Суд над ап. Павлом в Риме

      Схваченный и приведенный вместе с другими христианами к римским властям, ап. Павел по первоначальному и настойчивому требованию толпы предназначается во время предстоящих зрелищ быть растерзанным зверьми (может быть прямо – львом). Народ ждал зрелищ и вот нашлось средство удовлетворить его, отдавая христиан на растерзание зверями. Но римские власти, согласные с толпой во взгляде на христиан и на способ истребления их, однако как истинные римляне хотели оформить дело; и желали, чтобы и само уничтожение христианского общества было произведено на основании действующего закона. А так как у них против своеволия толпы были в распоряжении значительные войска, то они и настояли на своем желании. Для христиан, представленных римским властям было назначено судебное разбирательство. Конечно это разбирательство было бы очень непродолжительно, и народное желание видеть христиан растерзанными в цирке было бы скоро удовлетворено. Но среди обвиняемых христиан, был ап. Павел, имевший право римского гражданства. Когда он заявил, что в его лице римские власти имеют дело не с простым подданным, а с римским гражданином, тогда ход судебного разбирательства должен был значительно измениться. Вместо прежней поспешности и небрежности в соблюдении формальных сторон судопроизводства теперь судебный процесс должен был быть обставлен и произведен законным порядком.

Формальному началу судебного процесса над ап. Павлом. предшествовало насилие, и соблюдение этих формальностей могло начаться только после его заявления о его римском гражданстве. Претор, к которому поступило дело апостола, согласно судебным правилам, потребовал, чтобы из многих обвинителей выступил лишь только кто-нибудь один. Этот представитель обвинителей, целой толпы народа, как религиозный фанатик обвинял ап. Павла в том, что он, будто, не только сам верит бессмысленным суевериям, но старается привлечь к этой вере и других римских жителей. Но так как этого обвинения было недостаточно для присуждения смертной казни в свободомысленном Риме, то обвинитель ап. Павла выставил против него обвинение в оскорблении им римских божеств, государства и самого императора. Это было одно из самых страшных обвинений и, будучи достаточно доказано, оно неминуемо влекло за собой смертную казнь через распятие на кресте. Но пока это обвинение не было доказано, ап. Павел, как важный преступник был подвергнут тюремному заключению и отведен в оковах в одно из тюремных помещений находившихся при преторианском лагере. Здесь он должен был ожидать назначенного претором дня судебного разбирательства.

Сильное и вместе с тем безотрадное впечатление произвело на римских христиан тюремное заключение ап. Павла. Из их памяти еще не изгладились ужасы гонения 64-го года, памятна была им и печальная мученическая кончина ап. Петра, испустившего свой дух, вися на кресте вниз головой; некоторое время подобные этим случаи выражения вражды язычества к христианской религии не повторялись. Христиане было успокоились и без всяких особенных предосторожностей и опасений выполняли требования своей религии и не скрывали ее от глаз язычников. Они стали думать, что приобрели теперь право быть открытыми исповедниками и последователями имени И. Христа. Но случай с ап. Павлом и другими, вместе с ним взятыми, христианами, навел на них страх и наполнил их сердца тяжелым предчувствием.

