Толкования на Евангелие от Матфея 2:11

и, войдя в дом, увидели Младенца с Мариею, Матерью Его, и, пав, поклонились Ему; и, открыв сокровища свои, принесли Ему дары: золото, ладан и смирну

Теперь давайте посмотрим, какое славное достоинство сопровождало родившегося Царя после служения звезды и пришествия волхвов. Ибо волхвы сразу же, упавши ниц, возносят молитвы родившемуся Господу и в самой колыбели, принеся дары, чтят младенчество кричащего Младенца. Одно они замечают очами тела, а другое - зрением разума. Видна слабость воспринятого тела, но не скрыта и Божественная слава. Виден Младенец, но молитвы возносятся Богу. И сколь невыразимо это таинство Божественного достоинства: незримая и вечная природа не презрела воспринять ради нас немощь нашей плоти. Сын Бога, Который есть Бог мира, рождается в человеческом теле. Тот, в Котором небеса, терпит лежать в яслях. Помещается в колыбели Тот, Кого не объемлет мир. И в голосе вопиющего Младенца слышится Тот, от голоса Которого содрогнулся весь мир во время страданий. Итак, этого Бога славы и Господа величия узнали волхвы, увидев Младенца, о Котором - Боге и вечном Царе - пророчествовал еще Исайя, говоря: Ибо младенец родился вам, сын дан вам, владычество на раменах его (Ис. 9:6).

и, войдя в дом, увидели Младенца с Мариею, Матерью Его, и, пав, поклонились Ему; и, открыв сокровища свои, принесли Ему дары: золото, ладан и смирну

Как же говорит Лука, что Младенец положен был в яслях? Потому что родив­шая тотчас положила Его там. По причине множества собрав­шихся для переписи, нельзя было найти дома, на что и указывает Лука, говоря: «положила Его в ясли, потому что не было им места в гостинице» (Лк. 2:7). Но после она взяла Его и держала на коленях. Она вскоре, по прибытии в Вифлеем, разрешилась от бремени. Итак, ты и отсюда можешь видеть все домостро­итель­ство, и что все это не просто и не по случаю про­исходило, но по боже­с­т­вен­ному промышлению, и исполнялось вследствие пророчества. Но что заставило волхвов поклониться, когда ни Дева не была знаменита, ни дом не был великолепен, да и во всей наружности ничего не было такого, что бы могло поразить и привлечь их? А между тем, они не только поклоняют­ся, но и, открыв­ши сокровища свои, приносят дары, и дары не как человеку, но как Богу, потому что ливан ¹⁾ и смирна были символом такого поклонения. Итак, что их побудило и заставило выйти из дому и решиться на столь дальний путь? Звезда и боже­с­т­вен­ное озарение их мысли, мало-помалу возводив­шее их к совершеннейшему ведению. Иначе они не оказали бы Ему такой чести, при столь маловажных по всему обстоятель­ствах. Для чувств не было ничего там великого, были только ясли, хижина и бедная матерь, чтобы ты открыто видел отсюда любо­мудрие волхвов, и познал, что они приступали не как к простому человеку, но как к Богу и благодетелю. Потому-то они и не соблазнялись ничем видимым и внешним, но покланялись и приносили дары, не похожие на грубые (приношения) иудейские; приносили (в жертву) не овец и тельцов, но, как бы были истин­ные христиане, принесли Ему познание, послушание и любо­вь.

И, открыв сокровища свои, принесли Ему дары: золото, ладан и смирну

Весьма прекрасно изобразил в одном стишке таинственное значение даров этих пресвитер Ювенкус: «Ладан, золото и смирну они приносят в дары [Ему] как Царю и Человеку, и Богу».

