Пророчества Исаии о Мессии и Его царстве. Библейско-экзегетическое исследование И. Григорьева

Исследование г. Григорьева посвящено, как видно из заглавия, изложению учения пр. Исаии о Мессии и Его царстве. Сообразно с этим оно разделяется на две части: в первой (стр. 22–256) рассматриваются предсказания Исаии о лице и деятельности Искупителя, во второй (стр. 257–301) – об основанном Им царстве благодати и славы. Каждая из этих двух групп пророчеств изучается таким образом, что автор выясняет сперва христологический характер известного места, а потом приступает к определению его содержания. Неизбежность работы первого рода вызывается не особенностями пророчеств, – сами по себе они определенны и ясны, а обычным в экзегетической литературе отрицанием мессианского элемента в книге Исаии. И так как эта последняя держится того убеждения, что все так называемые мессианские пророчества имеют в виду только известные события и лица ветхозаветной истории, то автор и приводит целый ряд данных, говорящих о невозможности подобного понимания. К доказательствам этого рода относятся им свидетельства отцов и учителей церкви, несомненно мессианские паралельные места из других ветхозаветных книг и главным образом самое содержание пророчеств, неприложимое к событиям и лицам ветхозаветной истории. В результате подобной работы выясняется общий характер известного места, а следующий затем анализ текста способствует частнейшему раскрытию его содержания. Идя подробным путем, автор приходит к следующим выводам. Мессия, по учению пр. Исаии, есть истинный Бог и действительный идеальный человек. По Божественной природе Он, Сын Божий, рождается от Бога Отца и есть Его Сын (Ис. 9:6, стр. 70). Как такой, Он получает знаменательные наименования, свойственные одному Божеству: Чудный, Советник, Бог крепкий, Отец вечности, Князь мира. Первое указывает на непостижимость тайны соединения бесконечной божественной сущности с ограниченным естеством человеческим; второе – на ипостастное отличие воплотившего Бога от Иеговы: Он представляется участником в божественном совете, следовательно, отличается от Иеговы; третье и четвертое – на то, что Он по Своей премирной сущности не составляет отдельного Боже- ства, – есть тот же всемогущий «вечный» и «крепкий» Бог; пятое – на Его участие в деле примирения грешных людей с Богом (стр. 8; 74–80). Как человек, Мессия происходит из потомства Давида, рождается от чистой безмужной Девы (еврейское «алма»; см. Быт. 24:16, 43; Ин. 2:8; Песн. 1:3; Притч. 30:19. Стр. 32, прим. 1). Будучи истинным человеком, Мессия получает благодатные дары, возвышающие Его человеческую личность до возможного совершенства. На Него сходит Дух Божий, Дух премудрости и разума, – способность, посредством которой наилучшим образом определяются цели и избираются средства деятельности, согласные с религиозно–нравственными требованиями; Дух совета, – свойство, в силу которого Мессия знает исход при всех обстоятельствах в трудных положениях; Дух крепости, – сила, при помощи которой Мессия выполняет и проходит Свое служение; Дух ведения, или того знания, которое проникает в глубину богопознания, и Дух страха Божия, того сыновьего страха перед Богом, который побуждает преклоняться пред величием Иеговы (стр. 108–110). Одаренный этими дарами, Мессия выступает на служении роду человеческому, является в своей деятельности пророком, первосвященником и царем. Пророческое служение Мессии научает людей истинному богопознанию и богопочтению и утверждает наилучшим образцом нравственную жизнь. Он проповедует, что идолы – создание рук человеческих, и что Иегова – единый истинный Бог; говорит, что спасение возможно при условии полного отвержения зла и избрании добра, и что истинное блаженство заключается в неразрывном единении с Божеством. В силу этого он предлагает всем оставить служение греховньм привычкам и начать обновленную жизнь (стр. 12). Первосвященническая деятельность Мессии, страждущего раба Иеговы (Ис. 52–53), примиряет падшее человечество с Богом и очищает его от грехов: «наказание мира нашего на Нем; язвою Его мы исцелились» (Ис. 53:5, стр. 214–15 и дал.). И, наконец Его царское служение направляет внутреннюю жизнь искупленных к идеалу человеческого совершенства и доставляет людям необходимые для того средства. Приобретенные искушительными страданиями Мессии дары благодати (Ис. 44:3) совершенно изменяют душевную настроенность людей. Их ум и сердце наполняются возвышенными мыслями и светлыми чувствами; их освобожденная воля стремится к большему и высшему совершенству. Обновленные души начинают тяготеть к вечному добру и постигать неизмеримое превосходство жизни чистой и святой. Каждый разрешает оковы неправды, развязывает узы ярма, нет более обидчиков, и хульников, исчезаюг все поборники неправды, и настают блаженные времена; повсюду изобилие спасения, мудрости и ведения; страх Господень становится неразлучным спутником каждого искупленного (стр. 19–20: ср. 267–268). Идеальные свойства членов благодатного царства вступают в царстве славы в процесс бесконечного развития и постепенного уподобления божественным свойствам. Сам Господь как бы восторгается дивной красотой и совершенством прославленных членов Царства, когда говорит: «вот, Я положу камни твои на рубине, и сделаю основание твое из сапфиров» (Ис. 54:11–12). Всю жизнь прославленного царства будет наполнять непрестанное служение Богу (Ис. 66:23), а высочайшей радостью и истинным блаженством его членов будет сам Бог: Он будет вечным светом вместо солнца и луны (Ис. 60:19–20; стр. 298 и д.; 318–319).

