В этот день почили три епископа, и судьба каждого из них заслуживает подробного описания. Казалось бы, ничего особенно сложного, раньше бывали дни, когда приходилось вспоминать сразу шесть архиереев. Однако при подборе материалов выяснилось, что рассказ об одном из этих архиереев слишком тесно увязывается с целым рядом исторических событий и вбирает в себя много дополнительных материалов. Поэтому я и принял решение сегодня ограничиться только его жизнеописанием, а завтра - учитывая также, что сведений о почивших 2 февраля епископах не обнаруживается - рассказать о двух других.
Архиепископ Винницкий и Брацлавский Симон (Ивановский)
Совпало так, что сегодня не только день кончины архиепископа Симона, но и день его рождения.
Симеон Васильевич Ивановский (иногда встречается написание фамилии Иваницкий) родился 1 февраля 1888 года седьмым и последним сыном в многодетной семье священника Василия Ивановского и жены его Евдокии в селе Каменки Новосильского уезда Орловской губернии. Трое его старших братьев также стали священниками.
Закончил церковно-приходскую школу, Ефремовское духовное училище и Тульскую духовную семинарию. В 1908 году был зачислен на 1 курс Московской духовной академии, где на всю жизнь подружился с однокурсником Сергеем Сахаровым, будущим исповедником Афанасием, одним из выдающихся иерархов Русской Православной Церкви. В 1912 году закончил академию.
8 июня 1912 года в Параклитском скиту Троице-Сергиевой Лавры принял монашеский постриг с именем Симон, а вскоре был последовательно рукоположен в иеродиакона и в иеромонаха. 1 сентября того же года был назначен заведующим братской богословской школой Соловецкого монастыря. Там наставлял в истинах православной веры и привел к принятию православия соловецкого трудника лютеранского вероисповедания, почетного гражданина г. Риги Николая Юргенсона (сайт Православное духовенство).
Из-за слабого здоровья был переведен вначале в Иркутске духовное училище, а затем помощником смотрителя Кременецкого духовного училища, где за 2 года службы оставил по себе добрую память. В феврале 1915 года с приближением фронта вместе с училищем был эвакуирован в г. Сумы. Там в 1916 году принял решение послужить Отечеству на фронте и 25 мая того года был зачислен в штат 140 Зарайского пехотного полка полковым священником. Во время жестоких боев при Брусиловском прорыве на Юго-Западном фронте за личную храбрость иеромонах Симон был награжден от светской власти орденом св. Владимира 4-й степени с мечами.
2 сентября 1916 года был переведен на должность помощника смотрителя Сумского духовного училища. Летом 1917 года участвовал в Московском съезде монашествующего духовенства, оставаясь на позициях патриотизма и государственности. Летом 1919 года Сумы были заняты частями Добровольческой армии генерала Деникина и впоследствии Сумское духовенство эвакуировалось вместе с ними. Так иеромонах Симон переехал в Харьков, а в начале декабря 1919 года - в Крым.
В феврале 1920 года поступил на постоянное место жительства в Херсонесский монастырь города Севастополя. Однако, весной того года снова начались активные действия гражданской войны, епископ Севастопольский Вениамин (Федченков) предложил отцу Симону вернуться в строй военным священником, и тот согласился. 11 ноября 1920 года, после разгрома Белой Армии под Перекопом и объявленной бароном Врангелем всеобщей эвакуации, отплыл в Константинополь, где работал в военных госпиталях Белой Армии.
БД ПСТБИ: " К весне 1921г., когда большая часть русских эмигрантов покинула турецкую землю и перебралась в Европу, главным образом в Югославию, Болгарию и Францию, архимандрит Симон вместе с большой группой православного духовенства поехал в Сербию, ставшую национально-религиозным центром русской эмиграции.
Сербский Патриарх Димитрий тепло встретил православное духовенство и предоставил в сербских приходах 250 мест священникам из России. 7 марта 1921г. о.Симон с двумя епископами получили назначение в монастырь Вратна Тимокской епархии. Всем троим пришлось исполнять все обязанности насельников, так как кроме них и сторожа, никого в монастыре не было: сами служили, сами прислуживали, сами готовили пищу.
Вскоре архимандрит Симон получил в Сербии место на приходе под названием Райяц. Он не принимал участия во Всезарубежном Соборе Православной Церкви в Карловцах и уклонился от одобрения церковных решений Собора, ведущих к расколу в Русской Церкви."
В июне 1923 года переехал в Польшу. 1 июля вступил в должность ректора Волынской Духовной Семинарии, одновременно был настоятелем Кременецкого Богоявленского монастыря. О церковной жизни на этих территориях много сведений можно найти в книге А. К. Свитича ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ В ПОЛЬШЕ И ЕЕ АВТОКЕФАЛИЯ.
К концу 1918 года, т. е. к моменту восстановления Польского государства, "началось массовое, особенно на Холмщине, закрытие православных храмов, обращение их в римо-католические костелы и даже их (храмов православных) разрушение. Согласно официальным статистическим данным, только в первый год правления Польского правительства было отобрано около 400 церквей. В действительности же цифра эта была гораздо больше, ибо в одной только Холмщине было отобрано свыше 300 церквей, в Гродненской епархии — около 100 церквей, сюда еще привходили Виленщина, Полесье, Волынь и коренная Польша.
Такое отобрание церквей Правительство польское называло "ревиндикацией", т. е. возвращением их первому владельцу. Однако это далеко не отвечало правде, поскольку из отобранных православных церквей весьма малое их количество было когда-то католическими костелами, большинство же — это бывшие униатские храмы. Но среди отобранных церквей были и такие, которые никогда не были ни католическими, ни униатскими.
Виднейший церковно-общественно-политический деятель того времени православный сенатор Польского Сената Вячеслав Васильевич Богданович указывал с парламентской трибуны, каким возмутительным способом отбирались у православных их святыни: "В праздник Рождества Пресвятой Богородицы, — говорил сенатор, — во время Божественной Литургии, ворвался в церковь в Новом Дворе (Гродненской епархии) полицейский Александр Боцьковский, с шапкой на голове и с винтовкой на плече, и громко потребовал прекращения Богослужения и оставления церкви всеми, так как он должен ее запереть. Несмотря на просьбы верующих о том; чтобы не мешали их молитве, полицейский упорно требовал исполнения своего приказания и, по удалении всех, церковь была запечатана, а потом... разрушена.
Таким же образом, с большим еще насилием, оскорбляя храмы выкидыванием честных икон и иконостасов, церковной утвари и богослужебных облачений, были отобраны церкви в Белице, Бенице и Собор в городе Лиде (Виленской губернии), а также и во многих других местах. Хитростью был отнят Собор в Вильно, подобным же образом, при помощи поддельных ключей, отобрали Благовещенскую церковь и Женский Мариинский монастырь в Вильно же, а утварь церковную просто разграбили. Неоднократно церковная утварь продавалась на рынке, а один католический ксендз имел смелость принести на продажу некоторые церковные вещи в Виленский Епархиальный (православный) Склад".
В первые же годы существования восстановленного Польского государства началось разрушение величественного Православного Собора в Варшаве, на Саксонской площади. Тогдашний Польский Сейм, санкционировавший разрушение православной святыни, положил в основу своего решения то соображение, что этот Собор являлся-де памятником и свидетелем польской неволи. Почти в течение 3-х лет производилось разрушение этого Собора и, наконец, в 1927 году он был взорван динамитом."
