Диодор Тарсский

Опыт церковно-исторического исследования его жизни и деятельности.

Содержание

Введение

„Вспомните то время... когда жестокая война поднялась против Церкви... Тогда он, как башня, поставленная впереди, или высокая скала, пред другими стоящая, подхватывая и разбивая противные течения в спокойствии охранял тело Церкви, сокрушая силу и вводя нас в тихую пристань”. (святитель Иоанн Златоуст)

Введение.

Научно-литературный интерес к Диодору Тарсскому не может быть назван узким, специальным, или таким, которым бы можно легко пожертвовать в пользу какого-нибудь другого более крупного, по церковно-исторической традиции, имени. Диодор Тарсский был выдающимся церковно-общественным деятелем, богословом-писателем IV века. Благодаря прекрасному образованию, природному уму и несокрушимой силе характера, он оказался в центре многих важнейших событий того времени. Он был учителем св. Иоанна Златоуста, находился в самых близких отношениях к св. Мелетию Антиохийскому, св. Василию Великому, был в числе главных представителен ортодоксии на втором вселенском соборе. Но, несмотря на такое выдающееся значение личности и деятельности Диодора Тарсского ни в нашей отечественной, ни в западноевропейской церковно-исторической литературе мы не встречаем ни одного специального исследования о нём. Это не значит, что церковно-историческая наука совсем забыла жизнь и труды Диодора Тарсского. В специальных курсах по истории Церкви и патрологии ему отводится определённое место среди выдающихся богословов и писателей IV века. Дюпэн, Каве, Сейлье, Тильмон, Алляций, Фабриций, Ассемани в своих церковно-исторических Мемуарах и Библиотеках делают опыты собрания древних свидетельств о Диодоре. Но труды их появились почти два столетия тому назад и не были специальным исследованием об этом знаменитом епископе Тарса. Собрав древние свидетельства о Диодоре в кратких нотациях, они лишь давали прекрасный мотив и отправной путь для дальнейшего исследования о Диодоре так же, как и о многих других церковных писателях древности. Однако в то время, когда на основании собранного названными учёными материала появились уже многие специальные монографии и научно-литературные труды о древних церковных писателях, сведения о Диодоре Тарсском заимствовались у них лишь для того, чтобы переписать их в articulus’ы разных энциклопедий, словарей и кратких курсов патрологии. Даже единственная специальная журнальная статья о Диодоре, принадлежащая французскому писателю-историку Ermoni „Diodore de Tarse et son rôle doctrinale” (Le Muséon. N. sér. 2, 1901), не выходит из рамок сделанного названными старинными учёными. В последнее время учёные, как бы чувствуя угрызение своей совести за продолжительное молчание о Диодоре Тарсском, стали объяснять последнее недостаточностью материалов для нового специального исследования о нём. Но, ведь, нельзя забывать, что рамки трудов названных старинных учёных, определяясь в зависимости от общей их многотомной работы в области истории Церкви и патрологии, не могли заключать в себе всего, что касается биографии того или другого церковного деятеля, и с этой стороны открывались широкие научные горизонты позднейшему исследованию. По этому одному, как бы скудны и разбросаны ни были исторические сведения о Диодоре, специальный пересмотр, внимательное вдумчивое отношение к ним не может быть лишним – притом спустя чуть не два столетия после первых попутных, так сказать, опытов собрания этих свидетельств о нём. Общая картина исторической жизни Церкви IV века трудами учёных позднейшего времени значительно прояснилась, в ней появились новые интересные детали, и прежние свидетельства, в связи с этим богатством научных открытий и заключений, естественно, получили новый свет и характер, неизвестный старым собирателям материалов. Отсюда под пером современного исследователя указание истории о Диодоре Тарсском теряют летописный характер внешнего подлеположения друг возле друга, и развёртываются в широкую детальную картину событий церковной жизни того времени, среди которых древнему епископу Тарса отводится видное место, как одному из сильных двигателей или импульсов тогдашней жизни.

Но, кроме такого обще-идеального научного интереса к жизни и деятельности Тарсского епископа, в настоящее время выдвигается и другой, современный мотив работы о нём. Не давая специального исследования о жизни Диодора, учёные в последнее время всё чаще и чаще приглядываются к нему, чаще и чаще вспоминают Диодора как писателя-богослова. С этою целью ими пересматриваются блуждающие, не имеющие определённых авторов памятники древне-церковной письменности, в намерении среди них найти застрявшее какое-нибудь литературное произведение Диодора Тарсского, тщательно проверяются по различным манускриптам и рукописным кодексам остатки его экзегетических фрагментов, и тем же строго-научным путём критики и исследования отыскиваются новые фрагменты его творений. Начало пересмотра литературной деятельности Диодора Тарсского принадлежит известному немецкому учёному Адольфу Гарнаку, который, подняв из забвения мнение учёного Ля-Кроцэ, в 1901 г. пред учёными обществом поставил проблему о пяти псевдо-иустиновских сочинениях, как принадлежащих Диодору Тарсскому. В последнее время вопрос о литературной деятельности Диодора особенно занимает французских учёных. Деконэк, Марье работают над открытием и соответствующей аргументацией экзегетических фрагментов Тарсского епископа. Таким образом, готовятся тщательно обследованные новые материалы учёно-литературной деятельности Диодора. Очень вероятно, что эта учёная работа даст и новое, неизвестное доселе освещение биографических подробностей Диодора. В дни такого пробуждающегося научного интереса к Тарсскому епископу воскресить духовный облики его, изобразить крупную мощную фигуру, что можно, сказать о литературных трудах его, нам кажется, является одним из настоятельных запросов времени.

