<span class=bg_bpub_book_author>священник Георгий Мицов</span> <br>Зачем ты есть

священник Георгий Мицов
Зачем ты есть

(41 голос: 4.3 из 5)
Оглавление

Автор этой книги — священник, мыслитель, философ, искусствовед, историк, священник Георгий Мицов — служит в старой, построенной еще отцом знаменитого Кутузова церкви Воскресение Словущее в деревне Теребени, расположенной в пушкинских местах, неподалеку от Михайловского. Самые разные люди — русские бизнесмены и журналистов, немецкие бюргеры, японские актрисы, городские интеллектуалы и простые сельские жители — едут к нему в псковское захолустье, чтобы узнать, как жить дальше, и получить ответ на вопрос, которым, наверное, задается каждый человек: «Зачем я живу?» И после разговора с батюшкой ответ рождается в сердце каждого.
Книга «Зачем ты есть» — это честный разговор священника с прихожанами. Такие книги случайно в руки не попадают. Эта книга — для вас.

Жизнь

Старая большая деревенская церковь на древнем кладбище над речкой Теребенкой посвящена Воскресению Христову. С ее колокольни видны холмы, поросшие лесом и кустарником, немногие пока еще жилые дома в некогда многолюдной деревне Теребени, тонкая ниточка речки у подножия холма и небо. В широкое это неяркое небо улетают частые звоны колоколов. Они разлетаются по округе, разбуженные стараниями Юры из Болгатово. Ко времени ли, к месту ли, кто знает. Чаще все же невпопад разгоняет окрестную тишину старательный звонарь. Только кажется иногда, что неправильные эти трезвоны имеют простое оправдание — напоминают они стоящим на воскресной службе прихожанам-«приезжанам» о тех, кто спит под замшелыми и истлевшими крестами. О тех, кто воскресает в нашей памяти во время чтения длинных заупокойных поминаний, кого колокольный звон и поминовение незримо вводят в этот большой и часто полупустой кутузовский храм.

Двадцать лет священник Георгий Мицов служит в церкви Воскресение Словущее. Первые крещенные им младенцы стали уже взрослыми людьми. Оставив на память свои имена и судьбы, ушли в мир иной деды и прадеды. Шестой и седьмой десяток разменяли «молодые» прихожане… Неизменным остался, как, впрочем, всегда, главный вопрос: зачем? Для чего человек рождается в «мiр»? Зачем человеку земная его жизнь? Что она — «дар напрасный, дар случайный», — как некогда в пору мучительных сомнений написал Пушкин? Митрополит Московский Филарет (Дроздов), причисленный Церковью к лику святых, отвечая поэту, назвал дар жизни «не напрасным, не случайным». Для каждой человеческой души, для каждого живого, неравнодушного, ищущего сердца, для каждого мыслящего человека главный вопрос остается неизменным: «Жизнь, зачем ты нам дана?!» Двадцать лет на этот вопрос отвечает своей пастырской жизнью священник теребенской Воскресенской церкви.

Пока ты жив, пока дышишь, надеешься, мыслишь, пока радуешься и печалишься, пока ты есть в этой жизни, вопрос «зачем ты есть?» остается с тобой. Это личный вопрос. Его не переадресуешь другому, никто его за тебя не решит. И дело не в том, что ответов на этот вопрос много. Много дорог, по которым идут в этом мире люди. Хотя и «дороги, которые мы выбираем», как утверждал писатель О. Генри, зависят от того, что в нас самих. Главный человеческий вопрос — это вопрос не философии, но жизни. И нет различия между людьми в способе ответа на него. Каждый из рожденных в земную жизнь хотя бы однажды встает перед вопросом о смысле собственной жизни. Ответом — если что и является им — может быть только сама жизнь. Жизнь в поисках Бога. Жизнь, устремленная к Богу. Жизнь перед Богом. Жизнь в Боге.

Об этом и книга. О нашей жизни: его, твоей, моей. О том, «зачем ты есть…». О смысле жизни.

Георгий Василевич,
директор Пушкинского заповедника

Memento mori

В первый раз я приехал в Теребени, когда в местном храме отпевали бабу Лену, девяностолетнюю старушку, которая померла накануне тихо и незаметно. Была зима, и холод стоял лютый. Гроб с бабой Леной покоился на столе перед алтарем. Единственная свечка в головах потрескивала в пустоте студеного храма. Служба шла в соседнем приделе, где топилась печка. Отпевал бабу Лену местный священник отец Георгий.

Я осторожно открыл дверь и тихо вошел, стараясь не мешать священнику и прихожанам. Прихожан оказалось не более десяти, в основном пожилых уже мужчин и женщин. Отец Георгий — грузный здоровяк, с мощной окладистой бородой, густым волосом, с живыми блестящими, близко посаженными глазами — неожиданно тихо и даже как-то бытово и просто разговаривал со своими прихожанами. Я стоял в углу и слушал этот удивительный рассказ о жизни и смерти бабы Лены.

Оказывается, она приехала в Теребени из соседней, но все же далекой Опочки со своим гробом, поближе к храму, чтобы готовиться к смерти. Поселилась баба Лена в маленькой сторожке при церкви. Но настоящим ее домом стал этот старинный деревянный храм, простоявший здесь уже более двух столетий, переживший царей, императоров, народных комиссаров, генеральных секретарей и президентов, чудом сохранившийся сам и сохранивший внутри себя нетронутыми и неоскверненными старинный алтарь, иконы, древние книги, включая Евангелие шестнадцатого века. Здесь же, в подполе церкви, в семейном склепе и по сей день покоятся кости Иллариона Матвеевича Кутузова, отца великого русского полководца, основавшего этот храм…

Не было в Теребенях более добросовестной и истовой прихожанки, чем баба Лена. Вера ее была крепка и неколебима, а просила она у Бога только одного — спокойной смерти. Готовилась к ней, собиралась.

— Получается, что по вере ей и воздалось, — сказал отец Георгий. — Ушла баба Лена спокойно и тихо. Достойно, как и жила. Нам бы вот чему поучиться у нее, — закончил он, помолчав. — В зрелом возрасте надо начинать готовить себе плацдарм на том берегу, чтобы уйти без ужаса и страха перед неизбежностью смерти, чтобы спокойно и смело глядеть в дверь, куда предстоит войти каждому рано или поздно. Помнить о смерти, быть готовым к ней — одна из целей и смыслов праведной жизни истинно верующего человека.

Не берусь назвать этот простой житейский разговор проповедью: столько напыщенных проповедей слышал я в роскошных по убранству столичных храмах. Куда им до маленькой церкви Воскресения в Теребенях!

В эту маленькую церковь едут теперь со всей округи: венчаться, крестить детей, да и просто поговорить о жизни с отцом Георгием. Однажды, в очередной раз приехав сюда, я попал на обряд венчания. Отец Георгий венчал средних лет женщину и немолодого уже мужчину. Как выяснилось потом, они уже несколько лет состояли в браке. Оба работали в Питере. Она каким-то большим начальником в тамошней администрации, он — простым водителем, шофером то есть.

Обряд был выполнен по всем канонам, красиво и таинственно. Потом, когда они уже вышли из храма, я, повинуясь журналистской привычке, спросил, давно ли они в браке? Оказалось, четырнадцать лет.

— А почему решили венчаться?

— Да так, — уклончиво ответила она, — решили, и все.

— А почему приехали в Теребени? Можно же было и в Питере повенчаться.

— Можно и в Питере, — сказала женщина, — но мы много слышали об этой церкви. Все-таки восемнадцатый век, пушкинские места рядом, да и тут в храме — тоже история: мощи родителей Кутузова. Здесь и священник необычный, философ, энциклопедических знаний человек…

Отец Георгий, когда я спросил его об этой паре, посмотрел на меня внимательно и ответил:

— Понимаешь, мужик-то он хороший, головастый и мастеровой, а вот комплексует, наверное, что жена — большая начальница, а он — всего лишь шофер… Может, это им мешало, а может, что другое. Я и сам не знаю, да и тебе не сказал бы, если б знал. А так в любом случае, коль люди они верующие, то союз их свят и вечен, и они равны перед Богом, а значит, и равны друг другу. Между прочим, — добавил отец Георгий, — ты бы, дядя Юра, вот о чем подумал: почему женатые люди стали венчаться? Я вот только здесь, в Теребенях, не менее десяти таких пар обвенчал.

Я и думал об этом, когда с директором Пушкинского заповедника Георгием Василевичем мы возвращались в тот вечер из Теребеней в Пушкинские горы. В лобовое стекло машины застучала мелкая и злая снежная крупа, завыл ветерок, закрутил поземку в свете наших фар.

— А знаете, что мы сейчас проезжаем? — неожиданно прервал наше молчание Георгий Василевич. — Вон там, смотрите, деревенька Жадрицы.

— И что?

— А «Метель» помните у Александра Сергеевича? Там ведь Марья

Гавриловна с возлюбленным своим Владимиром наметили тайно повенчаться в церкви села Жадрино. Так Жадрицы — не исключено — прототип того сельца. Только вот церкви там никогда не было. А ближайший-то храм в Теребенях, пожалуй. Я вот сейчас подумал, — продолжал Василевич, — что Марья Гавриловна с Бурминым и те двое в церкви сегодня — чем-то они похожи: и тех, и других дважды Господь сводил. Сначала на одном уровне понимания бытия, позднее — уже на другом.

— От судьбы не уйдешь, — сморозил я.

— Какая там судьба, — хитро улыбнулся Василевич, — это все метель, да храм в Теребенях, да отец Георгий, да матушка Валентина…

Кстати, однажды матушка Валентина, законная жена отца Георгия, поднялась на церковную колокольню, звонить по покойнику: умер кто-то в Теребенях. Звонила она, конечно же, не в первый раз, но никогда раньше не обращала внимания на грифельную надпись на стене колокольни. А тут вдруг обратила и ахнула — написано было на немецком языке: «Bitte, antwort nach Kriegsende» (Ответьте, пожалуйста, после войны). Ниже стояли две подписи: Эрнст Шмуль и Йозеф Грюне-фельд. Далее следовали подробные адреса, по которым следовало ответить. Один — в Гамбурге, другой — в Мюнстере. Надпись была сделана в 1942 году. Стало быть, Эрнст Шмуль и Йозеф Грюнефельд были оккупантами, гитлеровскими солдатами или офицерами.

Но что они делали здесь, на колокольне Теребеньской церкви? Почему не сожгли ее, как обычно сжигали русские храмы в других оккупированных районах? Зачем сделали эту странную надпись? Эти вопросы занимали ее чрезвычайно. И она отважилась соединить разорванную цепь времен — написала письма в Гамбург и Мюнстер по адресам, буквально взятым с колокольни. Если бы знали отец Георгий и матушка Валентина, что будет дальше с этими письмами…

Одно из них путешествовало по немецким Мюнстерам (а их несколько в Германии) полгода, нигде не нашло нужного адресата и в конце концов в последнем из Мюнстеров осело в мусорной корзине местного магистрата. Там-то это экзотическое послание с невиданным количеством штампов на конверте и увидел недавний переселенец из Казахстана Александр Вебер. Он обратил внимание на то, что изначальный адрес написан по-русски. Попросил разрешения взять письмо, прочитал его и тут же сообразил, в чем дело. Далее Вебер изложил на немецком языке содержание послания матушки Валентины и отослал в германский Красный Крест. А матушке в Теребени написал подробный отчет о том, что он предпринял. Так она получила это письмо из Мюнстера и узнала почти сказочную историю приключений своего почтового конверта. Однако вскоре пришло и другое письмо: от Рейнхарда Грюнефельда и его жены Эльжбеты. Письмо было написано по-русски. Эльжбета оказалась полькой и языком владела. Они писали, что отец Рейнхарда — Йозеф — не дожил до получения письма из Теребеней всего год, что они откладывают запланированное путешествие в Испанию и срочно выезжают в Россию, в Теребени.

Как их ждали! Какие разговоры, какие высокие темы для дискуссий предвкушали здесь отец Георгий и матушка Валентина!.. Как всегда, в жизни все оказалось и так, и не так. Рейнхард Грюнефельд и его жена Эльжбета действительно приехали. Встреча была радостной и сердечной. Но потом начались разговоры, и очень быстро выяснилось, что гости из Мюнстера — обычные нормальные немецкие бюргеры, конечно же, не подозревавшие, что именно на них возложена высокая миссия соединения разорванной цепи времени.

Первое и, пожалуй, главное, что поразило отца Георгия и матушку Валентину: Грюнефельды не хотят иметь детей. Они любят путешествовать, и дети, по их мнению, этому, конечно же, будут препятствовать. Второе — они все-таки ехали в российскую глубинку за экзотикой: за русским деревенским бытом, скрытым от типичного туриста, за обычным застольем в простой избе, за экзотикой православного священнослужения… В общем, они оказались заурядными туристами с характерным для таковых миропониманием, масштабом мыслей и чувств, чем немало разочаровали отца Георгия и матушку Валентину. В финале этого знакомства матушка повела гостей на колокольню. Они поднялись. Низкое солнце сквозь узкое окошко колоколенки хорошо освещало старую надпись на немецком языке. Молодой Грюнефельд вгляделся в буквы, и матушка с удивлением заметила, как что-то изменилось в его лице, он прикрыл ладонью глаза и отошел к окну, за которым с высоты колокольни был виден на многие километры русский лес с полянами, кустарниками и редкими болотцами. Рейнхард Грюнефельд плакал. Он узнал почерк отца. Эльжбета, матушка Валентина и отец Георгий стояли молча. За два с лишним века существования церкви в Теребенях это была, пожалуй, единственная беззвучная, но едва ли не лучшая проповедь, сотворенная здесь…

…Совершив вместе с матушкой Валентиной отпевание бабы Лены, отец Георгий попросил помочь вынести гроб к могиле. Похоронили бабу Лену тут же, на церковном кладбище, где уже более двух столетий хоронит деревня Теребени своих людей, уходящих в мир иной. В том мире их уже больше, поскольку сегодня живет в деревне не более сорока человек.

А потом я был зван отцом Георгием в дом за широкий стол с разносолами, где еще раз помянули мы бабу Лену. И вот тут-то я услышал поистине удивительную историю. Вкратце она такова.

Жил да был в городе Ленинграде один популярный и даже талантливый искусствовед, специалист по раннему русскому портрету Георгий Здравович Мицов. Человек он был верующий, но по молодости лет неуемный, шумный и даже залихватский. И оттого попадал он постоянно во всякие неприятные истории. А попав в таковые, маялся и все грозился поменять образ жизни, да никак сил не хватало решиться. И вот однажды под влиянием крутого разговора со своей женой — профессиональным питерским музыкантом — решился. И вскоре был рукоположен архиепископом Псковским и Великолукским в священники. И как искусствовед отправлен был в Теребени, где церковь — памятник русской культуры. Так Георгий Здравович Мицов стал отцом Георгием. Почти четверть века он священник церкви Воскресения в Теребенях, очень популярный в округе человек, любимый прихожанами. Конечно, с тех пор многое изменилось в его жизни, однако одно осталось неизменным: как когда-то в Ленинграде, так и нынче в Теребенях живет семья русских интеллигентов, для которых Россия, ее народ, история и искусство — не пустой звук. Для которых лучшие образцы мирового искусства так же любимы, как и лучшие отечественные. Сам видел в их избе полки с рафинированной музыкальной классикой, книгами и картинами…

Он живет в Теребенях, учит своих прихожан, сам у них учится и меж тем представляет собой простой и наглядный урок всем желающим еще учиться. Надобно, как он считает, чтобы человек не брал на себя непосильных нош, но делал то, что может и должен: чтобы звонко и радостно рождался, достойно и осмысленно жил, спокойно, без суеты и страха встречал смерть.

— Ты, дядя Юра, возвращайся в Теребени, — сказал он, прощаясь. — Здесь все и лучше и проще, да и воздух чище, видно дальше.

Вот я и возвращаюсь сюда. Каждый год, пока жив.

Юрий Лепский,
первый заместитель главного редактора «Российской газеты »

Слово издателя

Отец Георгий — кто он?

Кто хотя бы раз разговаривал с отцом Георгием, несомненно, возвращается к разговору еще и еще. Не важно, происходит ли это в мыслях, или пытаешься вернуться к нему в Теребени. В псковскую деревню Теребени, где стоит еле живая, закопченная временем большая старая церковь, построенная отцом знаменитого Кутузова.

Почти двухметрового роста священник. Мыслитель, философ, искусствовед, историк. Что заставляет самых разных людей — русских бизнесменов и журналистов, немецких бюргеров, японских актрис — ехать к нему в псковское захолустье? Уверен, что это — чудная для понимания батюшкина Мысль о тебе самом. Мысль, которая донесена до тебя простым понятным языком. И сразу вроде все встает на свои места в твоих мучениях и терзаниях. Становится понятно, где ты сейчас и куда идти.

Как-то очень по-отечески он показывает на простых сравнениях и жизненных ситуациях твои заблуждения или достижения, которые ты раньше таковыми не считал. Он мгновенно достает из глубин собственного разума ответ на любой твой вопрос. Это происходит как-то обыденно, словно он знал заранее и твой вопрос тоже. Ответы, на которые тебе понадобились бы годы, рождаются у него исподволь. На проповеди в храме вдруг замечаешь, что речь его понятна одновременно и малограмотным сельским бабушкам, и петербургским интеллектуалам…

О чем эта книга?

Так вот эта книга — и есть малая совокупность Мыслей батюшки. Мыслей о Боге. Мыслей о тебе самом. О тех, кто тебя окружает и как ты к ним относился. О том, как ты жил. О любви, которую ты испытал. Или еще нет… О сердце, которое ты до сих пор не слушал. Это — книжка о твоей жизни в тезисах.

Ты в свои тридцать-сорок-пятьдесят уже начинаешь на собственном жизненном опыте доходить, что не все так просто в жизни. Что нет только черного или только белого. Что мир — многоцветен. Так вот эта книга о том, что нужно сделать, чтобы до конца дней не остаться в черно-белом изображении.

Как появилась эта книга?

Идея записать мысли о. Георгия появилась одновременно у нескольких из тех, кто бывает у псковского батюшки. И записать в коротких и понятных тезисах, как он и высказывается. Мы составили вместе с ним список самых волнующих вопросов для людей, которые задумались о черно-белой жизни своей. Работа над книгой продолжалась более года.

Сказать, что здесь мысли только отца Георгия, было бы неправильно. Матушка Валентина, как и положено нераздельной половине, сделала свою часть работы, комментируя, дополняя, иногда неистово споря…

Татьяна Дмитриевна Снегирева, взяв на себя роль интервьюера и редактора, не одну ночь просидела над магнитофонными записями, боясь потерять Мысль и тщательно перекладывая на бумагу батюшкино Слово. Мы же, все остальные участники проекта, вносили свою лепту, внимательно вчитываясь и многозначительно кивая головами…

Для кого эта книга?

Если ты держишь ее в руках, значит, она нашла своего читателя. Такие книги случайно в руки не попадают. Эта книга — для тебя.

Анатолий Секерин

Зачем ты есть

Главное, что человек может сделать в своей жизни, это осознать ее.

Зачем эта книжка

У Андрея Платонова в одном из его рассказов муж, идя к своей любимой жене, уставая, ложился на дорогу и катился в ее сторону, чтобы быть ближе к ней.

Во время Отечественной войны многократно простреленный умерший связист продолжал зубами держать провода, чтобы связь не прервалась.

Отец Павел Флоренский после октябрьского переворота составил завещание своим детям, которое начиналось со слов: «Дети, ходите перед Богом, потому что Авраам ходил перед Богом, и Господь это вменил ему в праведность…»

Если жизнь человеческая — это звено в цепочке поколений, осуществляющее связь, то необходимо направление, куда эта цепочка тянется: направлена ли она вверх или просто валяется на земле?

Эта книжка, которую вы, возможно, прочтете и с которой я каждый раз, когда ее читаю, знакомлюсь заново, для меня встреча с самим собой. В ней я невольно все время говорю об одном и том же, о возможности и необходимости осознать связь человека с Высшим, осознать, зачем ты есть…

На проповедях или отвечая на вопросы людей в беседах, я был таким, какой я есть. Я всегда старался быть, а не казаться. Бог, Который для меня есть Все, Всегда и Везде и Которого я стараюсь не забывать, главнее для меня, чем все суждения или мнения, высказанные в газетах, на радио или телевидении, важнее, чем временное суждение широкой общественности. Если я такой, какой я есть, и мне перед Богом не стыдно, почему я должен на кого-то оглядываться или под кого-то подстраиваться?

В этой книжке вы найдете мои мысли, которые отражали то, чем я был в тот момент, когда их высказывал, — мою суть. Если это кому-то пригодится, я буду рад. Мой духовник, о. Александр (Козлов), в свое время, когда писал о своей жизни, сравнил ее с заснеженным полем, по которому он шел, и ему было тяжело. Но, увидев следы, которые шли в ту же сторону, куда направлялся и он, он начал ставить ноги в эти глубокие следы, и идти ему стало гораздо легче. Может быть, если люди перестанут думать о том, как они выглядят перед людьми, а не перед Богом, то, вероятно, больше приблизятся к Истине.

Хочется надеяться, что кому-то мои размышления помогут на его пути к Богу…

Очень хочу поблагодарить человека, который взялся за издание этой книги, и редактора, которая из моего невразумительного словоизвержения смогла, по своему усмотрению, с любовью составить этот текст и разделить его на главки.

о. Георгий (Мицов)

1. Зачем живем?

Почему я пришел к Богу? Искал смысл существования — зачем я живу, для чего? Для того чтобы была реальность — реальность материальная и реальность духовная.

Это состояние человека, который нашел смысл существования. Он говорит: «Ребята, я теперь знаю, зачем я живу!» Они говорят: «Ну, как же так, мы с тобой ели-пили, а ты знаешь, а мы не знаем». А он отвечает: «Ребята, Бог-то есть!»

Зачем живет человек? Чтобы сделать выбор. Как я говорю, у человека кишки все время во тьме что-то месят, печень и почки фильтруют кровь и жидкость, что-то там поджелудочная вырабатывает, что-то там селезенка делает… В голове — студень, но который посылает импульс. И зачем столько агрегатов существует? Для того чтобы человек сделал выбор. А какой он делает выбор?

Конечно, очень хорошо, когда человек знает, зачем он живет, и женщина знает, за что она любит мужчину, а не только инстинктивно. Когда человек поймет твердо, что он не един, что pro et contra — это все равно он, что меч не разрубил вас на мужчину и женщину, а что все равно вы — муж и жена — одно целое. Целое по интересам, но интересы эти должны быть больше вас. И если люди понимают, что они — единомышленники, для меня это счастье, тогда я могу говорить с ними дальше.

И меня очень интересует, подумал ли человек о том, что останется от него после того, как с него, как с корнеплода, отряхнут все наносное; когда все отвалится — и камасутра, и театр боевых и каких-нибудь других действий, и останется только, кто он есть на самом деле?.. Подумал ли он о том, зачем он жил? На Страшном Суде все плохое сгорит, а хорошее останется, поэтому и в «Сказке об оловянном солдатике» от солдатика остается в конце концов оловянное сердце, а от балерины, которую он любил, только обгоревшая блестка…

И что же останется от человека в результате, где и в чем его сущность? В том, что будет потом? Я все время ощущаю, что я — ничто и зовут меня — никак, а то, что будет потом, то, в чем я буду участвовать дальше, только и имеет смысл, к которому я стремлюсь.

Меня интересуют не только единомышленники, которые не случайно за столом собрались. Меня интересует, что будет потом, и не фигурально, а изнутри, глубоко. Хочу ли я коротать жизнь в вечности? Удовлетворяет ли меня этот срез навсегда? Как я говорил Курбатову Валентину Яковлевичу, который заглядывал в окошко дома Пушкина в Михайловском, а Пушкина-то и не увидел: «Проблема не в том, что Пушкин не всем является, а в том, что ты НЕ ТАК заглянул в окошко, не с той целью, заранее определил для себя то, что ты хочешь увидеть». И эта заданность не дает человеку возможности встретиться с подлинной реальностью… Я говорю тем, кто хочет быть со мной, что сначала Боженька пошел навстречу смерти, а теперь я должен идти. Это мой выбор. Потому что, если я в Него верю и Он моя цель, я должен идти за Ним. Если я в Него не верю, я остаюсь здесь.

Вот Станислав Чуркин, который привел меня в Церковь в 1968 году, рассказывал такую притчу. Двух людей посадили в клетку. Один все кричал: «Спасите меня, выньте отсюда!», а другой сначала посчитал прутья в клетке, потом их соразмерил, потом их атомарное состояние стал вычислять, а потом украсил клетку и удобно в ней устроился. Того, кто кричал: «Спасите, помогите!», — вынули из клетки, освободили, а тот, кто ее украшал, так в ней и остался. На самом деле я кричу: «Ратуйте, громодяне!» Теперь моего духовника Станислава Чуркина уже три года с нами нет — он умер в 2005 году в декабре. За полгода до смерти он успел постричься в монахи. И его восприемник сказал ему: «Отец Серафим, теперь ты должен ходить в мантии». На что он ответил: «В театре я уже работал…»

На самом деле вопрос в том, какие дороги мы выбираем и что мы выбираем. Вот яблоко падает, создает питательную среду для прорастания своих семечек, но все они дичками вырастают. Для того чтобы новая яблоня стала культурной, надо от какого-то здорового ствола взять веточку и привить. Корень, конечно, должен быть сильный, но к нему прививается культура. Культ — это поклонение, культура — это возделывание. Культура может быть огородной, художественной или какой угодно еще, но нужна культура. Вот у человека сначала появляются детские ощущения и впечатления, потом из них чувства рождаются, из чувств может родиться мысль, а может и культура появиться. Но если от искусства не будет символа, если не будет этого движения вверх, то это будет опять ползание по поверхности.

Все может быть поверхностью. Когда болит нога или что-то еще, ты внутри себя все равно представляешь поверхность. Не объем в тебе, а поверхность. И это ползание по поверхности настолько глубоко внедрено в человека! Вот приводят такой пример, как плоские разумные существа жили на шаре, потом стали его измерять, от полюса шли вперед, и каждая окружность становилась больше другой. А с экватора все пошло на убыль, что-то стало не так. А что не так? А то, что раньше жили хорошо, и вдруг стало плохо — начинают стареть, болеть и идут к минусу. За что? На самом деле не «за что», а «для чего». Для того чтобы за то время, пока ты жил, ты мог поднять свой смысл, свой символ очень высоко и совершить переход. Вырастить свою душу для рождения в вечность.

Человек должен осознать, в чем его предназначение, выбрать, что для него главное, и этому служить, чтобы жизнь не была бессмысленной. Для меня главное — движение к Богу.

2. Предназначение

В чем суть предназначения человека? Суть — не в пространстве, не во времени и протяженности, не в физическом воскрешении человека, а суть в исповеданной цели. Потому что как материнское чрево человека родило, так же и земное чрево его родит.

Вот Владимир Иванович Вернадский был большой умница, он понимал, что мы относимся к микромиру, а еще есть планетарный и космический миры, и то, что мы просто участники процесса, на каждом из этапов которого должны выполнить свое предназначение. Сейчас это для меня настолько ясно, что мне хочется не только себя в этом убедить еще раз, но и другим подсказать.

Николай Федорович Федоров, который всего за два года выучил бедного Эдуарда Константиновича Циолковского математике, мечтал вместе с ним расселить физически воскрешенных людей по планетам. Они тоже понимали и ощущали жизнь в беспрерывном процессе, но мечтали о воскрешении людей в их физическом теле, мечтали о воскрешении, но не воскресении. («Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века… Аминь».) Ведь на сороковой день после воскресения Господь вознесся, а не остался по-прежнему ходить по земле.

И как невозможно остановить процесс онтофилогенеза, потому что если прервать процесс, то во чреве не вырастет из зародыша рыбки рыба, из свинки свинья, так и не вырастет из ребенка человек без движения к Богу. Индивидуальный человек — лишь инструмент для рождения души в Вечность. И если человек сам этого не осознает, то никто этого за него это не сделает. Если ты сам не додумаешься, не доберешься, не довоплотишь, то никто за тебя этого делать не будет.

Если представить шар земной и окружающее его пространство, то можно понять, насколько это пространство, весь этот Космос, больше, чем все, что есть здесь, на Земле…

Интересно, что в советское время в журнале «Знание — сила», если не ошибаюсь, была напечатана небольшая статейка, в которой утверждалось, что соотношение величины человеческого сперматозоида и величины взрослого человека пропорционально равно соотношению величин человека и земного шара. И подобные соотношения можно проследить дальше, они идут в Космос и оказываются вполне реальными.

Неизвестно, почему «золотое сечение» действует на человека, как и какие-то другие соотношения, которые помогают ему выйти на следующий уровень.

Но важно одно — осознание необходимости следующего шага: «И зачем я на свет появился, и зачем меня мать родила…»

Выполнение предназначения

Какое бы дело человек ни делал, основное — это терпение, напряженность и выполнение предназначения. Эта триада необходима, иначе человек превращается в сырье для кого-нибудь… Даже когда ты стреляешь в цель, хоть белке в глаз, ты напрягаешься и сосредоточиваешься. Так происходит даже в постели, когда ты исполняешь свое желание или похоть и не задумываешься о партнере. Но факт тот, что в любом случае я не знаю такого дела, в котором человек не должен напрячься, сосредоточиться и потерпеть. Это механизм, это главный инструмент в любом деле. Потому что, оставаясь на одном уровне, можно исчерпать себя. Вот, к примеру, пирамида Хуфу — она же в разрезе многоуровневая. Дошли до погребальной камеры, и кажется — все. На самом деле нужно пробить потолок, подняться на следующий уровень и пройти дальше, до следующей погребальной камеры.

И затем опять нужно пробить потолок и идти дальше в поисках неизвестного. Так же и человек должен искать то, чего не знает, но к чему предназначен, напрягаясь и сосредоточиваясь, перебираться все выше и выше с одного уровня на другой…

Уровни человеческой жизни

Физический уровень

В течение жизни человек проходит несколько уровней. Есть телесный или физический уровень, когда человека инстинктивно куда-то несет: ребенок бегает до одиннадцати-двенадцати лет и опосредует пространство. Он сначала в материнском чреве пытался его раздвинуть, а потом он его в природе раздвигает.

Человек прошел первый физический уровень (это дети, строительство, наследство) и может это увеличивать и этим удовлетвориться. Он может начать строить мегалиты какие-нибудь на физическом уровне: «Радуюсь я, это мой труд вливается в труд моей республики, в партию сгрудились малые, свой след оставив…» Это как Вавилонский столп — соберемся и оставим себе имя… Этим столпом — мегалитом — сделаем себе имя. И все мегалиты носят такой характер — сделаем себе имя, оставим след, памятник, мемориал, мемо. Все это проявления физического уровня перед Высшим.

Эмоциональный уровень

Затем происходит внутренняя гормональная перестройка организма, появляется эмоциональный уровень, выделяются чувства, возникают желания, которые и подталкивают человека изнутри. И то, как человек ведет себя на этом уровне, как использует свои возможности, и есть его эмоциональная, творческая сущность. Когда у человека есть излишки, которые требуют выхода, он начинает творить. Как хорошо сказано в Писании: «От полноты сердца говорят уста их». Если есть эта полнота в душе, этот напряг, тогда все здорово. И человека самого дальше несет, как ребенка, который выпил кружку молока, съел кусок хлеба и бегает целый день, носится, и все ему интересно и прекрасно! Он испытывает драйв. Кого-то располагает к музыке, кого-то к звездам, кого-то к слову или делу. Из этого вырабатывается искусство, и человек становится специалистом в той области чувств, которую он выбирает. Эмоциональный уровень — это в первую очередь творчество: красота, изящество, музыка, литература и тому подобное… На эмоциональном уровне собираются уже не рабы, а единомышленники, зависящие от человеческого восприятия, в котором они нуждаются, за которое борются и при этом друг друга оплевывают и пихают ногами, как они это делали в материнском чреве.

Когда человек добирается до эмоционального уровня, чаще всего этот уровень и становится для него основной ценностью. Тогда человек на этом останавливается и делает все, чтобы снова и снова почувствовать ценность этого драйва. Как та крыса, которой в центр удовольствия в мозге внедрили электрод, после чего она постоянно возбуждала этот электрод, дотрагиваясь лапкой до педали, забывая о еде и сне, пока не сдохла.

Искусство без Бога в душе становится равным сексу без цели заиметь детей, отказу от подлинного предназначения и от первой заповеди, которая была в Раю: «Плодитесь и размножайтесь!» Как сказано в старом Требнике: «А художнику (греха) запрещается (причащаться), как и убийце, на двадцать лет».

Интеллектуальный уровень

Если человек остался на эмоциональном уровне, и у него нет голоса, знака или символа, и он не цепляется за следующий, интеллектуальный уровень, то в результате получается, что через какое-то время гормональные интересы пропадают, и ему больше некуда шагать.

Интеллектуальный уровень — это осмысление, осознание того, что происходит… Поднявшись на интеллектуальный уровень, можно заглянуть за горизонт, а можно начать «играть в бисер». Надо сделать выбор, как в притче про двух человек, посаженных в клетку, которую Станислав Чуркин, впоследствии ставший иеродьяконом, рассказал мне в самом начале нашего знакомства…

На интеллектуальном уровне человек должен сказать себе, что раз все было, то и его возникновение не случайно. Значит, в его существовании есть смысл, и нужно перебираться из одного смысла в другой. И это уже будет переход с интеллектуального уровня в ноуменальное существование.

Духовным уровень

Духовное существование — это серьезное дело, которое требует много времени и происходит в параметрах выхода из привычной ситуации. Следующий шаг надо совершить именно осмысленно. Если ты не понял, что смысл жизни есть, ты не можешь родить свою душу в Вечность. То есть надо понять, что за жизнь цепляться нечего. Потому что другого шага в Вечность, как только через смерть, не совершить.

Предназначение человека во второй половине жизни — это продолжать восхождение. Не спускаться вниз, не думать: «Мама, роди меня обратно», — а именно понимать, что ты спускаешься телом, но поднимаешься духом. Ты поднялся на заснеженную вершину высокой горы, посмотрел оттуда вниз и увидел, что высота земная исчерпана для тебя и нужна другая. И хоть садись и растопляй лед своей задницей, доказывай свою правоту на этой горушке, но все равно тебе нужно подниматься выше.

Человек забрался на высшую точку, «путь жизненный пройдя до половины», а дальше что делать, спускаться вниз? И у человека начинается такая дрожь… — «чуть помедленнее, кони…» или еще что-нибудь подобное, вместо того чтобы понять, что эта высота может быть для него трамплином. Что он поедет с горы и взлетит куда-то в другой мир!.. И это не искусственное формирование парадиза, а именно ощущение необходимости следующего шага, необходимости перехода с одного уровня на другой. И движущей силой перехода с одного уровня на другой является осознанная необходимость этого качественного перехода, который и приносит радость. Но не за радостью гонится человек, а за выполнением предназначения, которое становится для него необходимостью…

О духовном и материальном. Уровни решения проблем

И здесь нужно четко проложить линию горизонта. Что такое двуглавый орел? Он — твое материальное и твое духовное. И нельзя духовным попирать материальное, сказать: «Как же ты, православный, а так неправильно поступаешь?» Если для тебя главное «капусту» косить и наваривать, ты живешь на физическом уровне. Если же ты хочешь жить на духовном уровне — подтягивайся, приподнимайся, живи по-другому…

Большинство людей путает понятия, а их путать нельзя. Здесь в чем дело? К примеру, надо тебе гайку открутить ключом на 14, а тебе дают ключ на 11. Ключ вроде немного меньше, а гайку никак не откручивает. Дают ключ на 17

— он проскакивает, ведь, чтобы эту гайку открутить, нужен ключ только на 14. Так и с человеческими проблемами. Давай посмотрим, какая у тебя проблема: материальная — физическая, национальная — психическая или интеллектуальная — разумная или духовная? На каком уровне ты решаешь свои проблемы, формируешь желания, ищешь свои смыслы, совершаешь свои поступки? Ты сначала определи, что для тебя главное, на каком уровне будешь решать свои проблемы. Тогда и с ключом ты быстро определишься и не будешь морочить другими ключами гайку, которую хочешь отвернуть…

Движущая сила — радость

Главная движущая сила всей жизни — радость! Но радость — это не удовольствие, не смех, а ликование, когда человек обращается к небу… Аким Львович Волынский очень точно писал в «Книге ликования» о балете, что человек, поднимающий голову кверху, к небу, он лик свой поднимает и поэтому ликует. Радость, как ликование, и есть движущая сила перехода на другую высоту. Что такое радость? Радость — это род, рдеть, и руда, как кровь, и ржище гвязд (жилище звезд), как Вселенная, и рожь, как роженица… Все, что дает жизнь, такое как кровь, как репродуцирование, как распахивание Вселенной, — все это вызывает радость, удовольствие от движения вверх, от преодоления. Но физический, эмоциональный, интеллектуальный или духовный уровни могут для кого-то стать и конечными остановками. Поэтому переход с одного уровня на другой и необходим для исполнения своего предназначения.

Исповедание требуется, если у тебя есть цель. Известный в пятидесятые-шестидесятые годы двадцатого века режиссер Питер Брук говорил, что, если знаешь, чем кончается пьеса, можно делать все что угодно, хоть кричать и валяться на сцене, все будет востребовано, или, как у нас говорят, «всякое лыко будет в строку…». Потому что финальная часть будет той ниточкой, опущенной в соляной раствор, которая обрастает кристаллами, смыслом и дает направление.

Очень важно иметь эту ниточку, эту веточку, это направление… Иначе человек становится сырьем… А если у тебя есть не только какой-нибудь оберег или талисман, за который ты цепляешься, а есть смысл, тогда ты оказываешься «с мыслью». Но обретение этого смысла должно выразиться, во-первых, в необходимости поиска этого смысла, а во-вторых, в понимании, что импульс к обретению смысла может быть в чем угодно. Главное — пожелать, идти и утверждать выбранный путь…

Выполняя свое предназначение, человек может поступать по-разному, но важно, чтобы он ни с чем себя не отождествлял. У Гурджиева были хорошие слова: «Не отождествляй себя ни с каким предметом, задачей или делом». Это означает, что, если ты соединился и отождествил себя с делом, оно тебя съело… Каждый раз нужно знать, что, зачем и откуда, и оставаться свободным. И между тем продолжать делать выбранное дело самому. «Промежуток между решением и исполнением, — по словам того же Гурджиева, — должен быть минимальным», так как в земной жизни, по общепринятому мнению, реальность — критерий опыта.

Когда я думал о богоизбранном народе, то его рассеяние, в котором он сохранился, выразилось в такой фразе: «Рыба вышла из воды и взяла море с собой». И человек, когда вышел из воды, тоже. Кровь — это та же самая морская вода, которая стала функционировать внутри человека. Кто-то, как иудеи, понимал кровь как душу, а душу — как кровь. Кто-то понимал душу как легкую непонятную субстанцию. Я до сих пор не знаю, что такое душа, но я ее ощущаю. Люди без еды, без воды, без сна и без воздуха могут жить какое-то ограниченное время, а без смысла умудряются существовать всю жизнь…

Как хорошо сказано в китайской «Книге Перемен»: «Внешнее стало внутренним и, прогрызя кожу, вышло наружу». Это универсальная формула для всех — для художников, музыкантов, писателей, для всех творцов жизни.

Хирург может вырезать аппендикс у австралийского аборигена или эскимоса и еще раз убедиться в том, что у них аппендикс находится на том же самом месте, что и у других людей. И если физически человек представляет собою вид, то эмоционально, интеллектуально и духовно у него тоже есть общие для всех параметры, по которым он может развиваться, искать выход и смысл, и этот смысл в результате всех объединит.

Жизнь — возможность осмысления цели

Осмысление человеком того, что он не вечен, что моторесурс у него недолгий, дает ему возможность распоряжаться своей жизнью: а успею я дойти до той сопки, проскочить тот лесок или речку? А что за этот отрезок времени, который мне дан, я смогу сделать, что я должен сделать и в чем мое предназначение? Когда я справлял свои 40 лет, у меня было ощущение, что полжизни впереди, и я все успею, в 50 лет такой уверенности уже не было, а в 60 лет тем более.

Как много человек за свою жизнь съедает — стада скотины, стаи птиц, рыб! Но получается, что все напрасно, если он не состоялся как человек и не выполнил своего предназначения, в этом случае он просто перевел добро… А если человек выполнил свое предназначение, то он не только сам приподнялся, за счет него все, кого он съел, тоже приподнялись! Подтверждение этому я нашел в Ветхом Завете: «Благословен лев, которого съел человек, и проклят лев, который съел человека». Потому что одно дело — опустить, а другое дело — приподнять. Отсюда и понятие языческой жертвы.

Противоречие совести и сознания. Болезнь Альцгеймера

Синдром Корсакова и болезнь Альцгеймера, рассеянный склероз, добрались уже до людей сорока и даже тридцати лет. Но почему?! Я считаю, что это происходит из-за того, что человек не знает, зачем жить и как жить… И когда у него кончается всякое желание, которое его куда-то тянет, или когда он не может свои желания осуществить, или не знает, зачем жить дальше, тогда он с удовольствием отказывается от сознания. Еще Владимир Сергеевич Соловьев говорил, что совесть вступает в противоречие с сознанием, противостоит ему, и если сознание жульничает, то совесть отвергает сознание, и человек сходит с ума. Человек выбирает свое физическое существование без совести и без смысла и погибает как не выполнивший своего предназначения. Люди не выполняют своего предназначения, вот в чем дело…

О парадоксальном подходе

В свое время известный сатирик Джонатан Свифт, будучи англиканским священником и деканом собора Святого Патрика в Дублине, писал о проблемах выживания ирландцев и предлагал младенцев солить в бочках и съедать. И народу будет поменьше, и будет что кушать. Это, конечно, шутка, но зачем она была нужна? Дело в том, что когда есть парадоксальная постановка вопроса, то человек начинает задумываться, чем же он отличается от скотины? Что в нем человеческое и в чем оно состоит? Философ и поэт Владимир Соловьев, сын историка Сергея Соловьева, говорил, что раньше людоедство было нормой. Известный советский социальный психолог Борис Поршнев писал, что ученые-трассологи на всех найденных при раскопках костях различают трассы зубов. Поршнев вообще считал, что человек был такой скотиной, что не мог быть ни хищником, ни травоядным, а был именно трупоедом.

О соответствии времени и месту

Меня возмутило, когда я узнал, что при советской власти священников с Камчатки и Чукотки посадили на льдину и оттолкнули, и они поплыли навстречу своей смерти… Но, оказывается, это соответствовало местным традициям. На Чукотке среди коренных жителей издавна было принято такое же отношение к немощным старикам — их сажали на льдину и отталкивали, отправляя на смерть. А у эвенков было такое дело, как нотрган: когда отец переставал ходить на охоту, старший сын затягивал на его шее аркан. У норвежцев были придуманы специальные лыжи, чтобы старики уходили на них как можно дальше и не могли вернуться обратно. У шведов больные и слабые прыгали со скал — для этого были отведены специальные участки. Раньше всегда к старикам относились как к отработанному материалу, и люди это понимали и принимали, особенно в тех странах, где было трудно выжить в силу климатических условий. Участвуя в процессе жизни, в своей родословной, во всех делах, человек на каждом этапе знал, что ему делать и какая его ждет судьба… А сейчас у нас существует такое междометие, такой демисезонный период, когда молодые уже с детства хотят быть взрослыми, а старые хотят опять быть молодыми. И вообще такая безрезультатная и бессмысленная мешанина в головах! Нет ничего смешнее молодого пессимиста и старого оптимиста… Такая глупость! Вместо того чтобы обрести смысл и соответствовать времени и месту!

Предназначение и доверие к Богу

В последней главе Евангелия от Иоанна Богослова на церковнославянском языке Господь трижды спрашивает: «Любишь ли Меня, Петр?» И тот, обижаясь, отвечает ему трижды. А у Лопухина в «Толковой Библии» сказано, что на греческом языке Господь дважды говорит «филия» и только потом — «агапе». «Филия» — это земная любовь, а «агапе» — духовная, и это выражается в греческом языке. А у нас в России это в церковнославянском тексте ясно выражается, потому что мир, который через «И» восьмеричное пишется, через то «И», которым мы пользуемся, это мир горний. А «i», которое десятеричное или палочка с точкой, как на Украине или в Белоруссии, это мир дольний. И не было понятия мира, как отсутствия войны. Поэтому, когда мы говорим: «Миром миром Господу Богу помолимся!» — это мы низводим горний мир на землю. И это состояние — «яко на небеси, и на земли» — оно становится главным исповеданием и переходом от земли на небо. Отец Павел Флоренский написал свою «Теодицею», а Рудольф Петрович Штайнер написал «Антроподицею», имея в виду, что есть восхождение от земли к небу, а есть нисхождение неба на землю. Нужно расставить приоритеты — либо Вавилонский столп делать, либо признать главенство неба над землей. И тогда будет не «игра в бисер», а все будут в равном положении и в доверии к своему собственному существованию и к переходу в незнаемое будущее.

Рождение в Вечность, к Богу

«Всякое дыхание да хвалит Господа», если человек научается помнить о Боге постоянно. А как постоянно? Можно, конечно, все время биться в поклонах головой об пол, но Бога от этого в человеке не прибавится. Но если ты заглянешь в себя и почувствуешь, что ты Бога любишь, то это уже будет не антитеза, а следующий шаг. И эта любовь к Богу должна быть такая же естественная, как земное притяжение. Ведь земное притяжение есть? Есть. И его не нужно доказывать, оно всегда с тобой — подпрыгнул и шлепнулся на задницу! Вот и притяжение к Богу должно стать таким же естественным и необходимым, как земное притяжение. Человека должно притягивать к Богу не от страха, что он будет в аду гореть и мучиться, не от выгоды, что он в раю будет что-то вкусное есть, а потому что другого пути нет… Либо человек уходит в землю, и душа его шарашится пыльным клубком, либо он наконец выполняет свое предназначение, и рождается его душа к Богу. И поэтому для нормальных людей смерть — это рождение, рождение в Вечность, к Богу, а не уход из земной жизни… Ты выбираешь, что для тебя главное, и этому служишь. А чему ты служишь? Вот и выбирай. Но только в обязательном порядке постарайся не только Бога представить, не только через Причастие Его проглотить и успокоиться, думая, что ты таким образом с Богом соединился. Нет, задача в другом. Господь показал всем пример, как идти, куда идти и зачем идти. Вот и иди. Соединись с Богом реально.

Согласие с этим путем, ведущим вперед и вверх, вера и любовь к Богу — вот главные ценности человека. И время жизни, за которое человек может вырастить свою душу для рождения в вечность. Другого времени ведь не будет.

3. О вере

Что есть вера? Вера это то, что внутри нас. Но когда мы узнаем это в других, вера усиливается, резонанс получается гораздо больший. Вот почему сказано: «Где двое или трое во имя Мое собрались, там Я среди них». Наш с матушкой духовник говорил, что благодать в церковь дается хотя бы по одному, кто может эту благодать воспринять…

Вера — это что? Как говорил Апостол Павел: «Вера — это чаяние неведомого». Мы этого не знаем, но мы на это надеемся и мы это исповедуем. Так же как в жизни кто-то хочет кем-то стать, это состояние хотения — мы хотим. Этот императив как раз и движет нами, и мы становимся единомышленниками. На службе во время общего пения, которое есть ничто иное как «Верую», священник поднимает над дарами воздух, и происходит оживление плоти и крови Христовой, которые были раздельны. Они становятся необходимостью. Если нет этой необходимости, как говорил Апостол Павел: «Если Христос не воскрес, то проповедь моя напрасна…» В эти самые моменты происходит воскресение Христа, оживление Его, и вы заполняетесь надеждой в необходимость Бога.

Вера — единственный путь

Когда идешь вперед, то у тебя как будто есть два пути, но когда оборачиваешься назад, то видишь, что путь мог быть только один-единственный. И никакого другого пути быть не могло… Согласие с этим путем превращает твою жизнь из пунктира в непрерывную линию. Перемена целей и убеждений — главная ценность человека, которая может стать объективной ценностью и для других. Сейчас для меня существует одно направление — вперед и вверх. Уже не выбор пути, не по чаяниям, не по должности. Уже единственный путь — вперед и вверх.

