Письмо первое

«Небо, земля и море, – говорит св. Григорий Богослов, – словом весь сей мир есть великая и преславная книга Божия»⁶⁴. В этой книге человек находит и умудрение своего ума, и утешение своего сердца, и укрепление своей воли во всех многоразличных судьбах и переворотах жизни. Если творческий ум «хощет, да не будут праздна (бесцельны) дела премудрости Его» (Прем. 14:5), по всем делам Своим предначертывает цели мудрые и благие; то и для ума человеческого нет ничего естественнее и сроднее, как благоговейное наблюдение и изучение сих мудрых и благих целей Мироздателя. Бог, невидимый и непостижимый, открывает Себя человеку в делах Своих: в устройстве мира естественного, в судьбах мира нравственного; но человек тогда понимает сие откровение, когда видит не внешнюю только сторону дел Божиих, но проникает в их внутренний смысл и значение, в намерения и цели Действующего. Для сего и дан человеку разум. «Положил есть око Свое на сердцах их (людей), – говорит сын Сирахов, – показати им величество дел Своих: да имя святыни Его восхвалят, и да поведают величество дел Его... И судьбы Своя показа им: величество славы видеша очеса их, и славу гласа их слыша ухо их» (Сир.17:7,8,10,11). Разумному духу естественно – действование сознательное и целесообразное; также точно, его существенная потребность – понимание и уразумение целей во всем, что он наблюдает и созерцает. Посему-то Пророк обличает невнимательность к делам Божиим, как расслабление и огрубение духа, погруженного в чувственность. Нечестия иудеев уже подвигнули на них праведный гнев Божий; а между тем, они, по словам Исаии, «с гусльми и певницами, и тимпаны, и свирельми вино пиют, на дела же Господня не взирают, и дел руку Его не помышляют» (Ис.5:12). Другой Пророк предсказывает нечестивому дому Израилеву грядущее наказание за нечестие; но предсказанное наказание медлит, не приходит. Вместо того, чтобы уразуметь благую цель такой медлительности – Божие долготерпение, ожидающее покаяния, – и, подобно ниневитянам, отвратить наказание постом и сокрушением, нечестивцы, невнимательные к советам Божиим и огрубевшие в грехах, дерзают глумиться над Богом Пророков, медлящим исполнять предсказанное. «Долги дни, – говорят они, – погибе всякое видение» (не сбудется пророчество). Сие дерзкое глумление, наконец, истощает Божественное долготерпение, и предсказанное наказание приходит быстро и неожиданно (Иез.12:21–28). В таких же чертах изображает Давид горделивую самомечтательность нечестивца, который, прилагая грехи ко грехам, издевается над страхом Божественного правосудия, глумится над верою в Бога и Его Промысл. «Нечестивый хвалится похотью души своей. Нет Бога в мыслях его. Чужды для него суды Божии. Нечестивый, в дерзости своей, пренебрегает Господа. Говорит в сердце своем: «не поколеблюсь, в род и род не приключится зла». Говорит в сердце своем: «забыл Бог, закрыл лице Свое, не увидит никогда. Он не смотрит, не взыщет"» (Пс.9:24–27, 32, 34). Такое безумное самообольщение нечестивых сильно обличает пророк: «Видел я нечестивого, грозного, расширявшегося, как укоренившееся ветвистое дерево: но он исчез, и вот нет его; ищу его, и не нахожу» (Пс.36:35, 36). «Не коснит Господь обетования, – пишет св. Апостол Петр, – якоже нецыи коснение мнят: но долготерпит на нас, не хотя, да кто погибнет, но да все в покаяние приидут. Приидет же день Господень, яко тать в нощи» (2Пет.3:9, 10). Невнимательность к долготерпению Божию Апостол обличает и в душе каждого грешника, который спокойно коснеет во грехах, нисколько не помышляя, что стрелы гнева Божия уже давно готовы пасть на его голову и что Бог медлит наказанием, ожидая его раскаяния. «Или о богатстве благости Его и кротости, и долготерпении нерадиши, не ведый, яко благость Божия на покаяние тя ведет? По жестокости же твоей и непокаянному сердцу, собираеши себе гнев в день гнева» (Рим.2:4, 5). Весь языческий мир подвергается апостольскому обличению за невнимательность к делам Божиим. Язычникам открыто было всё, что можно знать о Боге путем естественного ведения. «Невидимая бо Его, – говорит Апостол, – от создания мира твореньми помышляема видима суть, и присносущая сила Его и Божество». Посему, – заключает Апостол, – язычники, погрязшие в мерзостях идолопоклонства, безответны перед Богом (Рим.1:20–23). Они недостойны прощения, по выражению Мудрого, потому что увлеклись одною видимостью; остановили мысль, ищущую Бога, только на красоте и совершенстве видимого и не возвели ее к благоговейному и благодарному созерцанию невидимого Виновника видимой красоты. А ум, чистый и неомраченный, от видимого естественно восходит к Невидимому. «От величества бо красоты созданий сравнительно Рододелатель их познавается» (Прем.13:5, 8).

Нечестивые и немудрые или увлекаются видимостью и не восходят умом к Невидимому Мироправителю, или коснеют в чувственности и в невнимательности к делам Божиим: напротив, люди благочестивые и мудрые любят вникать во все дела Божии, размышлять о великих деяниях Господа (Пс.76:13). И сам Бог, как учит сын Сирахов, побуждал рабов Своих прославлять чудные дела, которые сотворил Он, Всемогущий, преукрашая мир Своею славою (Сир.42:17). Бог, – говорит Соломон, – «премудрости предводитель есть и премудрых исправитель. Сей даде мне о сущих познание неложное, познати составление мира и действие стихий, начало и конец, и средину времен, возвратов премены и изменения времен, лет круги и звезд расположения, естество животных и гнев зверей, ветров усилие и помышления человеков, разнство летораслем и силы корений. И елика суть скрыта и явна, познах: всех бо художница научи мя премудрость» (Прем.7:15, 17–21).

Не напрасно же Бог возбуждает мудрых к созерцанию дел Своих. Созерцая дела Божия, человек входит в глубочайшее познание и себя и Бога. «Природа, – пишет Григорий Богослов, – как на общем пиршестве, предложила тебе всё, – и что нужно для тебя, и что служить к твоему удовольствию, чтобы ты, сверх прочего, из самых благодеяний познал Бога, и из своих потребностей приобрел больше сведений о самом себе»⁶⁵. Внимая внушению, возбуждающему мудрых к созерцанию дел Божиих, Давид с любовью и радостью воспевает чудные дела Божии в мире естественном и нравственном. «Хорошо – славить Господа и петь имени Твоему, Всевышний. Ибо Ты возвеселил меня, Господи, творением Твоим; делами рук Твоих я восхищаюсь. Коль велики дела Твои, Господи! Весьма глубоки помышления Твои. Человек несмысленный не знает, и невежда не разумеет сего» (Пс.91:2, 5–7). «Славлю Тебя, Господи, от всего сердца в совете праведных и в собрании. Велики дела Господни, вожделенны для всех, любящих оные» (Пс.110:1, 2). Пророк, сам ревностный и пламенный проповедник великих дел Божиих, внушает и другим не утаивать, но велегласно возвещать славу и величие дел Божиих (Пс.104:1, 2, 5, 106:31, 32) и сам предсказывает, то, что другие видели, испытали и наблюдали в великом царстве Божием. Так с воодушевлением он передает нам рассказы мореходцев: «Ходящии по морю на кораблях, производящие дела на водах многих, они видели дела Господни и чудеса Его во глубине. Скажет, и восстает ветер бурный, и подъемлет на нем волны; восходят до небес, нисходят до бездн: душа их истаевает в бедствии; кружатся, шатаются, как пьяный; вся мудрость их исчезает: но воззвали ко Господу в скорби своей – и Он вывел их из бедствия их. Он превращает бурю в тишину, и умолкают волны их. Веселятся, когда они утихнут, и Он приводит их в желаемую ими пристань. Да славят Господа за милость Его и за чудеса Его для сынов человеческих! Да превозносят Его в собрании народном, и да хвалят Его в соборе старейшин» (Пс.106:23–32)!

Во всех трудных и тяжких состояниях нравственной жизни люди, водимые Духом Божиим, искали себе умудрения и укрепления в созерцании чудных дел Божиих. Впадает ли ум в мрачную глубину сомнений, иста́ивает ли сердце в скорбях и страданиях, изнемогает ли воля в борьбе с врагами добра, – в делах Божиих, в делах бесконечной любви и мудрости – и обильный свет блуждающему, и одобрение и укрепление изнемогающему. Богопросвеще́нный Давид испытал на себе тяжкое состояние сомнений, как сам о себе свидетельствует: «Благ Бог к Израилю, к чистым сердцем. А я – едва не уклонились ноги мои, едва не поскользнулись стопы мои: ибо я вознегодовал на безумных, видя благоденствие нечестивых. Ибо нет им огорчений до самой смерти, и тело их тучно. В трудах человеческих нет их, и с прочими людьми не страждут они» (Пс.72:1–5). Сомнение сие разделяли многие из народа. «Как же знает Бог, говорили люди, и есть ли ведение во Всевышнем? А вот, сии нечестивые счастливцы мира умножают богатство. Так не напрасно ли я очищаю сердце мое и омываю невинностью руки мои» (Пс.72:11–13)? Святая душа мудрого естественно не могла сочувствовать таким сомнениям. «Итак, начал я размышлять, – говорил он, – чтобы узнать сие: но сие трудно было в глазах моих, пока, наконец, вошел я во святилища Божии и узнал конец их» (Пс.72:15–17). Мудрый входит умом во святилища Божии, проникает во святые цели и намерения Промыслителя, по которым Он попускает временное благоденствие нечестивых, и понимает всю ничтожность благополучия нечестивых перед светлою и блаженною судьбою даже и злостраждущей добродетели. Созерцание сих целей успокаивает его душу и рассеивает мрак его сомнений. Он видит, что нечестивый поставлен на скользком месте, что его благоденствие – пустой призрак сновидения, исчезающий с пробуждением, что добродетель, напротив, и в злострадании опирается на крепкую руку Божию, которая ведет ее по своему произволению и возводит к вечному, блаженному единению с Богом (Пс.72:18–28). «Если бы Судия, – замечает бл. Феодорит, – в настоящей жизни все блага отдал одним только праведным, то делатели зла нашли бы тут сильный предлог к извинению себя. Они стали бы говорить то же, что сказал учитель их Богу об Иове: «Даром ли Иов чтит Бога? Не Ты ли оградил дом его, его имение кругом, благословил дела рук его и стада его распростер по земле? Но простри руку Твою и коснись имения его, не отречется ли он Тебя пред лицом Твоим» (Иов.1:9–16)⁶⁶?» Таким образом, благосостояние нечестивых, с одной стороны, снимает подозрение с добродетели, которая в злостраданиях являет свою внутреннюю силу и величие, а с другой – лишает нечестивого всякого оправдания перед Богом, Который самыми благодеяниями призывает его на путь добродетели. Вразумленный созерцанием мудрых целей, по которым Бог попускает благоденствовать нечестивцам и руководить добродетель путями злостраданий к славе и блаженству, праведник раскаивается в своем сомнении и, как очищенный и укрепленный внутренним испытанием, всею силою сердца устремляется к Богу. «Когда кипело сердце мое и терзалась внутренность моя (в сомнениях): тогда я был невежда и не разумел; как скот был я перед Тобою... Кто мне на небе? И с Тобою ничего не хочу на земле. Томится по Тебе плоть моя и сердце мое» (Пс.72:21, 22, 25, 26).