Указом Патриарха Тихона от 28 сентября 1921 года Церкви в Польше была предоставлена автономия. Однако это устраивало не всех, в особенности не нравилось польским властям. Дальнейшие события до крайности напоминают происходившее веком позже на Украине.
Проблемы православных епархий в Польше отягощались спорами между иерархами: Дионисием (Валединским), Георгием (Ярошевичем), Пантелеимоном (Рожновским). Твёрдо стоявшие за единство с Русской Церковью епископы Елевферий (Богоявленский), Владимир (Тихоницкий), Сергий (Королев) были лишены кафедр, подвергались заключению в монастырь или высылке за пределы страны.
Вопреки мнению большинства православных, Георгий и Дионисий на съезде епископов в мае 1922 года фактически объявили об автокефалии, опираясь лишь на поддержку светских властей Польши. В 1924 году "Томос о признании Православной Церкви в Польше Автокефальною" был издан и Константинопольской Патриархией. Характерно, что при жизни Патриарха Тихона захватившие власть в Польской Церкви епископы обнародовать этот томос не рискнули. Официальное объявление автокефалии состоялось только 17 сентября 1925 года. "Автокефалия Православной Церкви обошлась Польскому Правительству в три миллиона польских злотых. Об этом упомянул в своих лекциях профессор Канонического права Виленского Университета Виляновский, указав, что эта сумма была уплачена в Константинополе и что об этом имеются соответствующие записи в Архивных документах Министерства Иностранных Дел в Варшаве."
Разумеется, это не остановило борьбы с православием ни польского правительства, ни римско-католической церкви. "Летом 1929 года римо-католические духовные власти предъявили в Окружных Судах 724 иска об изъятии из рук православного населения храмов и имущества церковного. Римо-католические духовные власти требовали возврата всего того имущества, которое уже более 100 лет, как вернулось в руки своего первоначального обладателя — православного населения.
Указанные иски были предъявлены, с ведома Католических митрополитов Виленского и Львовского епископами Пинским и Луцким в Окружных Судах в городах Бресте, Белостоке, Вильно, Гродно, Луцке, Новогрудке, Ровне и Пинске.
Иски были предъявлены к Виленской, Волынской, Гродненской и Полесской духовным православным Консисториям, т. е. ко всем епархиальным властям Православной Церкви в Польше, за исключением Консистории Варшавско-Холмской.
В конце лета 1929 года стало известным, что к Волынской Православной Духовной Консистории было предъявлено 144 иска, к Виленской — 71, к Гродненской — 159 и к Полесской — 248. Наиболее угрожаемыми оказались Гродненская и Полесская епархии, в которых было — в первой 174 прихода и во второй — 320.
Под угрозой отобрания у православных оказались, в числе других святынь, кафедральные Соборы в Кременце, Луцке, Пинске, монастыри — Виленский, Дерманский, Жировицкий, Зимненский, Корецкий, Кременецкий, Мелецкий и даже величайшая святыня в Польше — Почаевская Св. Успенская Лавра.
Путем отнятия от Православной Церкви и православного населения его вековых святынь и церковного имущества Рим надеялся подготовить почву для введения на восточных землях пресловутой унии."
Кроме этих внешних сил борьбу с православием начали и изнутри. "Православная Церковь в Польше, искусственно оторванная от Церкви Российской, а затем и Церкви Вселенской, как таковой, стала объектом для всевозможных экспериментов не только со стороны правительственной власти, но даже и отдельных национальных меньшинств. В этом отношении главная роль принадлежала украинцам, главным образом проживавшим на Волыни, пытавшимся сделать Церковь орудием национально-политической борьбы.
Начало всех бед в Церкви на Волыни положил Волынский Епархиальный Съезд, происходивший осенью 1921 года в Почаевской Лавре. На этом Съезде были заложены первые камни разделения Церкви, а именно — было признано своевременным украинизировать Церковь путем замены имевшего тысячелетнюю традицию церковно-славянского богослужебного языка языком разговорным — украинским. Затем последовало благословение на употребление в храмах неисследованных переводов Богослужений, с массой погрешностей, так что вскоре сам верующий народ начал обращаться к Церковной власти с просьбами об изъятии этих переводов из употребления.
В деле украинизации Богослужения не малую роль сыграл тот же митрополит Дионисий, тогда епископ Кременецкий. Началось, так называемое, "размосковленье" Церкви. Однако духовенство, в своем подавляющем большинстве, и верующий, чуждый политике, народ осудил всякие нововведения, осудили украинизацию Богослужений и требовали совершения служб на церковно-славянском языке.
Тогда понадобилось создать искусственное украинское национально-церковное движение и придать ему вид протеста широких народных масс. Руководители украинского движения остановились на мысли созвать в городе Луцке, на Волыни, Украинский Церковный Съезд из представителей духовенства и мирян. ...несмотря на наличие запрещения со стороны Высшей Церковной Власти, этот Съезд состоялся 5-6 июня 1927 года в городе Луцке и на нем присутствовало 524 делегата от православных приходов, некоторые депутаты Польского Сейма и Сенаторы, а всего, вместе с делегатами от общественных организаций и почетными гостями, на Съезде присутствовало до 800 человек.
На Луцком Украинском Съезде, происходившем с разрешения правительственных властей, были вынесены резкие резолюции, направленные против Высшей иерархии и против традиций Православной Церкви. Съезд санкционировал всю ту подрывную работу, которая велась доселе на местах, и рекомендовал проводить украинизацию Церкви самыми быстрыми темпами."
Вот в этих условиях и оказался вернувшийся в Польшу - и притом на Волынь - архимандрит Симон. 24 марта/6 апреля 1924 г. в Варшаве состоялась его хиротония во епископа Кременецкого, викария Волынской епархии Польской автокефалии. Одновременно с викариатством в епархии епископ Симон продолжал исполнять должности ректора Волынской духовной семинарии и настоятеля Кременецкого Богоявленского монастыря. Действия польских иерархов, направленные на самочинное получение автокефалии, были решительно осуждены освобожденным из заключения Патриархом Тихоном. Польскими иерархами предпринимались попытки введения нового стиля, объявлено было о переходе на григорианский календарь, против чего выступил и епископ Симон, и новый стиль польскими церковными властями введен не был.
Епископ Симон сопротивлялся попыткам украинизации и полонизации ПЦП. Он стал членом Кременецкого русского отделения «Русского благотворительного общества», которое занималось сбором пожертвований в помощь неимущим. Существенную часть своего архиерейского жалования епископ Симон тратил на обеспечение неимущих семинаристов. Некоторым он обеспечивал обучение не только в семинарии, но и в Варшавском университете.
Когда в середине 1920-х годов правительство Польши предприняло попытку полонизации семинарий, жесткая отрицательная позиция епископа Симона по этому вопросу полонизации не нашла поддержки у большинства иерархов. В это же время был написан донос митрополиту Дионисию (Валединскому) с требованием убрать «епископа-москаля» и поставить на Волынь украинца. 1 января 1926 г. епископ Симон сложил с себя должность настоятеля Кременецкого монастыря, а также викариатство в епархии и ректорство в духовной семинарии.
Он почти на год удалился в Жировичский монастырь Гродненской епархии, получив там должность настоятеля. 12 ноября 1926 г. епископ Симон был восстановлен в звании епископа Кременецкого, викария Волынской епархии, настоятеля Богоявленского Кременецкого монастыря и ректора Волынской духовной семинарии. Эти годы пастырства были осложнены требованиями украинизации богослужения и о допущении светских лиц контролировать внутрицерковные процессы. Владыка Симон заслужил репутацию «москвофила» и убежденного противника униатства и полонизации.
