Толкования на Евангелие от Иоанна 1:46

Ст. 43-49 Во утрий (же) восхоте изыти в Галилею: и обрете Филиппа и глагола ему: гряди по Мне. Бе (же) Филипп от Вифсаиды, от града Андреова и Петрова. Обрете Филипп Нафанаила и глагола ему: Егоже писа Моисей в законе и пророцы, обретохом Иисуса Сына Иосифова, иже от Назарета. И глагола ему Нафанаил: от Назарета может ли что добро быти; Глагола ему Филипп: прииди и виждь. Виде (же) Иисус Нафанаила грядуща к Себе и глагола о нем: се, воистинну Израилтянин, в немже льсти несть. Глагола ему Нафанаил: како мя знаеши; Отвеща Иисус и рече ему: прежде даже не возгласи тебе Филипп, суща под смоковницею видех тя. Отвеща Нафанаил и глагола Ему: Равви, Ты еси Сын Божий, ты еси Царь Израилев

Во всяцем пекущемся изобилие – говорит книга Притчей (14, 23). Но Христос еще нечто более внушает нам, когда говорит: ищай обретает (Мф. 7, 8). Поэтому мне и кажется удивительно, как Филипп последовал Христу. Андрей последовал, услышав о Христе от Иоанна, Петр – от Андрея; а Филипп ни от кого и ничего не знал о Нем, но, как только Христос сказал ему: гряди по Мне, Филипп немедленно повиновался Ему, и не только не оставил Его, а еще сделался проповедником о Нем для других. Поспешив к Нафанаилу, Филипп говорит ему: Егоже писа Моисей в законе и пророцы, обретохом (ст. 45). Видишь ли, какую озабоченную имел он душу, как часто размышлял он о том, что писал Моисей, и как ожидал пришествия Христова? Слово: обретохом показывает людей, которые постоянно ищут. Во утрий изыде Иисус в Галилею. Он никого не призывает к Себе прежде, чем кто сам присоединится к Нему. И это делает не просто, но по свойственной Ему мудрости и разуму. Если бы никто не приходил к Нему добровольно, а Сам Он привлекал к Себе каждого, то, быть может, после они и оставили бы Его. Но как они сами решились на это, то и оставались уже тверды в своем намерении. Но Филиппа Он призывает как человека, более других известного Ему. Рожденный и воспитанный в Галилее, Филипп, конечно, знал Христа более других. Итак, приобрев одних учеников, Христос идет на ловлю других и привлекает к Себе Филиппа и Нафанаила. Обращение ко Христу Нафанаила не так удивительно, потому что слух об Иисусе проносился по всей Сирии, как удивительно обращение Петра, Иакова и Филиппа, не потому только, что они уверовали прежде, нежели видели чудеса Иисуса Христа, но и потому, что они были из Галилеи, откуда ни один Пророк не приходил и не могло быть ничего доброго (ст. 46), так как галилеяне были народ необразованный, дикий и грубый. Между тем Христос явил Свою силу и здесь, избрав от земли, не приносившей никакого плода, достойнейших учеников. Итак, вероятно, Филипп последовал за Христом, увидев и спутников Петра и услышав (о Христе) от Иоанна. Вероятно также, и глас Христов произвел в нем свое действие. Христос знал, кто будет для Него благопотребен. Но евангелист все это опускает. Филипп знал, что Христос имел прийти, а что Христос есть Иисус, этого не знал; я же думаю, что он слышал это или от Петра, или от Иоанна. Евангелист называет и селение Филиппа, чтобы показать, как немощная мира избра Бог (1Кор. 1, 27). Обрете Филипп Нафанаила и глагола ему: Егоже писа Моисей в законе и пророцы, обретохом Иисуса, сына Иосифова, иже от Назарета (ст. 45). Это он говорит для того, чтобы сообщить своей проповеди достоверность, ссылаясь на Моисея и Пророков, и тем побудить слушателя к вниманию. Нафанаил был человек точный и во всем дознавал истину, как это и Христос засвидетельствовал и самое дело показало. Поэтому Филипп хорошо сделал, что отослал его к Моисею и Пророкам, чтобы таким образом расположить Нафанаила к принятию Того, о Ком он проповедовал ему. Если же Филипп называет Христа сыном Иосифа, то не смущайся. В то время еще считали Его сыном Иосифа. Но откуда видно, Филипп, что Он Тот Самый, о Ком писал Моисей и Пророки? Какое ты даешь нам доказательство? Одного словесного свидетельства недостаточно. Какое же видел ты знамение? Какое чудо? Ведь в таких делах не безопасно верить просто без доказательств? Какое же у тебя доказательство? То же, что и у Андрея, отвечает нам Филипп. Как Андрей, не имея сил изобразить богатство, которое нашел, не находя слов описать это сокровище, ведет образ к Тому, Кого нашел, так и Филипп: не говорит Нафанаилу, почему Иисус есть Христос и как предвозвестили о Нем Пророки; но влечет его к Иисусу, зная, что он не отступит от Иисуса, лишь только вкусит Его словес и Его учения. И рече ему Нафанаил: от Назарета может ли что добро быти? Глагола ему Филипп: прииди и виждь. Виде же Иисус Нафанаила грядуща к Себе, и глагола о нем: се, воистинну Израильтянин, в немже льсти несть (ст. 46–47). Христос похваляет и превозносит Нафанаила за то, что тот сказал: от Назарета может ли что добро быти? А не следовало ли бы осудить его за это? Нет, это не были слова неверующего, и не обвинений заслуживали, а похвал. Как и почему? Потому, что он был более Филиппа сведущ в пророчествах. Он знал из Писаний, что Христу надлежит прийти из Вифлеема и из