- Православный христианин
Эта история стала известна совсем недавно - летом 2016 года. Её сохранили для нас схиархимандрит Иоанн (Маслов) и игумен Марк (Лозинский) при содействии Московского старца, протоиерея Василия Серебренникова.
Придя однажды в мастерские, где я работал, я застал своих товарищей по работе столпившимися вокруг чего то, лежащего на полу. Я подошел к ним и увидел, что посреди них лежит убиравший у нас в мастерских мальчишка-сирота Киёши. Курточка его на груди пропиталась чем то бурым. Поняв, что случилось что-то не ладное, я спросил у своих товарищей - что с ним такое. Они объяснили мне, что Киёши убирался, когда у одного вагона в мастерских выбился из под колеса башмак и вагон качнулся, да так, что его буфер прижал бедного Киёши к буферу другого вагона и у него пошла кровь. Механик мой был сер, как туча, он понимал, что надо звать полицию, начнется расследование и ничего хорошего не будет. Мне было жаль его, он всегда был добр с нами – рабочими, чинящими и паровозы и вагоны. Но еще больше мне было жаль мальчишку, круглого сироту двенадцати лет, живущего при мастерских. Он был задорным огольцом и очень добрым, не озлобившимся на мир из-за своего положения. Сердце мое сжалось, а на глаза навернулись слезы.
Тут меня что то подтолкнуло, я нагнулся, сгреб Киёши как в охапку, и побежал с ним на улицу. Мои товарищи вослед мне закричали, подумав, что я повредился умом, и побежали за мной. Я выбежал на площадь, где в ожидании стояли понские извозчики - дзинрикиси. Там меня нагнали мои товарищи и механик с ними. Он положил мне руку на плечо и сказал, что Киёши уже не помочь, что надо смириться и вернуться в мастерские.
Я резко ответил, что попробую ему помочь, пускай только они прежде помогут нанять мне извозчика. Но это оказалось трудным делом, никто из извозчиков не брался везти меня с окровавленным мальчиком на руках. Наконец мои товарищи сторговались с одним из этих извозчиков за двойную плату, назвав адрес отца Павла.
По дороге я слушал, стучит ли у Киёши сердце, но так и не услышал стука. Подъехав к дому отца Павла, я понесся к нему, думая лишь об одном: хоть бы он был дома. Отец Павел был дома, но народ, бывший у него, отшатнулся от меня с моей страшной поклажей.
Мы с батюшкой, не говоря ни слова, прошли к нему, батюшка все понял, мы стащили с Киёши всю одежду и положили на пол. Отец Павел осмотрел мальчика и всего ощупал, потом проговорил:
- Плохие его дела.
- Он умер? – спросил я.
Отец Павел очень медленно ответил мне, я понял, что он все время молится за Киёши:
- Сердце у него не бьется, но Господь даже апостолам своим сказал: «не ваше дело знать времена или сроки, которые Отец положил в Своей власти». Помолимся, Вася, о его выздоровлении, а я немного подавлю на него пальчиками.
- Какое выздоровление, батюшка? – воскликнул я – над ним впору отходную читать, а не о здравии молиться.
- Повременим с отходной, - спокойно сказал батюшка - ты пока, Вася, молись, а я его легонько пощупаю.
И начал батюшка куда то там, по телу мальчика пальчиками тыкать. Я на это уже не смотрел, а по слову батюшки только молился о Киёши.
Вдруг Киёши дернулся, и батюшка сел рядом со мной и сказал:
- Ну, вот и все плохое позади, Господь не забирает его душу, видно, надобно ему еще пожить. Видно молитва твоя до Бога дошла.
Батюшка был серьезен, а я остолбенел. Пришедши в себя, я выпалил:
- Батюшка, так это ты воскресил его!
- Нет, Вася, - промолвил батюшка – это Господь не стал забирать жизнь мальчика по молитвам его Ангела Хранителя и по твоим молитвам, а я так просто – косточки его щупал.
Верую, конечно Сам Господь воскресил Киёши, но не по моим молитвам, а по молитвам отца Павла. После этого Киёши крестился с именем Иоанн, а через два года поступил в какое то училище. Мнится мне, после этого он должен стать хорошим христианином.
