Толкования на Евангелие от Матфея 20:16

Ибо Царство Небесное подобно хозяину дома, который вышел рано поутру нанять работников в виноградник свой

Что значит эта притча? Сказанное в начале не согласно с тем, что говорится в конце ее, но открывает совершенно противное. В ней Господь показывает, что все люди получают равные награды; а не говорит того, что одни изгоняются, а другие вводятся. Но прежде этой притчи и после нее Он говорил противное: будут первии последни и последнии перви (Мф. 19:30), то есть, последние будут выше и самых первых, которые уже не будут первыми, но сделаются последними. А что таков действительно смысл этого изречения, это видно из присоединенных к нему слов: мнози бо суть звани, мало же избранных, - которыми Господь вместе и первых укоряет, и последних утешает и ободряет. Но притча не то говорит, в ней говорится только, что последние равны будут мужам уже испытанным и много трудившимся. Равных бо нам, говорится в ней, их сотворил еси, понесшим тяготу дне и вар. Итак, что же значит эта притча? Нужно прежде объяснить ее, и тогда мы разрешим указанное противоречие. Виноградом называются в ней повеления и заповеди Божии, временем делания - настоящая жизнь, а делателями - те, которые различным образом призываются к исполнению заповедей Божиих; утро же, третий, шестой, девятый и одиннадцатый час - означают различные возрасты пришедших и получивших одобрение за труды свои. Но главное дело состоит в том: те первые, которые столько прославились и угодили Богу и весь день с особенною ревностью провели в трудах, не заражены ли сильнейшею страстью злобы, завистью и недоброжелательством? Видя, что и пришедшие после них получили такую же награду, они говорили: сии последнии един час сотвориша, и равны их нам сотворил еси, понесшим тяготу дне и вар. Так они, не потерпев никакого убытка и получив сполна свою награду, досадовали и негодовали на то, что другие пользуются благами, - а это происходило от зависти и недоброжелательства. Но что всего важнее, сам Домовладыка, защищая тех и оправдывая свой поступок пред человеком, говорившим ему, обвиняет его в злобе и крайней зависти, говоря: не по пенязю ли совещал еси со Мною? Возми твое и иди; хощу же последнему дати якоже и тебе. Аще око твое лукаво есть, яко аз благ есмь? Итак, чему научают нас такие притчи? Не в этой только, но и в других притчах то же можно видеть. Так, например, и добрый сын впал в такую же душевную болезнь, когда увидел, что блудный брат его удостоился великой чести, и даже большей, нежели он. Как последним делателям винограда большая честь была оказана тем, что они первые получили награду, так и блудному сыну обилием даров сделано было предпочтение, о чем свидетельствует сам добрый сын. Что же следует сказать? То, что в Царстве Небесном нет ни одного человека, который бы производил такие споры и жалобы, и быть не может, потому что там нет места ни зависти, ни недоброжелательству. Если святые и в настоящей жизни полагают души свои за грешников, то, видя их там наслаждающихся уготованными благами, они тем более радуются, и почитают это собственным блаженством. Итак, для чего Господь в таком образе предложил слово Свое? Это притча; а в притчах не нужно изъяснять все по буквальному смыслу, но узнавши цель, для которой она сказана, обращать это в свою пользу, и более ничего не испытывать. Для чего же так изображена эта притча, и какая цель ее? Та, чтобы соделать ревностнейшими людей, которые в глубокой старости переменяют образ жизни и становятся лучшими, и чтобы освободить их от того мнения, будто они ниже других (в царстве небесном). Потому-то Господь и представляет, что другие с огорчением смотрят на их блага, не для того, чтобы показать, будто они истаевают от зависти и терзаются, - нет, - но чтобы уверить, что и поздно обратившиеся удостоятся такой чести, которая может породить в других зависть. Так часто делаем и мы сами, говоря: он меня обвиняет за то, что я тебя удостоил такой чести, - и говорим так не потому, чтобы в самом деле кто-либо обвинял нас, или чтобы нам хотелось оклеветать кого, но чтобы показать этим величие дара, коего другой удостоился. Но почему Он не всех вдруг нанял? Насколько мог, всех, а что не все вдруг Его послушались, это зависело от воли званных. Поэтому Он одних утром, других в третьем, иных в шестом, иных в девятом часу призывает, а некоторых даже в одиннадцатом, смотря по тому, когда кто готов был повиноваться Ему. Это объясняет и Павел, говоря: егда же благоволи избравый мя от чрева матери моея (Гал. I, 15). Но когда благоволил? Тогда, когда он готов был повиноваться. Сам Бог хотел этого от начала; но так как Павел не послушал бы Его, то Он тогда благоволил призвать его, когда последний и сам готов был покориться Ему. Так призвал Он и разбойника. Мог и прежде призвать его; но тогда он не послушал бы Его. Если Павел не послушал бы Его сначала, то тем более разбойник. Что же касается до слов делателей: никтоже нас наят, то уже я сказал общую мысль, что не на все в притчах должно обращать внимание. А здесь это не нужно и потому, что говорящим представляется не сам Домовладыка, но трудившиеся. Он же не обличает их для того, чтобы не привести их в сомнение, но привлечь к Себе. А что Он звал всех, кого мог, в первом часу, это видно и из самой притчи, где сказано, что Он с утра вышел нанять.

