Но́вый Заве́т: Мф. Мк. Лк. Ин. Деян. Иак. 1Пет. 2Пет. 1Ин. 2Ин. 3Ин. Иуд. Рим. 1Кор. 2Кор. Гал. Еф. Флп. Кол. 1Фес. 2Фес. 1Тим. 2Тим. Тит. Флм. Евр. Откр.
Толкования на Евангелие от Иоанна 4:7
Приходит женщина из Самарии почерпнуть воды. Иисус говорит ей: дай Мне пить.
Святые отцы
- Иоанн Златоуст, свт. (†407)
- Кирилл Александрийский, свт. (†444)
- Феолипт Филадельфийский, свт. (†1325)
- Григорий Палама, свт. (†1359)
- Николай Сербский, свт. (†1956)
Прочие
- Евфимий Зигабен (†1118)
- Михаил (Лузин), еп. (†1887)
- Георгий Константинович Властов (†1899)
- Толковая Библия А.П. Лопухина (†1904)
- Гладков, Б. И. (†1921)
Иоанн Златоуст, свт. (†407)
Ст. 1-8 Егда убо разуме Иисус, яко услышаша фарисее, яко Иисус множайшыя ученики творит и крещает, неже Иоанн: Иисус же Сам не крещаше, но ученицы Его: остави Иудею и иде паки в Галилею. Подобаше же Ему проити сквозе Самарию. Прииде убо во град Самарийский, глаголемый Сихарь, близ веси, юже даде Иаков Иосифу сыну своему: бе же ту источник Иаковль. Иисус же утруждся от пути, седяше тако на источнице: бе (же) яко час шестый. Прииде жена от Самарии почерпати воду. Глагола ей Иисус: даждь Ми пити. Ученицы бо Его отшли бяху во град, да брашно купят
Егда убо разуме Иисус, яко услышаша фарисее, яко Иисус множайшия ученики творит и крещает, неже Иоанн: Иисус же Сам не крещаше, но ученицы, Его: остави Иудею и иде паки в Галилею (4, 1–3). Итак, Сам Он не крестил, но это разглашали вестовщики, желая возбудить в слышащих о том ненависть к Нему. Почему же Он оставил Иудею? Не по боязни, а для того, чтобы пресечь клевету и утишить ненависть. Силен был Он и Сам удержать их, если бы они восстали на Него, но не хотел этого делать часто, чтобы не оставить их в неверии о действительности Его воплощения. Если бы Он часто, при нападениях, избегал их, то это для многих могло бы быть подозрительно. Поэтому-то во многих случаях Он действовал более по-человечески. Он желал, чтобы веровали как тому, что Он Бог, так равно и тому, что Он, будучи Богом, носил плоть. Поэтому и после воскресения Своего Он говорил ученикам: осяжите Мя и видите, яко дух плоти и кости не имать (Лк. 24, 39). Поэтому же и Петра порицает, когда тот говорит Ему: милосерд Ты, Господи, не имать быти Тебе сие (Мф. 16, 22). Так много Он заботился об этом деле.
Притом же это есть не маловажный догмат в Церкви, а самое главное в деле нашего спасения, и чрез это именно все для нас сделано и совершено: и смерть разрушена, и грех отъят, и клятва уничтожена, и бесчисленные блага дарованы нам в жизни. Поэтому Христос и желал так сильно, чтобы веровали в Его воплощение – этот корень и источник бесчисленных для нас благ. Действуя же по-человечески, Он не допускал сокрываться и Своим Божеским делам. Так, удалившись в Галилею, Он продолжал то же самое, что и прежде делал. Не напрасно удалялся в Галилею, но для того, чтобы совершать великие дела у самарян, и устрояет это не просто, а с свойственною Ему мудростию, чтобы не оставить иудеям никакого предлога даже к бесстыдному извинению. Выражая это, евангелист присовокупляет: подобаше же Ему пройти сквозь Самарию (4, 4), и тем показывает, что Он это сделал как бы ненамеренно. Так делали и Апостолы. Как они, преследуемые иудеями, шли к язычникам, так и Христос, когда иудеи изгоняли Его, обратился и к язычникам, например сделал это ради жены сирофиникийской. Цель была та, чтобы отнять у иудеев всякое извинение и чтобы они не могли сказать: Он, оставив нас, пошел к необрезанным. Таким образом и ученики Его, защищая себя, говорили: вам бе лепо первее глаголати слово Божие, а понеже отвергосте е и недостойны творите сами себе вечному животу, се, обращаемся во языки (Деян. 13, 46). И Сам Христос: несмь послан, токмо ко овцам погибшим дому Израилева (Мф. 15, 24), или: несть добро отъяти хлеба чадом и поврещи псом (15, 26). Когда же они отвергли Его, то этим самым отверзли дверь язычникам. Однако и тогда Он не преднамеренно идет к язычникам, а как бы мимоходом. Итак, проходя мимо, прииде во град Самарийский, глаголемый Сихарь, близ веси, юже даде Иаков Иосифу сыну своему. Бе же ту источник Иаковль (Ин. 4, 5–6). Для чего евангелист так обстоятельно говорит об этом месте? Для того, чтобы ты, слыша, как говорит жена: еда ты болий еси отца нашего Иакова, иже даде нам студенец сей (ст. 12), – не находил этого странным. Это было то место, где Симеон и Левий, в отмщение за Дину, произвели жестокое убийство (см.: Быт. 34, 25).
