Историко-археологические сведения о знаках отличий, жалуемых священным лицам черного и белого духовенства
Древнейшим «знаком отличия» для заслуженнейших из иереев или протоиереев в греческой церкви служил, так называемый, епигонатий (ἐπιγονάτιον) или палица – ромбический платок, привешиваемый к поясу священника за один из углов. «Отличие» это, составляющее принадлежность епископского сана, давалось по заслугам почетным пресвитерам, по воле епископа. «Некоторые из старейших (вернее первых иepeeв) – т.е. ставрофоры(т.е. архонты Великой церкви, как напр., великий эконом, сакеллий, скевофилакс, хартофилаксидр.) и некоторые из архимандритов, по словам Симеона Солунского, имеют и епигонатий (палицу): это уже по дару архиерейскому так же, как и крест, так как никто, кроме apxиepeя, не может носить крестов на фелони и на главе(έν τῶ φαιυολίφ ϰαὶ ὲπὶ ϰεφαλῆς) и (возлагать) епигонатий. Этим однако же лицам, ради рукоположения их на звание первых среди других, дается (право) носить крест только на голове и возлагать епигонатий при священнодействии. Поскольку вместе с священством одни получают хиротонию судии – некое важнейшее церковное служение, другие поставляются пастырями душ и экономами, почему и носят некоторые отличия первого пастыря, которому обязаны и подражать»1. В практике современной греческой церкви епигонатий получает и всякий иерей, имеющий достоинство или отличие перед остальными рядовыми пресвитерами.2
У нас в русской церкви епигонатий считался всегда также богослужебною принадлежностью apхиерейского сана. Но под влиянием практики православного Востока, сначала на юге России в Киеве митрополиты киевские, как экзархи трона патриаршего константинопольского, стали награждать этим отличием подчиненных им архимандритов и, прежде всего, Киево-Печерского3, а потом в XVI столетии этот обычай проник и в северную московскую Русь. В 1561г. получил от митрополита московского Макария «вся священно-иноческая и архимандрическаядействовать в шапке с полицею4 и двумя рипидами и во всем священно – иноческом и архимандрическом сану не возбранно архимандрит Троице-Сергиевой лавры Елевферий»5 . Награда эта давалась в ХVI и в ХVII столетиях6 и другим некоторым архимандритам знатнейших русских монастырей. Большинство архимандритов русских монастырей, игумены и протоиереи или протопопы награждались не палицею, а набедренником7.
Набедренник, называвшийся у нас в прежнее время «подполком»8, заменил палицу или епигонатий и сделался богослужебным отличием архимандритов, игуменов и протоиереев с конца XVI столетия9. Причина появления у нас этого богослужебного отличия кроется в желании, с одной стороны, удержать за епигонатием, как исключительно архиерейскою богослужебною принадлежностию, то важное значение, какое придавала ему церковь греко – восточная, а, с другой, создать для почетнейших лиц из белого и черного духовенства знак отличия, приотправлении имибогослужения, который бы имел и некоторые особенности сравнительно с греческим епигонатием. За то же отожествление набедренника с епигонатием говорят наименования их в наших богослужебных книгах: наколенник (в Чиновнике архиерейского священнослужения) и набедренник (вСлужебнике), их форма10 (палица – четыреугольник, повешенный за угол, а набедренник – квадрат, повешенный за два угла), совершенно одинаковые слова, положенныедля чтения, при их надевании: «препояши меч твой по бедре твоей сильне» (в чиновнике: «Препоясуйся оружием твоим по бедре твоем сильне»), указывающия на их одинаковое символическое значение. «Епигонатий (тоже набедренник), по словам Симеона Солунского, знаменует победу над смертию и воскресение Спасителя и имеет какбы образ меча, на чтоуказывает и молитва: «препояши меч твой по бедре твоей сильне», откуда (епигонатий) получает значение и силы и победы, и востания Христова, по силе всесовершенной чистоты и безгрешности. По этому – то он привешивается при бедре и облачаемый говорит: «красотою твоею и добротою твоею: и наляцы, и успевай, и царствуй, истины ради, и кротости, и правды». Истины, так как Он сам есть истина и милость, и истина пред лицом Божиим; кротости, так как претерпел страдания; и правды, потому, что Он умер, будучи неповинен и упразднил смерть»11.
