Об изучении истории просвещения вообще и истории литературы в особенности

В нашем образованном обществе есть немало лиц, которые положительными науками считают только науки естественные, о науках же, обыкновенно называемых гуманными, думают, что предмет их не допускает строго-​научного​ исследования. Руководствуясь таким воззрением, многие ставят гуманные знания, но их научному достоинству, не говоря уже об их практическом значении, ниже познаний в естественных науках. В настоящем этюде будет сделана попытка рассмотреть, насколько этот взгляд справедлив ​по​ отношению к истории просвещения вообще и истории литературы в особенности.

Чтобы легче было разобраться в занимающем нас вопросе, не бесполезно сначала определить место названных наук в общей системе человеческих знаний.

Всё человеческое знание развивается из особого рода отношения субъекта к объекту. Субъект, т. е. человеческий дух, известным образом воспринимает и отражает в себе действительность. Но познавая внешний мир, человек относится и к самому себе, как к объекту познания. Первое отношение дает начало наукам о природе, второе – наукам о человеке. Первые называют обыкновенно науками естественными, а вторые – гуманными или ​гуманитарны​ми¹. Гуманные науки рассматривают человека в совокупности его физической и психической природы. Одни из наук о человеке имеют предметом его настоящее состояние (этнография, политическая география, статистика, политическая экономия и др.); ​другие​ же рассматривают его прошедшую жизнь (​исторические​ науки). Но в основе тех и других лежит наука, изучающая самую природу человека, как разумного существа (психология). Психология имеет такое же значение в области гуманных наук, какое принадлежит физике и химии в области наук о природе. ​Как​ без знания физики и химии нельзя понимать биологических явлений, так без знания психологии нельзя понимать разумной жизни человека. ​Исторические​ науки, по разным проявлениям человеческой природы, которые они рассматривают, разделяются на несколько отраслей, каковы: история социально-политической жизни, история просвещения (или умственного развития), история искусства, история религиозных проявлений и пр. ​История​ просвещения, в свою очередь, распадается на историю философии, науки, литературы, общественного образования и проч. История литературы, таким образом, входит, как часть, в историю просвещения, или умственного развития вообще. Впрочем, история литературы имеет тесную связь с историею искусства, морали, религии и социальной жизни. Поэтому, литература отчасти выходит из области истории чисто умственного развития. Но так как интеллектуальный элемент есть господствующий как в ней, так и в других проявлениях разумной жизни человека, то историю литературы можно относить, в качестве составной части, к истории умственного развития человечества или к истории просвещения ​вообще​.

Теперь спрашивается, в каком отношений история просвещения и, в частности, ​история​ литературы находятся к так называемым естественным ​нау​кам​? Прежде всего нужно заметить, что термин «естественная наука» не тождествен с выражением наука о природе (внешней). Мыслители Шотландской школы (Томас ​Рид​, ​Дюгальд​ ​Стюарт​, ​Броун​ и др.), идя по следам ​Бэкона​ и ​Локка​, начали ​разр​абатывать​ психологию, как науку естественную. В ​нынешнем​ столетии ​Огюст​ ​Конт​ в своем «Курсе положительной философии» поместил социологию или, по его терминологии, социальную физику, как положительную науку, завершающую собою иерархию главных наук. ​Бокль​ в своем «Введении в историю цивилизации в Англии», при всех преувеличениях в поспешных обобщениях, не выдерживающих строгой критики, всё-таки указал некоторые новые плодотворные начала для разработки истории культуры, как положительной науки. Наконец, в последнее время, филологи провозгласили науку о языке естественной наукой². Вслед за тем то же титло должны были получить и ​другие​ науки, тесно связанные с наукой о языке, ​напр., сравнительная мифология. Из ​этих​ примеров видно, что название естественной науки ​усвояется​ не одним только наукам о природе, но и некоторым из гуманных наук. При таком употреблении слова, этим названием обозначается, очевидно, каждая положительная наука. Для того, чтобы какая-нибудь наука могла быть положительною, требуются два условия: во-первых, чтобы явления, рассматриваемые в ней были действительными, реальными фактами и, во-вторых, чтобы в ходе их замечались известный ​подрядок​ и правильность, или законосообразность, на чём, как известно, основывается применение индуктивного метода. Представляют ли эти два условия история просвещения и, в частности, история литературы?

Явления, исследуемые в этих науках, суть явления ​психические​, известным образом выраженные вовне. Явления эти в своем генезисе субъективны, потому что они возникают в субъекте, или человеческом духе, а в своем внешнем выражении объективны, потому что получают существование отдельное от субъекта, в котором они возникли; но в том и другом случае они так же реальны, как и любое из явлений, исследуемых физиком, химиком или физиологом. Впрочем, и в самом генезисе своем интеллектуальные и вообще ​психические​ явления имеют объективную сторону, именно каждому психическому явлению с внешней, физической стороны соответствует известное молекулярное движение в массе мозговой субстанции. Эти движения мозгового вещества совершаются по ​законам​ механического движения и имеют совершенно объективный характер. Что же касается до внешнего выражения умственной жизни человека, то им служит мускульная деятельность, в частности: во-первых, действия и поступки людей, во-вторых, членораздельные звуки, или слова и, в-третьих, обозначение слов условными знаками на письме. Процесс речи и обозначения её письменными знаками представляет один из видов мускульной деятельности человека, но продукты этой деятельности, т.е. членораздельные звуковые сочетания и письменные их обозначения, получают существование отдельное от человека, которым они произведены. В той и другой своей форме, т. е. в форме мускульной деятельности и в форме звуков и письмен, внешнее выражение душевной жизни человека вполне объективно, потому что оно осуществляется посредством материи и по законам механического движения. Правда, прошлые действия и слова людей теперь уже не существуют, но поэтому еще нельзя отвергать их реальности. Они сохраняются в памяти человечества посредством устного предания и письменного обозначения. Кроме того, действия, мысли и слова прежних людей имели такое или иное влияние на жизнь последующих поколений, подобно тому, как ​прежние​ растения и животные хотя исчезли, разложились на свои составные элементы, но произвели прямое влияние на ​последующие​ ​органические​ образования, которые унаследовали от них родовые типы, видовые разницы и часто даже индивидуальные особенности. Закон сохранения силы, господствующий в физическом мире, имеет место и в среде интеллектуальной жизни. Как ни один атом вещества не уничтожается, и ни одно движение не пропадает без следа, но в той или другой форме продолжает существовать и при том всегда в эквивалентных отношениях, так ни одно интеллектуальное и вообще психическое явление не исчезает совершенно, но в той или иной форме, в той или иной ассоциации продолжает существовать и имеет известное значение в общем умственном прогрессе человечества, сообразно со своим специальным содержанием и характером. Таким образом, явления умственной жизни ​человека​, по своему происхождению и характеру существенно ​отличающиеся​ от механических, физико-химических и биологических явлений, имеют такое же, как и они, объективно-реальное значение.

Относительно гуманных наук существует мнение, что явления, изучаемые ими, не могут быть подведены под определенные законы и что поэтому они не могут быть предметом положительного исследования. Мнение это основывается на наблюдениях над данным эмпирическим состоянием названных наук, но оно не оправдывается самою природою исследуемых ими фактов. Правда, факты, исследуемые в этих науках, чрезвычайно сложны, и открытие законов, по которым они совершаются, представляет ​большие​ трудности, но все-таки эти трудности не непреодолимы. Явления умственной жизни представляют ​такие​ же постоянные и определенные отношения причинной связи, ​какие​ усматриваются и в других сферах жизни.

Умственная жизнь и деятельность каждого народа в ходе своего развития подчинена общим психологическим законам, какие обнаруживаются в умственной деятельности каждого отдельного человека. Деятельность эта слагается из двух главных моментов: во-первых, из воздействия объекта, или внешнего мира, на субъект, или человеческий дух и, во-вторых, из реакции субъекта на воспринятое им впечатление от внешнего мира. Первый момент оставляет материал для умственных операций; второй представляет самостоятельную переработку этого материала со стороны духа, ​рефлектирующего​ на свои ​внутренние​ состояния, возбудившиеся​ в нём по поводу внешних явлений. Отсюда ясно, что умственная и вообще душевная деятельность человека весьма много зависит от той среды, которая служит для него предметом наблюдения и которая, следовательно, доставляет ему материал для умственных операций. Общую основу этой зависимости можно определить следующим образом. Как сказано выше, познавательная деятельность человека состоит из взаимодействий между объектом и субъектом. Но всякая конечная реальность обнаруживается лишь в формах пространства и времени. Поэтому, и умственное развитие человека должно подлежать этим формам, ​в​ которых оно не может иметь места. Этой связью умственной деятельности человека с объективно-субъективными формами пространства и времени и определяется зависимость её от условий жизни того или другого народа. Таким образом, умственное, развитие народа поставлено в двоякого рода отношения: во-первых, пространственные и, во-вторых, ​временные​. Отсюда условия жизни народа могут быть подведены под две главные категории: 1) природа, обусловленная пространственными отношениями, и 2) культура, т. е. общий уровень гражданственности народа, обусловленный с одной стороны пространственными, а с другой, и главным образом, временными отношениями. Первая категория условий жизни народа дает начало следующим частным условиям: a) климат, b) почва, с) флора и фауна, d) устройство поверхности, е) орошение и f) особенности границ страны. Хотя все эти различные стороны природы тесно связаны между собою и обусловливают одна другую, но для отчетливости изложения предмета рассмотрим каждую из них отдельно.