Нелишне сказать, откуда произошли самаряне, потому что вся эта страна называется Самариею. Откуда же самаряне получили свое название? Сомором называлась гора по имени ее владельца, как и Исаия говорит: глава же Ефремови Соморон (Ис. 7, 9). Впрочем, обитавшие там назывались не самарянами, а израильтянами. С течением времени, когда они оскорбили Бога, то, в царствование Факея, Феглаффелассар, пришедши, взял многие города, напал на Илу, умертвил его и царство его отдал Осии. На Осию напал Салманассар, взял другие города, сделал их себе подвластными и обложил данью. Осия сначала уступил, потом отложился от его власти и прибегнул к помощи ефиоплян. Ассирийский царь, узнав об этом, пришел с войском, победил израильтян и, для отвращения новых восстаний, уже не позволил им оставаться в стране той, а отвел их в Вавилон и Мидию; а оттуда из разных мест вывел другие племена и поселил в Самарии, чтобы на будущее время обезопасить свою власть в этой стране, занятой уже верными ему жителями. Тогда Бог, желая показать Свою силу и то, что Он предал израильтян не потому, чтобы они были бессильны, но за грехи их, насылает на варваров львов, которые делали зло всему народу. Извещенный об этом, царь посылает некоего священника [Иудейского] преподать им закон Божий. Но и тогда они не оставили совершенно своего нечестия, а только отчасти, и уж впоследствии времени, отвергнув идолов, начали чтить истинного Бога. Между тем иудеи, возвратившиеся, наконец, из плена, возымели ненависть к ним, как иноплеменникам и своим врагам, и по имени горы стали называть их самарянами. Немалая вражда с ними у иудеев происходила и оттого, что самаряне принимали не все книги Священного Писания, а только книги Моисеевы и не много придавали важности Пророкам. Они же, со своей стороны, старались уравнять себя в благородстве происхождения с иудеями, хвалились своим родом от Авраама и считали его своим предком, так как он происходил из Халдеи, а Иакова, как его потомка, называли своим отцом. Но иудеи гнушались ими, как и всеми иными народами; потому-то и Христа они поносили именем самарянина, когда говорили: самарянин еси Ты и беса имаши (Ин. 8, 48). По той же причине и Христос в притче о шедшем из Иерусалима в Иерихон вводит самарянина, оказавшего ему милосердие (см.: Лк. 10, 37), – человека, по мнению иудеев, низкого, презренного, гнусного; также и в числе десяти прокаженных называет одного иноплеменником (а это был самарянин); да и Сам заповедал ученикам Своим: на путь язык не идите и во град Самарянский не внидите (Мф. 10, 5).
