Толкования на Евангелие от Иоанна 6:33

Ст. 28-33 Реша же к Нему: что сотворим, да делаем дела Божия; Отвеща Иисус и рече им: се есть дело Божие, да веруете в Того, Егоже посла Он. Реша же Ему: кое убо Ты твориши знамение, да видим и веру имем Тебе; что делаеши; отцы наши ядоша манну в пустыни, якоже есть писано: хлеб с небесе даде им ясти. Рече убо им Иисус: аминь, аминь глаголю вам, не Моисей даде вам хлеб с небесе, но Отец Мой дает вам хлеб истинный с небесе: хлеб бо Божии есть сходяй с небесе и даяй живот миру

Нет ничего хуже, ничего постыднее чревоугодия. Оно делает ум тупым; оно делает душу плотскою; оно ослепляет и не позволяет видеть. Вот смотри: это случилось и с иудеями. Так как, будучи преданы чревоугодию, они всецело были заняты предметами житейскими и не думали ни о чем духовном, то хотя Христос возбуждает их множеством слов, исполненных то строгости, то снисходительности, но и при всем этом они не встают, а по-прежнему лежат долу. Посмотри, Он сказал им: ищете Мене, не яко видесте знамения, но яко яли есте хлебы и насытистеся, – (и чрез это) поразил обличением; показал, какой должно искать пищи, сказав: делайте не брашно гиблющее; предложил им награду в словах: но пребывающее в живот вечный; наконец, предупредил их возражение, сказав, что Он послан Отцом. Что же они? Как бы не слыхав ничего, говорят: что сотворим, да делаем дела Божия? Сказали же это (как показывают последующие обстоятельства) не с тем, чтобы узнать и исполнить, но чтобы расположить Его опять дать им пищу и насытить их. Что же Христос? Се есть дело Божие, да веруете в Того, Егоже посла Он. На это они сказали: кое убо Ты твориши знамение, да видим и веру имем? Отцы наши ядоша манну в пустыни. Ничего нет бесчувственнее, ничего бессмысленнее этих слов. Тогда как чудо было еще пред их глазами, они говорили так, как будто еще не сделано ни одного чуда: кое Ты твориши знамение? И, сказав это, не предоставляют Ему на произвол выбор чуда, но хотят поставить Его в необходимость совершить не другое какое-либо чудо, а именно такое, какое было при их предках. Потому-то и говорят: отцы наши ядоша манну в пустыни, думая тем подстрекнуть Его совершить такое чудо, которое могло бы напитать их телесно. В самом деле, отчего они вспомнили не о каком-либо другом из прежних чудес, хотя их тогда много было совершено и в Египте, и над морем, и в пустыне, – но именно о манне? Не оттого ли, что сильно желали ее, будучи порабощены чревоугодию? Как же вы, называвшие Его Пророком и хотевшие поставить царем, потому что видели чудо, – как вы теперь, как будто не было никакого чуда, оказываетесь неблагодарными и непризнательными, и просите чуда, как просили бы прихлебатели и голодные псы? Теперь ли дорога вам манна, когда душа ваша изнемогает? И заметь хитрость их слов. Не сказали: Моисей сотворил такое-то чудо, а Ты какое сделаешь, – чтобы не раздражить Его; но, ожидая от Него пищи, все еще обращаются к Нему с великою почтительностию. С другой стороны, не говорят и того, что Бог сотворил такое-то чудо, а Ты какое сделаешь, – чтобы не подать мысли, будто они равняют Его Богу. Не упоминают и о Моисее, чтобы не подать мысли, будто унижают Его. Но избирают средину, говоря: отцы наша ядоша манну в пустыни. Христос мог, конечно, сказать: Я совершил чудеса большие, чем Моисей, и не нуждался в жезле, не имел надобности в молитве, но все совершил Сам Собою. Если же вы напоминаете манну, то вот Я дал вам и хлеб. Но тогда не время было говорить это, а была одна забота – обратить их к пище духовной. И смотри, с какою беспредельною мудростию Христос отвечает им: не Моисей даде вам хлеб с небесе, но Отец Мой дает вам хлеб истинный с небесе (ст. 32). Почему же Он не сказал: не Моисей дал, а Я, но вместо Моисея указал на Бога и вместо манны на Себя? Потому, что велика была немощь слушателей, как это видно из последующего. И тогда, как Он сказал эти самые слова, Он не остановил их. Хотя и вначале говорил: ищете Мене, не яко видесте знамения, но яко яли есте хлебы и насытистеся, и в последующих словах исправлял их, но, несмотря на все это, они не перестают (требовать хлеба). Когда Христос обещал самарянке дать воду, то при этом не упомянул об Отце, а просто так сказал: аще бы ведала еси, Кто есть глаголяй ти: даждь Ми пити, ты бы просила у Него, и дал бы ти воду живу, – и опять: вода, юже Аз дам (4, 10, 14), – но не отсылает к Отцу. Здесь же упоминает об Отце, чтобы ты узнал, как велика была вера самарянки и как велика немощь иудеев. Но ведь манна была не с неба; как же говорится: с небесе? Так же, как Писание говорит: птицы небесныя, и опять: и возгреме с небесе Господь (Пс. 8, 9; 17, 14). Хлебом же истинным называет тот хлеб не потому, чтобы чудо над манною было ложно, а потому, что она была образом, а не самою истиною. А упомянув о Моисее, не противопоставил Себя ему, потому что иудеи еще не предпочитали Его Моисею, а напротив, о Моисее имели высшее понятие, чем о Нем. Поэтому, сказав: не Моисей даде, Он не присовокупил: Я даю, но вместо того сказал: Отец дает. Услыхав это, они опять говорят: дай нам есть хлеб этот, – потому что все еще думали, что это нечто чувственное, все еще ожидали насыщения своего чрева, а оттого и стеклись так скоро. Что же Христос? Мало-помалу возвышая их мысль, продолжает: хлеб Божий есть сходяй с небесе и даяй живот миру (ст. 33), – не иудеям только, но и всей вселенной. Потому-то и не сказал просто – пищу, но – жизнь, какую-то другую и отменную, чтобы показать, что все были мертвы.

