иерей Геннадий Егоров

Источник

Учительные книги

    Книги, составляющие третий раздел Священного Писания Ветхого Завета, к изучению которого мы приступаем, называются по преимущественному содержанию учительными, а по своей форме – поэтическими.

Воскресший Христос сказал ученикам: «Вот то, о чем Я вам говорил, еще быв с вами, что надлежит исполниться всему, написанному о Мне в законе Моисеевом и в пророках и псалмах» (Лк. 24:44). Из его слов видно, что эти книги в то время объединялись под общим названием «псалмы». Поэтическими эти книги называли святители Кирилл Иерусалимский и Григорий Богослов, а также преподобный Иоанн Дамаскин. Учительными же их одним из первых называл писатель IV века Леонтий Византийский190.

По объяснению святителя Афанасия Великого, «прилично было, чтобы Св. Писание песнословило Бога не только последовательной [прозаической] речью, но и не имеющею строгой последовательности [поэтической]. Так, речью связною сказано принадлежащее к закону и пророкам и всё повествовательное, со включением Нового Завета. Не имеющею же строгого порядка речью сказано заключающееся в псалмах и песнопениях. А этим и соблюдается требуемое Законом, чтобы люди любили Бога всею крепостию и силою»191. Также он называет речь учительных книг «распространенной»192, указывая тем самым на особую форму, свойственную еврейской поэзии, когда мысль передается посредством двух или более связанных между собой по смыслу выражений (параллелизм).

Учительными эти книги мы называем потому, что в них содержится «учение благочестия»193. «Учительные книги носят по преимуществу субъективный характер, в отличие от объективного изложения истин веры и благочестия в законе и объективного же описания жизни еврейского народа в писаниях исторических»194. Их задача – объективные законы и постановления, данные Богом, сделать для человека достоянием его собственный мысли, чувства и воли; показать их согласие с человеческой природой. Они дают нам переживание и осмысление этих богооткровенных истин в повседневной жизни, а также ответ человеческого духа на голос Божий. Каждая из учительных книг делает это особым образом; остальные особенности учительных книг мы рассмотрим в разделах, посвященных каждой из них.

Заметим, что деление на главы здесь достаточно условно и в некоторых книгах иногда даже мешает уловить смысл, потому что мы привыкли, что если глава кончилась, то кончился и смысловой отрывок, а это может быть совсем не так, ибо это разделение на главы сделано достаточно произвольно: иногда удачно, иногда не очень.

Глава 20. Книга Иова

Книга не содержит определенных указаний на время ее написания и авторство. Святитель Иоанн Златоуст считал ее составленной если не Моисеем, то Соломоном195. Следует заметить, что бытовые реалии, которые в этой книге описываются, вполне могут быть отнесены к эпохе патриархов, к началу второго тысячелетия до Рождества Христова. Особенности языка и стиля этой книги, близость ее по многим выражениям к Псалтири скорее свидетельствуют о том, что окончательный вид свой она получила во времена расцвета Израильского царства, то есть во времена Соломона, когда появились на свет и другие произведения учительной литературы. Одно другому не мешает, поскольку древнее предание могло обрести свою окончательную форму гораздо позже или в это время она была изложена по-еврейски. В других книгах Священного Писания об Иове говорится как о реальном историческом лице (Иез. 14:14; Иак. 5:11). В дополнении, находящемся в Септуагинте и славянской Библии, говорится, что Иов был потомок Исава, пятый от Авраама.

20.1. Исторический пролог

Первые две главы представляют собой введение или исторический пролог, в котором повествуется о том, что в земле Уц жил благочестивый человек по имени Иов. О местонахождении этой земли есть много разных предположений. Одно из самых распространенных – северо-западная часть Аравии на границе с Идумеей. Писание представляет нам богатство и благочестие Иова, который имел обыкновение приносить жертвы не только за себя, но и за своих сыновей, ходатайствуя перед Богом о прощении их возможных прегрешений.

Далее в Писании сказано: «пришли сыны Божии предстать пред Господа, между ними пришел и сатана» (Иов. 1:6) – картина довольно своеобразная по своему «натурализму», но она имеет, конечно, свое объяснение.

Это описание ясно свидетельствует нам, что, несмотря на то что сатана отпал от Бога и больше не стоит в ряду других ангелов, но тем не менее «в своем желании противиться Божественному плану... в конце концов, вынужден участвовать в его исполнении»196.

Сатана (или диавол, т.е. клеветник) начинает клеветать на Иова, говоря о том, что этот праведник небескорыстен; что легко быть благочестивым, когда Бог о нем так заботится, когда у него всё есть, когда он огражден со всех сторон этим попечительством. Вот если бы отнять у него всё, то тогда стало бы ясно, действительно ли он такой праведный, как о нем все говорят.

Обратите внимание: сатана не имеет власти. Разве он не растерзал бы Иова, имей он ее? Но он говорит Богу: «Простри руку Твою и коснись всего, что у него,благословит ли он Тебя?» (Иов. 1:11). И вот сатане дается позволение поразить всё, что есть у Иова, только самого Иова не трогать.

Святитель Григорий Двоеслов замечает по этому поводу: «Удивительно, что он не присваивает себе права поражать, и это тот, кто никогда не упускает случая гордиться своей гордыней перед Творцом всяческих. Диавол знает, что сам по себе он не способен ни на что и даже не существует сам по себе как дух. <...> Надо знать, что воля сатаны всегда зла, но могущество его не вне закона. Потому что волю он имеет от самого себя, власть же – от Бога. То, что он хочет сделать по злобе, то Бог позволяет ему исполнить по правосудию. <...> Не следует бояться того, кто ничего не может делать без разрешения. Надо только трепетать перед той силой, которая, разрешая врагу буйствовать, заставляет неправую волю служить исполнению правых предопределений»197.

И вот наступает день, когда к Иову приходят подряд четыре вестника, которые сообщают, что все стада его уничтожены, всех верблюдов его увели, что рухнул дом, в котором находились его дети, и все они погибли. Тогда встал Иов, поклонился Богу и сказал: «наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно! Во всём этом не согрешил Иов и не произнес ничего неразумного о Боге» (Иов. 1:20–22).

Затем диавол опять начинает говорить о том, что хотя из его происков ничего не получилось, однако за жизнь свою человек отдаст всё, что угодно, вплоть до того, что отречется от Бога: «простри руку Твою и коснись кости его и плоти его,– благословит ли он Тебя? И сказал Господь сатане: вот, он в руке твоей, только душу его сбереги. И отошел сатана от лица Господня и поразил Иова проказою лютою от подошвы ноги его по самое темя его. И взял он себе черепицу, чтобы скоблить себя ею, и сел в пепел /вне селения/» (Иов. 2:5–8). Вот картина. Мало того что это неизлечимая болезнь, при которой заживо разлагается тело, – это еще болезнь, которая всегда считалась нечистой. И вот он сидит вне селения, скребет себя черепком, в кратчайший срок потеряв всё: уважение, славу, богатство (Иов. 2:8).

Искушение продолжается. «И сказала ему жена его: ты всё еще тверд в непорочности твоей! похули Бога и умри» (Иов. 2:9). Интересно, смотрите: дома нет, семьи нет, скот уничтожен, а жену диавол не тронул. Смотрите, какая смысловая нить потянулась к книге Бытия. Как видим, враг не слишком разнообразен в своих приемах. Но Иов не уподобился Адаму и сказал: «ты говоришь как одна из безумных: неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злого не будем принимать? Во всём этом не согрешил Иов устами своими» (Иов. 2:10). Но обратите внимание: «злого не будем принимать»,– для Иова зло, которое на него обрушилось, от Бога, для Иова нет третьей стороны, он не видит ее, для него есть Бог и он. В этой связи ситуация для него выглядит крайне странно.

Пролог книги для нас очень важен, поскольку проясняет нам исключительность ситуации, в которой оказался Иов, для того чтобы мы не соблазнились тем, что произойдет дальше. Запомним: из пролога нам теперь известно то, что неизвестно действующим лицам.

Сделаем небольшое отступление. Первые две главы могут привести вдумчивого читателя в некоторое смущение. Двое о чем-то спорят и доказывают это за счет третьего, который вообще не в курсе происходящего. Да, диавол оклеветал Иова, но ведь Бог всеведущ, а заставлять Иова страдать, чтобы доказать его праведность диаволу, не есть ли величайшая несправедливость? Почему нужно было на нем всё это испытывать? На этот вопрос мы отвечать сейчас не будем, сделаем это позже.

20.2. Собеседование Иова с друзьями

Услышав о несчастии Иова, к нему приходят трое друзей – Елифаз Феманитянин, Вилдад Савхеянин и Софар Наамитянин, по-видимому тоже богатые и знатные, как и он сам. Видя его в таком положении, в течение нескольких дней сидят рядом с ним и ничего не произносят: у них не находится ни одного слова, чтобы сказать Иову. Что они при этом думают, можно заключить из того собеседования, которое между ними происходит в дальнейшем. Тогда Иов начинает говорить первым и проклинает тот день, в который он родился:

«Погибни день, в который я родился, и ночь, в которую сказано: зачался человек! День тот да будет тьмою; да не взыщет его Бог свыше, и да не воссияет над ним свет! Да омрачит его тьма и тень смертная, да обложит его туча, да страшатся его, как палящего зноя! Ночь та,– да обладает ею мрак, да не сочтется она в днях года, да не войдет в число месяцев! <...> Для чего не умер я, выходя из утробы, и не скончался, когда вышел из чрева? <...> На что дан страдальцу свет, и жизнь огорченным душою, которые ждут смерти, и нет ее, которые вырыли бы ее охотнее, нежели клад, обрадовались бы до восторга, восхитились бы, что нашли гроб? [На что дан свет] человеку, которого путь закрыт, и которого Бог окружил мраком?» (Иов. 3:3–6, 11, 20–23).

Мы знаем и других ветхозаветных праведников, которые тоже сетовали и стенали, подобно Иову. Моисей молился и говорил: «для чего Ты мучишь раба Твоего? и почему я не нашел милости пред очами Твоими, что Ты возложил на меня бремя всего народа сего? <...> когда Ты так поступаешь со мною, то лучше умертви меня, если я нашел милость пред очами Твоими, чтобы мне не видеть бедствия моего» (Числ. 11:11, 15). Упомянем и пророка Иеремию, который говорил: «Проклят день, в который я родился! день, в который родила меня мать моя, да не будет благословен!» (Иер. 20:14). Скорби этих ветхозаветных праведников велики, смерть кажется им избавлением. Здесь неслучайно много раз повторено слово «ветхозаветные», потому что они жили до благодати. После ниспослания Святого Духа апостол Павел хвалится скорбями и страданиями, говоря: «в чем похвалюсь? Только в скорбях моих похвалюсь» («собою же не похвалюсь, разве только немощами моими» (2Кор. 12:5),– потому что благодать Божия позволяет это переживать совсем по-другому.

Когда заговорил Иов, друзья вынуждены отвечать. Они пытаются его утешить, но делают это довольно своеобразно.

Главы 4–26 построены по четкой схеме. Это три круга бесед: по очереди речь каждого из друзей Иова (Елифаза, Вилдада и Софара; правда, в третьем собеседовании речи Софара нет), и ответ Иова на каждую из них. Потом следуют две речи Иова в защиту своей праведности и речь некоего Елиуя, который на протяжении всех предыдущих глав нигде не упоминается.

Что же говорят Иову его друзья? Они начинают ему говорить, что он неразумно ропщет на Бога, потому что Бог справедлив. Бог наказывает нечестивого, Бог благословляет праведника, и поэтому Иов может не беспокоиться о своей судьбе: если Иов праведен, как он думает, Бог его вознаградит и помилует (Иов. 8:5–7). По умолчанию выходит так, что если Иов – грешник, то поделом ему, только это явным образом не озвучивается. Но Иов должен смиренно молить Бога о помиловании, потому что у Бога просто так ничего не бывает.

Здесь еще нужно вспомнить о том, что если Иов действительно пятый от Авраама и живет в земле Уц, то это еще до Закона происходит. Но даже если принять во внимание Закон, то ситуация будет немногим проще. Ведь на первый взгляд всё Пятикнижие построено – по крайней мере, если не вникать в какие-то глубины,– на идее наказания и воздаяния земного. Кто будет соблюдать Закон Божий, тот будет благословен, у того всё будет хорошо, нечестивый будет наказан, истреблен. Никакой четко выраженной мысли о загробном воздаянии здесь нет, поэтому ход мыслей друзей Иова выглядит вполне закономерным.

Давайте спросим себя, что бы мы сказали человеку, оказавшемуся в ситуации Иова? Примерно то же, что говорили тому друзья. Но в случае Иова всё это оказывается неверно. Иов страдает безвинно, и это ему, в отличие от друзей, хорошо известно. Иов упрекает своих друзей, как ни странно, в малодушии. Он говорит: «вы... увидели страшное и испугались» (Иов. 6:21). Впоследствии мы еще вернемся к этим словам. Действительно, трудно иначе объяснить ту энергию, с которой они полемизируют с Иовом.

После того как Елифаз порассуждал о том, что Бог благословляет праведников и наказывает грешников (Иов. 4), Иов понимает, куда дальше пойдет разговор: «Что доказывает обличение ваше?» – и требует, чтобы ему доказали, что он действительно грешник. Вилдад начинает его убеждать, что Бог не может быть неправедным судьей и если погибли сыновья Иова, значит, они согрешили (Иов. 8). И Иов в ответ соглашается, что никто не может быть чист перед Богом и никто не может быть праведным перед Богом, и просит, обращаясь к Богу, чтобы был какой-то ходатай, который бы смягчил гнев Божий.

Затем Софар, третий друг, уже прямо обвиняет Иова в том, что он, по-видимому, грешник и поэтому вполне заслуженно несет свое наказание (Иов. 11). На что Иов ему отвечает, что они, конечно, люди весьма мудрые, но если вся их мудрость заключается в том, что они не смогли найти ни одного слова сострадания его положению, а только убеждают его, что так ему и надо, что он должен осознать свой грех и покаяться в нем, обвиняя его таким образом во лжи, то лучше бы они не назывались мудрецами. Иов начинает требовать суда Божия, обращается уже к Самому Богу с требованием суда, чтобы Господь открыл ему, почему так происходит (Иов. 13:22–24).

Друзья снова по очереди обращаются к Иову. Поскольку Иов с ними не согласился, они начинают убеждать его признать себя грешным. Одним из его грехов, с их точки зрения, является высокомерие, с которым он говорит о себе; самонадеянность, с которой он рассуждает о своей праведности; дерзость, с которой он берется судить о делах Божиих на земле. Друзья указывают ему: неужели он думает, что если он сейчас умрет на этой куче пепла и навоза, то земля без него опустеет, случится мировая катастрофа? С какой стати он устраивает трагедию из своего страдания? «[О ты], раздирающий душу твою в гневе твоем! Неужели для тебя опустеть земле, и скале сдвинуться с места своего?» (Иов. 18:4). У Бога и без него дел много. Пути Промысла Божьего непостижимы, но всё-таки они твердо убеждены, что суд Божий совершается здесь, на земле, всегда, в любых условиях и поэтому, если с Иовом такое произошло, значит, он грешен.

В конце третьего цикла бесед друзья начинают уже конкретно перечислять, в каких грехах он, наверное, виноват: он притеснял вдовиц, обижал сирот, отказывал в хлебе голодным. При этом Елифаз высказывает следующую мысль: «Разве может человек доставлять пользу Богу? Разумный доставляет пользу себе самому. Что за удовольствие Вседержителю, что ты праведен? И будет ли Ему выгода от того, что ты содержишь пути твои в непорочности? Неужели Он, боясь тебя, вступит с тобою в состязание, пойдет судиться с тобою?» (Иов. 22:2–4).

В ответ Иов подтверждает, что пути Божии неисповедимы, что никто не чист перед Богом, что даже в ангелах Своих Бог усматривает недостатки, но всё-таки ему кажется, что мера возможного греха его не соответствует той мере страданий, той мере наказаний, которую он несет. И более того, Иов вопиет к Богу и молит о помиловании и ослаблении страдания, даже если он и грешен. Потому что завтра его не будет и никто не вспомнит, кто он и каков был. Но при этом решительно не соглашается признаваться в тех грехах, в которых его обвиняют друзья: «не укорит меня сердце мое во все дни мои» (Иов. 27:6).

Судя по тому что во время этого третьего цикла бесед Софар уже ничего не говорит, собеседование зашло в тупик, каждый остался при своем, аргументы исчерпаны.

    Получается, друзья в итоге пришли к выводу, что из случившегося с Иовом и его поведения следует, что на самом деле он был прежде тайным грешником, но благополучные обстоятельства жизни не давали возможности этому проявиться. Как богач в евангельской притче. Он всю жизнь праздновал, и всё у него было хорошо, и только потом выяснилось, что он нехороший человек. Но ведь в начале книги то же самое говорил об Иове сатана. Выходит, что суждение по внешности легко оборачивается сатанинской клеветой. Иов ее признать не может.

Правда, святитель Иоанн Златоуст из молчания Софара заключает, что Иов победил в споре, доказав свою правоту, после чего сделал поучение на пользу друзьям198. В конце Иов снова убеждает друзей в своей невиновности, перечисляя достаточно подробно свои добродетели.

Нужно сказать, что 31-ю главу Книги Иова полезно почитать, чтобы посмотреть, каковы были ветхозаветные праведники – праведники до благодати, и себя сравнить: таковы ли мы, христиане?

И наконец, он вновь высказывает желание, чтобы не из уст своих друзей слушать обвинения, но чтобы Бог Сам рассмотрел его дело. И в качестве доказательства искренности он выражает готовность понести проклятие, если ему действительно будут предъявлены какие-то серьезные обвинения (Иов. 31:8, 22, 40).

То, что друзья не смогут договориться, разговор зайдет в тупик горестного недоумения, можно было заподозрить с самого начала.

Беда в том, что главная проблема Иова совсем не в том, в чем пытаются его утешить друзья. Они представляют, что главная его беда – это болезнь и все прочие внешние обстоятельства. Но диалог Иова с женой показал, что сами по себе эти несчастья он переносил мужественно, что его тяготит нечто другое. Иов не спрашивает: где мои дети, где мои верблюды, где мое здоровье? Его волнует другое: «Я, который взывал к Богу, и которому Он отвечал»,– говорит он,– теперь стал посмешищем, и не могу объяснить почему, я брошен Богом, оставлен. Был другом Богу, а теперь неизвестно что и не могу объяснить, что я сделал.

То есть Иова мучает то, что он не имеет ответа от Бога, а они его пытаются утешать в том, что он бедный и больной. Его скорбь вообще никак ему не понятна, и потому так мучительны для него «утешения» окружающих. Для них всё просто – он лишился имущества, надо помочь ему перетерпеть это и придумать, как вернуть всё обратно. Им непонятно, почему он так остро реагирует на совершенно очевидные вещи, когда очевидный выход – смириться, покаяться и принять всё как есть, и тогда, несомненно, милосердый Бог поможет. А Иов почему-то в упор его не видит. Они знают, что Иов не глупее их, и почему он не может такую простую вещь понять. Если бы они только молчали, говорит он, это было бы вменено им в мудрость.

Он разделяет полностью их соображения, он согласен, что праведность Богом вознаграждается, а грехи наказываются. Ему это самому понятно, так и было. Ему непонятно, что поменялось. Со стороны Иова ведь ничего не менялось, а Бог вдруг резко повел себя по-другому. Богооставленность – вот источник боли Иова, вот почему он так скорбно взывает. Но друзья слышат только его резкость, особенно когда он начинает говорить о Боге и, как им кажется, в чем-то Его обвинять. Тем самым, не видя и не понимая, в чем именно проблема Иова, друзья только усиливают его страдания.

В силу того что собеседования достаточно объемны, для наглядности приведу ряд выдержек из речей Иова и его утешителей.

   1-й цикл:

Елифаз: «Вспомни же, погибал ли кто невинный, и где праведные бывали искореняемы?» (Иов. 4:7).

   «Вот, что мы дознали; так оно и есть: выслушай это и заметь для себя» (Иов. 5:27).

Иов: «К страждущему должно быть сожаление от друга его, если только он не оставил страха к Вседержителю» (Иов. 6:14).

   «Так и вы теперь ничто: увидели страшное и испугались. Говорил ли я: дайте мне, или от достатка вашего заплатите за меня; и избавьте меня от руки врага, и от руки мучителей выкупите меня? Научите меня, и я замолчу; укажите, в чем я погрешил. Как сильны слова правды! Но что доказывают обличения ваши? Вы придумываете речи для обличения? На ветер пускаете слова ваши. Вы нападаете на сироту и роете яму другу вашему» (Иов. 6:21–27).

   «Если я согрешил, то что я сделаю Тебе, страж человеков! Зачем Ты поставил меня противником Себе, так что я стал самому себе в тягость? И зачем бы не простить мне греха и не снять с меня беззакония моего? ибо, вот, я лягу в прахе; завтра поищешь меня, и меня нет» (Иов. 7:20, 21).

 Вилдад: «долго ли ты будешь говорить так?– слова уст твоих бурный ветер! Неужели Бог извращает суд, и Вседержитель превращает правду?» (Иов. 8:2, 3).

Иов – Вилдаду: «правда! знаю, что так; но как оправдается человек пред Богом?» (Иов. 9:2).

   «Если [действовать] силою, то Он могуществен; если судом, кто сведет меня с Ним? Если я буду оправдываться, то мои же уста обвинят меня; [если] я невинен, то Он признает меня виновным» (Иов. 9:19, 20).

«Ибо Он не человек, как я, чтоб я мог отвечать Ему и идти вместе с Ним на суд! Нет между нами посредника, который положил бы руку свою на обоих нас» (Иов. 9:32–33).

Иов – Софару: «подлинно, [только] вы люди, и с вами умрет мудрость! И у меня [есть] сердце, как у вас; не ниже я вас; и кто не знает того же? Посмешищем стал я для друга своего, я, который взывал к Богу, и которому Он отвечал, посмешищем – [человек] праведный, непорочный. Так презрен по мыслям сидящего в покое факел, приготовленный для спотыкающихся ногами» (Иов. 12:2–5).

   «Вот, всё [это] видело око мое, слышало ухо мое и заметило для себя. Сколько знаете вы, знаю и я: не ниже я вас. Но я к Вседержителю хотел бы говорить и желал бы состязаться с Богом. А вы сплетчики лжи; все вы бесполезные врачи. О, если бы вы только молчали! это было бы [вменено] вам в мудрость. Выслушайте же рассуждения мои и вникните в возражение уст моих. Надлежало ли вам ради Бога говорить неправду и для Него говорить ложь? Надлежало ли вам быть лицеприятными к Нему и за Бога так препираться? Хорошо ли будет, когда Он испытает вас? Обманете ли Его, как обманывают человека? Строго накажет Он вас, хотя вы и скрытно лицемерите» (Иов. 13:1–10).

   2-й цикл:

Елифаз: «Тебя обвиняют уста твои, а не я, и твой язык говорит против тебя» (Иов. 15:6).

    Иов: «слышал я много такого; жалкие утешители все вы!» (Иов. 16:2).

   «И ныне вот на небесах Свидетель мой, и Заступник мой в вышних! Многоречивые друзья мои! К Богу слезит око мое» (Иов. 16:19–20).

   «Заступись, поручись [Сам] за меня пред Собою! иначе кто поручится за меня?» (Иов. 17:3).

 Вилдад: «когда же положите вы конец таким речам? обдумайте, и потом будем говорить. Зачем считаться нам за животных и быть униженными в собственных глазах ваших? [О ты], раздирающий душу твою в гневе твоем! Неужели для тебя опустеть земле, и скале сдвинуться с места своего?» (Иов. 18:2–4) (по-славянски это место звучит не менее резко: «Что бо аще ты умреши, не населенна ли будет поднебесная?»).

Иов: «доколе будете мучить душу мою и терзать меня речами? Вот, уже раз десять вы срамили меня и не стыдитесь теснить меня» (Иов. 19:2, 3).

   «Помилуйте меня, помилуйте меня вы, друзья мои, ибо рука Божия коснулась меня. Зачем и вы преследуете меня, как Бог, и плотью моею не можете насытиться? О, если бы записаны были слова мои! Если бы начертаны были они в книге резцом железным с оловом,– на вечное время на камне вырезаны были! А я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию, и я во плоти моей узрю Бога. Я узрю Его сам; мои глаза, не глаза другого, увидят Его. Истаевает сердце мое в груди моей! Вам надлежало бы сказать: зачем мы преследуем его? Как будто корень зла найден во мне. Убойтесь меча, ибо меч есть отмститель неправды, и знайте, что есть суд» (Иов. 19:21–29).

Софар: «размышления мои побуждают меня отвечать, и я поспешаю выразить их» (Иов. 20:2).

   «Разве не знаешь ты, что от века,с того времени, как поставлен человек на земле,веселье беззаконных кратковременно, и радость лицемера мгновенна? Хотя бы возросло до небес величие его, и голова его касалась облаков,как помет его, навеки пропадает он; видевшие его скажут: где он?» (Иов. 20:4–7).