Для меня отец Серафим (Станислав Чуркин), который принял постриг с именем Серафима Саровского, схимонахиня Серафима (Вырицкая), отец Александр (Козлов), отец Иоанн (Крестьянкин), отец Василий (Лисняк) были живыми свидетельствами веры. И это было для меня важнее, чем любые книги и проповеди. Они любили Бога и показали мне, как можно Его любить. А сейчас, через сорок один год совместной жизни, свидетельством веры и любви к Богу стала моя супруга Валентина.

Вера — как Фаворский свет, как притяжение земли, как воздух, которые есть все время. Но для того, чтобы это ощутить, требуется кто-то еще, чтобы он это озвучил, как дека у рояля или у арфы. Это как раз и есть поиск единомышленников. Когда была первая церковь, от тех, кто проповедовал Христа, исходил такой сильный импульс, что даже камни начинали дребезжать — такая это была открытая правда. Даже тень, как тень Апостола

Павла, могла исцелять немощного, которого она случайно накрывала. Очень здорово!

Если меня спросят, верю я в Бога или нет, я должен буду заглянуть в себя и посмотреть, а насколько процентов я верю сейчас, на этот момент. Потому что вера — это не участие в какой-то организации — пионерской, комсомольской, партийной или какой-то еще… Вера — это ты сам. Поэтому и спасение — дело совершенно персональное, индивидуальное. Иной раз человеку, чтобы это понять, достаточно одного слова, и оно будет той правдой. Вот почему восточная поговорка гласит: «Учитель приходит тогда, когда готов ученик».

Если ты сам себе не задаешь вопросов, а выбираешь готовые ответы — какую-нибудь подходящую систему, либо интегральную йогу, либо малаховскую диету, или что-то еще, ты поступаешь нелепо. Как будто ты мышонок, и на тебя смотрит кот, хоть и Чеширский.

Даже о. Александр Козлов, исповедуя перед Причастием, заканчивал свою проповедь словами: «И всякую прочую йогу…»

В советское время, когда запрещались восточные учения, я спрашивал своего знакомого Анатолия, увлекавшегося кунг-фу: «Вот ты преподаешь кунг-фу, энергию пускаешь, кундалини раскручиваешь и так далее… Зачем?»

Ведь мы тоже знаем, куда и чего раскручивать, но мы этим не пользуемся и пользоваться не будем. Потому что если нет любви, то все пошло, и в этом вся разница. Одно дело технологии, которые можно использовать, а другое дело — правда, которая больше технологий. Поэтому, пока ты доверяешь Богу, любишь Бога, ты прав, а когда ты начинаешь разбираться в деталях, тогда тебе нужно выступать в другой системе. Либо ты доверяешь Богу, Природе, высшему смыслу, и все это больше тебя, ты в этом участвуешь, либо ты разбираешь все это на детали, опять собираешь и думаешь, что ты этим владеешь. Два разных пути.

Многие мои знакомые, вначале увлекавшиеся йогой и совершавшие все упражнения, ощутили необходимость перехода на следующий уровень, который в рамках русского менталитета они инстинктивно не могли совершить. У кого-то тогда шла носом кровь, у кого-то сильно болела голова, а кто-то просто сходил сума…

На этапе неполного доверия «рухнул» даже Апостол Петр. Когда Сапфира со своим мужем Ананией пришли в первохристианскую общину, куда должны были сдать все, чем владели, они засомневались и часть имущества утаили. То есть были не до конца откровенны. Они формализовали свои отношения с Богом, как это было принято в Ветхом Завете, но в Новом Завете это считалось грехом. Апостолу Петру открылся обман, и он спросил Ананию: «Вы все сдали?» Тот подтвердил: «Да, все». И тут же умер. Потом пришла его жена Сапфира. Петр и ее спросил: «Вы все сдали? Иди, посмотри». Она не созналась и тоже умерла. Апостол Петр, зная правду об их неполном откровении, вынудил их соврать, отчего они и погибли. Тем, самым Апостол Петр сам явил им искушение. Но они были свободны и вольны сами принимать то или другое решение. Это деяния Апостолов. Я ничего не прибавляю.

Многоуважаемый Петр Константинович Иванов, которого я люблю, в книге «Тайна святых» пишет, что именно в этот момент сатана вошел в христианство. Это момент подобный тому, когда человек сорвался вниз, уцепился за веточку и кричит: «Господи, верую, помоги мне!» А Господь говорит ему: «Отпусти веточку, если веришь…» А тот отвечает: «Что я, сумасшедший?» И вот это состояние недоверия или неверия, когда «хоть немного еще постою на краю», или хоть немного еще наварю, или что-то еще сделаю, оно и есть главное искушение…

О верующих и примкнувших

Выдающийся искусствовед и философ, физик-теоретик Борис Викторович Раушенбах крестился в Православие, только когда ему было более восьмидесяти лет. До этого считал себя протестантом. Он сказал правильные слова о том, что процент верующих всегда постоянен и неизменен. И это очень точно. Вот сейчас, когда старики приходят креститься, спрашиваешь их: «А где вы раньше были?» А они в ответ: «Вы знаете, какое время было?» На самом деле примкнувшая компания…

О доверии к Богу

Если человек будет серьезно думать, сосредоточиваться на том, что его ждет с концом жизни, соглашаться с неизвестностью и доверять Богу, только тогда он до Него может добраться… Человек должен довериться смыслу земного существования, потому что, судя по недавно расшифрованному геному человека, наши гены жили еще до динозавров, а тело наше состоит из вещества, возникшего после Большого взрыва. Теперь я говорю: если ты не нашел своего места между Большим взрывом и черной дырой, то ты прожил зря.

Необходимо довериться следующему шагу, сквозному смыслу, довериться Богу, как ребенок доверяет родителям. Вот если бы мама не взяла младенца на грудь, то он не почувствовал бы органолептическую связь с той водой, которую он пил в ее чреве, с ее молозивом, не услышал бы знакомого биения сердца, не почувствовал бы ее теплоту, а самое главное — ту любовь, которая к нему обращена, ту нежность… Рождение ребенка как раз и есть состояние его возвращения к родителям, но снаружи, а не изнутри. Может ли человек узнать предмет, находясь снаружи, если он до этого все время был внутри? И вот это как раз нам всем и предстоит сделать. Это не фантазия, а доверие. И все таинства церковные, все богослужения, все, что в церкви есть и происходит, направлено только на то, чтобы человек научился любить Бога и доверять Ему. А иначе что делать? Только любовь и доверие.

Вера — это ты сам. Когда человек просто живет и думает, что так и должно быть, он не понимает, зачем он здесь и в чем смысл его жизни. А смысл — в любви к Богу и доверии к Нему, в осознании, что человек живет на Земле только затем, чтобы его душа созрела для рождения в Вечность и соединилась с Богом.

4. Душа

Душа — главный орган

Православие занимается не только сердечной молитвой, не только умной молитвой, а переводит рождение души в другую плоскость. Душа в Православии не какой-то прибор, измеряющий чувственные состояния, о которых говорят, что «душа горюет, душа веселится, душа печалится, душа радуется». Во времена Пушкина ясно понималось: одно дело — сумасшедшие, социально опасные, а другое дело — душевнобольные. Отсюда и «клиника душевнобольных». «Не дай мне Бог сойти с ума, уж лучше посох и сума…» Когда начинает болеть душа, она кричит как младенец, и человек начинает искать выход, которого чаще всего не находит, и заменяет его на «соску-пустышку» — антидепрессант, водку, развлечения.

Душа должна стать главным органом, а если она им не становится и не заботится о своем времяпрепровождении на Земле, то, к сожалению, она все время находится в зоне поражения, в потере — человек боится. Я спрашиваю: «Когда тебя бьют в нос, ты уклоняешься, блок ставишь, отшатываешься или глаза закрываешь? Или ты, как тот мышонок, который смотрит на кота: закрыл глаза — нет кота, открыл глаза — есть кот, закрыл глаза — нет мышонка?» Это состояние человека, когда он не смотрит вперед и не решает проблем, хотя ему для этого жизнь земная и дана. Потому что представление наше о Царстве Небесном совершенно такое же, как представление о внешнем мире у младенца, который в животе у матери находится. Потому что душа не имеет ни глазок, ни ручек, ни ножек, ни ушек, но она должна за время пребывания на Земле полюбить Бога больше, чем себя. Если ты не полюбил Его искренне, не понял, что Отче — наш, Отче всего сущего, не понял, что смысл жизни есть, жизнь становится проклятием, и ты не можешь родить свою душу в Вечность. И тогда — «живая собака лучше мертвого льва».

Рождение души в Вечность

Я не знаю, как душа выглядит. Что это? Какая-нибудь субстанция энергетическая, электромагнитная, гравитационная… Что это такое? Я не знаю… Когда мои дети меня спрашивали: «А где я был до рождения?» Я отвечал: «В моих возможностях, в моих мечтах». Потому что физическое воплощение — оно и есть всего лишь физическое воплощение: нас не было и нас не будет. Но как человечек созревал в чреве матери определенное время, так и душа должна созреть за время ее жизни на Земле. И как она созревает, с каким упором? Где центр тяжести? В этой жизни или в неизвестности? И насколько мы должны довериться этой неизвестности и ощутить эту непрерывность, которая ведет нас к Богу? В Церкви есть такие понятия, как икономия (расширенное толкование или послабление) и акривия (узкое толкование или строгость). Таким образом, одно и то же явление можно, как течение воды, либо расширить до болотного состояния, либо сузить до горного потока. Но и в том, и в другом случае течение остается непрерывным. Это и есть путь непрерывности, который ведет нас к Богу.

Очень здорово, когда познакомился с душой… Душа с какого-то времени начинает дрожать в тебе, как ребенок в животе у матери… И вот когда душа начинает трепыхаться, дрожать после половины жизни («путь жизненный пройдя до половины, я заблудился в сумрачном лесу…»), в этом состоянии человек понимает, что он начинает спускаться с горы. Ему кажется, что это сердце начинает трепетать, а на самом деле не сердце трепещет, а душа. Так же как младенец в животе, когда он уже перевернулся головой вниз и начинает готовиться к новой жизни, так и душа начинает трепетать и готовиться к новой жизни. Зачем? Чтобы выполнить свое предназначение. Человек живет на Земле только затем, чтобы его душа созрела для рождения в Вечность. Если не случается рождения в Вечность, то душа все время трепещет. Смысл жизни — в рождении души (узнавшей и полюбившей Бога более себя).

И вот когда душа в тебе начинает трепетать и говорить: «Не хочу умирать, не хочу умирать, не хочу умирать!» — это и есть показатель того, что она в тебе есть. И ты спрашиваешь ее: «Душа моя, а чего же ты хочешь?» И душа отвечает: «Хочу жить вечно».

Тяжело человеку становится, и он говорит: «Господи, я же, оказывается, без Тебя ничего не могу. Я без Тебя и шагнуть-то не могу. Ты, оказывается, во всем». И когда он это признает, тогда Господь может к нему придти, Господь может придти в его душу. А не думает человек об этом. Исповедался, помазался — свободен!

Человек творит себя индивидуально. Это и есть главное его творчество. Поэтому мы все поставлены в одинаковое положение: либо мы доверяем Богу, либо ищем себе мавзолей.

Развитие души, спасение

Что должно служить импульсом к развитию души, чем должен руководствоваться человек? Не страхом же смерти? От страха человек судорожно бежит куда-то, но куда он прибежит, он не знает. Чтобы преодолеть страх, ему, несомненно, требуется пример. И Господь оказывается для всех лучшим и единственно возможным примером. Я до сих пор не знаю, как преобразовать панический страх в страх мобилизующий. «Начало премудрости — страх Божий есть».

Понимание этого на самом деле происходит само собой. Вот у местных жителей здесь, на Псковщине, нет понятия «пошел в лес», всегда «пошел в дровы, в грибы, в ягоды» — за чем-то пошел… И человек живет зачем-то. Но зачем? Георгий Иванович Гурджиев говорил, что человек ищет ответа на вопросы и удовлетворяется первым найденным ответом, затычкой любой. Самое страшное, что даже в церкви человек пользуется готовыми ответами… Его заманивают: «Спасение души, спасение души…» Его не будут ничему учить. «Ходи в церковь, — скажут, — причащайся, исповедуйся».

На самом деле Христос — это пример жизни, ухода из этой жизни, выполнения предназначения в полноте своей. Почему Он и есть идеал.

Самое страшное, что, даже когда человек собирается долго жить, он все равно понимает, что жизнь конечна… И он вступает в договор сам с собою или с кем угодно о том, что хорошо бы во сне незаметно уйти отсюда, как будто его здесь и не было. Как гласит западная поговорка: «Все хотят в рай, но как можно позже». В церкви это звучит по-другому: «Христианской, безболезненной, непостыдной, мирной кончины и доброго ответа на Страшном судилище».

Церковь, где я служу, Воскресение Словущее или церковь Анастасии. Есть воскресение Христа: «Христос воскресе!» — а есть анестезия, обезболивание, чтобы было не больно жить. Ведь никто не говорит: «Вот тебе Христос в пример. Сначала, как Он, до кровавого пота помолись, а потом иди и сдайся властям». А говорят о выгоде. Почему гностики понимали Демиурга как источник зла? Потому что, по их мнению, его творения и закон, который он предписывал, порождают грех и бессилие человека. А большинство хочет, чтобы человечек пользу приносил. Не зря аббревиатура «поп» расшифровывается как «пастырь овец пасомых». Овцы нужны, ведь пастырь без овец не проживет. «Не смотри, как я живу, а слушай, что я говорю».

Спасение души

Я до сих пор не знаю, от чего спасаться. Вот на службе читается Евангелие, и там есть такие слова: «Кто захочет спасти свою душу, тот ее погубит, а кто ее положит ради Меня и Евангелия, тот спасет». Слова Христа. Ведь какая проблема оказывается? Во время блокады люди наворачивали на себя бесчисленные одежды, и часто многие в таком коконе умирали. А надо было вылезти, книжки пожечь, чайку подогреть, начать шевелиться. Не было воли к жизни. Воля к жизни — это штука реальная, но переменная. Если человек задает себе вопрос: «А что потом, зачем я?» Я отвечаю ему: «Живи пятьсот лет, не можешь пятьсот, живи двести лет, но рано или поздно решать проблему все равно придется». Если человек не задает себе такой вопрос, его жалко. Ему нечего будет спасать. Если человек атеист, он несчастный человек.

Но Бог-то добрее, чем он.

Многие люди говорят: «Мне и так хорошо. Не спасаю свою душу, потому что не знаю, что это такое — душа». Правильно — и так хорошо, и так хорошо. Бессмысленно человеку говорить о душе… Ведь человек не знает ее до тех пор, пока не столкнется со своей сущностью. Вот прижмут его с ножичком к забору, тогда он начнет понимать. «Начало премудрости страх Божий есть». Состояние страха и есть для многих решение проблемы, а не просто бегство от нее. Как матушка Валентина говорит: «Люди — великие подвижники, потому что они могут себя морочить, уходя от всех проблем, как угодно долго».

Что случается с душой человека без веры, но не убежденного осмысленного атеиста, а простого человека, который даже не знает, что есть Бог? А кто знал, что есть земное притяжение, а кто музыку сфер искал, а кто к воздуху как относится? Некоторые даже не знают, что есть душа. И счастливы они, что не знают. Я ссылался на Гурджиева, который писал: «Счастлив человек, имеющий душу, счастлив человек, не имеющий души, но горе человеку, имеющему душу в зачаточном состоянии».

О конце света, вырастании души, любви к Богу

Все пугают себя концом Света, астероидами, а когда это реально подходит, все стараются о смерти не думать. Точно так же с болезнью какой-нибудь, четвертая стадия рака, а человек думает не о душе, а о чем-нибудь совсем другом. Как говорил о. Александр Козлов, «не обманывайте умирающих», чтобы они успели определить свои отношения с Богом. Дать им эту возможность необходимо. Это на совести близких.

Проблема в том, чтобы знать, что ты будешь делать дальше. Вот Блаженного Августина спрашивали: «Ты стрижешь овец, и наступает конец Света, что ты будешь делать?» — «Буду стричь овец дальше». И когда человек решает для себя эту проблему, осознает временность своего существования здесь, тогда он знает, что будет делать по существу, а не только по плану эвакуации. Здесь нам дается возможность полюбить Бога так, чтобы с Ним соединиться.

О душе

Блаженный Августин написал: «Время — это расширение души». Это меня до такой степени подтолкнуло, послужило катализатором, которого не хватало, — потому что все встало на свои места. И душа встала на свое место. Потому что душа — субстанции неопределенная.

Наша плоть — дом для души

На самом деле наша плоть — это дом для души, в котором душа должна вырасти, созреть и стать. И мы, каждый из нас, рождаем свою душу к Отцу Небесному, как мама родила нас всех. Ведь как было в древности: если отец не взял ребенка на руки, считалось, что он его не признал. И поэтому как Бог нас может признать? Только если ты так Его любишь, что бежишь и кричишь:

«Господи, Господи, я без тебя не могу!» Куда Ему от тебя деваться? И ты за Него цепляешься, как только можешь.

Есть ли у человека душа? Или одни чувства? А душа есть, и душа трепещет и думает… Вот, к примеру, автомобиль — это тело, водитель — это душа. Если водитель не знает, куда ехать, что тогда? Тогда тупик. Тогда это курица без головы, а не водитель и не человек. Летит, а летит просто так… Так и душа в теле. А что душа хочет? Душа хочет определенности, надежности и любви.

А в чем смысл совершенствования? На любом уровне — что у аборигена австралийского, что у эскимоса, что у туарега или готтентота — у всех есть одна и та же возможность. Какая возможность? Возможность идти к Богу. А как идти? Можно ли идти к нему, не сходя с места? Можно. И здесь возникает необходимость установки приоритета — что для тебя главное: эта жизнь или неизвестность, в которую ты должен родиться точно так же, как любой младенец, — взял и родился. Он же ведь рождался не по своему желанию, а душу мы рождаем по своему выбору, сами.

Эзотерики считают, что душа уходит из тела через левую макушку сердца по блуждающему нерву из гипоталамуса. Вот почему некоторые сектанты и сверлят себе темечко — чтобы душа спокойно уходила или, наоборот, чтобы была связь с Высшим. Состояние, когда у тебя нет ни имени, ни фамилии, ничего, а есть только предвкушение, задыхание, есть только Я, — это состояние как раз и есть физическое ощущение души, которое делает человека личностно осознанным индивидуальным одушевленным предметом. До этого он живет, и его душа оказывается всего лишь индикатором, лакмусовой бумажкой для обозначения своих чувственных проблем, она — не главное.

Душа и сознание

Существуют две системы — кардиоцентрическая и цереброцентрическая. Что первично, а что вторично? Сердце как вместилище всего или сознание? Такая постановка вопроса — отражение западного и восточного подходов к проблеме. Рассудок в основном для выгоды тела существует — он заботится о теле, но не о душе. Были опыты, показывающие, что в человеческом зародыше мозг не начинал расти до тех пор, пока блуждающий нерв не добирался до сердца и сердце не начало биться.

В чем здесь главное различие? В цели, которая стоит перед человеком. На Востоке цель человека после ухода из жизни — это выход из Колеса превращений Сансары и достижение Нирваны. То есть достижение состояния растворения в небытии — сон без сновидений. На Западе — это персонификация души как личности, как отпечатка пальца, как желания жить дальше. Вот в хоре каждый поет своим голосом, а между тем все поют одну и ту же песню, которую еще и исповедуют. В Православии «Бог есть свет и несть тьмы в Нем». Поэтому и святые стоят, повернувшись к Богу, к свету, не замечая течения времени, потому что достигли главного — быть с Богом. Бог есть Свет.

Каким мог представить себе внешний мир младенец, находившийся в чреве матери? Он же глаза открывал, воду пил, палец сосал, кувыркался, двигался. Но он был в темноте и представлял себе этот мир вот так, на ощупь, жидкой средой, а ему сказали бы: «Слушай, иди сюда, здесь так хорошо, здесь светло, здесь цветно, здесь запахи, вкусности, все что хочешь». Что бы он ответил? Он сказал бы: «А зачем мне все это, то, чего я не знаю? Мне и здесь хорошо».

Так же и человек — хочет жить в этой земной жизни. Он представляет себе вечную жизнь совершенно по этому образу и подобию. А представьте себе, что он представлял бы себе ее как материнский живот и жил бы в темном бассейне! А ведь он родился, как рыба из воды, из безвоздушного пространства, ему пуповину перерезали, но он же не умер. Рыба, вытянутая на берег, умирает, а он начал жить. И мы все начали жить. И что дальше? Начали жить, а что толку? Значит, нужно самостоятельно каждому родить свою душу. Потому что если душа — главное, тогда человек начинает о ней заботиться.

У Омара Хайяма есть такие строчки:

Пускай ты прожил жизнь без тяжких мук — что дальше?

Пускай твой жизненный замкнулся круг — что дальше?

Пускай, блаженствуя, ты проживешь сто лет

И сотню лет еще — скажи, мой друг, что дальше?

Люди изо всех сил стараются не думать, что дальше. А представьте, что человек пожелал остаться и остался, «каким в колыбельку, таким и в могилку»? Если так? Если бы младенец, находясь в чреве, сказал бы: хочу остаться в том виде, в каком я есть сейчас? Ходила бы ты, мама, все время пузатая, а он бы там шевелился, как в аквариуме, и ему было бы хорошо. А ведь предназначение какое-то должно быть…

Необходимость любви к Богу не в том, чтобы дальше жить только ради удовольствия, а именно в том, чтобы было выполнено предназначение. Ведь ребенок в чреве вырастает и ничего сам придумать не может. И мы сейчас в земной жизни — как во чреве. И мы ничего не знаем о том, что будет с нами дальше. Но как ребенок вырастал материально, имея свой генетический код и пройдя за девять месяцев в животе весь онтофилогенез, как будто три с половиной миллиарда лет жизни на Земле прожил, так и каждый человек должен за время своей жизни здесь, на Земле, вырастить свою душу. Человек предмет одушевленный, и душу надо выращивать, и это личное дело и задача каждого. Выращивать и воспитывать ее. Потому что культ — это поклонение, культура — это возделывание. И в церкви все так культурненько и приличненько не для того, чтобы человек сюда как в театр ходил, а священник перед ним как в «Поле чудес» выпендривался. Ведь не для того же… А для поиска ответа на поставленные вопросы.

О необходимости рождения души

Вот наша церковь какая? Воскресение Словущее или церковь Анастасии. Есть еще такое слово — анестезия, то есть утрата болевой чувствительности. И для чего церковь: для воскрешения или для обезболивания? Чтобы не было больно, не было страшно жить и умирать или все же для воскрешения? А как люди представляют себе воскрешение? Воскрес и снова, как излечившийся больной, стремится от жизни взять то, что не успел? А ведь на сороковой день Господь вознесся. А вы готовы вознестись? Минус 273 градуса, космическая тьма, холодно, неуютно. Поэтому и душа возносится, а не тело. Душа возносится…

И какая перед нами стоит проблема? Пользоваться этим временем, которое нам дано. И единственное, что мы должны за отпущенное нам время сделать, это вырастить свою душу и родить ее в Вечность.

Петр Демьянович Успенский перед смертью сказал, что все, написанное им в этой жизни, не имеет смысла. Потому что когда человек встречается с другой реальностью, которую не перевести на этот язык, он начинает понимать, что все сделанное им напрасно… Когда Достоевский сказал: «Смирись, гордый человек», — это был самый лучший рецепт. Но как смириться? Смирение — это результат образа жизни и мыслей. Не задача, которую можно осуществить, а результат, который остается позади, и ты сам даже не знаешь, что уже смирился. Ты просто все принимаешь естественно, и тогда не нужно заботиться и думать об этом.

5. Вокруг смерти

Зачем даны старость и болезнь? Чтобы человек осознал, что все равно придется уходить. Но то, как ты уходишь, становится примером для молодых — ты можешь по-русски рубашку рвануть на груди, можешь пояс шахида надеть или расписать наследство, как король Лир, — что угодно. И ты можешь просто уйти, не закрывая глаза, как это было положено на Руси. Важно не потерять лица до конца.

Отпевание

Я скажу для людей, не очень духовно продвинутых, такое откровение: смерть и рождение сами по себе — НЕ таинства. И если рождение человека в этот мир становится таинством рождения только в Таинстве крещения, когда душе дается определенный вектор вверх, к Богу, то таинства смерти — как Таинства с большой буквы — нет в Православии и быть не может. «Чин отпевания» — всего лишь «чин», информация к размышлению людей, собравшихся в церкви вокруг покойника для большей любви друг к другу и прежде всего — к Богу.

И это соединение верха и низа, живых с мертвыми, энергии Инь и Ян, Бога и человека, прошлого и будущего — все это называется религией (ре — возвратная частица в латыни, а лига — связь). Именно — связь, связь гармоничная, через любовь, и оказывается тем чувством, которое позволяет человеку менее пугливо существовать в этом мире. Грустно, когда чувство любви переходит в долженствование, а тем более — в ритуал и формализм.

Из моей практики смело могу утверждать, что факт отпевания покойного близкими людьми меньше всего воспринимается ими как их священная обязанность. В подавляющем большинстве они уверены, что отпевание — святая обязанность священника, а они, как ученики на факультативном занятии, могут по своему усмотрению приходить или не приходить, слушать или не слушать, болтать или не болтать друг с другом. Как ни парадоксально, рьяность полемики «закапывать или сжигать» умершего намного превышает «душевное качество» последнего свидания с телом дорогого (или не очень) человека.

Еще раз повторю, что среди Таинств Православной церкви нет таинства отпевания и захоронения. Нет, потому что у Бога — после смерти и воскресения Христа — нет смерти: душа рождается для отчета Ему и продолжения своего пути — живой!

Но самое главное, что отпевание это не таинство, а просто обряд, который может совершать любой верующий человек. Только он не имеет права благословлять во время чтения Евангелия, не имеет права ектиньи читать. Все остальное он имеет право петь. Ведь таинства обращаются к живым, когда можно изменить человека. Когда же человек умер и его изменить уже невозможно, тогда акцент переходит на тех, кто провожает. Они становятся сообщниками, чтобы помочь этому человеку протолкнуться дальше, а не застрять там, где его очная ставка со своими грехами произошла, чтобы оторопь не напала и тьма кромешная не наступила.

Когда меня спрашивают случайно забредшие в храм люди: «Куда ставить свечки об упокоении и о здравии?» — я отвечаю: «Никуда, ибо мы молимся о спасении души и о живых и мертвых».

Только на панихидный столик — «тетрапод» — ставят за упокой свечки, а также кутьи, булочки, конфеты. Это языческий отголосок, легализованный церковью за неистребимостью, и потому, что символ кутьи — сваренные в медовом сиропе зерна изюмом — есть Божественное напоминание и символ жизни смерти. «Не прозябнет — не воскреснет!»

В нашей церковной традиции на панихидный столик положено возлагать кутью именно с вареными зернами. Это сейчас мы варим их на газу и электричестве. А раньше, естественно, на огне! Только в Таинстве Елеосвящения должны использоваться годные к посеву зерна.

Таинство Елеосвящения

Что такое Таинство Елеосвящения? Кто-то скажет, что не знает такого Таинства… А это правильное название того священнодействия, которое в народе известно как соборование! Таинства надо называть правильно. Добавлю еще одну премудрость: само слово «кутья», как сказано в церковнославянском словаре, означает «женский угол, или кут, в избе у ПЕЧКИ»!

Панихида

Что такое панихида? Пан — это все, никс — это ночь, тьма, а део — это делание. Тьма — это смерть, но если во тьме смерти горит хоть единственный огонек, то тогда тьма не абсолютна. Если есть память о человеке, то человек жив, но память не должна быть долженствованием. Память — это возможность любви, но никак не долженствование. Неужели может быть любовь «из чувства долга» или за деньги?

Вот люди приходят поминать покойного. Но часто они не к Богу приходят, а приходят выполнить какой-то свой привычный обряд, после которого устроят что-то вроде языческой тризны. Но зачем человек живет? Разве только для того, чтобы вдохнуть и выдохнуть, поесть и опорожниться и как по нужде прийти в церковь поминать? А нужно ли человеку в обязательном порядке ходить в церковь? Да не нужно. Люби Бога, если хочешь, и все… Как большинство советских людей не ходили раньше в церковь, так и сейчас пускай не ходят. Ведь чаще всего человек плачет у гроба, потому что жалеет себя: «Как я, бедный, буду теперь жить без тебя?» И поминает усопших для того, чтобы смягчить, подсластить себе пилюлю, чтобы и за ним, когда время придет, так же подергались.

Забота о душе умирающего

Заботясь о душе умирающего, надо звать к нему священника, чтобы причастить, прочитать «Последование на исход души» и над охлаждающимся телом читать Псалтырь…

Посмертная ситуация. Захоронение

«Любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам…» Это пушкинское афористично звучащее выражение, начинающееся словами «Два чувства дивно близки нам…», сейчас имеет актуальный и даже коммерческий характер: «пепелище» и «гробы» стали, как сейчас говорится, «два в одном», войдя тем самым в противоречие одно другому.

Пепелище в урне, гроб в земле, мощи у всех на виду (Ленин, композитор Григ, черепа подвижников на Святой горе Афон…) — с одной стороны; пепел выдающихся людей в Кремлевской стене, прах Неизвестного солдата (в каком он там виде — это благоговейно никого не интересует), собранные и оплаканные пепелинки тел от технокатастроф — с другой стороны… Все это подчинено обстоятельствам, сиюминутным возможностям, силе воли лидера, командующего данной посмертной ситуацией. Поэтому однозначности в вопросе выработки единого и освященного «свыше» способа захоронения нет и быть не может.

Что касается священников, то большей частью именно они в силу своих семейных традиций, личных измышлений и данной им возможности внушать это простым людям и создают конфликт — «закапывать или сжигать». При этом качество проводимого ими отпевания настолько оставляет желать лучшего, что просто нет слов.

Погребальные обычаи. Отношение к умершим

С тех пор как появляются первые человеческие захоронения, человек и начинает называться культурным.

Вероятно, со следующего этапа цивилизации — с жертвоприношений, через которые умилостивляли богов для общения с ними, — появляется и представление о переселении покойников к богам. Эти поначалу нечеловеческие жертвоприношения со временем становятся смертными казнями, выявляя негативное отношение к прошлым богам. Так, в Древнем мире утопление относилось к водным богам, повешение — к воздушным, сжигание — к солнечным или огненным богам; в то время как рассечение, отделение головы или четвертование относилось к богам плодородия; зарывание же в землю — к хтоническим богам, связанным с землей и плодородием.

Подобные явления были замечены в разных уголках Земли и свидетельствовали о всеобщем повышении сознания человека. Со временем, когда у народов, расселившихся в различных климатических областях, стал складываться соответствующий условиям образ жизни (охота, скотоводство, земледелие) и народы стали приобретать свои этнические черты, тогда стали появляться и традиции захоронений.

Например, у охотников Северной Америки и наших северных народов было принято хоронить своих предков на помостах, чтобы звери не могли до них добраться, съесть их, а значит, оказаться после смерти сильнее, главнее их. Почти такая же традиция до сих пор сохраняется у парсов в Индии, но по другим причинам. Они поклоняются всем четырем стихиям и поэтому не хотят осквернять ни одну из них смертью. Для этого и строятся Башни молчания, где стервятники обгладывают трупы, но живут сами в воздушной среде. На Тибете положено трупы, предварительно расчленив, скармливать собакам, чтобы вернуть природе то, что было у нее взято. Мой приятель рассказывал мне, что, когда он путешествовал по Тибету, однажды пошел гулять, и собаки со всей деревни пошли за ним. А потом он узнал у местных жителей, что он пошел по единственной дороге, по которой носили трупы, на камнях разрубали на куски и отдавали собакам. Погребальная традиция может быть и индийская, и индоевропейская, и Башня молчания парсов, чтобы птицы расклевывали тела, и тибетская — раз ты получил эту плоть, так верни ее собакам…

Мусульмане чаще хоронят умерших в сидячем положении в обустроенной в стене могиле-нише: задвигают туда завернутое в ковер тело и заслоняют. Ввиду климатических условий хоронят в течение того же дня, как человек преставился. У православных же свои традиции захоронения.

Так что есть разные способы захоронения.

В археологии главное различие цивилизаций основывается на отношении к умершим, то есть на том, что лежит в основе погребальных обычаев — трупосожжение или трупозахоронение.

Люди группы яфетических индоевропейских языков в основном сжигали своих родственников. Такой обычай вместе с буддизмом перешел и в Японию. Семитические народы и ближневосточные цивилизации, издавна занимавшиеся земледелием, хоронили своих умерших в землю, предполагая со временем их прорастание. Были еще и захоронения в гробах, саркофагах (в переводе с греческого саркофаг — «пожиратель мяса»), в пирамидах и мастабах. Но все эти «дома покойников» можно было бы назвать нашим староверским именем «домовина» — дом мертвых.

Были и еще весьма примечательные погребальные обычаи, например, у мальгашей (жителей Мадагаскара). Они в положенный праздник извлекали своих предков из захоронений, переодевали в новые одежды, рассаживали за столом, пировали с ними и опять на год опускали их в землю, тем самым, вероятно, показывая себе и всем живым, что умирать не страшно, что все как бы остаются вместе.

Но поистине прекрасным воплощением перехода из материального мира в абстрактный можно считать кенотаф (греч. «пустая могила»). Кенотаф весьма напоминает любые памятники, называемые ныне мемориалами. Древнегреческий кенотаф возводился тогда, когда человек погиб на чужбине или без вести пропал. В таком случае для него строилась «условно настоящая» могила, потом совершался ритуал трехкратного чтения молитв с призыванием его имени, и с тех пор могила считалась собственностью этого покойника.

В Древнем Египте фараоны были захоронены в пирамидах — это известно даже дошкольникам. Но даже не всем взрослым известен перевод слова «пирамида»: «пира» — это огонь, а «мид» — середина, т.е. «в середине — огонь». Умерший фараон, сам став «огнем жизни», каждую ночь в ладье бога солнца Ра совершал путешествие в страну мертвых. То есть в персональном акте захоронения фараон уподоблялся Озирису, хотя тело его оставалось мумией, но его скульптурный портрет до одухотворения душой (Ба) оставался просто каменным изваянием. Эта трех-составность фараона создавала возможность выбора для всей египетской цивилизации, для всей теургической культуры, на которую работал весь Египет более четырех тысяч лет. Как показала археология, в основе существования Древнего Египта лежало утверждение заупокойного культа, и только в этом был его смысл.

Отголоском египетской цивилизации можно считать обычай орфиков в Древней Греции хоронить своих покойных с золотой табличкой во рту, чтобы они знали, куда идти с молитвами. На могилу ставили кратэр (сосуд, в котором разводили вино с водой), но без дна, на этих кратэрах обычно изображалось загробное царство — как путеводитель, чтобы душа не заблудилась, знала, куда идти. У них было положено испить не из Леты, чтобы все забыть, а из источника Мнемозины («мнемо» — память). Греки, если вспомнить «Илиаду», при похоронах Ахилла устроили соревнования вокруг кургана, а кости Ахилла после обжига сложили в сосуд.

На Афоне монахи голову усопшего берегут, чтобы убедиться в его святости, когда она начнет мироточить. Кельты когда-то берегли головы врагов как знак победы над ними, так же как и некоторые восточные народы. И в Кремле голову Хаджи Мурата тоже хранили не только как голову врага, а как знак победы.

Известный славист, археолог и этнограф А. А. Котляревский написал книгу «Погребальные обычаи языческих славян» (с его дочерью Марией Николаевной Апраксиной, жившей в Брюсселе, я переписывался). В этих похоронных обычаях главными были отношения с трупом: чтобы труп тебя с собой не утащил, не запятнал. Поэтому в доме разбирали стену и труп вытаскивали через проем, чтобы он обратно дорогу не нашел. Затем залезали на коровью шкуру, как на небесное облако, и обмывались на ней после похорон (корова как олицетворение неба почиталась и в Древнем Египте, и у индусов, и на Руси). А сейчас в традиции осталось после похорон помыть руки — обычно на крыльцо выносят ковшик с водой и льют на руки.

Ритуалы вырабатываются не только в силу климатических и исторических условий. Инстинктивно люди переводили всякое действие в праздник. Я еще помню, когда с песнями люди шли на работу, с песнями возвращались. Во время отдыха играли на балалайке или гармошке, с ходу сочиняли частушки. И это было естественно. Когда же какое-то действие или обряд оторван от смысла, когда тот же погребальный обряд начинает носить юмористический характер (как похороны Зимы), это означает, что, приближаясь к смерти, человек пытается и ее тоже осмеять. У А. М. Панченко и Д. С. Лихачева в книге «“Смеховой мир” Древней Руси» хорошо сказано, что человек, приближаясь к кромке жизни, кромешному краю, может заглядывать за него только со смехом. Вот почему на Масленицу мир всегда становится вывороченным: там ходят и Смерть, и коза, и мужик-цыган — все носит свой ярко выраженный значимый характер. Как фигуры на пражских часах, на которые все ходят смотреть, как «Пляска Смерти» в европейском искусстве или фильм «Седьмая печать» Бергмана — все носит этот вывороченный характер.

Все люди, семьи, кланы имеют свои психологические устои, называемые «традицией». Это касается и самой нервозной области человеческого опыта — похорон и выбора способа захоронения. В настоящее время, когда в европейских странах земля ценится намного дороже, чем раньше, и кладбища внутри городов стали коммерчески привлекательны, конкретные захоронения бесплатно могут существовать не более пяти лет, после чего родственникам предлагают либо оплачивать могилы, либо эксгумировать останки. Думаю, что это ожидает и наши города. Поэтому проблема трупосожжения или трупозахоронения отойдет сама по себе, зато начнется эра — и она уже теоретически на Западе началась — захоронений… в Космосе.

Проблема захоронения. Кремация

Переход от земли к небу совершался во всех «огненных» жертвоприношениях на алтарях (лат. «высота»), где дым от сгораемой жертвы поднимался вверх — от земли к небу, от материального мира к небесному, от феноменального к ноуменальному. Это тот самый переход, который осознанно может и должен совершить еще при жизни каждый человек.

Все это можно представить в виде песочных часов, в которых сыплется материальный песок, а измеряется эфемерное время. Но теперь все это надо представить себе наоборот: песок сыплется вверх, и вместе с ним жертва переходит в мир идей, в новое и непонятное измерение.

Таким образом, сжигание тела не есть надругательство над ним, но переход от одного исповедания к другому: от исповедания вещественного мира к исповеданию невещественного мира. В людях, отрицающих правомерность кремации, тем самым выявляется недоверие и даже неверие Богу, потому что у них есть предположение, что Господь не сможет на Страшном Суде восстановить сожженные тела.

Для меня в кремации проблемы нет… А чем лучше Афон, где захоранивали на три года, а потом голову вынимали, если череп чистый, его переносили в костницу, а другие кости перемалывали… На самом деле проблема захоронения не столь важна.

Не зря святые говорили: когда я умру, бросьте меня на край дороги, пускай псы растаскивают мои кости, может, кто, глядя на них, и помолится о моей грешной душе, а это были отцы прославленные, но не за высказывания, а за жизнь.

В Троицкую Родительскую субботу, когда на Руси происходило захоронение всех останков, скопившихся за время зимы, в церковной молитве под конец парастаса (заупокойной службы) при словах «Боже Духов и всякия плоти…» перечислялись души людей «на мразе замерзших, в огне сгоревших, зверьми исхищенных, утонувших, в исступлении ума самоубиенных…».

Этот нюанс про «в огне сгоревших» говорит о глубинном, сущностном понимании церковью реальной «пиротехнической» проблемы. Так что задача о теле пекущихся не в том, какова посмертная судьба этого тела, а куда был направлен вектор существования его обладателя, ведь «где сокровище ваше — там и сердце ваше», а где сердце — там и душа. А душа главнее тела!

Наши священники, которые выступают против кремации, нельзя сказать, что правы. Ведь были староверческие «гари» (тогда это называли не самосожжениями, а «гарями»), когда староверы, сопротивляясь новым порядкам, собирались и сжигали себя. «Гари» были в XVII и даже в XVIII веке. В Музее религии и атеизма, куда я часто ходил, были отмечены места, где староверы эти «гари» устраивали. И таких мест было более ста тысяч — то есть более ста тысяч человек пожгло себя…

Так что проблема захоронения — это скорее территориальная проблема, во многом зависящая от того, есть ли место для захоронения или нет. По этой причине, к примеру, в Камеруне также через некоторое время вынимают из могилы кости умерших родственников и хранят их в ящиках, которые везде возят с собой, и какой-то божок стоит на таком ящике. Совсем как у Ильфа и Петрова: «Отправляясь в гости, собирайте кости».

А между тем английский скульптор Генри Мор, глядя на эти кости, делал свои скульптуры похожими на них — оплывшие фигуры сидящих на скамейке короля и королевы похожи на берцовые кости…

Что касается огня, то можно сказать, что нет ничего чище пепла. Чистота всегда возникает после огня — не только после огня Страшного Суда, гибели скандинавских богов, огня парсов, сожжения трупов у индусов и так далее.

О самоубийстве

Даже у животных бывают самоубийства… Если у какого-то бурундука медведь запасы разорил и съел, и бурундук не успевает еще раз собрать себе запасы на зиму, то он находит рогатинку и на ней шеей вешается.

Что касается людей-самоубийц, то важно знать, по какому поводу он стал самоубийцей. С разрешения архиерея «в изступлении ума самоубиенных» разрешается хотя бы и заочно, отпевать. Одно дело «душу свою за други положить», и совсем другое — самоубийство от неудовлетворенности собой… Ведь самоубийство может быть от депрессии, от мрачных мыслей, а бывает идейное. Вот в Болгарии, когда она была под турецким игом, две девушки убегали в горы от турок, а когда поняли, что спастись не смогут, то связались друг с другом своими косами и прыгнули пропасть. Это тоже самоубийство, но самоубийство жертвенное. Позже они были причислены к лику святых.

Жертвенность и святость

Во всех системах — и языческих, и ветхозаветных — приносят в жертву что-то или кого-то за себя или за что-то еще…

А Христос был первым, кто сам за себя пошел, чтобы показать пример рождения в Вечность. И эта жертва самим собой, а не за себя, не то, что «пуля пролетела, и, ага, товарищ мой упал…» — и облегчение наступило, что не в меня попала, не я упал. И это такая гнусность, которая у людей существует…

Для меня проблема в том, можешь ли ты отдать свою жизнь осмысленно? Зачем ты идешь? Из страха или осознанно? Это и есть жертва, которая приносится за идею.

21 июня 1941 года, когда начиналась война, было Воскресенье Всех Святых, в земле российской просиявших… И было воспоминание всех святых — тех, кто свят. Для меня совпадение праздника Всех Святых и начала войны очень важно.

Но в чем проблема святости, как человек становится святым?

В 1987 году еще не были освящены те полторы тысячи святых, которые потерпели за Бога гонения в лагерях, тюрьмах и этапах. Их не меньше полутора тысяч еще наберется…

Но самое главное, как же быть героем, как бестрепетно пойти на войну, зная, что тебя могут убить? Ведь до последнего времени в военные училища шли из выгоды, потому что знали, что войны не будет и можно будет так, на халяву, прожить… А между тем и афганская война началась, и чеченская, и так далее…

А кто сейчас побежит записываться на войну? Кто сейчас дернется бескорыстно воевать? А Господь пошел на бой со смертью, потому что родиться в Вечность можно только через смерть… Он не знал, что Он воскреснет.

На самом деле мы боимся всего, чего не знаем. Темноты боимся, какого-нибудь нападения, смерти, которой не знаем, боимся… А ведь нет такого человека, который родился бы и потом не умер.

Все святые — пример бесстрашия. Все они умерли не своей смертью — обязательно их мучили, обязательно убивали… И они стали примером для нас. Иначе не получается. Человек живет и не знает, зачем ему быть хорошим, а святые объяснили, что не за выгодой какой-то отправились вслед за Христом, а стали хорошими бескорыстно. И это — главное, что было примером христианства. Почему и другие хотели стать христианами.

Проблема научиться себя не жалеть. Если ты себя не жалеешь, то не боишься и не ленишься, идешь навстречу чему угодно — хоть высоте, хоть работе, хоть смерти… Если же ты за себя переживаешь, себя жалеешь, ищешь выгоды, тогда чем тебе помочь?

Надо уподобиться Христу.

6. Христос — герой

Когда возникает необходимость осознания своей жизни, передо мной возникает Христос. Христос — герой. Так оно и есть. Почему Христос для меня такое чудо? В 33 года не от старости, не от болезней Он делает выбор

— идти навстречу смерти, и дважды до кровавого пота молится… Но на физическом и эмоциональном уровне, как я считаю, Он не мог победить смерть, но доверяет и выбирает Отца. И только осознав значение своего поступка, Он в третий раз молится и выходит навстречу всем и навстречу своей смерти. Нужно понять, что народу в Иерусалиме в то время было не намного больше, чем сейчас в Пушкинских горах. И только на три праздника

— Пейсах — Пасху, Шавуот — Троицу и Суккот — Преображение — отовсюду в Иерусалим собиралось от полутора до двух миллионов человек. И каждый мужчина, главный мужчина в роду, должен был принести в жертву ягненка в соборе своем — храме Иерусалимском. И поэтому народу набивалось столько, что не протолкнуться, и не было ни охраны, ни освещения, ничего. И если бы Господь не вышел, Его бы никто никогда не нашел и не заметил. Но Он вышел навстречу своей смерти: кто хочет, может пойти следом. Поэтому выход навстречу — это состояние преображения. И героизм, если есть выбор, как раз и состоит в том, чтобы идти навстречу смерти, но зная зачем. Зачем ты идешь? Из страха или осознанно? Этот момент героизма очень важный. Выбор делается раньше, чем совершается действие. Человек подобен баллистической ракете, которая, сделав выбор, уже не сворачивает с этого пути.

Имя Спасителя — Иисус, еврейское имя, а Христос это не фамилия, Христос — означает помазанник или царь. В чем царь? В победе над смертью. Потому что главная победа — это победа над смертью. Если ты победил смерть, не клиническую смерть, а реально, хотя бы изнутри, тогда ты уже со Христом вместе… Правда, нужно знать, зачем победил.

Каждый христианин волей-неволей становится героем, если он идет по пути Христа, ощущает в себе эту необходимость. Рано или поздно человек должен определиться, что он хочет: перед крестом молиться, за крестом прятаться или на кресте повисеть? И решение — если надо, то и на кресте повисеть, — как раз и делает христиан неуязвимыми. А что из человека получится, если он хочет и рыбку съесть, и на елку залезть, и туда что-то отстегнуть, и там что-то сделать, и все наполовину… Ну, как можно наполовину родиться? Невозможно. Если внутренняя жизнь человека декларативна, то она всего лишь фиговый листок, которым он может прикрываться. Легко сказать, лежа на диване: «У меня богатая внутренняя жизнь». А вот доказывать, утверждать свой выбор — это уже требует усилий. Для меня важно не только сказать (как у Цветаевой в «Крысолове» или у Беранже «Честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой…»): «Ребятки, там что-то блестит впереди, есть куда идти», — но и осознанно пойти.

Кто хочет стать героем, должен не просто умереть, а добраться до Бога… Потому что, как сказал Господь: «Я пришел привести людей к Отцу своему небесному». И в этом как раз и есть подлинное движение — не ходить строем, а служить, добираться до всего самостоятельно, персонально принимать решение. Но решение свое нужно каждый день встряхивать, как постель, и подтверждать поступком, потому что принятие решения не гарантирует еще его реального исполнения.

Я так обрадовался, когда мой старшенький сын Петя несколько лет назад мне позвонил и спросил: «Папа, ведь правда Христос герой?» — «Правда, Петенька, Христос — герой!..»

Свидетели Бога, резонаторы

Когда Господь в Гефсиманском саду молился до кровавого пота, Он взял с собой Иакова, Петра и Иоанна, свидетелей Его восхождения на Фавор. Они видели, что Он — Бог — не простой человек. И Он попросил их быть Его рефлексией, свидетельством Его. Так, к примеру, Эолова арфа — струны натянуты, но молчат, и только когда подойдешь к ней, услышишь ее звучание. Так же к столбу с проводами подойдешь, прислонишься и услышишь гудение. Если есть резонатор, то и звук слышен достаточно далеко. Резонатор требуется всегда, точно так же как и люди требуются на Земле для того, чтобы Господь над ними склонился и увидел Свое отражение в них. И у каждого есть возможность стать Его отражением… Как у Ларисы Шепитько в кинофильме «Восхождение» герой во время казни ищет глазами человека, который его принимает, который ему созвучен.

