Толкования на Евангелие от Матфея 19:17

Ст. 16-22 И вот, некто, подойдя, сказал Ему: Учитель благий! что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную? Он же сказал ему: что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог. Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди. Говорит Ему: какие? Иисус же сказал: не убивай; не прелюбодействуй; не кради; не лжесвидетельствуй; почитай отца и мать; и: люби ближнего твоего, как самого себя. Юноша говорит Ему: все это сохранил я от юности моей; чего еще недостает мне? Иисус сказал ему: если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною. Услышав слово сие, юноша отошел с печалью, потому что у него было большое имение

Юноша сей не одно лицо с законником, упоминаемым у Луки (Лк. 10, 25–28). Последний был пытлив, предлагал вопросы в насмешку; а тот спрашивал здраво, но только принимал не благопокорно, ибо не пошел бы от Господа, скорбя о таких Его ответах, если бы вопросы делал Ему презрительно. Почему и нрав его представился нам какою-то смесью: по указанию Писания частию стоит он похвалы, а частию весьма жалок и не подает никакой надежды. В нем заслуживает похвалу то, что познал истинного Учителя, и, не остановив внимания на гордости фарисеев, на самомнении законников, на толпе книжников, приписал это имя единому истинному и благому Учителю. В нем хорошо и то, что, по-видимому, был озабочен тем, как наследовать живот вечный. Но прочее – именно то, что, выслушав у истинного Учителя спасительные уроки, не написал их на сердце своем, и наставлений Его не привел в исполнение, но отошел с прискорбием, омраченный страстию богатолюбия,– изобличает в юноше, что воля его не всецело обращена была к истинному благу, но имела в виду нравящееся большему числу людей. Сим же доказываются неровность и взаимное между собою несогласие его нравов.

Ты называешь Господа Учителем, а не делаешь, что должно ученику! Исповедуешь Его благим, а пренебрегаешь даруемым от Него! Между тем Благий, без сомнения, подает блага. Ты спрашиваешь о вечной жизни, а на деле оказывается, что весь ты привязан к наслаждению жизни настоящей. Какое же трудное, тяжелое, неудобоносимое слово предложил тебе Учитель? «Продаждь имение твое и даждь нищим». Если бы возложил на тебя труды земледельческие, или опасные предприятия по торговле, или что еще есть трудного для ищущих прибытка, то надлежало бы тебе опечалиться, огорчившись сим повелением. Если же таким удобным путем, не требующим ни труда, ни пота, обещает сделать тебя наследником вечной жизни,– почему не радуешься удобству спасения, а удаляешься с болезнующею и сетующею душою и делаешь для себя бесполезными все прежние свои труды? Ибо, если ты, как говоришь, не убил, не прелюбодействовал, не украл, не свидетельствовал ни на кого свидетельства ложного, то тщание свое об этом сам для себя делаешь бесполезным,– не присовокупил остального, чрез что одно мог бы ты войти в Царство Божие. Если бы врач обещал исправить повреждения в членах, какие у тебя есть от природы или от болезни,– не благодушно ли выслушал бы ты это? Но когда великий Врач душ хочет сделать совершенным тебя, у которого недостает существеннейшего,– не принимаешь милости, а сетуешь и становишься унылым.

Видно, что далек ты от этой заповеди и ложно засвидетельствовал о себе, что возлюбил ближнего, как самого себя. Ибо вот повелеваемое Господом вполне изобличает тебя, что нет в тебе истинной любви. Если бы справедливо было утверждаемое тобою, что от юности сохранил ты заповедь любви и столько же воздавал каждому, сколько и себе, то откуда у тебя такое огромное имение? Попечение о нуждающихся расточительно для богатства. Хотя каждый на необходимое содержание берет немного, однако же, поелику все вместе получают часть из имения, то издерживают его на себя. Поэтому кто любит ближнего, как самого себя, тот ничего не имеет у себя излишнего перед ближним. Но ты оказываешься имеющим «стяжания многа». Откуда же это у тебя? Не ясно ли из этого видно, что собственное свое удовольствие предпочитаешь ты облегчению участи многих? Поэтому чем больше у тебя богатства, тем меньше в тебе любви.

Давно бы ты позаботился расстаться с деньгами, если бы любил своего ближнего. А теперь имение теснее с тобою связано, нежели телесные члены; разлучение с ним для тебя столько же прискорбно, как и отсечение самых необходимых членов. Если бы одевал ты нагого, если б отдавал хлеб свой алчущему, если б дверь твоя отверста была всякому страннику, если б ты был отцом сирот, если б отдавал ты всякому немощному, то о каком имении стал бы ты скорбеть теперь? Отчего бы огорчаться тебе, отдавая остальное, если бы издавна заботился ты разделять это нуждающимся?

Ст. 16-22 И се един приступль, рече Ему: учителю благий, что сотворив, живот вечный наследую. Он же рече ему: что Мя глаголеши блага; Никтоже благ, токмо един Бог: аще ли хощеши внити в живот, соблюди заповеди. Глагола Ему: кия; Иисус же рече: еже, не убиеши: не прелюбы сотвориши: не украдеши: не лжесвидетелствуеши: чти отца и матерь: и: возлюбиши искренняго твоего яко сам себе. Рече ему Иисус: аще хощеши совершен быти, иди, продаждь имение твое и даждь нищым: и имети имаши сокровище на небеси: и гряди вслед Мене. Слышав же юноша слово, отиде скорбя: бе бо имея стяжания многа

