Cлово во Святый и Великий пяток. 21 апреля 1850 года
Во своя прииде, и свои Его не прияша. Елицы же прияша Его, даде им область чадом Божиим быти (1Ин. 1:12).
Столь печальное замечание благовестника Христова относится к избранному народу Божию, к сынам Израиля. Они, не узнав, – потому что не хотели узнать, – во Христе утеху Израиля, чаяние языков, свет истинный, необходимы для духовного просвещения всякого человека грядущего в мир, не приняли Его. Сыны царствия не приняли пришедшего к ним первоначально, как Своим присным, Сына Божия во плоти. И только ли не приняли? Обходившего грады и веси их, с словом духа и живота, оскорбляли неверием и хулою; благодеявшего им Чудотворца преследовали нагло клеветою; невинного отдали на суд беззаконный; праведного нарекли не лучшим возмутителя, и Ему предпочли разбойника; Святого умучили, и, бесчеловечно пригвоздив ко кресту Господа славы (1Кор. 2:8), предали самой лютой и самой позорной смерти. – Зрим ныне и образ сего, предносимый взорам нашим: образ Господа славы распятого, плотски в гроб плащаницею обвитого, душою же до ада нисшедшего!
Но удержимся от всякого негодования, слыша кроткое слово Распятого: Отче, отпусти им: не ведят бо, что творят (Лк. 23:24)! Припомним глаголы Его и проповедь Апостолов Его, о таинстве любви, какое совершил здесь Промысл Божий, заставив самое буйство человеческое, без нарушения свободы, служить высочайшей Своей премудрости, сокровенной прежде всего от век и от родов (Кол. 1:26), на конец же веков озарившей всю вселенную; промыслим о всемирном торжестве Креста, о победоносной и спасительной силе смерти Распятого: – и в наших сердцах возникнут чувствования иные, возвышенные и благородные. Так и благовестник Христов, указав на столь мрачное падение многих во Израили (Лк. 2:34), как бы поспешил открыть завесу, за которою скрывается светлая судьба тех, кому послужил Пришедший на восстание: елицы же прияша Его, даде им область чадом Божиим быти. Не для того ли это, чтобы благовестием о светлой судьбе приявших Господа всего более привлечь наши сердца к пренебесному сокровищу усыновления, указанием же на отпадение многих из сынов царствия произвесть в сердцах наших страх и опасение лишиться сего сокровища?
Испытаем же теперь, как бы при самом Источнике нашего усыновления, вопросить самих себя: глубоко ли укореняем мы в сердцах своих мысль о сем сокровище, купленном для нас столь дорогою ценой, ценною страдальческой смерти воплотившегося Сына Божия? Приходит ли нам когда на сердце страх и опасение, что, быть может, и ныне о многих сынах царствия, уста Тайнозрителя готовы повторить сказанное о древних сынах царствия: во своя прииде, и свои Его не прияша?
А каждому из нас должно быть известно, что в благодатном устроении нарекший нас сынами Божиими, Единородный Сын Божий, неотступно присущ каждому из нас, и, для совершенного усвоения благодати усыновления, ищет водвориться в сердцах наших, как свидетельствует Сам: се стою при дверех и толку: аще кто услышит глас Мой, и отверзет двери, вниду к нему, и вечеряю с ним, и той со мною (Откр. 3:20). Следовательно, и ныне, подобно тому как прежде, ожидается от всех достойное принятие Сына Божия и даруемой от Него благодати усыновления: елицы прияша Его, даде им область чадом Божиим быти. Следственно, и нам несправедливо было бы чуждаться строгого самоиспытания: принадлежим ли мы в самом деле, к числу принимающих, как должно, Господа Спасителя.
Вот Сам Он, в предсмертной беседе с учениками Своими, требовал, чтобы хотящие достойно принять Его, стяжали крепкую веру в Него и всецелую преданность Ему. Веруйте, говорит Он в Бога, и в Мя веруйте (Ин. 14:1): будите во Мне, и Аз в вас (Ин. 15:4).
Не поспешить бы нам, слуш., сказать о себе, что мы соответствуем сему требованию. Конечно, никто из нас соблазняется словом крестным, но разумевает и хранит преданное от св. Апостолов учение. Мы единогласно исповедуем, что, для искупления нас от вечной смерти и для изведения из рабства греховного, Единородный Сын Божий и Бог истинный принял на Себя ответственность за грехи наши пред Правосудием Небесным. Для сего Он воплотился, смирив Себя претерпел, как человек безгрешный, все прискорбия жизни на земли, растленной грехами человеческими. Подвергся страданиям, принес самого Себя в жертву за нас. Послушлив быв до смерти, смерти же крестныя. Потом, как Архиерей прошедый небеса, восприял власть над всем, что есть на небеси и на земли, дабы всеми силами неба и земли устроить приведение к Отцу тех, которыми в самой смерти Его открылся источник усыновления: темже и спаси до конца может приходящих чрез Него к Богу, всегда жив сый, во еже ходайствовати о Них (Евр. 7:25). Но если сие исповедание есть дело одной памяти, одного простого знания, то еще далеко от крепкой веры, и не более, как только начаток веры, угодно Господу. Господь требует веры глубокой, от всего сердца, той веры, которая, как решительное направление души верующей к Нему, поставляет ее как бы лицом к лицу пред Господом распятым,–той веры, которая, возобладав всеми силами души, ведет христианина к постоянной, непоколебимой, безусловной, всецелой преданности Ему.
