Некоторые жития абиссинских святых по рукописям бывшей коллекции d'Abbadie: Яфкерана-Эгзиэ. Фаддей Бартарваский. Самуил Вальдебский. Такла-Хаварьят

Поступление в Парижскую Bibliotheque Nationale коллекции эфиопских рукописей, собранной пок. d’Abbadie, по времени совпало с выходом в свет вашей диссертации «Исследования в области агиологических источников истории Эфиопии». Мы сочли обязанностью при первой возможности привлечь к изучению богатый агиологический материал этой коллекции, до тех пор бывший недоступным для ученых, и в силу этой печальной причины не принятый нами в соображение при составлении книги. Летом 1903 года, во время пребывания в Париже, мы приготовили копии почти со всех житий национальных абиссинских святых, имевшихся лишь в одной коллекции d’Abbadie, а также познакомились с житиями, хотя и известными в других собраниях, но представленными во вновь приобретенной редакциями, отличными от тех, которыми мы пользовались во время составления диссертации. Разработка этого богатого материала, при других срочных занятиях, потребовала значительного количества времени, и только теперь мы находим возможным напечатать предлагаемую статью, посвященную четырем агиологическим памятникам из числа изученных нами. Считаем не лишним сообщить, что четыре других жития: Иареда сладкопевца, Пантелеймона, Бацалота-Микаэля и Гонория одновременно с нами были предметом изучения со стороны Conti Rossini и изданы им с латинским переводом в т. ХVII, 1 и ХХ, 1 издаваемого о. Chabot «Corpus Scriptorum Christianorum Orientalium», a в т. ХХIII, 1 той же серии напечатано наше издание житий Фере-Микаэля и Зара-Абрехама. Обо всех этих агиологических памятниках мы своевременно поместили обширные заметки в библиографической части «Византийского Временника», где также нами печатались отчеты и о других изданиях в области эфиопской агиографии.

Житие преподобного Яфкерана-Эгзиэ пока известно в единственной рукописи в бывшей коллекции d’Abbadie № 56. Оно занимает 43 ¼ листа большого формата, написано прекрасным почерком века XVI–XVII. Рукопись оканчивается словами: «сие написал Фома грешный»... Этот Фома мог быть и автором, и переписчиком; вообще же само по себе это послесловие нам ничего не говорит уже ввиду своей краткости. В тексте жития его автор определенно высказывает, что оно написано значительно после смерти святого. Во вступлении он находит не лишним обосновать свое предприятие: «зачем написали это житие, бывшее не в наши дни», а на ff. 27 и 42 ссылается на «свидетелей» и даже приводит рассказы от лица их, но почти не позволяет себе говорить о личных впечатлениях или о своих беседах со святыми, если не считать f. 5, где он влагает повествование в его уста, f. 9 v., а также введение, где он говорит, что из множества подвигов святого он опишет только то, что «пришло на язык или попало на глаз». На f. 26 рассказываются события, случившиеся после смерти святого, во исполнение его пророчества. Других рассказов о подобных событиях, напр. посмертных чудесах, столь обычных в житиях, мы здесь не находим, что может косвенно говорить в пользу сравнительной хронологической близости автора жития ко времени жизни святого.

Как и все эфиопские жития, данное изобилует элементом чудесного и не останавливается перед рассказами о наиболее невероятных чудесах (напр. ff. 16, 21, 22, 35 и др.), нередко бесцельных. Много места также отводится повествованию о борении святого с дьяволом (ff. 14 и след. 36), что бывает нередко в житиях основателей обителей на новых местах. Уделяется место и назидательному элементу, как в содержании рассказов, так и в самой форме, приноровленной для церковного чтения. Риторико-гомилетические отступления, впрочем, не длинны: автор сумел соблюсти здесь должную меру и избежать утомительности и безвкусия. Житие оканчивается плачем учеников, не лишенным поэтических достоинств. Неоднократно автор доказывает свое знакомство с египетским материком, сравнивая своего святого с древними отцами. Любит он цитировать (не всегда, впрочем, удачно) и Св. Писание, но здесь также соблюдает меру. К обычным в эфиопских житиях рифмованным вставкам и отступлениям автор почти не прибегает– только заключение жития рифмовано. Лексикон автора выводит за пределы Дилльманна, и мы были принуждены некоторые слова оставить без перевода. Кроме того и текст не всегда дошел в исправности, отчего некоторые места нами непоняты и выпущены.

* * *

Во имя Отца и Сына и Св. Духа, Единого Бога, начинаем с помощью Господа нашего Иисуса Христа писать житие и подвиги и труды и воздержание не только от хлеба и воды, но и от слов праздных, умерщвляющих душу. И воспомянем преизобилие терпения, явленного людям, а что он творил тайно, кто ведает, кроме Творца его? Мы поведаем благость отца нашего изрядного деянием аввы Яфкерана Эгзиэ. Мы не дойдем до половины этого, но (опишем лишь то), что пришло на язык или попало на глаз, как говорит книга Притчей: «есть море, длина, широта и глубина которого неизвестны, и пришла птица, называемая (’Ewit), самая меньшая из всего рода птиц¹. Она прилетела и пила из этого моря». O возлюбленные, разве истощится море от пития птицы? Так же не истощится и не исчерпается житие сего аввы инока, звезды евангельской, главы звезд светлых, кроткого сердцем, слеза которого была близка к очам его для любви Божией и печальника за всех, за людей и за скотов до червей. И ныне скажем: «не достойно нам отверзать уста свои для восхваления величия чудес, сотворенных молитвою твоею святою, отче наш Яфкерана-Эгзиэ. O чада церкви, все слушающие подвиги сего добляго, будьте бдительны, стойте и слушайте духовными ушами, а не телесными, утвержденными извне. И когда ты будешь говорить сонному слово однажды, дважды и трижды, и пробудившись он скажет тебе: «что ты говоришь?». Также и неразумный, подобный мне, если, слушая это житие, скажет: «зачем написали это житие, бывшее не в наши дни?», то слушай, подобный мне убогий, и знай: зачем нам было писать его, когда отец наш был во плоти, чтобы прославить его? Иное дело после успения его, как сказал Соломон: «память праведного во век пребывает, память праведного с похвалами (Притч. 10:7), и рог его вознесется во славе» (Пс. 111:9). Разве сей ниже деяний одного из отцов, по имени авва Гор, который всегда ел во время путешествия²? Житие его написано. Почему же нам не написать житие того, кто постился ночи и дни? Неужели ты думаешь, что меньше сей отец наш древних отцов, имена которых славны? Возлюбленный мой, не думай так, и не будь подобен сомневающемуся и хулящему Духа Святого и противящемуся рабам Божьим. И апостолы сказали: «не чтущий мучеников не будет подобен им». Разве ты подпадаешь проклятию, слушая это слово? Ты прибегни к молитве его и ревнуй деяниям его насколько можешь. Братие, что слаще любви Божией? Он отверг мир здешний, да приобрящет тамошний, закрыл уши свои, чтобы не слыхать праздного слова, закрыл очи свои, чтобы не видеть суеты, желая видеть лицо Иисуса, жениха небесного, и ясно слышать глас Его сладкий. Он перестал говорить с людьми, ибо пленила его любовь к Богу. Привел нам Бог доброго заступника. Как сказал пророк: «не оставит Господь землю без священников и праведных». Скажем, как Исаия пророк (Ис. 1:9): «аще не бы Господь Саваоф оставил нам семене, яко Содома убо были быхом, и яко Гоморру уподобилися быхом». И похвалимся о нем, взяв из слова Савла, языка благо- вонного: «толик имуще облежащь нас облак свидетелей» (Евр. 12:1). Воистину мы имеем отца нашего Яфкерана-Эгзиэ, который молится за нас, и не за одних нас, но за всю вселенную: за царя, и за митрополита, да даст им веру православную, христианам – соблюдение, язычникам обращение, всей твари милость и милосердие да дарует.

Обратимся к началу повествования, которое предстоит нам, и расскажем все от рождения его.

Благослови, Владыко! Иисусе Христе, Сыне Бога живого, открой мне и ниспошли на меня благодать Духа Святого, глаголавшего пророки и умудрившего Апостолы и весь собор церковный, право правивший слово истины. Поведай мне подвиги и красоту изрядства блаженного отца Яфкерана-Эгзиэ, раба Твоего, и да будет прибылью, утешением и пользой для слушающих, верных, которые уповают на молитву непорочных.

Был один муж в стране Эфиопской в области Тиграй от пределов, именуемых Хагарай. Он был праведен и боялся Бога. Имя его – Габра-Иясус. И жена его из той же местности, по имени Евфимия, раба Божия. Оба были праведны и верны более всех людей. Были они весьма богаты и славны родом и любили бедных. Не было у них детей, и они жили в печали и молились к Вышнему, и приносили обеты к церкви, именуемой Хамло. И Бог, да будет благословенно имя Его, услышал молитву их и принял моление их и даровал им чадо непорочное. Они назвали его Афкарана-Эгзиэ, ибо Он услышал прошение сердца их…

По окончании дней очищения они отправили младенца в церковь и окрестили по закону христианскому. Когда младенцу исполнился год, вышел митрополит авва Иоанн из земли Египетской. Отец взял младенца и пошел к митрополиту. Когда тот увидал его, велел приблизить к себе и благословит младенца великим благословением. Взял его (отец) и вернулся под сень обители, именуемой Хамло. Когда затем наступило время учения, отправил его отец к мамхеру, и он изучил псалтырь Давида и чтение Св. Писания божественного, и книги Пророков и Апостолов, и толкования их, и все о Христе. И служил он братьям своим монахам хорошей службой. И однажды, когда он шел рубить дерево, сошел Дух Божий в виде пламени огненного и облек его всего и привел в оцепенение... И сего святого отрока наставил Дух Св. всякому слову Божию, и он был премудр и разумен весьма. И когда он окончил все свое учение, внушил ему Дух Святой, чтобы он сделался диаконом. Он пошел к митрополиту и принял диаконский сан, вернулся к своему учителю и облекся в одеяние монашества, ангельский образ.

Потом стали беспокоить его две мысли, говорившие: «иди в Иерусалим» и «к морю Azāf». Он сделал два жребия и положил их на табот; жребий выпал на море Азаф. Он простился с учителем своим, отцом нашим Адхани и был отпущен им. Он не взял ни из дома учителя своего, ни из дома отца своего, ни из дома родичей своих ничего, – кроме посоха . . . и пошел и прибыл к острову Цāнā, монастырю Кирика (makāna – Qirqos) во дни Амда-Сиона царя и при небура-эдe Цāнā по имени Арганон. И не позволили ему сходить на остров с уважением из боязни Zānākmer'a, правителя (nagāsi) Годжама. И переночевал он в скорби на берегу озера. На другой день узнав, что он боится Бога, его позвали, введи, облобызали и дали келью для одного. Святой Божий, увидав жертвенное благовоние обители, весьма обрадовался и сказал небура-эду: «повели мне служить в bēta-geber (ризнице?)». Отвечал небура-эд «да даст тебе Бог силу и совершение». И пребывал он, служа церкви с великим тщанием.

Потом послал царь, чтобы принесли ему табот из монастыря Цава, ибо хотел идти на войну. И послали и принесли ему табот, освященный во имя Кирика. Взяв его, он пошел на войну и победил неверных врагов силою Иисуса Христа, Бога Кирика. И вернулся он в радости в дом царствия своего и поместил табот в храме Иисуса в лагере двора своей резиденции. Священники одели этот табот в золотую пелену. Когда он пробыл здесь несколько дней, (царь) велел вернуть его в монастырь Цаны. Царь дал новые пелены, и их надели на ту золотую пелену. И взяли табот и вернули его место. Придворное духовенство (kāhnāta-dabtarā), не найдя золотой пелены, сказало царю: «(исчезла) золотая пелена, бывшая от дней отца твоего до сего дня, которой нет подобного во всем доме царствия твоего». Тотчас царь послал диакона в монастырь Цāнā сказать: «верните мне золотую пелену табота Иисуса, принадлежащую моему двору и имеющуюся от дней отца моего до ныне, и я дам вам в обмен другую». Посланный прибыл в монастырь Цаны. Авва Яфекрана-Эгзиэ сказал: «когда я прислуживал в beta geber (ризнице), пришел ко мне отрок малый, облеченный в свет, увенчанный светом на голове и держащий в руке светоносный крест. Увидав его, я вострепетал, удал на лицо свое. Он тотчас поднял меня, взял за руку и сказал: «не бойся, иди, скажи царскому послу»: «не бери золотой пелены: я явился господину твоему, царю, и сказал ему: «зачем послал ты взять золотое облачение, находящееся в моей обители? хочешь ли ты с меня одно золотое облачение? желательно, чтобы ты прибавил мне другое». Когда я это ему сказал, он послал другого посла вслед за тобой, который скажет: «оставь эту золотую пелену. И вот он идет. если ты не веришь». Я спросил: «кто ты. Господи». Он ответил: «Я – Кирик». Услыхав, я обрадовался. облобызал его и обнял его святые ноги. Он сказал мне: «ступай скорее, я постерегу для тебя, пока ты вернешься». Я тотчас встал и пошел к царскому послу. Я отвел его в сторону и наедине рассказал ему все, что тот сказал мне, и он не поверил мне и сказал: «подожду пока придет тот посол, правда ли это». Я ответил: «что мне, я сказал тебе, смотри сам». И вернулся я к своему делу и нашел отрока сидящим там и стерегущим. Он сказал мне: «пришел второй посол и возвестил ему повеление своего господина-царя; и прежде, чем ты выйдешь с обедни, возвестит тебе этот человек. Ты скажи ему: «передай твоему господину: «ты сделал, что тебе приказали, я же буду молиться за тебя Богу моему, чтобы он утвердил царство твое». Так сказав, он дал мне мир и сокрылся от меня. После этого я пошел в церковь, хваля Бога, сподобившего меня узреть святого отрока Кирика. Пока я стоял обедню, пришел ко мне этот диакон, посланный царем, и сказал мне: «брат, я в сердце считал тебя лжецом, а слово твое оказалось истинным: как ты сказал мне, пришло послание царя, моего господина: «оставь эту золотую пелену, которую я велел тебе принести». Еще и другие пелены он прислал и передал небура-эду для облачения табота Кирика. Блажен ты, ибо воистину возлюбил тебя Христос так, что ты знаешь прежде совершения. Ныне я прибегаю к молитве твоей». И сказал я ему: «не открывай людям, пока я нахожусь в сей плоти моей земной, умоляю тебя Богом живым». Когда я это сказал, он сказал мне: «возлюбленный, не сказать ли мне царю так, как ты сказал мне?» Я ответил: «если хочешь, скажи, но не называй моего имени пред ним, помня клятву, которою я заклял тебя». После этого ушел этот посол, дивясь и хваля Бога и веруя в молитву святого аввы Яфкерана-Эгзиэ: благословение его да будет на нас. Аминь.

Изрядный же авва Яфкерана-Эгзиэ подвижник, звезда пречестная и светлая, пребывал, служа в ризнице и занимаясь по уставу. Потом он начал подвизаться трудным подвигом, трудом, бдением, молитвой, поклонами, частым постом с молитвой, причем слезы его лились, как потоки воды; воздержанием и удержанием языка. Сжались кости его на бедрах, затвердела кожа головы и помутились глаза его от многих слез, отяжелели ноги его от многого стояния, и весь он высох от забвения пищи и пития. Братие, это явно, а что он творил тайно, никто не знает, кроме Творца его. В таких подвигах он провел 6 лет.

Потом он пошел в землю Хамлā и взошел на гору, именуемую Айфарбā. Здесь он прожил год, питаясь растениями пустыни, плодами деревьев и кореньями. Была в этой стране дурная трава, убивавшая скот. Увидав это, он скорбел за людей этой местности, взял воды, помолился над ней и дал им. Взяв, они окропили эту траву, и с этих пор перестала она умерщвлять скот. Видя это, люди этой страны обрадовались и захотели возвеличить его, дав деньги. Он отказался принять. Когда он тут находился, однажды пришел огонь из Бада³, – сильно пылая и окружив все. Не было листьев, чтобы загасить его. Он взял свой клобук и ударил им в пламя. Тотчас оно погасло, почитая клобук святого. Тогда он возблагодарил Бога своего, угасившего для него пламя и за то, что огонь не коснулся клобука его.

Когда подвизался святой там в те дни, когда читаются «Страстные деяния»⁴, пришел к нему Габра-Киркос с острова Кобрā в день молитвы четвертка, неся табот и сосуд для священнодействия, приведя иереев и диаконов, отслужил литургию и приобщил его св. таин. Сей был подобен авва Марку из Дабра-Тормак. Потом на третий день Пасхи (во вторник Пасхи) прибыли посланные от Ведема, царя (nagās– ēst. cstr.) Годжама и сказали ему: «зачем ты живешь в земле пустынной? Вернись в твой монастырь: я и сам боюсь за себя». Святой услыхав, отказался идти. Когда посланные хотели силой взять его, он сказал им: «подождите немного, пока я выйду в мою келью». И он вошел в великую пропасть и бросился туда, и по воле Господа Бога своего повис на дереве за платье посреди пропасти. Он уподобился авве Павлу (Bulā)⁵. Посланные искали его повсюду и не находили и, не находя, плакали. Один человек, работая внизу куалы, увидал святого повисшим за одежду свою на дереве, подобно пауку, не двигаясь ни вверх, ни вниз, и колеблясь туда и сюда. Он позвал посланных и сказал им: «что вы ищете? Они рассказали ему. Он, услыхав, сказал: «я видел висящего среди пропасти подобно пауку, не он ли это?» Те посмотрели и, узнав его, сильно скорбели: он показался им мертвым. Тотчас спустили они свои одежды, сделав из них род веревки и спустили Габра-Киркоса. Когда тот хотел вывести его, святой противился и предпочитал убить себя по потере награды своей–лучше смерть для боящегося Бога. Потом он вышел оттуда с великим принуждением, и это было по совету святых, возлюбивших его, чтобы доставить его к царю. Тотчас вывели его и повели к царю Ведему. Придя к царю, святой вознегодовал на него. И убоялся царь великим страхом и сказал: «я звал тебя по любви, отче святой». И так сказав, он заплакал. Сказал святой авва Яфкерана-Эгзиэ царю: «какое место ты дашь мне?» Услыхав это, согласились и примирились святые и царь, и дали ему остров Мецлэ, на котором были монахини; их перевели на Гуагуэт. И вошел сюда святой авва Яфкерана-Эгзиэ и пребывал в посте и молитве, по обычаю. Он осмотрел гору Гуэгуэбен, где совершил свой превосходящий меру подвиг. И вышел он из Мецлэ и взошел на гору Гуэгуэбен и творил там и труд и бдение поочередно, там и на Мецлэ. Небура-эдом был тогда поставлен авва Иаков. Еще до прибытия (святого) его оклеветали пред ним, говоря: «какой-то отшельник вывел монахинь из их монастыря». Авва Иаков, услыхав это, послал к святому, говоря: «уходи из моего монастыря». Блаженный, услыхав это, опечалился великой печалью. Не малое дело братия мои, опечалить боящегося Бога! И святой авва Яфкерана-Эгзиэ переселился оттуда, помня слово евангельское: «егда же гонят вы во граде сем, бегайте в другий» (Мф. 10:23). Святой переселился оттуда и отправился на остров Галила, где не было людей, но было пустынное место.

Здесь он жил в посте и молитве и в слезах три года, славя Бога. Слушай слушаемое и да войдет в сердце твое сладость, возлюби нищету! Сей авва Яфкерана-Эгзиэ разве не был человеком, подобно нам? Он был подобострастен нам, как сказал Апостол (Иак. 5:17) относительно Илии. И сей воздерживался три года, не имея помощника ни в рубке дров, ни в черпании воды, ни в утешении, но устроил пребывание свое, как бесплотный. Находясь здесь, он впал в сильную болезнь. Плачьте братия, да капают слезы из глаз ваших! Кто не восплачет, слушая сие и не будучи, подобно мне, сух сердцем? Кто посетил его в болезни его? И кто сказал ему: «что ты будешь пить и что есть? Кто сидел у изголовья его, чтобы поднять голову его, и кто у ног? Однажды погас огонь, и он жил 6 недель, не имея согревающего. Братия, помышляйте о сем, что случается с человеком великое сокрушение, когда он не находит согревающего. И однажды отправился kantabi на охоту на берег моря и сказал: «жив ли монах, пребывающий на этом озере, или почил?» И позвал он одного из своих приближенных и сказал ему: «иди, узнай, в живых ли он?» Пошел этот приближенный, и в это время загремел гром; он позвал, и никто не ответил. А святой авва Яфкерана-Эгзиэ, приближаясь к смерти от сильного страдания, надел клобук на голову и простер мантию свою… и он заснул, припав к земле. Зрите, возлюбленные, сию великую напасть, приключившуюся рабу Божию ради любви к Богу своему. – Тогда пришел приближенный и нашел его лежащим ниц и без огня, ударил свои руки и плакал на языке страны своей. И он высек огонь из дерева, зачерпнул воды, поставил это и ушел. Святой, напившись, вздохнул немного. И когда по прошествии многих дней мы спрашивали его и говорили: «отче, что ты видел тогда», он негодовал на нас из ненависти к восхвалению. Когда истощилась вода, принесенная wa`āli, святой взял тыкву и отправился, ползая на животе. И придя к воде, он напился и остался там. На другой день утром он зачерпнул воды и пошел, останавливаясь для краткого отдыха через каждые два локтя: тыква падала туда и сюда, и не разбивалась. В час захода солнца он прибыл к своему обиталищу и устроил здесь молитвенный дом, крышу и 4 (локтя?) в длину и 3 в ширину. – Прибыли посланные благочинным (liqa-kāhnāt) три мирянина и помогли ему строить. Однажды заставило святого его помышление «иди, черпай воду». И сильно было у него это помышление. И наполнил он водой сосуд. И снова заставило его помышление: «иди, убери камни, оставшиеся от крыши церкви, которые вокруг». И он это сделал: взобрался на крышу с глиной для скрепления досок. Явился дьявол враг правды, ударил его и сбросил вниз, и он едва не умер. И он лежал от Пятидесятницы до праздника Креста, пья воду, которую черпал там. И исполнилось на нем слово Апостола: «страдающий телом выплачивает наказания за грехи». И Павел сказал: «временные страдания наши устроят нам славу и честь» (Ср. Римл. 8:18).

По прошествии трех лет послал к нему небура-эд двух братьев: Габра-Киркоса и Иоанна. Придя, они спросили святого, и тот отказался возвращаться в свой монастырь. Габра-Киркос и Иоанн вернулись и рассказали небура-эду. Тот, услыхав об этом, пошел сам и пришел к авве Яфкерана-Эгзиэ. Святой услыхав, сказал небуре-эду: «оставь меня, достаточно с меня прежнего оскорбления». Снова упрашивали его небура-эд, Габра-Киркос, Габра-Крестос и авва Иоанн, начальники монастыря, чтобы он вернулся в свой монастырь Мецлэ или Гуэгубен или в Дāгā. И сказал он: «ныне, если ты снова не оскорбишь меня, да будет по слову твоему». И они помирились. И встал авва Яфкерана-Эгзиэ и сказал: «хотел бы я прежде увидать Дага». Небура-эд сказал: «да будет, как ты сказал». Они встали и пошли, и небура-эд вернулся на Цāнā, а святой авва Яфкерана-Эгзиэ пошел на Дага, увидал его и возжелал. Была там одна почтенная монахиня, которая…. услыхав, что он посвятил (каждением подошву горы), вознегодовала весьма. И один монах, захотев вскопать пещеру аввы Гарима и встретив препятствие со стороны святого аввы Яфкерана-Эгзиэ, весьма вознегодовал. Они согласились с этой женщиной против святого, чтобы изгнать его с этого острова. И тогда пошла эта женщина к небура-эду и пожаловалась на святого. Небура-эд, услыхав, вознегодовал и весьма разгневался и послал десять человек со многими людьми, приказав увести его силой с этого острова. Была зима, обуревал их ветер, гонял к востоку и западу; они отчаялись в спасении и начали тонуть. Тогда они сказали: «Господи, спаси нас от смерти молитвою святого аввы Яфкерана-Эгзиэ». Когда они исповедали его, умолкла волна моря и наступила тишина. Прибыв, они рассказали святому авве Яфкерана-Эгзиэ. Услыхав, святой сказал им: «некогда он оскорбил меня, а теперь я воспротивился ему». И устрашились посланные уводить его силой. И до них посланные мужи из Дана возвратились в страхе, и эти последующие трепетали от страха перед молитвой его, и вернулись в страхе и пришли к небура-эду и рассказали ему все. Небура-эд, услыхав, испугался весьма. А та женщина, пожаловавшаяся некогда небура-эду, услыхав, что прибыли подданные от него, весьма обрадовалась и захотела взойти на Дабра-Дāгā, будучи весьма престарела. Внезапно открылось в ней женское кровотечение и кровь покрыла ее всю. Она тотчас воскликнула и исповедала молитву аввы Яфкерана-Эгзиэ. Небура-эд, услыхав об этом, примирился с ним. Потом, когда находился там святой авва Яфкерана-Эгзиэ, был один монах по соседству с ним. Был также брат, помогавший авве изрядному. И сказал он: «иди, мели в доме брата нашего». И пошел ученик. И когда он пришел чтобы молоть и взял жернов, тогда встал хозяин дома и стал бить его. Закричал ученик, пришел к святому и рассказал ему, как тот бил его. Услыхав об этом, блаженный сказал: «молчи!» И подумал этот недостойный монах побить святого и убить его, но прежде, чем он исполнил свое намерение, с ним случилась беда и он упал на лицо свое. Был (тут) один монах, который сказал этому больному: «брат, прошу тебя, скажи грех твой, чтобы тебе не умереть». Когда он был близок к смерти, сказал: «я хотел ударить этого отшельника». Когда он исповедал свой грех, он отпустил ему, как Бог его, и тотчас велел ему приобщиться и благословил его. Он выздоровел и пошел потом к авве Яфкерана-Эгзиэ в монастырь Цāнā. Когда последний там находился, однажды позвал своего ученика и сказал ему: «ступай в Дāгā, принеси сосуд ддя священнодействия». Сказал ученик: «отче, сегодня воскресение, когда мне вернуться?». Сказал святой: «сегодня вернись». Сказал он: «невозможно». Сказал святой: «поможет тебе Бог». Тотчас встал ученик и сел на челнок, скорбя. И когда он греб, он заснул, и проснувшись, нашел себя на берегу озера на Дāгā, а он думал, что на Цāнā. Убедившись, ученик удивился молитве святого, взял сосуды для священнодействия из Дāгā. И сев в челнок, заснул опять, как и раньше, и вернулся вовремя. Придя, он поклонился пред лицом святого. И сказал тот ему: «не открывай людям». Молитва его да будет с нами. Аминь.