С 1926 г. до весны 1934 г. он постоянно возглавлял заседания учрежденного им 1 января 1926 г. для развития миссионерского дела на Волыни Волынского епархиального миссионерско-законоучительского комитета. По инициативе владыки Симона переиздавались книги «Правда об унии», «Правда о Римской Церкви" и др. материалы по истории униатского вопроса для того, чтобы православные священники были в нем более грамотны, чем католические миссионеры. Сам владыка Симон был выдающимся антиуниатским проповедником.
К 1927 году в Польше усилилось очередное наступление на права Православия, взят был курс на изъятие православных храмов, которые когда-то были переданы униатам. 15–17 июня 1927 г. под руководством епископа Симона состоялось Волынское епархиальное собрание, в котором приняли участие несколько десятков волынских православных священников, церковные старосты, общественные деятели, которое решительно осудило попытки украинизации Церкви, признало недопустимым разрешение внутрицерковных вопросов светскими людьми, богослужебным языком должен был оставаться церковнославянский. При этом признавалась необходимость грамотного перевода богослужебных книг на украинский язык и издание полноценногот официального печатного органа Волынской епархии на украинском языке.
С 1931 г. в Почаевской Лавре проводились ежегодные недельные Всепольские миссионерские съезды, на которых председательствовал Преосвященный Симон. С 1932 г. в противодействие униатским конференциям в Пинске было решено проводить в Почаеве ежегодные недельные Митрополитальные законоучительные курсы.
Опасность со стороны униатства сплотила всех православных Польши. Особенно тяжело было в Волынской семинарии, которую власти несколько раз пытались закрыть, разрешив преподавание лишь на польском языке. Епископ Симон часто посещал семинарию, стараясь сохранить православный дух, защитить образовательные и воспитательные традиции семинарии. Польские власти настоятельно рекомендовали не допускать епископа Симона к преподаванию в семинарии.
2 марта 1934 г. в связи с отречением митрополита Дионисия от Волынской кафедры епископ Симон получил назначение на Острожскую кафедру и переехал в Дермань, в местный Свято-Троицкий монастырь настоятелем. Назначение в глухой монастырь вдали от железной дороги было сделано по указанию правительства и скорее напоминало заточение.
В последующие годы украинизация Волынской епархии усилилась. К 1937 г. в 400 из 689 храмов Волыни Литургия служилась на украинском языке. Владыка Симон старался всячески поддерживать те приходы, которые остались верными церковно-славянскому богослужению. Польские власти ненавидели епископа Симона, смело бичевавшего их в своих проповедях и хотели избавиться от твердого в православии владыки Симона путем высылки его из страны или тюремного заключения, но сделать этого они не решались, опасаясь международного резонанса.
На 1937–1938 гг. объектом католической атаки стала Холмщина, началась очередная волна т. н. ревиндикации. В Холмском уезде накануне праздника Св. Пасхи было закрыто 23 храма, и люди были вынуждены молиться под открытым небом. Из 300 православных храмов осталось 60, да и те правительство приказало перестроить, видоизменить ненавистные им колокола. Сжигались древние иконы, церковные книги и утварь, колокола передавались на фабрики для переплавки. Для православных людей, не согласных с польской политикой, существовал концлагерь в с. Береза. В 1938 г., чтобы прекратить крестный ход и ежегодную службу Владыки Симона на военном кладбище при въезде в Почаев, власти уничтожили то место, где пали православные воины в 1915 г. 9 июня 1938 г. в Почаеве при участии епископа Симона состоялось Совещание по делу обороны Православия перед наступлением католицизма.
Шестнадцатого июля 1938 г. в Варшаве с участием владыки Симона был созван Собор, где был принят Меморандум на имя президента Польши и премьер-министра «о страшной несправедливости с потоптанием Христовой правды». Собор призвал всех православных Польши к трехдневному посту в знак скорби о разрушенных святынях, а епископы объявили трехдневную голодовку. На 1 августа 1938 г. выпал 950-летний юбилей крещения Руси, и торжественное празднование юбилея пришлось совершать в крайне тяжелых условиях. В 1938 г., на Успение Божией Матери епископ Симон прибыл в Почаевскую Лавру, которую он очень любил и был любим ее насельниками и пожелал принять схиму. У него было намерение навсегда остаться в монастыре. Однако пробыв в Почаевской Лавре меньше месяца, владыка Симон был вновь призван к исполнению своего пастырского долга по защите Православной Церкви и определен в Варшаву на должность викария Варшавской епархии..
В сентябре 1939 г. польское правительство перестало существовать. Волынь была занята Красной Армией и присоединена к СССР. Весь епископат ПЦП — в количестве семи иерархов — оказался на территории СССР. Митрополит Дионисий отрекся от своих прав на управление митрополией. В январе-марте 1940 года началась переписка архиереев Польской Церкви, включая епископа Симона, с Московской Патриархией. 21 августа 1940 г. епископ Симон был вызван в Москву, где после принесения покаяния и совместной службы он был принят в состав Русской Православной Церкви в качестве правящего епископа Острожского. 24 марта 1941 г. епископа Симона повысили до сана архиепископа. На территории Ровенско-Кременецкой епархии была образована отдельная Острожская епархия, управляющим которой стал архиепископ Симон.
Еще в Москве архиепископ Симон получил предупреждение об опасности, исходящей от безбожной Советской власти. По возвращении в Острог архиепископ Симон сразу же ощутил на себе пристальный надзор органов НКВД. За 1939–1941гг. на Волыни и в Полесье органами НКВД было арестовано 53 священнослужителя. Братия Почаевской Лавры уменьшилась с 300 монахов до 80. Кременецкая духовная семинария была закрыта.
"Едва только было официально оформлено присоединение Западных областей к УССР, 29 октября 1939 г. было провозглашено о национализации церковного имущества и приведении в действие на этих территориях закона об отделении Церкви от государства и школы от Церкви. К весне 1940 г. была завершена конфискация церковных и монастырских земель. Только в Тернопольской области было отнято 184 322 га земли у монастырей и церквей и отдано примерно 100 тыс. сельских дворов. Также крестьянам отдали почти весь скот и сельскохозяйственный инвентарь из монастырского хозяйства. К примеру, Дерманскому Свято-Троицкому монастырю в Ровенской области из 131 га земли оставили только 2 га и одно здание для проживания иноков. Численность мужских монастырей значительно уменьшилась, женские обители были закрыты почти все.
Духовенство и монашествующие, как «не работающие», были обложены непомерно высокими налогами. Историк Гордиенко замечает, что размер налога часто определялся степенью лояльности духовенства к новым властям и колебался от 275 руб. до нескольких тысяч в год. Архиереи вынуждены были платить в несколько раз больше." (Особенности религиозной политики советских властей в западных областях УССР в 1939—1941 гг.)
26 июня 1941 г. Дермань была оккупирована немцами, и архиепископ Симон оказался на занятой немцами территории. 21 августа 1941 г. в Почаевской Лавре архиепископ Симон присутствовал на Соборе епископов УПЦ (Православной Церкви на Украине). Собор постановил: «...Считать нашу Церковь и ее иерархию в канонической зависимости от Церкви Русской... Вернуть нашей Церкви права автономии и автономного управления».