Ибо хлеб Божий есть тот, который сходит с небес и дает жизнь миру

«Но Отец Мой дает вам хлеб с небесе истинный:​ хлеб бо Божий есть сходяй с небесе и жизнь даяй миру». ​ Надлежало не только отстранить Моисея от Божественной власти,​ каковую приписывали ему иудеи, и представить его служителем при том чудотворении,​ а не подателем (манны),​ но и само, хотя и совершившееся сверхъестественным образом,​ чудо уже умалить и сравнением с большим показать совершеннейшее его ничтожество. Поэтому представляй опять Христа восклицающим нечто таковое…

Великое считаете вы малым и незначительным и щедродаяние Владыки всего ограничили вы весьма небольшими размерами. Немалое обнаруживаете невежество,​ если манну считаете «хлебом с неба», хотя она в пустыне питала один только народ Иудейский,​ между тем как существуют по всей вселенной бесчисленные другие народы. И вот столь ограниченное благодеяние,​ по вашему мнению,​ Бог желает проявить,​ что подает питание одному только народу. Но то были образы более общих предметов и частное проявление всеобщего благодеяния в качестве как бы предварительного залога. Но когда предстало нам время пришествия истины,​ тогда «Отец Мой дает вам хлеб с неба»,​ который посредством дарования манны был предначертан древним как бы в тенях. Поэтому никто да не думает,​ говорит,​ что то был истинный хлеб с неба, но пусть признает таковым Того, Кому является присущей сила питать всю вселенную и доставлять «​миру»​ совершенную «​жизнь»​.

Таким образом,​ обвиняет иудея за приверженность к тому, что было в образе,​ и за отказ искать красоту самой истины. Ведь ею (красотой истины) не была собственно манна, но Само Единородное Слово Божие, исходящее из сущности Отца, как скоро Оно есть жизнь по природе,​ все животворящая. Поелику рожден от Живого Отца, то и Сам есть жизнь по природе,​ и как скоро животворить есть дело свойственное жизни по природе,​ то Христос животворит все. Чем оказывается для нас хлеб земной,​ не дозволяющий разрушаться слабой природе плоти, тем служит и Он, посредством действия Святого Духа животворя дух наш, – и не это только,​ но и само тело сохраняя к нетлению.

