Очерки об иконе 2: Благовещение

Очерки об иконе 2: Благовещение
«Призвав для благовестия великой тайны Воплощения Сына Божьего Гавриила, одного из первых Ангелов, Бог изрек ему: “иди, Гавриил, и будь слугою страшного и сокровенного таинства, послужи чуду. Движимый любовью, Я спешу взыскать заблудшего Адама. Грех обезобразил созданного по образу Моему человека, повредил творение рук Моих, помрачил красоту, Мною созданную. Жилище Рая пусто, Дерево Жизни охраняется пламенным мечем, место сладости и блаженства закрыто. Хочу помиловать бедствующего и связать врага. Иди к Деве Марии… иди к святилищу, для Меня предуготованному”». Эти вдохновенные слова Григория Богослова, процитированные мною в очерке Благовещение 1, я решил привести здесь в качестве маленького вступления ко второму очерку Екатерины Ивановой, посвященному иконе праздника, без которого были бы невозможны и многие другие праздники Церкви...

Екатерина Иванова: Иконография Благовещения

Благовещение – это самый древний праздник в честь Пресвятой Богородицы. Он празднуется 25 марта (7 апреля н.ст.) – ровно за девять месяцев до Рождества Христова. Празднование Благовещения восходит к IV в. Установлению праздника способствовало открытие св. равноапостольной Еленой в начале IV в. святых мест земной жизни Спасителя и строительство храмов в этих местах, в том числе базилики в Назарете, на месте явления Архангела Гавриила Деве Марии... Хотя этот праздник был известен уже в IV в., но ни в IV в., ни даже в V в. еще не стал общераспространенным (например, о нем нет упоминания у Августина).
Почитание Девы Марии усилилось в результате споров с Несторием на Эфесском соборе (431 г.). Несторий утверждал, что Дева Мария родила не Бога, а человека, поэтому должна называться не Богородицей, а Человекородицей или Христородицей. Это, как и ряд других заявлений Нестория, вызвало негодование большинства участников Собора. В результате Эфесский Собор провозгласил Деву Марию Богородицей, и сразу же после этого появились и широко распространились ее изображения с Младенцем на троне в окружении ангелов.

Приступая к изображению Благовещения, первые христианские художники должны были, прежде всего, обратить внимание на Евангелие от Луки и в нем искать оснований для его художественного выражения. Евангелист Лука сообщает, что Благовещение произошло в галилейском городе Назарете, где жила Пресвятая Дева вместе со Своим обручником Иосифом. Архангел Гавриил вошел е Ней и сказал: «Радуйся, Благодатная! Господь с Тобою; благословенна Ты между женами». Увидев его, Дева Мария смутилась и размышляла, что бы могло значить это приветствие. Затем евангелист передает беседу Архангела с Марией, в которой говорится о зачатии от Св. Духа, оканчивается же она словами Богоматери: «Се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему» (Лк. 1:26–38).

Сущность события передана здесь достаточно ясно и полно, но внешняя обстановка не объяснена: это обычный прием для подлинных Евангелий – в отличие от апокрифов, в них нет подробных описаний внешней обстановки. Поэтому Благовещение имеет несколько иконографических схем, для которых берутся различные моменты события и используются различные источники.
Предположительно самое раннее изображение Благовещения находится в катакомбах Прискиллы (III в.) (рис. 1).

Архангел без крыльев в виде молодого человека в римских одеждах простирает правую руку к молодой женщине, сидящей в кресле. Прямых данных о том, что на фреске изображена сцена Благовещения, нет. Отсутствие крыльев и некоторые другие отступления от общепринятых впоследствии деталей облика ангелов объясняются тем, что в тот период иконографические нормы еще не установились (иконография Благовещения складывается только к V в., а крылья у ангелов начинают изображать лишь с IV–V вв.), поэтому художники воплощали христианские идеи в свободной форме.
На византийском диптихе VI в. (рис. 2), бесспорно, представлена композиция Благовещения: Архангел Гавриил изображен уже с крыльями и посохом, Дева Мария восседает в кресле с подножием.

