Толкования на Евангелие от Матфея 26:3

Ст. 1-5 Когда Иисус окончил все слова сии, то сказал ученикам Своим: вы знаете, что через два дня будет Пасха, и Сын Человеческий предан будет на распятие. Тогда собрались первосвященники и книжники и старейшины народа во двор первосвященника, по имени Каиафы, и положили в совете взять Иисуса хитростью и убить; но говорили: только не в праздник, чтобы не сделалось возмущения в народе

И бысть, егда сконча Иисус словеса сия, рече учеником Своим: весте, яко по двою дню Пасха будет, и Сын человеческий предан будет на пропятие. Опять благовременно Христос упоминает о страдании, после того как сказал о царстве, о будущем воздаянии и о вечном мучении; Он как бы так сказал: для чего бояться вам зол кратковременных, когда ожидают вас такие блага?

Здесь обрати внимание на то, каким новым способом Христос скрывает в первых из упомянутых слов то, что могло особенно опечалить учеников Его. Он не сказал: вы знаете, что чрез два дня Я предан буду; но что? весте, яко по двою дню Пасха будет, и после этого уже прибавил, что Он предан будет на пропятие, - показывая, что имеющее совершиться есть таинство, праздник и торжество о спасении вселенной, и что Он идет на страдание, все предвидя. Поэтому, так как уже достаточно было одного этого для утешения их, Он ничего не говорит теперь о Своем воскресении, потому что излишне было снова говорить о нем, после того как уже было сказано о том так много. Кроме того, упоминая о древних благодеяниях, доставленных Пасхою иудеям в Египте, Он, как я сказал, показывает тем, что и это самое страдание избавляет от бесчисленных зол. Тогда собрашася архиерее и книжницы и старцы людстии во двор архиереов, глаголемаго Каиафы, и совещаша, да Иисуса лестию имут и убиют. Глаголаху же: но не в праздник, да не молва будет в людех (ст. 3-5). Видишь ли необыкновенное расстройство в делах иудейских? Предпринимая дела беззаконные, они идут к первосвященнику, надеясь получить дозволение там, где надлежало бы ожидать препятствий. И сколько же было первосвященников? По закону, должен быть один; но тогда было их много. Отсюда очевидно, что дела иудеев в это время начинали приходить в упадок. Моисей, как я сказал, повелел быть одному первосвященнику, и когда этот умрет, тогда быть другому, и временем жизни первого определял время изгнания ненамеренных убийц. Почему же тогда много было первосвященников? Потому что в последнее время они были избираемы каждогодно. Это показывает евангелист, когда, говоря о Захарии, сказал, что он был от дневныя чреды Авиани (Лк. I, 5). Итак, здесь говорится о тех первосвященниках, которые были прежде первосвященниками. О чем же они совещались? О том ли, чтобы Иисуса тайно взять, или о том, чтобы убить Его? О том и другом вместе. Они боялись народа, почему и ждали, пока пройдет праздник: глаголаху бо, да не в праздник. Дьявол не хотел, чтобы Христос пострадал в Пасху, для того, чтобы страдание Его не сделалось известным; а они - чтобы не сделалось возмущения. Заметь: они боятся не гнева Божия и не того, что время праздника может увеличить их злодеяние, но везде - опасностей со стороны людей. Впрочем, кипя гневом, они снова переменили свое намерение. Сказав: да не в праздник, потом, найдя предателя, они не ждали времени, но совершили убийство в праздник. Почему же они взяли Его в это время? Потому что и гневом кипели, как я сказал, и надеялись Его найти в то время, и во всем действовали, как ослепленные. Правда, сам Он воспользовался злобою их для совершения Своего служения; но они поэтому не безвинны, а достойны бесчисленных мучений за то, что действовали по собственному намерению. Притом в то самое время, когда надлежало бы дать свободу всем, даже и виновным, они убили Праведника, Который оказал им бесчисленные благодеяния, и Который для них оставил до времени и язычников. Но какое человеколюбие! Таким преступным (упорным) и исполненным всяких неправд людям Он опять предлагает спасение, посылает апостолов на смерть за спасение их, и чрез апостолов молит их. По Христе бо молим (2Кор. V, 20). Не без цели изображены как все другие, так и те, достаточные для вразумления иудеев, действия, какие совершил Христос в самых страданиях; но для того, чтобы ты подражал благости и последовал Его человеколюбию. Он и пришедших против Него поверг ниц, и ухо раба исцелил, и кротко говорил с ними, и будучи на кресте совершил великие чудеса: помрачил лучи солнца, разверз камни, воздвиг умерших; устрашил жену судии сновидениями, на самом суде явил совершенную кротость, которая не менее чудес могла привлечь их; многое предсказал на судилище, и на самом кресте воскликнул: Отче! отпусти им грех (Лк. XXIII, 34)! Да и после погребения сколько сделал для их спасения? А по воскресении, не тотчас ли Он призвал иудеев? Не даровал ли им отпущения грехов? Не оказал ли им бесчисленных благодеяний? Что неожиданнее этого? Те, которые распинали Его, которые дышали убийством, после того, как распяли Его, соделались сынами Божиими. Что может сравниться с такой заботливостью?

