Ныне день памяти трёх священномучеников, причём каждый из них может быть назван первым. Святитель Владимир (Богоявленский) - первый епископ, убитый после революции. Епископ Петр (Зверев) - первый и единственный архиерей, скончавшийся в Соловецком лагере. Епископ Василий (Зеленцов) - первый епископ, расстрелянный после долгого сравнительно мирного периода 1923-1929 годов, когда репрессии ограничивались тюрьмами и ссылками, но не прямыми казнями.
Священномученик митрополит Киевский Владимир (Богоявленский)
К житию на сайте можно добавить следующее.
В бытность епископа Владимира экзархом Грузии "Грузия кипела против всего русского особенной ненавистью, которая доходила до таких размеров, что через десять лет после описываемого события националисты убили бывшего там в то время архиепископа Никона." (ПЭ Древо)
Семинаристы-грузины отказались идти в церковь и на акт в день их семинарского праздника, а вместо этого собрались где-то за городом и составили Экзарху петицию о том, чтобы некоторые из начальствующих и учащих лиц были уволены из семинарии за их крайне деспотическое отношение к ученикам, а некоторым предлагали изменить свой образ действий. Отправились к Экзарху депутаты. Последних он не принял, а петицию взял и потребовал по содержанию оной объяснения от тех лиц, о которых в петиции упоминалось. На другой день он сам приехал в семинарию и потребовал к себе депутатов, но семинаристы заявили, что вчера они к нему приходили, но он их не принял, а сегодня пускай он к ним придет, так как все семинаристы в сборе. Экзарх пришел к ним, но никто не принял от него благословения, и все убеждения его ввести семинарскую жизнь в колею остались напрасны. (Дневник А. Н. Львова, 1 февраля 1894)
Соработник Владимира в тот период священник Иоанн Восторгов позднее вспоминал, что экзарх был объектом постоянных клеветнических донесений в Петербург со стороны местного грузинского духовенства; Восторгов также свидетельствовал, что в июне 1895 года, в день, когда в синодальной конторе в Тифлисе бывший священник Колмахелидзе убил архимандрита Николая Симонова, экзарх также стал объектом предотвращённого покушения, со стороны псаломщика, пойманного в кустах у дома экзарха с кинжалом.
Ректор Тифлисской семинарии архимандрит Серафим в присутствии воспитанников семинарии обозвал грузинское церковное пение "собачьим лаем". За этим последовал бурный взрыв негодования, распространившегося и на архиепископа Владимира. Вместо того, чтобы наказать провинившегося архимандрита должным образом и тем умиротворить взволнованный край, архиепископ Владимир почему-то взял ректора семинарии под свою защиту и тем самым вызвал большое недовольство грузинских националистов.
Этот случай не только умножил число его врагов, но и помог открыть еще одну черту его характера. Взяв под свою защиту архимандрита Серафима, архиепископ Владимир ставил под угрозу собственное благополучие и популярность, а может быть и безопасность. Для архиепископа Владимира было бы гораздо легче и спокойнее пожертвовать одним человеком, сгоряча сказавшим действительно очень грубую, пожалуй возмутительную фразу. Но он понял, что это сказано именно сгоряча и не побоялся никаких громов и молний. При таких обстоятельствах этот поступок архиепископа Владимира требовал большого мужества и внутренней самостоятельности.
В Москве он занимался миссионерством среди рабочих, полемикой с марксистскими идеями. В 1905 году активно поддержал усилия московского генерал-губернатора Фёдора Дубасова по борьбе с революцией. Обращал особое внимание на борьбу с народным пьянством. В 1911 году под его покровительством состоялся Российский противоалкогольный съезд. В здании построенного при нём Епархиального дома проводились лекции, чтения, беседы, действовала библиотека с читальным залом.
После удаления с Петербургской кафедры и перемещения на Киевскую выступал против автокефалистских настроений среди части киевского украинского духовенства, образовавшего осенью 1917 года, при поддержке министра исповеданий Центральной рады Миколы Бессонова (бывший епископ Никон), «Всеукраинскую церковную раду» под председательством архиепископа Алексия (Дородницына), бывшего Владимирского, противостоявшего Киевскому митрополиту.
О гибели митрополита Владимира митрополит Евлогий (Георгиевский), свидетельствовал:
"Впоследствии я узнал, при каких обстоятельствах владыку Владимира убили. В злодействе свою роль сыграл и Алексей Дородицын, но кровь его и на монахах Лавры. Дородницын создал для митрополита Владимира тягостное положение, которое дошло до того, что он чувствовал себя в митрополичьих покоях в Лавре, как в осажденной крепости. Когда Киев был взят, командующий большевистскими войсками Муравьев пришёл к наместнику Лавры с предупреждением: «Я буду жить в лаврской гостинице, с вами у меня телефон. Если ворвутся к вам банды с обыском, с требованием денег или случится ещё что-нибудь — звоните ко мне», — сказал он.
