архим. Августин (Никитин)
К Святой Земле под парусом «Надежды»

• Часть I
• Часть II
• Часть III

Часть I

Еще несколько лет назад в возможность такого путешествия трудно было поверить…

В 1990 году со стапелей судостроительной верфи Петрозаводска сошли три деревянных судна парусно-весельного типа — их построили по чертежам, созданным по рисункам средневековых лодий. Эти лодьи (старинное написание слова «ладья») — «Вера», «Надежда» и «Любовь» — прибыли на остров Кижи, где были освящены одним из священников Олонецкой епархии. Около 60 молодых паломников, «вкораблившись» в лодьи, пустились в долгое плавание, конечной целью которого было посещение святого града Иерусалима и других христианских святынь Востока.

Организатор паломничества — петрозаводский клуб путешественников «Полярный Одиссей»; плавание осуществлялось в рамках миссии «Золотой век». Миссия эта тоже родилась в клубе «Полярный Одиссей», члены которого задумали возродить «золотой век» нашей цивилизации — время, когда мир, флот, торговля объединяли народы. Идею «Золотого века» и, в частности, акции «Паломничество», поддержали Фонд народной дипломатии, Русская Православная Церковь, Министерство иностранных дел, Министерство культуры, Азовское морское пароходство и многие другие организации. Отправляясь в далекое плавание, молодые христиане получили благословение Его Святейшества Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II.

На борту «Надежды» плыл и архимандрит Августин (в миру Дмитрий Никитин), доцент Ленинградской духовной академии (ЛДА). Двадцать с лишним лет назад он окончил физический факультет Ленинградского университета и вскоре поступил учиться в ЛДА; здесь защитил кандидатскую работу на тему «Православное учение о примирении между Богом и человеком». Преподавал в ЛДА сравнительное богословие, историю Древних Восточных (Дохалкидонских) Церквей, церковную археологию… Ныне заведует в ЛДА кафедрой Общей церковной истории. Архимандрит Августин участвовал в работе ряда межхристианских и миротворческих конференций.

По окончании паломничества отец Августин принес в редакцию «Вокруг света» свои записки. Из уст знающего человека мы услышали рассказы о Святой Земле, о местах, которые, к сожалению, долгое время были скрыты от нас за семью печатями.

Надеемся, что записки одного из первых современных русских паломников будут небезынтересны и многим читателям.

Хайфа. За кормой остались долгие мили перехода. Наконец-то «Надежда» взяла курс на Хайфу — крупный израильский порт на севере страны. Мы шли морским путем, по которому к Святой Земле устремлялись десятки и сотни наших предшественников: «извлекши же железо (якорь. — Авт.) от воды, пустихомся оттуда помощию Божиею в Палестину».

Погода была неустойчивой, и начальник вахты вполне мог бы сделать в судовом журнале следующую запись: «явися маломощный ветр, и пловохом, якоже можахом, после же пред вечером даде нам Бог ветр благ, и шествовахом даже до утра добре». Так писал наш соотечественник «пешеходец» XVIII века Василий Барский.

Ранним сентябрьским утром «Надежда» встала на рейде Хайфы, и члены экипажа впервые ступили на Святую Землю. Цель трудного путешествия была достигнута.

… История Хайфы похожа на историю других приморских городов Палестины. Подобно остальной части Палестины, Хайфа была захвачена арабами-мусульманами в 636 году. Христианский период в истории города возобновился в XI веке с вторжением крестоносцев в Палестину и освобождением Гроба Господня от сарацинов. Но в 1265 году город захватили мамелюки. Он заглох и был в запустении более пяти столетий. Возрождение Хайфы произошло только с окончанием первой мировой войны, после которой Палестина была передана в подмандатное управление Англии. Англичане превратили Хайфу в первоклассный порт, каким он и остался с объявлением независимости Израиля.

С вершины горы Кармил открывается картина большого города, с гаванью, заполненной кораблями, и с видом на город Акко на другой стороне залива. Две тысячи лет назад на причалы Акко высаживался с корабля апостол Павел. Это событие так описывается в «Деяниях Апостольских»: «Мы же, совершивши плавание, прибыли из Тира в Птолемаиду (Акко), где, приветствовавши братьев, пробыли у них один день».

Гора Кармил — одно из тех мест Святой Земли, о которых упоминается на страницах Библии. Сейчас гора застроена отелями и резиденциями, а в давние времена ее вершина пышно зеленела даже в засушливые месяцы, когда все вокруг засыхало и желтело. Каждые утро густая роса покрывала склоны… Красоту горы Кармил воспевали еще в библейские времена; здесь проповедовал пророк Илия.

Мы побывали в пещере пророка Илии и посетили расположенный неподалеку монастырь кармелиток. (Кармелиты — нищенствующий католический монашеский орден; основан в 1155 году в Палестине при горе Кармил. — Здесь и далее примечание автора.)«Ниже же пещеры святого Илии обретается монастырь невелик, но лепотен, идеже церковь естественна есть, пещеры и келий лепо устроены, и тут иноки римского закона обитают, именуемые кармелиты, от Кармила горы», — писал Василий Барский об этом достопамятном месте. Но сегодня здесь уже нет той обители, а стоит новое здание кармелитского монастыря; оно было построено на средства французского короля Карла X. Для Франции это место особенно памятно: Наполеон Бонапарт, безуспешно пытавшийся в 1799 году взять город Акко, присылал сюда своих раненых, и в саду монастыря сохраняется памятник над общей могилой скончавшихся на Кармиле французских солдат.

Есть на Кармиле и русские владения. С 1908 года Русская Духовная Миссия имеет здесь большой участок, приобретенный для обслуживания паломников. Храм во имя св.пророка Илии и несколько зданий расположены в саду, обнесенном оградой из дикого камня. Сейчас этот участок находится в ведении Московской Патриархии.

Галилея. Из Хайфы паломники с «Надежды» совершили поездку по древней Галилее, где две тысячи лет назад проходила земная жизнь Спасителя. Мы побывали в Назарете; этот город полон святых мест. Видели колодезь Девы Марии. Неподалеку от него — Греческая православная церковь Благовещения Пресвятой Богородицы. А рядом — огромная новая католическая базилика Благовещения, принадлежащая ордену францисканцев. Церкви сооружены над древним гротом, в котором, по преданию, жили Иосиф и Мария с Богомладенцем. Церковь св.Иосифа тут же вблизи, построенная над плотничьей мастерской и домом Иосифа. «Пошли мы в монастырь, сооруженный царицей Еленой. В нем построена церковь на том самом месте, где прежде находился дом, в котором имела пребывание Пресвятая Дева Богородица, — писал русский паломник Кир Бронников, посетивший это место в 1820 году. — Оный монастырь по пленении (мусульманами. — Авт.) той земли был разорен; но ныне католиками обновлен; и в их владении находится церковь пространна и весьма красива, и мне таковой церкви нигде в Палестине видеть не случалось».

Сегодня вместо этой «пространной» церкви высится громадный двухэтажный храм из бетона, с огромным куполом, взметнувшимся над городом. Во дворе храма, на окружающей его стене, помещены несколько десятков майоликовых досок с молитвой к Божьей Матери. Они выполнены на разных языках, в том числе на русском и украинском.

Несмотря на краткое время, отведенное паломникам на пребывание в Галилее, мы побывали и на Фаворской горе — месте Преображения Господа. Именно на этой горе три ученика Иисуса Христа увидели, что от Него исходит свет, как от Солнца. По сторонам Его явились, тоже в лучах света, пророки Моисей и Илия, а из облаков послышался голос Самого Бога Отца…

Русский паломник XII века игумен Даниил в «Книге хожений» сообщал о посещении Фавора: «Выше всех окрестных гор Фаворская гора, уединена от других гор и стоит посреди равнины очень красиво, как умело сделанный стог, круглый и очень высокий, великий окружностью. Высота горы выше, чем человек может с нее четырежды пустить стрелу, а если вверх стрелять, то и за восемь раз не дострелишь до ее верха. Гора вся каменная, всходить на нее по камням трудно и опасно, приходится руками на нее лезть, путь очень тяжек. Едва мы на нее влезли, с третьего по девятый час добирались до самого верха, хотя шли быстро…

На самом верху горы, к северо-востоку, есть место высокое, как горка каменная, небольшая, островерхая. На этом месте произошло Преображение Христа. Здесь создана церковь во имя Преображения, а другая церковь — во имя святых пророков Моисея и Ильи — создана подальше, на север от Преображения. Место Преображения прочно ограждено каменной стеной с железными воротами. Вначале здесь находилась епископия, ныне же католический монастырь».

Но в конце того же XII века все христианские сооружения на Фаворе подверглись разрушению «от сарацин» и долгое время лежали в развалинах.

В середине XIX века на Фаворской горе поселился архимандрит Иринарх, ученик знаменитого старца Паисия Величковского. Вход в свое жилище он на ночь заваливал камнем, питался орехами и злаками, которые произрастали на горе, а также подаянием редких паломников.  Иерусалимский патриарх Кирилл II решил помочь подвижнику в его трудах по восстановлению православной обители, но средств явно не хватало. И тогда начальник Русской Духовной Миссии в Иерусалиме епископ Кирилл обратился к председателю Палестинского Комитета в  России: «Храмоздатель просит теперь 1500 рублей серебром, чтобы довершить начатое здание. Впоследствии потребуется, может быть, еще такая же сумма для снабжения церкви — иконостасом, который приятно было бы иметь из России, и утварью».

Россия помогла: постройка и внутреннее убранство храма были закончены в 1862 году. Старец Иринарх не дожил до завершения работ, окончание своего дела он завещал верному ученику — иеродиакону Нестору и его помощнику о.Илариону. Торжественное освящение храма было совершено патриархом Кириллом 6 августа 1862 года.

Сегодня среди обширного двора стоит простой храм, у входа справа гробница старца Иринарха. Храм — трехпрестольный, в правом приделе видны в абсиде алтаря потемневшие от времени камни, оставшиеся от древнего храма св.царицы Елены. На левом пилястре образ Преображения — дар великого князя Сергея Александровича. Монастырская колокольня возвышается над воротами ограды: она воздвигнута на пожертвования русской благодетельницы. Двор и прилегающие к нему ограждения засажены кипарисами, смоковницами, маслинами. Греческий монастырь давал прибежище сотням русских паломников, для чего позади храма были построены сводчатые залы.

