Глава третья. Тритекти

Чин тритекти, или, как он точнее называется в подлиннике, «чин тритекти в посты» (ταξις γινομένης τῆς τριτοέκτης ἐν ταῖς νηστείαις) является одним из любопытнейших чинов в системе так называемого «песненного последования» (ἀσματικὴ ἀκολουϑία)⁸⁰.

Самое название чина, – по-гречески τριτοέκτη или τριϑέκτη, т. e. τρίτη καὶ έκτη, – объясняется различно. Гоар, на основании позднейшего употребления этого слова в греческих богослужебных книгах, полагал, что при числительных, образующих данное слово, подразумевается ᾠδή, песнь, и что τριτοἐκτη или τριϑέκτη обозначает третью и шестую песни утреннего канона, положенные по уставу перед малым входом на литургии⁸¹. Согласно с Гоаром объясняют это слово Дю – Канж⁸², Рейскe⁸³ и другие (Свицер, Алляций, Тоскани). Но такое объяснение страдает односторонностью и не приложимо ко всем тем случаям, когда употребляется термин τριϑέκτη. Ближе к истине проф. Д. Ф. Беляев, отожествляющий τριϑέκτη (подразумевая ὥρα) со службою часов. В таком именно смысле, по его мнению, употребляется это слово в сочинении Константина Багрянородного «De cerimoniis»⁸⁴. – Однако и здесь видна односторонность.

Правда, словом τριϑέκτη обозначаются как 3-я и 6-я песни канона, так и 3-й и 6-й часы. В древних Уставах, действительно, говорится о пении на литургии «от канона третьей и шестой песни»; и это называется τριτοἐκτη. Такие замечания встречаются нередко, напр., в известном синодальном Уставе № 330/380 и в позднейших – иерусалимской отрасли; хотя выбор песней здесь, по справедливому замечанию проф. Мансветова, не всегда падает на третью и шестую песни канона, так как указываются иногда и какие-нибудь другие две⁸⁵. Справедливо, далее, и то, что τριϑέκτη употребляется часто для обозначения службы третьего и шестого часа. – Но этим отнюдь не исчерпываются все случаи употребления названия τριϑέκτη в смысле особого литургического термина.

Прежде всего и главным образом этим термином обозначается особое церковно-богослужебное последование, приурочивавшееся в древности к дням поста. Такой именно взгляд, но с весьма существенной оговоркой высказывает проф. Мансветов. Он видит в τριϑέκτη (т. е. ὥρα) особую службу, развившуюся на основе службы третьего и шестого часа, хотя и не настолько самостоятельно, чтобы все ее последование нельзя было целиком уложить в рамки часов⁸⁶. – Однако нельзя согласиться с подобной оговоркой.

Тритекти – служба особенная и вполне самостоятельная, развившаяся не на основе службы часов, а параллельно, наряду с ней. В самом чинопоследовании тритекти (а не в его названии) совершенно отсутствует наиболее характерный признак часовых и вообще суточных служб: в нем нет даже и намека на какую-либо связь с суточными часами и соединенными с ними священными воспоминаниями. Да и каким образом 3-й и 6-й часы могли слиться вместе и послужить основой для одного последования тритекти, когда по содержанию и смыслу своему они весьма существенно разнятся друг от друга: 3-й час посвящается воспоминанию сошествия Св. Духа, а 6-й – распятию Христа Спасителя. Наконец, в древних Евхологиях имеются полные последования молитв всех песненных часов, в том числе и третьего часа с шестым, иногда стоящие даже рядом с последованием молитв тритекти и в то же время совершенно от него отличные⁸⁷.

Что же касается самого названия τριτοἐκτη (т. е. ὥρα), то оно служит лишь простым указанием на обычное время совершения данной службы. Кажется, такова именно точка зрения по данному вопросу у латинского переводчика сочинений Симеона Солунского; заглавие 352-й главы – περί τῆς τριτοἐκτης ἐν ταῖς νηστείαις – он переводит: dе cantico inter tertiam et sextam horam in jejuniis⁸⁸, как бы давая тем понять, что связь между тритекти и часами чисто внешняя и не идет далее случайного совпадения обоих последований по времени их совершения. Это связь несущественная; подобная связь может быть установлена также между девятым часом и преждеосвященной литургией или точнее – вечерней, которая в древних песненных памятниках называется иногда «девятым часом», очевидно, по времени совершения⁸⁹.

Итак, название тритекти указывает на время совершения службы, а не на ее первоос-нову. Что же касается отличительных особенностей службы тритекти, то их очень хорошо определяет, согласно с древним преданием, Симеон Солунский (XV в.). «Священное и древнее служение и чиноположение третьешестия (τριτοἐκτης) в посты, по древнему преданию, имеет, – говорит он, – образ часов (τύπον τῶν ὡρῶν, – и только) и от них называется так, а равно – и образ святой литургии»⁹⁰. Чин тритекти во время Симеона Солунского употреблялся только в соборных церквах и мирскими иереями по необходимости соединялся с литургией (преждеосвященных даров). Установлен же он древними отцами «по той причине, – как объясняет этот лигургист, – что во святую четыредесятницу не бывает полной литургии»⁹¹. Объяснение, нужно заметить, не вполне основательное, так как тритекти совершалось и на Благовещение, когда по уставу полагалась полная литургия (λειτουργία τελεία)⁹². – Таким образом, не отрицая связи тритекти с часами (по названию и форме), Симеон Солунский в то же время с особенной настойчивостью указывает на ближайшее отношение этого чина к литургии.

Установленный авторитетным литургистом взгляд на отношение тритекти к часам и литургии вполне подтверждается и ближайшим сопоставлением этих трех служб между собою. Сравнение лучше всяких доказательств убеждает нас в том, что тритекти стоит гораздо ближе к литургии оглашенных, нежели к часам. – Для большей наглядности сопоставим здесь параллельно чин часов и чин тритекти, не приводя при этом чина литургии, в виду его общеизвестности.

Тритекти.

Диакон: Благослови, владыко.

Иерей: Благословенно царство.

Диакон произносит великую ектению (τὰ εἰρηνικά): «Приклонше колена, миром Господу помолимся»; иерей читает молитву, а певцы поют первый антифон (Псал. 24) с припевом: «Молитвами Богородицы, Спасе, спаси нас». Диакон: «Паки и паки», иерей тайно читает молитву второго антифона, а певцы поют второй антифон (Псал. 26) с припевом. «Спаси нас, Сыне Божий, поющие Ти: аллилуиа». Диакон: «Паки и паки»; иерей тайно читает третью молитву, и поется третий антифон (Псал. 100) с припевом: «Аллилуиа» или (по Дрезд. ркп.) «Единородный Сыне», а в великий четверг – «Заушенный».

Часы.

Иерей: Благословен Бог наш.

Певцы – Трисвятое. По Отче наш – Приидите поклонимся, и псалом (один). После псалма – Слава и ныне, Аллилуиа 3-жды, и диакон произносит великую ектению, а иерей читает молитву. Затем начинается стихология первого антифона. Далее Слава и ныне, Аллилуия 3-жды; диакон – малую ектению; иерей – молитву второго антифона и возглас; и исполняется второй антифон. После него опять – (Слава и ныне), Ал- лилуиа 3-жды, и малая ектения. Иерей читает молитву третьего антифона, и исполняется третий антифон; Слава и ныне, Аллилуиа, 3-жды, и малая ектения.

Тритекти.

При пении стиха: «Ходяй по пути непорочну», совершается вход. – Диакон: «Благослови, владыко, святый вход». Иерей: «Благословен вход святых Твоих, Господи, всегда, ныне и присно»⁹³. – После входа, по данному архидиаконом знаку, спудеи поют «Слава». Затем диакон произносит (великую) ектению (εὐχή συναπτή), или (по Симеону С.) «мирные прошения», а иерей читает молитву.

Тритекти.