После этого возвратился святой авва Яфкерана-Эгзиэ в монастырь Мецлэ. Мецлэ состояло также из двух островов. Святой, находясь там, подвизался великим подвигом, победил демонов и терпением своим изгнал их. Когда демоны увидали красоту изрядства его, воскликнули от страха молитвы его, говоря: «ты победил нас! Ты победил нас! Мы оставляем тебе твою гору». Святой, услыхав это, возрадовался великою радостью и прославил Бога за то, что Он дал ему власть над нечистыми демонами. А сатана, враг доброго, заставил помышление небура-эда захотеть изгнать святого отсюда, чтобы вернуть монахинь. И он послал к нему сказать: «уходи с моего острова». Святой отказался уходить. Небура-эд прислал женщин соблазнять его. Женщины пришли. Святой, услыхав шум от женщин, бросил свой псалтырь и убежал в церковь. Женщины, взяв псалтырь святого аввы Яфкерана-Эгзиэ, издевались, шутили и глумились над ним и говорили: «выйди, отшельник». И говорили между собой о том, чего желали. Святой отказался выходить, и они ушли с позором. Небура-эд Иаков, услыхав, приказал разрушить его дом. Посланные пошли, но когда они увидали его, вошел страх Божий в сердца их; они сняли траву с дома и оставили. Было время дождей и месяц нахасе. И Бог святого, Господь Бог послал град с неба на монастырь Цāнā, как во дни Фараона. Град лежал на 3 локтя от земли, чада не могли пройти в монастырь, раскопали град лопатами и прошли. Потом Он наслал на них сильный ветер и сорвал траву с домов и вынес на берег , и там сжег огнем монастырь Ададā. Затем послал небура-эд в монастырь Дабра-Мецлэ, чтобы видеть святого авву Яфкерана-Эгзиэ. Сказал небура-эд: «если здесь дело обстоит так, то каким образом этот отшельник остается без дома там?» Когда он так сказал, посланные пошли, и придя, не нашли ни одной капли ни града, ни дождя. Удивились посланные, прославили Бога и рассказали небура-эду то, что видели. Небура-эд услыхав, весьма удивился. После этого подвижник авва Яфкерана-Эгзиэ взошел на Дабра-Гуэгуэбен, а небура-эд захворал сильно. Посылал три дня на Дабра-Гуэгуэбен к святому, и посланные не находили аввы Яфкерана-Эгзиэ. Сам небура-эд пришел к нему исповедать грех свой. Святой отпустил ему и дал эпитимию, а он отдал ему Дабра-Мецлэ, и они заключили великую дружбу. И вернулся небура-эд в радости в свой монастырь Цāнā. А святой авва Яфкерана-Эгзиэ вернул снова молитвой своей святой монастырь Мецлэ чадам своим. А небура-эда авву Иакова послал царь в землю Египетскую вывести оттуда митрополита. Он пришел к святому и прибег к молитве его, и, плача, сказал: «авва, помяни меня в твоей святой молитве, ибо я боюсь, что умру там». И сказал ему великий пророк авва Яфкерана-Эгзиэ: «иди в мире, и Бог вернет тебя в благополучии и радости, и здесь в монастыре твоем будет гроб твой; не бойся, и не трепещи, и не сомневайся». И случилось, как он сказал: не солгало слово блаженного. И пошел небура-эд, и вернулся из земли Египетской в радости силой молитвы изрядного. Вернувшись от царя, небура-эд пришел к авве Яфкерана-Эгзиэ, приветствовал его и рассказал ему все, что было, и дал ему сосуды для священнодействия. И они стали друзьями, как Ионафан и Давид в день тот, и с этого времени не могли разлучить их люди. Потом умер небура-эд авва Иаков и был погребен в монастыре Цāнā. Молитва его да придет на нас. Аминь.

по обычаю. Когда я приблизился со страхом и трепетом, он дал мне эту муку и сказал мне: «дай воздержным пришельцам». И я приготовлял, как прежде, и не убавлялось, разве только на половину горсти. И исполнилось сказанное: «не о хлебе едином (Мф.4:4). И при таком воздержании, он сам кадил и служил и ходил за водой, а ученикам не давал печь хлеба. И борясь там с дьяволом, врагом правды, он однажды шел в церковь. Там находился ров. Тот бросил его туда, и он едва не умер. И шатались⁶ его. Поднял его Христос, и он сидел в уединении, и безленностно кадил церковь. И снова когда однажды он находился у огня, который погас и который он хотел раздуть, явился враг и толкнул его, так что он вкусил устами своими персти с огнем. И это было не раз, или два, или три, а много раз. Когда он обуревал его, подвижник устроил два бревна, приладив их, как это делает медник. Так поступил святой, чтобы зажечь огонь, взявшись за эти бревна, вследствие многих оскорблений врага. И снова толкнул тот его на эти бревна, чтобы выскочили глаза его. Он спасся от этого. И когда он ему продолжал досаждать, он сделал мех. Далее, когда он многократно читал псалтырь Давида, пришел сатана, унес этот псалтырь, с силой бросил его и разорвал псалом, а его самого ударил по лицу, бросил в него камнем и сделал

и силою Бога своего он встал и выздоровел. И это он делал не раз, или два, или три, а много раз. он черпал из моря Azāf воду. Это видели и дивились (крутизне) холма и спуска Дабра-Гузгуэбена. Однажды святой пошел ползком за водой. Он сел и поставил ее перед собой. Увидав это, явился сатана, перевернул (воду), и она вылилась. Он снова поставил, и тот снова перевернул, и она вылилась. Так он делал несколько раз – до трех или четырех раз. Затем, постясь в четыредесятницу, он решил почерпнуть воду, и спустился к морю Азаф и, зачерпнув, поднялся и страдал от сильного голода и жажды. Придя к своему жилищу, он поставил перед собой (воду), и она вылилась. В третий час он помолился молча с терпением, снова принес сосуд и зачерпнул из озера, взобрался утомившись, пришел к своей келье и поставил воду перед собой, укрепив камнем. Она наклонилась и вылилась. Увидав это, он умолк. И помолился в полдень и затем снова спустился, чтобы зачерпнуть воду, и все время возвещал хвалу Богу. И зачерпнул он снова и пришел к своему жилищу, и поставил перед собой, привязав ушки сосуда к дереву, и стал молиться. Пришел тот враг правды, отвязал и вылил перед ним. В 9-й час тоже самое, и так он делал три раза. Святой скорбел, упал духом, был весь удручен, ибо это был пост четыредесятицы, и он не мог что либо сказать и что либо сделать, ибо высохла гортань его, изнемогли колени его, исчезла плоть его. Он посидел немного, и снова стал молиться, по обычаю, без замедления и заснул, удрученный от великого голода и жажды. На другой день он размыслил и сказал: «возьму я три стебля tākuā, спущусь к озеру и опущу их туда; когда они напитаются водой⁷ выжав моей рукой, я промочу гортань мою». Он взял и поднялся на гору, и во время обеда выжал их и стал пить, но в гортань его попало лишь немного. Это было подобно авве Макарию, когда он находился в пустыне Скитской. Он черпал воду далеко, на расстоянии половины дня пути по песку, и пройдя, он не находил пути и возвращался только на другой день и весьма страдал. Потом он бросал пальмовые ветви для указания, но их сдувал враг и много раз досаждал ему. Так он жил три года, и после этого вышла вода в келье его. Молитвы его да будут с нами. Аминь. Подобным же образом и преизобильный подвигами авва Яфкерана-Эгзиэ источил воду молитвою своею из сухого камня, и была она исцелением для многих, приходивших с верою. Молитва его да будет с нами. Аминь.

Зрите, братия, сей великий подвиг святого. В день, когда шел дождь, он очищал камень и пил с него то немногое, что стекало (?)⁸. Зрите сей великий подвиг. Когда окончились искушения демонов, один стал к востоку, другой – к западу близ аввы Яфкерана-Эгзиэ и возгласили: «победил ты нас! Победил ты нас! Больше мы не придем в монастырь твой». Святой, услыхав это, обрадовался о Господе Боге своем, победившем ему врага его, и возблагодарил Его, ибо он принял молитву его. Затем, однажды, находясь там, авва Яфкерана-Эгзиэ сказал своему ученику: «иди, закинь сеть, и сколько за один раз поймаешь рыбы, пусть будет тебе достаточно. Блюди, не закидывай сети вторично». Ученик пошел, закинул сеть в озеро и извлек множество рыб. Он обрадовался, закинул во второй и в третий раз, извлек множество рыбы и вернулся к святому и сказал ему: «я вернулся по молитве твоей; кому мне отдать?» Святой сказал ему: «ступай, высуши и принеси сюда». Он пошел, разложил огонь и бросил в него рыбы. Те скакали среди огня, как в воде. Ученик, увидав это чудо, весьма удивился и изумился, взял их и отнес к святому и рассказал ему. Святой сказал: «не принес ли ты других рыб, о которых я не приказывал тебе? Тогда вспомнил ученик слово, сказанное святым: «не закидывай сети более одного раза», пал в ноги святому, плакал горько и говорил: «прости мне и дай покаяние, избранник Божий, ради моего преступления». Святой поднял его и сказал: «да простит тебе Бог! Верни их туда, откуда взял, и блюди впредь, не преступай слова моего, да не настигнет тебя гнев Божий». Увидав этих рыб живыми, святой благословил их и сказал ученику: «ты хотел безвременно погубить их, но они по милости Божией спаслись. Не видали ли тебя люди, когда рыбы отказывались сушиться?» Он ответил: «да». Святой сказал: «ступай, позови всех, которые тебя видели». Они собрались, и он заклял их не рассказывать о нем, пока он находится в живых, ибо весьма презирал суетную славу. И сказал ученик: «отче, кому отдать тех, которые высохли?» Он сказал: «отдай странным». И ученик, исполняя приказание святого, отдал высушенные рыбы странникам, а живых рыб, к которым не прикоснулся огонь, снес и бросил в озеро. Они тотчас стали прыгать по воде живые, без повреждений, пробыв 3 часа на суше и в огне до 9-го часа. И когда увидал ученик, что рыбы скачут, обратился к востоку и поклонился лицу Божию, прославил и благословил Бога святого аввы Яфкерана-Эгзиэ и вернулся в молчании и готовности исполнять повеления святого. И с этих пор этот ученик не преступал его слова. Дивно чудо сие, братия, удивившее его – не прикоснулся огонь рыбам озера; ибо рыба, удаленная из воды, умирает. О, возлюбленные! рыб не коснулось пламя по величию молитвы сего святого: сколь велика надежда у тех, которые полагаются на молитву сего избранного и творят память его. Предстательство молитвы его да будет с нами. Аминь⁹.

Паки послушайте, христиане, об изрядствах сего отца изрядного и пророка, аввы Яфкерана-Эгзиэ. Были у него чада в земле Энфраз два мамхера: имя одному Кирилл, имя другому Иоанн Камā. Они были усердные затворники, научившиеся у него затворничеству, видевшие подвиги и красоту изрядства его преобильного. Однажды пришли они к отцу своему святому из монастырей своих, чтобы навестить его. Был еще один монах, по имени Косма, живший в местности, называемой Вайнā, а до того в – Зазо, монастыре св. Иакова Абāбхэльского. Он пришел с отцом своим, и с ним один святой, по имени Самуил, с отцом своим, из города Аксума. И этот монах Косма спорил и препирался с святым Иаковом по поводу пострижения в монашество женщин. Он отделился от этих ближних своих и ушел в местность Вайнā, а отец его умер в монастыре св. Иакова. Святой же Самуил простился со святым Иаковом и ушел в пустыню, именуемую Вальдебā. И сей Косма сказал настоятелю обители в Вайнā, по имени Ливанию: «позволь мне поселиться одному в затворе». Тот спросил: «ты иеромонах?» Он ответил и сказал: «да». Сказал ему святой Ливаний: «поселись, но блюдись от превозношения». И сказал он ему: «молись за меня, отче». Потом этот несчастный Косма наложил на себя великое воздержание: не ел печеного на огне, но мочил бобы в воде или вялил на солнце в песке. Затем понудила его мысль сказать настоятелю монастыря: «пойду я к авве Яфкерана-Эгзиэ утешиться». И сказал тот ему: «хорошо, ступай». Пришел он к святому авве Яфкерана-Эгзиэ и приветствовал его; тот дал ему келью для одного. Вечером послал к нему святой вареную овощь и ячменной муки, сказав: «возьми, странник, вкуси ради любви Божией». Лукавый, увидав, весьма разгневался и вернул ему, говоря: «не испытываешь ли ты меня, Косму? Разве ты не слыхал, что я не ем вареного на огне, или ты не знаешь дел моих? Возьми же и отдай другому страннику». И взял ученик святого овощь и отнес к своему учителю, авве Яфкерана-Эгзиэ, и рассказал ему все, что сказал ему этот хвастливый. Услыхав, святой промолчал немного, потом воспламенился Духом Святым, обитавшим на нем, и сказал: «ступай, позови Кирилла и Иоанна Кама и Марка». Ученик пошел и привел их. Сказал святой ученику: «расскажи им, что сказал тебе этот человек. И рассказал он им все, и показал овощь, которую отверг он. Удивились святые его словам, и святой пророк Яфкерана Эгзиэ был свидетелем и сказал им: «слушайте, чада мои, слово сие от меня убогого отца вашего: «второй иудей Финхас, разрушивший святой град Награн, сей нечестивец, неужели кажется вам монахом и иереем? Истину говорю вам, он разрушит святой град Энфраз». Сказал ему святой Иоанн Кама: «потерпи, отче, не говори так, ибо были многие, которые говорили нам, ничтожные сердцем отшельники сих дней (?)»; они возвещали то, что исполнялось (?)». Вознегодовал святой на Иоанна Кама и сказал ему: «тебя и братьев твоих убьет он. Сколько мучеников умрет с вами из-за этого нечестивца! Сколько душ погибнет ради него; дни его малы, и Бог потребит память его скоро от лица земли. Но я не буду участником сего горького испытания, которое произойдет от cero лицемера, второго Диоклитиана: я отойду к Богу моему». Сказали ему: «отче, если так, свяжем его: если ты уйдешь от него, погибнет душа его». И сказал он: «невозможно. Совершилось! (?) И ты, Иоанн Кама, не боишься ли?» Отвечал святой Иоанн Кама: «ложь, будто я боюсь смерти мученичества. Разве я не говорил тебе каждый день: отпусти меня в Иерусалим умереть там?». Отвечал святой и сказал ему: «ты не пойдешь во Иерусалим, но здесь со мною будет гроб твой». Сказал святой Иоанн Кама: «воля Божия да исполнится по слову твоему». И блаженный авва Яфкерана-Эгзиэ, по окончании всего сказанного учениками своими, сказал им: «никому не рассказывайте этого». Отвечали они: «да поможет нам молитва твоя исполнить все, что ты заповедал нам». Тогда сказал им святой: «да благословит Господь нас и да поможет вам исполнить повеления Его. Ступайте, возвращайтесь в дома свои». И возвратились они, дивясь и изумляясь словам пророка Божия аввы Яфкерана-Эгзиэ. Утром пришел этот лукавый Косма, простился со святым и сказал ему: «помяни меня в молитве твоей». Сказал ему святой: «отгони лукавство и превозношение из сердца твоего». Безумный Косма не отнесся со вниманием к слову святого аввы Яфкерана-Эгзиэ; он вернулся в свое место и усугубил воздержание, как мы говорили раньше, не вкушая ничего к чему прикоснулся огонь, и даже перестал приобщаться. Святые, находившиеся в этом монастыре, узнав об этом, скорбели весьма и сказали настоятелю (aba-menēt): «отче, мы весьма скорбим о сем отшельнике, ибо прошло много времени, как он не приобщается, и мы думаем, что вошел сатана в сердце его». Настоятель, услыхав это, позвал Косму и сказал ему наедине: «почему ты не приобщаешься?» Косма отвечал: «отче, прости меня, ибо я ради греха моего начал молчание». Такой предлог выдумал он, чтобы тот оставил его, и (этим он) устроил сердцу своему позорную погибель. Настоятель, услыхав это, подумал, что это ради покаяния, и оставил его. Потом настоятель пошел к митрополиту, по имени авва Салама, и рассказал ему о деяниях этого отшельника. Митрополит, услыхав, весьма разгневался и сказал: «вошел сатана в сердце его. Накормите его мясом, напойте вином и сикером, свяжите ноги его оковами и руки цепью, чтобы изгнал он превозношение из сердца своего, если это возможно». Пророчествовал, ибо был святой этот митрополит. И этот настоятель, находясь на пути, послал к чадам своим, говоря: «мы вернулись в мире». Безумный Косма испытывал посланных, говоря: «вернулся ли отец ваш от митрополита?» И они рассказали ему приказанное митрополитом, чтобы накормить его мясом, напоить вином и сикером. Услыхав это, он был опечален, и зачем ночью ушел и отправился на три дня пути в пустыню, именуемую Самен, и другую–Цаламет. Здесь он жил, питаясь корнями деревьев. Жители Самена и Цаламта пребывали в вере иудейской, были весьма злы и легкомысленны. Когда сии неверные увидали Косму, обитавшего в пустыне, давали ему хлеб для еды, а он не взял и сказал им: «если есть у вас медь, дайте мне». Они спросили его: «умеешь ли писать?» Он ответил: «да». Они принесли ему меду и молока, а он написал им Тору, и дал им воды, прочитав (над ней) молитву; они окропляли (ей), и исцелились больные их. Сии лукавые люди говорили между собою: «это тот, о котором говорили пророки: пришел с востока к нам Сын Божий». И все сказали: воистину это он, не вкушающий пищи, кроме меда и молока, и исцеляющий больных». Так говоря, они радовались, пошли все вместе и поклонились еми и сказали: «ты – сын Божий». Когда он услыхал это, то не укорил их, но вошел сатана в сердце его. И они взяли его и привели в страну свою, собрали множество войска и назвали его отступническим именем Закуатэ. Выйдя, они сошлись с кантибой Дамбии, сразились и победили его, и он согласился с ними. Потом он вышел и сжег много церквей, прибыл в землю Энфразе, убил авву Кирилла и авву Иоанна Кама, авву Тансеа-Мадхена с чадами их З6-ю. Так исполнилось слово святого пророка Яфкерана-Эгзиэ. И других погибло без числа во всем Энфразе, монахов и монахинь ради сего нечестивого. Когда он затем убил многих сеюмов и макваненов, царь Давид, услыхав об этом, послал макванена Тигре по имени Акхадома. Тот сошелся с ним у земли называемой Генāзā. На другой день поверг его Бог, как Голиафа исполина, рукою сего верного и боящегося Бога. Люди христианские ликовали смерти сего отступника, второго Диоклетиана, и многие братия удивились пророчеству аввы Яфкерана-Эгзиэ, пророка высокого, ведца тайных раньше, чем они случились. Молитва и моление его, прошение и предстательство его да будет на нас. Аминь.

Паки, верные, послушайте от чудес сего чистого аввы Яфкерана-Эгзиэ. Был один добродетельный ученик его. Однажды пошел он по своему делу и встретился в земле Годжам с неким человеком боящимся Бога. Услыхав об изрядствах святого, он спросил ученика о красоте подвигов аввы Яфкерана-Эгзиэ. Ученик рассказал ему все изрядства учителя своего. Сей верный весьма удивился и сказал: «прибегаю к молитве его святой». Так говоря, он вручил ученику для святого чашу, чтобы употреблять ее в его монастыре для священнодействия. Ученик сказал: «я не могу, не спросив учителя моего». Верный, услыхав это, опечалился весьма и упрашивал его принять от него. После настойчивых просьб согласиться, он взял эту чашу, дивную видом и блиставшую. Потом он распростился и ушел. На пути на него напали разбойники, избили, разбили эту чашу, отняли все вещи и платье его. Увидав, что чаша разбита, они бросили ее и ушли. Ученик поднял черепки чаши, разбившейся на мелкие части, плакал и сказал: «о молитва отца моего Яфкерана-Эгзиэ, неужели ты оставила меня в руках этих разбойников?» Так говоря, он пришел к одному человеку, которого давно знал, и рассказал ему все, что сделали с ним разбойники. Верный, услыхав, дал ему одежду и мантию. Он пошел и прибыл к авве Яфкерана-Эгзиэ и рассказал ему все. Святой, услыхав, сказал ему: «принеси чашу, которую дал тебе этот человек». И сказал ученик: «кто рассказал тебе, отче?» Он ответил: «чего тебе испытывать меня – покажи мне эту чашу». Он сказал ему: «как Господь Бог мой ты находишься со мною и видишь меня». Так сказав, он понес черепки чаши, чтобы показать ему, и нашел чашу целой, как будто она никогда не разбивалась. Он удивился и изумился и поклонился в ноги святому и прославил Господа Бога cero чудотворца, аввы Яфкерана-Эгзиэ. И сказал ему святой: «не открывай людям, пока я в живых в плоти сей». И принял он от него чашу и благословил человека, пославшего ее ему.

Следует новое чудо с рыбами: монах должен был взять трех из пойманных рыб, остальных отпустить. Он поймал четырех и всех высушил. Лишнюю рыбу святой велел ему бросить назад в озеро, и она ожила. – В следующем чуде рассказывается о наказании болезнью укравших у святого священные сосуды. Они исцелились по молитве его, приведя ему для прокормления странников 8 быков. – Далее рассказывается, что монах из трех рыб, назначенных для странников, две утаил, и они превратились в змей, погнавшихся за ним. После его раскаяния и по молитве святого они приняли прежний вид. Затем о наказании различными увечьями дерзкого человека Дебци из Фогары¹⁰ со всем потомством, вошедшего в келью святого, взявшего рог с nehiguĕ¹¹, служившим для пропитания, и съевшего. Затем следуют чудеса:

а) Со льном, высыпавшимся (?) из mā’кan и остановленным после молитвы святому, у некоего «верного» в пределах Гамбая.

б) Вразумления монаху, самовольно покинувшему Дабра Гуэгуэбен (ястреб два раза ударил его в лицо и ухо, оглушил его; потом застигли его волны озера).

в) Был один человек, поручивший себя сему святому, и был один человек, весьма сварливый, из вельмож царя. Он связал человека, поручившего себя святому. Послал к нему авва Яфкерана-Эгзиэ, говоря: «приди ко мне». И пришел гордый человек, достойный участи Геезия, и сказал он ему: «дай мне поручиться за человека, который поручил себя мне». Тот стал злословить блаженного и сказал: «не отшельник ли он, вооруженный щитом, копьем и луком?» Лишь только он это сказал, как на него напала проказа, и он вернулся домой больным. И стал плакать этот грешник и говорил: «все это случилось со мной за то, что я злословил святого авву Яфкерана-Эгзиэ». И с этими словами он умер.

