Снова эти двое… Врачи? Профессора? Откуда они появились, почему опять ночью и чего тут еще надо обсуждать-то? Ведь лечащий Калиниченко еще позавчера дал понять, что он, Денис, не жилец!
Тот, который в белом-пребелом халате, кивнул в сторону Дениса:
— А я полагаю, что его еще можно вытащить.
Второй, в чем-то черном, надменный, ироничный, квохчуще хохотнул:
— Безнадежно, коллега, безнадежно, просто признайте свое поражение и оставьте пациента мне, профильному специалисту. Или гордость не позволяет? Так вам, вроде, не положено… Перед нами — давно и необратимо деградировавший, одинокий, депрессивный алкаш, и других тенденций, уж извините, не прослеживается. Этот цирроз — логическое завершение как минимум двадцати пяти последних лет его безалаберной жизни. «Отпустить» его именно сейчас — это в наших с вами и его общих интересах: он не вляпается еще хуже, вас удовлетворит хотя бы это, а я красиво «срублю палку». Сию минуту мы пригласим специалиста с сельскохозяйственным орудием, который отключит его гнилую душу от трухлявой туши, и царствие ему подземное! В общем, как говорится, это я забираю. А вы бы не стояли на дороге, обязанности выполнять мешаете. Будет когда-нибудь и на вашей улице праздник!
— Да уж и вы к его состоянию всей бригадой руку приложили. И я вам не коллега. А насчет последних двадцати пяти лет вы верно, кстати, заметили: где-то там произошел кризис, и я намерен выяснить его причины. А уж потом станет ясно, кому там и какое царство.
— А санкция у вас имеется, друг мой? — чернохалатник еще старался держаться насмешливо, но даже сквозь полузабытье Денис чувствовал исходящую от него тревогу и лютую ярость.
— Разумеется. И я вам не друг, а враг. Начали!
Оба «профессора» подошли к неопрятной койке Дениса с грязноватым, скомканным бельем. Один его сосед по палате забылся в тяжелом медикаментозном сне, а другой еще вечером «склеил ласты», и поэтому Денис оказался наедине с этими странными специалистами.
От Черного ощутимо несло вонью гнилых зубов и чем-то еще похуже. Голова его была видна нечетко, будто размыта, но на миг туман рассеялся, и... Денис с беззвучным писком вжался в обшарпанную стену, не в силах даже крикнуть по-настоящему. Черный протянул руку...
— Ну-ка стоп, пациент еще мой! — Белый отодвинул «коллегу» и ободряюще улыбнулся Денису. Крепкий, плечистый, суровое, словно вырубленое лицо... Пахнет от него хорошо, как от цветущего луга.
И еще. Странное это было чувство: словно ты прошагал целый день по жаре, а потом все пьешь и пьешь воду из родника, и никак не можешь оторваться... Такое непередаваемое чувство вызывало присутствие Белого.
— Доктор…
— Помолчи сейчас, а? — отмахнулся тот. — Ты свое лето красное уже пропел-пропил, а я тут теперь разгребаю... Так, смотрим… У вас нормальная видимость, как вас там? — он с легкой брезгливостью кивнул Черному.
Почему Денис раньше не замечал в палате этого большого плоского монитора, в который сейчас смотрели оба врача?
— Картинка хорошая. Не тяните, — Черный уже не иронизировал, он был напряжен, как игрок, от которого готов уплыть крупный куш.
— Мда… Куда ни кинь — всюду клин… Действительно, парень, ты уже давно и необратимо тонешь. И хоть бы побарахтался для проформы! Еще немного, и дошел бы до ручки, это приходится признать... Только цирроз и выручил!
— Хватит уже, а? — взвился Черный. — Клиент безнадежен. Допустим, вытащите вы его сейчас каким-нибудь чудом из могилы — так он и дня не продержится, впадет еще и не в такие тяжкие, а вас и меня спишет на «белочку»! С ним давно кончено, это утиль! Потому-то ваш менее опытный коллега и вызвал вас срочно на замену, но здесь даже вам уже нечего ловить! Ну все, я забираю свое?
