Чудеса Божьи
Азъ есмь съ вами… (4)
Передо мной – столбик из слов, которыми я обозначила для памяти «чудеса Божьи». Некоторые из них – действительно сродни тому, что мы привыкли называть чудом (и что люди неверующие называют скучным словом «совпадение»), другие же – скорее, некие знаки, знамения, побуждающие соединять воедино разрозненные, казалось бы, факты и события и видеть за ними иной, более высокий (или глубокий?) план. Но, так или иначе, за ними всегда незримо стоит так знакомый Некто…
…Эти маленькие рассказики я не стала как-то группировать, я просто расположила их в том порядке, в котором они мне вспоминались.
Управил…
Есть среди моих сестричек во Христе, как я их определяю, одна, носящая одно из самых замечательных женских имен: Любовь. Это жена того самого В.И. Рудыко, с которым близко дружил отец Константин (о нем батюшка рассказывает в своем «Дневнике священника»). Детство Л.Е. прошло у двух ее бездетных тетушек, «коки-Тани-коки-Лены» (так слитно, в одно слово, называет она своих крестных в бесчисленных рассказах о них), людей очень верующих, так что ей выпало великое и редкое (по советским временам) счастье: засыпать под молитву…
Десять лет назад Владимир Иванович умер, и жизнь у Л.Е. во многом переменилась, появились всяческие житейские и родственные проблемы, в силу которых она вынуждена сдавать одну из своих комнат. Первой, кто у нее жила, была некая Д. из Екатеринбурга, существо, по выражению Анны Ахматовой, «безбытное», мотавшееся на работу и с работы на велосипеде, стоянка которого была у нее в комнате. Потом Д. съехала, потому что вместе с подружкой стала снимать однокомнатную квартиру. После Д. несколько лет жила молодая женщина с Севера, потом она вышла замуж. Женщина, которая поселилась после нее, прожив у Л.Е. года два, вернулась в свой город, к сыну-подростку и матери.
И вот ей предложили принять военного… Л.Е. загрустила, представив себе, как он будет приводить к себе женщин и вообще «гусарить». Стала вспоминать Д.: вот бы ее найти! Пусть и с ее велосипедом. И она помолилась Господу, прося всё управить…
Вечером того же, повторю, того же дня – звонок: «Л.Е., это Дина!»
…Когда Л.Е. это рассказывала, сквозь радостные слезы, голос ее по-молодому звенел – от счастья, что слышит ее Господь!
Звонок в дверь
Не устаю благодарить Господа, что в свои немалые годы я что называется «востребована», и проблема, куда девать время, стоящая перед многими моими ровесниками, меня не заботит. У меня проблема другая: где взять время.
Но годы все же берут свое, и днем я ненадолго, на 20-30 минут, ложусь отдохнуть. И молю Бога, чтобы никто не позвонил: вдруг удастся хоть на эти 20-30 минут заснуть? Днем этого достаточно, чтобы восстановиться.
...И вот был у меня недавно период, когда я была занята особенно плотно. В середине дня я почувствовала, что просто слипаются глаза. Но только я легла – зазвонил телефон. Это была Л., человек очень больной, практически не выходящий из дома и притом одинокий, а потому разговоры с ней всегда очень долгие. Но ничего не попишешь… А сразу после нее позвонила моя Людмила, о которой я только что рассказывала. Ну, тут тоже ничего не попишешь…
Назавтра, ложась, я отключила городской. Но, только начала задремывать, зазвонил мобильник. Это был К., с которым мы сотрудничаем по сайту.
На следующий день, прежде чем прилечь, я отключила не только городской телефон, но и поставила на «вибро» мобильник и унесла его куда подальше.
Но на этот раз, только я начала засыпать, вдруг зазвонил домофон: «Откройте, пожалуйста, рекламку разложить…»
Назавтра я отключила еще и домофон. Но… правильно: «только я начала засыпать…» – раздался требовательный звонок в дверь. Оказалось, это контролеру «Петроэлектросбыта» понадобилось снять показания с моего счетчика.