Некоторые обвиняют этого юношу в том, будто он подошел к Иисусу с хитростью и лукавством, и притом с намерением искусить Его; но я скорее согласен назвать его сребролюбцем и невольником богатства, так как в этом же самом и Христос изобличил его. Укорять же юношу в лукавстве я отнюдь не намерен: не безопасно быть судиею того, чего мы не знаем, и особенно судиею - обличителем. Да и Марк отдалил такое подозрение, когда сказал об нем: притек и поклонся на колену, вопрошаше Его; и еще: Иисус же воззрев нань, возлюби его (Мк. X, 17, 21). Отсюда видно, как велика власть богатства. Хотя бы мы в остальных отношениях и были добродетельны, богатство истребляет все эти добродетели. Вот почему и Павел справедливо назвал его корнем всех зол: корень бо всем злым сребролюбие есть, говорит он (1Тим. VI, 10). Но почему Христос отвечает юноше такими словами: никтоже благ? Юноша подошел к Нему как к простому обычному человеку и считал Его просто учителем иудейским; Иисус и беседует с ним как человек. И часто говорит Он приспособительно к мнениям обращавшихся к Нему; так например: мы кланяемся егоже вемы (Ин. IV, 22); или: аще Аз свидетельствую о Мне, свидетельство Мое несть истинно (Ин. V, 31). Итак, когда Он сказал: никтоже благ, то этим не хотел показать, что Он не благ. Да не будет этого! Ведь Он не сказал: почему ты называешь Меня благим? Я не благ; но: никтоже благ, т. е. никто из людей. Впрочем, Он этими словами не лишает благости и людей, но только отличает последнюю от благости Божией, - почему и присовокупил: токмо един Бог. Не сказал: только Отец Мой, чтобы мы знали, что Он не открылся юноше. Точно в таком же смысле назвал Он выше людей злыми, когда сказал: аще вы лукави суще, умеете даяния блага даяти чадом вашим (Мф. VII, 11). И здесь назвал Он их злыми не с тем, чтобы изобличить во зле всю природу человеческую, - сказал: вы, а не все люди, - а с тем, чтобы только сравнить благость Божию с благостью человеческою, почему и присовокупил: кольми паче Отец ваш даст блага просящим у Него. Но говорят: что заставило Иисуса Христа, и какую Он имел цель так отвечать юноше? Без сомнения, ту, чтобы постепенно вести юношу к совершенству, отучить его от лести, отдалить от пристрастия ко всему земному и приблизить к Богу, возбудить в нем желание благ будущих и, наконец, научить его познанию истинного блага - источника и корня всех благ, и ему-то одному воздавать честь. Подобно этому же, когда Христос говорит: не называйте учителя на земле (Мф. XXIII, 8), говорит так по отношению к Себе, и чтобы научить, каково первое начало всего. Юноша показал немалое усердие, когда сделал Иисусу Христу такой вопрос. В самом деле, тогда как одни приближались к Иисусу с намерением искусить Его, а другие по причине своих собственных или чужих болезней, он подходит к Нему и беседует о жизни вечной. Тучна была земля и способна к плодородию, но множество терния заглушало посеянное. Смотри, как он доселе готов был к выполнению того, что бы ни повелел Христос. Что мне делать, говорит юноша, чтобы наследовать жизнь вечную? Вот готовность его исполнить повеление Учителя! Если же бы юноша подошел к Иисусу Христу с намерением искусить Его, то это показал бы нам и евангелист, как он делает это в других случаях, например, в истории о законнике. Но если бы и сам юноша утаил свое намерение, то Христос не попустил бы ему утаиться: Он или явно, или намеками обличил бы его, чтобы мы не заключили, что юноша, обманув Его, утаился, а таким образом поругался над Ним. Сверх того, если бы юноша подошел к Иисусу с намерением искусить Его, то не отошел бы с печалью о том, что услышал. Никто из фарисеев никогда не испытал в себе такого состояния; напротив все они, будучи опровергаемы Иисусом, еще более ожесточались против Него. Не так поступает юноша: он уходит с печалью. А это служит признаком того, что он подходил не с коварным намерением, хотя и не с совершенно чистым; желал наследовать жизнь вечную, а обладаем был страстью гораздо сильнейшею. Итак, когда Христос сказал: аще ли хощеши внити в живот, соблюди заповеди, - он не медля спрашивает: кия? И спрашивает не для того, чтобы искушать Иисуса, - нет, - а думал, что, кроме заповедей закона, есть еще другие, которые будут его путеводителями в жизнь вечную. Так сильно было его желание спастись! Но когда Иисус пересказал ему заповеди закона, - вся сия сохраних от юности моея, говорит он; и на этом не останавливается, но снова спрашивает: что есмь еще не докончал? И это тоже было знаком сильного желания им вечного спасения. Не маловажно то, что он не почитал себя докончившим дело своего спасения, а думал, что сказанного им еще недостаточно к получению желаемого. Что же Христос? Намереваясь предписать заповедь трудную, Он сначала предлагает награду за исполнение ее, и говорит: аще хощеши совершен быти, иди, продаждь имение твое, и даждь нищим; и имети имаши сокровище на небеси, и гряди в след Мене.

Видишь ли, какую награду и какие венцы обещает Христос за этот подвиг? Если бы юноша искушал Его, то Он не сказал бы ему этого. А теперь и говорит, и, чтобы привлечь юношу к Себе, обещает ему великую награду, предоставляет все собственной его воле, прикрывая всем этим трудную сторону Своего повеления. Потому-то прежде, нежели говорит о подвигах и труде, предлагает юноше награду: аще хощеши совершен быти, - и потом уже говорит: продаждь имение твое и даждь нищим. Далее - опять награда: имети имаши сокровище на небеси, и гряди в след Мене, - так как следовать за Иисусом - великая награда. И имети имаши сокровище на небеси. Так как речь была о богатстве, то Спаситель повелевает юноше оставить все, показывая впрочем, что Он не только не отнимает у него богатства, но еще и присовокупляет к нему новое, превышающее то, которое повелевает раздать, - настолько превышающее, насколько небо превышает землю, и даже еще более. Под сокровищем же Он разумеет обильную награду, сокровище единственное, которого никто похитить не может, представляя его юноше сколько возможно по-человечески. Итак, не довольно презирать богатство; а надобно еще напитать нищих, и - главное - последовать за Христом, т. е. делать все то, что ни повелит Он, быть готовым на страдания и даже на смерть. Аще, говорит Он, кто хощет по Мне ити, да отвержется себе и возмет крест свой, и последует Ми (Лк. IX, 23). Конечно, заповедь проливать собственную кровь гораздо труднее заповеди оставить свое богатство; однако ж и исполнение последней немало способствует исполнению первой. Слышав же юноша, отыде скорбя. Вслед за тем, евангелист, желая показать, что он не без причины опечалился, прибавляет: бе бо имея стяжания многа.

Ст. 16-19 И вот, некто, подойдя, сказал Ему: Учитель благий! что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную? Он же сказал ему: что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог. Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди. Говорит Ему: какие? Иисус же сказал: не убивай; не прелюбодействуй; не кради; не лжесвидетельствуй; почитай отца и мать; и: люби ближнего твоего, как самого себя

И вот, некто, подойдя, сказал Ему: Учитель Благий! что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную? Он же сказал ему

Тот, который спрашивал, каким образом он унаследует жизнь вечную, был и юн, и богат, и горд; а согласно словам других евангелистов, он спрашивал не с целью научиться, а с целью испытать

Почему ты спрашиваешь Меня о добре (Quid me interrogas de bono). Благ один Бог

Так как спросивший назвал Учителя благим, но не исповедал Его ни Богом, ни Сыном Божиим, то ему дается урок в том смысле, что святой человек в сравнении с Богом, о Котором говорится: Славьте Господа, ибо Он благ (Пс. 117:1), не есть благ. Но чтобы кто-либо не подумал, что словами о благости Божией исключается благость Сына, мы читаем в другом месте: Пастырь добрый (bonus - благой) полагает душу свою за овец своих (Ин. 10:11); и у пророка говорится, что Дух есть благ и земля добра. Таким образом и Спаситель не отвергает свидетельства о благости [Своей], но Он отрицает ту неверную мысль, что благим может быть учитель без Бога.

Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди. Говорит Ему: какие? Иисус же сказал: не убивай; не прелюбодействуй; не кради; не лжесвидетельствуй; почитай отца и мать; и: люби ближнего твоего, как самого себя

Что вопрошавший юноша был искусителем, это мы можем доказать и тем, что на обращенные к нему слова Господа: Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди, отвечает хитрым вопросом, какие это заповеди, как будто он сам не читал, или как будто Господь [Иисус Христос] мог повелеть нечто, противное Богу.

Он же рече ему: что мя глаголеши блага? никтоже благ, токмо един Бог: аще ли хощеши внити в живот, соблюди заповеди

Господь сказал некоему юноше: Если же хочешь войти в жизнь, соблюди заповеди. Он не сказал: «если хочешь войти в жизнь вечную», но – «в жизнь», подразумевая, что это та жизнь, которая станет вечной. Давайте рассмотрим сначала, что такое любовь к этой жизни. Ведь жизнь эту любят, какова бы она ни была; и пусть она обременена невзгодами, пусть жалкая, но люди страшатся ее окончания и робеют. А потому надо посмотреть, надо осознать, насколько больше следует любить жизнь вечную, коль скоро эта жалкая жизнь, которая в один момент должна закончиться, нами любима. Подумайте, братья, насколько больше надо любить ту жизнь, если она никогда не закончится. Ты любишь эту жизнь, в которой так много трудишься, бегаешь, суетишься, пыхтишь – не перечесть, что в этой несчастной жизни является необходимым: сеять, пахать, делать новые насаждения, плавать на корабле, молоть, стряпать, ткать. И после всех этих трудов жизнь твоя придет к концу. Посмотри на то, что ты терпишь в такой жалкой жизни, которую так любишь. И ты думаешь, что жить будешь всегда и никогда не умрешь? Храмы, скалы, мрамор, поддерживаемые железом и свинцом, – и те падают, а человек считает, что не умрет? Учитесь же, братья, взыскивать жизнь вечную, где не будете терпеть всего этого, но будете вечно царствовать с Богом.

Ст. 17-19 Он же сказал ему: что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог. Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди. Говорит Ему: какие? Иисус же сказал: не убивай; не прелюбодействуй; не кради; не лжесвидетельствуй; почитай отца и мать; и: люби ближнего твоего, как самого себя

Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди. Говорит Ему: какие? Иисус же сказал: не убивай; не прелюбодействуй; не кради; не лжесвидетельствуй; почитай отца и мать; и: люби ближнего твоего, как самого себя

Господь отсылает вопросившего к заповедям закона, дабы иудеи не могли сказать, что Он презирает закон. Что же?

См. также Толкование на Мф. 19:15

Он же сказал ему: что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог. Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди

На потрясающий и страшный вопрос юноши Спаситель как бы раздраженно отвечает: Что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог. Если Я только учитель, тогда я не настолько добр, Божественно добр и силен, чтобы решить вопрос вечной жизни. Этот вопрос может решить только Тот, кто Сам имеет вечную жизнь и Кто может давать вечную жизнь. Если я только учитель, а это значит только человек, а не Бог и Господь, тогда я не в состоянии решить твой вопрос. Никто не благ как только один Бог, настолько благ, что может дать самое великое благо: жизнь вечную. Только Совершенное Благо, – а это Бог, Богочеловек, – знает и имеет Совершенную Жизнь, Вечную Жизнь, и может ее дать. И всесторонее решить проблему вечной жизни на земле. И решает Он ее прагматически, опытно, очевидно: соблюдением заповедей Божиих = практикой святых добродетелей евангельских. Каждая совершённая заповедь Божия вносит в человека жизнь, вечную жизнь, и он чувственно и опытно сознает, что такое жизнь и как решаются проблемы жизни. В конце каждой совершённой заповеди, как пути, стоит жизнь вечная. Каждая заповедь Божия и есть путь, который ведет человека в жизнь вечную. Исполнением заповедей Божиих человек преодолевает смерть и смертное, выходит из плена смерти и входит в царство бессмертия, в царство вечной жизни. Теперь мы знаем тайну: исполнение заповедей Божиих есть всепобеждающее средство, которым человек побеждает смерть и получает жизнь вечную.

Ст. 16-30 И вот, некто, подойдя, сказал Ему: Учитель благий! что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную? Он же сказал ему: что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог. Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди. Говорит Ему: какие? Иисус же сказал: не убивай; не прелюбодействуй; не кради; не лжесвидетельствуй; почитай отца и мать; и: люби ближнего твоего, как самого себя. Юноша говорит Ему: все это сохранил я от юности моей; чего еще недостает мне? Иисус сказал ему: если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною. Услышав слово сие, юноша отошел с печалью, потому что у него было большое имение. Иисус же сказал ученикам Своим: истинно говорю вам, что трудно богатому войти в Царство Небесное; и еще говорю вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие. Услышав это, ученики Его весьма изумились и сказали: так кто же может спастись? А Иисус, воззрев, сказал им: человекам это невозможно, Богу же все возможно. Тогда Петр, отвечая, сказал Ему: вот, мы оставили все и последовали за Тобою; что же будет нам? Иисус же сказал им: истинно говорю вам, что вы, последовавшие за Мною, - в пакибытии, когда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых. И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную. Многие же будут первые последними, и последние первыми

В простых, детски Богу преданных сердцах, почивает Бог; а где нет этой детской простоты, там и сердце закрыто для Божией благодати, хотя бы человек и думал о себе, что он своими добрыми делами близок к Царству Небесному. Смиренный сердцем ни во что ставит свои добродетели: «Чем хвалиться, на что любоваться, если я исполнил только повеленное? А может быть я и того не исполнил, как подобает, может быть, все труды мои были напрасны… Нет, Божии заповеди, по слову Псалмопевца, «широки зело»: не мне судить, исполнил ли я их». Так думает смиренный и считает себя рабом непотребным. Но не так рассуждает тот, кто, так сказать, ведет счет своим добрым делам, кто считает свои добрые дела совершенным исполнением заповедей Божиих; ему кажется, что ему немного недостает, чтобы быть совершенным. По-видимому, он искренно ищет Царства Небесного, но на деле оказывается, что он обманывает себя; он исполняет заповеди только наружно, а духа их не познал, не воспринял в свое сердце… Таков был и упоминаемый в Евангелии знатный юноша: и вот, некто, подойдя к Иисусу Христу, или, как говорит евангелист Марк (Мк. 10:17), поспешно подбежав, как бы боясь упустить удобный случай, с великим почтением пал пред Ним на колени и сказал Ему: Учитель благий! что сделать мне доброго, какие мне следует стяжать особые подвиги, особые добродетели, чтобы иметь (наследовать) жизнь вечную? «Приятный и самый приличный вопрос предложен нашему Спасителю: предложен вопрос Самой Жизни о жизни, Спасителю о спасении, Учителю о главном из преподаваемых Им догматов, предложен вопрос о том, для чего и нисшел Он на землю, чему учит, что дарует, чтобы всем видно было, что главный предмет Евангелия – дарование жизни вечной. Если бы закон Моисеев обеспечивал жизнь вечную, то без нужды бы приходил Сам Спаситель и страдал за нас. Без нужды бы и этот юноша, исполнивший заповеди Закона, прибегал еще к Другому за безсмертием» (свт. Климент Александрийский). «Некоторые обвиняют этого юношу в том, будто он подошел к Иисусу с хитростью и лукавством, и притом с намерением искусить Его; но я, – говорит святитель Златоуст, – скорее согласен назвать его сребролюбцем и невольником богатства, ибо в том же самом и Христос обличил его. Укорять же юношу этого в лукавстве я не намерен, потому что небезопасно быть судией того, чего мы не знаем, и особенно – судией обличителем.