— Сказано же — ждите! А ведь по началу все было вполне в пределах, я бы сказал... Да и сейчас, дружище Денис, человек ты, в общем-то, не злой. И родня у тебя есть уважаемая, там, у нас, иначе бы давно... — он кивнул на Черного. — Все упирается в единственный локальный катаклизм, некий перелом… Прямо как в «Назад, в будущее -3», только куда хуже и противнее, чем та история с Ниддлзом и аварией... Именно тогда ты и поплыл по течению, а вот эти товарищи, — он ткнул пальцем в Черного, — тебя усердно топили. И даже мой прекрасный, но действительно менее опытный коллега уже ничего не смог поделать… А я его еще со Смутного Времени знаю — отличный специалист!
— Какой перелом, доктор? — Денис трясся и подвывал.
— А это попробуй-ка вспомнить сам, пока ты напуган и в тебе очнулся здравый смысл.
— Да, да, я все, что скажете, только не бросайте меня! Не оставляйте меня с ним! Доктор, у него... рога!!! — взмолился Денис.
— Разумеется, у него есть рога... и позади у него длинный хвост... — рассеянно заметил Белый и развернул монитор; Денис быстро сообразил, что видит там свои странно обновившиеся, невероятно четкие воспоминания. Он словно прокручивал кино назад.
Неважное было кинцо, как раньше говаривали, «не для всех»... Пожалуй, название «Шелудивый пес валяется в собственной блевотине» было бы в самый раз!
Но вот, дошло до 1992 года и зарябило, заглючило… Попробуем с другого конца… А вот это уже хорошее — доброе детство, славная юность… Денис заплакал: когда же он умудрился вляпаться в нынешнее дерьмо?
Ага, вот и Катя, его первая любовь, и первая (в этом самом смысле) женщина… И как раз 92-й год! Совсем молодой и вполне симпатичный, а вовсе не похожий, как сейчас, на старого, обрюзгшего сатира, Денис вместе с Катей выходит из кино. Что они там смотрели? Ага, точно: «Замужем за мафией».
— Денис, мне тебе кое-что сказать надо… Важное! — Катя явно была смущена, это чувствовалось весь вечер.
— Ну, и? — грубовато спросил Денис, ощущая какую-то надвигающуюся неведомую проблему.
— Короче, помнишь мы с тобой тогда?.. Я беременна, это уже точно…
Денис попытался прикурить, но закашлялся: он взял сигарету не тем концом и зажег фильтр.
— Бли-и-ин! Это точно от меня?
— А ты что, сомневаешься? Точно от тебя! Я уже взяла у Ленки таблетки, а если не помогут, то завтра запишусь на аборт! Так что, ты не переживай особо!
— Ну... ты, реально, смотри сама, дело твое!
— Вот я и смотрю сама! — Катя попыталась улыбнуться, получилось цинично и довольно противно. — Все уже решено: ни твою, ни свою жизнь я ломать не собираюсь! Ну что, пошли? Есть еще сигарета?
Ленкины таблетки тогда не «помогли», был вакуумный аборт, после него еще что-то выскабливали, а потом она стала какой-то другой, и Денис тоже стал каким-то другим, и их отношения изменились, а вскоре и вовсе сошли на нет.
Денис держался, как нормальный чувак, которому по барабану, что какая-то телка от него «залетела» — так было принято в его среде. А ведь он ее очень любил, Катю, но ничего уже сделать не мог, все как-то получилось само собой, а он запил, потом бросил учебу, занялся торговлей «бодяжным» бухлом… Сходился с женщинами, ища в них новую Катю, но так и не нашел ничего похожего, только отношения становились все короче и короче, грязнее и грязнее...
Со временем он спился и обнищал, его начали презирать даже прежние собутыльники. Бомжом не стал, но дома не появлялся неделями: ребята с Апрашки, которым он сдал комнату несколько лет назад, то не пускали его в собственную квартиру, то по пьяни отрабатывали на нем удары... А уж платить-то перестали почти сразу. Перебивался он где придется и чем придется, если и делал пакости, то не со зла, а от слабости или со страху, а совесть заливал спиртягой...
У Катьки, кстати, все еще хуже сложилось: они жили в разных концах города, и не пересекались, но он болезненно ловил каждый слух о ней. В общем, у нее было три неудачных брака, детей больше не получилось, она тоже начала выпивать, но потом бросила и связалась с какой-то сектой, а вскоре погибла при темных обстоятельствах…
— Доктор, доктор! Я вспомнил этот переломный момент! Зимой, с Катей, после кино!..
