Толкования на Евангелие от Матфея 5:22

А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: «рака», подлежит синедриону; а кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной

Кто же скажет брату своему: «рака», подлежит синедриону. «Рака» - это бранное слово, [обозначающее] ничтожность. Всякий, кто подобным поношением оскорбит [человека], исполненного Святым Духом, подлежит суду святых и должен будет искупить оскорбление Святого Духа наказанием [по решению] святых судей. А кто скажет «безумный», подлежит геенне огненной. Опасность великого наказания грозит за оскорбление и название безумным того, кого Бог назвал солью [земли] (см. Мф. 5:13), и за очернение и обвинение в глупости того, кто осоляет. Такой человек станет пищей вечного огня. Таким образом, какие бы действия ни осуждал закон, евангельская вера порицает уже за одну готовность произнести оскорбительные слова.

А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: «рака», подлежит синедриону; а кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной

Сколь велика у Господа братская любовь, мы понимаем, когда Он показывает, что пожертвованный Богу дар будет принят, только если жертвователь прежде, оставив гнев, примирится со своим братом. Наконец, мы находим, что Бог отверг дары Каина, который, не следуя законам любви, сохранял в душе гнев на брата. Поэтому не без основания Господь во многих местах Евангелия говорит, что чувство братской любви следует особенно сохранять: Заповедь новую даю вам, да любите друг друга (Ин. 13:34). И еще: По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (Ин. 13:35). И неслучайно Господь говорит через пророка Захарию так: По истине и миролюбно судите. Никто из вас да не мыслит в сердце своем зла против брата своего (Зах. 8:16-17). И через Давида сходным образом Он призывает: Перестань гневаться, и оставь ярость (Пс. 36:8).

Вы слышали, что сказано древним: не убивай, кто же убьет, подлежит суду

Хотя Он сам дал эту заповедь, но пока говорит об этом безлично. В самом деле, если бы Он сказал: вы слышали, что Я говорил древним, — то слушатели не приняли бы таких слов и оскорбились бы ими. Если бы сказал также: вы слышали, что сказано древним от Отца Моего, а потом присовокупил бы: “А Я говорю”, то слова Его показались бы им великою самонадеянностью. Поэтому Он просто говорит: “сказано”, имея Своею целью показать только то, что Он в надлежащее время говорит об этом. Из слов: «сказано древним» видно было, что уже много времени протекло с тех пор, как иудеи получили эту заповедь. А это Он делает для того, чтобы пристыдить слушателя, отказывающегося от исполнения высших заповедей; подобно, как бы учитель говорил ленивому ребенку: и ты не знаешь, сколько потерял времени учась складам? То же давал разуметь и Христос, когда упоминал о древних. Желая призвать слушателей уже к высшему учению, Он как бы так говорит: уже довольно времени вы занимались этим; пора, наконец, перейти и к высшему! Достойно замечания и то, что Господь не смешивает порядка заповедей, но начинает с первой, которою начинается и закон; и это показывает согласие Его учения с законом.

А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: «рака», подлежит синедриону; а кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной

Видишь ли власть совершенную? Видишь ли образ действия, приличествующий Законодателю? Кто так говорил когда-нибудь из пророков? Кто из праведников? Кто из патриархов? Никто. “Сие говорит Господь”, говорили они. Но не так говорит Сын. Те возвещали слова Владыки, а Он слова Отца Своего; слова же Отца суть вместе слова и Сына: “И все Мое Твое, и Твое Мое” (Ин. 17:10), говорит Христос. Те давали закон подобным себе рабам, а Он — рабам Своим. Теперь спросим тех, которые отвергают закон: заповедь — “не гневайся” противоречит ли заповеди — “не убивай”? Или, напротив, она есть усовершенствование и подтверждение последней? Очевидно, что первая служит дополнением второй, а потому и важнее ее. Кто не предается гневу, тот, без сомнения, не решится на убийство; кто обуздывает гнев свой, тот, конечно, не даст воли рукам своим. Корень убийства есть гнев. Поэтому, кто исторгает корень, тот, без сомнения, будет отсекать и ветви, или — лучше — он не даст им и возникнуть.

Итак, не для нарушения древнего закона, но для большего сохранения его Христос дал закон новый. В самом деле, с какою целью древний закон предписывал эту заповедь? Не с тою ли, чтобы никто не убивал ближнего своего? Итак, восстававшему против закона надлежало бы позволить убийство, потому что заповеди — “не убивай” противоположно позволение убивать. Когда же Христос запрещает даже и гневаться, то тем еще более утверждает то, чего требовал закон, потому что не так удобно воздержаться от убийства человеку, имеющему в мыслях только то, чтобы не убивать, как тому, кто истребил и самый гнев. Этот последний гораздо более удален от такого поступка. Но чтобы и другим образом опровергнуть наших противников, рассмотрим все их возражения. Что же они говорят? Они говорят, что Бог, сотворивший мир, повелевающий солнцу сиять на злых и добрых, посылающий дождь на праведных и неправедных, есть какое-то существо злое. А умереннейшие из них, хотя этого не утверждают, но, называя Бога правосудным, не признают Его благим. Дают Христу другого какого-то отца, которого и нет, и который ничего не сотворил. Бог, которого они называют не благим, пребывает в своей области, и сохраняет принадлежащее ему; а Бог благий входит в чужую область, и без всякого основания хочет сделаться спасителем того, чего не был творцом. Видишь ли, как чада дьявола говорят по научению отца своего, признавая творение чуждым Богу, вопреки словам Иоанна: “Пришел к своим”, и: “И мир чрез Него начал быть” (Ин. 1:10,11). Далее, рассматривая древний закон, который повелевает исторгать око за око и зуб за зуб, тотчас возражают: как может быть благим Тот, Который говорит это? Что же мы ответим им? То, что это, напротив, есть величайший знак человеколюбия Божия. Не для того Он постановил такой закон, чтобы мы исторгали глаза друг у друга, но чтобы не причиняли зла другим, опасаясь потерпеть то же самое и от них. Подобно тому, как, угрожая погибелью ниневитянам, Он не хотел их погубить (ведь если б Он хотел этого, то Ему надлежало бы умолчать), но хотел только, внушив страх, сделать их лучшими, дабы оставить гнев Свой, — так точно и тем, которые так дерзки, что готовы выколоть у других глаза, определил наказание с тою целью, чтобы по крайней мере страх препятствовал им отнимать зрение у ближних, если они по доброй воле не захотят удержаться от этой жестокости. Если бы это была жестокость, то жестокостью было бы и то, что запрещается убийство, возбраняется прелюбодеяние. Но так говорить могут только сумасшедшие, дошедшие до последней степени безумия. А я столько страшусь назвать эти постановления жестокими, что противное им почел бы делом беззаконным, судя по здравому человеческому смыслу. Ты говоришь, что Бог жесток потому, что повелел исторгать око за око; а я скажу, что когда бы Он не дал такого повеления, тогда бы справедливее многие могли почесть Его таким, каким ты Его называешь. Положим, что всякий закон утратил свое значение, и никто не страшится определенного им наказания, — что всем злодеям, и прелюбодеям, и убийцам, и ворам, и клятвопреступникам, и отцеубийцам — предоставлена свобода жить без всякого страха по своим склонностям: не низвратится ли тогда все, не наполнятся ли бесчисленными злодеяниями и убийствами города, торжища, дома, земля, море и вся вселенная? Это всякому очевидно. Если и при существовании законов, при страхе и угрозах, злые намерения едва удерживаются, то, когда бы отнята была и эта преграда, что тогда препятствовало бы людям решаться на зло? Какие бедствия не вторглись бы тогда в жизнь человеческую? Не то только жестокость, когда злым позволяют делать, что хотят, но и то, когда человека, не учинившего никакой несправедливости, и страдающего невинно, оставляют без всякой защиты. Скажи мне, если бы кто-нибудь, собрав отовсюду злых людей и вооруживши их мечами, приказал им ходить по всему городу и убивать всех встречных, — могло ли бы что-нибудь быть бесчеловечнее этого? Напротив, если бы кто-нибудь другой связал этих вооруженных людей и силою заключил их в темницу, а тех, которым угрожала смерть, исхитил бы из рук беззаконников, — может ли быть что-нибудь человеколюбивее этого? Теперь примени эти примеры и к закону. Повелевающий исторгать око за око налагает этот страх, как некие крепкие узы, на души порочных, и уподобляется человеку, связавшему вооруженных злодеев; а кто не определил бы никакого наказания преступникам, тот вооружил бы их бесстрашием, и был бы подобен человеку, который роздал злодеям мечи и разослал их по всему городу.

Видишь ли, что заповеди Божии не только не жестоки, но еще исполнены и великого человеколюбия? Если же ты за это называешь Законодателя жестоким и тяжким, то скажи мне, что труднее и тягостнее — не убивать, или даже и не гневаться? Кто более строг, тот ли, кто определяет наказание за человекоубийство, или тот, кто налагает его даже и за гнев? Тот ли, кто карает прелюбодея по совершении греха, или тот, кто за само вожделение подвергает наказанию, и наказанию вечному? Видите, как мы дошли до заключения, совершенно противного лжеумствованиям еретиков! Бог древнего закона, называемый ими жестоким, оказывается кротким и милостивым; Бог же нового закона, признаваемый ими за благого, представляется, по их безумию, строгим и жестоким. Но мы исповедуем единого Законодателя в Ветхом и Новом завете, Который все устроил, как нужно было, и по различию самых времен постановил и два различные закона. Итак, ни ветхозаветные заповеди не были жестоки, ни новозаветные не обременительны и не тягостны; но и те и другие показывают одинаковую попечительность и любовь. А что и ветхий закон дал сам Бог, послушай, как говорит об этом пророк, или лучше сказать — что говорит сам Он в лице пророка: “Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет, не такой завет, какой Я заключил с отцами их” (Иер. 31:31,32).

Если же кто, зараженный нечестием Манихейским, не принимает этих слов, тот пусть послушает Павла, который говорит то же самое: “Авраам имел двух сынов, одного от рабы, а другого от свободной… Это два завета”(Гал. 4:22,24). Как там две различные жены, но муж их один, так и здесь — два завета, но Законодатель один. А чтобы ты знал, что в том и другом открывается одно и то же человеколюбие, для этого там Он сказал: “Око за око”, а здесь: “Кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую” (Мф. 5:39). Как там Он отклоняет человека от обиды страхом наказания, так равно и здесь. Каким же это образом, скажешь ты, когда Он повелевает обратить и другую ланиту? Ну так что ж из этого? Давая такую заповедь, Он не освобождает от страха, а повелевает только дать ему свободу вполне удовлетворить свой гнев. Господь не говорит, что оскорбляющий останется без наказания, но только не велит тебе самому его наказывать, и таким образом, как на того, кто ударил, наводит больший страх, если он пребудет во гневе, так утешает и того, кто получил удар. Но все это я говорил, рассуждая, так сказать мимоходом, о всех вообще заповедях. Теперь надобно обратиться к нашему предмету, и изъяснить все вышесказанное по порядку.

«Всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду», — говорит Христос. Этими словами Он не устраняет гнев совершенно: во-первых, потому, что человек не может быть свободен от страстей; он может сдерживать их, но совершенно не иметь их не властен; во-вторых, потому, что страсть гнева может быть и полезна, если только мы умеем пользоваться ею в надлежащее время. Посмотри, например, сколько добра произвел гнев Павла против коринфян. Он избавил их от великого вреда. Равным образом, посредством гнева же обратил он и отпадший народ галатийский, и многих других. Когда же бывает приличное время для гнева? Тогда, когда мы не за себя самих отмщаем, но обуздываем дерзких, и обращаем на прямой путь беспечных. А когда гнев неуместен? Тогда, когда мы гневаемся, чтобы отмстить за самих себя, что запрещает и апостол Павел, говоря: “Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу [Божию]” (Рим. 12:19); когда ссоримся из-за денег, чего тоже апостол не позволяет, говоря: “Для чего бы вам лучше не оставаться обиженными? для чего бы вам лучше не терпеть лишения?” (1Кор. 6:7)? Как этот последний гнев излишен, так первый нужен и полезен. Но многие поступают наоборот. Они приходят в ярость, когда обижают их самих, но остаются холодны и малодушествуют, когда видят, как подвергается обиде другой. То и другое противно законам евангельским. Итак, не гнев собственно есть нарушение закона, но гнев неблаговременный, почему и пророк сказал: “Гневаясь, не согрешайте” (Пс. 4:5). “Кто же скажет брату своему: «рака», подлежит синедриону” (сонмищу, судилищу). Сонмищем здесь Господь называет судилище еврейское. Он упоминает о нем теперь для того, чтобы не подумали, что Он во всем вводит новое и небывалое. Слово — «рака» не составляет большой обиды; оно выражает только некоторое презрение или неуважение со стороны того, кто его произносит. Подобно тому, как мы, приказывая что-нибудь слугам и другим низкого состояния людям, говорим: пойди ты туда, скажи ты тому-то; так точно и говорящие сирским языком употребляют слово — «рака» вместо слова — “ты”. Но человеколюбивый Бог, чтобы предотвратить большие обиды, хочет прекратить и самые малые, повелевая нам во взаимном обращении соблюдать приличие и надлежащее друг к другу уважение. “А кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной”.

