Толкования на Книга Премудрости Соломона 5:3

и, раскаиваясь и воздыхая от стеснения духа, будут говорить сами в себе: «это тот самый, который был у нас некогда в посмеянии и притчею поругания.

«Воздыхая от стеснения духа», дух захватило, они не могут поэтому свободно говорить, а только могут стонать и вздыхать. Этим изображением писатель пользуется, чтобы выразить противоположность прежнему надменному смеху нечестивых (Иак IV:9 [234a]).

«Был у нас… притчею поругания», предметом насмешки, издевательства, злорадства. (См. Пс XLIII:15; Иер XXIV:9; 2Пар VII:20).

Ст. 3-13 и, раскаиваясь и воздыхая от стеснения духа, будут говорить сами в себе: «это тот самый, который был у нас некогда в посмеянии и притчею поругания. Безумные, мы почитали жизнь его сумасшествием и кончину его бесчестною! Как же он причислен к сынам Божиим, и жребий его - со святыми? Итак, мы заблудились от пути истины, и свет правды не светил нам, и солнце не озаряло нас. Мы преисполнились делами беззакония и погибели и ходили по непроходимым пустыням, а пути Господня не познали. Какую пользу принесло нам высокомерие, и что доставило нам богатство с тщеславием? Все это прошло как тень и как молва быстротечная. Как после прохождения корабля, идущего по волнующейся воде, невозможно найти следа, ни стези дна его в волнах; или как от птицы, пролетающей по воздуху, никакого не остается знака ее пути, но легкий воздух, ударяемый крыльями и рассекаемый быстротою движения, пройден движущимися крыльями, и после того не осталось никакого знака прохождения по нему; или как от стрелы, пущенной в цель, разделенный воздух тотчас опять сходится, так что нельзя узнать, где прошла она; так и мы родились и умерли, и не могли показать никакого знака добродетели, но истощились в беззаконии нашем».

В этом отделе писатель художественно передает собственную речь нечестивцев (хотя 9–12 стихи являются несколько растянутыми и нагроможденными), в которой изображается их пробудившаяся в том мире совесть, их внутреннее смущение и раскаяние, равно как их удивление неожиданному счастью праведных. Эта речь является прямой противоположностью той высокомерной речи, какую в уста тех же людей писатель вложил во II гл.

III. Паримия из книги Премудрости Соломоновой (Прем. Сол. 4:7; 16–20; 5:1–7). В сей паремии изображается самоосуждение нечестивых в виду прославления праведников, терпевших от них озлобление. Из книги Премудрости Соломоновой заимствуется для церковного Богослужения шесть паримий во дни памяти пророков, мучеников, преподобных и святителей, на том основании, что все эти святые осуществляли в своей жизни уроки истинной мудрости, и в судьбе своей проявили прославляемое в книге Премудрости торжество истины и благочестия над заблуждениями и нечестием врагов своих.

Рекут бо в себе кающеся и в тесноте духа воздохнут и рекут: сей бе, егоже имехом некогда в посмех и в притчу поношения безумнии

В нечестивых, при виде торжества праведника, пробудится раскаяние в несправедливостях, какие они делали ему в продолжение земной жизни, – но раскаяние позднее, как раскаяние Исава (Евр. 12:17), Антиоха Епифана (2Макк. 9:13), Иуды. Оно сначала явится в душе их (в себе), и потом от избытка скорби, из глубины души, угнетаемой скорбью (в тесноте духа), выразится в стенаниях (воздохнут) и в словах самообвинения. Как это могли мы, скажут они, дойти до такого безумия (безумнии), что был он у нас предметом посмеяния и притчею поношения! Т. е. мы не только поносили его, но самое имя его сделалось ругательным (притчею), так что вместо того, чтобы сказать кому-нибудь: ты глуп и безчестен, мы говорили: ты похож на того-то, или будь ты проклят, как он. В этом смысле Иудеи, по словам их, сделались притчею для народов (Пс. 43:15), т. е. вместо того, чтобы сказать кому: несчастный, иноплеменники говорили: ты Иудей.