Итак из всего видно, что притча эта сказана как для тех, которые в первом возрасте жизни своей, так и для тех, которые в старости и позже начали жить добродетельно: для первых, чтобы они не возносились и не упрекали тех, кто пришел в одиннадцатый час; для последних, чтобы они познали, что и в короткое время можно все приобресть. Так как раньше Господь говорил о великой ревности, об оставлении имений и о пренебрежении всего находящегося на земле, а для этого потребно великое мужество и юношеская ревность, то чтобы возжечь в слушателях пламень любви и волю соделать твердою, Он показывает, что и после пришедшие могут получить награду за целый день. Этого впрочем Он не говорит, чтобы они опять не возгордились; но показывает, что все зависит от Его человеколюбия, по которому и они не будут отвергнуты, но будут удостоены вместе с другими неизреченных благ. И это-то составляет главную цель настоящей притчи. Если далее Он присовокупляет: так будут последнии перви, и первии последни, мнози бо суть звани, мало же избранных, - то не удивляйся этому. Это Он высказывает не как заключение, выведенное из притчи, а утверждает лишь то, что как сбылось одно, так сбудется и другое. Здесь первые не сделались последними, но все получили одну награду, сверх всякой надежды и ожидания. Но как здесь, сверх чаяния и надежды, сбылось то, что последние сравнялись с первыми, так сбудется и еще большее и удивительнейшее, т. е., что последние окажутся впереди первых, а первые останутся за ними. Итак, одно выражает притча, другое - послесловие. Кажется мне, что Он указывает здесь на иудеев и на тех из верных, которые, просияв сначала добродетелью, после ней вознерадели и опять обратились к пороку; равно как и на тех, которые, удалившись от беззакония, многих превзошли добродетелями. И действительно, мы видим, что такие перемены случаются и в вере, и в образе жизни.

Ст. 14-16 возьми свое и пойди; я же хочу дать этому последнему то же, что и тебе; разве я не властен в своем делать, что хочу? или глаз твой завистлив от того, что я добр? Так будут последние первыми, и первые последними, ибо много званых, а мало избранных

Возьми свое и пойди; я же хочу дать этому последнему то же, что и тебе; разве я не властен в своем делать, что хочу? - Иудей под законом спасается не благодатью, но делами, ибо кто сотворит милость (gratiam), тот будет жить ею. Потому и говорится тому [делателю]:

Или глаз твой завистлив от того, что я добр? Так будут последние первыми, и первые последними; ибо много званных, а мало избранных. - То же самое значение имеет и известная притча в Евангелии от Луки, в которой старший сын завидует младшему и не хочет, чтобы он был после раскаяния принят, и обвиняет отца в несправедливости. А чтобы мы знали, что она имеет указанный нами смысл, и начало притчи, и конец ее согласны между собою: Так будут, - говорит Он, - последние первыми, и первые последними.