селения, в котором был Давид. Это мнение господствовало между иудеями, да и Пророк издавна предвозвестил, сказав: и ты, Вифлееме, ни чимже менши еси во владыках Иудовых: из тебе бо изыдет Вождь, иже упасет люди моя Израиля (см.: Мих. 5, 2; Мф. 2, 6; Ин. 7, 42). Поэтому Нафанаил, когда услышал, что (Христос явился) из Назарета, то смутился и пришел в недоумение, находя весть Филиппа не согласною с предсказанием пророческим. Но посмотри, как Нафанаил, и при недоумении своем, благоразумен и умерен. Он не сказал тотчас же: ты обманываешь меня, Филипп, и лжешь. Я не верю, не пойду; я знаю из пророчеств, что Христу надлежит прийти из Вифлеема. А ты говоришь – из Назарета. Это не Христос. Нет, ничего такого Нафанаил не сказал. Что же? И он идет ко Христу и, с одной стороны, не соглашаясь, что Христос пришел из Назарета, показывает таким образом и основательное знание Писаний, и осмотрительность в поступках, с другой же стороны – не отвергает совершенно и вести Филиппа и тем обнаруживает свое сильное желание пришествия Христова. Он только думал, что Филипп ошибочно указал место пришествия. Обрати внимание и на то, с какою осторожностию он выражает свое сомнение – в виде вопроса. Он не говорит: Галилея не производит ничего доброго, – а как? От Назарета может ли что добро быти? Но и Филипп был очень благоразумен. Встретив возражение, он не досадует, не оскорбляется, а только стоит на своем, желая привести этого человека к Самому Христу и с самого начала показывая в себе твердость духа, свойственную Апостолу. Потому и Христос говорил: се, воистинну Израильтянин, в немже льсти несть. Может, конечно, быть лжив и израильтянин. Но этот не таков, – говорит: его суд беспристрастен; он не высказывает в своих словах ни приязни, ни неприязни. Правда, и иудеи на вопрос: где Христос раждается, отвечали: в Вифлееме, привели и свидетельство: и ты, Вифлееме, ни чимже менши еси во владыках Иудовых; но они свидетельствовали об этом еще прежде, чем увидели Христа; а когда увидели, то по зависти скрыли это свидетельство и говорили: сего вемы, откуду есть: Христос же егда приидет, никтоже весть, откуду будет (Ин. 9, 29; 7, 27). А Нафанаил поступил не так, но какое мнение о Христе имел сначала, при том и остался, именно, что Он не из Назарета. Почему же Пророки называют его Назореем? Потому, что там было место Его воспитания и жительства. Но и Христос не хочет сказать Нафанаилу: Я не из Назарета, как возвестил тебе Филипп, а из Вифлеема, – для того, чтобы с самого начала не навести сомнения на Свои слова. Кроме того, если бы Он убедил Нафанаила в этом, это еще не было бы достаточным доказательством, что Он именно есть Христос. Почему бы Он, и не будучи Христом, не мог произойти из Вифлеема, подобно другим людям, там родившимся? Итак, это Христос оставляет, а делает то, что наиболее могло привлечь к Нему Нафанаила, именно: показывает, что Он присутствовал при беседе Нафанаила с Филиппом. Когда Нафанаил спросил Его: откуду мя знаеши? Он говорит: прежде даже не возгласи тебе Филипп, суща под смоковницею видех тя (ст. 48). Вот человек твердый и постоянный! Когда Христос сказал: се, воистинну Израильтянин, – он не надмился от этих похвал, не увлекся одобрениями; но стоит на своем, еще с большим старанием отыскивая и испытывая истину, чтобы узнать что-нибудь верное. Итак, он еще испытывает, как человек, а Иисус ответствует, как Бог. Прежде, говорит, видех тя. Знал Он и прежде благонравие Нафанаила не как человек, следивший за ним, а как Бог. И ныне видех тя под смоковницею, когда никого там не было, а был только Филипп и Нафанаил и между собою об этом говорили. Поэтому и сказано: видев грядуща его, глагола о нем: се, воистинну Израильтянин, и так сказано – с целию показать, что Христос высказал эти слова еще прежде, чем приблизился Филипп, чтобы такое свидетельство было несомнительно. Для этого Он назвал и время, и место, и само дерево. Если б Он сказал только: прежде, чем Филипп пришел к тебе, Я видел тебя, то Его могли бы подозревать, не Сам ли Он подослал Филиппа, и таким образом в Его словах не нашли бы ничего важного. Но когда Он указал и место, где был Нафанаил, когда приглашал его Филипп, и название самого дерева, и время разговора, – тем Он показал в Себе несомненную прозорливость. Но Христос не только обнаружил Свою прозорливость, но еще и иным образом вразумил Нафанаила, именно – привел ему на память сказанные им тогда слова: от Назарета может ли что добро быти, и тем еще более благорасположил его к Себе, равно и тем, что за такие слова его не только не осудил, но еще похвалил и превознес. Потому Нафанаил и отсюда уразумел, что воистину Христос, то есть как из Его прозрения, так и из того, что Христос в точности узнал его мнение и тем показал, что Он знал и сокровенное в душе его, – притом не только не осудил его за высказанное им свое мнение, но и похвалил. Что Нафанаила пригласил Филипп, о том Христос сказал; а что он говорил Филиппу и Филипп ему, о том умолчал, предоставив то его совести и не желая более изобличать его.

