Архиерея, скончавшегося в этот день, вспоминают нечасто, хотя он больше 7 лет занимал одну из самых значимых кафедр. Другие епископы, возглавлявшие Санкт-Петербургскую (Ленинградскую) епархию, куда более известны - 3 будущих Патриарха (Алексий I, Пимен и Алексий II), Никодим (Ротов), Иоанн (Снычев), Владимир (Котляров). А вызывает ли какие-то ассоциации при упоминании этой кафедры имя Антоний?
Митрополит Ленинградский и Новгородский Антоний (Мельников)
Анатолий Сергеевич Мельников родился в 1924 году в Москве в семье преподавателя Московского геодезического института. По окончании средней школы в Москве, во время Великой Отечественной войны работал на одном из оборонных предприятий столицы.
В 1944 году поступил в открывшийся в июне того же года в Москве Православный Богословский институт, преобразованный в 1946 году в Московские Духовные академию и семинарию. В 1950 году окончил академию, вступил в число братии Свято-Троицкой Сергиевой Лавры и был пострижен в монашество с именем Антоний в честь преподобного Антония Римлянина.
18 июля того же года рукоположён во иеродиакона; 22 июля во иеромонаха Патриархом Алексием I; определён преподавателем, а затем инспектором Одесской духовной семинарии. В различных духовно-учебных заведениях преподавал до 1964 года.
31 мая 1964 года хиротонисан во епископа Белгород-Днестровского, викария Одесской епархии.
25 мая 1965 года назначен епископом Минским и Белорусским. Сведения об этом периоде его жизни есть в материале Воспоминания А. К. Шалькевича о митрополите Антонии (Мельникове). Часть 1
C 1965 года участвовал в многочисленных зарубежных поездках от лица Московского Патриархата.
7 октября 1967 года назначен председателем редакционной коллегии сборника "Богословские труды". Под его редакцией вышли в свет №№ 4-27 и несколько тематических, не имеющих номера томов сборника, в некоторых опубликованы также и его собственные статьи.
С сентября по 10 октября 1978 года временно управлял Ленинградской и Новгородской епархией.
10 октября 1978 года назначен митрополитом Ленинградским и Новгородским и постоянным членом Священного Синода.
Об этом времени - интервью Протоиерей Владимир Фоменко, Марина Михайлова «Его вид вызывал благоговение..»
"Дважды, в 1950-х и 1970-х годах, он посетил Петербург (еще до своего будущего служения на кафедре Петербургских митрополитов). Город произвел на него неизгладимое впечатление. Владыка... посвятил одно стихотворение Казанскому собору, в котором располагался тогда Музей религии и атеизма. Мне запомнились эти строки:
Собор Казанский мрачно дремлет,
Он мертв, восторгов не приемлет.
И богомольною толпой
Не заполняет свой покой.
Улыбка чужда мертвецу,
Румянец не к его лицу.
Так стены древние церквей
Не оживит любой музей.
...
Он все делал мудро, деликатно, осторожно. Видимо, эта его позиция не вызывала возражений властей. Но если заходила речь о чем-то, что может повредить Церкви, например, в государственной политике, был очень принципиален. Разъяснял, почему так не следует поступать. И знаете, к нему прислушивались, его мнение уважали, с ним считались.
Порой его упрекают в излишней осторожности, но скорее, это была житейская мудрость и понимание времени, в которое он жил. Благодаря его высокой внутренней культуре и деликатности, его все очень ценили и уважали.
...
В каком-то смысле он представлял противоположность митрополиту Никодиму (Ротову), которого сменил на Ленинградской кафедре. Некоторые считали его мягким, не имеющим сильного характера. А владыка просто терпел, ожидая исправления подчиненных. Но, однажды, когда поведение некоторых людей перешло допустимые границы, архиерей проявил свой характер, что заставило многих изменить о нем свое мнение."
В начале 1980-х годов под его руководством была начата работа над подготовкой Богословского энциклопедического словаря (не был издан), написанные для него статьи публиковались в "Богословских трудах" и "Журнале Московской Патриархии".