Так будут последние первыми, и первые последними, ибо много званых, а мало избранных

Устрашающе то, что за этим следует. Ибо много званых, а мало избранных; многие приходят к вере, но только часть их входит в Царство Небесное. Вот, смотрите, на сегодняшний праздник сколько нас собралось, мы заполнили стены Церкви; только кто знает, как много людей из нас будут зачтены в стадо избранников Бога? Здесь каждый голос восклицает «Христос», но каждого ли жизнь восклицает то же? Многие следуют за Христом на словах, но бегут от Него в делах своих. Потому и говорит Павел: Они говорят, что знают Бога, а делами отрекаются (Тит. 1:16), и Иаков тоже: вера без дел мертва (Иак. 2:20). И Господь говорит через псалмопевца: Много соделал Ты, Господи, Боже мой: о чудесах и помышлениях Твоих о нас - кто уподобится Тебе! - хотел бы я проповедывать и говорить, но они превышают число (Пс. 39:6).

По зову Господа число верующих возросло так, что не исчесть, потому что к вере приходят и не относящиеся к числу избранных. В этой жизни они смешиваются с верующими через вероисповедание, но в грядущей они не заслуживают быть зачтенными в ряды верующих по причине порочного образа жизни. Паства нашей святой Церкви включает и «агнцев» и «козлят», но, как свидетельствует Евангелие, когда явится Судия, Он отделит добро от зла, как пастырь отделяет овец от козлов. Потому люди, которые здесь предаются удовольствиям плоти, не смогут быть зачтенными в стадо «овец» там. Там отделит Судия от смиренных тех, которые здесь возвышают себя гордостью, словно рогом. Все причастные к небесной вере в этой жизни, но ищущие при этом земного во всех своих желаниях, не могут войти в Царство Небесное.

Ст. 8-16 Когда же наступил вечер, говорит господин виноградника управителю своему: позови работников и отдай им плату, начав с последних до первых. И пришедшие около одиннадцатого часа получили по динарию. Пришедшие же первыми думали, что они получат больше; но получили и они по динарию; получивши стали роптать на хозяина дома и говорили: эти последние работали один час, и ты сравнял их с нами, перенесшими тягость дня и зной. Он же в ответ сказал одному из них: друг! я не обижаю тебя; не за динарий ли ты договорился со мною? Возьми свое, и пойди; я же хочу дать этому последнему то же, что и тебе; разве я не властен в своем делать, что хочу? Или глаз твой завистлив от того, что я добр? Так будут последние первыми и первые последними; ибо много званных, а мало избранных

Вечер есть кончина века; при кончине все получают по динарию; динарий - это благодать Святого Духа, которая преобразует человека по образу Божию, делает его причастником Божеского естества. Более понесли труда жившие до пришествия Христова, так как тогда еще не была разрушена смерть, не был сокрушен дьявол, и был жив грех. Мы же, благодатью Христовой оправдавшись в крещении, получаем силу побеждать своего врага, уже прежде низложенного и умерщвленного Христом. По первому толкованию, те, которые в юности уверовали, несут более труда, чем пришедшие ко Христу в старости. Юноша переносит «тяготу» гнева и зной похоти, а старик спокоен от этого. Тем не менее, все сподобляются одинакового дара Святого Духа. Притча научает нас, что можно и в старости чрез покаяние получить Царство Небесное, ибо старость и обозначается одиннадцатым часом. Но, согласно притче, не будут ли святые завидовать получившим равные с ними награды? Никоим образом. Здесь показывается только то, что блага, уготованные праведным, так обильны и высоки, что могли бы возбудить зависть.