и, войдя в дом, увидели Младенца с Мариею, Матерью Его, и, пав, поклонились Ему; и, открыв сокровища свои, принесли Ему дары: золото, ладан и смирну

Но волхвы принесли злато, ливан и смирну. Ибо злато приличествовало Царю, а ливан употреблялся при жертвоприношении Богу, смирною же бальзамируются тела умерших. Следовательно, волхвы Того, Кому кланяются, еще проповедуют таинственными дарами: златом - Царя, ливаном - Бога, смирной - имеющего умереть. Но есть некоторые еретики, которые веруют, что Сей есть Бог, но отнюдь не веруют, чтобы Он повсюду царствовал. Они подлинно приносят Ему ливан, но не хотят еще принести злата. И есть некоторые, которые признают Его Царем, но не признают Богом. Эти именно приносят Ему злато, но не хотят принести ливана. И есть некоторые, которые признают Его и Богом, и Царем, но отвергают принятие Им смертной плоти. Эти именно приносят Ему злато и ливан, но не хотят принести смирны, для принятой Им смертности. Итак, мы принесем родшемуся Господу злато, дабы признать Его повсюду царствующим; принесем ливан, дабы веровать, что явившийся Богом во времени, существовал прежде времен; принесем смирну, так как веруем, что Тот, Кто по Божеству Своему не подвержен страданию, был в нашей плоти смертен. Хотя под золотом, ливаном и смирной можно понять и другое. Ибо золото означает премудрость, по свидетельству Соломона, который говорит: Вожделенное сокровище почиет во устах мудрого (Притч. 21:20). Ливан выражает то, что он воспламеняет силу молитвы к Богу, по свидетельству псалмопевца, который говорит: Да направится молитва моя, как фимиам, пред лице Твое (Пс. 140:2). А смирна изображает умерщвление нашей плоти, поэтому святая Церковь говорит о своих подвижниках, сражающихся до смерти за Бога: С перстов моих мирра капала (Песн. 5:5). Итак, родившемуся Царю мы приносим золото, если при взгляде на Него мы блестим ясностью высшей премудрости. Приносим ливан, если на алтаре сердца сжигаем плотские помыслы святыми молитвенными усилиями, чтобы можно было благоухать приятным для Бога желанием небесного. Приносим смирну, если воздержанием умерщвляем плотские пороки. Ибо смирна, как мы сказали, предотвращает гниение мертвой плоти. А что мертвая плоть гниет, значит, что это смертное тело предается влиянию роскоши, поскольку через пророка о некоторых говорится: Рабочие скоты сгнили в помете своем (Иоил. 1:17). Ибо гниение рабочих скотов в их помете означает кончину жизни плотских людей в зловонии роскоши. Следовательно, мы приносим Богу смирну тогда, когда приправой воздержания сберегаем это смертное тело от гниения роскоши.

и, войдя в дом, увидели Младенца с Мариею, Матерью Его, и, пав, поклонились Ему; и, открыв сокровища свои, принесли Ему дары: золото, ладан и смирну

Писание определяюще назвало «дарами» приносимое Господу, а «даяниями» – приносимое царю, поскольку, как говорят сведущие в этом люди, «дарами» метафорически обозначается то, что доставляется [людям] не нуждающимся [ни в чем], а «даяниями» – то, что дается нуждающимся. Поэтому в обычном словоупотреблении приносимое царям именуется «дарами», поскольку здесь имеется в виду отсутствие нужды у принимающих. И если кто скажет, что именно по этой причине всё, щедро принесенное волхвами Господу, по [Своему] человеколюбию родившемуся ради нас, названо «дарами», то он ни в чем не отступит от истины.

Итак, принося Господу от созданных [вещей] духовные логосы, мы приносим [Ему] дары, поскольку Он по естеству [Своему] не нуждается во всем этом. Ибо не как нуждающемуся в других приносим мы Господу логосы сущих, но делаем [это для того], чтобы нам самим, насколько то возможно, воспеть Его, дающего нам в долг, от тварей Его. А даяния принимает тот, кто ревностно домогается божественного любомудрия, как нуждающийся по естеству и в способах [осуществления заповедей] для добродетели, и в логосах [тварей] для ведения.

и вошедши в дом, увидели Младенца с Мариею, Матерью Его

После рождения Дева положила Младенца в яслях, ибо они не нашли тогда дома. Весьма вероятно, что после они нашли дом, в котором волхвы и обрели их. Ибо взошли в Вифлеем с той целью, чтобы, как говорит и Лука, записаться там, но так как для записи собралось громадное количество народа, то не нашли дома, и Господь родился в вертепе. Затем нашли дом, где волхвы и видели Господа.