Тогда же, в середине прошлого века, и францисканцы начали восстанавливать исторически принадлежащие им места на Фаворе. Были обнаружены грандиозные остатки средневековых и более ранних сооружений, и на них первоначально возвели небольшую базилику, которая с течением времени приобрела величественный вид.

Направляем свой путь к северной оконечности Тивериадского озера (Галилейского моря). Шоссе бежит по гористой местности, и вдруг внизу открывается большое водное пространство. Священное Галилейское море, дорогое для каждого христианина… Здесь две тысячи лет назад жил, ходил вокруг озера, проповедовал и совершал чудеса Иисус Христос.

Начинаем спуск к евангельскому городу Капернауму. Промелькнула на обочине дороги надпись, указывающая, что мы проехали место, лежащее на уровне океана. Галилейское море теперь хорошо видно. Оно располагается на двести метров ниже уровня океана.

Когда-то здесь пролегал путь игумена Даниила. В его время — начало XII века — в Палестине владычествовали крестоносцы, и все же передвижение по Иерусалимскому королевству представляло большую опасность. «Город Тивериада удален от Иерусалима на четыре дня пешего хода, путь от него страшен и очень тяжел, — писал игумен Даниил. — И судил мне Бог так пройти этим путем. Пошел иерусалимский князь Балдуин I со своими крестоносцами на войну к Дамаску; путь их шел к Дамаску мимо Тивериадского озера. Я узнал, что князь поклонился и сказал: «И я хотел бы пойти с тобою к Тивериадскому озеру, чтобы там походить по всем святым местам /около Тивериадского озера. Ради Бога, возьми меня, князь». Тогда князь с радостью великой повелел мне пойти с собой и нарядил меня к своей личной охране. Тогда я с радостью великой нанял коней для себя и прошел без страха и потерь с царскими воинами все страшные места. Без войска этот путь никто не может пройти, только императрица Елена ходила этим путем».

Наш паломнический автобус приближается к Тивериаде и Капернауму — городам, расположенным на берегу Тивериадского озера. Господь Иисус Христос часто бывал в Капернауме. Здесь Он исцелил человека, одержимого злым духом, человека расслабленного, тещу апостола Петра и слугу римского сотника. В Капернауме Он открыл своим ученикам тайну о Евхаристии…

Идем пешком в Капернаум. Древнего города, в котором жил Христос и его ученики, теперь не существует. Многолетние раскопки дали возможность частично восстановить место, где находился храм, в котором проповедовал Христос. Недалеко обнаружен фундамент дома, в котором жил апостол Петр. Среди развалин Капернаума можно видеть большое квадратное здание, камни которого тщательно обтесаны и выделяются большим размером. Это остатки церкви, построенной святой царицей Еленой на месте, где был дом апостола Петра.

Что касается Тивериады, то в Библии о ней упоминается лишь в Евангелии от Иоанна: «После сего пошел Иисус на ту сторону моря Галилейского, в окрестности Тивериады» и «пришли из Тивериады другие лодки». Из кратких строк явствует, что этот город, стоявший на берегу Галилейского озера, был портом. Раскопки, проведенные здесь русскими археологами в начале XX века, смогли дополнить краткое евангельское сообщение о Тивериаде.

Палестиновед М.Ростовцев, посетивший Тивериаду в начале 1900-х годов, тщательно проанализировал результаты раскопок. Здесь, на русском участке, при расширении купленного для устройства подворья дома, что стоял на самом берегу озера, недалеко от южной окраины города, у самой стены, были сделаны интересные находки, никем до тех пор не отмеченные и не описанные. М.Ростовцев с помощью отца Ивана, заведовавшего русским подворьем в Тивериаде, составил мнение о характере найденных древних руин: «Свет на цель и назначение открытых стен и пяти продолговатых крытых полуцилиндрическим сводом помещений, которые встроены о.Иваном в свою постройку, проливают найденные здесь в массе архитектурные части сооружения. При работах на озере и около озера о.Иван нашел сотни кусков стволов колонн из местного камня и целый ряд капителей разных размеров и разных типов. Большинство колонн он встроил в свои стены; капители, по его словам, все сохранил», — писал ученый в своей работе о русской археологии в Палестине.

Имея в своем распоряжении столь скудные данные, М.Ростовцев смог, однако, сделать глубокие научные выводы: «Уже беглый осмотр делает более чем вероятным, что найденные остатки принадлежат к набережной города, Это подтверждается тем, что в связи с нашими остатками стоят довольно значительные остатки мола, которыми пользуется и теперь наше подворье, как пристанью для лодок. Набережная эта была, очевидно, украшена портиками, может быть, в два этажа по всему ее протяжению. За этими портиками шли однородные помещения, 5 из которых, как сказано, найдены были почти целыми, вероятно, лавки и склады, на что указывают и найденные мельницы. (Найден целый ряд частью полностью сохранившихся зерновых мельниц, приводившихся в движение людьми или животными.)».

М.Ростовцев не ограничился в своих рассуждениях теми фактами, которыми располагал и на основании которых построил гипотезу. Для обоснования своего предположения он обратился к древним письменным свидетельствам и прежде всего отметил их чрезвычайную скудость: «Хотя нам о городе Тивериаде известно довольно много, главным образом из автобиографии Иосифа Флавия, и вообще благодаря интересу этого писателя к нашему городу, который сыграл в его жизни немалую роль, хотя нам известно кое-что и об топографии и об его истории, тем не менее прямого указания на существование в этом городе порта, гавани и набережной я в известных мне источниках не встречал…

И тем не менее существование порта в городе, основанном Иродом Агриппой, мне представляется почти несомненным. К этому ведет, во-первых, указание Иосифа Флавия на то, что значительная часть «черни» города составляли матросы… и его же частое упоминание озера как пути, по которому легко и удобно было проникнуть почти в самый центр города.

Обращу внимание еще и на то, — рассуждает далее ученый, — что население Тивериады было по преимуществу торговым, причем вело торговлю не только внутреннюю, но, очевидно, отправляло продукты Галилеи и за море, специально в Рим, где у тивериадцев была своя большая торговая контора… Такое центральное значение Тивериады в Палестине, приравнивавшее ее к таким городам, как Тир, Таре и др., почти немыслимо, если не предположить существования в этом городе хорошо защищенной гавани: Генисаретское (Тивериадское. — Авт.) озеро может быть очень и очень злым».

Более трудным для русского палестиноведа был вопрос о том, возникли ли гавань и порт с молом сразу же после основания города, то есть выстроены ли они Иродом или позже. Ответ на это должно было дать более подробное изучение найденных в Тивериаде руин. Но в этом случае, несмотря на смелость своих предположений, ученый проявил благоразумную осторожность и датировать эти руины не решился.

Усталые, прибыли мы на берег Иордана и с благоговением омыли свои стопы в водах священной реки. Сейчас у ее истока из Генисаретского озера оборудовано специальное место для массового погружения верующих в иорданские воды.

Раньше русские паломники старались посещать Иордан зимой, в Крещенский сочельник. Они добирались до реки на верблюдах, большим караваном. После водосвятного молебна, под пение «Во Иордане крещающуся Тебе, Господи…», все паломники окунались в священные воды Иордана. Так как течение здесь быстрое и легко может снести даже умеющего плавать, то вдоль берега обычно протягивался канат. Издавна у русских паломников укоренился обычай погружаться в Иордан в чистых сорочках. Эта рубаха потом бережно хранилась паломником на смертный час, когда он надевал ее вместе с крестом из Иерусалима, освященным на Гробе Господнем.

Но у современных паломников время спрессовано до предела… Мы должны были возвращаться в Хайфу, чтобы продолжить плавание. Вечером, снявшись с якоря, «Надежда» пошла вдоль берега на юг, взяв курс на Яффу.

Яффа. Библия, в которой не раз упоминается Яффа, — один из основных источников информации о существовании в давние времена этого порта. Из Ветхого завета мы узнаем, что Яффа была перевалочной пристанью для Иерусалима во времена царя Соломона. Сюда отправлял царь Тира Хирам ливанские кедры для постройки храма, возводившегося Соломоном в Иерусалиме. В древности Яффа (греческое название — Иоппия) была ознаменована чудесным событием: здесь апостол Петр воскресил благосердую Тавифу…

С особым чувством всматривались мы в очертания города, появившегося в утренней дымке. Ведь именно здесь когда-то многие русские богомольцы впервые ступали на Святую Землю: отсюда начинается кратчайший путь до Иерусалима.

А. Недумов, один из русских паломников, так описывал высадку богомольцев с корабля на берег, которую ему довелось наблюдать в Яффе в конце прошлого века:

«Мы остановились на рейде в 2-х верстах от пристани г. Яффы. — Через несколько минут нас со всех сторон окружили лодочники, которые со страшным гамом с двух сторон взбирались на пароход. Все мы были предупреждены о проделках арабов в подобных обстоятельствах и усугубили свою бдительность: паломницы сидели на своих мешках, а паломники крепко держали в руках свои вещи. Как хищные звери, арабы рыскали по палубе, разыскивая пассажиров. Вдруг одна из паломниц закричала: «Ай, батюшки, голубчики, помогите…» — и, заливаясь горькими слезами, бросилась за черномазым, но араб уже успел сбросить ее мешок в баркас. Такие и подобные крики поминутно раздавались то в одной, то в другой части палубы… На какой баркас попали вещи, многие совсем не знали. Паломников арабы бросали на баркасы как вещи, паломницы летали иногда чуть не вверх ногами, некоторым пассажирам при этом пришлось испытать боками прочность лодочных бортов. Желание как можно больше забрать на баркас пассажиров объясняется крайней их бедностью, вообще же они довольно честны, и вы можете быть уверены, что вещи ваши не пропадут, хотя бы они попали и на другой баркас».