Настал для Сиона день гнева Божия. Народ отведен в плен. Иерусалим превращен в пустыню. Горькими слезами оплакивает Иеремия его падение и позор. Сам Пророк, провозвестник совершившегося суда Божия над Иерусалимом, столько испытал страданий и оскорблений и от соотечественников и от врагов, что забыл, что такое радость и счастье. Душа его насыщена скорбью (Плч.3:15, 17), глаза болят от слез (Плч.3:51), скорбный и возмущенный дух не находит себе утешения и покоя (Плч.3:49). Из этой-то глубины скорби сетующий Пророк возводит взор на дела Божии и всюду видит, что каждое утро обновляется милость Божия к тварям, что Бог верен и неизменен в Своих каждодневных благодеяниях, изливаемых на существа земные (Плч. 3:23). Обращая мысль к миру нравственному, Пророк припоминает себе, что Иегова всегда благ к уповающему на Него, что Он всегда милостив к душе, которая ищет Его (Плч.3:25), или, как говорит Апостол, «взыскающим Его мздовоздаятель бывает» (Евр.11:6). Такое созерцание милости и любви в делах Божиих умиряет скорбную душу Пророка, и скорбь ее растворяет утешительною мыслию, что Бог не навсегда поражает людей, и если поражает, то Он же и опять помилует по великой милости Своей, что Бог не от сердца, неохотно преогорчевает сынов человеческих (Плч.3:31–36). Из созерцания дел Божиих Пророк выносит, наконец, радостную уверенность, что, когда грехи истощают Божие долготерпение, Господь хотя посылает наказание на грешников, чтобы пробудить души усыпленные, смягчить сердца огрубелые и ожесточенные, но никогда не затворяет Своего милосердия, всегда готов принять покаяние грешника и помиловать кающегося. Сам утешенный в своей скорби созерцанием путей Божиих, Пророк убеждает скорбящих и страждущих – безропотно, с безмолвною преданностью Промыслу, ожидать помощи от Бога (Плч.3:26).

Видите теперь, что Писание и внушениями и примерами ясно показывает нам, как спасительно наблюдение путей Божиих в природе и мире нравственном и как опасна и гибельна невнимательность к советам Божиим. Но ограниченный разум не всегда может проникнуть к цели намерения Промысла и, останавливаясь только на видимости или внешности дел Божиих, естественно заблуждается и обманывается. Единственно верная и надежная опора для него – слово Божие, как Откровение, сообщенное «Духом Божиим, Который вся испытует, и глубины Божия» (1Кор.2:10). Правда, и в самом Писании открыты не все советы Божии о мире и человеке: полнейшее прозрение в сии советы будет доступно человеку только в жизни будущей (1Кор.13:9, 10). В настоящей жизни открыто столько, сколько может человек вместить (Ин.16:12) и сколько нужно для целей земной жизни, в которой «верою ходим, а не видением» (2Кор.5:7). Но такая довременная сокровенность премудрости Божией в высочайших тайнах своего промышления не препятствует – благоговейно изучать советы ее, уже открытые боговдохновенным созерцателям. И в том, что открыто, как исповедует Апостол, «глубина богатства и премудрости, и разума Божия» (Рим.11:33).

«Живый во веки созда вся обще» (Cиp.18:1). К Вечному, конечно, не во времени пришла мысль о творении. Иначе, она произвела бы изменение в Неизменяемом, приращение во Всесовершенном. Всесовершенный не возрастает и не умаляется, не усовершается и не оскудевает. Вечный и Всеведущий от вечности видит всё, что есть, было и будет. Таковы и понятия разума о Боге. И в Священном Писании есть ясные указания, что Творец от вечности содержит в уме Своем мысль о мире в полном ее раскрытии, так что всё бытие мира во времени есть продолжающееся осуществление вечной и неизменной мысли Божией. Прежде создания мира Бог от вечности созерцал в уме Своём все Свои будущие создания. От вечности в уме Божием существует образ, или очертание, мира физического в целом его составе, в сокровеннейших свойствах, во всех даже малейших частях, – очертание и мира нравственного во всех его отдаленнейших судьбах, во всех его свободных действиях и их следствиях, во всем его нескончаемом бытии. Так в книге Пророка Даниила находим следующее свидетельство о предведении Божием: «Боже вечный, и сокровенных ведателю, сведый вся прежде бытия их» (Дан.13:42). «Прежде неже создана быша, – пишет сын Сирахов, – вся уведена Ему» (Сир.23:29). Апостол Иаков, говоря, что спасение язычников предсказано и Пророками, прибавляет: «от вечности известны Богу все дела Его» (Деян.15:18). Апостол Павел свидетельствует, что усыновление нас Богу Иисусом Христом предопределено Богом прежде сложения мира (Εф.1:4, 5); что в Иисусе Христе исполнилось предвечное определение премудрости Божией (Εф. 3:10, 11) и что домостроительство спасения есть тайна, сокрывшаяся от вечности в Боге (Εф.3:9).

Согласно с Откровением и Отцы церкви учат о вечной мысли Божией о мире. Св. Григорий Богослов так рассуждает: «Помыслил многохудожный родитель всяческих – Божий ум, произошла материя, облеченная в формы; потому что Он не походит на живописца, в котором видимый перед очами образ возбудил нечто подобное сему образу, чего не мог бы начертать один ум. Поскольку Богу нельзя приписать недеятельности и несовершенства: то чем занята была Божия мысль прежде, нежели Всевышний создал вселенную и украсил формами? Она созерцала вожделенную светлость своей доброты... Мирородный ум рассматривал также в великих своих умопредставлениях им же составленный образ мира, который произведен впоследствии, но для Бога и тогда был настоящим. У Бога всё перед очами, и что будет, и что есть теперь. Для меня такой раздел положен временем, что одно – впереди, другое – позади; а для Бога всё сливается в одно, и всё держится в мышцах великого Божества. Все породил в себе Ум, а рождение во-вне совершилось впоследствии благовременно, когда открыло великое Божие Слово»⁶⁷. У Иоанна Дамаскина читаем в третьем слове о св. иконах: «От века существуют в Боге понятия о тех вещах, которые имеют принять бытие от Него, т. е. предвечный Его совет, который – всегда одинаков. Ибо Бог – непременен, и совет Его – безначален, и то, что Он от вечности в нем положил, исполняется в предопределенное от Него время и предустановленным образом. Посему понятия Божии о каждой из тех вещей, которые от Него имеют принять бытие свое, суть их образы, чертежи, или, как называет св. Дионисий, предопределения. Ибо в совете Его образ всем вещам, которым предопределено быть и которые непременно будут, начертан еще до бытия их»⁶⁸.

Если бы Творцом мира был Ангел или какая-нибудь, хотя и высокая, но ограниченная сила; то в плане мироздания, конечно, возможны были бы недоконченность, несовершенства, несообразность средств с целями, как это бывает в предначертаниях человеческого разума. Но в плане, созданном всесовершеннейшим Умом, могла ли быть хоть тень несовершенства? Не могли вкрасться несовершенства и при осуществлении Божественного плана. Ибо Создатель сего плана – Сам же его и осуществил. Мысль о мире измыслила высочайшая премудрость, осуществило ее всемогущество. Что мир есть достойное осуществление Творческих идей, – в этом прежде всего уверяет нас суд Самого Бога о мире, вызываемом к бытию. Каждый день творения получает одобрение Творца. «И виде Бог, яко добро» (Быт.1:4, 8, 10, 12, 18, 21, 25). «Одобрение красоты у Бога – не таково, как у нас. Для Него прекрасно – то, что совершено по закону искусства и направлено к благопотребному концу. Посему-то Предположивший явственную цель созидаемого одобрял творимое по частям, сообразуясь со Своими художническими законами, поколику оно служило к достижению конца. Когда рука лежит сама по себе, а глаз – особо, и каждый член статуи положен отдельно, тогда не для всякого покажутся они прекрасными. А если всё поставлено на своём месте, то красота соразмерности, часто и с первого взгляда, усматривается даже невеждою. Но художник и прежде сложения знает красоту каждой части и хвалит ее отдельно, возводя мысль свою к концу. В таком же смысле изображается здесь и Бог, как одобряющий каждое Свое произведение порознь». Так Василий Великий изъясняет произносимое Творцом одобрение созидаемого мира⁶⁹. И не только Сам Художник, но и умные Силы видели красоту мира еще до окончания творения. Создание звездного неба привело в восторг Ангелов. «Егда сотворены быша звезды, – говорит Бог у Иова, – восхвалиша Мя гласом велиим вси Ангели Мои» (Иов.38:7). Когда окончено было творение, – Творец нашел его достойным полного одобрения и благословения. «И виде Бог вся, елика сотвори: и се добра зело. И благослови Бог день седьмый», как первый день новосозданного мира (Быт.1:31, 2:3). Ипостасная Премудрость Божия, Которою «создана быша всяческая, яже на небеси, и яже на земли» (Кол.1:16), говорит о Себе в книге Притчей, что Она радовала Иегову устроением мира и Сама веселилась о создании земли и радовалась сотворению человека (Притч.8:27–31). Радовать вечную Премудрость, конечно, может только красота и совершенство. Пророк, созерцая чудное устройство мира, прозревает радование о нем Творца его. «Буди слава Господня во веки: возвеселится Господь о делах Своих» (Пс.103:31).

Св. писатели единодушно выражают глубокое благоговение к Создателю, взирая на мудрое устроение мира. Мудрость, по общему понятию, есть избрание наилучших целей и достижение их наилучшими средствами; значит, мудрое устроение мира есть то же, что – целесообразность. «Благослови, душе моя, Господа, – поет Давид, восхищенный созерцанием чудных дел Божиих, – Господи, Боже мой, возвеличился еси зело. Яко возвеличишася дела Твоя Господи: вся премудростию сотворил еси» (Пс.103:1, 24). «Господь, – говорит Пророк, – сотворивый землю в крепости Своей, устроивый вселенную в премудрости Своей, и разумом Своим простре небо» (Иер.10:12). «Бог премудростию основа землю, – пишет Мудрый, – уготова же небеса разумом» (Притч.3:19). По словам Самого Бога, надобно не иметь ни очей, ни сердца, чтобы не видеть чудес премудрости в устройстве мира и не чувствовать благоговения к Создателю. Господь повелевает Пророку указать людям на море, которое держится в своих пределах, и при всей ярости и волнении, не смеет преступить их. Поразительно – это обличение человеческого ослепления: оно падает и на современных суемудров, которые видят в мире только одни свойства материи. Пророк говорит от лица Божия: «Слышите сия, людие буии и не имущии сердца: иже имеюще очи, не видите, и уши, и не слышите. Мене ли не убоитеся? рече Господь. Или от лица Моего не устыдитеся? Иже положих песок предел морю, заповедь вечну, и не превзыдет его, и возмутится, и не возможет: и возшумят волны его, и не прейдут того» (Иер.5:21, 22).

