Краткий исторический очерк судьбы неканонических книг Ветхого Завета
Появление неканонических книг Ветхого Завета; отношение к ним палестинских и александрийских иудеев; положение их в христианской церкви до реформации; положение их в различных христианских обществах после реформации.
Еврейская священная Письменность, достигшая своего цветущего состояния до плена вавилонского, начинает блекнуть после плена, и с последним пророком Малахиею совсем прекращается. Но не смотря на тяжелую участь иудеев после плена, литературные стремления их не могли вдруг прекратиться; новые отношения их после плена к новому обществу заставляли говорить о новом, чего не говорили пророки и другие посредники Откровения, и вот явился целый ряд произведений исторического и догматического характера. Сюда принадлежат так называемые у нас неканонические1 книги: Товита, Иудифь, Премудрости (Соломоновой), Премудрости Иисуса сына Сирахова, 2-я и 3-я вн. Ездры, 1, 2 и 3 книги Маккавейске и книга пр. Варуха; сюда же относятся некоторые прибавления к книгам каноническим, сделанные в греческом переводе: молитва Манасии – в конце 2-й кн. Паралипоменона, места в книге Есфирь, не означенныя счетом стихов в греческих кодексах и переводах славянских, песнь трех отроков в книге пр. Даниила, история Сусанны в 13-й гл., о Виле и змие в 14-й гл. той же книги2.
Как иудеи по своему направлению и языку разделялись на палестинских и александрийских, так и неканонические книги различаютея по своему языку: одни из них первоначально были написаны на еврейском языке (2-я кн. Ездры, исключая 3 и 4 гл. Премудрости И. сына Сирахова, 1 Маккав., кн. Варуха, исключая III, 9 – V гл., Иудивь и Товит); другие (Премудрости Соломона, 2 и 3 Маккавейские), а равно и прибавления к неканоническим книгам написаны на греческом. Из писателей неканонических книг известен только Иисус сын Сирахов, который окончил свою книгу не позже 180-го года перед рожд. Хр.; некоторые возводят время написания этой книги к половине 3-го века, смотря по тому, как понимают слова переводчика книги: „в 38-й год царствования Евергета“. Это – древнейшая из неканонических книг. Время происхождения остальных определить с точностью нет возможности; можно только указать границу – не далее 2-го столетия до рожд. Хр.3
Палестинские иудеи ни одной из этих книг не приняли в состав священного канона. Семьдесят лет вавилонского плена произвели в еврейском народе отвращение ко всему языческому, пробудили в нем сознание своего особенного назначения, воспламенили любовь ко всем памятникам священной письменности, в которых изображается воля Божия, изреченная пророками. Вместе с тем в нем возникло сознание необходимости собрать все священные книги, и издать в одном составе, чтобы через это на будущее время гарантировать их от порчи и смешения с другими памятниками письменности чисто человеческого происхождения, так как с утратой ковчега завета4, в страну коего лежали книги завета (Втор.31:26; Нав.24, 26–27) и с прекращением живого слова пророков, служившего вполне достаточным указанием отличия божественных писаний от произведений обычной человеческой мысли, не доставало этой гарантии.
Окончательное собрание священных книг в один состав, их последняя редакция принадлежит представителям еврейского народа после Ездры и Неемии. Это – лучшие авторитеты израиля после плена до Симона Праведнаго, на обязанности которых лежало хранение отеческой веры и священных книг; из них, по преданию Талмуда (Pirke Aboth. I,1), состояла великая синагога. Эти последние редакторы ветхозаветного канона вопрос о богодухновенности и каноническом достоинстве священных книг решали на основании предания об авторах их – пророках. Что же касается Ездры и Неемии, то они лишь сделали значительные подготовительные работы для завершения канона. Правда, представители нашей богословской литературы: пр. Макарий в своем Введении в пр. богословие (Спб. 1847, стр. 476), арх. Михаил в статье «Библейский канон» (Чтения в общ. любит. дух. просв. 1872. III, стр. 133 и 138) и профес. Сольский, в «Чтениях по ветх. Завету» (Труд. к. д. акад. 1871. III, стр. 80 и 79), а равно и наши учебники по св. Писаню (Х. Орда, Руководство к послед. чтению прор. книг В. 3. 1873. 3-е изд. стр. 190–193), ссылаясь на свидетельство 2Мак.2:13, окончательное завершение канона приписывают Ездре и Неемии. Но в указанном свидетельстве говорится о собрании не всех священных книг, а только некоторых. Притом не понятно, почему самаряне, отделившиеся от иудеев в 410 г. до Р. Хр. (Неем.13:28) или в 330 (Флав. Археол. ХI, 7. 2. VIII, 2. XIII, 9. 1), признают канонической книгой только Пятикнижие, если в самом деле все другие книги В. Завета были окончательно собраны и канонизированы еще Ездрою и Неемиею. Особенного внимания заслуживает воззрение, хотя и одиночное в нашей богословской литературе, зато принадлежащее высокому авторитету, – воззрение покойного митрополита Филарета. «Ездре, говорит он, можно приписать только совокупление некоторых принадлежащих к св. Писанию книг... В соединении частей св. Писания вероятно участвовал и Неемия, который также построил книгохранилище (2Мак.2:13). Во времена сына Сирахова они составляли уже одну книгу»5. Из этих слов видно, что автор не находил данных ни к утверждению того, что канон завершен во времена Ездры и Неемии, ни вообще к точному определению времени завершения канона. По его мнению, возможно, при существующих данных лишь указать время, в которое ветхозаветный канон, несомненно, существовал, и приписать Ездре и Неемии только подготовительные работы – собрание некоторых священных книг в один состав.
