Толкования на Евангелие от Иоанна 7:13

Ст. 12-13 И ропот мног бе о Нем в народех: овии глаголаху, яко благ есть: инии же глаголаху: ни, но льстит народы. Никтоже убо яве глаголаше о Нем, страха ради Иудейскаго

И ропот мног бе о Нем в народех (ст. 12). Мне кажется, что их раздражало самое место совершения чуда и что они в одно и то же время и свирепели, и боялись, но не столько негодовали из-за прежнего чуда, сколько опасались, чтобы Он не совершил чего-либо подобного. Но вышло совсем иначе: они сами, против воли, сделали Его известным. Овии глаголаху, яко благ есть; инии же глаголаху: ни, но льстит народы (ст. 12). Первое, я думаю, – мнение народа, а последнее – князей и священников, потому что клеветать было свойственно их зависти и злобе. Льстит, говорят, народы. Но каким образом, скажи мне? Разве Он совершает чудеса призрачные, а не действительные? Но опыт свидетельствует противное. Никтоже яве глаголаше о Нем, страха ради Иудейскаго (ст. 13). Видишь ли, начальники – люди развращенные, а подначальные, хотя и здраво судят, но лишены надлежащего мужества, которого преимущественно недостает у народа?

Впрочем никто не говорил о Нем явно, боясь Иудеев

«Никто же убо яве глаголаше о Нем, страха ради иудейскаго». Среди иудеев, говорит, был ропот и «ради страха пред иудеями» никто не мог «явно говорить». Таким образом, иудеями называет здесь божественный Евангелист исключительно начальников иудейских, считая недостойным, как мне кажется, применять к ним наименования старейшин или священников или другое какое-либо из таковых, к чему побуждала его ревность о благочестии и скорбь о них, которых и Сам Бог со всею, конечно, справедливостию обвиняет у пророков как губителей духовного виноградника, говоря так: «Пастухи многие разрушили виноградник Мой, осквернили участок Мой, обратили участок желанный Мой в пустыню непроходную, пришел он в уничтожение погибели» (Иер. 12:10–11). В самом деле, разве не должны мы виноградник Господень считать действительно погубленным их мерзостями, когда они объявляли опасным защищать добро и удивляться тому, что одно только достойно удивления? Для кого из благомыслящих может быть сомнительным, что вместе с прочим и это влечет тягчайшее наказание на вождей иудейских? Вот ведь весь народ только боится и трепещет их, а не воспитывается по закону и не научается должному, хотя он и весьма охотно подчинялся их приказаниям. Доказательством крайнего подчинения служит страх. Так, он был принуждаем поступать вопреки закона или же равнодушно взирать на волю Законодателя, и не только отнюдь не осмеливались хоть сколько-нибудь свободно похвалить благое, но, напротив, вынуждались считать дурным то, чтобы они ни пожелали, и достойное похвалы и удивления осуждать как постыдное. Как человек, в совершенстве владеющий искусством мореплавания и управляющий рулем вполне ему послушного корабля, если наведет его на скалы, то сам должен будет считаться виновным в кораблекрушении, – или как опытный наездник, управляя быстрыми и молодыми конями и имея возможность посредством узды и вожжей легко направлять их бег куда ему угодно, когда разобьет колесницу о камень, должен будет виною несчастия справедливо считать не коней, а себя самого; таким же, думаю, образом наставники иудейские, если, имея народ не только чтивший их, но и, более того, питавший к ним рабский страх, управляли им несогласно Божественным постановлениям, то с вами должны подвергнуться справедливому взысканию за погибель всех. А что они сделались причиною погибели народа, это засвидетельствует пророк Иеремия: «Так как пастыри обезумели и не взыскали Господа, посему не уразумело все стадо и рассеялись» (Иер. 10:21).

Ст. 11-13 Иудеи же искали Его на празднике и говорили: где Он? И много толков было о Нем в народе: одни говорили, что Он добр, а другие говорили: нет, но обольщает народ. Впрочем, никто не говорил о Нем явно, боясь Иудеев

Иудеи от сильной ненависти не упоминают о имени Его. Не говорят: где Иисус, но: где Он? Так они ненавидели и одно только имя Его. Примечай, пожалуй, их склонность к убийству. Они не уважают времени праздника, но хотят Его уловить на оном. Посему-то и ищут. Так они хранили благоговение и уважение к праздникам! Так правы были их дела! В народе был спор о Нем, потому что мнения о Нем были различны. Начальники говорили, что Он обольщает народ, а народ говорил, что Он добр. Называвшие Его добрым были из среды народа. Справедливость сего видна из слова евангелиста: никто не смел говорить о Нем явно, боясь Иудеев. Очевидно, не смеющие говорить о Нем были из народа и молчали, боясь начальников иудейских. Слова «обольщает народ» показывают, что клевещущие на Него суть из начальников. Ибо если бы они были из народа, они сказали бы, что Он нас обольщает. Но говорящие, что Он обольщает народ, показывают, что они не из народа, а из начальников. Смотри, пожалуй. Начальство везде неоткровенно, а подначальные остаются прямыми, но, не имея твердой воли и будучи еще несовершенны, они несмелы.

Никтоже убо яве глаголаше о Нем, страха ради иудейского

Никто из говоривших, что Он добр, не говорил этого о Нем открыто, т.е. вслух, боясь начальников.

Ст. 11-13 Иудеи же искали Его на празднике и говорили: где Он? И много толков было о Нем в народе: одни говорили, что Он добр; а другие говорили: нет, но обольщает народ. Впрочем никто не говорил о Нем явно, боясь Иудеев

Отсутствие Христа на празднике – вероятно в самом начале, в первые дни праздника – было замечено иудеями, которые, очевидно, рассчитывали теперь захватить Христа в свои руки. И в народной толпе говорили о Христе. Одни называли Его «добрым», т. е., как у нас выражаются, честным общественным деятелем, а другие – народным возмутителем. Но первое мнение боялись высказать вслух перед всем народом, так как иудеи, враги Христа, могли объявить державшихся такого мнения учениками Христа и подвергнуть их задержанию.