Самым распространенным типом композиции Благовещения является т. наз. «Благовещение с рукоделием» или «с пряжей». В Протоевангелии Иакова сказано, что, когда иудейские первосвященники вознамерились устроить завесу для Иерусалимского храма, то выбрали для этой цели непорочных дев из рода царя Давида, среди них была и Дева Мария. Именно Ей священник вручил пурпур и багрянец, необходимые для изготовления завесы. Мария после этого приступила к работе, к которой Она, как видно из других источников, привыкла, еще живя в храме. Сам процесс прядения завесы на иконах символичен: он олицетворяет соткание плоти Богочеловека во чреве Божией Матери.
Около 430 г. Благовещение с рукоделием было введено в мозаики Санта Мария Маджоре (рис. 3). Без сомнения, это произошло с согласия римского папы Сикста III. Подобное предание считали вероятным и сам Сикст, и мозаист, и народ, для назидания которого предназначалось изображение. Особенное значение эта мозаика имеет и потому, что она создавалась в эпоху борьбы с несторианством, как одно из доказательств необходимости почитания Девы Марии как Богоматери. По этой причине мозаика отличается особой торжественностью.

Богородица в виде знатной женщины сидит на возвышении, на Ней роскошное платье, на голове – убор из драгоценных камней. Возле Нее стоят два ангела-хранителя. Сверху к Богоматери слетает благовествующий Ангел и Святой Дух в виде голубя. Затем Архангел Гавриил представлен на мозаике во второй раз – в момент самого Благовестия. Вся композиция имеет идеальный характер: Богоматерь – не простая бедная женщина, а знатная особа, действие происходит в богатой обстановке, и ангелы служат Богоматери. Немного в стороне стоит Иосиф в короткой тунике с жезлом в руках, которому ангелы объявляют о непорочном зачатии Девы Марии. В соответствии с евангельским текстом, эта новость была принесена Иосифу одним ангелом во время сна, но мозаист, допуская уклонение от прямого рассказа Евангелия, хотел таким образом сообщить изображению более возвышенный, церемониальный характер.

Другой тип изображения Девы Марии в этом сюжете – «Благовещение у источника», или «у кладезя». Эту композицию называют «Первым Благовещением» или «Предблаговещением», поскольку оно указывает на приготовительный момент, а не на само событие. Эта композиция встречается значительно реже первой и используется в основном в стенописи. Литературной основой здесь также является Протоевангелие Иакова. Первое Благовещение, по мнению Григория Богослова, должно было произойти вне дома. Разъясняя это, автор замечает, что неожиданно раздающийся голос или внезапный шум в доме среди тишины могут вызвать испуг. В то время как вне дома подобная неожиданность не производит столь сильного страха. И действительно, автор, ссылаясь на историю, говорит, что первое Благовещение последовало в то время, когда Богоматерь вышла из дома, чтобы почерпнуть воды. Когда она достигла источника (символ таинства, означающий воду бессмертия), Архангел, все еще невидимый, начал свою речь. Устрашенная этим новым голосом, Богоматерь возвратилась домой и принялась за дело. Тогда Архистратиг небесных сил, приняв образ человека, предстал пред нею и благовестил: «Радуйся, Благодатная! Господь с Тобою»..

Одним из ранних примеров изображения Благовещения у источника можно назвать оклад Евангелия второй половины V в. (рис. 4). На нем изображена скала, из которой вытекает струя воды – подобный мотив часто повторяется при изображении чуда изведения Моисеем воды в пустыне. Перед скалой на коленях стоит молодая девушка с кувшином – Дева Мария. Она обращает лицо назад, к стоящему в обычной позе благовестника Архангелу Гавриилу.
На мозаике церкви св. Марка в Венеции (рис. 5) Богоматерь намеревается опустить кувшин в античный бассейн, она также оглядывается назад и видит Ангела с жезлом, летящего к Ней из-за украшенных фронтонами палат. В российских фресках и иконах античный бассейн иногда заменяется простым деревянным срубом, копией русского колодца.