В состав ветхозаветного канона вошли только богодухновенные книги, о чем самое ясное и определенное свидетельство находим у И. Флавия. «У нас, говорить он, двадцать две книги справедливо почитаются божественными. Из них пять принадлежат Моисею, и заключают в себе законы и предания о человечестве до смерти Моисея. От кончины Моисея до Артаксеркса... пророки записали события своего времени в 13 книгах. Остальных четыре книги содержат песни во славу Божию и уроки жизни человеческой»6. Из свидетельства того же Флавия мы видим, что палестинским иудеям всегда было присуще сознание, что канон священных книг есть абсолютное целое, к которому нельзя прибавить никаких произведений письменности, явившихся со времени Артаксеркса, и потому не имеющих той характеристической черты, которою обусловливалось приняте в канон, именно – богодухновенности, ибо в это время уже прекратилось преемство пророков, умолк голос непосредственных носителей Откровения. «От Артаксеркса и до нашего времени также записано все, но эти писания в сравнении с теми не заслуживают одинакового доверия, потому что прекратилось преемство пророков... По прошествии вот уже такого времени мы не позволяем себе ни прибавить к ним (22 книгам), ни сделать в них каких-либо изменений»7. И действительно, мы видим, что палестинские иудеи не приняли в канон даже самой первой из неканонических книг по времени своего появления – книги И. сына Сирахова, автор которой так величественно говорит о себе (24:37; 50:29), называет себя последним мудрым (33:15), говорит пророческим тоном (16–18); эта книга притом, по мнению Гасслера и Пунца, была написана и долго оставалась на еврейском языке; она затем пользовалась таким уважением, что важнейшие авторитеты, большею частью палестинские, ссылались на нее, и выражались о ней так, как можно говорить только о книгах священно-библейских8. Что другое могло препятствовать принятию этой книги в канон, как не строго сохраняемое палестинскими иудеями и записанное Флавием предание о прекратившемся спустя 100 лет после плена вавилонского преемств пророков? – Палестинские иудеи таким образом сохранили в чистом и неповрежденном виде однажды навсегда завершенный канон божественных писаний, составляющих непогрешимый источник истинного божественного откровения, и посему вполне оправдали божественное к ним доверие, – ибо им было вверено слово Божие (Рим.3:2). Но если бы на основании того, что палестинские иудеи не приняли в канон ни одной из книг, появившихся уже 100 лет после плена, мы стали заключать, что эти книги совсем не были им известны, и не пользовались у них никаким уважением, то наше заключение было бы поспешно и ошибочно, и противоречило бы вышеприведенному ясному свидетельству Флавия, который говорит, что „случившееся со времени Артаксеркса до наших дней записано, хотя эти писания и не пользуются таким уважением (доверием)» как исчисленные нами прежде, потому что тогда уже прекратилось преемство пророков“, Следовательно, палестинские иудеи имели доверие, питали уважение к книгам, появившимся после означенного периода, хотя и не такое, как к книгам божественным. Они только не поставляли эти книги наряду с каноническими, так как они не имели одинакового с ними достоинства, не были богодухновенны. Справедливость такого заключения достаточно подтверждается вышеприведенным замечанием относительно положения книги И. сына Сирахова среди палестинских иудеев.
