Введение

а) Исторические обстоятельства происхождения 15 книг сочинения блаж. Августина «О Св. Троице» в связи с общей его характеристикой. Предметом настоящего сочинения должно служить систематическое изложение и выяснение учения бл. Августина о Св. Троице со всем кругом соприкосновенных вопросов.

Из всех сочинений бл. Августина, где излагается им его учение о Триедином Боге, наиболее важен для нашей цели, конечно, его специальный трактат о Троице [De Trinitate Dei, libri XV]¹² Этот обширный и капитальный труд, состоящий из 15 книг и писанный в течение 16 лет, из всех положительно-догматических сочинений Августина является наиболее замечательным как по своей обстоятельности, так и по глубине и остроумию исследования вопроса, так, наконец, и по своему историческому влиянию на позднейшие поколения западно-христианского мира.

Католический ученый богослов J. Schwane¹³ , вообще отводя Августину первое место в ряду церковных учителей патристического периода, замечает, что такое значение Августина определяется не только его учением о благодати, но и всем его богословием и, в частности, его учением о Троице. «Его 15 кн. о Троице, – продолжает цитуемый нами богослов, – содержат в себе самое обстоятельное, что только мыслилось об этом предмете церковными учителями древнего периода».

Хорошо сознавая и понимая историю постепенного раскрытия церковного учения о названном предмете и предприняв труд подробного разбора и исправления предшествующих ему трудов в этом роде, Августин представил в качестве результата этого исследования собственный опыт понимания и изложения церковно-богословского учения о Св. Троице.

«Возвышеннейшему предмету человеческой мысли, созерцанию Бога с целью познать существо и величие Божие, – говорит другой немецкий исследователь жизни и литературных трудов бл. Августина С. Bindemann, – посвящает Августин пространное исследование, результат которого представлен в 15 книгах «О Троице ».¹⁴

К осуществлению этого своего грандиозного предприятия приступает Августин с полным сознанием великости и ответственности последнего. Кто, – говорит он ¹⁵, – прочтет то, что я пишу, пусть идет со мною дальше вперед, если он согласен со мною; пусть спросит меня, если он так же, как я не в состоянии идти далее; пусть обратится ко мне, если он сознает свое заблуждение; пусть меня призовет к себе, если признает в чем-либо мое заблуждение. Так хотим мы друг с другом идти вместе путем любви, устремляясь к Тому, о Ком сказано: «ищите Лицо Его везде» (Psal. CIV, 4). И этот благочестивый и надежный договор, – продолжает бл. Августин, – я желал бы заключить со всеми, кто читает писанное мною. Сказанное имеет отношение как в отношении всех моих сочинений, так и относительно той части последних, которая трактует о единстве Троицы. Ни в одном из них исследование предмета не исполнено таких опасностей и не соединяется со столь громадными трудностями, как в рассматриваемом сочинении о Троице, но зато ни одно из них не может стать и столь плодоносным, как именно настоящее исследование ¹⁶.

Если трудность исследования и опасность впасть в заблуждение, по словам Августина, могли склонять последнего к молчанию, то все-таки, с другой стороны, чувствовал он себя вынужденным свои мысли, которые он почерпнул из Слова Божия, пользуясь при этом учением о Св. Троице предшествующих ему церковных писателей, изложить в письмени, особенно в виду побуждений и просьб со стороны верующих его церкви. При этом он мог и имел полное право рассчитывать, что, исполняя эту намеченную себе задачу, сам глубже проникнет в высочайшее и святейшее таинство Троицы. «Бог поможет, – говорит он, – чтобы, служа тем, которые читают мое произведение, я сам преуспевал, и, желая дать ответ предлагающим мне вопросы, сам находил бы то, чего ищу. Таким образом, по повелению Бога и с Его помощью беру я на себя эту задачу – не столько авторитетно учить других познанию, сколько путем благочестивых рассуждений достигнуть собственного познания».¹⁷

Названный труд бл. Августина «De Trinitate», обусловленный историческими обстоятельствами времени, умственными и религиозными запросами и потребностями современного ему христианского общества, является ответом на современные ему запросы церковно-богословской мысли и жизни и в то же время учением, стремившимся в противоположность лжеучениям его времени (дуализму манихеев, субординационизму ариан, монархианизму Савеллия и проч.) прояснить в сознании верующих истинный смысл христианского учения о Св. Троице.

Таким образом, в настоящем своем сочинении о Троице, представляющем собою попытку путем разума (ratione demonstrare)¹⁸ на психологической почве раскрыть, уяснить и доказать этот христианский догмат, является бл. Августин, в противовес тринитарным заблуждениям своего времени, представителем православного¹⁹ отношения к названному догмату, чуждого крайностей рационализма и мистицизма.

Несмотря, однако, на очень многие и весьма значительные достоинства свои, разбираемое сочинение бл. Августина, с другой стороны, не свободно и от недостатков, касающихся, главным образом, его внешне-литературной формы.

Отсутствие у Августина систематически-философского и вообще цельного научного образования неизбежно должно было отражаться и действительно отражалось и на всей его учено-литературной деятельности и ее литературных памятниках, прежде всего на внешней стилистической стороне их.

Учение, изложенное в них, вовсе не заключает в себе того, что мы называем обычно системой или систематическим изложением. Свойственный же Августину, как сыну запада, более практический характер его деятельности и, особенно, недостаток времени, конечно, должны были служить для него значительным препятствием к строго методическому проведению его рационального принципа познания и приведению его воззрений в систему²⁰, увеличивая количество литературно-стилистических дефектов в изложении его мыслей и осложняя трудность их понимания. Со всеми указанными его дефектами, но только в гораздо большей степени, встречаемся мы и в его важнейшем по содержанию и своему значению и обширном по объему его сочинении «De Trinitate Dei libri XV». Сочинение это посвящено самому отвлеченному догмату христианской веры и оттого отличается наиболее спекулятивным характером. Трудность понимания и изложения заключенного в нем учения сверх того обусловливаются еще в значительной мере трудностью самого предмета его, тем возвышеннейшим и таинственнейшим характером его, какой должна представлять собою для всякого ограниченного ума внутренняя сокровенная жизнь Триипостасного Божества, неведомый и непостижимый для тварного ума образ происхождения и отношения между Собою Лиц Пресвятой Троицы.