Что касается климатических условий, то они влияют на умственное развитие человека прежде всего в том отношении, что могут ему препятствовать или содействовать. Известно, что в сильные жары мысль человека не может надлежащим образом работать. От ​этого происходит то ​явление​, что жаркий климат действует на умственную жизнь человека расслабляющим​ образом. С другой стороны, человек не может надлежащим образом совершать свои умственные отправления и в слишком холодном климате, так как излишний холод парализует правильное течение мыслей³. Кроме того, в тех странах, где большую часть года бывают жестокие морозы, ​челове​ку предстоит слишком много забот о сохранении ​сво​ей жизни; тут ему уже не до высших умственных интересов. Только в умеренном климате человек может сохранить надлежащую умственную энергию и бодрость, которые так необходимы ему для жизни вообще и для познавательной деятельности в частности. Таким образом, умеренный климат представляет наиболее удобные условия для умственного развития человека. Далее, климат может оказывать еще влияние на самое содержание мысли человека. Например, ​резкие​ противоположности в климате, каковы – невыносимый жар днем и сильный холод ночью, благотворное влияние солнца и опустошительные ветры пустыни и тому подобные противоположности, ​внушают​ народу ​дуа​листическое воззрение на мир, – как это было, например, в Иране⁴.

Не в менее значительной степени, чем от климата, умственная жизнь народа зависит и от почвы ​страны​. В отношении почвы обратим внимание прежде всего на её плодородие или бесплодность. Почва служить главным источником естественного богатства или бедности народа. Богатство же или бедность прямо и непосредственно влияют наш интеллектуальное развитие этого народа. Чтобы у данного народа явились ​возмож​ность​ и охота к свободному исследованию природы и вообще к умственному труду, для этого ему необходим досуг. Досуг открывается для человека тогда, когда он свободен от необходимости заботиться об ​удо​влетворении​ своих первых и ​настоятельнейших​ потребностей, именно потребностей телесных. Но такая свобода возможна в том случае, если естественные богатства страны настолько велики, что добываемое количество продуктов превышает наличные потребности народа. Этим обстоятельством обусловливается то явление, что философия и наука прежде всего появляются и полнее развиваются в странах, почва которых ​отли​чается​ плодородием. Напротив, те народы, которые населяют местности со скудною от природы почвою, никогда не производят замечательных философских учений; они слишком мало имеют времени для того, чтобы предаться умственному труду⁵. В тесной связи с климатом и почвою страны находятся её фауна и флора. На плодородной почве в тропическом климате развивается богатая и разнообразная растительность; с растительностью тесно связана и жизнь животного царства. Роскошные произведения растительного царства, мощные и колоссальные животные должны, без сомнения, производить сильное впечатление на душу человека. Подобные явления действуют большею частью на чувство зрения; зрительные же ощущения доставляют главнейший материал для деятельности воображения и фантазии. Отсюда понятно, что тропическая флора и фауна должны преимущественно развивать в человеке деятельность фантазии, в ущерб деятельности рассудка. В жарком климате водятся огромные и опасные для человека животные, каковы, например, львы, тигры, крокодилы, удавы и ​прочие​. Подобные животные должны внушать человеку, находящемуся на низкой ступени развития, суеверный страх к себе и этим самым подавляют его свободное отношение к природе, как к предмету его наблюдения и изучения. Страх пред явлениями природы, без сомнения, не может не производить вредного влияния на развитие умственной деятельности, которая требует от размышляющего субъекта возможно большей беспристрастности, возможно более объективного отношения к природе. Таким образом флора и фауна тропических стран производят неблагоприятное влияние на умственное развитие человека в двух отношениях: во-первых, они чрезмерно развивают фантазию в человеке, в ущерб рассудочной деятельности, продуктом которой являются философия и наука; во-вторых, они действуют подавляющим образом на самую рассудочную деятельность человека, затемняя и задерживая ее суеверным страхом пред явлениями природы. Но если тропики представляют мало благоприятных условий для интеллектуального развития людей, то еще менее благоприятствуют ему полярные и ​близкие​ к ним страны. Здесь флора и фауна так однообразны, так бедны и незначительны, что не могут обратить на себя надлежащего внимания человека и не могут развивать в ​нём​ наблюдательности, которая очень важна для умственной деятельности. ​Поэтому​, философия, наука и литература не могут развиться в слишком холодных странах, уже вследствие того одного обстоятельства, что в них флора и фауна незначительны; хотя бы ​другие​ условия жизни и не парализовали ​их​ развития здесь. Умеренные страны и в этом отношении представляют все условия для успешной умственной деятельности. Здесь флора и фауна не настолько поразительны, чтобы вести к излишнему развитию фантазии, но они и не так бедны, чтобы не могли доставлять человеку потребного для развития его наблюдательности материала. С другой стороны, хотя животные в странах с умеренным климатом также бывают иногда опасны для человека, однако они не настолько сильны, чтобы он не мог побеждать их и не так опасны, чтобы ​внушить​ ему суеверный страх к себе. Вот почему зоолатрия вообще весьма мало развита была в умеренных странах и вполне развивалась только в странах жарких.

Аналогичное с действием фауны и флоры влияние на ​умственную​ жизнь народа производит устройство поверхности страны. В этом отношении весьма важно, – гориста ли местность, населяемая известным народом, или же она представляет равнину и т. д. Огромные горы, разделяемые по местам долинами и ущельями, придают чрезвычайное разнообразие общему виду природы. Всякое вообще разнообразие не позволяет человеку исключительно сосредоточить свое внимание на одном каком-нибудь предмете, но заставляет его ум от одного предмета переходить к другому. Отсюда гористые местности, действуя своими величественными картинами преимущественно на воображение человека, мало содействуют выработке ​в​ нём способности ​сосредоточения​ мышления на одном предмете. Поэтому, в странах, отличающихся колоссальностью своих гор, природа представляет мало благоприятных условий для развития отвлеченной мысли. Совершенно противоположное влияние оказывают на ум человека равнины. Здесь ничто особенно не развлекает ума, не дает глазам человека разбегаться по разным предметам, ничто, одним словом, не дает уму повода рассеяться и потеряться в разнообразии явлений. Напротив, однообразие равнин содействует сосредоточению мысли человека на одном каком-нибудь предмете. Живя на равнине, человек может легко ориентироваться в наблюдениях, которые он делает над природою. Отсутствие резких контрастов в природе, ровность почвы, сравнительное однообразие видов, всё это не может не влиять на человека, делая его характер ровным, спокойным, чуждым страстности. Поэтому, в жителях равнин обыкновенно более бывает развит рассудок, чем воображение. Отсюда понятно, что умственная культура скорее может развиваться на равнинах, чем в горах, предполагая разумеется, одинаковость всех прочих условий жизни. Впрочем, ​небольшие​ горы, ​разнообразящие​ общий вид страны, могут только сообщить большую живость ха​рактеру​ народа, не препятствуя его умственной деятельности. Немаловажное влияние на развитие духовной культуры имеет также и орошение. Если орошение достаточно, то в стране, обладающей плодородною почвою и здоровым климатом, может развиваться оседлая гражданственная жизнь, стало быть, может развиваться и умственная деятельность. Напротив, где орошение неудовлетворительно, там население от природы предназначено к кочевой жизни. Так, например, в Аравии, где, как известно, ​многие​ ​маленькие​ речки и ручьи летом пересыхают, вследствие чего гибнет и растительность в ​этих​ местах, жители (за исключением живущих в так называемой счастливой Аравии или ​Иемен​е) принуждены бывают переходить со своими стадами из одной местности в другую. Неудивительно, что в подобных странах мало благоприятных условий для научной и литературной ​деятельности​, которые предполагают уже довольно высокую степень культурного состояния. Орошение может иметь еще и другого рода влияние на развитие просвещения. Судоходные реки, как известно, составляют одно из лучших средств сообщения между людьми; эти естественные пути очень много облегчают обмен и распространение идей и вообще цивилизации между различными народами. Понятно, что народы, страны которых орошаются большими судоходными реками, скорее достигают высокой степени культурного развития, обладают большей суммой познаний и несравненно более широким умственным кругозором, чем нации, ​находящиеся​ в этом отношении в менее благоприятных условиях. Поэтому, в странах, которые соединены большими реками с другими, более или менее просвещенными, странами, умственная деятельность развивается разностороннее и глубже. Почти такое же влияние оказывает на интеллектуальное развитие приморское положение страны, содействующее сношениям нации с образованными народами и, следовательно, её умственному и вообще культурному развитию. Сверх того, приморское положение страны имеет значение для умственной деятельности народа еще в том отношении, что способствует развитию торговли, доставляющей ему богатство, которым обусловливается досуг, необходимый для развития научной, философской и литературной деятельности. «Греческие​ Колонии, – говорит Кузен, – опередили континент в развитии вкуса и культуры, потому что мореплавание и торговля рано обо​гатили​ их и создали для известного числа людей досуг, который ​порождает​ любознательность и новые потребности, кроме нужд обыденной жизни»⁶. Напротив, континентальные страны, особенно, отделенные от других стран горными хребтами или огромными пустынями, представляют мало условий, благоприятствующих развитию интеллектуальной деятельности народа. Если к изолированному естественными преградами положению страны присоединяется еще то обстоятельство, что естественные произведения страны вполне удовлетворяют всем потребностям народонаселения, так что в экономическом отношении ему нет никакой нужды в сношениях с иноземными ​народами​, то нация, населяющая подобную страну, обыкновенно делается недоступной для посторонних влияний, замкнутой в своей исключительной сфере местных интересов. Интеллектуальная деятельность такого народа, очевидно, не может не отличаться крайнею односторонностью направления и узкостью своего содержания. – Вообще географическое положение и границы страны, – населенной известным народом, имеют весьма большое значение в истории его умственного развития. Философия, наука и литература этого народа будут скорее подчиняться влиянию культуры соседних с ним народов, чем народов отдаленных.

