Жизнь и служение святителя Афанасия (Сахарова)

Владыка Афанасий был известен многими делами на благо Церкви, но более всего – своими трудами по редактированию богослужебных текстов и составлению службы русским святым. Из первой части статьи вы узнаете о жизни святителя, увидите, в каких условиях протекала его деятельность, о которой подробнее будет сказано чуть позже.

Святитель Афанасий (Сахаров), епископ Ковровский, родился 2 июля 1887 года в селе Паревка Кирсановского уезда Тамбовской губернии. Его отец, Григорий Петрович Сахаров, служил писцом при гимназической канцелярии, а затем – письмоводителем и бухгалтером. В возрасте шестидесяти одного года он вышел в отставку в чине надворного советника и вступил в брак с крестьянкой Матроной Андреевной.

Чета Сахаровых проживала в городе Владимире, где и родился их единственный сын Сергий. Имя будущему святителю было дано по жребию: отец, написав на отдельных листочках имена трех особо чтимых им святых (святителя Николая, преподобного Сергия и благоверного князя Александра Невского), поднес их новорожденному младенцу, который ухватился ручкой за бумажку с именем Радонежского Чудотворца.

Григорий Петрович скончался, когда его сыну был только год и семь месяцев. Умирая, он просил свою добрую супругу воспитать мальчика честным, пусть даже и в бедности. Матрона Андреевна оказалась мудрой и строгой воспитательницей, всю себя посвятив сыну. Глубоко верующая и духовно внимательная, она со тщанием оберегала Сергия от всего дурного, желая в будущем видеть его монахом, – отрок знал только дом да храм.

Матрона Андреевна стремилась дать сыну духовное образование, но это было нелегко, потому что в то время при приеме в духовные училища почти исключительное предпочтение отдавали детям из семей священнослужителей. Во Владимирское духовное училище Сергия устроить не получилось, но Господь помог молодой вдове. Через родственников мужа в 1896 году удалось поместить Сергия в Шуйское духовное училище¹.

На период обучения сына переехала в Шую и Матрона Андреевна. Поначалу учение давалось отроку не совсем легко – была переэкзаменовка во втором классе, да и в третьем он просидел два года. С августа 1899 года, когда мальчику исполнилось двенадцать лет, он начал прислуживать в алтаре. В 1902 году он окончил училище по второму разряду и поступил во Владимирскую духовную семинарию. Через пять лет Сергий был возведен на первую степень клира – в чтецы², при этом прислуживал на архиерейских богослужениях: сначала митродержцем ректора семинарии, потом рипидоносцем, а затем – иподиаконом³ до самого окончания семинарии первым студентом в 1908 году.

Любимыми предметами будущего святителя были история Руси, древнерусское церковное искусство, литургика и гомилетика.

Сергий решил для себя, что кроме Московской Духовной Академии ни в какую другую поступать не станет, но летом неожиданно заболел тифом. Тогда ректор Владимирской семинарии обратился к ректору Московской Духовной Академии с прошением оставить для его выпускника вакантное место, при этом в самых высоких степенях охарактеризовал его способности, усердие и поведение⁴. Ходатайство было принято во внимание, и Сергия допустили к приемным испытаниям в октябре 1908 года, но без права на казенную стипендию, так как средства были уже распределены.

Любимыми предметами будущего святителя были история Руси, древнерусское церковное искусство, литургика и гомилетика (двум последним уделялось наибольшее внимание). Кандидатское сочинение на тему «Настроение верующей души по Триоди Постной» он писал под руководством ректора академии епископа Феодора, и 7 июня 1912 года выпускник был утвержден в степени кандидата богословия⁵.

12 октября Сергий принял монашеский постриг с именем Афанасий, и уже через несколько дней был посвящен сначала в иеродиакона, а затем в иеромонаха. Еще до пострига он получил назначение преподавателем литургики и гомилетики – своих любимых предметов – в Полтавскую семинарию⁶.

Там иеромонах Афанасий преподавал всего один учебный год, но и за это короткое время приобрел всеобщую любовь и уважение. На прощание семинаристы преподнесли отцу Афанасию святое Евангелие⁷.

В 1913 году иеромонах Афанасий был назначен помощником смотрителя Клеванского духовного училища Волынской епархии. Но вскоре ему стало известно, что в его родной Владимирской семинарии требуется преподаватель литургики и гомилетики. Он решил подать прошение в Святейший Синод о переводе во Владимир и сделал это лично, обратившись в Петербурге к обер-прокурору Святейшего Синода В. К. Саблеру, и тот тут же подписал бумагу о его назначении⁸.