Мало того, что они не ожидали, чтобы были освобождены схваченные вместе с ап. Павлом и избежали смертной казни, они и для себя ждали того же самого. Они ждали новых доносов, новых тюремных заключений для других членов своего общества и часто видели и слышали подтверждение своих тревожных ожиданий. Толпа, раз осмелившаяся схватить христиан, не остановилась на одном случае, но продолжала повторять это и еще несколько раз. Кроме того с ее стороны стали смелее высказываться насмешки и издевательства над христианами, чаще прерывались христианские молитвенные собрания; и собиравшееся для преломления хлеба в таинстве евхаристии всегда с опасением взглядывали на двери при всяком незначительном шуме на улице города. Такое тревожное настроение не могло не отразиться самым удручающим образом на состоянии духа христианского общества. Нашлось среди христиан не мало таких, которые из-за страха прекратили на время общение с другими христианскими братьями; некоторые пошли далее и стали вместе с язычниками служить своим прежним богам; а те, которые были более твердыми в своих христианских убеждениях, прекратили свою проповедническую деятельность, направленную на приобретение новых последователей И. Христу, Все это конечно не осталось неизвестным ап. Павлу, и его душу наполнило горькое чувство сожаления о слабости человеческой воли в последовании добру и истине. Как видно из слов его послания (2Тим.4:16): «да не вменится им», – он прощал им их слабость, их неверность заветам Христа Спасителя, но прощал лишь потому, что привык всегда снисходить слабости человеческой природы, привык видеть в жизни много дурного и нежелательного. Он отнесся с всепрощающей любовью даже к поступку своего-ученика и сотрудника Димаса, возлюбившего, по его словам, нынешний век и отправившегося в Фессалоннику, оставив в Риме своего учителя, заключенным в темничные узы, которые грозили кончиться смертной казнью (2Тим.4:10).

Тяжело было ап. Павлу узнавать о подобных поступках своих более близких последователей, но он не думал высказывать какое-либо раздражение по этому поводу. Он заботился о том, чтобы, оставаясь наружно спокойным, поддержать бодрость духа и в других, утешить их обещанием божественной помощи и ободрить надеждой на всеблагой и премудрый промысел Божий. Он был рад тем людям, которые не стыдясь и не страшась его уз, приходили к нему в его темничное заключение. Они сообщали ему о состоянии христианского общества, а он через них старался воздействовать и воздействовал на это последнее, поручая передавать ему свои наставительные и утешительные беседы. Особенно же утешительно ему было прибытие в Рим и к нему в темницу Онисифора. Этот Онисифор, узнавши в своей далекой Иконии о пребывании ап. Павла в Риме, прибыл сюда, чтобы насладиться его лицезрением, получить назидание от его бесед и оказать ему материальную поддержку в его теперешних обстоятельствах. Прибыв в Рим и узнав, что апостол в узах, он употребил все усилия (2Тим.1:17), чтобы найти апостола среди других узников, чтобы пройти к нему в его заключение и передать ему, что принес с собой, и в чем особенно нуждался узник. «Да даст ему, писал об этом сам ап. Павел, да даст ему Господь обрести милость у Бога в оный день» (2Тим.1:18). Но недолго прожил Онисифор в Риме; его жизненные обстоятельства заставили его снова оставить столицу и возвратиться на родину. По удалении Онисифора около апостола снова водворилась тьма и уныние.

Впрочем это томительное неизвестное состояние ап. Павла, после выезда Онисифора, продолжалось недолго. Наступил день, назначенный претором для разбора его дела. В этот день рано утром апостола вывели из тюремного заключения и под конвоем стражи привели на Марсово поле, где еще со времени Юлия Цезаря была приспособлена особая судебная площадь. Здесь и должно было произойти судьбище, как обыкновенно, публично и устно. Пред занявшими свои места судьями выступил обвинитель ап. Павла. он держал пред ними речь, в которой раскрывал свои обвинительные пункты. Апостол молча слушал возводимые на него обвинения, как он некогда слушал Тертулла, обвинявшего его пред иудейским проконсулом Феликсом в Кесарии (Деян.24:1–8). В своем уме апостол готовил ответы на все пункты обвинительной речи, при этом памятуя и об обещании Спасителя: «не заботьтесь о том, что вам сказать; Дух Святой научил вас в тот час что вам нужно говорить».