К счастью, все это осталось в прошлом, и экипажу «Надежды» не грозила участь наших предшественников. Лодья благополучно вошла в гавань, проскочив опасные рифы. Правда, тотчас сойти на берег нам не пришлось: местные власти просили перейти в более удобную гавань Тель-Авива, неподалеку от Яффы, и в полдень «Надежда» заняла место на стоянке для яхт перед высотной гостиницей.

Тель-Авив совсем еще молодой город, детище нового израильского государства. Все в нем новое — дома, магазины, конторы, улицы. Основан он был в 1909 году, когда на песчаных дюнах, на месте теперешнего большого города, поселилось 60 еврейских семейств. Тель-Авив очень быстро растет, пригороды подошли вплотную к Яффе. С 1950 года оба города стал возглавлять один мэр. Объединенный город теперь носит название Тель-Авив — Яффа.

Иерусалим. В прошлом путь от Яффы до Иерусалима занимал не один день. Но в 1880-е годы на русские средства был проложен прямой путь к Святому Граду. «Из Яффы в Иерусалим русским правительством недавно устроена удобная шоссейная дорога, дающая возможность в карете проехать из Яффы в Иерусалим за 12 часов», — писал протоиерей А.Ковальницкий, прибывший сюда в 1884 году из Одесской губернии. XX век еще больше сократил расстояния, и мы добрались до Иерусалима за два часа на скоростном двухэтажном автобусе. При подъезде к городу путников встречает недавно заложенный на горных уступах сад, и надписи на нескольких языках, в том числе и на русском, гласят: «Сад имени А.Д.Сахарова».

Русский храм и здание Миссии находятся в двух шагах от старого города. Здесь нас встретил начальник Русской миссии архимандрит Никита (Латушко), который устроил прием в честь гостей. На приеме присутствовали также советские кинематографисты, снимавшие документальный фильм «Святая Земля». А в ночь с 12 на 13 сентября в Русскую миссию прибыла московская журналистка из газеты «Рабочая трибуна». «Паломница Наталья» пешком прошла путь от Москвы до Одессы, затем на грузовых судах добралась до Кипра, а оттуда самолетом прибыла в аэропорт Лод, где ее встретили члены миссии. 13 сентября в сопровождении насельницы Горненской русской обители монахини Натальи мы побывали в старой части Иерусалима и поклонились Гробу Господню. Это была первая встреча со святыней храма Воскресения Христова, но, конечно, не последняя…

Иерихон. На следующий день мы отправились в поездку по Иудее и перво-наперво побывали на развалинах древнего Иерихона. «Самый древний город в мире» — сообщает надпись при въезде в Иерихон. Здесь со второй половины прошлого века имелся русский участок со странноприимным домом. Караваны русских богомольцев, следовавших из Иерусалима на Иордан, пользовались радушным гостеприимством. «В Иерихоне встречают русских поклонников огромные самовары, которые кипят на дворе чуть ли не всю ночь, так что всякий может заварить себе чаю», — сообщалось в «Путеводителе по Святой Земле», изданном в Одессе в 1886 году. Но русское присутствие в Иерихоне отмечено, однако, не только чаепитием, но и исследованиями в области библейской археологии.

Библия повествует о том, как войско израильского вождя Иисуса Навина осадило Иерихон, жители которого укрылись за стенами города. «Тогда сказал Господь Иисусу: вот, Я предаю в руки твои Иерихон и царя его, и находящихся в нем людей сильных… Обойдите вокруг города семь раз, и священники пусть трубят трубами; когда затрубит юбилейный рог, когда услышите звук трубы, тогда весь народ пусть воскликнет громким голосом, и стена города обрушится до своего основания, и весь народ пойдет в город, устремившись каждый со своей стороны». Божий наказ был исполнен, «и обрушилась вся стена города до своего основания, и весь народ пошел в город каждый с своей стороны и взяли город».

Руины древнего города издавна привлекали исследователей, правда, раскопки, произведенные в Иерихоне, в основном были организованы иностранными археологическими Обществами. Но картина будет неполной, если не упомянуть и о трудах Православного Палестинского Общества. Начало раскопкам на русском участке положил в 1875 году начальник Русской Духовной Миссии архимандрит Антонин (Капустин). В 1886 году Палестинское Общество ассигновало на раскопки 1500 рублей, и к делу приступил Д.Д.Смышляев.

В саду, расположенном на русском участке в Иерихоне, издавна замечали остатки мозаичных полов. Археолог Я.И.Смирнов исследовал их в 1891 году и установил, что они являются остатками частного дома. «На значительном пространстве обнаруживаются следы разрушенных домов: на пустырях видны небольшие холмики, образовавшиеся от развалившихся зданий, на одном из них лежит база колонны; в садах при работах находят стены, иногда сложенные из больших, хорошо отесанных камней», — писал об этих раскопках церковный искусствовед Н.П.Кондаков.

Раскопки в Иерихоне продолжались, и каждый день приносил русским исследователям радость открытий, «…постоянно открываются новые предметы вследствие расчистки почвы… — сообщалось в журнале «Известия Русского археологического института в Константинополе», — очень интересны во многих отношениях пещеры, находящиеся в близости монастыря Иоанна Хозевита. Но проникнуть в них не оказалось возможным, так как доступ к пещерам соединен с невероятными затруднениями». Однако не все результаты раскопок были доступны для дальнейших исследований. В Палестине в те годы для археологов не было никаких гарантий со стороны турецких властей, и неудивительным кажется сообщение, сделанное в тех же «Известиях…» вскоре после завершения раскопок: «Часть мозаик, открытых архимандритом Антонином, была им сфотографирована, часть камней с надписями приобретена им, другая часть хранится в благонадежном месте. Но есть мозаики и надписи, которые снова зарыты и место нахождения которых знает только драгоман Русской Духовной Миссии, при посредстве которого и сфотографированы Институтом несколько мозаик и надписей».

Продолжение раскопок было в дальнейшем затруднено и тем, что началось возведение зданий русского подворья и храма. Однако при закладке фундаментов было сделано очередное важное открытие: найдено мозаичное надгробие основателя древнего храма — из текста надписи, обнаруженной на надгробии, следовало, что игумен Кириак умер 11 декабря 566 года. Стало ясно, что русское подворье и храм основаны на месте монастыря и церкви VI века.

М.Ростовцев, уже упоминавшийся мною, сообщал и некоторые другие подробности о раскопках, проведенных вблизи остатков древнего храма в Иерихоне: «К сооружениям монастырским и церковным, может быть, принадлежало и любопытнейшее сооружение, находящееся недалеко от Церкви. Я имею в виду куски большого гранитного (синайский гранит) цилиндрического камня, покрытого снаружи орнаментом в виде сетки или медового сота и встроенного в мурованный цилиндр, сооруженный над колодцем или ямой, в которую сбоку ведет лестница. Вверху посредине в мурованном цилиндре сделано отверстие, ведущее в упомянутое углубление или колодезь».

Русские археологи осознавали ту большую важность, которую представляли раскопки в Иерихоне. Были планы исследовать русский участок» более подробно. Но, к сожалению, целый ряд обстоятельств и, прежде всего, первая мировая война не дали возможности продолжить так успешно начатое дело.

…К востоку от Иерихона лежит Мертвое море, оно неизменно вызывало интерес у русских паломников — и мы не были исключением. «Мыхомся все в море Мертвом, хотяще искусити и увидети естество и силу воды оной, идеже много познахом чудеса: яко вода крепко слана (солона. — Авт.) есть и горька, яко вода потопитися или нырнуть или погрузитися человека не допущает», — писал Василий Барский, удивленный необычными свойствами морской воды, напоминающей рассол. Желая получить эффектные фотокадры, некоторые из наших паломников ложились в воду на спину, клали ногу на ногу, а в руках держали отечественную газету, просматривая новости трехмесячной давности.

На обратном пути в Иерусалим мы посетили монастырь преп. Герасима, знаменитого подвижника, скончавшегося в 475 году в обители, основанной им близ Иордана. Монастырь восстал ныне из развалин благодаря усердию греческих паломников. Здесь нам показали пещеру, в которой укрывались и отдыхали Богородица с Младенцем Иисусом и Иосиф Обручник на пути в Египет…

Дальше наш путь лежал по глубокому и дикому ущелью — к обители св.Георгия Хозевита, прилепившейся к отвесной скале. Этот монастырь был основан в VI веке на том месте, где, по преданию, постился бездетный Иоаким, вознося молитвы, и где ветхозаветный праведник получил от ангела благую весть о последующем рождении от него Богоотроковицы Марии.

В V веке на этом месте поселился искавший молитвенного уединения преп. Иоанн, египтянин, прозванный Хозевитом. При нем и в последующие века здесь процветала Лавра; в ней прославился преп. Георгий Хозевит, гробница которого уцелела до наших дней. Его именем и назван этот монастырь. Основатель обители — св. Иоанн Хозевит, впоследствии стал епископом Кесарии Палестинской, но перед смертью снова удалился в свою уединенную монашескую келью, где и скончался. Один из паломников, современник русского игумена Даниила, в начале XII века посетил этот монастырь и сообщил о том, что «мы нашли в этой обители многих мужей, замечательных святостью их жизни».

Претерпев все испытания, выпавшие на долю других палестинских обителей, монастырь долгое время пребывал в запустении. В XVI веке в нем снова начала было теплиться жизнь: здесь поселились два отшельника, пытавшихся восстановить древнюю лавру. Но их усилия были недостаточны, и обитель вскоре снова опустела. «Любопытны развалины ее, с хорошо сохранившимися фресками и надписями, в усыпальнице, по своей недоступной местности, редко бывают посещаемы путешественниками», — сообщалось в русской печати 1870-х годов. Но сегодня этот монастырь, как и обитель св. Герасима, вернулся к жизни. Здесь подвизаются несколько греческих монахов, которые радушно приняли нас, предложив по чашечке крепкого кофе. Стоя на ветхом балкончике, мы смотрели с головокружительной высоты вниз, на зелень кипарисов, растущих около почти пересохшего русла ручья.

В монастыре преп. Хозевита усопших хоронят, как и везде в восточных монастырях, без гроба, неглубоко в земле или под полом; потом через определенный срок вынимают кости и черепа и складывают их в особой усыпальнице. Такую усыпальницу можно видеть и здесь.