Иеромонах Афанасий не только преподавал в семинарии: с 1914 года до прихода советской власти он занимал различные должности. Отец Афанасий был членом проповеднического кружка духовенства Владимирской епархии, состоял в совете Братства святого благоверного князя Александра Невского, являлся и членом церковно-просветительской секции этого братства, и помощником редактора «Проповеднического листка», затем – членом епархиального комитета по рассмотрению проповедей, после – заведующим внебогослужебными чтениями при Владимирском кафедральном соборе и членом комитета по наблюдению за преподаванием Закона Божия в начальных училищах Владимирской епархии. Наконец, летом 1916 года, он исполнял обязанности члена распорядительных собраний правления семинарии⁹.

А после Февральской революции иеромонах Афанасий, который был участником съезда, избравшего на Владимирскую кафедру архиепископа Сергия (Страгородского), был избран членом Владимирского епархиального временного исполнительного комитета, а также делегатом на Всероссийский съезд духовенства и мирян, состоявшийся в 1917 году в Москве. В 1918 году отец Афанасий был назначен членом Владимирского епархиального совета, и пробыл в этой должности до 1920 года. Однако с приходом новой власти комиссариат народного образования города Владимира освободил иеромонаха Афанасия от должности преподавателя семинарии¹⁰.

В феврале 1919 года произошло следующее событие, в котором иеромонах Афанасий сыграл немаловажную роль. Когда наркомат юстиции издал постановление об организованном вскрытии мощей специальными комиссиями, началось глумление над нетленными останками святых угодников Божиих и во Владимире: святые мощи приказали выставить в обнаженном виде. Чтобы пресечь надругательство, владимирское духовенство установило в Успенском кафедральном соборе дежурства по два человека: священник и псаломщик. В храме были расставлены длинные столы, покрытые церковными покровами (какими тогда покрывали гроб с усопшим), а на них аккуратно положены святые мощи. Первым дежурным был иеромонах Афанасий. Едва открылись двери храма для допуска народа, как отец Афанасий громко возгласил: «Благословен Бог наш всегда, ныне и присно и во веки веков!..» – «Аминь!» – ответил псаломщик ...и начался молебен владимирским святым. Люди же, войдя и увидев, что в храме совершается богослужение, стали осенять себя крестным знамением, класть пред святыми мощами поклоны и возжигать свечи. Так предполагаемое поругание святынь обратилось в их торжественное прославление.

В 1920 году иеромонаха Афанасия назначили наместником Владимирского Рождественского монастыря, а вскоре он был возведен в сан архимандрита. В этом же году его обвинили в том, что во время военного положения в губернии он без разрешения местных властей организовал крестный ход, но дело вскоре было прекращено. В 1920 году архимандрит Афанасий призывался в тыловое ополчение, но его комиссовали.

Перед архиерейской хиротонией его вызвали в ГПУ и предупредили: «Пока Вы архимандрит, Вас репрессируют в пределах Владимирской губернии, а когда будете епископом, Вас репрессируют в пределах СССР».

17 июня 1921 года архимандрит Афанасий стал настоятелем Боголюбова монастыря, а через несколько дней, по представлению митрополита Сергия, Святейший Патриарх Тихон назначил его епископом Ковровским, викарием Владимирской епархии. Впоследствии Н. А. Пазухина со слов владыки Афанасия вспоминала, что перед архиерейской хиротонией его вызвали в ГПУ и предупредили: «Пока Вы архимандрит, Вас репрессируют в пределах Владимирской губернии, а когда будете епископом, Вас репрессируют в пределах СССР». Но это не устрашило горящего любовью к Богу и Святой Церкви архимандрита Афанасия. В Троицком храме он служил до 1927 года, разумеется, кроме времени, проведенного в тюрьмах и ссылке¹¹.

Одним из свидетельств ревностного отношения епископа Афанасия к архипастырскому служению являются воспоминания протоиерея Василия Архангельского: «Владыка рассказывал о своих поездках по епархии с ревизией, о мерах морального и дисциплинарного воздействия на духовенство... Он растворял любовью свои отношения к духовенству, но иногда и со строгостью. Однажды после всенощной в одном приходе он убедился, что сослужащие ему, вследствие усталости и недисциплинированности, без должного приготовления хотели служить [литургию], и владыка никого не допустил... служил один по чину священнического служения. Так высоко стоял владыка на божественной страже»¹².

