Толкования на Евангелие от Матфея 6:7

Молящеся же не лишше глаголите, якоже язычницы: мнят бо, яко во многоглаголании своем услышани будут

Выражает этим, что неприятны Ему молитвы долгия, а не частые. Ибо Сам повелевает молиться непрестанно.

А молясь, не говорите лишнего, как язычники, ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны

Язычники считают, что многословными речами можно легче вымолить у Господа то, о чем они просят, но от нас Господь ожидает не этого. Он хочет, чтобы мы сопровождали нашу речь не болтливыми словами, но сердечной верой и праведными заслугами. Он непременно лучше знает все, что нам необходимо, и все, о чем мы попросим, узнает прежде, чем мы скажем.

…Наконец, примером того, насколько отличается многословная речь от простой и скромной, служат фарисей и мытарь. Речь фарисея, хвастающего многословием, отвергается, а мытарь, кротко и смиренно прося прощения за грехи, достиг его справедливее хвалящегося фарисея. В этом мы находим исполнение того, о чем было написано: Молитва смиренного прошла облака (Сир. 35:17), доходя до Бога, Который обыкновенно внимает молитве просящего.

А молясь, не говорите лишнего, как язычники, ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны

Далее Христос предлагает и самые слова молитвы. «Молясь», говорит Он, «не говорите лишнего, как язычники» творят. Когда Христос говорил о милостыне, то устранял только вред, происходящий от тщеславия, а ничего более не предложил, например, не сказал, что милостыню должно творить от праведных трудов, а не из похищенного и собранного любостяжанием, потому что это было отлично известно всем, да и раньше Спаситель уже указал на это, когда именно ублажил алчущих правды. Говоря же о молитве, Он присовокупляет еще и то, чтобы не говорить лишнего. И как там Он осмеивает лицемеров, так здесь язычников, чтобы примером низких людей устыдить слушателя. Так как сравнение с отверженными людьми особенно опечаливает и уязвляет человека, то Спаситель этим и предостерегает своих слушателей от тщеславия и многоглаголания во время молитвы. А под многоглаголанием разумеем здесь пустословие, например, когда мы просим у Бога неприличного, как-то: власти, славы, победы над врагами, множества богатства, словом — совсем для нас бесполезного. «Ибо знает Отец ваш», говорит, «в чем имеете нужду» (Мф. 6:8).

Кроме того, здесь, как мне кажется, Спаситель запрещает продолжительные молитвы; впрочем, продолжительные не по времени, но по множеству и продолжительности слов, так как с терпением должно ожидать того, чего просим: «в молитве постоянны», говорит апостол (Рим. 12:12). Притом и сам Спаситель притчей о вдовице, которая немилосердного и жестокого судью преклонила неотступностью просьбы, и притчей о друге безвременно ночью пришедшем и поднявшем с одра спящего, не по дружбе, но по неотступному прошению, не иное что заповедал, как то, что все непрестанно должны молиться Ему. Впрочем, Он повелел не воссылать к Нему молитвы, составленной из многочисленных стихов, а просто открывать Ему наши прошения. На это Он и указал в словах: «ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны; ибо знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду» (Мф. 6:8).

Ст. 7-9 А молясь, не говорите лишнего, как язычники; ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны; не уподобляйтесь им

Если язычник в молитве говорит много, то христианин, наоборот, должен говорить мало, ибо Бог есть слышатель не слов, а сердца (Прем. 1:6).

ибо знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него. Молитесь же так

По поводу этого места возникла некоторая ересь, даже погибельное учение философов, которые говорят: «Если Бог знает, о чем мы будем молиться, прежде чем мы будем просить у Него, и знает, в чем мы имеет нужду, то напрасно мы обращаемся к знающему». На это нужно отвечать кратко то, что мы являемся не повествователями [о своих нуждах перед Богом], а просителями. Ведь одно дело сообщать незнающему, а иное дело просить того, кто знает. В первом заключается указание, во втором - смиренная покорность. Там мы верно излагаем дело, здесь смиренно (miserabiliter) умоляем.