Вернувшись в Иерусалим, мы поднялись на Елеонскую гору — святую для христиан всего мира, а также присутствовали за божественной литургией у Гроба Господня. Это было главной целью нашего паломничества, и об этом — мой дальнейший рассказ.

Часть II

Иерусалим. Елеонская гора. Вернувшись в Иерусалим, мы прежде всего отправились на Елеонскую гору. На этой горе два тысячелетия назад Иисус Христос проводил много времени в поучениях и проповедях среди своих учеников. Отсюда, из Гефсиманского сада, находящегося на склоне горы, Он был взят на суд и мучения. И здесь, на Елеонской горе, отмечено место Вознесения Христа…

Когда-то над этим местом, где на камне отпечатался след стопы Христовой, была поставлена часовня. Сам камень был огражден золоченой решеткой, а купол открыт, чтобы паломники видели небо, куда вознесся Господь. Но со временем многое пришло в упадок, и русский паломник Кир Бронников, побывавший здесь в 1821 году, писал, что «там была прежде церковь, но ныне оной нет, а только на довольное пространство остались кругло обведенные около того места каменные стены, составляющие ограду».

Ныне этим местом владеют мусульмане, но можно и христианам войти в малую молельню и поставить свою свечу там, где след стопы Христовой обрамлен мрамором. Во дворе мусульмане разрешают христианскому духовенству совершать службы в дни праздников. Рядом расположен русский Елеонский монастырь. Он был учрежден в 1903 году. При нем построили келий, гостиницу, богадельню, открылись золотошвейные и иконописные мастерские. До первой мировой войны обитель переживала период расцвета. Когда же турецкие войска заняли монастырь и храмы, духовенство и многие инокини были высланы в Александрию. После войны инокини вернулись в обитель, и духовная жизнь снова возродилась.

Гордость Елеонской обители — высокая белая колокольня, «русская свеча» на Святой Земле. Нам было разрешено подняться на колокольню, посмотреть на колокола и особенно на громадный колокол, историю которого я расскажу дальше.

Время близилось к закату, и монахиня начала звонить в колокол, созывая паломников к богослужению. А мы слушали вечерний звон и любовались панорамой Иерусалима. Этот дивный вид приводил в восхищение многих русских «пешеходцев» на протяжении ряда столетий. «Гора Елеонская высока, видно с нее все в городе Иерусалиме, и церковь Святая Святых с нее можно видеть, и до Мертвого моря, и до Иордана, и всю землю по обе стороны Иордана. Выше всех гор около Иерусалима Елеонская гора», — писал русский паломник игумен Даниил в начале XII века.

Под сводами церкви Вознесения похоронен ее основатель и строитель — архимандрит Антонин (Капустин). А рядом с местом его упокоения, с высокой колокольни каждый день раздается «толстый звон», слушать который о.Антонин был большой любитель. По окончании строительства колокольни в Яффу прибыл на пароходе большой колокол весом в 308 пудов, пожертвованный близким другом о.Антонина, Соликамским купцом А.В.Рязанцевым. В августе 1885 года этот колокол благодаря материальной помощи графини О.Е.Путятиной был перевезен с пристани в русский сад в Яффе.

Далее предстояло перевезти его на Елеон. И о.Антонин кликнул клич к русским людям: «Не найдутся ли христолюбцы для возведения иерусалимского Ивана Великого на горе Вознесения? Очень, очень желали бы здесь сего». «И вот, — вспоминает о.Антонин, — 105 человек (на две трети женщины) спешно прибыли во вторник в Яффу и принялись за дело. Благодаря общему воодушевлению в течение 7 дней колокол, несмотря на тысячу затруднений, был благополучно доставлен (на руках!) в наши постройки. 5 февраля вечером ему была восторженная встреча, поднявшая на ноги весь город. Затем вся масса паломников взялась тащить колокол на св.Елеон к месту его назначения».

Подходит время нашего прощания со Спасо-Вознесенской обителью. Паломники ставят свечи перед иконой Божией Матери «Взыскание погибших», которая пользуется здесь особым почитанием; эта традиция имеет свою историю… В 1911 году группа паломников плыла из России в Святую Землю. Среди них был старец, раздававший на пароходе листочки с историей и чудесами иконы Божией Матери «Взыскание погибших». Во время плавания поднялась буря. Паломники взмолились Пресвятой Богородице и обещали Ей соорудить икону. Пароходик благополучно доплыл до Яффы, и паломники выполнили свое обещание.

Выходим за ворота обители и начинаем спускаться вниз. Перед нами стройные кипарисы, оливковые деревья. Христос любил это уединенное место. Здесь, на склоне Елеонской горы, в Гефсиманском саду, он молил Бога Отца, чтобы горькая чаша страданий миновала Его, и кровавые капли пота выступали во время этой молитвы на лице Иисуса. Он страшился подступающей гибели, как страшится ее каждый земной человек, и в то же время шел ей навстречу ради спасения человечества…

У подножия Елеонской горы находится другая русская обитель, основанная при храме во имя св.Марии Магдалины. Его главки золотятся в лучах солнца, напоминая о наших древнерусских церквах.

Этот храм был построен по распоряжению императора Александра III в память матери, императрицы Марии Александровны. Храм св.Марии Магдалины — истинный шедевр. Прекрасен иконостас из белого мрамора, прекрасны иконы, большинство из которых писаны знаменитыми Верещагиным и Ивановым.

При храме имеется монастырь; небольшая женская обитель св.Марии Магдалины сравнительно новая. Она была основана в 1934 году шотландкой Варварой Робинсон, которая приняла Православие и была наречена Марией. Нас встречает монахиня-арабка, хорошо говорящая по-русски. При монастыре воспитываются девочки из бедных арабских семей, и некоторые из них впоследствии принимают монашеский постриг.

Поднимаемся по ступеням и входим в величественный храм св.Марии Магдалины. Здесь покоятся мощи великой княгини Елизаветы Федоровны, сестры покойной императрицы Александры Федоровны. Муж Елизаветы Федоровны, великий князь Сергей Александрович, был убит революционерами в 1905 году, а ее ожидала еще более горькая участь. Она была убита большевиками в 1918 году, сброшена в глубокую шахту в Алапаевске, на Урале. Когда белые войска заняли Урал, тела Елизаветы Федоровны и великих князей были обнаружены на дне шахты. (Как известно, в Алапаевске были убиты князья Иоанн, Константин и Игорь Константиновичи. Они были живыми сброшены в шахту вместе с Елизаветой Федоровной.) Тела убитых великих князей были увезены в Пекин и похоронены там в склепе под церковью Российской Духовной Миссии. Тело же Елизаветы Федоровны было привезено в Иерусалим в 1920 году и помещено в склепе, под церковью св.Марии Магдалины, в женской обители в Гефсиманском саду. Вместе с ней в склепе нашла свое упокоение ее келейница Варвара. В 1981 году преподобномученица Елизавета и инокиня Варвара были причислены к лику святых Русской Православной Церковью за границей. После прославления новомучениц, «от богоборцев мученический венец принявших», их мощи были перенесены из-под спуда в храм, где они теперь и находятся в раках для поклонения верующих. (Вернувшись из долгой паломнической поездки на родину, мы вскоре узнали, что преподобномученица Елизавета причислена к лику святых и в Русской Православной Церкви Московского Патриархата.)

Иерусалим. Xрам Гроба Господня. С наступлением субботы жизнь в еврейской части города замирает; не ходят даже городские автобусы, и лишь изредка мелькнет такси с арабским номером. В Израиле иудаизм — государственная религия, и здесь строго соблюдается заповедь Моисеева: «Шесть дней делайте дела, а день седьмой должен быть у вас святым, суббота покоя Господу». Отсутствие привычной городской суеты помогало сосредоточиться и подготовиться к главному событию…

В ночь с субботы на воскресенье мы присутствовали за Божественной литургией у Гроба Господня, которую совершал Патриарх Иерусалимский блаженный Диодор. Перед литургией исповедовались у Голгофы, а затем причащались Святых Тайн. У Гроба Господня поставили множество свечей, которые передали нам верующие во время долгого пути наших лодий от Петрозаводска до Черного моря.

Трудно передать волнение, охватившее нас в стенах храма… Сколько паломников русских, начиная с монаха Варлаама (письменное свидетельство о его паломничестве, самое раннее, относится к 1062 году), стремилось в Иерусалим, к храму Воскресения Христова и находящимся ныне в его стенах Голгофе и Гробу Господню.

Обращаю мысленный взор в глубь веков и вижу Голгофу, невысокую гору, неподалеку от иерусалимских стен; Иисуса, измученного бессонной ночью в Гефсиманском саду, бесконечными допросами и жестоким бичеванием; его тяжкий путь с крестом на плече от дворца прокуратора к Голгофе — и толпу любопытных, гогочущих, жаждущих зрелища…

В часы гибели Иисуса наступило затмение солнца.

Неподалеку от места, где распяли Христа, находилась пещера. Туда и отнесли тело Его, завернутое в благовонные пелены, и вход в пещеру завалили камнем. Было это в пятницу. А в воскресенье, рано утром, как рассказывает евангелист Иоанн, приходит ко гробу Мария Магдалина (гробом евангелисты называют пещеру) и видит, что камень отвален от входа…

«Мария стояла у гроба и плакала; и, когда плакала, наклонилась во гроб.
И видит двух Ангелов, в белом одеянии сидящих, одного у главы и другого у ног, где лежало Тело Иисуса.
И они говорят ей: жена! что ты плачешь? Говорит им: унесли Господа моего, и не знаю, где положили Его.
Сказав сие, обратилась назад и увидела Иисуса стоящего…
Иисус говорит ей: не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему; а иди к братьям Моим и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему».