Но если раз уже наши рассуждения дошли до речи о манне, то ничего,​ кажется,​ вредного не будет в том, чтобы сказать что-либо кратко и о ней, из самих Моисеевых книг взяв для подробного рассмотрения написанное о ней. Сделав таким образом тщательнейшее изложение предмета,​ мы правильно рассмотрим все, что надо разуметь о ней. Посредством всего этого мы покажем,​ что манна истинная есть Сам Христос,​ как в прообразе,​ в манне разумевшийся подаваемым древним от Бога и Отца. Начинается откровение о ней так: «В пятнадцатый день, в месяце втором,​ когда вышли они из земли Египта,​ возроптал весь сонм сынов Израилевых на Моисея и Аарона,​ и сказали к ним сыны Израилевы:​ лучше было бы нам умереть пораженным от Господа в земле Египетской,​ когда мы сидели при котлах мяс и ели хлебы до насыщения,​ чем что вы вывели нас в пустыню эту умертвить весь сонм этот голодом»​ (Исх. 16:​1–3). Исторический смысл ясен и вполне очевиден,​ так что, думаю, не требуется никакого исследования для такого простого предмета. Будем же говорить опять, имея в виду одну только духовную сторону.

Итак, находясь еще в стране Египетской,​ израильтяне по Божественному повелению прообразно совершали праздник Христов и, вкусив овна, едва таким образом избежали жестоковластного угнетения фараонова и стряхнули тяжкое ярмо рабства. Потом, кроме того, чудесно перейдя Красное море, оказались в пустыне. И вот в ней, подвергшись голоду,​ они пожелали есть мяса и увлеклись обычным пожеланием хлеба. Так, ропщут они на Моисея и раскаиваются в даре Божием,​ когда надлежало всячески благодарить за это. Поэтому Египет означает ​«потемнение»​ и под ним должно разуметь то, что мы, как бы приписавшись на жительство к стране какой – к состоянию настоящего века и к мирскому положению,​ претерпеваем в этом состоянии жестокое рабство,​ нисколько вообще не работая Богу, а совершая угодное одному только дьяволу,​ – повергаясь в удовольствия нечистой плоти, как бы в грязь или зловонное болото,​ перенося безвозмездный и бесполезный труд и служа, так сказать,​ небезгоремычному сластолюбию.

Но когда закон Божий заговорит в нашем уме и мы уже станем усматривать жестокое рабство в этом, вот тогда-то,​ возжелав удаления от всякого зла, приходим,​ как бы к началу и двери свободы,​ к Самому Христу и потом, напутствуемые посредством Честной Крови безопасностью и благодатью,​ оставляем плотские искушения в этой жизни, как бы какое море бурное и волнующееся,​ и, став вне всякого смятения мирского,​ приходим уже к духовному и чистейшему состоянию,​ поселяясь как бы в пустынной стране. А как не должен оставаться без подвигов добродетели тот, кто воспитывается к ней посредством закона,​ то, когда мы уже окажемся достигшими этого состояния,​ тогда, подпадая испытанию искушений,​ угрызаемся иногда воспоминанием о плотских похотях,​ а потом, при сильнейшем разжигании нас похотью,​ по беспечности часто обвиняем Божественный закон, хотя и призывающий нас к свободе,​ – и, как бы ощутив голод прежних и обычных нам удовольствий и вознерадев о трудах по воздержанию,​ уже не смотрим на рабство в мире как на зло. Да, похоть плоти действительно бывает в состоянии увлечь дух ко всякому малодушию в добре.