Публичное заявление о своей верности и канонической подчиненности церковному управлению Московской Патриархии в условиях войны на территории, оккупированной Германией, было прецедентом, весьма опасным для его участников. Таким образом, с начала Великой Отечественной войны архиепископ Симон находился в юрисдикции Украинской автономной Православной Церкви (УПЦ), которая сохраняла общение с Русской Православной Церковью. УПЦ нажила себе в качестве врагов не только немцев, но и украинских националистов — автокефалистов и самосвятов, настроенных категорически против Московской Патриархии и требовавших, например, изображать на иконах Божию Матерь — в украинском крестьянском платье, а Архангела Михаила — с трезубцем вместо копья.
9 декабря 1941 года для замещения свободных кафедр архиепископ Симон был поставлен во архиепископа Черниговского и Нежинского. 1 марта 1942 года он присутствовал на соборе епископов Автономной Православной Церкви, обличившем восстановителей «липковщины» и запретившем молитвенное общение с ними. 12 июня 1942 года состоялось собрание епископов Украинской Автономной Православной Церкви, где был избран Священный Синод, в который вошел и архиепископ Симон.
Ему предстояло добиться открытия как можно большего количества церквей, закрытых Советской властью (а таких было 90 процентов). За 1942–1943 гг. стараниями архиепископа Симона в области были открыты 400 церквей и 6 монастырей (по разрешению немецких властей). Владыку несколько раз вызывали в гестапо, но от прямого сотрудничества он уклонялся. Он отказался организовать в церкви агитацию против партизан, объявить их врагами Церкви, как того требовали немецкие власти. Тайно от гестапо он запретил духовенству епархии поминать «немецкую державу» со словом «великая».
19 августа 1942 года владыка Симон с духовенством прибыл в центр Чернигова на воздвижение крестов на трех холмах, насыпанных венгерскими солдатами. Отслужили молебен, а потом, в неофициальной обстановке, архиепископ Симон сказал, что эти три креста — могилы русского, украинского и белорусского народов. 10 сентября 1942 года начала свою работу Черниговская духовная консистория. При ней была создана экзаменационная комиссия для проверки знаний священства, не имеющего специального образования, работали свечной завод и типография. Типография подготовила выпуск двух изданий «Святцев» и «Украинского Церковного Календаря на 1943 год», которые содержали сведения о действительном положении Церкви в СССР (позже это стало одним из главных пунктов обвинения владыки Симона органами НКВД в 1944 г.).
С осени 1942 года в епархии начались регулярные сборы средств для передачи лишенным всякой помощи советским военнопленным, содержавшимся в лагерях под Черниговом. Значительная часть средств, жертвуемым пленным, была внесена лично владыкой Симоном. В конце октября в Киеве состоялось заседание Священного Синода Украинской Автономной Православной Церкви под председательством владыки Симона. Священный Синод дал резко негативную оценку деятельности автокефалистов и отверг их «Акт объединения», назвав его «еретическим мудрованием, не имеющим никакой канонической силы».
С этого времени начался открытый террор автокефалистов по отношению к каноническому православному духовенству. Летом 1943 года отрядами националистов было убито 27 священников Украинской Автономной Православной Церкви. Жесточайший террор был развернут на православных и немецкой оккупационной властью. Владыка Симон фактически находился под домашним арестом гестапо. С наступлением Красной Армии немецкие власти стали вынуждать православное духовенство к высылке на Запад, но архиепископу Симону удалось скрыться и избежать высылки.
21 сентября 1943 года Чернигов был освобожден советскими войсками. 18 ноября архиепископ Симон был вызван в Москву, где состоялась его встреча с иерархами Русской Православной Церкви. Он стал членом Священного Синода Русской Православной Церкви. 21 января 1944 года вернулся в Чернигов
Через несколько дней после возвращения из Москвы, 29 января, архиепископ Симон был арестован органами НКВД и этапирован в Киев в Главное Управление НКВД УССР. Его обвиняли в активном участии Белого движения, в связях с белоэмигрантами и в произнесении проповедей антисоветского содержания во время немецкой оккупации. 25 октября 1944 года Военный трибунал войск НКВД Киевского ВО приговорил его к 10 годам лагерей.
Вплоть до смерти И. В. Сталина владыка Симон находился на лесоповале в ИТЛ в Красноярском крае и в Тульской обл. В 1953 г. он был переведен на более легкие работы — хлеборезом, а позже — в Киевскую трудколонию. В Киевской трудколонии он работал зав. складом. Архиепископ Симон был освобожден в марте 1954 года.
После освобождения архиепископ Симон служил настоятелем Вознесенского собора в Новочеркасске. В 1954 году наконец установил письменный контакт со своим однокурсником академии - святителем исповедником Афанасием (Сахаровым), который, отсидев много лет в лагерях, пребывал на покое в Петушках Владимирской области. В декабре того же года поехал в Москву на встречу с патриархом Алексием.
В июле 1955 года был назначен временно управляющим Днепропетровской епархией, где с первых дней оживил деятельность духовенства, объехал большинство приходов, сопровождая торжественными богослужениями, решал вопросы по ремонту церквей, ликвидировал всякие склоки в приходах. Бурная деятельность владыки Симона не понравилась уполномоченному по делам религии, и в Украинский Экзархат начали поступать на него доносы.
19 октября 1955 года был переведен архиепископом Винницким и Брацлавским. Начал с давно невиданных в епархии торжественных служений. В 1956-1957 годы ликвидировал задолженности по строительству епархиального управления, упорядочил хозяйственные дела в епархии, располагал к себе людей выдержанностью и мягкой манерой обращения. За 1956-1961 годы рукоположил более 50 человек, в основном молодых людей; старался активно привлечь к служению священников, находящихся за штатом. Сам он совершал службы воодушевленно и проповедовал талантливо. В 1957 году архиепископ Симон впервые после академии встретился с владыкой Афанасием и с тех пор старался ежегодно его навещать.
В 1960 году во время хрущевских гонений на Церковь в Винницкой епархии за первые 4 месяца были сняты с регистрации 11 православных общин, закрывались храмы, сожгли церковь в с. Чернятинцы. За первое полугодие 1960 г. в Винницкой епархии было закрыто около 40 церквей.
На Архиерейском Соборе 1961 года основным документом стало постановление о передаче власти в приходах их старостам, назначенным местными Исполкомами, как правило, часто связанными с органами НКВД. Владыка Симон отказался подписывать это постановление: «Я не могу подписаться под смертным приговором Православной Церкви». 1/14 августа 1961 г. за это архиепископ Симон был снят с должности и отправлен на покой «по собственному желанию» с формулировкой: «Согласно прошению освободить от управления Винницкой епархией и иметь его в виду для назначения при открытии вакансий в пределах Российской Федерации». Нового назначения не последовало. Патриарх Алексий I весной 1964 года пытался дать ему кафедру, но власти воспротивились этому.
На покое архиепископ Симон проживал в Виннице. Уполномоченный направил несколько доносов на владыку в Киев и в Москву, требуя выслать архиепископа из Винницы и заточить в один из монастырей, но действия они не возымели.
Тяжким ударом для владыки Симона стала кончина святителя Афанасия (Сахарова) в 1962 году. Он сослужил на панихиде в Владимире, а после похорон 40 дней оставался во Владимире, в доме покойного, утешая и ободряя духовных чад святителя и его паству.
В последние три года в Виннице к архиепископу часто за советом приходили священники и миряне. На покое владыка много читал. В своей жизни он отличался предельной скромностью и невзыскательностью. За 40 дней до своей кончины архиепископ Симон на почве общего атеросклероза потерял зрение и частично — память. Незадолго до смерти он соборовался и причастился Святых Христовых Таин.
