Враждебность римских язычников к христианству

      Собрания верующих для слушания бесед ап. Павла, а также для молитв и совершения евхаристической жертвы становились все многочисленнее и открытее. Но понятно также, что эти собрания, хотя и происходили большей частью по ночам, не могли остаться не замеченными для римских жителей и для римских властей. Особенно же обращала на себя общее внимание ревностная деятельность ап. Павла. Он всюду являлся во главе Христиан, первенствовал на их собраниях, руководил проповеднической деятельностью других миссионеров; его имя чаще других произносилось как имя человека, обратившего многих к новой религии. И та ненависть, против христиан почитателей какого-то невидимого Бога, которая скрыто всегда наполняла сердца невежественной римской черни, теперь грозила снова обнаружиться ко всей своей силе. Если уже ко времени римского пожара христианское общество успело обратить на себя внимание, как на совершенно отличное и самостоятельное; если и тогда было достаточно одного указания на христиан как на виновников пожара, чтобы возбудить против них жестокое преследование, то такое же точно настроение невежественного народа по отношению к христианам должно было быть и теперь. Разница была лишь в том, что по мере увеличения числа христиан, увеличивалось и число не расположенных к ним; а также и в том, что все более и более распространялось о них дурных слухов. Теперь им приписывались самые грубые и нелепые суеверия; христианская религия, во мнении толпы, обратилась в какую-то глупую оргию, с человеческими жертвами, с всеобщим развратом, с поклонением изображению распятого человека на кресте с ослиной головой. Невежественная толпа, не знавшая истинного христианства и верившая всем этим бессмысленным слухам, готова была обрушиться на него новым жестоким гонением на подобии гонения 64-го года. В Риме могло случиться то же самое, что случалось в последствии в малоазийских городах. Там народные толпы, возбужденные жрецами, схватывали христиан, приводили их к городским римским властям, обвиняли в привержимости к различными суевериям противным народной религии, и требовали осуждения на смерть и за содержание этих суеверий, и за распространение их среди других жителей города. В Риме, конечно, такого своеволия народной толпы нельзя было ожидать; значение властей здесь было более сильно; потому же здесь было всегда много войск, которые и могли восстановить должный порядок. Притом и сама римская чернь была менее привержена к своей религии, менее фанатична и менее расположена по своему почину поднимать преследование за содержание религиозных убеждений и обрядов. Этого и совсем не могло случиться пока Нерон был в Риме, и пока он не хотел нового гонения против христиан. Его личное внимание, по выражению Тацита, было всецело поглощено той борьбой с добродетелью, которую он вел, умерщвляя и казня всех тех, которые казались ему выдающимися в том или другом хорошем отношении. Кроме того 67-й и 68-й годы были временем крайнего развития артистического безумствования императора Нерона. Вообразив себя певцом и артистом, он везде устраивал театральные зрелища и совершенно искренно и нетерпеливо ждал себе похвал и лавровых венков. Среди этих занятий и постоянных волнений ему решительно не когда было обратить внимание на христианскую религию, тем более, что он и вообще не обращал внимания на все другие религии и религиозные общества. Внимание же римской толпы и римских властей также в свою очередь было всецело поглощено теми зрелищами и торжественными празднествами, которыми потешал их император, и являться на которые должны были все без исключения.

При таком положении вещей, как под некоторым покровом, христианская церковь города Рима могла быстро возрастать и укрепляться. Ап. Павел, чем яснее сознавал выгоду такого положения вещей, тем ревностнее и неустанее продолжал проповедовать евангельское благовесте. Он может быть начинал замечать, что его личность очень заметно выделяется над всеми другими последователями Иисуса Христа; может быть даже ему приходилось встречать недружелюбные взгляды на него со стороны языческой толпы и особенно жрецов, которые, может быть, прямо грозили ему доносом. Но ничто из этого не могло смутить проповедника и остановить его деятельность. Он по прежнему продолжал собирать собрания для бесед и совершения евхаристии, продолжал также являться по приглашению и в частные дома. Своих же последователей он неустанно увещевал твердо держаться христианских правил жизни и быть во всем подражателями Иисусу Христу и нести крест, кому какой назначен премудрым промыслом.