис. 1:21, 26). То же самое нужно сказать и о Христе, т.е. что пророк приписал Ему имя по делам. Действительно, тогда особенно Бог был с нами, когда Он явился на земле, обращался с людьми и показал великое о нас попечение. Не ангел и не архангел был с нами, но сам Господь нисшел и принял на Себя исправить все, беседовал с блудницами, возлежал с мытарями, входил в дома грешников, подавал надежду на спасение разбойникам, привлекал волхвов, обозревал и исправлял все, соединил с Собой и самую природу. Все это предсказывал пророк, возвещая как о рождении, так и о неизреченных и беспредельных плодах этого рождения. Когда Бог с людьми, то уже не должно ничего бояться и трепетать, но относительно всего быть уверенным, что действительно и исполнилось. Древние и неподвижные преступления разрешены, осуждение всего рода человеческого уничтожено, силы греха сокрушены, власть дьявола прекращена, рай, бывший недоступным для всех, отверзся сперва для человекоубийцы и разбойника, своды небесные раскрылись, человек соединился с ангелами, наше естество вознеслось на престол царский, темница ада сделалась праздной, смерть по имени осталась, но в существе дела уничтожилась, сонмы мучеников и жены сокрушили жало ада.

Провидя все это, пророк радовался и восхищался, и одним словом изобразил нам это, предвозвестив нам Еммануила.

Ст. 3-9 И сказал Господь Исаии: выйди ты и оставшийся Ясув, сын твой, на встречу Ахазу, к концу водопровода верхняго пруда, на дороге к полю белильничьему, и скажи ему: смотри и будь спокоен, не бойся, и сердце твое пусть не устрашается от двух концов этих дымящихся головней, от гнева ярости Расина, и Сирии, и сына Ромелиина, потому что Сирия, Ефрем и сын Ромелиин приняли весьма злое намерение против тебя, говоря: взойдем к Иуде, и возбудим его, и отторгнем его к себе, и поставим среди его царем сына Тавеилова. Господь Бог так говорит: это намерение не состоится и не сбудется, но глава Сирии— Дамаск, и глава Дамаска — Расин; а еще шестьдесят пять лет и Ефрем перестанет быть народом. И глава Ефрема— Самария, и глава Самарии—сын Ромелиин. Если не уверуете, то не пребудете

Сын Исаии Ясув, что значит оставленный и обращающийся, во образ народа Иудейскаго имеющаго быть освобожденным от рук двух царей, получает повеление выйти вместе с родителем, и встретить Ахаза, царя Иудейскаго, на месте водопровода верхняго пруда, на дороге к полю белильничьему, где при Езекии, царе Иудейском, о чем мы будем читать впоследствии, стоял Рапсак и, по приказанию Сеннахериба, царя Ассирийскаго, поносил народ Божий (Ис. 3:6), на каковое место вышли посланные Езекиею начальники города, о которых мы читаем в книге Царств (4Цар. 18). И повелевается, по милосердию Господа, Ахазу, хотя и нечестивому царю, чтобы он соблюдал спокойствие, и не страшился, и чтобы сердце его не ужасалось, думая, что он потерпит подобное тому, что прежде потерпел.

