"Если же это верно, друг, – продолжал Сократ, – можно твердо надеяться, что там, куда я нынче отправляюсь, именно там, скорее, чем где-нибудь еще, мы в полной мере достигнем цели, ради которой столько трудились всю жизнь, так что назначенное мне путешествие я начинаю с доброю надеждою, как и всякий другой, кто верит, что очистил свою душу и этим привел её в должную готовность."
(ПЛАТОН:"Федон")
Я написал стихотворение о Сократе сегодня глубокой ночью. Мне захотелось передать в нём не сам факт физической казни Сократа, а его совсем иную казнь- казнь Мудростью, которая, по "крылатому" изречению Экклезиаста,- "умножает скорбь". Внутри всего того, что оказалось связанным с физической смертью- как матрёшка в матрёшке, спрятана смерть иная... Греки обвинили его в "развращении" афинской молодёжи- чересчур "одурманивающими" знаниями, но они были чрезвычайно лояльными и лишёнными какой-бы то ни было злобы людьми. Этот высмеивающий всеобщую глупость и обличающий всех и вся человек, попросту давным давно уже надоел. И единственным желанием было: хоть как-то, от него избавится. Осуждение оказалось, на самом деле, абсолютно формальным. Ни у кого и в мыслях не было реально привести в исполнение убийство. Где-нибудь в Спарте или Родосе это вполне могло бы произойти, но только не здесь, в Афинах. Обвинители знали, что ученики "нерадивого" философа готовят(уже приготовили) ему побег в Италию. И их это вполне устраивало до такой степени, что были приняты даже все меры для того, чтобы побег этот был-таки осуществлён, даны для этого необходимые указания охране и сделаны доступными пути выхода злополучному узнику из темницы. Но, сознавая всё это, Сократ... отказался. Ошарашены были не только ученики, но и сами судьи. Перед казнью с него сняли оковы, и с наслаждением потерев руки, он сказал примерно следующее: Вот какова жизнь наша, друзья мои: ты уже привыкаешь к своим цепям и не чувствуешь, вроде-бы, никаких помех. Но как только цепи сняты- какими-же прекрасными, свободными и полными грации становятся движения рук твоих, Эхекрат. Смерть длилась долго и мучительно, и всё это время осуждённый не переставал, по своему обыкновению, шутить и подтрунивать. Он спрашивал, например: "А не слишком ли много "болиголова" (это цикута) вы перетираете?" Ему отвечали: "Мы перетираем ровно столько, сколько требуется".
Далее теперь "разбавлю" текст несколькими цитатами из Платона:
"Было уже близко к закату: Сократ провел во внутренней комнате много времени. Вернувшись после мытья, он сел и уже больше почти не разговаривал с нами...
Тогда Критон кивнул рабу, стоявшему неподалеку. Раб удалился, и его не было довольно долго; потом он вернулся, а вместе с ним вошел человек, который держал в руке чашу со стертым ядом.
Увидев этого человека, Сократ сказал:
– Как, по-твоему: этим напитком можно сделать возлияние кому-нибудь из богов или нет?
Договорив эти слова, он поднес чашу к губам и выпил до дна – спокойно и легко.
До сих пор большинство из нас еще как-то удерживалось от слез, но, увидев, как он пьет и как он выпил яд, мы уже не могли сдержать себя. У меня самого, как я ни крепился, слезы лились ручьем. Я закрылся плащом и оплакивал самого себя – да! не его я оплакивал, но собственное горе – потерю такого друга!..
А Сократ промолвил:
– Ну что вы, что вы, чудаки! Я для того главным образом и отослал отсюда женщин, чтобы они не устроили подобного бесчинства, – ведь меня учили, что умирать дОлжно в благоговейном молчании. Тише, сдержите себя!
И мы застыдились и перестали плакать".(конец цитирования).
Все ждали от своего учителя последних самых важных слов, которых он так никому и не сказал при жизни. Критон первым услышал его уже почти невнятный щёпот и с трепетом немедленно приблизил своё лицо к изголовью умирающего, в надежде оказаться тем самым единственным, узнавшим великую тайну.
Но тот вдруг произнёс совершенно неожиданное:
– Критон, мы должны Асклепию петуха. Так отдайте же ему...
– Непременно, – отозвался Критон. – Не хочешь ли еще что-нибудь сказать?
Но на этот вопрос ответа уже не было.
