Толкования на Книга Судей Израилевых 13:4

2 В то время был человек из Цоры, от племени Данова, именем Маной; жена его была неплодна и не рождала.
3 И явился Ангел Господень жене и сказал ей: вот, ты неплодна и не рождаешь; но зачнешь, и родишь сына;
4 итак берегись, не пей вина и сикера, и не ешь ничего нечистого;
5 ибо вот, ты зачнешь и родишь сына, и бритва не коснется головы его, потому что от самого чрева младенец сей будет назорей Божий, и он начнет спасать Израиля от руки Филистимлян.

В городе Цора, в уделе колена Дана, жил Израильтянин Маной, жене которого явился посланный Господень или Ангел Господень, который обещает ей рождение сына и приказывает ей принять на себя обязанности, возлагаемый на назореев по уставу Чис. 6, и приготовить к тому же сына, который родится от нее. Мать будущего судьи не должна была вкушать ни вина, ни сикера, а ребенок, как назорей, должен был подчиниться правилу, по которому никакое острое орудие не могло касаться волос головы его. «Младенец сей будет назорей Божий, и он начнет спасать Израиль от руки Филистимлян», говорил посланный.

Ст. 2-23 В то время был человек из Цоры, от племени Данова, именем Маной; жена его была неплодна и не рождала. И явился Ангел Господень жене и сказал ей: вот, ты неплодна и не рождаешь; но зачнешь, и родишь сына; итак берегись, не пей вина и сикера, и не ешь ничего нечистого; ибо вот, ты зачнешь и родишь сына, и бритва не коснется головы его, потому что от самого чрева младенец сей будет назорей Божий, и он начнет спасать Израиля от руки Филистимлян. Жена пришла и сказала мужу своему: человек Божий приходил ко мне, которого вид, как вид Ангела Божия, весьма почтенный; я не спросила его, откуда он, и он не сказал мне имени своего; он сказал мне: «вот, ты зачнешь и родишь сына; итак не пей вина и сикера и не ешь ничего нечистого, ибо младенец от самого чрева до смерти своей будет назорей Божий». Маной помолился Господу и сказал: Господи! пусть придет опять к нам человек Божий, которого посылал Ты, и научит нас, что нам делать с имеющим родиться младенцем. И услышал Бог голос Маноя, и Ангел Божий опять пришел к жене, когда она была в поле, и Маноя, мужа ее, не было с нею. Жена тотчас побежала и известила мужа своего и сказала ему: вот, явился мне человек, приходивший ко мне тогда. Маной встал и пошел с женою своею, и пришел к тому человеку и сказал ему: ты ли тот человек, который говорил с сею женщиною? Ангел сказал: я. И сказал Маной: итак, если исполнится слово твое, как нам поступать с младенцем сим и что делать с ним? Ангел Господень сказал Маною: пусть он остерегается всего, о чем я сказал жене; пусть не ест ничего, что производит виноградная лоза; пусть не пьет вина и сикера и не ест ничего нечистого и соблюдает все, что я приказал ей. И сказал Маной Ангелу Господню: позволь удержать тебя, пока мы изготовим для тебя козленка. Ангел Господень сказал Маною: хотя бы ты и удержал меня, но я не буду есть хлеба твоего; если же хочешь совершить всесожжение Господу, то вознеси его. Маной же не знал, что это Ангел Господень. И сказал Маной Ангелу Господню: как тебе имя? чтобы нам прославить тебя, когда исполнится слово твое. Ангел Господень сказал ему: что ты спрашиваешь об имени моем? оно чудно. И взял Маной козленка и хлебное приношение и вознес Господу на камне. И сделал Он чудо, которое видели Маной и жена его. Когда пламень стал подниматься от жертвенника к небу, Ангел Господень поднялся в пламени жертвенника. Видя это, Маной и жена его пали лицем на землю. И невидим стал Ангел Господень Маною и жене его. Тогда Маной узнал, что это Ангел Господень. И сказал Маной жене своей: верно мы умрем, ибо видели мы Бога. Жена его сказала ему: если бы Господь хотел умертвить нас, то не принял бы от рук наших всесожжения и хлебного приношения, и не показал бы нам всего того, и теперь не открыл бы нам сего

Явления Ангела Господня Маною и жене его

В это время в колене Дановом, соприкасавшемся с филистимлянской территорией, в городе Цоре (ср. Нав. 15:33, ныне Сар'а), жил Маной, жена которого была неплодной. Явившийся им Ангел Господень возвестил им о рождении от них сына, который должен быть назореем от чрева матери (ср. Чис. 6:2-7). По случаю явления Ангела Господня Маноем был сооружен жертвенник, остатки которого были открыты в окрестности Артуфа (на 52-й вопр. Яффско-иерусал. ж. д. ) архитектором Шикком в 1883 г. (Олесницкий А. А. Мегалитические памятники в Палестине, с. 312-314).

