Толкования на Числа 12:3

Моисей же был человек кротчайший из всех людей на земле

Как мы слышим о Моисее, он был сильнее раздражительности и вожделения. Повествование подтверждает наличие у него обоих этих качеств, поскольку он был кроток в сравнении со всеми людьми (ибо безгневие проявляется в кротости и в оставлении раздражительности) и поскольку он не желал ничего из того, что, как мы знаем, вызывает желание большинства людей. И это не было бы так, если бы эти качества были у него от природы и логически вытекали бы из его сущности, поскольку внеприродное не в состоянии сохраняться в бытии. Но поскольку Моисей был в бытии и, в то же время, был не причастен этим вещам, значит, в упомянутых качествах было нечто, что помимо природы и не есть природа - если под природой мы действительно понимаем то, в чем проявляется бытие сущности.

Моисей же был человек кротчайший из всех людей на земле

Чтобы ты знал, насколько велика сила кротости и смиренномудрия и как одна эта добродетель может удостоить неизреченных похвал преуспевшего в ней совершенно, послушай о прославлении блаженного Моисея и о венце, который сплетен ему за эту добродетель: Моисей же, сказано, был человек кротчайший из всех людей на земле. Видишь, какая великая похвала: она поставила его наравне со всем родом человеческим, или, лучше сказать, выше всего рода человеческого.

Каково свидетельство об этом Моисее? Он был человек, кротчайший из всех людей на земле. Пожалуй, не ошибся сказавший это и о другом Моисее, ведь с Ним находился кротчайший Дух как единосущный и сродный. Тогда Моисей воздел руки к небу и принес хлеб, называя его манной, - а этот Моисей, воздевая руки к небу, приносит вечную пищу. Тот Моисей ударил в скалу, и полились водные потоки, - а этот дотрагивается до трапезы, ударяет в умопостигаемую трапезу, и изливаются источники Духа. Поэтому трапеза находится в центре как источник, чтобы отовсюду стада стекались к источнику и пили воду спасения.

Но некоторые из ерети­ков, осуждая его поведение и сказанные слова, говорят: что гово­ришь ты? Ужели был самым кротким тот, кто напал на египтя­нина и убил его, кто пролил столько крови иудеев и произвел между ними столько войн, кто позволил родственникам убивать родственников, кто молитвою разверз землю, низвел огонь свыше и одних потопил, других сжег? Если такой человек был кроток, то кто же гневлив и жесток? Перестань, не говори пустого. Я утверждаю и не перестану утверждать, что он был кроток и даже самый кроткий из всех людей, и, если хо­тите, то не другим чем-нибудь, а тем самым, что сказано против него, постараюсь доказать его кротость. При этом можно было бы сказать о том, что говорил он пред Богом о своей сестре, о молитве, какую вознес за народ, о всех этих апостольских и достойных неба изречениях, о снисхо­дительности, с какою он беседовал с народом. Можно было бы и об этом сказать и перечислить многое другое; но, если хотите, оставив это, мы из самых тех слов, которые выше сказаны врагами, докажем, что он был самый кроткий человек, – из того самого, на основании чего некоторые назы­вают его тяжелым, жестоким и гневливым. Каким же образом мы докажем это? Если наперед различим и опреде­лим, что такое кротость и что жестокость. Поражать еще не значит быть суровым, и щадить не значит быть кротким; кроток тот, кто и может переносить нанесенные ему самому оскорбления, и защищает несправедливо обижаемых и сильно восстает против обижающих; напротив, кто же таков, тот беспечен, сонлив, нисколько не лучше мертвого, а не кроток, не скромен. Не обращать внимания на обижаемых, не соболез­новать несправедливо страждущим, не гневаться на обижаю­щих, – это не добродетель, а порок, не кротость, а беспеч­ность. Таким образом, то и доказывает кротость его, что он был так горяч, что тотчас устремлялся, когда видел других обижаемыми, не могши удержать негодования в защиту справед­ливости; а когда сам терпел зло, то не мстил, не нападал, но всегда оставался любомудрым. Если бы он был жесток и гневлив, то, воспламеняясь и разгорячаясь так за других, он не оставался бы спокойным за себя самого, но тогда гораздо более предавался бы гневу. Вы знаете, что нам гораздо тягост­нее касающееся нас самих, нежели других. А он, когда другие терпели зло, отражал обиду не менее самих стражду­щих; оскорбления же, наносимые ему самому, переносил с великим терпением, будучи высок в том и другом случае, выражая в первом свою ненависть ко злу, а во втором – свое долготерпение. И что, скажи мне, ему следовало делать? Пре­небречь наносимую обиду и зло, причиняемое народу? Но это свойственно было бы не вождю народа, не великодушному и незлобивому, а недеятельному и беспечному. Ты не осуждаешь врача, который посредством отсечения останавливает гниение, проникающее во все тело: почему же называешь жесточайшим человеком того, кто решился сильным ударом прекратить болезнь, гораздо опаснейшую гниения, распространявшуюся по всему народу? Это свойственно неразумному судье. Начальнику такого множества людей, вождю народа столь жестокого, грубого и необузданного, следовало в самом начале остановить и пред дверью удержать зло, чтобы оно не простиралось далее. Но, скажешь, он сделал, что земля поглотила Дафана и Авирона? Что говоришь ты? Ужели нужно было оставить без внимания попрание священства, нарушение законов Божиих, разрушение того, чем держится все, т.е. священного сана, сделать недоступ­ное доступным для всех, и чрез слабость к этим людям дозволить всем желающим попирать священную ограду и ниспровергнуть все? Но было бы делом вовсе не кротости, а бесчеловечия и жестокости, оставить без внимания распростра­нение такого зла и, пощадив двести человек, погубить столько тысяч. Также, скажи мне, когда он повелел убивать родичей, что надлежало ему делать, если Бог гневался, нечестие возрастало, и никого, не было, кто мог бы избавить их от гнева? Допустить ли, чтобы удар небесный нисшел на все колена и предал совершенной погибели весь род, оставив без внимания вместе с наказанием и грех, который делался неизлечимым, – или наказанием и убиением немногих людей уничтожить грех, удержать гнев и преклонить Бога на милость к преступникам? Если таким образом будешь исследовать дела праведника, то отсюда особенно и увидишь, что он был весьма кроток.

