В век смягчившихся нравов намеренные убийства детей по «гуманным» соображениям по-прежнему происходят. Мы оплакиваем жертв войн и эпидемий, но безразличны к тем, кто гибнет от абортов. Почему, размышляет архимандрит Савва (Мажуко).
– Друзья мои, многие из вас читали книги замечательного популяризатора науки Стивена Хокинга. Его книги об устройстве космоса, о последних передовых достижениях физики захватывают.
Многих молодых людей, особенно подростков, они увлекают так, что человек погружается в стихию науки, увлекается, и из этих ребят с горящими глазами в последствии получаются неплохие специалисты, в том числе хорошие учёные-популяризаторы очень нужной науки.
Но мы с вами знаем, что Стивен Хокинг – это человек, который очень много лет, большую часть своей жизни провел в инвалидном кресле.
Он болел, причём болел так тяжело и драматично, что у него рабочей была только часть руки, с помощью которой он работал с инсталлятором звука. Этот человек в состоянии инвалида успел написать целую полку книг, озвучивал мультфильмы, давал интервью, и внёс весомый вклад в науку.
Стивен Хокинг уже умер, на 150 % выполнив задание своей жизни, реализовав себя полностью. Но когда я вспоминаю об этом человеке, думаю, что если бы он родился лет на 50 позже или в наше время, он, наверное, не появился бы на свет.
Потому что во чреве матери, или же с помощью каких-нибудь анализов выяснили бы, что родится инвалид.
«Лучше сделать аборт, чтобы он не мучился», – с такими предложениями я сталкиваюсь очень часто. Ко мне подходят женщины, которых медики отправляют на аборт. Не потому, что беременность зашла в тупик и, например, мёртвое дитя, или беременность угрожает жизни женщины, а по вполне гуманным соображениям.
То есть «у вас может родиться ребёнок-инвалид», – говорят такой женщине. Может. Не обязательно родится, но может. «Могут быть проблемы с сердцем», – говорят женщине, и она идёт на аборт.
Почему этот вопрос меня так волнует? Потому что аборт для меня, и для всех христиан – и не только христиан, да и вообще, по-моему, обычных простых здравомыслящих людей, – аборт есть убийство человека.
Почему я так считаю? Потому что ребёнок во чреве – это человек, он отличается от рождённого ребёнка только своим «географическим положением».
Именно «географическое положение», то, что он внутри своей мамочки находится, –вводит людей в состояние нравственной невменяемости и позволяет им убивать этого ребёнка.
Подумайте: все критикуют Дональда Трампа за то, что он возвёл стену между США и Мексикой. Очень много беженцев хотят попасть в Америку. И Трамп представляется чуть ли не вторым Гитлером, поскольку презирает этих людей за то, что они географически родились в другом месте. То есть они находятся по ту сторону стены.
Его обвиняют в расизме, этого президента. То есть родились бы или оказались бы эти люди по ту сторону стены, они бы уже были людьми другого сорта, и к ним бы применялись другие права.
То же самое и с младенцами, которые находятся во чреве матери. Они географически как будто бы этакие мексиканцы.
Почему эта тема никогда не выходит у меня из головы – да потому, что мы сейчас живём в век смягчившихся нравов. Подумайте: происходит эпидемия коронавируса, и все средства массовой информации только и говорят о жертвах.
В середине мая 2020 года в мире от коронавируса умерло 323 тысячи человек.
Это какая-то сумасшедшая цифра, то есть 323 тысячи человек погибло. И мы переживаем, мы предпринимаем какие-то меры, работают психологи с жертвами эпидемии, священники утешают несчастных, им оказывают помощь, волонтёры собирают продукты для старушек. Мы стараемся предпринять меры, чтобы уменьшить число погибших.
В то же самое время в 2018 году в России было произведено 567 тысяч абортов. И не в результате болезни и эпидемии погибли эти дети, а это было намеренное убийство детей.
567 тысяч человек – это население города, в котором я живу, города Гомеля. Представьте, что каждый год бросается ядерная бомба на такой город, как Гомель.