— Молодец… — довольно рассеянно сказал Белый. — Но толку-то… Время назад не открутишь… Или... открутишь?!
— Да не валяйте вы дурака, коллега… — надрывно захрипел Черный. — Ну, да, ладно, не коллега и не друг! Это уже против правил! Просто дайте мне честно забрать мой товар и примите на себя другую миссию, ясно? И не устраивайте здесь Голливуд! Ясно?
— Разве вашим мнением кто-то интересовался? Ваше дело подбирать мусор, а здесь еще не совсем мусор. И не истерите, как в русском сериале, иначе я вам быстро рога пообломаю! Видите, я занят.
Сколько времени Белый простоял у его постели молча, склонив голову, Денис не знал, но услышал только его спокойный голос:
— Так, санкция есть! Но и теперь, Денис, только ты можешь все спасти или все окончательно завалить. От страха ты на время пришел в человеческое состояние и многое понял, а именно это как раз и требуется. Тебе дан уникальный шанс; свернешь опять не в ту сторону — и сразу отправишься вот с этим товарищем «туда, где только «ни» и только «не»...». Там самые страшные фантазии покажутся тебе просто курортом. Слышал всякую бабкину «ботву» про ад, чертей и раскаленные сковородки? Так это чистая правда.
— А как же Рай, доктор?
— Понятно, что Рай, но ты то сейчас к нему каким боком? Все ясно? Пошел!
Легкий морозец обжег лицо, Денис дотронулся ладонью до щеки: гладкая, молодая кожа на месте обвислой, морщинистой шкуры...
— Что за фигня, какие морщины, мне девятнадцать лет! — он слегка потряс головой, отгоняя странное чувство нереальности.
— Что с тобой? — спросила Катя.
— Да, ерунда какая-то в голову лезет… Прикольный фильм, да?
— Да, ничего такой… Денис, мне тебе кое-что сказать надо… Важное!
— Ну, и? Нет, погоди, Кать, для важного мне надо очухаться немного, состояние странное… Еще и дежа-вю откуда-то взялось...
Они вышли из арки и Денис посмотрел по сторонам. Невский был таким, к какому он давно привык: грязь, разваливающиеся ларьки, уличные торговцы сигаретами, плакаты «белого братства»... и как-бы отступившая под напором этого хлева в тень прославленная архитектура. Но все это вдруг показалось каким-то непривычным, словно он ожидал увидеть здесь нечто, похожее на картинку из фильма про шикарные западные города. Он снова потряс головой. Чушь…
— Вот блин, не досыпаю, что-ли?..
— Денис, ты слушать будешь, это правда важное!
— Ну, буду. Давай!
— Короче, я беременна, это точно! Помнишь, ну тогда-то у нас…
— Ты беременна… — Денис прикурил сигарету. Он почему-то не очень удивился.
— Только не парься, ладно? Ленка дала мне таблетки, а если они не помогут, то завтра я запишусь на аборт!
— Так, блин, стоп. Дай мне еще очухаться, в натуре!
— Ну, очухивайся. Да говорю же тебе, не парься ты, я уже взяла таб…
— А вот отсюда можно поподробнее? Какие, нахрен, таблетки, какой аборт? А со мной посоветоваться тебе в голову не пришло? Аллё, гараж?! Я ведь тут тоже участвовал, или как?
— Так я и советуюсь…
— Ты не советуешься, ты уже все решила, со своей Ленкой! Тогда зачем было вообще мне что-то рассказывать?!
— Денис, но ты же должен был знать…
— Класс, теперь я знаю! И вот что: я против аборта, поняла! Я хочу, чтобы этот ребенок, наш с тобой, чтобы он родился, ясно?
— Ты хочешь этого ребенка, Денис? Но как же я буду его…
— Растить, типа? Ну, можно вместе со мной, например... Как тебе такой вариант?
— Так ты мне сейчас замуж за тебя предлагаешь?
— А что, не заметно? Я вообще-то давно хотел, но как-то все… А сейчас самое то!
— А почему, Денис?
— Люблю, почему же еще? Так ты согласна?