Ст. 3-5 Тогда собрались первосвященники и книжники и старейшины народа во двор первосвященника, по имени Каиафы [Каиафа] и положили в совете взять Иисуса хитростью и убить; но говорили: только не в праздник, чтобы не сделалось возмущения в народе

Те, которые в наступающий праздник Пасхи должны были приготовить жертвы, очистить храмовые стены, вымыть полы, вычистить сосуды и очистить их по обрядам, предписанным законом, и быть достойными вкушения пасхального агнца, теперь сходятся на совещание о том, как бы им умертвить Господа; так делали они не из боязни измены, как это видно из их откровенной речи, но из предосторожности, чтобы Он не был освобожден от них при помощи народа.

Ст. 3-5 Тогда собрались первосвященники и книжники и старейшины народа во дворе первосвященника, по имени Каиафы, и положили в совете взять Иисуса хитростью и убить; но говорили: только не в праздник, чтобы не сделалось возмущения в народе

Несмотря на повеление закона, чтобы был только один архиерей в течение всей его жизни, иудеи вопреки закону ставили у себя многих архиереев, сменяя их каждый год. Итак, к архиерею того года приходят на совет те, которые должны были наказывать убийц. Архиереями же называет евангелист тех, которые уже окончили свою годичную службу. Намереваясь совершить преступное убийство, они не Бога боятся, а народа. Боялись же того, чтобы народ, в случае убиения ими Христа в праздничное время, не восстал бы к отмщению за то, или вместе и того боялись, чтоб убийством своим не отвлечь народ от узаконенных жертвоприношений, а самим не лишиться бы прибыли от жертв. Равным образом опасались и того, чтобы смерть Христа не сделалась общеизвестною и славною, если бы Он был убит в праздник; им хотелось истребить и память о Нем. Таким образом, сделавши совет пред праздником, они положили убить Его после праздника. Но Он, показывая, что страждет не тогда, когда они хотели бы, но когда Сам Он восхотел, попустил им взять Себя накануне самого праздника Пасхи, дабы в то же самое время, в которое обыкновенно бывала Пасха преобразовательная, совершилась и Пасха истинная. Следует обратить внимание и на то, как они осквернили себя убийством. В самом деле, не желая убивать Его в праздник, они убивают, однако ж, лишь только нашли предателя, убивают, чтоб только выполнить волю свою, а на народ уже не обратили внимания.

Ст. 1-5 Когда Иисус окончил все слова сии, то сказал ученикам Своим: вы знаете, что через два дня будет Пасха, и Сын Человеческий предан будет на распятие. Тогда собрались первосвященники и книжники и старейшины народа во двор первосвященника, по имени Каиафы, и положили в совете взять Иисуса хитростью и убить; но говорили: только не в праздник, чтобы не сделалось возмущения в народе

Самые враги Иисуса Христа свидетельствовали, что еще никто из людей не говорил так, «как Этот Человек» (Ин. 7:46). Но для бедного человечества недостаточно было только возвестить во всей полноте волю Божию; для его спасения было необходимо еще примирение с правосудием небесным. И вот, ожидаемый веками Спаситель, возвестив волю Божию как Пророк, совершает это примирение неба и земли как Первосвященник, Самого Себя добровольно обрекая на великую всемирную жертву искупления грешного мира. Его слово о Втором пришествии, о торжественном всемирном суде могло на минуту пробудить в умах Его учеников старые надежды на Его близкое воцарение как Мессии; поэтому Он еще раз, уже в последний раз! окончив беседу о последних днях мира, вовсе неожиданно для учеников напомнил о Своих последних днях и предсказал снова о грядущих Своих страданиях: Когда Иисус окончил все слова сии, то сказал ученикам Своим: вы знаете, что через два дня будет Пасха, и Сын Человеческий предан будет на распятие.

