Христиане и иудеи
Больная тема… Часть 6-я, последняя (см. часть 5)
Как же нам, современным христианам, строить отношения с иудеями? Что в свете изложенного в предыдущих частях мы можем на эту тему сказать?
Предложу несколько своих соображений.
И самое первое, что нужно сказать, – это то, что за основу правильных отношений мы должны принимать не модель, отягощенную взаимной враждой и неприязнью, а модель, созданную в те времена, когда Церковь еще не враждовала с иудеями (а иудеи с Церковью). Это времена Нового Завета, время юной Церкви Христовой.
А. Очень важно учитывать, что Евангелисты (сами евреи) были глубоко озабочены отношением иудаизма их времени ко Христу. Очень важно уяснить, что осуждение иудеев в устах Евангелистов не беспристрастно, но пристрастно: когда человек выясняет отношения с родственником, особенно с близким родственником, он не стесняется в выражениях, как стеснялся бы в споре с посторонним человеком. Поэтому нам же не следует увлекаться их полемикой, а следует принять более широкий, панорамный взгляд на проблему.
Б. С точки зрения богословия, самый зрелый комментарий дает Ап. Павел. Его мнение не отягчено каким-то негативным отношением к иудеям. Собственно, он и сам был иудейским ревнителем и боролся против Христа и Церкви. И не теоретически, а практически, на своем опыте, убедился, что прозрение – возможно! Но порой для прозрения нужно время. Не все так быстро происходит, как нам хочется.
В. Павел в своем богословии много размышляет о том, что для Спасения человеческих сил мало, тут нужно участие Божие – благодать. Как его когда-то посетил Бог и у него произошло «переформатирование» всего мировоззрения, так и в судьбах других людей благодать значит больше, чем человеческие усилия.
У других авторов Нового Завета Спасение иудеев зависит как бы от их собственных сил и решения. Но Павел смотрит глубже. Он понимает, что такие вещи, как воспитание, культурная среда, даже ожесточение сердца, могут застилать глаза и не позволять видеть Истину. Но потом, по милости Божией, что-то с нами происходит и глаза наши открываются…
Да, сегодня мы не видим механизмов для обращения иудеев и мусульман к христианству. Но мы не можем игнорировать тот факт, что, когда немощны человеческие силы, на помощь может прийти Бог («сила Моя в немощи (твоей) совершается» – 2 Кор. 12, 9).
Г. Что должны делать христиане, чтобы быть услышанными иудаизмом?
Проповедь, любовь, ненасилие. Именно это отстаивал и проводил в жизнь Ап. Павел.
История показывает крайность подходов, которые мы находим в Евангелиях Матфея и Иоанна. Антагонизм привел к обособлению и озлоблению иудеев. Если раньше они были готовы услышать о христианстве, то впоследствии даже слышать о нем не хотели Может быть, в те времена подход Евангелистов Матфея и Иоанна был оправдан и сделал свое доброе дело в отношении вразумления иудеев, но сегодня подход: ваш отец диавол – не работает.
Д. Модель Ап. Павла предпочтительней и потому, что она сформировалась в то время, когда иудаизм и христианство еще не разошлись и не оформились в две разные самостоятельные религии. Текст Павла представляет нам исходную позицию, с которой и нужно стартовать вперед, чтобы на этом поприще преуспеть.
Е. Обратим внимание на верность Бога Своему народу, Израилю. Этот народ был невероятно неблагодарен и неверен, но Бог сделал все для того, чтобы исполнить Свои обещания о Спасении народа. Искупительная Смерть Иисуса на Кресте – апофеоз этой любви к народу и верности Своим обещаниям.
Нам, христианам, важно учитывать и вот что: если мы хотим, чтобы иудеи услышали призыв ко Христу, нам нужно поступать так же, как и Христос. То есть приложить максимум любви и терпения. Только это, с нашей стороны, будет вкладом в дело приобщения этих людей к Богу. Мы должны делать все, что от нас зависит. А остальное предоставить Господу.
Ж. Не будем забывать, что самые драматичные тексты, в которых осуждается Израиль, создавались во времена противостояния юной Церкви и мощного Израиля. Христиане были гонимы и были в меньшинстве. «Поскольку полемика Матфея и Иоанна против еврейского народа складывается в бессильных и гонимых коммунах, она полна горечи и обиды. Некоторые пассажи похожи на негодующие вопли праведного страдальца… Эти тексты надо воспринимать как крик боли, и читать их адекватно может лишь христианская община, находящаяся в столь же униженном, жалком положении. Знание исторического контекста не оправдывает злобные поношения, подобные Ин. 8, но, по крайней мере, страхует от применения этого текста победоносной христианской общиной против слабого еврейского меньшинства, как это произошло впоследствии» (Хейз Р. Этика Нового завета. С. 582).
З. Обратим внимание на прекрасную парадигму Ап. Павла, о которой мы писали в первой части нашего очерка. Ап. Павел обращается к язычникам, принявшим Христа, с призывом: «Не гордись, но бойся» (Рим. 11, 20). Мысль Павла такая: Не дерзай осуждать и превозноситься!