— Ну конечно! Конечно, согласна! Только я не думала, что ты когда-нибудь... Я правда не такая стерва, я не хотела этого аборта, а просто подумала, что ты испугаешься, вот и решила… Типа, не захочешь свою жизнь ломать...
— Давай в следующий раз, когда ты что-то такое решишь, ты со мной посоветуешься все-таки? И я прикидываю, что жизнь свою не так ломают. Короче, сегодня вечером я все своим расскажу, а ты своей матери, и давай на днях документы в ЗАГС подадим! Как говорил Гоцман, нечего тянуть кота...
— Кто?
— Ну... Гоцман. Это мент один, вроде...
— Конечно, давай! Скорее бы маме все рассказать, но она сегодня в ночь… Я к ней заеду, там телефона нет.
— Так позвони ей по мобиле, делов-то!
— Позвонить по… чему? — Катя засмеялась. — По какой мобиле? По сотовому, что-ли? Мы с мамой не «новые русские», чтобы сотовые телефоны иметь! Прикалываешься?
— Да, может… Опять ерунда в голову лезет… Это, наверное, от радости!
Она бросилась ему на шею, он поскользнулся и они оба, счастливо хохоча, упали в снежный сугроб.
— Чего ржут-то? Демократы, наверное! Наркоманы проклятые! — сердито пробурчал проходивший мимо мужичок в кроличьей шапке, с какой-то листовкой в руке.
— Демократы… Наркоманы... — пробормотал Денис, приходя в себя в палате.
— Привет, Марти, — сказал Белый, сидевший на стуле у кровати.
— Вы прям фокусник! — цедил Черный. — Гудини! Взять, да и ампутировать пациенту четверть века жизни и пересадить новые! Нормально? Вот, что значит связи наверху! Но и мы еще далеко нихт капитулирен! Проиграно сражение, но не война, крови я ему еще попорчу, а там глядишь и… Реванш!
— Страшно, аж жуть! — брезгливо усмехнулся Белый. — Ничего, теперь и я за ним присматривать буду. Давай, Денис, пока!
— Доктор, куда вы?! — окончательно очнулся Денис и подпрыгнул на кровати.
— Все нормально, I’ll be back, — Белый наставил на Дениса палец и подмигнул, уже направляясь к двери в сопровождении Черного.
Не успели они выйти, как вошла его... дочь? Откуда у него… Разумеется, его старшая дочь Ольга.
— Пап, ну ты как?
— Оль, не смеши! Как обычно. Что со мной может быть необыкновенного: ерундовая авария, пустячная операция. Недельку отдохнуть никогда не вредно, — он окинул взглядом чистую отдельную палату.
— Но перелом-то был сложный, оперировали срочно... Пап, а что это за два врача от тебя сейчас вышли? Один в белом, другой в черном?
— Так это же… Это… Ох, забыл что-то очень важное! Наркоз действует, что-ли? Мне тут казалось, будто я… Слушай, вроде помнил, а сейчас напрочь забыл, как корова языком слизала… И с этими врачами тоже что-то… Забыл!
— Да ладно, какая разница! Вокруг тебя тут, наверное, много всяких медицинских халатов вьется! Еще бы: муж самой Екатерины Сергеевны, нового главврача! — Ольга засмеялась своим неподражаемым, веселым смехом. — А кто-то, я думаю, и волком смотрит: только назначили, а она уже абортное отделение из больницы поперла! Пумс! — последовал характерный жест ногой. — Она мне утром, перед храмом, звонила, сказала, что после церкви сразу к тебе! А я вот службу не достояла, мелкую с Лёшей отправила — и сюда.
— Да, сегодня же воскресенье… В следующее, может, и я уже как-нибудь дотащусь… Мама не говорила, мне вчера на мобильник кто-нибудь звонил? Он у нее остался.
— Говорила, что твой зам обзвонился, а про остальных не знаю.
— Который зам? Витя Щербаков?
— Вроде. Паша и Юля тоже вместе с мамой приедут, так что жди сегодня толпу!
— Да я ж только за. Ты бы присела, чего все стоишь? Кстати, внучку-то привози, месяц уже не видел!
— Давай завтра привезем. — Ольга присела на стул, на котором недавно сидел Белый.