Ст. 1-15 И упрекали Мариам и Аарон Моисея за жену Ефиоплянку, которую он взял, - ибо он взял за себя Ефиоплянку, - и сказали: одному ли Моисею говорил Господь? не говорил ли Он и нам? И услышал сие Господь. Моисей же был человек кротчайший из всех людей на земле. И сказал Господь внезапно Моисею и Аарону и Мариами: выйдите вы трое к скинии собрания. И вышли все трое. И сошел Господь в облачном столпе, и стал у входа скинии, и позвал Аарона и Мариам, и вышли они оба. И сказал: слушайте слова Мои: если бывает у вас пророк Господень, то Я открываюсь ему в видении, во сне говорю с ним; но не так с рабом Моим Моисеем, - он верен во всем дому Моем: устами к устам говорю Я с ним, и явно, а не в гаданиях, и образ Господа он видит; как же вы не убоялись упрекать раба Моего, Моисея? И воспламенился гнев Господа на них, и Он отошел. И облако отошло от скинии, и вот, Мариам покрылась проказою, как снегом. Аарон взглянул на Мариам, и вот, она в проказе. И сказал Аарон Моисею: господин мой! не поставь нам в грех, что мы поступили глупо и согрешили; не попусти, чтоб она была, как мертворожденный младенец, у которого, когда он выходит из чрева матери своей, истлела уже половина тела. И возопил Моисей к Господу, говоря: Боже, исцели ее! И сказал Господь Моисею: если бы отец ее плюнул ей в лице, то не должна ли была бы она стыдиться семь дней? итак пусть будет она в заключении семь дней вне стана, а после опять возвратится. И пробыла Мариам в заключении вне стана семь дней, и народ не отправлялся в путь, доколе не возвратилась Мариам

Почему, когда Моисея обвиняли Аарон и Мариам, наказана была одна Мариам? Писал ты: по какой причине, когда Моисея злословили Аарон и Мариам, одна Мариам была наказана тем, что на лице ее, откуда язвил язык - процвела проказа? Посему пишу тебе в ответ то, что слышал от одного мудрого мужа. Присоединю к тому и мною придуманное, чтобы сам ты оценил, что вернее. Итак, говорил он: поскольку священству только что было положено начало, то Бог не восхотел предать поруганию начаток, чтобы не соделался достойным укоризны конец.