В ХVII в. в древнерусской живописи распространяется тип «Благовещение с книгой», известный на Западе уже с ХI–ХII вв. (рис. 6). Иногда раскрытая книга заменяется свернутым свитком, указывающим также на предмет занятий Богоматери перед Благовещением.

Первоначальный мотив этого изображения лежит в древнем предании, следы которого видны в Евангелии псевдо-Матфея. По этому преданию, Св. Дева Мария, пребывая в Иерусалимском храме, проводила время в молитве, занятиях рукоделием и поучении в законе Божием. Св. Димитрий Ростовский довольно прозрачно намекал, что Архангел обрел Деву не вне дома и не среди житейских попечений. Он отдавал предпочтение изображению Девы Марии в момент Благовещения именно с книгой, как более соответствующему характеру такого события. Ведь великому событию Благовещения должно было в тот момент соответствовать и настроение Богоматери. Естественным для авторов той поры был вопрос: что именно читала Дева Мария? Конечно, ответ был быстро найден – в такой момент Она должна была читать книгу пророка Исаии: «Се, Дева во чреве примет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил» (Ис., 7:14).

Несмотря на некоторые отличия, можно отметить основные черты этой композиции в разных изображениях. Главное лицо – Богоматерь. Она всегда одета в изысканные одежды. Красные сапожки на ногах Приснодевы подчеркивают Ее происхождение из царского рода Давидова. Почти на всех изображениях голову и плечи Богородицы окутывает большая накидка – мафорий. Мафорий чаще всего бывает темно-красных (пурпурных) или вишневых оттенков. Пурпурный цвет – знак патрицианства, символ Вечности и славы Христа. А в вишневом цвете соединены начало и конец спектра (красный и фиолетовый), отцы Церкви связывали этот цвет с Иисусом Христом, Который есть начало и конец всего сущего. По краям мафорий украшен каймой и бахромой.

Как правило, на мафории изображаются три звезды – на лбу и плечах Богоматери. Эти звезды имеют два значения: во-первых – это символ непорочности Приснодевы «прежде Рождества, в Рождестве и по Рождестве», а во-вторых – это символ Святой Троицы. На некоторых иконах Богоматерь изображена в таком ракурсе, что видны только две звезды (напр., на рис. 10 и 12). Это символизирует Воплощение второй ипостаси Святой Троицы – Бога Сына.

Благовествующий Архангел имеет вид юноши с жезлом в левой руке с благословляющей десницей, с крыльями и нимбом, которые иногда не изображаются. Жезл Архангела (мерило) – символ небесного посланничества или, как считают некоторые, атрибут путника. Архангел Гавриил обычно облачен в длинную мантию и плащ. С помощью тороков (ленты, развевающейся вокруг головы), по некоторым преданиям, ангелы воспринимают вещания Бога (рис. 7). Одно крыло Архангела простерто за спиной, другое приподнято в знак приветствия. Это символическое движение вошло в богослужебный строй и совершается диаконом при произношении ектении. Диакон воздевает правой рукой орарь, что является образно воздеванием Архангельского крыла в знак приветствия и почитания.