 Иов: «выслушайте внимательно речь мою, и это будет мне утешением от вас» (Иов. 21:2).

   «Часто ли угасает светильник у беззаконных, и находит на них беда, и Он дает им в удел страдания во гневе Своем? Они должны быть, как соломинка пред ветром и как плева, уносимая вихрем. [Скажешь]: Бог бережет для детей его несчастье его.– Пусть воздаст Он ему самому, чтобы он это знал. Пусть его глаза увидят несчастье его, и пусть он сам пьет от гнева Вседержителева. Ибо какая ему забота до дома своего после него, когда число месяцев его кончится? Но Бога ли учить мудрости, когда Он судит и горних?» (Иов. 21:17–22).

   3-й цикл

Елифаз: «разве может человек доставлять пользу Богу? Разумный доставляет пользу себе самому. Что за удовольствие Вседержителю, что ты праведен? И будет ли Ему выгода от того, что ты содержишь пути твои в непорочности? Неужели Он, боясь тебя, вступит с тобою в состязание, пойдет судиться с тобою?» (Иов. 22:2–4).

 «Верно, злоба твоя велика, и беззакониям твоим нет конца. Верно, ты брал залоги от братьев твоих ни за что и с полунагих снимал одежду. Утомленному жаждою не подавал воды напиться и голодному отказывал в хлебе; а человеку сильному ты [давал] землю, и сановитый селился на ней. Вдов ты отсылал ни с чем и сирот оставлял с пустыми руками» (Иов. 22:5–9).

«Помолишься Ему, и Он услышит тебя, и ты исполнишь обеты твои» (Иов. 22:27).

Иов – Вилдаду: «как ты помог бессильному, поддержал мышцу немощного!» (Иов. 26:2) (Интересный вариант чтения видим в славянском тексте: «Кому хощеши помогати, не Сему ли, егоже многа крепость?»)

   «Он распростер север над пустотою, повесил землю ни на чем» (Иов. 26:7).

20.3. Речь Елиуя

После прекращения диалога Иова с друзьями вдруг появляется еще один собеседник – юноша по имени Елиуй, сын Варахиилов. Его предыдущее молчание (и как бы отсутствие) объясняется в книге тем, что он слушал тех, кто старше его летами (Иов. 32:4).

Однако когда друзья Иова умолкли, он обвиняет их в неспособнос­ти справиться с Иовом (Иов. 32:6–19), а его самого – в гордости, самомнении, которые его довели до таких несчастий. Елиуй говорит, что все наказания и несчастья, которые случаются с нами, Господь посылает, во-первых, для предупреждения каких-то преступлений, для предохранения человека от впадения в грехи. Во-вторых, для того, чтобы очистить душу праведника. Для Елиуя тоже очевидно, что наказание бедствиями есть свидетельство какой-то нечистоты в человеке, которую должно очистить. Более того, Елиуй повторяет мысль Елифаза о том, что и собственно праведность или нечестие людей в общем-то к Богу большого отношения не имеют. Богу нет дела до того, праведный человек или неправедный: «Если ты грешишь, что делаешь ты Ему? и если преступления твои умножаются, что причиняешь ты Ему? Если ты праведен, что даешь Ему? или что получает Он от руки твоей? Нечестие твое относится к человеку, как ты, и праведность твоя к сыну человеческому» (Иов. 35:6–8). Человек сам пожинает плоды своих дел: если он грешник, то сам разрушает свою жизнь, если он праведник, то пожинает плоды своего благочестия; слишком мелко для Бога переживать из-за каждого человека.

И в заключение Елиуй говорит, что и Иова Бог готов был бы спасти, если бы только он сам себя не оправдывал и не вопиял о своей праведности, ибо в таком случае он сам себя лишает возможности получения спасения.

Истина Елиуя – теоретическая199. Она мало подходит к данной конкретной ситуации, Иов страдает не потому, что Господь его хочет предупредить от какого-то греха. Речь этого персонажа интерпретируется различно. Например, святитель Иоанн Златоуст считает Елиуя просто безбожником и говорит, что и друзья Иова тоже поняли это, поэтому никто ему не отвечает: «И еще в пятый раз начинает говорить Елиуй, и ни Иов, ни трое друзей не слушают его, как безбожника, из чего открывается, что эти трое образумились»200. Другие толкователи полагают, что он, наоборот, более осмысленно говорил к Иову, поскольку он не настаивал на том, что страдание есть только наказание за грех, но развивал мысль об очистительном действии страдания201. И поэтому, когда в конце Бог осуждает трех друзей Иова, то про Елиуя Он ничего не говорит.

Наличие этого обстоятельства (как и того, что Елиуй не заявлен в самом начале книги) позволяет современной критике утверждать, что речь Елиуя (Иов. 32–37) – это поздняя вставка202. Не вдаваясь в дискуссию по этому вопросу, заметим, что даже если допустить справедливость этой идеи, то она ничуть не умаляет значения этого текста, поскольку дает полноту аргументам друзей Иова; больше добавить уже нечего.

20.4. Ответ Бога Иову

На речь Елиуя ответа нет. Но происходит нечто существенно более важное: из бури раздается голос Божий, который обращается к Иову. В четырех последних главах, с 38-й по 42-ю, содержится пространная речь Господа, которая прерывается краткими репликами Иова. Первая часть ее исполнена риторическими вопросами, на которые Бог не требует ответа, отвечая Сам: «где был ты, когда Я полагал основания земли? Скажи, если знаешь. Кто положил меру ей, если знаешь?» (Иов. 38:4–5). Он показывает, что величие творения и величие Его превосходят всякую меру знания и понимания Иова. Но в первой речи обозрение творений Божиих ограничивается двумя уровнями: неживой природой и природой живой на уровне растений и животных.

Иов в ответ на эти слова признает неверность своих суждений о действиях Бога (Иов. 39:34–35). В полемике с друзьями Иов доказывал, что они теоретизируют хорошо, но сам он много раз видел, как праведники бедствуют, а грешники благоденствуют (Иов. 21:7–25). Он говорил: спросите у путешественников, и они вам скажут, что они видели множество беззаконных людей, которые пребывают у власти и угнетают праведников, и даже заявил, что Бог не наказывает грешников и позволяет им и детям их благоденствовать. Кажется, в пылу спора он погорячился, а главное недопустимо сузил круг примеров. Мироздание не ограничивается человеком, и неустроенность его жизни не стоит обобщать на всю вселенную. И Иов отрекается от своих слов и говорит: «вот, я ничтожен; что буду я отвечать Тебе? Руку мою полагаю на уста мои. Однажды я говорил,теперь отвечать не буду, даже дважды, но более не буду» (Иов. 39:34–35).

Затем следует еще одна речь Бога, в которой Он говорит Иову о двух тварях: бегемоте и левиафане (Иов. 40–41). Описав их, Господь предлагает Иову сразиться с ними, спрашивая, есть ли у него достаточно силы и искусства для того, чтобы победить. На что Иов отвечает так: «знаю, что Ты всё можешь, и что намерение Твое не может быть остановлено. Кто сей, омрачающий Провидение, ничего не разумея?– Так, я говорил о том, чего не разумел, о делах чудных для меня, которых я не знал. Выслушай, взывал я, и я буду говорить, и что буду спрашивать у Тебя, объясни мне. Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя; поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле» (Иов. 42:2–6). После чего Господь говорит Иову о том, что он оправдан, и о том, чтобы он принес жертву во искупление греха друзей своих, которые не так верно говорили о Нем (Иов. 42:7). После молитвы Иова о друзьях Бог возвращает ему утраченное. Исчезает проказа, он получает вдвое больше скота и всяких богатств по сравнению с тем, сколько он имел прежде, но такое же количество детей, сколько было вначале (Иов. 42:12–15). Сразу отметим, что Иов утешился сразу, как только Бог ему ответил, еще до того как получил «материальную компенсацию».

20.5. Смысл страданий Иова

Нет сомнения в том, что долготерпение Иова являет для нас великий образец для подражания. Об этом говорит св. апостол Иаков (Иак. 5:11) и святые отцы203. Но тем не менее мы пока не получили ответ на то, что же это за ситуация, когда двое спорят, а третий страдает. Пока не совсем понятно, в чем же неправы друзья, которые говорят о том, что грешник несет наказание, а праведник благоденствует, в чем, собственно, прав, и прав ли Иов, который обвинял Бога в том, что Тот дозволяет благоденствовать грешникам, а праведникам безвинно страдать. Более того, не совсем понятно даже, что же это за ответ такой? Кажется, что Бог является Иову, никак на его вопросы не отвечает, а просто демонстрирует Свою мощь. Иов видит эту мощь, понимает, что деваться ему некуда, кается, смиряется. И наступает такой странный и неподготовленный счастливый конец.

Давайте попробуем разобраться. Чтобы решить, с чего начать, посмотрим богослужебные тексты. В качестве основы для анализа возьмем стихиру из службы Иову Многострадальному: «Многострадальнаго, вернии, восхвалим Иова, иже прежде закона праведника, и прежде пророков пророка, вне рода и завета Авраамова веру Авраамлю добре сохраньшаго, страданьми своими страсти Христовы предъизобразившаго, и ныне в вышних селениих со Христом царствующаго и молящагося о душах наших»204. Воспользуемся этой стихирой в качестве ключа.

В том, что Иов – праведник, сомнений не возникает. Далее Иов назван пророком, тем, кому и через кого открывается воля Божия. Перед разрушением Содома Господь говорит: «утаю ли Я от Авраама, что хочу делать!» (Быт. 18:17). «Ибо Господь Бог ничего не делает, не открыв Своей тайны рабам Своим, пророкам» (Ам. 3:7). Иов – истинный раб Божий, «который взывал к Богу, и которому Он отвечал» (Иов. 12:4), и вдруг он видит, что Бог делает что-то такое, что Иову совершенно непонятно. Иов готов, в конце концов, принять страдания, но он просит, чтобы ему Бог объяснил, почему так, какой в этом смысл? Именно это, а не нищета и проказа является для него главным и самым страшным источником страдания.

В своих речах Иов всё время переходит от полемики с друзьями к горячей мольбе, обращенной к Богу. «Разве к человеку речь моя? как же мне и не малодушествовать?» (Иов. 21:4). Не так это у его оппонентов.

Посмотрим на их речи. Бог у них представляется как Всемогущий и как Справедливый, не более того. Причем мы нигде не найдем личного обращения к Богу – они всегда говорят о Боге в третьем лице: «Он». Милосердие Божие, очевидное для Иова, для них почти ничего не значит. В отличие от Иова, Бог для его друзей есть только трансцендентная реальность, абсолют, который делает что хочет, когда хочет, и для человека его пути совершенно непознаваемы.

В рассуждениях друзей Бог выступает фактически неким механизмом, который осуществляет справедливость, невзирая ни на лица, ни на что. Согрешил – будешь наказан, сделал доброе дело – будешь благословен. Никаких личных мотивов у Бога нет. Бог совершенно непознаваем, но действует по определенным законам. И друзья Иова даже готовы признать, что Он вообще выше понятий добра и зла: «что Богу пользы от твоей праведности?»

Исходя из этих представлений, их рассуждения выглядят довольно резонно. Они как бы говорят Иову: «Ну зачем ты воюешь с ветряной мельницей? Зачем тебе судиться с Богом? Зачем тебе познавать Его действия? Вот есть такие правила, подчинись им, тебе будет хорошо, и живи как хочешь. Бог сам по себе, ты сам по себе, всем хорошо. Бог лучше тебя знает, как и что делать. От твоих протестов ничего в мире не переменится, но тебе будет только хуже». Они предлагают Иову добровольно принять сложившуюся ситуацию.

Более того, фактически они предлагают Иову с Богом никаких особенно близких отношений не иметь. То есть вера и религия друзей – это религия внешнего авторитета, она для падшего человека очень удобна, потому что она не накладывает на него никакой личной ответственности205. Вот есть такие правила, я по ним живу, и всё. Я всё, что положено от меня Богу, сделал, и Бог тоже, что мне положено, мне в ответ дает. Мы квиты. Никакой любви тут не требуется, никакого дерзновения, никакой дружбы с Богом. Такое вот автоматическое благочестие.

Однако Иов – пророк. Он знает Бога и не может принять тот ложный образ, который предлагают ему друзья. Именно его он хулит, а вовсе не Бога, как может показаться сначала. Иов не понимает, что произошло, но он не хочет отступить от отношений доверия и близости, существовавших прежде. И это – подвиг веры. В одной проповеди архимандрита Тавриона (Батозского) есть такие слова: «Почему у людей бывает неверие? А потому, что они своего бога выдумывают. Никто своим умом не измеряй Бога!»206.

По слову святителя Василия Великого, принятие ложного образа есть идолопоклонство: «...ибо идол есть также и всякое напечатлеваемое в душе представление понимаемого ложно – о Боге ли то, или о чем-нибудь познаваемом. И доколе не уразумеваются действия или явления истины, дотоле каждый чтит собственные свои кумиры. <...> Почему и те, которые имеют в себе ложные понятия о Боге, идолотворя в себе какое-то мысленное идолослужение, несуществующее почитают существующим, и они делаются повинными клятве: проклят, кто сделает изваянный или литый кумир, мерзость пред Господом, произведение рук художника, и поставит его в тайном месте! (Втор. 27:15207.

Таким образом, «Иов восстает против лживого подобия истинного Бога, против искажения Его царственности, преломленной в господстве князя мира сего, против этой глумливой карикатуры: праведный отказывался признать в ней Лицо Того Господа, Которого жаждал увидеть»208.

Подтвердить эту мысль можно следующим способом. В истории Иова можно увидеть параллель искушениям Христа в пустыне209.

Первое искушение было самое грубое – когда у Иова отнято всё имущество. Он благословил Бога, несмотря на потерю материальных благ.

Второе искушение заключается не в потере здоровья, но в словах жены, предлагавшей похулить Бога, искусить Его, действительно ли Иов Ему дорог? «И здесь напоследок [диавол] приводит к праведнику жену, как сильнейшее из предпринятых средств. Чтобы яснее видеть осадное орудие, подведенное к этой несокрушимой стене, выслушаем самые слова»210. Но Иов отказывается искушать Творца.

Если продолжать сопоставление, то в третьем искушении Иову должно быть предложено поклониться диаволу, признать его власть и тем обрести благополучие. Но именно это и предлагают друзья. Ведь страдания Иова – дело рук сатаны. Следовательно, признать справедливость происходящего – это значит признать его власть, поклониться ему. Так же как сатана предлагал во время искушений Спасителю. Прозревая это, Иов говорит Елифазу: «Будет ли конец ветреным словам? и что побудило тебя так отвечать?» (Иов. 16:3). Вилдаду: «Кому ты говорил эти слова, и чей дух исходил из тебя?» (Иов. 26:4).

После искушений Христа в пустыне говорится, что отошел от Него сатана до времени (Лк. 4:13). И на Голгофе слышится тот же голос искусителя: «других спасал, а Себя Самого не может спасти. Если Он Царь Израилев, пусть теперь сойдет с креста, и уверуем в Него» (Мф. 27:42), то есть отказ от Креста есть то самое искушение, которое претерпевает и Иов тоже, потому что именно это ему предлагают друзья. Мы с вами уже говорили, что нет другого пути в Царствие Божие, кроме Креста, через который идут все праведники и шли все праведники и сейчас, и прежде, еще до того, как этот Крест был воздвигнут на Голгофе, через сострадание Христу. Иов демонстрирует это более чем наглядно.

В речах друзей Иова нас сразу удивляют жесткость и агрессия. Откуда они происходят? По-видимому, Иов, если так можно выразиться, является исключением, не вписывающимся в их стройную и удобную религию. А раз так, то либо воззрения должны быть пересмотрены, либо факт упразднен. В этом смысле друзья Иова также являются предтечами фарисеев, которые на слова: «Кто меня исцелил, Тот мне сказал: возьми постель твою и ходи» (Ин. 5:11), отвечали: «кто Тот Человек, Который сказал тебе: возьми постель твою и ходи?» (Ин. 5:12), а также устроили целое следствие с целью доказать, что Иисус не исцелял слепорожденного: «воздай славу Богу; мы знаем, что Человек Тотгрешник» (Ин. 9:24).

Третий выделенный нами пункт – вера Авраамова. Говоря в свое время об Аврааме, мы выяснили, что его вера была не только всецелым доверием, но и имела вполне определенное содержание. Это была вера в Бога воплотившегося, распятого и воскресшего. Иов соблюл именно «веру Авраама». В его речах мы видим несколько выражений, которые могут нам это подтвердить. «Нет между нами посредника, который положил бы руку свою на обоих нас» (Иов. 9:33). «И ныне вот на небесах Свидетель мой, и Заступник мой в вышних!» (Иов. 16:19); «Заступись, поручись Сам за меня пред Собою!» (Иов. 17:3). И затем в 19-й главе: «А я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию, и я во плоти моей узрю Бога. Я узрю Его сам; мои глаза, не глаза другого, увидят Его» (Иов. 19:25–27). Он восходит от идеи посредника к необходимости искупителя211. Святитель Иоанн Златоуст делает из приведенных слов Иова вывод: «Следовательно, он знал, мне думается, о воскресении тела, если не скажет кто-нибудь, что воскресение есть освобождение от угнетавших его бедствий»212.

Забегая несколько вперед, в связи с учением о воскресении можно обратить внимание на то, что Бог воздал Иову всего вдвое по сравнению с тем, что у него было, кроме детей. А детей ему дал столько же, сколько было, что, несомненно, тоже говорит о том, что Бог не есть Бог мертвых, но Бог живых, поскольку дети Иова хотя и погибли, но в воскресении мертвых Иов получит их всех: и тех, что были, и тех, что были ему снова даны. Так объясняет эту подробность святитель Иоанн Златоуст.

Были ли речи Иова с самого начала безупречны? Судя по ответу Бога – нет. Почему? Иов, как вы помните, говорит: я принимал от Бога всякое благо, неужели зло от Него я не приму? То есть Иов не видит и не знает о намерениях и действиях сатаны. Как не видят и не знают о них его друзья. Тезис друзей о благополучном устроении мира Иов оспаривает, хотя и оспаривает его тоже с чисто человеческих позиций, поэтому его аргументация и не заслуживает одобрения. Бог не отвечает на вопросы Иову потому, что эти вопросы поставлены в такой безысходной, чисто человеческой перспективе, в которой они и не могут быть разрешены. Бог зла не творил, Бог смерти не творил, это происходит по некоторой другой причине, и как раз эта причина открывается Иову в обращенной к нему речи Бога.

Вспомним ту часть речи Господа, в которой Он говорит Иову о бегемоте и левиафане. Иногда в современных толкованиях приводится рассуждение о том, что это просто два страшных зверя, с которыми человек не может справиться, а если так, то как же он пытается противостать Богу?

Но здесь есть несколько странностей. Первая из них заключается в том, что о мире живой природы было сказано уже в первой речи и возвращение к нему должно подразумевать какую-то особую причину.

Во-вторых, здесь говорится: «это верх путей Божиих, только Сотворивший его может приблизить к нему меч Свой» (Иов. 40:14). Никогда и нигде мы в Писании не встречаем того, что бегемот есть верх путей Божиих, самое совершенное творение. Затем говорится: «Можешь ли ты удою вытащить левиафана и веревкою схватить за язык его? вденешь ли кольцо в ноздри его? проколешь ли иглою челюсть его? будет ли он много умолять тебя и будет ли говорить с тобою кротко? сделает ли он договор с тобою, и возьмешь ли его навсегда себе в рабы? станешь ли забавляться им, как птичкою, и свяжешь ли его для девочек твоих? <...> Клади на него руку твою, и помни о борьбе: вперед не будешь. Надежда  тщетна: не упадешь ли от одного взгляда его?» (Иов. 40:20–24, 27; 41:1). Если левиафан – это просто крокодил, то надо заметить, что на крокодила довольно успешно охотятся и охотились, и от одного взгляда его не падают. Дальше: «нет столь отважного, который осмелился бы потревожить его; кто же может устоять перед Моим лицем? <...> Не умолчу о членах его, о силе и красивой соразмерности их. <...> От его чихания показывается свет; глаза у него как ресницы зари; из пасти его выходят пламенники, выскакивают огненные искры <...>. Дыхание его раскаляет угли, и из пасти его выходит пламя. На шее его обитает сила, и перед ним бежит ужас. <...> Сердце его твердо, как камень, и жестко, как нижний жернов. Когда он поднимается, силачи в страхе, совсем теряются от ужаса. Меч, коснувшийся его, не устоит <...>. Он кипятит пучину, как котел, и море претворяет в кипящую мазь; оставляет за собою светящуюся стезю; бездна кажется сединою. Нет на земле подобного ему; он сотворен бесстрашным; на всё высокое смотрит смело; он царь над всеми сынами гордости» (Иов. 41:2–26). Слишком громко сказано для беге­мота и крокодила.

Следует предположить, что, показав Иову разумность и прекрасную устроенность всего творения на примере неодушевленного материального мира и мира животных (хотя это уже мир после грехопадения, после проклятия, и тем не менее он продолжает носить отблеск эдемской красоты), Господь показывает ему еще и другую область мироздания. Ту, где обитают свободно-разумные существа. И показывает собственно источник зла. О левиафане можно найти в Писании еще другие слова, например у пророка Исаии: «В тот день поразит Господь мечом Своим тяжелым, и большим и крепким, левиафана, змея, прямо бегущего, и левиафана, змея изгибающегося, и убьет чудовище морское» (Ис. 27:1). То есть левиафан есть «великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную» (Апок. 12:9), некогда искусивший человека и приведший его к гибели.

Святой Андрей, архиепископ Кесарийский, в толковании на это место Апокалипсиса говорит: «У блаженного Иустина философа и мученика сказано, что по пришествии Христовом и осуждении в геенну стал он еще бо́льшим хулителем, хотя и ранее хулил Бога, но не так бесстыдно. Посему истинно о нем говорится, что по упорству воли “сердце его ожесте, аки камень” (Иов. 41:16213.

В словах: «Сие есть начало создания Господня: сотворен поруган быти Ангелы Его» (Иов. 40:14), – святитель Василий Великий также видит указание именно на диавола214.

И здесь оказывается, что закон смертного существования, против которого ополчается человек, по-своему благ. Он вносит определенный порядок в те новые условия жизни мира, которые появились после грехопадения. «Тварь покорилась суете не добровольно, но по воле покорившего ее» (Рим. 8:20). Сам сатана против воли участвует в деле спасения человека215. Но это только до времени. Сам человек пока бессилен спастись. Показав Иову, откуда происходит страдание, Господь открывает ему, что, для того чтобы это страдание победить, мало, что называется, поубивать всех плохих и оставить только всех хороших. Должна быть одержана победа над диаволом, и эту победу одержит только Он Сам на Кресте.

Святитель Иоанн Златоуст говорит об ответе Бога Иову так: «Явившийся затем Господь оправдывает Иова и, научая тайне Христовой, говорит к Иову: Кто сей, скрываяй от Мене совет, содержай же глаголы в сердце? (Иов. 38:2216.

Я уже приводил вам слова, которыми Иов отреагировал на вторую речь Бога: «Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя; поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле» (Иов. 42:5–6). Что он увидел? Как и в случае Авраама, в опыте страдания Иов сделался соучастником тайны Христовой. И это было для него гораздо большей наградой, чем возвратившееся материальное благополучие. Он с ликованием и смирением отрекается, потому что все его выступления оказы­ваются безумием перед лицом Креста Христова.

Весьма характерно в этом отношении и то, что в праздник Рождества Христова и Пасхи (точнее, в Великую Субботу) мы начинаем чтение паремий с первой главы книги Бытия, с повествования о сотворении мира, которым открывается и речь Господа к Иову.

И, наконец, третье объяснение смысла страданий Иова, которое дает нам взятая в качестве ключа стихира. Иов в себе самом пророчески изобразил страдания Спасителя. История Иова устроена совсем неслучайным образом. Продолжая сопоставление с Авраамом, вспомним, что жертвоприношение, в котором он познал тайну Христову, было прообразом крестных страданий Спасителя. Прообраз со всей очевидностью можно увидеть и в случае Иова217. Праведный Иов, как и Христос, страдал безвинно, не за свои грехи. В страшной болезни Иов был оставлен всеми, даже друзья пренебрегали им, считая грешником, как и Христос во время крестных страданий был оставлен учениками и поносим врагами. Самое тяжкое в страданиях Иова – богооставленность. Вопль богооставленности вырвался на Кресте и из уст Спасителя. После своих страданий Иов как бы воскрес и вознесен Богом выше прежнего своего состояния. Иов являет нам прообраз служения Великого Первосвященника Христа, потому что он приносит ходатайственную жертву о прощении своих согрешивших друзей.

«Разинули на меня пасть свою; ругаясь, бьют меня по щекам; все сговорились против меня. Предал меня Бог беззаконнику и в руки нечестивым бросил меня»,– говорит Иов (Иов. 16:10–11). Это место может быть понято как пророчество, поскольку буквально таких обстоятельств в книге не описано218.