Христос и подвергает гневающегося напрасно суду, говоря: “гневающийся … подлежит суду”; а того, кто скажет — «рака», предает суду сонмища. Но эти наказания еще не так велики, потому что они совершаются здесь. Но тому, кто назовет другого уродом, Он угрожает огнем геенским. Здесь в первый раз Христос употребляет слово: “геенна”. Сначала Он беседовал о царстве, а потом упоминает и о геенне, показывая, что первого мы удостаиваемся по Его человеколюбию и воле, а в последнюю ввергаем себя по своей беспечности. Смотри, как постепенно Он переходит от малых наказаний к большим, и тем как бы защищает Себя пред тобою, показывая, что Он сам вовсе не хотел бы употреблять подобных угроз, но что мы сами заставляем Его произносить такие приговоры. Я сказал тебе, говорит Он, не гневайся напрасно; потому что повинен будешь суду. Ты пренебрег этим первым предостережением. Смотри же, что породил гнев твой! Он тотчас заставил тебя оскорбить другого. Ты сказал брату своему: «рака». За это Я подверг тебя еще другому наказанию — суду сонмища. Если ты, презревши и это, прострешь далее свою наглость, то Я не стану более налагать на тебя таких умеренных наказаний, но подвергну тебя вечному мучению гееннскому, чтобы ты наконец не покусился и на убийство. Подлинно ничто, ничто не бывает так несносно, как оскорбление, ничто столько не угрызает душу человеческую; а чем язвительнее слова обидные, тем сильнейший возгорается огонь. Итак, не почитай за маловажное называть другого уродом (безумным). Когда ты отнимаешь у брата своего то, чем мы отличаемся от бессловесных, и что преимущественно делает нас людьми, т. е., ум и рассудок, ты через это лишаешь его всякого благородства. Итак, не на слова только должны мы обращать внимание, но и на само дело и на страсть, представляя то, какой удар нанести может слово, и какое причинить зло. Вот почему и Павел извергает из царствия не только прелюбодеев и блудников, но и обидчиков. И весьма справедливо. В самом деле, обидчик разоряет благо, созидаемое любовью, подвергает ближнего бесчисленным бедствиям, производит непрестанные вражды, разрывает члены Христовы, ежедневно изгоняет любезный Богу мир, и своими ругательствами уготовляет дьяволу просторное жилище, и способствует его усилению. Потому и Христос, чтобы ослабить крепость его, постановил этот закон. Он имеет великое попечение о любви, поскольку любовь есть мать всех благ, есть отличительный признак Его учеников; она одна содержит в себе все наши совершенства. Поэтому Христос справедливо с такою силою истребляет самые корни и источники вражды, разрушающей любовь. Итак, не думай, чтобы в словах Христовых было преувеличение; но, размыслив, какие от этих постановлений происходят блага, удивляйся их кротости. Ведь Бог ни о чем так не печется, как о том, чтобы мы жили в единении и союзе между собою. Потому-то Господь и сам, и через Своих учеников, как в Новом, так и Ветхом завете, много говорит об этой заповеди, и показывает Себя строгим мстителем и карателем за пренебрежение ею. Ничто столько не способствует ко введению и укоренению всякого зла, как истребление любви, почему и сказано: когда умножится беззаконие, “во многих охладеет любовь” (Мф. 24:12). Так Каин сделался братоубийцею; так предались жестокости Исав и братья Иосифовы; так бесчисленное множество зол вторглось в мир от разрыва любви. Потому-то Христос со всею заботливостью истребляет все то, что разрушает любовь.

Ст. 19-22 Итак кто нарушит одну из сих самых меньших заповедей и научит так людей, тот меньшим наречется в царстве небесном; а кто исполнит и так научит, тот великим назовется в царстве небесном. Я же говорю вам, если праведность ваша не превзойдет [не будет большей - nisi abundaverit] праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в царство небесное. Вы слышали, что сказано древним: Не убий; а тот, кто убьет, будет отвечать пред судом. Я же говорю вам

Этот отрывок связан с предыдущим изречением (testimonium), где говорится: Ни одна малая буква или ни одна черта не погибнет из Закона до тех пор, пока все существует (Мф. 5:18). Итак, Он укоряет фарисеев за то, что, презрев заповеди Божий, они установили свои собственные предания. Поэтому не приносит пользы для них учение в народе, когда они нарушили хотя бы и малую заповедь закона. Это мы можем понять и иначе: образованность учителя, поврежденная хотя бы малым грехом, низводит его с высшей степени, и он мало приносит пользы, уча правде, которую он уничтожает самой малейшей виной. А совершенное блаженство состоит в том, чтобы делом исполнить то, чему будет учить словом.

что всякий, гневающийся на брата своего, будет ответствен пред судом

В некоторых кодексах прибавляется: «без причины». В действительности мысль точно определяется [и без этого]; ею запрещается всякий гнев, когда Писание говорит: Гневающийся на брата своего. В самом деле, если нам повелевается наносящему удар подставить другую щеку и любить наших врагов, и молиться за преследующих нас (Лк. 6:27-29), то этим исключается всякий повод к гневу. Итак, слова: «без причины» должно уничтожить, ибо гнев человека [хотя бы по причине] не творит правды Божией (Иак. 1:20).

кто же скажет брату своему: «рака», подлежит синедриону

Это слово рака есть собственно слово еврейское: гаса (דקה), которое значит κενός, т. е. «пустой», бессодержательный, которого на обыкновенном языке мы можем назвать ругательным именем «безмозглый». Если за праздное слово мы должны дать ответ, то тем более за бесчестие (Мф. 12:36). Кроме того, многознаменательно прибавляется: Кто скажет брату своему, ибо брат наш есть не кто иной, как тот, кто имеет с нами единого Отца. Итак, когда он одинаково с нами верует в Бога, то познает и Христа - Божию премудрость (1Кор. 1:24), а потому на каком основании он может быть отмечен прозвищем, указывающим на глупость?

а кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной

По соответствию с вышесказанным подразумевается: «брату своему». Кто скажет брату своему «безумный»… и т. д. Действительно, кто скажет человеку, одинаково верующему в Бога: «безумный», тот сам нечестив в вере.

А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: «рака», подлежит синедриону; а кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной

Так что же нам делать? Кто скажет брату своему: «безумный», подлежит геенне огненной (Мф. 5:22), но язык укротить никто из людей не может (Иак. 3:8). Поэтому все попадут в геенну огненную? Да не будет! Господи! Ты нам прибежище в род и род (Пс. 89:2). Справедлив гнев Твой: никого не посылаешь Ты несправедливо в геенну. Куда пойду от Духа Твоего и от лица Твоего куда убегу (Пс. 138:7), если не к Тебе? Поэтому давайте понимать так, мои возлюбленные, что если язык укротить никто из людей не может, то следует искать прибежище в Боге, Который может укротить наш язык. Ведь если ты пожелаешь укротить его, то не сможешь, потому что ты - человек. Язык укротить никто из людей не может. Посмотрите на сходство с теми животными, которых мы укрощаем. Лошадь не укрощает сама себя; верблюд не укрощает сам себя; слон не укрощает сам себя; змея не укрощает сама себя; лев не укрощает сам себя: так и человек не укрощает сам себя. Но чтобы укротить лошадь, быка, верблюда, слона, льва, змею, требуется человек. Так и Бог необходим, чтобы укротить человека.

А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: «рака», подлежит синедриону; а кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной

Брат спросил авву Пимена: «Что значит гневаться на брата своего всуе?».– «Всуе гневаешься,– отвечал старец,– если гневаешься за всякую обиду, которой обижает тебя брат твой. Даже хотя бы брат выколол у тебя правый глаз или отсек тебе правую руку, и ты стал бы на него гневаться – ты гневался бы на него всуе. Тогда только гневайся на брата, когда он удаляет тебя от Бога».

А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: “рака,” подлежит синедриону; а кто скажет: “безумный,” подлежит геенне огненной

Кто же скажет брату своему: «рака», подлежит синедриону. Рака, братья, это не [просто] слово, это насмешка и оскорбление, которое обычно выражается движением глаз, или зажиманием ноздрей, или скрежетом в горле, так чтобы доставить оскорбление и оставить источник обиды неизвестным. Но Бог, который знает намерения, видит стремления и судит чувства, приводит насмехающегося над братом в синедрион святых как обвиняемого, поскольку, насмехаясь над одним, он наносит оскорбление всем, и дело [одного] члена переходит на [все] тело, и скорбь тела поднимается к голове. Поэтому то, что насмешник сделал одному брату, охальник прочувствует и оплачет в небесном синедрионе, потому что оскорбил [самого] Бога. А кто скажет «безумный», подлежит геенне огненной. То, что гневливый держал в душе, а охальник скрывал в горле, злоречивый выражает голосом и тем самым, признавшись в оскорблении, [сразу] предается пламени геенны. Скрытую вину судит приговор Спасителя, чтобы путем исследования причин было вынесено справедливое решение; явное же преступление, совершенно очевидно, подлежит наказанию. Однако кто-нибудь скажет: «Сколь же велика сила слова, что тот, кто скажет брату своему: «безумный», подлежит высшему наказанию?» Очень велика, братья, очень велика, поскольку Христос - в [нашем] брате, а Христос - Премудрость Божия. И тот, кто скажет брату: «безумный», называет безумной Премудрость Божию.

А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: «рака», подлежит синедриону; а кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной

Отчего Господь в Евангелии того называет подлежащим геенне, кто скажет брату глупый (μωρός), хотя есть много более тяжких оскорблений, сказавшего же брату рака (рака) считает подлежащим Синедриону?

Полагают, что слово «μωρός» (глупый) означало неразумного и безумного, а слово «рака» переводится с еврейского языка как презренный. Слово глупый говорилось о безбожном и неверном, как сказано в Псалме: Сказал безумец (ἄφρων) в сердце своем: «нет Бога» (Пс. 13, 1), и как говорит Моисей: сей народ глупый (μωρός) и несмысленный (Втор. 32:6). Поэтому тот, кто называет своего единоверного брата безбожником и идолопоклонником или еретиком и неверным, — тот и говорит ему глупый и по справедливости подлежит геенне. Тот же, кто говорит рака, то есть презренный и нечистый, — тот клевещет на [образ] жизни брата и, разумеется, подлежит более легкому наказанию.

А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: «рака́», подлежит синедриону**; а кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной. 

Пророки, намереваясь изложить пророчество, заявляли: «это говорит Господь», Христос же, показывая Свою Божественную власть, говорит: «Я говорю». То были рабы, а Он - Сын и имеет все, что принадлежит Отцу. Тот, кто гневается на брата своего напрасно, будет осужден, но если кто гневается по разумным основаниям, в целях воспитания или по духовной ревности, тот не будет осужден. И Павел гневные слова говорит Елиме-волхву и первосвященнику, но не напрасно, а в силу ревности. Напрасно гневаемся мы в том случае, если гневаемся из-за имения или славы.

Кто же скажет брату своему: «рака», подлежит синедриону. Под «синедрионом» разумеется еврейское судилище, а «рака» тождественно со словом «ты». Мы имеем обыкновение говорить человеку, которого презираем: «поди ты»; а поэтому Господь побуждает нас не оставлять без внимания и такого маловажного выражения и поощряет нас уважать других. Некоторые говорят, что «рака» в переводе с сирского значит «презренный». Итак, если кто будет бесчестить своего брата, называя его презренным, то тот подпадет собору апостолов, когда они сядут судить двенадцать колен.

а кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной

Многие говорят и думают, что это - тяжелый и суровый приговор, но нет. Разве тот, кто лишает брата разума и смысла, лишает того, чем мы отличаемся от животных, разве он не достоин геенны? Кто поносит и бесчестит, тот разрушает любовь, а когда любовь разрушена, уничтожаются добродетели, сильные только при существовании любви. Итак, каждый, кто бесчестит, разрушая все добродетели, тем самым разрушает любовь и поэтому справедливо удостаивается огня.

А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: «рака», подлежит синедриону; а кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной

Потому что хотя эти наименования и представляются незначительными, но это расшатывает и разрушает великое дело любви, и дает место диаволу.

Ст. 21-26 Вы слышали, что сказано древним: не убивай, кто же убьет, подлежит суду. А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: «рака», подлежит синедриону; а кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной. Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой. Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним, чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге, и не ввергли бы тебя в темницу; истинно говорю тебе: ты не выйдешь оттуда, пока не отдашь до последнего кодранта

Сею заповедию Господь исторгает из сердец последователей Своих самый корень запрещенного законом убийства – гнев и злобу, и, таким образом дает этой заповеди совершеннейший вид, – возводит ее к высшему началу духовной жизни.

Аз же глаголю вам, яко всяк гневаяйся на брата своего всуе повинен есть суду: иже бо аще речет брату своему: рака, повинен есть сонмищу: а иже речет: уроде, повинен есть геенне огненней

О злобе. — Если ты злобишься на брата за грехи его, положим даже соблазнительные, то вспомни, что ты сам не без грехов, тоже соблазнительных, хотя, может быть, в другом роде. Сам ты желаешь, чтобы твои соблазнительные грехи были покрыты снисходительною, вся покрывающею (грехи) любовью ближних; как бы ты был им благодарен, с какою бы любовью обнял, поцеловал их за их вся терпящую любовь; как это снисхождение облегчило бы без того тяжкую скорбь твою о грехах, ободрило и укрепило твою немощь в борьбе с ними, укрепило бы дух твой упованием на милосердие Божие! Но чего желал бы ты себе в подобных случаях, того желай, то делай и брату; он твой член и член Христов, «возлюбиши, — сказано, — ближнего твоего, яко сам себе» (Мк. 12:31). Помни всегда при осуждении, по злобе сердца твоего на брата за грехи его, что ты сам не без грехов. Что видиши сучец, иже есть во оце брата твоего, бревна же, еже есть во оце твоем, не чуеши? Лицемере, воистину «лицемере, изми первее бревно из очесе твоего, и тогда узриши изъяти сучец из очесе брата твоего» (Мф. 7:3, 5). Притом брат твой своему «Господеви стоит или падает» (Рим. 14:4), а не тебе. А если против тебя согрешил брат, то ты непременно должен простить ему обиду, тебе от него причиненную, или погрешности его против тебя. Ты сам ежедневно крепко нуждаешься в прощении тебе грехов Отцом Небесным и молишься: «остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим» (Мф. 6:12). А если хочешь, чтобы грехи были прощены тебе, прощай брату его согрешения против тебя. «Аще бо отпущаете человеком согрешения их, отпустит и вам Отец ваш Небесный; аще ли не отпущаете человеком согрешения их, ни Отец ваш отпустит вам согрешений ваших» (Мф. 6:14—15).