«Обрати внимание на то, – говорит святитель Златоуст, – с каким необыкновенным искусством Он скрывает в первых из упомянутых слов то, что могло особенно опечалить учеников Его. Он не сказал: вы знаете, что через два дня предан буду, но «вы знаете, что через два дня будет Пасха, и Сын Человеческий предан будет» и после этого уже присовокупляет: «на распятие», показывая этим, что имеющее совершиться есть Таинство, праздник и торжество вселенной, и что Он идет на страдания, все предвидя. Уже достаточно было этого одного для их утешения и Он ничего не говорит теперь о Своем воскресении. Излишне было упоминать о нем, когда Он уже прежде говорил о нем так много». Пасха был самый торжественный праздник у евреев. Она напоминала им о спасении первенцев Израиля от Ангела, губившего первенцев Египта, и о спасении всего народа Израильского от фараона, погрязшего в волнах Чермного моря. Но самое главное в этом празднике было то, что пасхальный агнец прообразовал Агнца Божия, вземлющего грехи мира. Не видно, поняли ли ученики Христовы это указание Господа на таинственное совпадение дней страдания Его со днями Пасхи. Но впоследствии, просвещенные Духом Святым, они ясно и настойчиво указывали Иудеям на эту таинственную связь событий. «Пасха наша, Христос заклан за нас» (1Кор. 5:7), – говорит апостол Павел. Мы спасены, – учил апостол Петр, – «драгоценною Кровию Христа, как непорочного и чистого Агнца» (1Пет. 1:19)… Почти в то время, когда Он беседовал на Елеоне со Своими учениками о печальной судьбе Иерусалима и о кончине мира, в этом Иерусалиме со всех концов города сходились во дворе первосвященника Каиафы члены синедриона на чрезвычайное тайное собрание для рассуждения о том, что делать с Галилейским Учителем. Тогда собрались первосвященники и книжники и старейшины народа во двор первосвященника, по имени Каиафы. В общей ненависти к Иисусу Христу они забыли все свои разногласия: фарисеи, саддукеи, иродиане, священники, книжники, старейшины, хитрый и жестокий Анна, низкий и раболепный Каиафа – все поднялись на ноги. «Предпринимая дела беззаконные, – говорит святитель Златоуст, – они идут к первосвященнику, надеясь получить дозволение там, где надлежало бы ожидать препятствий. По Закону должен быть первосвященник один, и когда этот умрет, тогда быть другому, но тогда много было первосвященников, потому что в последнее время они были избираемы каждогодно; итак, когда говорится здесь о первосвященниках, то разумеются бывшие прежде первосвященниками».

«Со времени воскрешения Лазаря, – говорит Иннокентий, архиепископ Херсонский, – дело дошло до того, что вождям народа Иудейского оставалось избрать одно из двух: или признать с благоговением Пророка Галилейского за Мессию, к чему уже расположена была большая часть народа и даже некоторые из членов синедриона, или, став против Него, принять решительные меры, чтобы прекратить дальнейшие успехи Его проповеди и чудес. После торжественного входа в Иерусалим, после посрамления всех сект иудейских и самих членов синедриона, особенно после грозной последней проповеди в храме, которая всей тяжестью падала на вождей народа, Пророк из Галилеи казался первосвященникам самым опасным личным противником, против которого позволительно употребить все: и закон, и гражданские меры, и хитрость, и насилие». И положили в совете взять Иисуса хитростью и убить. Всеми совещаниями, видимо, руководил хозяин дома, сам Каиафа. «Если бы кто из учеников Иисуса Христа услышал, чем кончились теперь совещания вождей народа Иудейского, то мог бы подумать, что они, узнав каким-либо образом о беседе Господа на горе Елеонской с учениками, решились воспрепятствовать исполнению Его пророчества о времени Своей смерти. Твердо решено лишить Его жизни, а для этого нужно захватить Его в свои руки, но спустя не два дня, как Он говорил ученикам, а по прошествии всего восьмидневного праздника», – продолжает Иннокентий, архиепископ Херсонский. Но говорили: только не в праздник, – не потому, что боялись оскорбить величие праздника ужасным злодейством, а единственно из опасения, чтобы не сделалось возмущения в народе. Синедрион понимал, что затевает дело нечистое, богопротивное, и потому боялся, так как к празднику Пасхи со всего света стекалось в Иерусалим более двух миллионов народа; очевидным казалось, что этот народ «не будет безмолвным зрителем насилия Воскресителю Лазаря и не выдаст Его спокойно той малочисленной страже, какой располагал синедрион» (Иннокентий, архиеп. Херсонский). «Опасались, может быть, и того, чтобы смерть Христа не сделалась общеизвестной и славной, если убьют Его в праздник; им хотелось истребить и память о Нем» (блаж. Феофилакт). «Кипя гневом, – говорит святитель Златоуст, – они во всем действовали как ослепленные… В то самое время, когда надлежало бы дать свободу всем, даже и виновным, они убили Праведника, Который оказал им безчисленные благодеяния и Который для них оставил до времени и язычников. Но какое человеколюбие! Таким преступным, упорным, исполненным всяких неправд людям Он опять предлагает спасение, посылает апостолов на смерть для спасения их и через апостолов молит их: «от имени Христова просим: примиритесь с Богом» (2Кор. 5:20)»…