За возгласом патриарха, певцы восходят на амвон и «вместо Трисвятого» поют тропарь. Тропарь этот поют и чтецы на солее. После троекратного исполнения тропаря, певцы (на амвоне) поют Слава, а (чтецы) на солее – прибавочный стих (περισσή) или особый тропарь, при этом патриарх восходит на горнее седалище и, по окончании тропаря, возглашает: «Мир всем»; диакон: «Премудрость»; чтец произносит прокимен «с тремя стихами, подобно Да исправится», – и читается на амвоне пророчество; затем – второй прокимен⁹⁴. На страстной седмице иногда читалось и Евангелие⁹⁵.

Часы.

Затем поется тропарь часа со стихами, до четырех раз; на «Слава и ныне» – богородичен. На шестом часе после этого полагается прокимен пророчества, паримия и второй прокимен. Далее на всех часах бывает чтение из Лествицы или из Студита.

Тритекти.

Далее диакон возглашает: «Премудрость, прости», и произносит сугубую ектению, а иерей тайно читает молитву с возгласом: «Яко милостив». – «Прочее, – как справедливо замечает Симеон Солунский, – совершается по уставу святой литургии после евангелия»⁹⁶. – Диакон произносит ектению: «Помолитеся, оглашеннии». Иерей читает молитву об оглашенных, и диакон возглашает: «Елицы оглашеннии, изыдите». Со среды четвертой недели и до великой пятницы произносится также ектения о готовящихся к просвещению. – Диакон: «Елицы ко просвещению, главы»... Иерей читает молитву. Диакон: «Спаси, помилуй, просвети и заступи их, Боже, Твоею благодатию»; иерей – возглас: «Яко Ты еси просвещение нaшe»; после чего диакон произносит: «Елицы ко просвещению, изыдите». Когда оглашенные удалятся из храма, иерей читает первую молитву верных. Диакон: «Заступи, спаси, помилуй... Премудрость (прости)»; иерей: «Яко Ты еси Бог наш». Диакон – «мирные прошения» (Симеон С.); иерей – вторую молитву верных. Диакон: «Заступи, спаси, помилуй... Премудрость»; иерей – возглас.

Тритекти.

Диакон: «Приклонше колена, паки и паки» (по Симеону Сол.: «Исполним молитву нашу Господеви»). Иерей – третью («великую», по Симеону Сол.) молитву, или отпуст. Диакон: «Заступи, спаси... Дне всего совершенна»... Иерей: «Яко Твоя держава... Мир всем». Диакон: «Главы наша», а иерей читает молитву главопреклонения. Диакон возглашает: «С миром изыдем»⁹⁷, и произносится заключительная заамвонная молитва: «Благословенна слава Господня от места святаго Его, всегда, ныне и присно и во веки веков»⁹⁸.

После тритекти полагается «чтение», а затем – «девятый час, то есть литургия», или же вечерня⁹⁹.

Часы.

После чтения, диакон произносит просительную ектению; иерей – возглас; певцы: «Стопы» (на первом часе); затем – Трисвятое, – «Отче наш», – Господи помилуй 24, – «Слава Отцу», – «Именем Господним благослови, святый». Иерей читает молитву (отпуста) и возглашает: «Мир всем». Диакон: «Главы наша», и иерей читает молитву главопреклонения. Диакон: «Премудрость». Иерей произносить заамвонную молитву¹⁰⁰.

Вывод самоочевиден. По внешности, по форме, между тритекти и часами точно такое же сходство, как и между всеми вообще службами песненного строя, – не больше; а именно: трехъантифонное построение, ектении, молитвы отпуста и главопреклонения, – и только.

Еще меньше сходства между ними по содержанию и смыслу.

Правда, среди часовых псалмов можно находить все три псалма тритекти. Но это совершенно случайное совпадение, встречающееся даже в самых разнородных службах. Кроме того, положенный на 3-м часе псалом 24-й вовсе не может считаться особенно характерным для этой службы, в состав которой он не всегда и входит; так, напр., при однопсалмии выбор останавливается обычно на псалме 50-м. Между тем в чине тритекти псалом 24-й вполне уместен и прекрасно гармонирует с назначением и смыслом всей службы. Из двух других псалмов тритекти псалом 26-й входит в состав нынешних царских часов накануне Богоявления, а псалом 100-й находится теперь в числе псалмов первого часа, хотя на царских часах он опускается. – Что же касается молитв, то мы пока знаем всего лишь одну молитву, общую часам и тритекти; это – молитва первого антифона тритекти («Боже, седяй на херувимех и от серафим славимый»), которая в Париж. № 213 (л. 70 об.), а также в М. Д. А. № 183 (л. 44) и Синод. № 371 (л. 116 об.) указывается, как молитва первого антифона на первом часе. Проф. Мансветов, по сходству начальных слов, сопоставляет еще входную молитву тритекти с молитвой второго антифона шестого часа¹⁰¹; однако между ними существует лишь весьма отдаленное сходство, и первая, по крайней мере, в три или четыре раза больше последней.

Но особенного внимания заслуживает следующее обстоятельство. Тогда как почти все молитвословия часов по содержанию и смыслу связаны с известными часами дня и приуроченными к ним священными воспоминаниями, – в чине тритекти нет даже и намека ни на время дня, ни на то или иное священное событие, воспоминаемое на часах. Это показывает, что тритекти имело свое особое назначение, выполнять которое можно было во всякое время; и, как увидим ниже, тритекти в случае нужды совершалось не только утром, но и после полудня. А название «тритекти», не имея ничего общего с содержанием чина, могло упрочиться за ним позднее, когда время совершения службы определилось окончательно. – Как известно, названием «тритекти» некоторое время пользовались и часы 3-й и 6-й, когда совершались вместе. По всей вероятности, это обусловливалось тожественностью наименований ὥρα τρίτη, – έκτη и τριτοέκτη, a также одновременностью совершения часов и тритекти. Пожалуй, не без влияния могла здесь оказаться и историческая преемственность, так как со временем часы являются в числе заместителей тритекти, унаследовавших часть его достояния; что выясняется подробнее в конце главы.

Совсем иное отношение тритекти к литургии оглашенных. Здесь и содержание, и форма, и историческая обстановка, – все говорит о взаимной близости. Поразительное совпадение по форме бросается в глаза уже с первого взгляда. Легко также установить однородность содержания и историческое сродство тритекти и литургии оглашенных.

В виду таких данных можно бы, пожалуй, рассчитывать найти полное тожество между последованием тритекти и литургией оглашенных. Однако, на самом деле этого нет. Если даже исключить псалмы-антифоны, как изменяемую часть нашей обычной литургии, а также Херувимскую песнь (сравнительно позднего происхождения) вместе с актом перенесения св. даров, – то и тогда еще останутся совершенно разные в обоих последованиях молитвы. Последнее обстоятельство нужно объяснять тем, что, вследствие широко распространенной в древности практики импровизации молитв, образовалось несколько различных редакций так называемой «литургии оглашенных». Одну из таких редакций, с особым составом молитв и с разницей в некоторых частностях, мы находим в Постановлениях Апостольских (VIII, 5–9), Последующие собиратели древних чинов могли по собственному усмотрению остановить свое внимание на той или иной редакции, отдавая, конечно, предпочтение своим местным.

Впрочем, на чин тритекти правильнее будет смотреть не как на особую редакцию т. н. литургии оглашенных, а как на литургию оглашенных в ближайшем и собственном смысле.

Дело в том, что весьма широко развитый и долгое время бывший постоянным древний институт оглашенных нуждался в особом, исключительно для него приспособленном и более или менее постоянном богослужебном последовании. Правда, оглашенным не возбранялось присутствовать на собраниях верных; и, по словам Паломничества, почти на каждом богослужении, за исключением, конечно, литургии (верных), они перед отпустом «подходят к руке епископа» и принимают благословение¹⁰². А по свидетельству Апостольских Постановлений, оглашенные разных степеней вместе с верными слушают чтение св. Писания и епископское наставление перед литургией; при этом произносятся и молитвы о них¹⁰³. Следовательно, в древности каждая служба включала в свой состав те молитвословия, совокупность которых принято теперь называть «литургией оглашенных». – Однако оглашенные в этом случае являлись скорее пассивными слушателями, а не действительными участниками богослужения. Церковь лишь снисходила к их духовной немощи. Они только допускались на собрания верных; им разрешалось только присутствовать на этих собраниях. Здесь оглашенные получали назидание, здесь возносились молитвы о них; но сами они не примыкали к общему голосу церкви. Их место было у церковного порога.