Движение к Богу

Подвиг — это по-ДВИЖНИЧЕСТВО. Человек сдвинулся с места, и меня интересует вектор, по которому он двинулся. В какую сторону его движение? Для меня важно, чтобы в сторону Бога, чтобы человек ощущал свое прикосновение к Нему. Я с людей как священник никакого навара не имею, но между тем, если они через меня обращаются в Его сторону, то я становлюсь не образом, не подобием, но неким связующим звеном, представителем Боженьки в их представлении. И по возможности, это уже зависит от «пиара», надежным связником.

Движение к Богу в человеческой культуре фиксируется уже 6000 лет, а притяжение Земли было обнаружено только в начале XVIII века. Внутренняя необходимость следующего шага к Богу всегда была естественной потребностью человека.

Для мусульман и иудеев Бог не нуждается в посреднике. Он — творец, хозяин над всеми, Он — все и вся. А в христианстве есть Господь — Иисус Христос. И вот Он-то как раз является не то что посредником, а сыном Божьим, который из жалости к людям показывает им, куда двигаться, кем и как можно стать, дает им ощущение необходимости движения к Богу, непонятному и неосознанному. Бог стал человеком, чтобы человек стал с Богом. Эта возможность появилась, когда Христос вышел, как боец со знаменем из окопа, и пошел, не оглядываясь, вперед навстречу смерти: кто хочет, может пойти за Ним. Но большинство-то говорит: «Мне и в окопе хорошо».

Благодарность Богу

Когда просыпаешься утром и видишь, что ты еще жив, такая благодарность Богу оказывается! Не лесковский бесогон, который раскачивает маятник туда-сюда, а действительная благодарность Боженьке… Не родителям, что родили, а Ему. У людей чаще всего случайно бывает, что ребенок рождается, как матушка Валентина говорит, «из-за избытствующего материала». А благодарность Богу появляется не за то удовольствие, которое было в жизни доставлено, а за возможность реализоваться. Как мне грустно, что очень мало людей воспринимают это именно так. Потому что в любой работе, в любой деятельности, в любом месте ты живи, чем угодно занимайся, но если ты не ощущаешь этого спокойного доброжелательного посыла свыше и возможности быть с Богом, ты всегда будешь ущербным и завистливым. Ты всегда будешь выполнять какую-то инакую программу. Приоритеты твои будут ложные… Либо тебя будут использовать с какой-то целью, вешая блесну, рекламу или морковку пластмассовую под нос, либо ты будешь страсти свои репродуцировать. А вот настоящее, реальное воплощение себя как возможности родиться в Вечность, которой ты не знаешь, это почему-то не становится для человека приоритетом… Как эту возможность показать человеку? До сих пор этого не знаю, но все время об этом думаю: как людям показать необходимость Бога? Не выгоду, не потому, что человеку некуда деться, а именно необходимость рождения дальше.

Зачем пришел Христос? Многие убеждены, что для того, чтобы искупить своей смертью грехи человеческие… На самом деле я убежден, Он пришел, чтобы показать пример всем живущим. Сын Божий, который из жалости к людям показывает им, куда двигаться, кем и как можно стать, дает им ощущение необходимости движения к Богу, непонятному и неосознанному. Как сказал святитель Афанасий Александрийский, «Бог стал человеком, чтобы человек стал с Богом». Если человек не идет по этому пути, то он остается ископаемым.

Если ты ощущаешь свою нищету духовную, что тебя не несет к Богу, что ты трус, что ты лентяй, что ты все время за чем-то гонишься, вместо того чтобы идти навстречу проблеме, тогда получается, что нет в тебе благодати, нет в тебе духа. Преподобным читается «Блаженны нищие духом…». В духе все легко, все прекрасно. Если ты ощущаешь, что тебе духа не хватает, ты начинаешь его искать. Как говорил Серафим Саровский: «Суть христианской жизни — в стяжании духа святого…»

Уподобляясь Христу, ты прекрасно понимаешь, что такое быть в духе: это доброта, радость, в которой верующий человек должен пребывать.

7. Православие и другие религии

Живое православие

Пути похода к Богу, к истине, всегда будут в преодолении себя, в отказе от себя. Другое дело, как давно сказано, «Православие недоказуемо, а показуемо», и должны быть примеры. Вот для меня было три или четыре человека, которые встретились, слава Богу, в моей жизни и оказались православными вехами на моем пути. Как хорошо, что я встретил таких людей! Поэтому для меня Православие живое, а не только в предании святоотеческом. Почему Православие самое приемлемое? Оно не просто самое приемлемое, оно такое большое и многообразное, что его невозможно полностью ни охватить, ни осмыслить, ни съесть. Ничего! А некоторые другие религии можно, особенно мормонскую Церковь Иисуса Христа последних дней, которая на самом деле является оккультной неоязыческой сектой. Хотя ее молодые апологеты, которым по восемнадцать-девятнадцать лет, выучив русский язык, приехали в Россию ее спасать. А какой-нибудь православный выучил бы суахили, чтобы стать миссионером в Африке?

Митрополит Антоний Сурожский (Блум) говорил: «Почему мы так мало можем привести людей к Господу, а Апостолы так много? Потому что Апостолы — свидетельствовали о Христе, а мы лишь рассказываем о нем. В этом разница».

Для кого христианство, для избранных? Нет, для всех. Возможность улыбнуться Богу есть у всех. У каждого есть возможность стать отражением Бога.

Православие — осознанная необходимость

Наверное, кого-то благодать прошибает как молния, кого-то в церковь приводит поиск выхода из ситуации, как это случилось со мной, а кто-то всем укладом домашним приходит в церковь. Вот были в роду все верующие священники, и вслед за ними их дети, родня делали то же самое, что и они, как щи или кашу варили по домашним рецептам, так же и пришли в церковь. А на самом деле я убежден: Православие — это осознанная необходимость. Если ты не осознал этой необходимости, если ты только подражаешь, за компанию делаешь, как кто-то курит, кто-то танцует, а кто-то в церковь ходит за компанию, — это твоих проблем не решит. Стоит появиться какой-нибудь напасти, какому-то козырю, который покажется главнее, и получится, что человек опять поменяет свои убеждения и взгляды. Православие не только должно быть выстрадано, но именно осознано как необходимость.

Православие с точки зрения других систем можно считать эмоциональным уровнем. Если человек не овладел своим эмоциональным уровнем, он не стал человеком. Без эмоций это будут в первую очередь физические инстинкты. Эмоции дают возможность создать искусство, а искусство может не только легализовать инстинкты, как сейчас это происходит, а приподнять инстинкты до следующего уровня. Следующий шаг будет — символы. И только затем, наконец, центр тяжести может перейти в духовность.

Я так заплакал, когда началась война в Афганистане. Я тогда подумал о наших солдатиках: «Господи, ведь им нечем противостоять. У них нет ни смысла, ни идеи — у тех, кто пошел туда…”

И ребята, которых туда загнали и убили, — эта такая горечь. Когда Православие убрали, не осталось главного, нам нечего стало доказывать. Когда наши войска вошли в Афганистан, моему пацаненку было два года. Я заплакал и подумал: «Вот призовут его, а кто гроб мой будет нести?»

О религии

Религия — это прямая и обратная связь, связь мертвых с живыми, неродившихся с живыми — в этом смысл существования. Что говорит многоуважаемый Федор Михайлович Достоевский? Его главный тезис — «Смирись, гордый человек!». И поэтому любой человек в любой точке Земли, если он смирился, если он признал смысл существования, то это его религия. Он, значит, соединил концы с концами. Как крестьянин и аграрный цикл, который происходит на Земле. Какой-нибудь человек, который творит, только чтобы оставить что-то после себя, о себе заявить, зависит от окружающих, от так называемого «электората». Если же человек думающий, он соединяется с теми, кто развивался интеллектуально, он становится в эту же компанию умных людей, говорящих на «птичьем языке» и уважающих только избранных.

О монастыре св. Екатерины на Синайском полуострове

Монастырь действует беспрерывно более 1400 лет. Почему? Потому что Мохаммед Расул выдал этому монастырю охранную грамоту. Не только руку Фатимы, но и охранную грамоту. Катерина — это «катарсис», «покой», «гавань», куда приходят корабли после бушующего моря. Еще, в русском языке, Катерина — это «берег», «оберег» и «береза».

Мусульмане не разрушили монастырь, потому что признают общее авраамистическое начало.

О распространении других религий

Сегодня много говорят о распространении ислама, других религий, вытеснении одних религий другими… Не надо волноваться, надо доверять Богу. Как монахи говорят: «Знай себя и хватит с тебя». Ведь «свято место пусто не бывает».

В чем смысл жизни? Если ты не можешь доказать себя на этом месте, если ты дуришь людей, разве в этом смысл? Режиссер Анджей Вайда, который тоже пытался снять фильм «Мастер и Маргарита», в начале фильма берет интервью у барана-провокатора, который говорит ему, что кто-то должен вести овец на бойню, успокоить их, чтобы был порядок. Тем самым дается понять, что каждый достоин своего правителя, и вожак либо выявляется, либо назначается пустотой… Если нет смысла, если ты не допускаешь Божью волю постоянно, как воздух, к которому все привыкли, то пустота чем-то заполняется. Сами виноваты. Объединить может только воздух, хороший чистый воздух, чтобы не дышать противным, плохим. Как в Писании сказано: «Кто пил сладкую воду, не будет пить горькую». Если у тебя есть Христос, как образец смысла жизни, как чистый воздух, то чего тебе еще? Ни-че-го.

Когда-то христиане понимали, что не только пришла война и нужно умирать, а что — дороги другой нет. Теперь эту линию перехватили мусульмане, потому что «шахид» — это «исповедующий», «верный», а мусульманин — «покорный». Единственное жалко, что они себя правыми считают.

О миссионерской деятельности

Не русское это слово — миссионер. Иное дело — просветитель. Надо понять лишь одно — когда ученик готов, тогда приходит учитель. Максимум, что ты можешь, это возбудить публику, как на сборищах всевозможных «новых» церквей: «Аллилуйя! Аллилуйя!» Но тогда все будут ходить строем. В Опочке есть Церковь Христа, есть иеговисты, но сюда, в Теребени, они не приходят. Почему не приходят? А навару нет… Они ведь как стригущий лишай, как пожар в траве! Они могут распространяться только там, где есть навар.

Когда страна становится протестантской, тогда религия становится просто культурным институтом, образом поведения, образом отношений, и только. Тогда и Христос, как они говорят, пошел на смерть только за грехи наши, чтобы очистить нас и простить. Да не за грехи! А чтобы показать пример!

У мусульман как у людей Востока превалирует образ, который не положено изображать, отсюда и карикатурные скандалы. Это борьба левого и правого полушария, западного и восточного образа мысли… И победит образное мышление. «Логики» не могут понять «образников». Левое полушарие (логика) проигрывает перед правым (образ). У мусульман нет озвученной и изображенной идеи, а есть образ-идея, существующая внутри, в сознании, а для западников необходима среда, в которой они себя проявляют и ощущают.

Мусульмане и иудеи. Проблема первородства

Один дедушка у всех — Авраам-Ибрагим, а кем ему приходятся его потомки, кто из них является кем? Мне один мусульманин объяснил, что вражда между иудеями и не-иудеями будет всегда из-за проблемы первородства. Потому что мусульмане считают, что Ибрагим, он же Авраам, повел на гору Мория своего первенца, которым являлся Исмаил. Он повел Исмаила, сына от невольницы, и через Исмаила был заключен завет. А иудеи убеждены, что поскольку Исмаил родился от невольницы, то на гору Авраам повел не его, а Исаака, первенца от свободной Сары, который на самом деле был вторым по рождению сыном Авраама после Исмаила. Мусульмане считают, что Кааба (этот куб, вокруг которого они ходят) — на самом деле жертвенник, на котором Авраам (Ибрагим) приносил в жертву Измаила, и что ангелы этот жертвенник подняли и отнесли в Мекку, поэтому Кааба является их свидетельством. А у иудеев нет никакого свидетельства, даже храм разрушен — на его месте стоит мечеть Омара…

Мусульманство, иудаизм и христианство

Ведь что получилось? В Греции между богами и людьми было что-то вроде особой социальной прослойки — были герои, такие как Г еракл, Персей. Но сам человек героем стать не мог — нужно было, чтобы кто-то из богов поучаствовал в рождении этого человека-героя. Поэтому, как хорошо сказал ученый-традиционалист Александр Дугин — и я за его высказывание зацепился: «В мусульманстве и иудаизме творец создал тварь, и она может только хорошо выполнять закон, потому что “Бог не нуждается в посредниках”». Это так же, как Творец — столяр, а тварь — табуретка. Табуретка никогда не может стать столяром, а тварь — творцом. А что получается в христианстве? У христиан есть возможность с Богом соединиться. «Бог стал человеком, чтобы человек стал с Богом…» Это необыкновенная возможность, это такая радость — быть с Богом!

Любовь к Богу осознанная и любовь из страха

Кто-то из западных богословов говорил: «Человек приходит к понятию Бога, если у него есть много свободного времени и страх смерти». Как сказано в Псалмах: «Начало премудрости страх Божий есть», что означает любить Бога из страха. То же и у ортодоксальных евреев — «боящихся Бога». У православных же задача другая — научиться сознательно любить Бога. И если ты Его не полюбил, то тебе некуда деваться, ты остаешься осадочной породой здесь, на Земле, и больше ничего.

Я как-то спросил у этих людей в черных шляпах и с пейсами: «Православные?» Отвечают: «Ортодоксы». Я говорю: «Но ортодоксы — это православные. Как же так? Православные евреи?» «Нет, — отвечают, — хайре дин». А что такое — хайре дин?. Это — боящиеся Бога. Они идут к Богу от страха, а мы от любви. Разница огромная.

Для иудея страх — это дежурное блюдо. Читаешь в Евангелии на церковнославянском языке: «Собрались они в горнице Сионской страха ради иудейского». Россия перешла от язычества к Православию Нового Завета, минуя ветхозаветные ценности — «плодитесь, размножайтесь», живите хорошо, выполняя закон. Главный спор между Новым и Ветхим Заветом — это спор между законом и благодатью. Закон как раз и есть возвращение обратно к Ветхому Завету. Почему ни в Иудее, ни в арабских странах, где следуют Ветхому Завету, не дают в банках деньги под проценты? Потому что не положено своим давать деньги в рост. Своим не положено, а иноверцам — пожалуйста! И это было записано еще в Ветхом Завете…

О конфессиях

Притча:

По Раю ведут экскурсию. Экскурсовод говорит:

— Слышите звон гитары? Это у нас методисты. А там вдалеке, слышите, орган звучит? Это у нас католики. Тсс! А теперь на цыпочках… Здесь у нас православные. Они думают, что они в Раю одни…

Страшно сказать, но если бы меня в 1944 году не крестили в Князь-Владимирском соборе Ленинграда, который был открыт во время войны, я бы, наверное, стал буддистом. Потому что мне нравился этот храм буддистский напротив Елагина острова. “Ом мани падме хум» для меня — то же самое, что «Отче наш, да святится имя Твое». Потому что если «Отче наш», а не «Боже мой», то Он — Отче всего сущего и означает то же самое, что и «Ом мани падме хум» — то есть «да будет благословенно все живое и неживое тоже…». Невозможно, чтобы одни свиньи были равнее других. Неужели Господь такой мелочный, что Он, сотворив все, не подумал о возможности всем до Него добраться? Кому-то это можно не принимать, так будет спокойнее.

Буддизм и христианство

Я уже говорил о том, чем отличается буддизм от христианства. В буддизме есть такая притча: сорвался человек в пропасть, а в пропасти голодный тигр. Человек уцепился за веточку, а по веточке змея ползет. И тут он видит ягодку и тянется к ней, не помня ни о чем другом. А в христианстве другая трактовка: сорвался человек в пропасть, уцепился за веточку и кричит: «Господи, верю, помоги!» — «Отпусти веточку», — отвечает ему Господь. Человек отпустил веточку, за которую держался, чтобы не упасть, и вдруг оказалось, что никуда и не падал…

А если человек отвечает Г осподу: «Что я, сумасшедший?» — это уже не вера, это — колебание…

Человеку жить без смысла невозможно, как без воздуха, как без притяжения земли. И смысл каждый раз оказывается в той религиозной системе, которая оказалась и привилась на той почве, где человек родился. Это и есть состояние конфессии — оно как необходимость человеку знать, зачем он живет.

На самом деле смысл не в принадлежности к какой-то из конфессий. Спасение индивидуально, и нет для Бога никаких конфессий, ни систем, ничего… Вот на Афоне никого не интересует твоя национальность, раз ты пришел в монастырь. Необходимость Бога как раз и доказывает Его реальность и дает стремление к Нему. Для меня безразлично, к какой конфессии кто относится, просто ему не встретился православный человек.

Проблема в том, что если Бог один, то чего там языками хлестаться…

Радуйся и пой.

О разделении христианства

Боженька не мелочный, в Его времена не было разделения христианства, и даже крест Он не носил, но был распят на нем.

Было время, когда Православие с Католичеством соединились. Это было во времена Второго Ватиканского Собора. 5 января 1964 года произошла эпохальная встреча Вселенского патриарха Афинагора и Папы Павла VI, а 7 декабря 1965 года в соборе Святого Георгия в Стамбуле и одновременно в Риме на последнем заседании Второго Ватиканского Собора была оглашена «Совместная декларация двух церквей по поводу снятия анафемы», и позже Схизма была снята. Тогда была обозначена возможность перехода из Православия в Католичество и из Католичества в Православие через Исповедь и Причастие, и человек, будучи католиком, мог перейти в Православие и наоборот. Когда это было, наш духовник, отец Александр (Козлов), которого считали чуть ли не монархистом, совершенно спокойно повенчал православного Игоря Михайлова и католичку Шанталь Де Лайе. А уж такой ортодокс был… Он для меня был примером, повенчав свою старшую дочь с чернокожим африканцем. И это при стечении всех прихожан в дремучем 1973 году.

Потом, как у Оруэлла, некоторые свиньи опять стали ровнее других и начали делить свои ларьки.

Для меня проблема не в том, против кого дружить, а за кого. Когда Господь ходил по Земле, церковь состояла из Его учеников и единомышленников, а не из конфессий. Если человек хочет найти разницу, он ее всегда найдет, а для того, чтобы найти общее, нужно отказаться от себя.

Апофатическое христианство

Было время, когда в церковь ходили вопреки запретам и гонениям те немногие, кто без этого жить не мог. Но когда все стало возможно и доступно, в церковь пришли другие. Тех же, кто не против кого-то в церковь ходил, не из каприза, а по внутренней необходимости, их как раз очень мало осталось в церкви. Как и предыдущего поколения православных старушек, которые по-другому не могли — это был их образ жизни и состояние души. Мы с матушкой застали еще это дореволюционное поколение, для которого хождение в церковь было так же естественно как белый хлеб называть батоном. Ведь раньше хлеб был всегда черным хлебом, а батон — всегда белым.

При советской власти некоторое распространение получило апофатическое православие, которое имело оттенок внутренней эмиграции. После перестройки старых посещающих в числе прихожан стало меньше. Тем, кто ходил из чувства противоречия, а не из убеждения, стало неинтересно.

Вот в Ленинграде было такое кафе «Сайгон» на углу Невского проспекта и Литейного, где можно было выпить и чашечку хорошего кофе, и рюмку. Там собиралась инакомыслящая публика поговорить о своем, и все общались между собой в условиях «несвободы», в том числе и иудеи, православные, католики, буддисты… И тусовка эта была тогда скорее «против всех». Когда же пришла свобода слова, то такое противостояние потеряло всякий смысл. И теперь кафе «Сайгон» перевели в Дом обуви, где можно сегодня получить тройной кофе за восемнадцать старых советских копеек, если их найдешь, только и всего… Прежняя атмосфера ушла без следа. И грустить не надо.

Апофатическое (утверждающееся через отрицание) христианство возможно, но не на долгий срок. Если оно опять появится, то появится вне Православия. У нас оно не сработает, так как не все могут яйца в разные корзинки класть.

Южноамериканское католичество стало революционным, можно сказать, апофатическим, начиная еще с иезуитов. Так, в XVI—XVIII веках иезуиты в Парагвае возглавляли движение местного населения против испанских завоевателей, которые в них стреляли. Современные латиноамериканские католики даже писали письмо Папе Иоанну-Павлу Второму о том, что они не с коммунистами, но против существующих в государстве порядков.

Николаиты

Уже при Иоанне Богослове, который написал Четвертое Евангелие, были такие николаиты, которые в Апокалипсисе варились в огненном озере… Николаиты произошли от дьякона Николая, одного из семерых избранных дьяконов, которым надлежало распоряжаться и справедливо распределять все имущество христианской общины среди ее членов. Поскольку греческие вдовицы и жены, как сказано в «Деяниях Апостолов», стали терпеть нападения и притеснения со стороны местных жителей, то апостолы собрались, кинули жребий и избрали тех семерых, которые должны были отвечать за хозяйство, в то время как остальные должны были продолжать молиться.

Николай, один из этих семерых дьяконов-хозяйственников, вопреки всем проповедовал, что можно и поесть во время поста, и согрешить, и спокойно жить дальше, не помня об этом. Главное — не помнить о своем грехе. Поэтому и Апостол Павел в Послании к Коринфянам, чтобы не заменить одно другим, говорит: «Не наедайтесь перед причастием…»

Очень тяжело проповедовать христианство на сытый желудок, поэтому и ввели пост перед причастием.

Церковь и агностицизм

На зарубежной иконе российских мучеников Павел Флоренский изображен в красной скуфейке и специально повернут в профиль, чтобы его узнали. А у нас он не принят среди мучеников, потому что был слишком умным. Когда я спросил, почему его не признали святым, ведь он мученик, мне ответили, что тогда и все его труды надо было бы принять как святоотеческие.

Настолько наша Церковь не принимает агностицизм, что подобно социалистической системе, как сказал Илья Эренбург, «стрижет на газоне все выдающееся». У Павла Флоренского «Столп и утверждение истины» — такая толстая книжка, у Сергея Николаевича Булгакова потоньше — «Свет невечерний», а у Семена Франка совсем тоненькая книжка — «Смысл жизни»… Но дело не в толщине и количестве написанных книг. Если человек идет к Богу, чем он умнее, тем больше он весь свой багаж должен к Боженьке прицепить! И Александр Мень тоже прицеплял. Мне с Запада присылали все его книжки, но я их не открывал. Я просто давал людям, которые спрашивали, а мне уже не нужно. Если я сам решаю проблемы, то мне не нужно читать романы про чужую любовь, даже если это любовь к Богу.

К православию — через отказ от йоги

В Пушкинском театре в Ленинграде, где 1967—1968 годах я работал сценическим рабочим-верховым и не знал, как жить дальше, я впервые встретился с добрым человеком и артистом — Станиславом Чуркиным. В то время я сам себя ощущал апельсином со снятой кожурой — любое прикосновение ко мне вызывало боль, как у человека с обожженной кожей. Славик оказался единственным человеком, от которого веяло добротой. В своей театральной уборной он по привычке еще занимался йогой, но уже начал ходить в православную церковь. Многие мои знакомые, которые сейчас преподают в Духовной академии, выпускают религиозно-философские журналы, они тоже прошли увлечение йогой, как говорится, «что имеем, не храним, потерявши — плачем»…

В те времена еще можно было застать непрерывное, живое Православие, где, как свеча от свечи, передавалась живая вера. Славик вспоминал, что кто-то из его знакомых, увлекавшихся йогой, поехал к переводчику с санскрита и издателю Сахарову в Узбекистан с тем, чтобы узнать непосредственно у него какие-нибудь духовные йогические тайны и попросить каких-либо указаний, но тот ему отказал.

«Бхагавад-гита» в переводе и с комментариями Сахарова вполне адаптирована для православного человека, а четыре тома нынешних изданий ломают и навязывают неподготовленному человеку свои представления. Желание приблизиться к таинственному и непознанному, искать далеко — не всегда правильно. Не растет банан зимою, поливай — не поливай…» Большинство людей, реально искавших Бога, но не осознававших этого, приходили к Богу через йогу.

Станислав Чуркин оставил после себя несколько ящиков своих дневников, в которых пытался определить для себя волю Божью. Йога, несомненно, послужила своеобразным легальным «трамплином» для его духовного развития, в то время как его увлечение православной духовной литературой подвергалось официальному гонению. Он понял, что либо нужно углубляться и идти дальше по пути йоги, либо искать свое исконное рядом. Со временем в молодежной уборной театра четверо артистов пошли в своих духовных поисках вслед за Станиславом и стали православными священниками.

Кто остается в церкви? Те, кому нужно сделать следующий шаг. Их очень мало. Сейчас, когда включаешь телевизионную программу «Союз», видишь, что те люди, с которыми когда-то общался, вместе стоял на службах, выступают по телевидению постоянно. И Николай Симаков, и Георгий Митрофанов, священники… Люди, которые сами захотели найти Бога, это такая редкость…

8. Атеизм и спасение души

Притча:

Умирает атеист и, как положено, попадает в ад. Там проходит мимо реестра мучений, доходит до регистратора-распределителя, который его спрашивает: «Какого исповедания будете?» Он отвечает: «Я атеист». «Тогда, пожалуйста, проходите в ту дверь и через дорогу». Атеист выполняет указание и оказывается в кафе, где тихо играет музыка, сидящие потягивают из бокалов и чашек, навевая ему воспоминания о прошлом благополучии. С дрожью в голосе он заказывает у официанта чашечку кофе и спрашивает: «Скажите, пожалуйста, почему там, через дорогу, так плохо, а здесь так хорошо?» Официант отвечает: «Там верующие…»

Мне поначалу эта история показалась насмешливой по отношению к верующим. Но потом я понял, что это не так. Это нравоучительная история. Помучившиеся в аду верующие когда-нибудь получат окончательное решение Страшного Суда — не зря у католиков ад называется чистилищем, где грешники, терпя наказание, очищаются от своих грехов до «амнистии». А в кафешке, как в Валгалле, куда валькирии приносят принявших смерть с мечом в руке, выбранная жизнь останется в этом качестве без изменения.

Если человек атеист, он несчастный человек. Но Бог-то добрее, чем любой атеист.

Я всегда боялся соревнований, боялся не победить, проиграть или что-то не так сделать, боялся каких-то групповых игр, строем ходить. Я думаю, так же и атеист боится общего взгляда на все религиозные вопросы, отношения, действия — иначе его могут оценить, осудить… А так он стоит отдельно от всех на позиции наблюдателя, который сам имеет право судить. Ведь входя в храм, надо подчиняться законам, которые внутри храма. Почему многие и не хотят в церковь ходить. Иной раз бабушек привозят, а сами сидят в машине всю службу и не входят церковь. Почему? Чтобы храм не был главнее их.

Быть убежденным атеистом гораздо лучше, чем быть непоследовательным верующим. У такого человека хотя бы возникают вопросы. Если нормальный, реальный атеист, он для меня гораздо дороже, чем амбивалентный, то есть живущий одновременно в нескольких измерениях, верующий. В каких-то случаях и наука гораздо честнее, чем религия. Вот последовательный атеист какой-нибудь говорит «нет» и не притворяется. А некоторые люди только прикидываются, что верят. Но Бог не такой мелочный, что сразу: «Чур, за ошибку!» Он любит всех. Потому что реальность Бога неконфессиональна. И спасение индивидуально и неконфессионально, но, не зная языка, на котором прозвучала Благая Весть, ты не будешь человеком, а останешься на физическом уровне, язычником.

Спасение — это необходимость человека быть с Богом и сделать следующий шаг. Православные не виноваты в том, что у них такие начальники, которые не объясняют, что все мы предназначены к порыву, все можем быть с Богом. «Бог стал человеком, чтобы человек стал с Богом» — но между тем ничего не происходит. Бюрократия берет верх, и это самое страшное, потому что хотя индульгенций и нет, но предполагается, что если человек ходит в церковь, то он автоматически получит пенсию на небе. А ведь пенсии на небе нет…

Спасение — это возможность выполнить свое предназначение. Потому что если ты все прошляпил, то потерял свой ваучер, чтобы отделить базис от надстройки, сделать выбор — единственное, что может человек сделать в этой жизни.

Материализм и идеализм. Ад и рай

В материализме можно сохраниться только как осадочная порода, а в идеализме можно уложиться в какую-то идею и приподняться. Ведь человеческим миром движет идея, а определение физических правил не дает человечку власти над миром. Ведь радиоволны существовали еще до изобретения радиоприемника. Они стали явными для человечества, когда были названы. Вольфганг Гете говорил, что «цифры не управляют миром, они только показывают, как мир управляется». Овеществленная идея становится силой. Поэтому я надеюсь, что слова, тексты должны человека волей-неволей вынести вверх. Почему ад у Данте симпатичный, чистилище уже скучновато, а рай — вообще невозможный? Почему? Потому что ад был в наличии, а рай — это то, чего Данте не знал. Это было предвосхищение, подобное предвосхищению необходимого шага или поступка, которое очень редко где звучит. Так ребенок подглядывает за бездельничающими взрослыми во время праздника и делает свой выбор уже в первом классе школы, когда ему переменки нравятся больше, чем уроки, а каникулы больше, чем занятия… Я, грешный, в детстве прятал сумки и шапки гостей, чтобы праздник продолжался, а они ругались, и никакого праздника не было. Это было во второй половине 40‑х годов прошлого века, когда после войны люди еще любили ходить в гости.

Спасение — в выборе духовного существования

Моя супруга Валентина не любила в детстве церковь, потому что там были покойники, пока к двадцати годам не окрестилась. Любое напоминание о смерти для новоначальных людей, совершающих первые шаги в храме, и животных — естественно страшно. Какой-то африканский фермер несколько раз череп слоновий ставил на тропу, а слоны приходили и каждый раз уносили его куда-то далеко в кусты, чтобы он не напоминал им о смерти.

Напоминание о смерти вещь непростая, и человек должен сделать свой выбор. Он может сказать: «Да, смерть венчает все, а потом наступит тишина…» Или же он должен понять, что раз все было, то и его возникновение не случайно. Значит, в нем есть смысле и нужно перебираться из одного смысла в другой. Этот переход из физического, эмоционального существования в ноуменальное существование, в духовное существование — серьезное дело, которое требует много времени. Потому что сказано: «Спасайся…» Но многим спасение кажется нелепым. На самом деле спасение происходит именно в параметрах выхода из привычной ситуации — как человеку, не умеющему плавать, попасть в водную стихию и жалеть, что раньше плавать не научился.

Я прочитал в индийском Учении Адвайты (Учение о недвойственности) замечательную фразу: «Самое страшное, что есть в жизни, это привычка». Мы не имеем права привыкать к сложившейся ситуации, считать, что раз так заведено, то должно быть всегда, и тем самым поддерживать состояние, в котором пребываем. Так, в ранних монастырях монаха каждый раз вынуждали менять работу, как только он научался исполнять эту работу без усилий, легко: научился он хорошо работать на огороде, его отправляли в хор петь; научился хорошо петь, его отправляли дробить камни; научился дробить камни хорошо, его посылали печь просфоры. В результате он становился бесстрастным исполнителем приказаний…

Где уничтожение привычки не дает нового знания, а просто превращает человека в бесстрастную машину, и где же — «не человек для Пасхи, а Пасха для человека»?

Спасение души

Спасение как выход из привычной ситуации означает именно осмысленно совершить следующий шаг. Для меня Господь — это не только тот, кто стал жертвой за всех, а еще тот, кто в 33 год молодой, самый умный, самый добрый, самый хороший из людей, показал, что за жизнь цепляться нечего. Он показал, что если выполнить волю Отца, то можно и нужно от этой жизни отказаться, потому что другого шага в Вечность, как только через смерть, не совершить. И поэтому очень важно понять, что Он для всех пример.

Жизнь на Земле можно рассматривать как возможность рождения дальше, рождения, о котором ты ничего не знаешь, не понимаешь, но доверяешь Богу перед лицом смерти, отбрасывая все сомнения. Иначе ты уподобляешься той двойне, которая перед родами рассуждает в чреве матери: «А ты веришь в жизнь после рождения?». — «Сомневаюсь, ведь оттуда еще никто не возвращался…»

О жизни после смерти

Меня часто спрашивают те, у кого умерли родственники и вдруг являются во сне живым и говорят с ними, что это — жизнь после смерти? Вот мусульмане считают, что с шестого по девятый день умершего поднимают в рай и открывают окошки, и он смотрит на рай, как там хорошо. А с девятого дня по сороковой его тянут по всем его глупостям и грехам, которые он совершил раньше, и где-то там он застрянет, почему и надо его подталкивать. Но на самом деле я согласен с объяснением святых отцов. Они говорят: «На третий день можно увидеть, что человек умер. На девятый день появляется запах тления. На сороковой день плоть отходит от костей».

Не нравится такая точка зрения, тогда принимайте мусульманство, ведь мусульмане думают, что еще в этой жизни можно заработать себе место в раю и там функционировать как на Земле, только лучше. Дело не в этом. Наше представление о Царстве Небесном и жизни после смерти такое же, как у младенца, который еще не родился во внешний мир.

О воскрешении, жизни после смерти. Мечта стать автономными

Горький в свое время предлагал воплотить в жизнь идею Федорова Николая Федоровича о материальном воскрешении и расселении людей по другим планетам. Ему объяснили, что нельзя этого делать — сохранить всех, чтобы потом воскресить из мертвых, идти навстречу материалистическому индивидуальному воплощению. Почему Федоров Циолковского за два года научил математике, ракетостроению, как возможности выхода в Космос? Чтобы он занялся расселением людей по планетам. А сам умер от того, что все время был в холоде, в голоде, в нищете, а ему подарили шубу, он вспотел, простудился и умер.

Хорошо, что в результате Циолковский начал задумываться об автономии и независимости человека, чтобы человек начал напрямую питаться от солнца, минуя все промежуточное, от чего он зависит. Тогда человек сам мог бы стать как мир, как планета, стать единством, реальным микромиром. Не виртуальным, а вполне реальным, освобожденным от зависимости.

Когда человек осознает себя не песчинкой, заброшенной в этот мир, как утверждал Хайдеггер, а может связать концы с концами, ощутить себя в этом мире звеном цепочки или частичкой бытия, тогда все нормально.

Сейчас многие учатся перинатальному дыханию, то есть учатся не дышать. Появились так называемые «солнцееды», которые не питаются ничем, а напрямую берут энергию солнца. Есть «землееды». Люди всегда мечтали стать автономными. Не богами, чтобы повелевать всем и вся, а свободными от всего и вся.

Без свободы человек либо действительно становится духовным и отделяет свою душу, чтобы она соединилась с Богом и стала бы с Ним одним целым, либо он ищет индивидуального воплощения — спасения. Ищет спасения, понимаемого как материальное воскрешение после смерти, автономное бытие даже при жизни, о чем мечтал Циолковский, спасения, которое не имеет движения к Вечности…

Царствие Небесное, Вечность

Вечность без Бога — это дурная бесконечность. Почему люди тайно выбирают смерть, но только «безболезненну, непостыдну мирну», вместо того, чтобы полюбить Бога больше всего? А добрый ответ на Страшном Судище — это на всякий случай, чтобы не было у тебя статьи. И это — бредятина, которая происходит с человеком.

Вот вспомните, как протопоп Аввакум обращается к Богу? Ну совсем «на ты». Как к приятелю, как к дедушке: «Эй, Ты, Боженька, что ж Ты!..» А между тем о. Павел Флоренский говорил: «Если бы мы могли себе представить, к Кому мы обращаемся, мы бы и рта не могли раскрыть от этой величины и от этого ужаса». Сотворивший все, и мы к Нему обращаемся только по своей глупости или по любви. Если полюбили Бога больше, чем себя, тогда все в порядке. Такая возможность есть, но необходимости у кого-то, может быть, и нет.

9. Грех и смысл жизни

Грех — это заслонка между человеком и Богом. Грех, если человек любит что-то больше, чем Бога, и вспоминает о Нем только по воскресеньям: «Шесть дней твори свое дело, седьмое посвяти Господу Богу своему». Не только один день в неделю надо вспоминать о Нем, о Нем надо помнить всегда.

Когда я крещу людей, я всегда говорю, что отец всех грехов страх, а мать — лень, и все это упирается в жалость к себе. Поэтому человека можно либо запугать убийством, либо подкормить морковкой или «зеленью», или подкупить, как Буратино на поле чудес в стране дураков… Когда пожалел себя, стал невольно предателем, потому что человек предназначен для более высоких целей и ценностей. Нужно отделить страх ради себя от страха невыполнения своего предназначения. Если бы Христос себя пожалел, Он на крест не пошел бы.

Исповедание смерти

В состоянии, когда человек хочет и пожить, и провалиться, на самом деле в глубине оказывается неверие. Да, неверие! Люди исповедуют смерть. Они просто хотят подольше «постоять на краю» и не воспринимают жизнь как процесс — что нас не было и нас не будет, но что здесь, на Земле, надо выполнить то, что каждому предназначено. Для меня самое страшное, что люди живут бездумно, не понимая своего предназначения, и убеждают себя и других в том, что так и должно быть. А в глубине понимают, что «в конце дороги той плаха с топорами». И раз они это понимают, значит, они это на самом деле и исповедуют. Значит, они смерть исповедуют, а не свое участие в жизни как возможность последующего, не выдуманного существования. Малые народы заботятся о своем генетическом существовании, но ведь и Солнце погаснет, и Земля пропадет, а Господь будет все тот же.

Что является ценностью? Вот дьявол первый раз подумал: «Выше звезд поставлю престол свой!» И «ши-и‑и…» — слетел с небесных высот, хотя и был первым помощником Бога. Слетел вместе со своими подчиненными ангелами, и стали они бесовским племенем. Когда Адам с Евой были созданы, дьявол подполз к ним и нашептал: «Вкусите плоды от этого дерева и станете как боги». Вкусили они, но как боги не стали, и для того, чтобы ошибка не утвердилась в Вечности, им не было дано съесть плодов от Древа жизни, и Смерть стала пределом. Они увидели свою наготу и поняли, что ничего не получили, а только потеряли. Потом дьявол подполз к человеку и сказал: «Грабь награбленное!», — а потом: «Кто был ничем, тот станет всем!» Поверил мужик, но скоро вернулся в свою деревню со словами: «Нет, бабка, там другую песню поют — “каким ты был, таким ты и остался…”» Ну а потом дьявол провозгласил: «Только ленивый и глупый не может стать богатым!» — и тем самым поставил перед человеком новую мнимую ценность. И все это означает одно — бег за морковкой.

Если начинаешь идти своим грехам навстречу, у тебя уже выбора не остается, ты уже не выбираешь, ты — выбран, и Бог тут ни при чем. Но «прежде греха Бог дал покаяние».

О смысле жизни и бесах

В церкви я пытался сказать о Владимире Сергеевиче Соловьеве, который писал статью о бесах в словарь Брокгауза и Ефрона. Он говорил, что если представить время жизни как числовую шкалу и когда человек существует на цифре три, то цифры два, один, ноль — все это пространство отрицательное, это все бесы. Все, что внизу тебя, — все бесы. Что выше тебя — все ангелы. Бесы — не категория реальная. Я людям говорю: «Нет тьмы — отсутствие света. Нет холода — есть отсутствие тепла. Нет зла — есть отсутствие добра. Нет бесов — есть отсутствие в тебе Бога». Но не ври, если ты можешь быть человеком, исповедуй это реально, воплощай. Вот этому дай пищу, этому дай то, этому — другое. Но до каких пор нужно давать? В «Дидахэ» («Учении Господа, переданном народам через 12 апостолов»), сказано — «два дня». Если человек не начал работать, дай ему на один день еды, и пусть он идет, куда хочет. И это состояние, когда человек одновременно хочет быть с тобой и хочет быть сам по себе, и есть практика, которая до сих пор существует в мире. «Да запотеет милостыня в руке твоей…»

Есть книга Петра Иванова «Тайны святых», где он грустит о том, что сатана проник в Церковь уже тогда, когда в «Деяниях Апостолов» Петр предлагает устроить коммуну. Тогда каждый должен был полностью продать свои вещи и принести деньги в общий котел, в общину. В результате произошло так. Пришли поочередно Сапфира с мужем Ананией, но принесли не все деньги, а часть утаили, но Петру это открылось. И он обличил во лжи сначала Ананию, и тот умер, а потом и Сапфиру, которая тоже сказала неправду. И Петр велел ей пойти и посмотреть на своего мужа, а тот уже мертвый лежит. Вот тогда сатана и проник в церковь…

Антихрист — это ведь вместо Христа, а не противник Христа, противник Бога — атеист.

Человек, который не соединяет эту жизнь с Богом, соединяет ее с антитезой Богу. Рейган, умерший от болезни Альцгеймера, американский президент, называл наше советское государство «империей зла». И это правда, потому что, если нет Бога, то это империя зла, но менталитет нашего населения даже за три поколения мало изменился. В начале перестройки почти 80 процентов людей считали, что выход, спасение государства — в Православии, а сейчас продолжают строить храмы, ходить строем, но все формализуется.

Ад и рай

В Евангелии нет ни рая, ни ада — они не обозначены. Ад воспринимается как тьма кромешная, огонь неугасаемый, червь неувядаемый и скрежет зубовный. А рай воспринимается как лоно Авраама. Лоно Авраама — возвращение к истокам…

Тьма кромешная, а огонь горит, значит, нет тьмы, тьма уходит… Черви, а огонь горит, значит, черви сгорают. Нет червей… И остается только одно, самое главное — тьма и скрежет зубов. Это от отчаяния, от того, что мог человек научиться плавать, а свалился в воду и не может выплыть, вылез на льдину, а пароход ушел. Это отчаяние человека, который мог за время жизни добраться до Бога, а вместо этого просто ходил на задних лапках, делал то, что делают все, мог и хотел в свое удовольствие, а жизнь прошла мимо. Это и есть будущая тьма и скрежет зубовный…

Откуда знания о жизни после смерти, аде и рае? Я считаю, что все это — от человека. И тьма кромешная, и огонь неугасаемый, и червь неиссякаемый, и скрежет зубовный… Это состояние отчаяния человека: мог сделать и не сделал. И жжет тебя, и грызет тебя отчаяние такое страшное. Ведь мог до Боженьки добраться, мог полюбить, мог быть с Ним — и не добрался!.. И вместо этого осадочной породой стал.

Бродский и многие другие умные люди говорили, что не надо бояться тоски, не надо стараться ее чем-то заменить. На самом деле это так же, как бояться темноты. Отчаяние — смертный грех. «Чаять» — значит надеяться. Вера — это чаяние неведомого. Когда ты перестаешь надеяться и верить, тогда и получается некоторый тупик: или «мама, роди меня обратно», или болезнь Альцгеймера, или что-нибудь еще… В принципе все, о чем я говорю, можно уложить всего лишь в одну фразу. Но я все время говорю об одном и том же с разных сторон, по-разному, все жую и жую, а проглотить нельзя, пока не возникнет понимание у самого себя и у тебя…

Вот пример, прямая перспектива — я главный, а мир маленький. И обратная перспектива — я маленький, а мир большой. Где больше смирения, где больше правды? Можно просто объяснить, а о. Павел Флоренский так много страниц написал про обратную перспективу. Академик Раушенбах Борис Викторович тоже был увлечен обратной перспективой, и не зря — очень помогает понять суть жизни.

Что такое гордыня? Это глупость, недостаток информации, ложный идеал. Это — бред. Как если человек перед зеркалом рожи корчит или застывает в определенном ракурсе перед фотоаппаратом. Бывает, священник фотографируется, но только с каменным лицом, никогда не улыбнется. Надо ему сказать: «Ах ты, неверующий поп! Боженька все время тебя видит, а ты фотоаппарата боишься!»

Смирение

Достоевский сказал: «Смирись, гордый человек!» — и это был самый лучший рецепт. Но как смириться? Смирение — это результат образа жизни и мыслей. Не задача, которую можно поставить и осуществить, а результат, который уже остался позади, и ты сам еще не знаешь, что смирился… Ты все принимаешь просто и естественно, и тогда не нужно заботиться и думать. Иногда меня просят: «Помогите мне стать смиренной». Но смирение — это же результат, результат комплекса каких-то движений, поступков, поиска смысла и сделанного выбора. Человек не замечает своего смирения, его смирение замечают окружающие. Смирение как задачу ставить невозможно, как и любовь невозможно ставить как задачу.

Идол

Проблема в том, что вначале вопль человеческий был беззвучный и безобразный, но естественный. Потом за долгое время своего развития человек научился говорить, а со временем он научился говорить направленно. Через речь человек формирует образ, и когда образ формируется, самое главное, чтобы из фантома он не стал идолом. На самом деле идол сковывает человека. Идол — нехорошо: очень легко опять перевести все на поклонение, на выполнение какой-то работы, какого-то задания. Так выплеснув грязную воду, вместе с ней выплескивают ребенка…

О Марсовом поле, звезде, бесовщине

В «Рассказах Вельзевула своему внуку» Георгия Гурджиева есть хороший момент: выброшенный на планету Марс, он (Ваалзебубл) увидел на Земле червячков-людей и решил им помочь. Он принес им тепло и свет, огонь принес — оказался Прометеем. Таким образом, люди, искусившись, стали тем, кем они стали.

Когда в свое время я ходил по Питеру и искал смысл градостроительства, на Марсовом поле я задумался: «Почему эти памятники поставлены именно здесь, на Марсовом поле? Зачем с ковша для галер, построенного еще при Петре в гавани, были свезены сюда и установлены здесь все эти блоки? Ведь коммунисты гранит не рубили, так же как буденовки и шинели не шили, а были они заранее припасены к 300-летию дома Романовых… И меня мучил тогда вопрос: «Почему, почему, почему звезды?..»

Я начал искать, откуда взялись эти звезды и почему и на буденовках, и на ордене Боевого Красного Знамени изначально была изображена звезда, стоящая на одном луче? Если присмотреться, один луч вниз, как борода, другие лучи — как уши и рога: звезда антихриста. Я нашел, что ввел это изображение Лев Давидович Троцкий и назвал его Марсовой звездой. Он многое знал и с теорией Гурджиева был хорошо знаком. Но поскольку Марс красного цвета, то и звезда его тоже. На буденовках звезда вначале также была изображена одним лучом вниз, и развернулась встала на две ноги только к 1922 году. А на ордене Боевого Красного Знамени звезда, если я не ошибаюсь, так и осталась на одном луче… Так что совершенно ясно, что звезда антихриста была введена и использовалась для того, чтобы победить ту идеологию, которая оставалась и сохранялась на Руси вплоть до октябрьского переворота… Поэтому первая награда — Марсова звезда. Я тогда понял, что Марсово поле — это жертвоприношение антихристу. Почему и хоронили на Марсовом поле именно как жертв… Получается, что все здесь пронизано этим внутренним импульсом, порывом, который снаружи не очень-то виден. Когда замечаешь этот порыв за архитектором, разгадываешь его знаки, вдруг видишь, что он совсем не прост… Вот в Лондоне, к примеру, стоит и над всем доминирует здание, похожее на огромный фаллический огурец. Значит, город вокруг него и крутится…

О деньгах и масонах

Когда я узнал, что число 18 — это число масонов, тогда я наконец понял, что это — три шестерки, сложенные вместе. Меня тогда все спрашивали по поводу ИНН — принимать или принимать? И вдруг в тонком сне, уже засыпая, я понимаю, что бумажные женьги (рубль тогда был бумажный, пятерка бумажная, десятка, пятьдесят, сто, пятьсот рублей) в сумме есть 666. А копеечки — 50, 10, 5, 1 — в сумме составляют 66. И я понимаю, что над Россией так зло посмеялись!.. А потом в обращение ввели купюру тысячу рублей и в 5 тысяч рублей, и появилось шесть шестерок. И никому до этого нет дела! Я спрашивал людей, когда мне это рылось: «Вы от денег откажетесь?» — «Нет, как же отказаться денег!» — «Тогда почему вы по поводу ИНН беспокоитесь, если вы от денег отказаться не можете?». Я посмотрел валюты других стран — в бонистике денежные знаки не сфокусированы на трех шестерках. Нигде, кроме России, так в лоб не указывают, что ты дурак и место твое в… (сами понимаете где).