Ст. 3-4 Тогда собрашася архиерее и книжницы и старцы людстии во двор архиереов, глаголемаго Каиафы, и совещаша, да Иисуса лестию имут и убиют

Хотя закон повелевал, чтобы поставлялся один первосвященник до конца своей жизни, и только после смерти одного на место его поставлялся другой, но иудеи нарушили закон и ограничили первосвященство одним годом. Поэтому естественно, что в то время было много первосвященников, уже исполнивших возлагавшуюся на них должность, которых и называл здесь евангелист архиереями. Книжниками называет законников, учителей Закона, а старцами людскими – старейших и мудрейших. Все вместе собрались они тогда на совет у Каиафы, который в то время исполнял должность первосвященника, желая отнять у него честь первого побуждения к совершению убийства, от которого они должны были скорее удержать. Взятием лестью, или хитростью называет тайное взятие, потому что явного они остерегались из-за учеников Его и последователей в других местах.

Тогда собрались первосвященники и книжники и старейшины народа во двор первосвященника, по имени Каиафы

Матфей один сообщает только эти подробности. Слов “и книжники” нет в лучших кодексах, и они должны быть выпущены.

“Тогда” — вероятно, точное обозначение времени. Возможно, что совещание в доме Каиафы происходило также во вторник. Это не было первое совещание. Решение предать смерти Христа было уже принято раньше (см. 21:45-46). Как обыкновенно бывает, важные решения не всегда приводятся в исполнение сразу. Нужно бывает не только постановить решение, но и подумать о средствах привести его в исполнение. Деятельность и речи Христа во всю текущую страстную неделю все более и более усиливали ненависть Его врагов и делали некогда принятое ими решение бесповоротным.

Под двором здесь разумеется не самый дворец первосвященника, в котором он жил, а пространство на самом дворе среди устроенных по его бокам зданий, может быть, представлявшее нечто вроде крытой палатки. Вероятнее же, это было просто открытое место во дворе. Предполагают, что двор первосвященника был разделен на две половины, из которых одна была ниже другой (Мк. 14:66), и что совещание происходило во внутреннем, более удаленном от входа, месте.

Первосвященник у евреев по закону был только один. Матфей и Марк упоминают в своих Евангелиях только о Каиафе; но Лука (3:2) и Иоанн (18:13-24), также см. Деян. 4:6, еще об Анне, который был тесть Каиафы. Первосвященник Анна, смененный прокуратором Валерием Гратом (Иосиф Флавий, Древности иудейские 18:2, 2), был, так сказать, первосвященником “на покое,” но тем не менее продолжал оставаться первосвященником и, по-видимому, имел значительное влияние, вероятно, по причине родства с заменившим его зятем, Каиафой (25-36 гг. по Р. X.; по Шюреру и другим -18-36 гг. по Р. X.). Имя Каиафы не было собственным; собственное имя его было Иосиф (Иос. Фл. Древн. 18:2, 2). Как показывает Шюрер (2:271, прим. 12), первосвященник назывался Каиафа, а не Кайфа (Кифа). Каиафа был смещен с должности прокуратором Вителлием (Иос. Фл. Древн. 18:4. 3). Кроме бывшего и настоящего первосвященника, на совещании могли быть и главы священнических черед, которые в Евангелиях называются также архиереями или первосвященниками. Совещание происходило, очевидно, без всякого участия Иуды, о котором собравшиеся пока еще ничего не знают.