Но евангелист напомнил нам об Иакове не для того только, чтобы отметить историю страны, но чтобы вместе показать потерю этого места для иудеев, уже давно сбывшуюся, так как уже во времена праотцев их язычники владели вместо них этим местом. Чем праотцы их владели, хотя то и не было их собственностию, то они по нерадению и беззаконию потеряли, хотя это уже было их собственностию. Так, нет никакой пользы происходить от хороших предков, когда потомки не похожи на них. Варвары, чтобы только избежать большей беды, тотчас обратились к иудейскому богопочтению; а иудеи, и потерпев столько наказаний, не вразумились. Итак, в эту страну пришел Христос, который всегда отвергал жизнь изнеженную и прихотливую, а проводил жизнь многотрудную и стеснительную. Он не употреблял подъяремных животных, но Сам путешествовал так спешно, что и утомлялся от пути. Да и при всяком случае Он внушает нам делать все самим, не иметь ни в чем излишества и не требовать многого. Он желает нам быть до того чуждыми всякого излишества, чтобы и в самом необходимом многое сокращать, потому и говорил: лиси язвины имут, и птицы небесныя гнезда: Сын же Человеческий не имать, где главы подклонити (Мф. 8, 20). Таким образом, Он очень часто проводил время в горах и в пустынях, не только днем, но и ночью. Провозвещая это, и Давид сказал: от потока на пути пиет (Пс. 109, 7), показывая простоту Его образа жизни. То же показывает здесь и Иоанн: Иисус же, утруждся от пути, седяше тако на источнице: бе же яко час шестый. Прииде жена от Самарии почерпати воду. Глагола ей Иисус: даждь Ми пити. Ученицы бо Его отшли бяху во град, да брашно купят (Ин. 4, 6–8). Из этого мы узнаем, как усиленны были Его путешествия, как Он не заботился о Своем пропитании и только мимоходом занимался этим делом. Так научились и ученики Его удовлетворять свои потребности: они не носили с собою дорожных припасов. На это указывает и другой евангелист, говоря, что когда Христос сказал о квасе фарисейском, то ученики думали, что не принесли с собою хлебов. Когда Христос водил с Собою учеников алчущих, срывающих и едящих колосья, также когда говорится, что Сам Он, чувствуя голод, пришел к смоковнице, то этим всем Он не чему-нибудь другому научает нас, как презирать чрево и служения ему не считать достойным заботы. Посмотри и здесь: они не принесли с собою ничего и, однако ж, не имея с собою пищи, не заботились о ней заранее или с начала дня, но пошли купить ее в то время, в которое обыкновенно все уже обедают. А мы, как только встаем с одра, заботимся об этом прежде всех других дел, призываем поваров и служителей трапезы и с большою заботливостию отдаем им приказания; а после того уже приступаем к другим делам, всегда, однако ж, заботясь о житейском преимущественно перед духовным, и то, что нужно бы считать излишним, признавая необходимым. Так-то все делается у нас превратно. Между тем следовало бы обращать все внимание на духовные дела и, уже исполнив их, приниматься за житейские.
Далее, из этого видно не только терпение Христа в трудах, но и удаление от пышности. Он не только утомился и сел на пути, но и остался один, а ученики Его ушли. Конечно, если бы Он пожелал, то мог бы или не всех учеников посылать, или, по удалении их, иметь при себе других служителей; но Он не хотел этого, а таким образом и учеников приучал презирать всякую пышность. Что же важного, скажет кто-нибудь, что они жили скромно, будучи рыбарями и скинотворцами? Правда, они были рыбари и скинотворцы, но они внезапно воспарили в высоту небес и сделались важнее всех царей, удостоившись быть собеседниками Владыки вселенной и следовать повсюду за этим дивным Учителем. Вы знаете и то, что люди из низкого состояния, достигающие почестей, легче увлекаются высокомерием, неблагородно пользуясь почестями. Итак, Христос, желая утвердить учеников Своих в неизменном смиренномудрии, учил их во всем умерять себя и ни в каком случае не требовать прислужников. Сам Он, как говорит евангелист, утруждся от пути, седяше тако на источнице. Видишь, Он сел от усталости и жары и для того, чтобы дождаться учеников. Знал Он, что должно было случиться у самарян, но не для того, главным образом, пришел сюда. А хотя и не для этого пришел, однако не имел нужды отгонять пришедшую жену, показавшую так много усердия к Его учению. Иудеи Его гнали, тогда как Он именно к ним пришел, а язычники привлекали к себе и тогда, когда Он шел в иные места. Те ненавидели Его, а эти веровали в Него; те негодовали, а эти удивлялись и поклонялись Ему. Что же? Ужели надобно было пренебречь спасением стольких людей и такую искреннюю ревность оставить без внимания? Это недостойно было Его человеколюбия. Поэтому Он и устрояет все в настоящем случае с свойственною Ему мудростию. Он садится, для отдохновения тела и прохлады, при источнике. Был самый полдень, что и означает евангелист словами: бе же яко час шестый. И седяше тако. Что значит тако? То есть сел не на престоле, не с возглавием, но просто как случилось, на земле. Прииде жена от Самарии почерпати воду.