Из воспоминаний монаха Нектария Иванчева
Придя однажды в мастерские, где я работал, я застал своих товарищей по работе столпившимися вокруг чего то, лежащего на полу. Я подошел к ним и увидел, что посреди них лежит убиравший у нас в мастерских мальчишка-сирота Киёши. Курточка его на груди пропиталась чем то бурым. Поняв, что случилось что-то не ладное, я спросил у своих товарищей - что с ним такое. Они объяснили мне, что Киёши убирался, когда у одного вагона в мастерских выбился из под колеса башмак и вагон качнулся, да так, что его буфер прижал бедного Киёши к буферу другого вагона и у него пошла кровь. Механик мой был сер, как туча, он понимал, что надо звать полицию, начнется расследование и ничего хорошего не будет. Мне было жаль его, он всегда был добр с нами – рабочими, чинящими и паровозы и вагоны. Но еще больше мне было жаль мальчишку, круглого сироту двенадцати лет, живущего при мастерских. Он был задорным огольцом и очень добрым, не озлобившимся на мир из-за своего положения. Сердце мое сжалось, а на глаза навернулись слезы.
Тут меня что то подтолкнуло, я нагнулся, сгреб Киёши как в охапку, и побежал с ним на улицу. Мои товарищи вослед мне закричали, подумав, что я повредился умом, и побежали за мной. Я выбежал на площадь, где в ожидании стояли понские извозчики - дзинрикиси. Там меня нагнали мои товарищи и механик с ними. Он положил мне руку на плечо и сказал, что Киёши уже не помочь, что надо смириться и вернуться в мастерские.
Я резко ответил, что попробую ему помочь, пускай только они прежде помогут нанять мне извозчика. Но это оказалось трудным делом, никто из извозчиков не брался везти меня с окровавленным мальчиком на руках. Наконец мои товарищи сторговались с одним из этих извозчиков за двойную плату, назвав адрес отца Павла.
По дороге я слушал, стучит ли у Киёши сердце, но так и не услышал стука. Подъехав к дому отца Павла, я понесся к нему, думая лишь об одном: хоть бы он был дома. Отец Павел был дома, но народ, бывший у него, отшатнулся от меня с моей страшной поклажей.
Мы с батюшкой, не говоря ни слова, прошли к нему, батюшка все понял, мы стащили с Киёши всю одежду и положили на пол. Отец Павел осмотрел мальчика и всего ощупал, потом проговорил:
- Плохие его дела.
- Он умер? – спросил я.
Отец Павел очень медленно ответил мне, я понял, что он все время молится за Киёши:
- Сердце у него не бьется, но Господь даже апостолам своим сказал: «не ваше дело знать времена или сроки, которые Отец положил в Своей власти». Помолимся, Вася, о его выздоровлении, а я немного подавлю на него пальчиками.
- Какое выздоровление, батюшка? – воскликнул я – над ним впору отходную читать, а не о здравии молиться.
- Повременим с отходной, - спокойно сказал батюшка - ты пока, Вася, молись, а я его легонько пощупаю.
И начал батюшка куда то там, по телу мальчика пальчиками тыкать. Я на это уже не смотрел, а по слову батюшки только молился о Киёши.
Вдруг Киёши дернулся, и батюшка сел рядом со мной и сказал:
- Ну, вот и все плохое позади, Господь не забирает его душу, видно, надобно ему еще пожить. Видно молитва твоя до Бога дошла.
Батюшка был серьезен, а я остолбенел. Пришедши в себя, я выпалил:
- Батюшка, так это ты воскресил его!
- Нет, Вася, - промолвил батюшка – это Господь не стал забирать жизнь мальчика по молитвам его Ангела Хранителя и по твоим молитвам, а я так просто – косточки его щупал.
Верую, конечно Сам Господь воскресил Киёши, но не по моим молитвам, а по молитвам отца Павла. После этого Киёши крестился с именем Иоанн, а через два года поступил в какое то училище. Мнится мне, после этого он должен стать хорошим христианином.
Из воспоминаний монаха Нектария Иванчева