1 февраля 1966 года, в день своего 78-летия, архиепископ Симон тихо отошел ко Господу. Похороны собрали большое количество народа. Несмотря на строжайший запрет уполномоченного, гроб с телом архиепископа Симона от его дома до кладбища несли на руках.
Архиепископ Винницкий и Брацлавский Симон (Ивановский)
Совпало так, что сегодня не только день кончины архиепископа Симона, но и день его рождения.
Симеон Васильевич Ивановский (иногда встречается написание фамилии Иваницкий) родился 1 февраля 1888 года седьмым и последним сыном в многодетной семье священника Василия Ивановского и жены его Евдокии в селе Каменки Новосильского уезда Орловской губернии. Трое его старших братьев также стали священниками.
Закончил церковно-приходскую школу, Ефремовское духовное училище и Тульскую духовную семинарию. В 1908 году был зачислен на 1 курс Московской духовной академии, где на всю жизнь подружился с однокурсником Сергеем Сахаровым, будущим исповедником Афанасием, одним из выдающихся иерархов Русской Православной Церкви. В 1912 году закончил академию.
8 июня 1912 года в Параклитском скиту Троице-Сергиевой Лавры принял монашеский постриг с именем Симон, а вскоре был последовательно рукоположен в иеродиакона и в иеромонаха. 1 сентября того же года был назначен заведующим братской богословской школой Соловецкого монастыря. Там наставлял в истинах православной веры и привел к принятию православия соловецкого трудника лютеранского вероисповедания, почетного гражданина г. Риги Николая Юргенсона (сайт Православное духовенство).
Из-за слабого здоровья был переведен вначале в Иркутске духовное училище, а затем помощником смотрителя Кременецкого духовного училища, где за 2 года службы оставил по себе добрую память. В феврале 1915 года с приближением фронта вместе с училищем был эвакуирован в г. Сумы. Там в 1916 году принял решение послужить Отечеству на фронте и 25 мая того года был зачислен в штат 140 Зарайского пехотного полка полковым священником. Во время жестоких боев при Брусиловском прорыве на Юго-Западном фронте за личную храбрость иеромонах Симон был награжден от светской власти орденом св. Владимира 4-й степени с мечами.
2 сентября 1916 года был переведен на должность помощника смотрителя Сумского духовного училища. Летом 1917 года участвовал в Московском съезде монашествующего духовенства, оставаясь на позициях патриотизма и государственности. Летом 1919 года Сумы были заняты частями Добровольческой армии генерала Деникина и впоследствии Сумское духовенство эвакуировалось вместе с ними. Так иеромонах Симон переехал в Харьков, а в начале декабря 1919 года - в Крым.
В феврале 1920 года поступил на постоянное место жительства в Херсонесский монастырь города Севастополя. Однако, весной того года снова начались активные действия гражданской войны, епископ Севастопольский Вениамин (Федченков) предложил отцу Симону вернуться в строй военным священником, и тот согласился. 11 ноября 1920 года, после разгрома Белой Армии под Перекопом и объявленной бароном Врангелем всеобщей эвакуации, отплыл в Константинополь, где работал в военных госпиталях Белой Армии.
БД ПСТБИ: " К весне 1921г., когда большая часть русских эмигрантов покинула турецкую землю и перебралась в Европу, главным образом в Югославию, Болгарию и Францию, архимандрит Симон вместе с большой группой православного духовенства поехал в Сербию, ставшую национально-религиозным центром русской эмиграции.
Сербский Патриарх Димитрий тепло встретил православное духовенство и предоставил в сербских приходах 250 мест священникам из России. 7 марта 1921г. о.Симон с двумя епископами получили назначение в монастырь Вратна Тимокской епархии. Всем троим пришлось исполнять все обязанности насельников, так как кроме них и сторожа, никого в монастыре не было: сами служили, сами прислуживали, сами готовили пищу.
Вскоре архимандрит Симон получил в Сербии место на приходе под названием Райяц. Он не принимал участия во Всезарубежном Соборе Православной Церкви в Карловцах и уклонился от одобрения церковных решений Собора, ведущих к расколу в Русской Церкви."
В июне 1923 года переехал в Польшу. 1 июля вступил в должность ректора Волынской Духовной Семинарии, одновременно был настоятелем Кременецкого Богоявленского монастыря. О церковной жизни на этих территориях много сведений можно найти в книге А. К. Свитича ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ В ПОЛЬШЕ И ЕЕ АВТОКЕФАЛИЯ.
К концу 1918 года, т. е. к моменту восстановления Польского государства, "началось массовое, особенно на Холмщине, закрытие православных храмов, обращение их в римо-католические костелы и даже их (храмов православных) разрушение. Согласно официальным статистическим данным, только в первый год правления Польского правительства было отобрано около 400 церквей. В действительности же цифра эта была гораздо больше, ибо в одной только Холмщине было отобрано свыше 300 церквей, в Гродненской епархии — около 100 церквей, сюда еще привходили Виленщина, Полесье, Волынь и коренная Польша.
Такое отобрание церквей Правительство польское называло "ревиндикацией", т. е. возвращением их первому владельцу. Однако это далеко не отвечало правде, поскольку из отобранных православных церквей весьма малое их количество было когда-то католическими костелами, большинство же — это бывшие униатские храмы. Но среди отобранных церквей были и такие, которые никогда не были ни католическими, ни униатскими.
Виднейший церковно-общественно-политический деятель того времени православный сенатор Польского Сената Вячеслав Васильевич Богданович указывал с парламентской трибуны, каким возмутительным способом отбирались у православных их святыни: "В праздник Рождества Пресвятой Богородицы, — говорил сенатор, — во время Божественной Литургии, ворвался в церковь в Новом Дворе (Гродненской епархии) полицейский Александр Боцьковский, с шапкой на голове и с винтовкой на плече, и громко потребовал прекращения Богослужения и оставления церкви всеми, так как он должен ее запереть. Несмотря на просьбы верующих о том; чтобы не мешали их молитве, полицейский упорно требовал исполнения своего приказания и, по удалении всех, церковь была запечатана, а потом... разрушена.
Таким же образом, с большим еще насилием, оскорбляя храмы выкидыванием честных икон и иконостасов, церковной утвари и богослужебных облачений, были отобраны церкви в Белице, Бенице и Собор в городе Лиде (Виленской губернии), а также и во многих других местах. Хитростью был отнят Собор в Вильно, подобным же образом, при помощи поддельных ключей, отобрали Благовещенскую церковь и Женский Мариинский монастырь в Вильно же, а утварь церковную просто разграбили. Неоднократно церковная утварь продавалась на рынке, а один католический ксендз имел смелость принести на продажу некоторые церковные вещи в Виленский Епархиальный (православный) Склад".
В первые же годы существования восстановленного Польского государства началось разрушение величественного Православного Собора в Варшаве, на Саксонской площади. Тогдашний Польский Сейм, санкционировавший разрушение православной святыни, положил в основу своего решения то соображение, что этот Собор являлся-де памятником и свидетелем польской неволи. Почти в течение 3-х лет производилось разрушение этого Собора и, наконец, в 1927 году он был взорван динамитом."
Указом Патриарха Тихона от 28 сентября 1921 года Церкви в Польше была предоставлена автономия. Однако это устраивало не всех, в особенности не нравилось польским властям. Дальнейшие события до крайности напоминают происходившее веком позже на Украине.