Смотри, как показывает евангелист, что и жена вышла из города для другой цели, – преграждая всякий повод к бесстыдному прекословию иудеев, чтобы кто не сказал, что Он противоречит собственной заповеди, повелев ученикам не входить во град Самарянский, а между тем Сам беседуя с самарянами. Для этого также присовокупляет, что ученицы Его отшли бяху во град, да брашно купят, представляя, таким образом, многие причины беседы Его с женою.
Кирилл Александрийский, свт. (†444)
Ст. 7-8 Приходит женщина из Самарии почерпнуть воды. Иисус говорит ей: дай Мне пить. Ибо ученики Его отлучились в город купить пищи
«Прииде жена от Самарии почерпати воду. Глагола ей Иисус: даждь Ми пити. Ученицы бо Его отшли бяху во град, да брашна купят». Не не ведал Спаситель о приходе женщины. Как Истинный Бог, Он, конечно, знал о том, что она сейчас придет почерпнуть прохладной влаги из источника. А как только пришла, Он начинает уловлять ее в сети (Царствия Божия) и, тотчас же предлагая ей слово учения, начинает разговор от подручных предметов.
Закон строго требовал от иудеев, чтобы они отнюдь не осквернялись, почему предписывал им избегать всякого нечистого предмета и не сообщаться с иноплеменниками или необрезанными (Лев. 5:2). Евреи же, простирая далее силу заповеди и следуя более своим пустым измышлениям, чем точным предписаниям закона, не только не осмеливались вступать в плотское общение с иноплеменниками, но и думали, что впадут во всякую нечистоту, если в чем бы то ни было будут сходиться с cамарянами. В конце концов отчуждение между ними доходило до того, что боялись даже вкушать воду и пищу, приносимые руками иноплеменников. Итак, чтобы необычайностью поведения побудить женщину к разговору и к познанию о том, Кто Он и откуда и почему пренебрегает иудейскими обычаями, и таким образом направить речь к цели, – Он и говорит, что жаждет, обращаясь к ней с такими словами: «дай Мне пить».
Феолипт Филадельфийский, свт. (†1325)
Приходит женщина из Самарии почерпнуть воды. Иисус говорит ей: дай Мне пить
Когда рыбак желает наловить рыб, то он идет к морю, забрасывает свою рыболовную снасть в глубину его и вытаскивает плавающих там рыб. Так поступил и Иисус Христос, домостроительно заботящийся о нашем спасении: сев у источника, Он уловил оказавшуюся у колодца самарянку, которая пришла набрать воды, и послал ее, уверовавшую, провозглашать самарянам силу Своего Божества.
Разве перед нами не пример преисполненной мудрости рыбной ловли? Разве это не достохвальное уловление? Самарянка приходит к источнику, чтобы слегка утолить жажду, и встречает там истинный Источник: пьющий из Него никогда не испытывает жажды. Ибо в Писании говорится: Всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять, а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек (Ин 4:13–14). Самарянка приходит почерпнуть воды и обретает воду живую (Ин 4:10–11). Господь ищет, у кого бы взять воды и, ища, Он домостроительно печется о взыскуемой. Взыскующий Сам взыскуется и ищущий взять воды Сам дает ее. О, глубина ведения! О, несравненный дар! Как мудрый рыбак, Господь сначала забрасывает приманку, представляясь жаждущим воды, а затем забрасывает в душу самарянке, словно крючок, ведение живой и духовной воды и ловит ее на желании этой воды, привлекая ее, посредством познания, к вере в Самого Себя. Дай Мне говорит, и дай мне (Ин 4:15) слышит. Ибо струя чувственной воды, которую Он искал, явила женщине реки духовного источника. Поэтому она, возжаждав, ищет и обретает живую воду; она пьет ее и возвещает всем о наслаждении от такого пития, открывая им таинственный источник. И как исходит елень на источники водныя (Пс 41:2), так и самаряне исходят из города, приходя к Иисусу (см. Ин 4:30). О, богатство мудрости! О, сладость этой воды!
