Толкования на Книга пророка Михея 7:2

Его-то Пророк именует погибшим в народе, когда говорит: погибе благочестивый от земли, и праведнаго в человецех несть: ибо кто свят кроме Господа? В историческом же смысле слова: погибе благочестивый от земли, и праведнаго в человецех несть, согласны с тем, что Господь сказал у Иеремии: поищите, аще обрящете мужа, творящаго суд и правду, и милосерд буду ему (Иер. 5:1).

Не стало милосердых на земле, нет правдивых между людьми; все строят ковы, чтобы проливать кровь; каждый ставит брату своему сеть

Второе колено рода человеческого составляли Каин и Авель, и Каин был первый человекоубийца. После по причине умножившейся злобы людей потоп наводнил землю; на содомлян за беззакония огонь ниспал с неба. С течением времени Бог избрал себе Израиль, но и сей развратился, и род избранный получил язву. Ибо Моисей на горе стоял пред Богом, а народ вместо Бога покланялся тельцу. Тогда как законодатель Моисей сказал: Не прелюбодействуй (Исх 20:14), - человек, взойдя в блудилище, дерзнул любодействовать. После Моисея посылаемы были пророки для врачевания Израиля, но врачи эти плакали, не сумев прекратить болезни, так что некоторые из них говорили: не стало милосердых на земле, нет правдивых между людьми! (Мих 7:2). И в другом месте: Все уклонились, сделались равно непотребными; нет делающего добро, нет ни одного (Пс 13:3). Также: Клятва и обман, убийство и воровство и прелюбодейство крайне распространились (Ос 4:2); и приносили сыновей своих и дочерей своих в жертву бесам (Пс 105:37); гадали, чародействовали, превовещали; и еще: На одеждах, взятых в залог, возлежат при всяком жертвеннике (Ам 2:8).

Ст. 1–4 Горе мне, потому что я оказался в положении человека, который осенью собирает виноградные кисти: нет ни одной ягоды для еды; душа моя пожелала винных ягод первой зрелости. Погиб святой от земли, и нет праведного среди людей. Все в крови строят козни; муж предает на смерть брата своего; злое дело рук своих они называют добром. Князь требует [взятки] и судья подражает [ему]; знатный человек высказывает желание души своей, и они смутили ее. Лучший среди них, как колючий терн, и праведник, как шиповник в изгороди