Кроме указанных ​нами​ общих фактов, выражающих влияние физико-​географических​ условий жизни человека на его умственную деятельность, есть и ​другие​, не менее важные, стороны в рассматриваемом предмете. Условия эти не только благоприятствуют или препятствуют умственной жизни и деятельности человека, но еще известным образом определяют её характер, содержание и направление. Так, например, в литературе народа должна будет отразиться природа страны, в которой он живет, со всеми её особенностями. Вообще содержание и характер литературы каждого народа в значительной степени определяются географическими условиями, в ​какие​ бывает поставлена жизнь его. Исследование влияний, оказываемых природой на психическую жизнь народов, входит в задачу особой специальной науки, носящей название народной психологии (Völkerpsychologie). Можно надеяться, что эта наука ​современем​ определит и точно сформулирует те постоянные и определенные отношения, в каких умственная жизнь человечества находится ко внешним, географическим её условиям. Это определение имело бы весьма большое значение для истории литературы. Но хотя умственная жизнь и деятельность человека зависит от физических агентов, однако влияние их более или менее заметно и значительно только в ранние периоды культурного развития. Чем более развивается и крепнет человеческий ум, тем более он приобретает внутренней устойчивости и силы, тем ​менее​ он подчиняется внешним, посторонним влияниям; другими словами, влияние физических условий на умственную жизнь человека обратно пропорционально продолжительности умственного развития известного народа; чем выше интеллектуальная культура​ народа, тем менее она зависит от природы, и наоборот. Да и вообще влияние природы на умственную деятельность не следует считать слишком уже великим и давать ему особенно большое значение в исторической жизни, как это сделал, например, Монтескьё. Ошибки, в которые впал Монтескьё – двоякого рода: прежде всего он не различает между прямым и косвенным влиянием физических причин, между тем как это различение существенно важно. Прямое или непосредственное влияние климата, почвы и вообще природы страны, по словам Flint’a, нужно считать слабым (faible) и во всяком случае неясным и неопределенным (very obscure)⁷. Косвенное влияние физических агентов, т. е. влияние, которое они производят на состояние просвещения через посредство социальных потребностей и ​деятельностей​, очень велико. Указанная ошибка тесно связана с другою. Прямое влияние физических агентов должно быть необходимым, роковым для человека действием, которое не зависит от его воли, и перед которым он совершенно бессилен, вполне пассивно подчиняясь ему. Косвенное влияние, напротив, предполагает реакцию со стороны человека, деятельное отношение его к нуждам, ​какие​ возбуждает это влияние. Поэтому, смешение двух различных форм влияний природы должно ставить под сомнение великий факт человеческой свободы. Этот упрек может быть сделан и ​Боклю​. Кузен, в своем «Введении в историю философии», старается оправдать взгляд Монтескьё на отношение физических агентов к истории. Но воззрение самого Кузена на этот предмет не выдерживает критики. Его слова: «Дайте мне карту страны, её наружный вид, её климат, её воды, её ветры и всю её физическую географию; дайте мне её естественные произведения, её флору, её зоологию и т. д., и я обязуюсь сказать вам а priori, каков будет человек в этой стране, какую роль эта страна будет играть в истории, не случайно, но необходимо, не в одну какую-нибудь эпоху, но во все, наконец, какую идею она предназначена осуществить»⁸ – эти слова нужно признать преувеличением, по справедливому замечанию Flint’a, который основательно разобрал историко-​философскую​ теорию Кузена. Вообще влияние природы на умственное развитие человека не безусловно, но относительно; оно только содействует или препятствует развитию интеллектуальной культуры с тем или другим характером в данной стране, но не вызывает её.

Другая категория условий жизни народа, которая выше была обозначена нами одним словом культура, касается важнейших сторон культурного состояния. Сюда относятся: а) общий уровень научных познаний народа, b) религия, с) государственная и вообще социальная жизнь народа и d) ​политические​ отношения. Особенности культуры каждого народа очень много зависят от его национального характера; поэтому, представляется нужным сначала рассмотреть зависимость умственной жизни народа от его национального характера.

В этой части трактата мы будем иметь в виду главным образом философию, как одно из самых выдающихся проявлений интеллектуальной жизни и деятельности человека. Но само собой понятно, что ​многие​ из обобщений, которые будут при этом изложены, mutatis mutandis, применимы и к другим проявлениям умственной жизни: науке, литературе и пр. Особенности народного характера более всего обусловливаются природою страны. Поэтому, национальный характер в ряду условий народной жизни занимает середину между природою страны и культурой народа. Народная психология выработала уже положение, что каждому народу может быть по-преимуществу свойствен какой-нибудь один темперамент. Темперамент же народа в сильной степени влияет на развитие у него интеллектуальной культуры с таким или иным характером, Например, философия отвлеченного характера, особенно идеализм, скорее и более всего может развиваться у народов темперамента меланхолического и флегматического. Эмпирическая же философия, привязанная более к непосредственному чувственному бытию, основывающаяся на прямых данных опыта, может скорее развиться у народов с холерическим и сангвиническим темпераментом. Конечно, нельзя положить точных границ между разными темпераментами, почти никогда не встречающимися в жизни в чистом виде и почти всегда находящимися в смешении один с другим; однако же можно указать на некоторые народы, как на представителей особого рода темпераментов, и обозначить связь и соотношение между характером этих народов и их философиею. Так, немцам, особенно в Нижней Германии, более свойствен флегматический темперамент, обусловленный характером их страны. ​Флегматизм​ позволяет им с ​бóльшим​ равнодушием и спокойствием, сравнительно с другими народами, относиться к непосредственной действительности, предрасполагает их к выработке отвлеченного воззрения на мир, делает их особенно наклонными видеть за изменчивым и случайным бытие постоянное и неизменное, в частном находить общее, в мимолетных феноменах жизни усматривать проявления бытия абсолютного. Вот почему Германия – по преимуществу – страна идеалистической философии. Напротив, французы, эти сангвиники кατ» εξοχήν⁹​, создали философию, преимущественно основанную на опыте. Правда, француз ​Декарт​ положил начало новому идеализму, но, во-первых, его философия не исключительно продукт условий французской жизни, а, во-вторых, будучи отцом идеализма, ​Декарт​ в то же время первый выставил механический принцип в философии и начал механически, исключительно из движения, объяснять все явления в физическом мире. Уже тут видны задатки развития в будущем философии, в основу которой положены математика и физика. Англичане, в отношении темперамента, представляют​ нечто отличное ​как​ от французов, ​так​ и от немцев; их смешанный ​холерико​-меланхолический темперамент служит причиной того обстоятельства, что их нельзя назвать ни односторонними ​эмпириста​ми, ни идеалистами; эмпирическая философия у них мирится с метафизикою.

Но как ни сильно зависит философия от народного характера, однако не менее влияет на нее и общий уровень научных познаний народа. Философия, в её истинном значении, должна быть высшим синтезом, объединением и обобщением данных всех наук вообще; она должна гармонически сочетать все эти данные в одной стройной системе знания, соединить их в высшем единстве немногих, органически связанных между собою принципов и таким ​обра​зом​ дать человеку возможно более целостное, осмысленное, стройное и законченное в себе воззрение на мир и на самого себя. Отсюда ясно, что философия тесно связана с общим состоянием наук. Чем более разработаны частные науки, тем совершеннее философия, и наоборот. Нет надобности далее развивать эту мысль: вся история философии может служить её подтверждением.

Если философия в такой степени зависит от общего​ развития наук, то, с другой стороны, она весьма много зависит и от религии народа. Конечно, всякая естественная религия, как система идей, постепенно развивающихся, в своей теоретической части есть уже философия в широком смысле слова. Поэтому, здесь имеются в виду только положительные религии​, проповеданные В известное время ​каким​-нибудь историческим лицом или несколькими лицами. Сюда относятся откровенная религия и ​такие​ естественные религии, как буддизм и магометанство. Религиозные идеи, ​господствующие​ в известной стране, сильно влияют и на развивающуюся в ней философию, если только последняя не отрывается совершенно от религии. Так, благодаря влиянию религии, в область философской литературы входят иногда рассуждения о таких предметах, как Бог, церковь, Боговоплощение, искупление и проч. В доказательство можно указать, нар., на философию Лейбница (особенно в его «Теодицее»), на сочинения Канта, ​Гегеля​ и друг.