Да и апостол Марк отклонил это подозрение, когда сказал о нем: «Иисус, взглянув на него, полюбил его» (Мк. 10:21). Если бы юноша подошел с намерением искусить Господа, то это показал бы нам евангелист, как он это делает в других случаях, например, в истории о законнике. Да если бы и сам юноша утаил свое намерение, то Христос не попустил бы ему утаиться: Он или явно, или намеками обличил бы его, дабы мы не заключили, что юноша, обманув Его, утаился и таким образом поругался над Ним. Сверх того, если бы он искушал, то не отошел бы с печалью о том, что выслушал от Иисуса. Никто из фарисеев никогда не испытывал такого состояния; напротив, все они, будучи опровергаемы Иисусом, еще более прежнего ожесточались против Него. Не так поступил юноша: он отошел с печалью. А это ясно показывает, что он подходил к Иисусу не с коварным намерением, хотя и не с совершенно чистым: потому что, желая наследовать жизнь вечную, он удерживается от этого страстью гораздо более сильной. Подлинно, немалое усердие показал юноша, когда сделал Иисусу Христу известный вопрос. Тогда как одни приближались к Нему с намерением искусить Его, а другие по причине своих или чужих болезней, этот подходит к Нему и беседует о жизни вечной. Тучна была земля и способна к плодородию, но множество терния заглушало посеянное. Ибо смотри, как он до того готов был к выполнению того, чтобы ни повелел Иисус Христос. Что мне делать, говорит он, чтобы наследовать жизнь вечную? Вот готовность его исполнить повеление Учителя!» Но этот ревнитель спасения не знал самого себя, не подозревал, какую страшную власть над его бедным сердцем имела страсть любостяжания, способная истребить все другие добродетели: поэтому и апостол Павел называет ее корнем «всех зол» (1 Тим. 6:10). Юноша почитал Иисуса Христа за одного из простых учителей Иудейских; Господь и беседует с ним, как Человек. Он же сказал ему: что ты называешь Меня благим? Если не почитаешь Меня за Сына Божия, то зачем льстишь Мне этим наименованием? Оно прилично единому Богу, ибо никто не благ, как только один Бог. «Никто из людей не благ сам по себе, потому что они переменчивы, обращаются часто от добра к злу, да и самая доброта их в сравнении с благостью Божией есть худоба», – говорит блаженный Феофилакт. «Господь часто говорит приспособительно к мнению народа, – замечает святитель Златоуст, – например, «мы знаем, чему кланяемся» (Ин. 4:22), и в другом месте: «Если Я свидетельствую Сам о Себе, то свидетельство Мое не есть истинно» (Ин. 5:31). Когда Он сказал: «никто не благ», то этим не исключил Себя из числа благих, – да не будет сего! – потому что Он не сказал: Я не благ, но – никто не благ, т.е. никто из людей.

Впрочем, этими словами Он не лишает благости и людей, но только отличает эту последнюю от благости Божией, а потому и присовокупил: «только один Бог». И притом не сказал: только Отец Мой, для того, чтобы мы знали, что Он не открылся юноше. Точно в таком же смысле Он раньше назвал людей злыми, когда сказал: «если вы, будучи злы» (Мф. 7:11)». Отстранив таким образом излишнюю и неподобающую лесть в вопросе юноши, Господь дает и прямой ответ на его вопрос: если же хочешь войти в жизнь вечную, если действительно хочешь наследовать вечную жизнь на Небе, то соблюди заповеди Закона Божия, которые для того и даны человеку, чтобы руководить его к вечной жизни. Итак, по учению нашего Спасителя, для спасения нужно, во-первых, искреннее желание спасения: «если хочешь»; потому что насильно и Бог никого не спасает; во-вторых, соблюдение заповедей, потому что одно желание спасения, без послушания заповедям Божиим, не привлечет к человеку спасающей Божией благодати. «Не сказал Господь: исполни заповеди, – замечает святитель Филарет, – поскольку ведал, что для этого недостало бы сил человеческой природы, которая от прародителей повреждена грехом, «потому что помышление сердца человеческого – зло от юности его» (Быт. 8:21). Но сказал: «соблюди заповеди», т.е. не теряй их из вида, не оставляй без внимания, имей всегда пред очами, сообразуй с ними свои действия, сколько разумеешь и сколько можешь. Не сказал также: соблюди заповеди и внидешь в жизнь вечную; потому что знал, что человек не достигнет жизни вечной одним соблюдением заповедей, которых не может исполнить в совершенстве. Но сказал: «если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди»; т.е. желающему достигнуть вечной жизни нужно начать и продолжать это дело соблюдением заповедей, хотя, впрочем, не этим одним совершится это дело. В чем же должен быть плод соблюдения заповедей? В том, что поскольку соблюдаешь их и, по возможности, действительно исполняешь, постольку очищаешь себя от всякой скверны плоти и духа, и приготовляешь себя к принятию Божией благодати; а поскольку на пути заповедей изнемогаешь, претыкаешься, падаешь, постольку испытываешь свою немощь, смиряешь свой помысл, ощущаешь потребность искупления от грехов и вышней благодатной помощи к доброделанию; глубоко и внутренне познаешь достоинство и силу заслуг и благодеяний Иисуса Христа, Его страдания и смерти, Его воскресения, прилепляешься к Нему верой, надеждой, любовью, благодарностью, желанием последовать Его учению и примеру. К этому точно хочет вести посредством заповедей Господь наш, когда после начального наставления: «соблюди заповеди», предлагает другое совершительное: «следуй за Мною».