История храма Воскресения Христова, воздвигнутого над Гробом Господним, уходит в глубокую древность. На протяжении веков он подвергался многократным разрушениям. Но приходило время — и храм восстанавливали… Не буду утомлять читателя описанием многочисленных исторических подробностей, расскажу лишь о том, о чем думалось в стенах храма — о русских паломниках, о многовековых связях храма Гроба Господня с Россией. И пусть простит меня читатель, что я часто буду прибегать к текстам самих паломников: в их словах — вера и искренность чувств, в их словах — само время…

Игумен Даниил в своем «Хожении» (напомню: начало XII века) приводит подробные сведения о пещере Гроба Господня, которая находилась в храме: «Гроб Господень высечен в каменной стене, наподобие небольшой пещерки, с малыми дверцами, как можно человеку влезть на коленях, склоняясь. Пещера квадратна, 4 локтя в длину и 4 в ширину. И как влезешь малыми дверцами в эту малую пещеру, то на правой стороне будет небольшая лавка, высеченная из того же пещерского камня. И на той лавке лежало тело Иисуса Христа. Ныне эта лавка святая покрыта мраморными плитами. В стороне проделаны три круглых оконца, и в эти оконца виден святой камень, и тут поклоняются все христиане».

Свое хождение в Иерусалим игумен Даниил совершил вместе с восемью паломниками, жителями Киева и Новгорода. Это были миряне Изяслав Иванович, Городислав Михайлович, двое Кашкичей и другие. Поклоняясь Гробу Господню, русские паломники увидели, что здесь висят «пять больших лампад с маслом, и горят они непрестанно днем и ночью». Благочестивые богомольцы решили принести этой святыне исполненный высокого смысла дар от русских верующих.

В своих записках игумен Даниил сообщает, что накануне праздника Пасхи Христовой — в Великую Пятницу, он «пошел к князю Балдуину (Тогда в Палестине было образовано Иерусалимское королевство во главе с предводителем 1-го крестового похода Балдуином I.) и поклонился ему до земли. Он же, увидев меня, худого, подозвал к себе с любовию и спросил: «Что хочешь, игумен русский?» Он хорошо знал меня и очень любил, был он человеком добродетельным, очень скромным и ничуть не гордился. Я же сказал ему: «Князь мой, господин мой, прошу тебя ради Бога и князей русских, разреши, чтобы я поставил свое кандило (лампаду. — Авт.) на Святом Гробе от всей Русской земли».

«Тогда, — продолжает игумен Даниил, — он милостиво и любовно разрешил мне поставить кандило на Гробе Господнем, послал со мною человека, своего лучшего слугу, к эконому церкви Воскресения и к тому служителю, который держит ключ гробный. Эконом и ключарь Святого Гроба разрешил и мне принести свое кандило с маслом. Я, поклонившись им, пошел с большой радостью, купил большое стеклянное кандило, налил в него масла честного, принес уже вечером ко Гробу Господню и упросил ключаря впустить внутрь Гроба Господня. Он открыл мне двери, велел снять калиги, босого ввел меня с кандилом и разрешил мне поставить кандило на Гробе Господнем. Я поставил своими руками грешными в ногах, там, где лежали пречистые ноги Христа. В головах стояло кандило греческое, на груди было поставлено кандило монастыря Саввы и всех других монастырей…

Я же тогда, поставив кандило, поклонившись честному Гробу и поцеловав с любовию и со слезами святое место, где лежало тело Христа, вышел из Гроба с великой радостью и пошел в свою келью». Так игумен Даниил первым из русских паломников поставил неугасимую лампаду у Гроба Господня от имени «всея Руси».

Среди паломников, посещавших Иерусалим, издавна бытовала традиция поминать у Гроба Господня имена своих родных и знакомых, живых и усопших. Вот как исполнил этот обычай диакон Троице-Сергиева монастыря Зосима, который путешествовал по Ближнему Востоку в 1419 — 1422 годах. «У Гроба Божьего поминал я грешных и всех Русской земли князей и бояр и всех православных христиан, — сообщал диакон в книге «Хожение Зосимы в Царьград, Афон и Палестину» — купил два пергамента больших, дал за них 6 драхм (так в Иерусалиме деньги зовут, не фолем зовут (Видимо, имеется в виду флорин, золотая монета Венгрии и Богемии.)) и написал на них все имена и положил у Гроба Божьего, дал золотую дукатицу патриаршему попу Варфоломею, который живет у Гроба Божьего, и велел поминать в каждое воскресенье и в праздники…»

У Гроба Господня русские паломники изливали свои самые сокровенные чувства и желания. Княжна Ефросиния, игумения Полоцкая, под конец своей жизни посетила Иерусалим и, поклоняясь Гробу Господню, молилась Воскресшему Спасителю: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий! Ты сказал: «просите и дастся вам». Благодарю Тебя, что я, грешная, получила все, что просила: сподобилась видеть святые места, которые Ты освятил Твоими пречистыми ногами, и лобызать Святой Гроб, в котором Ты почил за нас пречистою Твоею плотию. Но и еще прошу у Тебя единого дара — дай мне скончаться в этих святых местах!» Желание Святой Ефросиний Полоцкой исполнилось: она скончалась в Святой Земле в 1173 году и была похоронена в одной из палестинских обителей. (Впоследствии ее мощи были перенесены в Киев, а в 1910 году — в Полоцк, в основанный ею монастырь.)

Паломничество для русских христиан было зачастую дорогим и опасным делом. Поэтому в середине XVII века, когда главой Русской Православной Церкви был патриарх Никон, в России начали возведение точной копии Гроба Господня, или, как называли эту святыню греческие монахи, Кувуклии (По поводу этого термина в русской литературе приводится следующее объяснение: «Кувуклия — испорченное латинское слово «кубикулюм», что значит «спальня», «опочивальня», а на придворном языке в Византии этим именем называлась царская сокровищница. И в том и в другом значении название Св.Гроба Кувуклией весьма удачное и вполне соответствует понятию неоцененной сокровищницы, в которой тридневне плотию опочил, яко мертв, Спаситель рода человеческого».). В Ново-Иерусалимском Воскресенском монастыре под Москвой, созданном по благословению патриарха Никона, главный храм был сооружен по образцу храма Воскресения, по моделям и рисункам, вывезенным из Палестины Арсением Сухановым. К огромному объему собора примыкала с запада ротонда, в центре которой по примеру иерусалимского храма возвышалась Кувуклия — Гроб Господень, богато отделанная майоликой. Всем окрестным местам патриарх Никон дал наименования, повторявшие названия древнего Иерусалима, — река Истра превратилась в Иордан, ближайшая роща стала Гефсиманским садом и так далее.

Патриарх Никон стремился создать Ново-Иерусалимский монастырь с храмом Воскресения, чтобы привлечь на Русь сотни тысяч богомольцев. Русскую иерархию давно уже волновала мысль о создании около Москвы всемирного центра Православия. С 1453 года, когда пал «второй Рим» — Константинополь и Византийская империя прекратила свое существование, Россия осталась единственным православным государством, которое сохранило национальную независимость. Именно в эту эпоху был сформулирован тезис: «Москва — третий Рим, а четвертому не бывать».

Но, стремясь создать «третий Рим», Россия одновременно оказывала духовную и материальную поддержку православным христианам, находившимся под турецким игом. Русские цари присылали греческому духовенству, состоявшему при Гробе Господнем, не только золото и «мягкую рухлядь», но также иконы и другие предметы церковного искусства.

Подробное перечисление пожертвований, которые были сделаны уже в Петровскую эпоху, можно найти в книге иеромонаха Саровской пустыни Мелетия, совершившего путешествие в Иерусалим в конце XVIII века. Он скрупулезно отмечал те русские дары, которые сохранялись в храме Воскресения. По его словам, в будние дни эти драгоценные подарки хранились в ризнице, и видеть их можно было только при наступлении великих праздников. Иеромонах Мелетий прибыл в Иерусалим на 6-й неделе Великого поста: «на сей седмице, — писал он, — для наступающих праздников недели Ваий и Святой Пасхи, начали церковь украшать покровами, паникадилами и кандилами. Сих по разным местам и посреде церкви на железных спускающихся цепях, нарочно для того распростертых, развешано толикое множество, что исчислить было не можно».

Среди лампад, которые украшали храм Воскресения, были и «кандила от земли Русской» — во исполнение традиции, идущей от игумена Даниила. «В алтаре на горнем месте пред иконами привесили три большие серебряные кандила, присланные из России от их царских величеств Иоанна Алексеевича и Петра Алексеевича со славянской и греческой подписью…» — сообщает иеромонах Мелетий.

Посылала Россия и богослужебные книги. Во время пасхальной службы у Кувуклии Евангелие читалось на четырех языках: греческом, славянском, арабском и турецком. Славянское Евангелие «было чрезвычайной величины, — пишет иеромонах Мелетий. — Оно было прислано из России от патриарха Адриана в 1694 году с таким надписанием: «Во храм великий живоносного Воскресения Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа и Святого Гроба Господня».

Записи иеромонаха Мелетия тем более ценны, что он был одним из последних русских паломников, видевший храм Воскресения и его богатства до опустошительного пожара, случившегося в 1808 году. Тогда был разрушен весь круглый храм вокруг часовни Гроба Господня и отчасти Голгофские приделы… По этой же причине большую ценность приобрела копия Гроба Господня в Ново-Иерусалимском Воскресенском монастыре под Москвой; с 1808 года лишь по ней можно было судить о том, что представлял собой оригинал до разрушительного пожара.

Последними из русских путешественников, кто видел храм Гроба Господня до пожара, были братья Вешняковы. К их «Путевым запискам во Святый град» приложено и изображение его.

В то время русские паломники пользовались особыми привилегиями в Святой Земле, находившейся под управлением турецкой администрации. Это было следствием Кючук-Кайнарджийского мира, заключенного в 1774 году после окончания русско-турецкой войны. Братья Вешняковы, к примеру, сообщают: «На другой день по прибытии нашем, февраля 4-го числа 1805 года присланы были пополудни от муфтия в Патриархию чиновные арабы, которые брали с каждого поклонника мужского и женского пола по 23 пиастра, а с малолетних половиною меньше, и давали тескере, то есть билеты с чернильными печатями на маленьких лоскуточках бумаги, для пропуска в храм Гроба Божия. Мы показали им свой фирман; они, прочитав его, назад возвратили и с нас ничего не требовали».