Замечательно, что трудность понимания и изложения догматического учения бл. Августина и особенную трудность подлежащего нашему исследованию его тринитарных воззрений, вслед за собственным признанием в этом самого Августина, единодушно отмечают и усиленно подчеркивают все (как иностранные, так и русские) его исследователи и комментаторы, обыкновенно начинающие свои изложение и истолкование данного вопроса с этого именно предупредительного замечания.²¹

Так, например, такой строгий и точный мыслитель, как Böhringer, вообще ясно и отчетливо понимающий и излагающий Августина, все-таки замечает об этом учении бл. Августина в этом его сочинении. «Мы заключим, – говорит он, делая библиографический обзор догматических трудов бл. Августина²², – самым значительным из них как по объему, так и по содержанию, догматическим творением Августина, – именно его сочинением о Троице в 15 книгах, которое было начато им в 400 году и закончено в 416 г. Это одно из наиболее спекулятивных сочинений бл. Августина, к которому последний приложил все силы и средства своего глубокомысленнейшего ума, но которое, – как это, впрочем, нетрудно объяснить самим его предметом, – изобилует всякого рода также шероховатостями и логическими тонкостями». В силу этого разбираемое произведение составляет одно из самых трудных для разумения (eine der verständniss – schwierigsten Schriften Augustins) сочинений бл. Августина, который именно это и высказывает о нем в следующих словах: «настоящее сочинение весьма трудно» ²³и только «немногими может быть понято».²⁴ Названный характер рассматриваемого сочинения бл. Августина станет еще более понятен для нас при свете исторических условий его происхождения.

Августин начал это свое сочинение около 400 года²⁵. Но, имея всегда пред собою массу очередных и неотложных дел и насущных церковных задач первостепенной важности, он совмещал в себе при этом такое множество других занятий, столь же для него обязательных и часто также срочных, что мог возвращаться к названному труду и продолжать его не иначе, как только после продолжительных перерывов времени.

Борьба Августина с манихеями еще продолжалась. Опровержение раскола донатистов тоже отнимало у него чрезвычайно много времени. Пелагианская ересь также вызывала его на поле борьбы с собою. Августин был таким пастырем и учителем, на которого православные члены его церковной общины всегда взирали с безграничною надеждою, как на своего мудрого и любвеобильного руководителя и отца. Само собою разумеется, как много надо было ему времени на то, чтобы отвечать на бесчисленное множество писем, в которых он (по своему добросердечию он никого не мог оставить без ответа) давал разрешение разного рода религиозных и философских вопросов, причем ответ у него иногда разрастался в целое многообъемлющее сочинение. Нельзя забывать при этом, как много времени должен был он употреблять на свои епископские поездки, на выполнение своего архипастырского служения в собственном смысле слова, на разбирательства и прекращение мирских дел и тяжб между верующими его общины, – занятие, которое поглощало часто у него весь день и которому он, будучи в состоянии оказать таким путем много добра, предавался неутомимо и часто даже до последней степени изнеможения: в силу этого признается вполне естественным, если он только около 416-го года, т. е. на 16-ом году авторства, закончил это свое сочинение «О Троице».²⁶ Сам Августин выразительно подчеркивает это обстоятельство, замечая об этом своем сочинении: «juvenis inchoavi, senex edidi»²⁷. Само собою понятно, что эти частые и продолжительные перерывы в работе в отношении научной формы изложения содержащихся в ней мыслей и логической их связи были также крайне неблагоприятны. В объяснение сказанного нужно прибавить еще и следующее. При отсутствии научной, вполне определенной и постоянной богословской терминологии, которая вообще во время жизни Августина, конечно, не могла быть еще достаточно разработана и окончательно установлена, богословский язык бл. Августина в этом его сочинении отличается характером особой сбивчивости, неустойчивости и непостоянства. Не только многие различные слова имеют у Августина одинаковый смысл и употребляются для выражения одних и тех же понятий, но одни и те же слова и выражения имеют у него часто далеко неодинаковый смысл и значение в различных частях его сочинения, писанных в различное время и под разнообразными влияниями. Все это еще более затрудняет понимание и изложение тринитарного учения бл. Августина, которое, по словам проф. А. И. Бриллиантова, «вообще не находит и в этом сочинении по отношению к рассматриваемому догмату строго научного выражения»²⁸. Посему, – справедливо замечает и вышеприведенный нами отечественный богослов, – «сочинение это едва ли не самое трудное для понимания из всех произведений блаж. Августина, который сам признавал его понятным лишь для немногих» («a paucis eos libros de Trinitate intelligi posse arbitror»).²⁹

Кроме индивидуальных особенностей характера бл. Августина и обстоятельств его жизни – (разносторонний и широкий характер и преимущественно практическое служение его Церкви) – такие частые перерывы в продолжении начатого труда «О Троице» вызывались еще самым существом настоящей работы, отвлеченностью, важностью и трудностью предмета исследования.