На самом деле проблема в том, кто главнее и у кого власть. Масоны — это всего лишь организация, которая добивается власти. Потому что если ты не хозяин, то ты не контролируешь ход событий. Как масоны друг друга распознают? А как евреи друг друга распознают? Евреи — не фамилия, не образ, а отношение, то, как человек к кому-то или чему-то относится. Ведь почему меня так много евреи приглашают в свою компанию? Потому что я со всеми нахожу общий язык. Они думают, что я и дальше буду находить с ними общий язык, а я им говорю: «Ребята, давайте прыгать к Боженьке!» И вот тут наступает линия горизонта — к Боженьке прыгать не хотят, хотят здесь попрыгать. А ведь сколько раз у меня была возможность стать иудеем или масоном, но ведь Боженька есть, и Он главнее, и это надо доказывать себе своей жизнью все время, пока есть ты.

Пройдя школу Гурджиева, человек научается собой управлять, но не всегда задумывается над тем, зачем он это делает. Это игры, в которые играют люди. С детства у Гурджиева была кличка Черный дьявол. Если бы он сидел тихо один и что-то открывал и не использовал это во зло, чтобы управлять людьми, — это одно. Но раз людьми управлял, значит, что-то в нем было не так.

Откровения, чудеса, сенсорные способности

Люди собрались к старцу, на ослах проделали долгий путь по пустыне, и вдруг он выходит к ним навстречу. Спрашивают его: «Откуда ты узнал, откровение явилось?» — «Да бесы сказали во сне…».

Для меня все откровения — соблазн. Люди, которые сосредоточены на своих экстрасенсорных способностях, на откровениях или на чем-то еще, искушаются…

Святые отцы просили Господа отобрать у них всякое чудотворение, чтобы в этих свойствах не было личного соблазна.

Ведь если ребенок ушибся, мать говорит: «У кошки болит, у собачки болит, а у тебя не болит», — подует, и все пройдет. Что это? Заклинание, заговор или что? Сообщающиеся сосуды…

Работа знаменитого иллюзиониста Вольфа Мессинга была построена на том, что если один человек увидел, то увидят и все остальные. Если ты реально видишь, будут видеть и другие. Все видят, а фотоаппарат не показывает. Когда-то в Индии на рынках факиры устраивали представление — сажали манговый плод в землю, и на глазах вырастало манговое дерево, приносило плоды, которые потом раздавали всем присутствующим. И это не галлюцинация — это насильно навязанная факиром и видимая человеком якобы чувственная реальность. Это не личная галлюцинация, а информационный поморок. Опыт передается по-другому, посредством резонанса.

Петр Первый заметил: «Тех батюшек, у которых иконы начнут плакать, бить батогами». В духовном смысле только глупым людям необходимы какие-то фокусы и чудеса. На самом деле жизнь — самое главное чудо, которое есть. Как человек из микроба прошел весь путь онтофилогенеза, жил в безвоздушном пространстве в животе у матери, родился, стал человечком, за год чему-то научился? Для меня это непостижимое чудо, которое происходит постоянно. Гордому человеку нужно смириться, чтобы понять, что в чреве он в течение девяти месяцев как будто проживает три с половиной миллиарда лет, а после рождения ему в сто раз больше времени дано на Земле, и что он здесь делает, как распоряжается своей жизнью?

Я как-то у себя в церкви перетаскивал аналой под икону Спасителя Нерукотворного, который в центральном приделе, и подошла матушка Валентина. Она всегда Евангелие открывает, крестики целует. И вот она подошла, наклонилась к кресту и вдруг видит — капля! И искренне воскликнула: «Господи, не дай чудес!» Потом присмотрелась, а сверху лампадка, с которой это масло накапало.

Чудеса — это временная правда, которая не может заменить собой истину. Человек, которому нужны чудеса, — это лентяй. А тот, кто эти чудеса молча делает, — жулик. Чудеса нужны маловерам. Сказано: если ты реально вместо причастия увидел Кровь и Тело Христово, то это явилось тебе по твоему неверию. Дело не в чудесах, не то будут соревнования, какие и у кого чудеса «круче». Верующему человеку чудеса не нужны! Не в них дело. В жизни настолько все непонятно, настолько все чудесно! Стоит только чуть-чуть задуматься, и так удивишься, что на всю жизнь рот откроешь и не закроешь!..

Откровение как зов неизвестности

На второй день после Пасхи в 1989 году я должен был в Гатчинском дворце в будуаре Марии Федоровны делать модель Белого зала. Когда я приступил к работе, меня как раз в этот момент и прошибло — у меня возникло ощущение, что я умер. Все, наступила смерть. А потом, так как я не умер, возникло откровение, что смерти нет. И я стал как бы озираться в этом новом пространстве и именно ощутил, а не увидел, что все — во всем. Все вокруг было голубого цвета, и были какие-то сферические предметы. И я тогда подумал, что действительно все может быть во всем. И тут же возникла обида, что я не вижу Христа, потому что большинство всегда видит Христа. Я начал размышлять на эту тему, и все рассеялось… Могут сказать, что это было наваждение, но это был личный опыт. И когда я сказал об этом Станиславу Чуркину, он напомнил мне о книге Владимира Николаевича Лоскова «О мистицизме», где описывается нечто подобное, и сказал, что я, похоже, туда попал. Потом приехал отец Владимир Цветков из Киргизии, и я спросил его единственное: «Тебе с той стороны руку протягивали?» Он сказал: «Нет…» И я увидел печаль.

Такое откровение дает опыт следующего порядка, как зов следующей неизвестности… Опыт есть опыт.

Откровение как обретение смысла

Что такое откровение? Ольга Михайловна Фрейденберг в книге “Миф и литература древности», говоря о повествовании, каждый раз напоминала об отдергивании завесы, за которой была живая картина. Эта картина и оказывалась откровением для слушающих и смотрящих. Со временем эта завеса преобразовалась и в театральный занавес, и в церковную завесу у Царских врат — катапитасму. Как говорил о. Павел Флоренский, «закрытые Царские врата и задернутая завеса означают веру (чаяние незнаемого). Отдернутая завеса, когда сквозь закрытые ворота что-то вдали просматривается, означает надежду, а распахнутые ворота — любовь, пронизывающую все насквозь любовь. Таким образом, можно сказать, что откровение — это любовь следующего уровня или следующего смысла. Откровение должно быть вроде удара молнии, когда тебя так прошибло насквозь, и это стало круче (значимее) всего остального, что было в твоей жизни… Если же ты еще находишься в состоянии разглядывания, то это не откровение. Откровение, это когда первое ощущение — ты умер, тебя нет, все кончилось… Второе — твое осознание, что смерти нет, а третье — что все во всем!… И если этих ступеней не будет, то это не откровение, а прелесть. Настоящее откровение мгновенно становится круче жизни, круче наркоты.

Я все время пытаюсь сказать, что, конечно, есть плохое, есть грехи, искушения и все прочее. Есть. Но для того, чтобы двигаться вперед, нужно не от грехов избавляться, а нужно цель иметь, куда двигаться. Искренне любить Бога соответствует первой заведи: «Возлюби Господа Бога своего…» И когда полюбишь Его, как сказано, то на себя не останется ничего. Надо выработать и осознать приоритеты и стремиться к ним, тогда и все плохое начнет уходить. Если ты не нащупаешь в себе Боженьку, а будет это сплав Деда Мороза и депутата, то ты не туда попадешь.

10. Церковь

Зачем человек приходит в церковь? Для общения с Богом, если она не закрыта. А если церковь закрыта? Что тогда? Бог-то — он всюду, Бог всюду! Нет, обязательно идут в церковь. Почему? Потому что в церкви может произойти встреча человека с Богом, но чаще всего в церкви человек встречается с искусством. Сколько тут всяких украшений, изображений! Хор старательно и хорошо поет, священник как на сцене что-то без перерыва говорит, а в зале сидят, вернее, стоят зрители. И получается что-то наподобие театра… Но раньше, в XIX веке, ведь тоже в партере театра стояли, а не сидели. В бельэтаже, где места были лучше, там сидели. Но проблема в чем? Человек, когда стоит, он задумывается. Когда ему становится плохо, он начинает думать, а зачем я пришел? Если человек не научится напрягаться, не научится от себя отказываться, не научится себя побеждать, он не придет к Богу. Всегда ради собственной выгоды он будет думать, что «в церкви лучше сидя думать о Боге, чем стоя о ногах». Он будет думать, что хорошо бы в меру поститься, или каждый раз будет занижать уровень вместо того, чтобы, наоборот, так думать о Боге, чтобы забыть обо всем остальном.

Что для человека храм? Апостол Павел пишет: «Вы есть Бога живаго. Кто разрушит храм, тот посягнет на Бога».

В храме собираются единомышленники — это главное. Они собираются для того, чтобы Господь стал для них единым и главным, а не для того, чтобы у каждого была своя родина, свое отечество и так далее. Мы оставляем все материальное за пределами храма, чтобы добраться до Высшего. И люди не просто ходят в церковь, чтобы что-то получить, успокоиться или что-то сделать их личных целях, а с общей большей целью. Какая эта общая цель? Добраться до Бога, быть с Богом, и это главное… Не заслужить что-то лично для себя — поставить свечку, молиться, преклониться, а именно быть вместе. И это — отделение единомышленников от других. Для сравнения: в античности «фанум» — это стены, «профаны» — те, кто находится перед стенами снаружи, а «фанатики» — единомышленники, которые находятся внутри храма.

Во время службы перед Херувимской молитвой и Большим входом, когда начинается «Литургия верных», запираются двери. И когда далее священник провозглашает: «Оглашенные, изыйдите…» — из храма раньше изгонялись неверные, то есть профаны — оглашенные (то есть некрещеные и грешники), а внутри оставались только верные. Они собирались в храме именно для того, чтобы быть вместе, и это становилось главной ценностью. В ранние века нашей эры люди записывались в христиане не потому, что их насильно штыками загоняли, а потому, что в христианстве было что-то большее, чем в окружающем мире. А сейчас эта ценность совершенно загашена, заглажена, стерта, и если сказать: «Царство Мое не от мира сего…», то это будет выглядеть как каприз какой-то. Ценность как раз в отрыве от всего — от юдоли земной, от привычки, от дебелости, от всего того, что поглощает человека вне храма, — в отрыве от всего этого, чтобы родиться к Богу. Ведь ты не можешь родиться, если ты не толкаешься в материнском чреве, и душа твоя не трепещет и не решается шагнуть дальше в неизвестность…

Как адаптироваться к церкви

Поначалу в церкви человек всегда ощущает себя какой-то занозой или сиротой. И когда стоит на службе, ему кажется, что все на него смотрят, что он не так себя ведет, не так крестится, не так что-то делает, и все это кажется страшной ошибкой. Вот Станислав Чуркин, ставший впоследствии иеродьяконом Серафим почти две недели стоял передо мной и показывал, где, когда и что нужно делать: «Делай, как я…» Таким образом, слава Богу, я адаптировался к церкви. А пришел, потому что не знал, куда деваться. Как собака, которая заболела и пошла в лес, нашла траву — выжила, а не нашла — подохла. Так же и у меня было, я не знал, что мне делать дальше. Когда переломался, как какой-нибудь наркоман, и мне стало легче, я ушел из церкви года через полтора. Но потом, когда опять стало плохо, я опять пришел. И так проболтался до тех пор, пока не понял, что без церкви человек, как вьюнок без палки, валяется, и все. Церковь для меня не только костыли не только как леса для здания, нуждающегося в ремонте. Церковь для меня — это необходимость быть человеком. Потому что еще о. Павел Флоренский сказал, что «культ — это поклонение, а культура — это возделывание». Человек возделывает себя, поклоняясь чему-то ради высшей цели, которую он признает.

Необходимость быть человеком может возникнуть, а может и не возникнуть. Потому что, как говорил один из западных отцов, «человек приходит к Богу, если у него много свободного времени и есть страх смерти». Страх смерти и много свободного времени! Потому что если человек вкалывает с утра до вечера, у него и возможности нет, времени нет задуматься. Как говорил один мой знакомый поэт, «невозможно сказать, сколько будет семью восемь, поднимая за ножку рояль». У человека, который все время работает, потом отдыхает, потом опять работает, потом опять отдыхает, нет времени подумать: «Почему?» Поэт Николай Заболоцкий, когда вернулся из лагеря, с отсидки, под Москву, гулял вечерами с сыном и показывал ему электричку, возвращавшуюся из Москвы. Он говорил ему: «Видишь, сынок, люди целый день проработали и едут домой. У них не было времени подумать, поэтому я должен думать за них».

Я каждый раз тревожу человека и предлагаю ему спасаться внутри церкви, потому что, ходя в нее, ты волей-неволей воспитаешься и состоишься и уже сможешь через эту речку Вечности перейти. Церковь научит либо плавать, либо летать, либо мостик через эту речку построить. Другое дело, ставит ли церковь духовность как задачу человека? Это проблематично… Ведь и в школу каждый ходит, а учеными становятся единицы. Надо помнить, что церковь — это не пункт голосования, куда пришел и проголосовал за депутата по имени Иисус. Церковь, повторяю, это школа, в которой человечек научается быть вместе с Богом… А школа — это ведь шкала, а шкала — это лестница. Лестница, по которой человек добирается до Боженьки. А нужно ему до Боженьки добраться? Или можно Боженьку стянуть сюда?

Церковь и любовь к Богу

Господь бросает веревку всем: хочешь — обмотайся и не утонешь. Ходи в церковь, ставь свечки, причащайся. А можешь по этой веревке ползти наверх. И эта возможность — тянуться вверх — дана всем. Как этой возможностью воспользоваться, каждый решает сам. Можно пройти, как кот, по всем классам школы и никем не стать, остаться котом.

Вот так же и придя в церковь, человек может, как муха о стекло ударяться, и ничего у него в душе не произойдет, но он будет считать себя верующим: в церковь хожу, крест ношу, меня крестили… Как если бы в магазин приходили, через витрину глядели и ничего не покупали. Как бы тогда магазин существовал? Через месяц его взяли бы да закрыли. У всех свобода, у всех свобода! Но что с этой веревкой делать? На шею ее привязать или к ногам, никто не знает… Потому что на самом деле эта связь с Богом, которая называется РЕ-лигия, возвратная прямая, она ведь на самом деле не нужна, если человек выбрал оставаться говорящей скотиной…

Я говорю страшные слова, но если ты добрался до Бога, если твоя любовь к Богу стала для тебя главнее всего остального, ты можешь не ходить в церковь… Но только если ты честно добрался до Него, без всяких фантазий — как монах в скиту. Все эти таинства, все эти обряды — это только способ добраться до Бога, полюбить Его и довериться Ему. Как Мария Египетская, которую во время поста раза три поминают, — Бог стал для нее главнее всего, и она ушла в пустыню на 47 лет, а причащалась пару раз.

Вот, говорят, сейчас бездуховность — люди в церковь не ходят. Ерунда! Приход в церковь, как и приход в школу, не гарантирует, что кто-то чему-то научится, кто-то что-то поймет, кто-то станет духовным. Проблема в том, чтобы в церкви чему-то научиться. А чему в церкви можно научиться? Единственное — терпению и это начало. Потом возникнет понимание того, что Христос был, есть и будет — Он все тот же…

Зачем жизнь дана? Она дана для того, чтобы сделать следующий шаг. Но человек этим не пользуется, ему и так хорошо — пожить, провалиться и забыться. А зачем он жил? «Не вижу в жизни смысла», — расписался и повесился. А смысл-то есть! Не в бездумном хождении в церковь, не в стоянии на службе, не в твержении молитв, нет. Смысл в возможности полюбить Бога больше, чем себя. А как полюбить Бога? А что Он мне? Он мне ничего не дает… А что ты хочешь? Чтобы здоровьичка дал, пенсию побольше, чтобы дети меня любили… И все! Вот младенцу памперсы меняют, живот у него болит, он плачет. Так же и взрослые ноют и от Бога что-то хотят. А чего взрослые от детей хотят. Чтобы они были успешные, чтобы они помогали своим родителям, чтобы дети чтили их, помнили… А кто вот так будет Боженьку чтить, любить и помнить? Отстегнули Ему свечку и поехали на автобусе дальше… А Богу разве свечки нужны? Да не нужны ему эти свечки никогда! У Бога все есть. Свечка нужна в темном храме, чтобы не споткнуться. Не нужны ему свечки, не нужно ему от нас ничего, кроме следующего шага! Надо просто понять, что Бог дал нам возможность этого следующего шага. И ни в какой другой религии, кроме христианской, такой возможности нет.

В церкви Господь среди нас

В ходе службы в алтаре священники целуют друг друга в плечи и говорят: «Христос посреди нас», — и отвечают: «Есть и будет». И это так, потому что по обещанию: «Где двое или трое во имя Мое собрались, там и Я среди них», — тогда Господь оказывается среди людей, которые во имя Его собрались. Но Он среди нас или НЕ среди нас? У тебя возникла необходимость Христа потому, что он был первый, который пошел на подвиг, или Он тебе нужен, чтобы пеленки поменял или рожок дал пососать? Он пошел навстречу смерти, не оборачиваясь: кто хочет, может пойти с Ним. И поэтому главное — не хорошо устроиться в жизни вечной, а победить страх и ощутить необходимость Христа как Спасителя. Он это показал, и если Он среди нас, то нам не страшно.

Вот в прошлые времена говорили: «Чур меня!», что означало, что пращур меня защитит. Но сейчас нужно сделать следующий шаг — приподняться к Богу. Приподнявшись к Богу, ты уже волей-неволей отпускаешь, как обезьяна, этот банан, все эти приманки земные. А цепляешься ты за Бога или нет, это и есть понимание той необходимости, которая вырабатывается в церкви.

Церковь как необходимость прихода Господа. Храмовое пространство

“Да никто, исполненный плотскими страстьми и похотьми, смеет приблизиться или служить Тебе, Царю славы, ибо самим небесным силам». И вот само собой получается, что в храме линия горизонта проходит на уровне пояса. Физиология уходит в землю совершенно так же, как построен православный храм. А как он построен? Физиология в землю, а душа, дух, интеллект — выше пояса. Это пространство, которое заполнено смыслом существования, оно как раз и есть храмовое пространство. Потому что мы — микромир, там — макромир, а храм — это модель, которую мы себе строим для того, чтобы перейти в макромир

Пространство интимное, церковное

Андрей Платонов, которого я очень люблю, писал: «Вот воробей!.. Полтора аршина ему пространства нужно от края крыши, от стрехи до земли, а посади в клетку, и сдохнет!» Это состояние хоть какой-то небольшой свободы… Как указано, в церкви нужно стоять? А так, чтобы ты согнул локти и не коснулся другого человека. Интимное пространство, чтобы быть наедине с Богом в церкви, было осмыслено не нами и гораздо раньше нас. Господь говорит: «А ты войди внутрь клети своей и помолись втайне, и Господь тебе воздаст явно». Так же и митрополит Антоний Сурожский во время войны, находясь в Париже и попав в облаву, научился молиться глубоко внутри себя. Поэтому пространство может быть интимным, а единомыслие должно быть озвучено…

Служебник — руководство к действию

Чем руководствуется священник в храме? Указания на всякие случаи жизни написаны в Служебнике: если загорелась церковь, священник умер в алтаре, с какого момента Дары считаются освященными, а когда неосвященными, если какое-то насекомое попало в чашу, и так далее… Еще были такие слова: «А ще вино замерзнет в потире». Помню, при мне до 40 градусов мороза доходило, но вино в потире не замерзало. Какой же должен быть мороз, чтобы вино замерзло в этом сосуде? Чтобы отогреть вино, нужно две плинфы поставить горячие — это два кирпича, поместить между ними вино, накрыть покровцами и ждать, когда оно отогреется, — ни в коем случае не подогревать. Так же как жука, который попал в потир, нужно завернуть в бумагу, а бумагой в давние времена называлась вата, и положить под престол. Раз он окунулся — значит освятился.

Церковь — место встречи с Богом

Все функционально в мире, и здания функциональны. Это гостиница, это театр, это фабрика, это зал ожидания… А церковь — это что такое? Церковь — это, конечно, место встречи с Богом. А где же Он здесь прячется? Где же Боженька тут прячется? Ведь не в иконах же, не в богослужении… И здесь надо понять самое главное — Бог находится в необходимости. Если Он необходим, то Бог есть. Если можно без Него обойтись, так можно без Него обойтись. Тогда можно смириться с тем, что в конце концов все мы помрем, и веселиться как можно дольше для того, чтобы «не зря прожить жизнь»: наесться, наглядеться, попробовать, похватать. И в результате спокойно провалиться с сознанием того, что я испытал все, что только мог человек испытать. (Смотри «Екклесиаст».) А где же предназначение?

Недавно в каких-то новостях услышал о планах по возведению в каждом микрорайоне Москвы сборных передвижных православных храмов. Так вот, я хочу сказать, что количество церквей, убранства, священников не может перейти в качество. Каждый рождается в одиночку, умирает в одиночку, живет в одиночку. Поэтому, если ты наедине сам с собою не определил своего отношения к Богу, то хождение строем ничему не поможет…

Наверное, суть не в тщательности и не в количестве церквей… Ведь можно понастроить церквей, как ларьков, чтобы все было у всех и у каждого. Как в искушении Христа сатаной, предлагавшем Ему камни в пустыне превратить в хлебы. На что Господь ответил: «Не хлебом единым жив человек…» Когда появится среди попов конкуренция, это будет именно конкуренция, а не движение к Боженьке.

То есть положено в нашем обществе, если ты есть, обеспечить электричеством, в каждую деревню провести теперь уже и телефон. Это первая необходимость. А в церкви нет никакой необходимости до тех пор, пока человек ее, эту необходимость, не прочувствовал. Наличием храма человека к Богу не привлечешь. Насаживать церкви как картошку… Нет, церковь должно возникнуть именно как необходимость и единомышление.

Церковь не придумана, она выросла. Любая религия выросла как необходимость. Это мировоззрение этноса, это его душа. Воспитываться человек должен, заниматься и учиться только на очень хорошем, иначе он не реализуется. Заниматься надо в хороших условиях, а жить можно в любых… Как говорил Дмитрий Шостакович, «музыку можно писать и в собачьей будке…».

Зачем ходить в церковь

Я здесь, в Теребенях, уже более двадцати лет. И народ только умирает, но не прибавляется, как и приход. Почему? Как-то в понедельник я стоял на остановке, когда в Опочку ехал, и учителя стояли. И они меня спросили: «Ну что, в воскресенье много народу в церкви было?» Я в ответ их тоже спросил: «Что люди, дураки, чтобы в церковь ходить?» И учителя вежливо заулыбались и промолчали, а я им потом сказал: «Если бы в школу не гоняли, не обязательно было ходить, многие бы пошли в школу? Нет, наверное». И тут учителя громко рассмеялись. Что подтвердило мысль, что в школу тоже, как и в церковь, не ходили бы. В магазин бы пошли — есть охота, пить охота. А зачем в церковь ходить? Чтобы пенсию на небе получить или чтобы самому измениться? Конечно, чтобы самому сущностно измениться… Но ведь для этого надо усилие над собой сделать, напрячься, чтобы понять, что в церкви происходит, а это выходит за рамки привычки, это тяжело.

Если человек сам до Бога не достучался, если благодать его как молния не пробила, что он делает? Он ходит в церковь, чтобы, как ему кажется, заработать себе удачу в том, чего он не знает, — в будущей жизни. На самом деле человек в храме должен вырабатывать свой ценностный приоритет.

11. Служение Богу

О понимании сути церковных служб

Находясь на службе, надо напрячься и из каждого непонимаемого тобою текста понять хотя бы одну мысль, и она отразит все. Вытяните хотя бы одну фразу, одну мысль из службы и думайте над ней. И в ней, как в капле, развернется весь океан. В церкви говорится всегда об одном и том же, но фантастически разнообразно. Ухватите хотя бы одну мысль, и через нее вы все остальное поймете. Так же и я выуживаю из непонимаемого текста то, что я могу понять, смакую, и если умный текст, то каждая капля отражает весь океан смысла данного произведения.

Те, кто составлял службы, были очень умными людьми. Составлял их кто-то на микроуровне, кто-то на макроуровне, но были те, кто составлял композицию в целом. О них, о тех, кто создал композицию, почему-то не говорят как о великих дирижерах композиторах, а должны говорить. И как важно для человека мысленно пребывать на богослужении, понимать эту великую композицию и весь строй службы…

Литургия

Меня часто спрашивают, не желая от лености заглянуть в церковный словарь или хотя бы в интернет, что означает слово «литургия», что отображено в строе службы и что в ней главное?

По моему мнению, с приходом Христианства литургией стало называться общее дело, а общим делом стало богослужение, на которое люди собирались вместе так же, как когда-то на совместные каменные работы. Слово «литургия» (литос — камень, ургия — делание) берет начало в античные римские времена, когда жители поселений должны были не только платить подати, но и выполнять каменные работы: построить сколько-то поприщ каменной дороги и сколько-то акведуков. А так как работа с камнем была тяжелой, то выполняли ее не поодиночке, а все вместе, как на субботнике или воскреснике в советское время, и участвовали в этой работе большинство жителей.

И как раньше они работали вместе физически, так теперь они вместе работали уже душевно и духовно, переделывали себя… Вот в чем задача.

Поэтому церковь — это не то место, куда следует ходить обязательно, потому что так положено. Это место, куда следует приходить осмысленно и которое исполняет роль школы. Церковь — это «школа», «шкала», «скала», «лестница», «восхождение». То есть церковь — это место, где человек восходит. Человек приходит в церковь для того, чтобы не просто выразить себя или что-то выпросить, а с целью вполне убедительно, как в школе, переходить с одного уровня на другой. И вот эти уровни как раз и отображены в ходе службы.

Строй службы. Христос среди нас

Первая часть службы — малый выход с Евангелием и свечой. Это Господь вышел на проповедь. Потом Херувимская — через недолгое время священник идет с дарами. От первого выхода со свечой и Евангелием до Херувимской, которая означает, что Христос идет на казнь, по человеческим меркам проходит три года. Христос идет на казнь, а священник читает тайную молитву: «Да никто, исполненный плотскими страстьми и похотьми, смеет приблизиться или служить Тебе, Царю славы, ибо самим небесным силам…» Гроб уже закрыт, врата закрыты, завесы задернуты. И священник говорит о благообразном Иосифе, который “с древа снял пречистыя тела Твои и во гробе нове с благоуханиями положил». Господь лежит во гробе.

Затем в алтаре священники целуют друг друга в плечики и говорят: «Христос посреди нас!», и отвечают: «Есть и будет». И тогда Господь оказывается среди людей, которые во имя Его собрались. Потому что по обещанию, «где двое или трое во имя Мое собрались, там и Я среди них».

Здесь происходит общее пение, которое и есть «Верую». А вера — это что? Как говорил Апостол Павел: «Вера — это чаяние неведомого». Мы этого не знаем, но мы на это надеемся и мы это исповедуем. Так же как в жизни кто-то хочет кем-то стать. Это состояние хотения — «мы хотим», это императив, который движет нами в нашем едином мышлении. В этот момент священник поднимает над дарами воздух, и происходит не то что вибрация, не то что искусственное дыхание, а происходит оживление плоти и крови, которые перед тем были раздельны. И это оживление плоти и крови, соединение Неба и Земли, сведение все воедино сейчас и здесь становится для всех необходимостью. Если нет этой необходимости, как говорил Апостол Павел: «Если Христос не воскрес, то проповедь моя напрасна». В эти самые моменты происходит воскрешение Христа, оживление его. И вы заполняетесь верой в необходимость Бога и необходимость восхождения к Нему.

Тетраморф

После Херувимской, до Евхаристического канона, священник громко провозглашает: «Поюще, вопиюще, взывающе, глаголюще”, — перекрещивает дискос, потом складывает звездицу и кладет ее на антиминс на престоле. И тогда получается — звезд ставлю престол», которым в это время оказывается дискос.

«Поюще, вопиюще, взывающе и глаголюще» — это победная песнь, это тетраморф, который изображен на парусах в церкви — четыре Евангелиста со зверями.

Поюще — это орел Апостола Иоанна, вопиюще — это лев Апостола Марка, взывающе — это телец Апостола Луки, глаголюще — это человек Апостола Матфея, который изображен с ангелом. Поет кто? Птица. Вопиет кто? Лев. Взывает кто? Телец. А глаголет человек…

Переход от куба стен церкви, которая является изображением Земли, к кругу, который есть Вечность, возможен только через треугольники парусов в церкви, где изображены Апостолы со зверями, явившимися пророку Иезекиилю в его видениях. Ему явилось сияющее облако, в середине которого было подобие движимой духом колесницы и четырех крылатых животных, имевших каждое четыре лица: человека, льва, тельца и орла. Перед их лицами находились колеса, усеянные очами. Над колесницей возвышался кристальный свод, а над ним — престол и сияющее «подобие Человека».

Этот тетраморф, эти четыре изображения по сторонам — четыре составляющих эллинского сфинкса, который задает загадку Эдипу: «Кто ходит утром на четырех, днем на двух, а вечером на трех?» Это загадка не о человеке, а о жизни и смерти, о времени, которое преодолевается благой вестью. То есть из куба Земли переход к круговой Вечности проходит через благовещение — паруса апостолов.

Апостолы оповещают, и священник тогда опускает звезду ниже дискоса, и дискос получается «выше звезд престол». Потом он поднимает дискос и чашу над престолом и говорит: «Твоя твоих тебе приносяща о всех и за вся…» И поднимает чашу и дискос еще выше над престолом.

Почему поднимаем дискос выше звезд? Потому что на дискосе Агнец вырезан — Христос. Вместе с Христом можно подняться выше звезд, и душа может вознестись. А без Христа 6удешь удобрением и больше ничем. И тогда говорится в тексте: «Горе имеем сердца…» Когда на службе человек каждый раз переживает это троекратное восхождение, то куда ему деваться после этого, когда он уже Там был? Получается, что человек становится другим, новым…

Все движения священника, как вынимаемые одна за другой части телескопической антенны, все выше и выше: сначала звездица на престол, потом поднимает «Твоя твоих», потом поднимает «Святая святым». И каждый раз всех, кто будет причащаться, священник, таким образом, тоже поднимает, поднимает, поднимает к Небу…

Все видят эту хореографию, но мало кто понимает, что тем самым происходит восхождение, это и священники не всегда помнят и понимают, хотя это и есть в службе главное.

После того как все пропели «Отче наш» и Бог стал общим и нашим, тогда священник поднимает отдельно Агнца — вырезанную кубическую часть просфоры, снимает с дискоса и, раз у нас один Отец Небесный, говорит: «Святая святым!» Эта святая часть, которая у меня в руках, святым, которые находятся внутри, потому что мы стали едины. И все отвечают: «Един свят, един Господь Иисус Христос во славу Бога Отца! Аминь!» Люди из вежливости ссылаются на Христа, потому что не могут стать святыми…

Очень важно, что все пропели «Отче наш», а не «Боже мой», обращаясь к Отцу всего сущего, начиная от вирусов и кончая галактиками. И все вместе — это все живое, которое Господь сотворил. И мы это все принимаем не только как родственников, не только как братьев: все становится единым, но единым персонально для каждого из вас. Поэтому вы и поете каждый своим голосом то «Верую», то «Отче наш», но исповедуете общую тему. И получается единая песня из многоцветия голосов, совсем как в мозаике, как стежки, как бисерный атлас. Получается соборность, что по-русски означает — собраться, быть всем вместе, соединиться в общей цели, если эта цель реальна и если в ней хотят участвовать. Реальность может быть разная. В «Дидахэ», в молитве «Претворение», говорится, что «как хлеб был рассеян по холмам, потом сжат и собран, и перемолот, и получился хлеб, так и Ты, Господи, собери свою Церковь».

Зачем дано Причастие? Причастие дано, чтобы душа выросла и не только поверила, но и ощутила бы Отца небесного. Когда на службе все пропели «Отче наш», все становятся одно и из одной чаши причащаются одного Господа нашего. И это как расписка кровью, но изнутри.

Причастие — это перенос плотской еды в духовную, объединение людей вокруг другой пищи — небесного хлеба, пищи, которую ангелы поглощают. Это и есть то, что нас на самом деле объединяет, во имя чего священник и молится: «Нас же всех от единого хлеба и чаши причащающихся, соедини друг о другу во единого духа святаго причастия и не единого нас во суд или в осуждение сотвори. Причаститесь святаго тела и крови Христа, но да обрящем милость и благодать со всеми святыми от века тебе Богу угодившими… Праотцы, мы соединяемся, отцы, патриархи, пророки, апостолы, приходящие проповедники, благовестники, мученики, исповедники, мучительно и со всяким духом праведным в вере скончавшиеся…» Они наш капитал, те, которые в вере скончались и доказали своим бытием, что есть смысл в Боге.

Причастие — возможность стать другими не от страха наказания. Причащаясь, помните, что Боженька вошел в вас и вы должны измениться. В какую сторону? В Божественную…

Когда вас причащают, Бог в вас, и деваться вам некуда! Потому что «не в суд или во осуждение будет причащение святых тайн, а во исцеление души и тела».

Во время Причастия следует сосредоточиться на собственных ощущениях. Вы пройдете к батюшке, поцелуете книгу, крест, причаститесь, и Боженька придет к вам. И как тогда вы с Ним поступите? Ведь как поступите, такова и ваша вера, и вообще ваша жизнь… Проглотите и отстоите в церкви бессмысленно или для вас это будет толчок, и вы все время будете ощущать в себе этот проглоченный кусок Бога? Станете ли вы сравнивать себя с Богом, чтобы Он стал для вас как пузырек в ватерпасе? Если станете, тогда сможете увидеть, в чем смысл вашего существования: вот Он пришел, Он главный, и я не могу Ему повредить, чего плохого сделать — я должен Его уважать. А если вы не видите в этом смысла существования, тогда вы только прикидываетесь, что живете. Прикидываетесь, но не живете. Поэтому постарайтесь, раз Бог будет с вами, не только Его не опозорить, а сами с Ним сосложиться. Помните, что Он сказал в Страстной четверг: «Ядый мою плоть, пияй мою кровь, во мне пребывает…» Это взаимопроникновение, диффузия. Бог стал человеком, чтобы человек стал Богом. Ну и многие стали богами? Зачали Бога в себе? И для меня самое страшное, что вы можете говорить на исповеди какую-то ерунду по поводу своих грехов, а то, что Бог в вас не родился, что вы не стали счастливыми на все времена, что вся жизнь без Него была без толку, об этом вы молчите и не каетесь.

После Причастия священник уходит в алтарь и высыпает с дискоса все вынутые из просфор частицы в потир, на котором написано «Иисус» и где находится Агнец, а значит, Спаситель. Священник говорит: «Отмый, Господи, грехи всех поминаемых здесь кровью Твоею честною, молитвами святых Твоих…» И, таким образом, все, за кого были вынуты частицы из просфор, причащаются вместе со всеми, из части становятся целым, с Богом. После этого священник относит чашу на жертвенник и говорит такие слова: «Вознесись на небеса Господи да по всей земли слава воя!» Что это означает? Это означает, что от Херувимской, когда были закрыты врата и Христа погребли, до принесения этих даров на жертвенник прошло 40 дней до Вознесения, а с момента выхода с Евангелием до чтения тайной молитвы на Херувимской прошло образно три года. Время здесь совершенно не такое, как мы его себе представляем вне храма. И как Христос приходил к своим ученикам, так и я пришел и причастил Его телом и кровью, чтобы вы стали Его причастниками, Его частью.

Я долго не понимал, почему хлеб имеет приоритет перед вином и всем остальным. И не только потому, что сам голода не испытывал и не знаю, что это такое. Когда священник призывает Духа Святаго, чтобы освятить дары, они не сами собой освящаются, не его текстом. Это Дух Святой нисходит и сам оживляет эти хлеб и вино. Этого нет в западной мессе. В «Дидахэ» очень хорошо было сказано: «Как вот этот хлеб, рассеянный по полям, был собран, перемолот и испечен, так и Ты, Господи, собери церковь Твою, единоверцев, здесь». И тогда начинаешь понимать, что этот хлеб — не пища и не только символ. «Хлеб наш насущный даждь нам днесь…» Некоторые говорят: «Хлеб наш надсущный…» То есть хлеб, который сверху сошел, хлеб, сошедший с небес.

В просфоре происходит соединение материального и сакрального. Священник поминает конкретного человека, вынимая частицу. Под конец, когда он всех причастил, уходит обратно и говорит: «Господи, кровью Твоей святой, молитвами святых Твоих избави от грехов всех поминавшихся здесь…» — и высыпает все эти частицы в потир, в котором лежит ИС. ИС — Спаситель. И вот четвертинку просфоры ИС я бросаю в потир. Были просфоры ИС, ХС и НИКА. ХС — должен причащаться сам Христос. А НИКА — победа над смертью — это причащаются все. И вот когда священник под конец высыпает в потир все частицы, то каждая частица — это реальный человек, о котором священник молится и который причащается. И когда при причастии человек получает эту частицу, она оказывается связанной с благодатью, связанной с потиром, связанной со всеми. Есть даже молитва на вкушение просфоры и святой воды, агиасмы. Просфора и агиасма — замена причастия человеком в быту, потому что раньше выдавали причастие на дом, пока люди не стали с ним манипулировать. А потом Иоанн Златоуст ввел даже ложечку, как в психиатрии, с тем, чтобы с ложечки кормить, а не так в руки причастие и выдавать.

На самом деле хлеб, который участвует в богослужении, как и масло и вино, имеет более широкий смысл: «Господи, благослови пшеницу, вино и елей…»

Масло или елей я долгое время понимал как пищу. И только несколько лет назад я понял, что это был единственный источник света в те времена: прогоркшее масло шло на освещение. Это же масло становилось особенно ценным, когда в него добавлялись растительные благовония. Такое масло не использовалось ни в пищу, ни для освещения, а только для помазания, самое было с вином. В 103‑м Псалме говорится: «Вино веселит сердце человека». И неоднократно про Христа упоминали: «Человек, пьющий вино», а другие не пили?

Пшеница — единственное, что стало для человека гарантом свободы. Когда собиратели и охотники поняли, что лучше не охотиться, а разводить скот, а семена лучше не только собирать, но и сеять, тогда они впервые получили свободу. Они могли несколько лет хранить эти семена и, когда нужно, перемолоть. Таким образом, проблема голода была решена. Потому что голод в прошениях к Господу всегда стоит на первом месте: «Избави от глада, губительства, труса, потопа, огня, меча, нашествия иноплеменников, смертоносной язвы, раны…» Теперь можно было всегда «по сусекам поскрести, по амбарам помести» и получить еду. Не то что на охоту идти…

Миро — оно не появляется из ниоткуда. На самом деле это масло, куда добавляется душистый перец, смола миррового дерева и что-то еще… Мы говорим: «Господи, благослови пшеницу, вино и елей…» Я раньше думал, что елей — это пища. Но не было другого источника света, кроме масла. Поэтому Гор и Тот поливают рукоположенного фараона водой и маслом. Вода дает жизнь земле, а масло является источником необходимого света. Когда надеваю епитрахиль и читаю молитву: «Благословен Бог, изливая благодать свою, яко миро, сходящее на браду Ааронову, на ометы одежды его…» Благовонное масло миро было очень дорогим. Я узнал от сотрудников античного отдела Эрмитажа, что миро — это те же самое масло, что использовали для освещения, но со смолой миррового дерева, которую масло растворяет. Такое миро уже не пойдет в пищу или на свечение, но это знак нисхождения духовного света на помазанного.

Смысл помазания христиан при крещении в том, что «кто светел, тот и свят». Ведь «Христос» — это помазанник по-гречески, а по-еврейски — Мишеах или Мессия. И момент помазания миро означает не только помазание потенциальным светом, но то, что ты стал другим, относишься к стороне света.

Второй раз помазываются только цари на царство: «Царь — помазанник Божий». Но это земное. Как Гермес Трисмегист «как наверху, так и внизу», «яко на небеси и на земли». В результате Небо на Землю может снизойти, потому что «Миром миром Господу Богу помолимся». Есть состояние либо восхождения, либо нисхождения, как есть сталактиты и сталагмиты. Нисхождения благодати сверху. И сразу становится ясно: то ли ты давишь, то ли ты просишь. Поэтому молитва и отличается от заклинания…

Если человек не может определить, отчего ему хорошо, то это благодать: «Радость безмерная, нет ей причины…»

Причастие — материальная возможность родить в себе Бога. И многие после причастия родили в себе Бога? Или проглотили, и Он прошел по пищеводу, и все? А ведь есть такая возможность. Вот Мария Египетская один раз причастилась и на 47 лет ушла в пустыню, потому что она сущностно изменилась, ощутила правоту. Если человек осознает, что он умрет, он начинает задумываться над тем, что от него останется: либо родословная с детьми, либо какая-то собственность, либо какие-нибудь воспоминания о творчестве, либо в энциклопедии статеечка… Вот и все. А как же его индивидуальность, как же душа?

Есть такая религиозная программа «Союз», которую делает телевидение Екатеринбурга. Там показывали кинофильм «Царь», после которого они осмелились выпустить интервью с Петром Мамоновым. А он как всегда юродствовал, и это очень здорово. На вопрос о том, как часто надо причащаться, он ответил: «Да через каждые пять минут причащайся!»

Евхаристия — центральная часть богослужения

Центральная, главная часть богослужения после Причастия называется Евхаристией. Это выработка благодарности к Богу, «Евхариста» по-гречески — благодарение. Начиная от Херувимской и «Милость мира» особенно, — это евхаристический канон. В «Дидахэ», которая была написана в I веке, когда еще не было ни чина богослужебного, ни Евангелия, говорилось: «А пророкам и Апостолам, которые совершали Литургию, позволять благодарить Бога сколь угодно долго…»

В благодарственной заамвонной молитве священник от лица всех благодарит Бога за то, что Он пришел к нам в виде дара и дал нам возможность не жить дальше на Земле как раньше, а сделать попытку изменить свою судьбу. Потому что, как я уже говорил, евхаристия — это благодарение. А за что благодарим? За то, что Боженька пришел к нам и дал возможность дальше шагать не в этом времени, а в Вечности. Мы никогда не будем заслуживать того, что Бог пришел к нам. Но у нас есть возможность ощутить смысл и благодарность Богу за то, что Он пришел…

Благодарность Богу — главное, что есть внутри нас

Евхариста — это благодарение. И если ты не благодаришь Бога за то, что Он пришел, то твое стояние на службе, твое мучение, которым ты, казалось бы, заслуживаешь какой-то свой заработок, оно напрасно. А где же благодарение? В чем тогда смысл пребывания на службе? Я хочу, чтобы вы осознали и все время помнили, что благодарность Богу всегда должна быть внутри вас, потому что, когда вы причастились, Бог становится с вами, и Царство Божие внутри вас есть… Царство Божие внутри вас есть! Вот и все. И если оно будет внутри вас разрастаться, как семечко, которое посажено в вас, то и весь мир станет Божьим. А не будет этой благодарности — не будет и смысла, значит, будет вертухай, который стреляет над головой и заставляет ходить на задних лапках. Проблема в том, чтобы любить Бога, даже если кому-то кажется, что не надо. Так что — с Богом!

Служение Великого поста — исповедание Бога как смысла существования

Когда меня спрашивают, в чем суть служения Великого Поста я отвечаю:

«В исповедании Бога как смысла существования…»

Из чего состоит служение Великого Поста? Первая неделя — торжество Православия: мы — инакие, не такие, как все. Вторая неделя — Григория Паламы: это Фаворский свет, то, что Запад не принял, и зря. Это так важно!.. Третья неделя — Креста Христова или Крестопоклонная неделя. Четвертая неделя — это неделя Иоанна Лествичника, который ввел «лествицу духовную». Что получается? Сначала человек исповедался, а потом, если его благодать не осенила, что ему делать дальше? Благодать осенила — это еще не Фаворский свет. А дальше получается, что Тот, кто висел на Кресте, говорит ему: «А слабо тебе повисеть на кресте? Хочешь — повиси!» — «Хорошо, — отвечает человек, — я с Тобой за компанию повишу. А что потом?» — «Ты остался жив?» — «Остался жив». — «Теперь попробуй оторваться от земли, пойдем по лествице…», то есть лесенке. Пошли по лесенке, пришли на небо. А потом что? Оказывается, небо-то внутри человека, небо внутри всех нас есть. И Мария Египетская, которая два раза в жизни причастилась, обрела небо внутри себя и до Бога добралась, потому что для нее Бог оказался важнее всего на свете, смыслом ее существования. И вот это исповедание Бога как смысла существования — это и есть главное всегда и во всем, в том числе и в служении Великого Поста. И тогда наступает неделя встречи Бога. Встреча Бога в любом его образе, которого хотя бы на осле везут, — это есть возможность и пример абсолютного доверия.

Пост

По Великому Посту, чтобы эксперимент был чистым, все монахи уходили в пустыню на 40 дней, ничего с собой не беря. Голодали они там 40 дней, а Мария Египетская 47 лет.

Христос после крещения пошел в пустыню и постился 40 дней. А наши святые отцы говорили, что мы ничего, никакой жертвы Боженьке дать не можем, у нас ничего нет. А что кое жертва? Жертва — это пожрать, пожор, пожар, жар — все же питание. И это то, что мы Боженьке дать можем, — одну десятину от года. Наша жертва — пост, который мы соблюдаем. И эта десятина от года — реальное подражание Христу и его 40 дням.

Что считать постной пищей

Мне часто задают вопрос, что можно считать постной пищей? Сборная солянка, сваренная не на мясном бульоне, луковый суп — постная еда. При этом я объяснял, что яйца с птицефабрик, которые покупают в магазинах в городе, то есть неоплодотворенные петухами яйца, тоже можно употреблять как неживой продукт — их можно считать постными. Мы, как кармические исполнители, участвуем в уничтожении живого. Птицы, животные, дающие мясо, рыбы — все становятся невинными жертвами нашего желания, нашего питания. А то, что не убито нами, чтобы съесть, то, что сдано добровольно и к дальнейшей жизни не пригодно — молоко, сыр, творог, — это не жертва. Вот почему в финской православной церкви допускаются эти продукты во время поста, и белковая пища, которая многим людям необходима в силу ряда причин, может употребляться. Но кому по силам напрягаться — тот постись, хотя бы познакомишься со своими желаниями и похотьми, сделаешь выбор и узнаешь сам себе цену, за кого ты, кого ты выбираешь: «Божий дар или яичницу».

Молитва

Меня часто спрашивают, как молиться? Что касается свода молитв, откройте Евангелие. В Евангелии ученики спрашивают Христа, как молиться? Он читает им «Отче наш». Так молиться три раза — утром, в обед и вечером. Всего лишь напоминание обо всем. И все… Но очень важно, чтобы эта молитва была такой же искренней, как собственное нахождение в океане ночью где вода теплая, ты не тонешь, но не знаешь, что делать, и тогда кричишь!.. Иначе это не молитва, а досаждение Богу или нытье.

Какой должна быть молитва? Отец Иоанн Крестьянкин, когда люди к нему обращались с просьбой за них помолиться, говорил: «Ладно, один раз я о вас помолюсь». Потому что досаждать Господу нельзя — когда Он выполнил то, о чем Его молили, чего с этим делать? Настолько человеку мало нужно. Так мало нужно…

О важности родственной молитвы

Вот я жил, потому что моя бабушка-чухонка, пока была жива, за меня молилась. А сейчас я думаю, когда меня не станет, кто, кроме матушки, за сыновей будет молиться? Так важна родственная молитва…

Иисусова молитва — живое дыхание человека

Вот говорят, йоги занимаются пранаямой: прана — здоровье, яма — дыхание. То есть учатся дышать для здоровья. Внимательно соблюдать то, чтобы одной ноздрей вдыхать, задерживать дыхание, другой ноздрей выдыхать.

А в наших молитвах что сказано? «Всякое дыхание да хвалит Г оспода!» Ты дышишь и с каждым дыханием славишь Господа. Всякое дыхание доходит Господу, если человек научается помнить о Боге постоянно! Иисусова молитва на дыхании построена и многое другое. Так вот, есть первый вдох, и у родившегося человечка слипшиеся легкие расправляются! Он-то пьет воду, находясь внутри матери, у него желудок работает, он палец сосет, глазами хлопает. Когда он рождается, ему пуповину отрезали, и он уже начинает жить самостоятельно, не за счет материнской крови и кислорода. Его шлепают по спине, и избыток углекислого газа заставляет блуждающий нерв — А‑ах! — вздохнуть. Это первый вдох. И когда-нибудь будет последний выдох.

Помните, в фильме «Кин-дза-дза» висели пузыри последнего выдоха? А в этом промежутке между вдохом и выдохом, как страницы между переплетом книги, проистекает наша жизнь. И кому мы ее посвящаем, чему мы ее посвящаем, то мы и получаем, то и есть самое главное. Мне так грустно, что у всех дана возможность стать академиками в любви к Богу, а мало кто хочет, потому что заняты своими житейскими делами, которые кажутся важнее этого.