и падши поклонились Ему

Вот озарение души! Видели бедным и поклонились. Они убедились, что это - Бог, поэтому и принесли Ему дары, как Богу и как человеку. Ибо слушай:

и открывши сокровища свои, принесли Ему Дары: золото, ладан и смирну

Золото принесли Ему, как царю, ибо царю мы, как подданные, приносим золото; ладан, как Богу, ибо Богу мы воскуряем фимиам; а смирну, как имеющему вкусить смерти, ибо иудеи со смирной погребают мертвецов, чтобы тело оставалось нетленным, ибо смирна, будучи сухой, сушит влагу и не позволяет червям зарождаться. Видишь же веру волхвов. Они из пророчества Валаама научились тому, что Господь и Бог, и Царь и что Он имеет умереть за нас. Но выслушай это пророчество. «Возлег, - говорит, - почил, как лев» (Чис. 24:9). «Лев» обозначает царское достоинство, а «возлег» - умерщвление. «Благословляющий тебя благословится», Вот Божество, ибо одна только божественная природа имеет силу благословения.

и, войдя в дом, увидели Младенца с Мариею, Матерью Его, и, пав, поклонились Ему; и, открыв сокровища свои, принесли Ему дары: золото, ладан и смирну

Волхвы пали ниц, принося золото и ливан и смирну Тому, Кто Своею смертью, – символ чего была смирна, – даровал нам божественную жизнь, – образом чего был ливан, – и даровал нам божественное озарение и царство, что изображало собою золото, приносимое Начальнику присносущной славы.

и, войдя в дом, увидели Младенца с Мариею, Матерью Его, и, пав, поклонились Ему; и, открыв сокровища свои, принесли Ему дары: золото, ладан и смирну

«Пришедше в храмину»… Рожденный был уже в храмине. Или народ уже разъехался, или из уважения дали место Младенцу в храмине. Но видно, что в ней было не более места, как в яслях. Первый взор пришедших обращен был на Отроча, потом на Матерь; а где же Иосиф? О нем евангелист ничего не говорит. Вообще, об этом лице в Евангелии говорится весьма мало, упоминается только в случаях важнейших, и то ни больше ни меньше, сколько нужно. Святитель Иоанн Златоуст замечает, что Промысл распорядился здесь так, чтобы Иосифа тогда не было в храмине, дабы благочестие волхвов не омрачилось мыслью или недоумением, — не отец ли он Дитяти? «Видеша», — земного величия, конечно, они здесь не видели никакого. «Поклонишася Ему», — может быть как Богу, но во всяком случае — как Царю.

«И отверзше сокровища своя, принесоша Ему дары, злато и ливан и смирну». По обычаю восточному, с поклонением царям соединялось принесение даров. Бог Сам повелевает через пророка всякому Израильтянину: «да не явишися пред Господем тощ» (Втор. 16:16), — без какого-либо дара. «Сокровища своя» — свои мешки или что-либо подобное. «Принесоша Ему» — Младенцу, а не Матери; действие совершено в духе восточных жителей и в духе благоговейном. «Ему», — как будто бы Он понимал и принимал дары. «Принесоша не дань, а дары» — усерднейшее приношение. «Злато и ливан и смирну» — произведения своих стран, лучшие свои сокровища. Многие из отцов Церкви находят в сих дарах таинственное знаменование: «ливан» — благовонная смола, говорят, принесена была Иисусу как Богу, «злато» как Царю, а «смирна» потребна была при погребении: ею намащивали умершего. Но один учитель Церкви говорит, что смирна могла служить еще для подкрепления тела Младенца, она нередко употреблялась для сей цели; ливан — для очищения воздуха, который при яслях и в бедной храмине не мог быть чистым; злато нужно было по причине бедности. Иосиф и Мария были крайне бедны, притом сорок дней должны были находиться в чуждом городе. Некоторые еще из того, что здесь приносятся три дара, выводят мнение о троичности Лиц Божества. Дары сии, вероятно, были небольшие, ибо через несколько времени родители Иисуса Христа должны были принести жертву, и рука их не обретает довольно; они приносят жертву неполную, или жертву, требуемую от бедных. Волхвы, конечно, и не думали обогатить их, а только выразили свое усердие.