г) Исцеление расслабленного.

д) Два вора, из которых один уже перелезал ограду кельи святого, были остановлены и связаны невидимой силой, и спаслись раскаявшись, по молитве святого.

е) Один сеюм, в гневе на своего слугу (wảli), поднял руку, чтобы ударить его. Слуга сказал: «я поручил себя молитве аввы Яфкерана-Эгзиэ». Когда он ударил его, насильничая, отсохла его рука. Тотчас он встал в пошел к святому и поклонился ему и рассказал ему все случившееся с собой. Авва Яфкерана-Эгзиэ не говорил с людьми иначе, как только при помощи азбуки и мановения знаков. Он окропил его водою молитвы и сказал ему: «да помилует тебя Бог; больше не греши». И пребывал остальное время жизни этот человек, веруя в молитву отца нашего Яфкерана-Эгзиэ. Молитва его да будет с нами. Аминь.

ж) Однажды ночью во время молитвы увидал он как разверзлись небесные врата и великий столп света был водружен на Дабра-Гуэгуэбен, и вершина его уперлась в небо. На вершине его был сугубый (столп), вроде радуги. Муж светлейший солнца спустился на этот столп и многочисленное воинство ангелов следовало за ним. Вся земля ночью стала светла, как в полдень, и он увидал ангелов восходящих и нисходящих по горе. Видя это, он вострепетал и пал на лицо свое. И сказал муж оный: «послан ко мне один из светоносных ангелов, и отнял у меня страх, и возвел меня на Дабра-Гуэгуэбен, и видел я сего светоносного мужа, беседующим с аввой Яфкерана-Эгзиэ и ангелами, которые кланялись Ему. И сказал он мне: «поклонись мужу светоносному, беседующему с аввой Яфкерана-Эгзиэ, ибо он – Господь всей твари. Услыхав это, я тотчас поклонился в страхе. И сказал мне святой авва Яфкерана-Эгзиэ: «сын мой, не открывай людям, пока я во плоти, того, что ты видел». Когда он это сказал, я спустился в дом мой, дивясь и изумляясь величию сего чуда. Спустя немного я посмотрел и увидел, что светлый столп стал обращаться к небу; светоносный муж и ангелы все вместе поднялись и скрылись в небе. Прибавил к этому сей муж: «это я видел не во сне, не случайно, и не как привидение, но лицом к лицу, причем очи мои видели и уши слышали, и ведает Бог, испытующий сердца». Это сказал один монах из чад святого. Благословение его да будет на нас. Аминь.

з) Исцеление глухонемого, просившего милостыню «по всем городам».

и) Авва Яфкерана-Эгзиэ пришел к литургии в день воскресный. Когда возгласил священник: «поклонимся Отцу и Сыну и Св. Духу», он склонил голову свою до колен, и затем опять поднял ее вверх. Потом снова он наклонил ее до ступни ног, и опять поднял вверх, и затем в третий раз наклонил ее до ступни. Сказал один святой Божий, по имени Марк: «пришло мне на мысль, лишился ли этот монах рассудка, ибо он делает поклон в день воскресный?» Приобщившись св. тайн, мы вернулись в свои дома. На другой день послышался звук из его кельи. Ученик его, придя, послал ко мне позвать меня. Когда я пришел к нему, он разговаривал со мною при помощи азбуки, и сказал мне: «зачем ты оскорбил меня? Ведь писание говорит, что хуже всего оскорбление ближнего». Я же забыл свою мысль и спросил его: «чем я оскорбил тебя, отче?» он ответил: «вчера во время обедни разве ты не оскорбил меня, сказав: «не лишился ли рассудка этот монах, ибо он делает поклоны в день воскресный?». Услыхав это, я пал на лицо свое в ноги ему и сказал: «прости мне, отче святой. Я думал, что ты – человек, подобный мне, и не знал, что ты ведаешь помышление мое, как Творец». Тогда он сказал мне: «слушай, чадо мое, что я скажу тебе, да не сомневается сердце твое: я, будучи там во время обедни, когда сказал священник: «поклонимся … увидал разверзшимися 7 небес и ангелов (всех) поименно слагавших венцы свои и склонявших головы свои пред Божеством Троицы¹². (Ср. Апокал. 4:10). Этого ты не открывай людям, пока я нахожусь в мире сем». С этого времени человек этот более не осуждал…

й) Был один мирянин, приходивший к авве Яфкерана-Эгзиэ. Жена его была весьма добрая и страннолюбивая. Однажды пришел странник к сему верному. Тот, увидав его, разгневался и вознегодовал на него. Жена его сказала ему: «не пребывал ли ты у аввы Яфкерана-Эгзиэ? Разве он приказывал тебе ненавидеть странников?» Он хотел побить ее и, посидев немного, пошел к авве Яфкерана-Эгзиэ. Тот сказал ему: «зачем ты хотел ударить жену твою?» Услыхав, он вострепетал весьма и сказал: «прости мне, отче, отселе я буду во всем поступать по твоему приказанию». И отселе он сделался верным.

к) Остановление именем святого убежавшего мула.

л) Наказание смертью гиены, умертвившей быка, назначенного для милостыни.

м) Был один иеромонах, посещавший авву Яфкерана-Эгзиэ. Он пришел и утешился (исповедался) и сказал: «я приду тогда-то». Святой сказал: «ты не придешь в этот день, ибо на пути твоем находятся мрачные черви». Так он говорил, имея в виду войну. В назначенный день пришел сеюм Ведо, и была большая битва. Этот иерей едва не подвергся опасности в бегстве; он спасся силою молитвы святого от убиения. И когда окончилась битва, он пришел к ближнему и рассказал ему все случившееся. С этого времени он не преступал слова блаженного.

н) Однажды он вышел из Мецлэ на челне с таботом Михаила и тремя мирянами. Вышел из озера большой бегемот, бросился на челнок и выбросил их. Миряне, умея плавать, вышли из озера, а блаженный авва Яфкерана-Эгзиэ сделал одеяние свое кораблем, и под ним сгустилась вода по повелению Божию. Святой благословил пред собой, озеро осветилось для него, табот Михаила последовал за ним. Когда он вышел из озера, миряне, увидав, удивились и весьма изумились великому чуду, которое он сотворил силою молитвы своей святой.

о) Чудо с пятью разбойниками.

п) Один гран вина, напоивший в течение трех дней святого и пришедшего к нему священника.

р) Был один раб у отца нашего Яфкерана-Эгзиэ, подаренный ему кем-то. Святой отпустил его на волю ради любви Божией. Он жил с ним. Возмужав, он зазнался, завел имущество и приобрел быков и красивую одежду. Его уважали, любя святого. Он делал, что хотел, и разбивал раньше, чем принести к господину своему, и был весьма горд. Если кто из мирян приходил к авве, он говорил: «это я», и властвовал над рабочими (?). Авва Яфкерана-Эгзиэ, узнав о его деяниях, повелел ученикам своим взять его имущество. Явился этот раб. Сказал ему святой: «зачем ты так делаешь без моего ведома и разрушаешь? Услыхав, этот лукавый, весьма разгневался. Святой, немного помолчав, ска- зал рабу своему: «все это ты приобрел по моей, или по своей милости?» Тот ответил: «по моей». Авва Яфкерана-Эгзиэ, услыхав это, сказал ему: «почему же ты не приобщишь меня к твоей милости?» Услыхав это, раб снова разгневался на святого. Сказал святой: «ступайте и принесите его достояние». И он раздал его нищим. О, братия, какое пресыщение и скотство объяло сего раба! Через немного дней поразил его ангел Господень, и он умер в великих страданиях¹³.

с) Несколько случаев дарования детей неплодным людям.

т) Смерть сеюма, бросившего жену, прибегшую к защите святого и женившегося на другой, несмотря на обещание, данное святому.

у) Паки послушайте от чудес его. Был один монах, знавший давно авву Яфкерана-Эгзиэ. Он пришел к нему однажды навестить его. В то время погас огонь внутри кельи святого. Сказал блаженный: «брат возлюбленный, пойди, принеси мне огня, ради любви». Отвечал монах: «не могу, вечереет на дворе». Слушайте, братия, сие безумие! И сказал авва Яфкерана-Эгзиэ «ступай, ибо не будет прав путь твой, мне кажется». И сей безумный не размыслил об этом слове, которое услышал, и пошел в путь. Но не дойдя далеко, встретил двух леопардов – одного вверху – другого внизу. Они окружили его и хотели растерзать. Убежал он и прибыл к святому авве Яфкерану-Эгзиэ и рассказал ему все, что с ним случилось. Потом сказал: «дай мне черепок, чтобы принести тебе огня». И взяв черепок, он пошел, и прибыв туда, где подвергся испытанию перед тем, не встретил леопардов, и тотчас прославил молитву святого и возблагодарил Бога. И принесши огня, зажег его авве святому Яфкерана-Эгзиэ. Отцы мои и братия! боящемуся Бога повинуются не только люди, но и звери. Ученик мудрый! не будь подобен сему непослушному монаху, но уподобься Елисею послушному и ученикам Господа нашего, ибо сказали отцы: «твердосердечие да не противится Богу». Сие слушая, бойся и просвещай сердце твое светом Духа Святого, да будешь подобен учителю твоему, веруя в молитву его.

Еще послушайте от чудес сего избранного аввы Яфкерана- Эгзиэ.

Был один муж, несший ему масла (?)¹⁴ nehigue в роге. Когда он поднимался на холм и дошел до половины крутизны, выпал рог из рук его, но не пролился силою молитвы его святой. Еще один мирянин, посещавший святого, нес к нему пиво, когда прибыли странники к святому. Дойдя до половины крутизны, он упал, и сосуд с головы его покатился и направлялся в разные стороны. Но пиво не пролилось и сосуд не разбился силою молитвы его святой. Еще. Однажды сказал авва Яфкерана-Эгзиэ своим ученикам: «все ли братия вернулись?» Отвечали ему: «как прежде». На другой день исполнилось слово святого аввы Яфкерана-Эгзиэ: утонул в озере один добрый иерей и умер. Тогда вспомнили слово святого аввы Яфкерана-Эгзиэ, меч острый и молнию блистающую. Еще. Когда один монах был близок к смерти, святые сказали авве Яфкерана-Эгзиэ: «дай ему клобук раньше, чем он умер». Святой ответил: «оставьте, не умрет он». Они снова сказали, как прежде, и он опять сказал им: «не умрет». Они сказали в третий раз: «дай», и он в третий раз сказал им: «не умрет». Через несколько дней выздоровел он и встал. И дивились братия слову сего изрядного, ведавшего прежде бытия, и прославили Бога, ибо он облек отца их духом пророчества. Еще. Сказал авва Яфкерана-Эгзиэ ученикам своим: «остерегайтесь, чада мои, у такого-то входа в озеро – не входите (им), ибо найдете великое искушение. Но люди привыкшие к заблуждениям, услыхав слово трепетное, пошли туда, куда он говорил им: «не ходите». Придя, они сели в челн (tākuā). И поднялась на них волна озера, и подвергла их великой опасности, и они были близки к потоплению и отчаялись в спасении. Тогда вспомнили они слово пророка аввы Яфкерана-Эгзиэ, и сказали все, как одним голосом: «Господи, Боже наш, спаси нас от смерти силою молитвы аввы Яфкерана-Эгзиэ». И умолкла тотчас волна силою молитвы святого аввы Яфкерана-Эгзиэ, и наступила тишина. С этого времени не преступали слова его все чада его, и боялись слова его, как пламени огненного.

Паки послушайте чудо, которое сотворил Бог прославляемый для раба своего Яфкерана-Эгзиэ. Был один муж, прибегавший к святому. Утеснял его насильник. И сказал ему святой: «оставь мне прибегающего ко мне». И противился сей муж надменный, и пошел, желая наклеветать на их обоих. Услыхав это, избранный авва Яфкерана-Эгзиэ скорбел и молился Богу, чтобы он посрамил лукавого. И сей человек, пришедши клеветать, онемел и обуздались уста его, и не мог он говорить. Удивились все видевшие и слышавшие, и исповедали молитву святого аввы Яфкерана-Эгзиэ, и прославили Бога, сотворившего дивное для возлюбленного своего аввы Яфкерана-Эгзиэ.

Еще был один монах отшельник, живший на Мецлэ. Однажды нашло на него помышление превозношения, и стал он превозноситься над чистым аввой Яфкерана-Эгзиэ, и сказал: «я – лучше его по воздержанию и нищете». Явилось ему видение и порицало его, говоря: «не превозносись над святым Божьим, воздержись!» И снова стало обуревать его помышление превозношения, как прежде. Снова явилось ему видение и сказало: «весь труд, исполненный тобою во дни твои, не стоит ли одного его поклона?» Услыхав это, вострепетал этот отшельник, и устрашился великим страхом, и заплакал плачем горьким, и провел всю ночь в скорби. Тогда отошло превозношение от сердца его, и исповедал он молитву святого аввы Яфкерана-Эгзиэ. Потом он убеждал других не превозноситься, наставляя учению пути правых, ради превозношения своего над сим отцом непорочным. Воистину не будет превозноситься никто, услышавший эти слова, заставляющие трепетать сердце, да не впадет в великую пропасть, из которой нет выхода. О сеть, в которую впадают многие сказав: «мы – столпы». – Бог да избавит нас от сих лукавых сетей молитвами и молением святого аввы Яфкерана-Эгзиэ, и да подаст нам смирение, во веки веков. Аминь.

Паки послушайте от чудес святого аввы Яфкерана-Эгзиэ. Был один монах, у которого разболелся глаз, до воспаления. Пошел он к месту стояния отца избранного аввы Яфкерана-Эгзиэ и попросил от рук его праха от места стояния чистого, и помазал глаза свои. И исцелился он тотчас, и исповедал молитву святого аввы Яфкерана-Эгзиэ.

Еще. Один иерей шел по пути вместе с блаженным аввой Яфкерана-Эгзиэ. Когда они были на пути, пошел великий дождь. Иерей испугался. С ним была книга. Дождь пошел сильный, стемнело от сильного дождя. Силою молитвы святого аввы Яфкерана- Эгзиэ не коснулся их дождь нисколько. Иерей дивился и изумлялся весьма величию молитвы блаженного и прославил Бога.

Паки послушайте, звезды евангельские светлые, от изрядств сего столпа света, аввы Яфкерана-Эгзиэ Однажды нашел на него Дух Божий и поведал ему, что есть в Энфразе в монастыре Феркā больной, сильно страждущий. Он послал ему корову с теленком, чтобы он пользовался молоком. И послал он ему сказать: «Не скорби, что у тебя нет пастуха, но посылай ее пастись одну с теленком: Бог сохранит его, чтобы он не питался молоком матери, пока не придет к тебе каждый день. Пей молоко и ешь масло, и Господь исцелит тебя от болезни твоей». Посланный, придя, сообщил больному все. Тот, услыхав, удивился и изумился, и уверовал в слово блаженного аввы Яфкерана-Эгзиэ. Отдав корову с теленком, посланный вернулся к своему наставнику, а больной поступал согласно слову святого аввы Яфкерана-Эгзиэ: утром доил корову и отправлял ее вместе с теленком пастись одну, и силою молитвы святого не сосал теленок матери. Никто не пас их; они возвращались и паслись, как хотели. Все видевшие дивились и изумлялись величию молитвы аввы Яфкерана-Эгзиэ. И пребывал этот больной, питаясь молоком и маслом этой коровы. И велел он животным бессловесным пастись и возвращаться, без пастуха, силою молитвы святого.

Паки слушайте со вниманием, голуби Евангелия чистые, от величия чудес сей звезды честной, аввы Яфкерана-Эгзиэ. Однажды один пастух волов поймал в сеть птицу. Он умертвил ее, выщипал перья и крылья, привязал ее за шею к mā`tab и повесил себе на грудь от восхода солнца до 8 часа дня. Святой авва Яфкерана-Эгзиэ, окончив молитву 6-го часа, вышел из своей кельи и, идя под гору среди деревьев, встретил пастуха и увидал птицу, повешенную за mảtab. Подозвал его авва Яфкерана-Эгзиэ и, когда пастух подошел к нему, взял птицу и поставил на руке своей. Он увидал, что она высохла, будучи мертвой от утра до 8-го часа. Он дунул на нее трижды, благословил ее; она тотчас ожила; выросли у нее перья и крылья; она тотчас улетела и направилась к своим ближним. Видя это, пастух трепетал и дивился и простирал свои руки. И стоял он долго, ибо овладело им изумление. Святой же позвал пастуха, показал ему, подожил перст свой на уста его, чтобы он молчал и не говорил об этом никому. Но пастух не помышлял о том, что он сказал ему: «молчи!». Он вернулся в свой город и рассказал это своему отцу. Отец его, услыхав, удивился и сказал своему сыну: «бдюди, чадо, не говори другим, чтобы не скорбел на тебя раб Божий, ибо ненавидит он славу, и ты не умер бы и не опечалил меня, отца твоего». Сын сказал: «да будет, как ты сказал». И стал отец сего отрока оттоле верным и пребывал, уповая на молитву святого аввы Яфкерана-Эгзиэ¹⁵.

Однажды, когда он шел в церковь, еще не дойдя до дверей, увидел труп, весь черный, в длину величиной с большого змея; рот его был, как пропасть великая, зубы – как меч. Ангел Божий с мечем, облеченный светом, рассек его и отделил его голову. Отец наш, видя это, трепетал и ужасался и пошел назад. И сказал ему Ангел: «не бойся! Приди, взгляни на того, кого ты поборол; посмотри на того, что с тобой боролся и тебе досаждал. Вот он рассечен и повержен пред тобою. Впредь успокойся и отдохни!» Так сказав, он скрылся.

Потом, когда усугубилось прославление отца нашего, он возненавидел его и хотел переселиться в другую страну. Тогда он (?) показал ему чудо и знамение. И возвел его на высокую гору и (показал) весь мир, полный копий, стрел и луков и людей, сражавшихся между собою. И сказал я: «что значит этот грех, и смятение, и вражда?» И сказал он мне: «отныне ты терпи здесь!» Так сказав, он дал мне ломоть хлеба, величиной с кулак, красивый видом, и сказал мне: потерпи, пока не потребишь его. Отец наш, слыша это, дивился, и наименовал сию гору «Святой»¹⁶.

Еще подвиг дивный. Он постился 40 дней, исключая субботы, не вкушая ничего: ни листьев, ни воды. Так он провел три четыредесятницы. Разумей, человек, если у тебя есть ум: три раза по 40, не будет ли 120 дней? И это, как я сказал тебе, не одного года, а трех лет. Сие подобно Моисею, когда он взошел на гору Kebron, ибо постились люди 40 дней. И далее, ради десятисловия, написанного на скрижалях, постился он 40 дней, и в третий раз – ради сокрушения скрижалей.

Еще подвиг дивный. Будем стоять и слушать, и слушание наше да будет ушами духовными. Будем восхвалять, поскольку можем, подвиги толикого подвижника, аввы Яфкерана-Эгзиэ. Он делал ежечасно по 7 тысяч поклонов, как колесо, и число поклонов его 42000. Он не знал трехдневного поста, а только четверодневньй, пятидневный и постился по седмицам (?). Мы же, когда говорим иерею и исповедуем грехи наши, и если он даст нам трехдневный пост, то (?) в одну ночь падаем и ворочаемся туда и сюда, ищем прохлады и воздуха. А если не полон желудок наш, как обычно, разве мы не открываем рта? Ныне же, братия, воздадим славословие и вознесем благодарение Богу сего подвижника, и он посетит нас своею милостью. Аминь.

И сей изрядный авва Яфкерана-Эгзиэ повелел чадам своим и заставил их во дни жатвы собирать пищу, не из желания питаться и удовлетворить свою плоть, но для питания алчущих и приятия странных, памятуя сказанное: «Авраам страннолюбец, и Бог, с ним»; и паки сказано: «суть нецыи, иже прияша Ангелы (Евр. 12:2)». Однажды он не дал милостыни при чадах своих, но дал ее тайно. О отче изрядный, премудрый, как пчела, собирающая цветы, и как трудолюбивый, собиравший от ветхого и нового, авва Яфкерана-Эгзиэ победоносный подвижник, которого семя в Сионе и дома в Иерусалиме! И пришли из далеких стран, из Тигрэ, из Амхары, Агау, Годжама и Шоа, из всех стран. Многие монахи приходили ради душевного утешения. Они издавали звук, подойдя к монастырю, и он выходил к ним с азбукой, а неграмотным отвечал знаками, не вступая в разговор. Отягченных грехом мазал елеем евангельским – покаянием. Тому, кто говорил: «тягостно для меня плотское», он давал желаемое, а говорившего: «оскорблен я людьми», спасал он попечением своим. И чтили его цари, макванены, сеюмы за нищету его и отшельничество. Он был страшен для них, как страшный лев. Всех приходивших к нему он утешал ко благу. Всем был открыт дом его.

Паки послушайте нечто из величия сего изрядного, звезды пречестной, аввы Яфкерана-Эгзиэ. Был в те дни один монах святой Божий, по имени Захария. Он жил на острове Галēлā, где некогда обитал сей святой авва Яфкерана-Эгзиэ. Они созерцали друг друга духовными очами и любили друг друга весьма. Однажды сговорились они: «встретимся там-то на озере Азаф – я из Гуэгуэбена, ты – из Галēлā, чтобы утешить друг друга, ради величия Божия». И они назначили день. И вот встал изрядный авва Яфкерана-Эгзиэ в Дабра-Гуэгуэбене, обулся. Встал и святой Божий авва Захария на острове Галēлā и обулся. И пошли оба, как по суху, по озеру силою Господа Бога своего, и встретились среди озера и облобызались духовно. Снял авва Захария свои сандалии и отряс прах с них, снял и авва Яфкерана-Эгзиэ и нашел немного влаги на сандалиях своих. И сказал авва Яфкерана-Эгзиэ авве Захарии: «брат мой возлюбленный, почему мокры мои сандалии, а что касается твоих, то я вижу, что ты отрясаешь прах с них? Скажи мне, прошу тебя, ο возлюбленный мой». Отвечал авва Захария и сказал ему: «отче, встань, помолимся Господу Богу нашему, да откроет нам, почему нашлась влага на сандалиях твоих». Услыхав это, авва Яфкерана-Эгзиэ сказал: «да будет, как ты говоришь». Они встали вместе и помолились. После молитвы сказал авва Захария авве Яфкерава-Эгзиэ: «отче, не за изрядство мое явлено сие мне, а ради величия молитвы твоей святой. Сандалии твои омочены водой потому, что ты скрыл плоды ячменя, чтобы не съели их птицы, тогда как Бог милосерд и промышляет о всей твари и дает ей пищу. Посему то и оказалась влага на сандалиях твоих». Услыхав это, авва Яфкерана-Эгзиэ сказал авве Захарии: «ты, отче, помолись о мне». И они провели в беседе время до полудня, а потом вернулись в свои монастыри. Изрядный отец, авва Яфкерана-Эгзиэ перестал прятать от птиц плоды ячменя и продолжал молиться об этом деле. Спустя немного дней встал святой авва Яфкерана-Эгзиэ, надел сандалии на ноги свои, как раньше, и они условились между собою духовно относительно дня, когда встретятся. И авва Захария поднялся с острова Галēлā и приладил сандалии, как прежде. И пошли они оба к озеру, как по суху, и встретились на прежнем месте. И сняли они сандалии, сбросили прах, и не оказалось мокроты на сандалиях святого аввы Яфкерана-Эгзиэ. Тогда они обрадовались оба великою радостью и утешились величием Господа Бога своего, возблагодарили и прославили Его, что Он услышал моления их, и благословили Бога правды, и провели целый час. В восьмой час двя они простились, говоря: «будем всегда встречаться на этом месте, ибо оно угодно Богу, чтобы беседовать о величии Его». Так сказав, они облобызались лобызанием духовным и вернулись в свои обители с миром. И они в течение многих лет это делали. Авва Яфкерана-Эгзиэ усугубил свои подвиги в Дабра-Гуэгуэбене, и всегда духовно виделся с блаженным аввой Захарией. Однажды встал чистый авва Яфкерана-Эгзиэ и вышел из своей кельи, и, идя, увидел дым, выходящий из церкви. Он вострепетал и вошел в нее. И один верный человек, духовый сын святого, по имени Сарака-Берхан, находясь в земле Фогарā, на берегу реки, называемой Гумарā, сказал: «видел я дым и пламя в церкви Дабра-Гуэгузбена». Тотчас я бросился бежать на небольшое расстояние; потом не знаю, что случилось со мной: восхищен ли я был облаком, или гласом ангеловым, не знаю, Господь весть. Я очутился у врат церкви и, видя пожар, вострепетал весьма. Войдя, я увидал там отца моего авву Яфкерана-Эгзиэ и схватил его, чтобы вывести. Он сказал мне: «оставь меня умереть здесь с моим таботом Михаила». Я ответил: «не оставлю тебя, отче». И с этими словами вынес его. Тогда мы увидали чудо и табот Михаила вышедшим вон из пламени властью Бога, архангела Михаила и силой молитвы аввы Яфкерана-Эгзиэ чудотворца ...»¹⁷.