Конец истории пока открыт. Мы не знаем, что ждет Израиль в будущем, но, возможно, Господь проявит к нему особую, индивидуальную меру воздействия, так что Израиль покается. Во всяком случае, Послания Ап. Павла дают надежду на это.
Но мы, христиане, ни в коем случае не должны гордиться, что мы приняли истину, что именно нам обещано спасение. Не окажется ли так, что, пойдя на Суд Божий, мы увидим, что человек, который имел меньше возможностей для Спасения, чем мы (например, иудей), войдет в Царство Божие, а мы, христиане, которые имели абсолютно все для Спасения, будем отлучены от Бога по результатам нашей нерадивой жизни?
И. Израиль как народ, созданный Богом, как Его невеста, хоть и неверная и блудная, много раз самым беспощадным образом критиковался Господом. Мы можем вспомнить: «Упала, не встанет более дева Израилева! Повержена на земле своей, и некому поднять ее» (Ам. 5, 2). Или слова пророка Иеремии: «Так говорит Господь Саваоф: так сокрушу Я народ сей и город сей, как сокрушен горшечников сосуд, который уже не может быть восстановлен» (Иер. 19, 11).
Несмотря на эту беспощадную критику, Господь никогда не оставлял народ Свой. Но позволял ему, из праха, из пепла, возродиться и идти своим историческим путем.
Кто знает, может быть, возвращение евреев на историческую родину после двухтысячелетнего изгнания – тоже звено в цепи Промысла Божьего об этом народе?..
Некоторые богословы предлагают интересную мысль. Они говорят, что Израиль должен был принять Христа как Народ Божий, как единое целое. Но вскоре Израиль лишился своей земли, был рассеян, скитался среди других народов. Не является ли возвращение евреев на историческую родину и создание ими своего государства, то есть возвращение к той модели, которая и должна была принять Христа, первым шагом к их покаянию и обращению к Иисусу? Может быть, именно тогда, когда народ стал вновь единым целым, иудеи задумаются о Личности Того, Кого они отвергли и убили?
Между прочим, секуляризация и разочарование в традиционном иудаизме, который некогда, когда Израиль был в рассеянии, помогал народу сохранить свою идентичность, а сейчас является скорее обузой для многих иудеев, заставляет жителей Израиля пересматривать свои представления.
К. Я уже говорил о таком важном моменте, как проповедь о Христе перед лицом иудаизма. Нам не нужно смущаться и извиняться за Холокост – восточные христиане не имеют к нему никакого отношения. (Во всяком случае, иудеи перед восточными христианами имеют не меньшую, если не большую, историческую вину. О неоднозначной же политике государственной власти мы поговорим позже.)Так вот, почему-то так оказывается, что, когда речь заходит о иудаизме, христиане как бы извиняются за свою веру. Скажите, у кого из Апостолов вы видели смущение и извинение перед иудеями за христианскую веру? Даже сам Ап. Павел никогда ни перед кем не извинялся и не пытался сгладить этот вопрос. Только твердость и ясность в изложении нашей позиции может быть иудеями и услышана, и понята, и, быть может, принята.
Написать этот пункт к нашим тезисам меня побудило интервью, которое я прочитал на днях. Это интервью, данное прекрасным мыслителем, которого я и люблю, и ценю, кардиналом Жан-Мари Люстиже.
Кардинал Люстиже (умер в 2007 году) – сам по происхождению еврей. Он был назначен архиепископом Парижа. То, что еврей, хоть и христианин, возглавил Католическую Церковь во Франции, побудило известных иудейских журналистов И. Бен-Пората и Д. Юдковского (главного редактора израильской газеты «Едиот ахронот») приехать в Париж и встретиться с архиепископом. Состоялась интересная беседа, отрывок из которой я хочу привести. Владыка много рассказывал о своем детстве, юности, о той массе работы, которая обрушивается на него. Наконец, вопросы журналистов достигли самого главного: почему еврей стал христианином. Я читал абзац за абзацем, переворачивал страницы и не мог понять, почему владыка тянет и не отвечает на прямо поставленный вопрос. А потом Ж.-М. Люстиже вообще перевел разговор в другое русло.
Чтобы не быть голословным я приведу фрагмент этой беседы, которую цитирую по парижскому журналу «Символ» (1983, №9):
Журналист: Монсеньер, после того, как Вас назначили Архиепископом Парижским, а особенно после Вашего выступления по израильскому телевидению, которое произвело большое впечатление, все в Израиле задают вопрос, который задаю Вам и я: какая разница между иудаизмом и христианством? Я понимаю, что это достаточно сложный вопрос.
Ж.-М. Люстиже: Очень сложный.
Журналист: Но именно ради того, чтобы задать Вам этот вопрос, я и приехал в Париж...