Предлитургийная часть, или т. н. литургия оглашенных, в этом отношении немногим отличалась от прочих служб. Оглашенным, правда, не возбранялось присутствовать на ней и поучаться. Тем не менее и это богослужение не может быть названо литургией оглашенных в собственном смысле. Напротив, все здесь предназначалось прежде всего для верных и главным образом их имело в виду. Вот почему епископские наставления пред литургией, понятные для «посвященных», оказывались иной раз недоступными для понимания оглашенных. Disciplina arcani располагала не открывать им преждевременно некоторых тайн благочестия, во избежание профанации¹⁰⁴. «Иудеи, – говорит в одной беседе бл. Августин, – не признают священства по чину Мелхиседекову; – и затем прибавляет: – я говорю верным, и если чего не разумеют оглашенные, да отложат леность и поспешат к уразумению»¹⁰⁵. Следовательно, и здесь, при епископских наставлениях пред литургией, оглашенные являлись посторонними слушателями. Речь епископа направлена была к назиданию тех, которые являлось истинными членами тела Христова¹⁰⁶; между тем оглашенные, по словам св. И. Златоуста, «не суть вообще тела Христова уды (и потому стоят вне церковных дворов)»¹⁰⁷.

Так бывало в тех случаях, когда оглашенные допускались в собрания верных. Но древнецерковная практика знает также примеры иного рода. Долгое время в христианской церкви существовал особый низший класс оглашенных; это – так называемые «слушающие» (ἀκροώμενοι, andientes). Оглашенные этого разряда не имели одинакового права с оглашенными высших степеней присутствовать при молитвах церкви об оглашенных. Кроме того, при господстве в древней церкви весьма строгой дисциплины, случалось иногда, что оглашенным вовсе возбранялся доступ к общественному богослужению. Так, напр., в тех же Апостольских Постановлениях, где говорится, что оглашенным дозволялось вместе с верными слушать поучение пред литургией, встречается и такого рода предписание: «с оглашенным да не молится верующий и дома; ибо несправедливо, чтобы освященный осквернялся с неосвященным»¹⁰⁸.

Поэтому в древности, наряду с обычной литургией оглашенных, должна была существовать и, действительно, существовала самостоятельная служба, приспособленная к пониманию младенцев по вере и незрелых по жизни во Христе оглашенных. На этой службе происходило наставление оглашенных в истинах веры и в разумении св. Писания, т. е. оглашение; и древние проповедники в виду этого нередко произносили в один день два поучения: одно – для оглашенных, другое – для верных¹⁰⁹. По свидетельству св. Иустина-мученика († 166 г.), такое нарочитое оглашение уже в его время соединялось с молитвою и постом, в которых принимали добровольное участие и верные. «Изложу, – пишет он в своей первой апологии, (гл. 61), – каким образом мы посвятили самих себя Богу, обновившись чрез Христа. – Кто убедится и поверит, что это учение и слова наши истинны, и обещается, что может жить сообразно с ними, тех учат, чтобы они с молитвою и постом просили у Бога отпущения грехов; и мы молимся и постимся с ними. Потом мы приводим их туда, где есть вода, и они возрождаются таким же образом, как сами мы возродились»¹¹⁰.

Хотя св. Иустин-мученик и не говорит здесь о каком-либо определенном времени поста, однако уже очень рано оглашение стали приурочивать преимущественно к 40-це; и многие особенности великопостного богослужения, как-то: усиленное чтение св. Писания, частые службы, отсутствие полной литургии и т п., можно объяснять именно практикой оглашения. Верные в данном случае разделяли с оглашенными подвиг поста и покаяния. Между прочим и полная литургия заменялась преждеосвященной (в связи с тритекти)¹¹¹, потому что все верующие во время 40-цы бывали на положении кающихся, которые, по древнему обычаю, не имели права делать приношения для евхаристии (и даже причащаться)¹¹². – К особенностям великопостного богослужения, вытекавшим из древней практики оглашения, следует отнести и «чин тритекти в посты».

В частности, тритекти вполне соответствует чину оглашения, описываемому св. Иустином-мучеником. Подобно этому чину, и тритекти предназначается для постов; подобно ему, и тритекти предполагает, следовательно, совмещение молитвы и поста; при чем с оглашенными постились и молились также и верные: на тритекти, кроме молитв об оглашенных, положены и молитвы верных.

Тритекти – служба поста по преимуществу; об этом свидетельствует и ее название. В ряду служб 40-цы она занимала выдающееся положение. Конечно, в случае надобности, тритекти могло совершаться и в другие посты; но в великий пост оно имело особенно широкое применение.

Важность тритекти, как службы великопостной, видна уже из того, что в понедельник первой недели великого поста, по Обряднику императора Константина VII Порфирородного († 959), только на этой службе и должны были присутствовать цари.¹¹³ Очевидно, тритекти в данном случае, согласно словам Симеона Солунского, заменяло литургию в храме св. Софии к-польской. Если в этот же день случалось Сретение, то, после тритекти в храме св. Софии, царь слушал обедню во Влахернах¹¹⁴. В великую пятницу патриарх совершал в храме св. Ирины оглашение (ἡ ϑεία κατήχησις) готовящихся к крещению, и затем следовало тритекти, на котором опять, по Обряднику, присутствовал и царь¹¹⁵.

Итак, несомненно, тритекти представляет вполне самостоятельную литургию оглашенных, т. е. общественное богослужение, которым в древности сопровождалось и заканчивалось оглашение просвещаемых Христовым учением. Родственная близость тритекти и нынешней литургии оглашенных, так ясно выраженная в тожестве их построения и однородности состава, нисколько не противоречит самостоятельности чина тритекти, как особой литургии оглашенных. Близость эта свидетельствует не о подчиненности, а лишь о соподчиненности обоих последований; соподчиненность же чина тритекти и нашей литургии оглашенных, или точнее – дидактической части полной литургии, в свою очередь, объясняется единством их общей основы.

Нынешняя литургия оглашенных, надо полагать, не составляла на первых порах исключительной принадлежности литургии верных и не находилась в неразрывной связи с нею. По крайней мере, сохранились чины литургии с одной евхаристической частью; другие чины не содержать молитв за оглашенных; а в некоторых чинах после литургии оглашенных полагается отпуст¹¹⁶. Следовательно, гомилетическая, или дидактическая часть литургии первоначально отделялась от евхаристии и была подвижной частью. Сохраняя более или менее устойчивую форму, она всегда могла видоизменять свое содержание, сообразно времени и обстоятельствам; подвижной состав ее с одинаковым успехом приспособлялся и к духовным потребностям верных и к нуждам оглашенных. А чтобы все происходило «благообразно и почину», – с самого же начала стали назначать особые времена как для назидания верных, так и для наставления оглашенных. Верные поучались, преимущественно, в дни праздничные, пред совершением евхаристии; а для наставления оглашенных уже со времени св. Иустина-философа избирались предпочтительно дни поста. Применительно к такому или иному составу слушателей вырабатывался и разный состав богослужения, который постепенно все более и более закреплялся, пока не вылился, наконец, в устойчивые формы отдельных последований. На этой общей основе с течением времени образовалось два чина: с одной стороны – нынешняя литургия оглашенных, как дидактическая часть обычной литургии, а с другой – «чин тритекти в посты», или же литургия оглашенных в собственном смысле.

Ближайшая связь тритекти с древней катехизацией обнаруживается довольно рано. Указание на эту связь можно усматривать уже в приведенных выше словах св. Иустина-мученика. Гораздо яснее обозначается она в известном Паломничестве конца 4-го века.