Что же? Неужели Христос увидел Нафанаила только пред тем, как пригласил его Филипп, а до того времени не видел его оком неусыпным? Видел, – и этому никто не станет противоречить. Но в то время надлежало сказать только то, что нужно было. Что же Нафанаил? Получив несомненное доказательство предведения Христа, он исповедал Его и, как прежде в своей медлительности показал осмотрительность, так теперь в своей уступчивости показал благомыслие. Он так отвечал Христу: Равви, Ты еси Сын Божий, Ты еси Царь Израилев (ст. 49). Видишь ли душу, внезапно пришедшую в восторг и своими словами объемлющую Иисуса? Ты, говорит, желаемый, ожидаемый. Видишь ли, как он изумляется, дивится, прыгает и скачет от радости? Так должно радоваться и нам, сподобившимся познать Сына Божия, – не только радоваться в душе, но и в самих делах своих выражать радость. А что свойственно радующимся? Веровать Тому, Кого познали; а верующим – делать то, что Ему угодно.

Но Нафанаил сказал ему: из Назарета может ли быть что доброе? Филипп говорит ему: пойди и посмотри

«И глагола ему Нафанаил: от Назарета может ли что добро быти?» Легко соглашается Нафанаил с тем, что появление ожидаемого из Назарета есть дело великое и славное. Впрочем, не один только Назарет принимает он в качестве доказательства, но, обладая знанием закона и пророков, он, как многоученый человек, быстро уразумевает это.

«Глагола ему Филипп: Прииди и виждь». Для удостоверения, говорит, будет достаточно только посмотреть Его, и как только вступишь в беседу с Ним, сейчас же признаешь и без колебания скажешь, что Он действительно есть Ожидаемый (Христос). Некая Божественная и несказанная благодать, как надо верить нам, изливалась в словах Спасителя и пленяла слушателей, о чем написано так: «вси дивляхуся о словесех благодати, исходящих из уст Его» (Лк. 4:22), так как слово Его обладало действенной силой и было в состоянии убеждать (Мф. 7:28–29).