   «Так презрен по мыслям сидящего в покое факел, приготовленный для спотыкающихся ногами» (Иов. 12:5),– говорит о себе праведный Иов. Эти слова могли бы стать эпиграфом всей книги, поскольку его история является ключом к уразумению тайны страдания. «Вот, мы ублажаем тех, которые терпели. Вы слышали о терпении Иова и видели конец [оного] от Господа, ибо Господь весьма милосерд и сострадателен» (Иак. 5:11). Святой Андрей Кесарийский говорит: «Они победили его Кровию Агнца и словом свидетельства своего...» (Апок. 12:11). «Обвиняемые, говорит, святые и им [диаволом] оклеветаемые, подобно Иову, пред всеми людьми, в Него верующими и ему покоряющимися, победили его страданиями за Христа»219.

20.6. Богослужебное употребление книги

В день памяти святого Иова Многострадального читаются паремии из первой и второй главы.

   Читается книга Иова также и на Страстной Седмице, с понедельника по пятницу. На вечерне в Великие понедельник, вторник, среду читаются 1–2 главы (те же самые паремии, которые читаются в день его памяти). В Великий Четверг читается 38-я глава – начало ответа Бога Иову, а в Великий Пяток – самый конец, о благословении последних дней Иова (Иов. 42:12–17). Несомненно, здесь также выстраивается связь со страданиями Христовыми.

Вот, по-видимому, все, что я хотел вам сказать о книге Иова. Добавлю, что большая ее часть, с 3-й по 42-ю главу, написана, в основном, стихами. В литературе встречается мнение, что это один из лучших образцов древнееврейской поэзии.

Глава 21. Псалтирь

Псалтирь, с одной стороны, изучать очень просто, потому что она у нас все время на слуху, и это наиболее читаемая книга из всего Ветхого Завета, неслучайно, она даже нередко издается вместе с Новым Заветом. С другой стороны, по многообразию своего содержания и по известной своей неупорядоченности, она, конечно, достаточно проблематична именно для систематического изучения в рамках краткого курса. Но изучать надо. Можно выучить наизусть. Например, святитель Геннадий Константинопольский не рукополагал никого в пресвитеры, если тот не знал всю Псалтирь наизусть, считая, что человек еще не готов к служению. И в Лествице тоже мы видим, что когда игумен не стал поднимать одного из старцев после земного поклона, тот простоял несколько часов, и за это время по памяти вычитал про себя всю Псалтирь. Вот образцы для нас того, как нужно Священное Писание знать. Но если мы этого не имеем, то хотя бы общее представление о Псалтири должны себе составить.

   По слову святителя Филарета Московского, Псалтирь «вместе с учением благочестия содержит также указания на историю оного, и многие пророчества о Христе Спасителе. Она есть превосходное руководство к молитве и прославлению Бога, и потому непрестанно употребляется в церковном богослужении»220.

   В еврейской Библии Псалтирь называется «Тегиллим», или «Сефер Тегиллим», то есть «Хваление», или «Книга Хвалений». По-гречески: «Псалтирион». Это название древнего струнного инструмента.

   Наибольшее количество псалмов написаны Давидом. Из них 73 имеют в еврейском тексте непосредственное надписание авторства. Еще пятнадцать имеют такое же надписание в греческой и славянской Библии. Кроме Давидовых, в Псалтирь вошли псалмы: Моисея – один (89), Соломона – два (71 и 126), Асафа-прозорливца и его потомков – двенадцать; Емана – один (87), Ефама – один (88), сынов Кореевых – одиннадцать, Аггея и Захарии – два (137 и 138). В книге Паралипоменон говорится, что во времена Езекии славили Бога «словами Давида и Асафа прозорливца» (2Пар. 29:30).

   В Новом Завете из Псалтири приводится 50 цитат. После книги пророка Исаии она является второй по частоте цитирования.

   Для лучшего уразумения мы будем прибегать к русскому переводу Псалтири. Первым удачным опытом такого перевода следует признать «Перевод Псалтири на русский язык с греческого текста 70-и» под редакцией профессора Юнгерова. Этот перевод ценен тем, что выполнен с учетом святоотеческого толкования, а не только лексики и грамматики.

   На основании этого труда еще более удачный перевод выполнен Е.Н. и И.Н. Бируковыми. Он издан издательством ПСТБИ с параллельным текстом на церковно-славянском языке.

21.1. Святые Отцы о Псалтири

Многие святые отцы отзывались о Псалтири в превосходной степени, называя ее Писанием в миниатюре. О самом названии книги святитель Василий Великий говорил: «Всё, как бы в великой и общей сокровищнице, собрано в книге Псалмов, которые из многих музыкальных орудий Пророк приспособил к так называемому псалтирю, давая тем, как кажется мне, разуметь, что в нем издает гласы благодать, подаваемая свыше – от Духа; потому что в этом одном из музыкальных орудий причина звуков находится вверху. В цитре и в литавре внизу звучит медь под смычком; а псалтирь причины гармонических ладов имеет вверху, чтобы и мы заботились искать горнего, и приятностию пения не увлекались в плотские страсти. Притом пророческое слово, как думаю, глубокомысленно и премудро самым устройством сего орудия показало нам, что люди с прекрасною и благонастроенною душою удобно могут восходить к горнему»221. Псалтирь, по его мнению, превосходит и духовые инструменты, поскольку, когда трубишь в трубу или играешь на свирели – невозможно говорить слово и прославлять Творца.

   Псалтирь, по словам того же святителя, содержит в себе всё полезное, что содержится в Писании222.

   По мнению святителя Афанасия Великого, «в этой книге измерены и описаны словом вся жизнь человеческая, и душевные расположения, и движения помыслов, и сверх изображенного в ней ничего более не отыщется в человеке»223.

    Подводя итог святоотеческому учению о Псалтири, проф. П.А. Юнгеров говорит еще, что «богословие свв. псалмопевцев представляет ту

Нет страниц 258–259, вставлен текст  из  предыдущего издания.

особенность, что оно носит не столько рассудочный, сколько сердечный характер. Псалмопевцы своим богопросвещенным сердцем переживали и перечувствовали вероучительные истины ветхозаветного богословия»224 и раскрыли их «с точки зрения каждого верующего человека»225.

21.2. Разделение Псалтири

В начале надо сказать о нумерации псалмов.

При работе с современными изданиями Библии следует иметь в виду, что нумерация псалмов в Септуагинте отличается от Масоретского текста. Это происходит из-за того, что иногда два псалма, разделенные в еврейском тексте, сливаются вместе в греческом, и наоборот. Так, например, 9-й псалом Септуагинты разделяется на 9-й и 10-й в еврейской Библии, а 114-й и 115-й объединяются в один, 116-й. Эти расхождения нужно учитывать при работе с западными изданиями Библии, поскольку они в своей нумерации псалмов следуют еврейскому тексту.

На первый взгляд Псалтирь может показаться книгой, не имеющей никакой системы и смысла в порядке расположения псалмов. Однако это не так. Святитель Филарет Московский делает по этому поводу следующее замечание: «Вид случайного соединения частей служит покровом тайны не только для Псалтири в целом ее составе, но также и для духа некоторых псалмов в особенности. Но «несть бо нестроения Бог» (1Кор. 14:33), и хаос не может быть совершенством Его творения. Посему беспорядок столь же недостоин творений Святого Духа, как и рабское художество словесное. Итак, в изыскании духа того или иного псалма, если оно и безуспешно, безопаснее признавать свое неведение и потребность дальнейшего исследования, нежели смешение частей или недостаток единства»226.

Новозаветная Церковь для удобства богослужебного употребления Псалтири разделила ее на 20 кафизм. Но существует и другое деление. С ветхозаветных времен в Псалтири выделяли пять частей, каждая из которых имеет литургическое окончание:

после 40-го псалма: «Благословен Господь Бог Израилев во веки! Да будет так, да будет» (в привычном нам славянском тексте звучит: «Буди, буди») – редкий случай, когда переведено еврейское слово «аминь»;

после 71-го псалма: «Благословен Господь Бог Израилев, Единый творящий чудеса, и благословенно славное Имя Его вовеки, и наполнится славою Его вся земля! Да будет, да будет так»;

после 88-го псалма: «Благословен Господь во веки, да будет, да будет так».

Благословение после 105-го псалма позволяет нам лучше понять смысл этого «аминь, аминь». Здесь говорится так: «Благословен Господь Бог Израилев во все века! И скажет весь народ: Да будет так, да будет!» То есть «аминь» – это общий ответ молящихся на возглас благословения. Так же как это у нас в богослужении до сих пор и делается.

Вполне возможно, что указанные 5 разделов показывают нам этапы формирования Псалтири как сборника, который постепенно увеличивался в объеме. На это может указывать, например, 20-й стих 71-го псалма (иногда он фигурирует как надписание 72-го): «Оскудеша песни Давида, сына Иессеева» (Пс. 71:20), то есть закончились песни Давида. Однако и дальше в Псалтири встречаются псалмы с надписанием «псалом (песнь) Давида», что, очевидно, указывает на то, что в определенный момент собрание псалмов ограничивалось 71-м, а впоследствии было расширено.

Однако такое деление заключает в себе и духовный смысл. Богодухновенность Священного Писания проявляется не только в содержании каждого конкретного стиха, но и в структуре каждой книги. Согласно святителю Григорию Нисскому, в пяти разделах Псалтири представлены пять степеней духовного восхождения, по которым, начиная с отвращения от пути нечестивых, душа, через созерцание различных благ и приобретение добродетелей, возводится к «полноте и главизне человеческого спасения»227. От слов: «Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых» (Пс. 1:1) в начале, то есть от самой нижней ступеньки, с которой начинается восхождение, до «Хвалите Бога во святых Его, хвалите Его во утвержении силы Его <...>. Всякое дыхание да хвалит Господа» (Пс. 150:1, 6) в конце, изображающего ликование преображенной твари.

21.3. Надписание псалмов

У многих псалмов есть надписания, нечто вроде заголовков, которые тоже требуют истолкования. Некоторые надписания указывают на авторство. Об этом уже шла речь выше. Отдельная группа надписаний содержит указания на обстоятельства, в связи с которыми псалмы были написаны (псалмы 3, 17, 55, 56). Кроме того, встречаются такие, которые указывают на характер псалма:

«Аллилуия» – «Хвалите Бога» (псалмы 105, 106, 113–118, 134, 145–150);

«Разума» или «в научение» (псалмы 31, 44, 51, 52, 73, 77);

«Хвала», «Молитва» (псалмы 16, 85, 89, 101).

Еще одна группа указывает на время или на способ исполнения. Например, надписания «песнь» (например, псалмы 38, 53, 54, 60), «псалом песни» (псалмы 29, 47, 64) и «песнь псалма» (псалмы 65, 82, 87) указывают на инструментальное или вокальное исполнение228. Некоторые слова, переведенные в синодальном переводе как «на струнных орудиях» (псалом 4, 53) или «на Гефском орудии» (псалмы 8, 80, 83), могли обозначать вид музыкального инструмента для аккомпанемента.

    Но мы не должны останавливаться только на возможном буквально-прагматическом значении надписаний. Если вы откроете святоотеческие толкования, то увидите, что здесь может быть раскрыт и духовный смысл.

Приведу лишь некоторые примеры:

   «в конец» (псалмы 4, 6, 8 и др.) – «означает, что предсказываемое пророчеством исполнится после в отдаленные времена»229;

   «наследствующий» (Пс. 5:1), есть боголюбивая душа или Церковь»230;

   «возлюбленным (Пс. 44:1) пророк называет Сына Божия»231;

   «точила» (Пс. 8:1) «суть Церкви, собирающие плоды преуспевающих в благочестии»232, «потому что и Господь именуется виноградною лозою»233.

21.4. Виды псалмов

Для удобства изучения псалмы разделяются иногда на три группы по преимущественному содержанию, по которому они и называются. Есть псалмы молитвенные (псалмы 85, 89, 107). Есть псалмы учительные (псалмы 31, 73, 77), к которым, как правило, принадлежат те, в которых в надписании стоит слово «учение» или «в научение». Есть псалмы хвалебно-благодарственные (псалмы 145, 146). К ним относятся, в частности, все, которые в надписании содержат слово «песнь», «аллилуия», «хвала», «во исповедание».

Молитвенные псалмы иногда называют по-другому: жалобы или плач. Но плач, строго говоря,– это название конкретного специфического жанра: надгробные погребальные песни (напр., 2Цар. 1:19–27). По отношению к псалмам такое наименование может быть применено в том случае, когда речь идет уже о каком-то совершившемся необратимом событии: то есть не когда, скажем, враг наступает, утесняет, а когда он уже победил, разрушил, взял в плен, уничтожил. В качестве примера вспомним 136-й псалом «На реках вавилонских» – там уже всё совершилось: плен, изгнание. Классический плач – это пророческая Книга Плач Иеремии. Поэтому лучше псалмы такого рода назвать жалобами. Следует заметить, что плач или жалоба может быть коллективным или индивидуальным, в зависимости от того, от имени кого этот псалом произносится.

Обычно псалмы, относящиеся к этой группе, построены примерно по одной и той же общей схеме, хотя могут быть и варианты. Схема эта такова234:

– в начале идет призыв, обращение к Богу, вступительная мольба о помощи;

– затем формулируется конкретная жалоба. Обычно это указание на физическое или нравственное страдание, а часто на то и другое вместе; или только на приближение этого страдания, грозящего человеку;

– затем идет прошение о спасении, об избавлении от страдания, часто это прошение приобретает форму прошения о наказании и истребле­нии врагов, от которых исходит угроза или которые являются источником этого страдания;

– затем практически всегда идет исповедание веры, часто в форме выражения полного доверия и предания себя в руки Божии, часто это исповедание веры формулируется в виде воспоминания об уже бывших благодеяниях;

– наконец, последним обычно бывает восхваление Бога. Похвала Богу воздается иногда в форме обета, то есть обещания о совершении хвалы, благодарения личного или общественного, о принесении жертв.

В качестве наглядного примера могут быть взяты 12-й или 21-й псалом. 12-й псалом полезно разобрать с точки зрения структуры.

Сначала обращение к Богу с просьбой о помощи: «Доколе, Господи, забудеши мя до конца; доколе отвращаеши лице Твое от Мене» (Пс. 12:2). Далее конкретное указание причины жалобы: Ты, Господи, отвращаешь лицо Твое от меня – это страдание. «Доколе положу советы в души моей, болезни в сердце моем день и нощь; доколе вознесется враг мой на мя» (ст. 3),– вот источник страдания. Прошение об избавлении: «Призри, услыши мя, Господи Боже мой, просвети очи мои, да не когда усну в смерть. да не когда речет враг мой: укрепихся на него. Стужающие ми возрадуются, аще подвижуся» (ст. 4–6). «Аз же на милость Твою уповах»,– исповедание веры, предание себя в руки Божии. «Возрадуется сердце мое о спасении Твоем: воспою Господеви благодеявшему мне, и пою имени Господа Вышняго» (ст. 7), – славословие, которое приносится в конце; притом что избавления еще не наступило, но тем не менее конец псалма – это славословие, в котором также проявляется вера.

То же самое и в 21-м псалме: «Боже, Боже мой, вонми ми, Вскую оставил мя еси» (ст. 1); и дальше – перечисление страданий, а в конце: «и семя мое поработает Ему: возвестит Господеви род грядущий: и возвестят правду Его людям родшымся, яже сотвори Господь» (ст. 31–32).

Среди молебных псалмов можно выделить особую подгруппу покаянных псалмов. В них тоже содержатся прошения об избавлении от беды и гибели. Но причиной бедствий, страданий в этом случае является собственный грех. Это накладывает на прошения этих псалмов своеобразный отпечаток. Ведь источник скорби – сам человек, поэтому невозможно просить о его устранении. Классический пример покаянных псалмов – это 37-й и 50-й псалмы.

Ради чего можно помиловать грешника? В первую очередь псалмопевцы обращаются к благости, милосердию, величию и всемогуществу Божию. Затем вспоминаются прежние благодеяния Божии: «Раньше Ты помогал – помоги и сейчас, раньше Ты избавлял – избавь и сейчас».

Человек есть творение Божие, и его гибель – это поругание творческого замысла. В 29-м псалме есть интересный аргумент: «Что пользы в крови моей, когда я должен истлеть? Ужели прославит Тебя прах? Или будет он возвещать истину Твою (ст. 10). Помимо всего прочего, молящийся говорит о том, что если он погибнет, то одним верующим, возносящим хвалу Богу, будет меньше; это представляется как возможный ущерб для Бога и как побуждение к тому, чтобы человек был помилован. Если он умрет, у него уже не будет возможности исповедовать Бога, как-то исправиться, и одним хорошим человеком будет меньше. Или плохим, но который может исправиться, который этого хочет. И конечно, обещание исправления и обещание благодарственной жертвы, в случае если такая милость будет оказана. Так что при специфике покаянных псалмов общая структура, характерная для молебных псалмов, сохраняется.

О покаянных псалмах проф. Юнгеров замечает: «У других ветхозаветных писателей раскрывается учение о грехе с внешней объективной стороны <...> Но внутреннего душевного состояния грешника касаются только псалмопевцы»235. Ветхозаветный грешник не знал еще о голгофской примирительной жертве Сына Божия, оставаясь в мучительной безысходности и трепете. Однако, «стоя в свое время лицом к лицу со своими грехами пред бесконечным Божественным правосудием, псалмопевцы в будущем ожидали Голгофского Посредника. Богопросвещенным духом они переносятся к возвещению окончательной победы над грехом страданиями, крестной смертью и воскресением Спасителя»236.

Группа хвалебно-благодарственных псалмов может быть также условно разделена на хвалебные и благодарственные. В чем разница? Благодарственные – песнь благодарения – это выражение благодарности в какой-то конкретной сложившейся ситуации, в частности: в случае избавления от врагов, исцеления от болезни, прощения греха, по поводу чего и воспевается благодарственная песнь, которая имеет обычно в общем виде следующую структуру237:

– вступление, в котором выражается намерение принести хвалу;

– основная часть, где описывается собственно само событие и из­бавление;

–  заключительное славословие.

В качестве примера приведу 29-й псалом. «Превознесу Тебя, Господи, ибо Ты поднял меня и не возвеселил врагов моих из-за меня» (ст. 2). «Превознесу Тебя, Господи» – намерение совершить хвалу. Дальше идет: «Господи! Ты извел из ада душу мою, удалил меня от нисходящих в могилу... Услышь, Господи и помилуй меня; Господи! Будь мне помощником» (ст. 4, 11), описание избавления: «Ты обратил плачь мой в радость, разорвал вретище мое и препоясал меня веселием» (ст. 12) и славословие: «Да воспевает Тебя душа моя, да не буду сокрушаться. Господи, Боже мой! Во век буду исповедовать Тебя» (ст. 12–13).

В стихе: «Ты же отвратил лице Твое, и я смутился» (ст. 8) – потеря богообщения воспринимается как одно из самых тяжелых испытаний и несчастий. И благодарит псалмопевец за то, что «услышал Господь и помиловал меня», снова Он услышал его молитву, снова вошел в общение с человеком. Так что хотя благодарственные псалмы воспевались в связи с конкретными жизненными обстоятельствами, они не опускаются до «бытового» уровня, но остаются на высоте богословия.

Хвалебные псалмы восхваляют Бога за Его благодеяния вообще, за Его благость, не применяясь к каким-то конкретным сиюминутным событиям. Поскольку Первопричина блага одна, то и устроены они так же, как и благодарственные:

введение – призыв хвалить Господа (так как благодеяния Его распространяются на всех),

основная часть – обоснование, на этот раз богословское,

завершающее славословие.

Очень яркий пример – это 116-й псалом: «Славьте Господа, все народы, восхваляйте Его, все люди» (ст. 1) – призыв к славословию. «Ибо непреложна милость Его к нам, и истина Господня пребывает вовеки» (ст. 2). Другой пример– это 112-й псалом: «Восхваляйте, отроки, Господа восхваляйте имя Господне! Да будет имя Господне благословенно отныне и вовеки!» (ст. 1–2). И дальше: «Вознесен над всеми народами Господь; слава Его превыше небес» (ст. 4) – вот основание для хвалы. «Кто подобен Господу Богу нашему? Она на высотах живет, и взирает на смиренных на небесах и на земле. Возвышает Он над землей нищего, из грязи поднимает убогого, и посадит его с князьями, с князьями народа Своего» (ст. 5–8). Обратите внимание, переход очень резкий, то есть сначала: «От востока до запада да восхвалят имя Господне...» (ст. 3), «Кто подобен Господу Богу нашему...» (ст. 5) – исповедуется Его величие, слава как Творца, как Того, Кто превыше всего мира, и вдруг сразу резкий переход: «И взирает на смиренных на небесах и на земле. Возвышает Он над землей нищего, из грязи поднимает убогого» (ст. 6–7). Мгновенное изменение плана, переход от вселенской перспективы к конкретному нищему. Господь, Которого славу не могут вместить небо и земля, озабочен делами какого-то нищего, лежащего на земле. Господь до этого снисходит, что тоже является основанием для славословия Бога в Псалтири. Существует известное несовместимое с христианским воззрением мнение о том, что Бог, конечно, есть, возможно даже, Он и управляет Вселенной (или она живет сама по данным ей законам), однако полагать, что Он занимается каждым отдельным человеком и входит в его проблемы, конечно, странно и нелепо. Библейское откровение утверждает совершенно обратное. И это тоже проявление величия, всемогущества и всеведения Божия. «И посадит его с князьями, с князьями народа Своего; поселит Он неплодную в доме Своем, как мать, радующуюся о детях своих» (ст. 8–9),– в последних словах содержится пророчество о при­звании в Церковь язычников238.

Здесь уместно привести комментарий П.А. Юнгерова: «Миропромышление Божие для псалмопевцев было не внешним фактом, как бы со стороны лишь «наблюдаемым» человеческим разумом, а живою органической силой, без которой мир и человек не могут ни одной секунды жить и зависимость от которой всем миром постоянно чувствуется и доставляет всему радость. Только такая глубокая вера в Промысл Божий была понятна псалмопевцам, доставляла им радость и возбуждала хвалебные гимны; только при ней возможны ожидаемые псалмопевцами славословия Богу от земли и всего сущего на ней»239.

Еще псалом, который содержит в себе хвалу, – 33-й: «Благословлю Господа на всякое время...» На его примере хорошо видно, что рассматриваемое разделение на группы носит условный характер. В одном псалме могут сочетаться разные фрагменты. Первая часть этого псалма до слов «не лишатся всякого блага...» – это классический хвалебный гимн. А вот вторая половина, начинающаяся со слов: «Приидите, чада, послушайте мене, страху Господню научу вас»,– уже не менее выразительный «учительный» текст, где чада призываются научиться премудрости, основанием которой является страх Господень. И это не единственный пример такого рода, который показывает, что духовная жизнь имеет целостный характер, а все наши разделения носят схоластический, то есть школьный характер, полезный только для первоначального научения.

Учительные псалмы содержат в себе размышления по поводу различных жизненных обстоятельств, наставления о мудрой и ответственной жизни в согласии с Законом Божиим. Их характеризуют те же самые признаки, которые отличают учительные книги в целом. Это прямые поучительные наставления, притчи (Пс. 127:3–4), сравнения, образы, заимствованные из природных явлений. В таких псалмах часто встречается сравнение со словом «лучше» или указание «блаженны». С этого слова начинается первый псалом: «Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых». В этом псалме отчетливо видна связь между Псалтирью и другими учительными книгами. «Но в законе Господнем воля его, и закону Его он будет поучаться день и ночь» (Пс. 1:2). Два очень известных псалма – 33-й и 118-й – имеют форму акростиха, где каждая новая строфа начинается следующей по порядку буквой еврейского алфавита. Относительно 118-го псалма необходимо добавить, что его иногда называют «Псалтирью в миниатюре» из-за очень емкого описания спасительного для человека пути. Этот псалом, или «непорочны», наряду с «полиелейными», является, согласно Типикону, характерным атрибутом воскресной утрени.

В качестве примера для этой группы следует назвать псалмы 1, 31, 33, 48. «Уста мои изрекут премудрость, и поучение сердца моего – разум. Приклоню к притче ухо мое, открою в псалтири прорицание мое» (Пс. 48:4–5) – это типичная лексика учительной литературы. Псалмы 126, 127 тоже имеют выраженный дидактический характер: «Аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущие: аще не Господь сохранит град, всуе бде стрегий» (Пс. 126:1). Это поэтический прием, характерный для учительной литературы, называется «библейский параллелизм». «Блажен тот, чьи желания исполнят они! Не посрамятся они, когда отпор дадут врагам своим у ворот города» (Пс. 126:5). «Блаженны те, что боятся Господа и ходят путями Его!» (Пс. 127:1). Все эти псалмы не имеют четкой структуры. Заметим, впрочем, что и среди псалмов остальных групп встречаются такие, которые не вписываются в вышеприведенные схемы.