Как в художественном произведении ваяния человек, понимающий искусство, видит не только красоту целого, но совершенство в каждой части порознь, удивительную соразмерность в самых мелких подробностях, в тончайших линиях: так боговдохновенные созерцатели прозревают чудную целесообразность, или мудрость, в целом устройстве мира и усматривают мудрое устройство каждой его части, художническое совершенство в самых малейших частях. Художник мира представляется в Писании под образом скудельника, который выделывает из глины различные сосуды и каждому из них дает такую меру и форму, какая согласна с художническою его мыслью, какой требует назначение и употребление сосуда. Форма каждого сосуда единственно зависит от знания и воли скудельника. Так вся тварь в руках Божиих, «якоже брение в руку скудельника» (Иер.18:6). «Яко брение скудельника в руце его, вси путие Его по изволению Его» (Сир.33:13). От художника зависит и целая форма сосуда, и все ее особенности, и частные украшения (Прем.15:7; Ис.45:9). «Бог, – говорит Василий Великий, – прежде, нежели существовало что-нибудь из видимого ныне, положив в уме и подвигшись привести в бытие не сущее, вместе и помыслил – каким должен быть мир и произвел материю соответственную форме мира. Для неба отделил Он вещество приличное небу, и в форму земли вложил сущность, свойственную земле и для неё потребную. Огню же, воде, воздуху и формы дал, какие хотел, и в сущность их привел, как требовало умопредставление каждой из творимых вещей»⁷⁰. И не только великие части мироздания, но и все самомалейшие вещи в мире, получили и вещество и форму от руки единого Художника. Соломон во всей славе своей не одевался так пышно, как каждая из полевых лилий. И ее одеяние предначертано и устроено Богом (Мф.6:28–30). Земля, вода, воздух и огонь, эти главные, или первые, стихии сложных вещей, которых и самое название, по разумению Василия Великого, означает стройное, чинное шествие⁷¹, – при всей своей разнородности, представляют собою удивительную целость и согласие. Так, по словам Мудрого, «стихии пременяемы, якоже в гуслех гласы сличия имя пременяют, всегда храняще звук» (Прем.19:17), т. е., как звуки, исторгаемые из струн арфы, пересекаясь и смешиваясь, сливаются, однако, в гармоническое согласие: так и стихии срастворяются и смешиваются одна с другою, одна другую проникают и изменяют, и, несмотря на такое смешение противоположных и враждебных свойств, они составляют удивительную стройность и согласие. «Вся сугуба, – замечает сын Сирахов, – едино противу единаго: и не сотвори ничтоже скудно. Едино от единаго утверди благая: и кто насытится, зря славу Его?» (Сир.42:25, 26) Весь мир составлен из противоположностей: таковы, напр., свет и тьма, теплота и холод, сухость и влажность, легкость и дебелость и т. п. Из таких-то противоположностей всезиждительная Премудрость составляет чудную гармонию. «Кто насытится, зря славу Его?» «Целый мир, – как любомудрствует Василий Великий, – состоящий из разнородных частей, связал Он каким-то неразрывным союзом любви в единое общение и в одну гармонию: так что части, по положению своему весьма удаленные одна от другой, кажутся соединенными посредством симпатии»⁷². Подобно сему рассуждает св. Григорий Богослов: «Сотворивший всё премудрым Словом чрез сраcтворение противоположностей составил неизреченную гармонию вселенной»⁷³. «Сей мир дотоле стоит твердо и в мире с самим собою, доколе в нем ни одно существо не восстает против другого и не разрывает тех уз любви, которыми всё связал художник – творческое Слово: дотоле соответствует своему названию, и подлинно есть мир (κόσμος) и красота несравненная»⁷⁴.

Если в мире царствует гармония, чудно составленная из противоположностей, то, значит, Творец, вводя в бытие не сущее, примирил враждебные свойства вещества; с совершеннейшею точностью определил количество и качество составных частей мира; каждой вещи дал количество сил, достаточное для ее бытия и назначения, так что она не может до определенного ей времени истощиться в силах; каждой вещи указал путь, назначил время, поставил предел и дал определенную меру, так что одна вещь не может мешать другим. В таких чертах и представляют мироздание св. писатели. Господь дает Пророку торжественное обещание избавить из плена народ Свой и уверяет в сем Пророка неизменностью и непреложностью мировых законов: «Тако рече Господь, давый солнце в свет дне, луну и звезды на свет нощи, и вопль на мори, и возшумеша волны его, Господь Вседержитель имя Ему. Аще премолкнут законы сии от лица Моего, рече Господь, то и род Израилев престанет быти язык перед лицем Моим во вся дни» (Иер.31:36, 37). «Да восхвалят имя Господне, – говорит Псалмопевец, – яко Той рече, и быша: Той повеле, и создашася. Постави я в век, и в век века: повеление положи, и не мимо идет» (Пс.148:5, 6). В книге сына Сирахова читаем: «Определения Господа сохраняют дела Его от начала, и с самого сотворения их Он распределял части их; благоустроил дела Своя на век и основания их в роды родов, так что они не алчут, не утомляются и не перестают совершать дела свои, одно другому не препятствует и никогда не нарушают слова Его» (Сир.16:26, 29). «Как это, – говорит бл. Феодорит, – небо стоит столько тысяч лет и не ветшает, нисколько не изменяется от времени, хотя природа его изменяема? Какое оно получило устройство из начала, такое и сохраняет до конца⁷⁵. Воздух, разлитый между солнцем и землею, умеряет силу солнечных лучей и, своею влажностью и холодом умягчая их сухость и жгучесть, наслаждение светом делает для нас безболезненным. Но не думай, что воздух есть единственная вина такого блага: смотри, и солнечная теплота в свою очередь умягчает непомерное действие воздуха. Ибо никто бы не перенес его холодности, если бы она не растворялась теплотою»⁷⁶.

Воодушевленный подобными размышлениями, восклицает Мудрый: «Вся мерою и числом, и весом расположил еси» (Прем.11:21). Такое воззрение Мудрого раскрывается в св. Писании в чертах частных и довольно подробных. Так, по свидетельству св. писателей, в Творческом плане мироздания определена была мера земли (Иов.38:5, 18), мера гор и вес холмов (Иc.40:12), количество пылинок (Притч.8:26), мера или количество воды на земле (Иов.28:25). Творец предназначил – какое пространство на земле должны занимать моря, предначертал их пределы, затворы и врата. «Предел положил еси, – говорит Пророк, – егоже не прейдут, ниже обратятся покрыти землю» (Пс. 103:9). Невольно увлекаешься красотою библейских изображений. «Заградих море враты, – говорит Бог Иову, – егда изливашеся из чрева матере своея исходящее: положих же ему облак во одеяние, мглою же пових е: и положих ему пределы, обложив затворы и врата; рех же ему: до сего дойдеши, и не прейдеши, но в тебе сокрушатся волны твоя» (Иов.38:8–11). Море, столь изобильное водами, столь бурное и яростное, грозит поглотить всю землю: но, по слову Всемогущего, заключено в пределы и лежит, как слабый ребенок, повитый пеленами. Песок служит ему пределом (Иер.5:22), туман и облака – связующими пеленами. Заключивший море в пределы предназначил пути для источников и среди моря определил места для островов. Бог есть, по слову Пророка, «посылаяй источники в дебрех» (Пс.103:10). «Мыслию Его преста бездна, и насади в ней островы» (Сир.43:25). Водная стихия является в различных видах, или формах – в виде дождя, росы, льда, инея и проч. Все сии формы предначертаны мыслью Творца (Иов.38:28, 29). В таких явлениях, по слову Пророка, Вседержитель открывает Свои мысли человеку (Ам.4:13, по тексту подлинника). Зиждитель мира, как образно представляют св. писатели, устроил сокровищницы или хранилища, снега и града, хранилища ветров и облаков, в которых все сии вещества заготовлены в такой мере, в какой они нужны и достаточны на всё время бытия мира. «Пришел ли еси в сокровища снежная, – говорит Бог у Иова, – и сокровища градная видел ли еси?» (Иов.38:22) Бог есть, по слову Пророка, «изводяй ветры от сокровищ Своих» (Пс.134:7; Иер.10:13). «Отверзошася сокровища, – пишет сын Сирахов, – и парят облацы, яко птицы» (Сир.43:15). Под сими образами скрывается та мысль, что Творец создал водную сущность в количестве, достаточном на всё время бытия мира, и предназначил ей формы, применительные, или соответственные, нуждам земли.

Проявление сих форм – во времени, но предначертание их – в вечном плане Мироздателя. Они образуются по естественным законам; но законы сии предвидены Творцом, путь и образ их действования предначертан, или предопределен, в вечной мысли Божией о мире. Поэтому-то и говорится о Боге, что Он исчисляет облаки премудростью (Иов.38:37). Приведем здесь объяснение Василия Великого: «Какая была потребность в том, чтобы вода избыточествовала в такой преизобильной мере? Во вселенной необходима огненная сущность не только для благоустройства земных вещей, но и для восполнения вселенной. Целое было бы не полно при недостатке самой важной и благотребной из всех стихий. Но огонь и вода противоположны между собою и друг для друга разрушительны, именно, огонь – для воды, когда преодолевает ее силою, и вода – для огня, когда превосходит его множеством. А надобно было, чтобы и между ними не происходило мятежа и совершенное оскудение того или другого из них не послужило к разрушению вселенной. Посему-то Домостроитель вселенной приуготовил влажное естество в такой мере, чтобы оно, постепенно истребляемое силою огня, пребывало во всё то время, какое назначено стоят миру. А расположивший всё весом и мерою знал – сколько времени определить пребыванию мира и сколько нужно приготовить пищи огню. Такова причина преизбытка воды во время творения»⁷⁷. Одевающий небо облаками (Пс.146:8) и бездной, как одеянием, – Покрывший землю (Пс.103:6), не только определил известное Ему количество облаков и дождя для земли (Иов.38:25, 37), но даже «изочтенны Ему суть капли дождевные» (Иов.36:27). Он определил количество дней ясных и дождливых, теплых и холодных, каждому дню в году назначил свою степень теплоты, холода, долготы (Сир.33:7). Он определил вес ветров, количество воздушных явлений, назначил пути дождю, молниям и громам (Иов.28:25, 26; 38:25, 35). Иные из них проходят места дикие и пустынные, иные идут местами населенными (Иов.38:26, 27). И не случайно, но по указанию Зиждителя, дождевые облака постоянно обходят иное место, производят в нем засуху или, – по слову Пророка, – превращают землю плодоносную в сланость (в соленую степь) от злобы живущих на ней (Пс.106:34); не случайно молния падает на жилище и на главу человека: она идет путем, назначенным ей в плане мироздания. «Огнь и град, и глад, и смерть, вся сия создана быша на месть» (Сир.39:36). Случай есть облачение Провидения, по выражению одного из церковных учителей. В карательные молнии, которые как думают, поражают человека случайно, облачается Божественное правосудие, при самом миротворении определившее наказание нечестивцу. Молнии, по свидетельству Пророка, суть стрелы, которые гнев Божий рассыпает на нечестивцев (Пс.17:15). По свидетельству Мудрого, молнии идут путями намеренными, или предначертанными: «пойдут праволучные стрелы молниины, и яко от благокругла лука облаков на намерение полетят» (Прем.5:21). «Хвалите Господа, – говорит Псалмопевец, – огнь, град, снег, голоть, дух бурен, творящая слово Его» (Пс.148:7, 8), т. е. исполняющие Его определение, идущие путями Им указанными и предопределенными. Так в мироздании всему назначено свое место и время, определенная мера, количество и форма. Каждая молния знает свой указанный ей путь; каждое облако несет определенное количество воды и идет по указанному месту и одной капли воды нет лишней. «Тобою сияет солнце, – поет св. Григорий Богу, – Тобою – путь луны и вся красота звезд. Ты создал всё, каждой вещи указываешь ее чин и всё объемлешь Своим Промыслом. Но кто откроет ум и глубины его в Тебе, Царь? Ты знаешь число дождевых капель и морского песка; Тебе известны стези ветров»⁷⁸.