Не будем же неосмотрительны или легкомысленны. Если бы действительно ощущали мы в сердце своем сладость имени Господа распятого, и жаждали насыщения души своей словом Евангельским, в котором изображена жизнь, учение, дела и божественная любовь нашего Спасителя; если бы возвышенные и благоговейные помышления о Совершителе спасения всегда были в нас живы и благоплодны – укрощая волны страстных помышлений, изгоняя греховные пожелания, отверзая внутренний слух к слышанию глаголов Господних, раздающихся всюду, и в самых обстоятельствах жизни: в таком случае могли бы и мы, на ряду с достойно принявшими Христа Господа, надеяться, что Он благоволил вселитися верою в сердца наша (Еф. 3:17), (то есть, внести в них Свою благодать, Свой свет, силу и жизнь). А когда примечаем, что духовный хлад мертвить в сердцах наших, по временам только, и, быть может, редко, редко оживающие помышления о Распятом, – когда должны сознаться, что не имеет довольно усердия, ник слышанию, ни к чтению слова Евангельского, и времени уделяем на то менее, нежели на упражнение, иногда суетное, в словах и делах человеческих, – когда видим, что и в храме, где особенно надлежало бы благоговеть пред Распятым, при самых молитвах, по какому-то странному чувству, многие из нас не хотят осенить себя крестным знамением, и неблагоговейно заменяют знаменательный крест каким–то небрежным и неопределенным движением руки: то не следует ли нам, с болезней сердца, удвоить и утроить молитвенный ко Христу глас первых учеников Его: Господи, приложи нам веру (Лк. 17:5)!?
Едва ли не в той же сере скудность нашей веры представится испытующему взору и со стороны преданности нашему Господу? Довольно вспомнить слово Его, касающееся не одних первых слушателей, но и всех нас, слушатели – христиане: Не пецытеся душею вашею, что ясте, или что пиете: ни телом вашим, во что облечетеся. Воззрите на птицы небесныя, яко не сеют, ни жнут, ни собирают в житницы, и Отец Небесный питает их: не вы ли паче лучши их есте? И о одежди что печетеся? Смотрите крин сельных, како растут: не труждаются, ни прядут… Аще сено сельное днесь сущее, и утре в пешь вметаемо, Бог тако одевает: не много ли паче вас, маловери (Мф. 6:25–30)?
Подобного же обличения в маловерии не избежать нам и в других отношениях. Дни нашей жизни не всегда бывают ясны. Что же? Когда находит на нас облако искушения: мы смущаемся, и малодушествуем, забываем Рекшого: Мир оставлю вам, мир Мой даю вам. Да не смущается сердце ваше, ни устрашает: веруйте в Бога, и в Мя веруйте (Ин. 14:1, 27). И власи главы вашея вси изочтени суть, не убойтеся убо (Лк. 12:7)! Когда постигают нас бури житейские: мы, вместо того, чтобы светлым лицеем срести спасительную руку Седящего одесную Бога Отца, и среди земных лишений и страданий благословляем Имя Его, допускаем в свою душу темное облако уныния, цену приобщения страданиям Христовым расточаем в жалобах и в искании утешений земных, часто суетных, – почти всегда недостойных христианина. Колеблющиеся христиане в обуревании скорбей, чтобы не оскорблять Христа Бога недостатком преданности в спасительную волю его, умейте, по крайней мере, подражать упоминаемому в Евангелии человеку, который, приняв от Иисуса Христа обличение в маловерии, со слезами возопил к Нему: верую, Господи, помоги моему неверию (Мк. 9:24)!
Как для напечатления, так и для возращения и оживления веры в сердцах наших, Господь приобрел Своими страданиями и дарует нам благодать Духа Святого. Живые потомки благодати для всех открыты в Таинствах, наипаче же в Таинстве Тела и Крови Христовой. Что же мы? – С жаждою ли стремимся к отверстым источникам благодати? Если мы действительно чувствуем сию святую жажду: то должны часто притекать к оным. Но не так бывает со многими. Усвояем ли дышущую в них силу Духа Святого, и воодушевляемся Духом Христовым? Не то показывает жизнь многих, далеко не духовная. Изощряем лив себе духовный вкус к духовному услаждению духовною Вечерию, где преподается живоносное тело Христово и животворящая кровь Христова? В ответ на сие поскорбим о тех, которые, вместо участия в божественной Вечери, предаются либо праздности, либо суете, либо наслаждениям мирским, мечтая в суете находить изящное и высокое. От сего–то равнодушия к Таинствам и маловнимательности к оживотворению себя струями благодати Христовой зависит и маломощность наша в восхождении от веры в веру (Рим. 1:17), и косность в нашем привитии к плодоносной Лозе – Христу (Ин. 15:1), равно как и недостаток любви плодов духовных в жизни нашея. Споспешествующее убо молим, не вотще благодать Божию приятии вам (2Кор. 6:1), смотряюще, да не кто лишится благодати Божия (Евр. 12:15).
Жизнь христианина, как выражение веры, тогда только бывает исполнена плодов духовных и дел любви, когда он, хотя в некоторой степени, внутренно имеет то, что имел дерзновение открыто исповедать Апостол: живу не ктому аз, но живет во мне Христос, верою живу Сына Божия, возлюбившего мене и предавшего Себе по мне (Гал. 2:20). Чему же быть в нашей жизни, когда сердце наше далече отстоит от Христа (Мк. 7:6), и не отверзается всею силою веры к принятию Его, – когда мы не сколько горняя мудрствуем, сколько земная (Кол. 3:2), – когда менее стремимся к почести вышнего звания (Флп. 3:14), нежели к стяжанию сокровищ тленных и благ временных, малоценных, мнимых, гибельных?
Но не говорить, а безмолвствовать, сокрушаться и плакать велит нам воспоминание о том, что есть в жизни нашей, – воспоминание, оживляемое размышлением о Твоей, Христе Боже наш, крестной жизни и крестной смерти, о Твоих заповедях и безмерной любви, ищущей усыновления грешников Отцу Твоему и Богу нашему!