А я не могу ни опровергнуть, ни подтвердить этого. И не опровергаю, потому что толкование сие не вредит ни добродетели, ни благочестию; но и не утверждаю, потому что и до Аарона было священство более Божественное, бескровное, а именно священство Мелхиседеково, и потому что несвойственно Судии неподкупному не уважить справедливости из-за пожелания не унизить достоинство согрешившего.

Но скажу лучше следующее: поскольку Писание об обвинении Мариам упомянуло прежде, нежели о муже и первосвященнике, то думаю, что ею положено начало, Аарон же ей уже последовал. Но кто бросает семя, тот, очевидно, виновен и в произрастаниях. Потому, хотя почти все участвовали в изготовлении литого тельца в пустыне, наказаны были только некоторые, и, может быть, зачинщики преступления. А некоторые были прощены, именно же те, которые последовали первым по заблуждению и обольщению. Это потому, что наказанию подвергается не столько самое дело, сколько решимость, с какою оно делается, а Судия вникает и в самые помышления.

Посему, думаю, что и Мариам поставлена на первом месте, а первосвященник после нее, тогда как в других случаях ставится впереди муж, а после него жена, не из предпочтения, но по причине большей виновности жены, потому что женский род более говорлив и требователен, потому и Мариам подверглась наказанию. Иначе Писание, во всех других случаях ставя впереди Аарона, не поставило бы его здесь ниже, если бы не хотело указать на зачинщика.

Ст. 1-15 И упрекали Мариам и Аарон Моисея за жену Ефиоплянку, которую он взял, - ибо он взял за себя Ефиоплянку, - и сказали: одному ли Моисею говорил Господь? не говорил ли Он и нам? И услышал сие Господь. Моисей же был человек кротчайший из всех людей на земле. И сказал Господь внезапно Моисею и Аарону и Мариами: выйдите вы трое к скинии собрания. И вышли все трое. И сошел Господь в облачном столпе, и стал у входа скинии, и позвал Аарона и Мариам, и вышли они оба. И сказал: слушайте слова Мои: если бывает у вас пророк Господень, то Я открываюсь ему в видении, во сне говорю с ним; но не так с рабом Моим Моисеем, - он верен во всем дому Моем: устами к устам говорю Я с ним, и явно, а не в гаданиях, и образ Господа он видит; как же вы не убоялись упрекать раба Моего, Моисея? И воспламенился гнев Господа на них, и Он отошел. И облако отошло от скинии, и вот, Мариам покрылась проказою, как снегом. Аарон взглянул на Мариам, и вот, она в проказе. И сказал Аарон Моисею: господин мой! не поставь нам в грех, что мы поступили глупо и согрешили; не попусти, чтоб она была, как мертворожденный младенец, у которого, когда он выходит из чрева матери своей, истлела уже половина тела. И возопил Моисей к Господу, говоря: Боже, исцели ее! И сказал Господь Моисею: если бы отец ее плюнул ей в лице, то не должна ли была бы она стыдиться семь дней? итак пусть будет она в заключении семь дней вне стана, а после опять возвратится. И пробыла Мариам в заключении вне стана семь дней, и народ не отправлялся в путь, доколе не возвратилась Мариам