По своему чину Архангел Гавриил является Серафимом. А Серафимы всегда предстоят перед престолом Вседержителя, созерцают Его славу и получают от Него Божественное откровение. По учению Дионисия Ареопагита, откровение передается постепенно: от высших Ангелов – к низшим, а от низших – к людям. Но Пресвятой Деве оно было передано непосредственно созерцателем Славы Господней, чтобы придать столь необычному Благовестию бóльшую убедительность в Ее глазах.
Беседа между Архангелом и Девой Марией передается с помощью жестов. Уже византийское искусство выработало ряд жестов-знаков, которыми и заменялись реальные действия персонажей. Поэтому следует рассмотреть жесты, которые присутствуют в композиции Благовещения.
В композициях Благовещения «с рукоделием» Богородица обычно держит в руках пряжу и веретено. Но иногда Богоматерь держит пряжу только в одной руке, вторая же свободна – рис. 8.
Пресвятая Дева держит в руках красную нить, Ее левая рука опущена, а правую Она прижимает к груди. Этот жест означает сердечную молитву и чистоту помыслов, а также демонстрирует происходящий диалог. Движение кисти Богоматери в данном случае может быть интерпретировано не только как жест речи, но и как жест согласия, принятия Божественной воли, выраженной в словах Архангела. В таком случае жест иллюстрирует Ее слова, в каком-то смысле ключевые для всей мировой истории: «Се, Раба Господня; да будет Мне по слову Твоему» (Лк. 1:38).
Но жест руки Богоматери может быть и иным. Например, на македонской иконе XIV в. из галереи икон г. Охрид (рис. 9) Богородица развернула кисть руки ладонью вперед. Это очень характерное движение условно можно назвать «жестом неприятия, отказа» который использован для передачи вопроса Богородицы: «Как будет это, когда я мужа не знаю?» (Лк. 1:34), то есть, в данном случае передается не отказ, а некоторое недоумение Богородицы, давшей обет девства и не состоящей в браке. Этот вопрос Пречистой Архангелу несколько раз звучит в каноне утрени Праздника Благовещения, например, в 5-й песни, так: «Разумети не могу Твоих словес известия: чудеса бо быша множицею, Божественною силою чудодействуема, знамения и образы законнии, роди же дева неискусомужне никогдаже».

На некоторых иконах Богородица изображена с жестом «внимательного слушания» (рис. 10) и склоненной к Архангелу Гавриилу фигурой, что также можно трактовать как принятие Божественной воли. Архангел на этой иконе изображен с повествовательным жестом.

Одновременно в жесте внимательного слушания выражается смятение и недоумение Пресвятой Богородицы, когда перед ней внезапно предстал Архангел и сообщил Ей Благую весть (рис. 11).

Иногда Дева Мария даже отклоняется назад в некотором испуге и смущении, как на иконе-таблетке XV в.из Великого Новгорода (рис. 12).

Правая рука Архангела Гавриила поднята в приветственном жесте. Иногда жест Архангела (на рис. 12) трактуют как благословляющий. Однако, подобное перстосложение по системе римских ораторов, принятой еще в античное время, означает начало речи и повествование. К примеру, с таким же жестом иногда изображается Иисус Навин, разговаривающий с Архангелом Михаилом, и лжесвидетельствующий иудей на суде Пилата на миниатюре Россанского Евангелия.
На некоторых иконах Богородица изображена стоящей рядом с седалищем, словно Она встала навстречу Архангелу. Ученые отмечают, что появление такой трактовки может быть связано с византийским церемониалом, согласно которому все указы и распоряжения императора выслушивались стоя. Эта традиция сохранилась до наших дней: в суде встают при оглашении приговора, стоя выслушивают приказы в армии.

На русской иконе XVI в. (рис. 13) Архангел Гавриил почти идет по воздуху, так как ступни его ног висят на фоне арочек. Трон Богоматери и его подножие поставлены поверх скамьи и висят в воздухе на фоне зданий. На втором плане помещены высокие палаты, соединенные велумом, который символизирует прообразовательную связь между Ветхим и Новым Заветами, а также условно обозначает внутреннее помещение, в котором происходит событие. Особенностью этой иконы является украшенная орнаментом стена, имеющая дугообразный, выгнутый верх. Дуга стены как бы соединяет широко разнесенные в стороны фигуры Архангела Гавриила и Девы Марии.
Уже в ранних изображениях обстановка, где происходит Благовещение, сильно меняется – вместо дома праведного Иосифа иконописцы стремятся изобразить ветхозаветный Иерусалимский храм и Церковь Нового Завета, торжество которой предвосхищается в момент Благовещения. Сама Дева Мария представляется как «граде одушевленный, присно царствующий», храм, в котором обитает Господь. Поэтому и в более поздних изображениях для этой композиции характерна сложная архитектура. Например, на псковской иконе XVI в. (рис. 14) Богоматерь изображена на фоне купольного здания с портиком, полукруглое завершение которого напоминает киворий.