Да не покажется вам такой взгляд на устройство мироздания слишком напряженным и преувеличенным. За истинность его вполне ручается непререкаемая достоверность боговдохновенных и богопросвещённых созерцателей. Творец соблюдает порядок и меру даже в самомалейших частях мира, вызываемого к бытию. Что же тут несообразного с понятиями разума? Только или слабый, или кичливый разум может находить тут несообразности. Бог предопределяет путь каждой молнии, измышляет форму каждого цветка, исчислят дождевые капли и т. п. Скажут, что такие вещи – слишком малы и ничтожны и по своей малости недостойны обращать на себя внимание Зиждителя мира. Подлинно, говоря словами Василия Великого, ткут паутинную ткань те⁷⁹, которые рассуждают так о Творце. Когда художник измышляет план и устройство какого-нибудь художественного произведения, – мысль его приходит в более или менее тягостную напряженность. Как внутреннее раскрытие мысли в уме художника, так особенно осуществление ее в самом произведении совершается постепенно, не без трудов и усилий, не без борьбы и внутреннего утомления. Только разве дитя в таком же виде может представлять себе творческую деятельность Домостроителя мира. В существе всесовершеннейшем невозможно никакое постепенное раскрытие идеи. Творческая мысль о мире не постепенно раскрывалась и уяснялась, как мысль ума человеческого, но от вечности существовала в уме Божественном в своем полном раскрытии; от вечности содержались в уме Творческом образы и самых великих и самых малых вещей в их полном очертании. Творец осуществлял Свою мысль единым словом, по разумению Отцов, одним мановением воли. «Все величие видимого, – как говорит Василий Великий, – привел в бытие одним мановением воли. Когда приписываем Богу глас, речь и повеление, – хотим в виде повеления изобразить самое мановение в воле»⁸⁰. И малые вещи заключались в плане Мироздателя; а иначе, они не были бы сотворены. «Вся тем быша, и без Него ничтоже бысть, еже бысть» (Ин.1:3). «Мала и велика Сей сотвори, подобне же проразумевает о всех» (Прем.6:7). И будто мысль о них недостойна Творца? Только грубый разум определяет достоинство вещей по их массивности и величине. И в делах рук человеческих – в иной малой вещи гораздо больше искусства, устройство и соразмерение ее частей – несравненно труднее, чем устройство большой. В планах и предначертаниях человеческих недосмотр и малостей обличает недостаток строителя; опущение из вида так называемых мелочей отнимает немало достоинства у целого и часто совершенно его портит. Великий ум обнаруживает свою силу и в малом и в великом, в совершенной полноте и законченности своих произведений. И что такое – вещь малая или вещь великая в очах Божиих, когда перед Господом «и тысяча лет яко день един» (2Пет.3:8), и весь мир перед Ним, «яко капля росы утренния, сходящия на землю» (Прем.11:23), «и вси язы́цы яко ничтоже суть» (Ис.40:17)? Кичливому разуму представляется делом ничтожным измышление формы для каждого цветка, хотя человек не совершенно огрубелый не может не изумляться перед разнообразием, красотою и мудрым устроением царства растительного; а иное растение своею целительною или иною благодетельною силою, своим применением к известным нуждам и потребностям являет в себе дивное дело Премудрости многопопечительной и любвеобильной. Так, например, в полуденной Африке, в так называемой большой пустыне, путник, палимый зноем и жаждою, при крайнем недостатке воды, встречает одно растение, тонкий ствол которого оканчивается плодом, величиною с человеческую голову. Этот плод заключает в себе ноздреватое вещество, наполненное чистою и холодною водою. Наконец и мера, которою измеряет человек великость или малость вещей, очень неопределенна. Сила малая со временем, при ближайшем знакомстве с нею, признается великою, даже величайшею. Пример у нас перед глазами. Чтобы казалось ничтожнее пара, который выходит из кипящего котла? – А силою этого пара человек торжествует теперь над пространством и временем. Извините за отступления. Возвращаемся к Св. Писанию.

В устройстве земли св. писатели видят строжайшее соблюдение порядка, числа и меры; то же они свидетельствуют в устройстве неба. Творец, утверждая небо, определяет его величину, или протяжение: «измери небо пядию», говорит Пророк (Ис.40:12), показывая сим совершеннейшую точность измерения. Господь сил изводит воинства Свои, т. е. звезды в определенном числе (Ис.40:26), «исчитаяй множество звезд и всем им имена нарицаяй» (Пс.146:4). «Нарицающий не сущая, яко сущая» (Рим.4:17), нарицанием определяет сущность и форму нарицаемого или воззываемого к бытию. Он устрояет порядок между Своими воинствами, «и не имут ослабети в стражбах своих» (Сир.43:11); определяет взаимные отношения небесных тел (Иов.38:31), каждому указуя определенное место (Иов.38:32) и назначение (Быт.1:14–18); предначертывает все изменения небесные (Иов.38:33), на одно из каковых указывает Сам Спаситель: «вечеру вы говорите, – будет вёдро, потому что небо – красно; и поутру, – сегодня ненастье, потому что небо – багрово» (Мф.16:2, 3). Надобно заметить, что св. писатели, сообразно с целями своих писаний, осматривают только видимую сторону неба, в его непосредственном отношении к земле. Взор их не простирается в глубину небес. Впрочем, от красоты и устроения видимого неба они восходят мыслию к благоустроению и благолепию звездных миров, которых не видно с земли. Так премудрый сын Сирахов, с восторженным чувством обозревая красоты мироздания, оканчивает свое созерцаение исповеданием неисповедимого величия Божия и изумлением перед мудрым устроением многих миров, гораздо больших земли, но невидимых с земли по их отдаленности. «Много имамы рещи, – пишет он, – и не имамы постигнути (т. е., как бы много ни говорил я о творении, никогда бы не сказал всего), «и скончание словес: всё есть Той. Страшен Господь, и велик зело, и чудно могутство Его. Многа сокровена суть вящщая сих» (т. е. больше земли и видимых небесных тел): «малая бо видехом дел Его. Им благополучный конец свой получают, и словом Его составляются всяческая» (Сир.43:29, 31, 35, 28). Не проникая в глубину миров, сокровенных в устройстве видимого мироздания, св. писатели согласно видят высочайшую мудрость Мироздателя, точнейшее измерение и исчисление сущностей и форм, количеств и качеств вещей, дивную соразмерность частей и целого. В заключение библейских сказаний о мудром художническом устройстве мира приведем замечательное свидетельство Соломона. Мудрейший из всех древних мудрецов, знавший природу от кедра, иже в Ливане, и даже до иссопа, исходящего из стены, изучивший животных и птиц, и гадов, и рыб (3Цар.4:31–33), находит творение Божие столь совершенно устроенным, что в нем нет ни малейшего излишества или недостатка, что оно не требует никакого прибавления или убавления. «Разумех, яко вся, елика сотвори Бог, сия будут в век: к тем несть приложити, и от тех несть отьяти» (Еккл.3:14). В другом месте он говорит: «что было, тожде есть, еже будет: и что было сотвореное, тоже имать сотворитися: и ничтоже ново под солнцем» (Еккл.1:9, 10). Нет ничего нового: потому что в Творческом плане с совершеннейшею точностью определена мера каждого вещества, достаточная на всё время бытия мира; предначертаны все формы и видоизменения веществ, и каждое вещество является постоянно и неуклонно в одних и тех же предначертанных ему формах и идет рядом одних и тех же видоизменений. Нет ничего нового: потому что сотворенное так совершенно, что в продолжение стольких веков стоят, непоколебимо, не стареет, не ветшает, не требует никакого поновления, улучшения или исправления.

Если устроение бездушных вещей являет в себе дело великой мудрости и попечительности Творца, то, конечно, еще больше чудес зиждительной мудрости и еще больше многопопечительной любви явил Строитель мира при созидании тварей живых и чувствующих. «И рече Бог: да изведут воды гады душ живых, и птицы летающыя по земли, по тверди небесней: и бысть тако. И рече Бог: да изведет земля душу живу по роду, четвероногая и гады, и звери земли по роду: и бысть тако. И виде Бог, яко добра» (Быт.1:20, 24, 25). «Глас повеления краток, – пишет Василий Великий, – или лучше сказать, это не глас, а только мановение и устремление воли, но мысль, заключающаяся в повелении, столько же многообъемлюща, сколько есть различий и сходств у рыб, которых всех описать подробно то же значит, что и сочесть морские волны, или попытаться ладонью вымерять море»⁸¹. «Слова Писания, читаемые просто, состоят из нескольких кратких слогов: «да изведут воды птицы летающия по земли, по тверди небесней». Но исследуем смысл, заключающийся в словах, и тогда откроется великое чудо премудрости Создателя. Сколько различий предусмотрел Он в птицах! Как отличил между собою одинаких породою! Как снабдил каждую птицу отличительными свойствами»⁸²! ««Да изведет земля душу живу», и скотов, и зверей, и гадов. Представь глагол Божий, протекающий всю тварь, некогда начавшийся, доныне действенный и готовый действовать до конца, пока не скончается мир... Природа существ, подвинутая одним повелением, равномерно проходит и рождающуюся и разрушающуюся тварь, сохраняя последовательность родов посредством уподобления, пока не достигнет самого конца; ибо коня делает она преемником коню, льва – льву, орла – орлу, и каждое животное, сохраняемое в следующих одно за другим преемствах, продолжает до скончания вселенной»⁸³. Такое объяснение св. Василия имеет твердое основание в Писании.

«Мои суть вси звери дубравнии, – говорит Бог у Пророка, – скоти в горах и волове: познах вся птицы небесныя» (Пс.49:10, 11), конечно, знанием, свойственным только одному Богу, о Котором свидетельствует Апостол: «несть тварь неявлена перед Ним, вся же нага и объявлена перед очима Его» (Евр.4:13). Оживотворитель всего живущего (1Тим.6:13), если предназначил путь каждой молнии, то, конечно, уже предопределил и образ и цель бытия каждой живой твари, которой Он дает жизнь, и дыхание, и всё (Деян.17:25). Исчисляющий даже капли дождевые, без сомнения, предназначил число тварей живых и чувствующих. О сем свидетельствует Сам Господь: «Не пять ли птиц ценится пенязема двема, и ни едина от них несть забвена пред Богом» (Лк.12:6). Каждому роду тварей Зиждитель мира предназначил свое место на земле: зверям – леса, птицам – деревья, высокие горы – сернам, каменные утесы – кроликам (Пс.103:20, 17, 18). Домом дикого осла сделал Он пустыню, и жилищем его – степь (Иов.39:6). «Каким образом, – пишет св. Василий, – каждая порода рыб, получив в удел удобную для себя страну, не делает нашествия на другие породы, но живет в собственных пределах? Ни один землемер не отводил им жилищ, они не ограждены стенами, не отделены рубежами, но бесспорно каждой породе уступлено полезное. Один залив прокармливает такие породы рыб, а другой – другие; во множестве водящиеся здесь рыбы – редки в других местах. Не разделяет гора, возносящая острые вершины, не пересекает перехода река; но есть какой-то закон природы, который равно и правдиво, сообразно с потребностями каждой природы, распределяет им место жительства»⁸⁴. Мысль св. Василия идет ко всему царству животных, каждому роду которых Творец назначил определенное место жительства. Пророк воспевает высокую мудрость Творческого распоряжения, по которому человеку и зверям предназначено различное время деятельности. Звери выходят на добычу, когда человек отходит на покой; с восходом солнца человек выходить на дела свои, и звери тотчас удаляются в свои логовища. Творец, предвидя, что подчиненные человеку звери некогда восстанут на своего падшего владыку и сделаются опасными для его жизни и благосостояния, разъединял их и местом жительства и временем деятельности, зверям отдал ночь, человеку – день. «Положил тму, и бысть нощь: в нейже пройдут вси звери дубравнии: скимни рыкающии восхитити и взыскати от Бога пищу себе. Воссия солнце, и собрашася, и в ложах своих лягут: изыдет человек на дело свое, и на делание свое до вечера». Пораженный мудростью такого распоряжения, Пророк восклицает: «яко возвеличишася дела Твоя, Господи: вся премудростию сотворил еси» (Пс.103:20–24). «Дабы не горько было жить тебе в постоянном страхе от зверей, – пишет бл. Феодорит, – Бог поселил их вдали от тебя. Ядовитых тварей Он сокрыл в норах, определил жить им в подземных пещерах, не позволил им безбоязненно ходить между людьми, но повелел им постоянно скрываться от людей, показываться изредка, и когда выходят из своих нор, – по повелению Его, бегут при одном виде человека, как владыки. Зверям четвероногим Промыслитель мира установил жить в лесах, в степях, в местах диких, необитаемых людьми. Ночь назначил временем их пастьбы»⁸⁵.