В настоящее время у нас архимандриты, все без исключения, носят при богослужении палицы вместе с набедренником, возлагая первую на правую сторону, а второй на левую .Также поступают и те из игуменов и почетных протоиереев, которые удостаиваются чести возлагать при богослужении палицу. Обычай этот, неизвестный совершенно в практике греческой церкви, вошел в практику нашей церкви сравнительно в недавнее время. Правда, архимандрит Амвросий, автор «истории российской иерархии» начал его относить к XVI столетию и указывает на архимандрита Троице – Сергиева монастыря Елевферия и на соловецкого монастыря архимандрита Илию, якобы получивших право употреблять при богослужении палицу вместе с набедренником первый в 1561 году12, а второй в 1651 году13, но оба эти указания не отличаются точностью и определенностью. Дело в том, что в подлинной грамоте архимандриту Елевферию, данной митрополитом Макарием, по совету царя Ивана Васильевича ,и напечатанной арх. Амвросием, в его же «истории российской иерархии»14 ничего не говорится о набедреннике, и речь идет ободной «палице». Что же касается архимандрита соловецкой обители Илии, то подлинная грамота о привилегиях, данных ему, автору«истории церковной иерархии» осталась неизвестна, и эти привилегии соловецкой архимандрии со включениеми «бедренника» он извлек уже из позднейшей грамоты Петра1-го 1705 года15, едва ли, однако, заслуживающей полного к себе доверия. По крайней мере, факты исторические позднейшего времени говорят нам нечто иное.
В «чиноположении древнем со времен российских патриархов» не говорится об употреблении совместном палицы и набедренника. В соборном деянии 1674 года16 «о преимуществах облачений» архимандритам трех главнейших российских монастырей (т.е. Сергиева Радонежского, Владимира града Рожественского и на Москве архистратига Михаила Чудова монастыря) усвояется один епигонатий без набедренника, а «прочих всех обителей великих и малых» архимандритам и игуменам вменяется «довлетися» одеждами обычными священническими, «епигонатий же и шапку среброкованную имети», «имже собственно определися и во настольных их граматах писася». При этом вменялось в обязанность «apxиepeeм вящше сего не дерзати попущати во епархиях своих кому деяти что, или самому что даяти архимандритом, или игуменом, или епигонатий, или шапку сребро – кованную носити, или деяти свеще – осенение, или ино что, о них же выше предречеся до ныне, от благочестивейшаго царя не данное и от святейшаго пaтpиapxa неблагословенное, да не будет дело самочиния»17. Совместное употребление архимандритами палицы и набедренника входит в русскую церковную практику, по нашему мнению, не раньше начала ХVШ в. В1705 году патриарший местоблюститель Стефан Яворский дозволяет служить «с палицею и бедренником» архимандриту соловецкаго монастыря Фирсу18; в 1719 году епископ ростовский Георгий и архиепископ ростовский Иоаким дают такое же право архимандритам ростовского Борисоглебского монастыря19 и т.д. Но и в это время еще продолжал держаться прежний обычай – давать архимандритам только набедренник. Архимандрит Новгородского Иверского монастыря Филарет, назначенный настоятелем этого монастыря 21 декабря 1730 года, в настольной архимандрической грамоте Феофана, архиепископа великоновгородского, от 10 марта 1731 года, получил право «иметь ему архимандричью, при прочей одежде токмо обычайную шапку и набедренник»20. Палицу и другии отличия в служении этом архимандрит получил лишь по особому ходатайству в том же 1731 году 15 апреля21.
Палицу белое духовенство получило, по указу императора Павла I22 в 1797 году, а время учреждения у нас набедренника, как награды для священников из белого духовенства, с точностью неизвестно. По отношению к набедреннику у нас соблюдается правило, установленное Св. Синодом в 1884 году23, чтобы епархиальные архиереи не представляли лиц белого духовенства, не имеющих набедренников к другим высшим наградам, или знакам отличий, выдаваемым от Св. Синода. Лица, назначаемые на должности настоятелей соборов и вректора духовных семинарий, и возводимые в протоиереи получают набедренник при самом возведении в сан протоиерея.
Из выше процитированных слов блаженного Симеона Солунского об епигонатии мы уже знаем, что церковь византийская заслуженнейшими почетнейшим из представителей духовенства давала, в виде отличия, право ношения креста на персях, во время богослужения на фелонях – ἐν τῷ φαινολίω и в обычное время на головах – ἐπὶ κεφαλῆς. Лиц, почтенных такими знаками отличий, она именовала ставрофорами (крестоносцами) или архонтами Великой церкви.Для возводимых в это звание в практике византийской церкви существовал и особый «Τάξις ἐπὶ χειροτονίᾳ σταυροφόρου»24, описанный подробно и Симеоном Солунским25. При посвящениях этих лиц, на голову их возлагалось особое покрывание – πεῤῥιπτάριον, имеющее на себе изображение креста26.
В нашей русской церкви право ношения креста на персях, при богослужениях на фелони и вне храма на рясах, по примеру греческой церкви, получали архимандриты почетнейших русских монастырей и, прежде всего, в пределах киевской митрополии27. Отсюда этот обычай, мало по малу, начинает проникать и в московскую Русь к началу XVII столетия. В 1701 году Илариону, архимандриту Троице – Сергиева монастыря, по воле государя Петра 1 – го, дано право на «рясе» и «на фелонии в служении всякаго церковнаго чина по обычаю (sic) крест святый налагати», а самый крест «во священнослужении божественной литургии на первом входе» «на фелонь возложи преосвященный господин Стефан, митрополит рязанский и муромский»28. Это отличие усвоялось и «по нем будущим архимандритам»29и подтверждено грамотами 1723 года 30 и 172631. Но указанное отличие можно считать исключением на севере России, которое объясняется не личными заслугами настоятелей этой знаменитой лавры, а её важностью в ряду других северо – русских монастырей.