Еще одной особенностью данной иконы является полоса ткани, перекинутая через велум, соединяющий здания. Подобное больше не встречается в древнерусской живописи.
Одно из самых необычных изображений Благовещения можно увидеть на синайской иконе XII в. (рис. 15).

Иконописец словно пытается отразить слова «воля Божия есть освящение ваше» (1 Фес, 4:3), то есть, показать волю Божию зримо, создать эффект пространства, пронизанного Божественной энергией. Для этой цели используется несколько видов золотого цвета, дополняющих друг друга.
Архангел Гавриил движется к Богоматери и в то же время поворачивается в другую сторону, спиной к зрителю. Такое изображение встречается только в нескольких памятниках рубежа XII–XIII вв. Подобной позой художник стремился показать нерешительность, колебанияАрхангела, не знающего, как донести Благовестие Деве Марии.
Вверху показан сегмент неба, из которого исходит золотой луч с диском, в котором изображен летящий голубь. Голубь олицетворяет благодать Св. Духа, нисходящую на Деву Марию. На месте соприкосновения луча с телом Богородицы едва заметно изображена фигурка только что воплотившегося Богомладенца, окруженная прозрачной мандорлой. Эта же деталь встречается в русской иконописи, например в «Устюжском Благовещении» (рис. 16).
Огромные двери с отдернутой завесой справа от Богоматери – это небесные врата спасения, открытые в момент чуда Воплощения. Врата являются одним из символов Богоматери, встречающимся еще в Ветхом Завете, в пророчестве Иезекииля, – «заключенные» двери, обращенные на восток, которыми входит Господь, «врата спасения». Возможно, именно по этой причине Благовещение традиционно присутствует в верхней части Царских врат иконостаса.
Над вратами изображен огражденный сад, который может символизировать как Богородицу – «живоносный саде, увеселяющий сердца верных», так и райский сад. В этом же поэтическом контексте можно трактовать и образ птиц в гнезде, расположенном прямо над садом.

Архитектура этой иконы составляет единое целое – сочетание мотивов дворца, городской стены, трона-алтаря, башни, врат, райского сада создает образ Небесного Иерусалима, путь к которому был открыт в момент Благовещения. Вероятно, с библейскими видениями Горнего града было связано изображение реки, наполненной рыбами и другими животными, и птиц, порхающих по берегу. Возможно, здесь нашло отражение одно из многочисленных средневековых представлений, по которым рай отделяется от всего остального мира рекою, неким водным пространством, которое сложно преодолеть. В самом тексте «Песни песней» говорится о наличии в заключенном саду колодца (Песн. 4: 15). Источник, родник, фонтан почти обязательно присутствует во многих западноевропейских изображениях. Помимо этого, изображение водоема, реки связано на иконе с Богородичной символикой. Ведь Ее традиционно называют Источником, излившим живую воду, и многотекущей рекой Божественной благодати, поскольку Дева Мария является источником вечной жизни для всего человечества.
В отличие от синайской иконы, Устюжское Благовещение XII в. (рис. 16) не так нагружено деталями. Хотя между этими иконами есть определенное сходство: тот же золотой фон, то же изображение Богомладенца на груди Девы Марии.

