Афон и его новое политическое международное положение

Недавно законченная балканская война союзных христианских народностей против исконного врага православия – Турции с целью силою оружия даровать своими соплеменникам и единоверцам в Старой Сербии п Македонии свободу веры п политической гражданской жизни, естественным ходом событий и счастливых победоносных успехов союзников, привела к занятию св. Афонской горы и к необходимому изменению па ней гражданского строя жизни.

Оккупация св. Афонской горы греческими войсками совершилась, как и подобало этому тихому уголку земного шара – месту непрестанной молитвы, 6езмолвия и высоких, христианских аскетических подвигов, – без всякого пролития крови, самым мирным, даже благодушным способом.

26 ноября, в день патрона города Солуня – св. великомученика Димитрия мироточивого, греческие войска под командою диадоха Константина заняли город Солунь, к которому тяготел в гражданском отношении и весь полуостров Халкидики. Естественно поэтому было ожидать оккупации этого полуострова вообще и св. Афонской горы в частности. Ожидания эти не были продолжительны и напрасны.

2 ноября около 12 часов дня в виду Афонской горы показался греческий миноносец «Фиэлла», который вскоре в афонской пристани Дафна и бросил свой якорь. На берег высадились 67. человек греческих матросов под командою офицеров. Встретившие их греческие торговцы и турецкие чиновники таможни и телеграфа на вопрос, старшего офицера: «Где находятся в данное время правящие турецкие власти»? – дали ответь, что каймакам пребывает в Карее, а остальные турецкие власти гостят сейчас в русском Пантелеимоновском монастыре. Тогда последовала команда старшего офицера – занять правительственные здания и спустить оттоманский флаг, заменив его национальным греческим. При восторженных возгласах собравшейся на берегу пристани толпы: «зито», «зито василевс», «зито елевтерия» (Ура! Да здравствует король, да здравствует свобода!), приказание старшего офицера было исполнено; флаг греческий взвился на берегу св. Афонской горы и был приветствован с миноносца установленным пушечным салютом.

По телефону из Дафны дано было знать в протат (правящее собрание, состоящее из 20 представителей главных афонских монастырей) па Карею о прибыли греческого миноносца и о переходе Афона под власть греческого правительства. Оттуда на пристань Дафну спешно отправилась избранная протатом депутация для встречи желанных и давно ожидаемых дорогих гостей новых хозяев св. Афонской горы. Между тем, часа полтора спустя после прибытия миноносца «Фиэлла», подошли к той же Дафнийской пристани греческий броненосец «Георгий Аверов» и еще два миноносца. Узнав, что Афон уже оккупирован греческими войсками, вице-адмирал броненосца Павел Кундуриоти приказал старшему офицеру миноносца «Фиэлла» Телемаху Курмулису, назначенному временными правителем св. Горы, в присутствии прибывшей из Кареи от протата депутации и собравшегося народа, прочитать следующей королевский декрет:

«Именем его величества короля эллинов Георгия I мы, вице-адмирал Павел Кундуриоти, начальники Эгейского флота, повелеваем жителями Афонского полуострова (св. Горы):

1. Афонский полуостров, (св. Горы) весь занят нами и составляет отселе нашу оккупацию, находится в состоянии блокады по эллинскими законам.

2. Турецкое владычество в сем полуострове упраздняется, власть же оного принимает командир отряда оккупации, помощник капитана Телемах Курмулис с несколькими офицерами сего отряда и чиновниками, какие будут назначены.

3. Местные дела будут разбираться, до новых наших распоряжений, как и доселе сими же чиновниками, но под высшим надзором самого командира сего отряда, имеющего право заменять дурных и небрежных другими.

4. Существующие доселе законы и местные обычаи, или права собственности, будут продолжать действовать и применяться различными властями правления под надзором сего командира отряда, который имеет право ведать всякое дело и приказывать подавать ему в установленное время прошеная.

5. Мы ручаемся за совершенное уважение и ненарушимость прав: собственности, религии, личной свободы, жизни, чести, семейныхи (sic!) отношений и имущества всех жителей занятой нами сей местности без различая племенного происхождения или религиозного верования (sic!), считая всех безразлично равными между собою как относительно прав, так и обязанностей.

6. Ручаемся оказывать покровительство священным и честным человеколюбивым учреждениям, монастырям и скитам, имущество коих останется неприкосновенным, и они будут управляться без вмешательства сего командира.

7. Охранение вышесказанных прав, за кои мы поручились, от всякой опасности и нарушения возлагаем на командира сего отряда, установляющего полицию па семь полуострове и имеющего власть делать свои приказания сей полиции какого бы то ни было характера, но общие для всех жителей и налагающие равные обязанности на них, без различая племенного происхождения или религиозного, и во всяком случае не могущие нарушать монашеское жительство и его управление на св. Горе.

8. Решительно запрещаем носить оружие всем жителям сего полуострова: обязаны же все в определенный срок, назначенный командиром отряда, сдать свое оружие солдатам отряда оккупации Дли исполнения разоружения позволяем командиру отряда налагать строгие наказания и принимать строгие меры еще и против всех селений.

9. Жители оккупируемой местности обязаны продолжать платить назначенным от командира сборщикам податей платимые ими до сего времени туркам узаконенные подати и издержки, дабы из оных были уплачиваемы расходы преимущественно по управлению сего полуострова. Также обязаны жители селений делать в чрезвычайных случаях взнос деньгами и вещами по приказанию командира отряда, который в возмещение убытков имеет право требовать принудительно.

10. Приглашаем всех жителей полуострова проводить свое жительство в мире и порядке, покоряясь закону и распоряжениям сего командира и избегая всякого действия, могущего нарушить общественное спокойствие.