Вскоре, однако же, делаются попытки великим преобразователем России императором Петром распространить право ношения наперсного креста и на других архимандритов. В 1722 году указом Государя повелено «синодальным советником, как пред синодальными асессорами, так и прочих монастырей пред архимандриты, учинить отмену таковую: дабы им носить при себе кресты подобно архиереем». Но указ, приведенный в исполнение, не был записан, а потому и «действителен» до 1725 г. 26 декабря. В это время, при назначении в советники Св. Синода архимандрита Афанасия, «крест наложили» и указы разослали в подлежащия места32. Но по каким – то, непонятным для нас, причинам и после этого указ 1722 года оставался без исполнения33. В 1741 году в докладе Синода Государыне говорилось, что «пред нынешним временем бывшие в присутствии в Синоде архимандриты, чего ради крестов не носили, о том Синоду неизвестно, а запрещения о неношении ими на себе крестов, по справкам, не имеется» и испрашивалось у Государыни, чтобы «ныне присутствующим и впредь будущим в Синоде членами архимандритам, в отмену от прочих архимандритов, за честь главнаго духовнаго правительства, кресты на себе носить всемилостивейшее повелено было». Желание Св. Синода было удовлетворено, но с ограничением, что «оным архимандритам по прежнему указу кресты носить позволяется, токмо по тех мест, пока они в Синоде членами будут». В следующем 1742 году 1 октября императрица Елизавета Петровна, по примеру архимандритов малороссийских монастырей, которые почти все носили наперсные кресты, изустным указом через Амвросия, архиепископа Новгородского, повелеть изволила: «В великой России имеющимся архимандритам для отмены от игуменов и иеромонахов носить кресты»34.
К этому времени приблизительно относится появление у нас обычая – награждать заслуженных архимандритов не только крестами, но даже панагиею. Так в 1732 году 20 апреля крест и мантию с скрижалями получил, по указу императрицы Анны Иоанновны, архимандрит донского монастыря Кирилл35; в 1731 году архимандрит того же монастыря Иларион награжден панагиею36, такая же награда в 1744 году пожалована архимандриту и ректору харьковского училищного Покровского монастыря37, а в1755 году та же награда – архимандриту Пыскорского монастыря Иусту38 и др. Награждение панагиею некоторых заслуженных архимандритов сохраняет у нас свою силу и до настоящего времени.
По примеру архимандритов, награждали в некоторыхслучаях наперсными крестами и почетных и заслуженных протоиереев. Так, напр., протоиерей А. А. Самборский в 1781 году был награжден бриллиантовым наперсным крестом на голубой ленте; в 1796 году ту же награду получил духовник государя Исидор Петрович39; а указом 1797 в октябре месяце повелено было награждать «крестом для ношения на цепи на шее» и всех заслуженных священников белого духовенства40.
Св. Синод, в силу указа государя 1797 года, выработал форму креста и в следующем году предложил ее на усмотрение государя, присоединив к ней и проект надписей. Крест получил настоящую свою форму, но имел рельефное на себе изображение распятия , а не начертательное, как ныне. Государь одобрил рисунок, а надписи предоставил установить Св. Синоду41.
В царствование Александра I стали жаловать духовенству наперсные кресты с драгоценными украшениями из кабинета Его Величества.
24 февраля 1820г. Св. Синод решил «определяемым к миссиям нашим в иностранных государствах священнослужителям из монашествующаго и белаго духовенства» дозволять, «по введенному издавна обыкновению42. на время пребывания их в сем служении, носить наружный наперсныйкрест для приличия по их сану и для отличия в одеянии от жидов там, где оные в большом числе живут». Кресты были золотые и выдавались из кабинета Его Величества, но под условием, чтобы получавший такой крест прослужил за границею семь лет, в противном случае он отбирался у награжденного и передавался его преемнику, а по истечении семи лет «за усердную и без порочную службу означенный крест обращается ему в награждение и оставляется у него навсегда и по возвращении его в Россию»43. С 1881 года наперсными крестами награждает Св. Синод и уже не золотыми, а лишь вызолоченными. С 1896 года наперсные серебряные кресты сделались принадлежностью всякого священника и возлагаются при рукоположениях.