21.5. Об отношении к врагам – духовное понимание

При чтении псалмов обращают на себя внимание жестокость и непримиримость, с которыми говорится о врагах (см. псалмы 57, 108): с переламыванием костей, со схождением во ад живым и так далее, что конечно же вызывает некоторое смущение у благочестивой христианской души, воспитанной на кротких словах Христа. Святитель Афанасий Великий разрешает это смущение следующим образом: «Поскольку Давид был пророк, и отверсты были внутренние очи его, и знал он, что лукавые духи радуются падению человеков, а напротив того, скорбят, когда люди преодолевают их; то, без сомнения, против них вооружаясь мысленно, молился он об исправлении человеков, к лукавым духам применяя сказанное им о врагах видимых. Ибо, если не так будем объяснять себе намерения пророков, то не только из сказанного ими не получим никакого назидания к стяжанию кротости, но даже приобретем какое-то суровое и противное евангельскому учению расположение, когда будем часто молиться о сокрушении врагов и не любить их; потому что Давид тысячекратно говорит: да постыдятся и посрамятся все враги мои, и я да не постыжусь. Не будем же думать, будто бы пророки и други Божии говорили это в ином, а не в выше сказанном смысле. Ибо такое разумение прилично тщательному исследователю, как скоро находит, что пророк молится о гибели врагов; то есть сказанное о врагах видимых должен он применять к врагам мысленным»240. Это рассуждение хорошо иллюстрируется повествованием исторических книг, из которых видно, что Давид был снисходителен по отношению к своим личным врагам. И, почитая высшим благом богообщение, он конечно же почитал главными своими врагами тех, кто ему в этом препятствовал.

21.6. Откровение о Христе в псалмах

Отдельно следует сказать о мессианских псалмах. Они не составляют специальной группы, так как прямые пророчества о Христе в них могут содержаться в одном двух стихах.

Если взять Толковую Псалтирь, то можно заметить тенденцию буквально каждый стих так или иначе толковать в мессианском плане, в каждом стихе находить какое-то указание на Христа. Некоторые толкователи, например преподобный Исидор Пелусиот, считали, что нет необходимости совершенно всё Писание толковать применительно ко Христу, так как это приводит иногда к довольно натянутым рассуждениям. Мы рассмотрим те пророчества, которые традиционно в святоотеческих толкованиях и церковной гимнографии относят ко Христу. Большинство из них в этом качестве цитируется в книгах Нового Завета.

Псалом 2. Здесь изображено противление иудеев Христу и восстание на Него. Этот псалом цитируется в книге Деяний апостольских: «вскую шаташася язы́цы, и людие поучишася тщетным; Предсташа царие земстии, и князи собрашася вкупе на Господа и на Христа Его» (ст. 1–2); «Возвещаяй повеление Господне. Господь рече ко мне: Сын Мой еси Ты, Аз днесь родих Тя» (ст. 7),– о том, что Христос есть Сын Божий и Царь. «Аз же поставлен есмь царь от него над Сионом, горою святою Его» (ст. 6), «Блажени вси надеющиися нань» (ст. 12).

Псалом 8, на который ссылается Сам Господь Иисус Христос: «из уст младенец и ссущих совершил еси хвалу, враг Твоих ради» (ст. 3), – те же самые слова говорит Иисус Христос при входе в Иерусалим (Мф. 21:16).

Псалом 15: «яко не оставиши душу Мою во аде, ниже даси преподобному Твоему видети истления» (Пс. 15:10),– о том, что плоть Христова не увидит тления и что душа Его не останется во аде. Это пророчество было истолковано в проповеди апостола Петра в день Пятидесятницы (см. Деян. 2:27).

Псалом 21, в котором подробнейшим образом изображается страда­ние Христа на кресте на Голгофе. С 21-м псалмом по выразительности может быть сравнима только 53-я и сопутствующие ей главы пророка Исаии. То, что этот псалом связан с Голгофой, говорит самый первый стих: «Боже, Боже мой, вонми ми, Вскую оставил мя еси» (Пс. 21:2) – это вопль Христа на кресте, а дальше происходящее изображается как бы глазами Самого Страдальца: «вси видящие Мя поругаша ми ся, глаголаша устнами, покиваша главою: упова на Господа, да избавит Его, да спасет Его, яко хощет Его» (ст. 8–9). «Аз же есмь червь, а не человек, поношение человеков и уничижение людей» (ст. 7); «отверзоша на Мя уста своя, яко лев восхищаяй и рыкаяй. Яко вода излияхся; и рассыпашася вся кости Моя: бысть сердце Мое яко воск таяй посреде чрева моего. Изсше яко скудель крепость моя, и язык Мой прильпе гортани Моему, и в персть смерти свел Мя еси... Исчетоша вся кости моя: тии же смотриша и презреша Мя. Разделиша ризы Моя себе, и о одежди Моей меташа жребий» (ст. 14–19),– и описаны спасительные плоды этого страдания: «помянутся и обратятся ко Господу вси концы земли, и поклонятся пред Ним вся отечествия язык: яко Господне есть царствие, и Той обладает языки» (ст. 28–29). В молебных псалмах в конце всегда бывает славословие. Здесь славословие имеет форму пророчества о победе и об избавлении, которое Крестом Господним будет совершено. Выше мы уже неоднократно обсуждали вопрос страдания праведников. Профессор Юнгеров, комментируя откровение 21-го псалма, говорит о том, что мессианские псалмы, особенно повествующие о страданиях Христа, влагали в сердце и уста невинно страждущих праведников «слова и чувствования их “Брата” – Спасителя, искушеннаго и помогающаго искушаемым (Евр. 2:11–18), понесшаго одинаковые, и даже тягчайшие их, страдания от греха и злобы. Так, и в этом учении сретаются и даже сливаются ветхий и новый заветы, пророчества и евангелие, и читатель вместе читает оба писания, находя притом здесь евангелие, как бы о нем писанное и к его собственным личным страданиям приложимое во спасение»241.

Псалом 23: «возмите врата князи ваша, и возмитеся врата вечная: и внидет Царь славы» (ст. 9),– эти слова истолковываются святителем Афанасием Великим как пророчество о Вознесении Господнем; также как и 6-й стих 46-го псалма: «взыде Бог в воскликновении, Господь во гласе трубне»,– тоже относят к Вознесению.

Псалом 39: «жертвы и приношения не восхотел еси, тело же свершил ми еси: всесожжений и о гресе не взыскал еси. Тогда рех: се, прииду: в главизне книжне писано есть о Мне: еже сотворити волю Твою, Боже Мой, восхотех, и закон Твой посреде чрева Моего» (ст. 7–9),– речь идет о том, что Христос, Который плотию принес Себя в жертву на кресте, смертью Своей упразднил все ветхозаветные жертвы.

Псалом 40, Иуда и синедрион: «Враги мои говорили обо мне злое: “Когда же он умрет, и погибнет с ним имя его?” И если кто из них навещал меня, неправду говорило сердце его; умножал он беззакония свои; уходил от меня, и совещались они. Обо мне шептались враги мои, на меня замышляли злое. Слова беззаконные говорили обо мне: “Неужели спящий восстанет вновь?” Ибо человек близкий мне, на которого я надеялся, вкушавший хлеб мой, поднял на меня пяту» (ст. 6–10).

Псалом 44. Первая его половина вся целиком посвящена Христу: «красен добротою паче сынов человеческих, излияся благодать во устнах Твоих: сего ради благослови Тя Бог во век» (ст. 3) – и так далее: «Престол Твой, Боже, в век века <...> возлюбил еси правду и возненавидел еси беззаконие: сего ради помаза Тя, Боже, Бог Твой елеем радости паче причастник Твоих» (ст. 7–8). Вторая половина – это часть, посвященная Церкви: «...предста царица одесную Тебе, в ризах позлащенных одеяна преиспещрена. Слыши, дщи, и виждь, и приклони ухо твое» (ст. 10–11). Следует заметить, что это место толкуется также применительно к Пресвятой Богородице. Именно из него берется прокимен на Богородичные праздники: «Помяну имя Твое во всяком роде и роде: сего ради людие исповедятся Тебе в век и во век века» (ст. 18).

Псалом 46, ст. 6 уже упоминался в связи с пророчеством о Вознесении (см. псалом 23): «Взыде Бог в воскликновении, Господь во гласе трубне».

Псалом 67, ст. 2: «Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его»; ст. 19: «Возшел еси на высоту, пленил еси плен: приял еси даяния в человецех, ибо не покаряющыяся, еже вселитися (даже среди непокорных вселишься)». Апостол Павел так объясняет эти слова: «А “восшел” что означает, как не то, что Он и нисходил прежде в преисподние места земли? Нисшедший, Он же есть и восшедший превыше всех небес, дабы наполнить всё» (Еф. 4:9, 10).

Псалом 68, ст. 10: «ревность дому Твоего снеде мя»,– эти слова вспомнили апостолы после очищения Храма Христом. Стихи 13, 18–22 говорят о страданиях Спасителя: «Даша в снедь мою желчь, и в жажду мою напоиши мя оцта» – «и дали в пищу Мне желчь, и в жажде моей напоили Меня уксусом».

Псалом 71 называют иногда царским. В нем речь идет о Соломоне, о сыне Давидовом, но идеальный образ царя, который здесь описан, он, конечно, явлен не Соломоном, а Христом: «да восприимут горы мир людем и холми правду... И пребудет с солнцем, и прежде луны рода родов» (ст. 3, 5),– в этой поэзии более видны мессианские черты, чем образ земного царя: «Будет имя его благословенно во веки, прежде солнца пребывает имя его: и благословятся в нем вся колена земная, вси язы́цы ублажат его» (ст. 17). Слова ст. 6: «снидет яко дождь на руно» напоминает также о знамении, данном некогда Гедеону (Суд. 6:36–40).

К 71-му псалму примыкает псалом 88, содержащий обетование Давиду о Сыне (ст. 5, 26–30, 37).

Факт неверия иудеев во Христа во время Его земного служения отмечен в 94-м псалме: «не ожесточите сердец ваших, яко в прогневании, по дни искушения в пустыни: воньже искусиша Мя отцы ваши, искусиша Мя, и видеша дела Моя» (ст. 8–9). На эти слова ссылался апостол Павел, говоря о том, что здесь речь идет о тех, кто не принимает Христа: ««...присно заблуждают сердцем, тии же не познаша путей Моих: яко кляхся во гневе Моем, аще внидут в покой Мой» (ст. 10–11). Те, кто не веруют во Христа, и те, кто волею уклоняют свое сердце от Него, не войдут в Царство Небесное.

Псалом 109: «Рече Господь Господеви моему: седи одесную Мене, дóндеже положу враги Твоя подножие ног Твоих» (ст. 1). Псалом короткий – 7 стихов, и все стихи целиком мессианского содержания: о прославлении, о предвечном рождении Христовом: «...из чрева прежде денницы родих Тя» (ст. 3) и о том, что Он есть первосвященник Нового Завета: «клятся Господь и не раскается: ты иерей во век по чину Мелхиседекову» (ст. 4).

Псалом 117: «Исповедайтеся Господеви, яко благ, яко в век милость Его» (ст. 1). Из этого псалма взяты стихи, которые поются на утрене, после шестопсалмия и мирной ектеньи: «Бог Господь и явися нам, благословен грядый во имя Господне!» (ст. 26–27); «Исповедайтеся Господеви, яко благ, яко в век милость Его» (ст. 1); «Обышедше обыдоша мя, и именем Господним противляхся им» (ст. 11); «Не умру, но жив буду и повем дела Господня» (ст. 17); «Камень, егоже небрегоша зиждущии, сей бысть во главу угла: от Господа бысть сей, и есть дивен во очесех наших» (ст. 22–23). В этих коротких стихах благовествуется о Сыне Божием, воплотившемся, страдавшем и воскресшем.

Псалом 131: «Се, слышахом Я во Евфрафе, обретохом я в полях дубравы» (ст. 6), – о рождестве Христа, Сына Давидова (Ефрафа – старое название Вифлеема (Быт. 35:19; 48:7): «Клятся Господь Давиду истиною, и не отвержется ея: от плода чрева твоего посажду на престоле твоем» (ст. 11), «Яко избра Господь Сиона, изволи и в жилище Себе... Священники его облеку во спасение, и преподобнии его радостию возрадуются. Тамо возращу рог Давидови, уготовах светильник помазанному Моему» (ст. 13, 16–17),– в этих словах изображается Иоанн Предтеча, о котором Сам Христос говорил: «Он был светильник, горящий и светящий» (Ин. 5:35).

Пророчества о Божией Матери – уже упомянутые псалмы 44, 71 (ст. 6), а также 131 (ст. 8): «Воскресни, Господи, в покой Твой, Ты и кивот святыни Твоея».

Из этого перечисления видно, что Псалтирь есть не только учительная, но и пророческая книга. Есть в ней и пророчества о призвании язычников (Пс. 46:14, 71:9–10), о проповеди апостолов (Пс. 18:5) и о других событиях и обстоятельствах Нового Завета.

21.7. Способ исполнения Псалтири

Псалмы изначально предназначены для пения. Об этом свидетельствуют книги Ветхого и Нового Заветов: «Злостраждет ли кто из вас, пусть молится. Весел ли кто, пусть поет псалмы» (Иак. 5:13). Святитель Афанасий Великий в этой связи говорит следующее: «Необходимо не преходить молчанием и того, почему таковые словеса поются плавным и песенным напевом. Ибо некоторые у нас из людей простых, хотя веруют, что самые изречения богодухновенны, однако же думают, что поются псалмы по благозвучию для услаждения слуха. А это несправедливо. Ибо Писание не заботится о приятности и сладкоречии, да и пение установлено для пользы душевной, как вообще, так, в особенности, по двум следующим причинам».

«Во-первых, прилично было, чтобы Св. Писание песнословило Бога не только последовательной [прозаической] речью, но и не имеющею строгой последовательности [поэтической]. Так, речью связною сказано принадлежащее к закону и пророкам и всё повествовательное, со включением Нового Завета. Не имеющею же строгого порядка речью сказано заключающееся в псалмах и песнопениях. А этим и соблюдается требуемое Законом, чтобы люди любили Бога всею крепостию и силою»242. Во-вторых, поскольку в душе бывают различные движения ума, воли и сердца, то Писание требует, чтобы эти способности не были в разногласии и раздоре, но чтобы человек всецело и стройно, во всех движениях души, служил воле Божией. «Подобием же и образом такого безмятежного и спокойного состояния помыслов служит приведенное в стройную меру произношение псалмов; потому что, как душевные помышления свои мы делаем известными и выражаем посредством произносимых нами слов, так и Господь, желая, чтобы сладкозвучие слов служило символом духовной стройности в душе, установил петь чинно и произносить псалмы нараспев»243.

«Посему, не таким способом читающие Божественные Песни псалмопевствуют неразумно, услаждают же сами себя, и навлекают на себя порицание, что “не красна похвала воустех грешника” (Сир. 15:9). Но поющие сказанным выше способом,– так что благозвучие речений происходит у них от благонастроенности души и от согласия ея с духом,– хотя поют устами, но, воспевая вместе и умом, великую доставляют пользу не только себе, но и желающим их слушать. <...> Таким образом, кто поет хорошо, тот приводит в стройность душу свою и как бы из неровной делает ровною, и душа, пришедши в состояние, сообразное с ее природой, ничего не боится, но делается тем паче способною к живости представлений и приобретает большее желание будущих благ; потому что, настроенная благозвучием речений, забывает страсти, и, помышляя лучшее, с радостью обращается к уму, сущему во Христе»244.

Глава 22. Писания царя Соломона:

Книга притчей, Книга Екклесиаст и Песнь песней

«И была мудрость Соломона выше мудрости всех сынов востока и всей мудрости Египтян. Он был мудрее всех людей, мудрее и Ефана Езрахитянина, и Емана, и Халкола, и Дарды, сыновей Махола, и имя его было в славе у всех окрестных народов. И изрек он три тысячи притчей, и песней его было тысяча и пять; и говорил он о деревах, от кедра, что в Ливане, до иссопа, вырастающего из стены; говорил и о животных, и о птицах, и о пресмыкающихся, и о рыбах. И приходили от всех народов послушать мудрости Соломона, от всех царей земных, которые слышали о мудрости его» (3Цар. 4: 30–34).

Древность традиционно усваивала Соломону авторство трех учительных книг – Притчей, Екклесиаста и Песни песней. Хотя Соломон изображается иногда на иконах, а чаще в росписях храмов с нимбом, к лику святых он не причислен и в святцах мы его не найдем. Однако достоинство его книг от этого ничуть не страдает. Святитель Григорий Нисский говорит, что под автором указанных выше книг следует подразумевать не только Соломона, сына Давидова: «Не думаешь ли ты, что сим именем ([мирный] – Г.Е.) называют Соломона, рожденного Вирсавией, принесшего в жертву на горе тысячу волов, воспользовавшегося на грех сидонской советницею? Другой означается им Соломон, Который и Сам от семени Давидова происходит по плоти, Которому имя мир, истинный Царь Израилев, создатель Божия Храма, объявший в Себе ведение всего, премудрость Которого беспредельна, лучше же сказать: бытие Которого есть премудрость, истина, и всякое боголепие, и высокое именование понятий. Он-то, сего Соломона употребив в орудие, через него беседует с нами: сперва в Притчах, потом в Екклесиасте, а после сего в предлагаемом любомудрии Песни песней, постепенно и в порядке указуя словом восхождение к совершенству»245. Святитель Григорий автором книг считает Самого Христа, говоря о том, что Он есть и Учитель, и Проповедник, и Сын Давида, и Царь Израилев, но только уже в совершенном смысле. Здесь уже святитель указывает на осмысленность порядка расположения трех книг, о чем мы поговорим несколько позже.

22.1. Книга притчей Соломоновых

   «Притчи Соломона, сына Давидова, иже царствова во Израили» (Прит. 1:1). Святитель Василий Великий пишет: «Слово “притча” у внешних употребляется в означение изречений общенародных и произносимых, всего чаще, на путях; потому что путь называется у них οιμος, отчего и притчу (παροιμία) определяют так: речение припутное, самое обычное в народном употреблении и от немногого удобно прилагаемое ко многому подобному. А у нас притча есть полезное слово, выраженное с некоторой прикровенностью, но как с первого взгляда заключающее в себе много полезного, так и в глубине своей скрывающее обширную мысль. Потому и Господь говорит: сия в притчах глаголах вам, но приидет час, егда ктому в притчах не глаголю вам, но яве (Ин. 16:25); потому что приточное слово не имеет открыто и общевразумительно выска­занного смысла, но обнаруживает намерение свое косвенным образом и только людям более внимательным. Поэтому притчи Соломона есть изречения, возбуждающие внимание и доставляющие пользу на всём пути жизни»246.

    О том, что может значить для верующей души притча, прекрасно сказал святитель Николай Сербский: «Любовь моя бодрствует, не утомляется. Тот, Кого люблю и ожидаю, грядет ко мне в окружении свиты небесной. Как же спать мне, и как бдение может утомить меня? Бодрствую, слушая притчи людей, и прислушиваюсь к притчам тварей бессловесных: не угадаю ли в них тайное послание от любви моей? Не занимают меня притчи ради притч или ради сказателей их, только Тебя ради»247.

Структура книги. В Книге притчей можно выделить две различающиеся между собой неравные по объему части. Для простоты запоминания можно условно сказать, что одна часть носит характер нравственно-догматический, а вторая – нравственно-практический.

Первая часть с 1-й по 9-ю главы – собрание увещевательных речей Соломона. Эти речи посвящены премудрости как таковой, в них содержится убеждение слушающего или читающего взыскать и последовать премудрости и, наоборот, уклоняться от глупости и безумия.

Вторая часть – это сборник практических поучений.

Премудрость библейская и языческие поучения. Нередко приходится встречать рассуждения о сходстве учительных книг Библии с внешне похожими произведениями Древнего Египта и Междуречья. Я неслучайно употребил слово «внешне», так как с точки зрения природного душевного устройства люди одинаковы и требования совести неизменны. Также и бытовые обстоятельства, из которых черпали материал для притчей, не слишком сильно различались у представителей перечисленных народов. Но если перейти от вопроса «как жить по совести?» к вопросу «зачем это нужно и каковы источники и плоды добродетели?», то мы увидим существенное различие между сочинениями древних мудрецов и Божественным Откровением.

О Премудрости. В самом начале Соломон говорит о том, зачем он пишет эту книгу: «чтобы познать мудрость и наставление, понять изречения разума; усвоить правила благоразумия, правосудия, суда и правоты; простым дать смышленость, юноше – знание и рассудительность; послушает мудрый – и умножит познания, и разумный найдет мудрые советы... Начало мудрости – страх Господень <...> а благоговение к Богу – начало разумения» (Прит. 1:2–7). Прекрасное толкование этого отрывка есть у святителя Василия Великого248. Следуя за ним, выделим несколько уровней понимания премудрости.

Есть мудрость житейская. Связана она обычно с умом и жизненным опытом. В самом общем виде можно сказать, что это искусство правильно жить. Но общее определение сразу переводит нас к другому пониманию. Правильная жизнь для верующего – это жизнь с Богом, жизнь, приводящая к Богу. А раз так, то премудрость обязательно оказывается связанной с благочестием. Это рассуждение можно проиллюстрировать простым примером. Даже в бытовом употреблении слова «мудрость» присутствует элемент нравственной оценки. Словосочетание «мудрый убийца» звучит неестественно. Может быть хитрый, изворотливый, очень умный. Но слово мудрый сюда не подходит. Между умным и мудрым не количественное различие, а качественное. Сколько ни умней, мудрым не станешь. «Вот, страх Господень есть истинная премудрость, и удаление от зла – разум» (Иов. 28:28).

По слову святителя Иоанна Златоуста, «высочайшая премудрость состоит в том, чтобы почитать Бога, а не в том, чтобы заниматься излишним и производить исследование совершающегося. Нет ничего равного этому искусству, нет ничего сильнее этой мудрости, нет ничего лучше богобоязненности»249.

   Начало премудрости – страх Господень. В этом особенность библейской премудрости. Перед нами не просто сборники афоризмов житейской мудрости, полезных советов по разным поводам: как лучше солить грибы, доить корову и так далее. Притчи Соломона отвечают на вопрос: как следует человеку жить, для того чтобы угодить Богу? Об этом сказано было еще Моисеем: «Вот, я научил вас постановлениям и законам, как повелел мне Господь, Бог мой, дабы вы так поступали в той земле, в которую вы вступаете, чтоб овладеть ею; итак храните и исполняйте их, ибо в этом мудрость ваша и разум ваш пред глазами народов, которые, услышав о всех сих постановлениях, скажут: только этот великий народ есть народ мудрый и разумный. Ибо есть ли какой великий народ, к которому боги [его] были бы столь близки, как близок к нам Господь, Бог наш, когда ни призовем Его?» (Втор. 4:5–7).

Таким образом, человек мудрый – это человек благочестивый и мудрость ведет его к Небесному Царству.

Очень важное для нашей темы замечание делает в своей книге митрополит Иерофей Влахос:

«Обычно говорят, что человек есть разумное существо, имея в виду, что он обладает разумом и мышлением. Однако в святоотеческом богословии разумным считается не такой человек, который обладает лишь разумом и произносимым словом, но тот, кто разумом и “разумною силою ищет и исследует, как обрести Бога” и соединиться с Ним250. Разумен тот, кто очищает свой ум, в котором открывается Бог, и в дальнейшем выражает этот внутренний опыт посредством слова и мышления. В противном случае человек неразумен и ничем не отличается от бессловесных животных. Конечно, такой человек обладает разумной способностью и разумом, однако, не будучи соединен с Богом, он является мертвым. Мертвая душа являет и омертвение разума.

До падения разум в человеке имел правильное употребление, то есть ум ощущал Бога, а разум выражал опыт ума. “Чистый ум право смотрит на вещи; образованный упражнением разум виденное полагает как бы перед очами других”251.

Это замечание находит свое подтверждение и в рассматриваемой книге: «Распутный ищет мудрости и не находит; а для разумного знание легко» (Прит. 14:6).

Премудрость не есть что-то такое, что человек может просто достичь своими усилиями. Прочитать все книги, выслушать все лекции – и сделаться премудрым. Приобретение премудрости требует больших, если не сказать, всецелых усилий. «Сын мой! если ты примешь слова мои и сохранишь при себе заповеди мои, так что ухо твое сделаешь внимательным к мудрости и наклонишь сердце твое к размышлению; если будешь призывать знание и взывать к разуму; если будешь искать его, как серебра, и отыскивать его, как сокровище, то уразумеешь страх Господень и найдешь познание о Боге. Ибо Господь дает мудрость; из уст Его – знание и разум» (Прит. 2:1–6).

Оказывается, что премудрость-благочестие есть дар Божий, а источник премудрости в Самом Боге, Который сотворил мир, и только Бог может даровать человеку премудрость. Исходящая от Бога, она к Богу ведет – только такая премудрость почитается в Писании и в Книге притчей как истинная. «Аваддон и смерть говорят: ушами нашими слышали мы слух о ней. Бог знает путь ее, и Он ведает место ее. Ибо Он прозирает до концов земли и видит под всем небом» (Иов. 28:22–24).