Ж.-М. Люстиже: Чтобы ответить на Ваш вопрос, я должен справиться с большой трудностью. Я говорю не только с Вами – говоря с Вами, я обращаюсь к Вашим читателям, о которых я не знаю ни кто они, ни что они. Вполне могут возникнуть неожиданные, самые разные недоразумения. Я уважаю евреев и вполне сознаю, какое возмущение, какие противоречивые чувства может вызвать у них моя личная позиция; также понимаю, что, стараясь ответить вам, я рискую задеть их, вызвать у них законное чувство обиды. Не считайте, что я ничего не знаю, я очень даже представляю себе, что могут думать в Израиле о еврее, который стал христианином. Мне очень не хотелось бы кого бы то ни было озлоблять или ранить. Когда мне приходилось что-то объяснять, это было против моей воли.
Но прежде я хочу уточнить свою позицию вот в каком смысле: если я взял на себя такую ответственность, назвавшись евреем, то не для того, чтобы затевать какой-то богословский спор. Я никогда не стремился быть «добрым евреем» в том смысле, как это определяется раввинами, и одновременно добрым христианином, как это определяется Церковью. Но Вы же понимаете, что я не могу отрекаться от своего еврейства, ведь тогда я потеряю собственное достоинство, то, что воспринял от своих родителей и от всех тех, с кем я связан неразрывными узами – как во время преследований, так и во время покоя. Я говорил о своем еврействе, но не для того, чтобы ранить кого-нибудь. Нет, я делал это во имя истины, ради требований, которые она предъявляет. Я знал, что, поступая так, столкнусь с многочисленными недоразумениями и непониманием. Но если я говорю, что я поступал так именно из чувства уважения к еврейству, ради его и своего собственного достоинства, то как же я могу, подумайте сами, перестать быть евреем? Конечно, я не «религиозный еврей», в том смысле, какой вкладывают в это понятие те, кто дает определение еврейской ортодоксии. Но я могу сказать, что, став христианином, я не захотел перестать быть тем евреем, каким был до этого. Во мне не возникло желания отречься от своего еврейства. Я получил его от своих родителей, поэтому оно неотторжимо от меня. Следовательно, я получил его от Самого Бога, поэтому оно неотторжимо от меня.
Журналист: Но при всем Вашем уважении к евреям Вы все же перешли к чему-то другому?
Ж.-М. Люстиже: Да.
Журналист: Но все же это был переход к чему-то более праведному, лучшему, более божественному? Мне трудно подобрать подходящее слово.
Ж.-М. Люстиже: Да. Я думал так: быть евреем, но каким-то лучшим образом, соответственно тому, что я уже тогда знал об иудаизме.
Журналист: В конце концов, Вы все-таки перешли из одного состояния в другое, Вы выбрали какое-то иное состояние?
Ж.-М. Люстиже: Но это не был переход от состояния иудея к состоянию неиудея. Такое невозможно.
Журналист: Другая религия, которая казалась Вам истинной?
Ж.-М. Люстиже: Да, но которая была выношена в лоне первой.
Журналист: Могу я задать Вам несколько личных вопросов? Надеюсь, этим я не обижу Вас. Вы перешли в христианство, когда Вам было четырнадцать лет?
Ж.-М.Люстиже: Да.
Журналист: И Вы помните, как это произошло? В результате некоего откровения или какой-то эволюции? Вы еще помните те чувства, какие испытывали в то время?
Ж.-М. Люстиже: Я всегда отказывался отвечать на подобные вопросы. Просто из чувства элементарного стыда. Меня никак не тянет к «эксгибиционизму». Но очевидно, что, когда ничего не говорят, это развязывает воображение. Я не хотел слишком распространяться еще вот почему. Потом могут обвинить моих родителей, сказать: «Ведь что же это за родители такие были, а? Если бы они дали своему ребенку еврейское воспитание, такого бы не было». Я прекрасно знаю, что так именно и говорят. Но, раз Вы мне задали вопрос, я Вам отвечу. Когда я был ребенком, я чувствовал себя евреем, и чувство это было совершенно таким же, как у любого другого эмигрантского ребенка во Франции. Мой случай – самый обыкновенный. Мое имя не было ни Дюпон, ни Дюран. Назвали меня просто – Аарон, в честь моего дедушки (со стороны отца). Таково было мое имя. Так звали меня в школе. Моя мать приехала во Францию, когда была еще совсем маленькой. Отец приехал во Францию, когда ему было восемнадцать лет. Он плохо говорит по-французски. Наша семья была бедная. Я был одет совсем не так, как другие дети. Но довольно часто я бывал первым в классе, и это тоже меня как-то выделяло. Однажды у входа в школу (имени Монтеня) меня избили. Просто за то, что я был евреем. Стоило мне подойти к спорящим мальчишкам, как они начинали орать: «Это не твое дело, еврейская сволочь». Все это мне известно. Но я также знал, что быть евреем – это связано с каким-то особым внутренним содержанием. Мои родители не были верующими; я до сих пор еще помню, как они говорили: «Эти раввины, эти попы, всегда они болтают какие-то глупости... » Но я очень хорошо помню, что уже тогда у меня было чувство Бога. Нужно очень немного, чтобы чувство Бога зародилось в душе ребенка. Я помню, как мать читала молитву, благословляя плоды нового урожая. Только это. Для меня этого оказалось достаточным...