Григорий Палама, свт. (†1359)
Приходит женщина из Самарии почерпнуть воды. Иисус говорит ей: дай Мне пить
Господь, терпя жажду, как Человек, и видя ее, приходящей, по человечеству, для утоления жажды, а как Бог, видя и сердце ее, жаждущее спасительной воды, но не знающей Могущего дать ей сию, спешит открыть Себя жаждущей душе. Потому что и Сам Он жаждет жаждущих Его, как написано. Начиная же Свою речь таким образом, чтобы легко быть понятным, Он говорит ей: «Даждь Ми воду пити».
Николай Сербский, свт. (†1956)
Приходит женщина из Самарии почерпнуть воды. Иисус говорит ей: дай Мне пить
То, что женщина была из Самарии, подчеркивается намеренно, поскольку иудеи считали самарян язычниками. Дай мне пить, – говорит ей Господь. Он утрудился от пути и жаждал, из чего ясно: тело Его было истинное тело человеческое, а не призрачное, как учили некоторые еретики. Как тело Его проливало слезы от печали о людях, как оно страдало от боли на Кресте, так оно ощущало и потребность в пище и питии. Правда, Он мог по Своему желанию победить и устранить эту потребность Своею Божественною силой на долгое время, даже и на все время Своей земной жизни, но каким образом Он бы в таком случае познался как истинный Человек, как во всем уподобился бы братиям и как мог бы тогда людей называть братиями (Евр. 2:11–17)? Как бы Он научил нас терпеливому перенесению страданий, если бы Сам их не перенес? И наконец, разве Его последняя победа имела бы то сияние, которое и нас всех укрепляет и просвещает в жизненных скорбях, если бы Он Сам не прошел чрез все сии скорби, и при том – в наивысшей мере? Кто-нибудь скажет: разве Тот, Кто мог умножать хлебы, ходить по воде, как по суше, не мог на этом долгом пути одним могущественным словом – да что там, одною мыслью – отверзть источник воды в камне или песке и утолить Свою жажду? Действительно, Он мог это сделать. Вот, сие совершил и Моисей в пустыне; сие совершали во имя Его на протяжении истории Его Церкви многие святые; так как же Он не мог этого? Нет, Он мог – однако не хотел. Он не сотворил ни одного чуда ради Себя Самого – чтобы Себя накормить, напоить или одеть. Все Его чудеса были чудесами ради людей. В Его жизни нет ни тени себялюбия. Даже когда Он, будучи Младенцем, бежал от меча Иродова, Он делал это не ради Себя, но ради людей, ибо не пришло еще время; когда же Он завершил Свое дело среди людей, тогда Он не бежал от смерти, но шел ей в сретение. Бесконечное человеколюбие, не отделимое от бесконечной мудрости, вдохновляло и окормляло все глаголы, поступки и события в жизни Господа нашего Иисуса Христа на земле. Дай мне пить. Это Творец просит у Своего творения. Слова сии звенят сквозь двадцать веков; ибо слова сии Он сказал не только женщине самарянке, но всем поколениям людей до скончания века. Дай мне пить, – и сегодня говорит Он каждому из нас. Не потому Он – Сотворивший воду и Изливающий моря и океаны, реки и источники – говорит это, что жаждет воды; но потому, что жаждет нашей доброй воли и любви. Когда мы даем Ему, то не даем ничего своего, а, опять же, Его. Всякая чаша воды на земле – Его, потому что Он ее сотворил; и всякую чашу холодной воды, которую мы подаем одному из Его братьев меньших, Он оплатил Своею драгоценною кровью. И все-таки в беспримерном смирении Своем Он не требует у женщины воды как Творец у творения, но просит, как просил бы человек у человека. Дабы явить этим Свое смирение. Дабы засвидетельствовать этим истинность Своего человеческого естества, ограниченного и нуждающегося. Наконец, дабы научить нас предупредительности и милосердию. Человек имеет право просить у другого человека; и у человека есть обязанность быть предупредительным и милосердным по отношению к другому человеку.