Говорим брату: чудак, это равносильно слову — урод, а иже речет: уроде, повинен есть геенне огненней, равно говорящий — подлец, скотина, негодяй, рожа или образина. Осторожным надо быть в словах. От слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься (Мф. 12:37).

Ст. 21-22 Вы слышали, что сказано древним: не убивай, кто же убьет, подлежит суду. А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: «рака», подлежит синедриону; а кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной

Из всего многообразия нравственных тем, трактуемых в Ветхом Завете, Иисус выбирает шесть: 1) об убийстве и гневе; 2) о прелюбодеянии и борьбе с соблазном; 3) о разводе; 4) о клятве; 5) о непротивлении злу; 6) о любви к врагам.

Большинство антитез начинается словами: Вы слышали, что сказано древним. Слово «слышали» (ηκουσατε) указывает прежде всего на устную традицию передачи информации, как и слово «сказано» (ερρεθη). Хотя первая часть цитаты имеется в письменном тексте, большинство слушателей Иисуса познакомились с ней, вероятно, в устной форме, через храмовое или синагогальное богослужение. Помимо собственно текстов из Писания Иисус мог иметь в виду устную традицию комментариев к этим текстам, распространенную в раввинской среде. В этом случае критика Иисуса могла бы иметь в виду не столько постановления закона Моисеева, сколько их раввинистическое толкование: именно так понимают смысл антитез некоторые ученые. Однако текст антитез достаточно убедительно показывает, что объектом внимания Иисуса, точнее — новой интерпретации путем существенного расширения, является сам закон Моисеев, даже если имеется в виду его раввинистическое толкование.

Кто такие «древние» (αρχαιοι), многократно упоминаемые Иисусом? Это те предки Его слушателей, которым через Моисея был дан закон: им было «сказано» то, чему Иисус противопоставляет Свои заповеди. Однако Моисей не был творцом ветхозаветного закона: он был лишь передаточным звеном, посланником Бога. Подлинным автором закона, согласно буквальному прочтению текста Ветхого Завета, является Сам Бог: именно Он через Моисея дал людям законодательство, которое потому и считалось не подлежащим никакой критике, расширению или восполнению. Иисус, будучи Богом, считает Себя вправе расширять заповеди, данные «древним».

Во всех шести антитезах ветхозаветная заповедь, на которую Иисус ссылается, касается конкретных человеческих поступков или поведенческих норм (убийство, прелюбодеяние, развод, клятвопреступление, месть, ненависть к врагам). В трех случаях Иисус противопоставляет одному образу поведения другой, более совершенный, а в трех других вообще говорит не о поступках человека, а о его внутреннем состоянии.

В двух случаях из шести Иисус говорит не о том, о чем шла речь в цитируемых Им текстах: ветхозаветное установление служит лишь отправным пунктом для изложения Им Своего учения. В первой антитезе, приводя слова об убийстве, Иисус сразу же переходит к теме гнева и оскорбления. Во второй, процитировав заповедь о прелюбодеянии, Он говорит о вожделении и соблазне.

В последующих четырех антитезах Иисус не просто корректирует, а фактически отменяет пункты Моисеева законодательства. При этом Он не ссылается ни на какой иной авторитет, кроме Самого Себя. Он не апеллирует ни к Богу, ни к кому-либо из предшествовавших Ему по времени учителей. Он просто заявляет: А Я говорю вам. Более того, Он не считает нужным обосновывать Свои требования, Он их просто декларирует. За проповедью Иисус стоит Его собственный авторитет — Бога, ставшего человеком и торжественно провозглашающего Новый Завет между Богом и людьми.

Первая антитеза касается ветхозаветного постановления об убийстве. Она состоит из трех частей — собственно комментария к одной из заповедей закона Моисеева и двух призывов к примирению.

Начало первой антитезы содержит буквальную цитату из Ветхого Завета, а именно шестую заповедь Моисеева законодательства: Не убивай (Исх. 20:13; Втор. 5:17). Однако продолжение цитаты (кто же убьет, подлежит суду) в Ветхом Завете отсутствует. На какой текст ссылается Иисус? Очень вероятно, что Он ссылается на некое изречение, бытовавшее в раввинской среде в устной или письменной форме. Тот факт, что выражение «подлежит суду» встречается в речи Иисуса дважды, а затем еще дважды перефразируется («подлежит синедриону», «подлежит геене огненной»), говорит в пользу того, что Иисус цитирует некое неизвестное нам изречение, имевшее фиксированную форму и широко распространенное в Его время.

В Ветхом Завете мы встречаем многочисленные указания на то, что убийца должен быть предан смерти (Исх. 21:12, 15; Лев. 24:17; Чис. 35:16-18). Исходя из этого можно предположить, что слова «подлежит суду» указывают не столько на судебный процесс как таковой, сколько на смертный приговор как результат судебного процесса по делу об убийстве. Другое толкование: Иисус ссылается на предписание Моисеева законодательства, но одновременно и на существовавшую в Его время практику, по которой убийца становился «повинным» суду, то есть его дело подлежало судебному расследованию.

Далее в Своей речи Иисус вообще больше не упоминает убийство. Он сразу же переходит к тому, что может стать причиной убийства: к гневу и оскорблению. Общий смысл всего наставления: недостаточно просто наказывать за преступление, надо бороться с причинами зла, коренящимися в душе. Убийство является результатом процесса, который зарождается внутри человека (гнев) и приводит сначала к внешним проявлениям в виде оскорблений, а затем может перейти в физическое насилие. Тему наказания за убийство Иисус оставляет в стороне как относящуюся к сфере уголовного права (которое в ветхозаветной традиции воспринималось как имеющее божественное происхождение). То, что убийца должен быть наказан, является самоочевидным и не требующим комментариев.

Из правовой сферы Иисус переходит к тем аспектам человеческого бытия и человеческих взаимоотношений, которые вообще не предполагают судебной ответственности в прямом, а не переносном смысле. Образы из юридической сферы используются Иисусом метафорически: очевидно, что суд (состоявший, как правило, из двадцати трех лиц) не может изучать случаи проявлений гнева, а синедрион (высший суд, включавший семьдесят одного человека) — заниматься инцидентами, связанными с употреблением оскорбительной лексики. Суд и синедрион здесь воспринимаются скорее как предвестники Божественного суда, на который указывает выражение «геена огненная». Речь идет об ответственности человека за свои чувства и слова: он отвечает за них не перед человеческим судом, но перед судом правды Божией.

Ключевым словом, которое четырежды встречается в рассматриваемом отрывке, является слово «брат» (αδελφος). Вся сфера взаимоотношений между людьми описывается с использованием «семейной» терминологии: все люди представлены как единая семья, состоящая из братьев. Гневаться на ближнего и оскорблять его нельзя прежде всего потому, что ближний — твой брат. Вслед за Учителем апостол Петр будет также употреблять термин «брат» в качестве синонима термина «ближний» (Мф. 18:21).

Добавим к сказанному, что термин «брат» имеет в устах Иисуса инклюзивный (обобщающий) смысл, указывающий также на «сестру». Согласно традиции, восходящей к Ветхому завету, все поучения Иисуса были адресованы как бы к мужской аудитории. При этом подразумевалось, что они автоматически распространяются и на женщин.

Запрещает ли Иисус в Нагорной проповеди всякий гнев или только напрасный гнев? Многие древние рукописи Евангелия от Матфея, в частности Синайский кодекс, не содержат слова «напрасно» (εικη) в данном стихе. На основании этого в современном критическом издании Нового Завета дается следующее чтение: «А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего, подлежит суду». Из древних авторов на краткую версию текста ссылаются Иустин, Тертуллиан, Ориген, Августин. Версия с добавкой известна Киприану Карфагенскому, Иоанну Златоусту и Кириллу Александрийскому.

Можно предположить, что добавление «напрасно» было сделано в оригинальном тексте Евангелия достаточно рано и явилось результатом правки редактора, который попытался таким образом снизить степень радикализма в этом пункте нравственного учения Иисуса. Как бы там ни было, буквальное чтение слов Иисуса в той или другой версии приводит прежде всего к выводу о непозволительности гнева как несправедливой реакции на поступки ближнего, ведущей к оскорбительным словам в его адрес. Речь, таким образом, идет о вполне конкретных проявлениях гнева.

Переходя от темы гнева к теме оскорбления, Иисус употребляет два оскорбительных термина, один из которых дошел до нас в оригинальном звучании, а другой — в переводе на греческий. Термин «рака» — арамейского происхождения, он происходит от корня רוק («быть пустым»). Значение этого термина обычно передают словами «пустой, ничтожный человек». Иоанн Златоуст считает, что на сирийском языке (так он называл арамейский) этот термин использовался для замены местоимения «ты», когда его использование означало проявление неуважения.

Греческий термин μωρος (переведенный как «безумный») буквально означает «глупец» или «невежда». Он употребляется в греческом переводе Ветхого Завета, в частности, в следующем стихе: Ибо невежда говорит глупое, и сердце его помышляет о беззаконном, чтобы действовать лицемерно и произносить хулу на Господа, душу голодного лишать хлеба и отнимать питье у жаждущего (Ис. 32:6). Здесь μωρος представлен не только как невежда, но и как беззаконник, богохульник, притеснитель людей. Мы не знаем, какое еврейское или арамейское слово, переданное греческим термином μωρος в звательном падеже, было произнесено Иисусом в данном случае, однако из общего контекста высказывания следует, что оно имело более оскорбительный смысл, чем слово «рака». Именно это слово Иисус употребит во множественном числе, обличая фарисеев: Безумные и слепые! (μωροι και τυφλοι) (Мф. 23:17).

Аз же глаголю вам, яко всяк гневаяйся на брата своего всуе повинен есть суду: иже бо аще речет брату своему: рака, повинен есть сонмищу: а иже речет: уроде, повинен есть геенне огненней

Аз же глаголю вам, яко всяк гневаяйся на брата своего всуе повинен есть суду: иже бо аще речет брату своему: рака, повинен есть сонмищу

Выше осудил того, который только гневается, а здесь – того, который уже дошел до слов. Рака – слово еврейское, обозначающее – «ты». Когда кто-либо гневается на другого, то, не желая назвать его по имени, как бы недостойного, вместо имени употребляет «ты», в знак гнева и ненависти. Господь осудил и такого, как гнушающегося общею природою, и сделал его вину подсудною сонмищу старейшин народа, чтобы он был наказан ими.

а иже речет: уроде, повинен есть геенне огненней

Этого еще более осудил, так как он отнимает у брата разум, которым мы отличаемся от бессловесных, – или лучше – так как оскорбляет веру. Если верующий брат безумен, то безумна и его вера. Здесь впервые встречается имя геенны огненной. Одни говорят, что она названа геенной, как всегда рождающая (γεννωσα) огонь, а другие, – что это еврейское название, обозначающее такого рода наказание. Если же Он так наказал такие обиды, которые мы считаем незначительными, то какого осуждения достойны мы, когда беспрестанно наносим своим братьям значительные? Наказал Он такие по видимому малые обиды ради больших, чтобы мы, зная, что и тех нужно бояться, эти считали еще более страшными; с другой стороны, и потому, что людей гневливых не только значительные обиды подстрекают к убийству, но часто и незначительные, воспламеняя гнев подобно искре.

Толкование Евангелия от Матфея.

См. также толкование на Мф. 5:21

А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: “рака,” подлежит синедриону; а кто скажет: “безумный,” подлежит геенне огненной

А Я говорю. Христос как полновластный законодатель говорит здесь, как и в других местах, яко власть имели, а не яко книжницы и фарисеи (Мф. 7:29). «Видишь ли власть совершенную? Видишь ли образ действия, приличествующий законодателю? Кто так говорил из пророков? Кто из праведников? Кто из патриархов? Никто. Сия глаголет Господь, говорили они, но не так говорит Сын. Они давали закон подобным себе рабам, а сей — рабам своим» (свт. Иоанн Златоуст).

Гневающийся напрасно. Есть гнев, так сказать, законный, справедливый, когда он обращен на грех, на беззаконие, на преступление и происходит из ревности о славе Божией и спасении ближнего. Сам Бог гневается на грешников, Христос на фарисеев-лицемеров смотрел с гневом (Мк. 3:5). Не о таком гневе говорится здесь, а о гневе без справедливой причины, напрасном, по самолюбию, — о гневе, не основанном на любви к истине и добродетели. «Если кто гневается справедливо, для вразумления и по духовной ревности, тот не будет осужден» (блж. Феофилакт).