Скуфья44 и камилавка45 из бархата фиолетового цвета, отнесённые ныне у нас к «знакам отличий»для белого духовенства, в греческой церкви с древнейшего времени до наших дней (по крайней мере, камилавка) составляют неотъемлемую принадлежность священного сана идаются священнослужителям при хиротонии. Ряса и камилавка (τὰ σκιάδια), по словам Симеона Солунского, «царский дар»(ἐκ βασιλικῆς δωρεᾶς), данный «из почтения к священству», и их«носят и правительственныя лица и сами цари» 46. О скуфье ((s)cuphias), как шапочке на голове, надеваемой греческими священниками во время богослужения, упоминает Алкуин, современник Карла великого, в сочинении «De divinis officiis»47.Но если это свидетельство и отнесем к числу сомнительных, то мы все же можем с положительностию утверждать, что в XII – XIII веке скуфья (σκούφια ) у греков исполняла это именно назначение. Як. Гоар в своем Εὺχολογιον’е дает изображение патриаpxa Иоанна Beкка (1275 г.) и при нем мирского священника, голова которого покрыта именно скуфьею48. Тот же ученый называет священников, совершающих первую часть литургии, – «ἐσκουφιασμένους »49. Что же касается камилавки, то она у греков стала употребляться, как богослужебная одежда священнослужителей, с ХV века и получила здесь наименование «τά σκιάδια», которое, как доказывает К. Невоструев целым рядом выписок из памятников греческой письменности с XV – XVII век, отождествлялось с употребительным у нас названием «καμηλαύκιον»50.
Скуфья, по примеру греческой церкви, была принята и нашим духовенством, как головное украшение в храмах при богослужении и вне храма в обычное время, и притом не только священников, но и диаконов. Скуфьями обыкновенно прикрывали гуменцо, выстригаемое при посвящениях. Свидетельства об употреблении скуфьи русским духовенством, начиная с ХVI столетия, собраны весьма тщательно К. Невоструевым в его статьях «о скуфье и камилавке»51. Большой московский собор1667 года на вопрос: «подобает ли священником и диаконом, по нашему древнему обычаю, носити скуфии, или ни»? дал такой категорический ответ: «Ей подобает: зане священническая и диаконская главы есть освящена от святыя трапезы и чрез архиерейския руки во хиротонии. И сего ради подобает всегда покровенней главе быти чести ради священства, кроме церковнаго священнослужения. Понеже в наших странах священники и диаконы носят различныя священническия шапки и никогда ея с главы не снимают, кроме егда служат сами священную литургию. И аще здешния поповския и диаконския скуфии не согласуются с шапками священников и диаконов нашея страны, обаче же есть некоторое знамение священническое, и того ради подобает священником и диаконом носети тую же скуфию по древнему обычаю здешния страны, да имут на главе некоторое священническое знамение и различие от прочих людей... Сии скуфии подаются от архиерея священником и диаконом по хиротонии и по совершении божественныя литургии в церкви, благословившу прежде архиерею; и целовав руку архиерееву, священник или диакон приемлет и положит на главе своей, и носит, якоже выше писано. Аще же кто от священников и диаконов восхощет носити шапки, якоже носят нашея страны священники и диаконы, не возбраняем, но соизволяем и благословляем»52. Собор 1674 года подтвердил постановление большого московского собора: «Протопрезвитери и протодиакони, иереи же мирстии и диакони долженствуют ходити в скуфиах, во знамение священнаго духовнаго их чина и рукоположения архиерейскаго, на главах же имети прострижено зовемое гуменцо немало»53. Указом Петра Великого 1703 года от 16 февраля, по приказу Стефана, митрополита рязанского и муромского, вменялось в обязанность «попом и диаконом», «чтоб они ходили в одеждах иерейских длинных и на главах носили скуфии»54.
Но со второй половины XVII столетия, под влиянием практики греческой церкви, у нас начали некоторые из духовных лиц носить вместо скуфьи и камилавки. Защитники старины, вооружаясь против всяких новшеств, восставали и против обычая – носить при богослужении камилавки. «И черныя власти, и весь священнический чин одеждами разделилися, писал в обличение новаторов Никита, бывший суздалъский поп, в челобитной царю Алексею Михаиловичу, овии священници и диакони ходят по отцы – преданному словенскому извычаю, якоже издревле от святителей Христовых прияша, в однорядках и скуфьях, инии ж развратившеся от Никоницкаго нововводнаго учения, ходят поиноземски в ляцких рясах и в римских калпашных камилавках»55. Можно предполагать, что подобные нападки приверженцев старины на камилавку служили причиною того обстоятельства, что камилавка, как головное украшение пресвитеров, и диаконов, не пользовалась популярностью в среде русского духовенства, и великому преобразователю Poccии чрез своего ревностного сотрудника митрополита Стефана Яворского приходилось напоминать русскому духовенству как о головном украшении, о древней «словенской» скуфье, а не о «иноземной» камилавке, ненавистной любителям старины. Борьбою двух течений – нового и старого – мы объясняем и тот факт, что к концу XVIII столетия выходит из практики нашей церкви совершенно обычай диаконам и священникам возлагать при богослужениях какое либо головное украшение – скуфью или камилавку.