Евфимий Зигабен (†1118)
Прииде жена от Самарии почерпати воду
так как жители вышеуказанного города черпали отсюда воду, потому что в окрестности было мало колодцев.
Глагола ей Иисус: даждь Ми пити
Как от смоковницы, которая засохла (Мф. 21, 18; Мк. 11, 12), Иисус Христос требовал смокв не потому, что алкал, а по планам Домостроительства, чтобы благовременно перейти к совершению чуда, так и теперь от источника Он требует воды не потому, что жаждет, а с премудрой целью, чтобы иметь удобный случай побеседовать с женщиной. Он знал заранее, что она уверует и будет причиной того, что уверуют многие; поэтому, начав беседу, он совсем оставил воду.
Михаил (Лузин), еп. (†1887)
– Женщина из Самарии: не из города Самарии, который был далеко от этого колодезя, а вообще из области Самарийской, самаритянка; жила же она, без сомнения, в ближайшем городе, т. е. Сихеме (ср. ст. Ин.4:28-39).
– Дай Мне пить: утрудившемуся от пути свойственно жаждать, и Господь обращается к женщине, чтобы она утолила жажду Его почерпнутою ею водою; но не одна жажда побуждала Его к сему. Господь хочет завязать с нею разговор, чтобы посеять семя божественной истины в сердце её, в котором Его всеведущий взор видел почву благоприятную для посева. Он любил пользоваться случаями обыденной жизни и образами, заимствованными из видимой природы, чтобы чрез них раскрывать высокие тайны учения Своего и тем делать их более доступными для разумения, особенно людей простых. Так и теперь; кроме утоления жажды Своей, Он пользуется случаем и образом воды, чтобы преподать жене Своё небесное учение под прикрытием образа, способнейшего к тому, чтобы с её чувственной точки зрения возбудить в сердце её потребность слушать высокие истины.
– Ученики отлучились в город купить пищи: не без намерения, конечно, Господь послал их, но чтобы истребить в сердцах их обычный иудейский предрассудок против самарян, как людей нечистых, к которым и прикасаться нельзя, тем более иметь с ними общение в пище и питии, покупать у них пищу и другое потребное для трапезы. Ученики ушли, пришла жена, и Господь остался с ней наедине для великой беседы, как наедине ночью предложил Своё высокое учение фарисею Никодиму; уединённая беседа более располагает и к размышлению о предмете беседы, и к сосредоточенности, и к доверию.
Георгий Константинович Властов (†1899)
«Блажен (говорит Св. Григорий Богослов), у него же просит пить Христос, яко же у Самаряныни оныя, и дает источник воды, текущия в живот вечный». Кого осчастливит Христос словом Своим, – если только сей воспринимает слово сие верою, – тот становится наследником царствия Божия. Нельзя при этом еще не заметить, что женщина вообще в древнем восточном мире считалась за существо низшее, а между тем все женщины, слышавшие слова Господа, являлись самыми теплыми верующими сердцами, самыми ревностными учениками Господа, внося в веру свою любовь и простоту сердца, а не скептицизм и сомнение. Им преимущественно принадлежало то необъяснимое чувство, даруемое благодатию, которое Апостол называет «уверенность в невидимом». Вспомним о женщинах, следовавших за Господом (Лк.8:2), и о грешнице, омывавшей ноги Господа слезами (Лк.7:37), и о кровоточивой (Мф.9:20, Мк.5:25), и о Сирофиникиянке, и о двух сестрах Марфе и Марии (Ин.11), о помазании ног Господа Марией (Ин.12:3); о Марии, сидевшей у ног Господа (Лк.10:39); о женщинах, плакавших и рыдавших, когда Господа вели на пропятие (Лк.23:27); о женщинах, стоявших близь креста (Мф.27:56); о женщинах мироносицах (Мф.27:61, Лк.23:55,24:1); которые первые сподобились узнать о воскресении Господа, и о Марии Магдалине, которая плакала у гроба и первая имела счастие увидеть Воскресшего и слышать из уст Его: Мария (Ин.20:16). Мужам христианам подобало трудное служение с лишениями и изнурением и многими страданиями, сопряженными с проповедью Христова учения, – но жены христианские были та плодородная нива, на которой скорее всего принималось благодатное семя и давало плод. Впервые значение женщины подымается на востоке, и влияние ее растет и расширяется до той поры, когда женщина признана христианским обществом существом равноправным с мужчиной пред Богом (Гал.3:28) и если ограниченной несколько (1Кор.11:8-10), то лишь вследствие Божественного устройства семьи, требующей единства на земле. Никто же в христианском мире с самого начала не сомневался в совершенной равноправности всех душ пред Богом, какова бы ни была их земная оболочка.