Юноша не ожидал столь простого ответа, какой услышал. Он думал, что кроме известных ему заповедей Закона, есть другие, более совершенные, и потому на слова Господа говорит Ему: какие? Но Господь опять указывает ему на заповеди Закона, сначала более удобные к исполнению, потом на более трудные, более широкие. Иисус же сказал: ты знаешь заповеди, например: не убивай; не прелюбодействуй; не кради; не лжесвидетельствуй; одним словом, – уклоняйся от всякого зла и твори благо. Почитай отца и мать; и: люби ближнего твоего, как самого себя, – это самая главная заповедь. С исполнения этих заповедей начинается путь к вечной жизни. Со вниманием слушал юноша слова Господа. «На этого Израильтянина, – говорит святитель Филарет, – не стыдно указать и нам, христианам. Всех ли нас больше всего и чаще всего занимает этот важный вопрос: «что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную?» Не каждый из нас, даже при самом поверхностном взгляде на свою жизнь, мог бы сказать и то, что он сказал: юноша говорит Ему: все это сохранил я от юности моей. В то время, когда человек ищет себе наставления для вечной жизни, трудно подозревать его в намеренном лицемерном самохвальстве перед своим наставником, потому что в таком случае он обманывал бы только самого себя; поэтому должно думать, что и евангельский юноша не против совести объявил себя сохранившим заповеди от юности своей, хотя, впрочем, нужно отметить, что зеркало совести его, не очищенное и не просветленное благодатью Христовой, недостаточно чисто и верно представляло ему духовный вид и достоинство его деяний». Он не испытал глубины своего сердца и сам, не зная того, сказал неправду: «если бы подлинно сохранил заповедь: «люби ближнего твоего, как самого себя», то ближнему своему желал бы довольства и обилия столько же, сколько самому себе, и тогда нетрудно было бы ему разделить свои стяжания с нищими. Но он не мог принудить себя к этому» (Филарет, митрополит Московский). Впрочем, «немаловажно уже и то, что он почитал себя недокончившим дело своего спасения и думал, что высказанного им Иисусу Христу недостаточно для получения желаемого» (свт. Иоанн Златоуст). Не так, конечно, думали фарисеи его времени, эти народные учителя, гордившиеся собственной праведностью и думавшие, что они все уже сделали и не остается у них уже ничего недоконченного. Юноша вопрошает Господа: чего еще недостает мне? «Какой опять благоразумный вопрос! Как обыкновенный ученик буквы Закона, он почитает себя исполнившим заповеди (слова Филарета, митрополита Московского), однако, по одному этому еще не почитает себя заслужившим жизнь вечную.

Не думает, чтобы удаление от грубых грехов и преступлений можно было поставить в столь высокую цену пред Богом, но предполагает, что для приближения к Богу, для достижения Царствия Его, нужен какой-либо подвиг более возвышенный, более достойный величия Божия. Не видите ли, что тут есть некоторое смирение и некоторое предчувствие духовного закона? Эти добрые расположения душевные привели этого Израильтянина ко Христу, поставили его в дверях благодати, открыли перед ним путь не только спасения от вечной смерти, но и путь совершенства, ведущий к вечной жизни и к высшим степеням блаженства, ибо Господь точно нашел его способным к тому, чтобы преподать ему учение совершенства». Но Сердцеведец видел его скрытую болезнь души, и с какой мудрой осторожностью, с какой отеческой любовью касается Он этой, самой больной, струны его сердца! «Кроткий Божественный Учитель не благоизволил противопоставить слову самовосхваления слово обличения, а указал путь совершенства и предоставил хвалящемуся самому обличить свое несовершенство делом». «Чтобы привлечь юношу к Себе, Он обещает ему великую награду, – говорит святитель Златоуст, – предоставляет все его собственной воле, оставляя в тени трудную сторону Своего повеления. Прежде чем говорить о подвигах, Господь уже предлагает юноше награду»: Иисус сказал ему: то, что ты исполнил, ты исполнил по-иудейски, «одного тебе недостает» (Мк. 10:21): если хочешь быть совершенным, если действительно ищешь совершенства новозаветного, которое само по себе уже есть высшая награда и счастье, то пойди, продай имение твое и раздай нищим, раздай все без остатка, – соверши этот подвиг, и тогда получишь такую награду, которая вполне удовлетворит твое сердце: ты любишь сокровище, и будешь иметь это сокровище, только не земное, а на небесах. Я не только не отнимаю у тебя твоего богатства, но это тленное, скорогибнущее предлагаю тебе обменять на нетленное, вечное, небесное, которое у тебя ничто похитить не может, и которое ты можешь получить, если земное, тленное, отдашь нищим. Я не требую от всех такого подвига, ибо не все могут дать обет нищеты и нестяжания; но ты ищешь совершенства, значит – можешь понести, и потому – должен совершить этот подвиг. Зато ты не только внидешь в жизнь, но и действительно совершен будешь, получишь более, чем вечную жизнь, ибо «Я пришел для того, чтобы имели жизнь и имели с избытком» (Ин. 10:10). И чтобы тебе легче было забыть о потере своего земного богатства, приходи ко Мне и следуй за Мною, взяв свой крест. Я укреплю тебя, поддержу, ты будешь во всем смотреть на Мой пример и будешь Моим верным учеником.

«Словами «если хочешь» Спаситель указал и на свободное произволение собеседовавшей с Ним души, – говорит святитель Климент Александрийский. – Человеку, как существу свободному, свойственно избирать, а Богу, как Господу, давать; но Он дает только тем, кто желает, ждет и просит, чтобы таким образом спасение было и собственным нашим делом… Потому, если хочешь, а не обманываешь себя, стяжи то, чего тебе недостает – такое добро, которого Закон не может дать, которое есть удел живущих верой». «Что же юноша? Можно ли, кажется, не пожелать сделаться совершенным? Можно ли не пожелать следовать за Христом, – говорит Филарет, митрополит Московский, – и особенно, когда Он Сам приглашает к этому? Но нет, юноша не хочет идти за Христом; жаль ему, что не имеет духа решиться на это, однако, не решается, отступает вспять: услышав слово сие, юноша отошел с печалью. Отчего это так? Оттого, что он не хочет расстаться с богатством: потому что у него было большое имение. И вот, он делом обличил себя в том, что только на словах представлял себя исполнителем заповеди, повелевающей любить ближнего, как самого себя. В его душе вдруг совершился печальный переворот; вдруг ему представилось, что вот он должен лишиться сразу и имущества, и почета, и власти, и – куда девалось прежнее доверие к Учителю благому? Где желание жизни вечной? Где ревность об окончании подвигов, потребных для вечной жизни? Все скрылось, все исчезло! Тщетно воистину благий Учитель, словом истины нанеся страсти богатолюбца врачебную и спасительную рану, поспешает утолить боль ее словом утешения: «и будешь иметь сокровище на небесах», т.е. Я не отнимаю у тебя имения, а только переношу его в самое безопасное место, на небеса; не разоряю тебя, но предохраняю от разорения, переменяю сокровище крадомое на некрадомое – пристрастная к земному душа не приемлет утешения небесного: «юноша отошел с печалью». С печалью отходит от Того, Который есть Утеха Израилева и радость неба и земли. Тщетно провидевший это Господь привлекает его непосредственно к Себе: «и приходи и следуй за Мною», т.е. Я предлагаю тебе тот самый жребий, который Я избрал для Самого Себя; может ли быть это худой жребий? Если ты не знаешь, как быть довольным без имения, ты удобно этому научишься из примера, слова и опыта, следуя за Мною. Сила слова и любви Христовой приметно проникла в сердце юноши; ему тяжко было расстаться с таким Учителем; однако же, он не имел довольно решительности победить свою страсть: «юноша отошел с печалью». Отошел он от Христа, может быть, для того, чтобы уже никогда не возвратиться к Нему: ибо если находясь у самого Источника благодати, он не вкусил ее, то кто знает, взыщет ли его в удалении благодать, им оскорбленная и пренебреженная?..»