От государственного и вообще социального быта народа умственное развитие последнего зависит в том отношении, что оно благоприятствует свободе мысли или подавляет ее. Свобода же мысли составляет одно из существенных условий успешного развития умственной деятельности. Пример вредного влияния социальных порядков на умственную деятельность можно видеть в истории государств с резко определенным кастовым устройством, которое каждый класс народа заставляет непременно заниматься одною какою-нибудь отраслью труда, закрывая для него всякий другой труд. Так было, например, в Индии и в Египте. Пример благотворного влияния социальных условий жизни народа на умственное развитие последнего виден в истории особенно Греции, где принцип индивидуальной свободы был проведен гораздо шире, чем где-нибудь в другом месте. В этом отношении замечательны слова английского историка философии Блеки (Blakey): «где свобода служит основанием общественной жизни и где народ имеет возвышенные понятия о своих правах и обязанностях, там непременно должно оказаться процветание здравой философии духа. Вся история Греции служит поразительным доказательством этого положения»¹⁰. Но и помимо такого общего влияния, социальные условия жизни народа могут иметь и более близкое влияние на интеллектуальную культуру, т. е. могут определять собою самое её содержание. Как на пример такого рода зависимости умственной деятельности от условий общественной жизни, можно указать на софистику, получившую такое сильное развитие перед временем появления ​Сократовой​ философии и бывшую в силе при жизни самого Сократа и его учеников. В то время, т. е. в эпоху ​Пелопоннесской​ войны, Афинская демократия достигла высшей степени своего могущества, и уже успел обнаружиться весь вред народного своеволия, не сдерживаемого ничем. Борьба политических партий, разгар народных страстей, проявления честолюбия и властолюбия, всё это было прямым следствием и обнаружением общего направления Афинской общественной жизни того времени. Времена ​Аристида​ и Мильтиада тогда уже прошли. Теперь почти исключительным мотивом общественной и личной жизни сделался эгоизм; на первом плане у всякого стояло свое я, свои собственные, личные интересы. Удивительно ли после этого, что положение ​Протагора​: «человек есть мера всех вещей», было основным принципом софистики, служившей полным выражением своего времени?

Подобное же влияние оказывают на философию и ​политические​ отношения народа. Из опыта истории известно, что когда государственное и политическое состояние страны бывает так неудовлетворительно и печально, что не подает никаких надежд на поправление дел, то лучшие умы, недовольные действительностью, отвертываются от неё и сосредоточиваются в себе самих, замыкаются в тесном круге своей личной жизни. В подобных случаях интеллигентные люди, не находя для своих стремлений к истине благоприятных условий вовне, естественно «ограничиваются сами собою, своею личною деятельностью, занимаясь ​попечениями​ о собственном духе, об усовершенствовании субъективного мышления и хотения, и чем ​неудовлетворительнее​ ​внешние​ обстоятельства, тем исключительнее должны искать опоры для себя в собственном сознании»¹¹. Продуктом такого рода направления умственной жизни является в философии крайний субъективизм и идеализм. Так, после смерти Александра Македонского, когда государственная и политическая​ жизнь греков представляла неутешительное зрелище нескончаемых ​междуусобий​ и ​кровопролитий​, когда свобода Греции была потеряна и таким образом прегражден был путь к свободной гражданской деятельности, лучшие люди стали искать себе утешения в занятиях философиею, и философия эта во всех школах того времени приняла субъективный характер¹². В новейшее время аналогичное этому явление мы видим в истории германского субъективизма, которому положил начало своею философиею ​Фихте​. ​Политические​ обстоятельства, при которых совершалась философская деятельность ​Фихте​, были самого неутешительного свойства: как известно, время ​Фихте​ было временем владычества Наполеона I и связанных с ним крайних ​неустройств​ и унижения Германии. Впрочем, субъективизм германской философии конца прошлого и первой половины настоящего столетия был уже до известной степени подготовлен критическою философиею Канта. Вообще всякое философское учение есть произведение своего времени. Оно является, как продукт многоразличных условий жизни народа, постепенно и незаметно подготовлявших его, пока оно не созреет вполне в народе и не будет ​сознано​ вполне кем-либо из его членов. Поэтому, начала каждого философского учения нужно искать не исключительно в жизни и деятельности известных индивидуальных умов, но главным образом в духе и ​обстоятель​ствах​ времени. Отдельные лица служат только выразителями и носителями философских идей. Известные идеи, до которых доходит ум человеческий путем постепенного развития, носятся, так сказать, в атмосфере духовной жизни народа, пока наиболее даровитые лица не усвоят себе вполне и не доведут до полного сознания этих идей. После того ​такие​ избранные​ лица выражают эти идеи в доступной для понимания других форме, и таким образом они делаются общим достоянием народа и всего образованного человечества. Обыкновенно думают, что эти идеи в первый раз зародились в уме тех людей, которые служат выразителями их, и что они вполне и всецело обязаны своим появлением на свет именно деятельности этих людей. На самом же деле это не так. Различие между сознанием философских идей философами и усвоением их массою народа лежит главным образом во времени: философы, как люди с высшими умственными дарованиями, раньше других дошли до полного сознания этих идей; рано или поздно если не эти, то другие люди пришли бы наконец к этим идеям и выразили бы их с большею или меньшею ясностью.

Теперь иллюстрируем изложенные ​общие​ соображения некоторыми частными примерами. Зависимость умственной жизни и деятельности от первой категории условий жизни народа, как сказано выше, всего сильнее и заметнее в ранние периоды интеллектуального развития. Чтобы фактически подтвердить это положение, возьмем для примера несколько философских учений древнего мира. Впрочем, на характер этих учений влияла не одна только природа, но и социальные условия жизни народа. Поэтому ​древние​ ​философские​ учения могут служить примером зависимости просвещения и от условий жизни, отнесенных нами ко второй категории.

Нет, может быть, другой, страны в мире, в которой по всему её протяжению был бы такой ровный климат, как в Китае. Отовсюду окруженный естественными границами: ​частью​ высокими горными хребтами, ​частью​ морями, Китай представляет собою огромную равнину, однообразный вид которой, за исключением сравнительно ​небольшего​ террасообразного плоскогория, нигде не нарушается заметными возвышениями почвы. Реки «срединной империи» не отличаются быстротою своего течения; они спокойно и ровно несут свои мутные воды в Тихий океан. Такой характер страны не мог не отразиться и на характере самой нации, ее населяющей. В самом деле, национальный характер китайцев поражает наблюдателя своею невозмутимой ровностью и спокойствием, своею холодностью и бесстрастностью. Почва Китая производит всё, ​что​ нужно для жизни целого народа. Это обстоятельство, вместе с естественными границами, отделяющими Китай от других наций, вызвало в характере китайцев стремление к замкнутой жизни, к отчуждению от других народов, к исключительному предпочтению всего своего и к пренебрежению всем иностранным¹³. Присоединим ко всему этому еще влияние социальных порядков в китайской жизни и образа правления, и мы получим ​общие​ черты национального характера китайцев. То, ​что​ разумеется обыкновенно под именем нравственной индивидуальности и субъективности, подавляется в китайце обязанностью самого скрупулезного исполнения законов, ​всецелого​ и безусловного подчинения личности нравам и обычаям, господствующим в стране¹⁴. Понятно отсюда, почему философия китайцев представляет собою самый грубый материалистический пантеизм; почему китаец представляет себе жизнь мира в форме ​неизменно правильного​, ровного и однообразного порядка, который ничем не нарушается, в котором всё хорошо и всё течет своим неизбежным, естественно разумным путем; понятно также, почему нравственная сторона Китайской философии поражает отсутствием всяких идеалов будущего, своим консервативно-оптимистическим характером, своею исключительной приуроченностью к существующему порядку вещей; почему главной обязан​ностью​ китайца служит соблюдение порядка, установленного веками¹⁵.

Совсем другого рода характер носит на себе умственная жизнь народа, ​соседственного​ с китайцами. Как там философия отражает в себе особенности национального характера китайца, так здесь такое же значение имеет преимущественно характер страны, в которой появилась философия или, лучше сказать, теософия браминов, а затем буддистов. Природа этой страны отличается богатством и разнообразием величественных и роскошных форм растительной и животной жизни. Здесь и самые громадные растения, и самые сильные, но вместе с тем и самые опасные животные; климат жаркий; почва в изобилии приносит всё потребное для жизни человека. Вообще ​приро​да здесь поражает человека необыкновенным великолепием фауны и флоры, крайним разнообразием, силою, красотой, роскошью всех своих форм и проявлений жизни вообще. Всё это неотразимо должно было действовать на психическую жизнь обитателей этой страны, развивая в них до крайней степени фантазию и чувство, и предрасполагая их к созерцательной и самоуглубленной жизни. Потому, индиец, в противоположность китайцу, по преимуществу идеалист. Вследствие чрезмерного преобладания в нём созерцательного направления, действительная жизнь с её дробными, разрозненными явлениями привлекает его всего менее; он стремится понять всё в общем, в целом, в идеальной сущности бытия, в противоположность бытию индивидуальному, единичному, разрозненному; он старается обнять природу и весь мир более in abstracto, чем in concreto. Поэтому же и божество для индийца есть целый мир, вся природа во всей совокупности её явлений и форм, но мир, природа, рассматриваемые не в своей непосредственной действительности, как это мы видели в китайской философии, а в своем отвлечении, в своей идеальной, неуловимой сущности, в своей идее. Вот почему философия индийцев представляет собою идеалистический пантеизм. Развивая в человеке наклонность к созерцанию, внушая ему идеалистический взгляд на бытие, природа Индии в то же время производит на него тяжелое, подавляющее действие; поэтому неудивительно, что на взгляд индийца жизнь есть только печальная драма, полная обольщений и разочарований, есть только пустой, жалкий сон, исполненный мучительных призраков, сновидений, в которых душа человека томится, страдает.