Вскоре днём в трапезную Лавры пришла банда матросов и потребовала еды. В то время как монахи их кормили, начались расспросы: довольна ли братия начальством? не имеют ли монахи каких-либо жалоб?… Послушники, распропагандированные революцией и возбуждённые агитацией Дородницына, стали жаловаться на притеснения: народ несёт в Лавру большие деньги, а поедает их «он»… — и они указали наверх, где находились покои митрополита. Матросы ворвались в его квартиру, отпихнули старика-келейника, пригрозив ему револьвером, — и бросились в спальню. Там они оставались около двух часов. Что в спальне происходило, неизвестно. Потом они вывели владыку Владимира и направились с ним к чёрному ходу. «Прощай, Иван…» — успел сказать келейнику митрополит.
Вывели владыку из Лавры незаметно. У лаврских валов матросы прикончили его … расстреляли в упор… Он лежал полунагой, когда его нашли. Убийцы сорвали крест, панагию, даже набалдашник с посоха, только шубу не успели унести и бросили тут же… Монахи, видевшие, как уводили их митрополита, не только не подняли тревоги, не ударили в набат, но ни звука никому не сказали. Спустя уже значительное время кто-то спохватился и позвонил Муравьёву. Тот прислал своих солдат. Допросы, расспросы: кто? куда увели? когда? Но было уже поздно, злодеяние совершилось…"
Архиепископ Русской зарубежной церкви Аверкий (Таушев) в 1974 году в слове «ко дню Русской Скорби» говорил:
"Убили Митрополита распропагандированные большевиками бандиты, приглашённые для этой гнусной злодейской цели некоторыми монахами Киево-Печерской Лавры, тоже поддавшимися большевицкой пропаганде и злобно клеветавшими на своего Архипастыря, будто он «обирает» Лавру, которая получает большие доходы от богомольцев."
По данным исследователя Ильи Назарова, обнародованным 4 февраля 2008 года на заседании Киевского религиозно-философского общества, ему удалось обнаружить в Киевском областном госархиве материалы следственного дела № 16102 в отношении «членов Украинской церковной рады Маричева, Филиппенко, Липеровского» «в связи с убийством митрополита Владимира», проведённого летом 1918 года и не завершённого ввиду падения Украинской державы. На основании этих материалов исследователь сделал вывод, что «большевики не убивали», а смерть митрополита была выгодна сторонникам автокефалии, которые и стояли за спиной убийц. Согласно найденным материалам, установленным участником убийства был «крестьянин с. Ладино, Прилукского уезда, Трофим Харитонов Нетребко», демобилизованный солдат «Сердюкского горного дивизиона».
Кабанец Е. П. "За что убили митрополита Владимира": "Ответственность за произошедшее в лавре несут все слои российского общества периода революционной смуты: как пастыри церкви, утратившие на протяжении предшествовавшей эпохи доверие и уважение простых граждан и думавшие только о сохранении старого порядка, так и взбудораженное приходское духовенство, симпатизировавшее насильственному реформированию общественного и церковного строя, и, само собой, развращённый популистскими политическими лозунгами лево-радикальных партий люмпенизированный сброд и интеллигенция, поощрявшая простонародье своей бездеятельностью и выжидательной позицией по отношению к насильственным действиям."
Священномученик архиепископ Воронежский Петр (Зверев)
Житие на сайте очень полное. Но добавить кое-что можно.
БД ПСТБИ: "К началу XX века Печерский монастырь пришел в упадок. Братия была малочисленна, древний Успенский собор обветшал, стены и потолки его почернели от копоти. Епископ Петр обратился к народу, прося помочь в уборке храма, и сам первый влез на лестницу и промыл часть потолка. Незадолго перед Пасхой он вышел очищать от снега двор монастыря — чтобы было удобнее пройти крестному ходу.
Святитель Петр был высокого роста, худощавый, с длинными светлыми волосами, которые он никогда не подстригал, с рыжеватой бородой и ясными голубыми глазами. У него был очень сильный голос и хорошая дикция: за богослужением он раздельно и громко произносил каждое слово (когда ему приходилось впоследствии служить в храме Христа Спасителя и говорить проповедь, его слышали по всему храму).
В Печерском монастыре епископ Петр завел преподавание Закона Божия детям. Он сам учил их, и ребята так привязались к владыке, что зачастую собирались толпою у его крыльца и ждали, пока он выйдет. По дороге владыка им что-нибудь рассказывал, часто из своей жизни. Истовое служение, искренность в вере, смирение, открытость для всех привлекали к епископу Петру множество людей. Несмотря на продолжительные службы и самое простое пение, Успенский собор Печерского монастыря всегда был полон."