Проблемы православных епархий в Польше отягощались спорами между иерархами: Дионисием (Валединским), Георгием (Ярошевичем), Пантелеимоном (Рожновским). Твёрдо стоявшие за единство с Русской Церковью епископы Елевферий (Богоявленский), Владимир (Тихоницкий), Сергий (Королев) были лишены кафедр, подвергались заключению в монастырь или высылке за пределы страны.
Вопреки мнению большинства православных, Георгий и Дионисий на съезде епископов в мае 1922 года фактически объявили об автокефалии, опираясь лишь на поддержку светских властей Польши. В 1924 году "Томос о признании Православной Церкви в Польше Автокефальною" был издан и Константинопольской Патриархией. Характерно, что при жизни Патриарха Тихона захватившие власть в Польской Церкви епископы обнародовать этот томос не рискнули. Официальное объявление автокефалии состоялось только 17 сентября 1925 года. "Автокефалия Православной Церкви обошлась Польскому Правительству в три миллиона польских злотых. Об этом упомянул в своих лекциях профессор Канонического права Виленского Университета Виляновский, указав, что эта сумма была уплачена в Константинополе и что об этом имеются соответствующие записи в Архивных документах Министерства Иностранных Дел в Варшаве."
Разумеется, это не остановило борьбы с православием ни польского правительства, ни римско-католической церкви. "Летом 1929 года римо-католические духовные власти предъявили в Окружных Судах 724 иска об изъятии из рук православного населения храмов и имущества церковного. Римо-католические духовные власти требовали возврата всего того имущества, которое уже более 100 лет, как вернулось в руки своего первоначального обладателя — православного населения.
Указанные иски были предъявлены, с ведома Католических митрополитов Виленского и Львовского епископами Пинским и Луцким в Окружных Судах в городах Бресте, Белостоке, Вильно, Гродно, Луцке, Новогрудке, Ровне и Пинске.
Иски были предъявлены к Виленской, Волынской, Гродненской и Полесской духовным православным Консисториям, т. е. ко всем епархиальным властям Православной Церкви в Польше, за исключением Консистории Варшавско-Холмской.
В конце лета 1929 года стало известным, что к Волынской Православной Духовной Консистории было предъявлено 144 иска, к Виленской — 71, к Гродненской — 159 и к Полесской — 248. Наиболее угрожаемыми оказались Гродненская и Полесская епархии, в которых было — в первой 174 прихода и во второй — 320.
Под угрозой отобрания у православных оказались, в числе других святынь, кафедральные Соборы в Кременце, Луцке, Пинске, монастыри — Виленский, Дерманский, Жировицкий, Зимненский, Корецкий, Кременецкий, Мелецкий и даже величайшая святыня в Польше — Почаевская Св. Успенская Лавра.
Путем отнятия от Православной Церкви и православного населения его вековых святынь и церковного имущества Рим надеялся подготовить почву для введения на восточных землях пресловутой унии."
Кроме этих внешних сил борьбу с православием начали и изнутри. "Православная Церковь в Польше, искусственно оторванная от Церкви Российской, а затем и Церкви Вселенской, как таковой, стала объектом для всевозможных экспериментов не только со стороны правительственной власти, но даже и отдельных национальных меньшинств. В этом отношении главная роль принадлежала украинцам, главным образом проживавшим на Волыни, пытавшимся сделать Церковь орудием национально-политической борьбы.
Начало всех бед в Церкви на Волыни положил Волынский Епархиальный Съезд, происходивший осенью 1921 года в Почаевской Лавре. На этом Съезде были заложены первые камни разделения Церкви, а именно — было признано своевременным украинизировать Церковь путем замены имевшего тысячелетнюю традицию церковно-славянского богослужебного языка языком разговорным — украинским. Затем последовало благословение на употребление в храмах неисследованных переводов Богослужений, с массой погрешностей, так что вскоре сам верующий народ начал обращаться к Церковной власти с просьбами об изъятии этих переводов из употребления.
В деле украинизации Богослужения не малую роль сыграл тот же митрополит Дионисий, тогда епископ Кременецкий. Началось, так называемое, "размосковленье" Церкви. Однако духовенство, в своем подавляющем большинстве, и верующий, чуждый политике, народ осудил всякие нововведения, осудили украинизацию Богослужений и требовали совершения служб на церковно-славянском языке.
Тогда понадобилось создать искусственное украинское национально-церковное движение и придать ему вид протеста широких народных масс. Руководители украинского движения остановились на мысли созвать в городе Луцке, на Волыни, Украинский Церковный Съезд из представителей духовенства и мирян. ...несмотря на наличие запрещения со стороны Высшей Церковной Власти, этот Съезд состоялся 5-6 июня 1927 года в городе Луцке и на нем присутствовало 524 делегата от православных приходов, некоторые депутаты Польского Сейма и Сенаторы, а всего, вместе с делегатами от общественных организаций и почетными гостями, на Съезде присутствовало до 800 человек.
На Луцком Украинском Съезде, происходившем с разрешения правительственных властей, были вынесены резкие резолюции, направленные против Высшей иерархии и против традиций Православной Церкви. Съезд санкционировал всю ту подрывную работу, которая велась доселе на местах, и рекомендовал проводить украинизацию Церкви самыми быстрыми темпами."
Вот в этих условиях и оказался вернувшийся в Польшу - и притом на Волынь - архимандрит Симон. 24 марта/6 апреля 1924 г. в Варшаве состоялась его хиротония во епископа Кременецкого, викария Волынской епархии Польской автокефалии. Одновременно с викариатством в епархии епископ Симон продолжал исполнять должности ректора Волынской духовной семинарии и настоятеля Кременецкого Богоявленского монастыря. Действия польских иерархов, направленные на самочинное получение автокефалии, были решительно осуждены освобожденным из заключения Патриархом Тихоном. Польскими иерархами предпринимались попытки введения нового стиля, объявлено было о переходе на григорианский календарь, против чего выступил и епископ Симон, и новый стиль польскими церковными властями введен не был.
Епископ Симон сопротивлялся попыткам украинизации и полонизации ПЦП. Он стал членом Кременецкого русского отделения «Русского благотворительного общества», которое занималось сбором пожертвований в помощь неимущим. Существенную часть своего архиерейского жалования епископ Симон тратил на обеспечение неимущих семинаристов. Некоторым он обеспечивал обучение не только в семинарии, но и в Варшавском университете.
Когда в середине 1920-х годов правительство Польши предприняло попытку полонизации семинарий, жесткая отрицательная позиция епископа Симона по этому вопросу полонизации не нашла поддержки у большинства иерархов. В это же время был написан донос митрополиту Дионисию (Валединскому) с требованием убрать «епископа-москаля» и поставить на Волынь украинца. 1 января 1926 г. епископ Симон сложил с себя должность настоятеля Кременецкого монастыря, а также викариатство в епархии и ректорство в духовной семинарии.
Он почти на год удалился в Жировичский монастырь Гродненской епархии, получив там должность настоятеля. 12 ноября 1926 г. епископ Симон был восстановлен в звании епископа Кременецкого, викария Волынской епархии, настоятеля Богоявленского Кременецкого монастыря и ректора Волынской духовной семинарии. Эти годы пастырства были осложнены требованиями украинизации богослужения и о допущении светских лиц контролировать внутрицерковные процессы. Владыка Симон заслужил репутацию «москвофила» и убежденного противника униатства и полонизации.