Ревностное служение Церкви и неустанный проповеднический труд святителя Афанасия привлекали внимание ГПУ. Последовала череда арестов владыки 1920-х годов. Первый – 17/30 марта 1922 года, но на следующий день в срочном порядке владыка был препровожден в ревтрибунал и освобожден. Однако через две недели, в Великую среду, епископ Афанасий вновь был арестован вместе с несколькими другими епископами. Поводом для ареста послужило то, что в Суздальском Спасо-Евфимиевом монастыре с явно провокационной целью была расхищена ризница. Архиереев обвинили в причастности к хищению, в утаивании церковных ценностей и агитации масс против сдачи их властям. Через два месяца состоялся показательный суд: обвиняемых приговорили к одному году заключения, но на следующий день по амнистии освободили, а стоимость похищенных вещей предъявили в гражданском иске через суд. Через полтора месяца владыку Афанасия в третий раз арестовали, но через несколько дней снова освободили¹³. Тем не менее, с середины 1922 года самым важным делом в его архипастырских трудах становится противодействие обновленчеству.

14 сентября 1922 года во Владимирский губернский отдел ГПУ поступило заявление с просьбой «принять меры к тому, чтобы епископ Афанасий прекратил свою агитацию против идей церковно-обновленческого движения и членов группы «Живая церковь"», так как уполномоченный опасался, что «распропагандированные епископом Афанасием фанатики перейдут от угроз к осуществлению их и явятся вследствие этого нарушителями общественного порядка».

Из протокола допроса можно понять, что владыка Афанасий, в течение нескольких лет составляя богослужебные заметки к церковному календарю, в 1925 году организовал их перепечатку.

Владыка Афанасий был арестован и содержался во Владисправдоме в общей камере с запретом на свидания. Через три месяца комиссия НКВД по административным высылкам постановила выслать его в Зырянскую область сроком на два года¹⁴. В течение полугода после окончания ссылки владыка жил в том же крае, пока не получил разрешение вернуться во Владимир. Поскольку преосвященному Афанасию не было сделано ограничений в выборе места жительства, то он поспешил именно сюда «на церковное делание». Управляющим Владимирской епархией в 1923 году был назначен вернувшийся из ссылки архиепископ Николай (Добронравов), но он жил в Москве, и епископ Афанасий принял непосредственное церковное управление городом Владимиром и уездами: Владимирским, Ковровским и Юрьевским, поддерживая связь с архиепископом Николаем и святителем Тихоном, Патриархом Московским¹⁵.

Однако через несколько месяцев после возвращения и через месяц после смерти патриарха Тихона, 8 мая 1925 года, ГПУ потребовало от преосвященного Афанасия подписку о неуправлении епархией как от епископа, не получившего регистрации (до мая 1927 года иерархия Русской Православной Церкви не имела регистрации в государственных органах), но оставило за ним право совершать богослужения архиерейским чином. Дав подписку, святитель Афанасий все же продолжал неофициально окормлять паству. Через четыре месяца во время поездки по епархии он был арестован и препровожден во Владимир «для выяснения личности». В ГПУ выразили недовольство его деятельностью, по-прежнему активной, но через несколько дней освободили.А еще через четыре месяца, 29 января 1926 года, Владимирское ОГПУ вынесло постановление о привлечении епископа Афанасия в качестве обвиняемого в антисоветской агитации и присвоении себе административных прав. Однако 13 марта он был освобожден под подписку о невыезде из города Владимира.

Месяц спустя в доме епископа Афанасия был произведен обыск, при котором было изъято значительное количество документов и писем, обнаружена была и тайная переписка с матерью из недавнего заключения. Из протокола допроса можно понять, что владыка Афанасий, в течение нескольких лет составляя богослужебные заметки к церковному календарю, в 1925 году организовал их перепечатку и, шутя, называл своих помощников «типографией». Из тюрьмы он писал: «Издание календаря надо прекратить ввиду ареста редактора и конфискации типографии», под конфискацией подразумевая возвращение в Москву печатной машинки¹⁶.

В октябре 1926 года епископ Павлин (Крошечкин), собирая подписи архиереев для тайных выборов Патриарха, приехал во Владимир к епископу Афанасию. Поскольку епископ Павлин ехал в Нижний Новгород, владыка Афанасий передал ему для митрополита Сергия так называемую «Соловецкую декларацию» – текст обращения к советскому правительству православных архиереев Русской Церкви, томящихся в заключении на Соловках. Однако 8 декабря епископ Павлин был арестован, и при обыске у него обнаружили «Соловецкую декларацию». Узнав, что она передана ему епископом Афанасием, 15 января 1927 года ГПУ арестовало владыку¹⁷. С этого дня началась череда допросов, повторных арестов, лагерей, тюрем и ссылок.