После ареста в 1922 году был выслан в Казахстан. Пробыл в ссылке в Перовске (сейчас Кызылорда) более года. Жил в очень тяжелых условиях, болел цингой, в результате чего лишился зубов.
О пребывании епископа Петра в Соловецком лагере сообщает сайт Энциклопедия Соловков:
"Прибыл на Соловки поздней весной 1927 г. В лагере владыка работал сначала сторожем, затем счетоводом на продуктовом складе, где трудилось одно духовенство. Жил он в маленькой комнате, вместе с епископом Григорием (Козловым). Владыка Петр соблюдал молитвенное правило и жил по церковному уставу. Он принимал всех, кто желал его видеть и с ним беседовать.
Соловецкий монастырь был разогнан, но 60 монахов остались в лагере вольнонаемными. Им оставили кладбищенскую церковь во имя преподобного Онуфрия, которая находилась за пределами монастырских стен. До 1928 г. священнослужителям из заключенных чекисты разрешали посещать ее. Службы совершались ежедневно - всенощная и литургия. Архиепископ Петр старался бывать на всех службах. 06 января 1928 г. скончался находившийся в заключении на Соловках архимандрит Иннокентий (Беда). Архиепископ торжественно отпел своего келейника в Онуфриевской церкви при участии 30 священнослужителей и толпы сочувствующих из заключенных.
После отъезда с Соловков архиепископа Илариона (Троицкого) ссыльный епископат в знак особого уважения избрал архиепископа Петра архипастырем, главой Соловецкого православного духовенства. Монахиня Серафима рассказывает: "В Соловках владыка особенно подружился с архиепископом Иларионом (Троицким). Он даже завещал ему свою перламутровую панагию с Тайной Вечерей, но владыка Иларион скончался раньше его в Ленинградской тюрьме, при пересылке в Ташкент. Помню, рассказывали, что в Соловках поминали старшего архиерея “Соловецким”. Старшим был Иларион, а как только его посадили на пароход (на отправку в этап), в церкви за службой запели: “...Высокопреосвященного Петра, архиепископа Соловецкого”.
Нравственная высота архиепископа была такова, что и в роли дворника с метлой, он внушал благоговейное уважение. Чекисты при встрече не только уступали ему дорогу, но и приветствовали его, на что он отвечал, поднимая руку и осеняя их крестным знамением. Начальники, завидев его, отворачивались - достойное спокойствие архипастыря принижало их, вызывало раздражение и досаду - архиепископ брел мимо них, опираясь на посох и не склоняя головы.
(Писатель Олег Волков, также бывший соловецким узником, вспоминал: «То была месть человеку, поднявшемуся над суетой преследований и унижений. Неуязвимый из-за высоты нравственного своего облика, он и с метлой в руках, в роли дворника или сторожа, внушал благоговейное уважение. Перед ним тушевались сами вохровцы, натасканные на грубую наглость и издёвку над заключёнными. При встрече они не только уступали ему дорогу, но и не удерживались от приветствия. На что он отвечал как всегда: поднимал руку и осенял еле очерченным крестным знамением. Если ему случалось проходить мимо большого начальства, оно, завидев его издали, отворачивалось, будто не замечая православного епископа — ничтожного „зека“… Начальники в зеркально начищенных сапогах и ловко сидящих френчах принимали независимые позы: они пасовали перед достойным спокойствием архиепископа. Оно их принижало. И брала досада на собственное малодушие, заставлявшее отводить глаза… Преосвященный Пётр медленно шествовал мимо, легко опираясь на посох и не склоняя головы. И на фоне древних монастырских стен это выглядело пророческим видением: уходящая фигура пастыря, словно покидающего землю, на которой утвердилось торжествующее насилие… Епископа Петра схватили особенно грубо, словно сопротивляющегося преступника. И отправили на те же Зайчики…».)
В октябре 1928 г. владыка Петр был отправлен на остров Анзер, в VI отделение лагеря за то, что крестил в Святом озере заключенную эстонку. В анзерской Троицкой командировке архиепископ работал счетоводом. Из его письма: "Слава Богу за все... Не так живи, как хочется, а как Бог велит. Писем ни от кого давно не получаю, наверное вследствие закрытия навигации. Наверное, и от меня стали реже приходить, хотя могут быть и другие не зависящие от нас причины... У нас, по-видимому, настала настоящая зима, с ветрами и метелями, так что ветер едва не валит с ног... Живу в уединенном и пустынном месте на берегу глубокого морского залива, никого не вижу, кроме живущих вместе, и могу воображать себя пустынножителем".