Ст. 46-48 Но Нафанаил сказал ему: из Назарета может ли быть что доброе? Филипп говорит ему: пойди и посмотри. Иисус, увидев идущего к Нему Нафанаила, говорит о нем: вот, подлинно Израильтянин, в котором нет лукавства. Нафанаил говорит Ему: почему Ты знаешь меня? Иисус сказал ему в ответ: прежде нежели позвал тебя Филипп, когда ты был под смоковницею, Я видел тебя

Филипп сказал, что Христос из Назарета, а Нафанаил, как более сведущий в законе, знал из Писаний, что Христос должен прийти из Вифлеема, и потому говорит: из Назарета может ли быть что доброе? Филипп говорит: поди и посмотри, - зная, что Нафанаил не отстанет от Христа, если послушает Его речей. - Христос хвалит Нафанаила как истинного израильтянина, потому что он не сказал ничего ни в пользу, ни против Его; ибо слова его происходили не от неверия, а от осмотрительности и от ума, знавшего из закона, что Христос придет не из Назарета, а из Вифлеема. - Что же Нафанаил? Не увлекся ли похвалою? Нет, он желает узнать нечто яснее и точнее, и потому спрашивает: почему Ты меня знаешь? Господь сказывает ему то, чего не знал никто, кроме его самого и Филиппа, то, что было говорено и делано наедине, и таким образом открывает Свое Божество. Филипп беседовал с Нафанаилом наедине, когда никого не было под смоковницею, однако же Христос, и не быв там, знал все, почему и говорит: Я видел тебя, как ты был под смоковницею. - Господь заговорил о Нафанаиле прежде, чем приблизился Филипп, для того, чтобы кто не подумал, что Филипп пересказал Ему о смоковнице и о прочем, о чем Он говорил с Нафанаилом. - Из сего Нафанаил узнал Господа и исповедовал Его Сыном Божиим. Ибо слушай, что он говорит далее.

И глагола ему Нафанаил: от Назарета может ли что добро быти; Глагола ему Филипп: прииди и виждь

Вы знаете, что говорили иудеи, современники Христа: Из Назарета может ли быть что доброе?

Это о Нем говорили. А когда пришел Господь в Назарет, где вырос, где воспитывался, там люди с презрением относились к Нему, не считали ни святым, ни пророком и говорили: «Ведь мы же знаем, что это сын плотника Иосифа». С таким же презрением относится к Спасителю и доныне значительная часть рода человеческого — того рода, который некогда был христианским, а теперь стал богоотступным. Почему, отчего? Именно потому, что учение Христа в высшей степени просто, так просто, что доступно пониманию самого простого, самого необразованного человека. А люди гордые с презрением относятся ко всему простому, низкому, люди преклоняются перед тем, что считают великим и многозначительным. А по своей гордости, по высокоумию своему знать не хотят Господа Иисуса Христа, избрали себе других учителей, других вождей.

От Господа и Спасителя нашего отреклись. Не думайте, что это отречение от Господа, уничижение святого имени Его есть дело наших дней, — отступление от Господа, отвержение учения Христова началось в весьма древнее время, еще в первый век христианства. И во все века, во всех народах были люди, отвергавшие Евангелие.

А в нашей стране, в которой, как я говорил вам неоднократно, до конца XVII века все люди были весьма благочестивы, все были христианами, — в нашей стране отступление от учения христианского, попрание имени Христова началось очень давно, более 200 лет тому назад: с XVIII века, точнее, с первой половины его.

Откуда пришло это надругательство над христианством, это отвержение Евангелия в страну нашу? Оно пришло из Франции, когда там появились философы-материалисты, так называемые энциклопедисты; когда начался «век просвещения», а в особенности тогда, когда кумиром всего высшего общества, кумиром всех образованных людей того времени стал Вольтер, французский философ — безбожник и хулитель Христа. Он обладал чрезвычайным остроумием, чрезвычайно едко высмеивал Христа, издевался над Ним, и эти издевательства подхватили склонные к богохульству люди, подхватили везде и всюду. И, пожалуй, нигде не было такого количества людей, восхищавшихся Вольтером, как у нас в России — в высшем, так называемом, обществе.

И началось уже тогда, уже во времена императрицы Екатерины II почти поголовное отступление от Христа в этом высшем обществе. Сама Екатерина была горячей поклонницей Вольтера. Всё русское стало презренно, над патриотизмом смеялись, над любовью к родине издевались, стыдились назваться русским человеком, стыдились своего русского языка; и все богатые люди, все дворяне стали воспитывать своих детей во французском безбожном духе: они выписывали воспитателей из Франции, и эти воспитатели, полные вольнодумства, возраставшие на философии энциклопедистов, влагали эти чувства и идеи в юные сердца, воспитывали их в духе безбожной Франции, в духе вольтерьянства, в духе издевательств над христианством, внушали им презрение к родине, внушали преклонение пред Европой.

