Ничто так легко не привлекает Дух Божий к человеку как прощение обидчиков.
Приведу в потдверждение рассказ моего друга.
У друга был дом в деревне с хорошим деревенским огородом соток под 50. Деревня пригородная, от многоэтажек, где он жил, её отделяло лишь совхозное поле, кое-как распаханное, кое-как убранное. 90-ые «благословенные». Сейчас на месте этого поля раскинулся коттеджный поселок.
В доме постоянно проживал брат жены этого друга. Человек под 40 лет, по имени Николай. Человек добрый и на все руки мастер, но когда не пил. А пил он часто и порой, что называется «по-чёрному».
Поэтому жена от него ушла и вот он в этом доме у сестры и жил… нигде не работал. Несколько раз друг находил ему работу в городе, но понятно, что работал он только до очередного запоя.
Пил в основном на случайные "колымы", дары тайги (колба, ягода, опята) и на то, что огород давал. Летом зелень, редиску, огурцы наберет в рюкзачок, через поле перескочет и у магазина реализует свой «товар»
Осенью-зимой в основном картошку носил.
Понятно, что другу это совсем не нравилось. И замки ставил на погреб, но они тут, же спиливались Колькой.
И вот осенью, осенью на редкость дождливой и холодной, кое-как они управились с картошкой. Так совпало, что у его шурина был длительный запой и помощи в копке, таске, сушки, засыпке от него не было никакой.
Но, слава Богу, всё в погребе, на творило стоит новый гаражный потайной замок под толстой стальной крышкой. Порядок.
Приходит через пару недель мой друг за картошкой. И что вы думаете. Замок-то на месте, но петли аккуратно спилены (видно собирался потом обратно приварить)
Колька, понятное дело, бухой на диване в сапогах лежит.
Далее как бы прямую речь друга пишу.
И такая меня злость взяла. Столько мы мучались в этом году с этой картошкой. Короче крепко я его отлупил. Да тот и особо-то не противился и вину чувствовал, и сил не было, только закрывал лицо руками и просил: ну хватит, хватит уже…ох, Толян, да больно же!
Напоследок я пнул, лежащего его на полу, и пошел домой. На веранде оставил под баком с водой сотню, для соседки, которая молоко нам носила…
Иду через поле и весь на злобу исхожу, а так даже легче грязь месить, злая энергия подгоняет.
Где-то на середине поля таки выбился из сил, присел отдохнуть на кучу какой-то ботвы.
Сижу, представляю, как я приду домой и жене всё расскажу, как она тоже будет негодовать, наливая мне в глубокую миску наваристого борща.
Как я, нарочито устало вздыхая, налью рюмашку под это дело… ненуачо?
И тут, вдруг меня мысль прожгла и не моя, а как бы извне в душу молнией пробило.
- Да ти Мой, и порядок навёл и борщя он покушает, и остограммится, и всё так душевненько и благоуветливо и правильно…
А Колька-то ваш сейчас побитый, грязный, больной в нетопленной хате на полу, в тоске от жизни своей непутевой, сына всё лето не видал… (а от сына он был просто без памяти, месяц-два, когда Санёк был у нас в гостях, Коля ни капли в рот, мы тогда легко давали ему деньги, он с сыном в город, в парк, в цирк, на рыбалку...)
А, ты хорррошшш, управился, паря…
И тут я прямо мордой в пашню и заревел:
- Господи, прости…Коля, прости! Коля, Коля! Господи, Господи, надоумь его - под баком сотня-то, пусть к Коржихе сходит за спиртом, опохмелится, что-ли! Коля, под бак загляни!
- Да ладно, утри сопли…найдет, Я помогу...
И тут на меня такой теплый покой сошел, сам мордой в грязи, глаза закрыты, а вижу, как всё поле озарилось ровным, всепроникающим Светом и я вижу каждую травинку, каждую букашку на этом поле и путь и рост каждой от и до…
Лежу и не хочу вставать, так мне хорошо, так хорошо, век бы лежал так.
Но тут пошел сильный холодный дождь.
Свет ушел, осталось лишь только темное мокрое поле и колючий электрический свет окон многоэтажек... и первые снежинки…осень, скоро зима. Сибирь...чо