На Анзере владыка составил акафист преподобному Герману Соловецкому. Открытки с частями текста он посылал своим духовным чадам, и впоследствии они смогли собрать и восстановить весь текст.
Осенью 1928 г. на Анзере началась эпидемия тифа. Умерло около 500 человек – половина из сидевших в заключении. В начале 1929 г. архиепископ Петр заболел и его увезли на Голгофу в так называемый "госпиталь". Архиепископа Петра положили в палату, которая размещалась у алтаря церкви Распятия Господня. "Лечебное заведение" где, по точному выражению Александра Солженицына "лечат смертью", размещалось в бывшем Голгофо-Распятском скиту, в помещении храма в честь Распятия Господня, на горе Голгофе.
Очевидцы свидетельствуют: "Картина, которую я застал по приезде своем на Голгофу был ужасна, название Голгофы вполне оправдалось. В тесных помещениях, битком набитых людьми, стоял такой спертый дух, что само пребывание в нем более продолжительное время казалось смертельным. Большая часть людей, несмотря на мороз, была совершенно раздета, голые в полном смысле слова, на остальных - жалкие лохмотья. Истощенные лица, скелеты, обтянутые кожей, голыми выбегали шатаясь, из часовни (церкви Воскресения Христова) к проруби, чтобы зачерпнуть воды в банку из-под консервов. Были случаи, когда, наклонившись, они умирали".
По предсказанию Матери Божией, явившейся 18 июня 1712 г. анзерскому преподобному Иову: "На этом месте пусть будет сооружен скит во имя страданий Моего Сына. Пусть живут 12 иноков и будут все время поститься, кроме субботы и воскресенья. Придет время, верующие на этой горе будут падать от страданий, как мухи". Предсказание Матери Божией сбылось.
Рядом с Владыкой лежал ветеринар, его духовный сын. 7 февраля в 4 часа утра он услыхал шум от влетевшей стаи птиц. Открыв глаза он увидел великомученицу Варвару со многими девами, среди которых узнал святых мучениц Анисию и Ирину. Великомученица Варвара подошла к постели владыки и причастила его Святых Христовых Тайн. В тот же день в 7 часов вечера он скончался. Перед смертью несколько раз написал на стене карандашом: "Жить я больше не хочу, меня Господь к Себе призывает"."
Священномученик епископ Прилукский Василий (Зеленцов)
Житие на сайте также очень подробно. Но что-то находится и на других сайтах.
БД ПСТБИ: ...арестованного архиерея осмотрел тюремный врач и дал заключение о его здоровье: "Страдает хроническим, часто обостряющимся, воспалением почек, должен, кроме строгой — специальной (почечной) диеты, избегать холод и сырость и при возможности жить в теплом и сухом климате (Крым)".
Согласно постановлению ОСО при Коллегии ОГПУ от 24 сентября 1926г., епископ Василий был приговорен к заключению в концлагерь сроком на три года. Его "Дело" сопровождалось припиской: "... Содержать на уголовном режиме и числить за СО ОГПУ".
Отправлен был на Соловки - такой вот Крым от коммунистической власти.
Энциклопедия Соловков: "После мучительных допросов в застенках ГПУ был заключен в концлагерь. Сидел на Соловках. Там Владыка выступил с серьёзными замечаниями ( "Необходимые канонические поправки к посланию митрополита Сергия от 16/29 июля 1927") в адрес "Декларации" митрополита Сергия (Страгородского) и его нового церковного курса, несмотря на то, что он был ему близок. По настоянию Владыки Соловецкие епископы в сентябре составляют свой отзыв на "Декларацию" - так называемое "Послание Соловецких исповедников". В нем открыто призыватся заявить коммунистическому большевицкому правительству, что "Церковь не может мириться с вмешательством в область чисто Церковных отношений государства, враждебного религии". Святитель считал оправданным предание Заместителя Патриаршего Местоблюстителя Соборному Суду. Написал в начале 1928 "Мое завещание" с резкой критикой Декларации 1927.
Освобожден из Соловецкого лагеря и отправлен в ссылку в Иркутскую обл. (ноябрь 1928). Жил в д. Пьяново Братского района вместе со святым мучеником Владимиром (Лозина-Лозинским). Его позиция по отношению к политике митрополита Сергия стала ещё более непримиримой. Написал послание митр. Сергию с требованием отказаться от Декларации и угрозой в противном случае проклясть его (август 1929). В этой рукописи, помимо прочего, говорилось о необходимости борьбы с советской властью всеми возможными способами вплоть до вооружённых возстаний.