12. Икона и иконопись

Икона — национальный признак русского православия

Православие пришло на Русь после VII Вселенского Собора, который утвердил иконопочитание, — то есть Православие пришло к нам в законченном, завершенном виде. И если в Западной церкви икона — это религиозная живопись, то на Востоке после бурных иконоборческих событий Православие стало невозможным без иконы как его неотъемлемой составной части. Икона — национальный признак русского Православия, как и купола-луковки на церквах, и восьмиконечный крест.

Любовь к Богу и иконы

Можно ли полюбить то, чего не знаешь и чего не видел? Как дети в детском доме орут, зовут мать-отца, которых они не видели, так и у человека естественным образом должно возникнуть направление смысла жизни в сторону Отца нашего на небесах. Тут очень интересно посмотреть на композицию Великого Поста, потому что триодь постная и триодь цветная — они все, каждая неделя, каждая седмица имеет свое название по иконам. И первая неделя Великого Поста называется седмицей Торжества Православия. Ты, православный христианин, живешь с иконами, ты этим отличаешься от других исповеданий, ты можешь на них молиться и видеть перед собой пример. Иконы — почти как «Доска чета» в советские времена, но какого почета? Кто на них изображен? Те, кто шагнул дальше, чем мы, и стал для нас примером. И вот это стояние перед иконами очень важно, когда человек зарабатывает в себе необходимость следующего шага — шага, который становится реальней его материальности. Но материальность эту он не упрекает, как какие-нибудь манихеи, павликиане, богомилы, катары, альбигойцы или как эти пензенские затворники, которые забрались под землю.

Если человек сидит в лесу или в поле ночью перед костром, ему не страшно смотреть вперед через огонь. Но ему все равно не по себе, и он все время оглядывается назад. Если же перед костром сидят двое напротив друг друга, то им не страшно, их спины защищены, потому что каждый видит через огонь то, что за спиной другого. Так же и свеча, поставленная в темном храме перед иконой, дает возможность молящемуся заглянуть в мир святого, а святому — в мир перед ним стоящего.

Об иконах

Канон поведения православного христианина — прикладываться к иконам. Они и пишутся с расчетом целования этих икон верующими людьми.

О построении иконы

В чем правда? Вечность — это вещность. Вещь, которая остается в истории, равноценна вечности.

Почему икона носит и декоративный, и изобразительный характер? Потому что человек сам себя вынуждает на плоскости увидеть трехмерное пространство, принять образ за действительность. Любое изображение на плоскости для того, чтобы стать трехмерным в сознании смотрящего, должно быть спроецировано в самом смотрящем с его согласия. Человек сговаривается с самим собой, что на этой материальной плоскости он видит пространство. Поэтому натуралистичная живопись имеет больше возможностей обманывать человека, чем декоративное условное изображение иконы, которое не обманывает натуралистичностью. Стоит только начать разглядывать детали как тут же изображение рассыпается на элементы. «Взрывая, возмутишь ключи, питайся ими и молчи».

Икона — не только изображение, но и сущность

Икона получилась очень непросто, я так понимаю. Икона — не только изображение. Вот в Пушкинском музее хранится энкаустика — заупокойный файюмский портрет, написанный на доске восковыми красками, найденный в окрестностях оазиса Файюм недалеко от Каира. Поскольку в Древнем Египте делать саркофаги было дорого, человеческое тело оборачивали бинтами с алебастром, затем загипсованное тело расписывали, а портрет, написанный на доске еще при жизни умершего, прибинтовывали к мумии на месте лица, чтобы его душа имела свой лик. Когда расхитители гробниц добывали портрет, мумию разламывали, чтобы его вынуть. И этот портрет, конечно, был не только изображением, но и личностью захороненного человека — его сущностью. Поэтому я думаю, что также и икона есть одновременно и имя, и изображение, и личность.

Что главнее — образ или время?

Я спрашивал у реставраторов из Русского музея о том, какой была реставрация в разные времена. До революции была антикварная реставрация, которую и с помощью бинокулярного микроскопа не найдешь, настолько все четко подобрано. Только на рентгене можно увидеть какие-то вмешательства. Но в дальнейшем в реставрации начался поиск подлинников, когда верхние слои стали снимать до доски, как это было при реставрации «Спаса» Звенигородского чина, написанного Андреем Рублевым. Вытравливали до левкасы то, что свое, и то, что не свое, при этом образ терялся. И тогда одним из первых Иннокентий Петрович Ярославцев в его бытность в Русском музее ввел близкий по тону цвет для восстановления утрат. Так же как во фреске, утраты стали писать чуть-чуть более слабым тоном. И теперь, когда смотришь на икону, если сфокусируешься, напряжешься, ты поймешь, где здесь свое, начальное, а где не свое. И это гораздо справедливее. Но для меня важно другое. Что ты хочешь получить — образ, время или подлинность? Что тебе дорого? Для меня как для человека церковного гораздо важнее образ. Для меня время, подлинность — значат гораздо меньше.

Мы с матушкой как-то оказались в Кириллове, когда там Иннокентий Петрович Ярославцев расчищал уже в течение десяти или двенадцати лет Успенскую церковь. Он говорил: «Здесь фрески шестнадцатого века, и вся роспись один раз закрашена масляной краской. И поэтому, снимая ее, мы впервые получаем храм шестнадцатого века в том виде, каким он был тогда». Он сказал, что этот храм был расписан за два месяца. За два летних месяца там было использовано два или три воза лебединых перьев. И он показал, как это делалось, когда шли погонными метрами: 4—5 метров — наброс штукатурки, вот это затерто, а вот это знаменщик нарисовал, а вот это дальше заполнили. И на любой высоте размер был тот же самый, что и снизу. Не из расчета на зрение человека, а потому, что правда, которая есть, она одна и та же, что вверху, что внизу… Образ, который в результате пишется, проникает в свежий штукатурный слой, именно свежий. Высыхая, он проходит вовнутрь и становится одним целым со стеной. И тогда, наоборот, из того мира является сюда как утверждение. Самое главное — утверждение образа, который является туда и сюда.

О реставрации и сохранении икон

В иконостасе, в левом приделе церкви Воскресение Словущее, что в Теребенях, где престол Варвары Великомученицы, все иконы, кроме иконы преподобных Зосимы и Савватия, расчищены. Преподобные же по-прежнему стоят почерневшими от копоти и для меня эта чернота совсем не имеет значения.

Во Франции предпочитают консервирование, но не реставрацию, полагая, что лучше всего оставлять как есть и сохранять то, что было. Потому что в этом больше правды, чем в реставрации и в «новоделе». Николай Бенуа потемневший лак на картинах называл музейным соусом, бронзовые фигуры специально темнят — «патинируют», серебро местами чернят, но задача не в этом, а в том, что для нас важнее — подлинность, старина или образ, знак, чувства, которые этот образ в нас вызывает.

Как должна быть построена икона? Сначала позолота — свет, Бог дал свет в мире. Потом берется санкирь, а санкирь — это в принципе оливковый цвет, это умбра, хлорофилл, который наносится, — все это пятно живое. Потом на этом пятне начинает вырастать охра — самые темные места, потом что-нибудь еще. Поэтому когда при расчистке иконы начинают расчищать сначала темные места, то просто выскабливают все до левкаса, где уже чистая доска и больше ничего. Потому что темные места — самые низкие. И все время идет вырастание к светлому, к светлому, к светлому… И вот эти пробела, эти живинки, которыми завершается писание иконы, создают рельефную поверхность, не становясь иллюзией, и если на старую икону, написанную яичной темперой, посмотреть сбоку, в косом свете, то всегда можно заметить невысокий рельеф, проступающий с плоскости в наш тварный мир, становясь не только изображением, но и вещью, материальной реальностью.

О современной иконописи

Акмический период иконы ушел, и не обязательно его нужно восстанавливать. Сегодня мы пишем иконы не хуже, чем их писали в XVI—XVII веках. Проблема в том, что мы не пишем легко, как тогда. Архимандрит Зинон (Теодор), известный мастер современной русской иконописи, стремился к этой легкости, хотел и добивался этого, и я при нем был, когда начал служить в Серафимовском храме, который он расписал под Троицким собором. Я как раз во время его создания 40 своих первых дней священства там прослужил. Иконописцу Зинону главное было научиться, как и в росписи на фарфоре, быстро и легко творить иконописное изображение, как петь, как говорить, «ведь от полноты сердца говорят уста их», а здесь богословие в красках.

Инсита — наивное искусство

Примитивное, или наивное, искусство называется инсита. Есть такая картинка очень интересная и симпатичная, где изображен лев, который когтями вырыл могилу для Марии Египетской, куда ее тело и спихнул. Но лев — это всегда олицетворение страсти, и эти страсти раздирают человека по молодости, как лев какой-нибудь дикий. Поэтому страсти и изображаются в виде львов. На картинке же лев уже укрощен и сам ей когтями вырыл могилу. И нет здесь ни укрощения льва, ни укрощения плоти — Мария Египетская в пустыне себе не пенсию на небе зарабатывала. У нее просто был такой порыв, она не отрабатывала свои грехи. Просто у нее был пример гораздо больший, чем вся ее прошлая жизнь, и она ему следовала.

Икона принадлежит народу.

Ленина сказано: «Искусство принадлежит народу…» Ровно то же можно сказать и об иконе. Или: «Важнейшим из искусств для нас является кино». А ведь начало фразы такое: «Если народ безграмотен, то важнейшим из искусств для нас является кино». Что касается иконы, то она всегда была и остается важнейшим из искусств, как для безграмотного, так и для просвещенного народа. Воистину, «икона — это богословие в красках», которое исповедуется, выявляя национальную необходимость, а не только традицию.

13. Священники и монахи

Роль священника

Священник исполняет связующую роль между разными мирами, и он действительно должен быть этим проводником. На самом деле он обязательно должен знать, куда вести, и это главное. Если он не знает, куда и зачем вести, то это — самая большая трагедия. Как врачу — «исцелись сам». «Искусившись сам, можешь помочь искушаемому». Если ты добрался до Бога, добрался до Духа, ты, конечно, будешь желать всем до Него добраться. И тогда это будет не психотерапия, не утешение, а это будет действительно переход на другой уровень. И с этого нового уровня все, что было — печаль, радость, — уже не кажется главным, потому что уже открылось другое.

Когда я первый раз попал в Третьяковскую галерею и увидел там «Троицу» и «Владимирскую» икону Божьей Матери, мне стало до противного слащаво, и я сразу ушел. Потом я попал в Музей Востока на выставку Пиросмани, мне и здесь стало так тошно, как будто харакири заставили сделать. И я опять сразу ушел.

В 1987 году, когда преставился мой первый духовник, о. Александр (Козлов), который был духовником и у Станислава Чуркина, я поехал в Псково-Печерский Успенский монастырь к глубоко уважаемому мною о. Иоанну (Крестьянкину), хорошо знавшему о. Александра.

О. Александр (Козлов) служил в Князь-Владимирском соборе в Санкт-Петербурге. Он был большой и толстый, на голову больше меня и в полтора раза толще. У него был диабет, но он не лечился. Он пил, как потом оказалось. Каждый раз, когда он говорил, было ощущение, что он ставит за собой блоки, у которых его потом расстреляют. Он настолько основательно и серьезно говорил, что теперь я понимаю: его свидетелем был Бог. Он перед Богом должен был говорить только правду. И этот разговор правде и поднимал общение с ним выше горизонта. В пятьдесят четыре года он преставился.

Я подгадал так, чтобы попасть в Корнилиевскую церковь, которую расписал архимандрит Лион (Теодор), на службу. Когда я туда попал, то все там казалось мне ужасно красивым — много было синего, много красного цвета, много золотого, и было так же слащаво, как и в Третьяковской галерее, как картины Брюллова, которые напоминают облизанные леденцы-монпансье. Мне показалось, что я попал в кипарисовый ларец, где пахнет ладаном, — сама форма храма это напоминала. И, наконец, я подошел к причастию, а там всякие скаженные под ногами ползали, орали и бесновались. Дьякон между ними ходил совершенно спокойно, не обращая на их крики никакого внимания, не то что в городе: «Выведите их, пожалуйста!»

Обычно при причастии, поскольку я с усами и не любил их постригать, мне терли рот так, как будто всех микробов хотели уничтожить божественных, чтобы следа от причастия не осталось. В служебнике написано: «А ежели ты с усами, их нужно обсмоктать», — то есть обсосать). А тут ко мне дьякон так нежно прикоснулся, как в детстве мечтаешь, чтобы тебе прилипшую повязку с разбитой коленки сняли, чтобы не было больно, когда бинт будут отдирать. И когда он так ко мне прикоснулся, для меня все вдруг соединилось — и произносимый текст, и изображения. Я все увидел по-другому! Я вдруг понял, что все изменило его отношение ко мне. Главное, чтобы было отношение! И не только в Третьяковке, но и в церкви, где тебе рот трут, не глядя, красным платком, такого отношения нет… А как показать это и как осознать? Информация, которая подается, никогда не станет живой до тех пор, пока ее не коснется кто-то и не оживит ее собой, как тот дьякон, который прикоснулся ко мне, и я почувствовал радость! И слащавость ушла, а всеобъемлющая красота встала на свое место.

Выбор священника

У священника должны быть честь и достоинство. Когда староверы были реальной силой общества, они в своей деревне выбирали достойного юношу и потом посылали его учиться на священника. Совсем как у протестантов. Этот человек должен был быть невинным. И в результате, когда он становился рукоположенным священником и возвращался в родные места, он был плоть от плоти отсюда, корень от корней. Он был весь на виду, выбранным существом, к тому же рукоположенным. И это было великолепно! Во-первых, это был отбор человека, во-вторых, он был просвещенным, хорошей, достойной, нравственной породы. И между тем еще и одухотворенный. В этом человеке была воплощена сама религия…

Почему раньше рукополагали в священники не только в образе Христа, после 30 лет, но даже и после 40 лет? Главное в возрасте — это сознательность. Сознательность и ответственность за свои дела. К этому возрасту человек может сознательно регулировать свои действия, отвечать за поступки. Человек становился священником, не будучи молокососом, а вполне осмысленным и владеющим своими страстями человеком.

Церковная община, избрание священника

Какой статут церкви? Раньше церковная община в размере 10 или 20 человек, то есть церковная десятка или лучше двадцатка, принимала Устав, писала заявление и просила у государства либо старое помещение церковное, либо разрешение на строительство нового, и новое начинали строить. Потому что если религиозные обряды можно было исповедовать по Конституции, значит, государство должно было предоставлять такую возможность. Люди, которые составляли ядро церковной десятки-двадцатки, брали помещение в безденежный, беспошлинный, безвозмездный наем у государства, но все, что они внесли вовнутрь — иконы, утварь и все прочее, — они не могли потом вынести наружу. Это становилось собственностью государства, А сейчас такое впечатление, что все это становится епархиальной собственностью.

В результате эта церковная десятка или двадцатка приглашала священника и обещала его кормить, поить и отпуск ему давать, и какую-то мзду платить. Таким образом, священник был на службе. Пока я здесь, в Теребенях, священником, было установлено, что священник становится главой церковного совета, и у него уже больше прав, чем у церковного собрания. Раньше приходское собрание было похоже на собрание акционеров. Решение этого собрания было правилом для ведения церкви. С другой стороны, были указания и церковные, потому что Устав церкви на то и Устав, чтобы ему подчинялись. Кроме того, раньше был уполномоченный по делам религии — медиатор, которому всегда можно было пожаловаться и с той, и с другой стороны и который разрешал все конфликты. Теперь эту должность убрали. Это была должность посредника-контролера между государством и Церковью, которая вследствие государственной перестройки была устранена.

Иеродьякон и иеромонах

Чем иеродьякон отличается от иеромонаха? Иеромонах — это священник-монах, а иеродьякон — монах-дьякон. Иеро — это святой, поэтому — иерей. Я рукоположен в сан пресвитера. Пресвитер — это старец по-гречески. Почему раньше до сорока лет не рукополагали? Нужно было, чтобы человек отгулял свое, вырос, чтобы он понимал, что нужно делать следующий шаг. А монахов всех называют отцами — любого, хоть и не священнического сана. Поэтому — отец Нектарий, отец такой-то — все они отцы. Для того чтобы была разница, иеродьякон — святой дьякон, протодьякон — первый среди дьяконов. Как протодьякон Мазур, которого Владыко Алексий из Ленинграда привез. Может быть архидьякон — старший дьякон в храме. Дьяконов может быть много. Дьяконы могут иметь семью, но иподьяконы не имеют такого права. Иподьякон, который прислуживает Владыке, должен определиться: либо он женится и тогда становится дьяконом, либо он принимает монашество и тогда продолжает дальше оставаться иподьяконом.

О монашестве

Ведь отчего появились монахи? Они не последователи иессеев, не последователи тех, кто в горах Бога искал. Когда в 313 году был принят Миланский эдикт Святого Равноапостольного Императора Константина Великого «О веротерпимости», даровавший свободу вероисповедания христианам, те, которые раньше преследовали и рвали христиан, перешли в начальники в другом ведомстве. А те, кого преследовали, кому отрезали языки и рвали ноздри за веру, они оказались ни при чем. Как ветераны — ни при чем. Поэтому Совет ветеранов — это одно, а начальники — это другое. Поэтому ветераны и ушли в пустыню искать Бога, доказывая себе и другим, что Бог для них главнее. Бог был для них реальностью большей, чем вся эта общественная кутерьма. В те времена эти схимники принимали к себе на послушание отдельных учеников, но не больше двух. Почему? Потому что послушание было испытанной самим схимником методикой, с которой было легче добраться до Бога. Но методика не была общей для всех. У каждого аввы методика была своя: у Пахомия — лаврская, у Антония — скитская… Но главным смыслом существования был поиск Бога. Теперь же послушание превратилось в безоговорочную дисциплину.

Монашество, как написал один американец, это такое пари с Богом, которое выдерживают лишь настоящие храбрецы.

Монах — десятина Богу

Принцип православия и еврейского раввинства — десятина Богу. Из многодетной семьи кто-то один — десятый, двенадцатый ли ребенок — обязательно уходил в монастырь. Не по долгу, а по предназначению. У одного художественный талант открывался, у другого — технический или монашеский… Нужно иметь детей — дюжину, чтобы у каждого явился свой талант. Один обязательно идет в монастырь по зову сердца и души, потому что он таким родился, десятым или двенадцатым ребенком в семье. Он идет молиться за весь род. Это его специфическая особенность, и ему не надо плодиться и размножаться, потому что в России считалось, что детей заводят для того, чтобы они молились за своих родителей…

Монастырская жизнь

В монастыре своя жизнь, где духовное сходится с земным. Там же и скотный двор есть, и огород. Когда я первый раз в монастырь попал, то удивился при виде монаха в подряснике, в скуфейке и со сварочным щитком — сварщик-монах. Такие разные стихии… Монахи воевали тоже. Иеромонах, священник-монах, не имеет права кровь проливать, так как на литургии совершатся бескровная жертва. Но другие-то, которые не рукоположены, имеют такое право, как Пересвет и Ослябя, послушники Сергия Радонежского, павшие за Веру и Отечество на Куликовом поле. Все было. То, что человек в семье должен делать, то и там, в монастырях.

Лаврой у монахов называются отдельные кельи, а вместе собираются на трапезу или на богослужение. И это все называется лаврой.

Монахи и старцы как продолжатели традиций

Сейчас в Киевской Лавре есть только один монах, который в хрущевские времена, когда монастырь закрыли, был 16-летним послушником. Он единственный, кто продолжает традицию. Самый старый и самый достойный монастырь — Свято-Успенский Псково-Печерский, в нем традиция сохранилась, потому что он никогда не закрывался. Еще монастыри, где чтут традиции, — Почаевский на Украине и Успенский Пюхтицкий в Эстонии, Свято-Николаевский Мукачевский в Закарпатье. Эти монастыри не были закрыты в советское время, и традиция не прервалась.

В семидесятые годы прошлого века институт старчества был упразднен. А ведь достаточно было пройти мимо архимандрита о. Иоанна (Крестьянкина) — достаточно было всего нескольких секунд, — чтобы считать его авторитетом всей своей жизни. Шедевр человеческий! Шедевр духа, который выражался даже в его внешности. Такие могут быть люди! Те, благодаря кому только и передавалась традиция, ушли. Традиции утеряны, старчество уничтожено… Младостарчество, которое появилось теперь, не имеет глубоких традиционных корней и иногда напоминает игру в «дочки-матери».

Монастыри и влияние современных духовных воззрений

В монастырях, церквах, семинариях, духовных академиях, как и в Думе, те же люди, те же постсоветские элементы. Все больны одной болезнью, и это всех нас объединяет, — болезнью духовного бескультурья. Из мира приходят в монастырь, в духовную академию, в священники с теми же прагматическими духовными воззрениями.

Вот архимандрит Кенсорин (Федоров), духовник Псковского Свято-Елеазарского монастыря, когда был настоятелем Свято-Успенского Святогорского монастыря, жаловался, что за то время, что он был в настоятелях, через монастырь прошло около пятисот человек. Из них двести после заключения, триста с психическими отклонениями, и никто не задержался. Люди ищут себе пристанище, а не службы Богу.

Юродивая схимонахиня Серафима еще в семидесятых годах прошлого века говорила: «Божья Матерь придет, сама все церкви позакрывает…» И в те времена были безобразия, но те священники и те верующие люди — это святые мученики по сравнению с нынешними посетителями монастырей, церквей и учащимися духовных школ, хотя и тогда говорили: плох тот батек, что за год на «жигуленка» не соберет.

Монастыри — форпосты православия

Как говорит моя многоуважаемая супруга матушка Валентина, через укрепление монастыря укрепляется наш национальный образ, идея. Монастырь — это лаборатория семьи или своего рода научно-исследовательский институт семьи, и он имеет то же значение, что и фундаментальная наука для общества в целом. Но монастыри сами нуждаются в чистке. Смирение, вырабатываемое в монастыре, является образцом для семейной жизни и общества в целом.

Надо хотя бы поставить проблему. Все думают, раз монастырь — значит там все в порядке. Но это не так. Что делается в монастырях — и женских, и мужских? Когда я еще служил в Русском музее, одна из бывших экскурсоводов рассказывала, что вела экскурсию для группы семинаристов и, подойдя к картине Перова «Обед в монастырской трапезной», где изображены толстые и пьющие монахи, с тревогой взглянула на их семинарского руководителя. Он ей кивнул и сказал: «Говорите, как у вас принято, а потом я скажу сам». После «обличения» нравов монашеских руководитель сказал, что эта картина произвела критическое действие на нравы монастырской братии, после чего они качественно изменились. Если человек не меняется, то он глуп, и Бог гневается и проклинает все общество в целом… Проблему чистоты монастырской жизни надо поднимать, чтобы монастыри чувствовали себя ответственными за все Православие в России.

14. О языке

Церковнославянский язык — наше национальное достояние

Что такое церковнославянский язык? Я убежден, что церковнославянский язык — наше национальное достояние и общее достояние славянских народов. Это художественный, ничем не скомпрометированный язык, на нем не писались ни доносы, ни газеты, ни указы… Этот чистый, незапятнанный язык дарован нам для обращения к Богу.

Общий богослужебный язык, созданный святыми Кириллом и Мефодием в X веке, обеспечил единое сакральное пространство и стал богослужебным языком всего восточного христианства. Церковнославянская письменность, язык и речь сохраняют связь поколений в истории. Они объединили и объединяют до сих пор такие народы, как сербский, русский, болгарский, украинский, белорусский, румынский, молдавский.…

В «балансирующих» между Западом и Востоком родственных этносах скрепой в пользу Востока как раз и является церковнославянский язык, удерживающий их от «падения» в сторону Запада.

Я активно использую болгарский «Часослов», где богослужебный текст на церковнославянском, а «служебные указания» — на болгарском языке. Так же и с сербским «Требником»: молитвы на церковнославянском, а «пояснения» — на сербском.

О переходе с церковнославянского языка на современный русский язык во время богослужений

В последнее время все чаще звучат голоса о необходимости ведения церковных служб на современном русском языке. Предлагается, что тогда не надо будет напрягаться, вслушиваться, все сразу станет ясным и понятным, и в церковь волной хлынут люди. Вопрос в том, зачем нужен церковнославянский язык? Это язык, на котором мы обращаемся к Богу. Напрягаясь, чтобы постичь этот чистый, возвышенный язык, мы тем самым приподнимаем себя на своем пути к Нему. В каждодневной жизни мы используем житейский, бытовой язык, на котором кто-то пишет стихи, а кто-то ругается, кто-то лжет, кто-то строчит доносы… Обращение на таком языке к Богу означает не самим подняться выше, а низвести Высокое до своего бытового уровня. А какие мы в быту?

Призыв к использованию в церкви современного русского языка вместо церковнославянского на самом деле означает предложение тихо совершить движение в сторону протестантизма. Есть антроподицея, когда человек думает, что поднимается вверх, к Богу, а есть теодицея, когда божественная благодать опускается вниз. И что мы хотим? Что является посредником между нами и небытием? Ведь иначе не получается общение. Человек крикнул — ему в ответ эхо. А какое это будет эхо? И хотя есть поговорка: «От грязи не треснешь, от чистоты не воскреснешь», — но как хорошо, что нет никаких ругательств на церковнославянском языке.

И когда мне говорят, не лучше ли служить в церкви на современном русском языке, тогда народу придет больше, я отвечаю: «Нет!» Как некоторые церковные вещи непригодны для бытового употребления, к примеру, ладан в пищу не идет, свечки церковные не идут для освещения, когда нет электричества, так и бытовой язык непригоден для употребления в церкви. Причащая детей я могу к ним пригнуться, но, причащая взрослых, я хочу, чтобы они сами тянулись вверх. Я помню по себе, когда я только пришел в Церковь, я тоже не понимал богослужений, но через полтора года стало приходить понимание.

Бывший референт покойного Патриарха Пимена о. Владимир (Федоров) рассказывал мне о своих впечатлениях об изданном на Тайване Служебнике, в котором были напечатаны параллельные тексты на английском и церковнославянском языках. «Надо же, какая разница, — удивлялся он, читая текст на английском и одновременно сверяя его значение на церковнославянском языке, — никогда бы не подумал, что здесь может быть такой смысл!»

Когда прикасаешься к церковнославянскому языку, который связан с богослужением, с сакральным, получается, что весь этот айсберг, вершина которого находится в церковнославянском языке, становится реальным. Столько за ним стоит, такие глубины! Наш современный язык без церковнославянского — ничто… Поменяй русский язык на какой-нибудь другой язык, и ничего не изменится. Если бы все люди заговорили на английском языке, ничего бы не изменилось, потому что уже по-другому стали жить. Это, конечно, жутко…

Язык и душа

Церковнославянский язык — основа русского языка. Появился бы русский язык, если бы не было Церкви общей на одном пространстве? Язык — это не только инструмент второй сигнальной системы. Язык — это действительно земная связь. Язык связывает наши представления, предметы, общение между нами не физического, а другого, более высокого плана. И здесь что получается? Человек, как я говорил, постепенно переходит от инстинктов к чувствам, а чувства выражаются языком творчества. Чувства если с ними упражняются, переходят в искусство. А искусство, если дальше не переходит в символ и не соединяет небо и землю, то оказывается напрасным. Как человек неосознанно учится ногами ходить, так он и говорить учится неосознанно, но в дальнейшем он должен обязательно научиться говорить осознанно, чтобы пользоваться этим инструментом — языком — со смыслом, а не просто дребезжание какое-то производить!

И вот после того, как человек научается пользоваться своим языком не только для связки, куда он направляет свой язык? Какие слова он произносит, о чем он думает и переносит ли он центр тяжести своих мыслей от земли к небу? Иначе получается, что нас не было — и нас не будет, мы не говорили и говорить не будем. Но если нам дана земная жизнь и дан язык, то для чего он дан? Он дарован для того, чтобы за данное нам время жизни на Земле выросла душа, чтобы воспользоваться словами, найти единомышленников и шагнуть к Богу! Язык вообще, и в первую очередь церковнославянский язык, дан для того, чтобы из слов, которыми человек молится, в результате вернуть себе тот невидимый, неопределяемый Образ, к которому человек стремится.

Отказаться от церковнославянского языка невозможно в угоду тем, кто его не понимает. А чтобы понять его и воспользоваться им на пути к Боженьке, надо напрячься и стремиться дорасти до него. А если не напрягаться, если не говорить, если не формировать свое отношение к той благодати, которая на нас свалилась благодаря этой жизни, то ничего и не произойдет. Ничего не произойдет…

Очень важно, как язык формирует сознание. Ведь люди по сотне языков

могут выучить, и что толку? Убрать церковнославянский язык — это не только убрать традиции, это означает отказаться от сакрального в жизни.

Во всех традиционных, непротестантских религиях службы в обязательном порядке идут на древних, незапятнанных языках. Что-то должно быть чистое, святое… Если мы смотрим на пейзаж на картине, трудно определить — Канада это или Россия. Если же там есть русская церковка или аттик дворянской усадьбы изображен, тогда мы можем осознать этот пейзаж как Россию. Это состояние узнавания родного, привязка к этому родному ландшафта.

Нет ни одной религии, за исключением протестантизма, где бы во время молебнов использовали современный язык. Мусульмане молятся на древнем арабском языке, на котором писан Коран. В Индии службы отправляются на санскрите, который совершенно не используется в обычной жизни. Латынью пользуются во время богослужений в католической церкви, я уж не говорю про иврит, на котором заговорило целое государство.

О последствиях реформ языка

Каждая новая власть вводит что-то свое, иное, чего нет у других и в прошлом, в уверенности, что с этим новым возникают и новые возможности. С этой целью она вводит в обращение новый календарь, осуществляет реформы языка или в угоду новой идеологии усекает на свой лад пословицы и поговорки, изменяет цитаты и распространяет чудовищные материалистические лозунги.

Широко известна цитата «Искусство принадлежит народу…». У нас вторая часть цитаты «Искусство принадлежит народу» переведена с немецкого как «и должно быть понятно». Но это могло быть переведено «и должно быть понято», а не «понятно». Потому что всему народу понять искусство невозможно. Что бы высокое искусство стало понятно всему народу, оно должно быть низведено до самого низкого уровня, и тогда оно перестанет быть высоким, и людям не надо будет расти. А чтобы искусство было понято, люди должны расти, подтягиваться до высокого искусства, учиться его понимать. Но сами люди искусства разве всегда понимают, что творят? Тоже не всегда понимают. Нужно правильно поставить вопрос, а не то что: «Ну-ка, давай понимай!»

Но самая страшная цитата: «Коммунистом можно стать, лишь овладев всеми знаниями, которые накопило человечество». Это означает — никогда. Никогда ни один человек не сможет овладеть ВСЕМИ знаниями. Какие комплексы вырабатывались у людей, когда перед ними ставили такую цель! Но раз сказал Ленин, значит — надо, как в киножурнале «Хочу все знать», название которого отражало советский принцип глобального охвата. Как в анекдоте брежневских времен: «Нам нужен мир. Желательно весь».

Или поговорка: «Старый конь борозды не портит». Про следующую часть этой пословицы в советское время, когда у власти было засилье стариков, намеренно забыли, а она очень точна: «… но не глубоко пашет».

Еще есть замечательная пословица: «Вольному— воля». А забытая вторая ее часть звучит так: «Спасенному — рай». Но разве нужна была эта поговорка в неусеченном виде коммунистам и атеистам? Вот так и обрывают пословицы и цитаты для своей выгоды… Как любит повторять матушка Валентина, «из лоскутков правды шьется одеяло лжи».

Ещё Дмитрий Сергеевич Лихачев говорил, что, когда убрали некоторые буквы старого алфавита и тем самым изменили язык, ушла и традиция, ушло традиционное мышление. Потому что другое слово по-другому формирует мысль — от изменения написания знака теряется знание. К примеру, «мир» и «мiр». Кто теперь знает, какими буквами написано название романа Льва Толстого «Война и мир»? Мне сказали, что через «и» десятеричное — «i». Тогда это совсем не тот мир, который наступает после окончания войны.

А буква «ять»? А само течение речи, произнесение фраз? Оно тоже уходит, прежнее течение речи. Я в свое время говорил с сыном Николая Рериха Святославом, когда он приезжал в Россию. Другой сын, Юрий, к тому времени уже умер. Тогда я впервые был совершенно очарован его отличным от нашего, мягким, что ли, языком. Конечно, язык невозможно возродить. Язык пропадает, как пропадают запахи, вкусы, произношение цвет… Все пропадает, но если есть, куда идти, тогда все это не страшно, можно встретиться с тем, к чему мы направлены.

Все разлагается, и это необратимый процесс во всем и всегда — в искусстве, в политике, в науке, в языке, в природе… Как говорится в Евангелии: «Должны быть искушения, но горе тому, через кого они проходят». Найдутся люди, которые грамотно и компетентно будут все уничтожать, разрушать, в том числе и язык, но хочется, чтобы это случилось как можно позже и без нас.

Часто говорят: «Как вы яхту назовете, так она и поплывет». Как в Писании написано: «Где сокровища ваши, там и сердце ваше». Что является целью? Язык — средство коммуникации, а улыбка — вторичное средство коммуникации. Ты понравишься Богу, если Он на тебя посмотрит? Ты будешь Ему улыбаться, как ребенок родителям, или нет? Или ты будешь напрягаться, бояться? Сакральный язык — это возможность общения с Богом, улыбка, обращенная к Нему. Потому что с давних времен каждый человек, обращаясь к Богу, вкладывал в слова обращения что-то хорошее. Есть такое понятие — литургика, где до сих пор и молитвы, и акафисты составляются. И бывает дежурное стихоплетство, а бывает, когда от души сплетаются слова и чувства, превращаются в текст. Тогда они и тебя озаряют, нажимают на какие-то внутренние клапаны, и ты становишься лучше самого себя, становишься музыкальным инструментом для Бога. Молитвы, как упражнения, как этюды при занятиях музыкой, развивают твою душу, развивают твое сознание, твое направление. Если осмыслить ектиньи, эти прошения, которые произносятся во время богослужений, то становится ясно, что они ни к чему мирскому не относятся — ни к хорошей жизни, ни к выгоде, ни к комфорту. Они воспитывают сознание человека, приподнимая его над горизонтом, просят о «безболезненной, непостыдной, мирной кончине и добром ответе на Страшном судище». И когда человек об этом просит, он начинает осознавать, что он не мечтает умереть во сне и безболезненно, тем самым всей жизнью оправдывая материализм и смерть, как это делает большинство людей, а что он начинает выстраивать христианскую линию своей жизни, примером которой является Христос. А Христос — это не фамилия Иисуса, а понятие помазанника Божьего. Почему помазанник? Потому что только масло и было источником света. Поэтому «кто светел, тот и свят». Свет сошел сверху вниз. Здесь возникает необходимость света, который просвещает и освящает. И язык незапачканный как раз и является не только отражением этого света, идущего сверху вниз, а возможностью на этом языке общаться с Богом, потому что у тебя тогда руки чистые.

В чем значение языка? В том, чтобы было что-то свое. Вот в середине XIX века повсеместно в Европе был национальный всплеск, и чехи отказались от немецкого языка и сформировали собственный чешский язык. Они нашли, а вернее сказать, создали свой нынешний язык. Для этого они прочесали все славянские языки и взяли из них одни только славянские корни, и сегодня чешский язык — самый славянский из всех славянских языков. Финны не знали, какой язык им выбрать, русский или шведский, и тут какой-то пастор нашел эпос «Калевала», и свой, не совсем карельский, финский язык из этого и вырос, современный самостоятельный финский язык. Проблема в том, чтобы было что-то свое… А что у вас есть свое?

Ко мне в Теребени как-то приехали иудеи из Хайфы креститься в Православие. Они были родом из наших мест, но хорошо знали иврит и английский. Я спросил их, зачем они хотят креститься? Оказалось, им нужно было что-то свое, иное, чего нет у других, за что им можно уцепиться. Но ведь важно другое — как из этого отличия или различия подниматься дальше, чтобы земля стала твоей? Как сделать, чтобы Творец стал твоим — «Отче наш, иже еси на небеси»? Чтобы Он стал Отцом всех и вся и был бы одновременно твоим Отцом, который на небе, куда ты пойдешь и где язык уже не потребуется?

Язык и власть

Каждая власть реформирует язык. Зачем? Зачем каждая власть реформирует язык, орфографию? Затем же, зачем собака бегает и задирает ногу: она отмечает свою территорию. Свое, иное необходимо. Еще Георгий

Иванович Гурджиев говорил, что для того, чтобы донести какую-либо идею, нужен новый язык. Потому что идея-то есть, но она затерта настолько, что невозможно ее определить.

Праязык и рождение слова

О. Павел Флоренский говорил, что, спускаясь к праязыку на дно пропасти, мы можем найти тот корень, то ценное слово, которое потом разошлось по сторонам. Это говорит о реальности этого слова, о чуде рождения, которое может быть и таким, и сяким, и чистым, и грязным.

К примеру, «уродина» и «юродивый». Если ты не Христа ради «придурок» с точки зрения окружающих, то ты не юродивый Христа ради. Афродита — урания или же вульгарис — небесная или земная… Почему мир пишется через «И» восьмеричное и десятиричное? Почему не просто «урод», «юрод», а «Христа ради»? Когда меняешь свою полярность, воспринимаешь что-то небесное, а не земное. Все настоящее — сакра — может быть и святое, а может быть и проклятое. Поэтому «урода» — таким уродился. Какое счастье! «Урода» — может быть и красавица, и чудовище, может быть и тем, и другим, то есть имеет двоякое значение.

Двойственность языка, его неопределенность, дает ему свободу. В этом отличие «высокого» языка от «низких» цифр.

Имя, слово — инструмент следующего шага

Мертвые к мертвым, живые к живым. Тело уходит в землю, а душа уходит туда и к тому, кого любила. А что остается? Остается имя. И насколько это имя прославилось и не постыдилось? «Стыд», «студ», «холод» — это «нежить», не жизнь, поэтому цепляешься за имя. Если имя было хорошее, доброе, то ты его вспоминаешь, за него цепляешься и, таким образом, через имя соединяешься с лучшим, что было в этом человеке. Если было имя никудышное, тогда и соединяться с ним ни к чему. Я уже пытался сказать, что слово — это инструмент следующего шага. Человек через слово может шагнуть к Богу.

Знание, информация не прибавляют чувств. И церковнославянский язык — это не язык чувств, это больше, чем чувства. Это то, что звучит над горизонтом.

15. Любовь, семья, дети

Мужчина и женщина. любовь

Проблема в том, что только когда двое — мужчина и женщина — в одну плоть, тогда нет любви выше, и получается третье — новый человек.

Предназначение мужчины в том, чтобы быть активнее женщины и выполнить свою программу. Но при этом обязательно должна быть любовь, которая главнее всего, и еще — ответственность.

Моя супруга говорит: «Если нет любви, то это пошло», — потому что любовь главнее всего. Но свою любовь мужчина должен доказывать постоянно. А как ее доказывать? На физическом уровне это получается не всегда. На эмоциональном — появляются повторы, на интеллектуальном — ему нужно уметь сделать следующий шаг. И здесь должен проявиться главный половой признак мужчины — ум. Первичный половой признак определяется, когда младенец родился. Его показывают матери и спрашивают: «Кто у тебя родился?». Вторичный, когда у человека борода или грудь начинает расти. Третичный и главный признак — ум. Если мужчина не умен, то он не может заинтересовать жену.

Женщина — объект для самореализации мужчины

Оказывается, такие синонимы в церковнославянском языке, «паять», «поиметь», «познать», означают не только переход в собственность или познание на интеллектуальном уровне. Все эти слова также относятся и к женщине, к одному и тому же акту соития, происходящему между мужчиной и женщиной. «Паял», «поимел», «познал» — это все одно и то же. Поэтому женщина — объект, необходимый для самореализации мужчины.

У Горького в книге 30‑х годов «Записки и письма» написано: «Мужчина должен опылять женщину». Это постулат Горького.

У скандинавов есть такие выражения — «пахать море», «вспахать женщину». Это все активные действия, осуществляемые мужчиной.

О предназначении и семье

В чем предназначение мужчины? На Руси было заведено — прошел с девкой два раза по деревне — женись, женился — заводи детей. Завел детей — нужно их обеспечить: зимой пойти в извоз в города или в деревне найти подходящую работу. Это на физическом уровне, а дальше на других уровнях происходило такое же разделение.

Проблема в том, что если просто выполнять свое предназначение на любом уровне, на каком бы человек ни находился, то можно, просто живя в своей семье и любя, решить абсолютно все проблемы. Но если только ты будешь их действительно решать, а не пользоваться уже готовыми рецептами. Если ты это понимаешь и реально любишь, а не зарабатываешь себе очки на будущую жизнь, чтобы, как мусульмане, устроиться в раю поудобнее, тогда все нормально.

Брак

Брак — это удивительная необходимость. Осознание необходимости брака — не гон или бег друг за другом, как у животных, а дальнейшее выстраивание отношений, забота о своих младенцах. Брак я сначала воспринимал как официальное, узаконенное сожительство, и сколько прошло времени, пока я понял, что совсем другое…

Гаранты брака: церковь, государство, брачный контракт

До революции священник в России отвечал за чистоту брака во всех смыслах, проверял брачующихся до седьмого колена и нес за это ответственность. И если он совершал ошибку, его могли не просто наказать, а посадить на цепь и на хлеб и воду в монастыре.

В современной греческой церкви, как и в дореволюционной России, как и сегодня на Западе, приход постоянен, и поэтому венчаться можно только в той церкви, где ты крестился, куда ты ходишь, где ты постоянно исповедуешься и причащаешься, где тебя знают. Если ты в этой церкви венчаешься, значит, все нормально, ты находишься под присмотром… Если ты в какой-то другой церкви хочешь венчаться наподобие того, как в другом магазине что-то купить, то тебе для того, чтобы в ней венчаться, надо со всех церквей собрать справки-бумажки в доказательство, что ты невенчанный. Чтобы ты не дурил…

В России до советской власти гарантами брака были Бог и Церковь, причем Бог был не только гарантом, но и смыслом существования. Поэтому осталась поговорка: «Бог правду видит». Потом, когда церковь отделили от государства, запись актов гражданского состояния перешла государству. Получилось, что государство стало гарантом семейных уз. И в советские времена, я помню, в газете «Вечерний Ленинград» были колонки, где печатали сообщения о том, кто с кем разводится. Из партии выгоняли тех, кто разводился, профсоюз воздействовал на мужей, чтобы они не уходили от жен, и так далее…

Гаранты брака

Сейчас положено венчать людей в церкви только после регистрации в загсе, то есть государство как бы выступает гарантом брака. Если где-то так не делается, то священнику должны быть представлены другие гаранты — либо родители, либо достойные и уважаемые люди, либо сами молодые должны доказать священнику свои серьезные намерения.

Так что в браке всегда требуется какой-то гарант. У многих народов гарантами брака являются родственники, которые могут мстить за поруганную честь дочери или семьи. Сейчас, когда государство развалилось,

гарантом семьи становится брачный контракт. Поэтому в браке, с одной стороны, есть внутренний порыв — желание жить с этим человеком вместе. С другой стороны, с появлением детей возникает ответственность родителей… А с третьей стороны, когда во взаимоотношениях супругов появляется неприязнь и кто-то из них начинает стремиться к свободе, брачный контракт становится хоть какой-то оградой, острасткой, чтобы сохранить семью.

Проблема развода

Страх перед венчанием всегда был у тех, кто не определился, зачем женится… Когда ты женился, ты должен нести ответственность за содеянное. У Гоголя в «Женитьбе» главный герой Подколесин убегает через окошко от невесты, лишь бы только не жениться на всю жизнь. Когда человек не определился, не осмыслил, зачем он женится, тогда и возникает проблема развода. Сначала определись, зачем ты женишься.

На самом деле есть несколько преступных тем — суицид, аборты и развод. В принципе это все одно и то же. Потому что как при суициде или аборте убивается жизнь, так и при разводе, возможно, убивается будущая жизнь. При венчании в браке двое объединяются в одну плоть, создается новый мир, который разводом убивается ровно так же, как и плод.

Служение семье

Я часто слышу от мужчин: «Я работаю на семью, приношу в семью деньги — что еще надо?» Но работа, заработок — происходит от слова раб…

Чем отличается работа от служения? В театре артисты служат, а если же кто-то из артистов не в полную силу служит, то пьеса проваливается. Служит экипаж, но если в экипаже кто-то отлынивает от службы, то корабль, самолет, танк или подводная лодка — погибает. Служат чему-то большему — служат Богу, семье, служат искусству, идее, хотя бы даже и военной идее.

Семья — это тот же экипаж подводной лодки, которой надо подняться наверх, к свету. Кто-то один не служит в этом экипаже, и лодка идет ко дну.

Семья и дети

Почему разваливается институт семьи? Из-за чего рушатся семьи? Из-за того, что нет необходимости в семье… Семья кривая без ребенка. Но жить семьей, не решая такой важной проблемы, как ребенок, некоторым кажется безопаснее и комфортнее.

Для меня ребенок необходим. К тридцати трем годам, в возрасте Христа, я до такой степени хотел родить ребенка, что мне было уже все равно — хоть с волчьим небом, хоть с заячьей губой, хоть идиота, вора будущего, наркомана… Кто угодно, но пусть родится! Я ощущал необходимость выполнения своего предназначения. Если я могу, то я должен. Надо осознавать это не только как необходимость выживания или спасения души, а исполнения того, что ты можешь. Ну а что ты можешь? Наш с матушкой Валентиной духовник говорил: «Единственное, что может сделать человек в своей жизни, это ее осознать». И ребенок — это осознание жизни на уровне семьи.

О нереализованности и тоске, когда нет детей

Не так давно я у одной своей состоятельной знакомой освящал квартиру. Захожу в ванную комнату и вижу там душ без дверцы. «Почему?» — спрашиваю. «А мы здесь нашей собаке грязные лапы моем». И тут, куда делась важность, она заговорила наконец нормальным человеческим языком: «У нас детей нет. Приезжаю на дачу, вижу — сидит мой отец в очках, а напротив него наша собака, и он ей сказки читает». Сидит дедушка и собаке сказки читает! Этот образ можно использовать в кино, чтобы показать состояние глубочайшей тоски. Что может быть больше этой тоски, этой нереализованности?

Семья и дети как закон движения вверх

В книге «Агония патриархата и надежда на триединое общество» Клаудио Наранхо (одного из южноамериканских учеников Гурджиева) сказано, что с тех пор как мужчина сел на коня и взял в руки железо, он начал все разрушать. Женщине же ничего не оставалось делать, как только все собирать. Но все это было бы pro et contra, если бы не было детей. А дети должны расти свободными и желать учиться, тогда жизненные витки приобретают момент восхождения — иначе это будет кружение на одном месте. Жена, конечно, должна «хранить пределы закона» — это из текста («последования») церковного венчания: «И ты, невесто, возвеличися якоже Сарра, и возвеселися якоже Ревекка, умножишася якоже Рахиль. Веселяшися о своем муже, храняши пределы закона: зане тако благоволи Бог». То есть веселиться о своем муже, но держать его при этом в рамках закона — иначе все будет тупиком.

Вот в украинском языке женщина — «жинка», а жена — «дружина». Когда в семье есть единство взглядов и любовь, тогда только и получаются дружба и общие действия. В семье нельзя каждому жить ради своей выгоды и тянуть удовольствие на себя, потому что тогда законом становится совместное выживание, выгода — и дети не нужны. В то время как законом семьи должно быть совместное движение вверх.

Ссылаясь на о. Павла Флоренского («Философия культа»), могу сказать, что «культ — это поклонение, а культура — возделывание». Ради чего ты существуешь? «Где сокровища твои, там и сердце твое». И то, ради чего ты напрягаешься, ради чего ты мучаешься, и есть для тебя главное. Это и есть твой культ, твое поклонение. Если человек определил жизнь как главное, то он участвует в этой жизни. Мужчина на каждом этапе возделывает и поле, и супругу, и детей возделывает.

Отцовство

Оказывается, раньше, если отец брал ребенка на руки, это означало, что он этого ребенка признавал. И если это была настоящая семья, жена рожала на колене мужа. Отсюда — поколение, какого колена родственник, и так далее…

Роды в присутствии мужа, вместе с ним, конечно, возвращают к пониманию жизненной сути. Потому что фокус в том, что человек верит в то, что видит. В пословице говорится: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать». А если ты видишь, как ребенок появляется на свет, как внутреннее становится внешним, то, конечно, после этого будешь относиться к детям, жене, семье со всем по-другому, чем раньше.