11. Всякое действие и покушение с целью нарушить общественную безопасность сей занятой нами местности, флота и его экипажа, пли интересы Эллады, будет судиться по-военному, решительно, в 24 часа, как преступление самого последнего предательства, смертною казнью.

Настоящее объявление должно быть сообщено всем жителям полуострова сего, по распоряжению командира отряда.

2 ноября 1912 г. Броненосец «Георгий Аверов». Вице-адмирал Павел Кундуриоти».

По прочтении декрета, оркестр броненосца исполнили греческий национальный гимн, после чего броненосец «Аверов» и два миноносца покинули Дафну. Миноносец же «Фиэлла», став на бочку против русского Пантелеимоновского монастыря, пригласили на борть турецких чиновников, нашедших гостеприимство в монастыре, и объявили их военнопленными.

Весть об оккупации греческими войсками св. Афонской горы быстро разнеслась по Афону и вызвала всюду восторженное ликование.

Городок Карея, узнав о намерении греческого отряда прибыть туда в тот же день, начали быстро готовиться к торжественной встрече,: здания украшались флагами союзных балканских держав; на груди многих красовались банты из лент цветов греческих, болгарских, сербских и черногорских, а в руках имелись маленькие флажки тех же народностей.

Турецкие фески были сброшены, и на головах многих карейских купцов появились греческие фуражки. Ликующее население с нетерпением ожидало прибытия на Карею греческого войска под командою нового правителя св. Горы Телемаха Курмулиса.

В 10 часов вечера звон колоколов протатского Успенского собора, русского Андреевского скита и русских ближайших к Карей келий возвестил о приближении новых владельцев св. Афонской горы, и все население ее – иночествующие и миряне вышли к ними на встречу, приветствуя зажженною в честь нпх иллюминацией на всех зданиях, пальбой из пистолетов и криками «зито».

Греческие войска были встречены старцами близь конака (местопребывание антипросопа) русского Пантелеимоновского монастыря и в недалеком расстоянии от квартиры местного турецкого каймакама. Начальник отряда потребовал к себе названного представителя турецкой власти, который сдался ему без всякого сопротивления. Немедленно с конака каймакама, по приказанию начальника отряда, были спущен турецкий флаг, и при радостных восклицаниях ликующего народа водружен национальный греческий флаг.

Прибывшие войска во главе с Телемахом Курмулисом, в преднесении св. икон, при колокольном звоне и народном ликовании, направились в древний Успенский протатский собор, где выслушали краткую литию с провозглашением многолетий царствующей греческой династии, союзным королям и христолюбивому греческому воинству и оправились на отдыхи в отведенные для них квартиры. Народи на улицах ликовал всю ночь, выражая это, при взаимных встречах, пасхальными приветствием друг друга: «Христос анести – Христос воскресе» и ответом: Алифос анести – Воистину воскресе», причем стреляли в воздух из револьверов.

3 ноября, т. е. на следующий день после оккупации св. Горы греческими войсками, в Дафну на транспортном греческом пароходе прибыли на Афон десант греческого войска – пехота, артиллерия и кавалерия в 800 человек и, высадившись на берег, отправился немедленно на Карею, где и были встречен местными населением также с энтузиазмом и с тем же церемониалом, как и первый отряд накануне под командою Телемаха Курмулиса.

Новые обладатели св. Афонской горы отчасти ради удовлетворения любопытства и целей паломнических, а большею частью от безделья решились обозреть афонские обители и познакомиться с их достопримечательностями. Для этого весь десантный отряди был поделен на небольшие отряды, которые под командой офицеров и совершили обходы афонских обителей. Встреча этих отрядов по монастырям всюду была торжественная и радушно-гостеприимная. Один из таких отрядов под командою штабс-капитана Демосфена Зантопулло 7 ноября прибыл и в русский Пантелеимоновский монастырь. После торжественной встречи в Пантелеимоновском соборе, начальник отряда произнес следующую не лишенную интереса приветственную речь: «Сегодняшний визит к вами есть прямой долг мой выразить признательность благородной русской нации, представителем которого и является здесь на Афоне русский Пантелеимоновский монастырь.

Мы вполне сознаем и ценим высокое покровительство России над малыми балканскими державами, благодаря которому только и представилась возможность сплотиться им для свержения турецкого ига, тяготевшего столько веков над народами Балканского полуострова. И вот это чаяние и этот сон сбылись – объявлена свобода. В особенности наш эллинский народ твердо помнить покровительство России в 1897 году, выразившееся в спасении нашей нации.

Прием отряду был оказан русскою братией обители самый искренний и радушный.

Болгарское правительство, желая показать, что и оно не чуждо интересов на св. Афонской горе, имея здесь своих подданных в двух обителях – в Зогрефе и Хиландаре, в скиту Ксилургу и некоторых кельях, прислало на Афон отряд болгарских войск в 70 человек, который поселился в Зографской обители, но в управлении Афоном никакого участия не принимает.

Так состоялась замена оттоманскаго правительства на Афоне греческим.

Канонизм Св. Афонской горы, одобренный покойным вселенским патриархом Иоакимом III в 1911 г. 31 октября, со всею ясностью показывает, что юридическое правовое положение греческой национальности, несмотря на численное превосходство на Афоне элемента славянского (русские, болгары, сербы и румыны), во всех отношениях преимуществует пред этим последним. На долю греческих обителей Св. Горы, владеющих землею святогорского полуострова и имеющих право посылать в карейский протат своих антипросопов, по канонизму, приходится семнадцать монастырей, тогда как на долю славян всего-на-всего лишь три монастыря. Уже эта одна неравномерность говорить красноречиво сама за себя и показывает, как трудно живется на Афонской горе славянам вообще и русским инокам в частности. В карейском протате, где все вопросы, касающиеся Св. Горы, решаются большинством голосов, численный перевес в громадном количестве случаешь должен падать на долю греков, которых до последнего времени объединяло здесь и племенное родство, и существовавшая нескрываемая вражда и недоверие к славянам вообще и русским в частности. «Панславизм» это своего рода кошмар, который давил и мутил сознание греков и мешал им правильно смотреть на жизнь и взаимоотношение народностей, по воле Проведения и силою исторических обстоятельств, вынужденных жить бок-о-бок с ними на одной территории. Указанные неблагоприятные исторические условия жизни насельников Афонской горы имели своим последствием вытеснение сильнейшим элементом слабейшего хотя и старейшего из его исконного наследия.

