Назидательное слово по случаю двадцатипятилетнего юбилея ректора Московской духовной семинарии протоиерея Н.В. Благоразумова

После причастного стиха на литургии преподавателем Семинарии, священником Александром Никольским сказано было следующее назидательное и приличное торжеству слово.

Молим вы, братие, знайте труждающихся у вас. 1Фес.5:12

«Двадцать пять лет тому назад, в этом доме учения восшел на свое скромное делание, в качестве учителя, наш нынешний начальник, досточтимый Отец Протоиерей Николай Васильевич, и с тех пор вся его жизнь, за исключением лишь года и нескольких месяцев, отданных светской школе, стала всецело и безраздельно принадлежать лишь этому одному дому учения. Он духовно сроднился с ним и в нем нашел для себя тот живой центр, около которого, на пространстве почти двадцати четырёх лет, сосредоточивались все помыслы и сочувствия, вся его неутомимая и благоплодная деятельность – сначала лишь учительская, а потом учительская и начальническая вместе. Под руководством нашего О. Ректора образовались и воспитались целые массы учеников, здесь и там, на разнообразных поприщах жизни, с честью и достоинством проходящих более или менее видные общественные служения и всегда сохраняющих самую добрую и благодарную память о своем бывшем наставнике и начальнике. В наш дом учения, под отечески попечительное руководство нынешнего его начальника, уже давно вступают дети его бывших учеников и в этой живой преемственности непрерывающегося предания от отцов к детям слышится свободное, громкое и единодушное свидетельство тех и других о высоких умственных и нравственных качествах Отца Ректора. Преобразовательные движения прошлого царствования, коснувшееся и духовно-учебных заведений, возложили на нынешнего нашего начальника множество новых, особенных и тяжёлых трудов, касавшихся полного и всестороннего обновления вверенного его руководству учебного заведения. И вот, следуя заповеди св. Апостола – знать труждающихся (1Фес.5:12), движимые сознанием бесспорно-важных услуг, оказанных этому дому учения его нынешним начальником, мы собрались, братие, в сем святом храме, чтобы прежде всего общею и совокупною, братскою молитвою ко Господу, Подателю всякого блага, отметить и почтить нынешний день, замыкающий собою двадцатипятилетие служебного поприща досточтимого Отца Ректора.

День этот, вызывающий такое свободное и общее признание всей благоплодности служения О. Ректора, в настоящем случае имеет некоторое особенное значение, применительно к особенным свойствам той среды, в которой почти четверть века трудился чествуемый ныне труженик. В самом деле, наше делание в этом доме учения невидное, сокровенное, по преимуществу духовное. Изо дня в день, многими сеятелями, со всем усердием и старанием сеется здесь семя учения, но брошенные нами добрые семена принесут ли добрый плод, когда и где принесут, – сие сокрыто от очей наших. Мы знаем только одно, что труд сеяния – нелегкий труд и что в качестве сеятелей, мы приставлены к великому и святому делу. В самом деле, в руках школы вообще до известной степени находятся будущие судьбы общества и государства, так как обыкновенно в школе полагаются те духовный основания, из которых и на которых развиваются и вырабатываются те или другие характеры будущих деятелей общества и государства. В руках школы духовной, – как рассадника пастырей церкви и учителей народа, – находятся судьбы религиозно-нравственного воспитания и образования всего вообще русского народа.

Воистину – великое и страшно-ответственное служение такой школы! И как в особенности должен быть велик, сугубо велик тот труд долговременного и в тоже время несомненно-благоплодного руководства и управления ею, какой понесен нынешним её начальником!

Примечательно, что время служения нашего досточтимого О. Ректора духовной школы совпадает со временем действия в ней трёх её уставов, преемственно следовавших друг за другом. Здесь не место и не время говорить об относительных достоинствах этих уставов. Более благовременным нам представляется указать общие условия преуспеяния духовной школы, – безотносительно к тому или другому уставу.