О крещении детей

Когда у нас рождались детишки и я носил их крестить, у меня было такое ощущение, что теперь, если их с палубы смоет, я могу за веревку вытащить, меня смоет — они меня вытащат. Так остро я ощутил эту связь и всю нашу Церковь, как корабль! Ощущение именно смывания и вытаскивания… И слава Богу! Я свою внучку на восьмой день со дня рождения окрестил. Но я — за повитушное крещение, чтобы можно было молиться за младенца сразу: водой облили, нарекли, а потом уже миропомазали…

Каждый крещеный человек имеет право крестить другого в экстремальной обстановке. Любой крещеный — хоть ребенок старика. «Крещается раб Божий (имярек) во имя Отца. Аминь! И Сына. Аминь! И Святого Духа. Аминь!» — и водичкой окропить. Если нет воды в пустыне — песком. Господь примет эти отступления — Господь не такой мелочный. Как говорит моя матушка Валентина, «в особых случаях Господь дает бедствующим людям значительную фору!».

О значении воспитания, образа жизни, среды

Какой гарантии ищет ребенок, когда он родился? Если его не подобрали — он будет ползать. Не научили говорить — он будет мычать и все в рот пихать. Он же никогда человеком не станет! Котенок кошкой станет, а ребенок новорожденный никогда человеком не станет без родителей, без людей. И это очень грустное состояние. Потому что нужен пример. Ходят все вокруг — и человечек начинает ходить. Говорят с ним — и он начинает говорить. Начинают требовать, чтобы он думал, и он начинает думать: «А дальше что? В чем смысл моей жизни?»

Если звери до трех или пяти лет будут воспитывать ребенка, у него ещё

есть возможность стать человеком, а если они будут воспитывать до пяти-семи лет, то он уже никогда человеком не станет. Он не будет помнить своего родства с человеком.

Во времена Османской империи турки забирали болгарских и греческих детишек до пятилетнего возраста и воспитывал в своей среде, и эти дети становились башибузуками или мамлюками. Они-то как раз христиан и убивали, потому что не помнили своего родства. И вот, с одной стороны, воспитание, с другой стороны — гены…

Человеческое в ребенке надо воспитывать. Вот Георгий Николаевич Василевич рассказывал, что в досоветское время у белорусов в богатых православных семьях был обычай отдавать своих детей в возрасте четырех-пяти лет в крестьянские семьи, чтобы они пожили той жизнью, которой потом жить не будут. До десяти лет приемные родители, «дядьки», воспитывали их вместе со своими детьми, кормили, поили, одевали от трудов своих, уму-разуму учили. И чтобы, когда встанет «классовый вопрос», они знали, что перед ними не холоп бездушный, а человек живой, знали, кем будут управлять и на каком языке с людьми говорить. А «покормное», возмещение затраченного на ребенка, получали только по возвращении приемного сына в отчую семью. Очень правильное воспитание.

Так и художник Рокуэлл Кент оставил своего сынишку на год на воспитание эскимосам.

Думаю, что я создал перед своими детьми правильный образ, и они понимают, что жизнь — это не только возможность геройского поступка, но и постоянной внутренней готовности к такому поступку. Что-то вроде казацкого поселения или еврейского кибуца.

В жизни, общаясь с детьми, мы все волей-неволей воспитываем друг друга. И мой сын не раз говорил мне не в лучшие мои минуты: «Папа, ты хоть помнишь, что ты — священник?»

Об отношении к приемным детям

Не любим того, кого не знаем. Надо научиться понимать приемного ребенка и относиться к нему как к своему, а ребенку нужно помочь узнавать вас и познавать неизвестное. Когда он научится, он тогда не будет бояться.

Как говорится: «К своим как к чужим, к чужим как к своим». Тогда получается равновесие.

Об ощущении родства

В жизни очень важно иметь ощущение родства. Мне по роду моего служения приходится постоянно заниматься, если так можно выразиться, космогонией семей. В Таинствах крещения, венчания формируются конкретные (в венчании) и виртуальные (в крещении) семьи. К сожалению, приходится разбираться и в распадающихся семьях.

У меня был один из ряда вон выходящий, но тем более наглядный для темы родственных отношений случай.

До перестройки (до 1985 года) в элитных искусствоведческих кругах был известный специалист по авангардному искусству—Евгений Федорович Ковтун. Он и его жена Лариса работали в Русском музее. Уже в зрелом возрасте они завели ребенка. Для них это было счастье, но они выпивали, и, возможно, это на ребенке сказалось. Как говорили, этот ребенок, Федя, в младенчестве был крещен знакомым епископом на дому, но в подростковом возрасте для самоубеждения пытался креститься еще раз. Потом, будучи взрослым, он приехал ко мне и требовал крещения, уверяя, что не был крещен. Я отказался его «перекрещивать», убеждал и предостерегал его от этого поступка. А через год Федя сказал мне о своих родителях, Евгении Федоровиче и Ларисе, что это не его родители, что его в младенчестве подменили и теперь обманывают. Не верил, что его родители — это его родители, и все… И никак невозможно было доказать ему обратное. Он их бил, они откупались, он пил и опять бил. В психбольницу попадал, там я его причащал два раза, разговаривал, убеждал. Ничего не помогло. И я понял, что невозможно доказать человеку, что это его родители, когда он принять этого не хочет, не имеет по отношению к ним ощущения родства. Ведь даже самый нерелигиозный, прагматичный, но психически здоровый человек имеет опыт веры в то, что его родители — это его родители. И не нужны ему никакие экспертизы и справки!

Сначала Лариса повесилась, через год Евгений Федорович. Федя до сих пор находится в психбольнице. Как легко потерять родню и как трудно ее найти…

В досоветской России простые люди должны были доподлинно знать родню до седьмого колена, а мы сейчас не знаем, кто такой шурин и тем более деверь. Большинство знает, что свояки — это пришедшие от новой родни. И все… А как важно знать свой род, чтобы было на что опереться. Отец Павел Флоренский раскопал свою родословную до XVII века.

В дореволюционных правилах перед совершением венчания священнослужителям полагалось проводить «допрос» желающих повенчаться для того, чтобы узнать с обеих сторон родственников по седьмое колено. И если оказывалось, что имеется взаимное родство, то это было препятствием для заключения брака (ведь церковь несла на себе функции загса). Если же это выяснялось после церемонии, то строго наказывались и священник, и дьякон, и совершившие венчание.

На Псковщине говорят «моя рода» в значении «семья». «Род», «руда», «рожь», «ржище» — все это Вселенная. Знать свой род означает найти себя во Вселенной.

На самом деле, если человек не ощущает родства, это очень плохо. Вот детишки в детском доме или в доме малютки ждут маму, ждут папу, хотя и не знают их. Ищут родителей, чтобы найти свое место в этом мире. Для них это необходимость. Если у человека возникает необходимость определиться, он на любом этапе жизни, в любом возрасте может найти Отца, присоединяясь к Христу, ощутить свое родство с Ним. Потому что, как говорил св. Афанасий Великий, «Бог стал человеком, чтобы человек стал Богом».

Предохранение от беременности, регулирование рождаемости

Даже в Индии уже довольно давно пропагандируют различные методы предохранения от беременности, но не потому, что народонаселение стало обширным, а потому что появились возможности продлевать и сохранять жизнь.

О прерывании беременности и предохранении

Этой темой я интересовался. В конце XIX века была найдена книга «Дидахэ», или «Учение двенадцати апостолов», написанная в I веке. И там хорошо сказано: «Не умерщвляй младенца во чреве своем». То есть уже в I веке вопрос решался так, что можно было предохраняться, но нельзя было убивать ничего живого, в том числе и плод. Сейчас в одних странах запрещены контрацептивы, в других, наоборот, их бесплатно раздают.

В фавелах в Бразилии в восьмидесятые годы прошлого века полицейские проводили так называемые «социальные чистки» и отстреливали до десяти тысяч беспризорных детей в год. Добренькие американцы, чтобы эмигранты не размножались, вводили женщинам контрацептив в вену сроком на пять лет, как алкоголикам вводят средство против алкоголизма, и платили какое-то пособие, чтобы стимулировать такое предохранение.

У византийцев было положено оставить двоих детей после себя, чтобы было равновесие. Йоги говорят и наш с матушкой духовник говорил, что ложиться в постель с женщиной нужно только для того, чтобы завести ребенка. Если же говорить о радостях секса, то выполняйте условия поста — и будете долго жить вместе и радоваться друг другу до глубокой старости.

Эмбрион и душа. Выращивание стволовых клеток

Сейчас много говорят о выращивании отдельных органов из эмбриона и задаются вопросом, присутствует ли в нем душа? На самом деле вопрос об использовании эмбриона в медицинских целях сугубо нравственный, поскольку Церковью считается, что душа приходит в момент зачатия. Это как убить человека…

Но в настоящее время поступает информация, что найдены новые способы выращивания органов из стволовых клеток того человека, который в них нуждается. Так что выращивание органов — это временное беспокойство, а не проблема. Как когда-то алюминий был драгоценным металлом.

О перекладывании проблем на детей

Если ты не решил главных проблем в своей жизни, они передадутся твоим детям, которые должны будут их решать. И дети твои могут сломаться или будут преодолевать оставленные тобой ошибки и проблемы, ставшие теперь их проблемами. Вот почему так интересно наблюдать за детьми. Мои дети гораздо лучше меня. Я совсем не ощущаю, что я к ним причастен и им нужен. Но как здесь, на Псковщине, говорят, «от яблони яблоко, от елки шишка».

Твои дети могут исправить твою ошибку за тебя, но по-другому, а могут и не исправить. Вот Хемингуэй — застрелился из ружья, из которого папаша его застрелился. Потом и дочка его с собой покончила, и внучка тоже… Если ты не покончил с собой, ты нашел главное, что должен найти человек в жизни, то, таким образом, ты не только сделал хорошо себе — ты исправил карму предыдущего поколения, которое покончило со своей жизнью. Да, я понимаю детей, которые считают своих родителей, совершивших самоубийство, предателями. Если отец не нашел выхода, он оставил нерешенную проблему ребенку.

Признание национальности ребенка и проблема приоритетов у мусульман и иудеев

Когда я думал о том, почему между иудеями и мусульманами возникла эта нескончаемая ситуация конфликта, хотя Ибрагим (Авраам) является общим отцом семитов, разделившихся на иудеев и арабов, я понял, почему у богохранимого народа национальность определяется по матери. Все дело в том, что иудейка Сара, жена Авраама и мать Исаака, была свободной, а египтянка Агарь, мать Измаила и служанка Сары, была рабыней. Сара сама предложила Аврааму родить ребенка от Агари, поскольку думала, что навсегда останется бездетной. И рабыня Агарь родила Аврааму старшего сына, а позже свободная жена Сара по воле Божьей тоже родила сына — младшего. Получилась двойная проблема — старшинства и свободы. Поэтому приоритет иудейства, также как и национальность ребенка, обосновывается по свободе и по женщине, а у арабов приоритет обосновывается по первородству или по старшинству.

Пока они будут считать по плоти и первородству, вопрос останется нерешаемым, так же как и вопрос о том, кого ребенок больше любит, папу или маму, которые на самом деле есть лишь инструменты его рождения.

Если обосновывать приоритет по плоти и свободе, то, значит, надо вести отсчет от женщины — от Сары. И не только потому, что кровеносная система их связывает. Бывает так, что ребенок наследует группу крови отца, но питался-то он материнской кровью, и деваться некуда… Просто токсикоз у матери был большой. А в СССР можно было выбирать национальность или по матери, или по отцу, потому что советская власть была своеобразная, интернациональная…

16. О воспитании детей

В материнском чреве эмбрион проходит весь путь онтофилогенеза от одноклеточного организма до рождения человеком и выходит наружу как рыба из воды, но рыба-то погибает, а человечек начинает жить. И ничего в нем своего, кроме отпечатков пальцев, нет. И как человек вызревает в чреве материнском, так он должен вызреть и в чреве земном. Но как он будет вызревать без помощи людей? Из котенка кошка получилась бы, а из ребенка человек без помощи людей ни за что не получится. И ходить нужно его научить, и говорить нужно научить, и думать нужно научить…

Естественно, развлекая ребенка, почитать ему какую-нибудь нравоучительную сказку, но жить-то он все равно будет по-другому. Больше всего ребенок воспринимает и перенимает образ жизни, в котором он растет, и этот образ жизни к нему переходит.

Когда из родильного дома принесли моего сына Петю, и он, черепашонок, лежал на диване, мы не знали, что с ним делать. Валентина его покормила, а я тогда ощутил, что мне дали этого ребенка на подержание, и я должен помочь ему состояться. Я понял, что он уже личность, и если бы какой-нибудь хиромант посмотрел на его ладошку, он уже мог бы рассказать, что его ждет. Три года я ждал, что начну на него реагировать как на «мою кровинушку», мою собственность… Но нет, так и не получилось, хотя, когда он начинал сопеть, я просыпался и менял ему пеленки. На самом деле надо помогать человеку состояться. Носите слабости друг друга, любые искушения помогайте преодолевать! Вот почему я постоянно повторяю стишок: «Стадо гусей ковыляет на луг. Стая гусей улетает на юг». Это состояние либо того, либо другого. Когда ты что-то узнал, поделись, чем ты можешь. Помоги состояться для полета, а лететь или нет — человек решит сам.

Я всегда считал, что достаточно занимался со своими детьми и был с ними. Но когда я упомянул об этом, мой старшенький, с которым я действительно занимался, так криво на меня посмотрел… На самом деле ничего в детской памяти не остается, но то, что ты хочешь вложить в ребенка, ты должен.

У Владимира Сергеевича Соловьева то ли в книге «Оправдание добра», то ли где-то еще, не помню, было сказано, что углерод это тебе и уголь, и грифель, и алмаз. И бывают жизненные ситуации, когда кто-то ломается, как грифель, а кто-то совершенствуется, становится как алмаз, отвечая на поставленный перед ним вопрос, если не прячется.

Одна из задач — научиться принимать то, что есть, и понимать, для чего это дано. Главный опыт моего младшего сына Олежки после перелома ног и остеомиелита в том, что он теперь говорит не «за что?», а «для чего?». И вот этот вопрос: «Для чего мне все это дано?» — он главный. Если я в тринадцать лет спрашивал маму: «Зачем ты меня родила, если знала, что я умру? Какое право ты имела?» — то у моих детей этого вопроса просто не было. Они видят, как мы живем, и такой вопрос у них отпадает.

Когда я был на Сахалине, я слышал, как гиляки-нивхи, собакоеды, в обязательном порядке воспитывали сыновей. В три года отец садился и рассказывал сыну, как он был на охоте: как вышел, на след напал, как зверя выслеживал… В пять лет он брал ребенка с собой на маленьких лыжах, с маленьким луком как будто на охоту, хотя никакой охоты не было. Так он помогал сыну входить в мир охоты. Но если случалось, что их лодка-оморочка переворачивалась, то каждый должен был выплывать сам, никто никому не помогал. Раз это произошло, значит, это не случайность. Это дух воды забирает человека, и это судьба… Вот так, с одной стороны, обучает, помогает, а с другой стороны — судьба.

О мировоззрении, личных приоритетах, выборе

Я часто говорю о том, что перепад высот — это кинетическое движение воды или колеса, перепад температур — это давление воздуха, перепад цен — это бизнес, а перепад ценностей — это мировоззрение. И победа за счет мировоззрения — это и есть главная победа. Главное в том, что становится для тебя ценностью. Вот я служил панихиду в Русском музее по моему приятелю Сергею Симановскому. Он — единственный для меня после Христа еврей, который ради Бога решил свою жизнь положить… Здорово! И был его сынок Сема десяти или одиннадцати лет, которого я в свое время крестил. Они приехали из Потсдама. Самое анекдотичное, что во время панихиды Сема без конца говорил: «Кушать хочу, кушать хочу!» Я подошел к нему и сделал вид, что начал его душить, а потом спрашиваю: «Что ты больше хочешь, дышать или кушать?» — «Все равно кушать хочу!». Так вот, я хочу, чтобы каждый человек, даже ребенок, определил свои приоритеты и стал наконец-то свободным от условностей, от глупостей, от заморочек всяких… А человек не всегда может найти в себе силы отказаться от условностей, и когда с него эти условности снимают, он вдруг не знает, как жить дальше… Как если с черепахи панцирь сняли и сказали: «Ну, беги!», а оказывает панцирь — это ее скелет, который сняли, и она умерла. Или брошенный ребенок. Он родился, а его взяли и в обувной коробке оставили где-то в сквере на лавочке…

Наш духовник говорил в свое время, что человеческое мировоззрение совсем не одинаково у разных людей, но выполняет и ту же функцию. У одного оно как землянка без окон, у другого — как Зимний дворец, в блеске паркета которого отражается небо. Если человек успокаивается и может выжить в таком пространстве, пожалуйста, живи… Но если в жизни есть только танцы, выпивка, одежда, автомобиль, то что в дальнейшем-то?.. Или жизни в том, чтобы только расслабляться и получать удовольствие?

У-довольствие, как — дача-удача. Проблема в другом. Вот для меня наступило индейское или бабье лето, и я живу, и мне тепло, мягко и хорошо. И мне все хорошо. Я к этому не стремился, это следствие.

О религиозных методах обучения

Закон Божий в школе — это мультики, какие-то сюжеты, истории. Надо ходить в церковь и находить себе там применение. Можешь петь — пой, вышиваешь — ну, вышей что-нибудь, столярничаешь — так столярничай! Юра, прихожанин, оживал, когда звонить в колокола нужно было. Человеку нужно найти применение в храме и ходить на службы. Даже если ты стоял в храме на одной ноге и хотя бы одну фразу после службы унес, она тебя спасет… Как будто это микрочастица разбитой голограммы, из которой возникает целое. Ведь на голограмме, на любом ее кусочке, все равно будет то изображение, которое есть целиком.

Тогда ты вдруг ощутишь себя в этом духовном Гольфстриме — что ты спокойно плывешь, и в этом есть смысл, и ты выполняешь свое предназначение. Это, конечно, очень хорошо. Как если ты отпустил веточку, за которую держался, решился упасть, и вдруг оказалось, что никуда и не падал…

Религиозные методы должны быть художественные или чисто проповеднические, но не учебнические: как в учебнике прочитал, так и будет… Не карательные. Жанр учебника давно скомпрометирован. Чтобы Бог был утешен в своих печалях по земному роду человеческому, чтобы Богу угодить, как Учителю с выученным уроком, этот урок, конечно, надо выучить, но учебники — самое худшее, что есть. Праведная жизнь без учебника естественнее, чем невозможность жить без учебника.

Как-то для своего друга Игоря Михайлова, который живет во Франции, я пошел покупать какую-нибудь церковную книжку. Это было начало семидесятых годов, как теперь говорят, прошлого века. И ничего подходящего не было, но была дорогущая книжка небольшого размера — «Катехизис» XVII века. И там уже, как в наших учебниках по иностранным язык содержались вопросы и ответы: «Како веруешь, како там к там?» И в результате — это было просто тестирование в том на правлении, какое нужно было системе.

Ответы на все вопросы заучить легко, но это совсем не будет означать, что ты нашел в себе Бога.

Что такое церковные школы сегодня? Это не что иное, как институт для подготовки будущего контингента, который замороченный, может быть, будет ходить строем в церковь и пополнять церковную казну.

Только воспитание в монастыре, встреча с Богом становится индивидуальным выполнением предназначения. Тогда твоя индивидуальность, твое «Я», твоя душа, которая встречается с Богом, становится главнее всего остального. Главнее, чем твое физическое продолжение в детях, чем твоя наука, в которой ты запечатлился, чем твое творчество, которое после тебя останется… Ради этого можно и в казарме пострадать, и среди придурков, и так далее. Но, даже попав в монастырь, ты не купил себе билет в Царство Божие.

Кому-то мои слова покажутся страшными, но если ты честно без всяких фантазий, добрался до Бога, когда твоя любовь к Богу стала для тебя главнее всего остального, ты можешь не ходить в церковь… Потому что все таинства, все обряды — это способ добраться до Бога, полюбить Его и довериться Ему.

В Писании сказано: «Оставайся в том звании, в котором призван, но если можешь стать свободным, стань им». И вот это желание стать свободным, стать умным необходимо воспитывать в ребенке, показывать, что такая возможность всегда у человека есть.

В 1988 или 1989 году во Пскове я первый раз детишкам из того класса рассказывал о жизни и Боге. Урок уже кончался, а я все не мог подвести итог. И я им сказал: «Ребятки, мысленно все разрушайте, а что не можете разрушить, за то и держитесь». И это состояние — стать свободным от всяких глупостей…

Я говорю детям: «Можешь помочь — помоги. Не можешь — отойди в сторону». Дети гораздо умнее своих родителей, потому что они идут дальше, живут в других условиях, у них свои взгляды, и мы ничему не можем их научить. Только чему-то самому простому, самому естественному — ходить, кушать, плавать… Но летать детей мы не можем научить, только подготовить к этому. Они учатся летать сами и летят, когда им захочется.

Воспитание, круг чтения

Джонатан Свифт был помимо прочего руководителем по чтению. Раньше умному человеку поручали выстраивать порядок или круг чтения для ребенка. Ребенок вырастал, читая под руководством учителя, и потом обладал почти одной и той же с ним информацией. С ним уже можно было говорить свободно и долго не разъяснять, что к чему.

О важности выработки вкуса

Я у своих сыновей хотел выработать вкус… Не ум, а именно вкус, потому что без вкуса не уловить главного… Вот читаешь, предположим, сказки Андерсена в детстве, и — ах! — в полном восторге. А потом читаешь эти же сказки, будучи взрослым, и думаешь: «Как же он издевается; как издевается над всеми!»

Сегодня я просто так фильмы смотреть не могу. Моя картотека фильмов построена больше по воспоминаниям. Что-то где-то задело, зацепило, что-то недосмотрел…

Если я в молодости фильм посмотрел, и что-то запало, то потом пересматриваю его уже взрослым и чувствую, что да, что-то в этом фильме было. Тогда и детям советую посмотреть.

Когда готов ученик, приходит учитель

Я в свое время с увлечением читал Исидора Шевелева, который занимался «золотым сечением» и другими соотношениями… И когда я узнал, что Шевелев приехал в Питер и будет в Доме архитекторов читать лекцию, я направил туда четверых своих знакомых. И было еще трое из тех, кто пришел на Шевелева. И в большом и прекрасном, самом красивом зале Дома архитекторов на лекции присутствовали всего семь человек. И Шевелев сказал тогда, что сначала надо прочесть то, что написано в его книге. И если изложенные вопросы не заинтересуют, поначалу не заинтересуют, а человек сам не станет искать какие-то объяснения и ответы, то все разговоры бессмысленны, потому что учитель приходит, когда готов ученик… До тех пор, пока не будут задаваться вопросы, невозможно ничего сказать и донести. Можно школу окончить, и через год тебя хоть расстреляй, но ты бином Ньютона не возьмешь и формулу дуста не напишешь!..

Общее дело

Если ты осознал свою жизнь, то на каком бы уровне ты ни находился — на физическом, эмоциональном, интеллектуальном, на духовном, — ты в результате становишься свободным. Ты свободно выполняешь свое предназначение. Это счастье — быть свободным. Не потому что не хочется на кого-то работать — с удовольствием буду на кого-то работать, но общим делом. Когда тебя не заставляют, не покупают — ты свободен.

Если в семье нелады, дети не слушаются, не хотят ничего дома делать — идите с ними в поход, где вы будете заниматься общим делом. Не принес кто-то воды — не будет ни каши, ни чая; не принес дров — не будет горячей еды; не натянул палатку — будет сыро. Это и есть общее дело, когда все друг от друга зависят, а в общем выгода будет всем.

Ребенку чаще всего со временем навязывают какую-то роль, но это долженствование может быть в радость. Надо как можно больше вкладывать в ребенка, начиная с младенчества, — как физические навыки, так и умение слушать музыку, читать и так далее… Самое главное, привить ребенку интерес к знаниям и к учению, чтобы впоследствии он самостоятельно мог адаптироваться в любой среде, не чувствовал себя чужим. Не для того, чтобы ребенок шел обязательно по стопам родителей.

Среда и воспитание

Меня часто спрашивают, чему и как учить детей, чтобы они сами научились распознавать, что есть главная ценность в жизни. Ответ на такие вопросы я свожу к двум постулатам — это, во-первых, ценности и, во-вторых, необходимость. Это две стены пропасти, которые можно перевести в человеческие «хочу» и «надо».

Для меня, как для Григория Сковороды, важно, чтобы желания человека совпадали с возможностями. Когда это происходит, тогда человек счастлив. Это как формула счастья. Как можно естественным путем сделать так, чтобы человек оказался в этих условиях — в условиях совпадения желаний и возможностей?

Лет пятнадцать назад я выступал в администрации города Опочки и затрагивал эти вопросы. Я сказал тогда, что город маленький, и можно пронаблюдать за каждым новорожденным человеком: начиная с родильного дома выявлять его болезни, в яслях отчасти определять его склонности. В детском саду эти наблюдения можно продолжить и уже точно выявить: кто играет в конструктор, кто поет, а кто рисует. И дальше, в школе, эти наблюдения можно продолжить, одновременно создавая условия для развития в ребенке уже выявленных у него способностей и интересов. Окончив школу, человек становится конкретным специалистом и вливается во взрослую среду. Ему не надо будет переделывать себя или ломать, чтобы приспособиться к этой жизни. Если с рождения ведется карта болезней, склонностей и способностей ребенка, то по мере его взросления их можно исправлять, направлять в нужное русло и так далее…

Но на этом нельзя останавливаться. Награждать отличников недостаточно, надо в дальнейшем давать им стипендии, направлять в вузы, помогать овладевать различными специальностями. Это должна быть закрытая система наподобие семьи, среда, в которой с самого начала можно что-то сделать.

Когда у моего младшего сына Олега появился голос, он стал ходить на подготовительные курсы в консерваторию, и там у него был замечательный педагог Селезнев, который относился к нему как к сыну и хотел сделать из него тенора. Потом Олежка по ступил в музыкальное училище, потому что при хорошем голосе нот и музыкальной грамоты не знал и ни на одном

инструменте не играл. И опять у него появился прекрасный учитель, который в Кировском театре поет, а жена у него концертмейстер. Олег приезжает к нему на дачу в Левашово, если нужно, что-то там делает, помогает, работает, он с ним потом занимается… И, слава Богу, между ними возникли отношения, как в средневековье у мастера и подмастерья. Хорошо, что Олег оказался в этой семье и в этой среде, и, я надеюсь, это поможет ему состояться. Если не будет отношений между педагогом и учеником как в семье, любой станет человеком-машиной, которую будут использовать.

На Мюльхаймской конференции в 2003 году во Пскове я встретился с человеком, который был пастором тысячи приходов на Рейне. Что-то вроде нашего благочинного. В его докладе говорилось в том числе и то, что меньшинство подчиняется большинству. Тогда я встал и сказал, что это не так — Христос был прав, но в меньшинстве, тогда как большинство было не право. И тогда пастор сказал, что его неправильно поняли, что проблемы надо решать так, как они решаются в семье.

Он рассказал, что когда через много лет он, повзрослевший, приехал в родную деревню, на него посмотрели его тоже повзрослевшие сверстники и сказали: «Ты вернулся…» И это было состояние возвращения на родную землю, в родную среду, в семью, которое только и дает это нетревожное, незлобное отношение к жизни — ощущение некоего родства. И тогда все становится на свои места, тогда только человек способен прогнуться, отказаться от себя для того, чтобы участвовать в чем-то большем.

А что для человека большее, если он неглупый человек? Это, конечно, семья… Он либо работает и что-то оставляет на семью, зарабатывает на семью, становясь ее рабом, и это делается главным, либо он служит семье, и тогда семья для него — это служба в одном экипаже. Если он не служит, то экипаж сбивается с курса, корабль тонет, танк проваливается… Потому что служат общему делу, служат общим ценностям, и какие они — эти общие ценности? Общемировые, общечеловеческие, национальные? Как выйти из этой матрешки на более высокий уровень? Если вдуматься, служат не семье, а общему делу…

В чем смысл жизни? Как только человек осознает, что он служит не жизни, а смыслу, понимает — «для чего», он становится не «несчастным — по Хайдеггеру, — заброшенным в эту проклятую жизнь человеком», а вполне достойным хозяином жизни. У него совпадают «хочу» и «надо».

О важности преодоления себя

Как совместить ценность и необходимость? Вот ребенка заставляют заниматься музыкой, спортом, чем-то еще и тем самым научают его напрягаться и преодолевать себя. Если же ребенок ничем не занимается, делает только то, что он хочет, то он ни разу в жизни себя не преодолел. Многие, кто занимался музыкой или спортом, скажут, что это ужасно, страшно, очень тяжело… но в будущем необходимо.

Человек, который себя в чем-то преодолел, — шагнул на другой уровень. Если же он выполняет только свои желания, то он становится придурком, наркоманом, алкоголиком, любоголиком, трудоголиком и так далее… Он становится человеком, который пробежал немного и отдыхает. Я в таком случае всегда напоминаю, что кишки у человека все время дерьмо месят — без отдыха, сердце все время тикает и импульсы посылает, а ты хочешь от дохнуть, думаешь об удовольствиях и комфорте, а если это сделают твои внутренние органы? Ты же умрешь.

Как научить ребенка напрягаться? Я своим детям говорил: «Вот висишь ты на краю крыши, а подтягиваться не научился, ногу забросить не можешь. Повисишь так немного, покричишь, никто тебя не спас, и бомбой вниз с края крыши слетишь!» Это повлияло на детишек. И когда я перекладину в дверном проеме повесил, они, проходя, сколько могли, подтягивались. Самое тяжелое — это первый раз «мертвую точку» преодолеть. Возрастной пример оказывается главнее необходимости. Научиться подтягиваться можно только глядя на кого-то. Я сначала помогал, а потом все меньше и меньше, чтобы они ее сами преодолели. Потому что напряг, который возникает в человеке, напряг преодоления, — он главный. Он распространяется на все — на трусость, на силу, на плавание, на решение любой задачи. Он — как двигатель, а насадки могут быть любые.…

Поэтому главное в жизни и в обучении — преодоление себя. Хоть маленькое, но каждодневное преодоление себя.

Мои дети в семь месяцев и прыгали, и начинали ходить. В полтора года мой старший сын Петр уже знал буквы — я их называл, а он показывал. В три года он уже писал. Задача в том, что бы в ребенке развить способность к напряжению, развить в нем тот центр, который требует напряжения. Я своим детям сказал, что когда они научатся прямую строку писать на белом листе, они станут людьми. Все, пишут!

Маленький ребеночек ориентируется на естественный пример другого ребенка, который чуть-чуть взрослее его и которого он уже может осознать как свое будущее. Он не ориентируется на взрослых людей, которые для него являются чем-то запредельным, почти богами.

У моего старшего сына Петра центр напряжения проявился с раннего детства — он стремился к обучению, к чему-то умному, а у сына Олежки, который младше Пети на семь лет, намного позже. В школе Олег учился кое-как, правда, потом на программиста в колледже выучился. В последний год обучения у него голос появился. И катаясь на роликах по городу Петербургу, он съезжал с Дворцового моста у Адмиралтейства, попал под «уазик», и его хорошо переломало. Потом больше полутора лет у него нога не срасталась, был остеомиелит, в локте железяки вставлены… Вспоминая о случившемся, он сказал: «Я лежал на асфальте, а Смерть прошла рядом».

Тогда с ним произошла инициация. У него было время подумать, и потом он об этом случае говорил — не «за что, а для чего»…

Только сейчас из Олега стало что-то получаться — я увидел, что он может петь. Но без инициации, без преодоления себя это было бы невозможно, без этого нельзя ставить никакую цель.

Главная задача — воспитать в ребенке желание учиться. Я уже упоминал книгу «Агония патриархата», в которой сказано, что «ребенок должен быть свободным и желать учиться». В человеке должна быть внутренняя ценность, но не образовательная, а познавательная. Задача родителей развить у ребенка желание познавать, как можно раньше научить его преодолевать себя и в этом получать интерес. Преодоление себя должно быть в любом направлении, и не нужно это переводить с одного на другое, все делается одновременно — а не то что «полетим над облаками, а потом вернемся к маме».

После Второй мировой войны наше государство готовило ремесленников, чтобы появилась смена для восполнения недостатка кадров на заводах. Это было государство «под хозяином», которое требовало выживания «всем стадом». В нынешних условиях выживание — это личное дело каждого. Если тогда можно было чего-то добиться за одно поколение, то сейчас нужно три-четыре поколения, чтобы состояться, как, например, клану Кеннеди в США. Но кем состояться? Состояться или быть?

Естественный пример очень важен. Ведь силой примера из человека можно сделать кого угодно, даже «крысиного короля» в советское время (наподобие вполне психически нормального алма-атинского людоеда, пожиравшего девушек). Материалистическое мировоззрение дает возможность человеку относиться к другому человеку как к животному, как к скотине.

Из человека можно сделать что угодно, но для чего? Либо он отвечает на стоящие перед ним проблемные вопросы и становится подобен альбатросу (который может облететь всю землю и только два раза присесть на волну), либо он становится быдлом. Человеку надо помочь, показать ему, что у него другое предназначение, помочь ему подтянуться… А как? Я мучаюсь столько лет, чтобы объяснить человеку необходимость Бога. Если он ощутил необходимость Бога, он дальше сам будет к Нему стремиться.

Человеку нужно понять, что у него есть не только родословная или богатый американский дядюшка, а что он призван совсем к другому; что он не фантастический ангел, а чадо Божье… Ведь даже тачку с камнями можно тащить по-разному: один тащит ее, проклятую, на жизнь зарабатывает, а другой тащит радостно, чтобы храм построить. Одно и то же дело может быть осмыслено по-разному — из одного это осмысление делает раба, а другому дает свободу, которая связывает концы с концами. А если нет высшей ценности, нет ради нее напряга, то это бессмысленный бег за морковкой.

Почему в 1914 году Рудольф Штайнер, основатель вальдорфской педагогики, занялся человеческими чувствами? Потому что он увидел, что в просвещенной Европе люди уничтожают друг друга и понял, что совершенно не охвачена эмоциональная сфера человека — есть физиология, есть разум, и все. Но эмоций нет, чувства только звериные. И переделка эмоциональной сферы человека и стала у Штайнера главной задачей.

Лет двенадцать назад или больше, когда я хотел, чтобы в нашей школе что-то изменилось, я связался и с иезуитами, и с вальдорфцами, и с «Витязями» и «Разведчиками», которые что-то делали, и все ко мне хорошо относились. Я вначале думал, что Вальдорф — это лесная школа. Но оказалось, что она была обустроена на месте бывшей табачной фабрики, которую Рудольф Штайнер раскрутил. Две вальдорфские школы в Ленинграде тогда уже были, и я посетил ту и другую. После этого ко мне из Штутгарта приехал автобус с 42 учащимися после 12-го класса и двумя преподавателями. Они могли бы поехать в последнюю школьную поездку в Египет, Исландию или Италию, а приехали поработать к нам. Одну неделю они постояли в Дачном, а одну неделю у нас, в Теребенях. В поселке Дачном дети из близлежащих домов нарисовали на стенах детского сада, где они остановились, свастики. Тогда вальдорфцы, проснувшись утром, переделали эти свастики на цветочки, обустроили детскую площадку и привели все в порядок.

Обучение у вальдорфцев, приезжавших к нам, строилось так: один преподаватель вел их с первого класса по седьмой, а второй — с седьмого по двенадцатый. То есть по одному преподавателю на каждый период обучения. И самое интересное, что эти преподаватели — не предметники. Образование и воспитание — индивидуальное. И, конечно, должен быть лидер, иначе никакая методика не сработает. Можно сделать из человека подшипник, можно запустить человека на полосу препятствий и стрелять ему по пяткам — он научится бегать, прыгать, бросать гранату, но от этого он не станет героем.

Эти приехавшие меня удивили. Они были готовы ко всему. Матушка Валентина провела с ними две репетиции, а на третьей они уже на службе пели всю литургию.

С младенчества до осознанного вопроса в отношениях с ребенком надо ходить под Богом. Надо оказаться на равных с ребенком и с Богом. Когда есть кто-то больше тебя, когда вы служите общему делу, но каждый по-своему, тогда и возникает семейный экипаж, который не обязательно может быть христианским. Обязательно должно быть что-то большее, что главнее всего и важнее тебя, и это, конечно, не деньги. Это касается не только взаимоотношений мужчины и женщины, но и взаимоотношений с ребенком.

Это касается любых отношений…

Если есть что-то главное, наподобие разрежения давления, то оно затягивает. Вот машина, проехала, в результате — разрежение, и за ней вихрь пыли и бумажек поднимается… Есть разрежение пустоты, разрежение небытия — идите навстречу этому небытию.

Пример и мотивация — главное в учении

В отношениях с маленьким человеком нужен не только собственный пример, у взрослого человека должно быть знание того, что его пример поможет. Надо научить ребенка подтягиваться, научить играть в шахматы, научить музыке. Чтобы помочь ребенку, взрослому нужно все время преодолевать себя.

Когда сына Петю я захотел выучить иностранному языку и накупил маленьких словарей, книжек, еще советских журналов, то столкнулся с тем, что он самостоятельно освоить язык не сможет. Либо я должен знать этот иностранный язык, либо должен быть хороший методист, либо мы с ним вместе должны учить этот язык. Других способов нет. А как его заинтересовать?

Прошло время, и когда Петя был уже в восьмом классе, он прекрасно понял, что если он не выучит иностранный язык и не поступит в институт, то он из деревни никуда не уедет. Тогда я посоветовал ему учить пять немецких слов в день. Он писал их на бумажке, носил в кармане и в течение дня выучивал. Потом я написал в редакцию немецкой радиостанции «Дойче Велле», и они прислали кассеты лингафонного курса и учебники немецкого языка. К одиннадцатому классу сын знал немецкий язык лучше, чем его преподаватель в школе, почему его и взяли в немецкую компанию «Телеком». Английский язык он потом уже выучил сам.

Гормональная перестройка и интерес к знаниям

Когда у ребенка начинается гормональная перестройка, он начинает интересоваться собой. И вот тогда он может перевести стрелки вовнутрь и спросить себя: «А чего моя душенька желает?..» Когда человек поймет себя и как кирпичик, и как здание, и как возможность, только тогда он будет участвовать в общем деле свободно. Не офицерским корпусом быть, не элитой какой-нибудь, а в любом месте и в любое время будет свободным человеком. Иначе он опять будет чьей-то игрушкой на следующем уровне — кто-то его подцепит, заморочит…

Г де подрастающий человек может встретить единомышленников? В семье, в клубе, в спортивной секции, где еще?.. Если хорошая семья, то она все равно лишь ступенька для ребенка. У него должна быть свобода. Если нет свободы, не ребенок получится, а деталь какая-то для будущего… Должно быть не использование данности, а полет вперед.

Меня интересует будущее, но не в виде образа, — интересует мое по возможности честное отношение к нему.

Бывает, что ребенок демонстрирует явный интерес к знаниям, все схватывает на лету до двенадцати-тринадцати лет, то есть до начала гормональной перестройки. А в двенадцать лет вся его тяга к знаниям может с него слететь и разбиться вдребезги, как и не было! Начнется новый личный опыт, несравнимый ни с чем, который может смести все. Потом этот багаж может всплыть, если это потребуется.

Когда ребенок растет в закрытом обществе в рамках семьи и у него есть достаточно толстая упаковка, ограждающая его от внешнего мира, тогда гормональный взрыв происходит еще сильнее. Чем сильнее противодействие, тем сильнее взрыв…

У мальчиков это происходит в двенадцать-тринадцать лет, у девочек позднее — в шестнадцать-семнадцать лет.

В воспитании и образовании важнее всего пример, независимо от того, где ребенок учится и живет — в Швейцарии, в Великобритании или в России. Но главное, где твое сердце — в горах или не в горах? Как написал Роберт Бернс: «В горах мое сердце, а сам я внизу…»

17. Государство, народ, история

О смысле нашего государства

После того как в 1985 году началась перестройка, смысл нашей страны так и не был определен. Вокруг чего все крутится?

Об этом рассуждали, когда собрались вместе в 1990 году, Лев Николаевич Гумилев, Александр Панченко, исследовавший историю России, и Константин Иванов, который занимался этногенезом России. Все они теперь уже умершие. Гумилев тогда сказал, что нация — это не только ландшафт, на котором она выросла, не только язык, который ее объединяет, но еще и идея. В свое время было язычество, было христианство, была коммунистическая идея, и все они являлись объединяющим началом. А какая объединяющая идея сейчас, в девяностом году, неизвестно, — считали они.

Что станет идеей нынешнего времени? В девяностые годы прошлого века по опросам чуть ли не 70—80 процентов людей полагались на церковь и считали, что только она сможет взять ответственность на себя и спасти страну. А через десять лет оказалось, что даже и 7 процентов опрошенных в это не верят, потому что есть необратимые процессы. Как говорит матушка Валентина, «соленый огурец не может стать свежим». Вячеслав Иванов в свое время отмечал, что если «хоровод крутится, то возникает центр, вокруг которого он крутится». Почему одно не привилось, другое не прижилось и третье тоже? Потому что и сейчас еще не определена национальная идея, все ждут, вокруг чего начнет крутиться хоровод… Необходимо, чтобы идея выявилась естественным путем, и в этом был бы смысл становления нации. И сегодня, в 2008 году, все еще совершенно неизвестно, вокруг чего крутятся мысли страны, настолько они расщеплены. В чем ее смысл, идея?

Есть идея — есть народ

Одна знакомая англичанка в разговоре упомянула, что ее род недавний, ему только 700 лет, а в деревне, где она живет, по тысяче с лишним лет люди хранят и помнят свой род. У нас можно такое сказать? Нельзя. Потому что все время происходила ротация — ротация людей и чего угодно еще. Поэтому для нас важнее оказалась идея. Вытащи идею из народа, и все погибнет — нет на рода. Не то что наш народ — богоносец, но если нет смысла, нет идеи, то нет и народа.

Ощущая себя сиротой без смысла существования, человек начинает этот смысл искать. Необходим поиск идеи государственности, исторических корней, как дети ищут и ждут родителей в детдоме. Потому что без смысла существовать невозможно — что человеку, что стране. Человек без родословной — он же ведь пыль носимая. Идея же может увлажнить, прибить эту пыль, и будет уже не зыбучий песок, а что-то плотное.

Почему цивилизации разрушались, почему? Собрались бы и начали строить заново, а чего-то не могли… В цивилизации пропадал какой-то алгоритм, какое-то ноу-хау, как и в природе. Мой знакомый ихтиолог говорит, что никто никогда не знает, когда начнется вымирание той или иной популяции рыбы. Потому что с двух рыб стая не может возродиться. Есть какая-то грань, с которой она прибывает, а с которой начинает убывать…

Петр Демьянович Успенский говорил, что любое явление, когда начинается или зарождается, оно живое и активное. А потом, по мере формирования, оно делается все более реакционным. И в конце концов, когда становится институтом, превращается в тормоз. И это не только состояние равновесия. Так всюду. Это относится ко всему, что есть в существующей двоякой системе, и не только к двуглавому орлу.

Если цивилизация, народ или страна не выполняют своего предназначения, они в результате распадаются, и на смену приходит кто-то другой… Вот староверы вырубили дубы на гробы-домовины. Не стало этих дубов, и другие деревья заняли их место. Но, как я где-то прочитал, только через шесть поколений деревьев может на прежнем месте опять появиться естественно произрастающий дубок. Сначала ольха с ивой вырастают, потом береза, потом елка, что-то еще, потом проходит большой промежуток, и только на шестом уровне дубы могут начать расти самостоятельно. То есть то, что не занимаем мы, тотчас же занимает враг.

Арнольд Тойнби сказал правильные слова: «Нация кончается тогда, когда элита нации перестает идти навстречу вызову». В одной книге XIX века я прочел, что Россия состоялась благодаря вызову пространства.

На самом деле, если ты преодолел это пространство, если ты его завоевал, тебе нужно его утвердить, опосредовать, тебе нужно его как-то применить, а не только продать в ипотеку. Россия не смогла повернуть вектор вовнутрь, а некоторые святые в Оптиной пустыни смогли повернуть вектор вовнутрь, занялись собой.

Почему не состоялось «обустройство России» по Солженицыну?

Фазиль Искандер в день похорон Солженицына сказал, что Александра Исаевича сформировала уверенность в собственной правоте: его творчество, его позицию в целом, его поведение… Он чувствовал себя правым и предложил всем свое мнение, которое не прижилось. Премьер-министр Израиля к нему приезжал поговорить по поводу его двухтомника «Двести лет вместе». Вся его жизнь, как я вижу, это поиск ответа на вопрос: «Зачем живем?» Я уверен, что этот вопрос пришел к нему, когда ему делали раковую операцию и когда он остался жив. Потому что встреча со смертью — это и есть нормальная инициация человека: либо ты от нее прячешься, либо нет. Отсюда и возникло требование «жить не по лжи». Люди этого не потянули. Так же как в свое время пример Христа.

Героизм, который приходит или не приходит, главнее, чем закон страны или что-нибудь еще, он как раз и был у Александра Исаевича. Реальность же становится реальностью, когда ты делаешь выбор и утверждаешь его.

Г лавное искушение состояло в том, что он, Солженицын, начал писать и успех получил. А что его предложения о том, как обустроить Россию, не взяли в расчет, это понятно. Люди хотят хорошо жить «здесь и сейчас». Почти пятьдесят лет назад слышал такую западную поговорку: «Все хотят в рай, но как можно позже». И вот мы стали Западом. Я вообще думаю, что перемещение цивилизаций происходит с Запада на Восток.

Зря Солженицын начал писать. Учитель пришел, а ученик не готов, не созрел… Зелен виноград. Я все время говорю: когда готов ученик, приходит учитель. Пророчество сбывается, когда оно исполнилось.

Сейчас много говорят о необходимости возрождения России и чуть что — сразу призывают к крестному ходу во ее спасение. Сколько можно ходить во спасение России? Лучше идите в банкиры или бизнесмены и спасайте Россию не крестным ходом, а делами, инновациями.

Живой мир, живая история

Важно, чтобы твоя душа была способна осознать деревья живыми, все вокруг живым. Я помню, в каком-то эзотерическом тексте прочитал: «Вода — это кровеносная система Земли». И Земля сразу стала живой.

Так и история. Когда читаешь исторический текст, тебе все безразлично. Но если там, в этом историческом событии, как говорил Николай Александрович Бердяев («Смысл истории»), участвовала либо твоя нация, либо твои родственники, твои предки, то оно сразу становится живым — частью твоей личной судьбы.

Опыт, передаваемый из рода в род, становится реальностью в своей протяженности, становится свидетельством. Когда ты свидетельствуешь правду, это свидетельство становится правдой и для кого-то другого, а когда ты декларируешь — то обманом. Как рукоположение апостольское является возможностью соответствовать им.

О памятниках и нации

Четырнадцать или пятнадцать лет назад я был приглашен в Варшаву на конференцию. Возможно, они думали, что я с ними заодно. И там один докладчик из Москвы предложил для сохранения памятников истории и культуры в России раздать их в частные Руки, что так, мол, будет лучше. Я во время дискуссии сказал, что если раздать памятники собственникам, культурное достояние пропадет как всенародное, и это будет непоправимая беда… Тогда на меня понимающе посмотрел только один шотландец с орлиным носом. Он единственный, кто понял во время синхронного перевода, о чем я говорю: о сохранении нации… Шотландец понял, наши понять не могут. Потому что, если ты не хозяин, ты не знаешь, как все пойдет дальше, кто возьмет верх. На самом деле проблема в том, кто главнее. А «архитекторы» — это всего лишь организация, которая добивается власти.

Судьба России и долларовый кордон

В свое время я задумался, почему у России и Германии один штрих-код — четверка? Америка и Канада имеют штрих-код от единицы до нуля. Двойку имеют Англия и Израиль. Тройку, по аналогии с Третьей республикой, Франция. Четверку — Германия. Дальше уже не помню, какие страны, в истории незамеченные. Я тогда думал, что мы все же будем ориентироваться на Германию и станем с ней друзьями. Но появление доллара в России разрешило множество проблем во взаимоотношениях с США, потому что если в стране в ходу не только свои, но и американские деньги, как можно считать американцев плохими или воевать с ними?