Так, напр., русские иноки, получившие право своего самостоятельного существования на Афоне, в XII столетии и создавшие свой монастырь Руссик, благодаря затруднениям политического характера, наступившим в нашем отечестве, а в самой обители – экономического свойства, неосмотрительно допустили усиление в своем монастыре монахов греческой национальности. Последние мало-по-малу вытеснили русских из их обители и в XVII и XVIII столетиях окончательно завладели ею. И когда с сороковых годов XIX столетия число русских иноков в Пантелеимоновском монастыре снова увеличилось, то вернуть утерянное право обладания монастырем и избрать русского по происхождению игумена стоило русской братии громадного напряжения духовных и материальных сил. Дело это получило в свое время громкое наименование «греко-русского Пантелеимоновского процесса» и в начале семидесятых годов прошлого столетия приковало к себе глубокое внимание нашей русской, константинопольской и афинской печати. Упорная и несправедливая борьба греков против русских в этом процессе разрешилась в пользу последних, лишь благодаря сильной поддержке русской константинопольской дипломатии, во главе которой стоял могущественный в ту пору в Турции наш посол граф Н.П. Игнатьев.

Святопавловский монастырь, по свидетельству нашего известного путешественника Василия Плаки-Григоровича-Барского, еще в 1744 году населенный сербами, в XIX столетии перешел в руки греков, всячески стремившихся стереть со стен обители всякие следы и даже память об их прежних владельцах, пока не пришла на помощь им огненная стихия, истребившая и эти красноречивые остатки жизни славянских насельников и даже большую часть монастыря.

Иверский монастырь, основанный па Афоне в X веке современниками пр. Афанасия Афонского, грузинами отцом и сыном Иоанном и Евфимием, в XI и XII столетиях достигшей наивысшего своего процветания и громадной популярности в православной Грузии, благодаря оживленной здесь книжно-литературной деятельности ее приснопамятных насельников, Григория Мтацминдели и др., в XVII веке, в силу экономических затруднений, попал также в руки греческих иноков, которые добились полного вытеснения из обители законных насельников в ближайшей к монастырю Иверский Предтеченский скит.

Крайне тяжелые условия жизни этих скитников, стесненных греческими иноками Иверской обители, вынудили обитателей Иверского скита напрячь все усилия, чтобы вернуть обратно свое древнее достояние – Иверский монастырь, но пока эти усилия и неотступные их просьбы, создавшие на Афоне, так называемый, «грузинский процесс» или грузинское дело, остаются бесплодными и не обещают в близком будущем благоприятного разрешения.

На почве подавляющего превосходства элемента греческого пред славянским не мог быть разрешен в желательном и благоприятном смысле вопрос о возведении русских вполне благоустроенных общежительных скитов Андреевского (Серай тож) и Ильинского в монастыри, при чем первый из них из рук патриарха константинопольского Анфима VI (в 1871 г.) получил сигиллион на наименование ставропигиальным. Желая разрешить этот вопрос в благоприятном для усиления славянского элемента на Афоне смысле, граф Н. П. Игнатьев в XXII статью прелиминарного сан-стефанского договора включил между прочим следующее положение:

«Афонские монахи русского происхождения сохранят свои имущества и прежние льготы и будут продолжать пользоваться в трех монастырях, им принадлежащих, и в зависящих от них учреждениях теми же правами и преимуществами, которые обеспечены за другими духовными учреждениями и монастырями Афонской горы».

Эта вставка в XXII статью сан-стефанского договора привела в полное негодование враждебную в свое время русским инокам на Афоне константинопольскую газету «Фраки», и она без стеснения позволила назвать приведенные слова договора «стратегическою шуткою» графа Н.П. Игнатьева, хотя и отлично понимавшего глубокое различие на Афоне монастыря от скита, но пожелавшего «одним выстрелом убить две дичи: возвести скиты, в монастыри и их же, как принадлежность русскую, утвердить». Одно это обстоятельство – возведение русских скитов Андреевского и Ильинского в монастыри, по мнению газеты, может считаться «достижением полнейшего успеха русского господства над Афонскою горою» и является «явным попранием церковных и народных прав» греческой национальности («Фраки», 1878 года № 1251).

«Создатель новой Болгарии генерал Игнатьев, пишет по тому же поводу «Неологос», почитая полуостров Халкидики спицею в глазах Болгарии, несмотря даже на то, что совершенно он отделялся от материка, нашел средство и его ославянить, определяя трактатами русское покровительство над членами русской церкви в Афоне и химерические, никогда не существовавшие, права русских обителей на св. Горе. Лихорадочное нетерпение генерала открыло свету, что он за человек, и что это за цели, к коим стремились все те в Константинополе махинации, которые называются «болгарский вопрос» и «вопрос об обители св. Пантелеймона», к которым были притянуты иные как жертвы, а иные и по необходимости участвовали в оных» (1878 г., № 2745).