О Христе и синагоге иудейской

Многими способами несчастные иудеи могут быть изобличаемы в том, что необузданный и грубый язык свой употребляли против Христа. А что таковое дело не осталось для них безнаказанным, это всякий может видеть и из того, что сталось с ними. Ибо Израиль, первородный и имевший по сему великую славу, возлюбленный и избранный, поставлен позади язычников, оказался в последних и даже более, повержен во всяческие бедствия. И это предвозвещал им Господь, говоря чрез Осию: Горе им, что они удалились от Меня; гибель им, что они отпали от Меня! Я спасал их, а они ложь говорили на Меня (Ос. 7, 13). Ибо нет такой нелепости в словах, какой бы не дерзнули они сказать против Него. Они злословили, не помышляя о написанном: Смерть и жизнь - во власти языка, и любящие его вкусят от плодов его (Притч. 18, 21). Когда же безумствовали против Него, то употребляли необузданный язык свой и для оклеветания Его, как я сказал недавно. А поэтому отпали и от надежды на Него, и доныне не слыша говорящего: Вот жребий твой, отмеренная тебе от Меня часть, говорит Господь (Иер. 13, 25). Итак, что они подлежали обвинению в необузданности языка и что имели понести тяжкое наказание за свое безумие против Христа, это мы весьма хорошо можем понять и из написанного в книге Чисел. Написано же так: И упрекали Мариам и Аарон Моисея за жену Ефиоплянку, которую он взял, - ибо он взял [за себя] Ефиоплянку, - и сказали: одному ли Моисею говорил Господь? не говорил ли Он и нам? И услышал [сие] Господь. Моисей же был человек кротчайший из всех людей на земле. И сказал Господь внезапно Моисею и Аарону и Мариами: выйдите вы трое к скинии собрания. И вышли все трое. И сошел Господь в облачном столпе, и стал у входа скинии, и позвал Аарона и Мариам, и вышли они оба. И сказал: слушайте слова Мои: если бывает у вас пророк Господень, то Я открываюсь ему в видении, во сне говорю с ним; но не так с рабом Моим Моисеем, - он верен во всем дому Моем: устами к устам говорю Я с ним, и явно, а не в гаданиях, и образ Господа он видит; как же вы не убоялись упрекать раба Моего, Моисея? И воспламенился гнев Господа на них, и Он отошел. И облако отошло от скинии, и вот, Мариам покрылась проказою, как снегом. Аарон взглянул на Мариам, и вот, она в проказе. И сказал Аарон Моисею: господин мой! не поставь нам в грех, что мы поступили глупо и согрешили; не попусти, чтоб она была, как мертворожденный [младенец], у которого, когда он выходит из чрева матери своей, истлела уже половина тела. И возопил Моисей к Господу, говоря: Боже, исцели ее! И сказал Господь Моисею: если бы отец ее плюнул ей в лице, то не должна ли была бы она стыдиться семь дней? итак пусть будет она в заключении семь дней вне стана, а после опять возвратится. И пробыла Мариам в заключении вне стана семь дней, и народ не отправлялся в путь, доколе не возвратилась Мариам (Чис. 12, 1-15). Таким образом и это сродно прежде уже сказанному, потому что недалеко отстоит от содержащегося там созерцания, напротив имеет мысль близкую и сродную. Поелику и это говорит о таинстве Христовом и выставляет на вид бесчестие синагоги иудейской в том, чем она безумствовала против Христа. Различается же как бы отчасти только вид греха. Ибо там синагога страдала проказою и была нечистою, многими и различными грехопадениями растлевающею себя; здесь же слово наше изображает вину одного безумия против Христа, описывает надменность высокомерия иудеев и напротив показывает кротость Того, Который говорит: научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем (Мф. 11, 29). К сему указует еще и человеколюбие праведного Судии, не до конца и не беспредельный гнев наводящего на согрешающих, но после поражения врачующего, спасающего и делающего их здравыми. Итак, вкратце и в немногих словах сказать вообще, в этом и заключается цель предположенного нами. Разбирая же по порядку каждую подробность сказанного, мы будем раскрывать заключающийся в нем смысл, причем дверь слову отверзающим будет Бог, Который говорит надеющимся на Него: и отдам тебе хранимые во тьме сокровища и сокрытые богатства (Ис. 45,3).