В начале XIX века в Иерусалиме уже постоянно проживало небольшое число русских богомольцев, причем часть из них подвизалась у Гроба Господня. Братья Вешняковы встречались с некоторыми из них. «Мы нашли во Иерусалиме, к немалой своей выгоде и удовольствию, трех соотечественников, природных россиян», — сообщают они и далее кратко упоминают про каждого: «Первый иеромонах Паисий, бывший в Российском флоте, господствовавшем при Екатерине Великой в Средиземном море; он, по увольнении своем из онаго, прибыл в Иерусалим и находится теперь в числе братства в монастыре Патриаршем, но за старостию священствовать не может.

Второй иеромонах Арсений, уроженец города Черкасска, что на Дону; он прибыл во Иерусалим со святой горы Афонской за девять лет тому назад. Третий монах Рафаил, уроженец полтавский, находится в монастыре Патриаршем уже 25 лет; ему поручено смотрение за небольшим патриаршим садом и чистотою монастырской».

Русские иноки, жившие в Святом Граде, отличались благочестием, что и засвидетельствовано в записках братьев Вешняковых: «По смирению и трудолюбию оные иноки, иеромонах, числящийся в числе соборных у Гроба Божия, Арсений и монах Рафаил, приобрели благосклонность эпитропа архиепископа Кирилла и прочих начальствующих лиц».

Братья Вешняковы упоминают еще про «трех россиян в числе послушников»; при этом отмечают, что русские иноки оказывали большую помощь богомольцам из России: «Они иногда россиянам, не знающим говорить по-гречески, бывают переводчиками и за удовольствие себе поставляют угощать своих соотечественников избыточественно яствами и напитками. Подлинно сии честнейшие иноки доставляют путешественникам немалую пользу: они подают им совет, чего должно остерегаться, показывают святые достопримечательные места во внутренности и вне Иерусалима».

После пожара 1808 года Кувуклия чудом сохранилась, хотя ее верх и стены были значительно повреждены при падении купола. Но в целом от храма остались лишь развалины. Христианские страны не смогли оказать немедленную помощь в восстановлении иерусалимской святыни — то было время наполеоновской агрессии в Европе. Из всех монашеских общин, подвизавшихся у Гроба Господня, за восстановление храма взялись лишь греки. Россия откликнулась на просьбу о помощи: во всех русских церквах были установлены кружки с надписью: «На Гроб Господень».

Новый век принес новые события и новые волнения. Но по-прежнему рекой текли денежные пожертвования (не случайно в восстановленном после пожара храме были помещены изображения российских двуглавых орлов), продолжали поступать ценные дары. Так, Николай I пожертвовал Святогробскому братству лампаду из чистого золота пяти пудов весу. Его дар присоединился к дарам Бориса Годунова и Петра I — Евангелию в серебряном окладе и императорской шпаге…

Тот большой вклад, который с помощью России внесли греческие насельники в восстановление храма Воскресения, позволил им укрепить и расширить свои права на эту общехристианскую святыню. Вообще храм был разделен на сферы влияния между представителями восьми христианских исповеданий и национальностей. Но со времени войны 1812 года права на восстановленный храм Воскресения остались только у представителей четырех Церквей: Римско-Католической, Иерусалимской, Коптской и Армянской. Те места поклонения, которые раньше принадлежали маронитам, сирийцам, эфиопам и грузинам, перешли к грекам. И хотя после Крымской войны, после Парижского мира 1856 года, Россия утратила право покровительствовать христианам в Турции, а следовательно, и в Палестине, — это не уменьшило потока русских богомольцев ко Святому Гробу.

В 1848 году в Палестине побывал Н.В.Гоголь. Мысль писателя о поездке в Святую Землю и ее осуществление находились в неразрывной связи с развитием его религиозно-нравственного мировоззрения. Поэтому и сам Гоголь смотрел на свое путешествие в Палестину как «на важнейшее из событий своей жизни». Из его писем иерусалимского периода видно, что он постоянно пребывал в состоянии исповедника, кающегося в своих грехах перед Богом, перед ближними, перед всем миром. В письме к своему духовному наставнику отцу Матфею от 21 апреля 1848 года Гоголь, сообщая о своих впечатлениях в Палестине, отмечал, что еще никогда не был так мало доволен состоянием сердца своего, как в Иерусалиме, что увидел там «черствость свою и себялюбие». «Была одна минута», — начал было Гоголь в том же письме, — но какая — не сказал… Быть может, это была та минута, когда Гоголь стоял один в преддверии пещеры Гроба Господня, а перед ним — только священник, совершавший литургию на самом Святом Гробе.

Диакон, призывавший народ к молитвам, стоял позади русского паломника, за стенами Гроба; его голос слышался в отдалении. Пение народа и хора было еще отдаленнее. Пение русских паломников, возглашавших «Господи помилуй», едва доходило до слуха Гоголя. Передавая впечатления этой минуты, Гоголь писал Жуковскому: «Все это было так чудно! Я не помню, молился ли я. Мне кажется, я только радовался тому, что поместился на месте, так удобном для моления и так располагающем молиться; молиться же я собственно не успел. Литургия неслась, мне казалось, так быстро, что самые крылатые моления не в силах бы угнаться за нею. Я не успел почти помолиться, как очутился перед чашей, вынесенной священником из вертепа, для приобщения меня недостойного». Это был момент высшего подъема религиозного чувства Гоголя в Святой Земле.

В 1861 году А.С.Норов, известный русский публицист и востоковед, имел встречу с Иерусалимским патриархом Кириллом — тем самым, который, откликаясь на просьбу России, перенес свою резиденцию из Константинополя в Иерусалим, чтобы активнее защищать интересы Святогробского братства. А.С.Норов в своих записях отметил, что «патриарх был тяжко озабочен делом о возобновлении купола храма Гроба Господня, пробудившим притязания латинцев». «Купол, осеняющий Гроб Господень, — рассказывал А.С.Норов, — грозит постоянно разрушением… В этом положении храм Гроба Господня находится уже несколько лет. Право построек в храме принадлежит, по истории, издавна грекам и утверждено фирманами султанов; но римские католики не перестают поставлять тому беспрестанные преграды и не позволяют грекам приступать к исправлению купола, несмотря на угрожающую опасность как людям, так и самой святыне».

Влияние православной России в данном случае пересеклось с интересом, который проявляли к Гробу Господню европейские католические державы и особенно Франция. После переговоров обе стороны пришли к взаимоприемлемому решению. Восстановление купола длилось с 1865 по 1869 год «иждивением обоих правительств». Однако вскоре по окончании работ патриарх Кирилл поплатился за свою близость России: он был низложен и заточен на один из Принцевых островов, где и скончался.

Но русское влияние у Гроба Господня по-прежнему возрастало. Патриарх Никодим, взошедший на Иерусалимский патриарший престол в 1883 году, был первым из патриархов Иерусалимских, который стал произносить за богослужением многие возгласы и молитвы по-русски. Вот как описывал очевидец пасхальные дни в Иерусалиме в 1884 году: «Максимум скопления не только русских, но и вообще паломников бывает в Иерусалиме к празднику Пасхи; весь Иерусалим тогда представляется настоящим городом паломников. На всех улицах слышится русская речь, везде виднеются русские лица, русские костюмы; продавцы различной снеди, погонщики ослов и даже нищие — все стараются в это время мараковать по-русски». В 1882 году в России было учреждено Православное Палестинское Общество, ставившее своей целью покровительствовать русским паломникам в Святой Земле. А через три года была отменена необходимость получения турецкого паспорта (тескере) для русских паломников…

На протяжении столетий турецкая администрация заведовала охраной храма Воскресения: он находился в центре старого города, населенного в то время преимущественно мусульманами. По старинной традиции богослужения у Святого Гроба совершались ночью, чему было свое объяснение. «Мусульмане в века своего могущества не переносили так равнодушно, как теперь, открытого христианского культа, — писал журналист Е.Марков в 1891 году, — и в старое время при каждом народном волнении прежде всего толпа нападала на христианские святыни и прекращала христианские службы. Патриарх и богатые армянские и греческие общины охотно платили паше за охрану и охотно вручали ему ключи своего храма, а чтобы не давать лишнего повода к волнению, старались все церковные службы справлять по ночам, когда правоверные предаются сну. Право первой обедни присвоили себе греки, старинные хозяева Палестины, вторую обедню служат армяне, а католики, явившиеся после всех в Иерусалим, служат третью».

Ответственность мусульманских стражей порядка особенно возрастала в дни больших христианских праздников, когда в Иерусалим стекалось множество верующих разных конфессий. Накануне пасхального крестного хода порядок в храме Воскресения поддерживали вооруженные солдаты. Об этом сообщал в своих записках А.Недумов — поручик Кексгольмского гренадерского полка; сообщал он и о необычном для Святого Града событии: однажды поддерживать порядок у Гроба Господня турецким солдатам помогали… русские моряки: «В числе трехсот человек прибыли они на фрегате «Владимир Мономах» в Яффу со своим храбрым командиром Дубасовым, героем минувшей войны, и пожелали поклониться величайшей святыне христианского мира».

Как ни торжественны предпасхальные службы в Иерусалиме, но ни одна из них не привлекала столько паломников, как раздача священного огня у Гроба Господня. Этот обряд совершается на Пасху, в Великую Субботу. Врач А.В.Елисеев, побывавший в Иерусалиме весной 1884 года, сумел сжато и образно запечатлеть ход церемонии: «Храм освещен, несмотря на ясный солнечный день. Глаза всех устремлены на богато разукрашенную Кувуклию, вход в которую запечатан еще накануне и с тех пор охраняется двумя монахами — греком и армянином. Запечатление Кувуклии совершается в присутствии ассистентов, свидетельствующих о том, что там не осталось и следа земного огня; все многочисленные лампады у Гроба Господня потушены в ожидании ниспадения огня небесного.