От домостроителей требуется, говорит св. Апостол Павел, чтобы каждый оказался верным (1Кор.4:2). Это качество верности имеет особенно-важное значение в великом деле строения душ человеческих, которому исключительно и всецело посвящает себя школа. Верность строителей здесь состоит в том, чтобы предлежащие им в виде постоянного предмета их деятельности, камни живые (1Петр.2:4), но обыкновенно всегда более или менее дикие и грубые, рядом постоянных, настойчивых и многосторонних усилий довести до такого совершенства отделки, чтобы в последствии зодчий, в случае нужды, всегда мог найти в них себе прекрасный и во всех отношениях ценный строительный материал. Дело, бесспорно, очень трудное. Кроме умелых и опытных рук, оно требует еще великой зоркости и предусмотрительности и самого тёплого сердечного отношения к предмету работы и обработки. И в царстве механических сил и движений один камень не похож на другой и сколько-нибудь опытный каменщик, обрабатывая различные камни, должен приспособляться к их породам. Тоже самое, лишь гораздо в большой мере, надобно сказать о камнях живых, людях, носящих в своем духовном облике такое множество самых разнообразных отличий и особенностей. Можно, конечно, не считаться с этими особенностями и образовательно-воспитательное действование проводить общим и для всех одинаковым образом – легкий способ разрешения одной из труднейших педагогических задач! Но зато и плод такого поверхностного решения должен быть такой же, какой видим в том случае, когда невежественный каменщик одинаковым способом обделывает камни, принадлежащие к различным породам, то есть все почти камни бывают испорчены до степени полной негодности служить строительным материалом. Скажем яснее и определённее: ничто так губительно не действует на внутреннее возрастание и преуспеяние школы, как вторжение в нее и господство в ней одностороннего, сухого формализма, все умственные и нравственные движения в жизни школы измеряющего исключительно посредством цифры и насильственно вгоняющего их в одни и те же тесные искусственные рамки, созданные школьною рутиною. Говорить ли здесь о том, что этот мертвящий и убивающий формализм в его крайностях и исключительности всего менее может и должен иметь место в школе духовной? В виду особенно важных задач, преследуемых ею, здесь, в этой школе, по преимуществу должны воспитываться люди живой духовной силы и крепкого духовного разумения, бодрые и чуткие ко всему истинно доброму, в чем бы и где бы оно ни проявлялось. И в самом деле, чем вообще действительно полезным и плодотворным ознаменуют свою пастырскую деятельность те пастыри, у которых уже давно, в годы учения, убита всякая живая мысль и самостоятельное чувство, которые в школе развили в себе вкус лишь к одним арифметическим выкладкам, верно якобы выражавшим всю сумму их умственных и нравственных успехов и для которых теперь, когда они вышли на поприще самостоятельного делания, цифра и форма стали выше и дороже всего? Жизнь ставит им самые разнообразные вопросы и тщетно ждет от них сколько-нибудь удовлетворительного и толкового ответа на эти вопросы. Может ли, в частности, рассчитывать на какой-нибудь подъём, обновление и освежение нравственно-религиозная жизнь народа, если его руководители и просветители везде и всюду, во всех проявлениях пастырской деятельности станут обнаруживать лишь одни истинно-печальные попытки сводить все к ничего незначащим частностям, мелочам, к излюбленной ими форме, прельщая, очевидно, и себя и других кажущимся исполнением пастырского долга? Нет, на ниве Господней нужны работники бодрые, входящие внутрь порученного им великого дела, всегда способные работать Господеви, духом горяще (Рим.12:11), и общие, всесторонние усилия школы духовной, ясно понимающей свою задачу, должны быть направлены к тому, чтобы всячески возбуждать в питомцах и постоянно поддерживать в них священный огонь духовной бодрости, живости и силы, постепенно и умело возводя этот огонь на степень разумной, просвещенной ревности о славе Божией.