Сказав, что Бог – источник премудрости, перейдем, наконец, в-третьих, к высшему уровню понимания: Он Сам открывается как Премудрость. Премудрость у Соломона предстает персонифицирован­ной: что-то говорит, к чему-то призывает, что-то делает (Прит. 8:9). Как мы увидим, речь идет об Ипостасной Премудрости Божией. «От Него и вы во Христе Иисусе, Который сделался для нас премудростью от Бога, праведностью и освящением и искуплением», – пишет апостол Павел (1Кор. 1:30).

Три воззвания Премудрости. Первая часть книги содержит в себе так называемые воззвания Премудрости Божией к людям252. Первое воззвание содержится в 1-й главе: «Обратитесь к моему обличению: вот, я изолью на вас дух мой, возвещу вам слова мои. Я звала, и вы не послушались; простирала  руку мою, и не было внимающего; и вы отвергли все мои советы, и обличений моих не приняли. За то и я посмеюсь вашей погибели; порадуюсь, когда придет на вас ужас; когда придет на вас ужас, как буря, и беда, как вихрь, принесется на вас; когда постигнет вас скорбь и теснота. Тогда будут звать меня, и я не услышу; с утра будут искать меня, и не найдут меня. За то, что они возненавидели знание и не избрали для себя страха Господня, не приняли совета моего, презрели все обличения мои; за то и будут они вкушать от плодов путей своих и насыщаться от помыслов их. Потому что упорство невежд убьет их, и беспечность глупцов погубит их, а слушающий меня будет жить безопасно и спокойно, не страшась зла» (Прит. 1:23–33). Здесь совершенно очевидно, что премудрость не тождественна знанию, поскольку и те беды, которые придут на человека, который ее не имеет, и, наоборот, безопасность людей, следующих премудрости, явно превышает последствия от обладания или отсутствия обыкновенного знания. Эти слова весьма напоминают ветхозаветную пророческую проповедь.

Второе воззвание Премудрости содержится в 8-й главе. Премудрость «становится на возвышенных местах, при дороге, на распутиях; она взывает у ворот при входе в город, при входе в двери: к вам, люди, взываю я, и к сынам человеческим голос мой! <...> Слушайте, потому что я буду говорить важное, и изречение уст моих – правда; ибо истину произнесет язык мой, и нечестие – мерзость для уст моих; все слова уст моих справедливы; нет в них коварства и лукавства; все они ясны для разумного и справедливы для приобретших знание. Примите учение мое, а не серебро; лучше знание, нежели отборное золото; потому что мудрость лучше жемчуга, и ничто из желаемого не сравнится с нею. Я, премудрость, обитаю с разумом и ищу рассудительного знания. Страх Господень – ненавидеть зло; гордость и высокомерие и злой путь и коварные уста я ненавижу. У меня совет и правда; я – разум, у меня сила. Мною цари царствуют и повелители узаконяют правду; мною начальствуют начальники и вельможи и все судьи земли. Любящих меня я люблю, и ищущие меня найдут меня; богатство и слава у меня, сокровище непогибающее и правда; плоды мои лучше золота, и золота самого чистого, и пользы от меня больше, нежели от отборного серебра. Я хожу по пути правды, по стезям правосудия, чтобы доставить любящим меня существенное благо, и сокровищницы их я наполняю. Господь имел меня началом пути Своего, прежде созданий Своих, искони; от века я помазана, от начала, прежде бытия земли. Я родилась, когда еще не существовали бездны, когда еще не было источников, обильных водою. Я родилась прежде, нежели водружены были горы, прежде холмов, когда еще Он не сотворил ни земли, ни полей, ни начальных пылинок вселенной. Когда Он уготовлял небеса, я была там. Когда Он проводил круговую черту по лицу бездны, когда утверждал вверху облака, когда укреплял источники бездны, когда давал морю устав, чтобы воды не переступали пределов его, когда полагал основания земли: тогда я была при Нем художницею, и была радостью всякий день, веселясь пред лицем Его во всё время, веселясь на земном кругу Его, и радость моя была с сынами человеческими. Итак, дети, послушайте меня; и блаженны те, которые хранят пути мои! Послушайте наставления и будьте мудры, и не отступайте от него. Блажен человек, который слушает меня, бодрствуя каждый день у ворот моих и стоя на страже у дверей моих! потому что, кто нашел меня, тот нашел жизнь, и получит благодать от Господа; а согрешающий против меня наносит вред душе своей: все, ненавидящие меня, любят смерть» (Прит. 8:2–4, 6–36). Премудрость рождена «прежде всех век». Премудрость, явившаяся посреди людей, предстает здесь творческой силой Божией, посредством которой Господь создает мир. Мы знаем, что Господь творит мир через Сына, «имже вся быша». Дар Премудрости подобен жемчужине и сокровищу. Ищущий мудрости познает ее учение и через него избавляется от смерти. По содержанию этот отрывок напоминает нам евангельскую проповедь Спасителя (особенно речи, содержащиеся в Евангелии от Иоанна).

И, наконец, третье воззвание содержится в 9-й главе. Его обычно знают лучше, чем два предыдущие, поскольку оно читается в качестве третьей паремии на Богородичные праздники: «Премудрость построила себе дом, вытесала семь столбов его, заколола жертву, растворила вино свое и приготовила у себя трапезу; послала слуг своих провозгласить с возвышенностей городских: “кто неразумен, обратись сюда!” И скудоумному она сказала: “идите, ешьте хлеб мой и пейте вино, мною растворенное; оставьте неразумие, и живите, и ходите путем разума”. <...> Начало мудрости – страх Господень, и познание Святого – разум; потому что чрез меня умножатся дни твои, и прибавится тебе лет жизни» (Прит. 9:1–6, 10). Если продолжать линию привязки этих речей к священной истории, здесь легко увидеть апостолов, посылаемых по устроении Христом Церкви на всемирную проповедь. Всё уже совершилось, и все приглашаются на торжественную трапезу Агнца (Апок. 19:9). Понятно, что поскольку принесение жертвы и устроение Церкви (дома на семи столпах, понимаемых как таинства) стало возможным только посредством Боговоплощения, которое совершилось с участием Божией Матери, то эта паремия и читается на Богородичные праздники. Такое понимание этого отрывка зафиксировано и в гимнографии:

«Всевиновная и подательная жизни, безмерная Мудрость Божия созда храм Себе от Чистыя Неискусомужныя Матере: в храм бо телесен оболкийся, славно прославися Христос Бог наш.

Тайно водящи други своя, душепитательную уготовляет трапезу, безсмертия же воистинну Мудрость Божия растворяет чашу верным: приступим благочестно и возопиим: славно прославися Христос Бог наш.

Услышим вси вернии созывающую высоким проповеданием несозданную и естественную Премудрость Божию, вопиет бо: вкусите и разумевше, яко Христос Аз, возопийте: славно прославися Христос Бог наш»253.

В качестве средства исправить скудоумных (т.е. страдающих от недостатка добродетели) людей предлагаются хлеб и вино, от которых обычно ума не прибавляется. Эта трапеза указывает на Евхаристию, которой исцеляется душа человеческая и делает его вместилищем Премудрости, потому что Евхаристией человек соединяется со Христом.

Под трапезой, приготовленной Премудростью, можно понимать не только Евхаристию, но и учение Спасителя. Святитель Василий Великий говорит, что Писание «всё говорит в высшем знаменовании, под образом телесного давая нам разуметь духовное. Ибо словесную пищу души называет трапезою, к которой созывает с высоким проповеданием, то есть учениями, не заключающими в себе ничего низкого и презренного»254.

Практически в конце книги встречаются такие слова: «Кто восходил на небо и нисходил? кто собрал ветер в пригоршни свои? кто завязал воду в одежду? кто поставил все пределы земли? какое имя ему? и какое имя сыну его? знаешь ли?» (30:4). Можно рассматривать их как риторический вопрос – в том смысле, что ответа у человека нет. Но можно в них увидеть и возврат к началу. Особенно вопрос об имени Сына в контексте необходимости постижения премудрости, Того, кто, собственно, является Премудростью.

О глупости. В противоположность мудрому глупый – это не просто не очень умный человек. Безумие – это понятие, связанное с нечестием: «рече безумен в сердце своем: несть Бог» (Пс. 52:2). Потому-то Христос в Нагорной проповеди говорит: «...кто скажет (брату своему):“безумный”, подлежит геенне огненной» (Мф. 5:22). Поэтому, когда в Священном Писании речь идет о глупости, нужно понимать, что глупость, как и мудрость, восходит как бы к самой сердцевине человеческой жизни, а именно к его самоопределению по отношению к Богу. И поэтому премудрость Божия совершенно непостижима для глупца. Казалось бы, это дар Божий и можно было бы дать его и глупцу, но поскольку глупец – это тот, кто отвращается от Бога, то соответственно таковой не может получить этот дар. «Ибо невежда говорит глупое, и сердце его помышляет о беззаконном, чтобы действовать лицемерно и произносить хулу на Господа, душу голодного лишать хлеба и отнимать питье у жаждущего» (Ис. 32:6).

«Благоразумно» решившего расширить житницы богача евангельская притча именует именно безумным. Он думает только о себе и о насыщении телесном. Поэтому, будучи сообразительным и предприичивым в земном плане, он оказывается безумным перед лицом вечности.

Но в раскрытии понятия глупости следует пойти дальше. Если олицетворением Премудрости в Книге притчей является добрая и благоразумная жена255, то глупости – распутная женщина.

«Когда мудрость войдет в сердце твое, и знание будет приятно душе твоей, тогда рассудительность будет оберегать тебя, разум будет охранять тебя <...> дабы спасти тебя от жены другого, от чужой, которая умягчает речи свои, которая оставила руководителя юности своей и забыла завет Бога своего. Дом ее ведет к смерти, и стези ее – к мертвецам; никто из вошедших к ней не возвращается и не вступает на путь жизни» (Прит. 2:10–11, 16–19).

   «Ибо мед источают уста чужой жены, и мягче елея речь ее; но последствия от нее горьки, как полынь, остры, как меч обоюдоострый; ноги ее нисходят к смерти, стопы ее достигают преисподней. Если бы ты захотел постигнуть стезю жизни ее, то пути ее непостоянны, и ты не узнаешь их» (Прит. 5:3–6).

Чужая жена завлекает в свои сети сладкими речами (Прит. 2:16; 5:3; 6:24; 7:21), хотя блудницам обычно свойственны другие приемы256. Из вышеприведенных цитат делается ясным, что под глупостью, которую и олицетворяет распутная жена, понимается нечестие и его источник – диавол. Особенно ясно это видно из того, что сразу за третьим воззванием Премудрости следует описание образа действия глупости:

   «Женщина безрассудная, шумливая, глупая и ничего не знающая садится у дверей дома своего на стуле, на возвышенных местах города, чтобы звать проходящих дорогою, идущих прямо своими путями: “кто глуп, обратись сюда!” И скудоумному сказала она: “воды краденые сладки, и утаенный хлеб приятен”. И он не знает, что мертвецы там, и что в глубине преисподней зазванные ею. [Но ты отскочи, не медли на месте, не останавливай взгляда твоего на ней; ибо таким образом ты пройдешь воду чужую. От воды чужой удаляйся, и из источника чужого не пей, чтобы пожить многое время, и чтобы прибавились тебе лета жизни.]» (Прит. 9:13–18). Диавол во всём пытается подражать Богу, но, не имея ничего своего, вынужден довольствоваться краденым и утаенным. Заметим, что глупость старается завлечь не скудоумных, но прямо идущих своим путем.

Поучения книги. На том, что сказано о стяжании Премудрости, основываются и все остальные наставления книги. Рассматриваются отношения между мужчинами и женщинами и как должно судить в суде, как нужно кому-то за кого-то поручаться, давать взаймы и так далее. Просматривается самое главное – то, что ведет человека к Богу, помогает человеку исполнить установление Божие или, наоборот, отвращает. Праведная жизнь в умеренности, в воздержании, с молитвой ведет к этому; всякое распутство, кражи, ложь и так далее отвращают от этой жизни. И именно в этом ключе как раз и оцениваются те или иные пути человеческой жизни.

На первый взгляд может показаться, что начиная с 10-й главы Книга притчей распадается на не связанные между собой поучения. У читателя, впервые приступающего к ней, возникает недоумение – отчего премудрый Соломон и собиратели его притчей не смогли привести их хоть в какую-то систему? Притчи о богатстве, о гневе, о терпении и так далее. Было бы проще и удобнее читать. Почему же этого не было сделано? Не хватило сил, или тут какой-то секрет?

При втором и последующих чтениях начинаешь замечать, что некоторые фразы повторяются, при этом изменяясь в одной из своих частей. И если подобрать похожие выражения, то можно получить интереснейшую «объемную» картину и убедиться, что книга имеет гениальное внутреннее устройство.

Для примера приведу две небольшие подборки.

Первая посвящена раздорам, которые многие считают неизбежным атрибутом человеческого общежития.

   Прикрывающий проступок ищет любви; а кто снова напоминает о нем, тот удаляет друга (17:9).

   Ненависть возбуждает раздоры, но любовь покрывает все грехи (10:12).

   От высокомерия происходит раздор, а у советующихся – мудрость (13:10).

   Вспыльчивый человек возбуждает раздор, а терпеливый утишает распрю (15:18).

   Начало ссоры – как прорыв воды; оставь ссору прежде, нежели разгорелась она (17:14).

   Честь для человека – отстать от ссоры; а всякий глупец задорен (20:3).

   Прогони кощунника, и удалится раздор, и прекратятся ссора и брань (22:10).

   Где нет больше дров, огонь погасает, и где нет наушника, раздор утихает.

   Уголь – для жара и дрова – для огня, а человек сварливый – для разжжения ссоры (26:20–21).

   Не дружись с гневливым и не сообщайся с человеком вспыльчивым, чтобы не научиться путям его и не навлечь петли на душу твою (22:24–25).

    Из приведенных текстов отчетливо видно, что столь привычные роду человеческому раздоры обличают присутствие глупца, гордеца и кощунника, то есть напрямую связаны с нечестием.

Другой «безобидный» порок – лень. Оставляя читателю самому найти поучения об этом недуге, ограничимся небольшим комментарием. На первый взгляд кажется, что Соломон очень переживает за человека ленивого, потому что он мог бы работать и заработать, а он не работает, и поэтому бедный. Но исчерпывается ли этим дело?

Путь ленивого противопоставляется пути праведника, тем самым первый отделяется от последнего. Ленивый имеет женоподобную, лишенную мужества душу, то есть он живет страхом. Виноградник ленивого (т.е. его душа) зарос сорняками, и каменная ограда вокруг него разрушена. Он не может изменить ни того, что вокруг него, ни того, что внутри. Как же при этом не жить в страхе?

Если мы возьмем такой порок как многословие, то получим самую убедительную иллюстрацию евангельских речений об осквернении исходящим из уст (Мф. 15:11) и ответе за праздное слово (Мф. 12:36).

Теперь обратимся к добродетелям, выбрав в качестве примера милосердие.

   Милосердием и правдою очищается грех, и страх Господень отводит от зла (16:6).

   Благотворящий бедному дает взаймы Господу, и Он воздаст ему за благодеяние его (19:17).

   Человек милосердый благотворит душе своей, а жестокосердый разрушает плоть свою (11:17).

   Кто ругается над нищим, тот хулит Творца его; кто радуется несчастью, тот не останется ненаказанным [а милосердый помилован будет] (17:5).

   Кто теснит бедного, тот хулит Творца его; чтущий же Его благотворит нуждающемуся (14: 31).

   Кто затыкает ухо свое от вопля бедного, тот и сам будет вопить, – и не будет услышан (21:13).

   Умножающий имение свое ростом и лихвою соберет его для благотворителя бедных (28:8).

   Дающий нищему не обеднеет; а кто закрывает глаза свои от него, на том много проклятий (28:27).

И здесь также очевидна связь милосердия и благочестия, милосердие не рождается на пустом месте. В этих примерах мы находим подтверждение высказанной ранее мысли о том, что главный интерес книги – не в улучшении быта, но в научении праведности.

Составление таких подборок показывает, что душа человеческая проста. Неслучайно Господь требует целомудрия. Не получается так, чтобы была одна добродетель без других. Мы начинаем собирать изречения об одной добродетели, но она притягивает к себе все остальные. Мы начинаем делать подборку о грехе – и вытягиваем целую сеть. Заведется в душе один грех, одна страсть – и можно быть уверенным, что она за собой приведет все остальные. Насаждение добродетели требует усердия того или иного во всех сферах.

Среди подборок изречений о добродетели первое место должна занимать та, которая посвящена любви. И тут мы наталкиваемся на новую загадку. Слово «любовь» встречается всего несколько раз. Получается, что любовь так мало интересовала приточника? Конечно, нет. Любовь пронизывает эту книгу, призывающую возлюбить премудрость. Можно сказать, что Книга притчей является большой загадкой о любви, которую вдумчивый читатель должен разгадать.

Такое устройство Книги Соломоновых притчей очень для нас полезно. Ведь круг человеческих помышлений часто однообразен и замкнут. Нам сложно выскочить из этого привычного круговращения мысли, который с годами начинает казаться естественным и единственно возможным. И вот Книга притчей прекращает этот бег по кругу. Неожиданная смена тем, незаметные повторы, яркие сравнения не дают нам возможности зацикливаться на чем-то одном. И вот мысль наша раскрылась и уже пошла по тем путям, по которым нас ведет Писание. А оно нас ведет к созерцанию добродетели в ее целостности, целомудрии и любви.

Книга притчей так устроена для того, чтобы душа, потрудившись, сделалась чище и лучше и приобрела полезный навык поиска и созерцания истины.

Цитаты из Книги притчей в Новом Завете. Несколько цитат из Книги притчей встречается в Посланиях апостольских.

В Послании апостола Иакова в 4-й главе (Иак. 4:6) и в Первом послании апостола Петра (1Пет. 5:5): «Бог гордым противится, а смиренным дает благодать»,– цитата из 3-й главы Книги притчей (Прит. 3:34).

В Первом послании апостола Петра: «Иесли праведник едва спасается, то нечестивый и грешный где явится?» (1Пет. 4:18) – это тоже цитата из Книги притчей, из 11-й главы (Прит. 11:31) и тоже цитируется в соответствии с греческим текстом.

Во Втором послании апостола Петра во 2-й главе: «но с ними случается по верной пословице: пес возвращается на свою блевотину, и вымытая свинья идет валяться в грязи» (2Пет. 2:22),– тоже цитата из Книги притч (Прит. 26:11).

В Послании к римлянам в 12-й главе: «Итак, если враг твой голоден, накорми его; если жаждет, напой его: ибо, делая сие, ты соберешь ему на голову горящие уголья» (Рим. 12:20) – это цитата из 25-й главы Книги притчей (Прит. 25:21–22).

В Послании к евреям в 12-й главе говорится: «Вы еще не до крови сражались, подвизаясь против греха, и забыли утешение, которое предлагается вам, как сынам: сын мой! Не пренебрегай наказания Господня, и не унывай, когда Он обличает тебя. Ибо Господь, кого любит, того наказует; бьет же всякого сына, которого принимает» (Евр. 12:4–6) – это 3-я глава (Прит. 3:11–12), причем Книга притчей цитируется по тексту Септуагинты, а не по масоретскому.

Можно изучать притчи еще и по богослужебному употреблению, обращая внимание на то, как они употребляются в паремиях. Мы уже говорили, что само греческое слово «паремия» в переводе означает «притча». Таким образом, Книга притчей дает название всем ветхозаветным чтениям за богослужением.

Паремии из Книги притчей читаются на службах Кресту, Богородице, святителям.

Притчи читаются за богослужением во все будние дни Великого Поста. По мнению профессора А. Олесницкого, «после псалмов Церковь чаще других ветхозаветных книг предлагает для чтения книгу Притчей, особенно во дни Св. Четыредесятницы, так как, по приведенному свидетельству св. Григория и других отцов, учением книги Притчей сообщается духовная гибкость в подвигах святой жизни. В дни поста и покаяния, больше чем когда-либо, человек сознает себя странником, не имеющим пребывающего града, а книга Притчей или, по греческому названию ее, паремий, заключает в себе, как объясняют древние толкователи, именно дорожные напутствия странникам»257.

22.2. Екклесиаст

   «Слова Екклесиаста, сына Давидова, царя в Иерусалиме» (Еккл. 1:1) – так начинается эта книга. Слово «Екклесиаст» греческое, означает «проповедник». Имя Соломона в ней прямо не называется, но в другом месте автор говорит, что он «был царем над Израилем в Иерусалиме» (Еккл. 1:12). Собственно, царями над Израилем в Иерусалиме были только два человека: Давид и Соломон, в момент воцарения Ровоама уже произошло разделение, поэтому выбор небольшой. Если автор говорит, что он сын Давида, очевидно, что нам остается только Соломон.

Снова напомню о приводившемся выше толковании святителя Григория Нисского по поводу авторства книг Соломоновых. Относительно обсуждаемого стиха он говорит, «что сила и этих слов возводится к Тому, Кто на Евангелии утвердил Церковь, ибо сказано: глаголы Екклесиаста, сына Давидова. А так и Его именует Матфей в начале Евангелия, называя Господа Сыном Давидовым»258.

Книга эта, в отличие от других библейских книг, в советское время пользовалась популярностью даже среди неверующей интеллигенции. И это неудивительно, ведь Екклесиаст удивляет своим безудержным скептицизмом, заметно отличающимся от спокойной уравновешенности Притчей и входящим в противоречие с хвалением Псалтири и восторженностью Песни песней. Поэтому следует разобраться, в чем здесь дело, действительно ли эта книга несет в себе только негативное содержание, или всё-таки она содержит и нечто положительное?

В начале своего толкования святитель Григорий Нисский пишет: «На истолкование нам предлагается Екклесиаст, трудность воззрения на который равняется величию доставляемой им пользы. Ибо после того, как ум обучен уже приточным мыслям, в которых, по сказанному в предисловии к книге Притчей, есть и темные слова, и премудрые речения, и гадания, и различные обороты речи (Прит. 1:6), – только пришедшим уже в возраст, способным к слушанию совершеннейших уроков возможно восхождение и до сего возвышенного и богодухновенного писания. Посему, если притча и упражнение, приуготовляющее нас к сим урокам, суть нечто трудное и неудобозримое, то сколько надобно труда, чтобы самим вникнуть в сии возвышенные мысли, предлагаемые нам теперь для обозрения?»259.

С какой стороны подступиться нам к уразумению книги? Можно попробовать использовать прием, сходный с тем, который мы использовали при разборе Книги притчей. Сам автор дает нам для этого несколько подсказок. Он предваряет книгу небольшим вступлением следующего содержания: «Суета сует, сказал Екклесиаст, суета сует,– всё суета! Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем? Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во веки. Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит. Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги свои. Все реки текут в море, но море не переполняется: к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь. Все вещи – в труде: не может человек пересказать всего; не насытится око зрением, не наполнится ухо слушанием. Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое»; но [это] было уже в веках, бывших прежде нас. Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после» (1:2–11).

Сразу заметим, что эти утверждения о суете, о пользе, о незыблемости земли, об отсутствии памяти и новизны входят в противоречие с уже известным нам библейским учением, что не может не настораживать. Можно заподозрить, что с их помощью Екклесиаст привлекает наше внимание к чему-то важному. Однако двинемся по порядку. Первые две фразы содержат в себе упоминание суеты и вопрос о пользе трудов. Возьмем их в качестве основы нашего исследования, предположив, что Екклесиаст с их помощью указывает нам путь к пониманию смысла своей книги. Первый указатель – время от времени выносимый вердикт о том, что обсуждаемое суета. Второй – вопросы, которые он на протяжении всей книги задает, обращаясь одновременно сам к себе и к читателю.

Суету святитель Григорий Нисский определяет так: «...суета есть или не имеющее мысль слово, или бесполезная вещь, или неосуществимый замысел, или не ведущее ко Отцу чаяние, или вообще что-либо, не служащее ни к чему полезному»260.

Заявление Екклесиаста, что всё суета, видимо, является провокацией, вызывающей у читателя подспудное сопротивление и желание разобраться. Для этого удобно собрать в единый список всё то, что он связывает с суетой. Проделав это (здесь стоит не полениться, так как дальнейшее рассуждение будет строиться с небольшим количеством цитат и не может передать всех оттенков смысла богодухновенного библейского текста), мы сможем обнаружить следующее. Круг явлений, расцениваемых автором как суета, не столь велик, как может показаться. Он сразу уточняет, что суетны все дела (труды), делающиеся под солнцем (1:14; 2:11). От них нет пользы. Далее Екклесиаст постепенно разъясняет почему. Труды сопровождаются многими лишениями и скорбями (2:23). В случае успеха человека преследует зависть со стороны ближних, к утомлению от трудов присоединяются испорченные отношения и одиночество (4:4). Душа его тем самым «не насыщается», насыщается только чрево (6:7), а серебро и богатство сами по себе и несъедобны (5:9). Кроме того, даже если труды результативны, человек не может воспользоваться ими в полной мере, поскольку смерть лишает его всех владений, они достанутся кому-то другому, кто не трудился, и может быть вообще человеком недостойным (2:18–19; 2:21; 2:26; 4:7–8; 6:2).