Не без причины, братие мои, три дара у яслей Христовых. Могло быть более, могло быть менее, но явилось три. В знамение ли это Пресвятой Троицы в Существе Божием; или в символ будущего тройственного служения Христова – пророческого, священнического и царского; или, наконец, яко выражение трех частей существа человеческого, то есть, духа, души и тела? Исследование о сем предоставляется вашей вере и вашему разумению. Наша же мысль всецело останавливается при этом на дароносящих волхвах. Сии странники Востока представляли собою у яслей Христовых, можно сказать, все человечество; и дары их изобразуют символически все, что может быть приносимо Спасителю нашему от нас, Его последователей. Златом в этом отношении означаются дары вещественные; Ливаном – дары духовные, невещественные; а смирна выражает дары, так сказать, духовно-вещественные.

Есть посему люди, кои приносят Господу злато; есть, кои приносят ливан, есть, кои приносят смирну; есть, наконец, кои приносят по нескольку даров вместе. Кто сии люди? Размышление о сем откроет нам, чем и каждый из нас может послужить, подобно волхвам, Господу и Спасителю своему.

Кто убо приносит Господу злато? Приносят те, кои жертвуют во славу Божию и на пользу ближних чем-либо от трудов и стяжаний своих.

Кто приносит Господу ливан? Те, кои употребляют в славу Его и на пользу ближних свои способности, познания и искусства, очевидно, составляющие собою нечто такое, чего нельзя купить никаким златом. Все это дар Божий человеку; но это же все может и должно быть и даром Богу от человека, даром невещественным, высшим злата и сребра.

Третьим даром Господу от волхвов была смирна, – дар последний, потому высший не только злата, но и ливана. Что это за дар и почему он так важен? Смирна так же, как и ливан, издает благовоние; но отличительное свойство ее в том, что она весьма горька; посему и выражает собою наши бедствия и горести, слезы и страдания. Теперь понятно, кто приносит Господу в дар смирну. Приносит тот, кто терпит бедствия в жизни и страдает невинно, не позволяет себе ни уныния безотрадного, ни ропота малодушного, ни воплей бесполезных; кто при перенесении бедствий одушевляется не гордым презрением к людям, не отчаянным подавлением в себе всякого чувства человеческого, но живым упованием на Бога жива, мыслию, что он через свои страдания очищается от грехов, усовершается в добродетели и, что еще отраднее, уподобляется Спасителю своему, за него на кресте умершему. Таковое в духе веры и любви перенесение напастей и скорбей века есть также дар Господу, и притом драгоценнее злата, благоуханнее ливана.

Значит, Святая Мария и Иосиф оставили уже теперь вертеп и нашли себе пристанище в каком-либо доме в самом Вифлееме, о чем, без сомнения, и не преминул позаботиться святой старец, сокрушавшийся и о том, что нельзя было сделать сего прежде, во время самого рождения. А может быть, Божественное Отроча и доселе оставалось в вертепе и яслях, и святой Матфей называет храминою этот же самый вертеп, ибо слово «храмина» употребляется в Писании о всяком обиталище, даже о гнездах птиц. Но как бы то ни было, если и переменилось место, то все прочее осталось то же: прежняя простота и бедность, прежнее безмолвие и уединение; так что, если бы волхвы водились внешним блеском, то и теперь было чем сто раз соблазниться в положении новорожденного Царя Израилева. Ибо как они нашли Его? – «Пришедше в храмину видеша Отроча с Мариею, Материю Его». Вот вся свита великого Царя, предвозвещенного пророками и звездою! Даже Иосифа, по-видимому, теперь не было, за отсутствием, конечно, ради необходимых вещей и, может быть, по тайному распоряжению Промысла, дабы не представилось волхвам, что он есть отец Отрочати. Впрочем, о волхвах можно сказать, что они были выше всего видимого, ибо, несмотря на бедность, окружающую Отроча и Матерь, они, как только увидели Его, «падше поклонишася Ему»; то есть, оказали такой знак почтения, какой приличен лицу Божественному. Почему оказали такое почтение? По ясному ли прозрению в тайну Его Божества? Но такого прозрения не вдруг достигли самые апостолы; такого прозрения не обнаружено ясно в Писаниях даже некоторых пророков. Что же повергло волхвов к подножию Младенца? Повергло чистое сердце, коему обещано зрение Бога, и которое теперь, предваряя ясное убеждение ума, невольно преклонялось пред Словом, ставшим плотию, подобно тому, как Иоанн, еще во чреве матери, взыгрался радостью, от одного приближения (по месту) к Сему Божественному Отрочати, находившемуся также во чреве Матернем.