Чудные инстинкты животных изумляют своею целесообразностью так, что в этой бессознательной их деятельности самому человеку представляются примеры поучительные и достойные подражания. «Не в одних только великих животных можно усматривать неисследимую премудрость, – говорит Василий Великий, – напротив того, и в самых малых легко соберешь не меньшее число чудес»⁸⁶. Так в малейшем из насекомых Мудрый видит образец трудолюбия, поучительный и обличительный для человека. «Иди ко мравию, о лениве, и поревнуй, видев пути его, и буди оного мудрейший» (Прич.6:6). «Он летом собирает себе пищу на зиму (слова Василия Великого) и не проводит времени в праздности, потому что еще не наступили зимние скорби, а напротив того, с каким-то неутолимым тщанием напрягает себя к работе, пока не вложит в свои сокровищницы достаточного количества пищи. И делает сие не с пренебрежением, но прилагает мудрую заботливость, чтобы пищи достало сколько можно на бо́льшее время. Он рассекает своими клещами каждое зерно пополам, чтобы оно не проросло и не сделалось негодным для употребления ему в пищу. Также просушивает зерна, когда приметит, что они отсырели, и не во всякое время рассыпает их, но когда предчувствует, что воздух будет долго находиться в ведряном состоянии. Верно, не увидишь льющегося из облаков дождя во всё то время, когда рассыпан запас у муравьев»⁸⁷. Сам Бог указывает на различные свойства животных, как на разительные доказательства Своей Творческой премудрости. Такие указания находим в книге Иова. Во свидетельство Своей высочайшей премудрости, явленной в устройстве земных тварей, Господь указывает Иову между прочим, и на свойства некоторых животных, например, на мужество бранного коня, который восхищается своею силою, смеется над страхом, идет на встречу оружию (Иов.39:21, 22); – на силу бегемота, которого кости – трубы медные, составы – рычаги железные (Иов.40:13); – на крепость крокодила, который железо считает за солому, медь – за гнилое дерево (Иов.41:19). «Кто есть пустивый осла дивияго свободна? Узы же его кто разрешил? Похощет ли ти единорог работати, или поспати при яслех твоих? Твоею ли хитростью стоит ястреб? Твоим ли повелением возносится орел?» (Иов.39:5, 9, 26, 27) Под этими вопросами, которых много предлагается Иову, скрывается та очевидная мысль, что все свойства того или другого животного предопределены Богом. Творец указывает Иову высокую целесообразность данных Им свойств той или другой твари. Бегемот есть один из самых громадных и сильных зверей. Если бы он был животное плотоядное и лютое, подобно волку или тигру, то при своей громадности и силе, он истреблял бы огромное количество животных. Но он ест траву, как бык (Иов.40:10), и так кроток, что около него безбоязненно играют и пасутся самые малые и слабосильные животные (Иов.40:15). На сие-то данное ему свойство питаться травою, на сие соединение в нём великой силы и великой кротости указывает Бог, как на дело Своей премудрости, и бегемота называет одним из превосходнейших дел Своих (Иов.40:14). «Твоим ли повелением, – спрашивает Бог Иова, – поднимается орел и гнездо ставит на высоте? На скале живет он и ночует на вершине горы и твердыни» (Иов.39:27, 28). Но зачем дано такое повеление орлу вить себе гнездо в местах сокровенных, на самых высоких деревьях или на непреступных вершинах скал? Естествоиспытатели (Бюффон) уверяют, что орел выводит бо́льшею частью одного и никогда не более двух птенцов. При таком малоплодии размножение орлов шло бы очень медленно, и количество их всегда было бы очень скудно, если бы гнезда их были легко доступны человеку и зверям. Для обезопасения орлиных яиц и птенцов природа учит орла устроять гнездо в местах, недоступных никакому хищнику. Орел, уединенный на своей голой скале, должен внизу на земле искать пищи себе и своим детям. Для сего Творец дал ему самое острое зрение, так что он с вершины горы может видеть добычу на очень далеком расстоянии. «Тамо сый ищет брашна, издалеча очи его наблюдают» (Иов.39:29). Так каждое свойство животных свидетельствует своею целесообразностью о премудрости Создателя. Страус оставляет яйца свои в песке, не заботясь, что их растопчет нога человека, и раздавит дикий зверь, даже забывает свое гнездо и вместо него попадает на чужое. «Яко сокры Бог ей премудрость, и не удели ей в разуме» (Иов.39:17). Для чего же сокрыта от страуса мудрость, данная живым тварям, заботливость о сохранении своих детей и материнская к ним любовь и попечительность о них? Думают⁸⁸, – для того, чтобы остановить в соразмерных проделах сравнительно слишком быстрое размножение этих ненасытимых птиц. Малоплодный орел, по повелению Творца, кладет свои яйца на недоступной высоте: многоплодный страус бросает свои яйца под ноги проходящих. В том и другом случае средство совершенно сообразно с целью. Но и глупому страусу, также как и орлу, мудрость Творческая дает средства самосохранения. По своей величине он не может летать, но бегает быстрее лошади: «посмеется коню и сидящему на нем» (Иов.39:18). У Иова приводится еще изумительный пример Творческой попечительности о тварях. Бог говорил Иову: «Аще уразумел еси время рождения коз, живущих на горах каменных? Усмотрел же ли еси болезнь при рождении еленей? Исчислил же ли еси месяцы их исполнены рождения их? Болезни же их разрешил ли еси?» (Иов.39:1, 2)? Естествоиспытатели согласно свидетельствуют, что лани родят трудно, в сильных болезнях, но по рождении находят некоторую траву (serpentinum), которая тотчас утишает их боли. Творец, как видно из приведенного текста, определил число месяцев плодоношения ланям, и притом – так, что беременность их оканчивается в то время, когда созревает нужная им трава. Лани рождают весною. Усмотрев болезненность рождения, Он приготовил врачевство и дал больной способность находить целительную траву. И это – не единственный пример Творческой попечительности и премудрости, которая, по словам Соломона, «достизает и проницает сквозе всяческая» (Прем.7:24). Василий Великий рассказывает: «Медведица, когда ей нанесены самые глубокие раны, часто лечит сама себя, всеми способами затыкает язвины травою – коровьяк, которая имеет свойство сушить. Можем увидеть, что и лисица лечит себя сосновою смолою. Черепаха, наевшись ехидниной плоти, избегает вреда от яда, употребив вместо противоядия душицу. И змея вылечивает больные глаза, наевшись волошского укропа». Рассматривая различные свойства животных, Василий Великий восклицает: «Какого слова достаточно будет на сие? Какой слух вместит это? Достанет ли времени описать и поведать все чудеса Художника? Скажем и мы с Пророком: «яко возвеличишася дела Твоя, Господи: вся премудростию сотворил еси»» (Пс.103:24)⁸⁹.

Таким образом св. писатели единодушно восхваляют высочайшую премудрость или целесообразность в устройстве мира. С таким же единодушием прославляют они и высочайшую благость Творца, излиянную Им на всю тварь. Благость в Боге есть такое свойство, по которому Он всегда готов сообщать и действительно сообщает Своим тварям столько благ, сколько каждая из них может принять по своей природе и состоянию. Каждой твари преблагий Творец дает возможную для неё полноту жизни, совершенств, благосостояния. Творец расположил всё мерою и числом: но эта численность и измеренность не есть скудость или расчетливость какого-нибудь земного домовладыки, близкая к скупости. «И не сотвори ничтоже скудно», говорит сын Сирахов (Сир.42:25). По замечанию Екклезиаста, в творении нечего убавить, но и нет ничего, что бы к нему прибавить. «К тем несть приложити, и от тех несть отъяти» (Еккл.3:14). «Отец щедрот и Бог всякия утехи» (2Кор.1:3) «дает нам вся обильно в наслаждение» (1Тим.6:17), как исповедует Апостол. «Вси путие Господни милость, – говорил Пророк (Пс.24:10), – следы Господни умащены туком» (Пс.64:12). С восторгом воспевает Давид благость Божию, благословляющую плодородие земли. «Взираешь на землю и орошаешь её... Напояешь борозды её, ровняешь глыбы ее, дождевыми каплями размягчаешь её, благословляешь её произращать. Ты увенчиваешь год, Тобою облаготворенный: следы Твои умащены туком. Тучнеют пустынные пажити, и холмы радостью препоясываются. Луга покрываются стадами, и поля одеваются пшеницею; торжествуют и поют» (Пс.64:10–14).

Мудрый представляет, что благословение Божие, как река, разливаясь по сухой земле, не только обильно наполняет ее, но и покрывает собою. «Благословение Его яко река покры, и яко поток сушу напои» (Сир.39:28). Милосердие Божие к тварям возобновляется ежедневно: «не прекратились щедроты Твои, – взывает к Богу Пророк Иеремия (Плач.3:22, 23), – но обновляются всякое утро; велика верность Твоя». Псалмопевец провидит, что люди из рода в род будут возносить хвалу великой благости Божьей, и сам, восхищенный созерцанием сей благости, восклицает: «Щедр и милостив Господь, долготерпелив и многомилостив: благ Господь всяческим, и щедроты Его на всех делах Его» (Пс.144:8–10). «Милость человека, – говорит сын Сирахов, – на искреннего своего: милость же Господня на всяку плоть» (Сир.18:12). Благодать есть всех кормительница (Прем.16:25). Господь есть «даяй пищу всякой плоти» (Пс.135:25), питающий и возращающий всякое животное. «Очи всех на Тя уповают, и Ты даеши им пищу во благовремении: отверзаеши Ты руку Твою, и исполняеши всякое животно благоволения» (Пс.144:15, 16). «Воззрите на птицы небесныя, – говорит Сам Спаситель, – яко не сеют, ни жнут, ни собирают в житницы, и Отец ваш Небесный питает их» (Мф.6:26). На вопль младенца спешит мать его питающая; так кормительница всех благость Божия с материнскою любовью внимает крикам птенцов ворона и готовит им пищу: «кто врану уготова пишу, – говорит Бог у Иова, – птичищы бо его ко Господу воззваша, облетая брашна ищуще» (Иов.38:41). «Пойте Богу, – говорит Псалмопевец, – дающему скотом пищу их и птенцем врановым, призывающим Его» (Пс.146:7, 9). Вообще, как бы ни была мала и ничтожна тварь, благость Божия не только не гнушается ею, но с любовью заботится о ее жизни и нуждах. «Не две ли птицы (воробьи) ценятся единым ассарием, – говорит Господь, – и ни едина от них падет на земли без Отца вашего» (Мф.10:29). «Любиши сущая вся, – говорит Премудрый Богу, – и ничесого же не гнушаешися, яже сотворил еси: ниже бо ненавидя что устроил еси. Како же пребыло бы что, аще бы Ты не изволил еси? Или, еже не наречено от Тебе, сохранилося бы? Щадиши же вся, яко Твоя суть, Владыко Душелюбче» (Прем.11:25–27).