С той же враждебной России точки зрения на указанную статью посмотрел и известный английский дипломат маркиз Сольсбери, заподозривший в ней нарушение международных отношений и интересов европейских держав, заинтересованных во всех частях Оттоманской империи «На подобные договоры, по словам маркиза Сольсбери (от 1 апр. 1878 г.), не могут посмотреть с удовольствием ни греческое правительство, ни державы, для которых все части Оттоманской империи – предмет общего интереса. Общим последствием этой части трактата будет усиление могущества Русской империи в странах и на прибрежьях, где господствует греческое население, не только к ущербу этой нации, но и всякой страны, имеющей интересы на востоке Средиземного моря» («Москов. Вед.» 1878 г. № 80). Поэтому, несмотря на специальную промеморию к нашим послам за границею от 28 марта князя Горчакова, объяснявшую неправильность понимания сан-стефанского договора, маркиз Сольсбери в заседании Берлинского конгресса XXII статью сан-стефанского договора предложил к рассмотрению в такой редакции: «Монахи Афонской горы сохранят свои владения и прежние преимущества и будут пользоваться без всякого исключения полным равенством прав и прерогативов».

Как известно, в этой редакции с поправкой или дополнением итальянского уполномоченного г. Убри после слов: «монахи Афонской горы – какова бы ни была их родина» – эта статья по счету LХII включена и в Берлинский трактат, оставивший наши русские скиты в том приниженном бесправном и вполне зависимом положении от их кириархических монастырей – Ватопеда и Пандо- кратора, в каком они находились со времени своего создания, и какое всегда метало их естественному росту и внутреннему и внешнему процветанию.

Если от скитов мы перейдем к жизни русских многочисленных келлиотов на Афоне, то и здесь особенно в последнее время наблюдалось весьма много тяжелого, ненормального и заслуживающего серьезного исправления пли урегулирования установлением более определенных правовых положений в их отношениях к тем монастырям, на землях коих они созданы и находятся.

Среди келий, достигших материального обеспечения, как, напр., Златоустовская, старец которой в последнее время сделался даже временным владельцем знаменитой сербской Дечанской лавры, является нескрываемое желание получить на Афоне права скитов. Ожесточенная и продолжительная борьба русской Крестовоздвиженской келии с Каракальским монастырем, как известно, побудила настоятеля ее искать себе счастья сначала в Фаранской лавре пр. Феодосия, а ныне, кажется, недурно они устроился и в одном из Сирийских монастырей...

Тяжебные, нередко весьма соблазнительные, процессы русских келиотов со своими монастырями столь многочисленны, что от них изнемогали в последнее время и русское генеральное консульство в Солуни, и русское Императорское посольство в Константинополе, фактически лишенный почти всякой возможности прийти на помощь своими обиженным соотечественникам.

Меры воздействия: невыдача монастырям их доходов с бессарабских имений, приклоненных им, запрещения передавать присылаемые из России пожертвования, возбранение выезда монахам греческой национальности в пределы России для сбора милостыни или для служения в принадлежащих им подворьях, (в Москве, в Таганроге, и др.) и другие подобные меры имели временный характер, оказывали влияние лишь в известный данный момент и только на тех или иных лиц в греческих монастырях. Заинтересованные старались улаживать возникшие шероховатости и делали уступки русским скитами и келиотам, и золотой дождь в изобилии из посольства и консульства лился в карманы жаждущей его братии. Скоро, однако, возникали новые недоразумения на Афоне, и опять наше правительство прибегало к своим испытанным средствам для их разрешения и так дело шло без конца до наших дней.

Имея в виду все нами вышесказанное, ныне, когда, благодаря оккупации св. Афонской горы греческими п болгарскими войсками, является необходимость выработать новый modus vivendi для насельников ее, необходимо внимательнее и серьезнее обсудить вопрос: каково же должно быть повое политическое, церковное, общинное и внутреннее монастырское устройство Афонской горы?

Если где, то в данном, не лишенном весьма сложных и серьезных трудностей, вопросе, по нашему крайнему разумению, следует держаться золотой истины, выраженной в мудрой народной поговорке: «От добра добра не ищут». При решении этого вопроса, принимая во внимание и многовековую историю иночества на св. Афонской горе, и своеобразный строй общинного управления на ней в карейском протате, и отвечающий идее полного отречения от мира и своей личной свободы внутренний монастырский уклад жизни в киновиях, и видоизмененный, согласно условиям позднейших более свободных взглядов на иноческую жизнь, монастырский строй в идиоритмах, и срединный путь аскетической жизни, не чуждый сохранения за собою некоторой свободы и права на жизнь при более легких иноческих правилах в келиях, и крайне ригористический беспощадный и суровый режим в борьбе со своею плотью в анахоретстве Карулья¹, и, наконец, отношение Афона к церковной власти в лице вселенского патриарха – все это должно быть строго взвешено, оценено и лишь тогда только подвергнуто дополнению и исправлениям. Прошлая жизнь насельников Св. Горы и те резкие уклонения и ненормальности, которые давали себя чувствовать во внутреннем строе святогорского иночества и служили иногда предметом соблазна и осуждения посторонних наблюдателей, подскажут с полною ясностью все эти необходимые поправки.

Вот наши скромные пожелания для святогорского иночества при новых изменившихся политических условиях жизни Афонской горы.

1) Мы желали бы сохранить ststus quo в вопросе о духовной зависимости обителей св. Афонской горы от вселенского патриарха. Умалять права патриарха в отношении Св. Горы нет решительно никаких уважительных причин. Права эти имеют за собою силу глубокой древности; они сложились и вылились в строго определенные формы, с которыми святогорское иночество сжилось уже, и которыми оно, за весьма редкими исключениями, никогда не тяготилось, видя в лице патриарха истинного духовного отца ц справедливого верховного судью. Подчинение в церковном отношении святогорских обителей авторитету афинского митрополита и его синода, а также и русского Святейшего Синода, наоборот, явится присвоением прав константинопольского патриарха, нанесет ему несомненно незаслуженную обиду и может внести в иноческую жизнь новые нежелательные явления взаимоотношений, ограничений воздействий и даже, быть может, протестов со стороны самих насельников.