Если низко стояла в общественном мнении Иудеев вообще женщина, то еще ниже стояла женщина из презренного Самаритянского народа: а между тем Господь говорит с ней, поучает ее, открывает ей тайны царствия Божия. Женщина эта не только бедна, (она сама ходит за водой), – но не безукоризненной жизни, – она переменила пять сожителей, – и однако Господь не погнушался ею. Обращаясь к ней с просьбой дать Ему напиться, Господь этим самым уже доказывает, что он относится к ней не с презрением, а обращается с ней как с равным Себе (по человечеству) существом. Итак беседой с Самарянкой Господь единожды навсегда уничтожает властным Словом Своим все обрядовые, племенные, народные и обычные преграды между людьми и указывает, что для христианства нет замкнутого мира, что ему принадлежит все человечество.
По-видимому и ученики Господа, вошедшие во град Самаринский купить пищи, уже настолько были нравственно развиты, что не гнушались, как другие Иудеи, хлеба и припасов, купленных у Самарян. Из Иудеев-христиан и из всех племен и народов под живительным влиянием Духа Божия вырабатывается один общий тип человека, брата всем другим людям во Имя Святое Того, который, будучи Богом, не погнушался стать человеком.
Как велика живительная благодать Духа Божия, когда она восприемлется не с сомнением и кичливостью, а с верою в простоте сердца, – видно из того, что женщина Самарянка быстрее понимает слова Господа о поклонении Отцу в Духе и истине, чем понимает тайну возрождения ученый Иудей Никодим, не могущий сразу отрешиться от своего фальшивого знания, почерпнутого им в школах Иудеи.
Мы во вступлении уже говорили, о том, что Самаряне (или Самаритяне) по всей вероятности при Господе Иисусе Христе не были уже язычниками, а в религиозном отношении представляли лишь секту, отделенную от Иудейства признанием одного Моисеева закона отвержением всех других книг Иудейского канона, и отделенную притом от Иерусалима с культом поклонения Иегове на горе Гаризим. Что вообще нравы их не были чисты, видно из того обстоятельства, что женщина могла быть замужем поочередно за пятью мужьями, которые по-видимому были живы, и потому надо полагать, что нравственная среда этих потомков переселенцев «из Вавилона, и Куфы, и Аввы, и Емафа и Сепарваима» (4Цар.17:24,30,31) сохраняла отчасти обычаи и распущенность нравов язычников; но чтили Самаряне по всей вероятности единого Бога, проповеданного в ветхозаветном Откровении.
Толковая Библия А.П. Лопухина (†1904)
Ст. 7-8 Приходит женщина из Самарии почерпнуть воды. Иисус говорит ей: дай Мне пить. Ибо ученики Его отлучились в город купить пищи
В это время пришла к колодцу одна самарянская женщина, быть может, из близлежащего города Сихаря. Христос обращается к ней с просьбой дать Ему воды, чтобы утолить жажду.
Гладков, Б. И. (†1921)
Приходит женщина из Самарии. Говоря так, Евангелист хотел пояснить, что женщина эта была самарянка, принадлежала к тому племени, которое населяло Самарию; поэтому, слова из Самарии он отнес к слову женщина, а не к слову приходит.
Женщина пришла за водой; жаждавший Иисус сказал ей: дай Мне пить. Удивленная самарянка, признавшая Иисуса за иудея, напоминает Ему о том, что иудеи не позволяют себе никаких сношений с самарянами. Но Иисус, пришедший в мир спасти всех, а не одних только иудеев, объясняет самарянке, что она не стала бы возбуждать такого вопроса, если бы знала, Кто говорит с ней и какое счастье (дар) Бог послал ей в этой встрече. Если бы она знала, Кто говорит ей – дай Мне пить, то попросила бы Его утолить ее жажду духовную, открыть ей истину, к познанию которой стремятся все народы земли, и Он дал бы ей эту воду живую.