Каждую ночь нескольких заключенных выводили на расстрел. Владыка Афанасий все время ждал своей очереди, готовился к смерти, но очередь каждый раз его обходила

Первым было трехлетнее заключение в соловецких лагерях. Там у епископа Афанасия было сравнительно свободное содержание, временами он даже жил на квартире¹⁸. Одно время владыка работал сторожем, счетоводом хозчасти. Затем он был снова арестован и по этапу прошел через ряд тюрем: ленинградские Кресты, новосибирскую, красноярские... В начале 30-х владыка был и в сибирской ссылке, и снова сидел в тюрьме. А 4 сентября 1934 года Священный Синод зачислил епископа Афанасия на покой, как «до сих пор не возвращающегося к своей кафедре несмотря на возможность к тому»¹⁹.

Святитель Афанасий (Сахаров), фотография из уголовного дела.

Епископ Афанасий прописался в городе Егорьевске Московской области, но жил тайно в деревне Горушке, часто выезжая к друзьям. В это время он служил в домовых храмах, где весной-летом 1935 года рукоположил во пресвитера двух диаконов²⁰.

По доносу провокатора властям стало известно местонахождение епископа Афанасия. 1 мая 1936 года владыка, будучи проездом в городе Петушки Владимирской области, был арестован и препровожден в тюрьму по обвинению в антисоветской деятельности и связи с белогвардейцами.

Протоиерей Иосиф Потапов, лучший друг владыки, впоследствии вспоминал, что долгими допросами епископа Афанасия доводили почти до потери сознания. Несмотря на это, сохранившиеся протоколы свидетельствуют, что он с Божией помощью неизменно отрицал все обвинения в участии в «контрреволюционной организации церковников», причем называл только те фамилии и факты, о которых заведомо было известно следствию или которые касались уже умерших людей и не могли причинить им вреда, а все, что только можно было, скрывал, отрицал, а иногда и категорически отказывался называть имена. Так же святитель Афанасий поступал и до, и после этого ареста. Его приговорили к пяти годам лагерей²¹. В августе без предъявления обвинения он был заключен в штрафизолятор, где пробыл три месяца. Оттуда каждую ночь нескольких заключенных выводили на расстрел. Владыка Афанасий все время ждал своей очереди, готовился к смерти, но очередь каждый раз его обходила. После его, больного, еще несколько раз заключали в камеры усиленного режима, предъявляли новые обвинения, отправляли из одного лагеря в другой…²²

Владыка вышел на свободу 13 июля 1942 года и, т.к. проживание во Владимире ему было запрещено, епископ Афанасий по совету соузников поселился в небольшом городке Омской (теперь Тюменской) области. В летнее время преосвященный Афанасий работал ночным сторожем на огородах, а зимой по поручению совхозного ветеринара ездил в ветбаклабораторию²³.

Афанасий Сахаров, город Ишим, 1943 год.

7 ноября 1943 года преосвященного Афанасия снова арестовали и заключили в тюрьму по обвинению в организации нелегальной «домашней церкви», проведении среди верующих антисоветской пораженческой профашистской агитации, распространении клеветы в отношении советской власти. Его отправили в Москву, где допрашивали тридцать раз, обычно по ночам, часа по четыре. Причем нередко за четыре часа был написан всего один лист протокола, тогда как в других случаях за это же время – десять с половиной листов. Основной целью следствия было доказать его причастность к идейному руководству подпольной церковью «непоминающих». 11 июля 1944 года был вынесен приговор: восемь лет заключения²⁴, которое владыка снова проводил в разных тюрьмах и лагерях. В одном из них, Дубравлаге, епископ Афанасий составил молитву о мире всего мира и еще из лагеря рассылал эту молитву в письмах, а позднее просил духовных чад распространять ее с просьбой ежедневно читать на домашней молитве.