«При трудности исследования, – говорит по этому поводу один из наиболее обстоятельных западных биографов и библиографов бл. Августина³⁰, – последний чувствовал весьма часто настоятельную потребность время от времени обращаться к более мелким занятиям, с тем, чтобы таким путем всякий раз снова укреплять себя для нового напряжения умственных сил, какого требовал этот начатый труд исследования столь высочайшего предмета». – При этом Августином могли руководить и другие мотивы – опасность рассуждений об этом догмате христианской веры. В этом его сочинении трудность его содержания прямо пропорциональна его важности, а та и другая находятся в прямо пропорциональном отношении к тем отрицательным последствиям для веры и Церкви, какие (последствия) могли явиться в результате недостаточно продуманного и недостаточно осторожного и умелого решения того или иного вопроса из избранной им области исследования. «Все это, – замечает цитируемый нами немецкий богослов С. Bindemann, – исполняло Августина того убеждения, что нет заблуждений более опасных, как именно заблуждения относительно Существа Божия. Потому-то он и колебался долго опубликовывать эти свои сочинения о Св. Троице, что опасался дать «каким-нибудь неосторожным выражением повод к тем или иным заблуждениям». ³¹«Меня страшит, – говорит Августин в письме к Марцеллину, – изречение Горация: слово, которое сделалось достоянием гласности, не может уже опять стать несказанным»³².

Во имя истины я обращаю внимание и на строгих (притязательных) критиков, к числу которых, прежде всего, желаю сам принадлежать. Я хочу, чтобы они только то находили у меня заслуживающим порицания, что я сам, не смотря на самое тщательное исследование предмета, все-таки не был в состоянии понять. Поэтому, – с авторскою скромностью заявляет бл. Августин, – я охотнее желаю иметь для своих сочинений строгого критика, нежели панегириста³³.

Наконец, к перерывам и замедлению издания этого сочинения «О Троице» располагала Августина еще и та мысль, что исследование столь трудного для уразумения предмета (о существе Божием и Св. Троице) могло быть полезно лишь только для сравнительно очень немногих лиц, и потому тем более он чувствовал себя вынужденным обращаться к написанию таких сочинений, от которых он мог ожидать непосредственной пользы для многих (pluribus utilia).³⁴

Блаж. Августин пишет к еп. Эводию: «книги о Троице, которые я уже давно держу у себя под руками и которых еще доселе не закончил, в настоящее время никак не могу еще раз просмотреть, так как они чрезвычайно трудны (quoniam nimis operosi sunt) и, по моему мнению, только немногим могут быть понятны» ³⁵.

Сказанным, думается нам, в достаточной мере определяется характер предстоящего нашему исследованию труда бл. Августина как со стороны его понимания (читателем), так и со стороны его последовательного изложения и словесной формулировки (его систематизатором и комментатором). – Августин предполагал, как это видно из его 174-го письма к еп. Карфагенскому Аврелию, издать эти книги «О Троице» не иначе, как только предварительно еще раз тщательно просмотрев их ³⁶. В этой вторичной их редакции (с сохранением прежнего их плана) «мысли, в них содержащиеся, по словам бл. Августина, хотя бы остались те же, что и в первой редакции, однако выражение их должно было быть гораздо более ясно и понятно в меру нашей способности или неспособности изъяснять подобные предметы». Посему у него была мысль эти книги, которые теперь составляют рассматриваемое нами сочинение о Троице, издать не отдельно, но все вместе. «Не отдельно, но совокупно рассчитывал я издать эти книги на том основании, что каждая последующая из них тесно связана с предыдущей». Но этому его намерению не было суждено осуществиться по обстоятельствам, от его воли, совершенно не зависевшим. Что нередко случалось с другими сочинениями бл. Августина, то случилось и с настоящим. Дело в том, что очень многие из верующих уговаривали и умоляли бл. Августина поделиться с ними его мыслями о Божественной Троице в письменном их изложении. Августин еще не закончил обработкой, – как говорит он в своих «Поправках»³⁷, –и 12-ой книги его соч. «О Троице», как некоторые не в меру нетерпеливые люди, по причине замедления им издания этих книг, преждевременно похитили у него все, до того момента написанное им. «Когда я,– замечает бл. Августин, – не закончил еще и 12-ой книги и потому держал все эти книги долее, чем могли удержаться те, которые сильно желали иметь их у себя, они были похищены у меня, имея вид менее исправный сравнительно с тем, какой они могли бы и должны были бы иметь при издании их согласно моему желанию»³⁸. Поэтому Августин принял было решение не доводить до конца начатого сочинения и сверх того счел необходимым в письменной форме открыто высказать свое сожаление о случившемся, «дабы знали, – пишет Августин, – что эти книги (о Троице) были изданы не мною, но были похищены у меня прежде, чем показались мне, по моему собственному мнению, достойными моего издания»³⁹. Первая часть его решения, к счастью, не была приведена им в исполнение, как объясняет сам бл. Августин, «под давлением настойчивых просьб моих братьев, противиться которым я не имел в себе силы» (urgentibus fratribus, quibus resistere non valui)⁴⁰. К числу этих братьев принадлежал, прежде всего, и его митрополит «папа» Аврелий, еп. Карфагенский, который сам желал иметь у себя полное собрание сочинений Августина и, в частности, данное произведение в его цельном виде. В силу всего сказанного, бл. Августин решил закончить этот свой труд: «по настоянию многих моих братьев [multorum fratrum vehentissima postulatione]⁴¹ и особенно побуждаемый твоим повелением (et maxime tua jussione compulsus), – обращается Августин к Еп. Аврелию, – я потщился с помощью Божией довести до конца столь трудное сочинение» (opus tam laboriosum).⁴²

Таким образом, поправки, какие задумал бл. Августин внести в первые 12 книг «О Троице», были направлены им к тому, чтобы, – как говорит он, – и по исправлении этих книг последние не слишком заметно разнились от тех, которые были ранее того похищены.⁴³ – О том же, как он осуществил вторую часть принятого им решения, можно судить из заключительных слов вышеупомянутого его письма, вместе с которым он переслал «достоуважаемому папе» Аврелию полный экземпляр настоящего своего сочинения и в котором он свое сетование на преждевременное распространение неавторизованных им первых двенадцати книг «De Trinitate» заключил таким замечанием: «весьма прошу тебя повелеть настоящее мое письмо поместить особо в начале этих книг (о Троице)».⁴⁴

Согласно такому выраженному Августином желанию, и мы своему исследованию учения бл. Августина о Св. Троице предпосылаем (в нужных извлечениях) это выше цитированное нами его письмо к еп. Аврелию.