И однажды, когда находился на острове Мецлэ авва Захария и хотел уходить в свой монастырь, внезапно явилось светлое облако, взяло его и быстро перенесло в Дабра-Гуэгуэбэн. Видя это, авва Захария весьма дивился и изумлялся и славил Бога, творящего чудеса на ученике своем, авве Яфкерана-Эгзиэ. В другой раз авва Захария увидал его сидящим на светлом облаке, которое перенесло на остров Галēлā. Они облобызались лобызанием духовным и беседовали о величии Творца, Бога своего. Потом они простились, и сказал авва Захария авве ЯФкерана-Эгзиэ: «помяни меня в молитве твоей, новый Илия». Потом они вернулись в свои обители в мире.

Однажды, когда он молился, явился ему Спаситель наш Христос, поминанию которого подобает поклонение , и пал святой на лицо свое, и поднял его Господь, и отнял страх от него и сказал: «встань, возлюбленный мой, мир тебе, радуйся, ибо окончился подвиг дней твоих, и ты уходишь в царство небесное. И всякому, кто будет творить память твою и веровать в молитву твою, Я дам живот вечный. Я благословлю чад твоих и тех, которые будут погребены в монастыре твоем, Я помилую ради величия молитвы твоей святой. Я сотворю чудеса и знамения в обители твоей после твоего преставления, во всем». И так сказав, Спаситель возшел на небеса в великой славе. А святой поведал сие одному сыну своему, по имени Крестос Безāна, благому и исполненному Духа Святого. Молитва и предстательство его да сохранит всех нас в бытие истинном, и на небесах да удостоит нас воздаяния благого…

Сказал некто, бывший свидетелем, и свидетельство его истинно: «когда я молился в полночь, я увидал столп света на подобие огня; высота его была от земли до небес. Вокруг него, как стекло на подобие множества белого снега, и круг этого стекла на подобие радуги зеленого цвета. Увидав, я испугался. И сказал мне тот, кто показывал: «понимаешь ли ты то, что видишь?» Я сказал: «нет, но ты, Господи, объясни мне». Ответил он и сказал мне: столп света, который ты видишь – молитва Яфкерана-Эгзиэ; стекло, что под столпом – чистота плоти его, не оскверненная грехом; круг цвета радуги – милостыня и добрые дела». И снова сказал он мне: «это я показал тебе, только зная его преставление через немного дней». Так сказав, он скрылся. Видевший говорил: «не привидением, не случайно видел я это, но ясно, и ведает Бог мой, памятованию которого подобает поклонение». Затем он впал в недуг; все мы собрались и скорбели. Увидав, что мы скорбим и плачем, он стал беседовать с нами, говоря: «чада мои, приблизилось преставление мое и отшествие от вас». Услыхав эту рану сердца, стали страдать сердца наши, и плакали мы. И сказал он нам: «вспоминайте мою жизнь с вами в убожестве». И начал он поучать и наставлять от ветхого и нового (завета). И снова сказал он нам: «лучше для вас, если я отойду, чтобы предстательствовать за вас пред Христом». И снова сказал он нам: ««возьмите себе подобного мне; я его поставил вам, вы его бойтесь и слушайтесь, как сказал Моисей пророк» (Деян. 3:22). И сказал нам отец наш: «не погребите меня здесь у церкви, но вне, в пустыне бросьте меня». Это он сказал, ненавидя славу. Когда почил Арсений, он говорил чадам своим: «не погребите тела моего в гробнице, но повесьте его на дереве, чтобы ели и пользовались мною птицы, да будет мне благодеянием». Такую же ненависть к прославлению проявил и он. Потому сказал нам отец наш: «чада мои, не трепещите: смерть для всех – и для праведного и для грешника». И снова сказал он: «не полагайтесь на человека, который сегодня существует, а завтра – нет. О, чада мои! Я дам вам наставника, подобного мне, дайте ему испытывать вас. И ты, чадо, блюди, не делай себе никого наставником, кроме митрополита, ибо он – наш духовный отец и наш апостол, ибо власть в руках его и меч в устах его. Говори все учения мои, отягощай, как я отягощал, и облегчай, как я облегчал; так пребывай, не уклоняясь от слова его ни направо, ни налево. И я не признавал другого наставника, кроме митрополита». Когда он так сказал, мы сказали ему: «разреши всех и молись за царя и митрополита и весь мир». Так сказав, он позвал нас трех братьев и сказал нам: «чада мои, труден исход души из тела. Возьмитесь за мою голову, грудь и ноги. И он тотчас воскликнул (застонал), взялся за голову свою, и ему ясна стала болезнь. Мы заплакали и застонали. Он сказал нам: «плачьте обо мне, чада мои», и с этими словами предал дух свой и почил. Братие, исполнилось сказанное в псалтыре: «всякия кончины виден конец». Отче, уснула душа твоя от скорби. Тогда было у нас рыдание, и вопли, и плач, и крик великий. Мы внесли его в церковь и поспешно погребли его, чтобы не похитили его у нас насильно. Прибыли миряне и монахи и вельможи, пришли жители двух сторон. Половина говорили: «выкопаем, вынесем и унесем», а другая половина: «не отдадим такового праведника и не отпустим его из своей страны». Едва не дошло до побоища. И оставили.

Братия, чада Яфкерана-Эгзиэ вожделенного, плачьте рыданием Иеремии или Давида. Где вы найдете такого столпа света? Вот упал дом, строитель которого благ! Плачьте, отцы, и да капают слезы из очей ваших! Кто отныне будет шептать вам из окна и разговаривать при помощи азбуки? Кто отныне будет поститься и утруждаться ради вас? Какой отныне услышите голос страшный, как льва? Плачьте миряне, убогие: кто отныне, покровительствуя вам, спасет вас из руки оскорбляющего и сильного? Плачьте, миряне! Это умолк спасавший вас! Плачьте наставники, сидевшие у него, утренюя. Плачьте просители милостыни: кто отныне подаст вам в кротости? Плачьте сироты, старицы и вдовицы о том, на кого вы надеялись, которого вы не увидите, который исполнял желания ваши, как отец и мать. О смерть, ответь мне, почему ты не боишься воплей и криков людей, не боишься царя, митрополита, вельможи и малого? Братия, лишенные отца нашего, утешьте сердца ваши. Есть ли кто бессмертный? Не скорбите, как потерявшие надежду. Разве не сказал: «праведные не умирают, но отходят ко Господу своему». И я говорю вам, я нашел говорящего без лжи: «если почиет настоятель обители, и место его благословенно, сие есть знамение спасения. Вы же любите друг друга и чтите поставленного над вами, как отца своего, ибо быть мамхером дается от Бога. И он да поступает с вами, как с детьми. Блюдите, не прогневите его, ибо не неважное дело прогневить мамхера, но соблюдайте слово истины.

И если вы так будете поступать, при успении вашем скажет он вам: «благо, благо!» И ныне, братия, Христос да будет с вами во веки веков. Аминь. Аминь.

Сие написал Фома грешный. Да напишет имя его на столпе златом Иисус Христос…

* * *

Яфкерана-Эгзиэ принадлежит к числу имен, занесенных на страницы краткой хроники, где под царствованием Амда-Сиона м. пр. упоминается этот святой в числе «семи звезд», получивших «в один и тот же день» монашество из рук Мадханина-Эгзиэ, основателя Банкуальского монастыря, ученика Такла-Хайманота. В числе других шести преподобпых назван и Самуил Вальдебский; сам же Яфкерана-Эгзиэ наименован «Гугубенским»¹⁸. Последнее вполне подтверждается нашим житием, так как из него видно, что Гугубенская гора была главным местом подвигов святого и на ней им был основан монастырь. На островах озера, кроме Галила, уже были монахи: на Цāнā в монастыре св. Кирика была богатая обитель, служившая резиденцией благочинного (nebura-`ēd), на Мецлэ–женский монастырь, на Дага – отдельные отшельники. В этом отношении кратная хроника говорит другое, приурочивая, как будто, население монахами островов к гонению Амда-Сиона и возводя их основателей к известному Филиппу дабра-либаносскому. «Филипп эчегге был изгнан из Шоа и жил в Анко и Гешена. Здесь он сделал монахами многих людей. Из них: авва За Иоханнес кебранский, авва Такла-Альфадимский, авва Такаста-Берхан из монастыря Цот и мамхеры, основавшие монастыри от Qarodā до Ferqā; половина их – на островах Цāнā, половина – в Багацаре. И авва Захария, взошедший на остров Galilā, был во дни государя Амда-Сиона»¹⁹. Таким образом, остров Галила и здесь упоминается отдельно. Из жития мы знаем, что Яфкерана-Эгзиэ, бывший первым ее насельником (f. 8 v.), потом оставил ero (f. 10) и вместо него на Галиле поселился монах Захария, (f. 38), несомненно тождественный с упоминаемым в хронике.

Не противоречит житию и повествование хроники о пострижении святого. Правда, в житии его учитель назван не Мадханина-Эгзиэ, а Адхани (f. 4), но что эти два лица тождественны, видно из жития Самуила Вальдебского по рукоп. d’Abbadie 32 и 61 (вторая – XV в.), в которых банкуальский преподобный, постригший Самуила, также назван Адхани. Имени Банкуала нет в нашем житии. Что касается Самуила Вальдебского, το и этот современник упоминается, как я полагаю, в тексте, а именно на f. 18, где говорится о святом Самуиле из Аксума, постригшемся в монахи вместе со своим отцом и впоследствии ушедшем в пустыню Вальдеба. Упоминается²⁰ здесь и обитель Вайнā, столь известная из жития Самуила, но в нашем тексте не Самуил уходит в нее, а его спутник Косма, с которым он вместе находился в монастыре Зāзā св. Иакова. О последнем нет упоминания в житиях Самуила. Конечно, в нашем житии возможны ошибки. Интересно также, что в житии Самуила Вальдебского находятся указания на его связь с монахами острова Галила²¹. Очевидно, приозерное монашество было в сношениях с Вальдебским, и тем более ценны сведения, сообщаемые ими друг о друге.

Таким образом житие, в общем, выдерживает критику, говоря о монахах-современниках святого. Возможно, что его сведения о существовании обителей на островах вносят поправку к летописному повествованию, равно как и сведение о существовании уже во время, предшествующее прибытию Яфкерана-Эгзиэ, тех благочинных «nebura-ĕd», о которых говорит житие Филиппа, как о учрежденных впервые этим «эчегге», также должно быть принято в соображение. Житие, приводит даже имена современных святому благочинных: Арганон (sic!) и Иаков. Последнее имя заслуживает доверия: автор говорит (f. 13 v.), что он был погребен в монастыре Цaнa. Вероятно, его гробница на этом острове пользовалась известностью и почитанием, когда писалось житие. Отношения между святыми и этими благочинными рассказаны в житии довольно подробно (ff. 4 и 8 v. сл.): после продолжительных препирательств и отказов Яфкерана-Эгзиэ подчиниться, они, по словам жития, вылились в форму дружбы «Давида и Иоанафана» (f. 13). На смертном одре святой убеждает своих учеников не признавать никого наставником, кроме митрополита (f. 42. v.), ибо и он сам «не признавал другого наставника». Очевидно, озерные монахи имели притязание на известную автономию, если можно так выразиться, ставропигиальность и независимость от дабра-либаносской организации. Несомненно этим стремлениям содействовала и близость к гондарскому двору²², уже проглядывающая и в вашем житии: царь Амда-Сион, отправляясь на войну, берет табот из монастыря св. Кирика (f. 4 v. сл.).

Автор вашего жития скуп на обозначение времени: он не говорит, сколько лет жил святой, сколько времени правил он в различных местах своих подвигов (за единственным исключением f. 6 v. – 6 лет в монастыре св. Кирика). Но он приводит иногда даты другого рода, которые кажутся приемлемы и помогают установлению общей хронологии. Яфкерана-Эгзиэ исполнился год, когда прибыл митрополит Иоанн; впервые появляется он на берегу озера при царе Амда-Сионе и годжамском «nagāsi» Зенакмере: затем ему приходится иметь дело с «nagāsi» Ведемом; по поводу истории с отступником Космой упоминается митрополит Салама, по видимому еще при жизни святого. Наконец, Косму сокрушают царь Давид (1380–1409) и тиграйский макванен Акхадом уже по смерти святого. Митрополит Иоанн, вероятно, тождественен с упоминаемым в житии Такла-Хайманота; м. б. это Иоанн V списка, изданного Гвиди под № II²³; Салама – конечно, Салама III, столь известный из жития Филиппа дабра-либапосского, Аарона и др. текстов, современник Сайфа-Арада. Еще одно свидетельство в пользу нашего мнения об этом митрополите!²⁴ Таким образом, время жизни Яфкерана-Эгзиэ придется приблизительно на ±1290 – ±1350. Годжамские владетели с царским титулом nagāsi, это наследие смутного времени, упоминаются уже в поэтической хронике войн Амда-Сиона²⁵, что же касается тиграйских макваненов. То и они известны из жития современных Амда-Сиопу святых, напр. Евстафия²⁶. Интересно, что макванен Тигре Акхадом упоминается в житии Такла-Хавāрьята, как прадед этого святого, жившего при Зара-Якобе. Это не противоречит данным жития Яфкерана-Эгзиэ. История Космы и его приключений среди фалашей Самена (f. 20 сл.) принадлежит к числу наиболее интересных мест жития; совершенно оспаривать ее мы не имеем основания. – О гонениях и жестокостях Амда-Сиона житие ничего не знает.

Остается указать на некоторые интересные частности. Озеро именуется «морем Азāф»; Цaнa – остров на нем с монастырем св. Кирика. Имя «Азāф» встречается еще в похвальном заключении жития Евстафия; там говорится о 9½ коленах, несших кивот по морю Азāф²⁷. Таким образом, имя имеет претензию быть библейским и м. б. вышло из имени Чермного моря. Яфкерана-Эгзиэ считает путешествие к нему как будто равным пилигримству в Иерусалим (f. 4).

Наряду с другими бытовыми чертами следует отметить заботу монахов о скором погребении святого, даже вопреки его предсмертной воле (f. 42 v.), в церкви, из боязни, чтобы его тела не похитили (f. 43) почитатели. «Не отдадим праведника и не отпустим из своей страны» был ответ на поползновения пришедших на погребение. Вспомним о кровопролитиях из-за мощей Анании, житие которого описано недавно Конти-Россини²⁸.

Интереснейшие повествования о судьбе монашеских общин на озере Цaнa через 250 лет дают нам и хроники, и особенно разобранное нами в наших «Исследованиях» житие Валатта-Петрос. К нему мы и отсылаем читателя. Заметим здесь только, что память о Яфкерана-Эгзиэ свято чтилась и в те времена. Валатта-Петрос ссылается на его пространное житие относительно недопущения женщин на Мецлэ²⁹. Очевидно, у нее под руками была другая редакция жития, т. к. в нашем нет этого запрещения, нет и той цитаты, которая приводится святой. И это тем более существенно, что в житии неоднократно говорится о столкновениях Янферана-Эгзиэ с монахинями и о неприятностях, которые он от них терпел. Таким образом, для автора представлялся случай привести это заклятие, но он не сделал этого ни в связи рассказа, ни в повествовании о предсмертных наставлениях святого.

«Житие и страдание блаженного и святого, совершенного девственника, звезды пустынной, великого отца нашего Фаддея учителя, окончившего подвиг свой в малой церкви рукою разбойников от огня в день субботы христианской», а также ученика его Филимона, дошло до нас в рукописи № 177 коллекции д’Аббади на 57 + 60 листах³⁰ и для историка дает крайне мало. Написанные расплывчатым, риторическим стилем, изобилуя повторениями и описаниями самых невероятных аскетических подвигов и чудес, оба эти жития не дают прежде всего самого главного и необходимого для возможности пользоваться ими, как историческим источником – определения времени. В них нет никаких указаний на время жизни этих святых, не принимавших участия в событиях эпохи. Единственное место, которое может служить косвенным хронологическим указанием, находится в конце жития Фаддея в назидании (f. 47 v.) «отче наш Фаддей, молись о прощении нас грешных! Если мы будем так говорить, он осенит нас святыми крыльями духа, как это видел авва Самуил из Дабра-Алелуйа Духом Святым; находясь в келье, он видел, что он осенял, как шатер страну Танбен от р. Вара до р. Гебā³¹. Увидав это чудо, он удивился весьма и сказал: «кто ты, и как имя твое?» Отец наш ответил: «я – Фаддей Бартарваский³². Так возвестил авве Филимону из Дабра-Айсема Самуил из Дабра- Алелуиа, видевший Духом Святым». Отсюда ясно, что Фаддей жил до Самуила из монастыря Аллилуя, современника Ираклида³³. Весьма вероятно, что постригший его в монахи – Мадханина-Эгзиэ тождествен с основателем Банкуальской обители, учеником Такла-Хайманота (cp. f. 42).

Житие Фаддея, как это ни странно, выдает себя за произведение современника святого или, по крайней мере, возводит к нему свои источники. В нем два раза упоминается, как святой повелел своему ученику Илии занести то или другое после его смерти в «книгу его подвигов». Так, после необычайного чуда оживления сухой лозы, которая стала приносить обильные грозди, он сказал Илии, ученику своему: «не рассказывай этого до исхода души моей, а после того, как я умру, запиши в свидетельство подвигов моих, да будет на пользу многим (f. 29); или, рассказав Илии о завете, данном ему Богом перед кончиной, он прибавил: «сие слово сохрани в сердце твоем, а после того, как я умру, запиши в книгу подвигов моих, да будет надеждой и утешением во веки веков»(f. 46). Таким образом, монастырское предание приписывало составление первоначального жития монаху Илии, неоднократно упоминающемуся в житии. Вероятно, это житие имеет в виду автор имеющейся у нас под руками редакции, когда говорит (f. 41) о посмертном чуде над женщиной, наказанной Фаддеем за кражу с монастырского поля дурры (masēlā) в местности Цāлэт Тамбен. Фаддей превратил верхнюю половину ее тела в ястреба, и затем она исцелилась, когда настоятель монастыря сказал: «принесите житие (gadl) отца нашего Фаддея»; его тотчас принесли и прочли над нею. Как и в других житиях, и здесь рассказы о некоторых чудесах возникли из объяснений различных предметов, считавшихся как бы реликвиями. Так, после рассказа о том, как какой то монах, срубая дерево, сдвинул огромный камень, который, покатившись, грозил нанести вред обители Фаддея Тааминā, и по молитве испуганного монаха Фаддей остановил этот камень среди пропасти, автор добавляет: «и он находится (там) доселе, до сего дня».

* * *

Если оставить в стороне чудеса, риторику и видения, то житие само по себе окажется весьма несложным и небогатым фактами. Фаддей родился в г. Себта в Тигре от знатных и благочестивых родителей Елисея и Такдесā-Марьям, у которых кроме него было еще три сына и пять дочерей. После смерти жены Елисей поручил управление домом дочери Иулиании и хотел ее выдать замуж; тогда она убежала в монастырь Дабра-Куахайн к авве Варнаве. Усилия отца и родичей вернуть ее не имели успеха: она постриглась, и настоятель даже сделал ее игуменьей. Тогда Елисей решился и сам уйти в тот же монастырь. Чрез три года он задумал предпринять паломничество в Иерусалим. На пути встретил его ангел в виде монаха и вернул его назад, указав на его долг – устроить свою семью. Возвратившись, он разделил свое имущество детям. Иулиания и двое младших: Фаддей и дочь Мекхена-Марьям последовали за ним в пресельничестве и отправились в тот же монастырь Куахайн. Фаддей скоро стал учиться и был поставлен диаконом. Монахи однако скоро подверглись искушению зависти, и по их наущению архимандрит (mamher) должен был против воли выслать пришельцев из монастыря. Изгнанники направились в Тамбен, где поселились в пещерах и проводили время в молитве и подвигах (стоял целый день, делал по нисколько тысяч поклонов днем и ночью, бил в грудь, смотрел в небо, проливал слезы до крови, бдел, ел смоквы не до сытости и т.п.). Дочери ходили собирать смоквы и не боялись зверей; их не трогали львы и с ними делились носороги, но однажды Мекхена-Марьям упала с дерева и убилась. «Пришли святые из монастыря и принесли ее в пещеру и погребли там». Это и наставления отца сильно подействовали на юного Фаддея, и он пошел к Мадханина-Эгзиэ и постригся в монахи. Вскоре Елисей, почувствовав приближение кончины, простился с детьми, и затем умер 27 генбота. «И послышалось благовоние кадила, и окружил пещеру великий свет , и сошел Господь наш Иисус Христос, и с ними ангелы и архангелы... И пришли святые мужи, отпели и погребли его, и были там многие знамения и чудеса». Фаддей затем пошел к митрополиту и получил священство, а потом стал подвизаться, уйдя в дальнюю пустыню; сестра осталась на прежнем месте и усилила свои аскетические подвиги, к ней стали приходить ученицы. Посещал ее и брат ее Фаддей. Однажды при нем она ходила по реке Варэ, разостлав мантию. Фаддей, видя это, усугубил свои подвиги, желая достичь такого же совершенства. Он 40 суток простоял в воде по шею с камнем на голове, пока не полилась из него кровь и ангел не явился исцелять его. После этого он и сам стал ходить по водам. Вскоре Иулиания скончалась, удостоившись видений и получив «завет». Фаддей подвизался потом один в различных пустынях; его слушались звери и говорили с ним по человечески. К нему собрались ученики: Елисей, который скоро умер, Илия, Филимон. Он решился основать свой монастырь и послал в местность Тааминā выбрать гору и поставить табот. Илия и Филимон пошли сначала в Аксум и приобщились там св. таин; за это время Фаддей успел трижды побывать в Иерусалиме и приобщиться. Вернувшись, ученики сказали: «мы нашли две горы: одна из них красивая, по имени Матāр, но от нее далеко вода; вода другой Бāртāрвā хороша». И опечалился старец, когда они опорочили Матар, и сказали они ему: «отче, не печалься о сем: поселись, где тебе угодно». Он сказал им: «вы опорочили ,и теперь бесполезно». И он выбрал Бāртāрвā. Они пошли туда и нашли там логовище носорога и льва. Эта пустыня была неприятна для вида и весьма страшна; в ней не было слышно шума людей, а только зверей. Отец наш жил здесь с учениками своими много дней в любви нелицемерной, в посте, многом бдении, в молитве. И отец наш усугубил обычные подвиги и делал каждую ночь по 1000 поклонов на восток, по 1000 на запад, по 1000 на юг, по 1000 на север, на каждый угол земли. Они устроили небольшую сень для церкви и поместили в ней табот Марии и совершали там литургию. И посеяли немного дагусы³⁴ и nehigŭǎ³⁵ для церкви. Был там с отцом нашим Фаддеем Филимон, сын его брата. Его послал однажды отец наш совершить немного «созерцание»³⁶. Он отправился и совершал его от утра до 5-го часа. Увидал это отец наш и сказал ему: «зачем ты увеличил?» и наложил на него подвиг лежать здесь, на спине, созерцая солнце. Он пробыл так до вечера. Отец наш увидал и сказал: «зачем ты усугубил подвиг? Встань, сын мой». И встал благословенный ученик, и вернулся в его пещеру, и пребывал с ним. И пришли к ним разбойники, ограбили их и надругались над ними и унесли все, что нашли, а они приняли это испытание, славя Бога. Чрез несколько дней сказали чада: «отче, мы пойдем в Иерусалим». Он ответил: «истину говорю вам, через семь дней вы уйдете в Иерусалим небесный, и я с вами». Действительно, Фаддею стали являться видения, указывавшие на приближение кончины. Архангел Михаил возносил его до третьего неба и показал ему там бесчисленное множество блаженных – его будущих учеников и почитателей памяти, и его будущую обитель – сад, величиной в этот мир, с деревом, вышиной от земли до неба. В Иерусалиме небесном его поставили вместе с Виктором мучеником, но у последнего было 66 золотых колонн, тогда как у него одной меньше. Он спросил, почему это; голос ответил ему, что Виктор оставил царство. Фаддей опечалился и заявил, что он оставил весь мир и провел 70 лет в пустьне. Спаситель утешил его, обещав вместо золотого столпа руководить его учениками до 10-го поколения. Потом и сам Спаситель явился ему и дал обычный «завет». И показали ему 24 старцев, и он был с ними 12 лет³⁷, оставаясь в плоти, как был.