С 1926 г. до весны 1934 г. он постоянно возглавлял заседания учрежденного им 1 января 1926 г. для развития миссионерского дела на Волыни Волынского епархиального миссионерско-законоучительского комитета. По инициативе владыки Симона переиздавались книги «Правда об унии», «Правда о Римской Церкви" и др. материалы по истории униатского вопроса для того, чтобы православные священники были в нем более грамотны, чем католические миссионеры. Сам владыка Симон был выдающимся антиуниатским проповедником.
К 1927 году в Польше усилилось очередное наступление на права Православия, взят был курс на изъятие православных храмов, которые когда-то были переданы униатам. 15–17 июня 1927 г. под руководством епископа Симона состоялось Волынское епархиальное собрание, в котором приняли участие несколько десятков волынских православных священников, церковные старосты, общественные деятели, которое решительно осудило попытки украинизации Церкви, признало недопустимым разрешение внутрицерковных вопросов светскими людьми, богослужебным языком должен был оставаться церковнославянский. При этом признавалась необходимость грамотного перевода богослужебных книг на украинский язык и издание полноценногот официального печатного органа Волынской епархии на украинском языке.
С 1931 г. в Почаевской Лавре проводились ежегодные недельные Всепольские миссионерские съезды, на которых председательствовал Преосвященный Симон. С 1932 г. в противодействие униатским конференциям в Пинске было решено проводить в Почаеве ежегодные недельные Митрополитальные законоучительные курсы.
Опасность со стороны униатства сплотила всех православных Польши. Особенно тяжело было в Волынской семинарии, которую власти несколько раз пытались закрыть, разрешив преподавание лишь на польском языке. Епископ Симон часто посещал семинарию, стараясь сохранить православный дух, защитить образовательные и воспитательные традиции семинарии. Польские власти настоятельно рекомендовали не допускать епископа Симона к преподаванию в семинарии.
2 марта 1934 г. в связи с отречением митрополита Дионисия от Волынской кафедры епископ Симон получил назначение на Острожскую кафедру и переехал в Дермань, в местный Свято-Троицкий монастырь настоятелем. Назначение в глухой монастырь вдали от железной дороги было сделано по указанию правительства и скорее напоминало заточение.
В последующие годы украинизация Волынской епархии усилилась. К 1937 г. в 400 из 689 храмов Волыни Литургия служилась на украинском языке. Владыка Симон старался всячески поддерживать те приходы, которые остались верными церковно-славянскому богослужению. Польские власти ненавидели епископа Симона, смело бичевавшего их в своих проповедях и хотели избавиться от твердого в православии владыки Симона путем высылки его из страны или тюремного заключения, но сделать этого они не решались, опасаясь международного резонанса.
На 1937–1938 гг. объектом католической атаки стала Холмщина, началась очередная волна т. н. ревиндикации. В Холмском уезде накануне праздника Св. Пасхи было закрыто 23 храма, и люди были вынуждены молиться под открытым небом. Из 300 православных храмов осталось 60, да и те правительство приказало перестроить, видоизменить ненавистные им колокола. Сжигались древние иконы, церковные книги и утварь, колокола передавались на фабрики для переплавки. Для православных людей, не согласных с польской политикой, существовал концлагерь в с. Береза. В 1938 г., чтобы прекратить крестный ход и ежегодную службу Владыки Симона на военном кладбище при въезде в Почаев, власти уничтожили то место, где пали православные воины в 1915 г. 9 июня 1938 г. в Почаеве при участии епископа Симона состоялось Совещание по делу обороны Православия перед наступлением католицизма.
Шестнадцатого июля 1938 г. в Варшаве с участием владыки Симона был созван Собор, где был принят Меморандум на имя президента Польши и премьер-министра «о страшной несправедливости с потоптанием Христовой правды». Собор призвал всех православных Польши к трехдневному посту в знак скорби о разрушенных святынях, а епископы объявили трехдневную голодовку. На 1 августа 1938 г. выпал 950-летний юбилей крещения Руси, и торжественное празднование юбилея пришлось совершать в крайне тяжелых условиях. В 1938 г., на Успение Божией Матери епископ Симон прибыл в Почаевскую Лавру, которую он очень любил и был любим ее насельниками и пожелал принять схиму. У него было намерение навсегда остаться в монастыре. Однако пробыв в Почаевской Лавре меньше месяца, владыка Симон был вновь призван к исполнению своего пастырского долга по защите Православной Церкви и определен в Варшаву на должность викария Варшавской епархии..
В сентябре 1939 г. польское правительство перестало существовать. Волынь была занята Красной Армией и присоединена к СССР. Весь епископат ПЦП — в количестве семи иерархов — оказался на территории СССР. Митрополит Дионисий отрекся от своих прав на управление митрополией. В январе-марте 1940 года началась переписка архиереев Польской Церкви, включая епископа Симона, с Московской Патриархией. 21 августа 1940 г. епископ Симон был вызван в Москву, где после принесения покаяния и совместной службы он был принят в состав Русской Православной Церкви в качестве правящего епископа Острожского. 24 марта 1941 г. епископа Симона повысили до сана архиепископа. На территории Ровенско-Кременецкой епархии была образована отдельная Острожская епархия, управляющим которой стал архиепископ Симон.
Еще в Москве архиепископ Симон получил предупреждение об опасности, исходящей от безбожной Советской власти. По возвращении в Острог архиепископ Симон сразу же ощутил на себе пристальный надзор органов НКВД. За 1939–1941гг. на Волыни и в Полесье органами НКВД было арестовано 53 священнослужителя. Братия Почаевской Лавры уменьшилась с 300 монахов до 80. Кременецкая духовная семинария была закрыта.
"Едва только было официально оформлено присоединение Западных областей к УССР, 29 октября 1939 г. было провозглашено о национализации церковного имущества и приведении в действие на этих территориях закона об отделении Церкви от государства и школы от Церкви. К весне 1940 г. была завершена конфискация церковных и монастырских земель. Только в Тернопольской области было отнято 184 322 га земли у монастырей и церквей и отдано примерно 100 тыс. сельских дворов. Также крестьянам отдали почти весь скот и сельскохозяйственный инвентарь из монастырского хозяйства. К примеру, Дерманскому Свято-Троицкому монастырю в Ровенской области из 131 га земли оставили только 2 га и одно здание для проживания иноков. Численность мужских монастырей значительно уменьшилась, женские обители были закрыты почти все.
Духовенство и монашествующие, как «не работающие», были обложены непомерно высокими налогами. Историк Гордиенко замечает, что размер налога часто определялся степенью лояльности духовенства к новым властям и колебался от 275 руб. до нескольких тысяч в год. Архиереи вынуждены были платить в несколько раз больше." (Особенности религиозной политики советских властей в западных областях УССР в 1939—1941 гг.)
26 июня 1941 г. Дермань была оккупирована немцами, и архиепископ Симон оказался на занятой немцами территории. 21 августа 1941 г. в Почаевской Лавре архиепископ Симон присутствовал на Соборе епископов УПЦ (Православной Церкви на Украине). Собор постановил: «...Считать нашу Церковь и ее иерархию в канонической зависимости от Церкви Русской... Вернуть нашей Церкви права автономии и автономного управления».
Публичное заявление о своей верности и канонической подчиненности церковному управлению Московской Патриархии в условиях войны на территории, оккупированной Германией, было прецедентом, весьма опасным для его участников. Таким образом, с начала Великой Отечественной войны архиепископ Симон находился в юрисдикции Украинской автономной Православной Церкви (УПЦ), которая сохраняла общение с Русской Православной Церковью. УПЦ нажила себе в качестве врагов не только немцев, но и украинских националистов — автокефалистов и самосвятов, настроенных категорически против Московской Патриархии и требовавших, например, изображать на иконах Божию Матерь — в украинском крестьянском платье, а Архангела Михаила — с трезубцем вместо копья.