В противоположность палестинским иудеям, строго различавшим канонические писания от позднейшей еврейской литературы и не делавшим никаких прибавлений к первым, александрийские иудеи присоединили к священным книгам некоторые книги, не находящиеся в еврейском каноне, отчасти написанные на еврейском языке, а отчасти переведенные с еврейского на греческий, сделали прибавления некоторых частей к каноническим книгам и таким образом оказались не столь строгими консерваторами древних убеждений, как палестинские. Эти прибавления были сделаны в греческом переводе книг священного Писания, известном под названием перевода LХХ, и хотя нельзя с точностью определить время появления их, тем не менее, существование их в александрийских кодексах еще до рожд. Хр. несомненно. Теперь естественно возникает вопрос: что заставило александрийских иудеев присоединить эти книги к канону? Или они признавали их каноническими, как утверждают католики (Ян, Гербст, Шольц, Моверс и др.), желая оправдать усвоенное этим книгам Тридентским собором каноническое значение, и рационалисты (Землер, Корроди, Мюншер и др.), стремясь ослабить авторитет канонических книг9? Но такое предположение неосновательно, ибо в прологе бл. Иеронима на книги Товита и Иудифь, на который ссылаются защитники этого предположения, хотя и говорится, что книги Товита и Иудифь у иудеев считались между ἀγιόγραφα-ми, однако там речь идет о палестинских иудеях, а не об александрийских. Притом чтение ἀγιόγραφα очевидно тенденциозное изменение переписчика – вместо ἀπόκρυφα; ибо оно противоречит другим свидетельствам самого Иеронима, который в Prologus galeatus говорит только о 22 книгах, признанных иудеями за канонические. Что же касается до цитат из неканонических книг у древних отцов, то и они не говорят в пользу защитников рассматриваемого нами предположения, так как древние отцы не были строгими критиками, и приводили места даже из наших апокрифов и псевдоэпиграфов. Св. Иустин мученик, например, пользовался наряду с каноническими и апокрифическими Евангелиями10. Оспаривая это мнение, мы не хотим согласиться и с другим, противоположным первому, – по которому александрийские иудеи имели канон тождественный с палестинским, так как это мнение не имеет за собой оснований, а приводимые в защиту сторонниками его не выдерживают критики. Защитники этого мнения: Геферник (Еinl. in d. А. Т. $ 13), Кэрл (Diе Ароkr. 1852, р. 25:26), Блэк (Еinl. in d.А.Т. р. 675) и др. указывают во 1-х на то, что внук И. Сирахова, говоря о недостатках перевода священных книг, ничего не говорит о перемене состава их в Александрии; во 2-х на отсутствии цитат из них у Филона, каковые были бы неизбежны, если бы он смотрел на них, как на книги божественные; в 3-х – на И. Флавия, который говорит только о 22 священных книгах евреев и в 4-х – на 3 книгу Ездры 14:44 и сл., где различаются канонические и неканонические книги. Но все эти мнения не выдерживают критики, Отсутствие замечаний у внука Сирахова о перемене состава священных книг в Александрии вполне естественно, ибо в его время почти еще не было неканонических книг. Отсутствие цитат у Филона ничего не говорит также в пользу рассматриваемого мнения, так как он не цитирует даже многих канонических книг, сосредотачивая свое внимание главным образом на Пятикнижии. Если же Флавий упоминает только о 22 книгах священного канона, и ничего не говорит о составе александрийского канона, то не потому, чтобы для него тождество александрийского и палестинского канонов было, несомненно, а лишь по той простой причине, что будучи по своему происхождению и деятельности палестинским иудеем, а не александрийским, имел в виду представить свидетельство относительно палестинских иудеев. Нельзя наконец указывать и на 3 кн. Ездры, так как она не александрийского происхождения, и все ее содержание вращается около Иерусалима. – На наш взгляд присоединение александрийскими иудеями книг, не находящихся в священном каноне палестинских иудеев, легко и удовлетворительно объясняется следующим предположением, опирающимся на самый характер и положение александрийских иудеев. Религиозные писания были тогда редким явлением. Сами иудеи вследствие близости к грекам и благодаря занятиям греческой философией, не будучи столь строги в религиозном образе мыслей как палестинские, а при отсутствии глубокого знания закона и пророков, не обладая даром критического исследования, придавали большое значение появлявшимся тогда сочинениям религиозно-нравственного характера, и имевшим несомненное превосходство перед языческими сочинениями. Специфического же отличия этих с религиозно-нравственным характером произведений от канонических книг, по крайней мере по форме, они не могли заметить; они видели, что и здесь прославляется благочестие, мужество и мудрость иудеев. После того как уважение к ним возросло еще более, их присоединили к священным книгам, как дополнение. Таким образом, бесспорно, что александрийские иудеи оказывали больше уважения к нашим неканоническим книгам сравнительно с палестинскими и на практике пользовались ими наравне с каноническими, на что указывает и самое расположение их в греческой Библии. Вопроса же о каноне, его объеме в строго догматическом смысле они не поднимали и не решали.