Рис. 16 – это одно из первых русских произведений, где догмат о Воплощении Христа, стоявший в центре многочисленных богословских дискуссий, отражен с такой выразительной наглядностью: Младенец Иисус показан входящим в лоно Богоматери.
Главная особенность этой иконы, как и синайской, заключается в золотом сиянии, окутывающем изображенные фигуры и пронизывающем все пространство. Неслучайно Богородицу называют «светоприимной свечой», отгоняющей бесовскую тьму, поэтому сияние вокруг Нее распространяется так же, как от свечи. Благодаря этому все изображенное событие переносится в некое иное, далекое от земного мира, измерение.
Дева Мария изображена в винно-красном мафории, украшенном золотой бахромой. Она стоит перед престолом, от которого уцелели только часть подножия и фрагмент узорной ткани под Ее ногами. В одном из акафистов Богородицу называют «Зарей умнаго Солнца», «освященной Духом Святым», возможно, по этой причине на Лике и руках Богородицы на этой иконе виден неяркий красный румянец (подобное можно увидеть на некоторых иконах «Знамение»). Правой рукой Она слегка касается нимба Младенца Христа, сквозь Ее пальцы пропущена красная нить, которая идет к мотку пряжи в Ее левой руке, – как символическая иллюстрация слов «одеяние плоти Слову соткавшая».

Тело Богомладенца как бы просвечивает сквозь одеяние Богоматери. Тело Иисуса Христа покрыто только набедренной повязкой – таким образом традиционно подчеркивалась Его человеческая природа. Иконографически Младенец напоминает не только о таинстве Воплощения, но и о Небесной славе и будущей Жертве Христа.

По мнению Г.С. Колпаковой, Архангел Гавриил изображен так, что его «движение словно натыкается на незримую преграду», как бы показывая непреодолимую границу между ним, тварным существом, и Девой Марией – «вместилищем Несотворенного». На его волосах, крыльях и хитоне – золотые лучи (ассист) – как отблески Божественного света. Ассист может присутствовать и на одежде Богоматери (например, рис. 15), и на Ее кресле (рис. 11), которое по сюжету является не обычным сиденьем, а престолом славы, испещренным золотыми лучами Божественной энергии.

Вверху иконы показано мистическое пространство Небесного мира, где летают огненные серафимы и Ветхий Деньми восседает на троне. Граница между земным и небесным миром подчеркнута линией звезд. От Ветхого Деньми к изображению Богоматери шел ныне утраченный луч света со Святым Духом в виде голубя. Лучи, сходящие с неба, появляются в византийских иконах не ранее XI в. Потом в лучах света начинают изображать Святого Духа в виде голубя. Для XVI, и особенно XVII в., эта подробность становится обычной.
Вместе с этим на небе, откуда исходят лучи, появляется изображение Бога Отца в виде старца. Иногда луч света исходит из уст Бога Отца. Большой Московский собор 1666–1667 гг. запрещает такие изображения как неразумные вымыслы праздного воображения и, таким образом, запрещает изображать как Бога Отца, так и Его дыхание. Это запрещение было мотивировано тем, что Бога Отца никто никогда не видел. Изображение Св. Духа в виде голубя Собор допустил только в композиции Крещения Иисуса Христа. Хотя, как мы заметим в дальнейшем, в некоторых памятниках Благовещения этот запрет не соблюдался.
В целом изображение Благовещения таким, как на новгородской иконе, становится популярным в XVI–XVII вв., когда возрастает интерес к подробностям. Примером этому может служить икона XVI–XVII вв. из Соловецкого монастыря (рис. 17).

Вверху на престоле изображен Господь Саваоф. Иконописцы по-прежнему используют метод сечений для изображения Младенца в лоне Богоматери, но, так как к XVII в. этот прием посчитали устаревшим, Богомладенца изображали в неясных очертаниях, как бы за стеклом.
Редкой особенностью этой иконы является гора с крутыми уступами и пещерой, расположенная на фоне стены, между фигурами Архангела и Девы Марии. Эта деталь служит прообразом пещеры, где родился Христос, о чем свидетельствует надпись в проеме: «Гора и вертеп / в нейже родися Христос». Появление новой подробности в сюжете Благовещения связано с обращением иконописца к текстам «Акафиста Пресвятой Богородице», где Она именуется «Горой Нерукосечной», «Чревом Божия воплощения» и «Вместилищем Бога Невместимого».
Сравнивая эту соловецкую икону с синайской, самой «декорированной» иконой XII в., можно заметить, как усложнилась архитектура иконного пространства: появились многочисленные орнаменты и декоративные детали. В этот период иконописцы начинают более широко использовать приемы прямой перспективы: фигуры действующих лиц приобретают объем, пространство углубляется (например, рис. 18). Иконописцы стали активно использовать светотень. Если раньше место действия было обозначено довольно условно, то теперь оно превращается в обустроенный интерьер. В композицию вводятся заимствованные из европейских гравюр «полы в шахмат». Сквозь оконные и дверные проемы просматривается дальний план с элементами пейзажа и архитектуры. Теперь иконы должны были не только настраивать верующих на молитвенный лад, но и вызывать восхищение сложными орнаментами.
Несмотря на внесение этих новых элементов, приближающих иконы к реалистическому искусству Запада, их композиция, действующие лица носили иконный характер. Но, по сути, сосредоточивали внимание на формальной красоте изображения.