Паломница 4-го века (Сильвия Аквитанка) в описании своего путешествия по святым местам сообщает довольно обстоятельные сведения о том, как происходило оглашение в иерусалимской церкви в конце 4-го века. По этому описанию можно судить вообще о церковной практике того времени.

Когда наступит четыредесятница, – рассказывает паломница, – с первого же дня ее начинается оглашение. Бывает оно в большой церкви, в Мартириуме, тотчас после утреннего отпуста в храме Воскресения, и совершается епископом. Для епископа, на этот случай, поставляется кафедра посреди церкви. По сторонам располагаются пресвитеры, и здесь же подле них становятся все клирики. Просящие крещения приводятся по одному: мужчины с восприемниками – «отцами», а женщины с восприемницами – «матерями». После предварительного испытания начинается наставление в законе Божием тех, кто оказался достойным крещения (competentes). Пред началом поучения клирики каждый раз заклинают оглашаемых. Затем оглашаемые садятся вокруг епископа, и он последовательно толкует им св. Писание, а также наставляет в основных истинах веры. «И это зовется оглашением», – замечает паломница. – «И Господь знает, госпожи сестры, – продолжает она: – что верные, входящие для слушания оглашения, с большим вниманием относятся к тому, что говорится и объясняется епископом, чем когда он сидит и проповедует в церкви по поводу отдельных мест».

Так поучаются оглашенные ежедневно в течение семи недель, и каждый раз поучение длится три часа. На восьмой неделе (страстной) оглашенные испытываются в знании символа и в твердом усвоении всего преподанного им¹¹⁷.

Остановим свое внимание на некоторых подробностях.

По словам паломницы, оглашение готовящихся к принятию крещения начиналось после утреннего отпуста и происходило в Мартириуме. В это же время в храме Воскресения совершалась служба третьего часа. А по окончании оглашения в третьем часу, епископ, сопровождаемый народом, шел в храм Воскресения и там творил отпуст третьего часа. Таким образом, чин оглашения и третий час под конец сливались в одно последование. Само собою разумеется, что, одновременно совершаясь, идя всегда рядом, имея постоянно друг друга в виду, эти два последования и по своему назначению, и по цели своей должны быть близкими между собою, должны друг друга взаимно дополнять. – Но в таком случае как же смотреть на службу 3-го часа?

Описывая богослужение 40-цы, паломница замечает, что третий час составляет одну из отличительных особенностей великопостной службы¹¹⁸. Невольно вспоминается при этом «чин тритекти в посты». Нет ли здесь преемственности? и древне-иерусалимский третий час не является ли на самом деле прототипом византийского чина тритекти? Иначе как объяснить его исключительность в ряду других часов, столь несвойственную обычному третьему часу, и как понять его великопостное назначение, так мало соответствующее воспоминанию сошествия Св. Духа, соединяемому обычно с третьим часом?... Когда же иерусалимский третий час сближается с тритекти, – все подобные недоумения разрешаются сами собой. Тогда становится законной и естественной отмеченная выше близость его к чину оглашения; тогда понятно, почему чин оглашения всегда сопровождался и завершался третьим часом: такое именно соотношение мы находим между оглашением и чином тритекти; так же точно этим чином обычно сопровождалось и заключалось оглашение. По древним византийским памятникам, вслед за оглашением в дни 40-цы совершался, по уставу, чин тритекти. Такая последовательность засвидетельствована в Обряднике импер. Константина Багрянородного († 959). По свидетельству этого памятника, в великую пятницу патриарх совершал в храме св. Ирины оглашение готовящихся к крещению, и затем следовало тритекти.¹¹⁹ Такой порядок вполне соответствует и древнему чину, изложенному в 19-м правиле Лаодикийского собора (около 364 г.). «После бесед епископских, – говорится здесь, – сначала совершается молитва оглашенных, а потом, по выходе оглашенных, следует молитва кающихся; когда же и сии, приняв возложение руки, удалятся, тогда совершаются три молитвы верных».

Итак, оглашение и древне-иерусалимский третий час, или тритекти, это два тесно между собою связанные и взаимно друг друга дополняющие момента одного и того же действия: при чем оглашение подготовляет просвещаемых к пониманию третьего часа, или тритекти, молитвословиями которого заключается и освящается оглашение. – Соединяя в одно обе эти части, можно представить такую картину. После утреннего отпуста, в первом часу дня, епископ, окрѵженный слушателями из оглашенных и верных, изъясняет Ветхий Завет или излагает по символу сущность христианской веры и нравственности. Время от времени речь епископа прерывается псалмопением, дабы, с одной стороны, дать отдых проповеднику, а с другой – возбудить внимание, ободрить и оживить застывших в молчаливой неподвижности слушателей. Правда, Сильвия не говорит о подобном чередовании; но это так естественно: ведь оглашение длится три часа. Смысл песнопений, как и всегда, приличествует вполне времени и обстоятельствам. Но вот епископ окончил речь и поднялся со своего места. Снова следует пение гимнов, и епископ, в сопровождении клира и мирян, открывает шествие из Мартириума в храм Воскресения (а если дело происходило не в Иерусалиме, то с середины храма) и направляется в алтарь. Там он читает Новый Завет, как и подобает, чтобы высоте учения соответствовала святость места. После этого оглашенные и готовящиеся к просвещению, напутствуемые молитвами предстоятеля, удаляются. Остаются в храме и творят молитвы одни верные. Но вскоре и они отпускаются «с миром».

А вот и подлинное описание «оглашения великыя пятьници пасхыи» (ὰπόταξις καὶ σύνταξις, γινομένη ὐπό τοῦ ἀρχιεπισκόπου τῇ ἁγίᾳ παρασκευῇ τοῦ Πάσχα), совершавшегося в храме св. Ирины в К-поле.

Когда соберутся все оглашенные, около шестого часа приходит патриарх (по-славянски: «святитель»), и совершается тритекти. По окончании тритекти, певцы начинают петь псалом 14-й: «Господи, кто обитает в жилищи Твоем»; а после заключительного славословия, патриарх восходит на амвон (посреди храма) и, совершивши три поклона, трижды осеняет свечами народ; потом снимает омофор и снова осеняет народ. Диакон возглашает: «Вонмем», патриарх: «Мир всем»; народ отвечает: «И духови твоему». Далее патриарх, обращаясь к оглашенным, говорит: «Станите со страхом, знаменаитеся, совлецетеся и раздрещитеся», и затем произносит обширное оглашение, начинающееся словами: «Это конец нашего оглашения». Окончивши огласительное поучение, патриарх возглашает: «Горе воздвигните руки своя»; после чего следует краткая ектения, состоящая из трех или четырех прошений. В конце ее патриарх, осенив по обычаю народ, произносит: «Яко милостив и человеколюбец Бог», «и по амине глаголет: Одеитеся и обоуите». – Этим собственно и оканчивалась огласительная часть. Далее идет уже, так сказать, совершительная часть чина, – у престола в алтаре. – Патриарх удаляется в алтарь и там читает молитву о готовящихся к просвещению («Владыко Господи Боже, призвати рабы Своя ко святому Твоему просвещению»); между тем диакон возглашает соответствующую ектению. Молитва, совершаемая патриархом, заменяет обычную молитву отпуста в песненных последованиях. Сообразно с этим патриарх, не произнося пока заключительного возгласа ее, подходит к алтарной преграде (εὶς τὀ στηϑαῖο), чтобы совершить руковозложение над всеми просвещаемыми. Диакон поднимается на амвон и произносит: «Елицы ко просвещению, приступите к руковозложению и благословитесь». Тотчас диаконы и восприемники (οἱ ὸνοματηταί) берут детей от их матерей, а патриарх, опираясь на ковры и подушки, лежащие на алтарной преграде, возлагает руки на голову каждого из оглашаемых, дует на него трижды и троекратно благословляет; после чего, обратившись к святой трапезе, возглашает: «Яко Ты еси просвещение наше». Затем следует обычное окончание. Диакон: «Главы наша». Патриарх читает молитву главопреклонения: «Боже Спасителю наш, иже всем хотяй спастися». «И по амине глаголет диакон: Миром изидем; людие: Именем Господним», – и читается заамвонная молитва. «Таже дается время, и совершается божествнаа литоургия»¹²⁰.