Здесь тема суеты пересекается с темой смерти. Люди, которые столько трудятся под солнцем, перед лицом смерти (впрочем, не только, но и при жизни, если они существуют «сами по себе», то есть без Бога) оказываются уравненными с животными (3:19–20). То, чем утешают себя не признающие вечной жизни, не вдохновляет Екклесиаста. Он уверен в том, что потомкам не будет большого дела до свершений того, кто был до них. В большинстве своем они будут забыты в веках, равно как и плоды их трудов. Даже мудрость ничем тут не поможет, и приобретший мудрость не получает здесь никакого преимущества перед глупцом (2:15–16; 4:13–16). Ни торжественные похороны, ни воздвигаемые монументы не могут тут ничего изменить (8:10).

Попытки не думать об этом, забыться в веселье – тоже суета (2:1; 7:5–6). И детство, и юность, и долголетняя жизнь, казалось бы отдаляющие этот итог, также попадают у Екклесиаста в разряд суеты (11:8–10).

Также суетой называет Екклесиаст известный факт, так бурно обсуждавшийся в Книге Иова – иногда в земной жизни «праведников постигает то, чего заслуживали бы дела нечестивых, а с нечестивыми бывает то, чего заслуживали бы дела праведников» (8:14).

Нет смысла в приобретении мудрости, получается, что «лучше видеть глазами, нежели бродить душою», то есть стремиться к тому, что видят глаза, «реальным вещам» а не к мечтаниям, к которым влечется душа. Но: «И это – также суета и томление духа!» (6:8–9).

Таким образом, безрадостной выглядит жизнь человека на земле, если здесь предел его существования. «Много таких вещей, которые умножают суету: что же для человека лучше? Ибо кто знает, что хорошо для человека в жизни, во все дни суетной жизни его, которые он проводит как тень? И кто скажет человеку, что будет после него под солнцем?» (6:11–12).

Перейдем теперь к вопросам. Их можно сгруппировать вокруг нескольких тем:

Какую пользу получает человек от своего труда на земле? (1:3; 2:22; 3:9; 5:15; 6:11). (Не забыть об определении Адаму.)

Может ли быть придуман еще какой-то род деятельности, доселе неизвестный, который мог бы дать надежду нечто приобрести? (2:12; 6:11–12).

Является ли для человека обладание богатством благом или только источником скорби и беспокойства? (5:10).

Кому достанутся все результаты труда? (2:18–19; 4:8; 5:15).

Может ли кто-то получить результат без участия Бога? (2:24–25).

Что будет после смерти человека, чего ему ожидать, исполнятся ли на земле его чаяния, ради которых он трудился? (3:22; 6:12; 8:7; 10:14).

Жива ли душа после смерти, или участь человека та же, что и животного? (3:21).

К чему мудрость, если земная участь мудрого и глупого одна и та же? (2:15; 6:7–8).

Может ли кто-то постичь смысл вещей и событий? (7:24; 8:1).

Нетрудно увидеть здесь перечень тех же самых проблем, с которыми мы познакомились при рассмотрении суеты дел человеческих. Что же дальше? Разве Бог не участвует в делах этого мира? Заявляя, что всё суета, не бросает ли Екклесиаст упрека Творцу всяческих? Посмотрим, что он говорит об этом.

Придя через рассмотрение дел человеческих к выводу, что «нет лучшего для человека под солнцем, как есть, пить и веселиться: это сопровождает его в трудах во дни жизни его, которые дал ему Бог под солнцем» (8:15), он делает существенное уточнение: «И если какой человек ест и пьет, и видит доброе во всяком труде своем, то это – дар Божий» (Еккл. 3:13). «Не во власти человека и то благо, чтобы есть и пить и услаж­дать душу свою от труда своего. Я увидел, что и это – от руки Божией; потому что кто может есть и кто может наслаждаться без Него (Еккл. 2:24–25). Заметим, однако, что не пища и питие составляют награду праведного. «Ибо человеку, который добр пред лицем Его, Он дает мудрость и знание и радость; а грешнику дает заботу собирать и копить, чтобы [после] отдать доброму пред лицем Божиим. И это – суета и томление духа!» (Еккл. 2:26). Вот, оказывается, чей удел суета.

Здесь уместно привести евангельские слова: «Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их? Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту [хотя] на один локоть? И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут: ни трудятся, ни прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них; если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, кольми паче вас, маловеры! Итак не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? или во что одеться? потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всём этом. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это всё приложится вам. Итак не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний [сам] будет заботиться о своем: довольно для [каждого] дня своей заботы» (Мф. 6:26–34). Неслучайно, наверное, здесь звучит имя Соломона.

Екклесиаст дает парадоксальный совет, не покоряться мирскому мудрованию, не собирать, но, наоборот, расточать, давать милостыню: «Отпускай хлеб твой по водам, потому что по прошествии многих дней опять найдешь его» (Еккл. 11:1). Рассмотрение суетности человеческих занятий позволяет ему убедить читателя не прилепляться к ним сердцем. Святитель Григорий Богослов говорит об этом так: «“Видех всяческая”, говорит Екклесиаст, обозрел я мыслию всё человеческое, богатство, роскошь, могущество, непостоянную славу, мудрость, чаще убегающую, нежели приобретаемую; неоднократно возвращаясь к одному и тому же, рассмотрел опять роскошь, и опять мудрость, потом сластолюбие, сады, многочисленность рабов, множество имения, виночерпцев и виночерпиц, певцов и певиц, оружие, оруженосцев, коленопреклонения народов, собираемые дани, царское величие, и все излишества и необходимости жизни, всё, чем превзошел я всех до меня бывших царей: и что же во всём этом? “Всё суета суетствий, всяческая суета и произволение духа” (Еккл. 1:14), то есть какое-то неразумное стремление души и развлечение человека, осужденного на сие, может быть, за древнее падение. Но “конец слова”, говорит он, “всё слушай, Бога бойся” (Еккл. 12:13); здесь предел твоему недоумению. И вот единственная польза от здешней жизни – самым смятением видимого и обуреваемого руководиться к постоянному и незыблемому»261.

Труды человека на земле не суть часть замысла Божия, но вынужденная воспитательная мера после грехопадения. «Что пользы работающему от того, над чем он трудится? Видел я эту заботу, которую дал Бог сынам человеческим, чтобы они упражнялись в том» (Еккл. 3:9–10, ср. Быт. 3:16–23). «И обратился я, чтобы внушить сердцу моему отречься от всего труда, которым я трудился под солнцем» (Еккл. 2:20). Освободив сердце от попечений, он для себя избирает другое занятие, которое легко давалось Адаму в раю (Быт. 2:19–20), но стало трудным после изгнания. «И предал я сердце мое тому, чтобы исследовать и ис­пытать мудростью всё, что делается под небом: это тяжелое занятие дал Бог сынам человеческим, чтобы они упражнялись в нем» (Еккл. 1:13). Вот путь постижения тайн Божиих – не рассудком, но сердцем, не рассуждением, но созерцанием.

«Когда я обратил сердце мое на то, чтобы постигнуть мудрость и обозреть дела, которые делаются на земле, и среди которых [человек] ни днем, ни ночью не знает сна,– тогда я увидел все дела Божии и [нашел], что человек не может постигнуть дел, которые делаются под солнцем. Сколько бы человек ни трудился в исследовании, он всё-таки не постигнет этого; и если бы какой мудрец сказал, что он знает, он не может постигнуть [этого]» (Еккл. 8:17).

И всё же есть нечто главное, что открыто человеку. «Всё соделал Он прекрасным в свое время, и вложил мир в сердце их, хотя человек не может постигнуть дел, которые Бог делает, от начала до конца» (Еккл. 3:11). Не Бог источник суеты. «Только это я нашел, что Бог сотворил человека правым, а люди пустились во многие помыслы» (7:29). «Нет человека праведного на земле, который делал бы добро и не грешил бы» (7:20), даже богослужение человек может сопрячь с суетой, забывая его смысл: «наблюдай за ногою твоею, когда идешь в дом Божий, и будь готов более к слушанию, нежели к жертвоприношению; ибо они не думают, что худо делают» (Еккл. 4:17).

Бог всё устроил разумно и добро, но люди не пошли прямым путем. Тогда Бог ради их спасения искривил их пути (Быт. 3:16–23), чтобы исправить человека, вернуть его к славе, уготованной ему от начала. И даже тварь ради сынов Божиих покорилась суете (Рим. 8:20). «Смотри на действование Божие: ибо кто может выпрямить то, что Он сделал кривым? (слав.: «кто может украсити, егоже аще Бог превратит»Еккл. 7:13, ср. 1:15). Вот пример такой «кривизны» – пре­вратности: «Во дни благополучия пользуйся благом, а во дни несчастья размышляй: то и другое соделал Бог для того, чтобы человек ничего не мог сказать против Него. Всего насмотрелся я в суетные дни мои: праведник гибнет в праведности своей; нечестивый живет долго в нечестии своем» (Еккл. 7:14–15). Пути премудрости непостижимы, поэтому попытки человека навести порядок, украсить, «выпрямить» жизнь, к хорошему не приведут скорее сделают кривое еще кривее. Здесь мы снова возвращаемся к одной из тем Книги Иова.

И всё же Екклесиасту открыто, что пути праведного и нечестивого отличаются. «Не скоро совершается суд над худыми делами; от этого и не страшится сердце сынов человеческих делать зло. Хотя грешник сто раз делает зло и коснеет в нем, но я знаю, что благо будет боящимся Бога, которые благоговеют пред лицем Его; а нечестивому не будет добра, и, подобно тени, недолго продержится тот, кто не благоговеет пред Богом» (Еккл. 8:11–13). Екклесиаст твердо знает, что «праведного и нечестивого будет судить Бог; потому что время для всякой вещи и суд над всяким делом там» (Еккл. 3:17), и неустанно напоминает и себе, и читателю, что «человек не властен над духом, чтобы удержать дух, и нет власти у него над днем смерти, и нет избавления в этой борьбе, и не спасет нечестие нечестивого» (Еккл. 8:8).

Чтобы очистить сердце, человек должен помнить о часе смертном. «Доброе имя лучше дорогой масти, и день смерти – дня рождения. Лучше ходить в дом плача об умершем, нежели ходить в дом пира; ибо таков конец всякого человека, и живой приложит это к своему сердцу. Сетование лучше смеха; потому что при печали лица сердце делается лучше. Сердце мудрых – в доме плача, а сердце глупых – в доме веселья» (Еккл. 7:1–5). Поэтому «если человек проживет и много лет, то пусть веселится он в продолжение всех их, и пусть помнит о днях темных, которых будет много: всё, что будет,– суета! Веселись, юноша, в юности твоей, и да вкушает сердце твое радости во дни юности твоей, и ходи по путям сердца твоего и по видению очей твоих; только знай, что за всё это Бог приведет тебя на суд» (Еккл. 11:8–9).

Время суда по описанию Екклесиаста (12:1–7) можно соотнести не только со временем смерти человека, но и с концом мира и с концом мира, именно так объясняет этот текст свт. Ипполит Римский262. Тогда всем откроется, что суета и неправда сынов человеческих не может победить замысел Божий о мире: «Познал я, что всё, что делает Бог, пребывает вовек: к тому нечего прибавлять и от того нечего убавить,– и Бог делает так, чтобы благоговели пред лицем Его. Что было, то и теперь есть, и что будет, то уже было,– и Бог воззовет прошедшее» (Еккл. 3:14–15). Подлинно и незыблемо только то, что от Бога и действует в согласии с Его волей. Мир же без Бога, замкнутый сам на себя, не дает ни малейшей надежды дать утешение своему приверженцу.

Таким образом, Екклесиаст напоминает нам то, с чего он начал рассуждение, окончательно опровергнув свои заявления о том, что земля стоит вовек, на ней нет и не будет ничего нового, а всё что было – забудется. У Бога ничего не забыто, всё, Им сделанное, пребывает вовек, земля прейдет, а Он воззовет прошедшее, то есть восстановит тварь в ее первоначальной красоте, доброте и славе, ничто доброе, совершившееся на земле не будет забыто или утрачено. Это и есть «вечная память».

В середине книги Екклесиаст говорит: «Во множестве слов,– много суеты; но ты бойся Бога» (Еккл. 5:6). И в конце он подводит краткий итог всему сказанному: «А что сверх всего этого, сын мой, того берегись: составлять много книг – конца не будет, и много читать – утомительно для тела. Выслушаем сущность всего: бойся Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом всё для человека; ибо всякое дело Бог приведет на суд, и всё тайное, хорошо ли оно, или худо» (Еккл. 12:1–14, ср. 3:17; 11:9; 2Кор. 5:10). К этому выводу мы уже хорошо подготовлены.

Святитель Афанасий Великий кратко суммирует содержание книги так: «Предавшись умозрениям о каждом виде сотворенных существ, Соломон пришел к заключению, что исследования этого рода ни к чему не приводят и доставляют человеку только труд; премудрым и праведным становится человек не от знания, но от деятельной жизни. И елика аще речет мудрый уразумети, не возможет обрести: тем же все сие вдах в сердце мое, и сердце мое все сие виде (8:17); яко праведнии и мудрии, и делание их в руце Божии (9:1). Посему, оставляя исследования о сем, Соломон обращается к рассмотрению человеческой жизни, наблюдает различные обстоятельства, среди которых люди вращаются и приходит к заключению, что и здесь всё управляется Божиим Промыслом: ни легким течение, ниже сильным брань, ниже самому мудрому хлеб, ниже разумным богатство, ниже ведущим благодать: яко время и случай случится всем им (9:11). И никто не может располагать сими случаями по своей воле: яко кто человек, иже пойдет в след совета, елика сотвори в нем (2:12). Человек в своей жизни ни над чем не имеет власти, разве только делать зло или делать добро и приготовлять во исход дела свои. Ибо и еже яст и пиет, сие даяние Божие есть (3:13). Итак, и исследование о том, как произошло всё видимое, и приобретение сокровищ и наслаждение удовольствиями, вся сия суета суетствий и более ничто же, только излишество совета и произволения усилование. Но, говоря о суетности настоящего, Соломон тем самым показывает вечность будущего, увещевая памятствовать о вечных, и знать, что будет некогда кончина мира, в день, воньже подвигнутся мужие силы, и упразднятся мелющие (12:3). Соломон говорит и о том, что последует за кончиною мира: яко все творение приведет Бог на суд о всяком прегрешении, аще благо, и аще лукаво (12:14). Упоминая о будущем суде, Соломон указывает на воскресение мертвых и воздаяние по делам»263.

В завершение нужно заметить, что всё предыдущее объяснение практически не выходило за рамки буквального. Но не будем забывать и о духовном, аллегорическом толковании. Именно так разъясняли эту книгу святитель Григорий Нисский, блаженные Иероним Стридонский и Феодорит Кирский, другие толкователи. Они говорят, что Книга Екклесиаста содержит не только предостережение от дружбы с миром и увещания к добродетельной жизни. В приточной форме книга открывает и то, в чем эта жизнь состоит. Ограничусь лишь несколькими примерами.

Знаменитые слова: «Кто умножает познание, умножает скорбь» (Еккл. 1:18) святитель Григорий толкует таким образом: для того чтобы приобрести премудрость, и приблизиться к Богу, от человека требуется подвиг, при совершении которого его постигают скорби и различного рода страдания; но когда премудрость приобретается, то вслед за апостолом Павлом он может даже похвалиться этими скорбями (Рим. 5:3).

Не менее известные слова: «Всему свое время: <...> время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий <...> время раздирать, и время сшивать <...> время любить, и время ненавидеть...» (Еккл. 3:1–8). Святитель Григорий объясняет так, что под камнями следует понимать целомудренные слова Священного Писания, которыми мы отгоняем от себя различного рода злые помыслы. «Без сомнения подлежит уразуметь, что убийственные для порока помыслы, те метко бросаемые из пращи екклесиастовой камни, которые всегда надобно и бросать, и собирать. Бросать к низложению того, что высится против нашей жизни, а собирать, чтобы лоно души всегда было полно таких заготовлений и иметь нам под руками, что бросить на врага, если когда против нас иначе измыслит кознь»264.

Изучение использования слова объятия в других местах Писания показывает, что оно не всегда употребляется в прямом значении. Например, в Псалтири говорится: «обыдите Сион и обымите его» (Пс. 47:13). Сион – это гора, и обнять ее сложно, поэтому святитель Григорий говорит, что здесь требуется аллегорическое толкование, «поэтому советующий тебе обнять его повелевает быть приверженным к высокой жизни, чтобы достигнуть самой твердыни добродетели, которую Давид загадочно означил именем Сиона, а время удаляться от объятий говорит о том, что тому, кто освоился с добродетелью, свойственно чуждаться сношений с пороком»265. Желающим более подробно ознакомиться с таинственным смыслом книги надлежит обратиться к соответствующим творениям святых отцов.

22.3. Порядок книг Соломоновых

Прежде чем мы перейдем к изучению книги Песнь песней, следует остановиться на вопросе о том, случаен ли порядок книг Соломоновых в Писании, и если нет, то чем он обусловлен. Толкователи, склонные только к буквальному пониманию текста, высказывают мнение, что книгу Песнь песней (о любви) Соломон написал в молодости, Притчи (плод жизненного опыта) – в зрелости, а Екклесиаст был уже старческим подведением итогов и разочарований. Однако в Священном Писании мы видим другой порядок, который подсказывет нам необходимость иного объяснения, более соответствующего духовному смыслу Писания.

Для начала приведу высказывание преподобного Исидора Пелусиота. Он пишет в одном из посланий:

«Поскольку желал ты знать о порядке трех Соломоновых книг, то знай, что одна учит нравственной добродетели, другая показывает суетность труда увлекающихся житейским, а последняя – любовь к Божественному в душе, обученной сказанному выше. Посему и расположены книги сии одна на первом, другая на втором и последняя на третьем месте. Кто, став учеником приточника, преуспел в нравственности, тот, приступая к Песни Песней, не поползнется уже в любовь плотскую и обычную, но воспарит к Пречистому и Божественному Жениху, Который соделывает блаженными уязвленных к Нему любовью.

Посему, советую молодым людям касаться третьего писания не прежде, чем преуспев уже в двух первых. Ибо и по таинственным уставам непристойно, лучше же сказать, безрассудно проникать во святилища недостойным еще и преддверий.

Как в ветхозаветном храме внешний двор доступен был всем, а внутреннее Святое, окруженное преградами и доступное некоторым, недоступно было неосвященным и нечистым, во внутренность же Святого и во Святая Святых не дозволялось входить даже имевшим безукоризненную жизнь, кроме одного архиерея, как освятившего себя на это и сложившего с себя всякую смертную скверну, так и молодым людям надлежит вести себя и в отношении сих книг. Сперва им надлежит украситься доблестью нравов и тогда уже касаться недоступного многим. Ибо если те, которые должны оставаться вне ограды, не будучи посвящены, безрассудно с усилием приступят к божественному тайнодействию, то понесут крайнее наказание»266.

    Итак, изучение каждой из трех книг требует всё большего очищения. Но, как замечает преподобный Исидор, книги Соломоновы сами руководят человека к очищению и возрастанию в добродетели. Именно с этих позиций объясняет порядок их расположения святитель Григорий Нисский.

Он говорит, что духовная жизнь, по подобию телесной, имеет свои возрасты в становлении добродетели, начиная с младенческого. И эти возрасты отражены в писаниях Соломона. Как разным возрастам человеческой жизни соответствуют разные виды деятельности, «так и в душе можно видеть некоторое сходство с телесными возрастами, по которым сыскивается некоторый порядок и последовательность, руководящие человека к жизни добродетельной. Посему-то иначе обучает притча, и иначе беседует Екклесиаст, любомудрие же Песни Песней высокими учениями превосходит и Притчи, и Екклесиаста. Ибо учение, преподаваемое в Притчах, обращает речь еще к младенчествующему, соразмерно с возрастом соображая слова. “Слыша, сыне,– говорит оно,– законы отца твоего, а не отрини завета матера твоея” (Прит. 1:8). Усматриваешь ли в сказанном еще нежность и необразованность душевного возраста, почему отец видит, что сын имеет еще нужду в материнских заветах и в отеческом вразумлении? И чтобы ребенок охотнее слушал родителей, отец обещает ему детские украшения за прилежание к учению; ибо детям приличное украшение – золотая цепь, блестящая на шее, и венок, сплетенный из каких-нибудь красивых цветов. Но, конечно, следует разуметь сие, чтобы смысл загадки мог путеводить к лучшему. Так Соломон начинает описывать сыну Премудрость, в разных чертах и видах объясняя благообразие несказанной красоты, чтобы к причастию благ возбудить не страхом каким и необходимостью, но вожделением и любовью, потому что описание красоты привлекает как-то пожелания юных к указуемому, возбуждая стремление к общению с благообразным. Посему, чтобы паче и паче возрастало в нем вожделение, из вещественного пристрастия превратившись в невещественный союз, красоту Премудрости украшает похвалами»267.

«После сего начинает Соломон приуготовлять юношу к таковому сожительству, повелевая ему иметь уже в виду божественное брачное ложе. <...> Сим и подобным сему воспламенив вожделение в юном еще по внутреннему человеку, и представив в слове самую Премудрость повествующею о себе, чем наиболее привлекает она любовь слушателей, говорит при том, между прочим, и сие: “аз любящия мя люблю” (Прит. 8:17), потому что надежда быть взаимно любимым сильнее располагает любителя к вожделению, а вместе с сим предлагая ему и прочие советы в каких-то решительных и вместе неопределенно выраженных изречениях, и, приведя его в совершенство, потом в последних притчах, в которых восписал похвалы он доброй жене, ублажив сие доброе сожительство, наконец, уже присовокупляет в Екклесиасте любомудрие, предлагаемое достаточно приведенному в вожделение добродетелей приточными наставлениями. И в этом слове, похулив приверженность людей к видимому, всё непостоянное и преходящее назвав суетным, когда говорит: “все грядущее суета” (Еккл. 8:11),– выше всего, восприемлемого чувствам, поставляет врожденное движение души нашей к красоте невидимой, и, таким образом очистив сердце от расположения к видимому, потом уже внутрь божественного святилища тайноводствует ум Песнею Песней, в которой написанное есть некое брачное уготовление, а подразумеваемое – единение души человеческой с божественным. Посему, кто в притчах именуется сыном, тот здесь представляется невестою; Премудрость же поставляется на место жениха, чтобы уневестился Богу человек, из жениха став непорочною девою и, прилепившись ко Господу, соделался единым с Ним духом чрез срастворение с пречистым и бесстрастным, и из тяжелой плоти пременившись в чистый дух»268.

22.4. Песнь песней Соломона

Эта книга, наверное, одна из самых таинственных во всем Ветхом Завете. Но и одна из самых соблазнительных, поскольку образы там настолько яркие и, можно сказать, чувственные, что человек, который не вполне еще очистил свое сердце от страстей, может быть приведен в немалый соблазн и смущение. Тем более что в ней ни разу не упоминается имя Божие, ничего не говорится о храме, о вере, о молитве – только некие юноша с девушкой друг о друге воздыхают и описывают один другого в разных восторженных выражениях. Что же делает это произведение в каноне Священного Писания?

Попробуем ответить на этот вопрос. Однако сначала отметим, что перечисленными выше вопросами не исчерпываются трудности, встающие на пути буквального толкования Песни песней. Помимо того что в ней нет никаких религиозных тем, она очень странная с точки зрения формы. Это книга без начала и конца – она начинается с полуфразы: «Да лобзает он меня лобзанием уст своих»; точно так же как и обрывается непонятно на чем: «Беги, возлюбленный мой; будь подобен серне или молодому оленю на горах бальзамических» (Песн. 8:14). Куда беги, зачем? Персонажи не обозначены, непонятно, кто с кем разговаривает: то вдруг возлюбленный – царь, то – пастух. Возлюбленная то сторожит виноград, то пасет овец, то она – царица в Иерусалиме, то ее вдруг стражники избивают. Поэтому существует большое количество различных объяснений: то ли это просто Соломон и его невеста, то ли это одна невеста, Соломон и пастух, между которыми эта невеста мечется. А возможно, это один Соломон и две его возлюбленных: одна – царица, а вторая – пастушка. В этом смысле эта книга – находка для исследователей, можно всю жизнь открывать что-то новое.

Попытки назвать Песнь песней сборником ветхозаветных брачных гимнов разбиваются о соображение, высказанное одним современным автором: «Можно ли себе представить, чтобы свадебные гимны древнего Израиля совершенно игнорировали Бога, когда известно, что брачные церемонии евреев включали в себя “благословения Божии” новобрачным и их дому?»269.