Дело дошло до того, что дворяне почти забыли русский язык: детей учили только по-французски, читали исключительно французские книги, русский язык считали языком простонародья; над религией издевались, духовенство унижали, считали ниже своего достоинства принять в дом священника; и не терпели, совсем не терпели никакого увещания, никакого обличения. Поверите ли вы, что однажды великий святитель Тихон Задонский стал кротко и смиренно увещевать одного молодого дворянина оставить вольнодумство, вернуться к вере отцов, и этот дерзкий молодой человек ударил святителя по лицу. Святой упал ему в ноги и просил простить, что его огорчил, и это так потрясло молодого человека, что он сразу устыдился, оставил вольнодумство и стал примерным христианином.

Вот каков был дух во второй половине XVIII века, до начала XIX столетия, а в XIX столетии на место вольтерьянского вольнодумства пришли и широко распространились новые веяния: мистические учения протестантского духа, далекие от подлинного христианства. Появилось и масонство, которое было враждебно христианству. В высшем обществе при Александре I Благословенном широкой волной разлилось мистическое сектантство, и продолжали русские люди отставать от смиренного Евангельского христианства. Видите, как глубоки, как давни корни нашего безбожия.

В чем же причины, почему увлекает людей безбожие, почему так поддались волне вольтерьянства, почему поддались сектантской мистике? Только потому, что люди были горды, что не было в них смирения, только потому, что были бесконечно далеки от настроения, которое всецело владело сердцем святого апостола Павла, который говорит, что не хочет знать ничего кроме Христа. Он отверг всё, всю мудрость человеческую, он хотел знать только Распятого Христа. Он нас предупреждает, чтобы мы не увлекались всяким ветром учения (Еф. 4:14), не увлекались философией.

С 50-х и даже с 40-х годов всё русское общество увлеклось философией Гегеля, противоречащей христианству, той философией, которая и в наше время в великом почете. Не хотят слышать русские люди этого предупреждения апостола Павла не увлекаться всяким ветром учения, всякой философией, а жить в простоте христианской.

Не понимают люди, что слова Христовы имеют всепобеждающую, ни с чем не сравнимую силу именно благодаря простоте своей, той простоте, благодаря которой с неудержимой силой проникают они в сердце человека, даже самого простого. И от всех нас требуется именно такая простота. Господь Иисус Христос сказал, что мы должны быть как дети; что если не обратимся и не будем, как дети, не сможем войти в Царство Небесное. Господь требует от нас детской простоты, детской доверчивости. Господь требует, чтобы мы смиренно открыли сердце свое, и тогда войдет Он в наше сердце и сотворит в нем обитель со Отцом Своим. Вот только тогда, когда сердце наше станет просто, детски просто, когда отвергнет дерзкие философские учения, когда поймет, что слова Христовы выше всего, только тогда войдем мы в Царство Божие. Сего да сподобит нас Господь и Бог наш Иисус Христос! Аминь.

Но Нафанаил сказал ему: из Назарета может ли быть что доброе? Филипп говорит ему: пойди и посмотри

Православие не доказывается, а являет себя: прииди и виждь; в этом вся апология — прииди и виждь: сначала — Христа Богочеловека, затем всех святителей, мучеников…

И глагола ему Нафанаил: от Назарета может ли что добро быти, Зная, что пророк сказал: и ты, Вифлееме, земле Иудова, ни чимже менши еси во владыках Иудовых: из тебе бо изыдет Вождь, Иже упасет люди Моя Израиля

(Мих. 5, 2; Мф. 2, 6), Нафанаил ожидал Иисуса Христа из Вифлеема, слыша же теперь, что Он из Назарета, смутился и недоумевал, находя слова Филиппа несогласными с пророчеством. Поэтому, думая, что он ошибся относительно места, Нафанаил кротко отрицает, но не то, что Филипп нашел Иисуса Христа, а то, что Он из Назарета и совершенно спокойно в форме вопроса опровергает это, показывая этим, что он твердо знает Писание и не может ошибиться. Смысл его слов такой: может ли что доброе быть из Назарета, столь презренного и худого? Так как Галилея пользовалась у иудеев худой молвой, а Назарет был город Галилейский, Нафанаил сказал это, потому что был убежден, что ожидаемый Иисус Христос не из Назарета, а из Вифлеема.

Глагола ему Филипп: прииди и виждь

Не зная, почему это Нафанаил так сказал, и предполагая, что он просто порицает Назарет, Филипп ведет его к Иисусу Христу, думая, что он тотчас уверует, когда насладится Его учением и беседой.

Но Нафанаил сказал ему: из Назарета может ли быть что доброе? Филипп говорит ему: пойди и посмотри

Назарет (см. Мф.2:23) пользовался, очевидно, у галилеян недоброй славой, если Нафанаил так нехорошо отзывается о нем. Поэтому-то Нафанаилу и представляется невероятным, чтобы из такого города, пользующегося незавидной репутацией, пришел Мессия.