«И отверзше сокровища своя, принесоша Ему дары: злато и ливан и смирну». Три дара, как бы во знамение Божества триипостасного и для означения трех видов ходатайственного служения Богочеловека: злато яко Царю и Главе рода человеческого; ливан яко Первосвященнику и Учителю; смирну, яко Человеку и Ходатаю, имеющему смертью Своею разрушить державу смерти. Принесены злато, ливан и смирна, яко лучшее из всего, что было на Востоке, чем славилось отечество волхвов. Впрочем и здесь, по замечанию святого Златоуста, видно возвышенное направление их мыслей: они не приносят ни одной из тех чувственных жертв, коими выражалось у самих Евреев почтение Богу истинному, а дары бескровные, прознаменуя сим и как бы предначиная богослужение Нового Завета и наши жертвы духовные. Посему тот же святой Златоуст называет волхвов «первенцами церковными». Явиться пред нового Царя с дарами требовало и усердие и обыкновение тогдашнего времени; а между тем, дары никогда не были так нужны и вовремя, как теперь. Ибо положение Святой Девы и Иосифа было самое стесненное. Даже из того, что имели в Назарете, не могли они взять многого, надеясь скоро возвратиться; а теперь предстояло, как увидим, бегство в Египет. С чем бы отправились в эту чуждую страну без помощи, полученной от волхвов? Таким образом, дары их, можно сказать, были даром свыше – на путь. Кому? Тому, Кто пришел обогатить нас всех Своею безприкладною нищетою! Тому, Кто Сам дает всем жизнь, дыхание и вся! Когда подумаешь о сем, братие, то теряешься мыслию в бездне снисхождения Божественного и тех уничижений, кои претерпел за нас Спаситель наш.

и, войдя в дом, увидели Младенца с Мариею, Матерью Его, и, пав, поклонились Ему; и, открыв сокровища свои, принесли Ему дары: золото, ладан и смирну

Относительно даров, принесённых Волхвами, примем изъяснение, которое преподают Отцы Церкви, и которое одобряет Церковь: приносят Иисусу золото, как царю; приносят ладан, чтя Его Божество, и смирну, воздавая честь его человечеству. Если вы богаты, повергните золото ваше к стопам Его: а давать Иисусу значит раздавать в руки бедных. При виде сих странников, пришедших издалека узреть Его в колыбели, вы останетесь без оправдания, вы, боящиеся сделать шаг, дабы приблизиться к больному или несчастному, страдающему без помощи в нужде и скорби.

И пришедше в храмину, видеша Отроча с Мариею Материю Его

Храминой он здесь называет пристанище (загон, устроенный в пещере), которое Лука противополагает гостинице. Это была храмина, потому что, во всяком случае, была обитаема; а пристанище, как убежище для путников. Пристанищами мы ведь называем и шатер. Так как все, происходящие от Давида, сошлись в Вифлееме для переписи согласно повелению кесаря, как повествует Лука, то бывшие с Девою не нашли свободной гостиницы; посему Она направилась к пристанищу, где были ясли для скота. Дева, тотчас родившая Христа, так как не было другого места в пристанище, спеленав положила Младенца в яслях, по рассказу Луки (Лк. 2.1). Затем, как говорит Златоуст, Она взяла Его и имела на коленях, когда вошли волхвы. И не была Она в муках, как другие матери, потому что родила не от мужа.