Двумя же концами головней, то есть, дымящихся обгорелых полен, Он называет Расина, царя Сирии, и Факея, сына Ромелиина, царя Самарии, потому что при них кончилось царство Сирии, то есть, Дамаска, и царство Самарии, то есть, десяти колен, называвшихся и другим именем — Ефремом. Ибо написано, что Феглаффелласар, царь Ассирийский, при царе Ахазе, взошел в Дамаск, и разорил его, и жителей его переселил в Пирену, а Расина умертвил (4 Дар. 16:7-9); и что Осия, сын Илы, добавил заговор против Факея, сына Ромелиина, и поразил и умертвил его, и царствовал вместо его над Израилем девять лет (4Цар. 15:30; 17:1); и что Садманассар, царь Ассирийский, пришел, и осаждал Самарию, называющуюся ныне Севастою, три года, и, в девятый год царствования Осии, взял оную, и заключил связаннаго Осию в темницу, и переселил к Ассириянам Израильтян, и поселил их в Алаи и Аворе при реке Гозам в городах, или, как Семьдесят перевели, в горах Индийских (4Цар. 17:3-6). Ибо хотя эти два нечестивейшее царя приняли намерение взойти к Иуде, область которого лежала в горах, и возбудить его покоящегося, и как бы спящего, и подчинить его своей власти, и поставить над ним царем сына Тавеила, что значит: добрый Бог; в обозначении этим именем или человека, или идола: однако Господь Бог так говорит: это намерение не состоится, но несколько времени только главою Сирийских городов будет Дамаск, и в самой столице Дамаске будет царствовать Расин. Далее Он говорит: у Ефрема ради Иеровоама, сына Наватова, который первый царствовал из Ефремлян, главою будет Самария, то есть, царский дом в город Самарии, и главою Самарии будет сын Ромелиин, то есть, Факей; но после шестидесяти пяти летъ царство десяти колен, то есть, народа Ефремова, перестанет существовать.

Если мы не исследуем этого с особенною тщательностью, то оно окажется несостоятельным. Ибо Осия воцарился над Самариею в четырнадцатый год царствования Ахаза, сына Иоафамова, над коленом Иудиным, и, в девятый год своего правления, был взят в плен (4Цар. 17:1-6). Царствовал же над Иудою Ахаз шестнадцать лет (4Цар. 16:2), и по смерти его, в седьмой год своего правления Осия был осажден, а в девятый был взят в плен, Самария была разрушена, и весь народ был переселен к Мидянам, так что, если мы захотим сложить вместе шестнадцать летъ Ахаза и семь Осии, то составится двадцать три, или, иного, двадцать четыре года; где же возьмутся те шестьдесят пять лет, о которых говорится, что в течение их царство Израильское окончится? Посему Евреи так изъясняют это место, что Амос, начавший пророчествовать при Озии, когда и Исаия начал свое пророчествование, первый пророчествовал против Израиля, говоря: Исраиль же пленен отведется от земли своей (Амос. 7:11, 17), и что надписание его пророчества есть против Самарии, и что он начал пророчествовать во дни Озии, царя Иудейского, за два года до землетрясения, которое, по их мнению, случилось в то время, когда Озия, вошедши в храм Божий, присвоил себе священство, и земля поколебалась, и пепел жертвенника рассыпался, и сам царь поражен был проказою (2Пар. 26:16-20). Думают же они, что, когда это случилось, был двадцать пятый год царствования Озии, остальных годов которого было двадцать семь, ибо Озия царствовал пятьдесят два года (2Пар. 26:3, 4Цар. 15:2); после него царствовал сын его Иоафам шестнадцать лет 4 Дар. 15:33), и сын последнего Ахаз также шестнадцать лет (4Цар. 16:2); после Ахаза царствовал Езекия, в шестой год правления которого взята была Самария (4Цар. 18:10), и таким образом, по их мнению, составится в совокупности шестьдесят пять лет. Когда Господь предсказывал это чрез пророка, то и Ахаз и народ не поверили, что это будет. Посему присовокупляется: если не уверуете, то не пребудете, как Симмах перевел, то есть, и вы не пребудете в своем царстве, но будете отведены в плен, терпя наказания от тех, неверию которых вы подражали. Или, по LXX: не уразумеете; и смысл такой: поелику тому, что сказанное Господом сбудется, вы не верите, то не будете иметь разумения. В историческом смысле мы изъяснили это. В начатом же нами смысле иносказательном следует обратить внимание на то, что есть от мира владычествует в своих пределах и в городах своих; когда же настанет время кончины, то есть исполнится шестьдесят пять лет и когда как предметы мира сотворенные в шесть дней, так и все относящееся к пяти чувствам получит конец: тогда откроется все, в будущее исполнение чего не веруют язычники и еретики и по неверию не разумеют возмещаемого.