2) Безусловно необходимо сохранить status quo на Афонской горе и в отношение деления монастырей па киновия и идиоритмы, с их сложившейся в определенный стройный внутренней порядок жизнью. Святая Гора своим разнообразием форм иноческой жизни резко выделялась всегда из ряда других иноческих оплотов на земном шаре, заманчиво влекла на свои высоты искавших высоких подвигов поста, молитвы, беспрекословного послушания, полной нестяжательности и отречения от своей воли и манила к себе людей православного образа мыслей со всех концов света. И многовековая история Афонской горы нам ясно свидетельствует, что приходившие на нее иночествовать находили по своему желанию и склонностям все необходимое им и оставляли после себя в наследие грядущим поколениям образцы и высокой святой жизни, и великих аскетических подвигов, и примеры, достойные подражания в защите православия и служения православной церкви, стяжавшие им к тому же неувядаемую славу на литературном поприще, и в обогащении обителей книжными сокровищами путем переписывания рукописей.

3) Самостоятельное общинное (кинотское) управление св. Афонской горою в Карейском протате или, как его иногда называли, в монашеской республике, желательно сохранить status quo в своих основных принципиальных положениях, но с некоторыми коррективами, подсказываемыми жизнью современного Афона.

К этому самостоятельному самоуправлению святогорское иночество уже привыкло, и оно вылилось на Афоне в строго определенные традиции и даже в писанные канонизмы. Перемена в этом отношении несомненно повлечет за собою ломку в строе всей иноческой жизни на Афоне и может иметь даже вредные и нежелательные последствия.

Но нельзя закрывать глаза и на недостатки в этом самоуправлении, мешавшие в прошлой истории Афонской горы мирному течению здесь иноческой жизни и вызывавшие ожесточенные споры, вражду между иноками, беспорядки в монастырях и длительные разорительные процессы и т.д. По §§ 2 и 3 святогорского канонизма, весь Афонский полуостров поделен в земельном отношении между существующими 20 монастырями, из коих 17 монастырей принадлежать грекам и только три славянам. Управляются эти монастыри протатом, который составляют антипросопы этих 20 монастырей, решающие все вопросы согласно общей пользе в миролюбивом «духе» большинством голосов. Но, при численном перевесе антипросопов греков перед славянами в протате или синаксисе и существовавшем до последнего времени антагонизме этих национальностей между собою, не трудно догадаться, что численный перевес в протате, при решении святогорских дел, в громадном большинстве случаев склонялся на сторону греков и в ущерб славянам. Вопросы в протате очень часто решались не только согласно «общей пользе и в миролюбивом духе», но вопреки всякой справедливости и очень нередко с явным нескрываемым намерением нанести существенный ущерб интересам нелюбимой славянской национальности. Чтобы провести какое-либо важное и полезное дело для славянской национальности вообще и русских иноков в частности в протате, необходимо было антипросопу русского Пантелеимоновского монастыря рассчитать заранее, кого из антипросопов он может, привлечь в данном вопросе на свою сторону, кого из враждебно или неблагосклонно настроенных коллег по протату задобрить и ублажить заманчивыми обещаниями и посулами, и кого из них поди благовидными предлогом удалить из кинота на тот день, когда проходил в заседании интересный и важный для жизни его обители вопрос, или же прямо прибегнуть к испытанному греческому приему – разделить теми или иными средствами единомысленные и дружеские голоса, могущие помешать благоприятному решению вопроса. Одними словом, от антипросопа требовались изворотливые дипломатические ходы, острая прозорливость и тонкая предусмотрительность, чтобы не была жестоко бита поставленная им на ставку карта. Само собою разумеется, выбрать антипросопа, воспитанного по-гречески и усвоившего все приемы житейской политики сынов хитроумного Улисса, для русских, болгарских и сербских иноков на Афоне являлось делом нелегкими. И такой типичный русский антипросопа, каким быль покойный иеромонах Пантелеимоновского монастыря Нафанаил, может считаться счастливыми исключением.

Чтобы облегчить все указанные крайне тяжелые условия жизни иноков славянской национальности на Афоне, необходимо повторить то, к чему настойчиво стремился незабвенный благодетель и покровитель славянских иноков на Афоне покойный граф Н.П. Игнатьев. Последний пытался русские благоустроенные скиты – Андреевский (Серай тож) и Ильинский возвести на положение кириархических афонских монастырей и тем самым провести их антипросопов в карейский протат, в котором таким образом сразу усиливался бы элемент славянский на два голоса. Но враждебные вопли греческой печати, опасения за целость Оттоманской империи и боязнь «усиления могущества Российской империи в странах и прибрежьях, где господствует греческое население», маркиза Сольсбери, и LХII статья Берлинского трактата помешали осуществлению этого благого и благодетельного намерения графа Н.П. Игнатьева. Ныне, когда победоносные союзные войска греков и болгар оккупировали Афонскую гору, когда исчезла с лица ее и слабая тень турецкой гражданской власти и нет никакой надежды на ее водворение снова, является вполне справедливым осуществить намерения графа Н.П. Игнатьева и русские скиты Андреевский и Ильинский возвести на положение полноправных афонских монастырей.

Одновременно с этим напрашиваются к разрешению п другие афонские вопросы, связанные с вопросом о русских здешних скитах. Для разрешения грузинского вопроса на Афоне, много лет, волнующего и афонитов, вселенскую церковь, и русское правительство, духовное и светское, и даже обитателей православной Грузии, было бы ныне благовременно возвести также на положение афонского монастыря со всеми правами, вытекающими из этого положения, и Иверский Иоанно-Предтеченский скит.

Для удовлетворения честолюбия болгарской и румынской народностей необходимо сделать то же самое и по отношению к скитам Успенскому, Ксилургу и молдо-влахийскому Иоанно-Предтеченскому.