Ст. 8-16 Когда же наступил вечер, говорит господин виноградника управителю своему: позови работников и отдай им плату, начав с последних до первых. И пришедшие около одиннадцатого часа получили по динарию. Пришедшие же первыми думали, что они получат больше, но получили и они по динарию; и, получив, стали роптать на хозяина дома и говорили: эти последние работали один час, и ты сравнял их с нами, перенесшими тягость дня и зной. Он же в ответ сказал одному из них: друг! я не обижаю тебя; не за динарий ли ты договорился со мною? возьми свое и пойди; я же хочу дать этому последнему то же, что и тебе; разве я не властен в своем делать, что хочу? или глаз твой завистлив от того, что я добр? Так будут последние первыми, и первые последними, ибо много званых, а мало избранных

Существует два мерила труда человеческого: Божие и человеческое. По мерилу Божию плата дается всем одинаково. Ибо? – Доброта есть Божие мерило. Бог всегда смотрит в сердце труженика, на его расположение, а не на количество работы. Бог дает плату, имея ввиду всего человека, все, что входит в его существо, в его жизнь. А люди? – всегда несовершенны и недовершены в своих оценках и суждениях. Человек никогда не бывает достаточно мудр, чтобы правильно оценить поступки Божии. Отсюда и упрек: разве я не властенъ въ своемъ делать, что хочу? или глазъ твой завистливъ отъ того, что я добръ? (стих 15). Доброта Божия в глазах человека иногда выглядит несправедливой и странной. Особенно для задавак, которые переоценивают свою человеческую деятельность в винограднике Божием. Это те первые, позванные въ третьемъ часу. А забывают они самое главное. «Я насадилъ, Аполлосъ поливалъ, но возрастилъ Богъ; посему и насаждающiй и поливающiй есть ничто, а все Богъ возращающiй» (1Кор. 3:6–7). – Последнiе становятся первыми своим смирением, между тем как первые становятся последними своей похвальбой; ибо много званныхъ, а мало избранныхъ (стих 16). – Избранные это те, которые постоянно имеют чувство своего личного недостоинства перед Богом; которые постоянно исполнены смирения перед Богом и делом Божиим; которые все приписывают Богу, а себе ничего кроме грешности.

Ст. 1-16 Ибо Царство Небесное подобно хозяину дома, который вышел рано поутру нанять работников в виноградник свой и, договорившись с работниками по динарию на день, послал их в виноградник свой; выйдя около третьего часа, он увидел других, стоящих на торжище праздно, и им сказал: идите и вы в виноградник мой, и что следовать будет, дам вам. Они пошли. Опять выйдя около шестого и девятого часа, сделал то же. Наконец, выйдя около одиннадцатого часа, он нашел других, стоящих праздно, и говорит им: что вы стоите здесь целый день праздно? Они говорят ему: никто нас не нанял. Он говорит им: идите и вы в виноградник мой, и что следовать будет, получите. Когда же наступил вечер, говорит господин виноградника управителю своему: позови работников и отдай им плату, начав с последних до первых. И пришедшие около одиннадцатого часа получили по динарию. Пришедшие же первыми думали, что они получат больше, но получили и они по динарию; и, получив, стали роптать на хозяина дома и говорили: эти последние работали один час, и ты сравнял их с нами, перенесшими тягость дня и зной. Он же в ответ сказал одному из них: друг! я не обижаю тебя; не за динарий ли ты договорился со мною? возьми свое и пойди; я же хочу дать этому последнему то же, что и тебе; разве я не властен в своем делать, что хочу? или глаз твой завистлив от того, что я добр? Так будут последние первыми, и первые последними, ибо много званых, а мало избранных

В простодушном вопросе апостола Петра: «что же будет нам?», слышалось некоторое самодовольство. Правда, это было детское самодовольство; Петр едва ли и сам ясно сознавал, что он своим вопросом о награде как будто хочет считаться с Господом, ставя Ему на вид заслуги учеников, которые все оставили для Господа; однако же, нельзя было не указать, к чему мог привести этот дух кичливого сравнения с другими, и Господь подавил это зло в самом зародыше дивным предостережением в прекрасной притче. Ибо Царство Небесное, – сказал Он, – подобно хозяину дома (в Царстве Небесном или в Церкви Божией бывает подобное тому, что случилось с одним домохозяином), который вышел рано поутру, с восходом солнца, на площадь, нанять работников в виноградник свой. Как этот домохозяин сам вышел искать себе поденщиков, так и Христос Сам призывает к Себе делателей: «Не вы Меня избрали, а Я вас избрал» (Ин. 15:16), – говорил Он Своим апостолам. Всякая добрая мысль, доброе побуждение потрудиться для Господа, для спасения своей души, приходит от Господа; Господь зовет всех ко спасению, зовет трудиться в виноградник Свой благодатный, в Церковь Свою Святую; а от человека зависит – послушать или не послушать этот зов, принять к сердцу благодатное внушение или воспротивиться ему. В этом – свобода человека. «Рано поутру», с первых дней мира, начиная с первого человека Адама, Господь зовет людей трудиться для жизни вечной, обещая за «день» труда, за труды в кратковременной этой жизни, которая, в сравнении с вечностью, не может называться не только «днем», но даже и одним часом, – «динарий», т.е. награду вечного блаженства на небе. И, договорившись с работниками по динарию на день, послал их в виноградник свой; выйдя около третьего часа (по нашему времени в девятом часу утра), он увидел других, стоящих на торжище (на торговой площади) праздно, без дела, и им сказал: идите и вы в виноградник мой, и что следовать будет, по расчету и по моему усмотрению, дам вам. Они пошли.