Такова внешняя история принятого нами к рассмотрению творения бл. Августина «О Св. Троице», рисующая нам не совсем обычные условия происхождения, постепенного развития и окончания этого обширного многолетнего литературно-богословского труда знаменитого Иппонского епископа-философа.

б) Повод к составлению бл. Августином рассматриваемого нами его сочинения «О Троице» открывается из следующего его заявления. «Есть люди, – говорит он, – которые делают предметом своего исследования Божеское существо, пренебрегая при этом верой из незрелой и превратной любви к разуму и, отвергая веру в качестве основы и исходной точки своего богословствования, в результате сего как сами отпадают от истины, так и других вовлекают в сети своих заблуждений».⁴⁵ Далее эти заблуждения еретиков, искажавших учение о Боге, сводятся Августином к трём категориям (tria genera), различающимся между собою лишь точкой зрения, из какой они исходят в данном случае и какой руководятся.⁴⁶ Но не одни только эти три класса людей еретического склада мысли побуждали Августина заняться научной разработкой церковного учения о Св. Троице. Наряду с простецами, этими «младенцами по вере», побуждали Августина к авторству и другого рода члены его церковной общины, с одной стороны, не удовлетворявшиеся «словесным млеком» учения, а, с другой стороны, сами не удовлетворявшие нравственно-психологическим условиям, при которых только и возможно истинное богопознание. «Подобно своенравным детям, они оставались недовольны тем, что предлагалось им как вполне достаточное для их спасения, но хотели знать более того, чем сколько были в состоянии вместить».⁴⁷ Наконец, в числе верующих, располагавших нашего церковного учителя к составлению им данного трактата, были люди и более зрелого ума, которые достигли уже известной меры «возраста совершенна» и которые из благородных побуждений предлагали Августину многочисленные и разнообразные вопросы о Божественной Троице.⁴⁸ Эти «добросовестные скептики», смущавшиеся (nonnulli perturbantur) некоторыми подробностями церковного учения о Троице, наперед были убеждены в объективной истинности содержания своей веры; были убеждены потому, что затруднения, которые возникают при односторонней рефлексии ума на этот предмет, и противоречия, которые ограниченный разум желает находить в нем, на самом деле, в их глазах, далеко не таковы, чтобы быть в состоянии поколебать откровенную истину Божественного триединства, но, напротив, могли быть скорее только кажущимися и, с высшей точки зрения, непременно должны быть разрешимы.⁴⁹

Стремясь быть, по Апостолу, «всем вся», бл. Августин, как истинно «добрый пастырь» (Иоанн. 10, 1–16), пекущийся о «всех овцах» стада Христова, и хочет на страницах этого своего сочинения «дать ответ» всем перечисленным выше категориям «вопрошающих его» об основаниях его христианского «упования» (1Петр. 3, 15), связанного с этой сокровеннейшей истиною веры.

в) Сказанным о поводе написания Августином рассматриваемого сочинения «De Trinitate» в достаточной мере определяется и предлежавшая ему в настоящем труде его богословская задача. Последняя состояла в том, чтобы, опровергнув неправомерные опыты решения тринитарного вопроса, насколько только возможно, «приблизить к пониманию тайну Троичности Божества и оправдать пред разумом авторитет церкви, признающей этот догмат краеугольным камнем веры».⁵⁰ Эту поставленную себе в данном сочинении задачу наш церковный учитель-богослов и осуществляет посредством веры и разума, полемически и положительно.^51.

г) Точка зрения, из какой Августин исходит в этом своем исследовании, отчасти уясняется также из того, что уже сообщалось о поводе к композиции сочинения «De Trinitate». Чистая и неповрежденная христианская вера, объективно воспринимаемая – вот что, по словам западного католического комментатора бл. Августина проф. Th. Gangauf‘а⁵², составляет основную точку зрения Августина и его отправной пункт; она – его руководительница на пути тринитарных исследований и его конечная цель, к которой он, пройдя долгий путь своих изысканий, в конце концов снова возвращается. Содержание христианской веры для него безусловно достоверно и в его глазах составляет абсолютную истину. Этой истины полон дух его; на ней он зиждется, в ней и ею живет, и она живет в нем и проникает его, возбуждая его посредством энергии, внутренне присущей ей, как Божественной силе. «Любовью, – говорит Августин, – влечемся мы к исследованию истины».⁵³ Его мысль не отступает от нее, и его задача в том только, чтобы правильно установить и утвердить непосредственно переживаемую верою Божественную истину и, по возможности, приблизить ее к разумному сознанию человека. Для регулирования процесса мышления и познания человека (на пути его богословско-философских исследований), по Августину, должно служить, в качестве аксиоматического положения, слово ветхозаветного пророка (Ис. 7, 9): «если не поверите, не поймете» (Nisi credideritis, non intelligetis).⁵⁴ Ведь научение и всякой другой науке, – рассуждает исследуемый нами западно-христианский мыслитель, – начинается у нас предварительным принятием на веру известного авторитета,⁵⁵ и все воспитание человеческого рода, а также организация общественного порядка также обусловлены верою.⁵⁶ Может ли быть иначе в области сверхчувственных предметов и премирных отношений человека?⁵⁷ – Таким образом, как уже видно из сказанного, вера в церковный догмат Св. Троицы – таков прецедент всего тринитарного умозрения блаж. Августина. Опираясь на церковную веру и руководясь ею, всецело принимая Свящ. Писание и символ веры и отправляясь от них, бл. Августин параллельно с этим в широкой степени пользуется и рациональным методом построения, уяснения и обоснования тринитарного догмата.