Наступила очередь говорить и ап. Павлу. В своей речи ему нужно было не только раскрыть кто он – обвиняемый, но и то, – что для него было гораздо важнее, – какова та вина, за которую его привлекли на суд к этим почтенным римским судьям. –«Он иудей, сын того племени, которое теперь (67–68-е гг.) так отчаянно взялось за оружие, чтобы свергнуть с себя римское иго. Но лично он нисколько не стоит за дело своих единоплеменников. Как римский гражданин он уважает римлян и римское правительство и всегда готов исполнять Римские законы. Неправда, будто он оскорбляет честь римских богов; неправда и то, что будто он враг римского государства и его устройства. Если он и собирал христианские собрания и часто председательствовал на них, то эти собрания не имели ничего противозаконного и преступного. Их цель – вознести молитву Господу, совершить вечерю любви в воспоминание такой же вечери, которую совершил некогда чтимый ими И. Христос, Сын Божий, сошедший с небес и воплотившийся для спасения человеческого рода, и умерший на кресте, пригвожденный к нему по приказанию Пилата в удовлетворение беспричинной злобы иудейских первосвященников. Вот, последуя учению и заповедям сего распятого Сына Божия, мы, христиане, и живем среди вас, почитателей Юпитера и Юноны, и желаем одного и об одном молимся, чтобы проводить свою жизнь в исполнении заповедей Господних в мире и спокойствии совести. Если же нас и в частности меня обвиняют в оскорблении императорского величества, то это простое недоразумение. Говорят, что мы не хотим признавать императора, и в доказательство этого указывают на то, что мы не присутствуем ни при жертвоприношениях в честь императора, ни при жертвоприношениях пред изображениями умерших римских правителей. Но, достопочтенные судьи, в то время как вы и другие идете в ваши храмы и там пред вашими богами молитесь о своем императоре, мы, христиане, спешим на свои молитвенный собрания, и здесь с полной искренностью просим у нашего Господа Бога всякого блага тому, кто поставлен им над нами, дабы управлять нашими земными делами. Что же касается того, что мы действительно не совершаем курения пред изображениями ваших умерших императоров и не приносим жертв, то это делается нами не по мятежному чувству, а единственно из послушания законам нашей христианской веры, которая повелевает поклоняться в духе и истине только одному Господу, творцу неба и земли». – Сказав это, апостол закончил свою речь обращением к справедливости и беспристрастию судей.

После этого было приступлено к рассмотрению доказательств, в числе которых первое место имели свидетельские показания. Когда свидетельские показания обвиняющей стороны были выслушаны, тогда претор и судьи снова обратились к ап. Павлу, предоставляя и ему выставить свидетелей в защиту своих показаний. Но ап. Павел свидетелей не имел. Хотя и право было его дело, хотя и многие знали, что он не заслуживает обвинения и наказания однако никто не выступил пред судьями подтвердить то, о чем долго и воодушевленно говорил великий проповедник. После он сам с горечью писал об этом св. Тимофею: «при первом моем ответе никого не было со мной, но все меня оставили» (2Тим.4:16). – Среди христиан Рима из многих последователей ап. Павла не нашлось ни одного, который бы заявился на судебную площадь и публично бы засвидетельствовал достоверность показаний апостола. – Что это значить, – где причина такой оставленнсти апостола? Ужели в одном том, что страх пред римским судом и опасение самим попасть в то же самое положение, в котором теперь томился ап. Павел, удержали римских христиан и даже евангелиста и деяписателя Луку выступить на защиту святого дела? – Трудно верится такому малодушию первых христиан, но это было отчасти в действительности, хотя, конечно, главное здесь было общее смирение христиан, их готовность на страдания и их сознание бесполезности устной защиты пред языческим фанатизмом. И сам апостол не находит достаточного извиняющего обстоятельства их равнодушию к его судьбе и, покрывая их своей всепрощающей любовно, желает, чтобы им не было вменено это их малодушие в вину и осуждение ни пред судом человеческим ни пред судом Божиим: «да не вменится им», – пишет он своему доверенному другу, св. Тимофею (2Тим.4:16).

Оставленность апостола показалась странной и непонятной даже самим римским судьям; и это тем более, что, по их мнению, дело его вовсе не так безнадежно, чтобы было опасно выступить его защитником. В их памяти было еще свежо впечатление от боговдохновенной речи апостола, их сердца еще не остыли от того жара умиления, которое было возбуждено в них его трогательно-величественной проповедью о Христе, Спасителе всех людей. И вот, под влиянием этого впечатления претор и судьи решили, что постановлять окончательный приговор по делу апостола преждевременно, и объявили перерыв судебного процесса, назначив день для второго разбирательства.