Таковы основные мотивы настоящего научно-литературного труда о Диодоре Тарсском.

Наша работа о Диодоре Тарсском разделяется на две части: в первой – путём самостоятельного изучения источников даётся опыт научного уяснения жизни Диодора, а во второй – собираются и оцениваются факты его литературной деятельности.

Как первый научный опыт подробного уяснения обстоятельств и жизни Диодора, наши труд претендует на скромное значение в общей сокровищнице знаний. Его значение больше остаётся демонстративным – с помощью доступных научных средств сделать попытку обратить внимание современного историка на такую крупную интеллектуальную и моральную силу христианского общества в IV веке, каким был Диодор, епископ Тарсский. Как таковой, наш труд, конечно, не может говорить о желательной полноте научных построений и их результатов. Научно-литературная работа о Диодоре Тарсском, в требованиях общенаучного исторического идеала, нелегка. По многими вопросам его жизни и деятельности в настоящее время мы не можем выйти из области гипотез или обоснованных предположений, утешаясь сознанием, что такова вообще участь первых шагов знания о далёком прошлом. Вместе с этим, эта работа требует не только обширных и глубоких специальных знаний из области IV века, но и богатой начитанности в патристической письменности, как печатной, изданной, так, особенно, остающейся в сыром, рукописном виде манускриптов, ибо среди памятников последний может случайно открыться касательно к обстоятельствам жизни и трудам Диодора. Начавшаяся разработка письменных сокровищ древней Сирии, разные последние открытия в этой области предъявляют к биографу Диодора свои специальные требования. Разумеется, в этой новой сфере источников и средств для нашей работы в последней найдутся дефекты и упущения. Но против особенной силы возражений с этой стороны мы выдвигаем название своего труда опытом исследования о жизни и деятельности Диодора Тарсского, указываем в границах скромности, что этот труд – первое, предпринимаемое в тесной связи с общими уровнем или результатами современного церковно-исторического знания, систематическое собрание сведений о нём. Как таковое, оно, естественно, не могло одинаково сразу охватить всю соприкасающуюся область научных источников и средств. Мы можем лишь сказать, что область неисследованного, неопубликованного, имеющего такое или иное отношение к Диодору Тарсскому, в возможной и доступной для нас мере в переживаемое тяжёлое время нарушения спокойных международных отношений, нами всё-таки привлечена к нашему исследованию. Ошибочно пущенное в ход обвинение Диодора Тарсского в несторианстве побудило нас обратить особенное внимание на несторианскую литературу. С этою целью нами проштудированы все исторические памятники несторианской и монофизитской письменности, изданные в вышедших томах Patrologia Orientalis. Благодаря любезности и особенному вниманию к нам одного из главных учёных деятелей издания Patrologia Orientalis, аббата и профессора Но́ (Nau), мы получили от него во французском переводе с сирийского оригинала не изданную ещё XVII главу, специально посвящённую Диодору Тарсскому, из церковной истории серьёзного несторианского писателя VI-VII в. Бархадбешаббы, указаниями которого мы пользуемся в своей работе. Ещё в 70 гг. XIX в. учёный Лагард в своей коллекции Analecta Syriaca издал несколько догматических фрагментов сочинений Диодора Тарсского на сирийском языке. Эти фрагменты до сих пор оставались нетронутыми исследованием. Познакомившись с точным переводом этих фрагментов при посредстве специалиста-филолога магистранта Петроградского Университета А. П. Алявдина, под руководством профессора-академика П. К. Коковцева, мы пользовались этими фрагментами в изложении и характеристике догматического учения Диодора Тарсского. Наконец, через помощника начальника Урмийской миссии, архимандрита Пимена (Белоликова, ныне ректора Пермской духовной Семинарии), в переводе на русский язык, с рукописной несторианской Минеи («Худра”) нам были присланы 17 богослужебных стихир в честь Диодора, которые, вместе с проповедями известного несторианского оратора мар-Нарзая, печатавшимися в Journal Asiatique, также служили целям нашей работы. Всё это даёт нам право надеяться, что, в общем, наше исследование о жизни и деятельности Диодора Тарсского не будет лишено научного характера и, вместе, известного интереса и пользы в области истории древней Церкви. Не исполненное же и упущенное составит следующий шаг в научной разработке вопросов жизни и деятельности Диодора Тарсского – будет ли он, Богу помогающу, принадлежать нам или кому-нибудь другому.