Отче наш, сущий на небесах

Называя [Его] Отцом, мы исповедуем себя сынами.

да святится имя Твое

- не в Тебе, а в нас, ибо если из-за грешников имя Божие подвергается злословию у язычников (Рим. 8), то, наоборот, ради праведных оно святится.

А молясь, не говорите лишнего, как язычники, ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны

Многоглаголание есть пустословие: например, молить о чем-либо земном - о власти, богатстве, победе. Многоглаголание есть и нечленораздельная речь, как речь детей. Итак, не будь пустословом. Должно совершать не длинные молитвы, а краткие, но непрестанно пребывать в краткой молитве.

Молящеся же не лишше глаголите, якоже язычницы: мнят бо, яко во многоглаголании своем услышани будут

Порок многоглаголания называется «лишшеглаголанием», (βαττολογια), когда мы во многих словах просим неприличного, как-то: богатства, славы, власти и тому подобного, что не приносит пользы для души и не необходимо для поддержания тела. Язычниками называет неверующих. Так как они не только просят о неприличном, но и, совершая продолжительные прошения, думают убедить многословием, то Он порицает это мнение их. Мнят, но несправедливо.

А молясь, не говорите лишнего, как язычники, ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны

Не говорите лишнего, как язычники. Язычники, то есть все народы, не имеющие истинной религии, а поклоняющиеся богам чуждым, — идолопоклонники, которые в своих молитвах к ложным богам часто многословили и пустословили, полагая, что усиленным пустословием они вынудят себе у богов своих то, чего просят. «Под многословием разумеет здесь (Спаситель) пустословие, например когда у Бога просим неприличного, как то: власти, славы, победы над врагами, множества богатства — словом, всего того, что бесполезно для нас» (Златоуст; ср.: Феофилакт). Спаситель не запрещает здесь, очевидно, продолжительных молитв и молитвословий, а требует только, чтобы они не были пустыми, бездушными, но были искренними и сердечными.

А молясь, не говорите лишнего, как язычники, ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны

Ясный переход опять к речи на “вы.” Пример берется теперь не из иудейской, а из языческой жизни. Все объяснение стиха зависит от значения, какое мы придадим словам “не говорите лишнего” (μη βατταλογήσητε; слав. “не лишнее глаголите;” Вульг. nolite multum loqui — не говорите много). Прежде всего заметим, что определение значения греческого слова βατταλογήσητε имеет важное значение для определения свойств истинной молитвы. Если мы переведем “не говорите много,” то, значит, наши (равно как католические и другие) церковные службы, по учению Христа, излишни вследствие своего многословия; если переведем “не повторяйте,” то это будет обличением многократного употребления одних и тех же слов при молитве; если — “не говорите лишнего,” то смысл наставления Христа останется неопределенным, потому что неизвестно, что именно должны мы здесь разуметь под “лишним.” Нисколько не удивительно, что это слово издавна занимало экзегетов, тем более, что оно чрезвычайно трудное, потому что в греческой литературе оно самостоятельно встречается только здесь, в Евангелии Матфея, и еще у одного писателя 6-гo века, Симплиция, (Comment, in Epictet. Encheirid. гл. 27, а). Можно было бы надеяться, что при помощи этого последнего удастся бросить свет и на значение разбираемого слова у Матфея. Но, к сожалению, у Симплиция смысл слова столь же мало ясен, как у Матфея. Во-первых, у Симплиция не βατταλογεΐν, как в Евангелии (по лучшим чтениям), а βατταλογεΐν; но это не представляет особенной важности. Во-вторых, слово несомненно означает у Симплиция “болтать,” “пустословить” (нем. schwatzen), и имеет, следовательно, неопределенное значение. О рассматриваемом слове на западе существует целая литература. Говорили по этому поводу так много, что экзегетическая “ватталогия” вызывала даже насмешки. “Ученые толкователи,” говорил один писатель, “подлежат ответственности за то, что они по поводу этого слова так много ваттологизировали.« Результатом многочисленных исследований было то, что слово до настоящего времени считается “загадочным.” Пробовали производить его от собственного имени Βαττος. Так как предание указывает на три различных Ватта, то старались отыскать, от какого из них происходит рассматриваемое слово. В истории Геродота IV, 153 и след. подробно рассказывается об одном из них, который заикался, и от него производили слово ватталогия. Подкреплением для такого мнения могло служить обстоятельство, что Демосфена называли в насмешку βατταλος, заика. Таким образом, и евангельское слово βατταλογήσητε можно было бы переводить “не заикайтесь,” как язычники, если бы только смысл речи и контекст позволяли это сделать. Предположение, что Спаситель обличал здесь языческое и какое бы то ни было “заикание,” совершенно невозможно и в настоящее время совершенно оставлено. Из предложенных производств лучшим представляется то, что это так называемое vox hybrida, помесь из разных слов, в данном случае еврейского и греческого. Греческое, вошедшее в состав этого сложного слова — λογέω то же, что λέγω, значит говорить. Но относительно того, от какого именно еврейского слова производится первая часть выражения, мнения экзегетов разнятся. Одни производят от евр. бата или вата, болтать, бессмысленно говорить; другие от батал — быть праздным, бездействовать, или от бетел, не действовать, прекращаться и — мешать; из этих двух слов могло быть образовано слово βατάλογος вм. βαταλόλογος, подобно тому, как idolatra из idololatra. Но в евр. не два “т,” как в греческом, а одно. Для того, чтобы объяснить два “т” воспользовались довольно редким словом βατταρίζειν, которое означает “болтать,” и таким образом получилось βατταλογέω (Мф. 6:7). Из этих двух производств следует отдать предпочтение первому, на том основании, что и содержится в греч. λογέω (λέγω), и потому для производства нет надобности принимать в расчет эту букву. Если производить от бата и λογέω, то объяснение слова будет сходно с тем, какое дает ему Златоуст, считая βαττολογία — φλυαρία; это последнее значит пустая болтовня, пустяки, вздор. Так передано это слово в нем. пер. Лютера — soltt ihr nicht viel flappern, вы не должны много болтать. В англ.: “не делайте пустых повторений.” Единственное возражение, которое может быть сделано против этой интерпретации, заключается в том, что евр. бата уже само по себе заключает понятие о пустословии, и непонятно, почему прибавлено еще греческое λογέω, которое также значит “словить,” так что, если перевести выражение буквально на русский, то оно получило бы такой вид: “пустословить — словить.” Но правда ли, что, как утверждает Цан, λογέω значит именно говорить? Этот глагол в греческом появляется только в сложных словах и означает, как и λέγω, всегда говорить осмысленно, по плану, с рассуждением. Для обозначения бессмысленного говорения употребляется обыкновенно λαλεϊν. Получается нечто несообразное, если мы соединим λογέω — говорить осмысленно с евр. бата — говорить бессмысленно. Этой трудности можно, по-видимому, избежать, если мы придадим значение λογέω — более мыслить, чем говорить. Отсюда получится более ясное значение глагола в Мф. 6:7 — не мыслите праздно, или, лучше, не мыслите празднословно, как язычники. Подтверждение такого толкования можно встретить в том, что, по словам Толюка, у древних церковных писателей “понятие о многословии отступало на задний план и, напротив, выдвигались молитвы о недостойном и неприличном.” Свои слова Толюк подтверждает значительным количеством примеров из святоотеческих писаний. Ориген говорит: μη βαττολογήσωμεν αλλά θεολογ' σωμεν, обращая внимание не на процесс говорения, а на самое содержание молитвы. Если, далее, обратить внимание на содержание молитвы Господней, которая, как видно по смыслу речи, должна была служить образцом отсутствия ватталогии, то можно видеть, что в ней устранено все недостойное, несмысленное, пустячное и достойное порицания или презрения. Таким образом приходим к выводу, что в слове βατταλογεΐν порицается прежде всего праздная мысль при молитве, зависящее от нее праздное говорение и между прочим “многословие” (πολυλογία) — слово это употребляет далее и сам Спаситель, и это, по-видимому, имеет значение и для объяснения ватталогии.