Наконец, весной 1952 года епископ Афанасий был освобожден из лагеря и переведен в специальный дом инвалидов под надзор властей, откуда владыка был отпущен лишь в 1955-м. С этого времени владыка находится на покое в Тутаеве, а спустя около полугода – в поселке Петушки Владимирской области.²⁵ Там он организовал перепечатку своих трудов при помощи близких людей, а также, по благословению патриарха Алексия, участвовал в подготовке церковного календаря и богослужебных указаний на 1957 год, став членом Богослужебно-календарной комиссии при Священном Синоде, которая, к сожалению, через полтора года была упразднена.²⁶

О последних днях жизни преосвященного Афанасия оставила воспоминания его келейница Н. С. Фиолетова. В августе и сентябре 1962 года он стал говорить, что ему пора умирать. В октябре, в последние десять дней перед смертью, владыку постигло несколько ударов паралича. Тогда же, за три дня до кончины, исполнилось 50 лет его монашеского служения. Несмотря на постоянное ухудшение и невозможность говорить, чувствовалось, что святитель Афанасий весь был в молитве. В пятницу вечером он тихо сказал: «Молитва всех вас спасет». Затем написал на одеяле: «Спаси, Господи». Близкие просили написать еще что-нибудь. Он написал: «Все». И поставил точку. Больше преосвященный Афанасий ничего не говорил. Владыка тихо предал свой дух Богу в воскресенье 28 октября 1962 года²⁷.

На Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви, проходившем 13–16 августа 2000 года, епископ Афанасий был канонизирован в лике святых новомучеников и исповедников Российских. Торжественное прославление новых святых состоялось в храме Христа Спасителя 20 августа 2000 года.

Из данной статьи вы узнаете о литературном творчестве епископа Афанасия. Конечно, нам не удастся описать всю деятельность владыки, жизнеописание которого было приведено ранее, поэтому остановимся на наиболее значительных и важных для современной церковной жизни его трудах.

Святитель Афанасий (Сахаров) около 30 лет провел в лагерях и ссылках, в течение которых он лишь ненадолго оставался на свободе. Тем не менее в эти годы владыка продолжал начатую в 20-х гг. большую работу по составлению различных последований, среди которых – служба русским святым, и исправлению текстов богослужебных книг. Все это было продолжением деятельности Комиссии, образованной после Поместного собора 1918 года. На этом соборе восстановили празднование дня «Всех святых, в земле Российской просиявших». Это празднование было установлено в 16 веке и было забыто в синодальную эпоху²⁸. Инициатором восстановления был профессор Петроградского университета Б. А. Тураев. Вместе с ним епископ Афанасий начал работу над составлением службы этому празднику, которую не прекращал до самой смерти. В этих трудах владыка проявил удивительную любовь к отечеству, великолепное знание святых и святынь нашей земли²⁹.

В 1930 г., в сибирской ссылке, епископ Афанасий начал работу над другим многолетним трудом – «О поминовении усопших по уставу Православной Церкви» – и посвятил его горячо любимой им матери, кончину которой он назвал «первой и единственной незаменимой утратой» в его жизни³⁰. В этом труде владыка, будучи великолепным знатоком церковного Устава, показывает стройность и разумность уставного заупокойного богослужения³¹.

В 1956 г. при Патриархе была создана Календарно-богослужебная комиссия, а ее председателем стал, о чем говорилось выше, епископ Афанасий, недавно вернувшийся из лагерей и ссылок. Важным вопросом, который решался этой комиссией, было соединение служб русским святым со службами святых Поместных Православных церквей.

Особое место в трудах святителя Афанасия следует отвести проблеме исправления богослужебных книг. Данная тема особенно актуальна и в наше время, ведь вопрос о том, какими принципами следует руководствоваться при исправлении, и сейчас не имеет однозначного решения. В этом вопросе владыка Афанасий был продолжателем работавшей в начале 20 века комиссии по исправлению богослужебных книг под председательством архиепископа Сергия (Страгородского). В 1900-е годы протоиерей Дмитрий Тимофеевич Мегорский, настоятель петербургского Казанского собора, трудился над сличением церковнославянского и греческого текстов Постной и Цветной Триодей. Он указывал на следующие недостатки их славянской редакции:

1. многие грамматические формы неправильно переведены;

2. в некоторых текстах отсутствует сказуемое (личные формы глагола заменяются причастием или инфинитивом);

3. иногда пропускается необходимое для понимания слово, иногда вставляется лишнее;

4. расстановка знаков препинания совершенно неверная.

Причины появления большинства ошибок протоиерей Дмитрий Мегорский видит в следующем:

1. переводчики путали одни греческие слова с другими, похожими по звучанию, но отличными по значению;

2. неточно подбирались значения слов;

3. неверно переводились некоторые греческие грамматические формы;

4. слова подбирались неверные, устарелые³².