Потом владыка Жан Мари Люстиже долго говорит (5 страниц) о своем детстве, о Холокосте. Журналист, похоже, утомившись, ставит вопрос ребром:
Журналист: Но все же Вы должны были нам сказать: «Послушайте, если вы хотите по-настоящему стать евреями, если вы действительно хотите спастись, вы должны стать христианами». Вы этого не сказали; я не подталкиваю вас к этому. Но, в конце концов, я полагаю, что это было бы логично!
Ж.-М. Люстиже: Не обязательно. И вот почему: не человек решает, кем он должен быть, а прежде всего Бог; это Бог решает, кем я должен стать и что я должен делать. Вначале Бог, и только потом я…
Отмечу, что кардинал Люстиже не сказал самого главного, стыдливо скрыл то, о чем нужно свидетельствовать на кровлях и перекрестках. Мне, лично, очень грустно было читать это интервью, в котором кардинал как бы стыдится и чувствует себя виноватым за свою веру. Впрочем, может быть он преследовал какие-то миссионерские цели, от нас теперь сокрытые...
...
И последнее к нашему очерку о том, как нам строить отношения с иудаизмом и иудеями: Вот на какой еще важный момент следует обратить внимание:
В первом веке, когда создавались Новозаветные тексты, ждали скорого Второго Пришествия Христова. Поэтому промедление иудеев принять Иисуса как Мессию, а то и злоба на христиан воспринималось как гибельное промедление. Если вы сегодня не воспользуетесь этим шансом, завтра его уже не будет!.. Отсюда резкость апостолов, она сродни предупреждению: «Осторожно, двери закрываются…»
Однако шло время и Христос не приходил. Значит он ждет нашего покаяния, все же дает человечеству шанс присмотреться, вникнуть и лишь потом становиться христианами. И сегодня в отношениях с иудеями нам следует взять более спокойный тон. Главная наша задача свидетельствовать перед ними о Христе, являть им Христа на собственном примере. А они путь думают… А потом будут давать ответ как слушали и как отозвались на этот призыв. Мы, в свою очередь будем давать ответ Богу в том, как на своем примере свидетельствовали…
Итак, в последнем очерке я привел несколько пунктов, которые родились из размышления над тем, как нам, христианам, строить отношения с иудеями.
В заключение – короткое резюме.
Общаясь с иудеями на официальных встречах, за дружеским столом или по работе, будем помнить, что:
Иудеи воспринимают нас сектой, вышедшей из иудаизма, то есть сектой, возникшей на почве иудаизма, сектой, прославившей своего лидера Иисуса и объявившей, что этот распятый неудачник Воскрес. Отсюда ирония и презрение.
Иудеи считают, что в преступлениях Холокоста виноваты именно христиане, и не делают разницы между православными, католиками и протестантами. Вы их в этом не разубедите.
Иудеи помнят, как много христиане их гнали на протяжении истории, и никогда этого не забудут, но, как открыл я, читая книги иудейских авторов, сами никогда не признают, что гнали христиан или как-то вредили им.
Учитывая все это, как мы, христиане, должны себя вести?
С нашей стороны должна быть самая доброжелательная и открытая позиция. Хотя мы не причастны к вине наших западных братьев и сестер по вере, преследовавших иудеев, тем не менее нам следует смиренно признать тот факт, что Церковь, в лице некоторых своих облеченных властью правителей, действительно порой поступала неверно.
Но мы не должны стесняться напоминать об исторических фактах, напоминать о том, что на Востоке гонения на евреев никогда не были благословлены Церковью. Если и были преследования на местах, погромы, они никогда не поддерживались церковной властью. Напротив, Церковь и в древности на Востоке, и в 19-м – 20-м веках в России старалась защитить иудеев от наветов и несправедливых гонений со стороны государственной власти и фанатически настроенных слоев населения (черносотенцев).
Мы не должны стесняться исповедовать свою веру, то, что Иисус – есть долгожданный Мессия и что иудеи спасутся не каким-то особым путем, а только через обращение ко Христу.
Мы должны проявлять терпение и любовь к заблуждающимся и медлящим в своем заблуждении братьям. Как и Господь не форсирует события, но ждет покаяния и обращения самого человека, уважая его свободный выбор и решение, так должны поступать и мы. Нам следует быть доброжелательными, терпеливыми, открытыми, чтобы этим своим отношением предоставить возможность и пространство для принятия христианского Благовестия.
Эту книжку я купил в тот год, когда она только вышла и была, если так можно выразиться «модной», в 1997 году. Я купил ее через несколько дней после рождения моей первой дочери, Ульяны. Прочитал книжку – и положил на полку. И все эти 15 лет материал оставался невостребованным, в памяти все постепенно растворялось... Сфера моего пастырского общения до сравнительно недавних пор подразумевала по большей части благочестивых бабушек. И вот... книга пригодилась. Перечитал ее, продумал, осмыслил.
Книга замечательна тем, что в ней собраны самые значительные тексты (и христианские, и иудейские), которые говорят о том, как строить в дальнейшем отношения этим двум великим религиозным традициям.
P.S. Кому интересно, на заднем плане – домик бедной еврейской семьи времен Иисуса Христа. (сувенирный макет из Тель-Авивской лавки).