Арестован 09.12.1929 и перевезен в Лубянскую тюрьму. По пост. КРГПУ (от 03.02.1930) после истязаний приговорен к расстрелу и через три дня 25 января (7 февраля н. ст.) Святитель был расстрелян."
Священномученик митрополит Киевский Владимир (Богоявленский)
К житию на сайте можно добавить следующее.
В бытность епископа Владимира экзархом Грузии "Грузия кипела против всего русского особенной ненавистью, которая доходила до таких размеров, что через десять лет после описываемого события националисты убили бывшего там в то время архиепископа Никона." (ПЭ Древо)
Семинаристы-грузины отказались идти в церковь и на акт в день их семинарского праздника, а вместо этого собрались где-то за городом и составили Экзарху петицию о том, чтобы некоторые из начальствующих и учащих лиц были уволены из семинарии за их крайне деспотическое отношение к ученикам, а некоторым предлагали изменить свой образ действий. Отправились к Экзарху депутаты. Последних он не принял, а петицию взял и потребовал по содержанию оной объяснения от тех лиц, о которых в петиции упоминалось. На другой день он сам приехал в семинарию и потребовал к себе депутатов, но семинаристы заявили, что вчера они к нему приходили, но он их не принял, а сегодня пускай он к ним придет, так как все семинаристы в сборе. Экзарх пришел к ним, но никто не принял от него благословения, и все убеждения его ввести семинарскую жизнь в колею остались напрасны. (Дневник А. Н. Львова, 1 февраля 1894)
Соработник Владимира в тот период священник Иоанн Восторгов позднее вспоминал, что экзарх был объектом постоянных клеветнических донесений в Петербург со стороны местного грузинского духовенства; Восторгов также свидетельствовал, что в июне 1895 года, в день, когда в синодальной конторе в Тифлисе бывший священник Колмахелидзе убил архимандрита Николая Симонова, экзарх также стал объектом предотвращённого покушения, со стороны псаломщика, пойманного в кустах у дома экзарха с кинжалом.
Ректор Тифлисской семинарии архимандрит Серафим в присутствии воспитанников семинарии обозвал грузинское церковное пение "собачьим лаем". За этим последовал бурный взрыв негодования, распространившегося и на архиепископа Владимира. Вместо того, чтобы наказать провинившегося архимандрита должным образом и тем умиротворить взволнованный край, архиепископ Владимир почему-то взял ректора семинарии под свою защиту и тем самым вызвал большое недовольство грузинских националистов.
Этот случай не только умножил число его врагов, но и помог открыть еще одну черту его характера. Взяв под свою защиту архимандрита Серафима, архиепископ Владимир ставил под угрозу собственное благополучие и популярность, а может быть и безопасность. Для архиепископа Владимира было бы гораздо легче и спокойнее пожертвовать одним человеком, сгоряча сказавшим действительно очень грубую, пожалуй возмутительную фразу. Но он понял, что это сказано именно сгоряча и не побоялся никаких громов и молний. При таких обстоятельствах этот поступок архиепископа Владимира требовал большого мужества и внутренней самостоятельности.
В Москве он занимался миссионерством среди рабочих, полемикой с марксистскими идеями. В 1905 году активно поддержал усилия московского генерал-губернатора Фёдора Дубасова по борьбе с революцией. Обращал особое внимание на борьбу с народным пьянством. В 1911 году под его покровительством состоялся Российский противоалкогольный съезд. В здании построенного при нём Епархиального дома проводились лекции, чтения, беседы, действовала библиотека с читальным залом.
После удаления с Петербургской кафедры и перемещения на Киевскую выступал против автокефалистских настроений среди части киевского украинского духовенства, образовавшего осенью 1917 года, при поддержке министра исповеданий Центральной рады Миколы Бессонова (бывший епископ Никон), «Всеукраинскую церковную раду» под председательством архиепископа Алексия (Дородницына), бывшего Владимирского, противостоявшего Киевскому митрополиту.
О гибели митрополита Владимира митрополит Евлогий (Георгиевский), свидетельствовал:
"Впоследствии я узнал, при каких обстоятельствах владыку Владимира убили. В злодействе свою роль сыграл и Алексей Дородицын, но кровь его и на монахах Лавры. Дородницын создал для митрополита Владимира тягостное положение, которое дошло до того, что он чувствовал себя в митрополичьих покоях в Лавре, как в осажденной крепости. Когда Киев был взят, командующий большевистскими войсками Муравьев пришёл к наместнику Лавры с предупреждением: «Я буду жить в лаврской гостинице, с вами у меня телефон. Если ворвутся к вам банды с обыском, с требованием денег или случится ещё что-нибудь — звоните ко мне», — сказал он.