д) Состав и разделение сочинения бл. Августина «De Trinitate Dei». Разбираемое произведение бл. Августина «De Trinitate Dei» состоит, как мы знаем, из 15 книг, в свою очередь разделенных (в его печатных изданиях) на известное число глав и параграфов (номеров). Кроме этого, самим характером содержания рассматриваемого сочинения уже намечается, как вполне естественное, его общее деление на две главные части. Последнее деление определяется тем отношением, какое обнаруживает бл. Августин на протяжении этого своего сочинения к сверхъестественному и естественному откровению (Свящ. Писанию и тварному миру), как источникам и средствам богопознания или способам доказательства тайны Божественного триединства. Сначала учение о Св. Троице излагается Августином в этом его труде на основании Свящ. Писания и церковного предания, а затем наш Иппонский епископ-философ пользуется для тех же целей соображениями богословствующего разума.⁵⁸ Первые восемь (lib. I–VIII)⁵⁹ книг «De Trinitate», поскольку в них доказательство ведется, главным образом, от Писания, составляют собою первую главную часть его; прочие же семь книг (lib. IX–XV)⁶⁰, преимущественным содержанием которых служат так называемые тринитарные аналогии, почерпаемые из сферы тварного бытия, составляют вторую его главную часть. Сочинение заканчивается вдохновенною молитвою Августина к Триединому Богу, как живому Личному Источнику или Высочайшему Предмету его религиозного созерцания и богословского умозрения.⁶¹

Таким образом, самым важным источником для изложения и выяснения тринитарных воззрений бл. Августина (как в догматико-полемической, так и положительно-богословской форме) служит, конечно, выше характеризованное нами его специальное творение «О Троице», – этот, как мы знаем, обширный трактат из 15 книг, упорный труд 16-ти лет жизни. Как было уже замечено, церковное учение бл. Августина в разбираемом его труде раскрыто им, главным образом, по поводу еретиков (особенно ариан), так или иначе искажавших церковный догмат Троичности, и в ответ на умственные запросы образованной части современного Августину христианского общества, по той или иной причине, не удовлетворявшейся простым символьным исповеданием этой краеугольной истины христианства. – В виду этого данное «классическое» сочинение блаж. Августина «De Trinitate Dei», как такой именно отклик на вышеуказанные потребности наличного момента церковной жизни и богословской мысли, и представляет собою, с одной стороны, распространенный свод преимущественно противоарианских возражений Августина, помещенных в его сочинениях, непосредственно направленных против ариан (lib. I–VIII), а, с другой стороны, есть не что иное, как попытка рационально доказать (ratione demonstrare)⁶² объективную разумность истины Божественного триединства путем аналогий и философской дедукции (lib. IX–XV). Как голос глубоко верующего и ревнующего об истине православия церковного учителя и епископа, названное сочинение излагает пред верующими христианскую тайну Троичности как предмет религиозного созерцания или церковного исповедания. Как опыт рациональной разработки тринитарного вопроса ученым богословом-философом, с целью удовлетворить запросы известным образом развитого христианского веросознания, указанное сочинение нашего знаменитого Иппонского мыслителя ставит и решает проблему троичного бытия Абсолютного Духа уже как объект богословского умозрения или философского исследования.

е) Что касается исторической судьбы⁶³ выше характеризованного нами творения блаж. Августина и содержащихся здесь его богословско-спекулятивных воззрений, то нужно сказать, что значение его и его идей в позднейшей – послеавгустиновской – истории западно-богословской мысли было весьма огромно как по силе и широте влияния, так и по его продолжительности. Запечатленные в этом труде тринитарные идеи Августина и разнообразные его богословские концепции, имея исключительный авторитет в глазах представителей последующего западного богословия и философии, на протяжении целых веков вызывали на Западе многочисленных его подражателей и продолжателей,⁶⁴ часто только рабски воспроизводивших в опытах своего богословско-философского умозрения о Св. Троице содержание и формы выше рассмотренного нами классического произведения этого умственного колосса западной церкви. Особенно же высоко авторитет Августина, в указанном отношении, царил на Западе в каролингский период и в эпоху средневековой схоластики и мистики. Как показывают многие труды выдающихся представителей богословско-философской мысли этого времени, разработка в них тринитарной догмы обыкновенно утверждается на основе, установленной еще Августином в его соч. «De Trinitate», с замечательным постоянством движется в направлении, им проложенном, и неизменно ведется при пособии средств, им указанных и, так или иначе, конкретно использованных в данном его знаменитом творении.

Таков главный источник для выяснения тринитарных воззрений бл. Августина – в известном смысле «классический» по своему характеру и значению (для Запада) – его специальный трактат «О Троице», воплотивший в себе множество самых возвышенных христианских концепций его гениального автора и затем столь могуче определивший собою судьбу тринитарного догмата в дальнейшей – послеавгустиновской – истории западного богословия.

Поставленную себе в исследуемом нами литературном труде (как, впрочем, и в других своих сочинениях) богословскую задачу, бл. Августин последовательно и планомерно выполняет, как замечено, двояким путем – полемически и положительно.

Догматическими противниками блаж. Августина, в полемике с которыми подробнее уясняются некоторые пункты догматико-спекулятивного учения Иппонского епископа о Св. Троице, как известно, были, прежде всего, ариане, в лице представителей некоторых течений западного арианства (омийство и аномийство).⁶⁵ Православное учение о Св. Троице формулируется Августином также и в противовес савеллианству, этому антиподу арианства в тринитарном догмате, равно как параллельно и некоторым другим внецерковным формам современного Августину христианского сознания.

К полемическим (противоарианским) сочинениям бл. Августина, в которых раскрывается отчасти и его учение о Св. Троице, могут быть отнесены следующие «Augustini opera»:

Epistolae⁶⁶ (Письма):⁶⁷ ad Maximum (CLXX),⁶⁸ ad Pascentium (CCXXXVIII,⁶⁹ CCXXXIX,⁷⁰ CCXL,⁷¹ CCXLI⁷² etc.), ad Elpidium (CCXLII),⁷³ ad Honoratum (CXL)⁷⁴.