«Христос Спаситель, – говорит далее святитель Филарет, – указал нестяжание, как пособие к совершенству, полезное для некоторых, а не как необходимое для всех. «Будь непорочен» (Быт. 17:1), – сказал Бог Аврааму, и он был совершен, несмотря на то, что он «был очень богат» (Быт. 13:2), но к богатству непристрастен, и, следовательно, хранил нестяжание в душе, обладая стяжаниями в доме». Не требовал Он добровольной нищеты и от Иосифа Аримафейского, «который также учился у Иисуса» (Мф. 27:57), и, без сомнения, был верен Его учению, когда решился послужить Его погребению, несмотря на опасность от врагов Его, и который, впрочем, в это время еще оставался человеком богатым. Итак, «кто чувствует внутреннее призвание к добровольной нищете, – говорит Филарет, митрополит Московский, – тот да держится нищеты этой как можно вернее, как можно искреннее, как можно совершеннее. Иуда думал, что не слишком непозволительно желать умножения денег, чтобы от избытка удобнее было подавать нищим; и не заметил, как совсем забыл правило апостольского нестяжания, и под покровом нищелюбия воспитал своекорыстие и злокорыстие: «был вор» (Ин. 12:6). Не успокаивай себя и тем, что ты не какое-нибудь большое накопил сокровище: не пуды золота надобны, чтобы погрузить свою ладью в бездну адскую; тридцать сребренников были для сего слишком тяжелы в руках человека, изменившего нестяжанию. Кто же не связан правилом совершенного нестяжания, тот, пользуясь богатством, законно приобретенным, не забывай правила, еще Псалмопевцем провозглашенного всем богатым: «когда богатство умножается, не прилагайте к нему сердца» (Пс. 61:11). Напоминай себе часто, что скоро ли, долго ли, или богатство тебя оставит, или ты оставишь богатство, и потому обходись с ним, как с гостем, которого надо честно принять и честно проводить. Если же, несмотря на твое желание взрастить в себе это христианское равнодушие к земным вещам, скупость стесняет твое сердце и скорчивает твою руку, когда тебе надлежало бы простереть ее для благотворения, то вновь, особенным образом, указываю тебе на Евангельского богатолюбца. Это – его болезнь; и тебе теперь показано, как она опасна. Итак, подумай о врачевствах, которые подал против нее Врач душ и телес: «продай имение твое и раздай нищим… и приходи и следуй за Мною». Если ты не умеешь с сохранением имения сохранить свою душу, то подлинно – не лучше ли уж погубить богатство, нежели чтоб оно тебя погубило? Если не можешь сразу, то, по крайней мере, понемногу выпутывай душу свою из сети пристрастий. Заставь себя благотворить бедному, хотя бы сердце твое не преклонялось к нему состраданием. Бог узрит эти, хотя и несовершенные, однако благонамеренные жертвы, и ниспошлет тебе мудрость и силу для того, чтобы приносить их в большей чистоте и совершенстве.

Наиболее же внимательно и неуклонно взирай вслед Христу: вразумляй себя учением Его, возбуждай себя примером Его, молитвой привлекай силу Его»… Молча ушел богатый юноша от Господа, с поникшей головой; жаль было и милосердному Господу эту бедную душу, обуреваемую любостяжанием; и вот Он, «посмотрев вокруг» Себя, как бы приглашая окружающих к особенному вниманию, со всей силой Своего Божественного слова указывает на страшную опасность любостяжания: Иисус же сказал ученикам Своим: истинно говорю вам, что трудно богатому войти в Царство Небесное. Пристрастие к деньгам, к богатству, вообще к чему бы то ни было земному, обращается в болезнь души, которая делает человека безчувственным, жестоким, самонадеянным; она ослепляет его и делает неспособным к духовной жизни. «Знаю многих, – говорит святитель Василий Великий, – которые постятся, молятся, вздыхают, являют всякого рода неубыточное благочестие, но не дают ни единого обола (гроша) теснимым нуждой! Какая же для них польза от прочих добродетелей? Их не приемлет Царствие Божие. Приговор так ясен и Изрекший его не лжив… Но говорят: «как же будем жить, если все станут продавать, все отказываться от имения?» Не спрашивай у меня разумения Владычных заповедей; Законодатель знает, как и невозможное согласить с Законом. Испытывается же сердце твое, как бы на весах, куда оно наклоняется: к истинной ли жизни, или к здешним наслаждениям. Рассуждающие здраво должны держаться той мысли, что богатство можем употреблять, как приставники, а не как имеющие право им наслаждаться». Господь не говорит, что вовсе невозможно богатым войти в Царство Небесное, а что только трудно, «ибо богатство прилипает крепче смолы и с трудом расстается с ним тот, кем оно овладело» (блаж. Феофилакт). Евангелист Марк пишет, что ученики Господа ужаснулись от слов Его, но Он, продолжая речь, опять говорит им: дети, как трудно надеющимся на богатство войти в Царствие Божие! И еще говорю вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, как говорит народная пословица, нежели богатому войти в Царство Божие. Скорее верблюд, это большое, неуклюжее животное, пройдет в низкую и узкую калитку, в которую едва проходит человек; скорее толстый корабельный канат, которым держится корабль на якоре, пройдет в игольные уши, чем человек, пристрастившийся к богатству до забвения Бога, войдет в Царствие Божие. Так узки врата и тесен путь в вечную жизнь, и так широко, обременительно для души и непоместительно богатство.