Проследим теперь положение неканонических книг Ветхого Завета в христианской церкви с самого начала ее существования. Сам И. Христос и Его святые апостолы без сомнения были знакомы с неканоническими книгами, на что указывает самый образ некоторых изречений. В тоже время сам Господь, как вечная Истина, и апостолы-писатели, как руководимые Духом Божиим, ясно и отчетливо различали яже Духа Божия и яже ума человеческого, и посему не принимали последние за богодухновенное Писание. Содержащиеся в новозаветных священных писаниях косвенные указания на неканонические книги позволяют с достаточною вероятностью предположить, что новозаветные священные писатели хотя и пользовались некаконическими книгами вместе с современниками, однако, следуя примеру самого Господа, не как книгами божественного происхождения, ибо никогда не ссылались на авторитет их. Они усвоили им значение памятников религии, истории и языка, значение свидетельств в пользу правильного понимания иудеями ветхозаветных писаний и правильного раскрытия содержащегося в них учения, значение памятников, содержащих правила и примеры истинной нравственности11.
Первые христиане употребляли для чтения в церкви наравне со священными книгами Нового Завета и писания Ветхого, будучи внутренне убеждены в том, что и в них содержится источник Божественного Откровения12. Но поскольку ветхозаветные писания они читали не в оригинале, так как не знали еврейского языка, а в переводе LХХ, где между книгами еврейского канона были помещены и не находящиеся в нем и притом без обозначения отношения последних к канону, то отсюда естественно могло произойти и действительно происходило смешение канонических книг с неканоническими, употребление последних наравне с первыми, о чем свидетельствуют цитаты из неканонических книг у первых отцов и учителей церкви, приводимые ими как изречения Писания, слова Божия13. Споры с иудеями заставили обратить внимание на состав еврейского канона. После частных попыток, предпринимаемых Мелитоном Сардийским и Оригеном, наконец, в 4 в. на востоке правилами поместных соборов и определениями отцов и учителей церкви (ев. Афанасия Великого, Григория Богослова, Кирилла Иерусалимского и Епифания)14 был окончательно утвержден ветхозаветный канон в том виде, в каком он находился у палестинских евреев. И только за книгами еврейского канона, как истинно богооткровенными, было признано значение необходимого и непогрешимого правила веры и жизни; остальные же книги, находящиеся только в греческом переводе, признаны были только полезными для чтения, ἀναγινωσκόμενα. Это определение относительно канона и неканонических Книг Ветхого Завета пребыло неизменным в восточной церкви до самой реформации15. – На западе в конце 4 и начал 5 века, благодаря экзегетическим трудам Илария, Руфина и Иеронима, было положено окончательное отделение священных книг еврейского канона от других признанных церковными (ессlеsiаstiсi), – которыми должно пользоваться только для назидания, но не для подтверждения авторитета церковных догматов. Большинство западных знаменитых богословов и церковных писателей строго держалось такого разграничения между 22 каноническими книгами и неканоническими до времен реформации16. Впрочем, некоторые из западных богословов вслед за Августином, не обращавшимся к оригинальному тексту Ветхого Завета, не допускали такого разграничения, и пользовались одинаково как каноническими, так и неканоническими книгами Ветхого Завета, чему не мало способствовал находившийся в руках латинский перевод Itala, сделанный с перевода LХХ.
Таким образом христианская церковь с самых первых веков своего существования и до времен реформации, усвояла неканоническим книгам Ветхого Завета только лишь церковное значение, а не догматическое, запретив заимствовать из них доказательства для подтверждения догматов веры17. С другой стороны она выделяла их из ряда так называемых апокрифов, куда были отнесены только еретические сочинения, и признала их полезными для назидательного чтения особенно вступающим в церковь, как книги «чтимые, святые и благотворные»18. Такова судьба неканонических книг Ветхого Завета на востоке и западе до реформации.