«После этого, когда он был в пещере своей в день недельный во время повечерия пришли поспешно разбойники. Святые вошли в церковь и заперли врата. Те не могли проникнуть и подожгли церковь. Сделался страшный жар. Один сказал: «боюсь я, отче». Он ответил: «Ступай, выходи», и благословил стену. Стена разверзлась посередине на пространстве большой двери, и этот человек вышел, убегая па крыльях; потом сделалось, как было раньше. А отец наш стал перед жертвенником и обнял табот вместе с двумя учениками своими: Андреем и Меркурием, и они увенчались 26-го текемта. Молитвы и благословение их да будут с нами во веки веков. А Филимона и Илии, кротких учеников его, не было в этот день. И прибыли святые из монастыря Тааминā, когда им рассказал монах, по имени Габра-Вахед. Они нашли мучеников среди огня, высохшими, как рыбы. Увидав это, отец наш Маскаль-Безана обнял его и воскликнул «увы мне»... Тогда встал отец наш Фаддей после смерти и сказал: «отче, отче мой, зачем ты плачешь?» Поклонился ему Крестос (sic!)-Beзана, и благословил его отец наш Фаддей семижды семь раз, и снова почил. А огонь не коснулся его отнюдь.... И отпел его Крестос-Безана, и когда выносили тело его, поклонился ему трижды высокий холм. Мучеников нашли среди огня, там же нашли клобук, схиму, табот Марии и житие Варвары³⁸; огонь не коснулся их отнюдь. Прославили Бога, видя это чудо. И понесли тела их в Таампа и погребли там; и было много знамений и чудес. Прах их раздавали. Погребли их в одном месте... После этого построил ученик его авва Илия большую церковь и снабдил ее всем, книгами и пеленами, и жил много дней, а когда почил, был погребен в стране восточной, по имени Бāхбехат. А другой ученик, по имени Филимон, был от юности бодр в молитве и труде в монастыре Дабра-Айсемā и жил прешельствуя и усугубляя подвиги много дней. И соорудил он там большую церковь, а потом почил в славе. И сошел там великий свет, сошли Ангелы и дал ему Господь наш завет, и вознес душу его в царствие небесное, а плоть его, погребенная в Дабра-Aйсемā, исцеляла больных и расслабленных; и было их число 340».

Остальная часть жития (ff. 35 v. – 57 r.) посвящена довольно беспорядочному набору повествований о чудесах Фаддея, рассказов о событиях его жизни, изречений и наставлений его в стиле άποφθέγματα γερόντων, риторических отступлений и панегирических вставок. Излагать все это представляется излишним; остановимся на некоторых выдержках, имеющих географический, бытовой, или литературный интерес.

«Жил с ним один монах, когда еще он находился в жизни. Он сказал ему: «отче, пойду я навестить святых, пребывающих в пустыни Сāф³⁹. Он ответил: «ступай, чадо, Бог да управит путь твой». Он благословил его и послал. Пошел этот монах, прибыл в Сāф и жпл там 50 лет. Через 50 лет он вернулся и пришел в Тамбен, к монастырю Тааминā, пробыл здесь день и пошел в монастырь Барmāpвā. Идя, он подошел к подошве горы Ашā и встретил здесь отца нашего Фаддея, несшего табот, как во дпи жизни своей. Увидав его, монах поклонился ему и сказал: «мир тебе, отче! Они обнялись, и отец наш Фаддей сказал: «я иду в Тааминā вознести каждение и жертву, а ты иди и не оставайся здесь – спускайся в Барmāpвā». Пришел этот монах и спросил: «напомните обо мне отцу нашему Фаддею». Ему сказали: «кто этот Фаддей, о котором ты говоришь?» он ответил: «Фаддей пустынник». Ему сказали: «он был мучеником в древние дни; у нас есть дивное житие его и гробница, врачующая больных и расслабленных». Удивился старец, заплакал и сказал- «увы мне! он скрылся от меня!» Потом он рассказал все, что видел. ... Удивились святые, слыша это, и ужаснулись и прославили Отца и Сына и Св. Духа»…

«Был один монах у р. Варэ, живший постоянно в пещере ради Господа и подвизавшийся молитвою и постом. Он был облечен во власяницу, не ел пищи. Когда он молился, увидел несущегося на огненных конях, который спросил его:«кто ты?» Он ответил: «я – сын Фаддея». Спросил: «много ли чад Фаддея?» Он ответил: «да, много», – «А сколько их?» Тот ответил: «нас много– до 100 т.; мы ездим на огненных конях». Сказал этот монах: «куда едешь ты?» Он ответил: «в Банкуаль, в монастырь аввы Мадханина-Эгзиэ по поручению моего учителя». И сказал он: «помяни меня в молитве твоей»...

Жил в г. Себтā человек, по имени Фере-Хецан из родичей отца нашего Фаддея по плоти. Он слышал, что отец наш Фаддей творит чудеса при гробнице своей над больными и хромыми и отверзает очи слепым и помогает в напастях. Услыхав это, он весьма обрадовался и спросил: «где город, в котором погребен сей праведный человек Божий?» Сказали ему знавшие: «в местности Тамбена, называемый Бāртāрвā»⁴⁰. Он спросил: «далеко это или близко?» Ему сказали: «десять дней пути». И он тотчас поторопился идти; взял продовольствие и отправился в мире. Прибыв в Бāртāрвā, он пошел к гробу отца нашего, трижды поклонился, помолился, облобызал его и пошел к настоятелю монастыря и поручил себя ему. Тот его спросил: «откуда ты?» Он ответил: «из земли Себтā». Настоятель сказал: «куда идешь?» Он ответил: «я пришел ко граду отца нашего Фаддея и к тебе». Тот спросил его: «откуда ты знаешь о нем?» Он ответил: «во всех концах вселенной можно услыхать о нем, а я из его родичей по плоти». Когда это услыхал настоятель, сказал: «иди в келью», и дал ему достаточно пищи и питья, а на другой день дал ему быка, отпустил с миром. Когда он шел, на него напали разбойники, увели быка, а самого избили. Он вернулся, плача, в Бāртāрвā и рассказал настоятелю все случившееся, пошел к граду отца нашего Фаддея и сказал: «Отче мой Фаддей, зачем ты оставил достояние твое? Ведь я поручил себя молитве твоей, и теперь верую в тебя». Так сказав, он вышел из церкви, пошел к настоятелю и сказал: «благослови путь мой». Настоятель дал ему две одежды и отпустил с миром. Он шел по дороге десять дней и прибыл в свою область; лег под тенью дерева и заснул. Проснувшись, он увидал у воды этого быка, пасущимся по траве. Он подумал и сказал: «что это за чудо?» Он встал посмотреть, есть ли при нем стерегущий, и никого не оказалось. Он взял его и повел к макванену области (hagar) и сказал ему: «есть ли кто либо, кто бы знал этого быка, или нет?» Отвечал макванен Калеб и сказал: «где ты нашел его?» Он ответил: «я был в области Тамбена у гроба аввы Фаддея, мученика Эфиопского, именуемой Бāртāрвā. Этого быка дал мне настоятель монастыря, а на пути отняли его у меня разбойники и самого меня избили; я пошел плача, и чрез десять дней нашел его и привел к тебе». Удивился макванен и сказал: «пусть соберутся люди великие и малые, и мы исследуем, есть ли кто либо знающий; и если никого не найдется, это воистину чудо». Он тотчас велел собраться всем людям области (hagar) и, когда они собрались, приказал привести этого быка. Он поставил посередине и сказал: «кто из вас знает этого быка?» Отвечали: «не знаем». Макванен сказал этому человеку: «воистину ты – избранный Божий и славного рода. Возьми этого быка, и Бог да благословит тебя». Взяв быка, он продал его за 60 солей. Заболел человек, купивший быка, а Фере-Хецан, идя по пути, остановился у дверей этого богача, не зная, что он купил его быка. На другой день этот богач захворал и велел разделить свое имущество и наследство детям, и сказал: «нет ли бедного у дверей моих, чтобы дать ему милостыню?» Отвечали: «есть один человек». Он сказал: «возьмите этого быка и отдайте ему ради Бога». Ему тотчас отдали вместо милостыни этого быка, и он узнал, что этот бык – его, и возблагодарил Бога. А этот богач не умер, а выздоровел по молитвам отца нашего Фаддея. Макванен же рассказал митрополиту все это чудо, совершенное отцом нашим Фаддеем, звездой пустыни».

«Однажды, когда он шел по пустыне, услышал шум орателя, и работающих волов». Сказал оратель своим волам: «идите, будьте спокойны целый день». Он весьма удивился и сказал: «он не медлит в работе, я же в небесном начал и ленюсь». Потом он подостлал свою мантию и начал делать поклоны, пока не закапал пот его на землю. А тот оратель привел других волов и трудился целый день до вечера. А отец наш Фаддей также провел день до заката солнца, делая поклоны, поя псалмы Давида, и песни пророческие, и песнь Соломона, и «врата света», и «Веддāсе Мāрьям» по порядку их. Потом наступил вечер и заря. Пахарь развязал своих волов, понес свою соху и вернулся домой, а отец наш Фаддей пошел в пустыню, справляя вечерню по своему обычаю. ибо он – пчела пустынная».

«Сказал отец паш Фаддей чадам своим: «не имамы зде пребывающего града... но у нас град высший, в котором до нас обитают апостолы. У нас не здешние дома, построенные на песке, развеваемом ветрами и уносимом потоками, но у нас дома на небесах, где предварили нас патриархи и архиереи, иеромонахи и диаконы, облеченные плотью, подобно нам, которые жизнью своей уподоблялись ангелам, очистили свои души и обелили одеяния, не осквернили храмы плоти своей; имена их написаны в книге животной кровью Агнца. Мы же, рожденные подобно им во плоти, имеем три рождения, едино крещение – священного Бога нашего, как сказал сам Господь наш в святом Евангелии: «если будете любить друг друга, будете мои наследники и воссядете во царствии Отца моего на золотом престоле одесную Меня». Приобретите же совершенную любовь, как жизнь, как сказал Апостол: «любяй ближнего во свете пребывает, и не узрит смерти, а ненавидяй ближнего своего человекоубийца есть». Так сказал Апостол⁴¹ о тех, которые говорят: «человек умерщвляет и человек оживляет». Кто так говорит, и кто не верует, тот явный душегубец. Особенно же, чада моя, блюдитесь в этот день от тех, которые говорят: «человек умерщвляет и человек оживлят», да не выйдете из стада Христова и не будете отлучены от чад церкви святой⁴². О, чада мои! Не от себя говорю я вам, но то, что слышал от святых апостолов, приявших водительство в царствие небесное». И снова сказал он им: «стяжайте смирение и кротость и безмолвие; не говорите праздного в церкви, ибо празднословящий в церкви подобен бросающему прах на главу жениха. Блюдитесь, чада мои, от пустословия во время молитвы. Кто разговаривает во время трапезы в собрании монахов, уподобляется месящему навоз и абсипт вместе со сладким медом; ибо сказал сам Сын: «идеже два или три собраны во имя Мое, ту есмь и Аз посреде их». Как радуется жених о невесте, так радуется Христос о душе праведника чистого, ибо всякая чистая душа – невеста Божия. Сие блюдите, чада моя», сказал Фаддей ученикам своим».

* * *

Как мы уже сказали, временем жизни Фаддея с большой долей вероятности можно признать XIV в.: он был современником Абия-Эгзиэ и Самуила Вальдебского, также учеников Мадханина-Эгзиэ и постриженцев Банкуаля. Интересно, что житие его во многом напоминает жития этих двух подвижников севера. Литературная сторона и слог его приближают к первому из упомянутых агиологических памятников: здесь та же риторичность, расплывчатость, то же отсутствие системы, м. пр. странное распределение материала в два отдела, разделяемые кончиной святых, причем во второй вошли не только посмертные чудеса, но и рассказы о некоторых случаях из жизни и чудесах, совершенных до преставления. С житием Самуила Вальдебского наш текст роднит содержание: и здесь отец святого уходит в монахи, и здесь животные служат и поклоняются святому, который также ходит по воде, видит небеса и сам возносится на них и пребывает на них 12 лет с 24 старцами небесными, видит славу своих будущих чад и почитателей и т.п. Очевидно, перед нами произведения одной агиографической школы северной Абиссинии. Кроме этого, интерес имеет житие и потому, что сообщает нам имена неизвестных из других источников монастырей и местностей. Наконец, ближайшее ознакомление с ним имеет и отрицательное значение, опровергая долго ходившее предположение, будто оно повествует о Фаддее – мамхере, пострадавшем от Амда-Сиона вместе с Филиппом, Гонорием, Бацалота-Микаэлем и Аароном⁴³.

Кроме изданной нами и разобранной редакции жития этого преподобного, коллекция d’Abbadie обладает другой, представленной двумя большими рукописями №№ 32 и 61. Первая датирована царем Иясу I и 7192 (= 1700) г. и заключает в себе житие на 87 листах; вторая написана почерком XV века; житие в ней занимает 100 листов. Текст в обеих рукописях почти тождествен. Уже внешнее сравнение с изданной нами редакцией, содержащей всего 48 небольших листков, написанных почерком XV в., указывает на большие различия обеих редакций, а также на то, что в хронологическом отношении они современны друг другу. По количеству материала они разнятся не настолько, как того можно было бы ожидать при столь значительном различии объема. Последнее объясняется главным образом обилием риторических вставок. Так, в начале помещено длинное вступление, занимающее 9 листов в рук. 61; в нем мы находим и величания Спасителю, и похвальное слово святому, и текст 8-й главы Апокалипсиса. В конце жития также имеется длинное панегирическое заключение; много панегирических вставок встречается и в тексте.

Содержание представляет значительные особенности и в составе, и в распределении материала. Есть рассказы тождественные даже по форме, но встречаются и такие, каких нет в первой редакции, и наоборот. Порядок событий бывает часто другой, есть много различий в подробностях. Присутствие сходных рассказов и между ними некоторых, переданных почти слово в слово согласно с первой редакцией, дает право предполагать существование общих источников, может быть в виде устных рассказов; кое-где автор даже на них ссылается. Заметим, что некоторые общие рассказы редактированы во второй редакции более многословно. Вообще отношение двух редакций весьма напоминает то же, которое наблюдается у различных версий жития Евстафия.

Содержание второй редакции следующее:

После сходного с первой редакцией повествования о родителях Самуила, его рождении, учении и усердии к церкви, следует: «однажды появилась в городе чума и умерло много людей. Один из «воинства чумы» (sarāwita bedbed) пришел, чтобы поразить отрока Самуила, но тотчас явился Архангел Михаил и сказал ему: «не делай зла этому отроку, ибо он избранник Божий, и молитвой своей спасет многих». Далее следует известная нам история матери, попытки женить Самуила, его беседа с отцом, обильно пересыпанная текстами. После нее он «ушел к одному старцу, монаху, по имени Габра-Амлак и принял иго святых во благословении. Тот не дал ему (ига) по закону монашества, а дал его так, как облекают отцы юных чад своих. Потом он вернулся к отцу своему, чтобы привлечь его к любви Божий, и сказал ему: «отче, чем тебе полезно пребывание в этом мире?»... Отец отвечал так же, как впервой редакции отвечал на подобные же предложения своей жене: «я не покину хозяйства и родни». Самуил возвращается в свою келью, но вскоре «встал с тем старцем, который облек его, и пошли они в монастырь аввы Адхани, называемый Банкуаль... и старец оставил его под сенью аввы Адхани... и почил там». Адхани по просьбе братии постригает Самуила. Последний начинает своя подвиги, беседует с душой своей, ест одну солому, выбрасывая вон положенное на нее для вида тесто и т.п. Через 7 лет Адхани сделал его мельником, что дало ему повод к новым подвигам. Все время он молился об отце. Наконец «Бог услышал вопль сердца его, и отец его пришел к нему, чтобы сделаться монахом. Он представил его авве Адхани, своему учителю и сказал ему: «вот пришел к тебе отец мой старец, получить твое благословение». Он принял его и облек одеянием монашества. Через несколько дней захотел отец его поселиться в уединении и поведал свою мысль своему учителю. Тому это было угодно, и он позвал авву Самуила и сказал ему: «оставь отныне мельницу, и ступай служить своему отцу, и как угождал ты мне, так угождай ему, и не опечаль его ничем; делай все, как я сказал тебе, для него, желая получить его благословение, как ты получил мое». И сказал он: «зачем отсылаешь меня, отче? Или я оскорбил тебя в моей прежней работе, какую бы ты ни поручил мне?» Ответил ему его учитель: не оскорбил ты меня чадо, но радовал». И сказал он: «да будет по слову твоему, отче». И благословил он их обоих, и ушли они в море. И жили они в уединении вблизи Банкуаля, много служа Богу. И был он как бы наставником для отца своего, как сказал авва Адхани: «будь ему наставником, исполняя волю его, и не упускай назидать его, да будет он бодр к деланию добра»... Далее говорится о воздержании и подвигах их, о том, что стали их навещать родичи своих, с благословения Адхани, ушли в место (makān), наз. Вайнā, где «приняли их с радостью и поселили в обители... Однажды, находясь в этом монастыре (makān), он возбудил свою душу в сказал ей: «зачем ты пребываешь ленива?...» И так сказав, вышел из монастыря (menēt), взяв с собою огонь и книгу Давида, которой утешался, и пошел в пустыню, не имея ничего, кроме посоха. Идя по пути, нашел реку, полную до краев, ибо было время дождей. Река от обилия дождя разлилась и поднялась до вершины деревьев. Увидав это, святой Божий весьма опечалился и сказал: «если я вернусь назад, пройдут мои дни в праздности и постигнет меня смерть без покаяния; если же я войду в этот поток, у меня не будет сил перейти его. Но лучше мне впасть в руки Бога и предать Ему душу свою, чем жить в праздности». Так сказав, взял огонь и псалтырь в узлы платья своего, и вошел в поток. Потом тотчас поднял и понес его, поместив ноги вверх, а голову вниз; руки его были простерты, как у трупа. Он упал духом. Поток вздымался; волны его поднимались, и по воле Божией оставила его волна на берегу. Он был, как труп, исчезло сердце его от ударов воды и от ужаса потока. Скоро вернулся дух его, и он узнал, где находится, ибо дивны дела Божии и благословенно имя Его. Одежда его была на нем, и клобук на голове его, вымокшие в воде. Тогда он подумал о книге и огне, и ощупал узел одежды своей, и нашел их без мокроты, и не было капель воды на них». Далее идут рассказы о том, как его искали, о блевотине и голосе с неба, о жизни в монастыре, где он провел в строжайшем воздержании 12 лет, о том, как он ушел в далекую пустыню, где выкопал себе пещеру, о посещении За-Руфаэля и чудесном переходе вместе с ним через разлившийся поток (f. 52 сл. 1-й ред.). Этот последний рассказ передан почти слово в слово согласно с первой редакцией, причем, что крайне интересно, есть в нем и ссылка; «говорил ученик, который передал нам это», и самый рассказ дальше ведется в первом лице, как и в первой редакции. Почти дословно совладают и рассказы и о восхищении на небо и хождении с 24 старцами (f. 56 сл. 1-й ред.), а также о восхищении на небо в земле Сāф (f. 67 сл. 1-й ред. И 57 в рук. 61). Эпизод с царем Давидом (f. 64 v. сл.) отсутствует в обеих рукописях второй редакции, что же касается патриарха Матвея (f. 79), то о чудесном посещении его Самуилом рассказано (f. 63 р. 61) в следующей форме:

«Однажды, находясь в своей пустыни, сей святой позвал учеников своих и сказал им: «вот благословенный хлеб, данный мне Матвеем, патриархом Александрийским: возьмите и потребите его вместо тела и крови Христовых». И взяли мы и вкусили часть хлеба, и был он весьма сладок, и прекрасно было благовоние его. Он был сух, а когда мы вкушали, размягчился в устах. Потом принес он вам небольшой плат (mandil) и сказал: «прах отца нашего патриарха». И раздал нам по малому лоскуту. Тогда спросили мы: «отче, кто принес тебе это: мы не видали посланного к тебе, будучи твоими учениками, которые не удаляются от тебя и находятся под сенью твоей? Скажи нам отче». И сказал он нам: «чада, зачем вам спрашивать об этом? Бог знает происхождение сего, я же дал вам, чтобы вы получили благословение, и проявил любовь к вам, как сказал Господь наш: «возлюбите искреннего, как самих себя». И ныне, чада, не спрашивайте больше о сем». Тогда поняли мы, что восхитил его дух, и унес, и дал ему встретиться с патриархом. Ублажаем святость твою, облеченной смирением... светильник святой пустыни Вали, просиявший до пределов Египта»…

Далее следует рассказ о явлении Иоанна Богослова по поводу Апокалипсиса (ff. 63 v. – 6 б.), помещенный в первой редакции гораздо раньше. Точно также переставлены эпизоды с монахом, ушедшим самовольно в Иерусалим, о «земле псов» и т. п. Последний рассказ вставлен между вторым восхищением на небо и кончиной. Из сказаний, свойственных только второй редакции, остановимся прежде всего на следующем (f. 76):

«Однажды пошел отец наш в один монастырь навестить монахов. Когда он там находился, явились к нему посланные из монастыря учителя его аввы Адхани и сказали: «Монастырь отца твоего разграбил разбойник, не оставив ничего из священной утвари: они вошли, разбив окно церкви. Поэтому помолись Богу, и он услышит тебя». Это они говорили когда он стоял на пороге церкви, чтобы идти принять св. дары в 9 час. Когда ему сказали, он весьма опечалился и сказал: «Господи, очи Твои видят всю землю. Не дай погибнуть гробу отца моего, раба твоего Адхани, человека Божия; не скрой этого лукавого, куда бы он ни ушел: на восток, запад, север, или юг. Если Ты не приведешь ко мне этого злодея с достоянием отца моего, и не поставишь его предо мною сегодня, ты отринул меня Господи, Господи мой, от лица Твоего». По окончании литургии в тот же день, когда он выходил из церкви, подошел к нему монах, держа этого злодея, и поставил его пред отцом нашим, когда он был в церковной ограде. и сказал: «отче, вот я привел этого злодея, ограбившего достояние твоего учителя; я нашел его на дороге, когда он шел, взяв в одном masqanet; возьми, и делай, что хочешь». Когда осмотрели мешок, нашли всю церковную утварь, которая не пострадала. И благословил отец наш этого монаха. Потом послали злодея с церковною утварью и привели его в Дабра-Банкуаль. Когда увидали святые, удивились и прославили Бога, особенно же, когда им рассказали все, что совершил отец ваш».

Другой рассказ (f. 60 v.) говорит о сношениях Самуила с Габра-Маскалем из Лагасо, известным и из первой редакции (f. 62). «Однажды 11-го тера, в день Богоявления позвал отец наш одного иеромонаха, чистого, настоятеля великой обители, по имени Габра-Маскаля из Дабра-Лагасо. Он боялся Бога, подобно ему, и сказал ему: «приди, отпразднуем Богоявление, и принеси с собою табот священнодействия и книги, чтобы нам приобщиться тела святого и крови честной Господа нашего Иисуса Христа». Услыхав это послание, святой Божий сказал: «хорошо». И встал он и пошел с таботом священнодействия, и пришел к отцу нашему Самуилу, ибо были они друзья. Пошли они вместе к реке Такац и стали совершать здесь службу Крещения. Они провели всю ночь в молитве и молении к Богу, Господу своему, и в освящении воды по уставу книг. Когда наступило время крещения, вошли святые в воду. Тотчас сошел Дух Святой в виде огня и озарил всю реку. Все пришедшие на эту службу крещения получили благодать Св. Духа, как и все, погрузившиеся в сей день в реку, даром сих святых рабов Божиих. Как сладостно повествование о сих двух столпах преизрядных! Вдевшие Духа Святого сошедшего суть воистину белые голуби, как написано в «Набиуде». Они украшены чистотою, как сыны Громовы».

Интересна ссылка на монашескую книгу «Набиуд», переведенную довольно рано и уже известную в рукописи XV века. Другая ссылка на эту книгу находится после повествования о праздновании 40-го дня по кончине Самуила. Это повествование имеется только в древней рукоп. № 61 (f. 94 v.), где оно в своей первой части тождественно с рассказом первой редакции (f. 93); различие заключается в том, что из присутствующих на первом месте поставлен «Aronjos», царь Serha-Sejon вм. Anorjios, иерей из S. S. Вероятно, второе более правильно. Церха-Сион может быть Аксум. После слов: «ибо он был девствен и непорочен», следует: «и было ниспослано благословение от Бога, достаточное для рода родов. Прежде чем было излито это благословение, как было повелено, устроили братия ссору. И тотчас исчезло все в в небо, ибо где ссора, там нет благоволения Божия. Как сказано в Набиуде: «хуже всего ссора и распря среди братии, и не исправится путь таковых, и Дух Святой удалится от них. Но не оставил Бог людей, собравшихся из дальних и ближних мест, чтобы получить благословение сего святого, явно во время возношения. И все были запечатлены даром благодати Господа и Спаса нашего Иисуса Христа, Ему же слава во веки веков. Аминь».