...Против дверного звонка я была бессильна. И тогда я поняла, что это Сам Господь настойчиво и неотступно напоминает мне мои же собственные слова из комментария на запись отца Константина Исповедь: мастер-класс. Продолжение разговора: «Единственный выход, по-моему, – просто честно делать то, что лично тебе поручает Господь, и не уклоняться от тех людей, которых Он вручает тебе лично: на миг, на день, на всю жизнь».
Вот так: на всю жизнь, на день и даже на миг… И больше я ничего не отключала.
Крестное знамение
В нашем дворе, представляющем собой огромное пространство, замыкающееся двенадцати- и девятиэтажными домами-кораблями, в теплое время года люди, можно сказать, живут . Такая вот, как сейчас принято многозначительно называть просто-напросто асоциальное поведение, «субкультура». С утра до ночи и с ночи до утра эта субкультура издает разудалые крики, вопли, врубает магнитофоны, обязательно выставив их в окно, кто-то в лучшем случае бренчит на гитаре и нестройно поет «культовые хиты», ну и так далее. В такое лето, как прошлое, спать с закрытыми окнами было невозможно, с открытыми – тоже…
Спать доводилось урывками, между воплями пьяных начала ночи и воплями наркоманов, расходившихся на рассвете. (Я эти вопли различаю
).
И вот как-то раз я проснулась после очередной «урывки» как раз от этих рассветных воплей. Они были настолько разнузданны, что я не выдержала и подошла к окну, посмотреть, кто же их издает.
Это были три парня, быстро шедшие по дорожке, ведущей к школе, безобразно вихляясь. При всем при этом мне бросилось в глаза, какие они рослые, статные, ладные ребята. О лицах ничего не могу сказать: я видела их со спины. И вдруг мне стало их нестерпимо жалко. И со всей доступной мне силой я стала медленно осенять их широким крестом, как бы ввинчивая его в них, повторяя при этом: «Господи, помоги им! Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа! Останови их, вразуми!..»
Я никогда не забуду, как на глазах у меня крики их стали стихать, как стихала (если кто помнит) пластинка, когда в патефоне кончался завод, и руки их останавливались на полужесте, а фигуры всё обмякали, обмякали… А потом они совсем замолчали и дальше, сколько я могла видеть, пошли быстро и молча…
«…много бо может молитва Матерня ко благосердию Владыки»… А я их и пожалела материнской жалостью. И немедленно была услышана.
Кыш!
В один из пяти дней своего одиночного пребывания в Иерусалиме в мае 2005 года я решила пройти вдоль стены Старого города до Яффских ворот. Путь этот, начавшись для меня от храма Успения Пресвятой Богородицы, оказался гораздо длиннее, чем я представляла. И вот, когда я уже была близка к завершению этого пути, увидела, как из школы, стоявшей по левую сторону дороги, высыпали арабские дети, а справа, из ворот в стене (боюсь напутать, но, изучив сейчас карту, я думаю, что это были Сионские, или Овчинные, ворота), – иудейская молодежь, из своей школы (медресе?). Помню, меня поразило, что эти два неслиянных потока вылились практически одновременно: шел второй час дня, обычное время окончания школьных занятий.
…Отдохнув немного, я вошла в Старый город и скоро оказалась на Виа Долороса. И вот примерно против места, где когда-то праведная Вероника подала Спасителю свой плат, на меня вдруг налетела стайка арабских мальчишек, со школьными ранцами за спиной, и, окружив меня плотным кольцом, они стали молча дергать за сумку и за фотоаппарат (японский, данный мне, кстати, отцом Константином: что бы я ему сказала?..), испытующе глядя на меня: как я? что буду делать? Я посмотрела вокруг: был тот редкий случай, когда рядом никого не было. Дерганья становились все смелее и настойчивее… и тогда мой Ангел Хранитель, не иначе, сотворил для меня маленькое чудо: неожиданно для самой себя я засмеялась и сказала: «Кыш!». Стайка мгновенно рассыпалась, и один мальчик, уже убегая, улыбнулся и крикнул: «Excuse me!» («Простите меня!»)
Слава Тебе, Господи, за все чудеса Твои, явленные и неявленные, бывшие и будущие!..