В этом обряде не трудно узнать чин оглашения, в общих чертах описанный в «Паломничестве». И здесь и там порядок один и тот же. Но есть и разница: там оглашение начиналось в час дня, а здесь – около шести. Поэтому, должно быть, и тритекти полагается здесь до, а не после оглашения, как обычно. Впрочем, согласно Обряднику, и в великую пятницу тритекти совершалось после оглашения, начинавшегося в храме св. Ирины около 3–4 часов.¹²¹

В такой исторической обстановке слагался чин тритекти; и его содержание вполне соответствует обстоятельствам. Все в нем, все частности – «как песни, так и антифоны, и чтения, а также и молитвы, произносимые епископом, – выразимся словами Паломничества: – оказываются приспособленными и подходящими ко дню – и к месту»¹²².

Чин тритекти¹²³ предназначался в древности для поста. Совершался он по окончании утрени или первого часа. Весьма возможно, что к этому времени приурочивались только начальные возгласы тритекти: «Благослови, владыко», «Благословенно царство», и еще, быть может, великая ектения. После этого собрание исполняло первый антифон – псалом 24-й: «К Тебе, Господи, воздвигох душу мою»¹²⁴, a епископ читал соответствующую молитву первого антифона тритекти. Это служило как бы предначинательной молитвой или введением к следовавшему затем оглашению. Содержание псалма и молитвы вполне подходить к такому моменту. При пении псалма просвещаемые и верные могли чередоваться соответственно тому, как и в самом псалме скорбные воздыхания молящегося сменяются бодрящим внутренним голосом. «Призри на меня и помилуй меня (24:16)! Укажи мне, Господи, пути Твои (24:4); направь меня на истину Твою и научи меня (24:5). Грехов юности моей и преступлений моих не вспоминай (24:7)!» – Так в скорби взывает кающийся грешник. И в ответ слышит утешительные и вместе назидательные слова благодати: «Благ и праведен Господь; посему наставляет грешников на путь (24:8). Все пути Господни – милость и истина к хранящим завет Его и откровения Его» (24:10). Между тем епископ творит молитву первого антифона: «Боже, седяй на херувимех и славимый от серафим», в которой просит Всевышнего Бога, дабы Он призрел на рабов Своих (оглашенных), возбудил ум их к славословию Его божественной благости, избавил их от козней лукавого и сподобил небесного царствия вместе со всеми избранными, просвещая светом Своего учения и наставляя на всякое благое дело¹²⁵.

Что касается двух следующих антифонов и молитв, то они также весьма легко и естественно объясняются применительно к состоянию просвещаемых. Во втором антифоне – псалме, 26-м, который надписывается «Прежде помазания» и помещается теперь в чине крещения, молящийся в священном восторге восклицает: «Господь свет мой и спасение мое; кого мне бояться (26:1)? Одного просил я у Господа, того только ищу, чтобы пребывать мне в доме Господнем во все дли жизни моей (26:4). Пою и воспою Господеви (26:6). Сердце мое говорит от Тебя: «ищите лица Моего»; и я буду искать лица Твоего, Господи (26:8). Отец мой и мать моя (язычники) оставили меня (уверовавшего в евангелие): но Господь примет меня (26:10)», – с упованием говорить просвещаемый Христовым учением. В то же время епископ в молитве второго антифона («Молим Тя, Господи Боже наш») ходатайствует пред Богом, да не тщетно будет это упование.

Таким образом в первом псалме (24-м) молящийся просит Бога, чтобы Он простил все прежние грехи его и указал ему новый, истинный путь жизни и деятельности. Десница Всеблагого Промысла направила просящего во святой храм для принесения Богу «жертвы славословия». Об этом узнаем мы из второго псалма-антифона (26:6). Ищущий спасения с полной готовностью исполняет веление Промысла, и третий антифон – псалом 100-й представляет торжественное исповедание милостивых судеб Божиих. Уразумевший их грешник дает благочестивые обеты жить свято, избегая всякого порока. А епископ, обращаясь с молитвой (третьего антифона: «Господи Боже, Его же слава непрестанна и милость безмерна и человеколюбие неизреченно») к безмерной милости Божией и неизреченному человеколюбию, просит Господа Бога помочь молящимся в исполнении всех благих намерений и сподобить их непостыдно предстать на страшном суде Христовом.

Все псалмы – антифоны поются с припевами, и каждый антифон имеет свой особый припев. В припеве первого антифона молящиеся, в смиренном сознании своего недостоинства, просят помиловать их «молитвами Богородицы». Во втором припеве они, исполнившись сыновнего дерзновения к Богу, взывают уже к Самому Господу с мольбой о спасении. Припев третьего антифона, содержащего исповедание, выражает сугубое славословие («Аллилуя») и усиленную мольбу о спасении во имя искупительных заслуг «Единородного Сына – Слова Божия». Припевы эти поются, чередуясь со стихами псалма-анти- фона, по – стиховно, и на «Слава и ныне» повторяются. Так теперь исполняются праздничные антифоны на литургии; сходство здесь доходит до тождества, благодаря пению на тритекти: «Единородный Сыне». После каждого антифона произносится малая ектения.

Если предположить, что первый антифон пели пред началом оглашения, то второй мог исполняться во время перерыва, в средине поучения, когда епископ от изъяснения св. Писания переходил к изложению отдельных истин христианской веры. В таком случае третий антифон заключал оглашение, и при пении этого антифона епископ совершал вход, например, из Мартириума в храм Воскресения, как это было в Иерусалиме. – Такой порядок является вполне целесообразным. Предполагать существование в древности подобной практики дают нам право и более поздние чины (напр. Син. № 957), по которым тритекти совершается непосредственно после первого часа. Однако, строго придерживаясь текста Паломничества, следует полагать, что пение псалмов начиналось уже после епископского наставления, – когда из Мартириума переходили в храм Воскресения, – или же происходило одновременно с оглашением, на богослужении третьего часа, или тритекти, в храме Воскресения. Суть дела во всяком случае остается одна и та же.

Проследим дальнейший ход службы. Во время исполнения третьего антифона, на стихе: «Ходяй по пути непорочну», совершается вход или, вернее, выход диакона и иерея из алтаря на солею. Так пишет Симеон Солунский, и так было в его время. Но первоначально вход на тритекти, подобно всем вообще древним церковно-богослужебным входам, совершался как раз наоборот, т. е. шли на солею не из алтаря, а от входных дверей или же с середины храма. Впрочем, и в том и в другом случае, – бывал ли то вход или выход, – действие сосредоточивалось на солее, с тою лишь разницей, что в древности совершался в собственном смысле вход предстоятеля в алтарь, с остановкой на солее для обычных входных молитвословий; между тем впоследствии стали как бы возвращаться из алтаря на солею для того только, чтобы исполнить положенные по уставу молитвословия входа.

На этот раз мы имеем дело, очевидно, с тем самым входом, который в «Паломничестве» описывается, как вход епископа, после оглашения, из Мартириума в храм Воскресения для благословения оглашенных и совершения отпуста третьего часа. Этот же вход описывается и в родственном тритекти чине «оглашения в великую пятницу»; здесь епископ совершает вход в алтарь с середины храма, где он перед этим оглашал просвещаемых. Позднейший подлинный чин тритекти предполагает вход, но не описывает его¹²⁶; и по нем нельзя судить о подробностях этого акта. При Симеоне Солунском уже с полной определенностью обнаруживается утрата исторического понимания входного акта, и этот пытливый ученый истолковывает вход символически, в смысле связываемого им с шестым часом воспоминания о ведении Христа на крестную смерть и введении благоразумного разбойника в рай. Отсутствие, при совершении входа, свечей и кадила, а также багряный цвет (πορφυρόν) священнических риз он объясняет применительно к тому же воспоминанию; хотя багряный цвет, как траурный, вообще употреблялся во время поста, а возжигание свечей на дневных службах, надо думать, вошло в обычай сравнительно поздно, вместе с развившейся символизацией богослужения и его обрядности.