Как заботливый хозяин в горячую рабочую пору дорожит каждым часом, каждым лишним работником, и для этого не раз выходит на торжище, чтобы еще и еще пригласить людей для работы, так милосердный Господь, желая спасения людям, многократно и многообразно призывал людей через пророков и великих праведников ветхозаветных, а «в последние дни сии» – через Единородного Сына Своего Господа Иисуса Христа. Достойно замечания, что первые работники не пошли на дело без торга, без договора, тогда как позже приглашенные простодушно согласились, доверяя слову хозяина. Недоверие первых ясно обнаружилось потом, когда хозяин стал их рассчитывать; а доверчивость и смиренная надежда последних была оценена домовладыкой по достоинству и они получили более того, на что могли рассчитывать. Апостол Петр, слушая притчу, невольно при этом должен был попрекнуть себя за неуместный вопрос: «что же будет нам?» С Господом не подобает считаться: трудись, работай, исполняй Его святые заповеди, а награду – Ему предоставь. Он милосердный может поставить тебе в цену добра и то, чего ты, по смирению, и сам добром не считаешь, и подаст тебе более, чем можешь себе пожелать – будь в этом уверен, ибо Он не забудет и чашу студеной воды, поданной во имя Его, и никому неприметного вздоха души, скорбящей о грехах, – тем паче не забудет подвигов любви, совершенных слугами Его. Опять выйдя около шестого (по-нашему, двенадцатого) и девятого часа (по-нашему, третьего часа), сделал то же, т.е. пригласил свободных рабочих в свой виноградник. Наконец, выйдя около одиннадцатого часа (по-нашему, в пятом часу вечера, т.е. не более как за час до окончания работ, ибо на Востоке солнце заходит не позднее семи часов), он нашел других, стоящих праздно, и говорит им: что вы стоите здесь целый день праздно? Они говорят ему: никто нас не нанял. В вопросе домохозяина: «Что же вы стоите без дела?» слышится уже некоторый упрек в праздности; но работники спокойно отвечают: «Мы рады трудиться, но никто нас не нанял». Хозяин выслушал их объяснение и он говорит им: идите и вы в виноградник мой, и что следовать будет, получите. И те пошли. Когда же наступил вечер, время рассчитать поденщиков, говорит господин виноградника управителю своему, который занимался расчетами с рабочими: позови работников и отдай им плату. Хозяин строго исполняет предписание Закона, по которому нанятые работники не должны ждать платы до вечера: в тот же день отдай плату ему, чтобы солнце не зашло прежде того, потому что он беден и ждет ее душа его.