Со времен реформации обращено было внимание на канон ветхозаветных книг. Вслед за Карлштадтом (1520 г.), высказавшимся относительно значения ветхозаветных книг в духе Иеронима, Лютер сделал перевод Библии с еврейского на немецкий язык и в этом же переводе вместе с каноническими книгами поместил и неканонические, исключая 2 и 3 кн. Ездры и 3 Маккавейской. Высказавшись о каждой из неканонических книг отдельно в предшествующем переводу предисловии19, он признал их вообще полезными для чтения в церкви, школе и в доме, отвергнув в тоже время их догматическое значение. В изданной им в Виттенберге (1534) немецкой Библии неканонические книги и прибавления были помещены за книгами еврейского канона с надписью: «апокрифы, т. е. книги, хотя и не считающиеся наравне со священным Писанием, однако же, добрые и полезные для чтения». Такое же значение было усвоено неканоническим книгам различными протестантскими исповеданиями20, и в их переводах Библии (реформатском, немецко-швейцарском, голландском и английском) они заняли тоже место, как и в лютеранском переводе. Так, в Confessio gallicana (1559) наши неканонические книги отличаются от канонических и называются церковными (ессlеsiаstiсi), полезными, – но не настолько, чтобы на них можно было обосновать какой-либо член веры. По 39 члену англиканского исповедания церковь должна читать их для примеров жизни и образования нравов (аd ехеmplа vitae et formandos mores), но не употреблять для подтверждения догматов (ad dogmata confirmanda). Бельгийское исповедание (6 гл.) отличает апокрифы от канонических книг, и прибавляет, что церковь хотя и может читать их, но они не имеют такого значения, чтобы на основании их определить какое-нибудь учение о вере или религии христианской. Англо-епископальная церковь заимствует недельные чтения при богослужении из книг Премудрости Соломоновой, Премудрости Иисуса сына Сирахова и др. Таким образом, у протестантов на первых порах нет еще противоречия древнему церковному преданию; они канонические книги считают нормой и правилом веры, и отличают их от церковных, хотя и полезных, но недостаточных для подтверждения истин веры.
Вопреки протестантам, признававшим вместе с Иеронимом неканонические книги полезными и назидательными, католики вслед за Августином признали неканонические книги составной частью еврейского канона. В четвертом своем заседании (8 апреля 1546 г.) Тридентский собор постановил: «если кто не признает священными и каноническими все книги со всеми их частями, как они обыкновенно читаются в католической церкви, и находятся в древнем народном (vulgata) издании, да будет анафема». За тем следует список канонических книг, между которыми названы и наши неканонические книги за исключением 2 и 3 кн. Ездры, 3-й Маккавейской и молитвы Манассии. Это определение Тридентского собора, не оправдываемое тысячелетней практикой древней церкви, и ложно опирающееся на определение Карфагенского собора21, дозволившего употреблять неканонические книги лишь для назидания, но не для обоснования учения веры, сделано единственно с той целью, чтобы противодействовать протестантам, и не соглашаться с ними, «хотя бы пришлось признать заблуждение за истину»22. Впрочем, некоторые из католических ученых (Сикст, Ян и др.) старались примирить постановления собора с древне-церковными вселенскими определениями через название канонических книг протоканоническими, а неканонических девтероканоническими23. Этим наименованием римские богословы не достигают предположенной ими цели. Так как все отличие неканонических книг от канонических древней церковью полагалось не в достоинстве их, а в том, что они не имеют непререкаемого догматического авторитета.
Определение Тридентского собора не осталось без влияния на представление греческой церкви. На Иерусалимском соборе, бывшем в 1672 году при патриархе Досифее, вопреки константинопольскому патриарху Кириллу Лукарису († 1638) неканонические книги Премудрости Соломоновой, Иудифь, Товит, Маккавейские, Премудрости И. сына Сирахова и история о Сусанне и о драконе были признаны подлинными частями еврейского канона. Это определение получило силу особенно в новое время, когда появилось издание Библии без неканонических книг24.