И падше поклонишася Ему: и отверзше сокровища своя, принесоша Ему дары, злато и ливан и смирну

И каким образом они были убеждены, что это – Он, когда не видели вокруг Него ничего великого, но пещеру, бедную Мать, и Младенца, убого повитого? Каким образом? Прежде всего от звезды, которая остановилась над Ним; затем и какое-то Божественное просвещение исполнило души их. Это видно из тех даров, которые они принесли. Именно золото есть символ царского достоинства, потому что подданные платят дань царям золотом; ливан (ладан) – символ Божества, так как ладан возжигают Богу; смирна же – смертности; ею издревле намащали мертвые тела, чтобы они не гнили и не издавали запаха. Своими приношениями они показали, что этот явившийся Младенец есть и Царь, и Бог, и что вкусит смерть за людей, как человек. Можно сказать и иначе. Так как цари Вавилонские, некогда разрушившие Иерусалим, ограбили божественные сокровища, прекратили жертвоприношение и истребили народ, а Вавилонское царство вместе со своими сокровищами перешло к персам, – то наследники Вавилонских царей персы приносят теперь Владыке некогда обесчещенного храма – золото, вместо отнятых сокровищ золота, ладан – вместо жертв, и смирну – вместо убитых. Ты же знай, что как волхвы не увидели бы Христа, если бы не ушли далеко от своей страны, так и ты не увидишь Его, если не уйдешь далеко от земных страстей. Оставь и ты задумывающего козни царя и смутившийся город, т.е. злоумышляющего князя мира сего и смятение города, – и спеши ко Христу. Будешь ли ты любознательным волхвом, или простым пастухом, ничто тебе не воспрепятствует, только бы ты, делая себя достойным такого видения, шел для поклонения, а не для бесчестия. А бесчестит Христа тот, кто недостойно Его принимает. И так принеси Ему, вместо золота, блеск чистых дел и слов; вместо ладана – молитву: да исправится молитва моя, говорит, яко кадило пред Тобою; вместо смирны – умерщвление страстей, которое наиболее сохраняет существо души и наполняет благоуханием. Обрати внимание на то, что когда волхвы пришли в Иерусалим и сказали о звезде, тотчас весь город смутился, были приведены слова пророка и объявлено место рождения и случилось многое другое, как относительно пастухов, обитавших на поле, как относительно Ангелов, хвалящих Бога, так и относительно Симеона и Анны, о чем написал Лука (2:8-38). Все же это совершилось, чтобы, как мы сказали выше, иудеи не могли впоследствии сказать, что они не знали, когда Христос родился. Ибо, как говорит Златоуст, Младенец оставался в Вифлееме до исполнения дней очищения, т.е. до сорока дней. И если бы они нарочито не закрывали своих ушей и глаз к тому, что было говорено и видено, то, конечно, пришли бы в Вифлеем и увидели бы Его. Персы пришли из пределов своей страны в Вифлеем, а евреи, живя кругом Вифлеема, не захотели войти в него и увидеть то, о чем говорили видевшие. Ибо и пастухи всем встречным возвещали о виденном, как сказал Лука (8:18). Персы, которые увидели Христа прежде еврейского народа, как бы символически выразили то, что язычники узнают Его прежде еврейского народа. Это и ап. Павел сказал иудеям: вам бе лепо первее глаголати слово Божие (Деян. 13:46); но так как вы сочли себя недостойными, то вот мы обращаемся к язычникам.

и, войдя в дом, увидели Младенца с Мариею, Матерью Его, и, пав, поклонились Ему; и, открыв сокровища свои, принесли Ему дары: золото, ладан и смирну