Если бы совершилось это признание названных скитов монастырями официальным путем со стороны союзных "балканских воюющих держав, России и Румынии, константинопольской патриархии и афонского протата, то тогда численный славянский элемент в карейском протате тотчас же увеличился бы четырьмя новыми голосами с прибавлением к ним и голоса грузинского антипросопа. Семь и даже восемь голосов в протате против семнадцати – это, конечно, еще далеко не вполне помогает делу и не вселяет твердой уверенности, что общие монастырские вопросы будут разрешаться в киноте «к общей пользе» и мирно, но это все же лучше, чем три голоса против семнадцати, как мы видим в киноте в настоящее время.

Говоря о возведении русских скитов Андреевского и Ильинского, болгарского Ксилургу, румынского Иоанно-Предтеченского и грузинского тоже Иоанно-Предтеченского на положение монастырей, мы ни на минуту не должны забывать, что в решении этого вопроса должны играть немаловажное значение вопросы материального свойства. Монастыри, на землях коих созданы эти скиты, с этим перечислением их в монастыри, лишаются своих доходов, взимаемых ныне с каждого инока, вступающего в число братии скитов, и со всякой новой постройки, созидаемой внутри скита. Что же касается самых скитов, то одно простое перечисление их в разряд монастырей, без определенных земельных наделов, которые доселе были распределены лишь между 20 кириархическими монастырями, может поставить их в новые крайне печальные и даже невыносимые экономические условия жизни. Этот важный вопрос может быть разрешен только в данный момент и единственными путем – путем принудительного отчуждения земель и пересмотра границ земельных владений всех обителей и монастырей. Иначе наши скиты и впредь будут лишены не только земли, воды, леса и топлива, но также не будут иметь и арсаны или пристани для выгрузки жизненных продуктов для своих обитателей на целый год. С разрешения Пандократора или Ставроникиты русский Ильинский скит всякий раз получает право выгрузить свой корабль с продуктами и перевезти их в монастырь, а русский Андреевский скит в таком же положении находится по отношению к Ватопеду.

Некоторые из этих скитов владеют весьма ничтожным количеством необходимой для построек земли (например, Ильинский скит), находятся под опасением остаться без воды (Андреевский скит), и почти все скиты, за отсутствием собственного леса, лишены дров. Следовательно, теперь же необходимо разрешить для этих скитов вопросы земельные, водные и лесные или дровяные, компенсировав тем или иным способом монастыри, действительно несущие в этом случае чувствительные материальные ущербы.

Едва ли можно сомневаться в том, что превращенные в монастырь скиты, добивающееся самостоятельности на Афоне целые десятки лет, в вопросе собственного выкупа от монастырей и лучшего устройства своих жизненных удобств откажутся от вполне естественного вознаграждения своих кириархических монастырей.

4) В ряду вопросов, связанных с новым политическим строем жизни Афонской горы, не последнее место должен занять и вопрос келлиотский и, в частности, вопрос о русских келлиотах.

Келлиотская форма афонского монашества ведет свое начало из древности. Некоторый афонские келлии насчитывают себе по 800 лет существования. Но, если бы даже и принять на веру эти архаические даты, все же мы не решились бы современные афонские келлии поставить не только в связь, но даже в какую-нибудь параллель с древними монидриями, о которых мы находим свидетельства в исторических документах начальной истории афонского монашества и в афонском первоначальном Уставе 972 года. Монидрии начальной истории Афонской горы по своему строю иноческой жизни и правовому положению были монастырями в собственном смысле, но сравнительно с современными монастырями с ограниченным числом своих насельников-монахов. Главное же и коренное их отличие от современных афонских келлий это то, что монидрии имели собственную землю на Афоне и ни в какой материальной земельной зависимости ни от кого не стояли. Келлиоты же, впрочем, если признавать верным и идущими к делу по рассматриваемому нами вопросу этот факт, уже с 1661 года утратили на Афоне всякую тень земельной собственности и превратились в простых арендаторов, случайных и временных владетелей, которым хозяин вправе был сдать келлию в аренду и не сдать, установить для их совместного сожительства такие условия или иные и т.д.

Все русские келлиоты, живущие на Афоне ныне и главными образом на землях греческих монастырей, едва ли в состоянии документально доказать, что та или иная келлия преемственно была обитаема русскими иноками даже двести лет. Русское келлиотство на Афоне расцвело в прошлом XIX столетии и в особенности с начала сороковых его годов, чему помогли и политические и экономические условия жизни нашего отечества. Русские келлиоты приобретали себе келлии у греческих беднейших материально монастырей и по преемству от владельцев их старцев – греков, за смертью которых впоследствии они сделались естественными законными наследниками. Путем коммерческой изворотливости и успешной рассылки в громадном количестве просительной корреспонденции по монахолюбивой России русским келлиотам удалось привлечь в свою пользу значительные денежные средства, благодаря которым эти келлии начали расширяться и благоукрашаться, а храмы их принимать величественный внешний вид и великолепие внутри наподобие соборных храмов монастырей. Число живущих в материально обеспеченных келлиях постепенно росло и в некоторых из них насчитывается ныне уже до 60, 80 и даже до 100 иноков. Одним словом, некоторые афонские келлии мало-по-малу приняли такими образом вид настоящих афонских монастырей, напр., келлии Иоанно-Богословская, Кирилло-Белозерская и др. и превзошли даже благолепием, численностью насельников и даже церковным благочинием свои кириархические монастыри.