Между тем протестанты лишь на первых порах высказались в пользу наших неканонических книг; впоследствии у них образовалось новое воззрение, несогласное с древне-церковным преданием25. Отвергнув авторитет предания, и признав руководительным началом личное внутреннее убеждение, протестанты старались независимо от предания решить вопрос о значении неканонических книг, но решили его неудовлетворительно, так как руководились одной лишь догматической точкой зрения, односторонне понимаемой ими, совершенно оставив в стороне историческую, одинаково неизбежную при решении данного вопроса. Вопреки католикам протестанты понятие „канонический“ все более и более суживали, а в содержании неканонических книг старались найти как можно более недостатков, причем в ужасающем виде представили результаты, к которым может привести уважение к «апокрифам» (обыкновенное название у протестантов наших неканонических книг, как выше было замечено) и употребление их, и на этом основании признали опасным и вредным присоединение апокрифов к книгам священного Писания в народном издании Библии. Самым жарким противником так называемых апокрифов Ветхого Завета в древнее время был английский богослов Рэйнольд (1611. Censura librorum. V.T. apokryphorum). – Вестминстерское собрание пуритан и пресвитериан 1648-го года постановило о наших неканонических книгах, что эти обыкновенно так называемые апокрифы, как написанные не по божественному вдохновению, совсем не относятся к канону священного Писания, и потому в церкви Божией не должны иметь авторитета высшего других человеческих писаний. Это определение было принято пресвитерианскою церковью Шотландии и Англии и так называемой евангелической партией англиканской церкви.
В настоящем столетии снова вспыхнула жаркая борьба против неканонических книг в протестантском мире. Теперь ненависть к неканоническим книгам до того усилилась, что сначала текущего столетия англо-шотландские библейские общества, стали открыто протестовать против распространения Библии с апокрифами, и вступили по этому предмету в горячую полемику с германскими библейскими обществами. Протест окончился тем, что в 1825 году лондонское библейское общество решило не присоединять так называемых апокрифов к своей Библии, и не оказывать денежной помощи тем обществам, которые не последуют его примеру. Взгляд на наши неканонические книги, высказанный англо-шотландскими библейскими обществами, с половины текущего столетия стал более и более распространяться в Германии. С 1850 года стали появляться одно за другим сочинения лютеранских и реформатских богословов во враждебном неканоническим книгам духе. (Шредера, Эбрарда, Краусгольда, Шуттера и др.). Наконец распорядительный совет внутренней миссии в великом герцогстве Баденском аугсбургского исповедания удостоил премии два сочинения об апокрифах (наших неканонических книгах), направленные против церковного их употребления и помещения в Библии: а) Кэрля, «Апокрифы Ветхого Завета, свидетельство против них на основании слова Божия» (Лейпциг, 1852) и 6) Клюга, «Положение и значение апокрифов» (Франкфурт на М. 1852). Последнее сочинение отличается главным образом своею популярностью и умеренностью изложения, а первое – научностью, тщательностью исследования и той суровой враждебностью, которой требовали издатели. Впрочем, это враждебное отношение к нашим неканоническим книгам не во всей Германии нашло себе сочувствие: главное библейское общество в Берлине настаивало на прежнем распространении Библии с апокрифами, и учеными защитниками, а вместе и оппонентами врагов наших неканонических книг явились: Генгстенберг в Ewangelische Kirchenzeitung 1853 и 1854, Штир
в своем сочинении: «Апокрифы, защита их издревле ведущего началоположения в Библии» (Брауншвейг 1853) и отчасти Блэк в статье: «О положении апокрифов Ветхого Завета в христианском каноне» (Тheol. Stud. и. Кrit. 1853. 2.S. 267 – 354). Кэрль не успокоился; он издал еще два сочинения, в которых главным образом имел в виду опровергнуть возражения Генгстенберга и Штира, направленные против первого его сочинения, а именно: а) «Слово Боже и апокрифы» (Лейпциг 1853) и 6) «Вопрос об апокрифах, снова уясненный с имением в виду относящихся к нему сочинений Гентстенберга и Штира» (Лейпциг 1855). Таким образом началась горячая полемика, в которой враждебная неканоническим книгам сторона настаивала на исключении их из Библии, как чисто человеческих произведений, содержащих в себе не только много противного учению и духу канонических писаний, и много гибельных и вредных для души заблуждений, непризнанных иудеями и не имеющих за себя свидетельства И. Христа и апостолов, а потому не имеющих никакого права на место в Библии на ряду с писаниями, содержащими слово Божие. Консервативная же сторона отстаивала их права на место в Библии, как таких писаний, ясные намеки и даже цитаты из которых находятся в Новом Завете, и которые притом сами по себе имеют большое значение, так как представляют необходимый средний связующий член между Ветхим и Новым Заветами.