В дом (οἰχι’α): следовательно, не то место, где родился Младенец; ибо у Ев. Луки говорится, что Он положен был в яслях (φα’τνη); а это показывает, что Он родился в пещере (в вертепе), где были ясли. Путешествие волхвов надобно относить к тому времени, когда Младенец с матерью из пещеры, в которой находились ясли, переселились в дом (Феофил.). —  «Падши, поклонились»: обычный у иудеев и вообще у восточных народов способ воздавать почтение важным лицам (Есф. 8:3; Иов. 1:20; Дан. 3:7; Пс. 71:11; Ис. 46:6. ср. Быт. 23:7 дал. Быт. 43:26, Быт. 50:18 и др.). — «Дары»: это был также обычай Востока — выражать дарами свое почтение великим лицам (Быт. 32:14, Быт. 43:11; 1Цар. 10:27; 3Цар. 10:2 и др.), обычай, сохраняющийся доселе. — «Золото» было самою ценною вещью из всех драгоценностей, известных древним, и волхвы, принесши его в дар, выразили тем особенно высокое свое почтение к Новорожденному. — «Ладан» — это сгущенный сок из дерева; его получали, делая насечки на коре дерева, отчего вытекал и сгущался сок. Он очень благоуханен, когда его жгут, а потому употреблялся (и употребляется) при богослужении, как символ жертвы, приятной Богу (Исх. 30:8, Лев. 16:12). — «Смирна» или мирра добывалась из дерева, так же как и ладан. Ее употребляли главным образом для намащения мертвых тел, так как она имела свойство предохранять тела от порчи (Ин. 19:39). Еще с древних времен мирра была важным предметом для торговли (Быт. 37:25); как составная часть она входила в елей для помазания священников (Исх. 30:23); употреблялась также как приятная мазь (Есф. 2:12; Пс. 44:9; Притч. 7:17); ее примешивали в известных случаях к вину для питья, и вот это именно питье предлагали Спасителю вкусить, когда Он страдал на кресте (Мк. 15:23). В выборе и принесении этих именно даров Господу нельзя не видеть высшего значения, чем простое почтение, именно: золото прилично Иисусу Христу, как царю, ладан — как Богу, смирна — как имеющему вкусить смерть человеку (ср. Ирин., Ориг., Феофил., Зиг.).

и, войдя в дом, увидели Младенца с Мариею, Матерью Его, и, пав, поклонились Ему; и, открыв сокровища свои, принесли Ему дары: золото, ладан и смирну

Евангелист не сообщает, каким образом волхвы нашли дом, где был Младенец. Это, по-видимому, трудно объяснить, если предположить, что звезда, которая шла пред ними, была естественною звездою. Но трудность устраняется, если мы вспомним, что о Младенце начали уже говорить в Вифлееме. Едва ли возможно сомневаться, что поклонение вифлеемских пастухов совершилось раньше, чем поклонение волхвов; пастухи рассказывали о том, что им было возвещено Ангелами о Младенце, “и все слышавшие дивились тому, что рассказывали им пастухи” (Лк. 2:18). Очень вероятно, что этих слышавших было первоначально немного, но это нисколько не устраняет появления даже стоустной молвы о Младенце, по крайней мере в Вифлееме. Подтверждение этого находим и в обстоятельстве, что Мать и Младенец теперь помещались уже в “доме”, а не в прежней гостинице или пещере (Иуст. муч.). Русский и славянский переводы “открывши сокровища свои” не точны. По всей вероятности, в русском употреблено слово сокровища в соответствии с славянским переводом и еще потому, что греч. ϋησαυρός в некоторых случаях действительно значит сокровище, напр., Мф. 6:19-21; Лк. 12:33; Евр. 11:26 и проч. Но в некоторых случаях оно означает “место, куда складываются драгоценные вещи”, и здесь именно обозначается это последнее. Потому что было бы непонятно, каким образом волхвы могли открыть (точный смысл греч. слова ανοίγω ср. Мф. 17:27) свои сокровища, т.е. золото, ладан и смирну. Таким образом, вместо сокровища следует принять сокровищницы и смысл будет понятен.

Волхвы принесли Христу: золото, ладан и смирну по восточному обычаю, соблюдавшемуся во время представления царям, посольств к ним и проч. Отправляя своих сыновей в Египет, Иаков приказывает им взять подарки “человеку тому” (Иосифу) “несколько бальзама и несколько меду, стираксы и ладану, фисташков и миндальных орехов” (Быт. 41:11). Отправляя своего сына, Давида, к Саулу, Иессей взял “осла с хлебом и мех с вином и одного козленка, и послал с Давидом, сыном своим к Саулу” (1Цар. 16:20). Эти примеры характерны. Из них видно, что дары подносились по достатку приносивших. В данном случае волхвы принесли Христу произведения земли своей. С своим приношением сами они едва ли соединяли какой-нибудь символический смысл. Но этот смысл сделался понятен последующим толкователям, которые в золоте, принесенном Христу, видели указание на Его царское достоинство, в ладане — почитание Его как Бога, а в смирне — указание на смерть его как человека.