Но добрый хозяин велит начать расчет не с тех, которые работали с утра. Начав с последних, которые, хотя и недолго, но зато особенно усердно поработали, до первых. Он хочет дать понять этим первым, что напрасно они с ним договаривались, лучше бы им положиться на его доброту: тогда и они получили бы больше договорной платы. И пришедшие на работу около одиннадцатого часа получили по динарию за один час работы. Пришедшие же первыми, узнав от товарищей, как щедро они награждены, думали, что они получат больше, потому что дольше трудились, но ошиблись в расчете: но получили и они по динарию. Это очень их огорчило: и, получив свой динарий, вместо того, чтобы упрекнуть себя за свое недоверие к доброму хозяину, стали роптать на хозяина дома и говорили: эти последние работали один час, и ты сравнял их с нами, перенесшими тягость дня и зной: мы трудились целый день под палящим солнцем и зноем, а те работали всего один час и притом уже в прохладе вечера, когда работать не так тяжко, как среди дня, – и ты уравнял их с нами… В этих словах работников ясно говорит зависть к товарищам, а зависть эта родилась от сомнения, от гордой оценки своих трудов. Подобным образом говорил и старший брат в притче о блудном сыне: «вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего, но ты никогда не дал мне и козленка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; а когда этот сын твой, расточивший имение свое с блудницами, пришел, ты заколол для него откормленного теленка» (Лк. 15:29–30). И как в той притче добрый отец вразумляет сына, так и здесь добрый хозяин спокойно, но внушительно вразумляет недовольных наемников: он же в ответ сказал одному из них, тому, который громче и настойчивее других выражал свое неудовольствие: друг! я не обижаю тебя; не за динарий ли ты договорился со мною? Я не уменьшил условленной между нами платы; своим договором ты сам лишил себя права спорить о плате, и обижаться тебе не следует. Возьми свое и пойди; я же хочу дать (заплатить) этому последнему то же, что и тебе. Это уж мое дело и тебя нисколько не касается. С тобой я рассчитался, с другими – у меня другой счет. Что хочу, то и дам. Разве я не властен в своем делать, что хочу? распоряжаться своим добром, как хочу? или глаз твой завистлив от того, что я добр? Так будут последние первыми, – заключил Господь эту притчу, – и первые последними, ибо много званых, а мало избранных.

Последние работники, за свое смирение, за полную преданность господину, первыми получили плату, и притом плату за целый день; а первые, за свой ропот, за самомнение, за недоверчивость к господину, получили лишь условленную плату и, вдобавок, урок: не завидовать товарищам и не полагать много о себе. Вот так же может лишиться Божия благоволения и тот, кто будет гордиться своими добрыми делами, кто будет исполнять заповеди Божии не ради любви к своему Спасителю, в смирении очищая свое сердце от страстей, а ради того, чтобы, подобно фарисею, похвалиться своей праведностью, ожидая себе не милости, а должной награды от Небесного Домовладыки… Дела необходимы, потому что без них и самая вера мертва; но все они – только долг наш, а не заслуга перед Господом. Кто исполняет этот долг в смирении, к тому нисходит спасающая благодать Божия; а кто исполняет этот долг в горделивом сознании своей правоты, тот лишается этой благодати и погибает. Поэтому, как бы ни были велики твои труды и подвиги, без смирения они перед Богом ничто. Вот почему много званых, но мало избранных. Без Божией благодатной помощи мы не можем сделать ни одного истинно доброго дела. «Ведайте, – говорит святитель Златоуст, – что мы нанятые работники. А если работники, то должны знать, какая у нас работа, ибо работник без дела быть не может. Наши дела и есть добродетели; не то, чтобы обрабатывать виноградники, но то, чтобы приносить пользу ближним. И как никто не нанимает работника затем только, чтобы он готовил себе самому пищу, так и Христос призвал нас не затем, чтобы мы делали только для себя полезное, но чтоб и то делали, что ведет к славе Божией. Мы все время жизни должны употреблять во славу Божию, и только малую часть – на наши временные нужды… Наемник, если в какой день не исполнил своего дела, стыдится войти в дом господина и просить у него хлеба: каким же образом ты не стыдишься войти в церковь и стоять пред лицом Божиим, когда ничего доброго пред лицом Божиим ты не сделал?..» Притча эта оправдалась во всей силе над Иудеями. Они были первозванным народом в Царствие Божие; они долго под тяжестью Закона трудились, но безполезно, ибо они кичились своим избранием, презирали язычников, и потому были отвергнуты, а язычники, в смирении последовавшие проповеди Евангельской, прежде них вошли в Царство Божие, в Церковь Христову. Но то же может случиться и с нами, христианами. И нас не в одно время призывает Господь потрудиться в возделывании виноградника души своей: одних утром, в ранней юности, других в третьем, иных в шестом и девятом часу – в разных возрастах жизни, а некоторых – в глубокой старости, во единонадесятый час жизни, «смотря по тому, – говорит святитель Златоуст, – когда кто готов повиноваться Ему».