Вскоре днём в трапезную Лавры пришла банда матросов и потребовала еды. В то время как монахи их кормили, начались расспросы: довольна ли братия начальством? не имеют ли монахи каких-либо жалоб?… Послушники, распропагандированные революцией и возбуждённые агитацией Дородницына, стали жаловаться на притеснения: народ несёт в Лавру большие деньги, а поедает их «он»… — и они указали наверх, где находились покои митрополита. Матросы ворвались в его квартиру, отпихнули старика-келейника, пригрозив ему револьвером, — и бросились в спальню. Там они оставались около двух часов. Что в спальне происходило, неизвестно. Потом они вывели владыку Владимира и направились с ним к чёрному ходу. «Прощай, Иван…» — успел сказать келейнику митрополит.
Вывели владыку из Лавры незаметно. У лаврских валов матросы прикончили его … расстреляли в упор… Он лежал полунагой, когда его нашли. Убийцы сорвали крест, панагию, даже набалдашник с посоха, только шубу не успели унести и бросили тут же… Монахи, видевшие, как уводили их митрополита, не только не подняли тревоги, не ударили в набат, но ни звука никому не сказали. Спустя уже значительное время кто-то спохватился и позвонил Муравьёву. Тот прислал своих солдат. Допросы, расспросы: кто? куда увели? когда? Но было уже поздно, злодеяние совершилось…"
Архиепископ Русской зарубежной церкви Аверкий (Таушев) в 1974 году в слове «ко дню Русской Скорби» говорил:
"Убили Митрополита распропагандированные большевиками бандиты, приглашённые для этой гнусной злодейской цели некоторыми монахами Киево-Печерской Лавры, тоже поддавшимися большевицкой пропаганде и злобно клеветавшими на своего Архипастыря, будто он «обирает» Лавру, которая получает большие доходы от богомольцев."
По данным исследователя Ильи Назарова, обнародованным 4 февраля 2008 года на заседании Киевского религиозно-философского общества, ему удалось обнаружить в Киевском областном госархиве материалы следственного дела № 16102 в отношении «членов Украинской церковной рады Маричева, Филиппенко, Липеровского» «в связи с убийством митрополита Владимира», проведённого летом 1918 года и не завершённого ввиду падения Украинской державы. На основании этих материалов исследователь сделал вывод, что «большевики не убивали», а смерть митрополита была выгодна сторонникам автокефалии, которые и стояли за спиной убийц. Согласно найденным материалам, установленным участником убийства был «крестьянин с. Ладино, Прилукского уезда, Трофим Харитонов Нетребко», демобилизованный солдат «Сердюкского горного дивизиона».
Кабанец Е. П. "За что убили митрополита Владимира": "Ответственность за произошедшее в лавре несут все слои российского общества периода революционной смуты: как пастыри церкви, утратившие на протяжении предшествовавшей эпохи доверие и уважение простых граждан и думавшие только о сохранении старого порядка, так и взбудораженное приходское духовенство, симпатизировавшее насильственному реформированию общественного и церковного строя, и, само собой, развращённый популистскими политическими лозунгами лево-радикальных партий люмпенизированный сброд и интеллигенция, поощрявшая простонародье своей бездеятельностью и выжидательной позицией по отношению к насильственным действиям."
Священномученик архиепископ Воронежский Петр (Зверев)
Житие на сайте очень полное. Но добавить кое-что можно.
БД ПСТБИ: "К началу XX века Печерский монастырь пришел в упадок. Братия была малочисленна, древний Успенский собор обветшал, стены и потолки его почернели от копоти. Епископ Петр обратился к народу, прося помочь в уборке храма, и сам первый влез на лестницу и промыл часть потолка. Незадолго перед Пасхой он вышел очищать от снега двор монастыря — чтобы было удобнее пройти крестному ходу.
Святитель Петр был высокого роста, худощавый, с длинными светлыми волосами, которые он никогда не подстригал, с рыжеватой бородой и ясными голубыми глазами. У него был очень сильный голос и хорошая дикция: за богослужением он раздельно и громко произносил каждое слово (когда ему приходилось впоследствии служить в храме Христа Спасителя и говорить проповедь, его слышали по всему храму).
В Печерском монастыре епископ Петр завел преподавание Закона Божия детям. Он сам учил их, и ребята так привязались к владыке, что зачастую собирались толпою у его крыльца и ждали, пока он выйдет. По дороге владыка им что-нибудь рассказывал, часто из своей жизни. Истовое служение, искренность в вере, смирение, открытость для всех привлекали к епископу Петру множество людей. Несмотря на продолжительные службы и самое простое пение, Успенский собор Печерского монастыря всегда был полон."