На брата своего. На всякого человека, ибо все люди суть дети одного Отца Небесного и, следовательно, между собою все братья или должны считать себя таковыми (Евр. 2:11 и далее).

Подлежит суду. Подобно тому, как по Ветхозаветному Закону подлежал невольный убийца. Таким образом, такому же взысканию, какому подвергался в Ветхом Завете преступник, совершивший убийство на деле, в Новом Завете подвергается всякий, в мысли и сердце не расположенный к ближнему своему человек, и сей последний закон очевидно выше, совершеннее, духовнее первого и есть высшее исполнение того первого, ибо даже не гневающийся на брата своего очевидно совершеннее того, кто не убивает брата своего, даже не намеренно.

Кто скажет: рака. Рака — сирское бранное слово, означающее презрение к ближнему: пустой человек или негодный и служит выражением гнева человека, произносившего это бранное слово.

Подлежит синедриону. Синедрион — верховное судилище иудеев в Иерусалиме. Он состоял из 72 членов; верховный первосвященник был председателем его; впрочем, он имел право избирать себе председателя и кроме первосвященника; члены синедриона избирались из священников, старцев народных и книжников. Это судилище занималось самыми важными делами народными. До завоевания Иудеи римлянами ему принадлежало безусловное право жизни и смерти, но с тех пор ему оставлено право только произносить смертные приговоры, а на исполнение их требовалось согласие римского правителя Иудеи. Так как суду синедриона подлежали более важные дела, чем местным судам, то, очевидно, название ближнего словом рака большая вина, чем просто гнев на ближнего, потому что в последнем случае гневающийся уже не в силах сдержать своего гнева и не обнаруживать его (как в первом случае), а выражает его словами, оскорбительными для ближнего, для доброго его имени и чести, что на самом деле является более тяжким нарушением Закона.

Кто скажет — «безумный». Так как у древних мудрость означала не столько просвещенный ум, сколько благочестивую жизнь, то безумием или глупостью называлось и нечестие, а глупыми назывались и виновные в каких-нибудь великих пороках (Нав. 7:15; Пс. 13:1); называющий всуе глупым своего ближнего с осуждением, злостью и гордостью обвиняет его в пороках и нравственных недостатках.

Геенне огненной. Геенна означает долину Энномову. Это была некогда прекрасная долина подле Иерусалима, к юго-западу; небольшой поток прорезывал ее и потом опоясывал часть города. Когда евреи сильно предавались идолослужению, в этой долине совершались отвратительные служения Молоху (4Цар. 16:3; 2Пар. 28:3). Этот сирский идол был медный, с телячьей головой, увенчанной царскою короной; руки протянуты были так, как бы готовы были принять кого-либо; ему приносили в жертву детей, именно: зажигали внутри идола огонь, и когда он раскалялся, бросали ему на протянутые руки бедных детей, где они тотчас сжигались. Чтобы заглушить детский крик, во время этих жертвоприношений обыкновенно поднимали сильный крик и шум, употребляя при этом разные инструменты. После плена вавилонского, когда иудеи получили совершенное отвращение от идолопоклонства, у них явилось отвращение и к этому месту; оно было запущено, в него свозились нечистоты из города; тут же совершались иногда и смертные казни; воздух в этом месте постоянно был заражен; для очищения его здесь постоянно горел огонь. Место это было страшным и отвратительным и потому прозвано долиною огненною. Потому оно служило образом вечных мучений грешников. Итак, за напрасный гнев на ближнего человек подлежит суду, за выражение гнева в оскорбительном для ближнего бранном слове — синедриону, за злобное же и презрительное поношение ближнего — геенне огненной. Так как суд, синедрион и геенна употребляются здесь в смысле несобственном и Господь берет здесь эти слова для более удобопонятного иудеям обозначения важности разных степеней гнева, то общая мысль изречения может быть выражена так: напрасный гнев на ближнего — грех тяжкий, выражение гнева в бранных словах — грех еще более тяжкий, а злобное уничижение ближнего — такой тяжкий грех, виновный в котором подвергается осуждению на вечные мучения. «Некоторые признают этот приговор строгим и тяжким, но несправедливо. Ибо не достоин ли геенны тот, кто лишает брата разума и смысла, — чем мы отличаемся от бессловесных животных? Кто поносит и бесчестит, тот прекращает любовь, а с прекращением любви уничтожаются и все добродетели, подобно как при любви все оно в силе. Итак, поноситель, прекращая любовь, прекращает все добродетели и посему справедливо подлежит геенне огненной» (блж. Феофилакт; ср.: свт. Иоанн Златоуст).

А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: “рака,” подлежит синедриону; а кто скажет: “безумный,” подлежит геенне огненной

А Я говорю вам: противоположение предыдущей речи: “сказано древним”. По принятому выше толкованию сказано Богом через Моисея. Если бы Спаситель сказал: “Бог не велел убивать, а Я говорю вам убивайте”, то в словах Его содержалось бы полное опровержение ветхозаветной заповеди и полное противоречие слову Божию. Значит, противоположение здесь только словесное, и не относится к существу самой заповеди. Так же, как и Бог через Моисея, Спаситель запрещает убийство, но еще с большею категоричностью, устраняя самые причины, от которых зависели и зависят убийства. В Ветхом Завете создавались препятствия факту убийства, но не обращалось внимания на его внутренние причины. Люди должны были воздерживаться от убийств не только вследствие заповеди, но и из боязни подвергнуться суду. Спаситель переносит дело, так сказать, с внешнего двора во внутренний — в сердце человека. Для понимания смысла этих слов опять нужно, прежде всего, иметь в виду людей, которым говорил Христос. Не думаем, чтобы около Него были члены Синедриона или местного суда, которым принадлежали решения о “смертной казни”, или же какие бы то ни были правители, начальники, судьи, которые “носят меч”. Но если они даже и были, то, конечно, не носили никаких знаков присвоенных им гражданских достоинств или обязанностей, смешиваясь с толпой и ничем от нее не отличаясь.

Поэтому во всей Своей Нагорной проповеди Христос, очевидно, не обращает внимания ни на каких начальников, а говорит только простому народу, который мог понимать Его слова не иначе, как исключительно в буквальном смысле. Так как главной причиной обыкновенных убийств в человеческом обществе всегда был, есть и будет гнев на брата, то в Новом Завете запрещаются не только сами убийства, но и гнев, от которого они происходят. При этом замечательно, что, так сказать, область гнева здесь ограничивается только отношениями к “брату”, но ничего не говорится о гневе на врага или даже ближнего. Почему избрано именно слово “брата”, а не какое-нибудь другое? Хотел ли Христос сказать, что гнев недозволителен только по отношению к брату и вполне уместен по отношению ко всем другим людям, нашим врагам и вообще не стоящих к нам в каких-либо особенно близких отношениях? Или слово “брат” следует принимать в обширном смысле — всех людей вообще? Αδελφός употребляется в Новом Завете весьма часто — для обозначения братства по рождению и братства в духовном смысле. В рассматриваемом стихе нужно понимать значение “брат” в смысле и кровного брата, и согражданина, и человека вообще (quivis alius homo-Mitmensch). Так, по крайней мере, думают Гримм и Кремер, Но, толкуя слово “брат” в этом именно смысле, мы должны признать, что, по мысли Христа, воспрещается не только убийство братом брата, или человеком человека, но даже и гнев одного человека на другого. Т.е., другими словами, на основании заповеди Христа, мы должны отрицать всякого рода и всевозможные убийства. Так именно, но не иначе, и могли понять речь Христа собравшиеся к Нему люди. Они не были людьми “официальными” в нашем смысле, и потому никакого поучения для себя относительно “официальных” убийств из речи Христа не могли извлечь.

Продолжая толкование и отдаляясь от толпы, мы и здесь тотчас вступаем в область отвлеченностей. Но мы должны всегда помнить, что “официальное” и “неофициальное” придуманы людьми. Пред Христом же все люди равны и никаких подобных различий не существует. Пред Ним вся область “официального« сглаживается и все “официальные” люди должны смешаться с окружающей Христа толпой, если хотят слушать и понимать Его речь. Отсюда ясный вывод, что никаких официальных убийств, убийств на войне или казней преступников, согласно учению Христа, не должно быть. Это закон. Все остальное есть отступление от закона.

Но тогда возникают дальнейшие вопросы: как же поступать, когда на нас нападают неприятели, — следует ли на них также идти войной и убивать? Как поступать, если убийство требуется, например, в целях защиты при нападениях разбойников, которых если не убить, то они сами совершат много убийств, и притом, лиц совершенно невинных и беззащитных? Можно ли оправдать убийства на войне и вообще в целях защиты? Можно, и именно так же, как они оправдывались в Ветхом Завете при существовании ясной, категорической и непреложной заповеди “не убий”. В Ветхом Завете дана была эта заповедь, которая, собственно, направлена была против ветхого человека с его похотями, и, однако, “ветхозаветный” человек существовал. В Новом Завете была дана новая заповедь, которая дополняла ветхозаветную. Но это отнюдь не значит, что как только дана была новозаветная заповедь, так ветхозаветный человек тотчас и прекратил свое существование. Он существовал после Христа, существует и теперь. Мысль Нового Завета — изгнание и обезоружение ветхого человека, и эта цель постоянно достигается. Но это очень медленный процесс. Когда все люди сделаются новозаветными, тогда, конечно, не будет никакой надобности ни в войнах, ни в смертных казнях преступников. Но пока продолжается Ветхий Завет и живет ветхозаветный человек, войны и смертные казни являются делом практической необходимости, хотя и бывают отступлением от закона. Нужно только всегда и непременно помнить, что, защищая войны и смертные казни, как защитники их, так и преступники, которых они убивают, ни в каком случае не вращаются в сфере чисто новозаветных понятий, а ведут все свои рассуждения только на ветхозаветной почве. Будучи сами ветхими людьми, они борются по необходимости с ветхозаветным человеком, и очень часто при этом совершенно забывают о свете, данном в ветхозаветной заповеди “не убий”, и об учении, данном Христом.

Слово “напрасно” служит обыкновенно для оправдания ненапрасного гнева. Но “напрасно” нет в кодексах Синайском, Ватиканском, оно опущено Тишендорфом и Вест. Хортом. (Нет его и в славянском переводе. Прим. ред.) В некоторых кодексах, замечает Иероним, добавляется напрасно (sine causa); но в большинстве кодексов — мысль определенная, и гнев совершенно уничтожается, когда Писание говорит: гневающийся на брата своего (т.е. без добавления: напрасно). Ибо если нам заповедуется бьющему нас подставлять другую щеку, любить врагов наших и молиться за гонителей, то всякий повод к гневу прекращается. Следовательно “напрасно” нужно выпустить, потому что гнев человека не творит правды Божьей.

Ориген говорил, что некоторые некстати (μὴ καλιῶς) присоединяют в Евангелии εἰκῇ, думая, что в некоторых случаях возможен разумный гнев. Слово “напрасно” выпускают Василий Великий и Афанасий Александрийский (Ириней, Иустин, Евсевий, Григорий Нисский, Иоанн Златоуст и др.). Но Евфимий Зигабен говорит, что “присоединив εἰκῇ Спаситель устранил не всякий гнев, а только неблаговременный. Потому что благовременный гнев полезен. Последний бывает против поступающих вопреки заповедям Божьим, когда не для мщения, а для пользы худо живущих, из любви и человеколюбия предаешься гневу с должным благоприличием”.

Мы согласны с тем, что при опущении слова “напрасно”, т.е. при понимании изречения Спасителя в абсолютном смысле, трудно объяснить “гнев” Спасителя (Мк. 3:5). Но слово ὀργή, приложенное к Нему, не имеет, по-видимому, того смысла, какой оно имеет в 22 стихе. Выражение последнего находится в прямом соответствии с 21 стихом. Там подлежит суду тот, кто убивает (не сказано напрасно); здесь — кто гневается на брата и наклонен вследствие этого к убийству. Гневающийся подлежит суду, но не во всех, конечно, случаях. В дальнейших выражениях содержится указание на различные степени гневного состояния, которые именно предосудительны. Οργιζόμενος подразумевает продолжительный, но более скрытый, затаенный гнев, который может вести к убийству, не выражаясь в каких-либо поступках или словах. Гневное состояние, затем, выражается в произнесении рака, словесном оскорблении или оскорблениях. Слово “рака” объяснялось различно. Златоуст считает его выражением незначительного гнева и больше — презрения и пренебрежения. Это слово, по Иоанну Златоусту, на сирийском языке равнозначно “ты”. Августин считает более вероятным, что это слово не означает чего-нибудь (определенного), но выражает движение разгневанного духа, и относит слово рака к гневным восклицаниям. Феофилакт и Евфимий Зигабен согласны с Златоустом. Иероним полагает, что слово равнозначительно еврейскому “рака”, которое значит “пустой”, безмозглый. Морисон считает слово до настоящего времени не разъясненным. Производство “рака” от арамейского “река” или “рейка” = пустой, представляет лингвистические затруднения. Можно принять только одно, что словом этим, которое сходно с несколькими еврейскими и арамейскими выражениями, обозначается вообще презрение, неуважение, оплевание и проч., хотя точный смысл его неизвестен.