Все эти выводы добыты путем анализа текста. Произведенный с достаточной тщательностью, обнаруживающий в авторе знакомство с иностранной и русской литературой вопроса, он не возбуждает особенных недоумений, не представляет выдающихся промахов, хотя в некоторых случаях и страдает недостатками. Из них можно отметить следующие. В число доказательств той мысли, что под девою (алма) матерью Эммануила (Ис. 7 гл.) разумеется девица невинная, не познавшая мужа, автор включает выражение 19-го стиха 30-й главы кн. Причтей: «четырех я не понимаю: пути орла на небе, пути змея на скале, пути корабля среди моря и пути мужчины к девице». «Тайная преступная связь невинной по приговору общественного мнения девицы, замечает автор, действительно может казаться так же непонятной, как непонятен пугь корабля» (стр. 32–33; пр. 1.). Приведенное место считается одним из трудных для объяснения, и авторское толкование мало проясняет его. В виду этого заслуживает доверие догадка некоторых экзегетов, что в данном месте произошло повреждение текста: вместо «алма» следует читать «аламоф». Аламофом называется пять верхних, дискантовых струн в псалтире, игра на которых требовала легкого прикосновения и не оставляла никаких следов. При таком понимании ход речи становится логичнее; «четырех вещей не могу я найти: следов орла на небе, змея на скале, корабля среди моря и следов человека (игрока) на аламофе». Еще большую ошибку делает автор в рассуждениях о христологическом характере пророчества 11-й главы. Вся система относящихся сюда доказательств основана на том предположении, что данное предсказание не может относиться к Езекии, как настаивает отрицательная критика «Субъект настоящего пророчесгва, говорит автор, должен только родиться и лишь со временем вступить на престол, между тем в момент произнесения предсказания Езекия несомненно царствовал» (стр. 90). Справедливость этого последнего положения доказывается в свою очередь ссылкою на 9–11 ст. и 28–31 ст. предшествующей 10-й главы, из которых первые говорят о взятии Самарии Салманассаром (Саргоном?) в шестой год правления Езекии, а вторые – о движении ассириян на Иерусалим и Египет (14-й год правления Езекии, стр. 89). Но понимая указанные стихи подобным образом, автор не принимает во внимание, что упомянутые вместе с Самариею города – Халне, Кархемис, Емаф, Арпад и Дамаск были взяты ассириянами ранее воцарения Езекии, при Феглаффелласаре (См. Единство книги пр. Исаии иером. Фаддея, стр. 64, пр. 2). Таким обр. во время произнесения пророчества 11-й главы Езекия уже царствовал; Исаия мог иметь его в виду; возражения против положений отрицательной критики не достигают цели. Нельзя далее согласиться с мнением автора, будто бы речь 53-й главы ведется от лица самого пр. Исаии (стр. 208). Как известно лице первого стиха нисколько не отличается в пророчестве от лица 3-го и 4-го ст., а это последнее считает раба Иеговы страждущим за свои преступления. Усвоять же такой взгляд озаренному свыше Исаии нет никаких оснований. Нельзя, наконец, не отметить и нескольких случаев самопротиворечия. Объясняя эпитет «Чудный» (Ис. 9:6), автор говорит, что он указывает на непостижимость Богочеловеческого достоинства Мессии и в подтверждение правильности подобного понимания ссылается на выражение 8-го ст. 53 гл. «род же Его исповесть» (стр. 74). Между тем на стр. 221 последнему месту усвояется совершенно иной смысл. Выражение «род» (евр. dor) понимается в значении «поколение», и вся тирада истолковывается так: «духовное потомство страждущего раба по его бесчисленному множеству никто не может представить: оно многочисленно, как звезды небесные, как песок на берегу моря». Можно было бы отметить еще несколько промахов (см. напр. объяснение пророчества 53-й гл., относимого то к акту страданий – стр. 13–14, то к акту вознесения на небо, – стр. 307–308), но все они касаются частностей и в общем нисколько не ослабляют ценности исследования автора. Как со стороны анализа мессианских пророчеств, так и со стороны объединения отдельных черт и штрихов в целостный образ Мессии и Его деятельности оно почти не знает себе соперника в русской экзегетической литературе.