Около часу пополудни с большой таинственностью является патриарх, а с ним масса духовенства в разноцветных, залитых золотом облачениях; пестрота зрелища увеличивается еще более, когда в таковом же великолепном облачении является армянский патриарх со своим клиром. Около часа продолжается служение у Кувуклии, вокруг которой оба патриарха со своими клирами совершают троекратный обход», — пишет А.В.Елисеев и далее говорит о том, что происходит 5-8 минут спустя: «Храм уже наполнился странным криком, смятением; волнение уже начало все сильнее и сильнее захватывать наэлектризованную толпу, когда из окошечка Кувуклии справа показался огонь, который патриарх на пуке свечей выдавал народу… Священник из арабов, стоявший с пуком свечей у самого окошка Кувуклии, в одно мгновение засветил свои свечи и стремглав бросился через толпу, и пробился через всю церковь в алтарь Воскресения, куда и перенес прежде всего священный огонь. Все бросились к источнику священного огня..; сверху, откуда я наблюдал, представлялась одна живая масса, среди которой высовывались одни руки со свечами, стремившимися заполучить священный огонь. С быстротой пороховой нитки обегал священный огонь волнующуюся толпу, и минуты через 2-3 уже вся церковь пылала огнем».

Согласно древней традиции огонь, полученный в Великую Субботу на тридневном ложе Искупителя, поддерживается в Кувуклии целый год и тушится только накануне Великосубботнего дня. Русские паломники, как и остальные богомольцы, несли зажженные свечи до места своего пристанища, стараясь сохранить святыню как можно дольше. А многие, проявляя свое благочестие и усердие, совсем не гасили благодатного огня, берегли его, чтобы довезти до России в особых фонарях. Об одном уникальном случае упоминается в «Путеводителе по Святой Земле» (Одесса, 1886): «Парасковья Федоровна Привалова донесла святой огонь, по обету, до новостроившейся церкви в городе Симбирске».

…Более столетия прошло с тех пор. Как многое изменилось в мире… Но духовные связи русских христиан с храмом Гроба Господня не прервались. Насельницы Спасо-Вознесенской и Гефсиманской обителей (Русская Зарубежная Церковь) молились здесь в. те годы, когда приток богомольцев из России был прекращен. Лишь с 1948 года была возобновлена деятельность Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. А в 1989 году в Москве возобновилась деятельность Иерусалимского подворья. Быть может, недалек тот день, когда вновь многие российские богомольцы смогут посетить Святую Землю. И тогда поклонение Гробу Господню станет апогеем в духовной жизни каждого из них, как это было и прежде.

Часть III

Вифлеем. Уже более тысячи лет, со времени принятия на Руси христианства, идут и идут русские паломники в Палестину — к тем местам, которые были связаны с земной жизнью Спасителя.

В давние времена паломники — «калики перехожие» — обычно шли из Иерусалима в Вифлеем пешком: «Вифлеем отстоит от Иерусалима два часа хождением», — сообщает один из них. Те, кто побогаче, «скакали на ослятах». Почетные гости добирались на лошадях. Мы же, сегодняшние паломники, доехали на рейсовом автобусе, отходящем от Дамасских ворот старого Иерусалима.

Вифлеем — небольшой городок, расположенный уступами на двух холмах и в низине между ними. Окрестности его издавна славились плодородием, отчего он и получил название Бет-Лехем, что по-древнееврейски и на современном иврите означает Дом Хлеба; привычное нам «Вифлеем» — греческая форма этого названия. «Вифлеем стоит на горе красовито», — отмечал «киевский пешеходец» XVIII века Василий Барский. И правда, глядя на белые домики, облепившие склоны холмов, на зелень виноградников, ощущаешь покой и тихую радость…

Мы направляемся к большой площади; еще издали видим колокольню, крепостные стены и башню старинной базилики Рождества Христова. Храм стоит над тем самым местом, где почти две тысячи лет назад находилась пещера, в которой родился Иисус. История рождения Богомладенца рассказана евангелистами с любопытными чисто житейскими подробностями.

… Незадолго до рождения Иисуса родители его, Иосиф и Мария, отправились из родного Назарета в Вифлеем, где, по указу царя Ирода, происходила перепись населения. Городок был переполнен приехавшими для переписи людьми, и не было места ни в гостиницах, ни на постоялых дворах. Не найдя пристанища, Иосиф и Мария укрылись в пещере, куда пастухи загоняли скот в непогоду и ночевали сами. Там и родился Сын Божий. Мария спеленала Младенца и положила его в ясли, куда кладут корм для скота. Иосиф прикрыл Младенца своим шерстяным плащом от холода ночной пустыни. В эту ночь в небе ярко засияла новая звезда, которую люди назовут потом Вифлеемской. На свет ее первыми пришли пастухи, внемля голосу Ангела, что родился Сын Божий, а за ними пришли с дарами Волхвы…

Мы переступаем порог храма — вход в него узкий и низкий, приходится нагибаться. Такой вход был сделан специально, чтобы отучить кочевников от привычки заезжать внутрь храма на ослах и лошадях. Что раньше это было именно так, подтверждает сообщение князя Радзивилла Сиротки, который побывал в Святой Земле в XVI веке. «Понеже церковь Вифлеемская всегда есть отперта, турки, когда похотят, и с лошадьми въезжают», — с горечью отмечал выходец из старинного литовского рода.

Величественная базилика, в которую мы вошли, — единственный храм в Палестине, что не подвергся разрушению за все 16 веков своего существования. Как и большинство храмов на этой земле, базилика Рождества Христова была построена по распоряжению царицы Елены и ее сына — римского императора Константина около 325 года.

Здесь почти ничего не изменилось за прошедшие столетия, и описание храма, сделанное в XII веке русским игуменом Даниилом, можно принять за сегодняшнее. «Над пещерой Рождества Христова построена большая церковь в форме креста, верх стрельчатыми сводами сведен, покрыта церковь оловом, вся расписана мозаикой, имеет 8 круглых мраморных столпов, вымощена плитами белого мрамора, — писал игумен. — В длину церковь 50 саженей до великого алтаря, а в ширину 20 саженей. Пещера и ясли, где родился Христос, находятся под великим алтарем, они устроены красиво. Ступеней семь идут туда, по ним сходят к дверям пещеры святой. Дверей в пещере две, ко второй двери также семь ступеней. Если восточными дверями войти в пещеру, то на левой стороне есть место внизу, где родился Христос. Над этим местом сделана трапеза (престол. — Авт.), и в этой трапезе исполняют службу».

В настоящее время правое крыле храма с правым спуском в пещеру принадлежит православным грекам, налево расположены алтари армян и сирийцев. Пещера («Вертеп») освещена лампадами: дневной свет не проникает сюда. Место Рождества Христова под православным престолом обозначено серебряной звездой с надписью: «Здесь от Девы Марии родился Иисус Христос».

Направо от звезды три ступени ведут к покрытой мрамором нише — яслям Христовым. Здесь католический престол Поклонения волхвов. Как повествует Евангелие, «Когда же Иисус родился в Вифлееме Иудейском, пришли в Иерусалим волхвы с востока и говорят: где родившийся Царь Иудейский? ибо мы видели звезду Его на востоке и пришли поклониться Ему».

Царь Ирод, встревоженный вестью о рождении нового царя, сказал волхвам: «… пойдите, тщательно разведайте о Младенце и, когда найдете, известите меня, чтобы и мне пойти поклониться Ему.

Они, выслушав царя, пошли. И се, звезда, которую видели они на востоке, шла перед ними, как наконец пришла и остановилась над местом, где был Младенец.

Увидев же звезду, они возрадовались радостью весьма великою.

И, войдя в дом, увидели Младенца с Мариею, Матерью Его, и, пав, поклонились Ему; и, открыв сокровища свои, принесли Ему дары: золото, ладан и смирну.

И, получив во сне откровение не возвращаться к Ироду, иным путем отошли в страну свою.

Когда же они отошли, — се, Ангел Господень является во сне Иосифу и говорит: встань, возьми Младенца и Матерь Его, и беги в Египет, и будь там, доколе не скажу тебе; ибо Ирод хочет искать Младенца, чтобы погубить Его».

Мы поклонились общехристианской святыне, как поклонялись ей из века в век русские паломники…

Вообще история русского паломничества в Вифлеем содержит немало интересных страниц; расскажу лишь о некоторых, относящихся к близким нам временам — концу прошлого и началу нынешнего века.

… Поток русских богомольцев в Вифлеем возрастал с каждым годом. Особенно много стекалось их в дни празднования Рождества Христова. Вот как описывает русский церковный публицист Е. Марков характерные типы русских паломников того времени. «Спросите их, откуда пришли они и как они пришли? — обращается автор к своим читателям. — Вот старик-раскольник из Вятки или Вологды, весь зашитый в ватошный изодравшийся кафтан, которого он не снимал уже 4-й месяц. Он перекрещен словно солдатскими перевязями с плеча на плечо белыми тесьмами тяжелого ранца, и худые, иссохшие ноги его отекли как подушки… Вот изнеможенная маленькая старушка, с клюкой в руке, со страданием и болью, застывшими в морщинистых складках ее давно отцветшего, но терпкого лица. Она не хотела умереть, не поклонившись Христовым страданиям, и прибрела сюда Христовым именем (прося милостыню. — Авт.), одолев все, пересилив все беды. Вон и домовитый хозяйственный мужичок, пасечник и маслобой, обросший бородой, как медведь шерстью, и как медведь насквозь еще пропитанный лесной дичью, тоже привалил сюда, зашив в подкладку лежалые деньжонки…»

Как же обустраивались прибывшие в Вифлеем простые богомольцы? В середине XIX века греческие насельники построили вместительный странноприимный дом при монастыре, где и находили приют русские паломники. В монастыре жил обыкновенно какой-нибудь монах или служитель, понимающий по-русски, так что объясниться было возможно.

Русские паломники привносили в жизнь монастыря свои привычки и обычаи. Как сообщал очевидец, после обзора всех святынь «богомольцы с пением и зажженными свечами идут в келий; монахи разводят их по номерам, где уже начинается непомерное чаепитие. Кипятку — сколько угодно, но чай и сахар свой. Напузырившись порядком и отдохнув немного, паломники идут на благословение к митрополиту…»

Православная Россия издавна посылала в Святую Землю различную церковную утварь и украшения, в том числе и в вифлеемский храм. Паломники, посещавшие Вертеп до пожара, который случился там 26 апреля 1869 года, могли видеть богатую драпировку из малинового бархата; по словам одного из богомольцев, побывавшего там после этого бедствия, «шитье золотом было исполнено в Киеве монахинями Флоровского монастыря; бахрома и кисти — все это было чистое золото, сделалось жертвой пламени».