И вот, в феврале 1907 г. указом Священного Синода была образована Комиссия под председательством архиепископа Финляндского Сергия (Страгородского), которой было поручено рассмотрение рукописей протоиерея Дмитрия Мегорского.

В декабре 1907 г. в Священный Синод членами Комиссии был направлен доклад для утверждения основных принципов ее работы, в котором предлагались принципы исправления богослужебных книг:

Комиссия не ставила перед собой задачи сделать новый перевод, а брала за основу никоновскую редакцию текста;

целью работы Комиссии являлось устранение ошибок никоновского текста и приведение его к виду, удобно воспринимаемому при чтении и на слух;

никоновский текст предпочитался греческому в тех случаях, когда он совпадал с древними славянскими; в редких случаях старый перевод предпочитался никоновскому и греческому тексту, если это имело явное логическое основание;

для облегчения восприятия текста из него удалялись греческие лексические и синтаксические кальки, а также архаические слова и выражения;

места, заимствованные из Священного Писания, по возможности приближались к синодальному тексту Библии;

А. А. Дмитриевским было предложено ввести русскую систему знаков препинания, или, по крайней мере, расставить знаки препинания в соответствии со смыслом текста.

“Реализацией упомянутых проектов владыки стало вышедшее в 1978–1988 годах издание месячных Миней. “

В декабре 1908 г. Священный Синод одобрил основные принципы работы Комиссии. Систему знаков препинания предписывалось оставить прежней, но расставить знаки в соответствии со смыслом речи. Тексты паремий указывалось оставить в прежней редакции (в Постной Триоди она соответствовала Синодальному переводу Библии), исправив лишь ошибки по греческим и старым славянским изданиям. В отношении синаксарей определялось не переводить их на русский язык, но исправить так, чтобы они были легко воспринимаемы. Кроме того, особо оговаривалось, чтобы в книгах при издании не было никаких пометок о произведенных в них исправлениях. Все эти предписания были продиктованы небезосновательными опасениями, что исправление книг может встретить противодействие в обществе³³.

Анализируя изменения, произведенные Комиссией в тексте Постной и Цветной Триодей, А. Г. Кравецкий и А. А. Плетнева дают следующую оценку ее работе: «Исправления сближали не грамматику, а лексический и логический строй русского и церковнославянского языков. Впервые в истории книжной справы фоном исправления церковнославянского текста стал русский литературный язык»³⁴.

Всероссийский поместный собор 1917–1918 гг.

Вопросы книжной справы, поднятые сергиевской Комиссией, обсуждались и на поместном соборе 1917–1918 гг. Один из 23-х его отделов носил название: «Отдел о богослужении, проповедничестве и храме», в задачи которого входила выработка мер, необходимых для того, чтобы «приблизить к пониманию верующих содержание христианского богослужения»³⁵.

Помимо прочего, собор принял решение, что необходимо немедленно образовать при высшем церковном правлении особую комиссию, «как для упрощения и исправления церковнославянского текста богослужебных книг, так и для перевода богослужения на общерусский или малороссийский и иные употребляемые в православной русской церкви языки, причем комиссия должна принимать на рассмотрение как уже существующие опыты подобных переводов, так и вновь появляющиеся»³⁶.

Существующая при Священном Синоде Комиссия для исправления богослужебных книг преобразовывалась в постоянное учреждение, которое кроме книжного исправления должно было вообще ведать богослужение и решать все относящиеся к нему вопросы. В первую очередь предполагалось пересмотреть текст Типикона, так как последнее его исправление было произведено еще в конце XVII века. При этом пересмотре необходимо было изложить предписания о службах русским святым совместно со службами святым вселенским и вставить устав о выносе Плащаницы. Также в некотором отношении обращалось внимание на богослужебное Евангелие, Минеи и Служебник³⁷.

26 августа 1918 года Священный собор восстановил праздник всех святых, в земле Российской просиявших. Инициатором его восстановления был активный деятель Собора профессор Б. А. Тураев. Иеромонах Афанасий (Сахаров), по его приглашению, трудился вместе с ним над составлением новой службы на этот праздник. Профессор взял на себя главным образом написание новых песнопений, а отец Афанасий – подбор соответствующих мест из служб русским святым. Первый вариант службы был опубликован в 1918 году³⁸.