Перед входом диакон говорит: «Благослови, владыко, святый вход»; иерей отвечает: «Благословен вход святых Твоих, Господи, всегда ныне и присно». После входа диакон возглашает «мирные прошения» (великую ектению), а иерей творит молитву: «Господи, Боже отец наших, давый молитву молящемуся». – Эту молитву «после входа», равно как и самый вход, Симеон Солунский поставляет в связь с воспоминаниями шестого часа. Не говоря уже о входе, имеющем, как мы только что сказали, совершенно иную, чисто-историческую основу, относительно молитвы следует, в частности, заметить, что, хотя в ней, действительно, есть заимствование из пс. 90, ст. 5–6, очевидно, и напомнившее Симеону Солунскому о шестом часе, но, во-первых, здесь же есть выдержки из разных мест св. Писания, и выдержка из пс. 90 ничем не выделяется из ряда прочих; во-вторых, пс. 90, как известно, читается не только на шестом часе (например, на повечерии); наконец, по своему характеру рассматриваемая молитва предполагает последование более сложное, чем шестой час. – По своему смыслу это молитва предначинательная, вступительная, т. е. подлинно «молитва входа». «Господи Боже отец наших, давый молитву молящемуся и приемляй прошения рабов Твоих, взывающих к Тебе нощь и день, – молится предстоятель, – приклони и ныне ухо Твое и услыши моления нас грешных; не отврати, Господи, лица Твоего от нас и не помяни беззаконий наших древних» (разумеются оглашенные). И дальше следуют прошения, обращенные к «Богу всех, спасающему надеющихся на богатство Его милости», и как бы имеющие в виду просвещаемых: «научи нас ходить по стези заповедей Твоих и творить волю Твою, поучаться закону Твоему день и нощь; заповедай святым Твоим ангелам сохранять нас на всех путях наших». Предначинательный характер молитвы вполне понятен. И на самом деле лишь с этого момента начиналось в собственном смысле общественное богослужение; ибо когда ходатайствующий за народ епископ предстает (с духовными дарами хвалы и благодарения) пред жертвенником и престолом Божиим, тогда только ниспосылаются на всех богатые милости и щедроты Всевышнего¹²⁷. И в «Паломничестве» каждое общественное богослужение отмечается той характерной особенностью, что епископ входит в храм за решетку и там творит моления о всех и за вся. Когда этого не бывает, богослужение носит частный характер¹²⁸. В обряде «оглашения в великую пятницу» епископ точно также удаляется в алтарь для совершения заключительных молитвословий¹²⁹.

После ектении и молитвы входа с соответствующим возгласом иерея (или патриарха), певцы «вместо Трисвятого» поют тропарь пророчества, положенный ныне на 6-м часе, и затем читается самое пророчество, которое, по объяснению Симеона Солунского, заменяет чтение Евангелия и Апостола на литургии. В то же время чтение пророчеств Исаии и Иезекииля на тритекти он сопоставляет с обычным чтением этих пророчеств на шестом часе в великий пост и на страстной седмице. Влияние чина тритекти в данном случае, несомненно.

Вслед за чтением пророчества диакон произносит ектению «Рцем вси», во время которой священник тайно читает молитву, оканчивающуюся возгласом: «Яко милостив». Начала этой молитвы Симеон Солунский не приводит, а в подлинном чине тритекти нет ее.

«Дальнейшее последование, – замечает Симеон Солунский, – совершается по чину святой литургии после евангелия»¹³⁰. Произносится ектения: «Помолитеся, оглашеннии», и читается молитва об оглашенных; после чего они уходят. Со второй половины поста (со среды четвертой недели) присоединяется еще ектения и молитва о готовящихся к просвещению. – Наглядно и живо, с весьма любопытными подробностями, изображает данный момент Дрезденский Типикон.

– После молитвы об оглашенных, – читаем здесь, – присоединяется и другая молитва – о готовящихся ко святому просвещению. И говорит диакон: «Помолитеся, иже ко просвещению» и проч.; «Иже ко просвещению, главы ваша». Посем полагается ковер на алтарной преграде пред вторым антиминсом (προτίϑεται ἐπεύχιον ἐν τῷ στήϑει τοῦ β΄ ὰντιμι(ν)σίου), и патриарх, отходя без возглашения, опирается (ὲπακόυμβίζει), на него. Когда же диакон на амвоне скажет: «Елицы ко просвещению, приступите к руковозложению и благословитесь"», – приводятся восприемниками дети, готовящиеся к крещению, и патриарх благословляет их поодиночке и дует. И по исполнении сего и по возвращении в святую трапезу, когда он произнесет возглас, диакон, находящийся на амвоне, говорит: «Елицы ко просвещению, приступите». И диаконы, стоящие на солее, повторяя, говорят, по обычаю, подобные возгласы. И по совершении остального последования, бывает отпуст¹³¹.

Этот обряд очень напоминает чин оглашения, описанный в «Паломничестве», а также «оглашение в великую пятницу», и в особенности – вторую, совершительную его часть, с которой он вполне совпадает даже в подробностях¹³².

Когда после молитвы просвещаемые удалятся, и останутся в храме одни верные, диакон последовательно произносит три ектении, а иерей читает две молитвы верных, молитву отпуста и молитву главопреклонения. Затем все, напутствуемые возгласом диакона: «С миром изыдем» и заамвонным славословием предстоятеля, уходят домой.

Как видно из предшествующего, чин тритекти находит полное и всестороннее объяснение применительно к древней практике оглашения. – Наоборот, весьма трудно, даже почти невозможно установить сколько-нибудь естественную связь между чином тритекти – с одной стороны, и третьим и шестым часом – с другой.

Ни по форме, ни по содержанию и смыслу чин тритекти не имеет особенно близкого сходства с часами; а стоящие иногда рядом в евхологических памятниках последования молитв часов и тритекти, наглядно свидетельствуя об их обособленности, исключают даже самую мысль о слиянии этих чинов воедино. Здесь параллелизм, а не тожество. – Нет и родства между ними. Некоторые обшие черты – это соседственные заимствования вовне, а не черты наследственности: между тритекти и часами нет и быть не может взаимно исключающей друг друга генетической преемственности.

Но отстраняя сближение тритекти с часами, тем с большею силой следует настаивать на самом близком родстве этого чина с литургией оглашенных. Взаимная близость их видна во всем. Бросающееся в глаза поразительное совпадение по форме встречает полное соответствие в сходстве обоих последований по составу и смыслу молитвословий; историческая обстановка еще более способствует их взаимному сближению. Вот почему чин тритекти даже в подробностях получает самое естественное и полное освещение в связи с практикой оглашения.

Сохранившиеся списки чина тритекти относятся, по-видимому, к тому периоду в истории развития чина, когда он, достигши своего высшего развития, застыл в неподвижности. По крайней мере, чин тритекти, записанный в Синайском Евхологие, № 957, IX–X в., буквально совпадает с чином, изложенным у Симеона Солунского († 1430). Этому литургисту чуть ли не по архивным данным («по древнему преданию») пришлось восстановлять древнюю уже для его времени практику чина тритекти, равно и других чинов песненного строя. Весьма почтенная давность образования полного и законченного чина тритекти располагает отодвинуть происхождение этой службы к очень раннему времени. Самое построение чина: его древний песненный трехъантифонный состав, последование молитв за оглашенных и готовящихся к просвещению, – все это элементы богослужения, известные с древнейших времен, со времен Апостольских Постановлений. Естественно, поэтому, возникает желание видеть первичную основу чина тритекти в богослужении первых веков христианства. – И здесь то открывается близкая связь тритекти с древне-церковным институтом оглашения.