В ЦИТИРОВАНИИ ИСПОЛЬЗОВАН ИСТОЧНИК: ПЛАТQNOS. "ФАIДQN". RKДОЮЕIS META SXOAIQN.
(ПЛАТОН:"Федон")
Я написал стихотворение о Сократе сегодня глубокой ночью. Мне захотелось передать в нём не сам факт физической казни Сократа, а его совсем иную казнь- казнь Мудростью, которая, по "крылатому" изречению Экклезиаста,- "умножает скорбь". Внутри всего того, что оказалось связанным с физической смертью- как матрёшка в матрёшке, спрятана смерть иная... Греки обвинили его в "развращении" афинской молодёжи- чересчур "одурманивающими" знаниями, но они были чрезвычайно лояльными и лишёнными какой-бы то ни было злобы людьми. Этот высмеивающий всеобщую глупость и обличающий всех и вся человек, попросту давным давно уже надоел. И единственным желанием было: хоть как-то, от него избавится. Осуждение оказалось, на самом деле, абсолютно формальным. Ни у кого и в мыслях не было реально привести в исполнение убийство. Где-нибудь в Спарте или Родосе это вполне могло бы произойти, но только не здесь, в Афинах. Обвинители знали, что ученики "нерадивого" философа готовят(уже приготовили) ему побег в Италию. И их это вполне устраивало до такой степени, что были приняты даже все меры для того, чтобы побег этот был-таки осуществлён, даны для этого необходимые указания охране и сделаны доступными пути выхода злополучному узнику из темницы. Но, сознавая всё это, Сократ... отказался. Ошарашены были не только ученики, но и сами судьи. Перед казнью с него сняли оковы, и с наслаждением потерев руки, он сказал примерно следующее: Вот какова жизнь наша, друзья мои: ты уже привыкаешь к своим цепям и не чувствуешь, вроде-бы, никаких помех. Но как только цепи сняты- какими-же прекрасными, свободными и полными грации становятся движения рук твоих, Эхекрат. Смерть длилась долго и мучительно, и всё это время осуждённый не переставал, по своему обыкновению, шутить и подтрунивать. Он спрашивал, например: "А не слишком ли много "болиголова" (это цикута) вы перетираете?" Ему отвечали: "Мы перетираем ровно столько, сколько требуется".
Далее теперь "разбавлю" текст несколькими цитатами из Платона:
"Было уже близко к закату: Сократ провел во внутренней комнате много времени. Вернувшись после мытья, он сел и уже больше почти не разговаривал с нами...
Тогда Критон кивнул рабу, стоявшему неподалеку. Раб удалился, и его не было довольно долго; потом он вернулся, а вместе с ним вошел человек, который держал в руке чашу со стертым ядом.
Увидев этого человека, Сократ сказал:
– Как, по-твоему: этим напитком можно сделать возлияние кому-нибудь из богов или нет?
Договорив эти слова, он поднес чашу к губам и выпил до дна – спокойно и легко.
До сих пор большинство из нас еще как-то удерживалось от слез, но, увидев, как он пьет и как он выпил яд, мы уже не могли сдержать себя. У меня самого, как я ни крепился, слезы лились ручьем. Я закрылся плащом и оплакивал самого себя – да! не его я оплакивал, но собственное горе – потерю такого друга!..
А Сократ промолвил:
– Ну что вы, что вы, чудаки! Я для того главным образом и отослал отсюда женщин, чтобы они не устроили подобного бесчинства, – ведь меня учили, что умирать дОлжно в благоговейном молчании. Тише, сдержите себя!
И мы застыдились и перестали плакать".(конец цитирования).
Все ждали от своего учителя последних самых важных слов, которых он так никому и не сказал при жизни. Критон первым услышал его уже почти невнятный щёпот и с трепетом немедленно приблизил своё лицо к изголовью умирающего, в надежде оказаться тем самым единственным, узнавшим великую тайну.
Но тот вдруг произнёс совершенно неожиданное:
– Критон, мы должны Асклепию петуха. Так отдайте же ему...
– Непременно, – отозвался Критон. – Не хочешь ли еще что-нибудь сказать?
Но на этот вопрос ответа уже не было.
В ЦИТИРОВАНИИ ИСПОЛЬЗОВАН ИСТОЧНИК: ПЛАТQNOS. "ФАIДQN". RKДОЮЕIS META SXOAIQN.