Что может дать нам сопоставление обеих редакций? Историка оно не обогатит новыми сведениями, если не считать приведенного рассказа о грабеже в Банкуале, случае, по-видимому в достаточной мере ординарном в Абиссинии во все времена ее истории. Следует отметить имя Адхани, вместо Мадханина-Эгзиэ, по-видимому более распространенное среди озерного монашества и известное нам из жития Яфкерана-Эгзиэ. Несколько биографических подробностей и бытовых черт – вот и все, чем обогащает исследователя новая редакция. Трудно даже сказать, следует ли считать рассказ о «распре» во время 40-го дня вставкой во второй редакции, или сознательным пропуском – в первой. Возможно, что монах, начитавшийся Набиуда, всюду искал приложения его изречений и образов, но естественнее предположить все же вторую возможность. Если это так, то устраняется мысль о зависимости второй редакции от первой и все тождественные места объясняются или обратным предположением или, что более вероятно – общими устными (может быть и письменными) источниками. Особенно интересно, что сходными оказываются по большей части рассказы, приводимые в первом лице. Отсутствие рассказа о царе Давиде делает это место жития еще менее надежным для историка. Рассказ о патриархе как будто хочет доказать, что новый светильник Эфиопии действительно «просиял до пределов Египта». При всех различиях, характер обеих редакций сходен, и обе они заняты перечислениями чудес, пересказом легенд, обе одинаково мало дорожат не только исторической обстановкой, но и стройностью изложения биографии святого. И здесь мы ничего не узнаем о Вальдебском монашестве.

Синаксарное житие Самуила не вполне совпадает и со второй редакцией, но все же ближе к ней. Так, и оно не знает посещения святым царя, и оно рассказывает о переходе через поток с огнем и псалтырем. Отсутствие рассказа о «земле псов» может быть объясняется тем, что автор, следуя второй редакции, где он помещен между последим восхищением Самуила на небе и кончиной, не желал прерывать этих двух внутренне связанных рассказов. Упоминание о сатане, принимавшем «образы страшных зверей», также находит себе источник во второй редакции, где есть рассказ о явлении Самуилу сатаны в виде змия. Из второй редакции заимствовал синаксарь и то, что святой в Банкуале был мельником. Существенной разницей остаются: имя «МадханинаЭгзиэ» и особенно то, что Самуил уходит в Банкуаль по смерти «отца и матери». Если первое еще можно объяснить редакционной поправкой собирателя синаксарных сказаний, то второе едва ли исходит из подобной причины или недоразумения: история отца Самуила занимает слишком много места в обеих редакциях жития.

Значительное по объему житие преподобного Takla-Hawārjāt («Насаждение Апостолов») заключается на ff. 1 – 8 и 170 – 206 рукописи № 63 бывшей коллекции d’Abbadie. Страницы – большого формата, довольно древнего письма.

Как и все эфиопские агиологические произведения, и данное составлено для чтения в церкви на день памяти святого. Об этом прямо сказано в стихотворном вступлении: «да расскажем повесть о человеке Божьем, читаемую 26-го числа месяца хедара». Житие состоит из ряда повествований об отдельных событиях, чудесах и т. п., по большей части предваряемых обращением к слушателям и заключаемых кратким поучением, часто с приведением библейских цитат. Например, (f. 170 ч. II): «Послушайте, братия, чада церковные, таковое смирение с деянием, которое он предпочел. Ибо сим смирением приобрел он возношение. Сила молитвы его да сохранит нас от мира погибели во веки веков. Аминь». Или, например, заключение повествования нa f. 199 v.: «И ублажили нового апостола, Такла-Хавāрьята, учителя и проповедника (?), говоря: «воистину, он ревнитель, как Илия, и учитель, как Павел, исполнен премудрости, как Стефан, и камень веры, как Петр, проповедник Евангелия, как все апостолы, конь Духа и любитель пустыни, как Антоний и Макарий. Похвала памяти его сладостна для великого и малого. Благословение помощи его да будет нам, как, одеяние, ныне и присно, и во веки веков. Аминь». Далее идет начало следующего повествования: «Послушайте еще, отцы наши и братия, собравшиеся в сей святой храм, дивное и чудное. что сотворил Бог (f. 200) для сего отца нашего Такла-Хавāрьята, девственника я иерея, блаженного и святого». После следующего за этим рассказа о посрамлении святым пришедших к нему бесов, читаем: «Таков обычай сатаны. Когда он приходит бороться со святыми, и те начинают молиться, (обратившись) спиной к западу, а лицом (к востоку), он не входит и не может видеть образа лица Божия и помазания Духа Святого и сияния благодати Христовой на челе их, как сказал Господь наш в Евангелии: «всяк, делаяй злая, ненавидит света, и не приходит к свету, да не обличатся дела его, яко лукава суть» (Иоан. 3, 20). А кто это, чьи дела лукавы, как не сатана, противящийся святым, да восхитит их с собою во тьму? А тьма – дела греховные. А тот, чьи дела праведны, заботится о совершении их и идет к свету, да явятся дела его, яко о Бозе суть соделана. Воистину сей отец наш Такла-Хавāрьят – девственник, и иерей, и пророк, и апостол, и дела его явились, как свет с верой. И плоть его пригвождена железом в память провождения на кресте рук и ног, Господа сил и царя царей, Бога богов. И сего рода горело тело его любовью Духа Святого и не охладил он духа и тела водою греха. Посему дана была ему на земле жизнь ангельская и сатана не одолел его уловлением в грехи, хитростью, и нападением, явно и ужасая, придет ли он в полночь, сделавшись в своей задней части змием, или придет тайно, неся дубину». Иногда такие риторические заключения сделаны рифмованными стихами: ff. 8 (r – v.), 17 3v.1, 182 v.1, 186 v.2, 193 v.1, 195 v.2, а также начало заключения всего произведения ff. 205 v.1–206 v.2.

Житие выдает себя за повествование очевидца – ученика преподобного, писавшего по личным воспоминаниям, по рассказам как самого Такла-Хавāрьята, так и других, имевших с ним беседы или видевших его чудеса. Это высказывается во многих местах, особенно же в конце, на f. 203 v.1: «Сие написали мы, да не забудется память изрядств его, да будет надеждой и пользой верным, а не для славы тщетной. «Яже видехом и яже слышахом». Как сказал Евангелист: «Не может град укрыться, верху горы стояй», и не может укрыться весть о славе праведных. Не вжигают светильника под спудом, но поставляют его на свещнице, и светит всем, иже в храмине суть. И мы не могли обнять всецело повествование о человеке Божьем. Одни говорили: «мы видели отца нашего Такла-Хавāрьята, когда он шествовал на облаке света»; другие говорили: «и мы видели его, идущим на колеснице светоносной»; некто сказал: «видел я его, возвещающим евангелие Божества, причем осенял его ангел крыльями света, пока он не кончил». Другой говорил: «16 ангелов дано отцу нашему Такла-Хавāрьяту, охранявших (его от) змей; они ходили с ним». Иной сказал: «два ангела стояли перед ним, держа мечи, отгоняя демонов»; некто сказал: «видел я Иоанна, возлюбленного Господом, когда он рассказывал видение свое«Апокалипсис»... Таким образом, самые невероятные чудеса влагаются в уста «очевидцев». Это делается и при повествованиях об отдельных чудесах. Многие части жития влагаются в уста самому святому и рассказаны в первом лице. Все это мало говорит в пользу автора нашего текста. А между тем он должен не особенно далеко отстоять по времени от своего святого. Как мы увидим, последний жил при Зара-Якобе; палеографические соображения не позволяют отнести рукопись ко времени позже XVI века. Необходимо упомянуть также о неудовлетворительности этой рукописи. Производя с внешней стороны вполне благоприятное впечатление, она весьма неисправна, переполнена описками, ошибками и пропусками, иногда препятствующими пониманию.

Автор жития, как и все вообще эфиопские агиобиографы, был начитан в доступной ему литературе. он ссылается на«книгу Климента» (f. 204 v.), очевидно апостольские постановления Климента, папы римского, на житие Иоанна Колова (f. 205); изучение его творения убеждает в его знакомстве с другими произведениями египетской монашеской литературы и делает вероятным предположение о том, что он читал Епифания Кипрского.

* * *

«Был человек в земле Шоа, по имени Андрей; должность его (simatu) была в земле Энāрэть. Имя жены его – Елена. Она зачала и пошла к своим родным; жители ее города служили идолам. Когда наступил праздник волхвов, собрались на него мужчины и женщины и посылали свои дары, чтобы принести в жертву богам своим. Звали они и Елену и говорили ей: «отчего ты не кланяешься богам? Пойдем с дарами». Елена встала и пошла с ними. Когда волхв увидал ее издали, идущую к нему, воскликнул, говоря: «не подводите этой женщины». Все встали и сказали волхву: «что с тобой и из-за чего ты вопишь?» Он сказал им: «не позволяйте этой женщине подходить ко мне, ибо во чреве ее огонь». Когда она приблизилась к нему, он убежал, ибо жег его огонь духовный. находившийся на сем младенце, ибо от чрева матери освятил его Бог, как Иеремию пророка и как Иоанна... И когда она пришла туда, где находились собравшиеся, ей сказали, что изрек волхв и как он убежал от нен. Она вернулась со своим приношением домой, а затем ушла и возвратилась к своему мужу в землю Энāрэть. Эта Елена была из славного рода. – Был один человек, по по имени Акхадом макванен Тигрэ. У него была дочь (?)⁴⁴ по имени Мāрьям-Семрā; и женился Атфеяхан на (женщине) по имени Кац. Она родила Елену, которая родила сына и воспитала его в Духе Святом. И он рос понемногу».

Отданный мамхеру, он изучил псалтырь, писания пророков и все законы церкви. «Потом ему стали сватать невесту из царского рода. И ввели эту невесту с великим брачным торжеством. И этот отрок был в доме своего учителя, а эта невеста выросла. Сказал ее отец: «выросла дочь моя и достигла юности, а твой сын мал. Доколе будет ждать дочь моя? Давай судиться». Отвечал отец отрока Андрей: «я не отпущу невесты: пусть рассудят между мной и тобой». Люди города говорили: «зачем они препираются из-за того, что невеста выросла?» Из-за этого они пошли друг на друга. Отец отрока взял много добычи, и отослал отец эту невесту. По воле Божией случилось. что он остался девственником, как Иоанн Креститель под охраной Св. Духа. И послали этого отрока к митрополиту, и поставил тот его диаконом. Он вернулся в свой город и возвещал писания и был любим всеми – иереями и верующими. Иерея любили его за сладкогласие и сладость гортани его, верные же за законность и правду. И научился он ездить верхом, стрелять из лука и охотиться на зверей».

Отец стал уговаривать его жениться. Он отказывался, ссылаясь на ряд текстов. Это не помогло. «Поэтому вышел он в полночь из дома отца своего, возжегши светильник Троицы и не взяв с собой ни золота, ни серебра, ни других одежд, но только одного слугу оруженосца. Щитом правды покрывшись, пошел он, как добрый работник, возделывать ниву Евангелия и засевать ее семенем пшеницы. И взял он на дорогу пищу от Екклезиаста, сказавшего: «суета сует пребывание в сем мире». Эта пища привела его к жатве хлеба. Он прибыл к затвору аввы Иоанна в Дабра-Вифāт, постучался в дверь и сказал трижды: «Εύλόγησον», по обычаю святых. Сказал авва Иоанн: «кто ты?» Он ответил: «я – раб Отца и Сына и Св. Духа». Он сказал: «войди, раб Духа Святого». Он пал ему в ноги, обнял его шею и облобызал его, и сказал ему старец: «что значит приход твой, чадо?» Он рассказал ему, что хочет монашества, и сказал: «отче, облеки меня в схиму монашества». Авва Иоанн сказал ему: «Ты знаешь чадо, что отец твой гневлив, и у меня с ним ссора. Ступай в монастырь отца нашего Такла-Хайманота, и там облечет тебя Бог одеянием монашества». Сказал отец наш Такла-Хавāрьят: «благослови, отче, путь мой». Сказал он: «Бог да управит путь твой и шествие твое, как он управил пути древних отцов». И пошел он в Дабра-Либанос. И сказали отцу нашему Иоанну Кама богоносному стражу (ảqābitu) отца нашего Такла-Хайманота: «пришел юный странник, брат иерея Андрея». Настоятель обители сказал в ответ: «приведите его ко мне», веря. что приход его от Духа, и облек его в одеяние монашества... И начал он поститься по 40дней, не пья воды, и сделал рогожу под одеянием. Он стяжал воздержание, оставил есть хлеб и ел плоды бобов, омоченные в воде, возлюбил странных. Все это было, когда он был диаконом и еще не был поставлен во иерея. Иногда он уходил в пустыню один, ища святых, обитавших в пустыне, и находил живых из них, если же находил мертвых, то погребал их, собирал кости их и приносил в монастырь для погребения. Иногда он выходил из кельи своей в полночь, чтобы встретиться с «сокровенными» (sewurān), облеченными во власяницы. Все это рассказывали нам в Дабра-Либаносе святые, говоря: «жили мы с ним». После Иоанна Кама, отца нашего, поставлен был отец наш Андрей, носитель креста Господа нашего Иисуса Христа. На него много клеветали, говоря: «сын брата твоего, именуемый Такла-Хавāрьят увел дочь нашу и отослал ее в женский монастырь и сокрыл». Позвали отца нашего Такла-Хавāрьята. Он явился. Сказал ему настоятель: «правду ли говорят тебе, или нет?» Он ответил: «да, я отослал ее; она говорила мне: «отошли меня, ради Господа Бога, из сего тленного мира». Разгневался настоятель и сказал ему: «не приведешь ли ее?» Сказал он: «не приведу: она обитает у царя небесного, облеченная в одеяние святости». Посему настоятель повелел бичевать его много раз. Он же принял бичевание ради любви Божьей... Видя сие, дивились и изумлялись люди, находившиеся там, говоря: «как этот человек не отвечает ни слова, бичуемый?» И повелел настоятель связать его, и много дней он был связан. В полдень он встал и вошел в свою келью молиться; его восхитили и показали ему все тайны. Вернувшись, он дивился виденному и сказал: «Дивен Бог»... И посему желал он быть мучеником. Его потом разрешили от уз. В тот же час монахиня почила. Он дал клятву и сказал святым: «молитесь за меня перед Господом Богом моим, и он не посрамит меня от чаяния моего». Спросили его святые: «чего ты хочешь?» он сказал им: «желанием возжелал я пролить кровь мою для оставления грехов моих». Сказали ему: «да дастся тебе по желанию». Сказал настоятель отцу нашему Такла-Хавāрьяту: «ступай к митрополиту быть поставленным во иереи». Сказал отец наш: «мне лучше быть диаконом, а если нет – монахом». Снова сказал настоятель: «так как ты не хочешь быть иереем, то ступай к митрополиту, я посылаю тебя». Он согласился. А тот хотел послать его под видом поручения, для посвящения. Он не знал, но повинуясь пошел по приказанию своего наставника с братиями. Придя к митрополиту, он изложил ему поручение. Митрополит, зная Духом Святым, посвятил его во иереи, благословил его и сказал: «Бог да благословит священство твое, как он благословил священство Моисея и Аарона». И с этими словами отослал его в его монастырь. Настоятель, узнав, что он посвящен в иереи, обрадовался великой радостью».–в беседе с одним другом, Такла-Хавāрьят сказал, что у него есть другое имя, и предложил ему молиться об открытии этого имени. Послышался глас с неба, который назвал его Замада-Орини за терпение в подвиге, Замада-Аарон – за священство, Замада-Набият – за пророчество.

Он рассказывал: «однажды побудила меня мысль, говоря: «выйди в пустыню». Я вышел и ходил, и там встретил женщину, по имени Арвā. Я спросил ее: «сколько тебе лет, откуда ты пришла в эту пустыню?». Она отвечала мне: «мне 70 лет». Чем ты питаешься?» Она отвечала: «этими листьям снизу». Мне показалось горько, как алоэ (aguēstār), и я вскрикнул. Она сказала мне: «попробуй сверху» и мне показалось сладко, как мед. И прославил я Бога, творящего так для любящих Его. И она объяснила мне все. Затем пошел я в другую пустыню, и нашел там человека Божия великого и преславного, по имени Ираклид; за ним следовало два льва. Я благословился от него, облобызал его руки и ноги, и он поведал мне все...»

«После этого вышел он из Дабра-Либаноса и пошел в город области Мугар именуемый городом Pастений. Вошел он в церковь, поклонился и помолился. Окончив молитву, он вышел и встретил вдову, рабу Божию, по имени Эгзиэ-Кебрā, и приветствовал ее целованием духовным, и они беседовали о величии Божьем. Она рассказала ему о гробнице митрополита, о том, что она находится в земле Гуаль близ города Растений, и имя этого митрополита Афанасий. Услыхав это, отец наш сказал ей: «поведи меня туда, чтобы я увидал его гробницу». Она позвала сына своего, по имени Хабта-Микăэля, и поручила ему проводить его к гробнице митрополита. Отец паш пришел туда, поклонился и облобызал могилу, остался там семь дней и молился. И он сотворил чудеса и знамения...»

«После этого он размышлял о жизни святых, обитавших в пустыне. Трое скончались от войны, один – от яда, один – от срамных слушаний, один – от срамных видений. Услыхав об этом, он вышел из пустыни и пошел в город Агāи и жил в земле Зāй. Здесь он нашел большую скалу. Он поселился в келье, постился, молился, делал поклоны, исповедался, проливал слезы и плакал, и так жил много дней, не давая покоя плоти своей, ни днем, ни ночью. Постился он по седмицам, не вкушая пищи, кроме суббот, когда он ел плоды пустыни, овощи и воду. От частых поклонов сокрушились обе кости руки его, от продолжительного стояния распухли ноги его. И сделал он себе железный ошейник, в котором было 8 острых железных гвоздей: два спереди, два сзади, два на правой стороне, два – на левой, и кроме Рождества Христова, Богоявления и Пасхи, не снимал его с шеи до дня смерти своей, стоял ли, сидел ли, или делал поклоны. Когда он шел, они вонзались в тело его и, страдая, он напоминал душе своей страсти Сына, говоря: «грешная и блудная, разве ты не слыхала как распинали иудеи Господа нашего Иисуса Христа, Творца неба и земли, чистого от грехов? Он вменился с беззаконными ради нас, страдал, да разрешит нас от уз». Сие вспоминая, он проливал слезы, как воду. Волос головы своей он не стриг, и только в день Распятия Единородного жег их огнем, так что горело тело его. Однажды спросили мы его: «зачем, отче, ты это делаешь?» Он ответил: «как Господа и Бога моего увенчали тернием, так подобает и мне для оставления грехов моих». Это он рассказывал нам, и это он делал до своего успения».

За это он удостоился великой благодати, посещения Богородицы, Апостолов, св. Георгия и самого Спасителя.

«Затем он вышел из этой пустыни по воле Духа, помня сказанное Апостолами в их «Синодосе»: «приближающийся⁴⁵ к святым, сам будет свят». Посему он стал искателем святых, обходя страны востока, запада, севера и юга, где находились святые, пустыни, и монастыри и затворы. И он получал от них благословение и поручал себя молитвам их, и принимал тех, которые поручали себя ему».

За это удостоился видения: он увидел реку, на ней корабль, на который он сел и поплыл, водимый прилетевшей с востока белой птицей и приведшей его к горе, на которой были бесчисленные святые; здесь он созерцал величие Божие и слушал небесную обедню, за которой Богоматерь велела ангелам приобщить его первым, раньше святых. На недоумение последних она ответила: «он пришельствовал из монастыря в монастырь, ради любви к Сыну моему». Арх. Михаил подал ему райскую ветвь», и с этого дня у него исчезли все земные желания и потребность пищи, он стал есть только бобы, благословенные для него Богородицей. – Однажды от сильной усталости заснул, не окончив формулы поклонения Св. Троице («и Св. Духу»). Восхищенный на небо, увидел Третье Лицо, находившееся над Двумя, гневным и, на свой вопрос, получил прощение за отделение Св. Духа от Двух других Лиц. После раскаяния и произнесения правильной формулы был отпущен. Ангел объяснил ему, что по пророку «иерей сидит одесную, а любовь и мир (т. е. Дух Св.) – над Обоими». Наученный этим, святой всегда «наставлял учеников своих правильно поклонятся Троице – Богу нашему». – Великое почтение к св. тайнам явил святой, потребивши зловонную блевотину принесенного в церковь и приобщенного в его присутствии тяжкого больного. За это ему явился Спаситель и обещал прославить его перед небесными так, как он прославил Его перед людьми, затем коснулся и зажег солнце на лице его. По просьбе святого, не желавшего прославления до смерти, солнце было перенесено к ногам. Агиограф сравнивает святого с Моисеем. Потом Спаситель явился еще раз и заключил с ним «завет», причем дал ему власть видеть души при их исхождении из тел.

«Сказал отец наш Такла-Хавāрьят одному человеку Божию, что желает встретиться с его учителем. Тот ответил: «невозможно, ибо он совсем не выходит». Сказал отец наш: «ты скажи ему». И когда он усиленно просил его, этот человек пошел и сказал. Раб Божий, услыхав это, сказал: «не удерживай его, приведи его тотчас». Тогда пришел отец наш, а этот отшельник имел в земле пещеру и не выходил, ни днем, ни ночью. Сказал отец наш: «мир тебе!» Сказал тот: «мир Бога да будет с тобой». Потом он поднял руку из рва своего к отцу нашему, и отец наш спустился в ров до чресл, и они коснулись друг друга концами пальцев рук своих. Сказал отец наш: «каковы деяния твои?» Отвечал тот: «тебя привел Бог, а мне повелел поведать тебе о себе от начала до конца. Родился я в Амхаре; отец и мать сватали мне жену и ввели ее в свое время с великой честью. Пришествие же мое, ради Бога, подобно Габра-Крестосу. Пришел я сюда давно и принял иго монашества. Потом вошел я в этот ров и не выхожу; дней моих – 45 лет. Не видал я совсем людей, кроме тебя. Сказал я: «что говорят твои отец и мать?» Он ответил: «постигло их добро, или зло, не знаю». Они провели время до вечера, беседуя о величии Божьем. Потом спустил им Бог сосуд, полный молока на золотой веревке с тремя светильниками. Они напились вместе, благодаря Бога». – Далее приводится рассказ какой-то монахини о явлении святому ангелов и Иоанна Богослова, когда он ночевал в расстоянии дня и трех часов пути от моря Sāf.

«Отец наш Такла-Хавāрьят отправился в путь, чтобы спуститься в землю Анфрāз посетить святых, следуя гласу писания: «посещай святых ежедневно и благословляйся от костей праведных». Потом он пришел в один город, чтобы заночевать и остановиться там, ибо был вечер пятка, навечерие субботы. И придя в город в дом одного человека, он поместился отдельно от него на короткое время (?)».

Далее (ff. 1752 – 1781) приводится длинный рассказ о петухе, прибежавшем к святому и просившем спасти его от ножа в день субботний. Такла-Хавāрьят, не успев подействовать на его хозяина увещеваниями о святости этого дня, выкупил его, дав больше, чем с него потребовали, и взяв клятву никогда не резать петуха и после смерти не выбрасывать, а закопать. Петух поклонился в ноги. Рассказ сопровождается длинными перечислениями животных, известных из Библии и апокрифов и говоривших с людьми и т. п. (змий райский, валаамова ослица, варухов орел, камень tatrāblon в Риме и др.). – Непонятно, говорил ли петух по человечески, или только святой имел, подобно апостолам, дар понимать его. – Затем следует со слов юноши Зара-Хāймāнота длинный рассказ о том, как, сидя с Такла-Хавāрьятом в день пятидесятницы, он плюнул на землю. Святой укорил его, указав на то, что слюна христианина освящена приобщением и имеет силу крещения. Затем он чудесно отделил от песка тело Христово и положил себе на голову под клобук. «Через несколько времени это сделалось теплым и мягким, как тело агнца». Приводится постановление Синодоса о неприличии плевать и рассказываются случаи исцелений слюной христианина.