Совершенный контраст с национальным характером китайцев и индийцев составляет характер умственной жизни и деятельности древних греков. Климат Греции – умеренный, но приятный и здоровый; он не на столько суров, чтобы сделать характер народа грубым и мрачным, но и не слишком жарок, чтобы расслаблять его энергию и бодрость. Почва плодородна и доставляет человеку всё необходимое для удовлетворения существенных его потребностей. Обильно вознаграждая труд человека, природа страны служит прочным основанием народного богатства, а с этим вместе является досуг, столь необходимый для умственных занятий. Растительное и животное царство, возбуждая любознательность человека, не вызывают в нём здесь суеверного отношения к себе. Устройство поверхности отличается чрезвычайным разнообразием, происходящим от того, что ​невысокие​ горы и плоскогория здесь чередуются с ровными местностями и долинами. Такой вид природы производит в характере народа особенную, живость и подвижность. Чрезвычайно извилистая береговая линия, естественно, привлекает народ к мореплаванию и торговле, делая для него удобными сношения с образованнейшими народами, плоды цивилизации которых легко сообщаются восприимчивым грекам и ​усвояются​ их собственной культуре. Естественные границы, ​разделяющие​ Грецию на множество самостоятельных политических единиц, способствуют​ развитию гражданской деятельности, патриотизма и стремления к политической и личной свободе. Стремление к индивидуальной свободе необходимо отражается и на исследованиях природы, которые требуют возможно большей свободы мысли и возможно большей независимости от различных посторонних влияний на исследователя. Вообще в Греции всё соединилось, чтобы содействовать развитию здесь обширной и разнообразной умственной деятельности. Кроме того, красота и разнообразие местной природы делает воображение обитателей живым и сильным. Этим и обусловливается то обстоятельство, что философский слог греков отличается особенною пластичностью и картинностью; самые отвлеченные идеи грек старается облечь в пластичные, конкретные образы, говорящие не только рассудку, но и воображению. Разнообразием же природы, вместе с энергичным, свободолюбивым гением греческой нации, объясняется, почему содержание и общий характер греческой философии чужды той односторонности в направлении, какая отличает индийскую и китайскую философию, почему философия греков приняла столько самых разнообразных направлений.

Хотя древняя ​философская​ мысль, как сказано выше, в значительной степени зависела от социальных условий жизни и вообще от культуры, однако эта зависимость, благодаря сильному влиянию природы на философию, не так заметна в древней философии, как в новой. Поэтому, для более обстоятельной проверки высказанных общих соображений относительно зависимости философии от условий жизни, принадлежащих ко второй категории, возьмем какое-нибудь из новых философских учений, например, самое популярное из новейших философских учений, позитивизм. Впрочем, как древняя философия зависела не только от природы, но и от народной культуры, так и ​новейшие​ ​философские​ системы, завися главным образом от социальных условий и вообще от культуры народа, в то же время обнаруживают всё-таки и влияние местной природы, хотя это влияние очень незначительно и имеет только косвенное значение для философии.

Позитивизм, как известно, появился около половины текущего столетия во Франции (основатель этой системы, ​Огюст​ ​Конт​, умер в 1857 году). Таким образом, вопрос о том, насколько появление позитивной философии было обусловлено народною ​жизнью​, сводится к двум частным вопросам: во-первых, почему позитивизм появился именно в это время, а не раньше и не позже? Во-вторых, почему он возник именно во Франции, а не в другой какой-либо стране? Для решения первого вопроса, мы должны обратить особенное внимание на те условия жизни, которые указаны под первым, вторым и третьим пунктами второй категории, т. е. на состояние научных познаний в данное время, на характер общественной жизни и на отношение общества к религии. Как известно, еще в XVIII веке самою интересною и самою популярною ​отраслью​ знания сделалось естествознание. Еще ​Бэкон​ выставил принципом науки то положение, что всякое звание должно оцениваться по той доле пользы, какую оно приносит. Но ни одна отрасль знания не приносить такой очевидной, ощутительной для всех, несомненной пользы, как естествознание. Поэтому, общее внимание обратилось в особенности на естественные науки, как по преимуществу ​практические​. Но требование практического значения от науки скоро переступило границы законного. Старая и давно уже избитая истина, что одна крайность вызывает другую, оправдалась и по отношению к естествознанию. Значение науки многие стали измерять исключительно только её прямою и непосредственною приложимостью к жизни, её очевидною практичностью, стали утверждать, что научно только полезное для жизни звание. При этом жизнь начали понимать в исключительном смысле материальной жизни. Но так как только одно естествознание имеет прямое приложение к материальной жизни человека, то, естественно, возникло мнение, что только естествознание есть наука, всякое же другое знание не достойно внимания человека: оно или мифология, или схоластика, или метафизика. Впрочем, к области науки отнесли и математику, по той причине, что, хотя она и не имеет непосредственного отношения к жизни, ​а​ за то имеет прямое отношение ко многим естественным наукам; так, например, без математики не могла бы существовать ​астрономия​, не могла бы достигнуть высокого развития физика и ​другие​ точные науки; к такому взгляду на область науки ​просоединилось​ еще влияние практического, утилитарного духа времени. С открытием новых стран и со множеством изобретений технических, тесно связанных с процветанием естественных наук, чрезвычайно усилилось торговое и промышленное движение. Множество предприимчивых людей все силы своего ума и воли обратили единственно на ​коммерческие​ предприятия, на биржевую игру, на приращение своих капиталов. Большинство людей стало заботиться только о том, как бы сделаться побогаче и получше устроить свою жизнь с материальной стороны. При таком, чисто практическом, направлении жизни, естественно, должно было окрепнуть мнение, что только естествознание соответствует потребностям и духу времени, что только оно одно есть современное знание; всякое же другое знание отжило свой век и теперь может иметь только историческое значение, как факт переживания в культуре. Таким образом, взгляд на естествознание, как на знание единственно научное, нашел себе поддержку в обстоятельствах времени. Подобный взгляд, конечно, не мог бы получить широкого распространения, если бы к нему не пришло еще на помощь отношение многих образованных и даже ученых людей прошлого и настоящего столетия к религии. Разрушительная деятельность английских деистов, французских энциклопедистов и германских рационалистов приготовила почву для распространения антихристианских и антирелигиозных идей в Европе. Уже французские энциклопедисты (​Дидро​, Д’​Аламбер​ и др.) были явными противниками всякой положительной религии, а большая часть из них и религии вообще. Но с особенною силою атеизм выражен был у французских материалистов XVIII века, в сочинениях, например, Де-ля-Метри («L’homme machine» и пр.), барона ​Гольбаха​ («System de la nature») и других. В первой половине настоящего столетия антирелигиозные идеи были уже в сильном ходу в образованной Европе. Вот главные элементы, из которых образовался позитивизм ​Конта​. Все эти идеи уже давно носились в европейском обществе, а около ​половины​ настоящего столетия достигли высшей степени своей силы и распространения, но они не были еще сведены к одному общему принципу. Это сделал ​Огюст​ ​Конт​. Он усвоил себе эти идеи, как несомненную истину, соединил их между собою и выразил в одной цельной системе. Вот почему явился позитивизм и вот почему он явился в указанное время, а не в другое.

Для решения второго вопроса, т. е. почему позитивизм явился именно во Франции, а не в другой стране, нужно принять во внимание национальный характер французов, зависящий от природы их страны. Климат Франции приятный, теплый, почва плодородна и способна приносить разнообразные произведения, свойственные странам с умеренно-теплым климатом. Устройство её поверхности очень разнообразно. Горы Франции, ​пересекающие​ ее в разных направлениях, не высоки; леса, покрывающие их, придают красоту местным ландшафтам. Равнины и долины, засеянные по местам различными хлебными, техническими и плодовыми растениями, в изобилии орошаются многочисленными​ речками и большими судоходными реками; берега их усеяны красивыми виллами, замками, многолюдными городами и ​селениями​. Вся природа Франции должна оказывать такое влияние на её жителей, что в них ​необ​ходимо​ развиваются веселость, живость характера, светлый взгляд на природу и жизнь, вообще в них должен был выработаться сангвинический темперамент. Сангвинический же темперамент обусловливает собою сильную степень восприимчивости человека, но сравнительно слабое воздействие, т. е. на сангвиника производят сильное впечатление ​внешние​ события, но его мысль ​не​ в такой мере способна к рефлексии по поводу этих впечатлений, в какой способен к ней, например, меланхолик. Вследствие этого, сангвиник вообще менее склонен к тем умственным работам, которые требуют полного отвлечения от действительности, чем к тем умственным операциям, которые, хотя тоже требуют большего или меньшего отвлечения от непосредственной действительности, однако прямо относятся к внешнему бытию, к известным его свойствам. Таким образом, французы, как сангвиники, более склонны и способны к занятиям математикой и естественными науками, чем к занятиям философскими науками в тесном смысле этого слова. Вот почему большинство лучших математиков или естествоиспытателей – французы; вот почему ни один из новейших народов не сделал так много для точных наук, как французы. После этого понятно, что философия, полагающая в основание всякого истинного знания математику и проповедующая, что всё содержание научного знания должно состоять только в исследовании о явлениях и их законах и ни в чём более, такая философия должна была появиться скорее во Франции, чем в другой какой-нибудь стране.

