Глава 32
(1) Вот, по правде будет царствовать царь,
И князья будут править по закону.
(2) И будет каждый (из них) как защита от ветра,
И навес от дождя,
Как потоки вод в степи,
Как тень высокой скалы в пустыне.
(3) Тогда не помрачатся глаза видящих,
И уши слышащих чутко будут слышать.
(4) Тогда поспешные в суждениях и действиях
научатся размышлять,
И косноязычные получат дар говорить скоро.
(5) Нечестивый не назовется более благородным,
И о жадном не скажут, что он щедрый.
(6) Ибо нечестивый и говорит нечестивое,
И сердце его умышляет только неправое:
Как бы сделать лицемерие,
Сказать на Иегову ложное,
Истощить душу голодного,
И отнять питье у жаждущего.
А жадный... образ действий его гибельный:
Он измышляет ковы,
Чтобы губить бедных ложными оговорами,
Хотя на деле нищий прав.
(7) Благородного же и намерения благородны,
И он устоит в благородстве.
XXVI180
(9) Женщины беспечные!
Встаньте, послушайте голоса моего.
Дочери беззаботные!
Приклоните ухо к слову моему.
(10) Несколько дней к году....
Вы ужаснетесь, беспечные,
Ибо не будет обирания винограда,
Не придёт жатвы.
(11) Ужаснитесь вы, беспечные!
Содрогнитесь, беззаботные!
Сбрось наряды и разденься до – нага,
Оставь покров только на чреслах.
(12) Возрыдают горько
О полях роскошных,
О виноградной лозе плодовитой.
(13) На земле народа моего
Прорастёт тёрн и дикий шиповник,
А также и при всех домах роскоши
В славном городе.
(14) Да, чертоги опустеют;
Многолюдство города исчезнет;
Гофел и Боген181 на долго обратятся в развалины,
В гульбище для диких ослов,
В пастбище для стад, –
(15) Доколе не изльётся на нас дух свыше.
А тогда пустыня обратится в сад,
А сад покажется лесом.
(16) И поселится в пустыни правосудие,
И правда будет жить в этом саду.
(17) И будет делом правды – мир,
И плодом правосудия – безопасность во веки.
(18) И заживёт народ мой в жилище мирном,
В селениях безопасных,
И в местах изобильных.
(19) Между тем, град разразится над лесом,
И город будет крайне унижен182.
Счастливы вы, сеющие при всех водах,
Дающее свободу ноге вола и осла183!
XXVII184
* * *
В этой речи предсказываются опустошение городов иудейских (жены и дщери аллегорически может относиться к городам, Иезек. гл. 16), а потом погибель врагов и восстановление царства в новом лучшем виде. Толкователи не согласны между собою, следует ли отнести пророчества этой речи к вторжению Сеннахерима, или к последнему опустошению земли Навуходоносором.
ןחַבַוָ כֹפֶעֹ Этими именами назывались две иерусалимские башни, замечательные по своей необыкновенной высоте и массивности. В этимологическом отношении первое слово – значит облако или тьма, так как вершина Гофела большею частью скрывалась в облаках, – авторов – дрожащий, от того ужаса, который обнимал зрителя, поднявшегося на верх башни для наблюдений над окружающим пространством. Башня Гофел отделяла собою восточный спуск горы Сиона, и в нее с юга частью опирался сам храм. Об этой башне упоминается у Мих. 4, 8, где Гофел назван дочерью Сиона; также Неем. 3, 26. 27; 2Пар. 27, 3. Описание Богена не встречается в Библии. Толковники догадываются, что это была высокая сторожевая башня при царском дворце, недалеко от Гофела Неем. 3, 25). Некоторые, имея в виду этимологическое значение слова боген, полагают, что это была громадная трясущаяся скала.
Град не редко употребляется в св. писании, как образ наказания Божия. См. выше 28, 2. 17. Толковники разумеют здесь бедствия, имеющие постигнуть или врагов народа Божия (ассириян или вавилонян с их главными городами, Ниневией и Вавилоном) или самый народ Божий. Может быть принято и последнее изъяснение: когда Бог смирит гордость Иерусалима, с каковым намерением и навёл врагов против него, тогда народ Божий будет наслаждаться предрекаемыми ему миром и благоденствием.
Буквально: распутывающие ноги вола и осла. Здесь изображается высшая степень довольства, когда от обилия пастбищ не будет надобности принимать меры к удержанию скота от потравы.
Весьма вероятно, что эта речь изображает помощь, оказанную народу еврейскому Иеговой во время вторжения Сеннахерима. Пророк не однократно в этой речи переходит от изображения бедствия, грозившего Иерусалиму, к изображению заступления Иеговы и следовавшего за ним благоденствия народа. При изображении последнего состояния, взор пророка переносится к счастливым временам царства Мессии, когда народ Божий будет только по памяти знать о врагах, державших его в порабощении, состоя под непосредственным управлением и покровительством Иеговы.