“Епископу Афанасию принадлежала скорее общая концепция издания Миней, восходящая к приведенному выше определению Собора 1917–1918 гг. “

10 июля 1920 года Б. А. Тураев скончался, а епископ Афанасий продолжал работу над составлением этого богослужения почти всю жизнь, до 1955 года, но и окончательный вариант, по своему глубокому смирению, считал ожидающим «настоящего вдохновенного песнотворца и песнотворцев, которые с Божией помощью исправили бы несовершенное и создали бы новое». В 30-х годах священномученик Кирилл (Смирнов) писал святителю Афанасию, что «служба всем русским святым навсегда останется одним из крупнейших перлов в русской Минее»³⁹.

В 1955–1956 годах, вернувшись из лагеря и поселившись в городе Петушки, епископ Афанасий начинает работу по сбору и систематизации служб русским святым. В его письмах, адресованных разным людям, обнаруживается большое число просьб найти и прислать службы местночтимым святым. На основе полученного материала он уточняет детали житий, составляет списки местных святых⁴⁰.

Полученные материалы не просто собираются, но тщательно редактируются и приводятся к единообразию в языковом и стилистическом отношении. В архиве епископа Афанасия содержится несколько сот служб и акафистов, в значительной части неопубликованных, с правкой и примечаниями, сделанными рукой владыки. На основе этих материалов им готовились русские Дополнительные Минеи, содержащие службы русским святым, которые не вошли в стандартные дореволюционные Минеи. При жизни епископа Афанасия о публикации этих текстов не могло быть и речи. Однако позже, когда Издательство Московской патриархии приступило к изданию служебных Миней, Дополнительные Минеи епископа Афанасия, а главное – сама идея расширения состава служебных Миней, были использованы⁴¹.

Реализацией упомянутых проектов владыки стало вышедшее в 1978–1988 годах издание месячных Миней. Оно представляет собой 24 книги большого формата. В рецензии на сентябрьский и октябрьский тома руководитель проекта игумен Иннокентий (Просвирнин) отмечает, что это издание является реализацией решений Собора 1917–1918 гг. и опирается на материалы епископа Афанасия (Сахарова): «Богослужебно-календарная комиссия..., осуществляя пожелание Богослужебного отдела Поместного Собора 1917–1918 гг., по указанию святейшего Патриарха Алексия, ставила вопрос о необходимости соединения служб русским святым со службами святым Поместных Православных Церквей, чтобы не нарушался Устав всей Восточной Церкви и вместе были учтены богослужебная практика и богатство агиологии Русской Церкви. Председатель Комиссии, епископ Афанасий (Сахаров), участник Поместного Собора 1917–1918 гг., дал необходимое решение этого сложного литургического вопроса в «Богослужебных указаниях на 1957 и 1958 гг.» Он осуществил редактирование текста всех Миней, чтобы приблизить пониманию современников церковнославянские языковые формы. Много труда он положил также на собирание отдельно изданных служб»⁴².

При этом издатели Миней оговаривают, что в новое издание почти не включены исправления, которые епископ Афанасий вносил в имеющиеся у него списки служб, так как «при подробном текстологическом анализе обнаружилась несовместимость предложенных им русифицированных форм со славянскими»⁴³.

“Надо не только то, чтобы православные умилялись хотя бы и непонятным словам молитвословий. Надо, чтобы и ум не оставался без плода.”

Действительно, языковая правка еп. Афанасия оказала на язык Зеленых Миней минимальное влияние. Насколько можно судить по подготовительным материалам к этому изданию, текст служб, которые входили в состав дореволюционных Миней, правке не подвергался. Новые службы иногда правились, однако составители не ставили перед собой задачи унификации текстов в языковом отношении.

В случаях, когда текст заимствовался из архива епископа Афанасия, его правка в основном сохранялась. Однако следует отметить, что подготовленные епископом Афанасием службы составляют не основную часть дополнений. Существенную часть новых текстов, включенных в минеи, составители нашли и подготовили самостоятельно. Епископу Афанасию принадлежала скорее общая концепция издания Миней, восходящая к приведенному выше определению Собора 1917–1918 гг.⁴⁴

Тем не менее роль епископа Афанасия в работе над богослужебными книгами была велика. Он работал над текстами Служебных Миней, Постной Триоди, а также ряда служб и чинопоследований, не вошедших в основной круг богослужебных текстов. Владыка был сторонником осторожного исправления языка в духе Комиссии по исправлению богослужебных книг архиепископа Сергия (Страгородского). В его письмах сохранилось много высказываний, свидетельствующих о том, что он предпочитает Сергиевскую редакцию стандартному тексту Триоди.