Резюмируя всё сказанное о ходе развития философии, мы приходим к следующим заключениям. Как возникновение, так и развитие философии обусловливается, во-первых, природою страны, населяемой известным народом, во-вторых, общим ​умственным​ и социальным его состоянием и развитием. В силу этих условий, философия ​не​ во всякой стране может развиваться и, кроме того, для самого возникновения её требуется уже известная, довольно высокая, степень культурного развития народа, Но не одно только возникновение​ и дальнейшее существование философии зависит от названных факторов: они влияют и на самое содержание, ​на​ специфический характер философии. Впрочем, влияние природы на философию сильно только на низших ступенях умственного развития, да и вообще значение её для философии чисто относительное. Гораздо более влияют на философию условия культурной жизни народа, и особенно важное значение для неё имеет общий уровень знания в данной стране и в данное время. Таким образом, состояние философии каждого народа вообще вполне зависит от условий жизни ​этого народа.

Те ​общие​ начала, на основании которых мы объясняли явления в области развития философской мысли и философской литературы, имеют одинаковое значение и при объяснении различных явлений в области развития изящной литературы. Даже нужно сказать более: факты из истории философии труднее поставить в прямую связь с условиями жизни народа, чем произведения поэзии, потому что всякое философское учение гораздо дальше отстоит от действительности, чем какое-нибудь поэтическое произведение. Причина понятна: каждая философская система состоит из абстракций, более или менее удаленных от непосредственно данного; содержание же поэзии всегда облечено в конкретные образы. С этой стороны философия относится к поэзии, как абстрактное к конкретному. Правда, и философия, и поэзия идеализируют данную действительность; но тогда как философская идеализация осуществляется посредством понятий, поэтическая идеализация дает типы. ​Философская концепция предметов схватывает между ними только общее; поэтическая концепция объединяет в одном художественном образе все ​характеристическияе черты данных объектов, хотя бы эти черты встречались в них отдельно. Отсюда понятно, что поэзия по своей форме ближе стоит к непосредственной действительности, чем философия. Вот почему всегда легче определите связь между поэзией и данными условиями жизни, чем между философиею и исторической обстановкой её развития. Каждое оригинальное поэтическое произведение почти во всех его подробностях может быть объяснено из физико-географических, социально-политических и культурно-исторических условий, при которых оно явилось. Возьмем для примера ​гомерические​ поэмы. Прежде всего не трудно видеть, почему этот первый памятник греческой поэзии явился именно среди населения Ионийских колоний в Малой Азии. Прекрасный климат, выгодное географическое положение при море, в близком соседстве с наиболее промышленными странами, предприимчивый дух жителей, – всё это соединилось, чтобы вызвать здесь процветание промышленности и торговли, этих первых условий материального благосостояния народа. Богатство, удобства обеспеченной жизни и являющийся отсюда досуг для развития высших интеллектуальных и эстетических интересов, содействовали тому, что эти колонии достигли цветущего культурного состояния гораздо раньше своей метрополии. Греческая философия, поэзия и историография родиной своей имеют эти колонии. Странствующие рапсоды, объединенные впоследствии в личности слепого ​Гомера​, своими песнями удовлетворяли эстетическим потребностям ​нации​. В этих песнях с большой полнотой и наглядностью отражаются природа и климат страны, море с его бурями, подводными камнями и другими опасностями для мореплавания, характер и нравы греков героического периода, их религиозные верования, их ​государственный​, общественный и домашний быт, с мельчайшими подробностями, относящимися ко внешнему и внутреннему виду жилищ, утвари, оружию, костюму и пр. Историки справедливо смотрят на ​гомерические​ поэмы, как на лучший документ для изучения жизни греков в тот отдаленный период, который принято называть героическим. Вообще рассматриваемое произведение представляет продукт совокупного влияния всех условий тогдашней ​жи​зни​ на духовную деятельность его ​творцов​. Тоже самое можно сказать и о каждом явлении в области литературы.

Стоя в известных отношениях ко внешней природе и человеческой культуре, явления интеллектуальной жизни человечества в то же время находятся в близком соотношении и тесной связи и между собою. Каждое интеллектуальное явление органически и генетически связывается с целою группою других явлений того же рода. Какое бы мы ни взяли явление умственной жизни человека, мы увидим, что оно возникло из прежних интеллектуальных продуктов, что оно переплетено со множеством современных ему интеллектуальных явлений и вместе с этими последними служит основанием для последующего умственного развития. Как предмет, подлежащий развитию, умственная жизнь человека следует тем же общим законам, какие ​усматри​ваются​ во всяком процессе развития, именно законам дифференциации и интеграции. Первый закон состоит в том, что развивающийся предмет постоянно и постепенно расчленяется и осложняется, от простого и однообразного переходит к сложному и более разнообразному состоянию. Второй же закон состоит в том, что осложненный и расчлененный путем дифференциации предмет, по мере этого осложнения, соединяет в себе все свои составные части. Для пояснения процесса дифференциации в истории умственного развития, можно указать на следующий пример из истории литературы. Предания и сказки, переходя от поколения к поколению, разбиваются на отрывки, которые при дальнейшем обращении в народе делятся ​на​ отдельные, еще более ​мелкие​, части. Каждый, таким образом образовавшийся, отрывок древней саги получает самостоятельное значение, дополняется разными подробностями и становится особенной сказкой. Отсюда получается множество вариантов одного и того же основного сюжета, каковы, например, варианты сказки о Лисе (Renard). Этому процессу распадения одного первоначального сказания на несколько независимых отрывков, варьирующих его на разные лады, противоположен другой процесс – соединение сходных преданий в одну сагу, которая, поэтому, отличается своею сложностью и разнообразием содержания от тех простых и не многосложных элементов, из которых она выработалась: это процесс так называемой ​интеграции​. Древнейшие литературные памятники, каковы, например, ​индийские​ Веды, представляют в смешении все роды и виды литературы: драму, эпос, лирику, гимны, элегии и прочее. В последующем ​развитии литературы эти литературные роды и виды начинают выделяться и получают ​самостоятельное​ существование, как особые формы литературного творчества. В то же время все произведения одного ​рода​ соединяются вместе, как нечто целое, отличное от других литературных родов и, наконец, вся совокупность литературных произведений интегрируется в одно расчлененное целое под ​общим​ названием литературы. Закон дифференциации и интеграции, господствующий во всех процессах развития, как во внешней природе, ​так​ и в ​психической жизни человека, составляют общую черту сходства между​ той и ​дру​гой​ сферами бытия. Но, кроме этой общей черты, можно ​указать​ много бросаюшихся в глаза​ аналогий между интеллектуальными явлениями и явлениями, совершающимися во внешней ​природе​, физическими, ​хими​ческими​ и биологическими. Так, многие факты умственной жизни человека сильно напоминают собою явления химического средства. Сюда относятся все те случаи, когда из ​различных​ элементов составляется новое, отличное от них образование; таковы все ассоциации по сродству и все сложные интеллектуальные продукты, примерами которых могут служить ​иудейско​-александрийская ​теософия​, неоплатонизм, гностицизм и ​другие​ подобные явления, ​составляющие​ результат смешения разнородных элементов. ​Такие​ же аналогии умственная жизнь представляет и с физическими ​яв​лениями​. Подобно тому, как некоторые тела находятся в движении, а ​другие​ в покое или равновесии и состояние первых в механике называется динамическим, а вторых статическим, так и в умственной жизни человека – одни явления подвержены изменению, ​другие​ же, напротив, остаются неизменными, неподвижными; состояние первых можно назвать динамическим, а вторых – статическим. В науке о языке статику звуков составляют звуковые законы и ​соот​ветствия​, ​проявляющиеся​ в один данный момент существования языка, динамика же звуков имеет дело с фактами и законами, проявляющимися в ходе развития языка. Подобное различение может иметь место и в истории литературы. Заметим вообще, что некоторые термины, употребляемые в естественных науках, полезно было бы ввести в гуманные науки, для выражения тех понятий, для которых в этих науках еще ​не​ выработано особых терминов; при таком общем употреблении некоторых терминов и в науках о природе, и в науках гуманных, пропасть между теми и другими не казалась бы столь великой, какой многим она представляется. Например, закон борьбы за существование, термин, получивший со времени появления теории ​Дарвина​ такое широкое употребление в биологических науках, ​очень​ легко мог бы быть применен и к явлениям, рассматриваемым в гуманных науках. Лингвисты, действительно, употребляют его, и не без успеха, в приложении к науке о языке. Термин этот с большим удобством можно применить к явлениям интеллектуального развития вообще и в частности к фактам истории литературы. История умственного развития представляет много фактов, вполне подходящих под общую идею борьбы за существование. Сюда относятся все те случаи, когда два или несколько ​мировоззрений​ или умственных направлений борются между собою за преобладание в обществе, не редко даже за ​самое​ ​свое​ существование. ​Например​, укажем на борьбу христианства в древности с языческою ​философиею​ и особенно с ​неоплатонизмом​, а в новейшее время с материализмом. Наш раскол старообрядчества есть не что иное, как результат борьбы за существование старорусского обрядового благочестия с новым направлением церковной жизни. В истории литературы также не мало можно указать фактов, подходящих под закон борьбы за существование. Характером борьбы бывают особенно ​запечатле​ны​ так называемые переходные эпохи, когда происходит столкновение между старыми и новыми литературными началами. Такова борьба гуманизма с схоластическою ученостью в начале нового времени и ложно-классического направления с ново-романтическим в прошлом столетии.