​«Сказал же Господь к Моисею:​ вот Я одождю вам хлебы с неба»​ (Исх. 16:4). Весьма ясное указание на эти слова можешь видеть также в изречении псалма:​ ​«Хлеб небесный дал им, хлеб ангельский ел человек»​ (Пс.77:​24–25). Но для всех, думаю, очевидно,​ что под хлебом и пищей небесных сил разумных должен разуметься не другой кто, кроме Единородного от Бога Отца. Следовательно,​ Он есть истинная манна, хлеб небесный,​ подаваемый от Бога Отца всякой твари разумной.

Кроме того, относительно рассматриваемых предметов,​ скажем еще вот что. Обрати внимание на то, как Божественная и вышняя благодать привлекает к себе и разными способами спасает страждущую исконным недугом природу человека. Помысл плоти, западая в душу, наподобие камня сталкивает ее и насильственно влечет к собственному вожделению,​ но Христос снова направляет нас, как бы какой уздою, к пожеланию лучшего и недугующих возводит в боголюбивое состояние. Так вот уклоняющимся в телесные удовольствия Он обещается подавать пищу с небес, очевидно,​ утешение чрез Духа, манну духовную. Посредством нее мы укрепляемся во всяком терпении и мужестве и приобретаем силу не падать по немощи в неподобающее. Так укрепляла нас в благочестии и некогда манна духовная,​ то есть Христос.

… Вот поэтому-то и справедливо обличает Христос безмерно сумасбродствовавших иудеев,​ думавших,​ что манна дарована была древним от премудрого Моисея,​ и на этом останавливавшихся в понимании этого повествования,​ но совершенно не уразумевавших прообразовательного значения его, – в словах (обличает Христос):​ ​«Истинно говорю вам: не Моисей дал вам» манну. Ведь, напротив,​ им надлежало иметь в виду и понимать,​ что Моисей внес в это (чудо) одно только посредствующее служение свое. Дар этот был не обретением руки человеческой,​ но делом вышней благодати,​ в чувственных предметах описывающей духовное и указующей нам на хлеб небесный,​ дающий жизнь всему миру, а не питающий,​ как бы по предрасположению,​ один только народ Израильский.

Как послал Меня живый Отец, и Я живу Отцем, так и ядущий Меня жить будет Мною

Видишь, что говорит? Слышишь, как ясно-ясно взывает Сын Божий, что, чрез причащение Пречистых Таин, такое же имеем мы единение и жизнь со Христом, какое единение и жизнь имеет Он Сам со Отцом? Ибо как Он едино есть с Богом и Отцом Своим по естеству, так, говорит, и мы едино бываем с Ним по благодати, когда вкушаем Плоть Его и пием Кровь Его. И чтобы мы не думали, что все сие совершает видимый хлеб, Он говорил: Аз есмь хлеб сходяй с небесе. Не сказал только: сшедый (ибо это означало бы, что Он только один раз сошел), но что говорит? – сходяй с небесе, то есть Я всегда схожу и прихожу к тем, которые причащаются достойно. При этом, желая отвлечь ум наш от видимого или, лучше сказать, желая возвести нас посредством видимого к созерцанию невидимой славы ипостасного Божества Своего, Христос Господь говорил: Аз есмь хлеб животный, и опять: Отец Мой даст вам хлеб истинный, не от земли, а с небесе. Говоря: хлеб истинный с небесе, показал тем, что хлеб, который от земли, не есть истинный, как не приносящий потребной пользы. И чтоб яснее это показать, говорит: хлеб Божий есть сходяй с небесе и даяй живот миру. Опять говорит: сходяй, и опять: даяй живот. Для чего? Для того, чтоб ты не подумал, что Он говорит о чем-либо телесном и, причащаясь, не представлял что-либо земное, но самую эту малую часть, коею причащаешься, умными очами души своей созерцал обоженною, соделавшеюся совершенно подобною хлебу, сходящему с небеси, который есть Бог истинный, – хлеб и питие бессмертной жизни; дабы не остаться тебе в неверии, с одним хлебом, который видишь чувствами своими, и таким образом не вкушать хлеб лишь земной, а не небесный, и не лишиться за то живота, яко не вкусившему духовно небесного хлеба, как говорит Сам Христос: Дух есть, иже оживляет, плоть не пользует ничтоже (Ин. 6:63). Каких это не пользует? Тех, которые говорят, что Он простой человек, а не Бог.