Contra sermonem arianorum liber I.⁷⁵ (Против речи ариан).

Collatio cum Maximino, arianorum episcopo.⁷⁶ (Прение с арианским епископом Максимином). Важны речи Августина, содержащиеся в этой нотариальной записи его диспута с названным знаменитым главою западных ариан.

Contra Maximinum arianum libri II.⁷⁷ (Против apиaнина Максимина).

Сюда же должны быть причислены также противоарианского содержания:

Augustini Sermones ⁷⁸ (Слова или проповеди) (напр., LII,⁷⁹ CXVII,⁸⁰ CXVIII,⁸¹ CXXXIX,⁸² CXL,⁸³ CCCXLI,⁸⁴ CCCLXXXIV).⁸⁵

In Joannis Evangelium tractatus CXXIV⁸⁶ (124 рассуждения или беседы на Евангелие от Иоанна).– Особ. tract. XVIII, XX, XXXVI, XXXVII, LIX et LXXI.

Не только отрицательно, но и с положительной стороны разбираемое догматико-философское учение бл. Августина о Триедином Боге в тех или иных пунктах, в такой или иной форме затрагивается и рассматривается почти во всех его многочисленных и разнообразных по содержанию и объему сочинениях (философских, догматических, экзегетических и проч.), составлявшихся в различное время и по различным поводам.

Главными из них служат:

Confessiones, libri XIII.⁸⁷ («Исповедания» и «Исповедь»).⁸⁸ Написанное Августином в 400 г., т. е. спустя 14 лет после описанного здесь центрального события его жизни (Augustini conversio–386 г.),⁸⁹ сочинение это содержит в себе «ретроспективный взгляд» бл. Августина на пройденную уже стадию его жизненного пути и представляет собою тонкий, богатый психологическими наблюдениями и лирическими экскурсами «анализ», произведенный мастерскою рукою художника-психолога над собственною его личностью и жизнью. Кроме громадного автобиографического значения, рассматриваемое соч. «Confessiones» весьма важно для выяснения генезиса некоторых религиозно-философских воззрений бл. Августина, как известно, подвергавшихся в различные моменты его жизни довольно значительным колебаниям, или изменениям, в связи с разнообразными литературно-идейными и жизненно-практическими на него влияниями. Наряду с биографическими, психологическими и др. данными, реферируемое литературное произведение Августина содержит немало и доктринального элемента, на основании которого можно конструировать богословско-философское понятие Августина о Высочайшем Существе. С этой стороны «Confessiones» можно рассматривать как богословско-философский трактат и отчасти как библейско-экзегетический комментарий (кн. XI–XIII). – Нельзя попутно не упомянуть здесь и о том огромном влиянии, какое оказывала на Западе «Исповедь» бл. Августина в области практической религиозности⁹⁰ и наглядным показателем какого служит перевод ее на все новейшие языки.⁹¹

При изложении и выяснении догматико-спекулятивного учения бл. Августина о Боге следует также обращаться и к его сочинению под заглавием Retractationes libri II⁹² (Исправления или Поправки), написанному им уже при конце его жизни (427 г.)⁹³ и преследующему свои особые цели. – Если «Confessiones» живописует нам начертанную рукою гениального иппонца «истории его собственной души» с ее падениями и восстанием, то «Retractationes» рисует пред нами историю или картину его литературно-богословской производительности с ее невольными ошибками и посильной их авторской корректурой. Являясь, таким образом, как бы «литературной Исповедью» бл. Августина, «Retractationes» по своему содержанию представляют многочисленные «addenda et corrigenda» к взглядам и мыслям, высказанным Августином во всех его сочинениях, написанных до времени составления «Retractationes» (за исключением De praedestinatione sanctorum, De dono perseverantiae, Opus imperf., а также нек. проповедей и писем). – Данное произведение Августина состоит из двух книг, из которых в первой наш автор, уже маститый старец-епископ и известный своею литературно-богословской деятельностью – учитель Церкви, подвергает критическому пересмотру некоторые свои мысли и суждения, выраженные им в бытность его еще мирянином и пресвитером, а во второй и последней книге таким же точно образом разъясняет, дополняет и исправляет свои богословские воззрения, относящиеся к периоду его литературного творчества уже в сане епископа. – Само собою разумеется, сочинение Августина «Retractationes» весьма ценно для нас, как авторитетный критический комментарий или зрелый, строго продуманный авторский корректив к раннейшим сочинениям Августина и заключенным в них его воззрениям (по известному принципу: «quisque suorum verborum optimus interpres est»). – В частности, «Поправки» Августина имеют важное значение как для выяснения генезиса его богословских идей, лишь постепенно формулировавшихся и, так сказать, кристаллизировавшихся в самом процессе жизни и духовного развития Августина, так равным образом и для более точного датирования многочисленных его литературных творений, каталог которых (в количестве 94-х названий при 230 книгах) автором составлен здесь по хронологическому принципу.

De Civitate Dei libri XXII. (О Граде Божием).⁹⁴ – В своей «Исповеди» Августин изобразил тот внутренний переворот, какой был произведен христианством в его собственной душе; это, вместе с тем, и тот нравственный кризис или перелом, какой совершается, под благодатным влиянием христианской религии, в душе отдельной человеческой личности вообще.⁹⁵ В другом же обширнейшем своем труде «О Граде Божием^"96 бл. Августин описывает пред нами возрождающее или преобразующее действие христианства уже на все общество, на целое царство человеческих личностей. Монументальное творение бл. Августина «De Civitate Dei», как наглядный литературный памятник его титанической борьбы с многочисленными и разнообразными врагами веры и церкви Христовых, – в частности, с римским язычеством, – является одним из величайших по объему и величественнейших по содержанию апологетических произведений патристической древности: по выражению самого автора «magnum et arduum opus»,⁹⁷ оно состоит из 22-х книг и составлялось Августином в течение приблизительно 14 или 15 лет (413–427 гг.).⁹⁸

