Речи святого апостола Петра в книге Деяний апостольских

Содержание

Предисловие

Предисловие

Речи св. Ап. Петра могут быть выделены из общего состава книги Деяний, как самостоятельный предмет исследования, с трёх сторон или точек зрения: во-первых, – по автору, как произведения, в известной степени, принадлежащие не самому Дееписателю, а другому лицу; во-вторых, – по содержанию, как учительный элемент в общем историческом содержании книги Деяний, и, в-третьих, – по форме, как живая речь в ряду исторических повествований. Каждая из этих точек зрения‚ представляет свой интерес и имеет своё значение. С первой точки зрения открывается вопрос о принадлежности первоверховному Ап. Петру ряда н. з. творений, по объему своему превосходящих его первое послание¹. Со второй точки зрения речи являются единственным памятником апостольской проповеди и учения за весь период от Вознесения до Апостольского собора, т. е., приблизительно за 20 лет самой начальной эпохи апостольской истории. Все послания Апостолов написаны уже в более позднее время, после собора, и так как все они вызывались обстоятельствами окружающей жизни, то все они в известной степени являются памятниками апостольской проповеди времён написания их. Кроме того все, послания написаны к верующим христианам; речи же, изложенные в кн. Деяний, являются единственным памятником апостольского благовестия в той его форме, как оно предлагалось неверующим – иудеям и язычникам. Наконец, в третьей точки зрения, со стороны формы, речи могут представлять особый интерес в гомилетическом отношении: в то время, как послания являются писаниями апостольскими; речи в Деяниях можно рассматривать, как запись живого слова апостольской проповеди. При определении границ предмета нашего исследования, мы руководимся, главным образом, первой точкой зрения, в виду её наибольшей определённости, а так же в виду того, что она обнимает собою две остальные.

Вторая точка зрения мене определённа и не может быть проведена с строгой последовательностью: речи богаты не только учительным, но и историческим содержанием (см., напр, Деян.1:15–26), и некоторые из них прямо приближаются к повествованию (Деян.11:1–15). С третьей точки зрения, по форме, речи представляют такой незаметный переход от больших благовествований к кратким свидетельствам и отдельным отрывочным замечаниям, от монологов – к диалогам, от обращений к людям – к живым молитвенным обращениям к Богу, что проводить с этой точки зрения определяющую границы предмета черту было бы слишком искусственным: краткие ответы Апостола, (напр., ответ синедриону), молитвы и отдельные замечания его (напр., слова к Симону волхву, Анании и Сапфире) имеют иногда столь же важное значение для выяснения учения Апостола и для разрешения вопроса о принадлежности ему речей, как и пространные благовестнические проповеди его. Поэтому, говоря о речах св. Ап. Петра, мы понимаем слово «речь» не в технически-ораторском значении, а в широком смысле, в смысле – живая речь, слово вообще, и к предмету нашего исследования относим всё, что книга Деяний передаёт, как сказанное первоверховным Ап. Петром. С этой точки зрения к предмету нашего исследования должны быть отнесены следующие места кн. Деяний, как прямо усвояемые самим Дееписателем Ап. Петру: Деян.1:16–22, 2:14–36, 38–40, 3:4, 5, 12–26, 4:8–12, 19, 20, 5:3–4, 8–9, Деян. 5:29–32, 8:20–23, 9:34, 40, 10:26, 28–29, 34–43, 11:5–17 (и параллел. стихи 10 гл.); Деян. 12:11, 17, 15:7–11. Кроме того, сюда же мы относим две молитвы: Деян.1:24–26 и 4:24–30. Хотя Дееписатель и не свидетельствует прямо, что эти молитвы были произнесены Ап. Петром, но, по соображениям историко-экзегетическим, мы считаем их принадлежащими первоверховному Ап. Петру.

Таков главный предмет нашего исследования; но на ряду с этим главным, по условиях нашей задачи, выступают и другие, соприкосновенные с ним.