Указ императора Павла I – го, данный Св. Синоду в 1798 году 18 декабря и дозволявший «в пользу белаго священства» между другими «особливыми почестями» «за отличныя заслуги» – и «употребление фиолетовой56 бархатной камилавки или скуфьи»57, возложил на Св. Синод обязанность установить время и порядок награждения этими «знаками отличий», в числе коих значатся и скуфья и камилавка, при богослужении и способ ношения этих последних протоиереями и священниками. «Что же касается до употребления в церковном служении из оных почестей камилавок и скуфей, говорится в указе Св. Синода от 30 декабря 1798 года, то оныя употреблять, как в служении, так и кроме онаго, по примеру игуменов». Все «знаки отличий» велено возложить при священнослужении58. Очевидно, постановление собора 1667 года в это время было забыто, и о нем не только не вспомнили высокообразованные иepapxи русской церкви, как напр., митрополит московский Филарет, но, будучи недовольны указом государя, самые знаки отличий – скуфью и камилавку называли «знаками тщеславия»59.
С 1881 года право награждения скуфьею и камилавкою принадлежит Св. Синоду, а указом Св. Синода от 13-го марта 1890 награждение священников скуфьею предоставлено епархиальному apxиepeю. С 1871 года «знаки отличий» рассылаются по почте и, следовательно, возлагаются на удостоенных не архиереем при священнослужении, что потребовало бы вызова награжденных в епархиальный город, находящийся иногда далеко от места жительства награжденного, а самими награжденными лично. С1877 года скуфья и камилавка приготовляются награжденными даже на свой счет. При священнослужении получают ныне эти награды только священники городские и ближайшие по месту жительства к епархиальному городу.
Митра, называемая на Востоке короною60, составляет исключительную принадлежность архиерейского сана. На православном Востоке этого головного украшения не надевают не только протоиереи и архимандриты, но даже епископы, в присутствии архиепископа или митрополита, а митрополиты и архиепископы, в предстоятельстве патриарха. У нас в России митра сделалась отличием для заслуженных архимандритов не раньше XVI столетия61 и давалась им лишь по особым царским и патриаршим грамотам. В 1561 году митрополит московский, по совету царя Ивана Васильевича и с согласия всего освященного собора, игумену Троице – Сергиева монастыря Еливферию, возведенному в архимандриты, повелел «во святей шапке с Деисусом и с Херувимы и с двумя рипидами вся священноиноческая и архимандрическая действовати»62. В течении XVII столетия довольно часто жаловались архимандриты известных русских монастырей митрами. Так, напр., в 1601 году Пыскорскому архимандриту было позволено служить в белой властелинской шапке; в 1608 году Хутынскому архимандриту – в епископской шапке; в1649 году Кирилло-Белоезерскому архимандриту – в белой шапке, Иверскому – в сребро – и – златокованной; Воскресенскому–в среброкованой или позлащенной; Чудовскому – в жемчужной63. Вообще, ко второй половине XVII столетия данный обычай на столько прочно утвердился в практике русской церкви, что потребовалась его санкция со стороны восточных патриархов на большом московском соборе. Не запрещая «архимандритам архиерейская действовати» собор 1667 года не возбранял употреблять им «и сребряныя злащеныя шапки, подобны митрам, ради прошения благочестчвейшаго и самодержавнейшаго государя нашего царя и великаго князя Алексиа Михаиловича всея Великия и Малыя и Белыя России самодержца»64. Московский собор 1674 года точнее определил кому из архимандритов пользоваться этим высоким отличием. «Во священнослужении всем сим трием архимандритом (т. е. Сергиева монастыря Радонежскаго, Владимира града Рожественскаго монастыря, и на Москве архистратига Михаила Чудова монастыря), говорится в постановлениях этого собора, егда коему их случитсягде литургисати без архиерея: пред литургиею облачатися во священная одеяния во олтари: в стихарий, епитрахилий, пояс, нарукавницы, епигонатий и фелонь со шапкою златокованою»... «Прочих же всех обителей великих и малых, всех архиереев во епархиях, архимандритом и игуменом... одежди священнослужения имети: стихарь, епитрахилий, пояс, нарукавницы и фелонь, и тем довлетися: епигонатий же и шапку среброкованую имети, и мир всем во своих обителех подаяти оным, имже собственно определися, и во настольных их грамматах писася»65. При этом собор строго внушал: «apxиeем же вящше сего не дерзати попущати во епархиях своих кому деяти что, или самому что даяти архимандритом или игуменом, или епигонатий, или шапку среброкованую носити, или деяти свеще – осенение, или ино что, о них же выше предречеся, до ныне от благочестивейшаго царя не данное и от святейшаго патриарха неблагословенное, да не будет дело самочиния»66. Последнее распоряжение собора 1674 года было принято и в Чиновник архиерейского священнослужения, напечатанный в Москве в 1677 году, и с тех пор удерживается неизменно и до настоящего времени, хотя ныне митра и сделалась уже неотъемлемою принадлежностью архимандритского сана. «И аще по повелению благочестивейшаго самодержавнейшаго великаго государя нашего Императора Николая Александровича всея России, и по благословению Святейшаго правителъствующаго Синода, дается шапка архимандриту, читаем мы в нынешнем чине «на произведение архимандрита», тогда по изшествии из олтаря со евангелием на божественней литургии, приводим бывает архимандрит ко apxиepeю. Apxиерей же молитв не глаголет, токмо благословит того архимандрита рукою. Он же целует apxиepeoвy руку и шапку; и возлагают на архимандрита шапку»67. Но выше приведенное постановление собора 1674 года давало русскому государю большую свободу в отношении награждения архимандритов этим высоким отличием, каковою и воспользовался великий преобразователь России Петр I, задумавший уничтожить патриаршество и привилегии этого сана с необыкновенною щедростью разделивший между архиереями и даже архимандритами68. Этому императору приписывается издание и особого указа, которым митра была навсегда признана принадлежностью сана архимандрита69.