В письме, написанном вскоре после освобождения из лагеря, владыка Афанасий, писал. «Исправление церковных книг – неотложное дело. Надо не только то, чтобы православные умилялись хотя бы и непонятным словам молитвословий. Надо, чтобы и ум не оставался без плода. Пойте Богу нашему, пойте разумно. Помолюся духом, помолюся и умом. И я думаю, что и в настоящей церковной разрухе в значительной доле повинны мы тем, что не приближали наше дивное богослужение, наши чудные песнопения к уму русского народа...»⁴⁵

Работа над языком и текстом богослужебных книг была частным делом епископа Афанасия. Он считал свою работу подготовительным этапом к новой справе, которая будет предпринята в будущем. В письмах он многократно указывал на то, что его материалы по книжной справе должны быть переданы библиотеке МДА⁴⁶.

Если охарактеризовать кратко исправления, внесенные еп. Афанасием в Минеи и Постную Триодь, можно разделить их на лексические, морфологические и синтаксические. В частности, он, ориентируясь на русский литературный язык, заменял синонимами те церковнославянские слова, которые отсутствовали или имели другое значение в живом языке (например, вместо «да радуется тварь и играет» –> «да радуется тварь и веселится»). Целью же правки Постной Триоди было стремление сделать текст понятным без обращения к словарю («слово смирившееся даже и до зрака рабия» –> «...до образа раба»)⁴⁷. Кроме того, владыка заменяет местоимения ми, ти формами мне, тебе и ны, вы на нас, вас, однако при этом мя, тя сохраняются. Осуществляет он и некоторые другие изменения в формах слов, о чем подробнее можно прочитать в уже упомянутой работе А. Г. Кравецкого и А. А. Плетневой «История церковнославянского языка в России»⁴⁸.

В исправленных епископом Афанасием текстах значительная часть изменений касается синтаксической структуры предложения: изменяется порядок слов, упрощаются некоторые специфические славянские конструкции и делаются некоторые другие исправления, которые ориентированы на русский литературный язык и делают церковнославянский текст более простым для понимания⁴⁹.

Характеризуя в целом языковые исправления, внесенные епископом Афанасием в минейный и триодный текст, можно отметить их близость к тому, что делала Сергиевская комиссия. Однако эта близость неполная. Сергиевская комиссия осуществляла, в первую очередь, лексические и синтаксические замены, при этом грамматическая структура церковнославянского языка не подвергалась каким-либо изменениям. А епископ Афанасий распространил принцип русификации на морфологический уровень языка (проще говоря, на формы слов и согласование их друг с другом).

Для всей деятельности святителя Афанасия характерно стремление к точному следованию литургическому преданию, причем точность следования означает, в первую очередь, верность смыслу. Из воспоминаний Н. А. Пазухиной: «С обоих томов Октоиха я переносила правку Владыки. В Октоихе, забыла, в каком гласе, были слова: „Адам вопияше: «Боже отцев наших"”. Владыка написал на полях: „Адаму не свойственно было вопиять «Боже отцев наших», поскольку отцев-то не было у Адама... ” Удивительно то, что Владыка, в инвалидном доме перенесший инсульт (он из-за этого стал плохо видеть), имел такую ясность в голове»⁵⁰.

Соотнесение текста богослужебных книг с историческими реалиями было одним из направлений работы епископа Афанасия.

В состав богослужения входят тексты, написанные в разное время и в разных странах. Образы, навеянные жизнью пустынников Синая, не всегда применимы к пустынникам северной Фиваиды (едва ли возможно петь о мучимых жарой подвижниках, живущих в северных лесах). Именно соотнесение текста богослужебных книг с историческими реалиями было одним из направлений работы епископа Афанасия. Так, в частности, исправляются отдельные тексты, подчеркивающие местный характер службы прославляемого святого.

На полях Минеи имеется достаточно большое количество уставных замечаний и отсылок к житиям, сюжеты которых обыгрываются в песнопениях. Общие принципы содержательной правки Миней вырисовываются достаточно отчетливо: епископ Афанасий помещает в тексте и на полях сведения, необходимые для понимания богослужебного текста (указание на исторические реалии, этимология имен собственных и т. д.), а также вносит коррективы, соотносящие древний текст с обстоятельствами российской жизни XX века.

К работам по исправлению богослужебных книг примыкает и деятельность по составлению богослужебных последований и молитв, диктуемых особенностями современной жизни. Характерен в этом отношении составленный владыкой Афанасием в конце пятидесятых годов чин «О хотящих по воздуху путешествовати»⁵¹. Епископ Афанасий придавал очень большое значение такого рода новым молитвословиям, считая их распространение способом воцерковления повседневной жизни.