Это объясняет и Павел, говоря: «когда же Бог, избравший меня от утробы матери моей» (Гал. 1:15). Но когда призвал? Тогда, когда он готов был повиноваться. Правда, Бог хотел этого сначала; но поскольку Павел не послушал бы Его, то Он тогда благоволил призвать его, когда он готов был послушаться. В такое же время призвал Он и разбойника, хотя мог и прежде призвать его, но тот не послушал бы Его». Милосердный Господь и нас зовет к Себе от самого крещения; но так как мы не внемлем этому зову Божию, то Он снова и снова призывает нас или действием на сердца наши слова Божия, или особенными обстоятельствами нашей жизни. В Церкви никому нельзя оправдываться так, как оправдывались работники: «никто не нанял нас»; все должны знать, чего требует Христос от призываемых ко спасению. И мы знаем это; но одни из нас исполняют эти требования как наемники, любуясь, как фарисеи, своей исправностью и мечтая о награде; другие откладывают исполнение со дня на день, обманывая свою совесть ложной надеждой на Божие милосердие: «успеем, покаемся»; третьи просто живут во грехе, забывая о Боге и безпечно предаваясь своим страстям. Господь стоит у дверей сердца каждого из нас и говорит: «Итак будь ревностен и покайся. Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною… Имеющий ухо да слышит» (Откр. 3:19–20, 22). И чаще всего на этот зов благодати откликаются безответные грешники, которым и на мысль не приходит любоваться какими-либо заслугами перед Богом: они каются и спешат остаток дней своих посвятить всецело Господу. И вот, окончится время делания, – эта, настоящая, жизнь; настанет вечер и последний расчет – суд по смерти, а затем и день всеобщего воздаяния; предстанут на этот суд люди всех времен и всех возрастов, и – кто знает? Может быть, тогда мы, считающие себя порядочными христианами за свою мнимую исправность, окажемся хуже последних грешников. «Если святые, – говорит святитель Златоуст, – и в настоящей жизни полагают души свои за грешников, то, видя их там наслаждающимися уготованными благами, они тем более радуются и почитают это собственным блаженством». А потому гордые и завистливые делатели будут совсем отвержены от лица Божия. Он видит самые сокровенные движения нашего сердца. Кто откладывает покаяние и добрую жизнь, тот этим показывает, что он любит грех больше, чем Господа Бога. Но будет немало и таких, которые приносят покаяние в последний час, которые глубоким смирением, самоуничижением восполняют недостаток подвигов в доброделании и которых мы, может быть, считаем последними грешниками…