Ближайшим поводом к композиции Августином этого сочинения, адресованного его автором африканскому трибуну Марцеллину, послужил разгром Рима готами Алариха (в 410 г.) и вызванное им крушение всемирного могущества Римской империи. Это горестное событие возбудило сильное раздражение в среде современного Августину языческого общества, считавшего действительными виновниками совершившейся политической катастрофы именно христиан, которые своею изменою древнеотеческой религии и навлекли, по убеждению язычников, на Римское государство столь страшную кару оскорбленных языческих богов. – Сказанным определялась и задача названного труда бл. Августина. Последняя состояла в том, чтобы, с одной стороны, отклонить эти несправедливые нападки и нарекания язычников на христиан путем подробного, – в свете широкой философско-исторической перспективы, – опровержения «всей древней концепции о мире и государстве», а, с другой стороны, построить «новую христианскую концепцию о «Граде Божием^«, создать первый в истории христианской литературы «грандиозный опыт универсальной теории о человечестве и его судьбах, как едином Богом управляемом целом»⁹⁹ или как вселенски-единой теократической организации. Эту двойственную задачу наш «Великий учитель Запада»¹⁰⁰ и осуществляет последовательно и планомерно на протяжении 22-х книг рассматриваемого его сочинения «О Граде Божием^»,¹⁰¹ которому, главным образом, он и обязан своим почетным титлом «отца философии истории». – Это многогранное и поистине классическое произведение нашего знаменитого autoris et actoris истории христианской культуры, изобилующее массою глубоких и остроумных богословских, философских, исторических и иных концепций и затем легшее в основу теократического идеала западной церкви, может представлять собою – и, как показывает история, действительно представляет, – живейший интерес не только для богослова, но равным образом для всякого философа, историка, канониста и в не меньшей мере для юриста-государственника. – Само собою разумеется, что из этого грандиозного, выдающегося по объему и богатству содержания, литературного творения бл. Августина, представляющего собою как бы «целую энциклопедию религии»¹⁰² и заключающего в себе «целую систему нравственно-догматического учения»,¹⁰³ точно также можно почерпать весьма обильный материал для выяснения спекулятивно-богословского учения бл. Августина о Триедином Боге.

Enchiridion ad Laurentium sive de fide, spe et charitate¹⁰⁴ (Руководство для Лаврентия или о вере, надежде и любви).¹⁰⁵ Это сочинение бл. Августина, составленное, по просьбе его друга Лаврентия, уже в старости (421 г.),¹⁰⁶ содержит в себе ответ на обращенный к Августину догматический вопрос «како веруеши?» по основным пунктам христианской религии. Трактуя вкратце о вере, надежде и любви, о добре и зле, свободной воле и благодати, вопросах христологических и эсхатологических, о молитве Господней, заповедях и многих других элементах христианского вероучения и нравоучения, «Enchiridion» Августина представляет собою сочинение догматико-систематического характера. Это первый на Западе опыт систематического изложения истин христианской веры и один из раннейших в истории христианской литературы прецедентов «Точного изложения православной веры» св. Иоанна Дамаскина, который, как известно, наряду с другими патристическими документами аналогичного характера, в названной своей догматической системе пользуется и настоящим вероизложением маститого Иппонского иерарха. Но представляя собою «первый на Западе опыт совокупного и целостного изложения догматов веры, рассматриваемое «Руководство для Лаврентия», по характеру и методу раскрытия и изложения христианских истин, скорее более приближается к нашему

катехизису, чем к научной системе догматики».¹⁰⁷ Это – сравнительно краткий «компендиум церковного учения»,¹⁰⁸ или элементарное руководство по некоторым главным вопросам христианской догматики и морали. Однако, в виду отмеченного нами характера и значения «Enchiridion’а», как символической книги, содержащееся здесь точно формулированное Августином догматическое учение кафолической Церкви весьма важно и для характеристики собственных богословско-философских взглядов и мнений Августина, в частности, для надлежащего понимания и его тринитарных воззрений (особенно в их некоторых спорных пунктах).

Близки, по своему содержанию, – как предыдущему сочинению Августина, так и друг другу – и нижеследующие два его положительно-догматических труда: De symbolo sermo ad catechumeno ¹⁰⁹ (Поучение о символе веры для оглашаемых) и Liber de fide et symbolo¹¹⁰ (Книга о вере и символе, напис. в 393 г.), представляющие собою, как это частью видно из самого названия их, краткое катехизическое наставление оглашенным в православной вере и изъяснение апостольского символа веры для новокрещеных.¹¹¹

К трем только что перечисленным сочинениям бл. Августина отчасти примыкает, по своему характеру, и De diversis quaestionibus LXXXIII liber unus¹¹² (О разного рода 83-х вопросах). Как можно заключать уже из самого заглавия, сочинение это, начатое Августином на исходе 388 г.¹¹³ (Retract. I, 26), довольно разнообразного содержания, обнимая собою круг вопросов догматических, экзегетических, антропологических и пр. (напр., о душе, о свободном произволении, о зле, о Христе, о Троице, о грехе, истолкование различных мест Св. Писания, против аполлинаристов и т. д.).¹¹⁴

De vera religione¹¹⁵ (Об истинной религии).¹¹⁶ Это сочинение, представляющее собою как бы опыт «философии религии»,¹¹⁷ написано бл. Августином в 389 или 390 г.¹¹⁸ против манихеев в ответ на вопрос: «где истинная религия?» Данный вопрос решается здесь Августином в том смысле, что истинная религия находится не у философов, не у еретиков (манихеев), а в лоне кафолической Церкви и состоит в познании Бога-Троицы и единении с Ним. Последнее же достигается двумя путями: познанием чрез разум и чрез авторитет посредством веры.