Слово μωρέ, выражающее, как видно из ответственности, уже сильный, непримиримый гнев, сближали с евр. море (унизительный; или непокорный, строптивый — Втор. 21:18; Чис. 20:10), но неудачно. Это греческое слово, соответствующее евр. навал и значит глупый. Между “рака” и μωρέ трудно установить точное различие. Мнение Цана, что Иисус Христос здесь хочет наказать раввинов подражанием их методу, и что для Христа служили здесь образцом казуистические раввинские различения и рассуждения, встречающиеся во множестве почти в каждом трактате Мишны, едва ли может быть принято. В настоящем случае смысл слова, который сам по себе темен, можно определить только, если мы обратим внимание на большую ответственность, которая указывается Христом, за произнесение этого слова. Из этой ответственности ясно, что μωρέ не значит просто “глупый” и не равно рака, но что-нибудь другое, потому что в противном случае не было бы надобности выделять это преступление из общей подсудности человеческим учреждениям. Но каково именно точное значение μωρέ, трудно сказать. Лучшее объяснение этого слова и следующего за ним наказания в том, что здесь разумеется гнев на брата за его религиозные мнения, который, само собою разумеется, уже не подлежит светскому суду. Подтверждение этого находят в факте, что μωρέ = еврейскому «навал», а это последнее употреблено во Втор. 32:21; Пс. 13:1; 52:2; Иов. 2:10; 30:8 (ср. 1Цар. 25:3, 25) для обозначения преимущественно религиозных заблуждений.

Что касается слов “суду”, “Синедриону”, “геенне огненной”, то в этом стихе они имеют, несомненно, более определенное значение, чем в предыдущем, и указывают на низший суд, состоявший из 3 судей в местечках с населением около 120 человек, на суд из 23 — где население превышало 120 человек, и на высшее судилище — Синедрион из 71 (по Шюреру), бывший в Иерусалиме. Слово геенна указывает на место, бывшее на юге от Иерусалима, где совершалось служение Молоху (2Пар. 28:3; 33:6; Иер. 7:31; 19:2-6 и др.). Иосия “осквернил Тофет, что в долине сыновей Еннома, чтобы никто не проводил сына своего и дочери своей через огонь Молоху” (4Цар. 23:10). Сюда бросались трупы преступников, животных и всякие нечистоты. Для уничтожения запаха и разлагающихся предметов там разводили огонь. Это место сделалось образом для обозначения загробных мучений. Слово геенна встречается несколько раз у Матфея, Марка, Луки и в послании Иакова (3:6).

А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: “рака,” подлежит синедриону; а кто скажет: “безумный,” подлежит геенне огненной

Суд приговаривал убийцу к смертной казни. Так сказано было древним людям, и этого было для них довольно; они были как малые дети: удержи их от худого дела, они оставят и худую мысль. Исав хотел убить брата своего Иакова, но Иаков скрылся от него, и Исав перестал на него гневаться и потом встретил его с распростертыми объятиями и слезами братской любви. Но с той поры много прошло времени; люди перестали быть детьми; теперь фарисей не убивает брата, а в сердце на него злобствует, да еще хвалится своей праведностью: он ведь Закона не нарушил, он человека не убил… Но ведь это уже не исполнение, а извращение самого смысла Божией заповеди. Вот поэтому Господь и разъясняет самую сущность древней заповеди и требует ничем не нарушать мира и любви к ближнему — не только делом, но и словом, и даже движением сердечным: А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего, на всякого человека, потому что все люди — дети одного Отца Небесного и братья между собой, всякий, гневающийся на брата своего напрасно, безвинно, подлежит суду. «Видишь ли власть совершенную? — вопрошает святитель Иоанн Златоуст. — Кто так говорил из пророков? кто из праведников? кто из патриархов? Никто. Господь говорит - говорили они. Но не так говорит Сын Божий. Они как рабы возвещали Закон Божий таким же рабам, а Христос объявляет Свою волю как полновластный Владыка и Законодатель: А Я говорю вам… Что же Он говорит? Он не позволяет даже гневаться на брата своего напрасно». Есть гнев законный, справедливый, когда человек гневается на грех, на порок, который губит людей, когда гневается из ревности к славе Божией. Сам Бог гневается на грешников, Сам Христос Спаситель с гневом взирал на лицемеров фарисеев и бичом изгонял из храма Божия торгующих. «Посмотрите, — говорит святитель Иоанн Златоуст, — сколько добра произвел гнев апостола Павла против Коринфян: он избавил их от великого вреда». Грешит тот отец, который не гневается на худые поступки своих детей, худо делает тот начальник, который не хочет, где нужно, употребить строгость против своеволия подчиненных… Не о таком гневе говорит здесь Господь. Он осуждает гнев напрасный, гнев без причины, по самолюбию, по гордости или зависти к ближнему. Всем таким можно сказать словами святителя Василия Великого: «Гневайтесь на свои грехи, а не на ближнего». Помните, что Христос осуждает такой гнев столь же строго, как строго в Ветхом Завете осуждалось убийство. И апостол Христов говорит: Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца (1Ин. 3:15). Теперь спросим словами святителя Златоуста: «эти заповеди: не гневайся и не убивай — противны ли одна другой? Очевидно, что первая служит дополнением второй. Кто обуздывает свой гнев, тот не даст воли рукам своим. Не ясно ли, что Христос не разоряет Ветхий Закон, а еще более утверждает его?» Итак, по слову Господа, кто гневается только в сердце своем на брата напрасно, тот уже повинен суду, хотя бы еще ничем не показывал своего гнева. Никто, кроме Сердцеведца, не может осудить такой грех, и потому слова Господа: подлежит суду надо понимать так: будет судим по смерти своей, будет истязаем на мытарствах, когда душа его с телом разлучится. Если ты не выбросишь сразу из сердца первое движение гнева, то оно пустит там росток: грех гнева прорвется у тебя наружу, ты можешь смутить брата словом непочтительным, а за это и наказание будет тебе строже: кто же скажет брату своему, рака (пустой человек), подлежит синедриону (верховному судилищу). «Слово рака, — говорит святитель Иоанн Златоуст, — не составляет большой обиды; оно выражает некоторое презрение или неуважение к человеку». Но и за него Господь взыщет строго. Суд, о котором упомянул Он ранее, у евреев состоял из трех лиц; а Сонмище или синедрион было уже верховное судилище иудейское, состоявшее из семидесяти двух старцев, под председательством самого первосвященника. Тут судили богохульников и других важных преступников: синедрион произносил им смертный приговор. Поэтому толкователи Священного Писания под словом синедрион разумеют и Страшный суд Христов, на котором двенадцать апостолов сядут, по слову Господа, на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых. Но еще строже, еще решительнее уже теперь произносит Господь Свой Суд над тем, кто с гордым презрением и злобой поносит ближнего своего: а кто скажет: «безумный» (нечестивый, безсовестный), такой поноситель ближнего подлежит геенне огненной, вечному мучению во аде… Так, по суду Христову, можно и словом убить человека, и всякое безчестие и поношение ближнего осуждается заповедью Божией: не убивай. «Смотри, — говорит святой Златоуст, — как постепенно Он переходит от малых наказаний к большим, и тем как бы защищает Себя перед тобой, показывая, что Сам Он вовсе не хотел бы употреблять подобных угроз, но что мы сами заставляем Его произносить такие приговоры. Я сказал тебе, говорит Он, не гневайся напрасно, ибо повинен будешь суду. Ты не послушал, смотри же, что породил гнев твой. Он заставил тебя сказать брату: «рака» и за это Я подверг тебя суду Сонмища. Но если ты и после этого не вразумишься, то Я подвергну тебя вечному мучению геенскому, чтобы ты не покусился на убийство. Ибо ничто, ничто не бывает так несносно, как ругательство. Итак, не почитай маловажным называть другого безумным; ты этим отнимаешь у брата своего то, чем мы отличаемся от безсловесных и что именно делает нас человеками, т.е. ум и рассудок, и через это ты лишаешь его всякого благородства. Не думай, чтобы в словах Христовых было преувеличение: напротив, удивляйся их кротости. Ни о чем Бог так не печется, как о том, чтобы мы жили в любви между собой. Вот почему Иисус Христос со всей заботливостью истребляет все то, что разрушает любовь». Так поучает святитель Иоанн Златоуст. Когда Господь говорит: не убивай, то Он запрещает злонамеренное убийство и гнев на ближнего, но вовсе не запрещает защищать отечество от врагов и преступников. Военная служба есть подвиг любви к ближнему, прямое исполнение заповеди Христовой: Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих (Ин. 15:13). Не грешно наказывать и преступников. Апостол Павел прямо говорит, что начальнику, от Бога поставленному, на то и дан меч, чтобы его боялись злодеи (Рим. 13:4). «Положим, — говорит святитель Златоуст, — что всем порочным позволено жить без всякого страха; не наполнятся ли тогда безчисленными злодеяниями и убийствами города, торжища, дома, земля и море, и вся вселенная? Это всякому очевидно. Если и теперь, при строгих законах, зло едва сдерживается, то какие бедствия не угрожали бы тогда жизни человеческой? Не только то жестокость, когда злым позволяют делать, что хотят, но и то, когда человека невинного оставляют страдать без всякой защиты». Простое человеколюбие требует отнять такого страдальца из рук злодеев и связать их самих, чтобы они не могли вредить другим.

А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: «рака», подлежит синедриону; а кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной.

Здесь мы видим, насколько нравственность и мораль Нового Завета превосходит ветхозаветную мораль и нравственность. Там (в Ветхом Завете) человекоубийца – тот, кто зарезал, а здесь – и тот, кто обидел. Таким образом Христос показывает и предысторию греха. Ведь действительно, человек сначала гневается и лишь потом убивает. Останови человек вовремя гнев, не будет и убийства. И в этом смысле все грехи, в том числе и самые страшные, совершаются человеком сначала в его сердечном произволении и лишь потом реализуются в его, человека, поступках. Сказано: «ибо из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления» (Мф.15:19).

Но, с другой стороны, Сын Божий не запрещает здесь совсем гневаться. Поэтому Он и говорит: «гневающийся на брата своего напрасно». Словом «напрасно» Он показывает, что есть и не напрасный гнев. Блаженный Феофилакт пишет: «Кто гневается на брата своего, тот будет осужден; но если кто гневается справедливо, для вразумления и по духовной ревности, тот не будет осужден». Гневался и Сам Сын Божий! Сказано: «И, воззрев на них с гневом, скорбя об ожесточении сердец их…» (Мк.3:5). Так что надо отличать гнев напрасный от гнева не напрасного.

Геенна

Геенна (с евр. долина Гинном) – название глубокого и узкого оврага на южной стороне Иерусалима, в котором, при Ахазе, идолопоклонствующие иудеи сжигали своих детей в честь идола Молоха, при игре на музыкальных инструментах, с тем чтобы заглушить их жалобные вопли (см. Тофет) (2Пар.28:3, Иер.7:31).

Царь Иосия, истребляя идолопоклонство, осквернил это место – в него стали выбрасывать городские нечистоты, кости человеческие, трупы казненных преступников и павших животных.

Для уничтожения зловония и предохранения города от заразы в этой долине постоянно горел огонь (Ис.66:24, Мк.9:43-48), и потому это место впоследствии называлось геенной огненной и стало местом ужаса и отвращения для израильтян. В позднейшее время этот овраг сделался символом вечного мучения, где червь не умирает и огонь не угасает (Мк.9:44). В этом смысле слово геенна употребляется постоянно Господом или одно, или с прибавлением: огненная (Мф.5:29,30, Мф.10:28; Мк.9:43-45; Лк.12:6; Мф.5:22, Мф.18:9; Мк.9:47; Иак.3:6).

Рака

Рака (сирийское слово, значащее: пустой, негодный человек) (Мф. 5:22) – это бранное слово, по-видимому, было в большом употреблении между иудеями во времена Иисуса Христа и считалось очень оскорбительным. За название ближнего словом рака полагается большее наказание, чем за один напрасный гнев на него в сердце, потому что здесь гнев не скрывается уже в одном сердце, но вырывается наружу в оскорбительных для имени и чести ближнего словах. Виновный подлежит за это синедриону, т. е. верховному иудейскому судилищу.

Синедрион

Синедрион (Мф.5:22,26:59; Мк.14:55,15:1; Лк.22:66; Ин.11:47; Деян.4:15,5:21,27,41,6:12,15,22:30,23:1,6,20,28,24:20). Под словом синедрион разумеется верховное судилище иудеев, находившихся в Иерусалиме, которое состояло из 72 членов под председательством первосвященника. Члены великого синедриона преимущественно из фарисейской и саддукейской сект избирались подачей голосов или жребием. Председателем был первосвященник, который назывался глава, или наси, и он созывал собрания, и без него ничего не решалось (Ин.11:47, Деян.5:21). Местом собрания, по мнению талмудистов, была зала в отделениях при Иерусалимском храме, но в особенных и крайних случаях собирались в доме первосвященника (Мф.26:3, Ин.18:24).

По разрушении Иерусалима синедрион не был уже более судилищем, а школой или училищем Закона. Последний глава синедриона, Гамалиил V, при Феодосии II, или Младшем, лишен был всех прав, и с его смертью в 425 г. исчез последний след древнего синедриона и достоинства президента его. Судилищу синедриона подлежали важнейшие дела народные, менее важные дела решались в низших судилищах, которые были в каждом городе: так, напр., ему подлежали обсуждения о войне и мире, о правительственных должностях, дела апелляционные, важнейшие административные меры относительно церковных дел, определение новолуний, учреждения богослужебные, касательно жертв, суждения о способности священников, городские и церковные строения и т. п.