«Потом он надумал идти в Иерусалим поклониться (месту), где распят и погребен был Господь наш. Он вышел и отправился в землю Энфраз, обошел все монастыри и монахов, чтобы благословиться от них. И просил он их, говоря: «молитесь за меня Богу, да упрочит путь мой, чтобы придти мне в Иерусалим и сделаться там мучеником. Молитесь за меня, чтобы укрепил меня укрепивший мучеников и благословите чад моих». И он вспомянул всех прибегавших к нему. И пришел он в один монастырь и нашел там одного отшельника, боящегося Бога, стал у дверей его и сказал: «доложите обо мне авве». Тот узрел Духом Святым и вышел поспешно и сказал: «зачем вы заставляете стоять человека Божия Такла-Хавāрьята». И улыбнувшись, он обнял его, как будто знал его раньше. И сказал ему Такла-Хавāрьят отец наш: «откуда ты знаешь меня и называешь меня по имени?» Отвечал он: «Я узнал тебя, когда ты был в Дабра-Либаносе связанный в 7-й час. Восхитили тебя и вознесли на небо. И меня поставили вместе с тобой и дали тебе 5 святых одежд, а мне дали две, и я сказал ангелу, поставившему меня: «почему ты дал ему 5 одежд, а мне две?» И ответил он: «есть и для тебя (еще) 5, а для него (еще) две, для украшения вас обоих (всего) семь». И сказал я ангелу: «как его имя и где его земля?» И ответил он: «Такла-Хавāрьят из Дабра-Либаноса». Тогда-то я узнал тебя. Услыхав это, он тотчас узнал восхищенного, и они беседовали о величии Божьем. И вышел он и пошел в землю Тигрэ, обходил монастыри, монахов, пустынников и затворников и благословлялся от них. Когда однажды он шел с учениками, и они были впереди, а он следовал за ними, обернувшись, они увидали его стоящим с одним монахом, пришедшим неизвестно откуда. Они удивились. И сказал отцу нашему Такла-Хавāрьяту этот монах: «куда идешь ты?» Отец наш ответил: «в Иерусалим ко гробу Господа моего, поклониться там; хочу я также сделаться мучеником, быть убитым мечем, или побитым камнями, или брошенным в огонь, или причаститься страстям Христовым, как сказал Павел, язык благовонный» (Рим. 8:17). Этот монах знал все сокровенное, как свидетельствовал сам блаженный отец наш Такла-Хавāрьят, говоря: «этот монах знал прежде чем двигаться горам, куда они двинутся, где будут их деревья и куда пойдут их камни, ибо в нем был Дух Святой, все ведавший». И сказал он отцу нашему Такла-Хавāрьяту: «нет тебе части идти в Иерусалим, возвращайся в землю Шоа, и там окончи подвиг свой». Сказал отец наш Такла-Хавāрьят: «не пойду я назад: кто, взявшись за рало, возвращается назад? Право царствие Божие». Сказал монах: «истину говорю тебе: если не поверишь слову моему, то я возвещаю тебе чудо, которое будет тебе: ты возвратишься назад и вернешься в свой город и, если сегодня ты придешь сюда и мы встретимся на этом месте, эти чада твои не вернутся, кроме одного: один захворает, когда ты придешь в Энфраз, и ты оставишь его там, двое пойдут с тобой, но не возвратятся назад, и один пойдет с тобой с младшим сыном твоим». После этого они простились. Он отправился поклониться гробнице девяти святых, чтобы получить их благословение, и посетил каждый из монастырей их и поклонился гробам их. Потом он вернулся и пришел в землю Энфраз и прибыл в один монастырь. Здесь захворал его сын, и он оставил его там. И пошел он в землю Шоа в свои пределы и прежде всего пошел в монастырь отца нашего Такла-Хайманота, поклонился гробницам и посетил всех братьев своих. Потом он вернулся в землю Тигрэ с двумя чадами своими с этим сыном. И встретился он с тем монахом, который сказал: «исполнилось». И увидав его, улыбнулся. Они облобызались, дивились величию Божию и прославляли Его. Потом он ушел и прибыл в пустыню Цеблā и тут нашел 400.090 святых, возненавидевших и оставивших сей мир. У них не было ни одежды для прикрытия, ни посохов в руках, ни сандалий на ногах, но только власяницы и пояса кожаные на чреслах. Он благословился от них и приветствовал их. И сказали они мне все бывшее и будущее. Потом пошел я и перешел в некую пустыню, и там нашел 800.400 святых, которых сокрыл Бог от этого мира преходящего; они не имели желаний, и у них не было ни одежд, ни посохов; они не отдыхали ни днем, ни ночью, славословя Господа. Придя к ним, я приветствовал их, и они встретили меня, как будто знали раньше, и поведали мне все. И сошел Спаситель наш с ангелами своими, водрузилась светоносная скиния, сошел иной с неба и служил Сам Спаситель наш, я же приблизился с ними впереди всех. И принес Спаситель наш три хлеба рукою своею; я взял этот хлеб первым и хотел вкусить от него. И сказал он мне: «не подобает вкушать в мире сем». И облагоухало меня благовоние этого хлеба на 30 дней, и не хотел я ни пищи, ни воды. Потом перешел я в некую пустыню и нашел в ней других святых, отвергших сей мир преходящий; число их 700 тыс. Они едят и пьют из руки Владычицы нашей Мария Богородицы, жизни всего мира, ежедневно, всегда. Я приветствовал их. Потом я ушел отсюда и перешел в другую пустыню и нашел в ней монаха, который весь был привязан к колу. Я приветствовал его. Увидав его распростертые руки, я вострепетал сердцем и запомнил свое неразумие. И сказал он мне: не бойся и не трепещи: Бог привел тебя ко мне. И поведал он мне сказанное Богом, и я рассказал ему, что надумал сойти в Иерусалим. Он сказал мне: «принеси мне ладана», и я дал ему чистого ладана и изрядного. Не успел я прикоснуться своею рукою, как на ней оказались слезы, кровь вместо слез, ибо не хватило слез его от многого плача – плакал он целый день. И сказал он мне: «не отдавай другому иерею, сам кади рукою твоею, и по направлению дыма этого ладана – путь твой, по которому ты пойдешь». И кадил я, придя к церкви 4-х Животных в день праздника их. И направление дыма каждения было к Шоа, как сказал он мне. Исцелилось в этот день четверо расслабленных. Тогда понял я часть свою, что она не паломничество в Иерусалим, но не оставило желания помышление мое. И однажды, идя по пути, я опять встретил одного святого Божия, который бежал, одетый волосами. И сказал я: «отче, почему ты бежишь?» Тот ответил мне: «Господь наш сказал мне: «ты умрешь от меча ради Меня и ради имени Моего». Я сказал ему: «разве лжет слово Божие, сказанное о тебе? Не беги более». Он сказал мне гласом пророчества: «когда я умру, погреби тело мое». И я ушел от него. Через немного дней я вернулся к нему, и нашел его убитым мечем, и отпел и похоронил его, и измерил волоса тела его – и оказалось 24 пяди. Ему открыл Бог, чтобы он приготовился к подвигу, как могучий и борец». И видя труды их, он (т. е. Такла-Хавāрьят) упрекал душу свою»…

«...Сказал отец наш Такла-Хавāрьят: «Однажды шел я по пути и услыхал крик – кричали младенцы и жаловались перед Богом, говоря: «доколе, Господи, Ты не будешь мстить за кровь нашу, ибо не довели нас до возраста, когда бы мы могли творить волю Твою и получить воздаяние за добрые деяния наши и возмездие за злые? Убила нас мать зельем, когда мы находились в утробе». Услыхав это, я вострепетал, и убоялся, и удивился, и сказал: «что это значит?», и помолился, да откроет мне Бог объяснение сего. И прибыл я в землю Энфраз в женский монастырь, в котором находилась одна женщина, изрядная монахиня, раба Божия, по имени Ferē-Mārjām, и рассказал ей об этом и сказал ей: «помолись, ради любви Божией». И стали мы молиться оба с великим бдением, постом и молитвою и слезами многими. И принял Бог молитву нашу и моление наше, и услыхал я голос, возгласивший: «это сделала такая-то монахиня». Я встал и пошел искать эту монахиню, и искал ее с великим усердием, и нашел. И сказал я ей: «скажи мне, что ты совершила, чтобы я дал тебе исповедь?» И она рассказала мне все, как она зачинала трижды, и как умерщвляла зельем из-за страха людей. Тогда я утешил ее и дал ей исповедь по канонам апостольским и сказал ей: «молись Богу, да отпустит он тебе грех твой». Сам я ушел, молясь об отпущении грехов ее. И тогда умолкли младенцы... и я понял, что Бог простил ей грех»... Далее приводится со слов святого, призывая Св. Духа в свидетели, «подлинный» рассказ одной изнасилованной монахини: Богоматерь и Архангел Михаил явились ей, когда она плакала и молилась, и вернули девство». Потом пошел я в страну Тигрэ и провел там часть четыредесятницы. В пяток на 6-й неделе («Осанны») прибыл я в Аксум, матерь градов, чтобы получить благословение от мощей праведников и служителей Бога, царей Aбpāxā (sic!) и Ацбāха и всех митрополитов. Я вошел и припал к гробам их. В воскресенье Осанны Христовой, когда я стоял на молитве в церкви и пел псалмы, подошла ко мне изрядная инокиня, раба Божия, восхищенная духом из Дабра-Либаноса, обители отца нашего Тāкла-Хāйманота, по имени Сион-Замадā, и сказала мне: «мир тебе». Сказал и я: «мир Бога да будет с тобою». Мы дивились и прославили Его. Я начал псалтырь Давида от начала до конца. Когда я подходил к какому либо из псалмов, она говорила: «Слава Отцу и Сыну и Св. Духу» до конца. Потом она сокрылась от меня, и я сказал: «дивен Бог, дивен».

«Когда он шел по пути близ Такацы, подошел к нему человек и сказал: «прошу тебя, отче, прими молитву мою». И сказал ему отец наш: «говори», и отвел его в сторону. И сказал он: «утешь меня, ибо велик грех мой». Сказал я: «нет у тебя наставника?» Он ответил: «есть, но я боюсь множества грехов моих». Многим иереям я их рассказывал, и они говорили: «не можем тебя утешить, ибо велик грех твой». И продолжал этот человек: «Когда я находился в моей стране, пошел я к колдунье и спросил ее: «как мне разбогатеть?» Она сказала мне: «зарежь твою жену, вынь ее печень и внутренности, съешь, и тогда разбогатеешь». Я сказал: «она будет сопротивляться». Она сказала мне: «опой ее зельем, и когда опа упадет, зарежь ее». Я поступил, как она сказала мне, отрезал и вынул печень и внутренности и съел их. Потом я заплакал и зарыдал, чтобы услыхали соседи и люди, а ее отпел, завернув в одеяние, чтобы не узнали люди, и когда они приходили ко мне, говорил: «жена моя умерла, напившись яда». Потом я похоронил ее. Через несколько дней я вспомнил Бога, убоялся, вышел из моей страны, чтобы искать спасения души моей». Когда он это рассказал отцу нашему Такла-Хавāрьяту, отец наш сказал ему: «не бойся, Бог простит тебе, только молись ему и побудь здесь, пока я приду к тебе». И сошел отец наш Такла-Хавāрьят к Такаце, пришел к берегу реки, положил свои одежды, вошел в песок нагой; песок был раскален и жег, как пламя. Он поверг душу свою перед Богом и плакал, а песок палил плоть его, и она высохла как рыба. И молился он и говорил: «Господи Вседержитель...» до конца. И снова молился он, говоря: «покажи мне, Господи, и уясни, чем мне утешить сего подобного мне грешника». И тогда позвал его глас с неба и сказал ему: «Такла-Хавāрьят, возлюбленный мой! Так как ты утрудил плоть свою ради этого грешника, послушай, что сказано в Евангелии: «больше сия любви никтоже имать...» то я простил ему грех его ради тебя. Предпиши ему паломничество в Иерусалим, согласно апостольским канонам: пусть идет, держась берега этой реки». – На пути его убили разбойники. Святой узнал об этом «духом».

Потом он ходил по области Вāлдебā, где были пустынники, и посещал их. Он заходил ко всем святым, приветствуя их. Пришел он в один монастырь, и там сотворил прилежное моление (mehlā) и провел там две четыредесятницы, связав назад руки и привязав себя веревкой к стволу большого дерева, не одеваясь, ни днем, когда жег его солнечный жар, ни ночью в холод и мороз, и не вкушая от древесных плодов до окончания этих дней. Не пил он и воды, и было единственное питие его слезы и плачь... Потом он перешел в Дабра-Дарба в мужской монастырь и постился там святую четыредесятницу, не вкушая пищи, кроме суббот и праздников... И пришел к нему глас: «встань и иди в землю Цаламет, ибо найдешь там многих людей, которые пойдут рукою твоею. Иди и проповедуй во имя Мое». После Пасхи он встал и пошел в страну Цаламет, и прибыл туда. На другой день встретилась с отцом нашим Такла-Хавāрьятом мать сеюма Цаламта и сказала ему: «сын мой пошел воевать с христианами: скажи ему, чтобы он вернулся, да послушает он тебя». Он встал, и пошел, и встретил сеюма Цаламта с многочисленным войском, и сказал ему: «куда идешь ты?» Отвечает ему сеюм цаламтский: «воевать с христианами». Увидав благодать слова его, и сладость речи его, и красноречие уст его, и свет, что на лице его, и лицо его, как у ангела Божия, удивился, и полюбил его, и повиновался ему, как раб господину своему и рабыня госпоже своей, ибо дал ему Бог благодать, как Моисею пророку перед сынами Израилевыми. И когда они возвратились, пришли к нему все воины со щитами и копьями и поклонились отцу нашему Такла-Хавāрьяту те из них, которые были христиане, и сказали ему: «отче, Бог привел тебя к нам; мы же боимся жить здесь, ибо они воюют с христианами». Затем сеюм Цаламта пошел в свое жилище и сказал отцу нашему: «завтра я вернусь к тебе». Вернулся и отец наш Такла-Хавāрьят в свое жилище. Иудеи сказали пророку: «есть здесь монах, презирающий закон наш и учащий закону христианскому; он знает писания». Тот разгневался и сказал: «я приду и одолею его». И в один из дней пришел пророк иудейский к отцу нашему Такла-Хавāрьяту, когда тот находился в церкви и читал, стоя, евангелие Иоанна. Увидав его вид, внушающий страх и свет, что на лице его, он вострепетал и убоялся. Подошел к нему отец наш Такла-Хавāрьят и сказал: «ты ли пророк иудеев, который учит их огню (?)?» И сказал он: «я». И он дал ему Евангелие и сказал: «читай». Он взял у него книгу и прочел, где было: «в начале бе Слово»... Прочитав это, он удивился и сказал на языке страны своей: «Jādrā», что в переводе значит «Господи!» Они беседовали о писании от ветхого и нового завета, и объяснил ему отец наш Такла-Хавāрьят все пророчества о Христе... И уверовал этот человек и сказал ему: «крести меня, отче, и даруй мне знамение христианства (mā`tab)». Потом пришел к нему сеюм Цаламта и возвестил ему отец наш Такла-Хавāрьят учение жизни и беседовали с ним относительно крещения христианского. И сказал ему сеюм Цаламтский: «пойдем в землю Сума-Арва, там лучше, ибо она выше. Там я прикажу собраться народу, ты окрестишь их и возвестишь им слово жизни». Затем он вышел оттуда и вошел в церковь. Прибыл сеюм цаламтский, собрал народ из дальних и ближних мест, и вышел с ними отец наш Такла-Хавāрьят на площадь. Его встретили и возлюбили все, видя сияние лица его. Он возвестил им учение жизни и сказал: «обратитесь к Богу и познайте Его». Когда они увидали сладость речи его, сердца их прилепились к красоте учения его и они сказали: «Бог привел тебя к нам, второй Илия». И все они уверовали от мала до велика и те, которые крестились раньше из угодничества к царю и в тайне делали дела отцов своих, услыхав сладость речи его и красоту учения его, сказали: «и мы христиане, но не по убеждению, а из страха повеления царя и макваненов; теперь мы уверовали, крести нас». Он сказал им: поклянитесь именем Божьим, что не возвратитесь в вашу веру». Они сказали: «да», и поклялись законом Моисеевым, ибо уважали его, как закон иудейский. И крестил он их во имя Отца и Сына и Св. Духа, и приобщил Св. Таин. И было число крестившихся 200, и он проводил их в мире в их жилища. И сказал один старец, по имени Иесāхалана-Эгзиабхēр из числа крестившихся; его назвал отец наш Такла-Хавāрьят Иесāхалана-Крестос. Он спросил: после того, как я крестился, поститься ли мне в среду и пяток?» Он ответил: а почему же тебе не поститься?» Он сказал: «и не могу поститься, и по закону отцов моих я ел, и во дни молитвы нашей я стоял далеко, чтобы не заметили меня люди». Услыхав это, отец наш Такла-Хавāрьят удивился и сказал: «постись у меня, если можешь, если же нет, я разрешу тебя». И согласился он. Он повел его в свою келью, и помолился за него Богу, и ласково беседовал с ним, пока не наступило время обеда, когда он сказал: «принесите ему есть». Потом он начал беседовать от писания, и когда наступило время 9-го часа, велел его накормить. Он провел два дня, и укрепил его Бог молитвой отца нашего Такла-Хавāрьята, и был он благ и богобоязлив. После этого он окрестил многих людей мужчин и женщин, старцев и младенцев, и в эти дни не ел ничего, кроме суббот, чтобы помог ему Бог и обратил помышления людей к учению его и укрепил их в вере своей. Однажды вышел сын Кабантая, родственник сеюма Цаламта Зехур. Он вошел в дом священника заночевать. Его задержали и сказали о нем отцу нашему Такла-Хавāрьяту: «он разграбит дома наши и перережет овец». И послал он к нему сказать: «не поступай насильственно относительно священников». Когда явились посланные, их не пустили к нему; они вернулись и сказали отцу нашему Такла-Хавāрьяту. Тот сказал: вот поразит его Бог, как поразил Фараона, потопив в море». На другой день пошел этот человек, и поразила его болезнь. он послал к отцу нашему Такла-Хавāрьяту, говоря: «я преступил слово твое, и посему овладела мною болезнь; ныне же пощади меня, отче, и помолись Богу, чтобы Он исцелил меня по молитве твоей». Сказал отец наш: «каким образом может Бог умерщвлять тебя и укреплять (?) тебя». Так сказал он, и сделал знак глазами, и умер этот человек злою смертью. Люди, услыхав об этом, трепетали и боялись, боялся и трепетал сеюм цаламтский и говорили все: «он – чудотворец». Потом пришли к отцу нашему и рассказали, как умер этот гордый человек. Услыхав, отец наш Такла-Хавāрьят удивился и сказал: «благословен Господь и благословенно имя Его падением гордых, и славим Он устами святых». Когда услыхали об этом родичи и соседи его, был страх великий в земле Цаламет и говорили многие: «мы веруем в Бога сего человека Такла-Хавāрьята. Они пришли к нему и сказали: «окрести нас, мужчин и женщин». Он дал им совершенную веру в Троицу, они крестились в большом количестве. Отец наш прожил здесь 20 месяцев, уча их алчущих духом от плодов писаний ветхих и новых. (Далее говорится об отшествии от них святого после поучения и поставления им наставников, о плаче их при разлуке).

«И он ушел в Самēн». Когда я был на пути, рассказывал он, «беседовала со мною Владычица Мария и сказала мне: «иди в этот монастырь, и найдешь там трех святых сокровенных». Послушался я и пошел, и нашел их, как мне сказала Матерь Света. Я поклонился им, и они мне говорили о величии Божьем. И сказали мне: «ступай во внутреннюю пустыню, и найдешь двух святых пречестных». Я пошел и нашел их в этой пустыне, приветствовал их, и они говорили мне о величии Божьем и сказали: «возвратись в свой город, и там ты найдешь, к чему стремишься». Тогда я вернулся в мою келью в Самēн». Здесь научил многих людей отец наш Такла-Хавāрьят, ибо не тверда была вера земли Самен. Здесь он жил много дней, уча их посту и молитве, пока не укрепилась вера их. Был один иудей, учитель иудейский. Когда он услыхал об учении отца нашего Такла-Хаварьяга, учившего новому завету, убежал в пустыню. Услыхав об этом, отец наш Такла-Хавāрьят приказал верующим в слово его схватить этого иудея и привести к себе. Получив приказание, они пошли в сказали иудею, что ищет его отец наш Такла-Хавāрьят, и сказали ему: «повелел вам отец наш привести тебя к нему». иудей, услыхав, сказал им: «этот монах не соблазняет вас, во вы блюдите ваше учение, которому я наставил вас, я же не пойду туда, где этот монах, не увижу лица его и не услышу беседы его». Затем он вошел в свое жилище, надел веревку на шею, удавился и умер. И рассказали об этом посланные отцу нашему Такла-Хавāрьяту. И сказал он: «не прикасайтесь к трупу его, не трогайте его руками, ибо нечист сей душегубец и сопричастник Иуде». И повлекли его в пропасть. Услыхав об этом, один иудей из числа верующих сказал отцу нашему Такла-Хавāрьяту: «слушай, отче, сие было по воле Божией. Когда он сам слыхал, что умер кто либо из христиан, то говорил: «не касайтесь его». По писанию, кто копает яму для ближнего, сам впадает в нее. Ты учил пути жизни днем, а он соблазнял ночью».

Однажды, в день Успения Владычицы нашей Марии Девы, когда он стоял в церкви и иереи служили, вошел пророк иудейский, названным отцом нашим во крещении, о котором я упоминал раньше, Иесāхло-Крестос. Он хотел войти в церковь, но его не пускали диаконы, ибо он был мал в христианстве и не тверда была вера его. Сказал им отец наш Такла-Хавāрьят: «не удерживайте его, пусть войдет». Он вошел за завесу светилища; завеса была открыта; он подошел к престолу табота, поклонился трижды (и сказал): «верую, верую, верую». Потом он произнес из Исаии пророка: «и бысть в лето, в неже умре Озиа царь, видех Господа сидяща на престоле высоце и превознесенне, и исполнь дом славы Его. И Серафимы стояху окрест его и глаголаху: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф, исполнь небо и земли славы Его» (Ис. 6:1 – 4). Отец наш, услыхав это, обрадовался, как бы приобретя обильную добычу, ибо он облагодетельствовал его, (исторгнув) от царя персидского, сиречь дьявола, и вернул к царю небесному. И поспешно подошел к нему и сказал: «чадо мое святое, о ком сие сказано древле?» Отвечал тот: «согласно прежнему моему закону, или по закону христианскому?»: Сказал святой: «первое «Свят» сказано об Отце, второе – о Сыне, третье – о Св. Духе». После этого он благословил его и сказал: «да благословит тебя Бог, и да укрепит в вере своей». И был сей муж благ и богобоязлив...

Послушайте пока, я расскажу вам, братия, как говорил мне он сам. «Я молился, чтобы показал мне Бог гроб Моисея, верховного пророка, раба Господня, хотел поклонится гробнице его, ибо возлюбило его сердце мое, ибо он глаголал ко Творцу своему лицом к лицу, якоже аще бы кто возглаголал к своему другу (Исх. 33:11). Однажды, когда на пути я подошел к берегу большой реки и вечерело, мы остались там с моими учениками. Я провел всю ночь, молясь Богу. И явился мне Спаситель наш и сказал: «мир тебе, Такла-Хавāрьят, возлюбленный Мой! Вот я покажу тебе то, о чем ты просил Меня». И он взял меня за десную руку и повел в пустыню и сказал: «вот гроб Моисея, раба Моего». И изголовья гробницы было большое дерево, подобного которому нет среди деревьев сего мира. Оно прекрасно ростом и листвой»…

Далее сказал отец наш Такла-Хавāрьят: «пришел я в пустыню Вāльдебā и нашел там 7 монахинь-пустынниц, и приветствовал их. У них высохшие груди от многих трудов. У одной была дочь юная, красивая и статная. Мать скорбела о ней и о красоте лица ее, и молилась Богу, говоря: «возьми душу этой отроковицы раньше, чем увидит ее враг и душегубитель. Слушая это, я дивился премудрости этой матери. Она говорила мне о величии Божьем. Ушел я в другую пустыню, жил там, и на другой день вернулся к ним от многой любви к ним. И нашел эту отроковицу умершей, а мать ее держащей льва и бьющей его; он же склонился у ног ее. Потом она рассказала мне, как поразил и убил ее лев без пролития крови. И спросила она меня: «как получишь ты завтра причастие?» Я сказал им: «разве в пустыне я получу причастие?» Она ответила мне: «понесут (?) тебя сокровенные на крыльях своих и перенесут в Аксумский собор, и приобщатся вместе с тобой св. тайн». Услыхав это, я сказал: «грешный и беззаконный я недостоин сего; зачем вы мне это сказали?»…

Потом он пошел в землю Baгpā. Там его путеводил Бог, и однажды он пришел в землю, называемую Абахор и провел там ночь стоя, творя молитву к Богу. Ученики его спали, и я, юнейший из них, спал у ног отца нашего. Он разбудил меня, и я встал. Он сказал мне: «принеси светильник», и я принес и увидал у ног отца моего большого змея»... Святой велел разбудить других учеников и умертвпл его... Потом он исцелил бесноватого монаха в монастыре, который пришел навестить.