Следя за столь возвышенными воззрениями св. писателей на мудрое и благое устройство мира, вы легко можете найти на вопрос: настоящий мир есть ли мир наилучший и совершеннейший, и мог ли Творец создать мир лучше и совершеннее? Отвечать на этот вопрос – не мудрено. Творческая сила не измеряется никакою мерою. Всемогущество не знает никаких пределов. Василий Великий, объясняя слова Моисея: «в начале сотвори Бог», говорит: «Сперва упомянул о начале, чтобы иные не почли мир безначальным; а потом присовокупил – «сотвори», в показание, что сотворенное есть самая малая часть Зиждителева могущества. Как горшечник, с одинаковым искусством сделавши тысячи сосудов, не истощил тем ни искусства, ни силы; так и Создатель этой вселенной, имея Творческую силу, не для одного только мира достаточную, но в бесконечное число крат превосходнейшую, всё величие видимого привел в бытие одним мановением воли»⁹⁰. В Писании еще разительнее изображается вся ничтожность мира перед величием и силою Творца. «Вся язы́цы, – по слову Пророка, – перед Богом, яко капля от кади, яко ничтоже суть» (Ис.40:15, 17), и весь мир перед Ним, по слову Мудрого, «яко капля росы утренняя, сходящия на землю» (Прем.11:23). Сии и подобные изображения показывают, что сотворение мира не было делом трудным для Творца, в котором бы истощилось всё Его всемогущество и дошло до последних пределов своей силы. Но если Творец мог создать мир совершеннее, то чем же Он определил ту ступень совершенства, на которую поставил мир? – Мудрою сообразностью средств с целью. Земля создана в жилище человеку и потому создана сообразно с его состоянием и его потребностями. Если бы на земле жили Ангелы, – она бы имела более красоты и совершенств. Если бы на ней жили люди не падшие и не согрешившие, – она была бы совершеннее, так как теперь она ожидает обновления и просветления вместе с прославлением ее обителей. Итак, обитаемый нами мир есть наилучший и совершеннейший, но в том смысле, что созданный мир наилучшим и совершеннейшим образом приноровлен к состоянию, нуждам и потребностям обитающего в нем человека. В таком духе рассуждает сын Сирахов: «Дела Господня вся яко добра зело, и всяко повеление во время свое будет. И несть рещи: что сие? на что сие? Вся бо сия во время свое взыскана будут» (т. е. всё имеет свое время и свою цель). «Несть рещи: что сие? на что сие? Вся бо на потребу их создана быша. Вся дела Господня блага, и всю потребу во время свое подаст (т. е. все во время имеют свою пользу). И несть рещи: сие сего злее. Вся бо во время на угождение будут» (Сир.39:21, 22, 27, 40, 41). Земля назначена в светлое (Откр.21:10, 11, 23) и блаженное жилище человеку правому: но, когда человек пал и заболел грехом, – та же земля сделалась и местом его борьбы, и его больницею. Потому и устройство ее сообразно с таким многоразличным ее назначением. «Всяческая, яже сотвори, добра во время свое» (Еккл.3:11), или, как говорит Апостол: «всякое создание Божие добро, и ничтоже отметно, со благодарением приемлемо» (1Тим.4:4), то как случай для борьбы, необходимой на поприще усовершенствования, то – как врачевство, хотя горькое, но спасительное для больного. Но об этом еще будет случай говорить.

От устройства мира физического св. писатели восходят мыслью к устроению мира нравственного. Если всё в мире устроено с удивительною целесообразностью или премудростью, если определено число и мера самых малых вещей, если каждая тварь бытием своим и свойствами свидетельствует о великой благости Творца: то, конечно, Зиждитель мира явил еще большую премудрость и благость в природе человека, для которого и создан весь обитаемый нами мир, и, конечно, еще более чудная целесообразность – в судьбах мира нравственного, хотя человек не всегда её понимает. Указуя на чудеса премудрости и благости Божией в природе видимой, на ее чудное устройство, св. писатели внушают смиренную преданность Промыслу, который, конечно, более печется о человеке, чем о вещах бездушных, и с большею мудростью и благостью устрояет судьбы его, хотя человек не может проникнуть во все планы Провидения. Такие убеждения находим у Соломона в книге Премудрости, у сына Сирахова, у Екклезиаста, когда они решают вопрос, занимающий умы людей от глубокой древности, именно: почему блага земные разделены не равно, почему благочестивые часто страдают, а нечестивые благоденствуют. На это же убеждение в мудром устроении мира нравственного наводить Бог Иова в Своей обличительной речи, указывая страждущему праведнику на чудеса Своей мудрости в устройстве мира вещественного. «Кто уготова дождю велию пролияние и путь молнии и грома? Кто исчисляй облаки премудростью? Кто врану уготова пищу?» и т. п. (Иов. 38:25; Иов. 38:37; Иов. 38:41). Глубочайшая мысль, скрывающаяся во всех вопросах, которые Бог предлагает Иову (главы 38–41 Иова), та, что расположивши всё числом и мерою в мире вещественном, конечно, соблюл тот же закон премудрости в устройстве человека и его судеб. Точно так и Сам Спаситель внушает нам доверенность к Промыслу, указывая на попечительность Божию о самых малых тварях. «И о одежди что печетеся? – говорит Господь, – смотрите крин сельных, како растут: не труждаются, ни прядут. Глаголю же вам, яко ни Соломон во всей славе своей облечеся, яко един от сих. Аще же сено сельное днесь суще и утре в пещь вметаемо, Бог тако одевает: не много ли паче вас, маловери (Мф. 6:28–30)? Не две ли птицы ценятся единым ассарием? И ни едина от них падет на земли без Отца вашего? Вам же и власи главнии вси изочтени суть» (Мф. 10:29–30).

Всезиждительная Премудрость Божия, с радостью возводящая мир в бытие, преимущественно радуется о человеке, как о совершеннейшем творении на земле. «Едва веселяшеся вселенную совершив, и веселящеся о сынах человеческих» (Притч. 8:31). «Славлю Тебя, – поет Давид Богу, – потому что я дивно устроен» (Пс. 138:14). Сам Творец непосредственно образует тело первозданного и устрояет в нем чудное единение духа и плоти (Быт. 2:7). Дающий человеку благословение чадородия, конечно, определил образ его рождения. «Руце Твои сотвористе мя, и создасте мя», говорит Иов Богу. «Или не якоже ли млеко измелзил мя еси, усырил же мя еси равно сыру?» (не Ты ли пролил меня, как молоко, и сгустил меня, как сыр?). «Кожею же и плотию мя облек еси, костьми же и жилами сшил мя еси» (Иов. 10:8; Иов. 10:10–11). «Ты сотворил внутренность мою, – говорит Пророк, – составил меня во чреве матери моей. Ни одна кость не сокрылась от Тебя, хотя и устроен втайне, соткан во глубине земли» (Пс. 138:13; Пс. 138:15). Под глубиною земли разумеется утроба матери, в которой незримо от людей образуется младенец; но Бог видит его образование, так что ни одна кость не утаится от Его всевидящих очей. «Так Ты извлек меня из чрева; Ты упокоил меня у груди матера моей» (Пс. 21:10). Конечно, образование и рождение каждого человека совершается по законам, данным природе; но эти законы во всех малейших подробностях определены в плане Творческом, и Бог видит и поддерживает каждое их действие. Мужественная мать Маккавеев, убеждая сынов своих на подвиг мученичества, между прочим, говорит им: «Не вем, како во чреве моем явистися, ниже бо аз дух и живот дах вам, и коегождо уды ее аз составих, но мира Творец, создавый род человеч и всех изобретый рождение» (2Мак. 7:22–23). «Зародыш мой видели очи Твои, – говорит Давид, – в Твоей книге всё то написано» (Пс. 138:16), т. е., в Твоём творческом плане определен весь ход моего утробного образования и образ рождения. Сравнивая Церковь с телом человеческим, Апостол замечает о последнем, что Бог, составляя тело, каждому члену его определил известную меру деятельности и установил между членами различные вспомоществующие соприкосновения (Εф. 4:16): Все многоразличные члены тела составляют согласный союз, целостное единство. «Тело едино есть, и уды имать многи, – пишет Апостол, – вся же уди единого тела, мнози суще, едино суть тело» (1Кор. 12:12). Каждому члену Творческая премудрость назначила определенное место в теле, сообразное с назначением и деятельностью того или другого члена. «Ныне положи Бог уды, единого коегождо их в телеси, якоже изволи» (1Кор. 12:12). Каждому члену назначена своя определенная деятельность, и все они так мудро расположены, что все помогают друг другу, и каждый, отправляя свою частную деятельность, служит общим пользам целого тела. «Ныне же мнози убо удове, едино же тело, – пишет Апостол. Не может же око рещи руце: не требе ми еси; или паки глава ногам: не требе ми есте. Но много паче, мнящиеся уди тела немощнейши быти, нужнейши суть» (1Кор. 12:12). «Все члены, – рассуждает бл. Феодорит, – сообща служат благосостоянию единого тела. Каждому вверена какая-нибудь частная деятельность, и с тем вместе каждый служит общему их делу. Глаз водит ноги, и – сам носится ногами. Ухо, принимая звуки, возбуждает глаз к видению и, таким образом, открывает ему причину звука. Разве только безумный найдет несообразность в том, что членам разделены различные деятельности. Каждый почувствует любовь и удивление к Творцу, Который так мудро различил члены, каждому из них назначил приличную деятельность и частную деятельность того или другого члена сделал общею для целого тела. Каждому члену назначено какое-нибудь частное отправление, но оно приносит пользу целому телу»⁹¹. Есть в нашем теле члены не так красивые и благообразные, как другие: но этим неблагообразным членам Бог дал такое значение в теле, что человек заботится о них более, чем о благообразных; и благообразнейшие члены поставлены от них в зависимость и служат им. Этим Бог, по замечанию Апостола, уравнял члены тела, чтобы не было в них разделения, чтобы никакой член не заботился только о себе, но все они, помогая один другому, вместе служили благу целого тела. «И их же мним бесчестнейших быти тела, сим честь (попечение) множайшую прилагаем. Но Бог раствори (уравновесил) тело, худейшему большу дав честь: да не будет распря в телеси, но да равно един о другом пекутся уди» (1Кор. 12:23–25). Устрояя союз членов, Творец определил величину и целого тела. «Кто от нас, – говорит Господь, – пекийся может приложити возрасту своему лакоть один» (Мф. 6:27)? Не без цели дано человеку тело малое и слабосильное сравнительно с телами многих животных. В скудости данных человеку физических сил ясно открывается премудрость Творческая. Малая величина и слабость тела дает больше свободы силам и стремлениям духа. Заключенный в огромное тело согрешивший дух человеческий еще больше бы оземленился и глубже ниспал бы в плотские желания, и при великих физических силах человек не знал бы ни преграды, ни утомления на пути растления. Но теперь слабость и малость тела имеет влияние сдерживающее и уцеломудривающее. И это одно из свойств всемогущей Премудрости – малыми средствами достигать великих целей. Человек, облеченный столь малым и немощным телом, владычествует над природой и держит в своей власти животных несравненно его сильнейших. «Не скорби о том, – пишет блаж. Феодорит, – что тебе дано малое тело, посмотри, сколько животных служат ему, и от души восхвали Того, Который подчинил их тебе, и за самую малость тела возблагодари Творца. Заботясь о спасении души твоей, Он не облек тебя очень большим телом, дабы ты, слишком сильный и душою и телом, не впал в кичение диавольское. Если ты и в своем малом теле восстаешь и вооружаешься против Творца: то чего не сделал бы ты, имея огромное тело? Теперь же самая скудость тела учит тебя целомудрию и покорности Творцу. В недостатке телесных сил утешает тебя дар разума. Силою разума ты управляешь и подчиняешь себе неразумных тварей»⁹².

