Толкования на Книга Премудрости Соломона 1:14

ибо Он создал все для бытия, и все в мире спасительно, и нет пагубного яда, нет и царства ада на земле.

Мысль предшествующего стиха, выраженная в отрицательной форме, раскрывается здесь с положительной стороны.

«Ибо Он создал все для бытия». Что разуметь под «все»? Всю тварь, весь человеческий мир, как у Мк XVI:15, или даже весь духовный мир, как в послании к Еф I:10. В таком случае «для бытия» (εις τό είναι) будет значить — к продолжению жизни, к бессмертию (в противоположность ούκ είναι в кн. Быт XLII:36 (???); Мф II:18 (???)).

При таком объяснении 14 стих будет только в других словах повторять мысль предшествующего стиха, между тем он является для него основанием («ибо»). Поэтому под «все» нужно разуметь все сотворенное в совокупности, весь мир, вселенную. Как Бог все сотворил, так Его же волей определяется и сохранение, продолжение бытия (τό είναι) всего. Эта мысль является общим положением, из которого делается вывод, что и человек создан для жизни, а не для смерти.

«Все в мире спасительно…», т. е. все, что Бог сотворил, служит к сохранению и продолжению бытия, причем, как видно из последующего, писатель говорит преимущественно о сохранении человека.

«Нет пагубного яда». Совершенно произвольно многие экзегеты видят в этих и последующих словах намек писателя на рассказ Моисея (II:17; III), что люди через вкушение плода от древа познания добра и зла подверглись смерти и отсюда делают дальнейший вывод, что повествование Моисея о грехопадении прародителей писатель кн. Премудрости понимал в аллегорическом, а не буквальном смысле. Из других мест его книги мы ясно видим, что он признавал исторический характер за повествованием Моисея о творении мира и первых людей (II:23–24).

«Ядом» здесь в переносном смысле названо все то, что приводит человека к духовной смерти, что лишает его бессмертия. Все это находится в самом человеке, а во всем материальном мире нет ничего такого, прикосновение к чему вело бы человека к нравственной смерти.

«Нет и царства ада на земле». Эти слова ясно показывают, что писатель духовную смерть представлял, как печальное состояние умерших в аду. Ад, как место пребывания умерших, здесь берется в поэтическом олицетворении: ад царствует; но нельзя думать, что писатель о действительном князе ада говорит здесь, как в Откр VI:8; XX:2–3. В Св. Писании ад и смерть часто отождествляются (Ис XXXVIII:18, 1Кор XV:55, Откр I:18; VI:8).

См. также Толкование на Прем. Сол. 1:13