Католические богословы остаются верными взгляду своей церкви и в научных исследованиях о неканонических книгах стараются проводить и доказывать ту мысль, что книги эти составляют существенно-необходимые и неприкосновенные части в составе священных памятников Божественного Откровения, представляют дальнейшее раскрытие данного в канонических книгах Ветхого Завета откровения Божия, и являются посредствующими членами в последовательно развивающемся организме откровения, коими ветхозаветные канонические писания соединяются с новозаветными. Из них можо указать на Яна (Einleit. In d. gotti Bücher d. А. Т. Wien. 1793. 2 Тh.), Вельте (Historisch-krit. Einl. In d. heil. Schrift d. A.T. von Herbst, herausgeg. v. Welte 3 Th. Karlsruhe u. Freiburg. 1840–1844) и др.
Наша православная отечественная церковь в этом пункте стоит на высоте понимания, свободной от крайних и односторонних воззрений. Она не усвояет этим книгам значения одинакового с каноническими, но в тоже время и не исключает их из Библии, как глубоко назидательные и поучительные произведения; в наших изданиях Библии, славянском и русском, они доселе занимают место между каноническими книгами. А имея в виду назидательность содержания их, наша церковь предлагает чтения из некоторых неканонических книг при общественном богослужении (из Премудрости Соломоновой, песнь трех отроков и молитву Манассии). Это православно-церковное воззрение еще не получило у нас полного своего развития и приложения в научных исследованиях об этих книгах. В нашей богословской литературе известно только несколько исследований о неканонических книгах: два исследования о 3-й кн. Ездры – (Шаврова (1861) и Бухарева (1864), исследование проф. Киевской дух. академии Поспехова о книге Премудрости Соломоновой (1873) и Дроздова – об историческом характере книги Иудифь (1876), две статьи в Прав. Обозрении о книгах Товита и Иудифь.
Из представленного нами краткого исторического очерка судьбы неканонических книг Ветхого Завета можно видеть, в каком положении находились эти книги с самого появления их и до настоящего времени. Иудейская церковь, как мы видели, исключила их из состава книг богодухновенных, а христианская, руководясь преданием иудейской, усвоила им только церковное, не догматическое значение. Такое суждение вселенской церкви имело обязательную силу на восток и запад до времени реформации без всякого научного обоснования. Со времен реформаций на западе выдвигается вопрос о значении неканонических книг Ветхого Завета. Но появившиеся исследования, достаточное количество которых мы находим в текущем столетии, представляют самые разнообразные, произвольные и взаимно противоречащие решения по данному вопросу, чего и естественно ожидать от усилий ума человеческого, предоставленного самому себе и лишенного всякого руководительного начала. Мы видели, что одни из ученых богословов, занимавшиеся решением этого вопроса, усвояли неканоническим книгам значение равное с каноническими; другие ратовали за исключение их из Библии; третьи отстаивали права их на место в Библии, так что в конце концов, не знаешь, на каком из западных научных исследований по данному вопросу остановиться, потому что каждое из них страдает крайностями, проникнуто чисто субъективными соображениями, исследование по данному вопросу в том единственно случае не будет иметь чисто субъективного и произвольного характера, тогда только не будет шаткою, ни на чем не обоснованною гипотезою, когда исследователь отрешится от всяких предвзятых мнений и обратится к руководству предания церкви. Отношение самого божественного Основателя христианства и Его апостолов к неканоническим книгам, суждение о них всей древне-православной церкви и потом беспристрастное исследование содержания их при свете откровения – единственные условия правильного разрешения вопроса о значении неканонических книг, причем сами собою устранятся крайности западных научных исследований.
* * *
Протестанты несправедливо усвояют этим книгам наименование «апокрифов». Геттингер, Бертольдт, Гуг, Гербст и др. принимают слово: «апокрифы» за перевод еврейского גָּנוּז (от גנז хоронить), и толкуют его в
смысле лишенный публичного, церковного употребления» – в противоположность наименованию «канонический»; в таком значении по их мнению еврейский глагол понимается в Талмуде и у раввинов. Но отцы церкви усвояли это название только еретическим сочинениям, как неподлинным, выдаваемым ими под именем того или другого св. мужа Ветхого или Нового Завета, и ими самими называемых ἀπόκρυφα – в смысле дошедших по сокровенному преданию. Bleek. Einleit. in das А. Т. р. 675, 676.
См. Введ. в пр. богосл. пр. Макария. 1847 г. стр. 481.
Bibellexic. Schenkel. Apocrypha des А. Т.
По восстановлении храма святая святых оставалось пустым; в нем,
по свидетельству Иосифа (о иуд. войн. V, 5. 5) совершенно ничего не лежало,
тогда как прежде положено было писание, ἡ γραφή (о древн. III, 1:7).
Начерт, д. библ. истории, изд. 5. 1836 г., стр. 412.