Предсказав пленение и десяти колен, и двух (ибо слово Божие было в Михею Морасфитянину о Самарии и Иерусалиме), пророк горестно взывает о том, что среди народа на земле не находится ни одного праведника, который мог бы твердо устоять пред гневом Божиим и противопоставить себя Ему как бы стену. Напрасно, – говорит он, – Я прорекал; тщетно хотел я отыскивать как бы последние кисти уже опустошенного и погибшего города; и так как для еды нет ягод, то собрать для еды по крайней мере тех недозревших фиговых ягод, которые у евреев называются bechchora [или: bechura] (בכורה), т. е. толстые из фиг: он как бы говорит: «Не находя хлеба соответственно величине голода, я искал сора и отрубей.» Святой человек исчез с земли и праведника нет среди людей. Повсюду козни, повсюду обманы; проливается невинная кровь. Из-за скупости и похоти не обращается внимания даже на кровное родство. И не только они делают, но даже еще и защищают зло, и заменив одно название другим, называют зло добром. Сами князья принимают подарки не от тех только, которые приносят их, но еще принуждают и настойчиво требуют, чтобы и другие подданные давали. А судья подражает им, судя другого так, как бы сами были судимы от другого, чтобы таким образом взаимно получить снисходительный приговор своим преступлениям и найти оправдание [своему преступлению] в преступлении другого. Тот, кто занимает важное положение и как бы самый сведущий в законе, провозвещает не Божию, а свою волю. «И смутили они ее», или истину, или город, или землю, о которой выше было сказано: «Погиб святой человек от земли.» В самом деле, тот, кто между ними самый лучший, оказывается на деле, как колючий терновник, цепкий и ранящий приближающегося в нему и схватывающий кривым суком, а тот, кто найдется у него праведником, оказывается, на деле как бы спица в ограде, так что где ожидалась помощь, там оказывается опасность. Так по еврейскому тексту. – Затем согласно Семидесяти, которые в некоторых отношениях отличаются, а в конце отдела перевели даже совершенно различно, мне кажется такой смысл: Речь пророческая или апостольская оплакивает вообще род человеческий, потому что понапрасну бросалось семя учения, и потому, что запоздавший жнец вместо жатвы и плодов с трудом найдет только пустую солому и сухие стебли и не сможет найти даже мелких ягод в винограднике, – и так далее до конца отрывка. И в самом деле, если блажен тот, который говорил, имея пред собою уши слушающего, и если уши слушающего составляют предмет желания для мудрого, а слушатель понимающий есть радость для говорящего, то, наоборот, горе для учителя дурной ученик; с этим сетованием согласны также и слова пророка Иеремии: Я никому не был полезен и никто мне не был полезен (Иер. XV, 10). Есть такие, которые думают, что это сказано от лица Спасителя, указывающего на то, что в столь большом числе верующих и во всем мире, и роде человеческом Он едва находит деяния, достойные крови Своей, о чем и говорит в двадцать девятом псалме: Какая польза в крови Моей, когда Я схожу [или: сойду] в тление (Пс. XXIX, 10)? Хотя другие утверждают, что слова: «Горе мне, ибо я сделался как тот, кто собирает солому на поле жатвы», менее всего приличествуют Лицу Того, Который в Евангелии сказал: Поднимище очи ваши и посмотрите на поля, ибо они уже вполне побелели для жатвы (Ин. IV, 35), а в другом месте: Жатвы много, а делателей мало (Мф. IX, 37). Те, которые хотят понимать, что это сказано от лица Спасителя, говорят: не удивительно, что Он говорит: «Горе мне,» когда Он плакал о Иерусалиме и обливался слезами о смерти Лазаря (Лк. XIX, 41; Ин. XI, 34). А вышеприведенные слова: «Я сделался как тот, который собирает сухой колос на поле жатвы», они относят к концу мира, который гораздо определеннее называется жатвою; они говорят, что это пророчество может исполниться тогда, когда с умножением неправды, охладеет вера многих и сын человеческий, приходя на землю, найдет веру редкою на земле (Мф. XIV, 24). Ибо тогда, как бы после жатвы с трудом найдется солома, или после сбора винограда – сухие ягоды, в тех которые сохранили веру во время поражения всех; а что эти слова сказаны от Лица Того, Кто принял человечество, это они думают доказать словами: «Горе мне о душа», о которой говорится: Прискорбна есть душа Моя до смерти (Мф. XXVI, 38). Исчез [или исчезнет] благочестивый от земли, или потому, что антихрист убивает святых, или потому, что все поверглись во множество соблазнов. «И среди людей нет того, кто исправляет: все судятся в крови,» не в легких и незначительных грехах, но в весьма больших и относящихся в кровавым. Ни соседство, ни дружба, ни родство не будет сдерживать преступления: все подымут руки на злое дело, так что хотя кто-либо даже и не мог сделать зла, однако уготовляя руки [на зло] он уже делает преступление в воле своей. Сам князь выпрашивает, и судья говорит льстивые слова, ибо получает подарки желание души своей. Так как все это ясно, и так как я остерегаюсь ненависти князей и судей, то и предоставляю это пониманию читателя, только присоединю слова: Дары ослепляют глаза даже мудрых (Втор. XVI, 19): судьи оставляют живою ту душу, которую не должны были бы оставлять: и убивают ту, которая по заслуге своей и добродетелям живет; а делают это они благодаря подаркам, которых они требуют с бесстыдством и которые принимают бесчестно. Таковым Господь и угрожает в словах: «И уничтожу благосостояние их», которое они считают для себя добром, которое кажется им добром, хотя по истинному существу дела добром не может быть названо то, что́ разоряет дающего и убивает принимающего; и хотя удалить от них зло и вступить Господу и божественному слову в совесть их, чтобы подобно моли истребить к ней все развращенное, и сделать опустошение в их добыче и злых помышлениях и ходить по порядку и правилу истины, а их самих, руководящихся злыми мыслями, увлекать в правому пути, – все это ее есть угроза [бедствиями], а скорее благодеяние. Все это Он делает при свете истины, и в тот день, когда святые и избранники в церкви взойдут на высоту и будут рассуждать о небесных предметах в недосягаемой высоте своего учения и дел своих.

Ст. 2-3 У, люте мне, душе, яко погибе благочестивый от земли, и исправляющаго в человецех несть: вси во кровех прятся, кийждо ближняго своего озлобляет озлоблением, на зло руки своя уготовляют: князь просит, и судия мирная словеса глаголет, желание души его есть