В тесной связи с законом борьбы за существование находится закон приспособления органической жизни к окружающей среде. Закон этот вполне применим к объяснению многих явлений в области интеллектуального развития. Для доказательства этого положения, обратим внимание на одно из самых интересных проявлений этого закона, исследованное в последнее время. Мы имеем в виду явления мимитиз​ма​ в области органической жизни, с особенною тщательностью наблюденные и описанные известным биологом ​Уоллесом​. Явления эти состоят в том, что органическое существо, приспособляясь к данной среде как бы подражает ей (отсюда и название ​мими​тизма​ от греч. глагола μιμηθούν – подражать). Например, ​многие​ насекомые совершенно принимают цвет тех древесных листьев, на которых они обыкновенно находятся. Это сходство в цвете помогает им скрываться от своих врагов и таким образом служит прекрасным средством в борьбе за существование. Ящерицы принимают цвет почвы или травы, где постоянно они находятся; то же самое замечается относительно лягушек и пр. Имеют ли место подобные же явления и в области интеллектуального развития? – мы не колеблясь ​можем​ ответить на этот вопрос положительно. В самом деле, если, например, иудейское богословие, попав в среду эллинской духовной культуры, принимает в себя многие элементы эллинской образованности и облекается в философскую форму платонизма, не имеем ​ли​ мы права видеть здесь проявление мимитизма, т. е. одно из проявлений закона приспособления, вызванное борьбою за существование? Не то ли же самое случилось и с современным иудейством в Германии, где, как известно, существовало особое направление раввинской учености, стремившееся объяснить иудейскую религию по началам гегелианской философии? Подобных фактов ​не​ мало в истории умственного развитии. Ряд аналогий, представляемых​ историею умственной жизни человечества, с явлениями, происходящими во внешней природе, можно было бы продолжить далее, но и указанных примеров достаточно для того, чтобы видеть, что история интеллектуального​ развития допускает такие же обобщения, ​какие​ делаются в науках о природе, что явления её представляют порядок, правильность и закономерность, подобные тем, какие замечаются в явлениях внешней природы, что поэтому интеллектуальные явления вполне доступны строго научному исследованию. Следовательно, история просвещения может быть такою же положительною наукою, как и науки о природе. Само собою разумеется, что всё сказанное об истории просвещения относится и к частным наукам, входящим в её состав, т. е. к истории литературы, науки, философии, а равно (mutatis mutandis) и к другим гуманным наукам – к истории морали, религии, искусства, социально-политической жизни и ​проч​.

Таким образом, гуманные науки по ​своему​ научному достоинству могут ​быть ​не​ ниже наук о природе. Правда, до сих пор они отставали от этих последних в положительности и общности ​своих выводов, но такова судьба всех наук, предмет которых отличается особенною сложностью. Чем сложнее и разнообразнее явления, исследуемые в известной науке, тем позднее эта наука возникает и тем медленнее она доходит до более или менее совершенного состояния. Это положение вполне подтверждается всею историею науки. Математика и астрономия, ​имеющие дело с наиболее простыми отношениями, прежде других наук достигли сравнительно высокой степени развития. За ними следовали физика, гораздо позднее ​хи​мия​ и, наконец, ​биологические​ ​науки​. ​Чтоб же ​касается​ до социальных наук, то они появились, ​как​ науки, только в новейшее время. Некоторые отрасли ​гуманных​ наук были ​разрабатываемы​ еще в древности, например, общая история человечества; но эта разработка не имела научного характера, а представляла только занимательные рассказы, ​да​ более или менее остроумные догадки и предположения.

История просвещения, как наука, явилась только в последнем столетии. Причина такого позднего явления этой науки заключается в том, что предмете её имеет особенную сложность; как по своему происхождению и характеру, так и ​по​ своим разнообразным отношениям к физико-географическим, ​социал​ьно​-​политическим​ и ​культурно​-​историческим​ условиям своего развития, явления умственной ​жизни​ ​человечества​ представляют ​большие​ трудности​ ​для​ исследователя, который должен выяснить и оценить каждое ​из​ ​этих​ отношений для ​тог​о, ​чтобы​ ​представить​ в надлежащем свете то или другое ​из​ этих явлений. Вообще ни одна из наук о природе не имеет дела с такими ​много​​сложным​ и ​разнообразным​ объектами, как и​сто​рия​ просвещения. ​Из​ всего этого ​понятно​, почему история просвещения находится не в ​такой​ блестящем состоянии, как науки о природе.

Хотя явления умственной жизни человечества могут и должны быть предметом положительной науки, но метод ​ихе разработки не может быть одинаковым с методом наук б природе. Кроме своего особенного происхождения и характера, ​обусловливающего​ их крайнюю сложность, явления умственной жизни человечества в её историческом движении отличаются от явлений внешней природы еще тою чертою, что они суть факты прошлого. Строго говоря, ​термин​ явление не приложим к истории просвещения, как и к истории вообще. Явлением мы называем обыкновенно какую-нибудь перемену в феноменальном бытии, происходящую в данное (настоящее) время. Перемену, происшедшую в прошлом, мы обыкновенно уже ​не​ называем явлением, но фактом; например, поход Александра Македонского в Индию теперь уже будет не явление, но факт. История же имеет дело с явлениями, происходившими в прошедшем; предмет её составляют факты прошлого. Если мы называем ​исторические факты явлениями, то лишь потому, что мы не можем мыслить их иначе, как представляя их совершающимися, т. е. представляя их в форме яв​лений​. Впрочем, предметом истории вообще и в частности истории просвещения отчасти служат и явления, но не как перемены, ​происходящие пред глазами исследователя, а как факты опыта в их statu quo; таковы все вещественные и письменные памятники прошедшей жизни. Все эти памятники относятся к человеческой деятельности, их произведшей, как явления в статическом состоянии к явлениям в ​состо​​янии​ динамическом.

Как историческая наука, история просвещения должна быть ​разрабатываема​ историческим и методом. В основании этого метода лежит понятие о развитии, потому что всякая история, представляет собою процесс развития. В чём должен состоять исторический метод в приложении к рассматриваемой науке, это можно выяснить на примере исторической науки о литературе.