«Когда он входил в церковь, он спрашивал жителей города, и они говорили ему о своей вере. И если хороша была вера их, благословлял их, а если нет– собирал и учил их и старейшин церкви, возвещая от нового и ветхого (завета) веру с делами. И слушая сладость слова его, все соглашались с ним и говорили: «молись Господу Богу твоему и живи с нами». И сей отец наш Такла-Хавāрьят, когда укреплялась вера их, возвращался (?) по воле Божией и уходил в монастырь и учил монахов подвигам иночества, как дал ему Бог (дар) врачевания. И дивились сладости слова его и красоте нрава его и повиновались ему все, и никто не противился ему, ни макванен, ни иерей, ни nebura-ed, ни воин царя. И все повиновались слову его и рабам Божьим; таков их обычай. И львы повинуются и все дикие звери слушаются их, не говоря уже о людях. И нося весь этот грозд благословения, шествовал он по всей стране Эфиопской. И жезл его творил чудеса и знамения, как у Моисея, верховного пророка, ударившего по морю Чермному. Об этом сообщил мне один монах, человек Божий: «взял я посох отца нашего Такла-Хавāрьята, да будет мне упованием, и поместил его в моей келье. Он сотворил для меня много чудес: много больных приходило ко мне: я омывал этот посох, поминая труды мар-отца нашего Такла-Хавāрьята, и давал им пить или окроплял их, и они исцелялись от болезней своих».

Далее приводится рассказ монахини Sjon-Zamadā о чудесах от ручного креста святого (mā’tab), выпрошенного ею от него и оставленного в кельи; на нем были изображены: Ветхий Денми, 4 Животных, 24 Старца, Богоматерь с Младенцем, 7 архангелов, 12 апостолов, мученики Георгий и Меркурий. Исцеление домашних некоего Габра-Марьяма от лихорадки святым, давшим им выпить воды после омовения своего ma’tab. рассказ приводится со слов этого человека.

Пришел отец наш Такла-Хавāрьят в местность земли Мугар, именуемую Адада, и учил в нем слову веры. Была там гора, называемая Габармā. И услыхал отец наш, что живут Maqāwzē по соседству с христианами и дружат с жителями города, он собрал людей этого города, мужей и жен со священниками и спросил их о вере их. Они рассказали, как служат (они) и Maqāwzēj, и сказал им отец наш: «чему учит вас этот Maqāwazēj?» Отвечали они мар-Такла-Хавāрьяту: «он говорит нам: «если вы будете исполнять волю мою, будете живы, я благословлю вас, а если будете противиться повелениям моим, умрете с сыновьями и дочерьми вашими и скотом». Поэтому мы боимся я даем ему все, чего он хочет: одежды, быков, пищу. Когда он приходит к жилищам нашим, он ест и пьет; детей своих мы скрываем, чтобы он не заметил их, и они не умерли». Услыхав это, отец наш Такла-Хавāрьят сказал им: «умрут дети ваши, как сказали эти проклятые?» И сказали они: «да, умрут». Улыбнувшись, отец наш сказал им: «да будет он вам бог, как вы чтите». Потом он наставил их слову· веры от ветхого и нового...и заклинал всех и каждого из мужчин и женщин со священниками не служить Maqāwazaj и не давать ему ничего: «заклинаю вас, скажите мне и не скройте от меня, если он придет к вам». И сказали люди: «да, отче». И нашел он среди них не верующих в воскресение мертвых из числа священников и мирян, и не знающих писания. И научил их отец наш, что встанут мертвые в духе и теле... И уверовали в это по слову его жители города... Потом наступил великий пост, и он уединился в затворе. Пришел один из учеников его принести воды для поливки растений у церкви и увидал этого Maqāwazaj издалека, идущим по пути. Воскликнул этот монах, говоря: «кто ты человек, идущий по дороге?» Ответил тот Maqāwazaj: «имя мое Макāсарē» И сказав так, он устрашил его. Услыхав это, монах бросился бежать силою Св. Духа и преследовать этого Maqāwazaj. Он сдавил шею его, ударил его по щеке, так что обагрился глаз его кровью, и закричал он громогласно. Когда люди услыхали крик монаха, пришли помогать ему и, увидав этого Maqāwazaj, удавленным рукой юного монаха, все вострепетали. Одни из них говорили: «если мы поможем монаху, убьет нас Maqāwazaj своими чарами»; другие говорили: «если мы не поможем монаху, боимся отца нашего Такла-Хавāрьята, ибо он заклял нас именем Божьим». Сказал им монах: «не бойтесь и не трепещите: я приведу вас к наставнику моему силой Бога моего, вы следуйте за мной». И он погнал его, давя его, и довел до дверей ограды, закричал мне – я находился в дверях отца нашего: он сказал мне: «расскажи обо мне отцу нашему: я привел Maqāwazaj». И услыхал отец наш раньше, чем он ему рассказал, находясь в затворе своем, и сказал мне: «скажи ему, не вводи в ограду церкви, ибо он нечисть: я сам приду к вам». И я передал монаху. Потом пришел отец наш из затвора поспешно, я шел впереди его, и мы пришли туда, где был волхв. Послал он ко всем жителям города, чтобы они собрались к нему. Было собрание и поставил посреди их (?). И сказал отец наш Такла-Хавāрьят среди собравшихся, облекшись в багряницу веры, окрашенную в день крещения, держа в руке своей лук креста победоносный. И сказал отец наш волхву: «скажи мне имя твое, злой дух, сын сатаны, враг правды проклятый и презираемый стадом Божьим? Ты говорил: «если вы будете меня оскорблять, я убью вас, а если будете хорошо относиться – будете живы». Правду ты говорил, или нет? Каковы твои дела, кто ты, и как твое имя?» Он, посрамленный, ответил по закону отца своего: «Maqāwazaj». И сказал отец наш: «кому вы молитесь и кто бог ваш?» Ответил волхв: «бог наш называется Гор (Gor)». Услыхав это, отец наш Такла-Хавāрьят, осенил свое лицо знамением креста святого и сказал: «во имя Отца и Сына и Св. Духа». Потом снова сказал: «Господа Бога всея твари вы не познаете, или на этого Гора нечистого навсегда упование ваше?» Отвечали и сказали ему: «мы не знаем Бога (Egzi’abhēr), один Гор – бог (Amlāk) наш. Кто такой Бог?» Гор – идол Египетский и Самарийский. В Египте он назван именем нечистого дьявола; к нему взывают и говорят «Диагорор», а в Самарии – «Гор». Одно призвание имен: Диагора у Египтян и Гора – у Самарян. Посему люди, которые с ними, называются «диагороровцы и горовцы». И говорят ложь от сердец своих и соблазняют многих людей волхвованиями своими те, которые – кони сатаны нечистого. И эти люди – волхвы, называемые Maqāwazaj, заклинатели, над которыми нет Духа Святого, ибо от избытка своего говорят им нечистые Диāгорохеркāлēс Египтян и Горатинон Самарян. И когда спросил отец наш Такла-Хавāрьят одного из них и сказал: «кто бог твой?» тот провозгласил диагороровцев по-египетски и Гора по самарийски, и не Господа Бога всяческих христианского. И услыхав, отец наш Такла-Хавāрьят, что Maqāwazēj провозглашает имя Гора, бога своего нечистого, сказал ему: «если Гор бог твой, пусть он спасет тебя». И разгневался великим гневом. И повелел ученикам своим принести бичи. Они тотчас принесли веревки; он приказал связать его но рукам и ногам четырем крепким мужам четырьмя веревками. И они растянули его на четыре стороны и повалили задом на землю. Он сказал: «пусть придет теперь бог твой Гор спасти тебя от руки моей, если у него есть власть, и да уверуют в тебя служащие тебе, а если нет, то пусть умертвить меня Бог мой Иисус Христос. Вот я посрамил тебя рукою моею, и поражу тебя многими ударами, и людей твоих пленю для Бога моего». Затем повелел отец наш бить его сухой воловьей жилой, и его били жестоко, пока не отпала и не разорвалась кожа живота его и всего тела от головы до чресл и не потекла кровь, обагрившая землю. И был великий ужас в этот день среди собравшихся; объял их страх и трепет, и утомились те, которые били. И приказал он (бить) поочередно двум по два. И делилось мясо его на мелкие куски. Приказал он бить поочередно (по одному), а затем – отвязать и бросить и вымыть свои одежды, где капнула кровь этого нечистого волхва, а также вымыть руки и веревки. Потом возгласил этого волхва и приказал ему идти домой. И сказал отец наш Такда-Хавāрьят: «скажи богу твоему Гору и отцу твоему позорному, братьям и сродникам твоим нечистым: «вы с богами вашими нечисты более псов, ибо пес знает своего хозяина, а вы (не знаете) Создавшего вас». А когда спросят тебя относительный твоих побоев, скажи: «Такла-Хавāрьят, странник и монах говорит вам: «бегите в другой город, а если будете противиться, я приду и погублю вас силою Бога моего». Услыхав это, он пошел, то ступая, то падая на землю. Видя это, мы прославили Бога, нa имя которого уповаем, который дарует силу и победу рабам своим. Потом мы вернулись в наши кельи. А этот волхв пришел к своим родичам. Когда они увидали его раны, вострепетали и подумали, что его искусал зверь. Они стали препираться между собой, и собрались к нему мужчины и женщины и сказали: «что с тобой». Он рассказал им все, как было, и как его поспал (святой). Увидав его раны и выслушав его речь, с которой он был послан, они понесли его к сеюму Мугара, по имени Бāкē и рассказали ему, как поступил, и как бил, и как изувечил его отец наш Такла-Хавāрьят, человек Божий. Сеюм, услыхав, закричал и сказал: «кто поставил этого монаха мамхером, и небура-эдом и апостолом и проповедником?», и показал этого раненого на сходбище и рынке. Все вострепетали. Когда смотрели на волхва, тело его имело цвет белой проказы. Они сказали: «люди бьют по спине, а у этого избита шея и передняя сторона. Никогда не видали мы таких побоев, ни во дворе царя, ни во дворе макваненов». И отрядил этот сеюм многих воинов, чтобы схватить отца нашего Такла-Хавāрьята. И когда жители Габармā услыхали это, пришел один человек из находившихся на рынке и застал отца нашего Такла-Хавāрьята сидевшим и учившим писанию среди собранных, и рассказал ему все, что слышал от сеюма. Услыхав это, отец наш Такла-Хавāрьят встал и препоясал чресла свои радостью, и исполнил его огонь ревности Божией... И 29 магабита (25 марта), в день Вочеловечения, праздник Господа нашего, собрал он учеников своих и сказал им: «следуйте за мной, куда я пойду». И пошли за ним иереи и диаконы, монахи и мужи, верующие в слово его, чтобы не служить другому Богу, кроме Св. Троицы… И пришел он туда, где находились волхвы, и повелел ученикам своим обойти, как обошел Иисус, сын Навин, погубляя необрезанных седмикратным (sam’u!) обхождением и ниспроверг тотчас стены Иерихона. Так поступил и сей человек Божий, отец наш Такла-Хавāрьят. Когда услыхали волхвы шум восклицаний, растаяли, как воск от лица огня. Некоторые сказали: «видим!» и упали в пропасть, и когда они сказали: «видим!», то унеслись при помощи своих волхвований, и не оказалось в (городе) никого, кроме жен и детей их. И взяли этих жен, и оказалось в нем много имущества и одежды. И сказал отец паш Такла-Хавāрьят: «принесите огня, чтобы нам сжечь дома их». И сказали жители города отцу нашему Такла-Хавāрьяту: «сначала, отче, вынесем их имущество, чтобы потрудиться для церкви, или для царского дома, или для дела (?wa-la-geber), ведь у них много добра». (Святой запрещает, ссылаясь на 1Кор. 10:27 – 28, Пс. 140:5, 1Цар. 15, причем вм. Амалика названы Ilofli – филистимляне). И сказал он жителям города: «не трогайте ничего из имущества Maqāwazaj’ев, да не прогневается на вас Бог, но сожгите огнем». И сделали они, как он повелел им, и они тотчас сожгли 60 домов волхвов с оградами их и их(?). Еще нашлось имущество во дворце (?serh) и nа поле. Он приказал сжечь его огнем, и погибли капища идолов. Приказал он привести женщин. Их привели, и он порицал их великим порицанием, и сказал: «где тот бог ваш, которого называют Гор? Почему он не избавил вас, когда вас били и жгли ваши жилища?» Так сказав, он выгнал их из домов их и из города, и они снизошли в юдоль плачевную, и прибыли к берегу реки великой, называемой Абай, где встретились со своими мужьями. И уничтожила их лихорадка силою молитвы отца нашего боголюбивого Такла-Хавāрьята равноангельного... Потом вернулся он со своими учениками в пещеру свою Габормā (sic). Потом пришел тот сеюм, по имени Бабē, с людьми своими, как он хвастал. Известили отца нашего Такла-Хавāрьята о его надменном приходе с намерением схватить его. Сказал он: «пусть он войдет один». Мы тогда ввели его, согласно приказанию отца нашего, а все люди его стояли вне ограды. Увидав отца нашего Такла-Хавāрьята, сеюм был объят страхом и трепетом, и он пал к ногам его и сказал: «прости мне, отче: я думал, что ты подобен одному из жителей города». Так сказал сеюм, видя страх, (исходящий от) лица его, как от ангела Божия. И сказал ему отец наш Такла-Хавāрьят: «встань на ноги». Ты говорил: «кто поставил его небура-эдом и мамхером и проповедником в то время, как я – макванен?» Если можешь, говори согласно тому, как ты хвастал». Услыхав это, сеюм вострепетал и сказал: «не думай так, отче: на меня наклеветали люди». Отец наш порицал его и научил всему слову Божию. И сказал он; «да!» И потом, повинуясь, ушел. И изошло вещание его во все пределы Мугара»…

Конец жития состоит из описания ряда чудесных событий предсказаний и явлений. Так, однажды постом в субботу, на рассвете воскресенья, во время чтения Евангелия от Иоанна явился дьявол, чтобы убить святого дубиной и отомстить ему за изгнания. Такла-Хавāрьят извлек свое железо с 8 гвоздями, которое он носил, «поминая пригвождение Господа нашего». Явилась светоносная сень, и дьявол бежал со своими помощниками. Чудесный юноша, сошедши с неба провел Такла-Хавāрьята с учениками через реку, разлившуюся не в обычное время по действу дьявола. В ночь на Богоявление, когда он с неким монахом Зара-Сионом совершал великое водоосвящение, сошел на него Дух Св. в виде белого голубя. «Сие поведал мне по его преставлении отец наш Зара-Сион, отец множества, как Израиль, которого назвал отец его Андрей, звезда западная. Он заповедал чадам своим творить память его из рода в род. И я согласился с ним, увидав чудо в день Крещения»... и т. д. Наконец, повествуется о кончине, которой предшествовало явление Богоматери, восхищение на небо, где он провел три недели. Получил обычные 7 венцов и обитель у Георгия и Иоанна Колова. Житие заканчивается стихотворным послесловием, последняя часть которого следующая: «се оставил пастырь стадо свое и учитель учеников своих, военачальник воинство свое! Се умолкла труба евангельская, возглашавшая для собирания верных! Се сокрылся от нас светильник вселенной, сиявший учением своим! Бегите омраченные, которых дьявол уловил в сеть свою! Нет более друга, исцелявшего души, уязвленные стрелою врага, помазанием благовония во Иисусе Христе. Сокрылась жемчужина во гробе, не приобретаемая дорогою ценой! Увы нам, горе нам, оставленным наставником нашим: мы не найдем, подобного тебе отца, который будет учить нас пути жизни и слову веры!»

* * *

Приведенный пересказ и подлинные выдержки достаточны, чтобы признать в агиологическом тексте, из которого они взяты, один из наиболее интересных памятников эфиопской литературы. Несмотря на обычное обилие невероятных чудес, местами непоследовательность рассказа и порчу текста, он имеет для исследователя большую важность, не только снабжая любопытными бытовыми подробностями, но и давая интересные параллели к историческим памятникам своей эпохи. О том, какая это эпоха, не может быть сомнений. Это – время завершения устроения новой Абиссинии, период «реформ» Зара-Якоба. Имени этого царя нет в житии, но в качестве современников и наставников Такла-Хавāрьята названы дабра-либаносские настоятели Иоанн-Кама и Андрей; оба относятся к XV веку; Андрей неоднократно упоминается в хронике Зара-Якоба и его преемника, Баэда-Марьяма. Настоятельство Иоанна-Кама, как увидим ниже, падает на время Исаака (1414 – 1429). Такла-Хавāрьят прибыл в обитель еще при Иоанне-Кама; его связывало с Дабра-Либаносом не только духовное влечение, но и родство – он был братом будущего настоятеля Андрея. Сведения о его родственных отношениях для нас также интересы, хотя при испорченности текста мы не в состоянии вполне ими воспользоваться. Ясно только, что в четвертом или третьем поколении он нисходит от тиграйского макванена Акхадома, которого мы встретили уже в житии Яфкерана-Эгзиэ, как современника царя Давида (1382–1411). Таким образом, генеалогия святого не противоречит историческим данным жития⁴⁶. К числу последних можно также отнести упоминание об авве Иоанне дабра-вифатском (f. 3 v.), к которому приходит Такла-Хавāрьят в самом начале своих подвигов, прямо из родительского дома. Как известно, из краткой хроники, этот преподобный почил в 10-й год царствования Зара-Якоба⁴⁷.

Культурно-исторические данные жития замечательно близки к тем, которые почерпываются из других памятников эпохи Зара-Якоба, как исторических, так и агиологических. Укажем на f. 185, где рассказан случай изуверства, поразительно аналогичный тому, который с ужасом передает Зара-Якоб в своей «Книге Света» и который имел место еще при его отце Исааке в Дамоте⁴⁸. Где произошел описанный в нашем житие случай, не говорится: на берегу Такацы грешник ожидал святого, придя из «своей страны». И там, и здесь, виновницей изуверства была колдунья (mārit); и там, и здесь побуждением было желание разбогатеть. Но в «Книге Света» видна некоторая связь между изуверством и его целью: злодей убивает отца и съедает его части, чтобы сделаться его наследником; возможно, что и здесь каннибальство объясняется верой в унаследование всех духовных свойств и материальных прав покойного. Но почему здесь употребление в пищу печени и внутренности убитой жены дает возможность разбогатеть, совершенно непонятно.

Весьма интересны ff. 194 v. – 199 v., особенно в виду того, что в них дело идет о Maqāwazaj (варианты; Maqāwazē и Maqāwazej), известном из «Книги Света»⁴⁹ и из «Книги Рождества»⁵⁰. По-видимому – это имя языческих жрецов особого толка: в «Книге Света» они стоят наряду с другими жрецами и звездочетами; в нашем житии этим именем названы как целая языческая секта, существовавшая в Мугаре, так и главы ее, «люди – волхвы, называемые Maqāwazaj, заклинатели» (f. 196 v.). Бог, которому эти люди служили, назван Гором, причем сказано, что так он называется у самарян; у египтян же он носит имя Диагорор; служители его поэтому именуются «Goratāwijān» и «Dijāgorārāwijān» или «Diagoroher-qālеs». Как разобраться в этой «учености» агиобиографа? Возможно, что действительно какой-то бог у язычников Мугара носил им Gor. Автор, когда-то читавший Ancoratus Епифания Кипрского, помнил из него несколько имен и остановился на Диагоре, сжегшем деревянный идол Геракла⁵¹, и вспомнил также из сочинения того же святителя «Против ересей» имя самарийской секты «Γορτηνοί»⁵². Конечно, это лишь попытки найти какой либо смысл в бессмысленных сопоставлениях автора жития. Специалист в области африканских языков может быть окажется в состоянии объяснить и имена Maqāwazāj, Maqasare, Bāke (f. 197 v.; на f. 199 тоже имя читается Bābe; где правильно?) и др.

Чудовищные подвиги и догматический педантизм также сближают житие с другими памятниками этой любопытной эпохи. Подобно Зара-Абрехаму⁵³ и Маба-Сиону⁵⁴, Такла-Хавāрьят находит приличным средством почтить страсти Христовы, истязая себя гвоздями и железным ошейником (f. 7) и привязывая к стволу дерева (f. 186), не стрижет волос⁵⁵ (f. 7 v.), умилостивляет Бога, молясь за грешников и сопровождая молитву самоистязаниями⁵⁶ (f. 185 v. и др.). И в нашем житии видна тенденция возвеличить как культ страстей, так и культ Евхаристии. Если о Зара-Абрехaме сказано, что он из почтения к Св. Тайнам перестал плевать⁵⁷, то здесь мы находим целый рассказ, имеющий целью сделать это обыкновение обязательным для всех и ставящий его под авторитет чуда (f. 179 v.). И здесь, как и в других известных нам житиях рассказываются случаи с потреблением блевотины (f. 172). – К числу догматических мест жития следует отнести такжe f. 171 v., где указывается на равночестность Ипостасей Св. Троицы. Это, как мы знаем, заботило в те времена эфиопских монахов всех направлений и особенно подчеркнуто в житиях евстафианцев. Наш текст указывает на ту эпоху, когда и в дабралибаносские сферы проник то же догматический педантизм. Частые ссылки на книгу «Синодос» и возвеличение субботы (ff. 175–178), опять-таки подкрепленное чудом, делают это житие мало отличным по духу от писаний евстафианских монахов. Если оно отстоит от времени Такла-Хавāрьята не слишком далеко, то это обстоятельство указывает на быстроту, с которой евстафианский дух проник во всю эфиопскую церковь после примирительного собора при Зара-Якобе.

Житие выставляет Такла-Хавāрьята миссионером не только среди язычников юга, но и среди иудействующих севера. То, что повествуется на ff. 187–191 о его подвигах в областях Цаламте и Самене, имеет интерес, хотя мы не видим, имело это место при Зара-Якобе, или при Баэда-Марьяме. При первом из этих царей области эти отложились; их правители Амба-Нахад и Цахай стали истреблять в них христианство и разбили царские войска⁵⁸; только при Баэда-Марьяме их вернул к повиновению вельможа Марк, после чего они обновили в своей области церкви, которые они некогда сожгли; царь установил (там) закон христианский и новых военных колонистов (sеwä)⁵⁹. Возможно, что миссионерство Такла-Хавāрьята агиобиограф представлял себе именно в это время, говоря о крестившихся из страха царя и вельмож». Частые перемены в отношениях к царю и религии объясняют нам и то обстоятельство, что сеюм Цаламта идет «воевать с христианами», а мать его просит святого вернуть его. Такое явление вполне понятно при частых обращениях и отпадениях, при взаимных браках в семьях вассалов различных областей исконно христианских, иудействующих, мусульманских и т. п.

Упоминание о могиле какого-то митрополита Афанасия близ Мугара в местности Гуаль (f. 6 v.) имеет интерес и должно быть отмечено. Отсутствие Афанасия в известных пока списках митрополитов не может само по себе служить доказательством неправдоподобности сообщения. Списки эти для более древних времен недостоверны, особенно обозначенной у Гвиди цифрой II⁶⁰. Помещенный у него на первом месте (I) более надежен, так как составлен на основании бывших доступными автору сведений о гробницах иерархов и не стремится дать полный их перечень. Гробницы, как оказывается, рассеяны по всей Абиссинии, и ничего нет удивительного в том, что составителю осталось неизвестной гробница Афанасия, находящаяся на самом юге страны. Нам представляется возможным видеть в этом данном житии одно из таких преданий, какие были источником для составителя списка I. – Заслуживает внимания также известие о почитании гробниц царей-просветителей в Аксуне (f. 184 v.).

Такова историческая сторона жития. Не менее, если не более интереса его литературная форма. Такла-Хавāрьят всю жизнь проводит в странствиях по монастырям, пустыням и святым местам Эфиопии. Он посещает и отдельных отшельников, и их сонмы, ищет подвижников и встречает пустынников и пустынниц, беседует с ними, созерцает их чудеса. Все это напоминает коптскую монашескую литературу скитского типа, наиболее типичными представителями которого являются известные жития Онуфрия, Павла Фивейского и изданное нами – Кира⁶¹. И здесь не обходится без «Синодоса» – святой посещает подвижников, следуя его велению. Указанные агиологические произведения все имеются в эфиопском переводе, были достаточно распространены, и влияние их на эфиопского агиобиографа вполне естественно.