Господь неба и земли, исчисляющий и звезды и дождевые капли, ведающий всё прежде бытия их (Дан. 13:42), по слову Пророка, ведет писание или перепись народов, в которой записывается всякий новорожденный в том или другом народе (Пс. 86:6; Слич. Ис. 4:3–4; Иез. 13:9). Представление, очевидно, образное. Под переписью Пророк разумеет Творческую идею, или план мира, в котором предначертано бытие всех народов – существовавших, существующих и имеющих существовать на лице земли – и до единого человека предъисчислено или предопределено число людей в каждом народе. В новозаветных Писаниях упоминается о книге жизни, в которую вносит Бог имена уверовавших во Христа и избранных к вечному блаженству с Ним (Флп. 4:3; Откр. 3:5; Откр. 22:19). Книга жизни, говоря человечески, заведена Богом не во времени, не с основания христианства, но от вечности, и есть вечная мысль или предопределение Божие об избранных во Христе, об искуплении падшего человека смертью Сына Божия. Апостол ясно свидетельствует, что искупление есть предвечное определение Божие (Еф. 3:11), и пишет эфесским христианам, что «Бог избра нас в нем (во Христе) прежде сложения мира» (Еф. 1:4). Таким образом и перепись народов, о которой говорит Пророк, есть вечная мысль Божия о бытии народов, определение того порядка, в котором они одни за другими должны возникать на земле, назначено числа людей, имеющих родиться в том или другом народе. Не случайно на том или на другом месте земли возникает народ, размножается, приходит в силу и цветение, потом начинает ослабевать, умалятся, поглощается другим народом, исчезает с лица земли. Каждому народу премудрость Мироправителя предназначила и свое время и свое место на земле, пределы бытия и размножения и степень благоденствия. Об этом ясно свидетельствовал Апостол Павел афинским философам: «Бог, сотворивый мир и вся, яже в нем, Сей небесе и земли Господь сый, сотворил есть от единые крове весь язык человеч, жити по всему лицу земному, уставив предучиненная времена и пределы селения их» (Деян. 17:24; Деян. 17:26). Сион думал некогда, что он забыт Богом и навсегда останется в разрушении. Бог отвечает ему через Пророка: «Се на руках Моих написах сыны твоя, и предо мною еси присно» (Ис. 49:16). Апостолы спрашивали Господа о времени восстановления царства Израилева: «Господи, аще в лето сие устрояеши царствие Израилево? Господь отвечал им: Несть ваше разумети времена и лета, яже Отец положи во Своей власти» (Деян. 1:6–7). От вечности Бог знает или видит время рождения и бытие каждого человека. В переписи народов записывается каждый рождающийся (Пс. 136:6). «Зародыш мой видели очи Твои, – говорит Пророк, – в Твоей книге всё то написано» (Пс. 38:16), а очи Господни от вечности видят всё будущее и возможное. От вечности Бог избирает орудия Своих особенных целей, определяет путь или назначение Своим избранным, сообразно с мудрыми целями мироправления и, конечно, соответственно силам и свойствам самых избранных. Бог, по сказанию Мудрого, в свое определенное время воздвигает на земле человека потребного – годное орудие Своих мудрых целей. «В руце Господа власть земли, и потребного воздвигнет во время на ней» (Сир. 10:4). Так Апостол пишет об Иакове и Исаве: «Еще не рождшимся, ни сотворившим что благо или зло... речеся ей (Ревекке): яко болий поработает меншему» (Рим. 9:11–12). Задолго до рождения Кира Пророк преднарекает имя его, предсказывает его появление, его победы и отношение к израильскому народу (Ис. 55:1–2). В своих победах сам Кир видит назначение, определенной ему небесным владыкою всех царств и народов (1Ездр. 1:2). Сам Бог, указывая на Свои предвечные определения, говорит Пророку Иеремии: «Прежде неже Мне создати тя во чреве, познах тя, и прежде неже изыти тебе из ложесн, освятих тя, пророка во языки поставих тя» (Иep. 1:5). В том же смысле говорит о себе Апостол, что он избран в апостольское служение от чрева матери своей (Гал. 1:15). В Творческом плане каждому человеку назначено определенное время жизни, и никто не может прибавить себе ни одного лишнего дня. «Господь созда от земли человека, – пишет сын Сирахов, – и паки возврати его в ню. Дни, числа и время даде им» (Сир. 17:1–2). Иов, оплакивая краткость человеческой жизни, – которая как цвет выходит и увядает, бежит, как тень, и не останавливается, – говорит, обращаясь к Богу: «Изочтены же месяцы его (человека) от Тебе, на время положил еси, и не преступит» (Иов. 14:5). По слову Пророка, в книге Божией ей начертаны или определены дни каждого человека: «Зародыш мой видели очи Твои, в Твоей книге всё то написано, и дни начертаны, когда еще ни одного из них не было» (Пс. 138:16).

«Каждому свое время рождатися и умирати» (Еккл. 3:2). Почему же не определена одна общая мера человеческой жизни? Конечно, не без мудрой воли Промысла один доживает до глубокой старости, другой умирает в цвете юности. Конечно, человеческий разум не может проникнуть во все советы Божии о судьбах людей. Впрочем, Писание открывает нам различные благие цели, по которым Бог одного долго оставляет на земле, у другого сокращает дни земной жизни. Долгоденствие есть и естественное следствие добродетельной жизни и вместе награда от Бога за добродетель. «Венец хвалы старость, – пишет Мудрый, – на путех же правды обретается» (Притч. 16:31). «И аще пойдеши путем Моим, – говорит Бог Соломону, – сохранити заповеди Моя и повеления Моя, якоже хождаше Давид отец твой, и умножу дни твоя» (3Цар. 3:14). Любящему Бога Господь обещает Свою защиту, прославление и долгоденствие: «долготою дней исполню его» (Пс. 90:14–16). «Блажени вси боящиеся Господа, – восклицает Пророк, – ходящии в путех Его». В числе благословений, ниспосылаемых на них Богом, Пророк упоминает и благословение долгоденствия. «И узриши сыны сынов твоих» (Пс. 127:1, Пс. 127:7). Долгоденствие благочестивого есть благодеяние Божие для его окружающих, как живой, назидательный пример благочестия и живое обличение нечестия (Прем. 2:10); – есть благодеяние и для целого человеческого рода, потому что «семя свято стояние его» (Ис. 6:13). Порочная жизнь влечет за собою скорое наказание – раннюю смерть. «Лета нечестивых умалятся, по слову Соломона (Притч. 10:27); души беззаконных погибают безвременно» (Притч. 13:2). «Праведнии насладятся в богатстве лета многа: неправеднии же погибнут вскоре» (ст. 24). «Мужие кровей и льсти, – говорит Пророк, – не преполовят дней своих» (Пс. 54:24). В самом наказании видна благая цель Наказующего. Продолжительнейшая жизнь нечестивого только увеличила бы бремя грехов его. Но мы видим примеры, что и нечестивые долгоденствуют. Напротив, люди добрые и благочестивые рано исхищаются из среды живых. Ранняя кончина одного для многих имеет тяжелые следствия, продолжительная жизнь другого никому не нужна и не дорога и для него самого. Нечестивым дается иногда и долголетие жизни по Божественному долготерпению, ожидающему их покаяния. «Бог дает им, – как говорит Мудрый, – времена и место, имиже бы изменилися от злобы» (Прем. 12:20). Видящий бездну и сердце (Сир. 42:18), конечно, видит, кому из грешников полезнее долготерпение, отлагающее день смерти, и кому – скорое наказание раннею смертью. В книге Премудрости находим замечательный взгляд на кончину юноши мудрого; глумятся над такою кончиною, нисколько не понимая здесь благих целей Провидения. «Узрят кончину премудрого, и не уразумеют, что усоветова о нем, и во что утверди его Господь: узрят и уничижат его, Господь же посмеется им» (Прем. 4:17–18). Какие же цели имеет Господь, посылая раннюю, по мнению людей, неблаговременную кончину мудрому? Мудрый прежде всего обличает несправедливость мнения о неблаговременности такой кончины. Старость обыкновенно определяют длительностью жизни, числом прожитых лет. Но есть старость, которая измеряется не числом лет, но числом приобретенных добродетелей, мерою снисканной мудрости, степенью духовной зрелости. «Старость честна не многолетна, ниже в числе лет исчисляется: седина же есть мудрость человеком, и возраст старости житие нескверно» (Прем. 4:8–9). Такая старость, т. е. преуспеяние в мудрости и добродетели, возможна и в юноше. Юный праведник, умирая, умирает благовременно: он готовее к смерти и способнее к будущей жизни, чем человек, хотя достигший и глубокой старости, но бедный мудростью и добродетелями. «Осудит же праведник умираяй живых нечестивых, и юность скончавшаяся скоро долголетнюю старость неправедного» (Прем. 4:16). Цель, с которою посылается ранняя кончина праведному, есть, по-видимому, раннее, но на самом деле благовременное успокоение его от земной суеты и крушения, а иногда и избавление от грядущих искушений и падений. Бог, по великой любви Своей, не оставляет надолго юного праведника в стране земного пришествия, но за раннее преуспеяние рано возводит его в тихое пристанище небесного успокоения. «Скончався вмале исполни лета долга: угодна бо бе Господеви душа его», душа юная, но уже созревшая для небесной жизни. «Сего ради потщася (поспешил) от среды лукавствия» (Прем. 4:13–14). Притом же, самая высокая мудрость или добродетель в продолжение земной жизни стоит не вне опасности искушений и падений. Бог, предвидя скорби и искушения, грядущие на юного праведника, его тяжкую борьбу и, может быть, падения, в награду уже за приобретенную им добродетель, избавляет его от сих скорбей раннею смертью. «Праведник, – говорит Мудрый, – аще постигнет скончатися, в покои будет. Благоугоден Богови быв, возлюблен бысть, и живый посреде грешных преставлен бысть: восхищенъ бысть, да не злоба изменит разум его, или лесть прельстит душу его. Рачение бо злобы помрачает добрая, и парение похоти пременяет ум незлобив» (Прем. 7:10–12). Сих-то благих целей Провидения в судьбах праведного не понимают иногда люди, видящие кончину юного. «Людие же видевше, а не разумевше, ниже положше в помышлении таковое, яко благодать и милость в преподобных Его, и посещение во избранных Его» (Прем. 7:15).

Такое же мудрое соответствие средств с целями указывает нам Писание в устройстве внутренней и нравственной жизни человека. Каждому дается своя определенная мера естественных способностей, или дарований. «Корень премудрости кому открыся? – пишет сын Сирахов. Сам (Господь) созда ю, и виде, и сочте ю, и излия ю на вся дела Своя, со всякою плотию по даянию Своему» (Сир. 1:6; Сир. 1:8–11). И «оному убо даде пять талант, – говорит Сам небесный Раздаятель дарований, – овому же два, овому же един, комуждо противу силы его» (Мф. 25:15). Различны таланты у людей не только по количеству, но и по качеству и по направлению, и так премудро распределены между людьми, что только совокупною деятельностью этих различных талантов условливается и поддерживается благоустройство и благосостояние человеческих обществ. Каждое гражданское общество есть живое тело, в котором каждый член имеет свой талант, свою частную деятельность; но и члены и их деятельности так соразмерны и уравновешены в деле, что только их совокупным взаимодействием поддерживается жизнь целого тела, так что с остановкою или прекращением той или другой деятельности, хотя бы самой неважной и грубой, нарушается благосостояние целого тела, и происходит расстройство и в самых высоких и благородных его отправлениях. Есть таланты не столь видные и блестящиe как другие, но не менее их плодотворные и необходимые в устройстве человеческого общежития. Не все имеют, рассуждает сын Сирахов, высокие дары ведения, мудрости созерцательной, способности правительственные и т. п. Земледелец, дроводел, ковач, горшечник всё время проводят в своем делании, и всё своё искусство истощают в усовершенствовании своей работы. Но и каждый из них в своем делании мудр: «вси сии на руки своя надеются, и кийждо в деле своем умудряется» (Сир. 38:25–36). Каждый мудр – потому, что каждый служит своим талантом общему благу. Таким образом каждый талант, как бы ни казался незначительным, есть дар Творческой мудрости, необходимое орудие для благоустройства человеческой жизни.