Несомненно, таким же образом в прошлом и Византия распорядилась с Русью. Византия никогда ни с нами, ни с Болгарией, ни с Сербией, ни с кем другим не считалась. Все для нее были дикарями. И для того, чтобы мы к воротам щит не прибивали, Византия нашла простой выход — запустила религиозную идею, которая сначала распространилась в верхах, стала правительственной, а потом уже и массовой идеей. Мне стало ясно, что это — аналог взаимоотношений США с Россией, который сегодня проявляется в действии.

Сорок лет назад мечтой Збышека (Бжезинского) было положить «под брюхо Совдепии полумесяц Турана». И он это исполнил. От Индии до Балкан нас сдерживают, ограничивают, мы сдвинуться не можем никак. Дернулись в Афганистан, почти добрались до Индии, но откатили обратно, и все. Следующий его шаг — создание так называемого «санитарного кордона» или долларовой зоны, в которую входят Прибалтика, Польша, Украина, Молдавия. Мы не можем перепрыгнуть через этот долларовый кордон, но если все-таки когда-нибудь объединимся с Францией и Германией, которые уже готовы отказаться от доллара, то станем для Америки такой проблемой, с которой придется считаться больше, чем с юанями, то есть с Китаем. Бжезинский не гигант мысли, но он гигант антитезы и последовательности, которым надо учиться. «Если не можешь победить врага, то хотя бы ненадолго стань его другом».

О взаимоотношениях Украины и России

Ющенко на Украине — это номинальная фигура, можно сказать, что, хотя он есть, его на самом деле нет. Кто-то другой, умный, определяет, как управлять на Украине людьми, как их программировать в данный момент. Вокруг пирога всегда будет суета. Что для Украины является определяющей ценностью? Для Украины всегда во главе угла была хорошая жизнь. В этом — смысл Украины, это было и есть там всюду и всегда. А образцом хорошей, сытой жизни для нее всегда была Польша. Ничем не переубедить, никак не сломать этот существующий стереотип или архетип, как хочешь это называй. Кто Украине предложит жизнь получше, тот и будет главным, под того она и прогнется. И газовый конфликт Украины с Россией в январе 2009 года, в самые зимние холода, это на самом деле вопрос о том, кого Украина больше любит — папу или маму, США или Европу вместе с Россией?

Украина появилась очень поздно, в XVII веке. Все началось с Запорожской Сечи. Там черкесов, татар, людей, сбежавших из России, поляков и своих тоже каждый раз брали как наемников, что бы отмахаться от какого-то возникшего врага или ограбить на порогах тех, кто проезжал. Позже Богдан Хмельницкий что-то обиделся на Польшу и решил в 1648 году замириться с Россией, а потом опять на нас обиделся и переметнулся назад к Польше. В результате в Запорожской Сечи сформировались такие мировоззренческие ценности, что главное — это хорошо жить во что бы то ни стало. А где же правда? Когда проблемы будут решаться на нравственном уровне, не снаружи, а изнутри?

Материализм и государство

Я считаю, что Советская власть рухнула из-за того, что не выяснила свои отношения со смертью. Так что бороться нужно не против Бога, не против священников, а против неправильно определенного смысла существования. На этом сломалась материалистичная Советская власть, для которой человек был только сырьем и больше ничем. Вот почему даже о. Сергий (Булгаков) будучи легальным марксистом, в 1903 году вышел из партии — он не мог принять, что предки человека, по Марксу, оказываются навозом для последующих поколений.

Сравните государство, где Бог есть, и государство, где Бога нет. И этого достаточно.

Китай же материалистичен и поднялся за счет поклонения предкам и стремления к хорошей жизни. Когда Мао Цзэдун запретил своим гражданам идти на поминание мертвых, они восстали. Предки оказались главнее указаний Великого кормчего, на этом он и сломался. На самом деле нужно знать, чего ты хочешь.

Когда материализм берет верх, тогда все становятся как китайцы.

Гурджиев говорил, что «человек — это арфа, у которой каждая струна — арфа». Суть в том, как ты себя понимаешь. Не для того человек родился, чтобы насытить собою Землю. А у китайцев совсем другое отношение к себе, которое переходит и на мир. Можно потратить жизнь нескольких поколений на то, чтобы создать резной шар из слоновой кости, внутри которого находятся шестнадцать шаров меньшего размера. Если они это делают, то зачем? Может быть, это мандала? Может быть, они это чем-то насыщают? Если же этот шар — как редкоземельный элемент, который имеет ценность только из-за своей редкости, то для человека это смысла, конечно, не имеет. Потому что все мы одинаково рождаемся, одинаково живем, но реализуемся только на том, в какую сторону мы направляемся — вверх или вниз. Сделать выбор — это самое сложное и самое страшное, потому что так легко начать играть в бисер…

Почему я сравнил с Китаем? В Китае было четыре религии — конфуцианство, буддизм, даосизм и христианство. Но в результате они ни на чем не застряли, так и остановились на почитании предков. Почитание предков! Почему и зачем? Когда я был на Сахалине, один мой приятель, который воевал в Маньчжурии, говорил, что китайцы — оборотни. Вроде кланяются тебе днем, а потом ночью вытащат из могилы на дорогу того, кто был убит, и всего изрубят мотыгами на мелкие кусочки. Я потом понял почему. Внутри каждой китайской общины есть кладбище. И все они работают со своими кетменями, наклоняясь головой в сторону кладбища. Так положено — сын кланяется отцу, отец своему отцу и так далее. В конце концов получается, что они кланяются своим самым дальним предкам, лежащим в этой земле. Они работают, кланяясь в их сторону, чтобы на этой земле все произрастало и кормило их. И земля эта принадлежит только им и их предкам. А если кто-то пришлый ляжет в эту землю, то, значит, земля эта станет принадлежать ему, это будет уже его земля.

Так и у нас, в Советском Союзе, к 1948 году большая часть могил немцев была взорвана, чтобы они не имели права на воспоминание. Наши могилы остаются за границей и, как нога, засунутая в дверную щель, не дают этой двери захлопнуться. И мы говорим о почитании и так далее…

Христианство и национальная идентификация

Равноапостольный архиепископ Японский Николай (Касаткин) во времена Русско-японской войны ходил по Японии и проповедовал, и никто его не забирал. Он японский герой, и японцы, которых я крестил, относятся к нему с большим уважением и трепетом. Его главный пример был такой: «Вот вы верите в Синто. Когда темно, вы ставите на стол керосиновую лампу. Но когда солнце появляется, вы керосиновую лампу убираете. Вот так же и Христос». Такие простые вещи. Между тем японцы народ гордый, и когда они вдруг понимают, что можно сохранить лицо на уровне Христа, это уже совсем другое дело. Это — недостающее звено, которое им было необходимо для национальной идентификации.

Родина

Что такое Родина? Об этом можно говорить на разных уровнях. Здесь я опять приведу трихотомию: тело — чувства — разум и душа. Можно осмыслить Родину на уровне пейзажа, ландшафта или на уровне чувств, изображений, музыки, исторических ценностей. Можно на уровне интеллекта: вот, мол, такая необыкновенная особенность страны, где живет одна пятидесятая часть человечества, и эти 5—6 процентов народонаселения Земли обладают третью всех ее ресурсов, и их имеет наша страна! Можно гордиться нашими научными приоритетами, Попова с Маркони сталкивать или вспоминать о том, что наш Сикорский сделал для Америки, и так далее… Проблема не в этом. Родина — это не только «любовь к отеческим гробам, любовь к родному пепелищу». Это та данность, те первичные обстоятельства, которые каждый воспринимает и осмысливает, находясь на определенном ценностном уровне. Правда — в первичности восприятия и том уровне, на котором ты находишься и с которого начинаешь движение дальше. Вперед и вверх.

Родина — это не только кусок земли. Я задумался об этом, когда служил в армии и мне говорили: «Защищай Родину! Ты будешь стрелять в родную мать, если я тебе прикажу!» А я говорил себе: «Никогда!» Родина для меня — это несколько человек, несколько домов и смысл, который я во все это вкладываю. Другой Родины для меня не существует. Верность Родине требует не только привязанности к месту, не только какого-то контингента или круга общения, но и идеи, которая все объединяет и насыщает Родину смыслом.

Предательство Родины

Что такое предательство Родины? Одно дело Пеньковский или тот летчик, который самолет МиГ угнал с новейшими секретными разработками. Они бы предали на чем угодно — крысятничать так крысятничать. Совсем другое дело Андрей Сахаров, который беспокоился за весь мир. Мир, который может просто так исчезнуть от взрыва водородной бомбы, как говорится, «накрыться медным тазом». Уровень сознания, на котором находился Сахаров, когда придумал водородную бомбу, был совершенно другим, чем у всех. Он мыслил вселенски, а не в рамках отдельно взятой страны.

Ведь он математическим путем показал, как с помощью водородной бомбы легко решить поставленные задачи в возможном военном конфликте с Соединенными Штатами: взорвать водородную бомбу в Атлантическом или Тихом океане, чтобы тридцатиметровая волна полностью смыла бы и опустошила все побережье Америки, и тогда нашей армии легко было бы победоносно наступать. Наши генералы испугались этого предложения и отказались от него, чего Сахаров и добивался. Так что в отношении Родины очень важен уровень сознания, на котором человек находится.

Патриотизм и национализм

Патриотизм… Не русское это слово. Многие смешивают понятия «патриотизм» и «национализм». Но все это не важно, не об этом надо думать.

Вот слово «немцы» означает — «не мы», нашего языка не знают. «Языки» в церковнославянском — «яко с нами Бог разумейте языц». Все иностранцы — «яко с нами Бог». Национальность не имеет никакого значения, если человек повернулся к Богу. Ведь на Афоне имеет значение только одно — идешь ты к Богу или нет. Вот и все. Есть нечто большее, чем патриотизм и национальность.

Почему так страшны закрытые общества — как национальные, так и религиозные? Почему некоторые государства создаются и вооружаются по национальному признаку и хотят представлять опасность для окружающих?

В 1969 или 1970 году сионизм был осужден Организацией Объединенных Наций как форма расизма. Потом через год или полтора этот тезис был отменен, и сионизм перестали официально признавать формой расизма. Тогда в ответ на это мусульмане стали еще больше плодиться и размножаться, чтобы захлестнуть собой эту сионистскую систему. Потому что тем, для кого главная цель — сытая жизнь, зачем им дети? Они не будут детей плодить.

Сионизм — это не национализм, а куда страшнее. Потому что Боженька для них — это свой дедушка, домашний Творец, и поэтому все остальные для них оказываются безбожниками, все — гои.

Если у человека есть еврейская кровь, то она для него может быть искушением, как у кого-то дворянские корни, красота, талант или богатство. Но богат не тот, у кого много есть, а кому мало надо. Искушение, когда ты хвалишься тем и держишься за то, что уйдет, а сам из-за этого не можешь перейти на другой, более высокий уровень. «Отпусти веточку!» — говорит Боженька. Самое страшное, что большинство людей, пройдя весь путь онтофилогенеза в животе у матери всего за девять месяцев и имея после рождения, будучи уже дышащими людьми, куда более длинный жизненный путь, не знают, как распорядиться собой. Что из них получается? Вызревает ли их душа для вечности или для них все кончается здесь? А ведь могут сформировать, расширить свою душу, но они этого не делают, цепляются за искушения. Иисус Христос был первым, кто доказал верность Богу Отцу в большей степени, чем верность Родине, какой бы она не была…

Все проблемы принадлежности к определенному народу, национальной идентификации, любой национализм — это все искушения, только другого уровня. Потому что, когда Господь сказал: «Царство Мое не от мира сего», Его казнили именно по признаку принадлежности к определенному народу, то есть можно сказать, по национальному признаку. «Пусть погибнет один, а весь народ спасется». Потому что если признать Иисуса царем и жить так, как Он считает нужным, то «Рим нападет на нас и нас изведет». Поэтому лучше казнить одного Иисуса. Это так ясно и понятно. Если сейчас сказать то же самое, то в ответ услышите: «А как же русское Православие? Ты что, не за Русь, не за Православие?» Но Бог для меня главнее, чем Русь и Православие. Когда Господь себя показывал перед людьми, разве Он знал, что такое Русь? Какая глупость, про это и говорить не хочется! Это похоже на «покупайте только наши продукты», но ведь без порыва, без конкуренции опять будет застой и фабрика «Скороход».

Когда о патриотизме или национальной идее говорят на радио, телевидении, в кулуарах или на кухне, ведь дураков разводят! Вместо этого надо бы шагать дальше и спокойно улыбаться, как в монастыре преподобного Саввы Освященного, что рядом с Иерусалимом, куда водят экскурсии, и никто не интересуется, кто какой национальности.

Когда моя жена Валентина была с театром в Швеции в 1975 году, там в самом разгаре была сексуальная революция, и на витрины стыдно было смотреть. Но это никак не повлияло на рост рождаемости в этой стране. Когда же Европейский союз прислал в Швецию на проживание полтора миллиона курдов, и угроза заполнения этой страны инакими стала реальной, коренные шведы начали активно плодиться, и рождаемость резко повысилась. Сегодня можно видеть, как швед везет четверых детей в парк на своем велосипеде.

Когда нападают на людей на национальной почве, бьют тех, кто с не такой внешностью, как у коренных жителей, можно вспомнить опыт американцев. У них есть правила, как следует вести себя вечером на улице, и эти правила на самом деле можно считать универсальными. Во-первых, в верхнем нагрудном кармане должны быть деньги на дозу наркотика, чтобы отдать наркоману в случае нападения. Во-вторых, нельзя ходить рядом со стенами домов, чтобы не затащили в подъезд. И в‑третьих, и это самое главное, нельзя иметь вид жертвы. Что-то было еще, не помню… Но главное — не иметь вида жертвы! Важно всем своим видом показывать, что ты ничего не боишься, что ты будешь драться до конца во что бы то ни стало. Если внутри тебя нет этого императива, ты всегда будешь жертвой, на тебя всегда, при любых обстоятельствах, нападут. Проблема не в том, что, как говорят, «добро должно быть с кулаками», — внутренне нельзя бояться ничего. Надо отвечать за себя и формировать свое отношение ко всему так, как ты считаешь нужным. Пока есть возможность.

Искушение патриотизмом или национализмом — не самое страшное. Для меня искушение сытой жизнью куда страшнее, чем все остальное. Один бывший заключенный концлагеря говорил, что когда бьют — это еще терпимо, в конце концов сознание потеряешь от боли, и больше ничего. Страшно, когда тебе дают поголодать, а потом сала поесть, потом опять голод и опять сало, и ты выбираешь сало. Искушение хорошей жизнью, комфортом — самое страшное, в какой бы стране человек ни жил.

Благоразумный разбойник — символ России

Священник Дмитрий Дудко еще в советские годы говорил, что Благоразумный Разбойник — это символ России. Как на Голгофе распятый рядом с Иисусом Христом разбойник в последний момент постиг истину и повернулся в Его сторону, так и Россия в последний момент может покаяться и стать другой.

18. Как я понимаю анархию

Анархия — это любовь

Я понимаю анархию как всеобщую любовь, а не как беспорядок. Потому что антихрист — это ведь «вместо Христа», а не противник Христа. Антипасха, которая бывает через неделю после Пасхи в следующее после нее воскресенье, — это вместо Пасхи. Получается, что каждое воскресенье — вместо Пасхи. Еще одно воскресенье… Но не на всех же языках она звучит как воскресенье. Она и Сандей, и День Господень может прозвучать в других языках… Анархия — не против закона, а вместо него. Анархия — это единодушие, когда закон оказывается внутри каждого, и все действуют вместе. Как рыбы плывут, и вдруг — раз! — хором поворачивают, птицы летят — раз! — и все вместе поворачивают.

Для меня важно, чтобы не просто собралась команда единомышленников, но чтобы каждый осознал, что анархия — это лучший вариант правления. Анархия — это когда мы любим друг друга, каждому помогаем, каждого лучшего выставляем, но не для того, чтобы было правление, а для того, чтобы все и каждый в команде были направлены к одной цели, к Богу. И в этом для меня самая большая проблема. По такому принципу должна была существовать Речь Посполита, Rex Popolis, Дело народа. Королем становился на выборах лучший из магнатов. Потом все выродилось, ведь аристократия — правление лучших. Хотели как лучше…

Анархия — это любовь. На самом деле любовь не требует деклараций и выражается не в декларациях.

Вот как я понимаю анархию: если человек духовный, он ни с кем не делит ни земную выгоду, ни что-то другое. Он просто стремится соответствовать своему идеалу, и обращен он вперед и вверх. Он приподнимает себя над всей этой суетой. А если человек ищет выгоду, комфорт, то он обращен назад, и тогда все ему враги. И чем больше такой человек опустит окружающих, тем больше у него возможностей приподняться. Не сам человек приподнимается, а окружающих опускает. И это глупость…

Для меня суть анархизма — это жизнь на земле, когда любовь будет превыше всего, и чтобы жизнь не исчезала, но чтобы человек этой физической жизни не служил и не считал ее пределом. Так это и будет. Если есть любовь, то нет никаких проблем, нет никаких вопросов, нет никакого решения. Потому что в результате все, что ты делаешь, ты делаешь по любви. Если что-то делается по любви, то совсем не нужен руководитель и не нужна идея. Ведь «Бог есть любовь». Поэтому и бег свободных лошадей со свободными людьми. Мы, как Озирис, находимся на том этапе и том уровне между жизнью и смертью, когда идея становится реальностью.

Что такое для меня свобода? Мое понимание свободы сложилось гораздо раньше, чем я услышал про анархию. Я еще, может быть, такого слова не знал. Но я знал, что свободный человек — это человек, который не зависит ни от кирпичей (то есть собственности), ни от денег, ни от женщин, ни от собственных желаний. Анархист — это человек, который здесь, на Земле, не нашел той достойной власти, которую он мог бы полюбить и которой он мог бы добровольно подчиниться.

А с Богом тягаться?..

19. Календарь, время, вечность

Календарь

Зачем нам дан календарь? Календарь — это материальное воплощение существующей духовности. Потому что духовность сама по себе времени, порыва не имеет. Она имеет как бы вектор, но времени и протяженности — нет. А раз религия (связь) существует («ре» — возвратная частица, означающая прямую и обратную связь), то человек должен ее опосредовать каким-то образом. Момент опосредования духовности и воплощен в календаре. Настоящий календарь больше похож на воплощение корпускулярно-волновой теории и на числовую шкалу. Для убедительности можно представить лестницу со ступеньками, а можно пандус.

Власть, календарь, язык

Каждая власть, которая появляется, будь то власть церковная или времен Французской революции, императорская (как власть Петра, введшего на Руси празднование Нового года), Советская власть, языческая или какая угодно еще — всякая власть предпринимает реформу календаря и языка. Зачем? Затем, что от изменения написания знака теряется прежнее знание. Тем самым новая власть отмечает свою территорию, внедряет и обозначает свое иное, свои идеи, чтобы их легко можно было определить. Это относится и к календарю.

Каждая эпоха, так же как и национальность, имела свой календарь. Календарь похож на валюту, которой можно пользоваться, но таким образом и оживлять ее. Юлианский стиль, зародившийся в Древнем Египте и перенесенный Юлием Цезарем в Рим, перешел в Византию, а затем и в Восточное христианство, как стержень, объединяющий разное время и разные цивилизации. Можно сравнить с постоянной ценностью золота, изображающего солнце и до сих пор являющегося мерилом ценности…

Календарь, время и смысл существования

Что происходит? Если мы имеем календарь «день-ночь», у нас волей-неволей появляется состояние двойственности. Но был случай, когда в 1914 году привезли узбеков на строительство дороги от Петербурга до Мурманска, и был полярный день, а у них был пост рамадан, в который только ночью они имели возможность поесть, попить, помыться и почитать свой Коран. И в результате на третий день они начали падать без сил. Тогда приехал муфтий и сказал, что восход и закат солнца — это, можно сказать, неправда, а часы — это правда. Вот и оказалось, что некоторые религии можно считать «районированными», потому что они смотрят на мир со своей, географически определенной точки существования и не связывают идею с глобальным смыслом существования человечества. И хотя мусульмане и пришли первыми к системе меридианов и параллелей для того, чтобы молиться в сторону Мекки и исполнять пятикратный намаз, находясь в любой точке Земли (что на самом деле объединило пространство и время), но они так и остались на Земле, не перейдя на космический уровень.

Календарь, который используют мусульмане, не имеет привязки к реальному солнечному времени. Мусульмане приняли новомесячье так же, как до них иудеи. И это было очень наглядно и удобно. Не зря передвижная церковь-скиния, а затем и Храм Иерусалимский были повернуты на Запад в ожидании восхода молодого месяца. Взошел молодой месяц (серпик), и священники протрубили новомесячье. На седьмой день, когда в небе уже пол-луны, наступает либо джума (у мусульман), либо шабад (у иудеев), круглая луна — еще шабад, пропало пол-луны — еще шабад, и так далее… Человек смотрит на небо и знает календарь.

У мусульман принято летоисчисление, отправной точкой которого является переезд Мохаммеда Расула из Мекки в Медину. По лунному календарю самое главное событие у мусульман может происходить в разное время года, поскольку они имеют то 28, то 29 дней в месяце. По их календарю за несколько лет набегает лишний месяц, и поэтому одно и то же событие не привязано исторически к одному и тому же времени года. Так, Магомет Расул у них может родиться когда угодно — весной, зимой, летом, осенью…

Человек может использовать любой календарь — китайский, мусульманский или какой угодно другой. В начале XX века Дмитрию Ивановичу Менделееву предложили возглавить комиссию по пересмотру принятого тогда в России календаря на западный манер. В те годы на листках отрывных календарей с одной стороны значилась дата церковного календаря, а с другой нового светского календаря. Менделееву предложили обосновать возможность перехода России на новый григорианский календарь, то есть обосновать его совмещение с реальным солнечным календарем. Он проверил все годы, все посчитал и сказал, что все равно через несколько лет нужно будет стрелки часов передвигать, поэтому куда легче через сотню лет перевести календарь на сутки, чем постоянно, каждый год, делать поправку по секундам.

Календарь может быть солярный — исчисляемый по солнцу, может быть сидерический — исчисляемый по звездам, а может быть лунным. На самом деле это не имеет значения для личной жизни человека. Г лавная проблема в том, чтобы календарь был внутри человека. Если он снаружи, то ты невольник исполнения внешних указаний — приходит новое правительство, какой-нибудь «Жерминаль», и вводит в обращение новый календарь, новые праздники, новое летоисчисление.

Или новая власть переводит неделю на пятидневку, которая недолго существовала в советское время… Тогда, в 1929 году, календарь перевели на пятидневку, когда рабочая неделя длилась пять дней с последующим выходным днем. Были даже выпущены пятидневные календари на 1930—1931 годы. Такое исчисление было непривычным для народа, поскольку оно не совпадало с церковными праздниками. К тому же это был календарь только для внутреннего пользования в рамках одной страны. Для сношений с внешним миром он не годился, приходилось по-прежнему использовать существовавший до этого старый календарь.

В свое время русские князья хотели перевести календарь на пятидневку, исходя из того, что пятница считалась важным днем — днем страстей Господних, и Параскева (Пятница) особо почиталась, как родившаяся в этот день. Для мусульман джума — пятница — важна тем, что раз Господь в пятницу произвел Адама и Еву, то этот день является днем торжества человека. Для мусульман джума — как суббота для иудеев, которая оказывается для них седьмым днем — днем покоя после всех дел. Как написали братья Стругацкие: «Понедельник начинается в субботу», то есть воскресенье как бы отсутствует.

В Православии церковная седмица, которую мы можем называть неделей, начинается с воскресенья, а не с понедельника. И, таким образом, седьмым днем недели оказывается суббота, так как Мария Магдалина после распятия Христа не могла пойти к Его гробу в субботу, в обязательный день покоя у иудеев, и пошла «по субботе» — после шести часов вечера, и нашла Его живым. Тем самым нам показано, что если смерти нет, то нет и хронологии, и между последним днем недели, субботой, и понедельником проглядывает Вечность — восьмой день.

У староверов был аграрный календарь, и первым месяцем года был весенний март. И это было логично — в марте природа пробуждалась.

У иудеев появляется сентябрьский календарь, потому что пока «не прозябнет — не воскреснет» — почки, которые прорастут на будущий год, на самом деле закладываются в июле. Потому и календарь начинается с осени, как день начинается с вечера. Как в Библии сказано: «И был вечер, и было утро — день первый».

Петр Первый перевел начало года на январь, названный, как первый месяц года, именем Януса. Бог Янус имел дар ясно видеть все в прошлом и в будущем. Именно за эту двойную способность Януса и стали изображать с двумя лицами: молодым, обращенным в будущее, и старым, смотрящим назад, вглубь времен. Со временем он превратился в двуликого бога начала и конца. Янус имел храм, двери которого в мирное время были наглухо закрыты — то есть обращены в настоящее. Но когда начиналась война, двери раскрывали, чтобы два лика раздвинулись и смотрели вперед и назад, в прошлое и в будущее.

Старый Новый год приходится на Обрезание Господне — на начало жизни (эрегированный фаллос дает жизнь, обрезание подражает ему). В результате другое значение приобретает год — не весенний, как торжества жизни, не осенний, как заготовки на будущее; год воспринимается как возможность перехода от мрачного к светлому, возможность поворота на Запад или на Восток.

Любой власти хочется ввести что-то свое, чтобы быть узнаваемой.

Цифры не управляют миром, они только показывают, как мир управляется. Когда подводят календарь под цифры, время под цифры, жизнь под цифры, цифры становятся не только инструментом, но кумиром. Не системой отсчета, а самодовлеющим вариантом, числовым измерением… А на самом деле кто может, как Серафим Саровский, говорить: «Христос воскресе!» — каждый день и не только на Пасху.

Выбранный людьми переход мира на цифры — первый шаг к глобализации, к отказу от жизненного вещества.

Так, раньше у русских староверов музыкальные знаки состояли из так называемых попевок — крюков, вмещавших в себя несколько звуков, которые тоже можно сравнить с цифрами. Отдельную ноту можно сравнить с цифрой, а музыкальную фразу — с живой молекулой. Но однообразный гудок ни в коем случае не может заменить музыки, хотя его и можно обозначить нотой.

Календарь, имея числовые обозначения, одновременно остается живым, но должен занимать лишь «служебное» положение. «Пасха для человека, а не человек для Пасхи».

Для каждого живущего человека сама его жизнь является системой отсчета, когда знание времени, подчиняясь числам календаря, надвигается, как бульдозер, конечной границей отсчета. Цифры могут подчинить человека.

Особое отношение человека или человеческого сообщества к времени и к календарю определяет не только стиль жизни, но и состояние здоровья, те или иные болезни и даже смертность. В США, где люди обязательны и строго ориентированы на расписание, они чаще всего умирают от сердечных болезней, стрессов. В то время как в соседней Мексике, где в ходу волшебное слово «маньяна» (что значит — «потом»), более распространена смерть от переедания (шутка!).

Календарь и диалектика чисел

В Риме же был очень сложный календарь, которым владели только жрецы. Вся жизнь была подчинена календарному регламенту, которому все должны были безусловно подчиняться. Поэтому когда Юлий Цезарь привез из Египта в Рим новый календарь, который позже стал называться юлианским, все с облегчением вздохнули. В IV веке от Рождества Христова ромеи-византийцы, говорившие по-гречески, жили в Восточной Римской империи уже по юлианскому календарю. Впоследствии этот календарь вместе с Православием перешел в Россию.

Календарь как преемственность

Либо ты опираешься на прошлое, на события важные для человека, либо сугубо на числа календаря. Ну кто из нас, церковников, знает, что мы пользуемся календарем египетским, что у нас есть возможность той самой гордости от осознания непрерывности и преемственности? Больше того, что Ветхий Завет соединен с Новым Заветом в календаре; что лунный круг — это 19 лет, солнечный круг — 28 лет, и они нигде не имеют общего знаменателя, не стыкуются… И только через каждые 532 года Великого Индиктиона одним и тем же числам месяца соответствуют и дни недели, и лунные фазы, и повторяется космофизическая обстановка, влияющая на земные процессы.

Этот календарь — как Нил на Земле и звездный Нил в небе, который являлся становым хребтом Древнего Египта, — стал временным хребтом, соединившим историю человечества и сделавшим ее живой и непрерывной.

В результате мы имеем числовой ряд и знаем, в какое число произошло то или иное событие. Мы можем вычислить, когда были Пасхи во времена фараона Аменхотепа, Юлия Цезаря или Ивана Грозного либо еще на 10000 лет вперед. Непрерывность человеческой истории дает возможность такому календарю не довлеть, а стать «рекой времени» для человечества, в которой может находиться каждый, кто этот календарь принимает.

Мечтой цифрового мира можно считать, когда начало каждого следующего года будет приходиться на понедельник 1 января — для удобства счета.

Церковный календарь тоже существует как церковно-историческая преемственность. Сегодня в нем мы имеем названия дней, которые принадлежат не только дням недели, но и определенным событиям. Понедельник принадлежит Небесным чинам, вторник — Иоанну Крестителю, среда — предательству Христа, четверг — Николе и Апостолам, пятница — распятию, суббота — погребению мертвых либо Божией Матери. А Воскресение — оно и есть Воскресение Христово… Мы имеем дни недели, числа, чтения Евангельские, события, от которых исчисляется Пасха. Но только в ортодоксальном Православии Пасха до сих пор остается после иудейской Пасхи, в то время как западные христиане в 2008 году совершили свою Пасху до иудейской Пасхи. Но как можно раньше батьки в пекло соваться? Таким образом, если считать от события, то будет одно исчисление, если же от жесткой формулы цифр, то другое. В этом наша близость с исламской точкой зрения на календарь, когда событие главнее цифры. Поэтому пускай ортодоксальный календарь запаздывает на 13 дней или на сколько угодно еще…

Церковное время и календарь можно представить в виде нотоносца, где пять линеек определяют церковные действия. В первую очередь это чтения Евангельские, порядок которых зависит от Пасхи (которая происходит каждый раз по лунному циклу). Дальше твердые числа, в которые происходили те или иные события, связанные с историей Церкви. Кроме этого — дни недели, о которых говорилось выше. Затем Гласы — восемь голосов, год которых начинается с первой недели после Троицы. И еще восемь раз в течение года меняется катавасия. Так и получаются пять линеек времени, которые совпадают с Великим Индиктионом, когда повтор службы точно повторяется только через 532 года. Это, как я представляю, калейдоскоп, который с помощью нескольких камушков каждый раз создает новый рисунок, все превращает в разноцветье…

Вруцелет

Вруцелет — церковнославянский календарь — возник от необходимости, когда счет дням вели по суставам кисти руки, и обозначался он (счет) буквами древнерусского алфавита. Вруцелето — «держать лето в руке». Вруцелет освоить трудно. Сейчас в церковной практике вруцелетом хорошо владеет А. Н. Зелинский. Он много лет назад занялся церковнославянским календарем и в издании «Контекст» в 1978 году выпустил о нем свою статью, а затем и книжечку издал «Конструктивные принципы русского календаря». Церковнославянский календарь не проще календаря майя…

Вся проблема в том, с какой целью и какой календарь нужен, так же как и часы. К примеру, на рабочий стол компьютера можно выбрать любые часы, в том числе и круглые, а когда посмотришь на электронные часы, у которых цифры в строчку, и не скажешь, без четверти десять или без двадцати, но точное время сразу скажешь.

Время

В России, как писал Юрий Михайлович Лотман, не было общего единого времени до тех пор, пока не появились железные дороги. Когда появились железные дороги, появилось расписание, которое упорядочило жизнь. До этого времени можно было открыть Минею (тексты месячных богослужений) и прочитать: «Месяц июнь: день имеет 17 часов, ночь 7 часов». Первый циферблат часов в Москве имел семнадцать делений, так как ночное время не учитывалось, поскольку «выпадало» из активной жизни. Так и было. Солнце всходило и заходило — оно и было временем… С часами и с календарем появилось общее единое время, которое для всех стало главнее.

Время — это не только инструмент, не только вехи. Это осознание жизненных сил человека. Сколько тебе отведено? «Путь жизненный пройдя до половины…» Это связано с поколениями, а поколения выстраиваются в единую цепь. И в этом — состояние свободы человека, осознание его предназначения, а не только жизнь по зарубкам, не только по Луне… Робинзон Крузо, если он не имел детей, не соединился с жизнью человечества в Вечности, но сохранился персонально благодаря зарубкам и Библии. Можно сказать, что он цифровой — не молекула и не вещество. Вещество только то, что имеет продолжение в Вечности. Он сохранился в человеческой истории, но не в Вечности.

Вот Серафим Саровский в любой день мог сказать: «Христос Воскресе!», поскольку для него воскресение Христа было не привязанным к календарю событием, а необходимостью жизни.

Одна девочка сказала, что шаровая молния — это простая молния, свернувшаяся в клубок. А есть клубок рождения и смерти, клубок всего сущего, в котором есть все. Как в человеке есть геном, и в бабочке есть геном, и в любом растении… Время — это ощущение всемства, всеединства, которое в тебе есть, и между тем возможности показать, кто ты есть и откуда…

Для Серафима Саровского время было единым, и его при желании можно было бы развернуть в любую временную последовательность. Так же мысленно можно развернуть клубок Бабы-Яги в тропинку или шаровую молнию — в простую…

Я абсолютно уверен, что Г осподь предусмотрел гораздо больше, чем конфессии, деноминации, учения и все прочее. Каждый человек, который живет здесь, на Земле, имеет возможность не эгоистически жить дальше, а развернуться во времени. Тот же П. Д. Успенский говорил, что «время — это неосознанное пространство». Пространство историческое — от сотворения мира в любом виде до Страшного Суда. Или от Большого Взрыва до черной дыры…

Время работает на то, чтобы человек совершил переход и состоялся. То есть время это не протяженность, как считал Кант, «время — это расширение души», как утверждал Блаженный Августин. Душа может расширяться на любом уровне. На физическом уровне она может расширяться пространственно — как твой ареал, как количество детей…

Люди группируются по интересам. Если у тебя есть какой-то интерес, то ты будешь искать, как его расширить, где и как поднакопить или осуществить. То есть у человека должно быть осознание Времени как возможности. Как реализуется эта возможность? Есть ощущение, что эта возможность реализуется каждым отдельно взятым человеком индивидуально, ибо это его личное дело, но реализуется она в поколении как в командной игре. Если ты нашел ответ, твой ответ будет реальностью для потомков. Но некоторые вещи, такие как искушения, надо каждый раз проверять самому, иначе ты себя не почувствуешь человеком, что ты — есмь. Как в животе у матери нельзя не пройти онтофилогенез от одноклеточного до человечка, так и в жизни нельзя не пройти через искушения, которые бывают…

Время — категория, которая требует от человека не столько осмысления, сколько вырастания, перехода с одного уровня на другой. Деструкция, ржавчина, распад материи — для меня это не время, потому что все это положительного смысла не имеет. Совершенно так же, как розенкрейцеры уверяют, что расщепление материи, даже атомарное, не имеет смысла. Это дьявольское дело, потому что это разрушение, но не созидание, не синтез.

Таким образом, на самом деле Время есть, но Времени как такового нет. Как сказали имяславцы в начале XX века: «Имя есть Бог, но Бог не есть имя». Любой существующий концепт имеет возможность расширения, но не имеет обратного хода. Это не цифра, не digital, которая способна сделать все что угодно, но тогда это будет уже не человеческое.

Время в образе человека

Смотришь на иконы в храме у Царских Врат — вот слева Богородица с младенцем, а справа от врат Христос Страшного Суда… То есть от

Рождества Христова до того, что всех нас ждет, проложена временная ось. Таким образом, вместо прошлого и будущего, которое было геральдически изображено, появляется время в образе человека. Для того чтобы попасть на горнее место, в Вечность, человек должен быть с Богом, поэтому наверху изображена Тайная вечеря. И чтобы добраться туда, где ангелы трепещут крыльями, надо быть причастником Бога. Здесь уже не одинаковые фигуры получаются, не симметричные, а смысловые. «Днесь Сыне Божий причастника мя приими».

О времени, имени, дате рождения

У американских индейцев не было деления на ночь и день, у них было непрерывное понятие времени. За время жизни у них четыре раза менялось имя. Они были убеждены, что с новым именем возникают новые возможности.

У монахов имя тоже могло меняться четыре раза: данное от рождения, у инока, у монаха в рясофоре (то есть с правом ношения рясы) и в схиме.

Гурджиев считал, что дата рождения, как и имя, имеет большое влияние на человеческую судьбу, и поэтому, как говорят, высчитал Сталину, с которым был знаком с молодых лет, ту дату, которая могла его вознести. И с 1929 года во всех официальных источниках значилась эта дата — 9 (21) декабря 1879 года как день рождения Сталина, хотя по записям в метрической книге Сталин родился 6 (18) декабря 1878 года…

И гитлеровское окружение, и сталинское прошло через Гурджиева. Он смоделировал две схожие личности, Гитлера и Сталина, и дал им возможность столкнуться друг с другом.

Онтологичные идеи, если человек не добрался до Бога, могут использоваться человеком как некая опора, костыли в жизни, которые дают ему возможность до некоторой степени приподняться над человеческим сообществом в обыденной жизни, потому что вся жизнь без Бога — обыденна. Но это суеверие по сравнению с Богом…

Время и доминанты возраста

В каждом возрасте есть своя доминанта. Участвуя в процессе жизни, в своей родословной, в любых делах, человек каждый раз знал, что ему делать и на каком этапе. Вот у индусов от 20 до 40 лет человек занимается репродуцированием, от 40 до 60 зарабатывает деньги, создает базис, а с 60 до 80 лет ищет Бога. В каждом возрасте есть своя доминанта, когда возраст определяет, что нужно делать. У нас это потеряно. У нас старики — не старики и молодые — не молодые…

Вот раньше на Руси каждый возраст определял роль и место человека в обществе: и дед слепой на печке куриные яйца высиживал, и слепая бабка пряла-ткала. Все находили себе место. В три года ребенок зерно перебирал, в пять лет — птицу в стадо гнал, старше — еще что-то делал. Все находили себе место. Константин Иванов, который занимался этногенезом России, говорил, что к двенадцати годам ребенок мужского пола в крестьянской семье умел делать все. У него сил еще не хватало, но, находясь внутри этой системы, он знал, как выстроить избу, сложить печку, обработать кожу, и мог все это делать. А сейчас что?

Время — главная жертва. хронофаги

У суфиев предпоследнее на жизненном пути к совершенству — приведение душевнобольного или сумасшедшего к норме, а последнее — проводы человека в смерть. И эти состояния самые реальные, потому что их нужно нести самому. Что такое жертва, чем человек на самом деле может жертвовать? — жизнью, здоровьем, временем. Все остальное будет не жертва. Работа — не жертва, налоги — не жертва, денежки — не жертва… И если кто-то инстинктивно догадался, что может твое время потратить на себя, то в результате получается, что он крадет твое время, использует твой ресурс на себя. Использование человека в качестве человеческого материала правителями разного масштаба и уровня, подчинение ими людей своей идее не только на войне (а во всех сферах жизни — от малого до великого, в быту, в политике и так далее) превращае т человека в существо, приносимое в жертву, совсем как в прошлом жертвенных животных. Кто-то пожирает твое время, а для тебя пользы никакой. Как говорит матушка Валентина, «такой человек — черная дыра, хронофаг, пожирающий твое время». Жизнь наша проходит в общениях, анализах, синтезах. Единственное утешает, что общение с хронофагом — это опыт во смирение. А с другой стороны, зачем он нужен, этот опыт? Каждому когда-нибудь придется осмыслить эту программу и определить, «тварь ты дрожащая» или можешь повернуться к Богу.

Таким образом, календарь есть осознанное через язык время, которое дает человеку возможность при желании повернуться лицом к Вечности, к Богу…

20. Часовня

О часовне — ведь ее может построить любой человек. Часовня — это сакральное помещение, в котором можно молиться, читать часы, читать обедницу, акафисты, псалтирь, молиться. Во французских дворцах такое помещение называлось капеллой, в польских краях каплицей, тоже от капеллы, ведь в любом помещении требуется определенное место, сакральное место, в котором нет ничего лишнего, что могло бы отвлечь от сосредоточенности в молитве.

Так, для совершения общественного богослужения требуется церковь: по-гречески эклезия — собрание, на иврите — кагал, по-русски — собор, то же собрание. Сбор единомышленников для общего дела — общения с Богом, а часовня, как собственный угол в доме, красный угол, в богатом доме — горница, в которой люди собираются по праздникам, совершая торжество, торг, мену с высшими силами. Иначе праздник, от слова «праздный», «пустой», должен быть заполнен чем-то, какой-то сущностью, в данном случае религиозным событием.

Именно поэтому я и решил это самое симпатичное, с моей точки зрения, место посвятить Богу. До этого решения, которое пришло не сразу, когда я первый раз взошел на этот пригорок и поразился открывшемуся виду и начал мечтать о доме на этом месте, но мечта прошла, а место для Бога восторжествовало. Так что лучшее — Богу, а уж потом детям или Родине и т.д. На водоразделе между селом Теребени и деревней Мышино есть микродеревня Высоцкое. Там метрах в семидесяти от дороги, на самой высоте в течение десяти лет уже строится эта часовня размером 4 на 4 метра.

Казалось бы, по нынешним временам торжествующей церкви все это могло бы совершиться гораздо раньше, но мне самому хотелось, чтобы в этом строительстве принимали участие только искренние люди, которые сами могли бы приложить свои усилия в строительстве. Таких людей, само собой, мало, поэтому строительство идет постоянно каждый год, но весьма неспешно.

Здесь сошлись вместе время, пространство и смысл, и это подтвердилось правильностью выбора. И на этом самопроизвольном совпадении, как на песчинке, попавшей в раковину жемчужницы, потихоньку вырастает что-то новое и необходимое. Говорится, что случайностей не бывает, только необходимо увидеть эту связь, ведь и человек в своей жизни может ее, жизнь, только осознать и по возможности утвердить.

Так что место, которое благодаря глазам, взгляду с высоты, давало, не сходя с места, ощущение полета, потребовало и внутреннего полета, внутреннего движения в неизведанное пространство. «Полоса препятствий» в армии или набор специфических упражнений в «аскетике», что переводится как «атлетические упражнения», приводят к адаптации и целенаправленности невидимого, неизвестного пространства, в которое и должен перейти человек в будущем, а для этого необходимо перенести «центр тяжести» туда, куда собираешься шагнуть, ведь «где сокровище ваше, там и сердце ваше», и помочь осознать эту необходимость. Ненавязчиво создать большее сокровище, к которому человек может начать стремиться сам. А ведь Господь невидим, неощущаем, и как к Нему двигаться, совсем не ясно, но необходимо, и человек бьется об эти «вечные, проклятые» вопросы и на материальной, земной плоскости ответа не находит.

Поэтому на входе в часовню будет написано изречение из 73-го псалма стих 12, который поется на стих из Аллилуйя, когда после Апостола читается Евангелие, посвященное событию, связанному с Крестом Господним: «Бог же Царь наш прежде века: содела спасение посреде земли». Именно здесь, на этом самом месте, на котором ты стоишь, необходимо решить свою проблему, до этого решенную Царем и Богом. Часовня, предположительно помогающая решить проблему перехода, совпадает с невозможностью решить проблему квадратуры круга при помощи линейки и циркуля, но запросто решается при помощи нитки или веревки, когда ограничение одной и той же площади может быть явленно другим способом.

Изображение круга в квадрате или квадрата в круге может быть названо местом встречи Бога с человеком. Похожая история рассказывается о разумных плоских существах, живших на поверхности шара, который они решили измерить. И двигаясь по его поверхности, идя спиралевидно вперед, круг за кругом, они определили закономерность, что следующая окружность обязательно становится больше предыдущей, но это было справедливо только до экватора, а затем закон нарушился, и решить его в этом плоском измерении было невозможно. Похожим образом у человека возникают претензии и ко времени его собственной жизни, собственного существования, которого все было много, и жизнь все шла и шла вперед, а затем ее стало все меньше и меньше. Такая «несправедливость», обида на действительность не решает проблемы, а только принятие неизвестного и отказ от настоящего может помочь любому человеку сделать следующий шаг.

Теперь о совпадениях. Оказалось, что часовня расположена близко, разница меньше градуса, у 30-го меридиана, который, по словам Виктора Курляндского, оказывается базовым меридианом человечества, по которому течет Нил и Днепр, на котором с равным промежутком находятся Мемфис, Александрия, Константинополь, Киев, Санкт-Петербург, где и должна была на краю растаявшего Ледовитого океана закончиться мистерия Озириса. Можно считать, что на этом меридиане находится и наша часовня.

Когда была построена коробка и поставлены стропила, то их угол наклона что-то мне напомнил, и я поинтересовался углом наклона граней пирамид, он, как ни странно, оказался тем же. Тогда я обратился к знакомым корабелам, и они нашли шар антенны диаметром 2 метра из стеклопластика, побывавший многократно в Антарктиде и Арктике, и изготовили из дюраля крест 2 на 2 метра, как и шар, от которого были натянуты и укреплены в земле растяжки из тросов. От креста растяжки, идущие к шару, дают возможность подумать, что и шар держится крестом. Прошлым летом они сыграли роль громоотвода, и часовня от удара молнией не сгорела, что тоже подтвердило мою надежду на неслучайность происходящего. Мечтаю в дальнейшем к этим растяжкам прицепить флажки с надписями: о здравии — теплых тонов, и об упокоении — холодных, совсем как флажки с мантрами на Тибете. Еще не знаю, как к этому отнесутся окружающие, но мне всегда нравились эти растянутые на тибетских храмах флажки, совсем как на парадных кораблях, о чем-то говорящих и утверждающих праздник.

На кресте, венчающем часовню, изображены двенадцать раз квадраты, в которые вписаны круги, и в них же, в эти круги, тоже вписаны квадраты. Получилось весьма декоративно. Кроме того, по вертикали заглавными греческими буквами написано ФОС, а горизонтально ЗОЕ, что в переводе означает Свет Жизни. Надеюсь, что объяснять это выражение бессмысленно, так как без решительной жертвы не может быть и жизни. Ведь не только «большая рыба ест мелкую», но есть и агрессия, направленная вовнутрь, как говорят психиатры, и тогда жертвой может стать не только осмысленная и необходимая для жизни еда, но и то чем человек сам может пожертвовать лично. А это только сама жизнь, свое здоровье, свой сон, свое время — все остальное, что не лично твое, не может быть жертвой, а только налогами или штрафами или приманкой для собственной выгоды. Крест, чтобы выглядеть наряднее, выкрашен «золотой» краской, предназначенной для автомобильных дисков. На нем еще никто не висит, он свободен.

Да, забыл. На шаре под крестом — сам шар голубого цвета, почти как голубая планета Земля, — проведены окружности. Первая на месте экватора, чтобы определить наклон самого шара, как учебного глобуса, для определения снаружи его земной оси, направленной на Полярную звезду, вокруг которой он вертится. Вторая — желтая линия, проведенная с севера на юг, совпадающая с 30‑м меридианом; третья — зеленая линия гринвичского меридиана, который вместе с английским языком стал главенствующим в мире не только часовых поясов.

Троичность, проходящая навязчивой идеей во всей часовне, не только выражена в центральной омеге или трех экваторах, но и в самой Ветхозаветной Троице, сидящей внутри, на восточной стене часовни и склоненной головами друг к другу, совсем как омега, в единстве, вместе. Конечно это «склонение» должно само собой напомнить омегу, ведь не зря же Господь говорил: «я есть альфа и омега, начало и конец». Начала я не помню — должен доверять истории и науке, — а вот задуматься о своем переходе — это в моих силах.

Для того чтобы было легче решить проблему, всегда нужен пример. В детстве это тот, кто немного старше, потому что взрослые — это небожители, а родители — данность, вроде земного притяжения или воздуха, которые должны быть всегда. А те, кто немного впереди, те как раз и становятся объектом подражания. Ведь легче молиться избранным святым, чем каждый раз вставать на суд перед Господом. Здесь же, в часовне, человек должен предстать перед Господом, встать перед Ним лицом к лицу, где Он будет максимально большим, насколько позволит высота строения, где Лик будет смотреть из купола, а ноги стоять на полу, но их из-за Троицы и дерева не будет видно. Как там у Тютчева: «Всю тебя, земля родная / В рабском виде Царь небесный / Исходил, благословляя». Чтобы было это самое ощущение, что Господь здесь и Он «вчера, днесь и завтра» все тот же.