PS: Азъ есмь съ вами: Постскриптум
Азъ есмь съ вами… (4)
Передо мной – столбик из слов, которыми я обозначила для памяти «чудеса Божьи». Некоторые из них – действительно сродни тому, что мы привыкли называть чудом (и что люди неверующие называют скучным словом «совпадение»), другие же – скорее, некие знаки, знамения, побуждающие соединять воедино разрозненные, казалось бы, факты и события и видеть за ними иной, более высокий (или глубокий?) план. Но, так или иначе, за ними всегда незримо стоит так знакомый Некто…
…Эти маленькие рассказики я не стала как-то группировать, я просто расположила их в том порядке, в котором они мне вспоминались.
Управил…
Есть среди моих сестричек во Христе, как я их определяю, одна, носящая одно из самых замечательных женских имен: Любовь. Это жена того самого В.И. Рудыко, с которым близко дружил отец Константин (о нем батюшка рассказывает в своем «Дневнике священника»). Детство Л.Е. прошло у двух ее бездетных тетушек, «коки-Тани-коки-Лены» (так слитно, в одно слово, называет она своих крестных в бесчисленных рассказах о них), людей очень верующих, так что ей выпало великое и редкое (по советским временам) счастье: засыпать под молитву…
Десять лет назад Владимир Иванович умер, и жизнь у Л.Е. во многом переменилась, появились всяческие житейские и родственные проблемы, в силу которых она вынуждена сдавать одну из своих комнат. Первой, кто у нее жила, была некая Д. из Екатеринбурга, существо, по выражению Анны Ахматовой, «безбытное», мотавшееся на работу и с работы на велосипеде, стоянка которого была у нее в комнате. Потом Д. съехала, потому что вместе с подружкой стала снимать однокомнатную квартиру. После Д. несколько лет жила молодая женщина с Севера, потом она вышла замуж. Женщина, которая поселилась после нее, прожив у Л.Е. года два, вернулась в свой город, к сыну-подростку и матери.
И вот ей предложили принять военного… Л.Е. загрустила, представив себе, как он будет приводить к себе женщин и вообще «гусарить». Стала вспоминать Д.: вот бы ее найти! Пусть и с ее велосипедом. И она помолилась Господу, прося всё управить…
Вечером того же, повторю, того же дня – звонок: «Л.Е., это Дина!»
…Когда Л.Е. это рассказывала, сквозь радостные слезы, голос ее по-молодому звенел – от счастья, что слышит ее Господь!
Звонок в дверь
Не устаю благодарить Господа, что в свои немалые годы я что называется «востребована», и проблема, куда девать время, стоящая перед многими моими ровесниками, меня не заботит. У меня проблема другая: где взять время.
Но годы все же берут свое, и днем я ненадолго, на 20-30 минут, ложусь отдохнуть. И молю Бога, чтобы никто не позвонил: вдруг удастся хоть на эти 20-30 минут заснуть? Днем этого достаточно, чтобы восстановиться.
...И вот был у меня недавно период, когда я была занята особенно плотно. В середине дня я почувствовала, что просто слипаются глаза. Но только я легла – зазвонил телефон. Это была Л., человек очень больной, практически не выходящий из дома и притом одинокий, а потому разговоры с ней всегда очень долгие. Но ничего не попишешь… А сразу после нее позвонила моя Людмила, о которой я только что рассказывала. Ну, тут тоже ничего не попишешь…
Назавтра, ложась, я отключила городской. Но, только начала задремывать, зазвонил мобильник. Это был К., с которым мы сотрудничаем по сайту.
На следующий день, прежде чем прилечь, я отключила не только городской телефон, но и поставила на «вибро» мобильник и унесла его куда подальше.
Но на этот раз, только я начала засыпать, вдруг зазвонил домофон: «Откройте, пожалуйста, рекламку разложить…»
Назавтра я отключила еще и домофон. Но… правильно: «только я начала засыпать…» – раздался требовательный звонок в дверь. Оказалось, это контролеру «Петроэлектросбыта» понадобилось снять показания с моего счетчика.
...Против дверного звонка я была бессильна. И тогда я поняла, что это Сам Господь настойчиво и неотступно напоминает мне мои же собственные слова из комментария на запись отца Константина Исповедь: мастер-класс. Продолжение разговора: «Единственный выход, по-моему, – просто честно делать то, что лично тебе поручает Господь, и не уклоняться от тех людей, которых Он вручает тебе лично: на миг, на день, на всю жизнь».