Литература есть особого рода явление, развивающееся​ по известным законам из данных свойств чувственно-разумной природы человека, под влиянием различных условий его жизни. При объяснении какого-нибудь явления, прежде всего бывает необходимо определить ту среду, в которой оно происходит. Той средой, в которой развивается литература, служит жизнь человека, как разумного существа. Отсюда первый шаг в деле научной разработки этого предмета должен состоять в выяснении антропологических данных, имеющих ближайшее отношение к истории литературы. Здесь имеются в виду те ​психо​физические​ свойства, которые лежат в основе разумной жизни человека и которыми обусловливается действие внешних предметов на психическую жизнь человека и воздействие со стороны последней. Определение этих ​психо​физических данных приведет исследователя к раскрытию генезиса языка, как главнейшего выражения психической жизни человека. Неразрывно с вопросом о происхождении языка связывается вопрос о первых произведениях словесности, какими у всех ​культурных​ и некультурных народов являются прежде всего сам язык и, в тесной связи с ним, ​мифические​ представления. Без надлежащего выяснения происхождения языка и мифологии нельзя правильно понимать историю словесности, потому что первый служит материалом и вместе орудием словесности, а последняя​ одним из существенных элементов её содержания в известный период. Поэтому, к упомянутым выше антропологическим данным должны присоединяться некоторые данные из лингвистики и сравнительной мифологии, необходимые для правильного понимания исторического хода словесности. Изложение всех этих данных, насколько оно необходимо для понимания исследуемого предмета, составляет общее генетическое введение в историческую науку о литературе. В конце этого введения исследователь приходит к вопросу об обозначении человеческого слова с помощью условных знаков, т. е. к вопросу о ​происхождении письма. Изобретение письма представляет первый момент в истории литературы, как совокупности письменных произведений. Поэтому, история литературы начинается собственно с раскрытия генезиса письма. Этот вопрос составляет предмет той части истории литературы, которую, пользуясь термином естественных наук, ​можно​ назвать эмбриологией письменности. В этой части должны быть выяснены ​антропологические​ и социально-​исторические​ условия происхождения письма. В частности, должны быть раскрыты те потребности, которыми ​была​ вызвано изобретение ​рысь​ма​, и те дели, для которых первоначально употреблялось последнее, должно быть обращено внимание ​на​ те социальные группы и классы, которым принадлежала инициатива и функционирующая главная роль в изобретении и первоначальном употреблении ​письма​ (​жреческие​ корпорации, административные и коммерческие слои общества и проч.), должны быть определены физико​-​географические​ и бытовые условия, при каких первоначально развивалось письмо и, наконец, ​долж​ны​ быть указаны элементы и ​первоначальные​ формы письма у разных народов. После раскрытия происхождения письменности, исследователю остается перейти ​к​ рассмотрению памятников её, но прежде он должен наметить порядок, в ​котором​ должен быть ​издаваем​ историко-литературный материал. Распределение историко-литературного материала по известным группам имеет так​ое же значение, какое в естественных науках имеет классификация. Эту часть науки можно ​назвать​ систематикой историко-литературного материала. Систематика исторической науки о ​литературе не тожественна с систематикой теории литературы. В этой последней науке произведения литературы разделяются на роды, виды и разновидности по особенностям их содержания и формы; ​в истории же ​литер​атуры распределение их имеет исторический характер и основывается на географических, этнографических и хронологических отношениях. Так как литературные произведения тесно связаны с языками, на которых они написаны, то в распределении историко-литературного материала удобнее всего следовать классификации самих языков. В современной лингвистике принято разделение языков по генеалогическому ​прин​ципу​, по которому все языки разделяются на семь ​групп​: 1) ​арио​-европейскую, 2) семитическую, 3) хамитическую​, 4) ф​инско​-татарскую, или ​урало​-алтайскую, 5) дравидийскую, или деканскую, 6) полинезийскую и 7) южно-​африканскую​¹⁶. Литература существует не на всех этих языках, но, главным образом, на языках, принадлежащих к двум первым группам и отчасти двум следующим. ​Арио​-​европейская​ группа языков состоит из следующих ​идиомов​: индийского, персидского, греческого, латинского, кельтского, германского, литовского и ​славянского​. Литература существует также не на всех этих языках. На литовском языке вовсе не сохранилось памятников письменности; памятниками же кельтской письменности служат только так называемые ​рунические​ надписи на камнях, найденные во Франции и Англии. Семитическая группа состоит из языков: финикийского, еврейского, ​сиро​-халдейского и арабского. Финикийский язык до настоящего ​времени​ совсем не сохранился; существует только мнение, что первые письмена были изобретены для этого языка; но всего вероятнее, что они появились одновременно в нескольких странах. На остальных семитических языках существуют более или менее обширные литературы. Руководствуясь генетической классификацией языков, исследователь истории литературы может и должен принимать во внимание также ​хронологические данные, как ​руководительные​ начала для распределения историко-литературного материала. На основании хронологических данных изложение истории семитических ​литератур​ должно предшествовать изложению истории ​арио​-европейских ​литератур​, так как развитие первых началось раньше последних. Таким образом, систематика историко-ли​тературного​ материала служит непосредственным введением в изложение частных ​литератур​, которое составляет предмет особой части исторической науки о литературе, именно прагматической истории частных ​литератур​. К этой части науки собственно и прилагается исторический метод исследования. Исходным началом этого метода, как сказано выше, служит понятие развития. Изложение историко-литературного материала должно иметь такой характер, чтобы все рассматриваемые явления находились между собою во внутренней органической связи и в своей совокупности составляли один процесс развития. Этим требованием уже определяется другое ​руководительное​ начало исторического метода, именно принцип этиологический, состоящий в том, что для каждого явления должна быть указана известная причина. Напротив, телеологическому принципу должно быть ​даваемо​ как можно меньше значения, потому что с субъективной точки зрения можно навязать историческому ходу литературы ​такие​ цели, ​какие​ в нём вовсе не преследовались. Правда, литература, как явление, развивающееся в области разумной жизни человека, есть дело в одно и то же время и свободы, и необходимости, но самая свобода человека состоит не в произволе, а в выборе между различными мотивами. Эти мотивы и отношение к ним человека служат причинами человеческих действий. Поэтому, признавая, что каждое литературное явление обусловливается известными причинами, мы вовсе не отрицаем участия свободной воли человека в ходе развития литературы. Говорят, что человек в своих действиях преследует известные цели; но ​т​о́, ​что́​ с субъективной стороны представляется, как цель, с объективной стороны оказывается причиной. В науке, для избежания сбивчивости понятий, проистекающей от того, что одно и то же обстоятельство определяется то как цель, то как причина, лучше держаться одного уже принципа – этиологического.

Каждое явление в истории литературы, стоя в известной причинной связи с целою группой явлений того же рода, вместе с тем в значительной степени зависит от той среды, в которой оно развивается. Под этой средой ​разумеются​ природа и история, ​определяющие​ собою ход развития литературы. Отсюда вытекает третье ​руководительное​ начало историко-литературного метода: исследователь всегда должен ясно представлять себе те физико-​географические​, социально-​политические​ и ​другие​ культурно-​историческия​ условия, среди и под влиянием которых происходит развитие литературы данного народа. Впрочем, в истории литературы есть много таких фактов, которые не могут быть объяснены ни из хода развития литературы известного народа, ни из различных условий жизни этого народа. Такие факты могут быть объяснены только при ближайшем знакомстве с ​литературами​ других народов, которые часто влияют одна на другую путем перехода литературных произведений от одного народа к другому и путем подражания. Таким образом, чисто исторический метод оказывается ​недоста​точным​ для объяснения всех литературных фактов, ​нор является еще необходимость сравнивать между собою литературы разных народов. На этом основывается употребление сравнительного метода в современной исторической науке о литературе. В новейшее время сравнительный метод начали прилагать с большим успехом к различным наукам о природе;, явились сравнительная анатомия и сравнительная физиология. Затем метод этот был применен к некоторым гуманным наукам, и всем известно, к каким блестящим результатам привел он в науках о языке и мифологии. Важность и плодотворность этого метода заключается в том, что он содействует раскрытию общих законов и типов развития исследуемых явлений. В истории литературы сравнительный метод, давая возможность объяснить такие факты, для объяснения которых оказывается недостаточным чисто исторический метод, с тем вместе, как и в других науках, приводит к открытию общих основных законов и форм развития литературы. Сравнивая между собою литературы разных народов в их историческом развитии, исследователь замечает ​многие​ ​общие​ черты, принадлежащие всем ​литературам​, ​отде​ляет​ эти черты от особенностей литературного развития, определяемых национальными и местными условиями жизни каждого ​народа​ и заключает их в определенные ​общие​ формулы. На основании таких обобщений и выводов, добытых путем сравнения различных частных ​литератур​ в их историческом ​развитии​, может быть построена философия истории литературы. В этой части исторической науки о литературе должны быть раскрыты общие историко-психологические законы и основные​ типы литературного развития, по которым может быть построена теория всего процесса развития литературы, как особого явления в ​жизни​ человечества. Здесь же должно быть указано значение литературы в социальной и личной жизни и должны быть определены её отношения к другим высшим проявлениям разумной жизни человечества: науке, философии, религии, морали, ​пра​ву​, воспитанию и пр. Таким образом, в план исторической науки о литературе должны входить ​следующие части: 1) общее генетическое введение, излагающее ​некоторые данные из антропологии, лингвистики и сравнительной мифологии, необходимые для понимания процесса развития словесности и литературы; здесь же рассматривается ​эмбриональный​ процесс литературы и делается систематика историко-литературного материала; 2) прагматическая история частных ​литератур​ и 3) философия истории литературы. Этим планом определяются​ особенности метода исследования в приложении к различным частям исторической науки о литературе. Первая часть составляется отчасти на основании данных из других наук, и потому метод её должен быть сообразен с ​этими​ науками, но литературная эмбриология должна быть ​разрабатываема​ специальным историко-психологическим методом, хотя в ней большое значение имеет и сравнительный метод. Вторая часть разрабатывается сравнительно-историческим методом. Наконец, третья часть ​построяется​ при помощи дедуктивного метода, так как в ней излагаются выводы и обобщения того, что изложено в предшествующих частях.

Остается еще сказать несколько слов о практическом значении истории просвещения вообще и истории литературы в особенности. Говорят, что эти науки вовсе не ​приложимы​ к жизни человека, следовательно не имеют никакого практического значения. Для того, чтобы определить, насколько справедлив этот взгляд, нужно наперед согласиться относительно того, как понимать самую жизнь человека. Если под жизнью человека разуметь только ​внешние​, ​физические​ отправления и физическое его развитие, то нужно сказать: да, история просвещения и история литературы, вместе со всеми гуманитарными науками, не имеют никакого практического значения, потому что прямо и непосредственно эти науки не могут содействовать материальному прогрессу человечества, подобно наукам о природе, в особенности подобно физике, химии и биологии, с их прикладными науками (технология, медицина и пр.) Но если под ​жизнью​ человека разуметь, кроме физических отправлений его организма, еще проявления психической жизни, тогда вопрос получает другое решение. Психическая жизнь человека также имеет свои отправления и свои потребности, и эти потребности также требуют себе удовлетворения, как и потребности физического организма. Мы не будем здесь говорить о том, какое глубоко-образовательное и развивающее значение имеет изучение истории просвещения вообще и истории литературы в частности; не будем также указывать на то, что изучение произведений литературы, а следовательно и истории литературы, оказывает моральное, облагораживающее влияние на жизнь человека. Здесь достаточно указать на то, что если в разумной жизни отдельных лиц и целых обществ имеют какое-нибудь значение идеалы и вообще ​высшие​, истинно-гуманные начала жизни и деятельности, то история просвещения и, в частности, история литературы – науки вовсе небесполезные для самой практической ​жизни​. В этих науках и особенно в истории литературы раскрывается развитие идеалов человечества в разные эпохи его исторической жизни, равным образом раскрывается развитие высших, истинно-гуманных проявлений человеческой природы. Для ясного сознания и верной оценки идеалов и вообще высших принципов человеческой жизни, господствующих в данное время и в данном обществе, история их представляет самое лучшее пособие. Кроме того, выводы истории просвещения и, в частности, истории литературы могут иметь немаловажное значение при решении вопросов философских, религиозных, нравственных и социальных.