Сочинение бл. Августина De doctrina Christiana libri IV¹¹⁹ (О христианской науке)¹²⁰ можно рассматривать как догматическое,¹²¹ как экзегетическое (герменевтическое)¹²² и, наконец, как богословско-пасторологическое (гомилетическое).¹²³ Что касается значения «De doctrina Christiana», как «опыта раскрытия догматов веры», то нужно сказать, что «в большей степени, чем «Enchiridion», обладая научным характером», сочинение это, однако «преследует, главным образом, чисто герминевтическую цель».¹²⁴ Вот почему популярный ныне на Западе католический патролог О. Bardenhewer говорит о нем:¹²⁵ «первое место в ряду экзегетических сочинений Августина с полным правом следует отвести его 4-м книгам «De doctr. christ.». Это сочинение, начатое Августином в 397, но законченное только около 426 г.,¹²⁶ как гласит введение в первую его книгу, хочет решить два главных вопроса всякой библейской науки: как должно а) находить смысл Св. Писания и б) как его сообщать верующим. Соответственно этому, первую часть «Христианской науки», обнимающую собою первые три книги, можно рассматривать как опыт библейской герменевтики; вторая же ее часть, составляющая четвертую книгу данного сочинения, развивает пред читателем принципы христианской гомилетики». «В виду этого, – заключает цитируемый нами авторитетный западный проф. патролог,¹²⁷ – «Христианская наука» Августина во второй своей части есть труд пасторологического характера, поскольку именно четвертая ее книга представляет собою первый опыт системы гомилетики».¹²⁸ Хотя «doctrina christiana» бл. Августина по главному предмету своего содержания и по своей задаче есть не что иное, как патристический опыт изложения основных принципов библейской герменевтики и теории церковного красноречия, однако и в ней можно находить материал, необходимый для выяснения тех или других пунктов августиновского учения о Боге, богопознании, Троичности и проч. – Для дальнейшей истории западной богословско-философской мысли имел значение, в частности, проведенный Августином в «De doctrina Christiana» круг его мыслей «de rebus et signis» (о вещах и знаках), августиновский анализ понятий «uti» et «frui» (пользоваться и наслаждаться) и сделанный из него вывод касательно «достопоклоняемой Троицы», как единственно истинного предмета нашего наслаждения (fruitio), и пр. – (Ср., напр., у бл. Августина «De doctr. christ. libri I–IV». Lib. 1_, c.c. II–V. Migne, t. 34, col. 19–21; p. пер. (неакадемич. изд. 1835 г.) 15–20 стр. и у Петра Ломбарда «Sententiarum libri I–IV». Lib. 1, dist. 1, n.n. 1–9. Migne, s. 1., t. 192, col. 521–525).

In Joannis Evangelium tractatus СXXIV¹²⁹ (Беседы или рассуждения на Евангелие от Иоанна) – не что иное как еженедельные воскресно-богослужебные собеседования Иппонского епископа, посвященные им последовательному чтению и истолкованию текста Евангелия от Иоанна. Первоначально обращенные к народу, в форме устных бесед или поучений (в 416–417 гг.),¹³⁰ эти рассуждения Августина были записаны с его слов и, таким образом, составили данное богословско-экзегетическое сочинение в его настоящем виде. – Для наших целей рассматриваемое сочинение важно потому, что в нем бл. Августин разъясняет и защищает (против ариан) истинный смысл евангельского учения о Сыне Божием и частью о Духе Св.¹³¹

Enarratio in Psalmos CL¹³² (Толкование на 150 псалмов) – сочинение, составившееся, можно думать, из проповедей или бесед, которые ревностный и талантливый Иппонский архипастырь вёл с народом в различные времена церковного года, изъясняя в нравственном и мистическом смысле текст Псалтири (применительно к различным лицам, вещам и событиям новозаветной истории).¹³³

Be Genesi ad litteram (О книге Бытия буквально или по букве). Учено-литературный труд бл. Августина под этим заглавием предлагает нам буквальное изъяснение Моисеева сказания о творении мира¹³⁴ и представляет из себя два самостоятельных сочинения, из которых одно, меньшее по объему (в 1 кн.) и менее ценное по содержанию, написано автором в 393 г. (Liber imperfectus),¹³⁵ а другое, в двенадцати книгах, доведенное до рассмотрения библейского повествования об изгнании Адама из рая, составлялось в период времени между 401 и 415 гг.).¹³⁶ – Наряду с богословско-экзегетическими тезисами здесь трактуется также вопрос об отношении библейского экзегезиса к естествознанию, и дается материал для решения некоторых проблем спекулятивного богословия и философии блаж. Августина.

К сочинениям, где нашим «христианским платоником» ставится и решается проблема Высочайшего Существа и конструируется его богословско-философское понятие о Боге, принадлежит также цикл строго философских сочинений блаж. Августина, относящихся к раннейшему периоду его литературной деятельности (386–387 гг.) и заметно отражающих на себе влияние идей и методов неоплатонической философии. Таковы, например:

Contra academicos libri III¹³⁷ (Три книги против академиков).¹³⁸ Представляя философские диалоги Августина с его идейными друзьями, книги эти имеют предметом своего содержания обоснование «истинной философии» против скепсиса новой Академии.¹³⁹

De vita beata¹⁴⁰ (О блаженной жизни).¹⁴¹ Сочинение посвящено раскрытию мысли об истинном блаженстве, как обладании Богом или блаженном единении с Ним «в противоположность бесконечному исканию, не нашедшему свой предмет».¹⁴²

Трактат De ordine libri II¹⁴³ (Две книги о порядке),¹⁴⁴ составляя «своего рода теодицею», ведет речь о познании разумом Божественного порядка мира.¹⁴⁵

Soliloquiorum libri II¹⁴⁶ (Самобеседования или Монологи)¹⁴⁷ – философское рассуждение Августина, в драматической форме, именно в форме разговора души с разумом, главным образом на тему о богопознании и бессмертии.¹⁴⁸