Задача наша – историко-экзегетическая. Речи Ап. Петра мы прежде всего рассматриваем, как слово 6ожественного откровения; поэтому объяснение текста их, во всей глубине и во всём богатстве его содержания, составляет главную нашу задачу. Но если для понимая вообще всякого памятника необходимо знание исторических условий возникновения его, то тем более это надо сказать относительно речей Ап. Петра. Все они являются импровизацией, живым ответом на вопросы, поставляемые текущими событиями, и потому тесно связаны с окружающей обстановкой. Но исследователь речей в Деяниях находится в несколько своеобразных условиях относительно решения исагогических вопросов. Историческая обстановка речей дана в Деяниях: Дееписатель излагает речи в непосредственной связи с ходом своего повествования. Поэтому выяснение обстановки речей приобретает по преимуществу характер историко-критического комментария на ближайшие к речам отделы кн. Деяний. Разумеется, такие, соприкосновенные с речами, отделы являются предметом нашего исследования не целиком, а лишь отчасти, поскольку они могут служить к выяснению содержания речей и к решению вопроса о происхождении их. Понятно также, что в тех случаях, когда замечания Дееписателя об обстановке речей кратки и неопределённы, комментарий к ним принимает характер, главным образом, попытки дополнения их, – так сказать, воссоздания обстановки на основании других источников; в тех же случаях, где описаний ев. Луки определённы и обстоятельны, приходится останавливаться, главным образом, на решении вопроса только об исторической достоверности их. Далее, так как каждая речь была произнесена при особых условиях, и обстоятельства произнесения одной речи часто совершенно не имеют никакого отношения к другой, то представляется совершенно неудобным выделять вопрос об обстановке речей в одну общую «исагогическую» часть исследования; вопрос этот должен быть излагаем каждый раз особо, в форме частного исторического введения к каждой отдельной речи².

Из ряда исагогических вопросов относительно речей Ап. Петра с начала прошлого столетия выдвинут на первое место в истории науки вопрос о принадлежности речей Ап. Петру, или, иначе говоря, вопрос о подлинности и происхождении их. Ещё Eichhorn (в 1810 г.) высказал предположение, что речи в Деяниях представляют свободную композицию Ев. Луки и вложены им в уста изображаемых у него лиц, подобно тому, как это часто делали греческие и римские историки, напр., Фукидид и др.³. Ту же мыcль несколько позже принял и старался обосновать более детально Meyerhoff (с тем, впрочем, отличием, что писателем Деяний, а, следовательно, и сообщаемых в них речей, Meyerhoff считал уже не Луку, а Тимофея⁴. Но особенно благосклонный приём встретила эта идея у представителей, так называемой, тюбингенской школы (Schneckenburger, Baur, Zeller, Overbeck)⁵. Тюбингенская школа возникла под несомненным влиянием гегельянской философии и представляет попытку применения диалектического метода к объяснению начальной эпохи христианской истории. По мнению тюбингенцев, апостольский век в истории церкви ознаменовался борьбою двух противоположных направлений – «петринизма» и «павлинизма» (гегелианский «тезис и антитезис»). Со второго века началось примирительное течение, закончившееся объединением враждующих партий (синтезис). Взяв эту, боле философскую, чем историческую, теорию за критерий достоверности книг Св. Писания, тюбингенцы признавали более древними и достоверными те памятники Св. Писания, которые отражают в себе (будто бы) эту борьбу Апп. Петра и Павла, и, наоборот, относили к более позднему времени и считали недостоверными те Писания, которые сглаживали следы этой борьбы. С этой точки зрения, самым достоверным памятником признавалось послание к Галатам, а одной из наименее достоверных книг являлась кн. Деяний апостольских. Кн. Деяний, по мнению тюбингенцев, написана во втором веке с тенденциозной целью содействовать примирению павлинистов и петринистов. Для этого Дееписатель не только представляет начальную историю христианства так, как будто между Апп. Петром и Павлом не было никакого разделения; но старается решительно во всём провести параллель между обоими первоверховными Апостолами, усвояя им одинаковые чудеса, речи, миссионерские подвиги. Разумеется, с этой точки зрения, все речи Апостолов в Деяниях, рассматриваются, как чистые выдумки, фикции Дееписателя. В своей положительной части теория тюбингенцев в настоящее время не имеет уже никакого научного значения. Но критическая работа их не утратила своего влияния в истории науки и до сих пор: и в настоящее время все рационалисты