Выше было сказано, что Христос предостерегает теперь от подражания не “лицемерам,” а язычникам. Рассматривая это предостережение с фактической стороны, находим примеры, доказывающие, что в обращении к своим богам язычники отличались и маломыслием и многословием. Такие примеры можно встретить у классиков; в Библии же это подтверждается два раза. Жрецы Ваала призывали имя его от утра до полудня, говоря: “Ваале, услышь нас!» (3Цар. 18:26). Язычники в Ефесе, исполнившись ярости, кричали: “велика Артемида Ефесская” (Деян. 19:28-34). Представляется, впрочем, сомнительным, могут ли эти случаи служить иллюстрацией многоглаголивой молитвы язычников. Гораздо ближе подходит сюда общее замечание, что язычникам многословие было вообще свойственно и имело у них даже различные названия — διπλασιολογία (повторение слов), κυκλοπρεία (обход), тавтология и многоглаголание в собств. смысле. Множественность богов побуждала язычников к болтливости (στωμυλία): богов насчитывали до 30 000. При торжественных молитвах богам следовало перечислять их прозвища (έπωνυμίαι), которые были многочисленны (Толюк). Для толкования ст. 7 у Мф. для нас было бы совершенно достаточно, если бы в язычестве встретился хотя бы один ясный случай, подтверждающий слова Спасителя; такое совпадение было бы вполне важно. Но если случаев, известных нам, и притом довольно ясных, немало, то приходим к выводу, что Спаситель в точности изображает современную Ему историческую действительность. Протесты против длинных и бессмысленных молений встречаются и в Библии, напр., Ис. 29:13; Сир. 7:14.

А молясь, не говорите лишнего, как язычники, ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны

В молитве Богу нужны не слова наши, а наше сердце; вот почему Господь и говорит далее: А молясь, не говорите лишнего, неприличного, не просите у Бога себе безполезного, суетного, как язычники, как это делают идолопоклонники; в своих длинных молитвах они много пустословят, перечисляют имена своих идолов, просят у своих ложных богов разных греховных и богопротивных удовольствий и думают, что боги их бывают заняты чем-нибудь, а потому надо больше взывать к ним: ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны. «Под многословием, — говорит святитель Иоанн Златоуст, — Господь разумеет здесь пусторечие, например, когда у Бога просим власти, славы, богатства, словом, всего, что безполезно для нас».

А молясь, не говорите лишнего, как язычники, ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны

Язычники (о них чит. в объясн. 47 ст. 5 гл.). В молитвах к своим богам язычники обыкновенно часто многословили, т.е. производили долгие моления, многократно повторяя одно и то же и полагая, что именно этим они могут вынудить у богов то, чего просят. «Под многоглаголанием, – пишет св. Златоуст, – разумеет здесь Спаситель пустословие, т. е. когда просим у Бога бесполезного или греховного, например, хорошей погоды, когда нужен дождь, славы, множества богатства, наказания врагу и т. п.» Нет сомнения, что Спаситель этими своими словами не запрещает продолжительных молитв, а требует только, чтобы наши молитвы не были внешними, бездушными, но были бы искренними и сердечными, т. е. чтобы, молясь устами, молилиcь мы и сердцем, и умом. Апостол Иаков составил первую литургию – продолжительную. У первых христиан богослужения были продолжительные.