В 1786 году в первый раз этого отличия удостоилось и лице, принадлежащее к белому духовенству. Императрица Екатерина II наградила митрою своего духовника протоиерея Иоанна Памфилова70, который пользовался её особым благоволением и, в качестве члена Св. Синода, имел большое влияние на дела Церкви. Эта небывалая награда для протоиерея оказалась предвестником указа императора Павла I от18 декабря 1797 года, по которому в числе отличий для белого духовенства, «для знатнейших из них», значилась и «митра, каковую употребляют архимандриты»71.Указ о знаках отличий для белого духовенства вообще и о награждении протоиереев митрами в частности был встречен со стороны высших и просвещенных иерархов русской церкви крайне не сочувственно. Мы видели выше, какой ответ своему викарию Иннокентию дал о наперсных крестах митрополит московский Филарет. Гораздо сильнее протестовал, по поводу награждения протоиереев митрами другой знаменитый московский первосвятитель Платон (Левшин). «О, если бы, при помощи Божией, вы сделали то, писал этот митрополит 6 октября 1798 года петербургскому митрополиту Амвросию, чтобы ни одному протопопу не давали носить митру. Эта новость, если введена будет в церковную иерархию, будет соблазном для одних, в других возбудит честолюбие и много другого, что ниспровергнет благоучрежденный порядок (sic!). Да внушит вам Бог эту мысль, и я молю Его промышление, чтобы вы успели ее исполнить»72. Но указ императора был на лицо, и отступлений от него сделать было невозможно. Новый указ Св. Синода от 30 декабря 1798 года о порядке награждения лиц белого духовенства знаками отличий вместе с митрою, свидетельствует о том, что протест московского владыки силы не имел.
В 1859 году 6 марта состоялось Высочайшее повеление, коим не допускалось представления лиц белого духовенства к награждению митрою, так как пожалование ею зависело от непосредственного Его Императорского Величества благоусмотрения. Св. Синоду предоставлено было право ходатайствовать о пожаловании митрою лишь заслуживающих того настоятелей петербургского Исаакиевского собора. Указом Cв. Синода от 20 – 29 марта 1884 года Высочайшее повеление 1859 года относительно награждения митрою лиц из белого духовенства было подтверждено вновь73.
Профессор А. Дмитриевский.
* * *
Mign. Patrol. Curs. complet.,t. 155, col. 261; Писан.отц. и учит. ц., относящ. к истолков. прав. богосл., т. 2, стр. 104.
Ίερατικόν. изд. 1875 г. Констант., σελ. 43; Ίεροτελεστικόν τεύχος, изд. Патрское 1881г., σελ. 75, 129.
Полн. собр. постан. и распор.по вед. прав. исп., т. 7. Стр. 254; т. 5, стр. 556.
Название:«пáлица»или «полѝца»происходит от русского слова – полá и означает, по объяснению проф. Е.. Е. Голубинского, малую полу ( приполок ). (История русской церкви, т.1, полов.II,стр. 327. прим.4).
Тамже,ч. 2, стр.425, 607 и др. Полн. собр. постановл. и распор .по ведомству правосл. исповед. Российской империи, Спб. 1890 г., т.VII, стр. 353, прим. 4. Следует заметить, что в конце XVI в. на юге России палица делается уже принадлежностию сана архимандрита. В «чине на поставление архимандрита» рки. № 377 (310) Моск. Синод. библ. Читаем: «Там святитель благословляет его и даст ему полѝцю»(Опис. рки, Моск. Синод. библ., отд. III, ч. 1,стр. 221).
Арх.Амвросий. История российской иерархии. М., 1810 г., ч. II, стр. 108.
Там же, ч. I, М., 1807 г., стр. 320;Сн. «Указ на поставление архимандрита» 1665 года в архиерейском служебнике Моск. Синод. библ., № 370 (271). (Описан.рук. Моск. Синод. библ., отд. III, ч. I, стр.126).
В описи Хутынского монастыря 1642 года имеется «подполок отлас червчат». В Антониевом монастыре набедренник 1654 года «шит по рудожелтому бархату золотом, украшен жемчугом и камнями». Арх. Макарий. Археологическое описание церковных древностей в Новгороде и его окрестностях. М., 1860г., ч. II, стр. 339–340.