Вот так: на всю жизнь, на день и даже на миг… И больше я ничего не отключала.
Крестное знамение
В нашем дворе, представляющем собой огромное пространство, замыкающееся двенадцати- и девятиэтажными домами-кораблями, в теплое время года люди, можно сказать, живут . Такая вот, как сейчас принято многозначительно называть просто-напросто асоциальное поведение, «субкультура». С утра до ночи и с ночи до утра эта субкультура издает разудалые крики, вопли, врубает магнитофоны, обязательно выставив их в окно, кто-то в лучшем случае бренчит на гитаре и нестройно поет «культовые хиты», ну и так далее. В такое лето, как прошлое, спать с закрытыми окнами было невозможно, с открытыми – тоже…
Спать доводилось урывками, между воплями пьяных начала ночи и воплями наркоманов, расходившихся на рассвете. (Я эти вопли различаю
). И вот как-то раз я проснулась после очередной «урывки» как раз от этих рассветных воплей. Они были настолько разнузданны, что я не выдержала и подошла к окну, посмотреть, кто же их издает.
Это были три парня, быстро шедшие по дорожке, ведущей к школе, безобразно вихляясь. При всем при этом мне бросилось в глаза, какие они рослые, статные, ладные ребята. О лицах ничего не могу сказать: я видела их со спины. И вдруг мне стало их нестерпимо жалко. И со всей доступной мне силой я стала медленно осенять их широким крестом, как бы ввинчивая его в них, повторяя при этом: «Господи, помоги им! Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа! Останови их, вразуми!..»
Я никогда не забуду, как на глазах у меня крики их стали стихать, как стихала (если кто помнит) пластинка, когда в патефоне кончался завод, и руки их останавливались на полужесте, а фигуры всё обмякали, обмякали… А потом они совсем замолчали и дальше, сколько я могла видеть, пошли быстро и молча…
«…много бо может молитва Матерня ко благосердию Владыки»… А я их и пожалела материнской жалостью. И немедленно была услышана.
Кыш!
В один из пяти дней своего одиночного пребывания в Иерусалиме в мае 2005 года я решила пройти вдоль стены Старого города до Яффских ворот. Путь этот, начавшись для меня от храма Успения Пресвятой Богородицы, оказался гораздо длиннее, чем я представляла. И вот, когда я уже была близка к завершению этого пути, увидела, как из школы, стоявшей по левую сторону дороги, высыпали арабские дети, а справа, из ворот в стене (боюсь напутать, но, изучив сейчас карту, я думаю, что это были Сионские, или Овчинные, ворота), – иудейская молодежь, из своей школы (медресе?). Помню, меня поразило, что эти два неслиянных потока вылились практически одновременно: шел второй час дня, обычное время окончания школьных занятий.
…Отдохнув немного, я вошла в Старый город и скоро оказалась на Виа Долороса. И вот примерно против места, где когда-то праведная Вероника подала Спасителю свой плат, на меня вдруг налетела стайка арабских мальчишек, со школьными ранцами за спиной, и, окружив меня плотным кольцом, они стали молча дергать за сумку и за фотоаппарат (японский, данный мне, кстати, отцом Константином: что бы я ему сказала?..), испытующе глядя на меня: как я? что буду делать? Я посмотрела вокруг: был тот редкий случай, когда рядом никого не было. Дерганья становились все смелее и настойчивее… и тогда мой Ангел Хранитель, не иначе, сотворил для меня маленькое чудо: неожиданно для самой себя я засмеялась и сказала: «Кыш!». Стайка мгновенно рассыпалась, и один мальчик, уже убегая, улыбнулся и крикнул: «Excuse me!» («Простите меня!»)
Слава Тебе, Господи, за все чудеса Твои, явленные и неявленные, бывшие и будущие!..
PS: Азъ есмь съ вами: Постскриптум
- Перейти к следующей записи Азъ есмь съ вами: Постскриптум
- Перейти к предыдущей записи Азъ есмь съ вами... (3)