На рис. 18 Архангел Гавриил предстает перед Девой Марией с цветочной ветвью в руках, на втором плане, в дверном проеме, виден большой букет из различных цветов в напольной вазе. Иногда Архангел держит в руках белую лилию или пальмовую ветвь. «Благоуханная крине (лилия) девства» – метафора, обозначающая Богоматерь, а пальмовая ветвь служит символом будущих страданий. Букет белых лилий может находиться в сосуде между Богородицей и Архангелом Гавриилом, как, например, на кипрской фреске (рис. 19) и на миниатюре из византийского Евангелия (рис. 20).

Белые цветы в сосуде символизируют непорочную чистоту Девы Марии, готовность принять в себя Бога.
Но на некоторых греческих иконах встречается изображение сосуда с красными гвоздиками (рис. 21а и 21б). Эти же цветы присутствуют в композиции Сретения на греческих иконах. Красные гвоздики принято связывать с будущей Крестной Смертью Спасителя. В контексте данного сюжета они тоже могут иметь подобное значение. Сцену Благовещения можно назвать первой страницей Нового Завета, так как Дева Мария Своим согласием с волей Божией открывает новую главу в истории человечества. На Нее нисходит Святой Дух, и Младенец в Ее чреве становится Ходатаем Нового Завета.

Как известно, Первый Завет был утвержден не без крови. Моисей, произнеся все заповеди, «взял кровь тельцов и козлов с водою...» и окропил как саму книгу, так и весь народ, говоря: «Это кровь Завета, который заповедал нам Господь» (Евр., 9:18–20). Жертва с пролитием крови всегда приносилась как заместительная за смертный грех. Почти по закону очищается кровью и без пролития крови не бывает прощения (Евр., 9:22). Если кровь животных через окропление очищала от скверны только тело, то Кровь Христа, очистила совесть от мертвых дел. Как говорит Апостол Павел, Христос открыл нам путь новый и живой через Свою Жертву.

Оригинальное изображение Благовещение встречается на греческой иконе XV в. (рис. 22), которая больше напоминает картины западноевропейских художников. К уже привычным деталям сюжета добавляются ангелы, которые из другого, мистического, пространства взирают на сцену Благовещения. Духи тьмы в ужасе разлетаются во все стороны. Изображение Богомладенца, окруженного сиянием, помещено не в лоне Девы Марии, а в левом верхнем углу. Судя по позе сидящей Богоматери и Ее жесту, художник мог изобразить момент, когда Мария находится в недоумении и замешательстве от слов Архангела Гавриила и еще не выразила своего согласия с Божественной волей.

В числе прочих новшеств, в композиции появляется изображение девушки-служанки за прялкой и кота. Впервые его можно встретить в иконах XIII в., чаще оно начинает повторяться в XVI–XVII вв. Интерпретация этой фигуры пока не имеет окончательного решения. Возможно, как многие художники Западной Европы, живописец пытался таким образом добавить сцене бытовых деталей, показать, что Благовещение произошло в самый обычный день. И по этой же причине изображает в дверном проеме праведного Иосифа.