— Ты как ангел, Оля...
— Почему, пап?
— Сам не знаю, почему. По всему.
Тот, который в белом-пребелом халате, кивнул в сторону Дениса:
— А я полагаю, что его еще можно вытащить.
Второй, в чем-то черном, надменный, ироничный, квохчуще хохотнул:
— Безнадежно, коллега, безнадежно, просто признайте свое поражение и оставьте пациента мне, профильному специалисту. Или гордость не позволяет? Так вам, вроде, не положено… Перед нами — давно и необратимо деградировавший, одинокий, депрессивный алкаш, и других тенденций, уж извините, не прослеживается. Этот цирроз — логическое завершение как минимум двадцати пяти последних лет его безалаберной жизни. «Отпустить» его именно сейчас — это в наших с вами и его общих интересах: он не вляпается еще хуже, вас удовлетворит хотя бы это, а я красиво «срублю палку». Сию минуту мы пригласим специалиста с сельскохозяйственным орудием, который отключит его гнилую душу от трухлявой туши, и царствие ему подземное! В общем, как говорится, это я забираю. А вы бы не стояли на дороге, обязанности выполнять мешаете. Будет когда-нибудь и на вашей улице праздник!
— Да уж и вы к его состоянию всей бригадой руку приложили. И я вам не коллега. А насчет последних двадцати пяти лет вы верно, кстати, заметили: где-то там произошел кризис, и я намерен выяснить его причины. А уж потом станет ясно, кому там и какое царство.
— А санкция у вас имеется, друг мой? — чернохалатник еще старался держаться насмешливо, но даже сквозь полузабытье Денис чувствовал исходящую от него тревогу и лютую ярость.
— Разумеется. И я вам не друг, а враг. Начали!
Оба «профессора» подошли к неопрятной койке Дениса с грязноватым, скомканным бельем. Один его сосед по палате забылся в тяжелом медикаментозном сне, а другой еще вечером «склеил ласты», и поэтому Денис оказался наедине с этими странными специалистами.
От Черного ощутимо несло вонью гнилых зубов и чем-то еще похуже. Голова его была видна нечетко, будто размыта, но на миг туман рассеялся, и... Денис с беззвучным писком вжался в обшарпанную стену, не в силах даже крикнуть по-настоящему. Черный протянул руку...
— Ну-ка стоп, пациент еще мой! — Белый отодвинул «коллегу» и ободряюще улыбнулся Денису. Крепкий, плечистый, суровое, словно вырубленое лицо... Пахнет от него хорошо, как от цветущего луга.
И еще. Странное это было чувство: словно ты прошагал целый день по жаре, а потом все пьешь и пьешь воду из родника, и никак не можешь оторваться... Такое непередаваемое чувство вызывало присутствие Белого.
— Доктор…
— Помолчи сейчас, а? — отмахнулся тот. — Ты свое лето красное уже пропел-пропил, а я тут теперь разгребаю... Так, смотрим… У вас нормальная видимость, как вас там? — он с легкой брезгливостью кивнул Черному.
Почему Денис раньше не замечал в палате этого большого плоского монитора, в который сейчас смотрели оба врача?
— Картинка хорошая. Не тяните, — Черный уже не иронизировал, он был напряжен, как игрок, от которого готов уплыть крупный куш.
— Мда… Куда ни кинь — всюду клин… Действительно, парень, ты уже давно и необратимо тонешь. И хоть бы побарахтался для проформы! Еще немного, и дошел бы до ручки, это приходится признать... Только цирроз и выручил!
— Хватит уже, а? — взвился Черный. — Клиент безнадежен. Допустим, вытащите вы его сейчас каким-нибудь чудом из могилы — так он и дня не продержится, впадет еще и не в такие тяжкие, а вас и меня спишет на «белочку»! С ним давно кончено, это утиль! Потому-то ваш менее опытный коллега и вызвал вас срочно на замену, но здесь даже вам уже нечего ловить! Ну все, я забираю свое?