Итак, в словопрение с премудрым Моисеем вступили Аарон и Мариам ради жены эфиоплянки, которую он взял, и сказали: одному ли Моисею говорил Господь? не говорил ли Он и нам? (Чис. 12, 2). Два обвинения взводило на Моисея их пустословие: первое, что он, говорю, взял эфиоплянку; а второе, сверх сего, выражено в словах: одному ли Моисею говорил Господь? не говорил ли Он и нам? В первом случае он подвергается обвинению в преступлении закона; а во втором говорится, чтобы он не очень величался, что он не особенною какою-либо по сравнению с другими обладает благодатью, если Бог, оказывается, говорил и с другими. Будем же говорить по порядку, первому обвинению уделяя первое слово; и, таким образом, то, что заключается в образах, будем опять переносить на Самого уже Христа. Итак, сначала Моисей взял себе в жену и сделал своею сожительницею мадианитянку, разумею дщерь Иофора; по прошествии же немалого времени вступил в брак с эфиоплянкою, иноплеменною и черною. Между тем Законодатель ясно провозвещал, что сынам Израилевым совсем не должно смешиваться с иноплеменными. Ибо написано так: дочери твоей не отдавай за сына его, и дочери его не бери за сына твоего (Втор. 7, 3; Исх. 34, 16). В этом-то, как в преступлении закона, и судим был великий Моисей Аароном и Мариамою, не разумевшими, по достоинству, и чрез него также опять как бы в прообразе столь прекрасно и мудро устроившегося таинства, которое мы сейчас насколько возможно ясно представим, существо дела наилучше перенося на Христа, Которого и в этом случае представлял в своем лице Моисей. Ибо Христос есть также един и посредник между Богом и человеками (1Тим. 2, 5), как несомненно был и тот; потому он и назнаменовал нам, говоря: пророка от братии вашей воздвигнет вам Господь Бог ваш, как меня (Втор. 18, 15). Аарон же может быть принят за образ иудейского священства, а Мариам может изображать вид синагоги (сонмища). Итак, обвиняли Спасителя нашего Христа и старейшины иудейские, а за ними и самая синагога; упрекая Его в преступлении Божественных заповедей, так как говорили: если бы сей человек был от Бога, то не нарушал бы субботу (Ин. 9, 16). Скрежетали они зубами своими и за иное нечто, именно за то, что Он избрал Себе в невесту черную эфиоплянку, то есть Церковь из язычников, и некоторым образом вступил с нею в брак после первой, то есть израильтянки, которая опять есть синагога. А что они скрежетали зубами своими по случаю нарушения суетно соблюдаемых ими обычаев, или того, что изречено Моисеем в прообразах, это не трудно понять всякому, кто хотя сколько-нибудь знаком с Евангельскими Писаниями. А что, с другой стороны, Он избрал своею невестою Церковь из язычников, еще черную по причине темноты в познании и образе жизни, так как в ней еще не был свет истинный, способный сделать ее светлою и белою, на это всякий очень легко может найти доказательства у пророков. Но мне более приличным кажется показать это на домостроительстве Спасителя нашего. Он проповедовал иноплеменным самарянам и в них положил как бы некое начало и основание Церкви из язычников (Ин. 4, 4 и дал.). А что они были иноплеменны и чужды общества израильского, это всякий без труда может видеть и из следующего. Посылая учеников своих возвещать проповедь о Царствии Небесном, Спаситель говорит: на путь к язычникам не ходите, и в город Самарянский не входите; а идите наипаче к погибшим овцам дома Израилева (Мф. 10, 5-6). Видишь ли, как оных поставил Он вне овец дома Израилева? Итак, еще не расторгнув брака с израильтянкою, то есть с синагогою, и еще представляясь сожительствующим с нею, Он уже обручился некоторым образом и вступил в брак с черною иноплеменницею, то есть с Церковию из язычников. Поэтому, беседуя с иудеями, Он говорил: Есть у Меня и другие овцы, которые не сего двора, и тех надлежит Мне привести: и они