Изображение кошек можно трактовать неоднозначно. Упоминание кошки в Библии встречается лишь однажды – у пророка Иеремии – когда он говорит о ничтожестве идолов, то упоминает, что на тело и головы этих мнимых божеств налетают птицы, «лазают также по ним и кошки» (Посл. Иер., 1:21). С другой стороны, кошка у ног Богородицы и кошка под деревом имеют вид недружелюбный: одна затаилась с выпущенными когтями, другая смотрит на птицу, сидящую на дереве. Если художник, изображая кота, имеет в виду льва, то этот символ тоже имеет двоякое значение. В христианстве лев выступает сильным и верным стражем, но следует также помнить, что диавол, как рыкающий лев, ищет способ, как поглотить человека.

Архитектурные постройки в большей степени европейские, чем греческие, однако центральная полукруглая часть похожа на киворий. Под ним, за небольшой стеной, находится дерево, на ветвях которого сидит птица – голубь. Первоначально упоминание о птицах, в том числе и голубях, было связано с понятием о Царствии Небесном и с догматом о Воскресении: еще на надгробных плитах и саркофагах Рай изображался в виде цветов, деревьев, колосьев, к которым прилетали души в виде различных птиц. Также голубь является символом чистоты, невинности, небесной любви и дружбы, поэтому его изображение может иметь отношение к Деве Марии как к «Голубице, Милостивого рождшей».

Мотивы райского сада, которые мы видим на этой иконе, так же, как и на синайской (рис. 15), и на русской иконах (рис. 18), означают намек на Первое Благовещение, прозвучавшее еще Еве в Едеме. Его можно услышать в словах, обращенных к змею: «И вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем ее; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту» (Быт., 3:15). Бог не оставляет изгнанных из Рая прародителей без надежды на будущее спасение. И Адаму, и Еве очень хотелось, чтобы Господь поскорее послал на землю Своего Сына для спасения рода человеческого. Поэтому Ева, после рождения Своего первенца, воскликнула: «Приобрела я человека от Господа!» (Быт., 4:1). Но Боговоплощение стало возможным только тогда, когда нашлась Дева, Которая всем сердцем, всем умом, всей душой, всей Своей крепостью сумела довериться Богу до конца.

Список литературы:
1. Алексеев С.В. Зримая истина. – СПб.: Ладан, Троицкая школа, 2006, 288 с.
2. Архимандрит Никифор. Библейская энциклопедия в современной русской орфографии – / http://sl.btv.ru/Multimedia/Pravoslavnyi sbornik/BIBLIA/mainK.htm
3. Бобров Ю.Г. Основы иконографии древнерусской живописи. – СПб.: Мифрил, 1995, 256 с.
4. Бычков В.В. Феномен иконы. История. Богословие. Эстетика. Искусство. – М.: Научно-издательский центр «Ладомир», 2009, 635 с.
5. Гусакова В. Христианские праздники. Традиции Востока и Запада. СПб.: Аврора, 2010, 160 с.
6. Инок Григорий (Круг). Мысли об иконе. – Париж, 1997. / http://www.wco.ru/biblio/ books/krug1/Main.htm
7. Липатова С. Иконография праздника Благовещения Пресвятой Богородицы. – / http:// palomnic.org/art/icon/b_v/
8. Майкапар А. Новозаветные сюжеты в живописи. Благовещение. – / http://palomnic.org/art/pic/ n_z/blagovest/
9. Нефедова Н. Три жеста Богородицы – / http://www.taday.ru/text/960621.html
10. Покровский Н.В. Евангелие в памятниках иконографии преимущественно византийских и русских. – СПб., 1892.
11. Раевская Н.Ю. Священные изображения и изображения священного в христианской традиции. – СПб.: Сатисъ, 2011, 220 с.
12. Схиархимандрит Авраам (Рейдман). Великий дар свободы. – / http://www.pravmir.ru/velikij-dar-svobody/
13. Уваров А.С. Христианская символика. Ч. 1. Символика древнехристианского периода. – М., 1992, 212 с.