После ареста в 1922 году был выслан в Казахстан. Пробыл в ссылке в Перовске (сейчас Кызылорда) более года. Жил в очень тяжелых условиях, болел цингой, в результате чего лишился зубов.
О пребывании епископа Петра в Соловецком лагере сообщает сайт Энциклопедия Соловков:
"Прибыл на Соловки поздней весной 1927 г. В лагере владыка работал сначала сторожем, затем счетоводом на продуктовом складе, где трудилось одно духовенство. Жил он в маленькой комнате, вместе с епископом Григорием (Козловым). Владыка Петр соблюдал молитвенное правило и жил по церковному уставу. Он принимал всех, кто желал его видеть и с ним беседовать.
Соловецкий монастырь был разогнан, но 60 монахов остались в лагере вольнонаемными. Им оставили кладбищенскую церковь во имя преподобного Онуфрия, которая находилась за пределами монастырских стен. До 1928 г. священнослужителям из заключенных чекисты разрешали посещать ее. Службы совершались ежедневно - всенощная и литургия. Архиепископ Петр старался бывать на всех службах. 06 января 1928 г. скончался находившийся в заключении на Соловках архимандрит Иннокентий (Беда). Архиепископ торжественно отпел своего келейника в Онуфриевской церкви при участии 30 священнослужителей и толпы сочувствующих из заключенных.
После отъезда с Соловков архиепископа Илариона (Троицкого) ссыльный епископат в знак особого уважения избрал архиепископа Петра архипастырем, главой Соловецкого православного духовенства. Монахиня Серафима рассказывает: "В Соловках владыка особенно подружился с архиепископом Иларионом (Троицким). Он даже завещал ему свою перламутровую панагию с Тайной Вечерей, но владыка Иларион скончался раньше его в Ленинградской тюрьме, при пересылке в Ташкент. Помню, рассказывали, что в Соловках поминали старшего архиерея “Соловецким”. Старшим был Иларион, а как только его посадили на пароход (на отправку в этап), в церкви за службой запели: “...Высокопреосвященного Петра, архиепископа Соловецкого”.
Нравственная высота архиепископа была такова, что и в роли дворника с метлой, он внушал благоговейное уважение. Чекисты при встрече не только уступали ему дорогу, но и приветствовали его, на что он отвечал, поднимая руку и осеняя их крестным знамением. Начальники, завидев его, отворачивались - достойное спокойствие архипастыря принижало их, вызывало раздражение и досаду - архиепископ брел мимо них, опираясь на посох и не склоняя головы.
(Писатель Олег Волков, также бывший соловецким узником, вспоминал: «То была месть человеку, поднявшемуся над суетой преследований и унижений. Неуязвимый из-за высоты нравственного своего облика, он и с метлой в руках, в роли дворника или сторожа, внушал благоговейное уважение. Перед ним тушевались сами вохровцы, натасканные на грубую наглость и издёвку над заключёнными. При встрече они не только уступали ему дорогу, но и не удерживались от приветствия. На что он отвечал как всегда: поднимал руку и осенял еле очерченным крестным знамением. Если ему случалось проходить мимо большого начальства, оно, завидев его издали, отворачивалось, будто не замечая православного епископа — ничтожного „зека“… Начальники в зеркально начищенных сапогах и ловко сидящих френчах принимали независимые позы: они пасовали перед достойным спокойствием архиепископа. Оно их принижало. И брала досада на собственное малодушие, заставлявшее отводить глаза… Преосвященный Пётр медленно шествовал мимо, легко опираясь на посох и не склоняя головы. И на фоне древних монастырских стен это выглядело пророческим видением: уходящая фигура пастыря, словно покидающего землю, на которой утвердилось торжествующее насилие… Епископа Петра схватили особенно грубо, словно сопротивляющегося преступника. И отправили на те же Зайчики…».)
В октябре 1928 г. владыка Петр был отправлен на остров Анзер, в VI отделение лагеря за то, что крестил в Святом озере заключенную эстонку. В анзерской Троицкой командировке архиепископ работал счетоводом. Из его письма: "Слава Богу за все... Не так живи, как хочется, а как Бог велит. Писем ни от кого давно не получаю, наверное вследствие закрытия навигации. Наверное, и от меня стали реже приходить, хотя могут быть и другие не зависящие от нас причины... У нас, по-видимому, настала настоящая зима, с ветрами и метелями, так что ветер едва не валит с ног... Живу в уединенном и пустынном месте на берегу глубокого морского залива, никого не вижу, кроме живущих вместе, и могу воображать себя пустынножителем".
На Анзере владыка составил акафист преподобному Герману Соловецкому. Открытки с частями текста он посылал своим духовным чадам, и впоследствии они смогли собрать и восстановить весь текст.