услышат голос Мой, и будет одно стадо и один Пастырь (Ин. 10, 16). И еще строже изобличая их, как непокорных, когда они явно спрашивали Его, говоря: если Ты Христос, скажи нам прямо (ст. 24), Иисус отвечал им: Я сказал вам, и не верите; дела, которые творю Я во имя Отца Моего, они свидетельствуют о Мне. Но вы не верите, ибо вы не из овец Моих, как Я сказал вам (ст. 25-26). Своими овцами теперь называет уже язычников. Весьма разгневавшись и негодуя за это на Него, как любящего иноплеменных и ни во что считающего Божественный закон, иудеи с насмешкою говорили: не правду ли мы говорим, что Ты Самарянин и что бес в Тебе? (Ин. 8, 48). Если бы Ты не был одних мыслей с самарянами, как бы так говорили они, если бы Ты не был любителем эллинского и иноплеменного, то совсем не сообщался бы с язычниками И если бы в Тебе не было беса, который находится в эллинах (так как идолослужителей они называли беснующимися, по причине находящегося в них диавола), то Ты не считал бы, говорили они, ни во что преступления заповедей закона. Но совершенные Христом деяния были скорее исполнением закона, а не преступлением Его, согласно сказанному Им Самим: не нарушить (закон) пришел Я, но исполнить (Мф. 5, 17); ибо Его делом было пременить букву закона на истину. В этом-то и заключался вид обвинения за оную черную и подобие преступления во Христе, как и в Моисее. Но приведем близкое к сему и родственное злословие из образа, пременяя смысл сказанного на истину. Не одному, возражали они, одному ли Моисею говорил Господь? не говорил ли Он и нам? (Чис. 12, 2). Это — слова, происшедшие от гордости, и речи, исходящие от пустой надменности. Право мудрствуя, они совсем не должны бы были стремиться стать на одинаковую степень высоты с тем, который по праву слышал слова: ты приобрел благоволение в очах Моих (Исх. 33, 17); скорее должны были бы воссылать благодарность Богу за те дары, какими они сами были почтены от Него, не преступая чина, свыше для них определенного, и не присвояя себе чести, еще не данной им, что по справедливости может быть почитаемо признаком крайней надменности. Но с другой стороны, обрати теперь мысль свою к Господу нашему Иисусу Христу, Который открыто выставляет иудеям предопределенную Ему, и по естеству только Ему одному, от Бога и Отца цель, и говорит: Ибо Я говорил не от Себя; но пославший Меня Отец, Он дал Мне заповедь, что сказать и что говорить (Ин. 12, 49; сн.: 14, 10). И еще: Слова, которые говорю Я вам, не суть мои, но пославшего Меня (Ин. 14, 10 и 24). Затем обрати внимание сверх того еще и на беззаконных книжников и фарисеев, исполненных дерзости, неумеренно похваляющихся тем, что с отцами их говорил Бог, и по этой причине решившихся не верить Ему. Ибо они говорят: Мы знаем, что с Моисеем говорил Бог; Сего же не знаем, откуда Он (Ин. 9, 29). Видишь ли, как, говоря: Мы знаем, что с Моисеем говорил Бог, они как бы повторяют те древние слова, да и в выражениях еще более грубых: разве одному Христу говорил Бог и Отец? Не говорил ли Он и отцам нашим? то есть на Синае. И услышал [сие] Господь. Моисей же был человек кротчайший из всех людей на земле (Чис. 12, 2-3). Мариам и Аарон, как кажется, из кротости Моисея вывели для себя случай к надменности. Но за это, хотя он и не возвышал своего голоса, Бог вознегодовал и Сам подвигся к праведному гневу против дерзнувших оскорбить верного служителя Его, пренебрежением как бы к Себе относя это оскорбление. Так точно мудрствуй и о Христе. Ибо по причине присущей Ему кротости и человеколюбия фарисеи были более удобопреклонны к пренебрежению. Но, кажется, не сомнительно можно было видеть, что не избежат они отмщения свыше. Как оскорбленный в Сыне, Бог и Отец не мог перенести этого оскорбления; ибо знал Он без научения, по боголепному всеведению, слова, исходившие от высокомерия фарисеев.