Рядом с такими типом заботливо-рачительного о благоустройстве своей келлии хозяина в русском келлиотстве на Афоне, весьма резко обнаруживалось другое направление, не сродное строгому иночеству. Некоторые келлиоты, благодаря нажитым на Афоне денежным средствам появляются на Афоне в келлии редким гостем, а большею частью по делам келлии проживают в Константинополе или в Солуни, проводя самый свободный, и нередко в прямо зазорный в нравственном отношений образ жизни. Имена таких келлиотов хорошо известны, так как они предавались публичной гласности в официальных правительственных извещениях².

Как келлиоты первого типа, так особенно келлиоты второй категории в одинаковой степени вызывали тревогу и опасения на Афоне у обителей, на землях которых имели они свои келлии. Первые своими произвольными расширениями и постоянными грандиозными сооружениями и возрастающими приростом насельников вызывали неизбежные столкновения с монастырем, который неукоснительно старался напоминать старцу келлии об омологиях и о том, что он выходить произвольно без всякого стеснения из границ ему дозволенного, чем и подвергали себя всякого рода несправедливыми жалобами и нареканиям с их стороны. Вторые своими разгульными образом жизни в городах прямо чернили афонское иночество и служили предметом соблазна для живущих в миру. Такие факты, как скандальная история келлиота Феодосия с астраханскою казачкою девицею Татьяною не могли пройти без последствий для судьбы афонского келлиотства.

С целью положить предел беспорядкам в афонской келлиотской жизни, греческие монастыри начали всеми мерами ограничивать русских келлиотов и добились, наконец, издания в свет в 1911 г. покойными вселенским патриархом Иоакимом III, которому, по личному опыту, хорошо были известны темные стороны современной келлиотской жизни на Афоне, особого запретительного сигиллиона. По этой грамоте в келлии не могло жить насельников-иноков более шести человек. Этот патриарший сигиллион показался русскими келлиотам крайне стеснительным и суровым и, и они начали горько и громко всюду сетовать на притеснения, чинимым им якобы со стороны греческих монастырей. Жалобами этими русские келлиоты переполняли свои многочисленные прошения в русское консульства в Солуни и в Константинополе и в русское константинопольское посольство, а в конце прошлого года издали даже особую брошюру по этому вопросу с целью обратить внимание на себя нашей Государственной Думы. Вся эта брошюра, состоящая из подтасовок и преднамеренных искажений документальных исторических фактов, рассчитана, очевидно, на простаков и людей доверчивых, совершенно незнающих ни истории афонского монашества вообще, ни больного келлиотского вопроса на Афоне в частности.

Как бы там ни было, но русские келлиоты и в сферах правительственных и у некоторых депутатов Государственной Думы добились, как мы знаем, сочувствия.

Наше правительство стало серьезно подумывать о том, чтобы в предстоящем новом организационном гражданском статуте или канонизме для Афона было удалено место и этим мнимо обиженным и обездоленным афонским насельникам. Как и в чем выразится в будущем благоволение к ним европейских православных держав, заинтересованных в судьбе Афона, мы со всею определённостью сказать теперь не можем. По нашему мнению, достаточно было бы оказать некоторым наиболее богатым и благоустроенным во всех отношениях келлиям особенное внимание в их давнем и горячем желании – превратить свои келлии в скиты, с возведением их старцев, на правах дикеев, в достолюбезный им сан архимандрита, много говорящий уму, а особенно сердцу русских благодетелей. Но отсюда, однако, далеко еще до предоставления русским келлиотам, правом землевладения на Афоне не пользующимся, права принимать участие в управлении иночеством Афонской горы на одинаковых основаниях с монахами кириархических монастырей. Предоставление им права голоса или участия в афонских правящих учреждениях, какие бы наименования они не имели, послужит, вне всякого сомнения, камнем претыкания для нашей дипломами в ее благих намерениях по выработке нового канонизма или статута для Афонской горы вообще и для русских келлиотов в частности. В таком виде и на этих началах, можно смело предсказать заранее, данный канонизм не пройдёт на Афоне и вызовет против себя со стороны греческих иноков кириархических монастырей, которые поймут его как посягательство на status quo, целую бурю. Но если бы, сверх ожидания, келлиотский вопрос и разрешился, согласно вожделениям самих келлиотов, то можно ли поручиться, что русское афонское иночество вообще и келлиотство в частности через это процветут, и в чем и где можно будет обрести сдерживающие начала для русских келлиотов?.. Вот почему нам представляется, что келлиотскому вопросу в новом политическом статуте Афонской горы должно быть отведено важное место, но и в управлении ей им необходимо указать подобающее соподчиненное положение. Справедливое решение келлиотского вопроса должно корениться на началах уже веками установившейся жизни и практики Афонской горы в этом отношении. Предоставление келлиотам права иметь число братий по своим материальным средствам – не может считаться несправедливостью и внесет в их настроение желательное успокоение. Если же иметь в виду, что афонские келлиоты, как русские подданные, будут находиться под покровительством и бдительным надзором, по новому политическому статуту, представителя России, первенствующей державы на Афоне, то их беспечальное житие здесь вполне обеспечено и ради келлиотов нет настоятельной нужды создавать тормоза для возможного мирного разрешения назревшего важного церковно-политического вопроса.

5) Выработка нового политического гражданского устройства св. Афонской горы не лишена трудностей, но этот вопрос существенно важного значения на Афоне иметь не может для проведения его в жизнь. Здесь нет нарушений status quo. Новый порядок жизни Афонской горы естественно должен был вызвать на свт Божий и новый канонизм или статут. Дело это – чисто политическое и всецело принадлежит дипломатам.