Больная тема… Часть 6-я, последняя (см. часть 5)
Как же нам, современным христианам, строить отношения с иудеями? Что в свете изложенного в предыдущих частях мы можем на эту тему сказать?
Предложу несколько своих соображений.
И самое первое, что нужно сказать, – это то, что за основу правильных отношений мы должны принимать не модель, отягощенную взаимной враждой и неприязнью, а модель, созданную в те времена, когда Церковь еще не враждовала с иудеями (а иудеи с Церковью). Это времена Нового Завета, время юной Церкви Христовой.
А. Очень важно учитывать, что Евангелисты (сами евреи) были глубоко озабочены отношением иудаизма их времени ко Христу. Очень важно уяснить, что осуждение иудеев в устах Евангелистов не беспристрастно, но пристрастно: когда человек выясняет отношения с родственником, особенно с близким родственником, он не стесняется в выражениях, как стеснялся бы в споре с посторонним человеком. Поэтому нам же не следует увлекаться их полемикой, а следует принять более широкий, панорамный взгляд на проблему.
Б. С точки зрения богословия, самый зрелый комментарий дает Ап. Павел. Его мнение не отягчено каким-то негативным отношением к иудеям. Собственно, он и сам был иудейским ревнителем и боролся против Христа и Церкви. И не теоретически, а практически, на своем опыте, убедился, что прозрение – возможно! Но порой для прозрения нужно время. Не все так быстро происходит, как нам хочется.
В. Павел в своем богословии много размышляет о том, что для Спасения человеческих сил мало, тут нужно участие Божие – благодать. Как его когда-то посетил Бог и у него произошло «переформатирование» всего мировоззрения, так и в судьбах других людей благодать значит больше, чем человеческие усилия.
У других авторов Нового Завета Спасение иудеев зависит как бы от их собственных сил и решения. Но Павел смотрит глубже. Он понимает, что такие вещи, как воспитание, культурная среда, даже ожесточение сердца, могут застилать глаза и не позволять видеть Истину. Но потом, по милости Божией, что-то с нами происходит и глаза наши открываются…
Да, сегодня мы не видим механизмов для обращения иудеев и мусульман к христианству. Но мы не можем игнорировать тот факт, что, когда немощны человеческие силы, на помощь может прийти Бог («сила Моя в немощи (твоей) совершается» – 2 Кор. 12, 9).
Г. Что должны делать христиане, чтобы быть услышанными иудаизмом?
Проповедь, любовь, ненасилие. Именно это отстаивал и проводил в жизнь Ап. Павел.
История показывает крайность подходов, которые мы находим в Евангелиях Матфея и Иоанна. Антагонизм привел к обособлению и озлоблению иудеев. Если раньше они были готовы услышать о христианстве, то впоследствии даже слышать о нем не хотели Может быть, в те времена подход Евангелистов Матфея и Иоанна был оправдан и сделал свое доброе дело в отношении вразумления иудеев, но сегодня подход: ваш отец диавол – не работает.
Д. Модель Ап. Павла предпочтительней и потому, что она сформировалась в то время, когда иудаизм и христианство еще не разошлись и не оформились в две разные самостоятельные религии. Текст Павла представляет нам исходную позицию, с которой и нужно стартовать вперед, чтобы на этом поприще преуспеть.
Е. Обратим внимание на верность Бога Своему народу, Израилю. Этот народ был невероятно неблагодарен и неверен, но Бог сделал все для того, чтобы исполнить Свои обещания о Спасении народа. Искупительная Смерть Иисуса на Кресте – апофеоз этой любви к народу и верности Своим обещаниям.
Нам, христианам, важно учитывать и вот что: если мы хотим, чтобы иудеи услышали призыв ко Христу, нам нужно поступать так же, как и Христос. То есть приложить максимум любви и терпения. Только это, с нашей стороны, будет вкладом в дело приобщения этих людей к Богу. Мы должны делать все, что от нас зависит. А остальное предоставить Господу.
Ж. Не будем забывать, что самые драматичные тексты, в которых осуждается Израиль, создавались во времена противостояния юной Церкви и мощного Израиля. Христиане были гонимы и были в меньшинстве. «Поскольку полемика Матфея и Иоанна против еврейского народа складывается в бессильных и гонимых коммунах, она полна горечи и обиды. Некоторые пассажи похожи на негодующие вопли праведного страдальца… Эти тексты надо воспринимать как крик боли, и читать их адекватно может лишь христианская община, находящаяся в столь же униженном, жалком положении. Знание исторического контекста не оправдывает злобные поношения, подобные Ин. 8, но, по крайней мере, страхует от применения этого текста победоносной христианской общиной против слабого еврейского меньшинства, как это произошло впоследствии» (Хейз Р. Этика Нового завета. С. 582).
З. Обратим внимание на прекрасную парадигму Ап. Павла, о которой мы писали в первой части нашего очерка. Ап. Павел обращается к язычникам, принявшим Христа, с призывом: «Не гордись, но бойся» (Рим. 11, 20). Мысль Павла такая: Не дерзай осуждать и превозноситься!