С другой стороны, в деле преуспеяния духовной школы, имеет громадное значение личный, живой примерь тех, кому выпал жребий служения ей. Если вообще сила примера неотразимо действует на молодые, восприимчивые умы и сердца и если примерами школы, несомненно, до известной степени определяется духовно нравственный облик учеников, – то, конечно, является делом первостепенной важности, чтобы питомцы школы духовной в ближайших к ним примерах строго-честного и всеусердного исполнения служебного долга и доброй, не укоризненной жизни всегда находили для себя такие основоположительные начала, при выработке впоследствии характеров своих. Если где, то здесь по преимуществу не должно быть противоречий между словом учения и опытом жизни. Велий наречется в царствии небесном, по слову Господа, тот, кто сотворит, а потом уже научит (Мф.5:19). И в жизни школы, приготовляющей лиц, которые не только сами должны стремиться к царствию небесному, но открывать и облегчать вход в него другим, действительно великое и истинно благотворное значение имеет тот учитель, который путь учения освещает путём личной доброй жизни.

В самом деле, когда корни учения лежат не в голове только учителя и не в одних лишь рассудочных построениях школьной системы, а в живых опытах личной жизни, то несомненно его учение будет более убедительным, действенным, плодотворным. Говорить ли еще здесь о том, что в школе духовной есть такие предметы учения, живое и полное понимание которых – а тем более сообщение сведений о них другим, – даже и невозможно без достаточных удостоверительных свидетельств личного опыта? Вся масса разнообразных научных сведений, в изобилии сообщаемых здесь, без сомнения, впоследствии значительно пострадает со стороны их полноты, отчетливости и ясности и, может быть, даже и совсем подвергнется забвению в большей или меньшей части своей, но решительно никогда не изгладятся в душе воспринятые ею добрые и сильные впечатления самоотверженного труда, бескорыстной, горячей преданности и верности служебному долгу и т. д. Это такой добрый, негиблющий запас, в котором, по выходе из школы, питомцы всегда будут находить для себя источник ободрения и возбуждения в трудах своего пастырского служения, в иных случаях делая из этих примеров даже и более прямые и непосредственные приложения...

Наконец духовная школа, имеющая главнейшим назначением служить исключительно церкви, постоянно должна находиться в самом живом единении и союзе с нею. Надобно, чтобы нравственная атмосфера, окружающая духовную школу, во всех отношениях была безукоризненно-здоровою и чистою, и чтобы эта школа была духовною не по одному только имени своему. Подумаем, в самом деле, о том, что здесь, путём многообразных, образовательно-воспитательных действий, должны, – как их совершение и венец, – уготовиться благопотребные орудия в службу Господу, – должны воспитаться носители освящающей и спасающей благодати Божией, достойные делатели на земле дела Христова... В виду таких высоких и исключительных задач духовной школы, чем вообще слабее и неприметнее будет черта, отделяющая ее от Церкви, чем вернее и полнее будут соображены и соглашены, без всякой однако же односторонности и искусственности, общие условия её внутреннего быта и строя с духом, требованиями и преданиями Церкви, – тем конечно совершеннее и целесообразнее будет самое приготовление служителей Церкви и выход их на поприще служения ей во многих, и иногда важных, случаях не будет сопровождаться для них растерянностью и смущением...