Осенью 1928 г. на Анзере началась эпидемия тифа. Умерло около 500 человек – половина из сидевших в заключении. В начале 1929 г. архиепископ Петр заболел и его увезли на Голгофу в так называемый "госпиталь". Архиепископа Петра положили в палату, которая размещалась у алтаря церкви Распятия Господня. "Лечебное заведение" где, по точному выражению Александра Солженицына "лечат смертью", размещалось в бывшем Голгофо-Распятском скиту, в помещении храма в честь Распятия Господня, на горе Голгофе.
Очевидцы свидетельствуют: "Картина, которую я застал по приезде своем на Голгофу был ужасна, название Голгофы вполне оправдалось. В тесных помещениях, битком набитых людьми, стоял такой спертый дух, что само пребывание в нем более продолжительное время казалось смертельным. Большая часть людей, несмотря на мороз, была совершенно раздета, голые в полном смысле слова, на остальных - жалкие лохмотья. Истощенные лица, скелеты, обтянутые кожей, голыми выбегали шатаясь, из часовни (церкви Воскресения Христова) к проруби, чтобы зачерпнуть воды в банку из-под консервов. Были случаи, когда, наклонившись, они умирали".
По предсказанию Матери Божией, явившейся 18 июня 1712 г. анзерскому преподобному Иову: "На этом месте пусть будет сооружен скит во имя страданий Моего Сына. Пусть живут 12 иноков и будут все время поститься, кроме субботы и воскресенья. Придет время, верующие на этой горе будут падать от страданий, как мухи". Предсказание Матери Божией сбылось.
Рядом с Владыкой лежал ветеринар, его духовный сын. 7 февраля в 4 часа утра он услыхал шум от влетевшей стаи птиц. Открыв глаза он увидел великомученицу Варвару со многими девами, среди которых узнал святых мучениц Анисию и Ирину. Великомученица Варвара подошла к постели владыки и причастила его Святых Христовых Тайн. В тот же день в 7 часов вечера он скончался. Перед смертью несколько раз написал на стене карандашом: "Жить я больше не хочу, меня Господь к Себе призывает"."
Священномученик епископ Прилукский Василий (Зеленцов)
Житие на сайте также очень подробно. Но что-то находится и на других сайтах.
БД ПСТБИ: ...арестованного архиерея осмотрел тюремный врач и дал заключение о его здоровье: "Страдает хроническим, часто обостряющимся, воспалением почек, должен, кроме строгой — специальной (почечной) диеты, избегать холод и сырость и при возможности жить в теплом и сухом климате (Крым)".
Согласно постановлению ОСО при Коллегии ОГПУ от 24 сентября 1926г., епископ Василий был приговорен к заключению в концлагерь сроком на три года. Его "Дело" сопровождалось припиской: "... Содержать на уголовном режиме и числить за СО ОГПУ".
Отправлен был на Соловки - такой вот Крым от коммунистической власти.
Энциклопедия Соловков: "После мучительных допросов в застенках ГПУ был заключен в концлагерь. Сидел на Соловках. Там Владыка выступил с серьёзными замечаниями ( "Необходимые канонические поправки к посланию митрополита Сергия от 16/29 июля 1927") в адрес "Декларации" митрополита Сергия (Страгородского) и его нового церковного курса, несмотря на то, что он был ему близок. По настоянию Владыки Соловецкие епископы в сентябре составляют свой отзыв на "Декларацию" - так называемое "Послание Соловецких исповедников". В нем открыто призыватся заявить коммунистическому большевицкому правительству, что "Церковь не может мириться с вмешательством в область чисто Церковных отношений государства, враждебного религии". Святитель считал оправданным предание Заместителя Патриаршего Местоблюстителя Соборному Суду. Написал в начале 1928 "Мое завещание" с резкой критикой Декларации 1927.
Освобожден из Соловецкого лагеря и отправлен в ссылку в Иркутскую обл. (ноябрь 1928). Жил в д. Пьяново Братского района вместе со святым мучеником Владимиром (Лозина-Лозинским). Его позиция по отношению к политике митрополита Сергия стала ещё более непримиримой. Написал послание митр. Сергию с требованием отказаться от Декларации и угрозой в противном случае проклясть его (август 1929). В этой рукописи, помимо прочего, говорилось о необходимости борьбы с советской властью всеми возможными способами вплоть до вооружённых возстаний.
Арестован 09.12.1929 и перевезен в Лубянскую тюрьму. По пост. КРГПУ (от 03.02.1930) после истязаний приговорен к расстрелу и через три дня 25 января (7 февраля н. ст.) Святитель был расстрелян."