9 декабря 1941 года для замещения свободных кафедр архиепископ Симон был поставлен во архиепископа Черниговского и Нежинского. 1 марта 1942 года он присутствовал на соборе епископов Автономной Православной Церкви, обличившем восстановителей «липковщины» и запретившем молитвенное общение с ними. 12 июня 1942 года состоялось собрание епископов Украинской Автономной Православной Церкви, где был избран Священный Синод, в который вошел и архиепископ Симон.
Ему предстояло добиться открытия как можно большего количества церквей, закрытых Советской властью (а таких было 90 процентов). За 1942–1943 гг. стараниями архиепископа Симона в области были открыты 400 церквей и 6 монастырей (по разрешению немецких властей). Владыку несколько раз вызывали в гестапо, но от прямого сотрудничества он уклонялся. Он отказался организовать в церкви агитацию против партизан, объявить их врагами Церкви, как того требовали немецкие власти. Тайно от гестапо он запретил духовенству епархии поминать «немецкую державу» со словом «великая».
19 августа 1942 года владыка Симон с духовенством прибыл в центр Чернигова на воздвижение крестов на трех холмах, насыпанных венгерскими солдатами. Отслужили молебен, а потом, в неофициальной обстановке, архиепископ Симон сказал, что эти три креста — могилы русского, украинского и белорусского народов. 10 сентября 1942 года начала свою работу Черниговская духовная консистория. При ней была создана экзаменационная комиссия для проверки знаний священства, не имеющего специального образования, работали свечной завод и типография. Типография подготовила выпуск двух изданий «Святцев» и «Украинского Церковного Календаря на 1943 год», которые содержали сведения о действительном положении Церкви в СССР (позже это стало одним из главных пунктов обвинения владыки Симона органами НКВД в 1944 г.).
С осени 1942 года в епархии начались регулярные сборы средств для передачи лишенным всякой помощи советским военнопленным, содержавшимся в лагерях под Черниговом. Значительная часть средств, жертвуемым пленным, была внесена лично владыкой Симоном. В конце октября в Киеве состоялось заседание Священного Синода Украинской Автономной Православной Церкви под председательством владыки Симона. Священный Синод дал резко негативную оценку деятельности автокефалистов и отверг их «Акт объединения», назвав его «еретическим мудрованием, не имеющим никакой канонической силы».
С этого времени начался открытый террор автокефалистов по отношению к каноническому православному духовенству. Летом 1943 года отрядами националистов было убито 27 священников Украинской Автономной Православной Церкви. Жесточайший террор был развернут на православных и немецкой оккупационной властью. Владыка Симон фактически находился под домашним арестом гестапо. С наступлением Красной Армии немецкие власти стали вынуждать православное духовенство к высылке на Запад, но архиепископу Симону удалось скрыться и избежать высылки.
21 сентября 1943 года Чернигов был освобожден советскими войсками. 18 ноября архиепископ Симон был вызван в Москву, где состоялась его встреча с иерархами Русской Православной Церкви. Он стал членом Священного Синода Русской Православной Церкви. 21 января 1944 года вернулся в Чернигов
Через несколько дней после возвращения из Москвы, 29 января, архиепископ Симон был арестован органами НКВД и этапирован в Киев в Главное Управление НКВД УССР. Его обвиняли в активном участии Белого движения, в связях с белоэмигрантами и в произнесении проповедей антисоветского содержания во время немецкой оккупации. 25 октября 1944 года Военный трибунал войск НКВД Киевского ВО приговорил его к 10 годам лагерей.
Вплоть до смерти И. В. Сталина владыка Симон находился на лесоповале в ИТЛ в Красноярском крае и в Тульской обл. В 1953 г. он был переведен на более легкие работы — хлеборезом, а позже — в Киевскую трудколонию. В Киевской трудколонии он работал зав. складом. Архиепископ Симон был освобожден в марте 1954 года.
После освобождения архиепископ Симон служил настоятелем Вознесенского собора в Новочеркасске. В 1954 году наконец установил письменный контакт со своим однокурсником академии - святителем исповедником Афанасием (Сахаровым), который, отсидев много лет в лагерях, пребывал на покое в Петушках Владимирской области. В декабре того же года поехал в Москву на встречу с патриархом Алексием.
В июле 1955 года был назначен временно управляющим Днепропетровской епархией, где с первых дней оживил деятельность духовенства, объехал большинство приходов, сопровождая торжественными богослужениями, решал вопросы по ремонту церквей, ликвидировал всякие склоки в приходах. Бурная деятельность владыки Симона не понравилась уполномоченному по делам религии, и в Украинский Экзархат начали поступать на него доносы.
19 октября 1955 года был переведен архиепископом Винницким и Брацлавским. Начал с давно невиданных в епархии торжественных служений. В 1956-1957 годы ликвидировал задолженности по строительству епархиального управления, упорядочил хозяйственные дела в епархии, располагал к себе людей выдержанностью и мягкой манерой обращения. За 1956-1961 годы рукоположил более 50 человек, в основном молодых людей; старался активно привлечь к служению священников, находящихся за штатом. Сам он совершал службы воодушевленно и проповедовал талантливо. В 1957 году архиепископ Симон впервые после академии встретился с владыкой Афанасием и с тех пор старался ежегодно его навещать.
В 1960 году во время хрущевских гонений на Церковь в Винницкой епархии за первые 4 месяца были сняты с регистрации 11 православных общин, закрывались храмы, сожгли церковь в с. Чернятинцы. За первое полугодие 1960 г. в Винницкой епархии было закрыто около 40 церквей.
На Архиерейском Соборе 1961 года основным документом стало постановление о передаче власти в приходах их старостам, назначенным местными Исполкомами, как правило, часто связанными с органами НКВД. Владыка Симон отказался подписывать это постановление: «Я не могу подписаться под смертным приговором Православной Церкви». 1/14 августа 1961 г. за это архиепископ Симон был снят с должности и отправлен на покой «по собственному желанию» с формулировкой: «Согласно прошению освободить от управления Винницкой епархией и иметь его в виду для назначения при открытии вакансий в пределах Российской Федерации». Нового назначения не последовало. Патриарх Алексий I весной 1964 года пытался дать ему кафедру, но власти воспротивились этому.
На покое архиепископ Симон проживал в Виннице. Уполномоченный направил несколько доносов на владыку в Киев и в Москву, требуя выслать архиепископа из Винницы и заточить в один из монастырей, но действия они не возымели.
Тяжким ударом для владыки Симона стала кончина святителя Афанасия (Сахарова) в 1962 году. Он сослужил на панихиде в Владимире, а после похорон 40 дней оставался во Владимире, в доме покойного, утешая и ободряя духовных чад святителя и его паству.
В последние три года в Виннице к архиепископу часто за советом приходили священники и миряне. На покое владыка много читал. В своей жизни он отличался предельной скромностью и невзыскательностью. За 40 дней до своей кончины архиепископ Симон на почве общего атеросклероза потерял зрение и частично — память. Незадолго до смерти он соборовался и причастился Святых Христовых Таин.
1 февраля 1966 года, в день своего 78-летия, архиепископ Симон тихо отошел ко Господу. Похороны собрали большое количество народа. Несмотря на строжайший запрет уполномоченного, гроб с телом архиепископа Симона от его дома до кладбища несли на руках.