— Сказано же — ждите! А ведь по началу все было вполне в пределах, я бы сказал... Да и сейчас, дружище Денис, человек ты, в общем-то, не злой. И родня у тебя есть уважаемая, там, у нас, иначе бы давно... — он кивнул на Черного. — Все упирается в единственный локальный катаклизм, некий перелом… Прямо как в «Назад, в будущее -3», только куда хуже и противнее, чем та история с Ниддлзом и аварией... Именно тогда ты и поплыл по течению, а вот эти товарищи, — он ткнул пальцем в Черного, — тебя усердно топили. И даже мой прекрасный, но действительно менее опытный коллега уже ничего не смог поделать… А я его еще со Смутного Времени знаю — отличный специалист!
— Какой перелом, доктор? — Денис трясся и подвывал.
— А это попробуй-ка вспомнить сам, пока ты напуган и в тебе очнулся здравый смысл.
— Да, да, я все, что скажете, только не бросайте меня! Не оставляйте меня с ним! Доктор, у него... рога!!! — взмолился Денис.
— Разумеется, у него есть рога... и позади у него длинный хвост... — рассеянно заметил Белый и развернул монитор; Денис быстро сообразил, что видит там свои странно обновившиеся, невероятно четкие воспоминания. Он словно прокручивал кино назад.
Неважное было кинцо, как раньше говаривали, «не для всех»... Пожалуй, название «Шелудивый пес валяется в собственной блевотине» было бы в самый раз!
Но вот, дошло до 1992 года и зарябило, заглючило… Попробуем с другого конца… А вот это уже хорошее — доброе детство, славная юность… Денис заплакал: когда же он умудрился вляпаться в нынешнее дерьмо?
Ага, вот и Катя, его первая любовь, и первая (в этом самом смысле) женщина… И как раз 92-й год! Совсем молодой и вполне симпатичный, а вовсе не похожий, как сейчас, на старого, обрюзгшего сатира, Денис вместе с Катей выходит из кино. Что они там смотрели? Ага, точно: «Замужем за мафией».
— Денис, мне тебе кое-что сказать надо… Важное! — Катя явно была смущена, это чувствовалось весь вечер.
— Ну, и? — грубовато спросил Денис, ощущая какую-то надвигающуюся неведомую проблему.
— Короче, помнишь мы с тобой тогда?.. Я беременна, это уже точно…
Денис попытался прикурить, но закашлялся: он взял сигарету не тем концом и зажег фильтр.
— Бли-и-ин! Это точно от меня?
— А ты что, сомневаешься? Точно от тебя! Я уже взяла у Ленки таблетки, а если не помогут, то завтра запишусь на аборт! Так что, ты не переживай особо!
— Ну... ты, реально, смотри сама, дело твое!
— Вот я и смотрю сама! — Катя попыталась улыбнуться, получилось цинично и довольно противно. — Все уже решено: ни твою, ни свою жизнь я ломать не собираюсь! Ну что, пошли? Есть еще сигарета?
Ленкины таблетки тогда не «помогли», был вакуумный аборт, после него еще что-то выскабливали, а потом она стала какой-то другой, и Денис тоже стал каким-то другим, и их отношения изменились, а вскоре и вовсе сошли на нет.
Денис держался, как нормальный чувак, которому по барабану, что какая-то телка от него «залетела» — так было принято в его среде. А ведь он ее очень любил, Катю, но ничего уже сделать не мог, все как-то получилось само собой, а он запил, потом бросил учебу, занялся торговлей «бодяжным» бухлом… Сходился с женщинами, ища в них новую Катю, но так и не нашел ничего похожего, только отношения становились все короче и короче, грязнее и грязнее...
Со временем он спился и обнищал, его начали презирать даже прежние собутыльники. Бомжом не стал, но дома не появлялся неделями: ребята с Апрашки, которым он сдал комнату несколько лет назад, то не пускали его в собственную квартиру, то по пьяни отрабатывали на нем удары... А уж платить-то перестали почти сразу. Перебивался он где придется и чем придется, если и делал пакости, то не со зла, а от слабости или со страху, а совесть заливал спиртягой...
У Катьки, кстати, все еще хуже сложилось: они жили в разных концах города, и не пересекались, но он болезненно ловил каждый слух о ней. В общем, у нее было три неудачных брака, детей больше не получилось, она тоже начала выпивать, но потом бросила и связалась с какой-то сектой, а вскоре погибла при темных обстоятельствах…
— Доктор, доктор! Я вспомнил этот переломный момент! Зимой, с Катей, после кино!..