Но к чему, однако, в настоящий раз вся эта речь о живом союзе духовной школы с Церковью, о высоком воспитательном значении в ней добрых примеров и о тщательном ограждении её от убивающей формы? Нам кажется, что, излагая эти мысли, мы вообще не выступаем из круга тех нравственно-воспитательных идей и начал, полному и широкому раскрытию и осуществлению которых была посвящена вся двадцатипятилетняя учебно-педагогическая и начальническая деятельность нашего досточтимого Отца Ректора. Аще и многи пестуны имате о Христе, но не многи отцы. (1Кор.4:15). Великую истину, изреченную Св. Апостолом в этих словах, всею душою воспринял О. Ректор во всей глубине, полноте и широте жизненного значения и применения этой истины. Вспомним, братия, кто, в самом деле, и откуда приходит в наш дом учения. Приходит большею частию из сел и деревень нищета и бедность, нередко, при слабой умственной подготовке, приносящие сюда лишь нравственную дикость и грубость своей первоначальной неприглядной обстановки, – грубость и дикость, ранее еще не успевшую достаточно определиться и раскрыться. Надобно обладать великим терпением, истинно-отеческою попечительностью и любовью, чтобы, из года в год, всячески очищать, возвышать и нравственно облагораживать все эти, сами по себе очень неудобные элементы, да уготовятся из них сосуды в честь, благопотребные Владыце (2Тим.2:21). И, конечно, так высоко-благотворно и созидательно мог действовать только тот, для кого, как для нашего О. Ректора, дело духовной школы было делом и призваньем целой жизни, теперь уже, конечно, преполовившейся. Учители и ученики в этом доме учения одинаково могли учиться на живом примере своего Начальника честному и безукоризненному исполнению служебного долга и горячей, беззаветной преданности делу. Это быль первый и самый ревностный труженик, дела своего служенья не умевший делить на более важные и менее важные, но в каждое дело вносившим свежую, здравую мысль, влагавший в него всю свою душу. От того и примером этого трудолюбца всегда действовал на ближайших свидетелей его трудов не иначе, как особенно увлекающим образом. Человек высокого ума и многостороннего образованья, но в тоже время необыкновенно добрый, кроткий и смиренный сердцем, – во всем чуждый односторонности и исключительности, – о с отеческою любовью входил решительно во все подробности и частности школьного быта, всем здесь живо интересовался, все основательно и многосторонне изучал, – особенно зорко наблюдая за тем, чтобы неизбежный в таком живом деле как учебно-воспитательное, те или другие частные улучшения и исправленья не были поздними и, потому, бесполезными... С редким самоотвержением отдавшись всецело служенью духовной школе, он ничем так не дорожил, как её действительными успехами и благоустроенностью. Твердый и настойчивый, как Начальник, он не подавлял подчинённых авторитетом своей власти, но эта власть, сказываясь везде и всюду, производила на них лишь возбуждающее и ободряющее действие.

Радостно и приятно бывает путнику отдохнуть, когда им совершена уже значительная часть предположенного пути. Отдых освежат и укрепляет утомленные силы и даёт ему возможность снова бодро идти вперёд, к конечной цели путешествия. В мире нравственном не может быть, разумеется, подобного рода остановок, но более или менее общие выражения сочувствия к добрым деятелям общественным, приурочиваемые к известным выдающимся пунктам их деятельности, до некоторой степени способны освежать и ободрять их для дальнейших трудов и подвигов. День нынешнего праздника нашего, в который со всех сторон выразится так много самого искреннего и тёплого сочувствия и признательной любви к виновнику праздника, конечно, откроет ему здесь источник многих живых и действенных ободрений и возбуждений для дальнейшей многотрудной деятельности. Но, однако же, не забудем в настоящий раз и того, что эта благоплодная деятельность его, как прежде опиралась всегда, так и впредь, без сомненья, будет опираться паче всего на иные, гораздо более прочные и надежные опоры, чем человеческие сочувствия и ободренья, – хотя бы самые искрение и сердечные. Если где, то именно здесь и по отношенью к этому дому ученья и великим задачам, указанным ему, всегда имеет глубочайшее значенье то Апостольское слово, что и насаждающий, и поливающий есть ничто, а все – Бог возращающий (1Кор.3:7).

Итак помолимся, братия, горячо помолимся Господу о том, да укрепить Он своею вседействующею благодатью силы нашего Начальника и в грядущие годы его жизни и деятельности и да будет делание его, – а ровно и руководимых им соработников его в сем доме ученья, – благословенным и непостыдным деланием благих и верных рабов»