Священная пещера украшалась российскими пожертвованиями и после пожара. Например, один паломник упоминал о таком украшении: «Нам приятно было видеть, что в Вертепе над престолом или, правильнее, при престоле, на месте Рождества Спасителя, висит икона, вышитая русскими руками, с надписью: «Слава в вышних Богу и на земли мир». А по свидетельству другого богомольца, в храме Рождества Христова имелись «богатая серебряная Плащаница и образ Богоматери в золотой ризе, пожертвованные из России».

Русские христиане, посещавшие Святую землю, стремились разделить свои впечатления об увиденном с единоверцами, которые не могли предпринимать таких далеких путешествий. Я уже рассказывал о Ново-Иерусалимском монастыре под Москвой, созданном в XVII веке во времена патриарха Никона и ставшем местом постоянного паломничества. Во второй половине прошлого века подобным местом стала столица Российской империи. «В С.Петербурге, в церкви св. Архангела Михаила (или Воскресения Христова), что в Малой Коломне по Торговой улице, устроена в нижнем этаже церкви часовня, совершенно такая же по величине, виду и украшениям своим, как и Вифлеемская пещера Рождества Христова», — сообщалось в одной из паломнических книжек, изданной в 1877 году.

Русское присутствие в Вифлееме было весьма ощутимо. «Когда идешь по улицам, все встречают, говорят: «хорош хаджи москов!» — и крестятся по-православному» — вот одно из наблюдений конца XIX века. Приобщение к русскому языку у местных арабов происходило как бы само собой; По словам одного паломника, «почти весь Вифлеем знает по-русски, потому что они все мастера, работают иконы, кресты и четки перламутровые: а русские больше всех покупают; потому они по-русски и учатся, а кто по-русски не знает, тот ничего и не продаст».

Особенно много изделий выставляли вифлеемские арабы-христиане накануне празднования Рождества Христова. Игумен Череменецкого монастыря Антоний в начале 1870-х годов писал: «Все комнаты, подобные лавкам Гостиного Двора, в два этажа, под арками и галереями расположенные вокруг собора, были так наполнены, что на коврах, раскинутых на полу, не оставалось места».

Вифлеемские арабы знали, что особенно много русских паломников бывает в дни Пасхи Христовой в Иерусалиме. И поэтому в предпраздничные дни они перемещались в святой град вместе со своими бездонными корзинами…

Однако тяга православных арабов к русским объяснялась не только торговыми интересами, но и единой верой. Вифлеемские арабы, например, часто приглашали русских паломников быть крестными родителями своих детей. Так, богомолец Виктор Каминский, побывавший в Палестине в середине прошлого века, рассказывал: «… в местечке Бет-Сахур близ Вифлеема остановила меня арабка-христианка и просит убедительно быть восприемным отцом ее сына. До крайности приятна мне была эта просьба. Я охотно изъявил свое согласие, воротился в церковь, и здесь же сельский священник совершил над четырехмесячным мальчиком таинство крещения; наименовал младенца Виктором и приобщил его святых Тайн на моих руках».

Впоследствии, когда Каминский рассказал об этом местному архиерею, митрополиту Дионисию, тот заметил: «Здешние арабы очень любят русских и, ожидая их для подобной цели, иногда надолго отсрочивают крещение своих детей».

Но самое интересное произошло через несколько лет, когда Виктор Каминский снова отправился в Палестину и посетил Вифлеем. Предоставим слово самому паломнику: «После обеда я отправился в любезную мне деревню Бет-Сахур. В этой последней меня тотчас узнали и обрадовались моему приходу, особенно Мария и Ибрагим, родители моего крестника, которые никак не предполагали, чтобы я мог опять явиться здесь. Мария подвела ко мне крестника, 6-летнего уже мальчика, преумненького и предобренького. Я подарил ей московский платок, Ибрагиму дал существенное (деньги. — Авт.), а крестника нарядил в русский кафтанчик с золотым пояском, — и этим привел в восхищение всю деревню, собравшуюся на площадке вокруг меня».

Бет-Сахур. Деревня Бет-Сахур, о которой шла речь выше, издавна пользовалась вниманием русских паломников. Ведь согласно древнему преданию близ этого места почти две тысячи лет назад пастухи услышали от Ангела Господня благую весть о рождении Спасителя…

Среди русских паломников деревня Бет-Сахур получила название «Пастушки». И в путеводителе по Святой Земле, изданном в Одессе в 1890 году, сообщалось как о чем-то обыденном, что «в церкви Бет-Сахур при посещении паломников арабский священник обыкновенно служит молебен, причем Евангелие читается всегда на ломаном славянском языке».
И еще об одном обычае сообщается в записках русских паломников: «Бет-Сахурские пастухи ежегодно, в ночь Рождества Христова, приходят в Вифлеем в православный монастырь и приносят в дар молодого ягненка».

Бет-Джала. В окрестностях Вифлеема есть и арабская деревня — Бет-Джала, которая тоже заслуживает упоминания. Там в течение нескольких десятилетий существовала русская школа для арабских детей. Паломники, бывавшие в Вифлееме, могли встречать воспитанниц этой школы при посещении местных святынь.

Это учебное заведение было основано в 70-х годах прошлого века по инициативе начальника Русской Духовной Миссии в Иерусалиме архимандрита Антонина (Капустина).

Средства, которыми он располагал, были недостаточны для открытия школы; необходимую сумму внесли двое русских паломников — Е.Н.Боброва и Беспалов. Большое участие в устройстве школы принимала императрица Мария Александровна, супруга государя Александра II. (Кстати, по ее инициативе в России были открыты всесословные женские гимназии и епархиальные училища и учрежден российский Красный Крест.)

К 1886 году школа разрослась настолько, что о.Антонину с его скудными средствами, состоявшими в основном из добровольных пожертвований, трудно стало оплачивать расходы по ее содержанию. Он передал школу в ведение Православного Палестинского общества. В течение многих лет начальницей русской школы была Евдокия Михайловна Тараканова.

Православное Палестинское общество со временем открыло еще целый ряд русских школ в разных точках Палестины и Сирии. И поскольку вскоре стала ощущаться нехватка местных преподавателей, было решено основать учительскую семинарию при Бет-Джальской школе. Открытие семинарии в 1890 году было очень своевременным: к 1900 году под попечением Палестинского общества насчитывалось уже 70 школ — почти десять тысяч учащихся.

Русские паломники, посещавшие Вифлеем, нередко приходили в Бет-Джальскую школу. В 1895 году здесь побывал епископ Сухумский Арсений. Он был восхищен знаниями арабских девочек, пробывших в пансионе четыре года; они «говорили по-русски безукоризненно, даже декламировали русских поэтов — Пушкина, Лермонтова и других, не хуже лучших учениц русских гимназий», — писал владыка. И это неудивительно: уже с первого класса в школе начиналось изучение русского языка, в старших же классах все преподавание велось только по-русски. В числе предметов, преподававшихся пятью русскими учительницами и несколькими арабками, были арабский и русский языки, история всеобщая и русская.

В 1900 году епископ Волоколамский Арсений писал о воспитанницах этой школы: «Благодаря чисто русскому воспитанию они, так сказать, совершенно обрусели, и Россия для них сделалась как бы второй родиной. Они с большой радостью встретили нас как своих земляков и с увлечением выкладывали свои познания о России».

Бет-Джальский русский центр был хорошо известен местному населению, и жители окрестных сел охотно посещали его, получая там духовную и телесную помощь. «Самый крайний кверху, белеющий дом, на котором по праздникам можно различать развевающийся русский флаг, принадлежит России.

В нем помещаются институт и школа для православных девочек, основанная покойной государыней императрицей Марией Александровной. Там же бесплатная больница для приходящих больных, дающая в год врачебную помощь более 10 тысячам больным» — таково свидетельство еще одного русского автора, относящееся к концу прошлого века.

С началом первой мировой войны для Бет-Джальского центра наступили тяжелые дни. В октябре 1914 года начальница семинарии М.Н.Трапезникова была извещена о том, что Россия начала военные действия против Турции, в состав которой тогда входила Палестина. М.Н.Трапезниковой было рекомендовано закрыть семинарию и школу в Бет-Джале, а также основанные к тому времени начальные школы в Вифлееме и Бет-Сахуре. Надзор за имуществом предписывалось передать учительницам-арабкам, а всему русскому персоналу предлагалось прибыть в Иерусалим.

М.Н.Трапезникова исполнила это предписание, но вскоре вернулась в Бет-Джалу, несмотря на угрожавшую ей опасность. Вместе с ней вернулась и сестра милосердия Е.М.Воронянская, а несколько позже и учительница М.И.Силина.

В разгар войны через американского консула удалось перевести средства Палестинского общества для поддержки работников благотворительных учреждений на Ближнем Востоке; деньги дошли и до Бет-Джальской школы. Но ее дальнейшая судьба была печальна: Три русские женщины безуспешно пытались отстоять русский центр от разорения — Летом 1915 года в Бет-Джалу вступили турецкие войска, и все здания — училище, школа и амбулатория — были реквизированы и переоборудованы под солдатские казармы и лазарет.

Так были прерваны последние нити, которые на протяжении столетий связывали Россию со Святой Землей. На долгие десятилетия был остановлен поток русских паломников, лишь тоненький ручеек богомольцев русского зарубежья по-прежнему тянулся к яслям Христовым… После второй мировой войны на праздник Рождества Христова в Вифлеем стали прибывать небольшие делегации Московского патриархата.

И можно лишь надеяться, что в конце нынешнего столетия, как и в его начале, к священному Вертепу снова будут приходить простые русские верующие и, как сто лет назад, здесь снова будут звучать бесхитростные слова паломнического песнопения:

О, Вифлеем! Как сердце бьется,
Лишь только вспомнишься мне ты!
И как молитва к небу рвется
От всей душевной полноты…