Затем следуют такие изречения: И сказал Господь внезапно Моисею и Аарону и Мариами: выйдите вы трое к скинии собрания. И вышли все трое. И сошел Господь в облачном столпе, и стал у входа скинии (Чис. 12, 4-5). Слова эти опять прикровенно указуют на то, что Бог будет Судиею тех, которые говорят против Спасителя нашего Иисуса Христа, и непременно сойдет с неба для наказания дерзнувших укорять Его и препираться с Ним в равночестности. Суд же вообще произведен будет чрез Сына по соприсутствию именно нераздельно с Ним Родившего, как сказано: Я в Отце и Отец во Мне (Ин. 14, 10, сн.: 10, 38). Когда же согрешившие Мариам и Аарон предстали праведному Судии, то Он сказал: И сказал: слушайте слова Мои: если бывает у вас пророк Господень, то Я открываюсь ему в видении, во сне говорю с ним; но не так с рабом Моим Моисеем, - он верен во всем дому Моем: устами к устам говорю Я с ним, и явно, а не в гаданиях, и образ Господа он видит (Чис. 12, 6-8). В этих словах указывается, как на особенное преимущество Моисея пред другими, на Боговидение, и прекрасно засвидетельствовано, что он особенно близко мог слышать слова Божественные. Но еще более истинным можешь видеть ты это во Христе. Ибо не так глаголал Бог и Отец в пророках, как в Сыне. Тем подавалось знание о том, что им должно было знать, чрез Духа, а Сей без научения ведал духовные советы Отца, как Премудрость и Совет Родителя. И блаженные пророки посредством неясных образов получали созерцание славы Его, потому что Бога не видел никто никогда (Ин. 1, 18); созерцается же Он единым по естеству Сыном и таким образом может быть уразумеваем боголепно. И свидетелем сего может быть для нас сам Спаситель, говорящий: Это не то, чтобы кто видел Отца, кроме Того, Кто есть от Бога; Он видел Отца (Ин. 6, 46). Посему иудеи неблагоразумно, даже более того, нечестиво выставляя на вид, как преимущество свое, то, что с отцами их говорил Бог, за ничто считали слова Христа о том, что Он глаголал, что слышал от Отца (Ин. 8, 26). Ибо сказанные на горе Синайской слова были тенями, образами и гаданиями, заключавшими в себе некое сокровенное и не очень ясное познание заповеданного; Христос же был самослышателем слов Отца, если только, по неизбежной необходимости разума, можно сказать столь просто. Кроме того, слово Божие представляет великое различие между Христом и всеми остальными. Он верен во всем дому Моем, сказано (Чис. 12, 7; ср.: Евр. 3, 2). Не показывает ли оно чрез это, что домостроительство, бывшее посредством закона и пророков, было частное и ограниченное, а совершившееся чрез Христа, было общее и повсеместное? потому что закон спасал один только дом Израилев, Христос же не так, но весь мир, чрез веру в Него, и кровию своею искупил, как написано, Богови и Отцу (Апок. 5, 9; сн.: 1Кор. 6, 20; 7, 23 и др.). Посему и сказано: как же вы не убоялись упрекать раба Моего, Моисея? (Чис. 12, 8). Подобное же и издревле говорилось чрез пророка нечестивым фарисеям за их дерзкие слова против Христа и за необузданность их языка: вы, сыновья чародейки, семя прелюбодея и блудницы! Над кем вы глумитесь? против кого расширяете рот, высовываете язык? (Ис. 57, 3-4). Ибо фарисеи, как бы совсем сняв узду с богоборствующего языка своего, произносили самые дерзкие хулы на Христа и, надмеваясь чрезмерною гордостью, изрыгали слова безумия; о чем, весьма восскорбев, Псалмопевец и говорит: Говорю безумствующим: не безумствуйте, и нечестивым: не поднимайте рога, не поднимайте высоко рога вашего, [не] говорите жестоковыйно (Пс. 74, 5-6). Поистине беззаконновали они, нечестиво осуждая то, что менее всего должны были бы осуждать, и изобличены были как воздвигающие рог на высоту, когда не соглашались с тем, что один только Христос ведает волю Отца, и когда, более того, сами утверждали о себе, что знают ее, говоря как уже прежде было сказано: Мы знаем, что с Моисеем говорил Бог (Ин. 9, 29) и тем самым выказывая ему недоверие. Между тем в то время облако отступило от скинии свидения, и Мариам внезапно оказалась прокаженною, и не просто, как снегом (Чис. 12, 10). И Божественное и чистое естество, негодуя и разгневавшись за безумие и нечестивую дерзость иудеев против Христа, некоторым образом отлетело и удалилось от синагоги, согласно сказанному Христом: Я оставил дом Мой; покинул удел Мой (Иер. 12, 7). Ибо Господь, сошедший в столпе облачном, и удалился опять как облако, согласно образу, представленному в букве Писания. И после того как Он удалился от синагоги иудейской, она тотчас же оказалась нечистою, и не просто нечистою, но достигшею крайней нечистоты; потому что когда говорится, что прокаженный побелел, то это значит, что болезнь достигла высшей степени напряжения. А что же может быть белее снега? Естественно, даже более, необходимо и несомнительно было, чтобы синагога иудейская, лишившись попечения Спасителя, оказалась в великом бедствии. Таким образом, необузданная и издевавшаяся толпа иудеев наказывается нечистотою и бесчестием, согласно тому, как справедливо сказано святыми Богу: исполни лица их бесчестием, и да познают, что Ты, Которого одного имя Господь (Пс. 82, 17-19). Далее, Аарон, обвинявший Моисея вместе с Мариам, хотя и повинен был одинаковому с ней наказанию пред Судиею, однако справедливо не поражается проказою вместе с нею; поелику чин священства почтен и велик пред Богом. Поэтому-то Аарон и избежал поражения проказою. Но за то, напротив, он наказан был скорбью о страдавшей проказою, согласно сказанному от Бога: Препояшьтесь [вретищем] и плачьте, священники! рыдайте, служители алтаря! войдите, ночуйте во вретищах, служители Бога моего! ибо не стало в доме Бога вашего хлебного приношения и возлияния (Иоил. 1, 13). Приступает же Аарон, говоря премудрому Моисею: господин мой! не поставь нам в грех, что мы поступили глупо и согрешили (Чис. 12, 11). Ибо происходящие из рода Израилева и по плоти не чуждые синагоги иудейской, но поставленные распорядителями таинств Спасителя нашего, имели возносить молитвы за согрешивших по неведению, хотя в начале и пали вместе с ними. Да не подпадут они, вместе с теми, гневу Отца, умоляют они Христа, что делал Павел, говоря: Братия! желание моего сердца и молитва к Богу об Израиле во спасение (Рим. 10, 1). Но говорящий это был и строитель тайн Божиих и священнодействователь Божественной проповеди, как и Аарон в то время. Когда же Моисей возопил к Богу за прокаженную и умолял исцелить ее (Чис. 12 13), Бог откладывает свое согласие на это, говоря: пусть будет она в заключении семь дней вне стана, а после опять возвратится (ст. 14).