23 марта 1981 года назначен заместителем председателя Комиссии по подготовке к празднованию 1000-летия Крещения Руси.
Магистр богословия, являлся почетным членом МДА (1975), ЛДА (1979), доктором богословия honoris causa Богословского факультета им. Я. А. Коменского (1981) в Праге.
Скончался 29 мая 1986 года в Ленинграде после продолжительной тяжелой болезни на 63-м году жизни. Погребён на братском кладбище Александро-Невской Лавры в Ленинграде.
ПЭ Древо:
"Завещание митрополита Антония
Живя в надежде на милость Божию, полагаясь на волю Божию, я, когда Господь призовет меня к Себе, прошу исполнить мои пожелания.
1. Чин отпевания совершить монашеским обычаем.
2. На могиле памятника не ставить, а простой русский, правильный, деревянный крест с надписью: "Антоний, милостью Божией митрополит Ленинградский и Новгородский".
3. Все мое имущество: иконы, картины, церковные облачения введены в опись имущества ЛЕУ и должны так и оставаться - церковным имуществом. Это касается указанных предметов в Ленинградских покоях, на даче в Комарове и в Новгороде.
4. Никто из моих родственников не будет претендовать на это имущество, т. к. оно не личное, а церковное.
5. Двум моим братьям сообщить о кончине моей только после погребения (адреса известны священнику Г. Звереву).
6. Некоторые панагии, кресты розданы мной моим близким людям на память, а оставшиеся должны быть описаны и остаться в ризнице покоев.
7. Я не имею своего недвижимого имущества и вкладов в сберкассы. Какая-то сумма денег может остаться в моем сейфе, но эта сумма не превысит нескольких тысяч рублей, которые следует переслать на восстановление Данилова монастыря.
8. Мою библиотеку прошу переслать в библиотеку нашего церковного фонда - Данилов монастырь.
9. Старинные богослужебные Евангелия (одно - в Комарове, а другое - в покоях) - в ризницу Данилова монастыря.
10. Сердечно благодарю всех, с кем мне пришлось разделять труды. Желаю всем им всякого благополучия и многолетия.
11. Прошу у всех прощения за различные ошибки и прошу св. молитв.
Архиепископ Василий (Кривошеин):
"Сам он [митр. Антоний] мне в Упсале так определял свою линию и взгляды:"...я очень люблю и ценю Владыку Ермогена, но он утопист. Он пишет свои записки Подгорному, Косыгину, Куроедову, доказывает, что по отношению к Церкви нарушается конституция и советские законы о культах. Но он не хочет понять, что если не произойдет общего и резкого изменения режима в СССР (а на это рассчитывать трудно) никакого существенного улучшения положения Церкви быть не может. Наши правители сами прекрасно понимают, что они нарушают законы, но менять своего отношения к Церкви не намерены. Писания архиепископа Ермогена их только раздражают, а Церкви никакой пользы не приносят, только наоборот. Лично я действую иначе! Стараюсь ладить с местными уполномоченными, без крайней необходимости не жалуюсь на них в Москву, в Совет по делам религии. Ведь от этого больше вреда, чем польз, надо по мелочам и постепенно, на местах добиваться мелких уступок, которые бывают важнее" громких заявлений и жалоб"... Так я действую, и поверьте, что именно так мне удалось за последние годы открыть пять приходов".
Против такого рассуждения владыки Антония было трудно спорить, но в Москве мои знакомые отзывались о Владыке Антонии (Минском), как о человеке слабом, неустойчивом, дрожащим перед уполномоченными и в частности о. Всеволод Шпиллер добавлял: " При всех его больших душевных качествах, культуре и как бы "несоветскости", у него есть один недостаток - он отчаянный карьерист!" Отец Всеволод говорил это с большой горечью, так как сам был долгие годы в дружбе с владыкой Антонием и всячески его восхвалял, говорил о нем как об украшении Русской Церкви.