Мы уже установили зависимость тритекти от оглашения как по началу, так и по продолжению своего существования. Этой же зависимостью обусловливается и окончательная судьба рассматриваемой нами службы.

Тритекти органически связано с древней практикой оглашения и предназначалось собственно для оглашенных. Поэтому, пока существовало публичное оглашение, как особая организация, пока поддерживался в церкви институт оглашенных, как постоянное учреждение, до тех пор и служба тритекти сохраняла свое жизненное значение, в качестве особой литургии оглашенных; а раз катехуменат был упразднен, – не могло уже оставаться жизненным и тритекти. Вполне понятно: судьба их неразрывна; и только при наличности особого класса оглашенных испытывалась настоятельная нужда в особой литургии оглашенных. С упразднением катехумената тритекти теряет почву под собой; с этих пор утрачивается живая связь его с церковной практикой, и оно становится мертвым и неподвижным. Правда, история показывает, что служба тритекти на несколько столетий пережила институт оглашения, и напр. в великой к-польской церкви в X–XI веке обставлялась даже небывалой дотоле внешней пышностью. Но с обрядовыми пережитками это бывает довольно часто. Существование их в таких случаях поддерживается только в силу традиции, так сказать, по инерции; а нарядной пышностью вообще нередко прикрывается начавшееся увядание. – Судьба тритекти была уже предрешена судьбой оглашения, и вслед за упразднением катехумената рано или поздно должно было неизбежно прекратиться и употребление чина тритекти.

Постоянный институт оглашенных прекратил свое существование довольно рано: по исследованию проф. Алмазова, это произошло будто бы не позже пятого века¹³³. Конечно, оглашение продолжалось и впоследствии; существует оно и теперь. Но после пятого века оглашение принимает уже временный, случайный характер, ограничиваясь отдельными, частными фактами. В виду этого, естественно, должно было значительно сократиться и употребление чина тритекти. Отдельные личности не нуждались в особом богослужении строго общественного характера, каким является тритекти; их потребности могли удовлетворяться частными наставлениями и частным «требоисправлением».

В Константинополе чин тритекти существовал еще в X–XI веке. От этого времени сохранились и те немногочисленные литургические памятники, в которых содержится чин тритекти. В свою очередь, из дошедшего до нас в нескольких списках чина «оглашения в в. пятницу» видно, что в великой к-польской церкви еще до X–XI века в известные сроки, особенно – перед Пасхой, собиралось довольно много оглашенных¹³⁴. В таких случаях могло, конечно, происходить и публичное оглашение (на подобие «оглашения в в. пятницу»), сопровождавшееся торжественной службой тритекти. Вирочем, в это время тритекти совершалось иногда и при отсутствии оглашенных. Тогда приводились в храм дети, готовившиеся к принятию крещения; и патриарх совершал над ними положенный по чину древний обряд благословения с руковозложением. – В данном случае, некрещеные дети являются, очевидно, на смену взрослых просвещаемых. Смена эта весьма знаменательна. Свидетельствуя, с одной стороны, о неутраченном еще понимании назначения и смысла тритекти, как особой литургии оглашенных, она, с другой стороны, указывает на фактическую беспочвенность данной службы, так как обнаруживает отсутствие наличного состава слушателей. В самом деле, ведь для детей никогда не совершается общественное богослужение. Здесь явные признаки упадка.

Солунский святитель Симеон свидетельствует, что при нем в одной только солунской церкви удерживались еще песненные последования, в том числе и тритекти, тогда как все другие церкви, даже к-польская и антиохийская, успели уже их позабыть. Это обстоятельство он объясняет частью нашествием крестоносцев и произведенным ими погромом, а отчасти – недостатком исполнителей, священников и певцов, и оскудением церквей¹³⁵; что, в свою очередь, могло быть следствием владычества латинян на Востоке (с 1204 г.). Однако Симеон Солунский уже не поставляет тритекти в связь с публичным оглашением, которого и не было в ту пору; не говорит он и о святительском благословении некрещеных детей, совершавшемся на тритекти в К-поле, при отсутствии взрослых «просвещаемых». Следовательно, существование чина тритекти в солунской церкви поддерживалось искусственно, по традиции, а не вызывалось исторической необходимостью; утратилось даже понимание его назначения, как особой литургии оглашенных. – Значит, не только во вне, в постигших восточную церковь бедствиях, но и внутри церковной жизни создались такие условия, в силу которых употребление тритекти рано или поздно должно было прекратиться.

Итак чин тритекти постепенно выходил из богослужебного употребления сначала в приходских церквах, а под конец – и в церквах кафедральных, патриарших, даже в столичных. Но стройный и осмысленный чин не мог совсем затеряться и бесследно исчезнуть. – Как общественное богослужение, чин тритекти потерял, конечно, свое жизненное значение вместе с упразднением института оглашенных, как постоянного учреждения, духовным нуждам которого он ближайшим образом удовлетворял. Однако веками выработанные стройные формы чина не должны были погибнуть, не оставив после себя никакого следа в богослужебной практике.

И наша мысль снова возвращается к т. н. литургии оглашенных; невольно припоминается резко бросающееся в глаза сходство построения тритекти и литургии. Начальная часть нашей литургии и по назначению своему близко примыкает к тритекти: подобно последнему, она в древности сопровождала и заканчивала чтение св. Писания и епископское поучение. – Само собою разумеется, что предварительное оглашение не могло навсегда удовлетворить духовную жажду новопросвещенных и устранить нужду в напоминании и восполнении преподанного им при оглашении. Для удовлетворения этой насущной потребности и предлагалось в начале литургии чтение св. Писания и пастырское наставление. – Конечно, когда чин тритекти отживал свой век, удобнее всего было перенести некоторые его права и преимущества на родственную ему литургию оглашенных; и таким образом, под влиянием тритекти, могла выработаться твердая и устойчивая форма нынешней литургии оглашенных с ее молитвословиями об оглашенных: сугубое право на них она унаследовала за выходом из обращения чина тритекти. Возможность подобного влияния, помимо исторического сродства, обусловливалась еще и всегдашним тяготением тритекти к литургии, которое неоднократно отмечает Симеон Солунский. Тритекти, по его словам, придумано древними отцами взамен полной литургии; вместе с тем совершение его, по уставу, обычно связывается то с преждеосвященной, то (в исключительных случаях) с полной литургией.

В числе сонаследников чина тритекти, кроме литургии, оказались также и часы. На их долю досталось чтение пророчеств с тропарями и прокимнами, а также временное пользование титулом «тритекти» (в применении к 3-му и 6-му часу) и вообще более видное положение в великопостном богослужении.

«Чин тритекти в посты», как показывает и самое название, предназначался исключительно для постового и, главным образом, для великопостного богослужения. В частности, по уставу, великой к-польской церкви, тритекти совершалось в среду и пяток сырной седмицы, в течение всего великого поста ежедневно, кроме суббот и воскресений, и на страстной седмице, до великой пятницы включительно¹³⁶. Служба, по уставу, должна была начинаться после утрени или первого часа¹³⁷; но в виду предварявших ее огласительных чтений, начало ее обычно отодвигалось до 5–6-гo часа, т. е. до полудня¹³⁸. Славянские рукописи о времени совершения тритекти обычно выражаются так: «на заутрени пение в тритекти»¹³⁹, – как будто тритекти соединялось с утреней: или же: «чес ã пение в тритекти»¹⁴⁰, как будто первый час и тритекти совершались вместе. Встречается еще и такое выражение: «на заут(рени) на литургии в среду сропустьную пение в тритекти глас Г҃ »¹⁴¹. Подобное выражение может означать как то, что тритекти совершалось утром, пред литургией, так и то, что положенное на тритекти «пение» (тропарь пророчества) с прокимнами и пророчеством одинаково исполнялось и на утрене, и пред литургией на 6-м часе. Напр., тропарь «Кресту Твоему» в крестопоклонную среду полагалось петь и на тритекти, и на утренней службе 50-го псалма¹⁴²; а теперь он поется на 6-м часе пред литургией.