Конец истории пока открыт. Мы не знаем, что ждет Израиль в будущем, но, возможно, Господь проявит к нему особую, индивидуальную меру воздействия, так что Израиль покается. Во всяком случае, Послания Ап. Павла дают надежду на это.
Но мы, христиане, ни в коем случае не должны гордиться, что мы приняли истину, что именно нам обещано спасение. Не окажется ли так, что, пойдя на Суд Божий, мы увидим, что человек, который имел меньше возможностей для Спасения, чем мы (например, иудей), войдет в Царство Божие, а мы, христиане, которые имели абсолютно все для Спасения, будем отлучены от Бога по результатам нашей нерадивой жизни?
И. Израиль как народ, созданный Богом, как Его невеста, хоть и неверная и блудная, много раз самым беспощадным образом критиковался Господом. Мы можем вспомнить: «Упала, не встанет более дева Израилева! Повержена на земле своей, и некому поднять ее» (Ам. 5, 2). Или слова пророка Иеремии: «Так говорит Господь Саваоф: так сокрушу Я народ сей и город сей, как сокрушен горшечников сосуд, который уже не может быть восстановлен» (Иер. 19, 11).
Несмотря на эту беспощадную критику, Господь никогда не оставлял народ Свой. Но позволял ему, из праха, из пепла, возродиться и идти своим историческим путем.
Кто знает, может быть, возвращение евреев на историческую родину после двухтысячелетнего изгнания – тоже звено в цепи Промысла Божьего об этом народе?..
Некоторые богословы предлагают интересную мысль. Они говорят, что Израиль должен был принять Христа как Народ Божий, как единое целое. Но вскоре Израиль лишился своей земли, был рассеян, скитался среди других народов. Не является ли возвращение евреев на историческую родину и создание ими своего государства, то есть возвращение к той модели, которая и должна была принять Христа, первым шагом к их покаянию и обращению к Иисусу? Может быть, именно тогда, когда народ стал вновь единым целым, иудеи задумаются о Личности Того, Кого они отвергли и убили?
Между прочим, секуляризация и разочарование в традиционном иудаизме, который некогда, когда Израиль был в рассеянии, помогал народу сохранить свою идентичность, а сейчас является скорее обузой для многих иудеев, заставляет жителей Израиля пересматривать свои представления.
К. Я уже говорил о таком важном моменте, как проповедь о Христе перед лицом иудаизма. Нам не нужно смущаться и извиняться за Холокост – восточные христиане не имеют к нему никакого отношения. (Во всяком случае, иудеи перед восточными христианами имеют не меньшую, если не большую, историческую вину. О неоднозначной же политике государственной власти мы поговорим позже.)Так вот, почему-то так оказывается, что, когда речь заходит о иудаизме, христиане как бы извиняются за свою веру. Скажите, у кого из Апостолов вы видели смущение и извинение перед иудеями за христианскую веру? Даже сам Ап. Павел никогда ни перед кем не извинялся и не пытался сгладить этот вопрос. Только твердость и ясность в изложении нашей позиции может быть иудеями и услышана, и понята, и, быть может, принята.
Написать этот пункт к нашим тезисам меня побудило интервью, которое я прочитал на днях. Это интервью, данное прекрасным мыслителем, которого я и люблю, и ценю, кардиналом Жан-Мари Люстиже.
Кардинал Люстиже (умер в 2007 году) – сам по происхождению еврей. Он был назначен архиепископом Парижа. То, что еврей, хоть и христианин, возглавил Католическую Церковь во Франции, побудило известных иудейских журналистов И. Бен-Пората и Д. Юдковского (главного редактора израильской газеты «Едиот ахронот») приехать в Париж и встретиться с архиепископом. Состоялась интересная беседа, отрывок из которой я хочу привести. Владыка много рассказывал о своем детстве, юности, о той массе работы, которая обрушивается на него. Наконец, вопросы журналистов достигли самого главного: почему еврей стал христианином. Я читал абзац за абзацем, переворачивал страницы и не мог понять, почему владыка тянет и не отвечает на прямо поставленный вопрос. А потом Ж.-М. Люстиже вообще перевел разговор в другое русло.
Чтобы не быть голословным я приведу фрагмент этой беседы, которую цитирую по парижскому журналу «Символ» (1983, №9):
Журналист: Монсеньер, после того, как Вас назначили Архиепископом Парижским, а особенно после Вашего выступления по израильскому телевидению, которое произвело большое впечатление, все в Израиле задают вопрос, который задаю Вам и я: какая разница между иудаизмом и христианством? Я понимаю, что это достаточно сложный вопрос.
Ж.-М. Люстиже: Очень сложный.
Журналист: Но именно ради того, чтобы задать Вам этот вопрос, я и приехал в Париж...
Ж.-М. Люстиже: Чтобы ответить на Ваш вопрос, я должен справиться с большой трудностью. Я говорю не только с Вами – говоря с Вами, я обращаюсь к Вашим читателям, о которых я не знаю ни кто они, ни что они. Вполне могут возникнуть неожиданные, самые разные недоразумения. Я уважаю евреев и вполне сознаю, какое возмущение, какие противоречивые чувства может вызвать у них моя личная позиция; также понимаю, что, стараясь ответить вам, я рискую задеть их, вызвать у них законное чувство обиды. Не считайте, что я ничего не знаю, я очень даже представляю себе, что могут думать в Израиле о еврее, который стал христианином. Мне очень не хотелось бы кого бы то ни было озлоблять или ранить. Когда мне приходилось что-то объяснять, это было против моей воли.