Позднее я сам стал замечать у владыки Антония, несмотря на всю открытость его к Западу и культурность, меньшее понимание и даже сочувствие к Западному Православию, как ни странно, даже меньшее чем у митр. Никодима и у еп. Ювеналия. Так для него наши парижские богословы, вроде Николая Лосского или Успенского, были только "фанатики-эрудиты"...".
Митрополит Ленинградский и Новгородский Антоний (Мельников)
Анатолий Сергеевич Мельников родился в 1924 году в Москве в семье преподавателя Московского геодезического института. По окончании средней школы в Москве, во время Великой Отечественной войны работал на одном из оборонных предприятий столицы.
В 1944 году поступил в открывшийся в июне того же года в Москве Православный Богословский институт, преобразованный в 1946 году в Московские Духовные академию и семинарию. В 1950 году окончил академию, вступил в число братии Свято-Троицкой Сергиевой Лавры и был пострижен в монашество с именем Антоний в честь преподобного Антония Римлянина.
18 июля того же года рукоположён во иеродиакона; 22 июля во иеромонаха Патриархом Алексием I; определён преподавателем, а затем инспектором Одесской духовной семинарии. В различных духовно-учебных заведениях преподавал до 1964 года.
31 мая 1964 года хиротонисан во епископа Белгород-Днестровского, викария Одесской епархии.
25 мая 1965 года назначен епископом Минским и Белорусским. Сведения об этом периоде его жизни есть в материале Воспоминания А. К. Шалькевича о митрополите Антонии (Мельникове). Часть 1
C 1965 года участвовал в многочисленных зарубежных поездках от лица Московского Патриархата.
7 октября 1967 года назначен председателем редакционной коллегии сборника "Богословские труды". Под его редакцией вышли в свет №№ 4-27 и несколько тематических, не имеющих номера томов сборника, в некоторых опубликованы также и его собственные статьи.
С сентября по 10 октября 1978 года временно управлял Ленинградской и Новгородской епархией.
10 октября 1978 года назначен митрополитом Ленинградским и Новгородским и постоянным членом Священного Синода.
Об этом времени - интервью Протоиерей Владимир Фоменко, Марина Михайлова «Его вид вызывал благоговение..»
"Дважды, в 1950-х и 1970-х годах, он посетил Петербург (еще до своего будущего служения на кафедре Петербургских митрополитов). Город произвел на него неизгладимое впечатление. Владыка... посвятил одно стихотворение Казанскому собору, в котором располагался тогда Музей религии и атеизма. Мне запомнились эти строки:
Собор Казанский мрачно дремлет,
Он мертв, восторгов не приемлет.
И богомольною толпой
Не заполняет свой покой.
Улыбка чужда мертвецу,
Румянец не к его лицу.
Так стены древние церквей
Не оживит любой музей.
...
Он все делал мудро, деликатно, осторожно. Видимо, эта его позиция не вызывала возражений властей. Но если заходила речь о чем-то, что может повредить Церкви, например, в государственной политике, был очень принципиален. Разъяснял, почему так не следует поступать. И знаете, к нему прислушивались, его мнение уважали, с ним считались.
Порой его упрекают в излишней осторожности, но скорее, это была житейская мудрость и понимание времени, в которое он жил. Благодаря его высокой внутренней культуре и деликатности, его все очень ценили и уважали.
...
В каком-то смысле он представлял противоположность митрополиту Никодиму (Ротову), которого сменил на Ленинградской кафедре. Некоторые считали его мягким, не имеющим сильного характера. А владыка просто терпел, ожидая исправления подчиненных. Но, однажды, когда поведение некоторых людей перешло допустимые границы, архиерей проявил свой характер, что заставило многих изменить о нем свое мнение."
В начале 1980-х годов под его руководством была начата работа над подготовкой Богословского энциклопедического словаря (не был издан), написанные для него статьи публиковались в "Богословских трудах" и "Журнале Московской Патриархии".
23 марта 1981 года назначен заместителем председателя Комиссии по подготовке к празднованию 1000-летия Крещения Руси.
Магистр богословия, являлся почетным членом МДА (1975), ЛДА (1979), доктором богословия honoris causa Богословского факультета им. Я. А. Коменского (1981) в Праге.