Причём эта цифра обнадёживающая, потому что еще 2005 году в России делали 1500 000 абортов. 1500 000 абортов – это убитые дети.
То есть если мы с последней серьёзностью отнесёмся к этой цифре, то мы скажем так: это убитые дети, на самом деле они были убиты. А сколько в мире происходит абортов? Эту цифру сложно найти, потому что происходит разного рода «забалтывание», социологические уловки, чтобы не сказать, сколько убито детей.
Правда, Организация Объединённых Наций совсем недавно озаботилась тем, что каждый год в мире совершается 25 миллионов абортов, которые происходят в нежелательных небезопасных условиях. То есть она призывает улучшить условия проведения абортов, потому что это может повлиять на здоровье, привести к гибели молодых женщин.
25 миллионов абортов – это 45 % всех совершаемых ежегодно абортов в мире. Вы себе представляете эту цифру? И мы к ней нечувствительны.
Мы говорим о жертвах коронавируса, оплакиваем их – и правильно делаем, потому что сердце человеческое должно отзываться на горе близких людей. Но подумайте: в Великой Отечественной Войне Советский Союз потерял 27 миллионов убитыми.
Китай за время Второй Мировой войны потерял около 33 миллионов убитыми. Но это за время Второй Мировой войны. А здесь за год намеренно убиваются дети – только потому, что они географически оказались по ту сторону мира, в утробе своей матери.
Мне могут возразить: какое вам дело, монахам, до женских дел, это всё-таки часть тела? Это лицемерное забалтывание. Это удивительная нечувствительность к злу, с которым мы сталкиваемся.
Когда говорят: посмотрите, как оскудела наша культура, наука катится под откос, где наши чайковские, толстые, достоевские, чеховы – мне хочется сказать: а может, все эти люди, великие гениальные писатели, полководцы, учёные, актёры, политики, в которых мы так нуждаемся, оказались по ту сторону…
Они в невыгодном положении, может быть, в числе тех, кого мы уже убили, в числе 567 тысяч детей, которых убили намеренно…
Почему для меня эта тема очень важна? Потому что в 1976 году наша семья оказалась в сложной ситуации, и моя мама решила сделать аборт, и она записалась на аборт, она должна была уже идти. Она была беременна мною. И по дороге она зашла к своей тёте Антонине, которая её со слезами на глазах умоляла этого не делать. Эта женщина спасла мне жизнь.
Я жив только потому, что одна старушка нашла слова, нашла слёзы, нашла доводы, чтобы убедить мою маму не делать аборт, потому что все со всех сторон говорили: не плоди нищету, у тебя уже столько детей, ты бы этих на ноги-то поставила…
Она решила всё-таки плодить нищету, и родился я.
И это вопрос, знаете, не только женщин. Я жалею женщин, которые делают аборт, я очень сочувствую и тем, кто сделал, и тем, кто даже собирается делать, я им очень всем сочувствую. Но кто-нибудь посочувствовал этим 567 тысячам убитых детей, которые каждый год идут на эшафот?
Кто-нибудь подумал об этих детях? Кто-нибудь подумал об их правах? Кто-нибудь подумал об их слезах, потому что мы знаем, что ребёнок – это не предмет.
Научно доказано, что он страдает в момент убийства, он кричит, он пытается скрыться от инструмента, который собирается разорвать его на части. Что мы делаем?
Если мы с последней серьёзностью примем все эти факты, осмыслим их, то мы придём в ужас и скажем, что слишком легко отделывались.
Господь как-то нас терпит за эти преступления, которые мы совершаем на этом свете. Поэтому, друзья мои, нужно держать свое сердце в трезвости, и, может быть, предпринимать усилия, чтобы это жуткое безобразие, это зло ушло из нашей жизни, чтобы хоть какие-то дети всё-таки были спасены…
Беседа состоялась в эфире интернет-канала Свято-Никольского Гомельского мужского монастыря.
Соб инф.
Комментировать