Решениям синедриона обязаны были повиноваться безусловно все. Влияние синедриона простиралось и на царя. Хотя о царе и говорится, что он не судим и не подлежит суду, но в принципе синедрион удерживал свою судебную власть и касательно царя. Без его согласия царь не мог начинать никакой войны (Древ. IV, § 8, 17). До покорения Иудеи римлянами синедриону принадлежало право жизни и смерти; но с этого времени власть его была ограничена: он мог произносить смертные приговоры, но на исполнение их требовалось согласие римского правителя (Ин.18:31,19:6).

В некоторых древних списках Евангелия нет слова напрасно; в них сказано, что всякий гневающийся на брата своего подлежит суду. Из древних толкователей Евангелия, Иустин Философ и Тертуллиан, по-видимому, руководствовались такими списками Евангелия, в которых не было слова напрасно.

Обращаясь к разрешению вопроса о том, как надо читать текст о гневе, мы должны признать, что всякий гнев, беспричинный или же возникший по уважительной причине, неизбежно сопровождается озлоблением против того, на кого мы гневаемся, и тем нарушает главнейшую заповедь о любви к ближнему и заповедь о кротости, так как где озлобление, негодование, там нет любви, нет кротости; поэтому надо признать, что Христос осудил всякий гнев. Такое мнение подкрепляется дальнейшими словами Иисуса: Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой. Если бы Иисус запрещал только напрасный гнев, то Он не отвергал бы, безусловно, дар твой в то время, когда брат твой имеет что-нибудь против тебя, то есть когда считает себя обиженным твоим гневом; отвергая же, безусловно, всякий дар, приносимый при таких обстоятельствах, Он тем самым осудил всякий гнев, следовательно, и ненапрасный. Если ты собираешься молиться Богу и вспоминаешь, что вследствие твоего, хотя бы и не напрасного, гнева или по другим причинам, брат твой имеет что-нибудь против тебя, то подожди молиться! Молитва твоя не будет принята Богом, пока ты не примиришься с братом! Иди же к нему, примирись, и тогда только неси Богу дар чистой души твоей! С другой стороны, если признать безгрешность ненапрасного гнева, то спрашивается: кто же будет решать вопрос о том, напрасно или не напрасно я гневаюсь? Конечно, я сам. Но разве я могу быть беспристрастным судьей своих поступков? Гневаясь, раздражаясь, человек перестает быть рассудительным, теряет душевное спокойствие и всегда находит виновными всех, кроме самого себя. Хотя после, когда гнев пройдет, он и может признать себя виновным, может сознаться, что гневался напрасно, но в пылу гнева он всегда считает себя правым.

Ввиду этого следует признать, что Иисус Христос, требуя от Своих последователей всепрощающей любви ко всем, даже врагам, требуя от них кротости и умиротворения враждующих, запретил всякий гнев.

Кто же скажет брату своему: «рака», подлежит синедриону; а кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной.

Слово рака, по объяснению переводчиков Евангелия на славянский и русский языки, означает: пустой человек. Иоанн Златоуст говорит, что слово это «выражает только некоторое презрение или неуважение со стороны того, кто его произносит. Подобно тому, как мы, приказывая что-нибудь слугам и другим низкого состояния людям, говорим: пойди ты туда, скажи ты тому-то; так точно и говорящие сирским языком употребляют слово рака вместо слова ты».

Словом безумный называли не только глупого, но и нечестивого, бессовестного человека. Епископ Михаил говорит, что у древних мудрость означала не столько просвещенный ум, сколько благочестивую жизнь; поэтому безумием или глупостью называлось и нечестие, а безумными или глупыми – люди порочные, безнравственные.

Геенной огненной называлась долина Генномова, находившаяся близ Иерусалима, к юго-западу от него. Когда евреи предавались идолослужению, то в этой долине совершались отвратительные служения Молоху (4Цар.16,3; 2Пар.28,3). Этот, сирский идол был медный, с телячьей головой; руки его протянуты были так, как бы готовы были принять кого-либо. Ему приносили в жертву детей: зажигали внутри идола огонь, и когда идол раскалялся, то бросали ему на протянутые руки детей, которые в страшных мучениях умирали. Чтобы заглушить стоны сжигаемых живьем детей, евреи громко кричали и шумели, употребляя при этом и различные инструменты. После плена вавилонского, окончательно отстав от идолопоклонства, евреи получили отвращение и к месту прежнего идолослужения; но, дабы усилить это отвращение, стали свозить туда из Иерусалима нечистоты и трупы остающихся без погребения; там же совершались иногда и смертные казни; воздух в этой долине был так заражен, что для очищения его там постоянно горел огонь; поэтому место это стало страшным и отвратительным; оно прозвано долиной огненной и служило образом вечных мучений грешников.

Слова: суд, синедрион и геенна огненная употреблены Иисусом не в буквальном их смысле, но для более удобопонятного обозначения последствий различных степеней гнева. Кто гневается на брата, не высказывая еще ничем своего гнева, тот уже совершает грех, влекущий за собой осуждение, ответственность перед Богом; но кто в гневе своем обнаружит презрение к брату, тот совершает тяжкий грех и подлежит большей ответственности, а кто настолько разгневается, что оскорбит брата своего, тот совершает еще более тяжкий грех и подвергнется за то в будущей жизни такому наказанию, которое можно сравнить с осуждением здесь на постоянное пребывание в долине огненной.

Указав на различные степени гнева, Христос дальнейшими словами Своими пояснил, что даже малейший гнев, малейшая обида, нанесенная брату, делают нас недостойными общения с Богом. Если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой. Он не сказал: «Иди и примирись с братом своим, если сильно оскорбил его». Нет, Он сказал: «Примирись, если брат твой имеет что-нибудь против тебя». «И не сказал (говорит Златоуст): когда ты гневаешься справедливо или несправедливо, но просто; что брат твой имеет что-нибудь против тебя, хотя бы даже гнев твой был справедлив».

Ответ:
Господь обещает успокоить «труждающихся (изнемогающих от суетного труда) и обремененных» (грехами и страстями), но наперед повелевает им взять «Его иго, Его бремя» (учение, повеления) на себя. Иго это благое, потому что возлагает всеблагой Бог для нашего же блага, а бремя Его легкое не потому, что Он требует малого (Мф.5:3-48,10:37-38 и др.), и не по отсутствию трудностей в несении его (Мф.11:12 и др.), как думают сектанты, но вследствие благодатных сил, подаваемых при несении его (1Кор.15:10).
Господом заповеданы добрые дела (Мф.5:16,19:17; Лк.17:10; Ин.13:34,14:21,23 и др.), милостыня (Мф.6:1-4), пост (Мф.6:16-18,9:15,17:21; Мф.4:2). Преподобный Исаак Сириянин так учит о необходимости исполнения заповедей и значении их для христианина: «Заповеди даны Господом как врачевства, чтобы очищать душу от страстей и грехопадений. Ты знаешь, что зло привзошло к нам от преступления заповедей. Итак, ясно, здравие возвращается снова их хранением. А без делания заповедей, пока прежде всего не пойдешь оным путем, ведущим к душевной чистоте, не должно нам и желать и ожидать очищения души... Если любишь чистоту сердца... прилепись к владычным заповедям, как сказал Владыка (Мф.19:17), из любви к Давшему их, а не из страха или воздаяния награды». Покой доброму и верному рабу Господнему предлежит в будущей жизни (Лк.17:7-8; Откр.7:16-17,21:4). «Совершенные, – говорит преподобный Макарий Египетский, – пока пребывают во плоти, не избавлены от забот по причине свободы и состоят под страхом, почему и попускаются на них искушения... Когда же душа войдет в оный град святых, тогда только возможет пребыть без скорбей и искушений; потому что нет там заботы или скорби или труда или старости или сатаны или брани, а есть там покой, радость, мир и спасение».*
------------------------------------------------------------------------------------------
* - Духовные беседы. Беседа, 26. 1904 г., стр. 204.

Ст. 21-24 Вы слышали, что сказано древним: не убивай, кто же убьет, подлежит суду. А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: «рака́*», подлежит синедриону**; а кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной. Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой. (*Пустой человек; **Верховное судилище)

Эта часть Нагорной проповеди основана на противопоставлениях ветхозаветной и новозаветной морали. Прием противопоставления Иисус Христос использует не для того, чтобы отменить ветхозаветный Закон Божий, но для того, чтобы его пояснить и дополнить новыми понятиями, и рассказать, как правильно его следует соблюдать. Обращаясь к слушателям, Иисус Христос чаще всего говорит: «Вы слышали, что сказано древним». Затем Спаситель рассказывает о древнем законе, а потом произносит слова «а Я говорю вам» и провозглашает Свои истины, которые не отменяют, а дополняют древний закон.

Продолжая изложение Нагорной проповеди Иисус Христос провозгласил: «Вы слышали, что сказано древним: «не убивай, кто же убьет, подлежит суду». А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду» (Мф.5:21-22). Как нужно понимать эти слова?

Истины, которые провозглашал Иисус Христос, были те же о которых говорили патриархи и пророки еврейского народа. Эти истины были даны Богом Моисею в десяти заповедях на горе Синай. Так шестая заповедь Моисеева гласит: «не убий». Иисус Христос в начале своей фразы приводит дословное высказывание из Библии: «Не убивай» (Исх.20:13). Во второй части своей фразы Иисус Христос говорит о том, что любой человек, гневающийся на своего брата напрасно, тоже подлежит суду. При помощи такого сопоставления, Иисус Христос приравнивает убийство к гневу на своего брата, объявляя что эти два греха по своей тяжести как бы равны. И человек, совершивший их, подлежит суду.

Иисус Христос сравнивает гнев на брата с убийством, чтобы нагляднее показать всю тяжесть греха, проявляемого во время гнева на брата, а также для того, чтобы осудить этот вид греха. Причем, осуждая этот грех, Иисус Христос указывает на то, что за гнев на брата человек подлежит суду также, как и за убийство.

Таким образом Иисус Христос подводит человека к мысли о том, что гневаться на брата плохо, так как это злой поступок. А любить брата и относиться к нему с миром и уважением есть добрый поступок. Эта мысль не нова и она уже говорилась Богом еврейскому народу. «Не враждуй на брата твоего в сердце твоем ... но люби ближнего твоего, как самого себя» (Лев.19:17-18).

Зачем же Иисус Христос повторяет эту старую истину опять? Это происходит по четырем причинам.

Во-первых, затем, что черствость души, озлобление сердца и влечение к греху затуманили великое значение этих слов у подавляющего большинства богоизбранного еврейского народа, погрязшего в грехе и нарушающего и обходящего исполнение Закона Божьего.

Во-вторых, Иисус Христос указывает на то, что люди, укоряя за преступление другого человека и проявляя свой гнев против преступника, сами становились грешниками. Их вина и грех проявлялся в том, что гневающиеся обвинители содержали в своем сердце ненависть (или зависть, вражду и презрение), гнев (раздражительность, досаду) в адрес брата своего, т о есть ближнего, с которым по Закону Божьему нужно жить мирно, а не роптать, гневаться и враждовать с ним. Иисус Христос осуждает гнев на брата потому, что чувство гнева таит в себе дух ненависти, агрессии. И этот гнев способен перерасти в дальнейшем в чувство мести, непримиримости и злобы. А эти чувства берут свое начало от злого духа (духа ненависти, злобы, противостоящего Богу), который их может разжигать и в дальнейшем приводить человека к не обдуманным злым поступкам. Потому, нужно не допускать гнева на брата своего и гасить это чувство в его зародыше и, соблюдая заповедь Божью, жить с братом своим в мире и согласии, и любить его как ближнего.

В-третьих, Иисус Христос осуждает всякого гневающегося на брата своего и говорит об этом также и потому, что под влиянием злого духа это чувство гнева разовьется, и плодом его будет злой поступок, проявляющийся в форме неприязни, агрессии и вреде в адрес брата своего (ближнего). Самой крайней формой проявления гнева и может быть убийство. Потому Иисус Христос и сравнивает в Своих словах убийство с чувством гнева на брата своего, как бы говоря, что в мысли о гневе, перерастающей в неприязнь, агрессию и месть, таится начальный, исходный импульс злодеяния – убийства. Так и смертоносный зародыш зла таится в ядовитом семени сатанинского растения, нашедшего благоприятную почву и пустившего корни в душе злого, гневного и раздражительного человека. И это семя зла – гнев, выростая в душе злого человека, может принести страшный плод – убийство. Именно дух гнева, ненависти, мести и побудил сатану убить Сына Божьего, Иисуса Христа, и побуждает людей вредить друг другу. Мысль о том, что всякий, гневающийся на брата своего, может стать убийцей того, на кого гневается и кого ненавидит, подтверждается высказыванием Апостола Иоанна Богослова: «Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей» (1Ин.3:15).

В-четвертых, Иисус Христос, повторяя ветхозаветную истину о том, что нужно любить ближнего своего, не гневаться на него и не враждовать с братом своим, дополняет её новым, более ёмким смыслом, имеющим на себе отпечаток кротости Христовой и человеколюбия, ориентирующим людей жить друг с другом по законам добра и гуманизма, сострадания и взаимопонимания.

В Нагорной проповеди Иисус Христос говорит о том, что с Его приходом ветхозаветные истины Закона Божьего не только сохраняются , но и дополняются новым содержанием и значением. Так, например, если по законам Моисея судили за убийство как за плохой поступок, то с приходом Спасителя подлежит суду даже всякий гневающийся на брата своего. Поэтому с гневом, как с проявлением злого духа, нужно бороться и искоренять его из своего сердца. И поскольку конечной формой проявления гнева может быть убийство, разумней не допускать чувства гнева на брата своего и погасить в себе это злое чувство.