— Молодец… — довольно рассеянно сказал Белый. — Но толку-то… Время назад не открутишь… Или... открутишь?!
— Да не валяйте вы дурака, коллега… — надрывно захрипел Черный. — Ну, да, ладно, не коллега и не друг! Это уже против правил! Просто дайте мне честно забрать мой товар и примите на себя другую миссию, ясно? И не устраивайте здесь Голливуд! Ясно?
— Разве вашим мнением кто-то интересовался? Ваше дело подбирать мусор, а здесь еще не совсем мусор. И не истерите, как в русском сериале, иначе я вам быстро рога пообломаю! Видите, я занят.
Сколько времени Белый простоял у его постели молча, склонив голову, Денис не знал, но услышал только его спокойный голос:
— Так, санкция есть! Но и теперь, Денис, только ты можешь все спасти или все окончательно завалить. От страха ты на время пришел в человеческое состояние и многое понял, а именно это как раз и требуется. Тебе дан уникальный шанс; свернешь опять не в ту сторону — и сразу отправишься вот с этим товарищем «туда, где только «ни» и только «не»...». Там самые страшные фантазии покажутся тебе просто курортом. Слышал всякую бабкину «ботву» про ад, чертей и раскаленные сковородки? Так это чистая правда.
— А как же Рай, доктор?
— Понятно, что Рай, но ты то сейчас к нему каким боком? Все ясно? Пошел!
Легкий морозец обжег лицо, Денис дотронулся ладонью до щеки: гладкая, молодая кожа на месте обвислой, морщинистой шкуры...
— Что за фигня, какие морщины, мне девятнадцать лет! — он слегка потряс головой, отгоняя странное чувство нереальности.
— Что с тобой? — спросила Катя.
— Да, ерунда какая-то в голову лезет… Прикольный фильм, да?
— Да, ничего такой… Денис, мне тебе кое-что сказать надо… Важное!
— Ну, и? Нет, погоди, Кать, для важного мне надо очухаться немного, состояние странное… Еще и дежа-вю откуда-то взялось...
Они вышли из арки и Денис посмотрел по сторонам. Невский был таким, к какому он давно привык: грязь, разваливающиеся ларьки, уличные торговцы сигаретами, плакаты «белого братства»... и как-бы отступившая под напором этого хлева в тень прославленная архитектура. Но все это вдруг показалось каким-то непривычным, словно он ожидал увидеть здесь нечто, похожее на картинку из фильма про шикарные западные города. Он снова потряс головой. Чушь…
— Вот блин, не досыпаю, что-ли?..
— Денис, ты слушать будешь, это правда важное!
— Ну, буду. Давай!
— Короче, я беременна, это точно! Помнишь, ну тогда-то у нас…
— Ты беременна… — Денис прикурил сигарету. Он почему-то не очень удивился.
— Только не парься, ладно? Ленка дала мне таблетки, а если они не помогут, то завтра я запишусь на аборт!
— Так, блин, стоп. Дай мне еще очухаться, в натуре!
— Ну, очухивайся. Да говорю же тебе, не парься ты, я уже взяла таб…
— А вот отсюда можно поподробнее? Какие, нахрен, таблетки, какой аборт? А со мной посоветоваться тебе в голову не пришло? Аллё, гараж?! Я ведь тут тоже участвовал, или как?
— Так я и советуюсь…
— Ты не советуешься, ты уже все решила, со своей Ленкой! Тогда зачем было вообще мне что-то рассказывать?!
— Денис, но ты же должен был знать…
— Класс, теперь я знаю! И вот что: я против аборта, поняла! Я хочу, чтобы этот ребенок, наш с тобой, чтобы он родился, ясно?
— Ты хочешь этого ребенка, Денис? Но как же я буду его…
— Растить, типа? Ну, можно вместе со мной, например... Как тебе такой вариант?
— Так ты мне сейчас замуж за тебя предлагаешь?
— А что, не заметно? Я вообще-то давно хотел, но как-то все… А сейчас самое то!
— А почему, Денис?
— Люблю, почему же еще? Так ты согласна?