4. итак берегись, не пей вина и сикера, и не ешь ничего нечистого;

Ст. 4-5. (Церк-сл.) И ныне сохранися, не пий вина и сикера, и не яждь всяко нечисто, зане се, ты во чреве приимеши и родиши сына: и железо не взыдет на главу его, яко назорей будет отроча из чрева.

Имеющий родиться от жены Маноя сын должен быть, по слову Ангела, назорей и притом от чрева матери, и, как видим из 7-го стиха, до самой смерти, на всю жизнь должен исполнять обязанности назорея. Назорей – значит «отделенный», – т.е., обетом посвященный на особое служение Богу. Особенности назорейского служения Богу состояли в том, что Назорей обязывался воздерживаться от виноградного вина и сикера (под которым разумеются опьяняющие напитки, приготовленные, например, из хлеба, яблочного сока, фиников и т.п.), даже от уксуса, не должен есть ничего, что делается из винограда, от зерен до кожи. Во все дни обета назорейства бритва и ножницы (железо) не должны касаться головы его. Подобно первосвященникам, назорей не должен подходить к мертвому телу, ни прикасаться, под опасением осквернения, к трупам даже отца, матери, братьев и сестер своих. Если же даже нечаянно кто умрет при нем, то он осквернит тем голову назорейства своего, и должен остричь свою голову и снова начать обет свой, а прежние дни обета не засчитаются. По окончании срочных дней обета, назорей разрешался от него принесением троякой жертвы и сожжением волос на жертвеннике (Числ. 6.1-27). Все это относится к временным назореям. Закон Моисеев не упоминает о назореях пожизненных, к разряду которых принадлежал сын Маноя и впоследствии Иоанн Креститель. К назореям пожизненным, как видно из жизни Сампсона, правила назорейства не строго применялись. Сампсон предназначен был к борьбе с Филистимлянами, потому для него неизбежны были соприкосновения с мертвыми, с трупами: убитых им врагов. Сампсон не почитал это осквернением для себя, нарушением назорейства, а потому не снимал с себя волос после каждого случая соприкосновения с мертвецами и не возобновлял каждый раз назорейства. Сам Господь снисходительно взирал на такое отношение Сампсона к назорейству. Блаженный Феодорит говорит: «Жаждущему Сампсону Бог дал воду, повелев источить ее язвине на ослиной челюсти. А челюсть сия по закону была трояко нечиста, потому что осел и живой нечисть и еще нечисть как мертвый, а соделавшееся убийственным орудием и поразившее тысячи иноплеменников имело особую еще нечистоту. Однако же Сам Законоположник из сего самого, а не из другого чего, удовлетворил Сампсоновой потребности в воде» (На книгу Судей вопрос 22). – Так как Сампсону суждено быть назореем от чрева матери, то по повелению Ангела сама мать для того, чтобы облегчить сыну несение обязанностей назорейства, должна была на все время чревоношения и млекопитания воздерживаться от всего, что запрещено назореям, потому что дети легко наследуют склонности и привычки матерей. – Не яждь всяко нечисто. Под нечистым здесь разумеются не те только снеди, которые воспрещены, под именем нечистых, всем Израильтянам, но вместе и те, употребление которых воспрещено собственно назореям, хотя разрешено вообще Израильтянам. Одни и те же снеди, например, лепешка из винограда, для последних были чисты, для назореев же нечисты. – Какое отношение к назорейству имело отращение волос? Можно думать, что это, равно как воздержание от прохладительных напитков – вина с водою и уксуса, имело значение самоотвержения в жаркой стране, особенно для человека, который, как Сампсон, должен был совершать свои подвиги на поле и терпеть зной. И только за это самоотвержение Господь наделил Сампсона необыкновенною физическою силою, которая отступила от него потому собственно, что с острижением ему волос отступила от него благодать Божия в наказание за то, что он дал увлечь себя женщине и по пристрастию к ней пренебрег своим назорейством, допустив, по ее требованию, лишить его того, в чем состояло отличие его, как Назорея от прочих людей, уничтожить в нем главный внешний признак посвящения его Богу. Пренебрежением к этому внешнему отличию Сампсон засвидетельствовал оскудение в нем внутренней преданности Господу, утрату душевной чистоты и силы воли для борьбы со страстями.