Ст. 31-34 Отцы наши ели манну в пустыне, как написано: хлеб с неба дал им есть (Пс. 77, 24). Иисус уже сказал им: истинно, истинно говорю вам: не Моисей дал вам хлеб с неба, а Отец Мой дает вам истинный хлеб с небес

Ибо хлеб Божий есть тот, который сходит с небес и дает жизнь миру. На это сказали Ему: Господи! подавай нам всегда такой хлеб. Не напрасно мы говорили, что они просят знамения как рабы чрева. Таково было чудо над хлебами. Вот они вспоминают о манне, а не о другом каком-нибудь чуде, над египтянами ли совершенном, или над Чермным морем. Желая возбудить Его совершить такое чудо, которое бы могло напитать их плоть, они напоминают о манне по крайнему чревоугодию. Что же отвечает им неиспытанная Премудрость Божия, Господь наш Иисус? Не Моисей дал вам хлеб сей, то есть Моисей не дал вам хлеба истинного, но все бывшее тогда служило образом того, что совершается ныне. Так, Моисей представлял образ Бога, истинного Вождя мысленных израильтян, а хлеб оный прообразовал Меня, Который сшел с небес, Который истинно питает и истинно существует. Называет Себя хлебом истинным не потому, будто манна была ложна, но потому, что она была образом и тенью, а не самою истиною, Ибо единородный Сын Божий, сделавшийся Человеком, есть в собственном смысле «Манна», поразительное слово и слышание. Манна значит: «что это?». Ибо евреи, каждый увидевши ее во множестве выпадшую около своей палатки, пораженные необычайностью и странностью видения, спрашивали друг друга: что это? И Господь, Сын Божий, стал Человеком, Сам есть поражающая всех Манна, так что каждый в недоумении говорит: что Это? Как Сын Божий и Сын Человеческий? Как из двух противоположных естеств одно Лицо? Что это за Таинство? - Итак, Сей Хлеб, по естеству будучи Жизнь, как Сын живого Отца, творит свойственное Ему, оживляет все. Как хлеб земной поддерживает слабое естество плоти и не попускает разлагаться, так и Христос действием Духа оживляет душу, да и самое тело поддерживает в нетлении. Ибо Христом даровано естеству человеческому восстание из мертвых и нетление тел. Но иудеи, еще занятые чревом и всецело будучи земными, понимают слова сии о хлебе чувственном и говорят: дай нам такого хлеба. Безумствуя таким образом, они обличали себя. Всегда, говорят, подавай нам такой хлеб, не по один день, не по два. Говорили это и по сребролюбию. Чтобы нам не употреблять своих денег на приобретение пищи, подавай всегда этот, легко получаемый хлеб.

Хлеб бо Божий есть сходяй с небесе и даяй живот миру ​

В собственном смысле хлеб Божий, или Божественный,​ есть Тот, Который сошел с истинного неба и даровал вечную жизнь верующему миру, между тем как тот хлеб давал жизнь на время и не всему миру, а одним только евреям. Под вечной жизнью разумей не просто жизнь, которой будут жить вообще все люди, но жизнь блаженную в вечном наслаждении.

Ст. 33-34 Ибо хлеб Божий есть тот, который сходит с небес и дает жизнь миру. На это сказали Ему: Господи! подавай нам всегда такой хлеб

Мысль, высказанная в 32-м стихе, обосновывается здесь указанием на то, что вообще хлебом небесным (здесь общее: Божиим) может быть только то, что сходит с неба и дает жизнь всему человеческому роду («​миру​»),​ а не только иудейскому народу,​ как было с манной. Таким образом здесь обозначены качества и действие небесного хлеба вообще,​ и пока еще нет речи о том, что этот хлеб есть Сам Христос. Это видно из заявления народа:​ «Господи! (т. е. господин) подавай нам всегда такой хлеб!» (ср. просьбу самарянки,​ (Ин. 4:​15). ​