Эти слова, как нам кажется, вполне соответствуют действительности. Он сетует о том, что нет благочестивого во всей земле, очевидно, иудейской, хотя в древности она изобиловала весьма многими святыми и славными людьми. Об этом, Бог говорит устами Исаии: «како бысть блудница град верный Сион полн суда, в немже правда почиваше, ныне же в нем убийцы» (Ис. 1:21). В особенности нестерпимо то, что они готовы дойти до крайней степени развращения, обвиняют друг друга в пролитии крови, жестоко убивают, добродетель же отвергают как нечто пустое, так что важнейшим своим занятием считают, как бы наложить только руки на обитателей. Ведь для людей, привыкших к такой жизни, нет ничего непозволительного, хотя бы это преследовалось законом, хотя бы это осуждалось благородными нравами. Итак, из этих слов видно ли, что подчиненные стали немощными, а начальствующие пользуются полной силой, и судьи здравствуют? Никак нет, говорит: ибо «князь просит, и судия мирная словеса глаголет». Нередко многие из поставленных для начальствования оказывались нечестивыми, весьма корыстолюбивыми и легко продающими свои приговоры тем, которые желают изменить их. И если они склонялись на совершение этих дел, то казаться по виду не преданными этим преступлениям, когда (так думалось им) станут, по-видимому, отвращаться от принятия подарков и постараются украсить свой образ жизни доброй славой, — а между тем на самом деле дойти до такой степени низости (о позор!), чтобы едва не протягивать руку и, если судья не получил подарка, нарушать требования правды, и бесстыдно угрожать этим; не было ли это уже выше всякой мерзости? Итак, слово пророка весьма выразительно; оно как бы вопиет против любостяжания: «князь просит, и судия мирная словеса глаголет». Но можно ли обвинять того, кто приглашает к миру разделившихся между собою на свою погибель? Как же в таком случае будет истинным изречение: «блажени миротворцы»? (Мф. 5:9). И какая их награда? Но слава, подобающая посредникам мира, остается неприкосновенной. Впрочем, судящий право изъясняет требования божественного закона, и обличит неправедно поступающих, и всегда защитит притесняемых. Но когда они «глаголют словеса мирная» людям, поступающим беззаконно, не обличая их грехов; тогда-то именно ясно нарушают волю Законодателя. Так и Писание говорит, что «устне иереовы сохранят суд1 и закона взыщут от уст его» (Мал. 2:7). Привыкшим же принимать подарки уже не свойственно судить праведно, ни с дерзновением обличать нарушителей закона, напротив, они склоняют к миру, хотя бы чрез это они заставляли кого-либо терпеть весьма много от их корыстолюбия. Объясняя причину этого недуга, пророк говорит: «желание души его есть»; по всей вероятности, говорит, ему нравится то, что совершилось противозаконно. Поэтому как же налагать ему наказания на поступивших неправедно? Как он будет порицать то, что прежде одобрял? Итак, любостяжание и притеснение других есть дело беззаконное и поистине вредное. А сверх того отвратительно иметь пристрастие к постыдным прибыткам и доходить до такого безрассудства, чтобы наконец презирать добрые нравы и неподкупный суд и не придавать этому никакого значения, а напротив — склоняться на сторону привыкших поступать беззаконно, разделять с ними их нечестие и таким образом приобщаться к чужим грехам (1Тим. 5:22). А что предавшийся столь ужасным грехам всенепременно подвергнется божественному гневу и наказанию, кто из здравомыслящих может усомниться в этом?

Ст. 2-3 Не стало милосердых на земле, нет правдивых между людьми; все строят ковы, чтобы проливать кровь; каждый ставит брату своему сеть. Руки их обращены к тому, чтобы уметь делать зло; начальник требует подарков, и судья судит за взятки, а вельможи высказывают злые хотения души своей и извращают дело

Пророк раскрывает смысл образа 1-го ст. и повторяет обличения высказанные уже ранее, распространяя их теперь на весь народ, а не на одних знатных (ср. II:1-2, 8; III:3). - Начальник требует подарков, последнее слово добавлено переводчиками по требованию смысла. Слав. текст 2-3 дает мысль сходную с евр. -рус., но в некоторых выражениях отступает от первого. Слова слав. текста «И, люте мне, душе», греч. oi moi yuch, не имеют соответствия в подлиннике ст. 2-го и явились, вероятно, потому, что LXX отнесли к ст. 2-му конец ст. 1-го ivvethah naphschi («желает душа моя»), который они прочитали ojah naphschi, горе душе моей. - Все строят ковы (jerovu), чтобы проливать кровь (ledamim, для кровей): «вси во кровех прятся» (dikazontai), т. е. все судятся до крови, так как LXX вместо jeerovu (от arav плести сеть, подстерегать) читали сходное jarivu (от rix судиться). - Каждый ставит (jazudu) брату своему сеть (cherem): образ заимствован от охотничьих занятий; в слав. «кийждо ближняго своего озлобляет озлоблением», так как вместо jazudu (плетут, ставят) LXX читали jazuru (от zur притеснять), а слово cherem (сеть) принято ими в значении ekqlibh, озлобление. - Судия судит за взятки (baschillum): в слав. с греч. «судия мирная словеса глаголет», т. е. потворствует беззакониям вместе того, чтобы наказывать их; чтение LXX возникло, вероятно, потому, что евр. baschillum (за взятки) было прочтено keschalom (как мир, о мире), причем к рассматриваемому предложению отнесено было и следующее далее слово haggadol («вельможа»), прочитанное как haddabar (слово). - Вельможи (haggadol) высказывают злые хотения души своей и извращают дело (hajeavthuha): LXX слово haggadol (вельможа), как уже замечено выше, отнесли к предшествующему предложению; редкое vajeavthuha (от adath свешивать, извращать) они производили или от abar (exairew, отнимаю, 2 Пар ХXXV:23) или от abad (exairw, Чис XXXIII:52); кроме того, перенесли из следующего стиха слова thovam, благая их; отсюда получилось неясное чтение слав. текста: «желание души его есть: и отыму благая их».