Предполагается, что часовня по времени будет действовать где-нибудь с 2017 года, когда должны совпасть в день 7 апреля Благовещение и Распятие. Оба события, дающие возможность рождения в земную и небесную жизнь, исповедуются одновременно, и на фоне Спасителя, на восточном скате кровли, будет изображено Благовещение. Ведь не зря же большинство русских церквей сориентировано на восток, когда восход солнца совпадает («Ориент» и есть восток) с географическим направлением. По старому стилю это 25 марта, а по новому 7 апреля, когда солнце уже перешло небесный экватор и потеснило тьму и холод, давая надежду на утверждение жизни. Не зря же астрономическая весна наступает после весеннего равноденствия — 22 марта.

Так как оба события, я имею в виду, кроме Благовещения, и Воскресение, произошедшее ночью с пятницы на субботу, были без свидетелей и в темноте, то и небо вокруг головы Спасителя будет ночным со звездами и планетами, приходящимися на это астрономическое время. Интересно, что с правой стороны от головы Христа, на севере, приходится Северный полюс Земли, а с южной — северный полюс нашей галактики, находящийся в созвездии Волосы Вероники. Очередное совпадение, вдохновляющее на дальнейшее творчество. Да, но ведь равноденствие бывает не только весеннее, но и осеннее, приходящееся на 21 сентября, на Рождество Богородицы, которое и будет изображено на западном внутреннем склоне кровли, подтверждая в земной параллели небесный экватор. Тогда меридиан, 30‑й, на севере будет соответствовать Рождеству Предвечного Младенца, а на юге — рождеству Предтечи. Оба солнцеворота — зимний и летний — будут запечатлены в событиях Рождения на тех же склонах кровли, подтверждая солярный крест, который незримо, в виде главных праздников рождения участников Деисиса, существует в церковной практике.

При переходе от кровли к стенам часовни, по центру, над окнами и входом, предполагается в кругах диаметром 30—50 сантиметров изобразить символы евангелистов, тетраморф: Орла, Льва, Быка и Крылатого Человека — те изображения, которые видел пророк Иезекииль и которые в своей целокупности соответствуют сфинксу эллинистического периода. Ведь вопрос, задаваемый сфинксом Эдипу, был не только о человеке, но в основном о времени, которое невозможно решить изнутри самочувствия и отчаяния, а только совершая переход от куба земли к циклу вечности, кругу времен, благодаря Евангелию (Благой вести), которую записали апостолы. При личном участии в вечности смерти нет, а есть выполнение Воли Отца, неведомая, но необходимая протяженность. Ведь без Бога вечность становится «дурной бесконечностью», «а с Богом и за море» — море житейское.

Кроме того, озвучивание тетраморфа соответствует возгласу священника: «поюще, вопиюще, взывающе и глаголюще», когда он, священник, звездицей крестообразно отмечает дискос, на котором расположено все: Агнец — Спаситель, частица из Богородичной просфоры, сама Богородица, девять чинов ангельских, начиная от Предтечи, живые, начиная от патриарха и местного архиерея до всех поминаемых, а затем и мертвые. Одним словом, «всех и вся». Перекрестив с этими словами дискос, священник складывает крестообразную звездицу и кладет ее на антиминс, место погребения Христа, исповедуя Его Вознесение вместе со всеми предлежащими на дискосе. Говоря «поюще», он концом звездицы указывает на восток, «вопиюще» — на запад, «взывающе» — на север, а «глаголюще» — на юг. Таким образом, тетраморф не только изображает четыре стихии и стороны света, а еще и напоминает предстоящим в часовне, что они при добровольном и осознанном желании могут находиться на жертвенном дискосе, вместе со всеми написанными на стенах вокруг, невольно или вольно становясь народом Божьим.

Следующим по нисхождению в помещении будет хорос — круговой подсвечник, находящийся по центру пространства, как раз на уровне перехода от куба к пирамиде. Он предполагается метра два в диаметре, снаружи восьмигранный, а изнутри кругообразный. На нем будут надписи. На наружной стороне — возглас, который дает священник в начале всенощной или перед утренней службой: «Слава Святей Единосущней и Живоначальной и Нераздельней Троице…» Внутри круга: «Господи Иисусе Христе Сыне Божий помилуй мя». Показательно, что обе надписи пишутся слева направо, но снаружи хороса читаются против часовой стрелки, а изнутри по часовой, действие одно и то же, но разнонаправленное, как и сама жизнь — в разных ипостасях и проявлениях. На восьмиграннике наружного хороса предполагается поставить 32 рожка, по пять на каждой плоскости, но так как каждый раз одна из чашек подсвечника будет приходиться на угол, составленный из двух плоскостей, то получается 40–8=32, и это опять необходимое совпадение. Человек, стоящий внутри хороса, если сосчитает свечи и вспомнит девиз врачей, «светя другим, сгораю сам», поймет, что он сам и есть 33‑я свеча, как раз по возрасту самого Христа, лик Которого, задрав голову через пространство хороса, человек увидит, и подумает, все ли он к этому времени успел сделать. У мусульман Мохаммед Расул преставился в 66 лет, прожив в два раза больше Христа, вероятно, в будущей, глоболистской церкви, где ценностью станет продолжительность жизни, мессией будет проживший 99 лет.

На такой хорос меня натолкнули люстры-светильники на станции метро «Черная речка» в Санкт-Петербурге, посвященной дуэли Александра Сергеевича Пушкина. На каждой из люстр было поставлено 37 светильников по годам жизни поэта.

Интереснее другое, у нас эти кольца хороса должны быть подвешены. Мне пришло на ум, что хорошо бы их, подцепив с нижнего края обода и растянув по углам часовни тросиками на противовесах, приподнять чуть больше, чем на два метра, но так, чтобы их при отпевании можно было бы опустить на высоту не меньше метра. На этих противовесах, думаю, они будут трехгранными пирамидками, чтобы лучше скользить по углам, будут на трех языках надписи: на греческом, латыни и русском — Вера, Надежда, Любовь и София. Вера будет справа от входа на юго-западе, Надежда в углу слева на северо-западе, Любовь на северо-востоке, а София на юго-востоке. Противовес, таким образом, будет не против, а за, помогая хоросу находиться в подвешенном состоянии, в котором без этих упомянутых качеств приподняться к Богу невозможно.

Теперь о поверхности пола. Один из доброхотов подарил мне четыре листа нержавейки толщиной 0,5 или 0,75 миллиметра, которые я собираюсь постелить по центру, на полу, отчего получится квадрат со сторонами в два метра. Нужно помнить, что хорос в поперечнике тоже два метра, так что если спроецировать его на квадрат, то лишний раз все это будет напоминать квадратуру круга. Сам круг, два метра диаметром, на квадрате будет по возможности отполирован, так, чтобы фигурально Господь мог бы отразиться не только на земле («Бог явил лицо над миром»), но и в своем подобии, человеческом. Так что, вставая по центру, человек не только видит перед собой Воскресшего Христа, но и, задрав голову, видит, как на него смотрит Господь, и ему некуда деться и нужно решаться сейчас и здесь. «Посреди земли спасение соделал еси Господи». А спасение оказывается в преодолении своих привычек. По четырем сторонам от квадрата можно расположить еще по одному метровому квадрату. На юге раскрашенный в красный, а на севере, как на магните, — в синий. Блестящий металлический пол всегда, по привычке, будет казаться холодным, поэтому я мечтаю сделать его теплым, отапливаемым.

Снаружи стенки часовни будут выкрашены красной, алой краской, крыша черная, купол голубой, а крест почти золотой. Остается только, в подражание зиккурату, выкрасить фундамент в черный цвет, тогда и получатся кубики Вавилонского столпа: черный, алый, голубой и золотой. Но я хотел продлить эту «квадратуру круга» дальше: если внутри часовни был приоритет круга, то снаружи квадрат становится светлым, а круг темным. Ведь считается, что квадрат — это рассудок, а круг — глупость, но внутри часовни, где доминирует круг, глупость другая, разница как между душевнобольным и Христа ради юродивым.

Р.S. Да, еще забыл сказать, что при входе в часовню, на крыльце, справа с южной стороны мечтал бы повесить такие пластины, которые хорошо регулируются по высоте звука. Так вот, справа я хотел бы до-мажорное трезвучие первой октавы: «до», «ми», «соль», а слева, с северной стороны, минорное трезвучие, в ля-миноре: «ля», «до», «ми», а над входом в часовню повесить пластинку со звуком до второй октавы. Таким образом, до и ми будут одни и те же, а вот ля и соль могли бы стать диссонансом, который своеобразно успокаивается на другом уровне. Все это несколько напоминает гурджиевскую октаву, но не это важно. С Богом!

Р.Р.S. Да, еще по поводу настенных росписей. Поначалу, в мечтах, я представлял себе часовню из витринного крупноразмерного стекла, сквозь которое будет видно все окружающее, ведь оно того стоит, но потом понял, что она, часовня, долго не простоит, и не потому что полно хулиганов, а просто интересно попробовать, какое это стекло, а вдруг пуленепробиваемое? Поэтому есть желание на стенах, хотя бы трех, перенести окружающий пейзаж почти так, как он есть. К счастью, у нас сохранился почти весь деисисный ряд из предыдущей церкви XVII века, написанный легко, совсем как живопись на бытовом фарфоре и производящий такое же впечатление «обойной музыки», просто соответствующей интерьеру, совсем как лозунги в бывшем красном уголке. Теперь же хотелось их написать больше человеческого роста (к сожалению, не только страусы уважают тех, кто выше), так чтобы нимбы этих святых выходили, хотя бы частично, на скаты потолка, отчего этот «город золотой» мог катиться по ним, почти как на подшипниках. Ближе ко входу, с северной стороны, будет изображен Серафим Вырицкий со своим Казанским храмом, на западе (ближе к северу) равноапостольная княгиня Ольга со своим крестом. Через дверь, на юго-западе, тоже со своим, но с двойной перекладиной крестом св. княгиня Ефросинья Полоцкая, а на южной стороне хотелось бы иметь изображение святителя Николая то ли Зарайского, то ли Можайского, но с храмами из Бари и по возможности с Мир Ликийских, стоящих у его ног.

С внутренней стороны дверей в верхней половине будет образ Богородицы Знамение, по сторонам которой, соответственно направлению, появятся изображения нашей и Опочецкой Покровской церкви. Ниже будет копия с иконы, вероятно, из предыдущей церкви, «Сошествия во ад», что соответствовало Воскресению Христову, которое как непостижимое событие на Востоке изображать было не принято. Между верхней и нижней иконами будет слева направо надпись «Смирись, гордый человек», а справа налево — «Осознай свою жизнь»; по центру вверх, к Младенцу Христу, «Выбери путь Христа». Вниз, наискосок, от центра к юго-западной стороне иконы, выражение старца Силуана «Держи ум во аде», а симметрично, но снизу вверх наискосок, — «И не отчаивайся». Таким образом, перед выходом из часовни у человека может застрять в сознании хотя бы одно из этих выражений. С наружной стороны дверей во всю высоту предполагаю написать «Благоразумного разбойника», который в последнюю минуту сумел покаяться и обратиться ко Христу. Отец Дмитрий Дудко сравнивал его, разбойника, с Россией, находящейся на Голгофе, но могущей в последний момент покаяться и обратиться к Богу. По сторонам от головы «разбойника» хотелось бы поместить изображение той «ТРОИЦЫ», что находится внутри часовни. Ведь благоразумный разбойник уже ходит по раю, а часовня, надеюсь, — прихожая туда же, где он и есть.

21. Факты биографии и смысл жизни

Я очень рад, что родился, хотя не благодарен своим родителям, поскольку они — лишь инструмент моего рождения. Но инструмент, благодаря которому я родился: они мне дали такую возможность…

Как я появился на свет? Моя мама жаловалась, что ей очень тяжело было меня рожать, я задом шел. Зато голова целой осталась, и все приходили смотреть, какая она хорошая…

С детства я был толстый, и меня в школе дразнили. Но я научился относиться к своим недостаткам спокойно, как меня учила мама, потому что я рос без папы…

В 1957 году я оказался на севере в классе, где только у парочки детей были отцы. И образ, каким должен быть мужчина, складывался из впечатлений каждого дня. А каждый день мимо школы провозили зэков, которые сидели в кузове грузовика, и над ними возвышался вертухай — стрелок охраны. Он стоял с ружьем, а другой охранник, который был из падл, стоял рядом. Еще мимо школы все время провозили кого-то хоронить с музыкой, тогда было положено борта держать открытыми, и гроб было видно. Вот такие впечатления. Отсюда и ощущение уголовной романтики, и печали, и трагедии.

Я прочитал «Один день Ивана Денисовича» в 1962 или 1963 году, начинал учиться на физмате на Сахалине. Таким образом, мне было с чем сравнить, где была правда. И я знал, что, когда заключенные бежали, обязательно брали с собой кого-нибудь третьего, как «корову», на пропитание. Для меня соприкосновение с этим миром было так же ясно и естественно, как то, что родительская знакомая, гражданка Макарова, которой положено было стучать как партийному товарищу, выходила со мной на лестницу покурить, чтобы люди, сидевшие за столом, могли в 1947—1948 году поговорить свободно без нее. И она была бы чиста… И еще все прекрасно знали в то время, что корюшка лучше всего ловится у Литейного моста, потому что в Большом доме была мясорубка. Все это знали. И про блокадных людоедов все знали, и никто на себе волосы не рвал. И совсем не как теперь говорят: «Вы знаете, какое было время? Нельзя было креститься…» Но я тогда тоже жил.

Сначала в семь, а затем в тринадцать лет, когда я понял, что смертен, как все, я спросил свою мать: «Зачем ты меня родила, если знала, что я умру? Какое право ты имела?» А мои дети ни разу меня не спросили, какое право я имел их родить… На самом деле они слышали, что я об этом говорил… Слышали мой ответ и знают мою жизнь. Моя жизнь послужила ответом на этот вопрос: почему мы так плохо по общим меркам живем, почему то да се…

Первый раз вопрос, зачем дана жизнь, накатил на меня, когда мне было семь лет. Я зашел в туалет на Петроградской стороне, что на улице Подковырова, и помимо прочего из меня вдруг стихи потекли. Я читал-читал стихи и вдруг осознал, что все, что я вижу вокруг, останется, а меня не будет. И я с такой силой дернул за водослив бачка, который был сверху, что рычаг вылетел… Потом уже и луна покатила холодом в мою сказку… В тринадцать лет я прочитал рассказ «Морской охотник» Джека Лондона, который, не решив для себя проблему смерти, покончил сам с собой, цепляясь за оптимизм. И на меня второй раз накатило. А потом в третий раз на Сахалине, когда мне уже было семнадцать лет, ночью, сидя на вокзале, у меня в голове затикало: «Если нет смысла, то зачем жить? А если смысл есть, то в чем?» И поиск смысла для меня еще долго оставался главной целью.

В 1961 году на Сахалине, когда мне было семнадцать лет, однажды ночью мне пришло понимание, что если не знаешь, зачем тебе дана жизнь, то и жить незачем…

Я за Библию уцепился в семнадцать лет, когда перед уходом в армию взял у кого-то из знакомых книгу без переплета, прочитал и обалдел. Как оказалось, это был роман Рэя Брэдбери «451 градус по Фаренгейту». Для меня Екклесиаст, который там кусками цитируется, стал таким ударом и откровением! А второе потрясение было уже в армии, когда, читая новеллу Сэлинджера «Фрэнни», я узнал об Иисусовой молитве и о книге «Путь странника» (точное название «Откровенные рассказы странника духовному отцу своему», изданные в 1884 году в России в типографии Казанского университета и принадлежащие анонимному автору). Именно «Путь странника» и подтолкнул меня к пониманию того, что, когда готов ученик, откуда ни возьмись приходит учитель.

В армии

Благодаря моему дальтонизму я не попал в школу политработников имени Кирова в Петергофе, а служил в армии на краю жизни в Киркенесском полку. Этот полк на последнем году моей службы вдруг преобразовали в полк морской пехоты, который получил название «Белые медведи», а меня перевели в другое место — в Луастари. Там, где я служил, был плакат, на котором было написано: «Воин, помни! Норвегия, член НАТО, — граница в шести километрах!»

Полярной ночью танки стояли на приколе в Спутнике, но когда было необходимо, два танка располагались и в Луастари. В Луастари тогда была база морской авиации, которая несла на себе атомные заряды или ракеты. Там она начинала движение, потом здесь, в Острове, должна была садиться, а потом еще и в Киеве. То время можно считать началом морской авиации. У нас в Луастари был танкодром, и ребята со стороны Норвегии с натовской вышки все время пускали музыку: «Папарапа-папарара-ра!» Это была песня битлов «Гив ми мани». Когда мы на танкодроме включали свою радиостанцию и нам командовали: «Двигаться, прицел, стрелять!», они все прослушивали и пускали свою музыку. А наши ребятки, которые сидели в кунге на горушке и следили за тем, как летают самолеты, уже знали битлов и отождествляли полет авиации не только с движением на экране локатора, но и со звуками музыки, и слушали, о чем они говорят…

Крестили меня в 1944 году в Князь-Владимирском соборе в Ленинграде, но в Церковь я пришел в 1968 году. Меня Станислав Чуркин привел. А в начале 1967 года я был «междометием», потому что меня только из армии выпустили, и я еще ничего о жизни не смыслил… Тогда, в 1968 году, я начал подходить к пониманию, что смысл жизни не может решаться в самой этой жизни. Если эта жизнь конечна, то здесь смысл решаться не может. Он обязательно должен перейти в Вечность, а Вечность… как сказано, «плоть и кровь Вечности не имут». Нужно заняться душой, которая бессмертна, не из выгоды какой-то, а именно от безвыходности состояния, бессмысленности своего положения… Я начал поиск смысла, и он только лет через двенадцать стал во мне утверждаться, и только через восемнадцать или двадцать лет я пошел в священники. Не случись этого, я бы застрял в волне плюрализма.

До тех пор, пока я не начал осознавать, зачем живу, до тех пор жизнь моя была как потуги, когда тебя крепит в туалете. Я даже специально засыпал иногда у своих друзей на широком подоконнике, чтобы повернуться во сне и решить проблему, вывалившись из окна… Если нет смысла жить, надо все время чем-то отвлекаться, на что-то «работать», а когда смысл появляется, тогда ты этому смыслу начинаешь «служить». И это великая вещь, но она очень долго в тебе вырастает, если нет семейного примера, уклада.

В чем была моя проблема? Я в двадцать пять лет не знал, что у меня есть отец. И, возможно, поэтому мне так легко было за Боженьку зацепиться. Когда позднее меня нашла сестра по отцу Инга, которая на десять лет меня старше, и спросила: «А как же ты жил без отца?» — я ответил: «Мне так легче было найти Бога…» Когда я к ней в Черноголовку приезжал, у меня был инфаркт, но я ходил. Она потом, когда и с ней случился инфаркт, спрашивала: «Как же ты ходил, когда ты был болен?» Теперь она понимает, что преодоление и исповедание смысла важнее, чем данность, в которой ты находишься. И если это каждый человек поймет, то он ощутит себя средством для того, чтобы исполнить свое предназначение, свою задачу. Если у тебя задачи нет, то ты просто бык, перед которым красной тряпкой помахали, и ты за нею побежал.

Я переученный левша. В юности я курил, рисовал и все остальное делал левой рукой. Еще легко писал левой рукой, когда поранил палец на правой руке. Сейчас я, можно сказать, «оба-полушарный» человек, судя по бороде, которая у меня явно левополушарная, потому что правая сторона бороды не гуще и длиннее, чем левая… А у правши борода с правой стороны всегда растет длиннее, чем с левой.

Я долго не мог понять, почему страх меня парализует и вообще унижает?.. Я как-то натолкнулся на послание патриарха Иова, которое начинается с Адама и прослеживается дальше и дальше… И, наконец, там говорится, что у Ноя было три сына: Сим должен был молиться, Хам должен был работать, а Яфет должен был воевать. Я тогда понял, что раз я отношусь к яфетической группе, я должен воевать и не бздеть!

С раннего детства, с пионерского лагеря, я понимал, что нахожусь в круге исполнения каких-то обязанностей, что я не свободен. Сначала за мной следили мать и бабушка, потом школа и армия, потом милиция и все прочее… Кто только за мной не следил, и я каждый раз воспринимал, что взгляд вертухая должен быть снаружи, а внутри я что хочу, то и делаю, о чем хочу, о том и мечтаю. И при своих хилых северных мыслях на границе с Норвегией я понял, что не свободен, что я все время возвращаюсь к одним и тем же образам и не могу от них оторваться — от образов женщин, питья, жратвы, драк…

Когда я прочитал труд Петра Демьяновича Успенского «Терцум органум», который был напечатан в 1914 году и попался мне в университетской библиотеке, я был потрясен тем, что камень, вынутый из стен церкви, и камень, вынутый из стен тюрьмы, это разные камни, хотя на вид и одинаковые! Я начал понимать, когда он пишет, что любое явление, которое начинает расти и подниматься, оно живо и реально. Но когда оно институализируется, то превращается в пресс и ограничение, который все давит и сдерживает. И тогда я, слава Богу, понял, что порыв изнутри, когда в тебе есть смысл существования, важнее всего! Этот порыв к Богу и есть свобода… Не зря говорят, что правда важнее истины. Ведь и формула круга составлена из набора прямых отрезков.

Я понял, что правда больше истины. И больше именно тем, что человек, который за собой ощущает правду и исповедует ее, исповедует ее естественно и до конца…

Церковь, в которой я служу

Церковь, в которой я служу с 1988 года, расположена в Псковской области, в селе Теребени Опочецкого района, всего в двадцати километрах по прямой по заброшенной дороге от Пушкинских Гор и Михайловского. Называется наша церковь Воскресение Словущее. В церковном словаре на 26 сентября по новому стилю, 13 сентября по старому, написано: «Память обновления (освящения) храма Воскресения Христова в Иерусалиме (Воскресение Словущее) (335 г.)». А в «Полном церковнославянском словаре с внесением в него важнейших древнерусских слов и выражений» священника-магистра Григория Дьяченко (репринтное (1993 г.) воспроизведение издания 1900 г.) сказано: «Словущее (т. е. так называемое) воскресение — так называется в простом народе день, посвященный церковию торжественному воспоминанию освящения храма, построенного Константином Великим на Г олгофе в память преславнаго воскресения Христова и освященнаго собором в 13‑й день сентября». То есть слово «словущее» — это НЕ именование Христа, а всего-навсего «так называемое»!

Таким образом, церковь наша называется Воскресение Словущее. То есть церковь — «так называемое Воскресение»! Храм есть то, как он назван.

Эта деревянная церковь была построена родом Голенищевых-Кутузовых — во второй половине XVIII века Илларионом Матвеевичем Голенищевым-Кутузовым, отцом великого русского полководца Михаила Илларионовича Кутузова. Она чудом уцелела в годы революционного лихолетья и немецко-фашистской оккупации этого края во время Великой Отечественной войны.

В центральном приделе нашей церкви раньше висела фотография тела Иллариона Матвеевича Кутузова. Потом она была передана в экспозицию Бородинской панорамы, и если она там еще есть, то знайте, что она наша, от нас.

Илларион Матвеевич пребывает под полом храма в склепе до сих пор почти нетленно. Не думаю, что он так сохранился в результате бальзамирования, скорее, это сублимация. Тело высохло — кругом песок, сухо. Кому нужно было бальзамирование? Если человеку не мешать высыхать, не будет сырых условий или чего-то еще, то он обязательно как бы мумифицируется. Поэтому архиереев сейчас так и хоронят: выкладывают могилу кирпичом, а потом, как в склеп, в пустоту вдвигают гроб с телом. Здесь так и получилось: пустота, песок, микроклимат. Что касается мощей, то для меня нетленные мощи не являются показателем святости. На Афоне, если голова (череп) начала мироточить, значит, все нормально, но тело должно истлеть. Через три года тело вынимают и смотрят: если оно не истлело, плохо — закладывают еще на два года. Традиция же мыть или перемывать кости своим предкам каждый год существовала у иудеев в День искупления грехов). Отсюда и выражение: «Перемывать косточки».

Что происходит с Теребенями? Очень редко кто сюда набредает. Вот один знакомый человек сказал, что готов поставить здесь у меня вертикальный штырь-ветряк. Конструкция казалась неисполнимой, а один изобретатель исполнил. На дворе у него этот ветряк стоял и в любую погоду два киловатта электроэнергии выдавал и воду качал. Этот ветряк-конус шести метров высотой, пенопластовый, легкий, имеет крылышки и крутится в любом случае, откуда бы ветер ни подул. Но пока не получается…

Энергосберегающая ситуация у нас в Теребенях могла быть решена много лет назад. Я хотел на все сбереженные деньги купить трубу и положить в ручей, сделать что-то наподобие маленькой гидроэлектростанции, чтобы она потихоньку давала каких-нибудь несколько киловатт. Но ручей уже три года пересыхает… Ветряк — это другое дело, дрова — третье.

На самом деле в чем тепло? Пока тебе интересно, тебе не холодно и не жарко, но как только интерес кончается, возникает проблема комфорта. В любой мороз батюшка, если он настоящий батюшка, чувствует себя хорошо. А если батюшка не может помолиться, то какой же он батюшка?

Благоразумный разбойник

В ночь на Ивана Купалу в 2008 году из нашей церкви в Теребенях была украдена икона «Благоразумный разбойник». Были взломаны полы, убыток сделан… Зачем? Мы бы ее так дали напрокат, на гастроли или в аренду — ты насладись, подреставрируй, а потом отдай… Икона была в ужасном состоянии и требовала реставрации, но это не уменьшает ее ценности. В нее столько вложено молящимися!

В иконе главное образ. Кто такой разбойник? Это — висящий справа от Христа. Имя его — Дистрис, Рах — производное от правости, то есть правосторонний Разбойник. Правосторонний Разбойник — правый композиционно по отношению к Христу — развернут головой к Спасителю. Мы все правосторонние по отношению к Христу.

Когда распятые на крестах Христос и два разбойника умирали — это было максимальное противопоставление Добра и Зла. И вдруг, за несколько мгновений до смерти, правосторонний разбойник признал себя перед законом виновным и, обратившись к Христу, увидел — да это же Бог! И в его сознании произошел мгновенный переворот.

Пришло откровение — это Бог, и смерти нет!.. И он стал Его умолять: «Во Царствие свое возьми меня с собой!» И Христос ответил ему: «Вот сейчас и будешь со мной».

Но вынутый из объема церкви правосторонний разбойник становится левосторонним. Он становится символом Зла в этом мире. Он только Христу интересен, нам он не нужен, потому что этот разбойник в жизни человеческой ничего не сделал хорошего, только плохое, и был казнен по праву. И украсть его мог только патологически злой и глупый человек. Есть коварные люди, которые хотят распространять Зло, им и нужен разбойник.

Для меня Разбойник не в образе, а в возможности даже в последний час обрести Бога… Как говорил священник Дмитрий Дудко, «разбойник — это символ России, потому что Россия в последний момент повернется в положительную сторону…». В ночь на Ивана Купалу украли символ России.

Меня в 1982 году кодировал от пьянства Александр Романович Довженко, приехавший кодировать ленинградский обком, а заодно и попов, так как пьянка, становившаяся национальной бедой, компрометировала и тех, и других. Я с ним вступил в полемику, говоря, что он уничтожает в человеке эмоциональный центр, который возбуждается под влиянием алкоголя, и тогда человек начинает летать и становиться лучше и выше себя обыденного, а кодировка его опять в быдло превращает. Тогда Довженко в оправдание себе сказал, что контрольный сигнальный центр запрета, который возбуждает сознание, он делает как будто тоскующим по хорошему. Человек после окончания кодировки благодаря ей самостоятельно начинает склоняться к хорошему — кто-то бросает курить, кто-то еще что-то… Но этот положительный центр в человеке без примера заложить невозможно, ведь, отказавшись от чего-то, ты не получишь гарантию приобрести что-то, у тебя только освободится место и появится возможность другой доминанты.

Отец

Мой отец, болгарин Здравко Мицов, был коммунистом до мозга костей и партийным курьером. Его комсомольский и партийный стаж исчислялся с 1919 года. Он выполнял поручения в Белграде и Вене и переправлял все, что партия велела. В Белграде он отсидел срок. Там заключенным в тюрьме только Библию давали читать. А потом в 1928 году его отправили в Россию. В то время он еще был комсомольцем. Он, по-моему, был високосного 1904 года рождения и праздновал свой день рождения то ли 1 марта, то ли 29 февраля, а может быть, просто морочил людей.

Когда отец прибыл в СССР, его вместе с еще несколькими болгарами по направлению Коминтерна определили на учебу в Военно-медицинскую академию. И там он специализировался на токсикологии и отравляющих веществах — это было востребовано в те времена. Когда Сталин с Коминтерном расправлялся, отца тоже забрали в Большой дом, где он провел полтора или два года.

Семья отца

Отец окончил академию в 1932 году, а в 1933 году завел семью и жил в Ленинграде, если не ошибаюсь, на Лесном проспекте. Сестра Инга родилась в 1934 году, а брат Владимир в 1938 году. Жена отца Вера была родом из приволжского городка Рыльска, и в Ленинград ее перетащил вместе со всей родней ее дядя Курдюмов, ученик академика Иоффе. Курдюмов был как раз тем академиком, который впоследствии основал Черноголовку. Он занимался физикой твердых тел — это аустенит, мартенсит, все стальные дела. Такая закольцованность. Когда весной 1941 года жена Вера с детьми поехала на родину в Рыльск, Здравко уже знал, что будет война, поэтому отправил ей телеграмму, что лето будет холодное и надо взять теплые вещи. И они там, на Волге, были в эвакуации.

А моя мать после Финской кампании, в которой она участвовала медсестрой, закопала свой военный билет, чтобы, как она потом созналась, не быть военнообязанной, и устроилась на работу в Военно-медицинскую академию лаборанткой. Жена Здравко Вера тоже была там лаборанткой и до отъезда в Рыльск недолгое время работала вместе с моей матерью. Таким образом, моя мать была с ней знакома и видела ее дочь Ингу. И когда назрел момент эвакуации академии, семья Здравко была уже на Волге, и он фиктивно записал мою мать как свою жену, чтобы в ноябре ее можно было вывезти в Самарканд. Так моя мать оказалась в Самарканде на роли молодой войсковой жены, где в конце концов сошлась со Здравко. В 1944 году и они завели меня. После войны, как потом мне сказали родственники и она сама позже созналась, Здравко предлагал ей ехать с ним с Болгарию, но она как будто не захотела. А я все считал, что отец умер в 1945 году, но оказалось, что он был жив. Сейчас я думаю, что такого предложения — ехать с ним в Болгарию — Здравко, возможно, моей матери и не делал. История всех этих взаимоотношений была для меня покрыта мраком до тех пор, пока Инга вдруг не узнала, что живет такой парень, то есть я, и не разыскала меня. По наводке Любови Иосифовны, работавшей там же, в Военно-медицинской академии, и бывшей весьма благодарной Здравко Васильевичу, который помог ей выбраться в эвакуацию, рассказавшей Инге о моем существовании и передавшей ей мой номер телефона, она позвонила по нему и от Петра узнала, что я живу в Теребенях. Инга позвонила мне и поинтересовалась, что я в деревне делаю. Думала, что я на пенсии жизнь коротаю. И очень удивилась, что я в Теребенях священник. Так и познакомились…

Интересно, что, как мне говорили, отец был номинантом Нобелевской премии в области токсикологии, а его внук Сергей, сын Инги, который сейчас живет и работает в Бостоне, тоже выдвигался номинантом Нобелевской премии, но по физике и уже от Соединенных Штатов.

Мой брат по отцу Владимир был очень похож на Здравко. По профессии он был врач. Говорят, выпивал. Первый инфаркт он пережил, а второй нет. Он умер от второго инфаркта, когда цемент на своей даче таскал. Так что его в живых уже нет, но его дочь стала хорошим кардиологом в Софии, и я ее встретил как-то в Черноголовке.

Родня по отцу

Инга, моя сестра по отцу, старше меня на десять лет, живет в Черноголовке, в городе физиков. Она книжку выпустила в память об отце на деньги своих детей. Наш род Мицовых в Болгарии закончился, там их теперь нет. А здесь продолжается… Ее муж, Владимир Кравченко, физик, еврей. Младший сын — Георгий, а старший сын — Сергей, он в Бостоне физику преподает. С ним заключен контракт, и до 75 лет они профессуру не увольняют. До отъезда в США он здесь, в России, женился на Голицыной, и от нее у него две дочки, Катя и Ксения. Но в Массачусетском технологическом институте он встретил китаянку, развелся со своей Голицыной и родил в этот раз двух мальчиков. У него от второй жены, китаянки, два мальчика — Павел и Коля. Тут две девочки, а там два мальчика. И эта новая жена тоже крестилась в Православие.

Сестра Инга

Моя сестра Инга крещена в Инну. Когда ее сын Сергей в 1982 году попал в аварию на машине, для нее наступили тяжелые времена. Она тогда отправилась в Троице-Сергиеву Лавру, много молилась и даже написала книгу о Сергии Радонежском, хотя биолог по образованию. И Сергей благодаря ее усилиям выкарабкался, но все это на него и на Ингу сильно повлияло. Инга стала Александра Меня возить в Черноголовку и так сагитировала народ, что там построили хорошую каменную церковь. Она очень переживала, что ее муж Владимир некрещеный, на что я ей всегда говорил: «Да брось ты, Бог не настолько мелочен, чтобы какую-то конфессию принимать или не принимать. Куда ж девать тогда всех пророков!..»

На следующий год после нашего телефонного знакомства Инга с мужем Владимиром, Владиком Курдюмовым и собакой приехала в гости в Теребени. Валентина их встретила весьма холодно, а я повел их к своей мамаше, она тогда была еще в сознании и отождествила маленькую девочку 41-го года с нынешней дамой. Я смотрел на нее, как впоследствии, когда менял памперсы и замазывал пролежни, думая, как же в этом пузе я мог поместиться, смотрел на нее и думал; вот на нее надвинулось все прошлое, которое она формировала по своему усмотрению, а теперь проблеск правды, как же она к этому относится? Думаю и про себя, боюсь ли я встречи со всем своим прошлым? Принимаю ли я его? Оправдываюсь, юлю или прошу прощения и времени на исправление? Или безвольно смиряюсь: «такой уж я есть»? Или могу расширить свое сознание, свою душу и принять весь мир и смысл существования. Все это — каждодневная проверка себя и своего соответствия.

И вот Инга попросила меня написать эпилог в книгу об отце. Я ходил-ходил, мучился-мучился, даже писать что-то начал, а потом все зачеркнул и бросил… Но Инга все тревожила меня по этому поводу, а потом попросила, чтобы я наговорил в диктофон. И когда Валентина собралась ехать в Опочку, она включила мне диктофон, и я что-то наговорил. При ней это сделать было невозможно: как известно, два медведя в одной берлоге не живут. Не помню, что я там наговорил, но Валентина послушала и сказала, что хорошо. По первому разу ей все нравится, это потом она начинает выковыривать недостатки…

Теперь книгу издали, но в ней осталась только одна фраза из написанного мной эпилога: «Нас не было и нас не будет…»

О первой супруге

Моя подруга Наталья училась в десятом классе, когда мы с ней встретились. Перед тем как мне идти в армию, мы с ней решили узаконить наши отношения, но для этого нужно было разрешение райкома, потому что она тогда еще в школу ходила. Так она стала моей первой супругой. Я ушел в армию 29 октября 1966 года, а запись была 28-го, так что в военном билете об этом не было и записи. В 1966 году, когда я еще служил, мне на Север пришло письмо, в котором она просила развода, потому что долго ждать меня не могла. Получив развод, она вышла замуж за какого-то космофизика и уехала с ним в Москву. С тех пор она в Москве и оставалась. Потом она вышла замуж за т. Пахомова, который экстрасенсами занимался, потом еще за кого-то и все время фамилии меняла. Когда пришло время мне рукополагаться, этот хоть и не долгий брак являлся каноническим нарушением и не давал возможности стать священником. За советом я обратился к своему следующему духовнику, отцу Василию Лесняку, который, узнав, что этот факт был более двадцати лет назад и от него детей не было и брак был не венчан, при рукоположении и «допросе» велел сказать мне, что был блуд. Так с этим блудом я и вошел в церковь. На допросе в соборе о. Олег, услышав слово «блуд», отправил меня в алтарь к архиерею, тот, отшатнувшись, послал меня обратно, и таким образом то ли умолчанием, то ли невыявлением, совсем как в большой политике, все и состоялось. Лишний раз подтвердилось, что от своих слов осудишься, а чтобы оправдаться, правда должна быть гораздо выше.

О матушке Валентине

Я знаю, что без моей многоуважаемой супруги матушки Валентины я бы уже давным-давно, как все мои собутыльники, помер…

Если бы мы с матушкой Валентиной до сих пор не встречались в церкви, мы бы, наверное, уже давно разбежались… А так как постоянно приходится к общему знаменателю приходить, то в виде службы, то в виде исповедания, — это, слава Богу, наша скрепа. Не зря в России утром молились всей семьей, вечером молились всей семьей и за стол садились — молились. Понимали, что от Боженьки они получают все. И это состояние не только десятины, которая возвращается к Богу благодарностью, но постоянного напоминания, что Бог есть — и это все.

О браке с матушкой Валентиной

Борис Муравьев, который был учеником Гурджиева и Петра Демьяновича Успенского, издал в Швейцарии три тома «Гнозиса». Ему принадлежат хорошие слова о том, что разнополюсные браки, если они не распадаются, приводят к результатам большим, чем любая эзотерическая система. Поэтому сейчас я вижу, что мы с матушкой Валентиной не только катамаран, плывущий по этой жизни, не только pro et contra, а решаем какую-то очень важную задачу, сами не понимая этого. Думаю, что в глубине души это и матушку Валентину держит рядом со мной. Вместе происходит решение проблем, и получается что-то неизвестное и неожиданное!

Матушка как-то мне говорит: «Была в Александро-Невской Лавре… Вижу, впереди батюшка идет, а сзади куры». А Валентина за ним не шла. Она экстремал с самого рождения. Она гимнастикой занималась у того самого тренера, который Наталью Кучинскую сделал чемпионкой, и дошла до первого разряда. Вот почему она и ощущает себя потенциальной олимпийской чемпионкой, до сих пор преодолевающей любые препятствия. В свое время она хорошо играла на фортепьяно, балетом занималась. И как-то раз захожу я с Валюшей в кинотеатр, а контролерша, которая билеты отрывает, мне и говорит: «А эту девочку мы знаем, мы ей «скорую помощь» вызывали, так долго она танцевала». Пять лет я Валентине голову морочил, не хотел жениться, потому что опыт уже был, знал, чем это может обернуться. А она честно следовала за мной, как на водных лыжах за катером: куда я, туда и она. Меня в ментовку забирали, и она туда. «Она меня за муки полюбила, а я ее за состраданье к ним…» Она доказала свою верность, и эта верность, которая до сих пор остается, эти ее невидимые миру слезы и есть то, на что можно опереться, что стало капиталом.

Семья матушки Валентины

У меня теща была очень интересным человеком. Во время блокады была в пожарниках и наблюдателем за зажигательными бомбами, которые немцы бросали с самолетов на город Ленинград. Как-то проходящие мимо нее культурные люди сказали: «А ты знаешь, что открылся педагогический институт у Смольного? Туда собрали со всего города всех оставшихся профессоров и академиков!» И тогда она, чтобы ее отпустили, пошла сначала к одному начальнику, потом к другому и каждому сказала, что тот согласен и тот согласен, и благодаря этой маленькой хитрости оба подписали ей уход. Она поступила на два факультета одновременно: на факультет английской филологии и исторический факультет и оказалась такой женщиной, которая могла добиться чего угодно. В свое время она просто очаровала отца Валентины по фамилии Никонов.

Отец Валентины чудом остался жив в Финскую войну. Он часто говорил: «Я тогда понял, что, если хочешь выжить в следующей войне, надо получить военное образование». И бросился в артиллерийское училище. Там-то, когда началась Вторая мировая война, в списках курсантов и провели линию жизни и смерти между буквами «М» и «Н». Всех, кто был в списке до буквы «М», отправили на Западный фронт, и все ребятки погибли; а с буквы «Н» — на Восточный фронт, в Маньчжурию, и многие выжили. Отец Валентины воевал в Харбине в артиллерии. Впоследствии он рыдал, когда слышал вальс «Амурские волны». После войны он получил, как и мечтал, математическое образование в Саратовском университете, там же, где и Лобачевский.

У матушки Валентины со стороны отца в родословной, как ей кажется, много священников, и эти вологодские гены, возможно, у нее сохранились. Во всяком случае, это мнение помогает ей в жизни соответствовать выбранному образцу. Ее двоюродный дедушка был последним настоятелем и первым директором музея Кирилло-Белозерского монастыря. Он не перевертыш, но пошел на эту должность и демонстрировал лояльность к властям исключительно для того, чтобы сохранить и спрятать монастырское достояние… (Интересно, куда оно делось?) Между Кирилло-Белозерским и Ферапонтовым монастырями есть деревня Никоновка. Оттуда, как говорил отец матушки Валентины, и пошла вся их родня, все Никоновы. То есть все Никоновы — родственники.

Круг чтения

Я Клиффорда Саймака до сих пор люблю, хотя уже давно не читаю, вспомню — и на душе светло. Клиффорд Саймак для меня свет в окошке. Если грустно, читай Каттнера, хочешь быть добрым — читай Саймака. Настолько много проблем у них решено, и человеку предлагается выбор, какие ценности исповедовать… Но это западная фантастика, а нашу литературу можно читать всю, но на правах единоверца и современника, необходимо вступать в постоянную полемику и иметь на все свой взгляд, свое мнение, благо все твое и ты имеешь право.

О Пелевине

Я всего изданного Пелевина, наверное, читал. Его книги такая штука, как играть в косынку, как водку пить… Когда начинаешь читать, не можешь остановиться, а когда закончил, уже не возвращаешься. Азарт есть, драйв есть, а вспомнить что или опереться не на что.

Круг фильмов

Вот стою я как-то в магазине, выбираю диски старого кино. И женщина-продавец ходит вокруг меня и ворчит: «Вроде бы бомж, но ветровка приличная…» А через несколько лет вхожу я в магазин на Петроградской и опять вижу ее, и она меня приветствует: «Здравствуйте, я вас узнала!» А я ей говорю: «Как вы меня узнали, по бороде?» — «Нет, по вашему выбору, в этом отделе никто никогда не бывает…».

Я уже третий год — третий! — не могу найти фильмы «Генерал Делла Ровере» и «Чайки умирают в гавани». Еще не могу найти фильм «Любовники из Тирюэля»… Хотелось бы всю Ирену Папасс с «Электрой», «Антигоной», «Ифигенией». У меня есть список. Я все время хочу, чтобы люди формировались не только в героическом образе, а в таком, в каком они могут сформироваться естественно. Но если они осмысленно пойдут к выбранной цели, то обязательно встретятся с теми трудностями, которые их изменят. И этим определен мой выбор фильмов, вернее, проверка прошлого интереса, что-то вроде исповеди о том, что поманило, и насколько это было правильно и реально, и как оно соотносится с сегодняшним.

Помню, как однажды я ехал от мощей Александра Свирского в троллейбусе из церкви Веры, Надежды, Любви и матери их Софии. И два молодых паренька с беджиками на меня пристально смотрели, потом мы вышли из троллейбуса, и оказалось, что эти пареньки мормоны и приехали сюда, в Санкт-Петербург, проповедовать. А наши ребята в восемнадцать лет выучили бы чужой язык и отправились бы в другую страну миссионерами? Я вышел и заглянул в музыкальный магазин «Роклэнд», чтобы купить сыну Пете кассету Лестера Янга. И тут продавец поднялся из-под прилавка, увидел меня и остолбенел, как ребенок, когда впервые видит Деда Мороза. Он, похоже, был в полной уверенности, что увидел наконец настоящего рокера и что у меня за дверями стоит мотоцикл «Харлей-Дэвидсон» или, на худой случай, BMW.

Когда я начал слепнуть, я стал больше музыку слушать. А во время службы матушка Валентина мне снаружи алтаря записочки зачитывала, потому что я их не мог прочесть, не видел… С этими записками была проблема, а текст службы я помнил. Когда благодаря Георгию Николаевичу Василевичу мне глаза прооперировали и я стал хорошо видеть, я не очень-то знал, что с этим зрением теперь делать. Ведь я уже было приготовился к тому, что, как в кинотеатре, сначала мне свет выключат, потом звук выключат, и так постепенно я перейду в другое состояние. А оказалось, что еще нужно долго жить — не то что все проблемы уже решены… Когда меня инфаркт пробил, мне сын Олежка сказал: «Папа, не бойся умирать, мы выживем». С одной стороны, слышать это радостно, а с другой стороны, немного обидно…

Выполнение предназначения дает не только удовлетворение — ты сделал то, что мог, и, как говорил Ф. М. Достоевский про старца Зосиму, «отшел как колос к снопу». Так вот, если ты на своем уровне не сделал все, что мог сделать, это и будет грехом. Если ты зверя убил, а не съел, то сделал плохо. А если убил и съел и сделал доброе дело, то все нормально. Ты не зря его убил!..

Кто-то в старости, а кто-то уже в молодости задумывается о пенсии. Вот инвалид Юра, наш прихожанин, который звонит на колокольне, получает пенсию пять тысяч рублей, но ему выплачивают только три тысячи с небольшим. Остальное остается в том государственном заведении, где он фактически не живет. У меня пенсия в два раза меньше, чем у него, но я не жалуюсь, ведь не ради пенсии живет человек… А большинство искусственно ставит себе эту цель. В Китае, к примеру, нет пенсии — там люди сами себе зарабатывают, когда живут не только по привычке. Вот молодой китаец и жалуется, что ему двух бабушек и двух дедушек еще нужно содержать.

Утверждают, что священник — это тот, кто находится между Богом и человеком: соединяющее звено. На самом деле матушка подтвердит, что я не смогу и мне абсолютно не хочется быть промежутком между Богом и человеком, но я хочу вытащить человека лицом к лицу с Богом…

О возможности возвращения

Так получилось, что у Владыки Санкт-Петербургского и Ладожского Котлярова, который меня рукоположил еще будучи архиепископом во Пскове, мы в один день родились, но в разные годы, секретарь Куксевич как-то предлагал матушке Валентине вернуть меня обратно в город, но я еще на втором году служения здесь, в Теребенях, думал: «Возвращаться в город или не возвращаться?..» В Псков меня звали, в Новоржеве обещали квартиру трехкомнатную, в Гатчине церковь была мне приготовлена… А между тем я понял одно — либо за деньгами я иду, либо за известностью, либо, прикрываясь женой, за комфортом. Но если Бог есть, то Он всюду, а если Его нет, то Его нет нигде. И это проблема, которая требует утверждения. Эта проблема может решаться на уровне Христа — Его примером, что ты тоже за Ним следом пошел, врешь ты или не врешь… Ведь Он не имел ничего. А Бог невидим, непознаваем, неощущаем, как ты о Нем узнаешь? Никак. Потому что это как земное притяжение, которое только в XVIII веке Ньютоном было опосредовано, а на самом деле было всегда. Я говорю, земное притяжение главнее воздуха: если бы не было земного притяжения, где бы ты был? И ты бы улетел, и воздух улетел! Земное притяжение нужно, но притяжение к Боженьке, раз ты живешь, нужнее, и оно в каждом человеке должно вырабатываться самостоятельно.

Я не пытаюсь вербализовать свои чувства, понятия, отношения… Я уже вполне как ребенок живу. У меня нет конкретных ответов наподобие таблицы умножения на задней странице в школьной тетрадке. Там ответы даны для того, чтобы легко складывать числа, чтобы получилось умножение. И что такое — умножить? Умножить — как прибавить? Или УМНО ЖИТЬ? Что это на самом деле такое? Дело в том, что даже машина, самолет, ракета не двигаются бесцельно, ведь нужно знать, куда ты идешь, едешь, летишь… Если ты не знаешь, то «зачем такая дорога, которая не ведет к храму», к Богу?

Рекомендуем

Комментировать

Добавить комментарий для Елена Отменить ответ

3 комментария

  • Елена, 02.02.2018

    Книга очень хорошая, интересная.А возможно выложить ее в фб2 формате, а то неудобно читать.

    Пожалуйста!

    Ответить »
    • Кирилл, 06.02.2018

      Можно, если кто-нибудь пришлёт текст в этом формате или в Word.

      Ответить »
  • Дмитрий Семеник, 07.02.2018

    Отец Георгий умер уже, к сожалению.

    Ответить »