Не рассчитывай на какое-то свое право пред Богом, но все принимай, как дар Его милосердия и не заслуженной тобой благодати. «А потому – не гордись перед теми, – слова епископа Феофана, – которые вышли после тебя на дело Божие, и не унывай, если сам выйдешь поздно на то же дело. Нечего, следовательно, отговариваться старостью и отчаиваться, полагая, что уже поздно начинать. Начинай, не робея. Скажешь: там поздно позвал хозяин, пусть и меня позовет Господь. А разве не зовет? Не слышишь разве в церкви голоса Господня: «Приидите ко Мне все» и апостольского призывания: «Итак мы – посланники от имени Христова, и как бы Сам Бог увещевает через нас; от имени Христова просим: примиритесь с Богом» (2Кор. 5:20). «И в короткое время можно это приобрести, – говорит святитель Златоуст. – Прежде этого Господь рассуждал о великой ревности, потребной для спасения, об оставлении имений, о пренебрежении всего, находящегося на земле; а для этого великое нужно мужество и юношеская ревность; теперь, чтобы возжечь в них пламень любви и укрепить их волю, Он показывает, что и после пришедшие могут получить награду за целый день. Впрочем, Он не говорит этого прямо, чтобы они опять не возгордились; но показывает, что все это есть дело Его человеколюбия». Прекрасное приложение к этой притче Господа делает святитель Иоанн Златоуст в своем неподражаемом Пасхальном слове: «кто благочестив и боголюбив? Да насладится ныне сим святым и светлым торжеством! Кто раб благоразумный? Да внидет с радостью в радость Господа своего! Кто потрудился среди поста? Да примет ныне динарий! Кто работал с первого часа? Пусть получит всю должную плату! Кто пришел и после третьего часа? Благодари и веселись! Кто успел прийти только после шестого часа? Пусть не безпокоится, ибо ничего не лишится. Если бы ты замедлил и до девятого часа, то приступи без всякого опасения. Когда бы даже иной успел прийти только в одиннадцатый час, то и такой да не страшится своего замедления. Ибо Домовладыка наш любочестив и щедр; приемлет и последнего, как первого; успокаивает пришедшего в одиннадцатый час так же, как и трудившегося с первого часа. Он и о первом печется, и о последнем милосердствует; и тому дает, и сему дарует; о делах радуется, но и намерения с любовью приемлет; действию воздает всю должную честь, но и доброе расположение хвалит. Итак, все войдите в радость Господа своего! Первые и последние получите награду! Богатые и бедные ликуйте друг с другом! Трудившиеся и нерадивые, почтите настоящий день! Постившиеся и непостившиеся возвеселитесь ныне! Трапеза обильна: все насыщайтесь!.. Все насладитесь пиршеством веры, все воспользуйтесь богатством благости!..»

Тако будут последнии перви, и первии последни: мнози бо суть звани, мало же избранных

Тако будут последнии перви, и первии последни

Это не заключение из притчи, потому что там последние уравниваются с первыми, а здесь последние являются первыми; но это особое изречение, показывающее, что подобно тому как сделавшиеся добродетельными в глубокой старости получают награду наравне с трудившимися от юности, так точно случается, что последние являются первыми и первые последними. Такими могут быть и христиане, и иудеи, или из верующих те, которые в начале были небрежны, а в конце становятся усердными, и те, которые в начале усердны, а в конце становятся небрежными. И не только в вере бывают такие перемены, но и в жизни.

Мнози бо суть званы, мало же избранных

многие призваны к вере, но немногие становятся угодными Богу.

Так будут последние первыми, и первые последними, ибо много званых, а мало избранных

Слова, сказанные в 19:30 здесь повторяются, и это ясно показывает, что в них именно заключается цель, главная идея и нравоучение притчи. Смысл выражения не заключается в том, что всегда последние должны быть первыми, и наоборот; но что может быть и так, при известных, почти исключительных обстоятельствах. На это указывает употребленное в начале стиха ούως (так), которое может значить здесь: вот, в таких или подобных случаях (но не всегда). Для объяснения 16 стиха находят параллель во 2Ин. 8 и думают, что она “дает ключ” для объяснения притчи, — с чем можно согласиться. Иероним и другие поставляют стих и всю притчу в связь с притчей о блудном сыне, где старший сын ненавидит младшего, не хочет принять его кающегося и обвиняет отца в несправедливости. Последние слова ст. 16-го: “ибо много званых, а мало избранных” следует признать позднейшей вставкой, как на основании свидетельства лучших и авторитетных рукописей, так и по внутренним соображениям. Слова эти, вероятно, заимствованы и перенесены сюда из Мф. 22:14 и сильно затемняют смысл всей притчи.

Так будут последние первыми, и первые последними, ибо много званых, а мало избранных

В этих словах выражается то, что было сказано в целой притче. Мнози бо суть звани (много званных), мало же избранных: это значит, что в царство Христово — в христианскую церковь и к райскому блаженству — призывается весь мир, но не все спасутся, а только избранные, т. е. желающие и домогающиеся этого, каковых сравнительно мало. И бывает еще так, что вступившие на путь веры и спасения позднее других вознаграждаются столько же, сколько первые, вступившие ранее, и даже более их, смотря по заслугам: будут последние первыми, и первые последними (чит. объясн. 30 ст. 19 гл.).