Но прежде я хочу уточнить свою позицию вот в каком смысле: если я взял на себя такую ответственность, назвавшись евреем, то не для того, чтобы затевать какой-то богословский спор. Я никогда не стремился быть «добрым евреем» в том смысле, как это определяется раввинами, и одновременно добрым христианином, как это определяется Церковью. Но Вы же понимаете, что я не могу отрекаться от своего еврейства, ведь тогда я потеряю собственное достоинство, то, что воспринял от своих родителей и от всех тех, с кем я связан неразрывными узами – как во время преследований, так и во время покоя. Я говорил о своем еврействе, но не для того, чтобы ранить кого-нибудь. Нет, я делал это во имя истины, ради требований, которые она предъявляет. Я знал, что, поступая так, столкнусь с многочисленными недоразумениями и непониманием. Но если я говорю, что я поступал так именно из чувства уважения к еврейству, ради его и своего собственного достоинства, то как же я могу, подумайте сами, перестать быть евреем? Конечно, я не «религиозный еврей», в том смысле, какой вкладывают в это понятие те, кто дает определение еврейской ортодоксии. Но я могу сказать, что, став христианином, я не захотел перестать быть тем евреем, каким был до этого. Во мне не возникло желания отречься от своего еврейства. Я получил его от своих родителей, поэтому оно неотторжимо от меня. Следовательно, я получил его от Самого Бога, поэтому оно неотторжимо от меня.
Журналист: Но при всем Вашем уважении к евреям Вы все же перешли к чему-то другому?
Ж.-М. Люстиже: Да.
Журналист: Но все же это был переход к чему-то более праведному, лучшему, более божественному? Мне трудно подобрать подходящее слово.
Ж.-М. Люстиже: Да. Я думал так: быть евреем, но каким-то лучшим образом, соответственно тому, что я уже тогда знал об иудаизме.
Журналист: В конце концов, Вы все-таки перешли из одного состояния в другое, Вы выбрали какое-то иное состояние?
Ж.-М. Люстиже: Но это не был переход от состояния иудея к состоянию неиудея. Такое невозможно.
Журналист: Другая религия, которая казалась Вам истинной?
Ж.-М. Люстиже: Да, но которая была выношена в лоне первой.
Журналист: Могу я задать Вам несколько личных вопросов? Надеюсь, этим я не обижу Вас. Вы перешли в христианство, когда Вам было четырнадцать лет?
Ж.-М.Люстиже: Да.
Журналист: И Вы помните, как это произошло? В результате некоего откровения или какой-то эволюции? Вы еще помните те чувства, какие испытывали в то время?
Ж.-М. Люстиже: Я всегда отказывался отвечать на подобные вопросы. Просто из чувства элементарного стыда. Меня никак не тянет к «эксгибиционизму». Но очевидно, что, когда ничего не говорят, это развязывает воображение. Я не хотел слишком распространяться еще вот почему. Потом могут обвинить моих родителей, сказать: «Ведь что же это за родители такие были, а? Если бы они дали своему ребенку еврейское воспитание, такого бы не было». Я прекрасно знаю, что так именно и говорят. Но, раз Вы мне задали вопрос, я Вам отвечу. Когда я был ребенком, я чувствовал себя евреем, и чувство это было совершенно таким же, как у любого другого эмигрантского ребенка во Франции. Мой случай – самый обыкновенный. Мое имя не было ни Дюпон, ни Дюран. Назвали меня просто – Аарон, в честь моего дедушки (со стороны отца). Таково было мое имя. Так звали меня в школе. Моя мать приехала во Францию, когда была еще совсем маленькой. Отец приехал во Францию, когда ему было восемнадцать лет. Он плохо говорит по-французски. Наша семья была бедная. Я был одет совсем не так, как другие дети. Но довольно часто я бывал первым в классе, и это тоже меня как-то выделяло. Однажды у входа в школу (имени Монтеня) меня избили. Просто за то, что я был евреем. Стоило мне подойти к спорящим мальчишкам, как они начинали орать: «Это не твое дело, еврейская сволочь». Все это мне известно. Но я также знал, что быть евреем – это связано с каким-то особым внутренним содержанием. Мои родители не были верующими; я до сих пор еще помню, как они говорили: «Эти раввины, эти попы, всегда они болтают какие-то глупости... » Но я очень хорошо помню, что уже тогда у меня было чувство Бога. Нужно очень немного, чтобы чувство Бога зародилось в душе ребенка. Я помню, как мать читала молитву, благословляя плоды нового урожая. Только это. Для меня этого оказалось достаточным...