Эти слова опять как бы в образе показывают нам, что Божественное естество скоро преклоняется на милость и по некоему обыкновению склонно к тому, чтобы умолену быть; но часто множеством или великостью грехопадений наших задерживается и лишает своего Человеколюбия повинных (греху). Но то же самое означает, по нашему мнению, и то, что многие ходатайства святых за Израиль восходят к Богу; однако невозможно не быть наказанным ему, который изобличен в столь великих грехах. Посему Бог и поставил милость после Суда. А что Бог часто раздражаем бывает нашими грехопадениями, так что иногда откладывает применение и самого, более всего любезного Ему, милосердия, это не трудно увидеть и из следующего. Когда Бог открывал чрез Святого Духа пророку Иеремии имевшее быть по времени убиение в стране Иудейской, при нападении на нее, по закону войны, вавилонян, причем уже и пали многие и видимы были мертвыми, то сказал святому пророку: «о, горе мне! душа моя изнывает пред убийцами». Походите по улицам Иерусалима, и посмотрите, и разведайте, и поищите на площадях его, не найдете ли человека, нет ли соблюдающего правду, ищущего истины? Я пощадил бы [Иерусалим] (Иер. 4, 31; 5, 1). Видишь ли в сих словах, как Он болезнует над убиенными и как охотно готов миловать Иерусалим? Но как бы Сам Собою останавливается и откладывает боголепное милосердие по причине чрезмерности греха. Тем не менее Он ищет случая к милосердию и хотя бы ради одного праведника хочет отложить гнев Свой; потому что повелевает, чтобы желающие показали Ему в городе хотя бы одного мужа верного. Итак, Мариам высылается из стана по причине поражения ее проказою. Но сказано: народ не отправлялся в путь, доколе не возвратилась Мариам (Чис. 12, 15). Ибо и мы, верующие во Христа, ожидаем очищения иудеев, то есть чрез веру. И, таким образом, наконец, оставив шатры жизни сей, возвратимся в вышний град и устремимся в землю обетования. Итак, истину говорит Спаситель, обращая следующие слова к иудеям: Ибо если бы вы верили Моисею, то поверили бы и Мне, потому что он писал о Мне (Ин. 5, 46). Чрез Него и с Ним Богу и Отцу слава со Святым Духом ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Моисей же был человек кротчайший из всех людей на земле

Существует мнение, что данный стих приписан И. Навином при окончательном пересмотре им рукописи кн. Числ, — подобно тому, как сделана им приписка в конце кн. Второзакония (гл. XXXIV).