Трудно было апостолам усвоить всю силу этих слов Спасителя о богатстве. Они, как природные Иудеи, привыкли смотреть на богатство, как на благословение Божие. Поэтому, услышав это, ученики Его весьма изумились и сказали: если так трудно спастись богатым, которые имеют столько возможностей и способов делать добро, так кто же может спастись? Многие ли вообще спасутся? «Будучи совершенно спокойными относительно отречения от имущества, они чувствовали, что еще не вполне отрешились от страстей», – говорит святитель Климент Александрийский. «Почему смущаются ученики, будучи бедны?» Златоуст отвечает: «Конечно, имея слишком сильную любовь ко всему человечеству и уже принимая на себя должность учителей его, они страшились за спасение всех людей. Эта-то мысль больше всего и смущала их». А Иисус, воззрев на них, тихим и кротким взором успокоил волнующиеся их мысли и, указывая на силу Божию, сказал им: человекам это невозможно, Богу же все возможно. Человек не может своими силами победить в себе страсти, но Бог может сообщить ему Свою милующую благодать, которая отвратит его сердце от пристрастия к миру и богатству. Кем овладело богатство, кто служит ему, как раб, тому спасение невозможно; а кто сам – полновластный господин своего богатства, кто не служит ему, а употребляет его во славу Божию, как приставник Божий, тот спасется, хотя и не без подвига, по немощи человеческой и по множеству соблазнов. «Иисус Христос, – говорит святитель Иоанн Златоуст, – называет такой образ жизни делом Божиим, чтобы показать, что много нужно благодати тому, кто хочет так жить». Каким же образом невозможное сделается возможным? «Если ты откажешься от своего имения, раздашь его нищим и оставишь злые вожделения; ибо слова Иисуса Христа не приписывают дело спасения одному Богу, но вместе с тем и выражают трудность этого подвига и для нас». «От Бога и богатый, и убогий, – говорит Никифор, архиепископ Астраханский, – «богатый и бедный встречаются друг с другом: того и другого создал Господь» (Притч. 22:2). Одного сотворил богатым, чтобы посредством благости и милосердия он избежал осуждения; другого – убогим, чтобы через терпение, постоянство и мужество наследовать вечное Царство. «И был Авраам очень богат скотом, и серебром, и золотом» (Быт. 13:2); кому же неизвестны его добродетели? Он был так страннолюбив, что и Ангелов угостил; так правдолюбив, что не взял от всех вещей царя Содомского ни одной нитки; так послушлив Богу, что и нож взял, и руку простер для заклания возлюбленного сына; так верен Богу, что вера его «вменилась ему в праведность» (Быт. 15:6).

Кому неизвестно, что и самое место вечной радости покоя святых Господь наименовал лоном Авраамовым». Внимая словам Спасителя, каждый из учеников Его невольно прилагал их к себе; каждому казалось, что, по-видимому, он всем пожертвовал для Господа, но в то же время каждый ощущал, что такой чистоты безпристрастия, какой требует Господь, в нем еще нет. Чего же ему ожидать? Не будет ли с ним то же, что и с юношей? Апостол Петр, «уста апостолов», один за всех высказал эти мысли Господу: тогда Петр, отвечая, сказал Ему: вот, мы ничего не продавали, а просто оставили все, бросили все, что имели, и последовали за Тобою; что же будет нам? «Что это значит, блаженный Петр, «оставили все»? – вопрошает святитель Златоуст, – уду, сети, корабль, ремесло? Это ли разумеешь ты под словом все? Так, – ответствует он. Но не честолюбие заставляет меня говорить это. Я хочу вопросом этим обратить людей бедных ко Господу. Поскольку Господь повелел продать имение, то чтобы бедный не спросил, – что же, если у меня нет имения, значит, я не могу быть совершенным? Для этого и предлагаю вопрос свой, чтобы ты, бедный, знал, что бедность твоя нимало не вредит тебе. Апостол предложил вопрос этот от лица всей вселенной. Свою участь он знал ясно: получив еще на земле ключи Царства Небесного, он тем более мог быть уверен в наследии его благ. Но смотри, с какой точностью отвечает он на требования Христовы. Христос требовал от богатого этих двух вещей: отдать имение нищим и последовать за Ним. Потому и апостол указывает на эти же два действия: на оставление имения и последование за Иисусом». «И Петр оставил многое, – замечает блаженный Феофилакт. – Мы, люди, обыкновенно и за немногое держимся крепко, а Петр, кроме того, оставил все мирские удовольствия и пристрастия, самую любовь к родителям, отказался от сродников, от знакомых и даже от своей воли. А ничто так не приятно для человека, как своя воля». Зная простодушие Своих апостолов, Господь не стал упрекать Петра в самохвальстве и в излишнем дерзновении; напротив, Он обратился ко всем ученикам Своим с несказанно утешительными словами обетования: Иисус же сказал им: истинно говорю вам, что вы, последовавшие за Мною, все оставившие ради Меня и последовавшие за Мною в Моем уничижении, в пакибытии, после воскресения мертвых, при будущем обновлении всего мира, когда приидет на суд со Святыми Ангелами Своими и сядет, ныне смиренный, Сын Человеческий на престоле Божественной славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых.

Столь высокая честь ожидает апостолов в день всемирного суда Христова! Это не означает буквально, что апостолы будут восседать, как судии; «в каком смысле сказал Господь о царице южной, что она осудит род тот, и о Ниневитянах, что они осудят их, в том же смысле говорит и об апостолах. Поэтому не сказал: «судить язычников», но «колена Израилевы». Иудеи были воспитаны в тех же самых законах и вели такой же образ жизни, как и апостолы. Поэтому Господь, указав им на апостолов, имевших с ними один закон и, однако же, уверовавших, всех их осудит, как уже и сказал: «Посему они будут вам судьями» (Мф. 12:27). Что же, скажешь, великого в Его обещаниях, если апостолы будут иметь то же, что имеют Ниневитяне и царица южная? Но о них Господь сказал просто: «осудят род сей»; а об апостолах говорит, что они вместе с Ним будут царствовать во славе. «Если терпим, то с Ним и царствовать будем», – говорит апостол Павел (2 Тим. 2:12). Престолы эти не означают седалища, так как Он один есть Сидящий и Судящий, но ими означается неизреченная слава и честь». «Неужели сядет и Иуда, который был там вместе с другими, когда Господь сказал эти слова? Нет, ибо это сказано о тех, которые решительно последовали Христу до конца, а Иуда не до конца последовал Ему. Бог часто обещает блага достойным, но когда они становятся недостойными, то отнимает у них эти блага». «Итак, – говорит блаженный Феофилакт, – ученикам Господь обещал дать награду в будущей жизни, потому что они земных благ уже не искали, а другим обещает и настоящие блага: и всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, и все, что бы ни имел, ради имени Моего, ради Меня и Евангелия, ради Царствия Божия еще здесь, на земле, получит во сто крат, при самых гонениях на него, и в будущей жизни наследует жизнь вечную. Распространяя Свое обетование на всех, Господь упоминает и о здешних благах, чтобы привлечь всех к Себе». «Но если все прочие, то тем более апостолы должны получить возмездие и там, и в сем веке. И это сбылось. Ибо, оставив уду и сети, они имели во власти своей имущества всех людей, мало того: многие готовы были даже умереть за них, как свидетельствует об этом апостол Павел, говоря: «если бы возможно было, вы исторгли бы очи свои и отдали мне» (Гал. 4:15)». «Начало суда апостольского над Иудеями открылось еще здесь, на земле, как говорит преподобный Макарий Египетский; так, Петр начал уже судить их, когда говорил: «Иисуса Назорея, Мужа, засвидетельствованного вам от Бога силами и чудесами… преданного, вы взяли и, пригвоздив руками беззаконных, убили» (Деян. 2:22–23). Дух Святой восседает и ныне на престолах разумов их».