Арх.Амвросий. История российской иерархии, ч.I, стр. 320. О рукоположении древнем со времен российских патриархов.
Нужно полагать, что наши палица и набедренник имеют своим прототипом енхирий (ἐγχείρων ), т. е. ручной платок, который в древнее время (и в некоторых, напр., московских монастырях и доселе) употребляли священники диакон, при отправлении богослужения, для отирания пота на лице и других потребностей (Писан. отц. и учит. церкви, относящ. к истолкованию прав. Богослуж., т. I, стр. 273), имея его привешенным к поясу. Енхирии знаменуют лентион, которым Христос был препоясан на тайной вечери, при омовении ног ученикам, и судари плоти апостолов (там же). То же самое значение дается отцами московского собора 1674 года и «колен одежде, зовемой епигонатием» (арх. Амвросий, История российской иерархии, ч.I, стр. 327). Выродившись из обычной формы платка, и палица и набедренник имеют весьма много сходства с ним по своему устройству, но различаются величиною и способом ношения.
Mign. Patrol. Curs. complet, t. 155, col. 560, 713; Писан. отц. U учит, ц., т. II, стр. 100; т. III, стр. 21.
Арх. Амвросий. История российской иерархии, ч. I, стр. 357; ч. II, стр. LIX.
Там же, ч. I, стр. 365; ч. II,стр. 425,428.
Там же, ч. II,стр. 100 – 115.
Там же, стр. 426 – 433. К числу таких сомнительных граммат мы относим и граммату вятскаго епископа Александра 166 2года архимандриту Пыскорскаго монастыря Пафнутию, которою свидетел ьствуется, что архимандриты этого монастыря со времени патриарха Никона совершали службу священную с полицею и набедренником. Там же, ч. II. стр. 608.
Деяния этого собора, напечатанныя сначала в Чиновнике архиерейскаго священнослужения, М..1677г., и перепечатанныя потом арх. Амвросием в его «Истории церковной иepapxии» (ч. I, стр. 321 – 350) датированы были последним неправильно 1675 годом (там же, стр.321). К. Невоструев совершенно резонно исправляет эту дату на 1674 год (Душеп. Чтен.,1868 г., кн. III.стр. 141, прим.е).
Арх.Амвросий. История российскойиерархии,ч.I,стр.338,341 – 342.
Тамже, ч. II, стр. 427.
Тамже, ч. I, стр. 382.
Полн. собр. постан. ираспоряж. по ведомству прав.исповед. poccийскойимперии, т. VII,стр. 353, 354.
Тамже, стр. 354.
II. С. 3., т. XXIV, № 18, 273, стр. 822.
Церковн. Вестн., 1884 г., № 13 – 14, стр. 62, 63 (оффиц. отдел).
А. Дмитриевский. Описание литургич. рки., хранящ. на православном Востоке, т. II, Ευχολογια, стр. 319.
Mign.Patrol. Curs. complet., t. 155, col. 464 – 465; Писан. отц. И учит. церкви, относящ. к истолк. Богослуж., т. II, стр. 309 – 311.
А. Дмитриевский,т. II, Ευχολογια, стр. 319.
Арх. Амвросий. Истори я российской иерархии, ч. I, с тр. 355, 391, 396.
Там же, ч. II, стр. 136, 137.
Там же, стр. 139.
Там же, стр. 141.
Там же, стр. 147 – 150; Полн. собр. пост. и распор. по вед. прав. испов., т. V,стр. 555 – 557.
Полн. собран.постан. ираспоряж. по ведом.правосл.испов., т. V,стр. 260.
II. С. 3., т. XI, №8403, стр. 444.
Спб. духовн. вестн., 1897г., №50,стр.996.
Полн. собран. постановл. И распоряж. по ведомству прав. испов., т. VII,стр. 470.
Арх. Амвросий. История российской иерархии, ч. I, стр. 364, ч. II, стр. 376.
Там же, ч. I, стр. 398.
Тамже, ч. II, стр. 617.
Спб. духовн. вестник, 1897 г., № 50, стр. 997. А. Львов указывает в своей статье и некоторые другие случаи награждения и полковых и флотских священников крестами на ленте военного ордена.
II. С. 3., т. XXIV, №18. 273, стр. 822.
Для надписей Св.Синод представил четыре сдедующия редакции: вверху: «Павел I». Под этим: 1) «Пресвитеру, труждающемуся в слове и учении»; 2) «Прилежащему добре пресвитеру, паче же труждающемуся в слове и учении.1797»; 3) «Пресвитеру, дающему образ верным словом и житием» и 4) «Устроен в благочестивое царствование великаго государя императора Павла I и за отличие пожалован». (Спб. духовн. вестн., 1897 г., № 51 – 52, стр. 1016). Приняты Св. Синодом третья редакция и отчасти четвертая, но с некоторыми отличиями. «Установлено», вместо «устроен» и опущены: «за отличие пожалован», вместо коих стоят: 1727, декабря 18.