Для полноты картины сошлюсь на одно пособие для переводчиков Библии: «Песнь Песней представляет собой уникум во всем Писании, и нет ничего, даже отдаленно напоминающего ее. Это – лирическая поэма, но это вместе и диалог, и монолог, хотя, опять же, и эти термины не подходят; указания лиц, произносящих те или иные слова в Песни Песней, отсутствуют; в ней есть драматические черты, но это – не драма; в ней нет никакого движения. Язык у нее совершенно особый и крайне трудный, но это – не литературное произведение: постоянно мы находим в ней существительные мужского рода, сопровождаемые прилагательными женского рода или глагольным окончанием, употребляющимся в отношении женского рода, и – наоборот: существительные женского рода, сопровождающиеся прилагательными мужского рода; или – существительные в единственном числе, а сопровождающие их глаголы во множественном, и наоборот»270,– в синодальном переводе текст «приглажен», и почувствовать эту специфику невозможно.

В нашей церковной жизни есть один момент, который сразу приходит на память при чтении этой книги. Это пасхальная служба в большом, многопричтовом храме. В Москве существует традиция, в соответствии с которой во время пасхальной службы духовенство переоблачается при каждении на каждой песни канона в ризы разных праздничных цветов, поскольку Пасха – праздников праздник. Пасхальная служба в таком переполненном народом храме, когда кто-то куда-то спешит, машет кадилом, меняется свечами, несколько хоров друг друга невольно сбивают и так далее,– всё это выглядит некоторым скандалом на фоне нашего северного, статичного благочестия. Я уже не говорю о тех проявлениях ликования, которые приходится наблюдать на Пасху в храме Воскресения в Иерусалиме. Вы, наверное, обращали внимание на то, как трудно согласовать описания явлений воскресшего Спасителя, приводимые разными евангелистами? В этом чувствуется уже пасхальное преодоление пространственно-временной ограниченности земного бытия. Можно сказать, что сумбурная на первый взгляд форма Песни песней и должна являть такое пасхальное торжество. Кстати, и в ветхозаветные времена было установлено читать эту книгу именно на Пасху.

Связь нам раскрывают святые отцы. Святитель Амвросий Медиоланский говорит, что «Книга Песнь Песней представляет собой брак и единение между Христом и Церковью, между несотворенным Духом и тварью, между плотью и духом. В этой книге не будем искать ничего земного, ничего плотского, ничего мирского, ничего телесного,– ничего без глубокого значения или подвергшегося изменению»271. Почему же об этом говорится в таких странных выражениях? Потому что сам по себе предмет странен и даже безумен: соединение Бога-Творца и твари. По этой причине, по слову святителя Афанасия Великого, «отличие сей книги то, что она от начала до конца написана таинственно, со иносказанием гадательным, и смысл догматов, заключающихся в ней, содержится не в букве, но глубоко сокрыт под нею»272.

В законоположительных и исторических книгах отношения человека и Бога предстают как договорные, регулируемые некоторыми взаимными обязательствами. Отсюда и представление о грехе, отпадении от Бога приобретает юридический оттенок. Грех есть нарушение договора, за которое Бог налагает на человека различные взыскания. Эта схема крайне ограничена, она не дает адекватного изображения реальности. Наиболее подходящими в человеческом языке для описания отношений человека и Бога оказываются образы любви и брака: жених и невеста, брачный пир, отношения любящих. Всякое отступление от этих отношений есть попрание любви, что делает его крайне тяжелым и гораздо более трагичным, чем простое нарушение договора. Как мы увидим в дальнейшем, эти образы широко используются в пророческих книгах. В Евангелии Иоанн Предтеча говорит о себе: я «друг Жениха» (Ин. 3:29), женихом называя Христа. И Сам Христос говорит: «могут ли поститься сыны чертога брачного, когда с ними жених?» (Мк. 2:19),– называя Себя Женихом; а Царство Небесное уподобляя брачному пиру сына царя (Мф. 22:2–14). Апостол Павел пишет к коринфянам: «я обручил вас единому мужу, чтобы представить Христу чистою девою» (2Кор. 11:2) – и, говоря о брачном союзе, добавляет: «Тайна сия велика: я говорю по отношению ко Христу и к Церкви» (Еф. 5:32).

Исходя из этого, можно заключить, что главная цель книги Песнь песней – описать, насколько возможно, этот союз Христа и Церкви. На протяжении всей книги жених совершенен, притом что в возлюбленной сначала усматриваются недостатки. «Не смотрите на меня, что я смугла, ибо солнце опалило меня» (Песн. 1:5). Но уже в середине о ней говорится: «Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе!» (Песн. 4:7). Эти слова явно перекликаются со сказанным апостолом Павлом: «Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее, чтобы освятить ее, очистив банею водною, посредством слова; чтобы представить ее Себе славною Церковью, не имеющею пятна, или порока, или чего-либо подобного, но дабы она была свята и непорочна» (Еф. 5:25–27).

Не имея здесь возможности заняться последовательным объяснением книги, приведем описание подхода, предложенного святителем Афанасием Великим: «Отличие сей книги то, что она от начала до конца написана таинственно, со иносказанием гадательным, и смысл догматов, заключающихся в ней, содержится не в букве, но глубоко сокрыт под нею... Вся сия книга наполнена разговорами ветхозаветной Церкви со Словом, всего рода человеческого со Словом и церкви из язычников с Ним же, и опять Слова с нею и с родом человеческим; потом разговор язычников с Иерусалимом, и Иерусалима о церкви языческой и о самом себе. Далее воззвание служащих ангелов к призванным в веру людям. Приспособляясь к таким разговорам в Песне Песней, может каждый, рассматривая сию книгу, сочетать по смыслу сходные между собой происшествия»273. Кратко этот же подход формулирует Д. Афанасьев: «В таинственном смысле предмет Песни Песней составляет пророческое учение о развитии и жизни общества верующих в союзе с Богом и под Его непосредственным водительством»274.

Второе понимание, которое с первым неразрывно сопряжено,– аскетическое. Об отношении Христа с отдельной человеческой душой, по другому выражению – Слова и плоти при воплощении, как с частью Церкви, как с малой Церковью, как с храмом Божиим, отдельно взятым. В аскетической литературе эта тема часто присутствует: в искании невестой своего Жениха и в томлении по Нему святые отцы видят изображение стремления души к Богу.

Например, в книге есть такие слова: «Я встала, чтобы отпереть возлюбленному моему <...> отперла я возлюбленному моему, а возлюбленный

мой повернулся и ушел. Души во мне не стало, когда он говорил; я искала его и не находила его... Встретили меня стражи, обходящие город, избили меня, изранили меня; сняли с меня покрывало стерегущие стены» (Песн. 5:5–7). В аскетическом ключе эти слова могут быть объяснены так: это невеста (душа) вполне уже приготовилась к приходу Небесного Жениха, но выясняется, что всё равно душа человеческая никогда вполне сама по себе своими усилиями не готова к тому, чтобы принять в себя Бога, чтобы соединиться со Христом, что это дело несколько превышающее естество человеческое; поэтому, бросаясь на поиск снова как бы отступившего Бога, встречает ангелов, которые укоряют ее, говоря о том, что и они вполне не могут соединиться с Богом, не могут вполне воспринять это непостижимое естество и еще более помогают ей совлечься от всего тленного. Неочевидно? Не дойдя до определенного уровня созерцания и рассуждения, довольно небезопасно пускаться в исследования этой книги.

Преподобный Макарий Египетский по этому поводу говорит: «Когда случается тебе слышать об общении жениха с невестою, о хорах певцов, о праздниках, то не представляй ничего вещественного и земного. Это берется только в пример по снисхождению, поскольку те вещи неизреченны, духовны и неприкосновенны для плотских очей, но подходят под понятия только души святой и верной. Общение Святого Духа, небесные сокровища, хоры певцов и торжества святых Ангелов понятны только для человека, познавшего сие самым опытом, а не испытавший не может вовсе и представить себе этого»275.

В книге есть ряд выражений, которые известны всем, кто знаком с православной аскетической традицией. «Аз сплю, а сердце мое бдит» (Песн. 5:2), показывающее состояние души праведника, вошедшей в общение с Богом, стяжавшей благодать и дар непрестанной молитвы, не прекращающейся даже во время сна. «Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность» (Песн. 8:6). Михаил Пселл на основании толкования преподобного Максима Исповедника говорит, что совершенная любовь ко Христу полагает конец всякому греху и всякой нечистоте в человеке, точно так же как это делает смерть, с такой же непреложностью и неотвратимостью, а божественная ревность (ср. Иак. 4: 5) наподобие ада удерживает неразумные стремления276.

Выше уже приводились слова преподобного Исидора Пелусиота, сопоставлявшего Песнь песней со Святым Святых в храме Соломона. Совершенно явно и структурное сходство названий. Не было в храме более внутреннего, более драгоценного, более таинственного места: Святое Святых – дальше уже ничего. Точно так же и Песнь песней. Много было песен: и Мариам-пророчица воспела песнь при переходе чрез Чермное море, и Моисей воспевал песни, но это всё еще в пустыне; а вот Песнь песней – то, чем всё это должно получить свое завершение, после этого уже песни никакой быть не может. Святитель Афанасий Великий в своем Синопсисе говорит, что «Песнию Песней сия книга именуется потому, что она следует после других песней, и что после сей песни нельзя ожидать другой песни. Говоря о другой песни, я имею в виду не книгу, но то, что надлежит уразуметь о книге. Я скажу о сем яснее. Всё Божественное Писание пророчествует о сошествии к нам Слова и явлении Его во плоти. Это составляет особый предмет воли Божией, и предвозвещение о том было преимущественным делом пророков и всего Божественного Писания. Все сии пророчества суть песни; Песнь же Песней как бы уже не пророчествует или предсказывает, но и показывает Того, о Котором другие предвозвещали, как бы уже пришедшим и принявшим плоть человеческую. Сего ради, аки на браце Слова и плоти чертога песнь поет Песнь Песней. Хотя и другие книги Св. Писания говорят о Спасителе, но, вместе с тем, они содержат и нечто другое; сия же книга едина точию Слова с плотью союз поет. В других Писаниях, как содержащих, кроме учения о Слове, и нечто другое, есть словеса гнева и прещения страха, а сия книга, как воспевающая одно только пришествие Слова, имеет одни лишь словеса услаждения, радости же и веселия, потому что в присутствии жениха всем радоватися достоит и никомуже плакати, якоже Сам Господь рече (Мф. 9:15). Посему, как после домостроительства, совершенного Спасителем, мы уже не ожидаем пророка, так и после того, что обозначено в Песни Песней, не должно ожидать другого чего-нибудь, новейшее нечто знаменующего. Подобно тому, как закон и пророки престали после того, как Иоанн Креститель указал Агнца Божия, так и воспетое в Песни Песней есть вершина того, что в ней воспето, не должно ожидать ничего другого. Чего бы иного по Христове пришествии ожидати достоит, разве суда и воздаяния? Как в законе было святое, и за святым – святое святых, а за святым святых уже не было внутреннейшего места, так после песней еще есть Песнь Песней, а после Песни Песней уже не должно ожидать внутреннейшего и новейшего обетования, ибо единою Слово плоть бысть и соверши дело»277.

Значит, Песнь песней представляет исполнение того, что изложено в прочих книгах Ветхого Завета, и поэтому остается ждать только Второго пришествия Христова. В этой связи неожиданная параллель для вызвавшей недоумение последней фразы книги – «Беги, возлюбленный мой; будь подобен серне или молодому оленю на горах бальзамических!» (Песн. 8:14) – обнаруживается в Откровении св. Иоанна Богослова. «Свидетельствующий сие говорит: ей, гряду скоро! Аминь. Ей, гряди, Господи Иисусе!» (Апок. 22:20). Есть несколько мест в Ветхом Завете, которые неожиданно подводят нас к апокалиптическому рубежу, к самой последней главе Откровения. Одно из таких мест – это книга Песнь песней.

Глава 23. Неканонические учительные книги

Среди учительных книг имеются две неканонические. Неканонические книги не являются богодухновенными, но признаются превосходящими иные человеческие писания и высоко назидательными.

23.1. Неканоническая книга Премудрости Соломона

Книга Премудрости Соломона была, очевидно, изначально написана на греческом языке, цитаты из других книг Ветхого Завета приводятся в ней по версии Септуагинты, что говорит о ее позднем происхождении.

По-видимому, эта книга написана была человеком, имевшим эллинистическое образование, которым в то время славилась Александрия, где была достаточно большая иудейская община. Проявляется это, в частности, в том, что автор использует философские термины и прибегает к последовательным логическим рассуждениям, что нехарактерно для учительных книг Библии.

Книга неканоническая, поэтому в ней можно встретить утверждения, не вполне корректные с точки зрения церковного учения. Например, выражение «чистое излияние славы Вседержителя» (Прем. 7:25) созвучно философскому учению об эманациях. «Не невозможно было бы для всемогущей руки Твоей, создавшей мир из необразного вещества» (Прем. 11:18),– из этих слов остается неясным, откуда это вещество взялось. Не вполне точна книга и в изложении исторических событий.

Святитель Иоанн Златоуст говорит о ней следующим образом: «Эта книга называется премудростью Соломоновой, потому что, как говорят, она написана Соломоном. В ней содержатся учения о правде, о том, как узнавать людей злых и добрых, и пророчество о Христе. Также о том, что мудрость приобретается великим трудом и усердием. Еще говорится о некоторых произведениях природы, об идолах и их делателях, о надеющихся на них и служащих им. Кроме того, здесь находится песнь с исповеданием чудес, совершенных Богом для израильтян пред лицем врагов их»278.

Книга может быть условно разбита на три части279. Первая часть (главы 1–6), в уподобление Книге притчей Соломоновых, содержит увещевания к приобретению мудрости и добродетели, противополагая человека премудрого и глупого, премудрого и нечестивого, праведника и грешника.

Во второй части (главы 7–9) излагается учение о премудрости как таковой: что такое премудрость и каковы ее действия в мире и в людях вообще.

В третьей части (главы 10–19) рассматриваются примеры действия премудрости в истории, каким образом премудрость от сотворения мира наставляла людей во всех путях жизни людей благочестивых и как наказывала, обличая с кротостью и долготерпением, людей нечестивых, особенно язычников. В качестве материала для этой третьей части берутся библейские истории, начиная от сотворения мира и кончая временем исхода. Особенное внимание уделено казням египетским, в связи с которыми приводится подробное тщательное обличение идолопоклонства, языческих представлений о судьбе и тому подобное.

Учение о премудрости. Наиболее важной с точки зрения учения о премудрости для нас является седьмая глава. Комментируя ее, святитель Иоанн Златоуст говорит: «О Христе же говорится и далее: от премудрости Божией я получил ведения всего: «в руке Его и мы и слова наши» (7:16). Потом – какова эта премудрость, и как она пришла к людям: «она – одна, но может всё, и, пребывая в самой себе, всё обновляет» (7:27). Эту премудрость, – говорит, – я и возлюбил от юности моей и получил от нее все блага телесные и духовные. Познав величие премудрости, я просил Господа, чтобы мне дан был Дух Святой, просвещающий меня в ней»280.

Мы говорили выше, что особенность библейского изображения премудрости состоит в ясных указаниях на ее ипостасность. В книге Премудрости Соломона это менее очевидно. Премудрость в ней выступает скорее как божественная сила. Прочитаем процитированный святителем фрагмент целиком: «Познал я всё, и сокровенное и явное, ибо научила меня Премудрость, художница всего. Она есть дух разумный, святый, единородный, многочастный, тонкий, удобоподвижный, светлый, чистый, ясный, невредительный, благолюбивый, скорый, неудержимый, благодетельный, человеколюбивый, твердый, непоколебимый, спокойный, беспечальный, всевидящий и проникающий все умные, чистые, тончайшие духи» (Прем. 7:21–23). Кстати, обратите внимание, что здесь 21 свойство, триада семерок, символ совершенства.

   «Ибо премудрость подвижнее всякого движения, и по чистоте своей сквозь всё проходит и проникает. Она есть дыхание силы Божией и чистое излияние славы Вседержителя: посему ничто оскверненное не войдет в нее. Она есть отблеск вечного света и чистое зеркало действия Божия и образ благости Его. Она – одна, но может всё, и, пребывая в самой себе, всё обновляет, и, переходя из рода в род в святые души, приготовляет друзей Божиих и пророков» (ст. 24–27). Эта терминология используется и новозаветными писателями.

Апостол Павел говорит о Сыне Божьем: «Сей, будучи сияние славы и образ ипостаси Его и держа всё словом силы Своей, совершив Собою очищение грехов наших, воссел одесную престола величия на высоте» (Евр. 1:3).

   «Мы проповедуем Христа распятого <...> Божию силу и Божию премудрость... От Него и вы во Христе Иисусе, Который сделался для нас пре­мудростью от Бога, праведностью и освящением и искуплением» (1Кор. 1:23–30). В другом послании он говорит, что во Христе «сокрыты все сокровища премудрости и ведения» (Кол. 2:3).

Пророчества книги. В процитированном в начале главы отрывке Синопсиса святитель Иоанн Златоуст пишет, что в книге содержится пророчество о Христе. Он, а также святитель Афанасий Великий находили пророчество в отрывке (Прем. 7:1–4). Там «говорится, что такое Премудрость – Сын Божий, и как слово стало плотью, и обитало с нами, и аз,– говорит он,– подобострастен вам сый человек от веления Божия вскормлен есмь»281. Хотя на первый взгляд в принятой у нас редакции текста речь идет об обычном человеческом рождении.

Святители Ипполит Римский и Кирилл Александрийский находили пророчество во 2-й главе книги, в которой от имени беззаконников говорится: «Устроим ковы праведнику, ибо он в тягость нам и противится делам нашим, укоряет нас в грехах против закона и поносит нас за грехи нашего воспитания; объявляет себя имеющим познание о Боге и называет себя сыном Господа; он пред нами – обличение помыслов наших. Тяжело нам и смотреть на него, ибо жизнь его не похожа на жизнь других, и отличны пути его: он считает нас мерзостью и удаляется от путей наших, как от нечистот, ублажает кончину праведных и тщеславно называет отцом своим Бога. Увидим, истинны ли слова его, и испытаем, какой будет исход его; ибо если этот праведник есть сын Божий, то Бог защитит его и избавит его от руки врагов. Испытаем его оскорблением и мучением, дабы узнать смирение его и видеть незлобие его; осудим его на бесчестную смерть, ибо, по словам его, о нем попечение будет». Так они умствовали, и ошиблись; ибо злоба их ослепила их, и они не познали тайн Божиих» (Прем. 2:12–22). Согласитесь, что этот текст может быть вложен в уста членов синедриона, которые произносили суд на Христа.

Эту цитату хочется продолжить следующим текстом из 5-й главы: «Тогда праведник с великим дерзновением станет пред лицем тех, которые оскорбляли его и презирали подвиги его; они же, увидев, смутятся великим страхом и изумятся неожиданности спасения его и, раскаиваясь и воздыхая от стеснения духа, будут говорить сами в себе: “это тот самый, который был у нас некогда в посмеянии и притчею поругания. Безумные, мы почитали жизнь его сумасшествием и кончину его бесчестною! Как же он причислен

к сынам Божиим, и жребий его – со святыми? Итак, мы заблудились от пути истины, и свет правды не светил нам, и солнце не озаряло нас. Мы преисполнились делами беззакония и погибели и ходили по непроходимым пустыням, а пути Господня не познали. Какую пользу принесло нам высокомерие, и что доставило нам богатство с тщеславием? Всё это прошло как тень и как молва быстротечная» (Прем. 5:1–9).

Богослужебное употребление книги. Как было сказано в свое время, неканонические книги предназначены для домашнего употребления. А вот относительно книги Премудрости Соломона мы видим, что она весьма часто употребляется в паремиях за богослужением. Из прочих неканонических книг такой чести удостоилась только одна – книга пророка Варуха.

Паремии из книги Премудрости читаются на службах св. Иоанну Предтече, пророкам, святителям, мученикам, преподобным. В основном тексты берутся из первых девяти глав – той части, которая касается премудрости и жизни праведников. Есть составные паремии, то есть набранные из различных стихов одной книги. Но бывает и так, что стихи из Премудрости Соломоновой добавляются к стихам Книги притчей. Например, третья паремия службы святителю состоит в основном из стихов книги Премудрости Соломона: там только первый и последний стихи взяты из Книги притчей. Это свидетельствует о высоком назидательном значении неканонической книги Премудрости.

Самая распространенная паремия – это начало 3-й главы:

«Души праведных в руке Божией, и мучение не коснется их. В глазах неразумных они казались умершими, и исход их считался погибелью, и отшествие от нас – уничтожением; но они пребывают в мире. Ибо, хотя они в глазах людей и наказываются, но надежда их полна бессмертия. И немного наказанные, они будут много облагодетельствованы, потому что Бог испытал их и нашел их достойными Его. Он испытал их как золото в горниле и принял их как жертву всесовершенную. Во время воздаяния им они воссияют как искры, бегущие по стеблю. Будут судить племена и владычествовать над народами, а над ними будет Господь царствовать во веки. Надеющиеся на Него познают истину, и верные в любви пребудут у Него; ибо благодать и милость со святыми Его и промышление об избранных Его» (Прем. 3:1–9). Здесь, как и в Книге Иова, упрощенное понимание земного воздаяния получает существенное восполнение с учетом воздаяния в вечности.

Также часто читается текст 4-й главы, продолжающий затронутую тему. «А праведник, если и рановременно умрет, будет в покое, ибо не в долговечности честная старость, и не числом лет измеряется: мудрость есть седина для людей, и беспорочная жизнь – возраст старости. Как благоугодивший Богу, он возлюблен, и, как живший посреди грешников, преставлен, восхищен, чтобы злоба не изменила разума его, или коварство не прельстило души его. Ибо упражнение в нечестии помрачает доброе, и волнение похоти развращает ум незлобивый. Достигнув совершенства в короткое время, он исполнил долгие лета; ибо душа его была угодна Господу, потому и ускорил он из среды нечестия. А люди видели это и не поняли, даже и не подумали о том, что благодать и милость со святыми Его и промышление об избранных Его» (Прем. 4:7–15). Текст не нуждается в комментариях. Обе паремии читаются на службах мученикам и преподобным.

В Книге пророка Исаии говорится: «Он возложил на Себя правду, как броню, и шлем спасения на главу Свою; и облекся в ризу мщения, как в одежду, и покрыл Себя ревностью, как плащом» (Ис. 59:17). Похожее место есть и в книге Премудрости: «А праведники живут вовеки; награда их – в Господе, и попечение о них – у Вышнего. Посему они получат царство славы и венец красоты от руки Господа, ибо Он покроет их десницею и защитит их мышцею. Он возьмет всеоружие – ревность Свою, и тварь вооружит к отмщению врагам; облечется в броню – в правду, и возложит на Себя шлем – нелицеприятный суд; возьмет непобедимый щит – святость; строгий гнев Он изострит, как меч, и мир ополчится с Ним против безумцев» (Прем. 5:15–20).

В своих посланиях эти образы употреблял апостол Павел, предлагая уже нам принять эти божественные доспехи: «Для сего приимите всеоружие Божие, дабы вы могли противостать в день злый и, всё преодолев, устоять. Итак, станьте, препоясав чресла ваши истиною и облекшись в броню праведности, и обув ноги в готовность благовествовать мир; а паче всего возьмите щит веры, которым возможете угасить все раскаленные стрелы лукавого; и шлем спасения возьмите, и меч духовный, который есть Слово Божие» (Еф. 6:13–17). Также: «Мы же, будучи сынами дня, да трезвимся, облекшись в броню веры и любви и в шлем надежды спасения» (1Фес. 5:8).

Важными с богословской точки зрения свидетельствами книги являются слова «Бог смерти не сотвори» (Прем. 1:13) и «завистию диаволею смерть вниде в мир» (Прем. 2:24).

  23.2. Неканоническая книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова

Завершает раздел учительных книг книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова. Ее предваряет предисловие переводчика, который говорит, что его дед Иисус написал ее на еврейском языке в Палестине, будучи сам знатоком закона и преданий отеческих. Приехав в Александрию и обнаружив там недостаток образованности и проистекающие из этого затруднения людей, желающих жить благочестиво, он посчитал необходимым перевести написанную дедом книгу на греческий язык в 38 году при царе Евергете (предположительно в 132 году до Р.Х.). Следовательно, оригинал появился на свет где-то на рубеже III и II веков. Это было время, когда в Палестине началась эллинизация, проявлявшаяся, в частности, в отступлении от закона. Необходимость сохранения традиции и явилась причиной появления как самой книги, так и ее перевода.

В 1986 году в книгохранилище Капрской синагоги была обнаружена рукопись книги Премудрости Иисуса, сына Сирахова, на еврейском языке. Заметим, что при этом книга не была автоматически переведена в разряд канонических.

Книга представляет собой собрание кратких поучений, сентенций, афоризмов и небольших картин, которые достаточно беспорядочно между собой соединяются и иногда даже повторяют поучения на одну и ту же тему, поэтому какой-то четкой структуры в ней увидеть не удается. Иногда выделяют 1–42 главы в качестве нравоучительной части. Затем следуют несколько небольших разделов: с 42-й по 43-ю главу, где воспевается сила Божия в природе, и с 44-й по 50-ю главу, где рассматривается действие Премудрости Божией в истории. Эти последние главы ценны тем, что в них отражены некоторые события и лица, по времени близкие к писателю этой книги, как раз находящиеся в промежутке между книгами Неемии и Маккавейскими, о которых нам другие книги Священного Писания ничего не говорят. В последней главе содержится молитва благодарения и прошение о приобретении премудрости.