Иисус Христос как бы говорит о том, что гневная мысль содержит в себе зародыш убийства, и поэтому человеку лучше в себе победить чувство гнева, чтобы в последствии не сожалеть о совершенном убийстве, которое как злой поступок, погубит его душу. Согласно Ветхозаветному закону, изложеному Моисеем, за совершение умышленного убийства человек подвергался смертной казни. «Кто убьет какого-либо человека, тот предан будет смерти» (Лев.24:17). «Если кто убьет человека, то убийцу должно убить по словам свидетелей» (Чис.35:30). Убить умышленного убийцу мог мститель за кровь (то есть кровный родственник убитого). По еврейским законам за то, что человек сделал не умышленное убийство, он подвергался суду (Чис.35:22-30). Такой суд состоял из евреев, избранных из своего общества, в каждом месте где они находились (Втор.16:18). Человек, побывавший под судом и будучи осужденным за убийство, считался недостойным членом общества, нарушившим заповедь «не убий», основанную на любви ко всему живому.

Иисус Христос в своей Нагорной проповеди не отменяет заповеди «не убий», но добавляет новую мысль к этой заповеди о том, что осуждению также подлежит человек гневающийся на брата своего. То есть Иисус Христос призывает людей достичь такого нравственного совершенства, когда в душе человеческой не только отсутствует помысел об убийстве, но и нет даже чувства гнева. Так как кто не гневается на ближних, тот не убьет их.

Среди толкователей Библии по поводу места в этой фразе о напрасном гневе существуют различные точки зрения. В древних рукописях Евангелия отсутствует слово «напрасно», то есть сказано «всякий гневающийся на брата своего подлежит суду». Поэтому многие авторы в своих толкованиях Библии вообще не упоминают слово «напрасно», очевидно руководствуясь древними списками Евангелия, где этого слова нет.

Один из древнейших толкователей Евангелия, Иустин-философ в своей первой апологии, представленной императору Антонину (годы правления 138–161) писал так: «А о том, чтобы быть не злопамятным, услужливым для всех и негневливым, вот Его (Иисуса) слова: ударившему тебя в щеку подставь и другую, и кто берет у тебя рубашку или одежду, не препятствуй, кто разсердится, тот повинен огню» (Сочинения Иустина-философа, русский перевод Преображенского, 1892 г., стр. 46).

Толкователь Тертуллиан в своей апологии писал так: «Какой превосходнее, какой премудрее закон? Тот ли, который говорит только «не убей, не прелюбодействуй, не делай зла, не обижай никого» или тот, в котором предписывается ещё не гневаться, не иметь вожделений даже глазами, не говорить ни о ком дурно, не противиться злу» (Сочинения Тертулиана, русский перевод 1849 г., стр. 90).

О том, что такое напрасный гнев, также по разному поясняется толкователями Евангелия и по разному поясняется суть этого понятия. Святой Василий Великий допускал проявление праведного гнева, для того, чтобы исправить согрешившего. Такой гнев был направлен против греха, а не против согрешившего брата своего. Однако и Василий Великий соглашался с тем, что и такой вид гнева может перейти в гнев напрасный, потому что душа, начав с хорошего, может впасть в худое. Этот высокочтимый Святой, признавая допустимым гнев только против дьявола, писал так: «Ты гневаешься на брата своего напрасно. Ибо не напрасен ли гнев, когда один бывает причиною действия, а ты раздражаешься на другого? Не то же ли делаешь, что и псы, которые грызут камень и не трогают бросившего камень? Жалок, кто служит орудием действия, ненавистен кто действует. Против него обрати свою раздражительность – против человекоубийцы, отца лжи, делателя греха: но будь сострадателен к брату» («Творения», том 4, беседа 10).

Святой Григорий Богослов, не допуская проявление справедливого гнева людей благочестивых, писал так: «гнев питай на одного только дьявола, через которого ты пал» («Творения», том 4, слово 44). В «Слове на гневливость» этот Святой о гневе говорит так: «Сержусь на домашнего беса, на гневливость и мне кажется что этот один гнев справедлив, если уже надобно потерпеть что-нибудь из обычного людям. Знаю, что из многих корней, от которых прозябает зло, самый дикий и черный – есть гнев» («Творения», часть 5).

Августин Блаженный полагал, что словами Иисуса Христа воспрещается гнев на брата, но не на грех. Этот Святой признавал, что разгневанный человек никогда не считает свой гнев не справедливым, и что застаревший гнев может породить ненависть. И на основе этого советовал не допускать гнева по причине и без причины, и даже имея основания к гневу, не допускать этого чувства, избегать затаивания гнева и ненависти. (Августин Блаженный. Толкование Нагорной проповеди извлеченное из его творений).

Совершенно иное толкование словам Иисуса Христа о гневе придавал Святой Иоанн Златоуст. Он считал, что словами Спасителя о гневе на брата своего «гнев не уничтожается совершенно; страсть гнева может быть полезна, если только умеем пользоваться ею в приличное время... когда мы не за себя отмщаем, но обуздываем дерзких и обращаем на прямой путь беспечных. Не гнев собственно есть нарушение закона, но гнев не благовременный; посему и пророк сказал: «гневаясь не согрешайте» (Пс.4:5). Посмотри сколько добра произвел гнев Апостола Павла против коринфян. Посредством гнева также обратил он опять и отпавший народ галатийский и многих других» (Беседы на Мф.16:7). Этот Святой высказал и такую мысль: «Гнев внедрен в нас не с тем, чтобы мы грешили, но чтобы останавливали других согрешающих» (Беседы на Пс.4).

Некоторые толкователи Евангелия оправдывают «ненапрасный» гнев, при этом в качестве аргумента указывая на то, что даже в Библии говорится о том, что сам Бог гневается на грешников. Против таких защитников «ненапрасного» гнева выступил со своим метким и умелым возражением Святой Григорий Богослов. Он написал так: «Если в Писании слышишь, что Бог гневается, то не принимай сего за совет предаваться страсти. Иначе будет значить, что ты изображаешь для себя зло, а не освобождения от него ищешь. Слушай писание с добрым, а не с худым намерением. Бог не терпит ничего подобного, тому что терплю я. Никогда не говори этого! Он никогда не выходит Сам из Себя; это свойственно тем, которые большею частью в борьбе сами с собою. Но Бог, как очевидно есть Естество неизменяемое. Почему же Он таким изображается? Для чего? Разумей, что речь не прямая, и тогда найдешь смысл. Поёлику сами мы бьем, когда приходим в гневе, то и поражение (Богом) злых (людей) представили в виде гнева. Таким же образом изобрели мы зрение, слух, руки; и поёлику имеем в них нужду для произведения чего-либо в исследование, то приписываем их и Богу, когда Он совершает по нашему представлению то же. При том слышишь, что от гнева Божия терпят злые, а не добрые и терпят по законам правосудия. Но твой гнев не полагает себе меры и всех делает равными. Поэтому не говори, что твоя страсть дана тебе от Бога и свойственна Самому Богу» (Святой Григорий Богослов, «Слово на гневливость» ).

Как видим даже среди святых отцов мнения о том, как надо понимать слова Иисуса Христа о напрасном гневе разошлись и толкователи не пришли к единому выводу. Решение этого спорного вопроса можно получить, детальней рассмотрев его, опираясь на логику, здравый смысл и разум, дарованный нам Господом Богом. Если мы будем рассматривать гнев, проявившийся без причины или обусловленный веской причиной, и будем прослеживать переживания человека во гневе, то придем к такому неизменному выводу, что даже ненапрасный гнев вызывает в душе человека озлобление, неприязнь, агрессию, даже против греха, который совершил человек (брат твой, как сказано в Библии). А затем эти враждебные чувства и ненависть постепенно могут перейти и на самого человека, сделавшего этот грех, то есть на брата твоего, так как очень трудно гневаться на грех вообще, и не распространять чувства своего «праведного» гнева на делателя этого греха. А гнев на брата твоего недопустим, так как является нарушением заповеди Божьей о проявлении любви к ближнему, о недопущении ненависти и вражды по отношению к брату (ближнему) твоему. «Не враждуй на брата твоего ... но люби ближнего твоего, как самого себя» (Лев.19:17-18).

Но даже если человек гневается только на грех, как символ зла (и не гневается на брата своего), то все равно человек присутствием гнева заражает душу свою озлоблением и негодованием, чувствами, которые неизменно сопровождают гнев. А проникнувшись злыми чувствами, возникшими даже от «ненапрасного» гнева, человек нарушает заповедь Спасителя о кротости, смирении и миротворчестве, умиротворенности, в которых должна пребывать душа человека. Грех такого человека состоит в том, что его душа в результате «ненапрасного», а опричиненного гнева объята злыми чувствами (которые вызывает любой вид гнева) вместо того, чтобы пребывать в состоянии умиротворения, блаженства, кротости, смирения и покоя, что и выражает по словам Спасителя гармонию чувств между миром и человеком.

Таким образом, можно сделать логически обусловленный вывод о том, что любой вид гнева есть грех для души. Первый вид опричиненного «ненапрасного» гнева на брата твоего нарушает заповедь о миротворчестве и любви к ближнему. Второй вид гнева не на брата твоего, а на грех, который он совершил, оскверняет душу гневающегося человека злыми чувствами и эмоциями. И тоже является грехом, так как заставляет душу человека пребывать под влиянием агрессивных страстей и сатанинских стремлений. И вместо того, чтобы находиться в состоянии кротости и примирения, и выражать свое миролюбивое, миротворческое отношение к окружающему миру, в том числе и к брату твоему, который являясь ближним твоим, должен быть обласкан и любим.

Этот вывод подтверждается неукоснительно дальнейшими словами Спасителя: «Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой перед жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой» (Мф.5:23-24).

Рассмотрим эти слова Спасителя применительно к «ненапрасному» гневу. Если бы Иисус Христос запрещал бы гнев, возникающий напрасно, но разрешал опричиненный гнев, тогда бы Он не отвергал бы дар человека в тот момент, когда на этого человека его брат имеет что-нибудь против него. Например, когда брат имеет обиду из за гнева, вызванного веской причиной. Таким образом, становится очевидным, что если Господь непререкаемо отвергает всякий дар, в то время когда «брат твой имеет что-нибудь против тебя», то это означает, что Господь осуждает всякий гнев, в том числе обусловленный причиной (ненапрасный). Иначе бы Господь принял твой дар в тот момент, когда брат твой имеет к тебе претензии, вызванные обидой от ненапрасного гнева. Если человек собрался молиться и вспомнил о том, что брат его обижается на него вследствие ненапрасного гнева или по другим причинам, то такой человек должен не совершать молитву до тех пор, пока не помирится с братом своим. Так как без этого поступка молитва человека не будет услышана Богом.

Помириться с братом своим (ближним) человек должен даже тогда, когда брат его гневается на него несправедливо и напрасно. И только после того, когда человек совершил великое дело примирения с братом своим, он может с чистой совестью и от чистого сердца принести Богу свой дар и молитва такого человека будет услышана Богом. Слова же из Библии «гневаясь не согрешайте» (Пс.4:5) нужно понимать в том смысле, что под гневом в этом месте понимается негодование человека, увидевшего беззаконие и грех. Однако негодование, возникшее от увиденного греха нельзя назвать гневом в буквальном смысле этого слова. Это скорее всего отрицательное отношение (без агрессии, вражды и ненависти) человека ко греху, который он увидел. Автор псалмов говорит скорее об эмоциональном восприятии увиденного греха, зла, беззакония. Однако это эмоциональное восприятие не должно быть бурно и эмоционально выраженным и не должно толкать человека, негодующего по поводу увиденного зла, на грех, а наоборот говорится о том, что нужно поразмыслить и утешиться, то есть хладнокровно все обдумать, успокоиться и не гневаться.

Эту мысль подтверждает и продолжение данной цитаты из Библии, где сказано: «Гневаясь, не согрешайте: размыслите в сердцах ваших на ложах ваших, и утишитесь» (Пс.4:5). Из всей цитаты в целом становится видно, что в ней говорится о том, чтобы человек, начавший гневаться, не грешил в гневе, а поразмыслил в сердце своем, то есть одумался, остудил гнев размышлениями о бесполезности и вреде гнева и утешился, то есть успокоил свою раздражительность и смирил свой гнев. Таким образом, в этом месте Библии не разрешается существование безгрешного, опричиненного, «ненапрасного» гнева.

Бессмысленность утверждений о безгрешности «ненапрасного» гнева легко доказывается цепью логических рассуждений. Предположим, что опричиненный ненапрасный гнев безгрешен. Тогда возникает вопрос, кто будет определять, в каком случае гнев напрасен, а в каком нет. Естественно решает эту проблему сам человек. Но ведь гневающийся человек не может выступать беспристрастным судьей своих поступков, хотя бы потому, что из-за эгоизма большинство людей считает себя правыми в любой ситуации, а также потому, что человек, находящийся во гневе, теряет объективность суждения, становится непримиримым и раздражительным, и считает виновными остальных людей, но только не себя самого. Хотя целый ряд людей после гнева и могут признать свою вину и сознаться, что гневались напрасно, но во время гнева считают свои действия правильными.

Итак, мы пришли к выводу о том, что для того, чтобы разобраться какой гнев напрасный, а какой нет, человеку нужно, прежде всего, душевное спокойствие, рассудительность, самообладание, способность ясно и логически мыслить. А все эти качества у человека проявляются тогда, когда он находится в спокойном состоянии, без гнева и раздражительности.