пользуются точно теми же возражениями против достоверности кн. Деяний вообще и речей Ап. Петра в частности, какие выставлялись ещё тюбингенцами. Можно сказать, что Е. Zeller в своём исследовании Die Apostelgeschichte nach ihrem Jnhat und Ursprung kritisch untersucht, Stuttgart 1854, сказал последнее слово скептической критики; здесь, с остроумием, достойным лучшей цели, он собрал такой арсенал критических аргументов против достоверности кн. Деяний, из которого и до сих пор вооружаются все последующие рационалисты, независимо от того, для какой положительной цели нужно им это вооружение; в этом сочинение сосредоточено почти всё, что только могла изобресть рационалистическая мысль, как возражение против достоверности кн. Деяний и принадлежности речей Ап. Петру. Новейшие критики меняют выводы (и, нужно сказать, – более в пользу признания известной доли достоверности повествований Дееписателя); но аргументы у них остаются те же, что и у тюбингенцев. С отдельными критическими суждениями тюбингенской школы нам прийдётся постоянно иметь дело, как в экзегезисе, так особенно в обзорах исторической обстановки речей. Общую же положительную часть теории тюбингенцев мы излагаем здесь только потому, что она помогает иногда надлежаще оценить критические аргументы их.

По той же причин считаем нужным сказать несколько слов и о новейшей рационалистической теории происхождения кн. Деяний и, в частности, речей Ап. Петра – теории письменных источников. Теория эта стоит в несомненной связи с традициями тюбингенской школы и представляет естественную эволюцию их⁶. Мысль, что Дееписатель при составлении своей книги, мог иметь письменные источники, не нова; но с 80-х годов истёкшего столетия эта мысль получила весьма своеобразное развитие. Современную теорию источников правильнее было бы назвать теорией компилятивного, или фрагментарного происхождения Кн. Деяний. Последователи этой теории представляют, что Дееписатель составил свою книгу не по источникам, а из источников: он механически соединил несколько памятников, компилируя их один с другим, по местам снабдил эту компиляцию своими интерполяционными вставками. Теория эта основывается не на внешних, документальных данных, а исключительно на тех фактах противоречий (мнимых) и разногласий, какие отмечали в тексте Кн. Деяний ещё и тюбингенцы, и какие давали этим последним повод отрицать историческую достоверность Деяний. Только новые тюбингенцы обращают внимание на тот будто бы факт, что противоречия распределяются по разным частям книги, и по этому признаку они устанавливают принадлежность частей книги к тому или иному источнику. При чём претенциозность некоторых исследователей доходит до того, что они даже восстанавливают первоначальный вид этих источников. Положительная сторона и этой теории стоить вне нашей задачи: оценка окончательных результатов этих изысканий связана с обзором всей Кн. Деяний, а не одних только речей. Впрочем, заметим к слову, едва ли надо особенно углубляться в предмет, чтобы видеть, что самая задача подобного восстановления источников – предприятие чисто эфемерное; в конце концов к такому возможно пришли некоторые даже из самих приверженцев этой теории⁷ после того, как ряд гипотез разных исследователей дал безконечное разнообразие субъективных построений⁸. Не касаясь этой теории в её целом виде, нам постоянно прийдётся встречаться с суждениями этих искателей противоречий при оценке исторической достовезрности того или иного повествования Дееписателя и при экзегезисе текста речей. При чём, нужно сказать, что защитниками теории источников даются иногда весьма своеобразные и любопытные экзегетические варианты; они нередко обращают внимание на такие особенности текста, которые обыкновенно ускользали от внимания экзегетов.