Потом владыка Жан Мари Люстиже долго говорит (5 страниц) о своем детстве, о Холокосте. Журналист, похоже, утомившись, ставит вопрос ребром:
Журналист: Но все же Вы должны были нам сказать: «Послушайте, если вы хотите по-настоящему стать евреями, если вы действительно хотите спастись, вы должны стать христианами». Вы этого не сказали; я не подталкиваю вас к этому. Но, в конце концов, я полагаю, что это было бы логично!
Ж.-М. Люстиже: Не обязательно. И вот почему: не человек решает, кем он должен быть, а прежде всего Бог; это Бог решает, кем я должен стать и что я должен делать. Вначале Бог, и только потом я…
Отмечу, что кардинал Люстиже не сказал самого главного, стыдливо скрыл то, о чем нужно свидетельствовать на кровлях и перекрестках. Мне, лично, очень грустно было читать это интервью, в котором кардинал как бы стыдится и чувствует себя виноватым за свою веру. Впрочем, может быть он преследовал какие-то миссионерские цели, от нас теперь сокрытые...
...
И последнее к нашему очерку о том, как нам строить отношения с иудаизмом и иудеями: Вот на какой еще важный момент следует обратить внимание:
В первом веке, когда создавались Новозаветные тексты, ждали скорого Второго Пришествия Христова. Поэтому промедление иудеев принять Иисуса как Мессию, а то и злоба на христиан воспринималось как гибельное промедление. Если вы сегодня не воспользуетесь этим шансом, завтра его уже не будет!.. Отсюда резкость апостолов, она сродни предупреждению: «Осторожно, двери закрываются…»
Однако шло время и Христос не приходил. Значит он ждет нашего покаяния, все же дает человечеству шанс присмотреться, вникнуть и лишь потом становиться христианами. И сегодня в отношениях с иудеями нам следует взять более спокойный тон. Главная наша задача свидетельствовать перед ними о Христе, являть им Христа на собственном примере. А они путь думают… А потом будут давать ответ как слушали и как отозвались на этот призыв. Мы, в свою очередь будем давать ответ Богу в том, как на своем примере свидетельствовали…
Итак, в последнем очерке я привел несколько пунктов, которые родились из размышления над тем, как нам, христианам, строить отношения с иудеями.
В заключение – короткое резюме.
Общаясь с иудеями на официальных встречах, за дружеским столом или по работе, будем помнить, что:
Иудеи воспринимают нас сектой, вышедшей из иудаизма, то есть сектой, возникшей на почве иудаизма, сектой, прославившей своего лидера Иисуса и объявившей, что этот распятый неудачник Воскрес. Отсюда ирония и презрение.
Иудеи считают, что в преступлениях Холокоста виноваты именно христиане, и не делают разницы между православными, католиками и протестантами. Вы их в этом не разубедите.
Иудеи помнят, как много христиане их гнали на протяжении истории, и никогда этого не забудут, но, как открыл я, читая книги иудейских авторов, сами никогда не признают, что гнали христиан или как-то вредили им.
Учитывая все это, как мы, христиане, должны себя вести?
С нашей стороны должна быть самая доброжелательная и открытая позиция. Хотя мы не причастны к вине наших западных братьев и сестер по вере, преследовавших иудеев, тем не менее нам следует смиренно признать тот факт, что Церковь, в лице некоторых своих облеченных властью правителей, действительно порой поступала неверно.
Но мы не должны стесняться напоминать об исторических фактах, напоминать о том, что на Востоке гонения на евреев никогда не были благословлены Церковью. Если и были преследования на местах, погромы, они никогда не поддерживались церковной властью. Напротив, Церковь и в древности на Востоке, и в 19-м – 20-м веках в России старалась защитить иудеев от наветов и несправедливых гонений со стороны государственной власти и фанатически настроенных слоев населения (черносотенцев).
Мы не должны стесняться исповедовать свою веру, то, что Иисус – есть долгожданный Мессия и что иудеи спасутся не каким-то особым путем, а только через обращение ко Христу.
Мы должны проявлять терпение и любовь к заблуждающимся и медлящим в своем заблуждении братьям. Как и Господь не форсирует события, но ждет покаяния и обращения самого человека, уважая его свободный выбор и решение, так должны поступать и мы. Нам следует быть доброжелательными, терпеливыми, открытыми, чтобы этим своим отношением предоставить возможность и пространство для принятия христианского Благовестия.
Эту книжку я купил в тот год, когда она только вышла и была, если так можно выразиться «модной», в 1997 году. Я купил ее через несколько дней после рождения моей первой дочери, Ульяны. Прочитал книжку – и положил на полку. И все эти 15 лет материал оставался невостребованным, в памяти все постепенно растворялось... Сфера моего пастырского общения до сравнительно недавних пор подразумевала по большей части благочестивых бабушек. И вот... книга пригодилась. Перечитал ее, продумал, осмыслил.
Книга замечательна тем, что в ней собраны самые значительные тексты (и христианские, и иудейские), которые говорят о том, как строить в дальнейшем отношения этим двум великим религиозным традициям.
P.S. Кому интересно, на заднем плане – домик бедной еврейской семьи времен Иисуса Христа. (сувенирный макет из Тель-Авивской лавки).
- Перейти к предыдущей записи Христиане и иудеи: 5