Греческие войска, без особенного усилия овладевшие Солунью, еще легче оккупировали Халкндику и в частности св. Афонскую гору. Водружение национального греческого флага в Дафне и на Карее на Афоне вызвало, как мы видели, взрыв восторгов со стороны местного греческого населения и было «Пасхою» для святогорских иноков греческой национальности, но это же событие, как нам сообщают с Афона, повергло в уныние иноков славянских – болгар, сербов и русских. Последние, претерпевшие на своем веку немало всякого рода притеснений и несправедливостей со стороны иноков греческой национальности, благодаря их правовому численному превосходству в протате, естественно могли опасаться их усиления. Опасения понятные и вполне естественные. Отсюда и возникло желание у держав, заинтересованных в судьбе иночества Афонской горы, всеми мерами оградить свои интересы и оказать покровительство инокам – выходцам из России и других славянских стран. Последовавшие протесты и возражения со стороны этих держав к афонскому правительству по поводу оккупации Афонской горы греческими войсками привели к отправке на Афон отряда болгарских войск, доселе фактически не принимающего никакого участия в управлении, и к признанию со стороны первого министра Эллады г. Венизелоса в палате народных депутатов и пред специальною депутацией от афонских греческих монастырей, что решение Афонского вопроса принадлежит православным державам во главе с Россией.

По ходу современных политических событий выясняется, что в Афоне заинтересованными являются, кроме воевавших Греции, Болгарии, Сербии и Черногории также Россия и Румыния, потому что число их подданных здесь весьма значительно, и связи Афонской горы с Россией и Румынией весьма давние. Промелькнувшее в газетах известие, что и всеобъемлющая Австрия заявила тоже притязания на Афон, серьезно в расчёт не может быть принято, так как подданных ее – православных галичан и сербов имеется в Хиландаре 2 или 3 человека.

Наилучшим, по нашему мнению, решением данного вопроса может быть признание св. Афонской горы в политическом отношении международною, независимою. Каждая из упомянутых заинтересованных шести православных держав во главе с могущественною Россией блюдет интересы своих подданных, живущих на Афонской горе, и покровительствует им во всех необходимых случаях. Каждая из держав посылает для сего уполномоченное лицо, которое с представителями других держав входить в составь особого международного совета или международной комиссии, заменяющего на Афоне турецкого каймакама былых времен и несущего все его функции – политические, судебные и полицейские. В помощь уполномоченному для исполнения полицейских функций и для охраны насельников придается небольшой отряд солдат или жандармерия, которая, при шести представителях, составить внушительный гарнизон, весьма достаточный для защиты Афона от внешних врагов и на случай усмирения возможных волнений среди иноков Св. Горы.

Турецкий каймакам, как известно, имел постоянное местопребывание на Карее в центре Афона и должен был нести все тяжелые условия своего существования здесь, строго соблюдая вековые традиции афонского иночества. Одиночество, отсутствие всякого рода развлечений, отчужденность от мирской жизни, благодаря редкому доставлению сюда почты, и полное почти безделье, при тихой, мирной в общем иноческой жизни – все это было его нелегким уделом, но за это в награду ему было обеспечено жалованье, с трудом выдаваемое турецким чиновникам из государственного казначейства, и перепадали случайные иногда солидные бакшиши от монастырей. Было бы рискованным и даже весьма опасным подвергнуть всем указанным лишениям уполномоченных шести православных держав, если бы местом их постоянного жительства снова признать все туже Карею на Афоне.

Жутко подумать, что эти уполномоченные, бесспорно в большинстве случаев молодые люди, чуждые совершенно иноческого призвания и духовных интересов, будут обречены на все те лишения и ограничения, каким здесь подвергался их предтеча – турецкий каймакам. Жажда жизни и потребность общения с светскими людьми будут влечь их постоянно за черту афонской монотонной оседлости или разовьют в них пристрастие к некоторым порокам, с Афонскою горою не имеющим ничего общего... Легкомысленное поведение светских интеллигентных молодых людей может оказать даже деморализующее влияние на иноков Св. Горы. Не в лучшем положены очутится и международная афонская жандармерия. И если Карея при каймакаме и при незначительном количестве оттоманских чиновников и небольшом числе заптиев и сердарей (местная стража из македонских уроженцев) представляла взору благочестивых поклонников картины весьма соблазнительной, то эти картины, по нашему мнению, должны в будущем вылиться в еще более грандиозные и соблазнительные. Шесть представителей европейских держав с своими штатами и чины суда естественно привлекут в Карею и большее количество торговцев, а вместе с ними появятся здесь все те соблазнительные для келлиотского иночества притоны развлечений, какие в изумительном разнообразии представляет нам уличная восточная жизнь. Карея естественно должна превратиться в шумный городок Афон ничем не будет разниться от суетного мира и тогда прощай на Афоне тишина и безмолвие...

Едва ли лучше будет существование упомянутых представителей держав – покровительниц Афона в Ериссо, соседнем с Св. Горою маленьком городке, где проживает даже архиерей, в титуле которого хотя и упоминается Св. Гора, но который фактически никогда не имел никакого отношения к Св. Горе. Разница Ериссо от Кареи лишь та, что здесь уравновешенному пожилому человеку можно иметь мирный семейный очаг – и только.

Посему мы полагаем, что для места жительства этих представителей держав-покровительниц и судебных властей лучше избрать такие многолюдные и культурные, ближайшее к Афону города, как Солунь или даже Константинополь. Благодаря царящей на Афоне большею частью мирной жизни, нет никакой нужды в постоянном бдительном полицейском надзоре, а в случае необходимости не представляет большого труда жандармерии во главе с этими уполномоченными явиться в любой момент на Св. Гору для водворения порядка и спокойствия. Впрочем, для постоянного надзора можно в крайнем случае установить и полугодичные дежурства на Афоне как отрядов, так и одного из уполномоченных, назначив для сего особое помещение для всех на Карее, что создаст необходимость каждому представителю прожить на Афоне одно полугодие в течете трех лет. Нужды большой во всех представителях 6 заинтересованных держав и в полном составе суда не будет чувствоваться особенно часто, так как в общем мирная афонская жизнь редко нарушается событиями исключительной важности и уголовной преступности.