Основной акцент книги, по сравнению с предыдущими, стоит в связи с уже упомянутой причиной ее написания. Закон, данный в Пятикнижии, для Сираха является выражением и обоснованием мудрости.

Учение о премудрости. Центральный момент в смысле вероучения находится в 24-й главе, где мы видим персонификацию премудрости. «Премудрость прославит себя и среди народа своего будет восхвалена. В церкви Всевышнего она откроет уста свои, и пред воинством Его будет прославлять себя: “я вышла из уст Всевышнего и подобно облаку покрыла землю; я поставила скинию на высоте, и престол мой – в столпе облачном; я одна обошла круг небесный и ходила во глубине бездны; в волнах моря и по всей земле и во всяком народе и племени имела я владение: между всеми ими я искала успокоения, и в чьем наследии водвориться мне. Тогда Создатель всех повелел мне, и Произведший меня указал мне покойное жилище и сказал: поселись в Иакове и прими наследие в Израиле. Прежде века от начала Он произвел меня, и я не скончаюсь вовеки. Я служила пред Ним во святой скинии и так утвердилась в Сионе. Он дал мне также покой в возлюбленном городе, и в Иерусалиме – власть моя... Якак виноградная лоза, произращающая благодать, и цветы мои – плод славы и богатства. Приступите ко мне, желающие меня, и насыщайтесь плодами моими; ибо воспоминание обо мне слаще меда, и обладание мною приятнее медового сота. Ядущие меня еще будут алкать, и пьющие меня еще будут жаждать. Слушающий меня не постыдится, и трудящиеся со мною не погрешат. Всё это – книга завета Бога Всевышнего, закон, который заповедал Моисей как наследие сонмам Иаковлевым”...» (Сир. 24:1–12, 20–26). Здесь присутствуют многие знакомые для нас выражения. «Прежде век, от начала» (ст. 10) происходит премудрость от Бога. Премудрость говорит: «я поставила скинию на высоте, и престол мой – в столпе облачном» (ст. 4),– как вы помните, Моисей устроил скинию у подножия Синая по образу того, что было ему открыто на горе. Также здесь отмечено, что Израиль особым образом избирается среди всех народов, с тем чтобы среди него создать особые условия, в результате которых стало бы возможно Боговоплощение, появилась, наконец, Та, Которая произнесла бы знаменательные в истории человечества слова: «Се, Раба Господня, да будет Мне по глаголу твоему» (Лк. 1:38).

   «Я – как виноградная лоза, произращающая благодать» (Сир. 24:20),– сравним со сказанным в Евангелии от Иоанна: «Я есмь лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода» (Ин. 15:5).

   «Ядущие меня еще будут алкать, и пьющие меня еще будут жаждать» (Сир. 24:23), – это не о том, что эта премудрость не насыщает, а о том, что никогда не наступает пресыщения ею, поскольку вкушение ее – истинное блаженство.

Далее сказано: «Всё это – книга завета Бога Всевышнего, закон, ко­торый заповедал Моисей» (Сир. 24:25–26). Здесь подчеркивается связь закона и премудрости, чем еще раз подтверждается, что Моисей говорил о Христе.

Нравственное учение. «Всякая премудрость – от Господа и с Ним пребывает вовек» (Сир. 1:1).

В целом поучения книги имеют несколько более прагматический характер по сравнению с Книгой притчей Соломона. Но и в ней есть очень много ценного и назидательного.

Словосочетание страх Господень только в первой главе в разных вариациях повторяется семь раз, например: «Страх Господень отгоняет грехи; не имеющий же страха не может оправдаться» (Сир. 1:21). В этой же главе сказано: «Венец премудрости – страх Господень». В Книге притчей написано: «Начало мудрости – страх Господень» (Прит. 1:7), а здесь страх Господень оказывается ее венцом. Объяснить это можно двояко. Если, забывая о Песни песней, предположить, что Ветхий Завет еще не получил откровения о любви и не выходит за рамки законнического страха наказания, то получается замкнутый круг: от чего ушли, к тому и пришли. Но разве премудрость не ведет человека к совершенству, на которое должен был указывать Ветхий Завет?

Из Нового Завета мы знаем, что «в любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение. Боящийся несовершен в любви» (1Ин. 4:18). Как же это соотносится с тем, что сказано у Иисуса, сына Сираха?

Преподобный Максим Исповедник объясняет, что под страхом Божиим следует понимать несколько явлений. «Двояк страх Божий: один рождается в нас от угрозы наказания и благодаря ему появляются, по порядку, воздержание, терпение, упование на Бога и бесстрастие, из которого [возникает] любовь; другой сопряжен с самой любовью, производя в душе благоговение, дабы она, воспользовавшись доверчивым отношением любви, не впала бы в пренебрежение к Богу.

   Совершенная любовь изгоняет (1Ин 4:18) первый страх из души, стяжавшей ее и уже не боящейся наказания; второй же страх она, как было сказано, имеет всегда сопряженным с собой. Первому страху [соответствуют слова Писания]: “страхом же Господним уклоняется всяк от зла” (Прит. 16:6) и “начало премудрости страх Господень” (Прит. 1:7); второму же [страху слова]: “страх Господень чист пребываяй в век века” (Пс. 18:10) и “несть лишения боящимся Его” (Пс. 33:10282. Он же в другом месте добавляет: «Ибо любви самой по себе, без страха, присуще становиться презрением, как то часто бывает, если близость, естественно рождаемая ею, не сдерживается уздой страха»283. То есть один страх – наказания, другой – отпадения, один – начальный, другой – конечный.

В книге есть замечательное выражение: «Если желаешь премудрости, соблюдай заповеди, и Господь подаст ее тебе» (Сир. 1:6). Оно перекликается с известными словами Спасителя из прощальной беседы: «Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди» (Ин. 14:15); «Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня; а кто любит Меня, тот возлюблен будет Отцем Моим; и Я возлюблю его и явлюсь ему Сам» (Ин. 14:21). Явление Премудрости есть явление Христа.

Автор дает множество полезных советов, касающихся самых разных сторон человеческой жизни, личной, семейной и общественной. Ограничусь лишь несколькими цитатами.

   «Сын мой! если ты приступаешь служить Господу Богу, то приготовь душу твою к искушению <...> Всё, что ни приключится тебе, принимай охотно, и в превратностях твоего уничижения будь долготерпелив, ибо золото испытывается в огне, а люди, угодные Богу,– в горнили уничижения» (Сир. 2:1; 4–5).

   «Лучше скудный знанием, но богобоязненный, нежели богатый знанием – и преступающий закон» (Сир. 19:21).

«Кто любит своего сына, тот пусть чаще наказывает его, чтобы впоследствии утешаться им... Поблажающий сыну будет перевязывать раны его, и при всяком крике его будет тревожиться сердце его... Лелей дитя,– и оно устрашит тебя; играй с ним, и оно опечалит тебя. Не смейся с ним, чтобы не горевать с ним и после не скрежетать зубами своими. Не давай ему волю в юности и не потворствуй неразумию его. Нагибай выю его в юности и сокрушай ребра его, доколе оно молодо, дабы, сделавшись упорным, оно не вышло из повиновения тебе. Учи сына твоего и трудись над ним, чтобы не иметь тебе огорчения от непристойных поступков его» (Сир. 30:1, 7, 9–13).

«Против вина не показывай себя храбрым, ибо многих погубило вино» (Сир. 31:29).

   «Господь создал из земли врачевства, и благоразумный человек не будет пренебрегать ими» (Сир. 38:4).

   «Выслушал ты слово, пусть умрет оно с тобою: не бойся, не расторгнет оно тебя. Глупый от слова терпит такую же муку, как рождающаяот младенца» (Сир. 19:10–11).

   «Живущих с тобою в мире да будет много, а советником твоимодин из тысячи. Если хочешь приобрести друга, приобретай его по испытании и не скоро вверяйся ему» (Сир. 6:6–7).

   «Сколько ты велик, столько смиряйся, и найдешь благодать у Господа»

(Сир. 3:18).

   «Чрез меру трудного для тебя не ищи, и, что свыше сил твоих, того не испытывай» (Сир. 3:21).

«Во всех делах твоих помни о конце твоем, и вовек не согрешишь» (слав.: «Помни последняя твоя, и во веки не согрешиши») (Сир. 7:39; ср. 14:12).

* * *

190

Толковая Библия или комментарий на все книги Священного Писания Ветхаго и Новаго Завета (издание преемников А.П. Лопухина): В 12 т. (Репринт по изд. СПб., 1904–1913); Стокгольм, 1987. Т. 4, с. 3.

191

Афанасий Великий, свт. Творения. Т. 4. М., 1994, с. 29.

192

Там же.

193

Филарет (Дроздов), митр. Московский, свт. Пространный христианский катехизис. М.: Синодальная типография, 1895,  с. 16.

194

Афанасий Великий, свт. Творения. Т. 4. М., 1994, с. 3.

195

Иоанн Златоуст, свт. Полное собрание творений: В 12 т. (Репринт по изд.: СПб. Духовная Академия, 1898–1906). М.: Православное братство «Радонеж», 1991–2004. Т. 6. Кн. 2: Обозрение книг Ветхого Завета. М., 1998; с. 664.

196

Лосский В.Н. Богословие и Боговидение: Сборник статей. М., 2000, с. 587.

197

Лосский В.Н. Богословие и Боговидение: Сборник статей. М., 2000, с. 588.

198

Иоанн Златоуст, свт. Полное собрание творений: В 12 т. (Репринт по изд.: СПб. Духовная Академия, 1898–1906). М.: Православное братство «Радонеж», 1991–2004. Т. 6. Кн. 2: Обозрение книг Ветхого Завета. М., 1998; с. 668.

199

См. Иоанн, еп. Тайна Иова [Электронный ресурс] // http://www.bible-center. ru/article/jobsecret  – адрес сайта на 12.10.2007. Текст приведен по изданию: Буэнос-Айрес, 1950 (перепечатка с первого парижского издания 1933 г. Предположительно автором является архиепископ Иоанн (Шаховской). С. 9.

200

Иоанн Златоуст, свт. Полное собрание творений: В 12 т. (Репринт по изд.: СПб. Духовная Академия, 1898–1906). М.: Православное братство «Радонеж», 1991–2004. Т. 6. Кн. 2: Обозрение книг Ветхого Завета. М., 1998; с. 670.

201

См. Толковая Библия или комментарий на все книги Священного Писания Ветхаго и Новаго Завета (издание преемников А.П. Лопухина): В 12 т. (Репринт по изд. СПб., 1904–1913. Т. 4. 1907). Стокгольм, 1987, с. 17.

202

См. Юнгеров П.А. Введение в Ветхий Завет: В 2 кн. М.: ПСТБИ, 2003. Ч. 2, с. 207.

203

 См., напр., Иоанн Златоуст, свт. Полное собрание творений: В 12 т. (Репринт по изд.: СПб. Духовная Академия, 1898–1906). М.: Православное братство «Радонеж», 1991–2004. Т. 12. Кн. 3, М., 2004, с. 1005–1007.

204

Служба Иову Многострадальному. Стихира на литии // Минея, 6 мая.

205

См. Козырев Ф.Н. Искушение и победа святого Иова. СПб., 1997, с. 128.

206

Вильгерт Владимир, свящ. Архимандрит Таврион (Батозский): Жизнеописание, воспоминания духовных чад, проповеди. М.: Отчий дом, 2001, с. 198.

207

Василий Великий, свт. Творения. М., 1991–1993. Ч. 2. М., 1993; с. 104–105.

208

Лосский В.Н. Богословие и Боговидение: Сборник статей. М., 2000, с. 589–590.

209

Ср. Козырев Ф.Н. Искушение и победа святого Иова. СПб., 1997, с. 109–114.

210

См., напр., Иоанн Златоуст, свт. Полное собрание творений: В 12 т. (Репринт по изд.: СПб. Духовная Академия, 1898–1906). М.: Православное братство «Радонеж», 1991–2004. Т. 12. Кн. 3, М., 2004, с. 1034, 1038.

211

Иоанн, еп. Тайна Иова [Электронный ресурс] // http://www.bible-center. ru/article/jobsecret  –адрес сайта на 12.10.2007. Текст приведен по изданию: Буэнос-Айрес, 1950 (перепечатка с первого парижского издания 1933 г. Предположительно автором является архиепископ Иоанн (Шаховской). С. 7.

212

Иоанн Златоуст, свт. Полное собрание творений: В 12 т. (Репринт по изд.: СПб. Духовная Академия, 1898–1906). М.: Православное братство «Радонеж», 1991–2004. Т. 12. Кн. 3, М., 2004, с. 1068.

213

Андрей Кесарийский, св. Толкование на Апокалипсис. (Репринт по изд.: М., 1901). Иосифо-Волоколамский монастырь, 1992, с. 96.

214

Василий Великий, свт. Творения. М., 1991–1993. Ч. 2. М., 1993; с. 116.

215

Лосский В.Н. Богословие и Боговидение: Сборник статей. М., 2000, с. 590–591.

216

Иоанн Златоуст, свт. Полное собрание творений: В 12 т. (Репринт по изд.: СПб. Духовная Академия, 1898–1906). М.: Православное братство «Радонеж», 1991–2004. Т. 6. Кн. 2: Обозрение книг Ветхого Завета. М., 1998, с. 670.

217

Афанасьев Д. Руководство к изучению Священного Писания Ветхого Завета. Ч. 3. Учительные книги. Джорданвилль, 1975, с. 60–61.

218

Иоанн, еп. Тайна Иова [Электронный ресурс] // http://www.bible-center. ru/article/jobsecret  –адрес сайта на 12.10.2007. Текст приведен по изданию: Буэнос-Айрес, 1950 (перепечатка с первого парижского издания 1933 г. Предположительно автором является архиепископ Иоанн (Шаховской). С. 6.

219

Андрей Кесарийский, св. Толкование на Апокалипсис. (Репринт по изд.: М., 1901). Иосифо-Волоколамский монастырь, 1992, с. 97.

220

Филарет (Дроздов), митр. Московский, свт. Руководство к познанию книги Псалмов, особенно систематическому и богословскому // Чтения общества любителей духовного просвещения, 1872, с. 16.

221

Василий Великий, свт. Творения. М., 1991–1993. Ч. 1. М., 1991, с. 180.

222

Василий Великий, свт. Творения. М., 1991–1993. Ч. 1. М., 1991, с. 177.

223

Афанасий Великий, свт. Творения. Т. 4. М., 1994, с. 32.

224

Юнгеров П.А. Вероучение Псалтири, его особенности и значение в общей системе библейского вероучения. Казань: Пролог, 2006, с. 10.

225

Юнгеров П.А. Вероучение Псалтири, его особенности и значение в общей системе библейского вероучения. Казань: Пролог, 2006, с. 11.

226

Филарет (Дроздов), митр. Московский, свт. Руководство к познанию книги Псалмов, особенно систематическому и богословскому // Чтения общества любителей духовного просвещения, 1872. Кн. 1, с. 20.

227

Григорий Нисский, свт. О надписании псалмов. М.: Изд-во имени святителя Игнатия Ставропольского, 1998, с. 28.

228

Толковая Библия или комментарий на все книги Священного Писания Ветхаго и Новаго Завета (издание преемников А.П. Лопухина): В 12 т. (Репринт по изд. СПб., 1904–1913.; Т. 4. 1907). Стокгольм, 1987, с. 131.

229

Феодорит Кирский, блж. Изъяснение псалмов. М.: Издательский Совет РПЦ, 2004, с. 23; ср. Афанасий Великий, свт. Творения. Т. 4. М., 1994, с. 56.

230

Афанасий Великий, свт. Творения. Т. 4. М., 1994, с. 56; ср. Феодорит Кирский, блж. Изъяснение псалмов. М.: Издательский Совет РПЦ, 2004, с. 26.

231

Феодорит Кирский, блж. Изъяснение псалмов. М.: Издательский Совет РПЦ, 2004, с. 154; ср. Афанасий Великий, свт. Творения. Т. 4. М., 1994, с. 150.

232

Афанасий Великий, свт. Творения. Т. 4. М., 1994, с. 56.

233

Феодорит Кирский, блж. Изъяснение псалмов. М.: Издательский Совет РПЦ, 2004, с. 35.

234

Ла Сор У.С.С., Хаббард Д.А., Буш Ф.У. Обзор Ветхого Завета. Одесская семинария ЕХБ, 1998, с. 471–472.

235

Юнгеров П.А. Вероучение Псалтири, его особенности и значение в общей системе библейского вероучения. Казань: Пролог, 2006, с. 19.

236

Юнгеров П.А. Вероучение Псалтири, его особенности и значение в общей системе библейского вероучения. Казань: Пролог, 2006, с. 24.

237

Ла Сор У.С.С., Хаббард Д.А., Буш Ф.У. Обзор Ветхого Завета. Одесская семинария ЕХБ, 1998, с. 469.

238

Феодорит Кирский, блж. Изъяснение псалмов. М.: Издательский Совет РПЦ, 2004, с. 400.

239

Юнгеров П.А. Вероучение Псалтири, его особенности и значение в общей системе библейского вероучения. Казань: Пролог, 2006, с. 14.

240

Афанасий Великий, свт. Творения. Т. 4. М., 1994, с. 39.

241

Юнгеров П.А. Вероучение Псалтири, его особенности и значение в общей системе библейского вероучения. Казань: Пролог, 2006, с. 25.

242

Афанасий Великий, свт. Творения. Т. 4. М., 1994, с. 29.

243

Афанасий Великий, свт. Творения. Т. 4. М., 1994, с. 31.

244

Афанасий Великий, свт. Творения. Т. 4. М., 1994, с. 31–32.

245

Григорий Нисский, свт. Изъяснение Песни песней Соломона. М.: Изд-во имени святителя Игнатия Ставропольского, 1999, с. 17–18.

246

Василий Великий, свт. Творения. М., 1991–1993. Ч. 4. М., 1993, с. 194. Подробнее см. в приложении к этой главе.

247

Николай Сербский (Велимирович), свт. Молитвы на озере. М.: Изд-во Московского подворья СТСЛ, 2004, с. 111.

248

См. Василий Великий, свт. Творения. М., 1991–1993. Ч. 4. М., 1993, с. 193–223.

249

Иоанн Златоуст, свт. Полное собрание творений: В 12 т. (Репринт по изд.: СПб. Духовная Академия, 1898–1906). М.: Православное братство «Радонеж», 1991–2004. Т. 12. Кн. 3: Беседы на Притчи Соломона. М., 2004, с.1073.

250

Прп. Феогност, Добр., т. 3, с. 386.

251

Иерофей (Влахос), митр. Православная психотерапия (святоотеческий курс врачевания души). СТСЛ, 2004, с. 207.

252

См., напр., Заведеев П. Лекции по богословским наукам (Полное руководство для подготовки к экзамену на священника). Священное Писание Ветхого Завета. Б. м. 1908, кол. 127–129.

253

Во святый и великий Четверток на утрени. Канон, песнь 1, тропари 1–3 // Триодь Постная.

254

Василий Великий, свт. Творения. М., 1991–1993. Ч. 4. М., 1993, с. 198.

255

См. Григорий Нисский, свт. Изъяснение Песни песней Соломона. М.: Изд-во имени святителя Игнатия Ставропольского, 1999, с. 23

256

Аверинцев С.С. Премудрость в Ветхом Завете // Альфа и Омега. М., 1994, № 1, с. 34.

257

 Олесницкий А. Руководственные о Священном Писании Ветхого и Нового Завета сведения из творений святых отцов и учителей Церкви. (Репринт по изд.: СПб.: Синодальная типография, 1894). М.: Изд-во Московского подворья СТСЛ, 2002, с. 73.

258

Григорий Нисский, свт. Точное толкование Экклезиаста Соломонова. М.: Изд-во имени святителя Игнатия Ставропольского, 1997, с. 7.

259

Григорий Нисский, свт. Точное толкование Экклезиаста Соломонова. М.: Изд-во имени святителя Игнатия Ставропольского, 1997, с. 4–5.

260

Григорий Нисский, свт. Точное толкование Экклезиаста Соломонова. М.: Изд-во имени святителя Игнатия Ставропольского, 1997, с. 8.

261

Григорий Богослов, свт. Собрание творений: В 2 т. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1994. Т. 1, с. 171–172.

262

См. Ипполит Римский, свт. Толкование на книгу пророка Даниила. СТСЛ, 1997, с. 125.

263

Цит. по  Олесницкий А. Руководственные о Священном Писании Ветхого и Нового Завета сведения из творений святых отцов и учителей Церкви. (Репринт по изд.: СПб.: Синодальная типография, 1894). М.: Изд-во Московского подворья СТСЛ, 2002 , с. 74.

264

Григорий Нисский, свт. Точное толкование Экклезиаста Соломонова. М.: Изд-во имени святителя Игнатия Ставропольского, 1997, с. 116.

265

Григорий Нисский, свт. Точное толкование Экклезиаста Соломонова. М.: Изд-во имени святителя Игнатия Ставропольского, 1997, с. 118.

266

Исидор Пелусиот, прп. Письма. М.: Изд. имени святителя Игнатия Ставропольского, 2000–2001. ч. 2–3,  с. 335.

267

Григорий Нисский, свт. Изъяснение Песни песней Соломона. М.: Изд-во имени святителя Игнатия Ставропольского, 1999, с. 18–20.

268

Григорий Нисский, свт. Изъяснение Песни песней Соломона. М.: Изд-во имени святителя Игнатия Ставропольского, 1999, с. 22–24.

269

Михаил Пселл. Богословские сочинения. СПб., 1998, с. 115.

270

Цит. по Михаил Пселл. Богословские сочинения. СПб., 1998, с. 107–108.

271

Цит. по Михаил Пселл. Богословские сочинения. СПб., 1998, с. 106.

272

Цит. по Олесницкий А. Руководственные о Священном Писании Ветхого и Нового Завета сведения из творений святых отцов и учителей Церкви. (Репринт по изд.: СПб.: Синодальная типография, 1894). М.: Изд-во Московского подворья СТСЛ, 2002, с. 80.

273

Цит. по Олесницкий А. Руководственные о Священном Писании Ветхого и Нового Завета сведения из творений святых отцов и учителей Церкви. (Репринт по изд.: СПб.: Синодальная типография, 1894). М.: Изд-во Московского подворья СТСЛ, 2002, с. 80.

274

Афанасьев Д. Руководство к изучению Священного Писания Ветхого Завета. Ч. 3. Учительные книги. Джорданвилль, 1975, с. 255.

275

Цит. по Феофан Затворник, свт. Начертание христианского нравоучения: В 2 т. М.: Изд-во Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря; Паломник, 1994. Т. 1, с. 226.

276

См. Михаил Пселл. Богословские сочинения. СПб., 1998, с. 262.

277

Цит. по Олесницкий А. Руководственные о Священном Писании Ветхого и Нового Завета сведения из творений святых отцов и учителей Церкви. (Репринт по изд.: СПб.: Синодальная типография, 1894). М.: Изд-во Московского подворья СТСЛ, 2002, с. 78–80.

278

Иоанн Златоуст, свт. Полное собрание творений: В 12 т. (Репринт по изд.: СПб. Духовная Академия, 1898–1906). М.: Православное братство «Радонеж», 1991–2004. Т. 6. Кн. 2: Обозрение книг Ветхого Завета. М., 1998; с. 671–672.

279

Заведеев П. Лекции по богословским наукам (Полное руководство для подготовки к экзамену на священника). Священное Писание Ветхого Завета. Б. м. 1908, кол. 137–138.

280

Иоанн Златоуст, свт. Полное собрание творений: В 12 т. (Репринт по изд.: СПб. Духовная Академия, 1898–1906). М.: Православное братство «Радонеж», 1991–2004. Т. 6. Кн. 2: Обозрение книг Ветхого Завета. М., 1998; с. 672.

281

Иоанн Златоуст, свт. Полное собрание творений: В 12 т. (Репринт по изд.: СПб. Духовная Академия, 1898–1906). М.: Православное братство «Радонеж», 1991–2004. Т. 6. Кн. 2: Обозрение книг Ветхого Завета. М., 1998; с. 672.

282

Максим Исповедник, прп. Творения: В 2 кн. М.: Мартис, 1993. Кн. 1, с. 104–105.

283

Максим Исповедник, прп. Творения: В 2 кн. М.: Мартис, 1993. Кн. 2, с. 43.


Источник: Священное писание Ветхого Завета [Текст] : курс лекций / свящ. Геннадий Егоров ; Православный Свято-Тихоновский гуманитарный ун-т, Фак. доп. образования, Каф. теологии. - 3-е изд., испр. и доп. - Москва : Изд-во ПСТГУ, 2011. - 607 с. ISBN 978-5-7429-0642-1

Комментарии для сайта Cackle