и, войдя в дом, увидели Младенца с Мариею, Матерью Его, и, пав, поклонились Ему; и, открыв сокровища свои, принесли Ему дары: золото, ладан и смирну

Далее сказано о волхвах, что они пришли в «дом» и там, «падши, поклонились» Новорожденному. Следовательно, волхвы пришли уже не в ту пещеру, в которой Христос родился; Младенец с Матерью могли к тому времени уже переселиться в обыкновенный дом. «Открывши сокровища свои», волхвы «принесли Ему дары: золото, как Царю, ладан, как Богу, и смирну, как человеку, имеющему вкусить смерть».

и, войдя в дом, увидели Младенца с Мариею, Матерью Его, и, пав, поклонились Ему; и, открыв сокровища свои, принесли Ему дары: золото, ладан и смирну

и, войдя в дом, — вероятно, в дом, где святой старец Иосиф нашел, наконец, убежище, вместо вертепа, для юной Матери с новорожденным Младенцем (Лк. 2:16) — увидели Младенца, увидели столь желанного, столь усердно разыскиваемого Младенца Царя в бедной хижине, в яслях, в простоте и уединении (Пс. 83:4), только с Мариею, Пречистой Матерью Его, даже об Иосифе евангелист не упоминает: вероятно, он в это время отлучился по домашней надобности, за пропитанием для Святого Семейства. и, несмотря на эту бедность, окружавшую Отроча и Мать, святые волхвы, как только увидели Его, тотчас же, пав (в трепетном благоговении пали перед Ним на землю), и поклонились Ему, поклонились как Лицу Божественному. Их чистое сердце одним чувством постигло тайну, для их ума еще непостижимую — тайну Божества Христова, постигло ее подобно тому, как Предтеча Иоанн (Лк. 1:41), еще во чреве матери своей, радостным взыгранием приветствовал приближение к нему Богомладенца, находившегося тоже во чреве Своей Матери (Пс. 71:10, 71:15). и, открыв сокровища свои, принесли Ему дары: золото, ладан и смирну, оказали Ему в Его убогой колыбели такие почести, каких не оказали и самому Ироду в его роскошных палатах. Три дара принесли Единому от Троицы как бы в честь Святой Троицы: золото, как дань Царю царей; ливан или ладан, как чистую, благоухающую, безкровную жертву Богу и в то же время — вечному Архиерею Небесному, а смирну — как будущему Мертвецу (Ин. 19:39), Который Своей смертью разрушит царство смерти; известно, что смирной, т.е. благовонным составом, который добывался из дерева, Иудеи намащали тела умерших. Золото, ливан и смирна — лучшее из всего, чем славилась родина волхвов — отдаленный Восток. И как эти дары не похожи на кровавые жертвы иудейские из тельцов и овнов, как они напоминают дары христианские! Не напрасно святитель Иоанн Златоуст называет волхвов первенцами Церкви Христовой, начатком (все первое, первые плоды) верующих из язычников: в лице их языческая неплодящая Церковь узнала Надежду народов — Христа, и преклонилась пред дивным Младенцем, Который вскоре соберет воедино рассеянных детей Божиих.

Явиться к новому царю с дарами требовало и усердие и обычаи восточных стран (Быт. 32:14, 43:11; 1Цар. 10:27), а между тем никогда ранее Святому Семейству не были так нужны дары, как теперь. Если что и было у них в Назарете, то они не могли взять многого, надеясь скоро возвратиться, а теперь предстояло трудное и поспешное путешествие — бегство в Египет. С чем бы отправились они в чужую страну без помощи, полученной от волхвов? Их дары были даром свыше, на дальний путь. Кому же дар? Тому, Кто пришел обогатить нас всех Своей нищетой, Кто всем дает дыхание и жизнь и все!.. Как велико Его Божественное к нам снисхождение!.. Впрочем, святитель Димитрий Ростовский замечает, что Матерь Божия и из того золота, которое принесли волхвы, почти все раздала таким же бедным как Сама, малое нечто на путь в Египет удержавши… Но обратимся к повествованию о волхвах.