Тропари на тритекти каждый раз меняются. Чтения тоже бывают разные; так, в среду сырную читается пророчество Иоиля, в пятницу – Захарии, в течение всего поста – Исаии, в понедельник, вторник и среду страстной седмицы – Иезекииля, в великий четверг – Иеремии, наконец, в в. пятницу – Захарии. Чтения предваряются и заключаются особыми прокимнами¹⁴³. Все эти тропари, прокимны и чтения положены теперь на 6-м часе, а в великий четверг и пятницу – на 1-м. В страстную седмицу на тритекти полагалось иногда и чтение Евангелия. По крайней мере такое чтение положено по чину, открытому проф. А. А. Дмитриевским в одном Евангелии X в. и представляющему собою не что иное, как сокращенный чин тритекти. – Чин этот излагается так.

– Во святой и великий понедельник утром. Когда пропоется и исполнится первый час, начинается (другая служба) таким образом: глас 6, «Милость и суд воспою Тебе, Господи», – «Единородный Сыне», – исполняется вся песнь; и затем произносишь второй стих: «Пою и разумею в пути непорочне, когда приидеши ко мне», – «Единородный Сыне», – и прочее. И после этого говоришь: «Слава Отцу» – до конца, и произносишь: «Единородный Сыне». Когда это пропоется, диакон произносит ектению, говоря так: «Миром – – О свышнем – – О мире», – и прочее. После произнесения: «Пресвятую, пречистую», иерей возглашает: «Яко свят еси, Боже наш, и во святых». Потом диакон произносит: «И о сподобитися». Иерей говорит: «Мир всем». Народ: «И духови твоему». Иерей: «От Матфея»: «Утру же возвращься Иисус во град, взалка», – конец: «яко отъимется от вас царствие Божие и дастся языку, творящему плоды его» (Мф. 21:18–43). Надобно знать, – говорится в заключение, – что, как установлено последование с великого понедельника на утрени, то же последование поется всю седмицу до святой и великой пятницы¹⁴⁴. –

Здесь несомненно мы имеем третий антифон тритекти (Пс. 100) с обычным припевом: «Единородный Сыне», затем – великую ектению, положенную перед чтением на тритекти, и, наконец, чтение евангелия. В Триоди XIII в. иерусалимского Крестного мон-ря то же самое евангельское чтение положено в великий понедельник на первом часе, вслед за тропарем, пророчеством и прокимнами, обычно читавшимися в этот день на тритекти¹⁴⁵.

Со среды крестопоклонной седмицы совершался на тритекти особый, имеющий весьма древнюю основу, обряд благословения оглашенных – «просвещаемых"», т. е. готовившихся вскоре (в в. субботу) принять крещение. Когда с течением времени не оказывалось уже взрослых «просвещаемых», – стали приводить в храм детей, готовившихся принять крещение; и патриарх, возлагая на них руки, благословлял их.

В великой к-польской церкви чин тритекти обставлялся весьма торжественно. Его совершал сам патриарх с собором духовенства и сонмом клириков; здесь принимали участие депотаты, аколуфы, спудеи, чтецы, певцы; два хора исполняли песнопения¹⁴⁶. В понедельник первой седмицы в. поста, по придворному уставу, на службу тритекти, как известно, торжественно являлся и император, произносивший перед этим в Магнавре поучение о благочестивом соблюдении поста. Согласно тому же уставу, царь присутствовал на тритекти и в великую пятницу¹⁴⁷.

Таковы особенности устава тритекти.

В славянских землях и у нас на Руси чин тритекти, судя по всем данным, совершенно не был известен в богослужебном употреблении. Славянские памятники знают тритекти только по названию; они знают лишь «пение в тритекти» с прокимнами и чтениями, а с полным последованием тритекти совсем не знакомы. Название чина большею частью передается правильно: «пение в тритекти»; но в Типограф. № 50 есть такие надписи: «пение в тритекто, – тон, – тони, – тоны»¹⁴⁸, хотя встречается и правильная передача названия службы. – За отсутствием самостоятельного чина, положенное «пение в тритекти» в славянских рукописях приурочивается то к заутрене, то к первому часу, а в более поздних – к шестому часу и уже без упоминания тритекти. Напр. в Уставе XII в. (Синод. № 380/330) оно указывается «на заут(рени), по вторей каф(изме)»; при чем тропари называются: «треп(арь) пармииный» (л. 5 об.), «треп(арь) дневьный иже в паремии тритек(ти)» (л. 9)¹⁴⁹. Хлудовская Триодь XIII в. в в. пятницу указывает «пение в тритекти» в связи с первым часом; при этом из ряда молитвословий первого часа оно выделяется только прибавкой своего названия¹⁵⁰. А в печатной Триоди 1491 г. тропари тритекти с чтениями присоединяются к первому часу уже просто как «обичьное», без всякого упоминания о тритекти; так, о службе в. четверга, между прочим, сказано: «свкуплеемже к првому часу обичьное, виже гл(агол)ем, – рекше богородичень Что Тя наречем о обрадованная, – таж тропарь парими(йный)», прокимен и чтение, положенные в этот день на тритекти¹⁵¹. Точно такое же замечание находим и в Типографской Следованной Псалтири 1565 г.¹⁵². В остальные дни соответствующие чтения положены на шестом часе так же, как и теперь.

Этим и исчерпываются сведения о тритекти, заимствуемые из славянских источников.

В заключение своего исследования о тритекти мы приходим к следующим конечным выводам. Чин тритекти – это литургия оглашенных в собственном смысле, иначе – общественное богослужение, предназначенное для оглашенных. Отношение тритекти к современной литургии оглашенных кратко можно определить так: наша т. н. литургия оглашенных предназначалась, собственно, для верных, хотя на ней, большею частью, могли присутствовать и оглашенные (преимущественно – высших степеней); тритекти, наоборот, главным образом имело в виду оглашенных, хотя не возбранялось присутствовать на нем и верным. – Развилось последование тритекти не на основе часов, – как думает проф. Мансветов, – а на основе, общей всем суточным службам и литургии оглашенных, т. е. на основе песненного последования с его трехъантифонным строем. Но тогда как прочие службы остаются и поныне в церковно – богослужебном употреблении, несколько видоизменив лишь свой состав, – чин тритекти, в силу разнообразных исторических условий, давно уже вышел из состава, действующих богослужебных чинов, оставив им в наследие некоторые свои права и преимущества. – Что касается названия «тритекти», то оно, подобно находящемуся теперь в обращении названию «обедня» или «обедница», указывает только на время совершения службы. Название это на несколько столетий пережило самый чин, служа его посмертным свидетелем и правдивым показателем тех случаев, когда в древности употреблялось тритекти.

В настоящее время «чин тритекти» представляет архаизм, но – архаизм весьма поучительный. Поучительна, прежде всего, судьба тритекти; она служить наглядным примером того, как обстоятельства церковной жизни влияли иногда на богослужебный строй, вызывая появление одних чинов и упразднение других. Интересен чин тритекти и сам по себе. Так, будучи особым видом литургии оглашенных и даже литургией оглашенных по преимуществу, он, без сомнения, имеет важное значение в истории нашей обычной литургии; далее, по тесной связи своей с катехуменатом, чин этот заключает в себе любопытные данные для выяснения древней организации оглашения; наконец, в качестве представителя древнейшего (песненного) строя, тритекти вводит нас в понимание характера и смысла древнего богослужения, в котором все так хорошо приспособлялось ко времени и обстоятельствам, отвечало душевному настроению присутствующих, давало удовлетворение их высшим запросам и было исполнено жизни и силы.

После этого становится понятным сожаление, высказанное некогда Симеоном Солунским по поводу полного забвения песненного чина вообще. «Ныне по нерадению он оставлен, – с грустью пишет солунский святитель: – а его должно бы соблюдать в соборных церквах или всегда, или по временам, чтобы древнее предание оставалось неприкосновенным» (стр. 510).