Скончался 29 мая 1986 года в Ленинграде после продолжительной тяжелой болезни на 63-м году жизни. Погребён на братском кладбище Александро-Невской Лавры в Ленинграде.
ПЭ Древо:
"Завещание митрополита Антония
Живя в надежде на милость Божию, полагаясь на волю Божию, я, когда Господь призовет меня к Себе, прошу исполнить мои пожелания.
1. Чин отпевания совершить монашеским обычаем.
2. На могиле памятника не ставить, а простой русский, правильный, деревянный крест с надписью: "Антоний, милостью Божией митрополит Ленинградский и Новгородский".
3. Все мое имущество: иконы, картины, церковные облачения введены в опись имущества ЛЕУ и должны так и оставаться - церковным имуществом. Это касается указанных предметов в Ленинградских покоях, на даче в Комарове и в Новгороде.
4. Никто из моих родственников не будет претендовать на это имущество, т. к. оно не личное, а церковное.
5. Двум моим братьям сообщить о кончине моей только после погребения (адреса известны священнику Г. Звереву).
6. Некоторые панагии, кресты розданы мной моим близким людям на память, а оставшиеся должны быть описаны и остаться в ризнице покоев.
7. Я не имею своего недвижимого имущества и вкладов в сберкассы. Какая-то сумма денег может остаться в моем сейфе, но эта сумма не превысит нескольких тысяч рублей, которые следует переслать на восстановление Данилова монастыря.
8. Мою библиотеку прошу переслать в библиотеку нашего церковного фонда - Данилов монастырь.
9. Старинные богослужебные Евангелия (одно - в Комарове, а другое - в покоях) - в ризницу Данилова монастыря.
10. Сердечно благодарю всех, с кем мне пришлось разделять труды. Желаю всем им всякого благополучия и многолетия.
11. Прошу у всех прощения за различные ошибки и прошу св. молитв.
Архиепископ Василий (Кривошеин):
"Сам он [митр. Антоний] мне в Упсале так определял свою линию и взгляды:"...я очень люблю и ценю Владыку Ермогена, но он утопист. Он пишет свои записки Подгорному, Косыгину, Куроедову, доказывает, что по отношению к Церкви нарушается конституция и советские законы о культах. Но он не хочет понять, что если не произойдет общего и резкого изменения режима в СССР (а на это рассчитывать трудно) никакого существенного улучшения положения Церкви быть не может. Наши правители сами прекрасно понимают, что они нарушают законы, но менять своего отношения к Церкви не намерены. Писания архиепископа Ермогена их только раздражают, а Церкви никакой пользы не приносят, только наоборот. Лично я действую иначе! Стараюсь ладить с местными уполномоченными, без крайней необходимости не жалуюсь на них в Москву, в Совет по делам религии. Ведь от этого больше вреда, чем польз, надо по мелочам и постепенно, на местах добиваться мелких уступок, которые бывают важнее" громких заявлений и жалоб"... Так я действую, и поверьте, что именно так мне удалось за последние годы открыть пять приходов".
Против такого рассуждения владыки Антония было трудно спорить, но в Москве мои знакомые отзывались о Владыке Антонии (Минском), как о человеке слабом, неустойчивом, дрожащим перед уполномоченными и в частности о. Всеволод Шпиллер добавлял: " При всех его больших душевных качествах, культуре и как бы "несоветскости", у него есть один недостаток - он отчаянный карьерист!" Отец Всеволод говорил это с большой горечью, так как сам был долгие годы в дружбе с владыкой Антонием и всячески его восхвалял, говорил о нем как об украшении Русской Церкви.
Позднее я сам стал замечать у владыки Антония, несмотря на всю открытость его к Западу и культурность, меньшее понимание и даже сочувствие к Западному Православию, как ни странно, даже меньшее чем у митр. Никодима и у еп. Ювеналия. Так для него наши парижские богословы, вроде Николая Лосского или Успенского, были только "фанатики-эрудиты"...".