На основе вышеизложенных рассуждений можно с уверенностью признать тот очевидный факт, что Иисус Христос, предписывая Своим последователям проявление любви к ближним, и даже врагам, одобряя кротость, смирение, миротворчество, искоренение вражды, конечно же, безусловно осуждал всякие проявления и любые разновидности и формы гнева.

Ст. 22 А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: «рака́», подлежит синедриону;...

Дальше, продолжая Нагорную проповедь, Иисус Христос провозгласил: «Кто же скажет брату своему: «рака», подлежит синедриону» (Мф.5:22). Как нужно понимать эти слова?

Согласно объяснению переводчиков Евангелия, слово «рака» в переводе с еврейского на славянский и русский языки обозначает «пустой (ветреный) человек». На первый взгляд это слово не выглядит как ругательство. Однако это слово употреблялось евреями для унижения другого человека. Этим словом евреи выражали свое презрение к человеку, которого не уважали и ни во что не ставили. Поэтому в среде еврейского народа это слово считалось оскорбительным и употребление этого слова расценивалось как нанесение сильной обиды.

Вот как это место из Евангелия характеризует Святой Иоанн Златоуст, который писал, что это слово «выражает только некоторое презрение или неуважение со стороны того, кто его произносит. Подобно тому как мы, приказывая что-либо слугам или другим низкого сословия людям, говорим: пойди ты туда, скажи ты тому-то; так точно и говорящие сирийским языком, употребляли слово «рака» вместо слова «ты».

Произнесение этого слова не только унижало человека и наносило обиду, но и указывало на то, что человек к которому применено это слово, не представляет сам по себе ничего ценного, он ничего не значит в жизни, то есть этот человек никто, пустое место, и с этим человеком можно не считаться, не ставить его ни во что.

Однако каждый человек рожден для осуществления какой-либо цели в жизни. А применение этого слова зачеркивало смысл и предназначение существования того человека, к которому это слово применялось. Иными словами человек, оскорбляемый этим словом, в глаза названный пустым, ничего не значащим человеком, как пустой разбитый кувшин, который внутри себя ничего ценного не содержит и который достоин того, чтобы его выкинули на мусорник, был унижен как бесполезное создание Божие.

Как видим это слово было одним из страшных ругательств, не только уничтожающее честь и достоинство человека, но и зачеркивающее его индивидуальность, качества его личности, порочащее имя человека и ущемляющее его гордость. Наряду с этим, это слово употреблялось как указание на социальный статус и для определения того положения, какое оскорбляемый человек занимает по отношению к оскорбившему, и к другим людям. То есть это слово употреблялось для обозначения того, что человек, к которому оно применялось, является рабом, слугой, и его обязанность прислуживать и повиноваться, так как он пустой человек и ни на что другое не годен. Таким образом употребление этого слова считалось обидным и являлось одним из грубейших оскорблений, унижающих честь и человеческое достоинство того человека, к которому это слово применялось.

Почему же Иисус Христос запретил употреблять именно это слово, указывая на то, что оскорбляющий «подлежит синедриону» за оскорбление этим словом. Конечно, в речи еврейского народа существовали и другие ругательные слова. Но это оскорбление зачеркивало целесообразность и смысл существования человеческой души, как чистой, светлой Божественной частицы-субстанции, как искры Божьей. Это слово отрицало, низвергало и перечеркивало цель и Божественное предназначение человеческой жизни, данной каждому человеку с определенным смыслом и назначением, данной Богом как великий дар. Называя брата (в том числе и ближнего) своего «пустым», ни на что не годным человеком, оскорбляющий не только унижал человеческое достоинство, но и отрицал целесообразность и предназначение каждого человека как творения Божьего, сотворенного с определенным смыслом и для совершения дел, предначертанных Богом в судьбе этого человека. То есть оскорбляющий посягал на Божественный Промысл о том, что каждый человек (в том числе и тот, к которому адресовано оскорбление) сотворен Господом для определенной цели, и жизнь его имеет свой, особый смысл и предназначение, определенное самим Богом.

Поэтому каждый человек не пустой и не никчемный, а рожден с определенным смыслом и для исполнения какой-то возвышенной цели, определяемой судьбой и Божественным предназначением. Более того каждый человек, как бы ничтожен и жалок по своим делам он не был, наделен Божественной душой, которую высоко ценит Господь. Господь так сильно возлюбил всех людей, и для Него ценна каждая человеческая душа настолько, что Он отдал Сына Своего Единородного для спасения падшего человечества. Поэтому Господь никому не позволяет говорить с презрением о другом человеке, тем более унижать Божественную человеческую душу.

Бог не позволит ругательно отзываться о брате своем как о пустом человеке, потому что такое ругательство, унижая человека как творение Божье, отрицает Божественный смысл, предначертанность и предназначение человеческой жизни, данной человеку Богом для исполнения определенной цели, определяемой промыслом Божьим. Мы, люди, видим недостатки и слабости других людей, но это не дает нам право выражать презрение или унижать другого человека, не смотря на то, каким бы плохим человеком или каким бы закоренелым грешником он не был.

Уважать окружающих людей нужно хотя бы потому, что все люди созданы по образу и подобию Божьему. У каждого человека есть в душе Божья искра и каждому, даже глубоко падшему человеку, Господь предоставляет возможность покаяться и исправиться. Для Господа каждый человек дорог потому, что человек творение Божье, искупление которого омыто драгоценной кровью Иисуса Христа, Спасителя нашего. Поэтому Господь призовет нас к ответу за каждое оскорбление и унижение, сказанное душе, для спасения которой Иисус Христос отдал Свою жизнь.

Право судить даже самого плохого человека имеем не мы, а только Господь потому что брат наш (или ближний) не наш раб, а Божий, а мы должны молиться за его грешную душу к её исправлению. Эта мысль и выражена в словах Библии: «Кто ты, осуждающий чужого раба? Перед своим Господом стоит он, или падает» (Рим.14:4).

Как видим, разбираемое ругательное слово у древних евреев было не просто унижением личности, а являлось оскорблением веры, имеющим скрытый намек на Бога, в том смысле, что Бог сотворил человека как творение никчемное, не нужное, то есть пустого человека. Поэтому Иисус Христос и говорит в Своей речи о том, что оскорбление это, бытовавшее в среде евреев, употреблять нельзя. И так как это оскорбление в первую очередь религиозного характера, то за него человек должен ответить перед синедрионом.

Синедрион – слово греческое, еврейское слово – санхедрин. Синедрион у древних евреев являлся высшим судилищем, разбиравшим наиважнейшие дела и рассматривающим в первую очередь религиозные преступления и прегрешения против веры. Синедрион заседал в центральном городе еврейского государства в Иерусалиме и состоял из семидесяти двух человек. Свои заседания синедрион проводил в одном из дворов Храма в особой зале называемой Гаццит. Решению синедриона должен был повиноваться весь народ и даже царь. Своими словами о том, что за употребления разбираемого бранного слова, сказанного в адрес брата своего, человек должен предстать не просто перед судом, а перед синедрионом (рассматривающим преступления против религии), Иисус Христос указал, что это слово является именно религиозным оскорблением, унижающим не только человеческое достоинство оскорбленного, но и посягающее на авторитет Бога, как Создателя человеческой души, как Творца человека не пустого, а нужного и созданного для исполнения определенной цели в жизни.

Ст. 22 ... а кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной.

Продолжая Свои слова о человеке, гневающемся на брата своего, Иисус Христос провозгласил: «а кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной» (Мф.5:22).

У древних евреев слово «безумный» применялось не только для обозначения глупости, но этим словом называли прежде всего богоотступника, изменника или человека, сильно погрязшего в грехе. Наряду с этим, безумным называли человека нечестивого, бессовестного и безнравственного. Мудрым у древних евреев называли не столько просвещенного, сколько человека, ведущего благочестивый образ жизни. Это происходило потому, что проявлением ума древние евреи считали в первую очередь не наличие профессиональных знаний и образованности, а служение Богу через благочестивую жизнь.

Согласно древнееврейским представлениям, действия, противные Богу и есть безумие. Таким образом, безумными евреи называли в первую очередь нечестивых, порочных и безнравственных людей, своей жизнью нарушающих заповеди Божьи. Упрек человека, выраженный в слове «безумный», заключал в себе религиозно-философский смысл и изобличал человека как грешника, ведущего порочную, безнравственную жизнь. Это было слишком серьезным обвинением, представляющим всю жизнь обвиняемого человека как цепь сплошных грехов. Потому Иисус Христос, запрещающий вообще обвинять людей, «не судите, да не судимы будете» (Мф.7:1), особо выделяет и запрещает делать такое страшное обвинение, как негативная оценка всей жизни человека, выраженная словом «безумный». Даже Архангел Михаил «когда говорил с дьяволом, споря о Моисеевом теле, не смел произнести укоризненного суда, но сказал: «да запретит тебе Господь».» (Иуд.1:9). Если бы Архангел Михаил стал на позицию обвинителя, он бы уподобился бы сатане, орудием которого и есть обвинение. Однако Архангел Михаил, отказываясь от этого орудия, кротко говорит «Да запретит тебе Господь». Этот пример должен служить нам образцом в том, чтобы сдерживаться от обвинений, не отвечать на злые слова и не брать на себя роль изобличителя.

Последователи Иисуса Христа должны сдерживаться от употребления укоров и изобличений. Архангел Михаил при встрече с сатаной, источником зла, поступал так потому, что суд и вынесение приговора – это удел Бога. Так и мы, люди, должны уйти от осуждения не только злодеев, но не должны осуждать и брата своего. За обвинение брата своего в безумстве, то есть в не благочестивой жизни, нарушающей заповеди Божьи, по словам Иисуса Христа человек подлежит геенне огненной.

В древнееврейском государстве существовало страшное место, которое называлось геенной огненной. Этим местом сделалась долина Енномова, которая находилась с юго-западной стороны от Иерусалима, причем недалеко от этого города. В то далекое время, когда евреи занялись идолопоклонничеством, именно в этой долине они совершали свои отвратительные служения Молоху. «Устроили капища Ваалу в долине сыновей Енномовых, чтобы проводить через огонь сыновей своих и дочерей своих в честь Молоху» (Иер.32:35). Молох, это отвратительный идол огня, которому поклонялись сиро-финикийцы и аммонитяне. Он представлял собой языческое божество в виде медного идола с телячьей головой и протянутыми вперед руками. Евреи разжигали внутри этого идола огонь и когда идол раскалялся докрасна, бросали на протянутые руки идола живых детей, принося их в жертву. Для того, чтобы не были слышны стоны сжигаемых и мучающихся детей, евреи под сопровождение музыкальных инструментов сильно шумели и кричали.

Царь Иосия истребил идолопоклонничество и осквернил это место тем, что туда стали свозить городские отбросы. После того, когда евреи вернулись из плена Вавилонского, они отошли от идолопоклонничества и демонстрировали отвращение к прежнему месту своего идолослужения. Но чтобы усилить свое отвращение к этому месту, евреи стали вывозить в эту долину мусор, нечистоты и трупы оставшихся без погребения. В этой же долине евреи также проводили и смертные казни. От разложения, нечистот, мусора и трупов воздух в этой ужасной долине был таким скверным и зараженным, что для очищения его там постоянно горело пламя. Со временем это страшное и отвратительное место с вечно горящим огнем было прозвано долиной или геенной огненной, и стало жутким, символическим обозначением вечных мучений грешников. В дальнейшем, словосочетанием «геенна огненная» стали обозначать ад, преисподнюю, место постоянных мук и страданий грешников, в котором тоже постоянно пылает огонь неугасимый, место вечных мук, где «червь их не умирает и огонь не угасает» (Мк.9:44).

В своих словах о суде, синедрионе и геенне огненной Иисус Христос показал три вида, три степени гнева, который человек проявляет на своего брата. Иисус Христос также указал на то, что все три степени гнева подлежат осуждению и показал разницу между всеми тремя степенями гнева на брата своего. Но прежде чем разбираться в степенях и оттенках гнева, необходимо уяснить, что суд, синедрион и геенна огненная символически обозначают различные последствия и наказания за разные виды гнева.

Так человек гневающийся на своего брата, но не показывающий своего гнева, уже грешен в том, что гневается и достоин осуждения, и будет нести ответственность за свой гнев перед Богом, как перед судьей.

Тот человек, который во время гнева выражает брату своему презрение в виде оскорбительного словословия «пустой человек», признавая ненужность, бесполезность жизни брата, тем самым, отрицая Божественное предназначение и целесообразность человеческой жизни вообще, такой человек совершает еще больший грех и подлежит большей ответственности, и отвечать уже будет не перед обычным судом, а перед синедрионом, центральным судилищем страны, рассматривающим особо важные дела в столице.

Если же человек, в припадке буйного бешеного гнева, очень сильно оскорбит брата своего тем, что назовет его «безумным», и этим самым, охарактеризовав всю его жизнь не благочестивой, то есть как служение греху, а не Богу, то такой человек совершит самый тяжкий грех, так как берется судить, причем не объективно, о жизни другого человека, хотя не имеет права этого делать, так как только Господь Бог есть наивысший Судия дел людских. За этот вид греха человека ждет серьезное наказание, которое можно сравнить с тем, что при жизни ему надлежит находиться в долине огненной, а в иной жизни постоянно пребывать в геенне огненной.

Из вышеизложенного можно сделать вывод о том, что Иисус Христос, говоря о наказании за все виды гнева, осуждает проявление гнева вообще, призывая людей не гневаться на брата своего и жить в мире и согласии со всеми ближними, проявляя к ним любовь и кротость Христову.