— Ну конечно! Конечно, согласна! Только я не думала, что ты когда-нибудь... Я правда не такая стерва, я не хотела этого аборта, а просто подумала, что ты испугаешься, вот и решила… Типа, не захочешь свою жизнь ломать...
— Давай в следующий раз, когда ты что-то такое решишь, ты со мной посоветуешься все-таки? И я прикидываю, что жизнь свою не так ломают. Короче, сегодня вечером я все своим расскажу, а ты своей матери, и давай на днях документы в ЗАГС подадим! Как говорил Гоцман, нечего тянуть кота...
— Кто?
— Ну... Гоцман. Это мент один, вроде...
— Конечно, давай! Скорее бы маме все рассказать, но она сегодня в ночь… Я к ней заеду, там телефона нет.
— Так позвони ей по мобиле, делов-то!
— Позвонить по… чему? — Катя засмеялась. — По какой мобиле? По сотовому, что-ли? Мы с мамой не «новые русские», чтобы сотовые телефоны иметь! Прикалываешься?
— Да, может… Опять ерунда в голову лезет… Это, наверное, от радости!
Она бросилась ему на шею, он поскользнулся и они оба, счастливо хохоча, упали в снежный сугроб.
— Чего ржут-то? Демократы, наверное! Наркоманы проклятые! — сердито пробурчал проходивший мимо мужичок в кроличьей шапке, с какой-то листовкой в руке.
— Демократы… Наркоманы... — пробормотал Денис, приходя в себя в палате.
— Привет, Марти, — сказал Белый, сидевший на стуле у кровати.
— Вы прям фокусник! — цедил Черный. — Гудини! Взять, да и ампутировать пациенту четверть века жизни и пересадить новые! Нормально? Вот, что значит связи наверху! Но и мы еще далеко нихт капитулирен! Проиграно сражение, но не война, крови я ему еще попорчу, а там глядишь и… Реванш!
— Страшно, аж жуть! — брезгливо усмехнулся Белый. — Ничего, теперь и я за ним присматривать буду. Давай, Денис, пока!
— Доктор, куда вы?! — окончательно очнулся Денис и подпрыгнул на кровати.
— Все нормально, I’ll be back, — Белый наставил на Дениса палец и подмигнул, уже направляясь к двери в сопровождении Черного.
Не успели они выйти, как вошла его... дочь? Откуда у него… Разумеется, его старшая дочь Ольга.
— Пап, ну ты как?
— Оль, не смеши! Как обычно. Что со мной может быть необыкновенного: ерундовая авария, пустячная операция. Недельку отдохнуть никогда не вредно, — он окинул взглядом чистую отдельную палату.
— Но перелом-то был сложный, оперировали срочно... Пап, а что это за два врача от тебя сейчас вышли? Один в белом, другой в черном?
— Так это же… Это… Ох, забыл что-то очень важное! Наркоз действует, что-ли? Мне тут казалось, будто я… Слушай, вроде помнил, а сейчас напрочь забыл, как корова языком слизала… И с этими врачами тоже что-то… Забыл!
— Да ладно, какая разница! Вокруг тебя тут, наверное, много всяких медицинских халатов вьется! Еще бы: муж самой Екатерины Сергеевны, нового главврача! — Ольга засмеялась своим неподражаемым, веселым смехом. — А кто-то, я думаю, и волком смотрит: только назначили, а она уже абортное отделение из больницы поперла! Пумс! — последовал характерный жест ногой. — Она мне утром, перед храмом, звонила, сказала, что после церкви сразу к тебе! А я вот службу не достояла, мелкую с Лёшей отправила — и сюда.
— Да, сегодня же воскресенье… В следующее, может, и я уже как-нибудь дотащусь… Мама не говорила, мне вчера на мобильник кто-нибудь звонил? Он у нее остался.
— Говорила, что твой зам обзвонился, а про остальных не знаю.
— Который зам? Витя Щербаков?
— Вроде. Паша и Юля тоже вместе с мамой приедут, так что жди сегодня толпу!
— Да я ж только за. Ты бы присела, чего все стоишь? Кстати, внучку-то привози, месяц уже не видел!
— Давай завтра привезем. — Ольга присела на стул, на котором недавно сидел Белый.
— Ты как ангел, Оля...
— Почему, пап?
— Сам не знаю, почему. По всему.