Contra Apion. I, §8.
Contra Apion. I, §8.
Hӓvernick. Ein in d.A. T. I, §8.
См. Hӓvernick. Ein in d.A. T. I, §13.
Hӓvernick, Ihid. p. 80.
Для примера можно указать: Лк.6:35 и Сир.4:10–11; Рим.1:19–32 и Прем.13–15; Евр.11:34–38 и 2Мак.5 и 7гл., 1Мак.13гл. Более подробное раскрытие вопроса об отношении новозаветных священных писателей к каноническим книгам по богатству и интересу своего содержания, составит предмет отдельного рассуждения.
Игнатий, посл. К Филадельф.гл.5. Приней, Против ересей 2:2.
Напр., Климент рим. I ad cor.XXVIII. Patr.apost.opp.ap.Dressel, p.74. Свидетельство древне-правосл. церкви о некан. книгах составят также отдельный трактат.
См. 69 пр. Лаодик. cобора ap.Mansi,Consill.nov.ct ampl.colleet.II, 574; 85 апост.прав. Mansi, I, 47; св.Афанасия – epist.festalis. Curs.compl.t.XXVI, p.1436, 1437 ; св. Григория Б. Carm XII. Curs. Compl. t. XXXVII, p.260–2 61; Епиф.Кипрск. adv.haеres.VII. Curs.compl.t.41, p.19. ср. de mens.et pond.cap. IV.V. t. 43, p. 162, 163, 180; Sinaps.script.sacra.Curs.compl.t.XXVIII, p.96.
Это определение признавали обязательным для себя: Анастасий Синаид (6 в.), Леонтий Византийский, Иоанн Дамаскин (8 в.), Никифор патр., Зонара и др.
Кассиодор, Григорий Великий, Бэда достопочтенный (VIII в.), Алкуин, Рабан Мавр (IX в.), Радульф (X в.), Гуго, Руперт (XII в.), Николай Лира (XIV в.) – вот наиболее известные имена западных богословов, отделявших канонические книги от «церковных». См. Bleek. Über. d. Stell. Der Apokr.des A.T.Theol.Stud.u.Krit.1853, p.274, 275.
Иларий Пикт., Comment. In symbol.apost.Curs.compl.t.XXI, p.373, 374; Иероним, Praefat.in libr. Salomenis.Curs.compl.t.28, p.1213 и др.
Афанасий Алекс.Epistol.festal.39,t.26,p. 1437, 1440; 84 апост. правило; Епиф. De mens. et pond. c. IV, t.43, p. 162.
Суждения Лютера, высказываемые им в этих предисловиях, показывают, что он далек был от того, чтобы отрицать всякое значение неканонических книг Ветхого Завета для церкви христианской; некоторые из них он почти даже сравнивал с каноническими. Особенно благоприятно он говорил о 1-й Маккавейской книге: «это одна их книг, которых нет в еврейской Библии; образ речи в ней почти одинаковый с книгами св. Писания, и ее не недостойно было бы причислить к последним, потому что она очень необходима и полезна для понимания 11-й главы пр. Даниила». Книгу Иудифь он называет доброю, священною книгою, которую полезно читать в храме. См. Bleek. Einl. In d.A.T.p. 699, 700.
Über Stell. Äpokr.d.A.T. Theol.Stud.u.Krit. 1853. S. 277–2 79.
В определении 3-го Карфагенского собора читаем: «кроме канонических писаний ничего не следует читать в церкви под именем божественных» (Can.47 ap. Mansi 3, p. 891). И здесь на ряду с каноническими книгами перечисляются и наши неканонические. Но самая буква правила дает право понимать слово: «канонический» в широком смысле «определенный, назначенный для чтения в церкви». Это предположение находит для себя поддержку в сочинениях бл. Августина, из которых при сопоставлении различных мест (Contra Gaud.I.I., с. 31, Curs.c.t. XLIII, p.730; De civ. D.I. XVII, c.20, t. 41, p.554) видно, что св. отец употреблял это выражение не в строго догматическом смысле. Словоупотребление же этого отца, как одного из самых знаменитых архипастырей карфагенской церкви, без сомнения, имело влияние на определение Карфагенского собора.
Кэрл. Die Apokryphen des A.T. 1852, §20.
Bleek. Еinl. in d. А. Т. S. 701–703.
Bleek. Тhеоl. Stud. n. Кгt. S. 275–277.
См. Шенкеля, Bibellex. Apokryph. des А. T.; Bleek. Еinl... S. 705–707.