Ст. 10–12 И приложи Господь глаголати ко Ахазу, рекий: проси себе знамения от Господа Бога твоего во глубину, или в высоту. И рече Ахаз: не имам просити, ниже искушу Господа

Владевшего царским престолом в Иерусалиме Ахаза, хотя и весьма уклонившегося к разнузданности и к тому, чтобы усердно прилежать демонскому лжеслужению, всяким способом пытается обратить к лучшему и к сознанию необходимости искать истинных учений и усвоить правое мудрствование о Боге. Итак, поелику у служителей идольских за великое почиталось и было предметом особенного старания то, чтобы дознаваться об исходе дел, просить прорицаний из священных мест и обольщаться словами лжепророков, когда им угрожали опасности, то от сего некоторым образом и предотвращает намеревавшегося делать это Ахаза и повелевает просить какого либо знамения уже не из обычных для них капищ и не от лжепророков, а скорее от Господа Бога. Он сделал свое указание и относительно способа прошения, сказав: во глубину, или в высоту, то есть на небо, или на землю и даже еще ниже того. И чрез это удостоверил и дает понять, что будучи Бог всяческих и Господь, Он делает по своей власти угодное Ему, желает ли он (Ахаз) видеть что либо из находящегося на небе или что либо из находящегося на земле. Но Ахаз отказывается, не столько из уважения к Богу, сколько из пренебрежения к Нему, хотя, несчастный, и величается словами благоговения: не имам просити, говорит, ниже искушу Господа. Так как при повелении Божием просить знамения, не хотеть просить оного, очевидно, есть дело нечестивое, то он делает вид, что не хочет искушать Его и как бы выставляет в основание слово закона: да не искусиши Господа Бога твоего (Втор. 6:16). И подлинно, как не обвинить самым решительным образом этой изворотливости Ахаза? Ибо, когда сам Бог дозволяет просить, то как же не лучше предпочесть делать то, что Он повелел, нежели с изворотливостью прибегать к измышлениям и выставлять столь ничтожный предлог к непослушанию: не искушу Господа? Но у него была цель – не принимать слов, исходящих свыше и от Бога; а напротив венчать лучшим жребием (предпочесть) лжесловесие оракула, исследовать полет птиц и просить помощи от демонов.

Ст. 10-16 И продолжал Господь говорить к Ахазу, и сказал: проси себе знамения у Господа Бога твоего: проси или в глубине, или на высоте. И сказал Ахаз: не буду просить и не буду искушать Господа. Тогда сказал Исаия: слушайте же, дом Давидов! разве мало для вас затруднять людей, что вы хотите затруднять и Бога моего? Итак Сам Господь даст вам знамение: се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил. Он будет питаться молоком и медом, доколе не будет разуметь отвергать худое и избирать доброе; ибо прежде нежели этот младенец будет разуметь отвергать худое и избирать доброе, земля та, которой ты страшишься, будет оставлена обоими царями ее

Замечая неверие Ахаза словам Исаии, Бог чрез пророка предлагает Ахазу, для его убеждения, какое ему угодно знамение. Однако Ахаз, решившийся уже на известный образ действий, не желает вступить чрез это в какие бы то ни было обязательства по отношению к Всевышнему и под лицемерным предлогом отказывается от знамения. Тогда пророк, раздраженный этим упорством, возвещает от Господа знамение, которое должно удостоверить династию Давида в безопасности от наступающих врагов: Дева родит Сына, Которому дадут имя Еммануил, и прежде, чем этот младенец Еммануил станет способным различать между добром и злом, Иудея будет совершенно свободна от врагов.

И продолжал Господь. Имя Господь – Иегова поставлено, вероятно, вместо имени пророка, которое первоначально могло быть написано в сокращенном виде.

Проси себе знамения, т. е. какого-нибудь удостоверения в том, что слова пророка непременно исполнятся.

Господа Бога твоего. Ахаз не был еще вполне идолопоклонником: он, как видно из 12-го стиха, тогда признавал наружно истинную религию, хотя это не мешало ему вводить в культ иерусалимского храма и культы чуждых богов (2Пар. 28:2-4).

В глубину или высоту, т. е. или из области преисподнего мира (явление умершего) или же из небесных сфер (гроза, град и т. п.).