Святитель Филарет замечает, что «кроме этих двенадцати судей, и еще многие судии должны будут явиться». И действительно, апостол ясно говорит, что не одни апостолы, но вообще святые «будут судить племена» (Прем. 3:8). А пророк еще яснее выражается, что «честь сия» – быть судиями, будет всем святым Его (Пс. 149:9). То же видит в Откровении и таинник Христов Иоанн Богослов. «Словами: «всякий, кто оставит жену», Господь не внушает того, чтобы без причины были расторгаемы браки; но как, говоря о душе, что «потерявший душу свою ради Меня сбережет ее» (Мф. 10:39), говорил это не для того, чтобы мы, слыша эти слова, убивали самих себя и тотчас разлучали душу с телом, но для того, чтобы предпочитали всему благочестие, так и здесь того же требует Он, повелевая оставить жену и братьев. Кажется также, что Он говорит здесь и о гонениях. В то время многие отцы детей своих и жены мужей своих привлекали к нечестию». Итак, когда они от вас этого требуют, – говорит Господь, – оставьте и жену, и отца, о чем и апостол Павел говорит: «Если же неверующий хочет развестись, пусть разводится» (1 Кор. 7:15). «Смотри, – говорит древний толковник Евфимий Зигабен, – все дома верных были для них открыты; братьями и сестрами стали им все святые, отцами – все отечески полюбившие их, матерями – все жены, таким же образом расположенные к ним, детьми – все ученики. Кроме того, и все, что имели верующие, имели они в своей власти. И что особенно дивно: все это имели они среди гонений от врагов веры». «Сам Господь для сердца верующего и ходящего в воле Божией был и есть – и брат, и сестра, и мать. Он один заменяет все родство на столько в высшей степени, на сколько есть Сам превыше всех»… (блаж. Феофилакт). Он наполняет их сердца миром, радостью духа, утешением неизглаголанным и другими дарами благодати. «Возвысив таким образом апостолов и утвердив их в надежде награды, назначенной Им Самим и всей вселенной» (свт. Иоанн Златоуст), чтобы они не возгордились своим первенством в Царстве Его, Господь присовокупил: многие же будут первые последними, и последние первыми; там, в будущей жизни, все окажутся такими, каковы есть на самом деле, многие, которые в настоящей жизни кажутся достойными первых наград, там окажутся последними, а те, которые в своем смирении считались последними здесь, будут первыми в Царстве Небесном» (свт. Иоанн Златоуст). Иуда был сыном Царствия и вместе с другими слышал: «сядете на двенадцати престолах», однако, сделался сыном геенны. А Ефиоплянин, будучи варваром, удостоился венцов вместе с Авраамом, Исааком и Иаковом. Об этом и Предтеча Христов говорил: «Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму» (Мф. 3:9).

Итак, если стоим, не будем надеяться на себя, но будем говорить самим себе: «кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть» (1 Кор. 10:12), а если лежим, то не будем отчаиваться, но будем говорить себе: «разве упавший не может встать?»

Он же рече ему: что мя глаголеши блага? никтоже благ, токмо един Бог: аще ли хощеши внити в живот, соблюди заповеди

Аще ли хощеши внити в живот, соблюди заповеди. Глагола Ему: кия

Не испытывая, сказал: какие? но думал, что, кроме законных, есть еще какие-то другие, ведущие к этой жизни.

Он же сказал ему: что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог. Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди

(Мк. 10:18; Лк. 18:19). По Марку и Луке, Спаситель, как бы возражая юноше по поводу того, что он называл Его благим, на самом деле присваивает Себе это свойство Божие, благость; и смысл Его вопроса, следовательно, таков: ты называешь Меня благим, но никто не благ, кроме одного Бога; поэтому ты и ко Мне обращаешься не просто как к обыкновенному Учителю, но Учителю благому и потому имеющему равное достоинство с Богом. Другими словами, в ответе Христа юноше мы встречаемся с прикровенным и чрезвычайно тонким, почти незаметным для окружающих Христа лиц учением Его о Своем Богосыновстве и о равенстве Богу Отцу. По Матфею (греч.) иначе: “что спрашиваешь Меня о добром?”

Он же сказал ему: что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог. Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди

Юноша подошел к Иисусу Христу с вопросом не как к Богу, а как к просто иудейскому учителю, между тем назвал Его благим, – т.е. именем, свойственным только Богу. Посему Господь и сказал ему как бы так: зачем ты, веруя, не веруешь в Меня как Бога, а называешь меня таким именем, какое приличествует одному только Богу.

Краткое толкование Евангелий читаемых на литургии во все воскресные и праздничные дни года.

---- Что мя глаголеши блага (что ты называешь Меня благим)? Это значит: для чего ты величаешь Меня таким наименованием — благий, которое приличествует одному Богу, когда на самом деле не признаешь Меня Богочеловеком, а просто человеком, учителем? Господь по своему всеведению знал это, потому так и сказал вопрошавшему Его. Никто не благ, как только один Бог, т. е. благ в высшей степени, так как есть благие — добрые — и из людей. «Никто не благ из людей сам по себе, — замечает блаж. Феофилакт, — потому что они переменчивы, обращаются часто от добра ко злу, да и самая их доброта, в сравнении с благостию Божиею, есть худость». Аще хощеши внити в живот (если хочешь войти в жизнь вечную), соблюди заповеди. Заповеди закона для того и даны грешному человеку, чтобы по ним он устроял свою жизнь и возводил себя к большему и большему нравственному совершенству, ибо кто исполняет закон, тот жив будет им (Гал. 3, 12). Нельзя опустить без внимания слов Господа: если хочешь, — из них мы видим, что для спасения необходимо собственное и искреннее желание человека, так как насильно и Бог никого не спасает. «Не сказал Господь: исполни заповеди, — замечает митр. Филарет, — поелику ведал, что для сего не достало бы сил человеческой природы, которая от прародителей повреждена грехом; но сказал: соблюди заповеди, т. е. не теряй их из вида, имей всегда пред очами и сообразуй с ними свои действия, сколько разумеешь и сколько можешь».