Первый раз наперсный крест получили еромонах Невского монастыря Иоасаф Шестаковский в 1757 году, при назначении своем в Париж. С этого времени все преемники о. Иоасафа удостаивались того же отличия. Спб. духовн. вестн., 1897 г.,№51 – 52, стр.1017, прим. 1.
Спб. духовн. вестн., 1897 г., № 51 – 52, стр. 1016 – 1017.
Это слово более правильно производить, следуя Дюканжу (Glossarium ad script. Mediae et infimae Graecitatis. Vratis. l. 1891, col. 140.), от οκῦφος – род деревянной чаши, на которую данное головное украшение более похоже по своей форме. В современном разговорном греческом языке слова: ἀκουφία, σκούφωμα, σκούφωσία прямо означают шапку, головной убор – мужской или женский. Христ. Чтен., 1892 г., № 5 – 6, стр. 479 – 480; Du Cange. Glossarum col. 1400.
Слово: καμηλαύκιον составлено из двух слов: κάμηλος – верблюд и αὐχὴν – шея и означает головной покров, приготовленный или сделанный из шерсти верблюда, собираемой по преимуществу на шее его, которая, как необремененная большими тяжестями, покрыта шерстью, пригодною для выделки камлота (camlot), употребляемого на камилавки (там же, стр. 482 – 483). Такое представление о греческой камилавке имеют ученые Дюканжь, Лев Алляцй и Гоар (Du Cange. Glossarium mediae et infimae latinitatis. Paris. 1731 col. 697 – 699 Camelaucum; его же Glossarium ad scriptores... Graecitatis col. 562).
Mign. Patrol. Curs. complet., t. 155, col. 396; Писан, отц. и учит.ц., т. II, стр. 242.
Ευχολογιον, Goar. pag. 134.
Ibid., pag. 153.
Ibid., pag. 259.
Мы имеем в виду прекрасную статью этого ученого: «О скуфье и камилавке, употребляемых священнослужителями в древней греческой и русской церкви», написанную им, по поручению покойного м. Филарета (Душеп. Чтен., 1867 г., № 12, стр. 278 – 280), не потерявшую научной ценности и до настоящего времени. Ссылки на эту статью мы будем делать часто. Перевод: τά σκιάδια – шляпы – неудачный. (Писан.отц. и учит. церкв., относящ. к истолк. прав. богослуж., т. II, стр. 242).
Душеп. Чтен., 1867 г., № 12, стр. 280 – 287; 1868 г., № 3, стр.137 – 142.
Проф. Н. И. Субботин. Материалы для истории раскола, т.I, ч. II, 341 – 342.
Арх. Амвросий. История российской иерархии, ч. I, стр. 344.
Душен. Чтен., 1867 г., № 12, стр. 286.
Там же, стр. 284.
Указ, хотя и устанавливает скуфьи и камилавки фиолетового цвета, но в некоторых епархиях были учреждены скуфьи двух степеней: первой степени фиолетовая и второй – зеленого цвета.
П. С. 3., т. XXIV, № 18,273, стр. 822.
П. С. 3., т. XXV, № 18,801, стр. 504.
Твор. св. отец, 1871 г., кн. II, стр. 444.
О происхождении этого головного украшения мы скажем подробнее ниже, когда будем вести речь о хиротонии в епископа.
Арх. Савва (apxиер. тверской) указывает и более ранний пример возложения митры на архимандрита. В рукописном житии пр. Евфимия († 1404г.), первого архимандрита Спасо – Евфимиевского Суздальского монастыря, говорится, что Иоанн II, епископ суздальский поставил пренодобнаго Евфимия в архимандрита и повелел ему «священная действовати и с полицею в митре, сиречь в шапце, и с репидою, еже бысть в той обители и доднесь» (Указатель для обозрения патриаршей библитеки. Пояснительный словарь, стр. 20, прим.). Но это свидетельство единичное и подлежит сомнению в своей достоверности.
Арх. Амвросий. История российской иерархии, II, стр. 101.
Там же. Введение, стр. LX сн., ч. I, стр. 320.
Н. И. Субботин. Материалы для истории раскола, т. I, ч. II, стр. 230.
Арх. Амвросий. История российской иерархии, ч. I, стр. 338 – 339, 340 – 341.
Там же, стр. 342.
Чиновник, М., 1897 г., л. 145.
Арх. Амвросий. История российской иерархии, ч. II, стр. 137,372,428 и др.
Там же, стр. LXIII. Архимандрит Савва датирует указ императора Петра I 1705 годом. (Указатель для обозрения московской патриаршей библ. Пояснительный словарь, стр. 20).
Арх. Амвросий. История российской иерархии, т. I, стр. 397; Спб. Дух. Вестн., 1897 г., № 50, стр. 996.
П. С. 3., т. XXIV, № 18,273, стр. 822.
Сиб. Духовн. Вестн., 1897 г., № 51 – 52, стр. 1020.
Церк. Вестн., 1884 г., № 13 – 14, стр. 62 – 63 (оффиц. часть).