К подобным размышлениям приходит бл. Феодорит, решая вопросы почему не все равно богаты? «При равном разделе золота, если бы все были одинаково богаты им, как же бы люди доставали себе необходимые вещи? И кто согласился бы служить другому, имея одинаковый с ним достаток? Если бы не заставляла бедность, – кто захотел бы сидеть у печи и готовить снеди? Кто стал бы изготовлять хлеб и на мельнице молоть пшеницу? Кто повел бы рабочих быков под ярмо и стал бы пахать землю? Кто занялся бы каменоделанием, чтобы приготовить камни на постройки и, искусно складывая их, строить дома, если бы не заставляла нужда и не побуждала к деятельности? Кто бы взялся за корабельное мастерство? Принял ли бы кто на себя должность кормчего или труд корабельного работника? Кто бы стал работать в ткацкой или швейной? Захотел ли бы кто быть горшечником или медником? При равном у всех количестве денег, один не стал бы служить другому, а было бы необходимо одно из двух: или каждый должен бы был тщательно изучать все нужные искусства, или все остались бы при одинаковом недостатке необходимых вещей. Нет нужды доказывать, что одному человеку невозможно изучать все искусства... Остается, следовательно, то, что равное у всех обилие денег для всех было бы гибельно, и стало бы с ними, что бывает с людьми, которые от пресыщения теряют удовольствие вкуса. Одни от беспрестанного употребления яств притупляют аппетит; а другие из любви к деньгам хотят нуждаться даже в необходимом, и гибель с богатством предпочитают жизни с бедностью. Но перестанем препираться с ними; и здесь мы видим попечительность Божию, по которой, так называемое, ими неравенство есть причина житейских удобств и основание благоустроенного общежития»⁹³. «Что ты слишком негодуешь и сетуешь на бедность, когда видишь, что и богатство в ней сильно нуждается и что богатые не могут жить без нее? Подивись лучше мудрости Устроителя, Который одним дал деньги, другим искусства, и их взаимною нуждою сблизил и сдружил. Богатые дают деньги, а бедные за это приносят им произведения своих искусств»⁹⁴. Таким образом, каждый талант, как бы он ни казался незначительным, премудро приноровлен к пользам общежития. Бог, по мнению Златоустого, провидя, что люди будут самолюбивы, связал их взаимными нуждами, и сим, как уздою, обуздал их самолюбие. «Люди, – говорит святитель, – и не подумали бы заботиться о выгодах ближнего, если бы не были поставлены в необходимость взаимных сношений. Бог соединил их такими узами, что каждый может искать собственной пользы не иначе, как только содействуя пользам других»⁹⁵. «Мы теперь и имеем нужду друг в друге: однако же, необходимость этой взаимной нужды не связывает нас дружбою, а если бы каждый из нас всё для себя находил сам собою, то не жили ли бы люди, как дикие звери? Теперь силою принуждения и необходимости Бог подчинил нас друг другу, и мы ежедневно приходим в столкновение друг с другом. Нο, если бы Бог снял с вас такую узду, кто бы стал искать дружбы другого»⁹⁶?

Подобным образом рассуждает Апостол о дарованиях духовных или благодатных. Каждому верующему дается своя степень приемлемости сих дарований – «мера веры» (Рим. 12:3), и по мере веры ниспосылается тот или другой благодатный дар, и каждый дар – без излишества и без недостатка, но в определенной мере. «Единому комуждо нас, – говорит Апостол, – дадеся благодать по мере дарования Христова» (Еф. 4:7). Св. Дух разделяет благодатные дары между верующими, якоже хощет, не по человеческим соображениям и желаниям, но по целям Своей премудрости, и каждому дает тот или другой дар на пользу приемлющего и во благо Своей Церкви. «Разделения дарований суть, а Тойжде Дух, и разделения служений суть, а Тойжде Господь, и разделение действ суть, а Тойжде есть Бог, действуяй вся во всех. Комуждо дается явление Духа на пользу. Овому бо Духом дается слово премудрости, иному же слово разума, о том же Духе». Исчисляя различные дары, даруемые Духом, Апостол заключает: «Вся же сия действует один и Тойжде Дух, разделяя властию коемуждо якоже хощет» (1Кор. 12:4–11). В разделении различных дарований верующим Апостол открывает высочайшую мудрость Основателя Церкви. Церковь Апостол сравнивает с человеческим телом. В составе тела нет ни одного члена лишнего, но каждый исполняет определенную ему деятельность, необходимую для жизни тела. Члены тела, которые кажутся слабейшими, гораздо более содействуют благосостоянию тела, и которые кажутся нам менее благородными в теле, по своему важному значению в жизни тела, заставляют прилагать о себе большее попечение (1Кор. 12:14–25). Также мудро устроено и тело Христово – Церковь. Каждый член сего тела, или каждый верующий, получает благодатное дарование, спасительное для него и полезное для целого тела. «И овых убо, – говорит Апостол, – положи Бог в Церкви первее Апостолов, второе Пророков, третие учителей, потом же силы, таже дарование исцелений, заступления, правления, роди языков» (1Кор. 12:28). Каждый из сих даров дан членам Церкви в известной мере, а мера сия определяется нуждами Церкви, ее большею или меньшею потребностью в том или другом даре. «Еда вси Апостоли? еда вси Пророцы? еда вси учители? еда вси дарования имут ясцелений» (1Кор. 12:29–30)? Господь в таком порядке разделяет благодатные дары членам Церкви Своей, что при соразмерном действии каждого члена и при их взаимном содействии, или вспомоществующих соприкосновениях, поддерживается и возрастает благодатная жизнь целого тела, целой Церкви. Глава Церкви – Христос, от Которого всё тело, составляемое и совокупляемое, посредством всякого вспомоществующего соприкосновения, при соразмерном действии каждого члена, получает приращение для своего назидания в любви (Εф. 4:16). Есть дары не столь возвышенные, как другие, но более их нужные и полезные для верующих. Небесный Раздаятель дарований имеет в виду не столько величие и возвышенность Своих даров, сколько их пользу, или применяемость к пользам Церкви. Так, например, дар чудотворений или исцелений – величественнее, чем дар учительства; но последний – необходимее при настоящем состоянии верующих (1Кор. 14:5), а потому и дан в гораздо большей мере, чем первый, излиян на гораздо большое число верующих. Так и каждый дар дается в такой мере, в какой он необходим для пользы Церкви.

Как в раздаянии дарований, так и во всех советах Божиих о человеке, Писание открывает Божественную премудрость, соразмеряющую средства с целями. Постигает, например, человека несчастие, как наказание и врачевание греха: Врач душ дает лекарство в известной мере, сообразной с силою и свойством болезни. «Напитаеши нас хлебом слезным, – говорит Псалмопевец, – и напоиша нас слезами в меру» (определенною мерою) (Пс. 79:6). Пророк уверен, что не прольется ни одна слеза человеческая без ведома Божия, что в плане Творческом начертаны все пути человека, исчислены все судьбы его. «У Тебя исчислено, – говорит Давид Богу, – мое скитание, слезы мои хранятся в сосуде у Тебя, они в книге Твоей2 (Пс. 55:9). Бог, по уверению Пророка, помнит кровь, не забывает вопля угнетенных, взирает на обиды и притеснения и написывает их на руке Своей, хотя нечестивый и говорит в сердце своем: забыл Бог, закрыл лице Свое, не увидит никогда (Пс. 9:13; Пс. 9:35; Пс. 9:32). С подобною уверенностью Апостол увещевает верующих не упадать духом и не унывать в искушениях, потому что искушения соразмерены с силами искушаемых, и невозможно – искушение, превышающее силы человека. «Искушение вас не достиже, точию человеческое: верен же Бог, Иже не оставит вас искуситися паче, еже можете, но сотворит со искушеним и избытие (облегчение), яко возмощи вам понести» (1Кор. 10:13). Сюда идет мысль Григория Богослова: «Меры Божии уравниваются с нашими мерами; какими здесь меряем друг другу, такими и великий Бог воздает людям... Мне, если в омраченном сердце обесчещу Христа, в такой же мере угрожает скорбь, в какой предлежит добрая слава, если приближаюсь к Божеству. Ибо, как по Божиим мерам отмеривается мера нашей жизни, так по мерам жизни отмеривается и Божия мера»⁹⁷.

Устройством своего существа и судьбами своей жизни человек свидетельствует о великой мудрости своего Творца: с тем вместе он носит в себе свидетельство об Его беспредельной благости. Господь ничем не гнушается (Прем. 11:25) и с любовью созидает и последнюю из полевых лилий (Мф. 6:28–29); но человек из всех земных тварей есть предмет особенной любви Божией. Вспомним, что всё, что видим в человеке и около него безобразного, нестройного, несовершенного, есть дело не рук Божиих, но – самовольное произведение самого человека. Мы не можем теперь представить, как совершен был первозданный. Сколько открывает нам бытописание, – обитатель рая имел великие силы духа (Быт. 2:20), был столь совершен и столь близок к Богу, что мог входить с Ним в непосредственное общение (Быт. 3:8). Тело его было безболезненно, способно жить вечно (Быт. 3:22), власть над всею тварью – поистине царственная. Человек пал, потерял способность к райской жизни, обезобразил первозданную красоту, ослабил свои силы и свою власть над подчиненною ему тварью, немоществует телом, немоществует и душою. Но и в своем уничиженном состоянии, при всех немощах и растлении, человек являет еще в себе великие силы и дары Творческой любви, свидетельствующей собою о непостижимом теперь для нас величии первобытных совершенств, им потерянных. Красота и совершенства человека, уже помраченные и растленные грехом, возбуждают в боговдохновенном созерцателе восторженное и глубоко благодарное чувство. «Господи, – восклицает Пророк, – что есть человек, яко помниши его? или сын человеч, яко посещаеши его? Умалил еси его малым чем от Ангел, славою и честью венчал еси его; и поставил еси его над делы руку Твоею, вся покорил еси под нозе его. Господи Господь наш, яко чудно имя Твое по всей земли» (Пс. 8, 5–10). Вся история человека первозданного есть история чудес любви к нему Божией. Но любовь Бога к человеку, если можно так сказать, явилась еще в большой силе, еще увеличилась, когда человек пал, подобно тому, как любовь матери делается горячее и заботливее к заболевшему ребенку (Сир. 18:10–11). И Сам Бог именно сравнивает Свою любовь к человеку с любовью матери, которая не может оттолкнуть от груди своей дитя свое и не может равнодушно слышать вопль его. Так Пророк говорит от лица Божия людям, которые думали, что Бог забыл о них: «Рече же Сион: остави мя Господь, и Бог забы мя. Еда забудет жена отроча свое, еже не помиловати исчадия чрева своего? Аще же и забудет сих жена, но Аз не забуду тебе, глаголет Господь» (Ис. 49:10–11). Сам Господь называет Себя Отцом человеков: «Един есть Отец ваш, Иже на небесех» (Мф. 23:9). Бог так любит, – пишет Златоустый, – что Своею любовью столько превосходит сам их отцов, сколько благость превосходит злобу. «Аще вы, лукави суще умеете даяния блага даяти чадом вашим: кольми паче Отец ваш небесный даст блага просящим у Него» (Мф. 7:11).

Наконец, высочайшее явление любви Божией к человеку есть искупление рода человеческого смертью Сына Божия. «Тако бо возлюби Бог мир, яко и Сына Своего единородного дал есть, да всяк веруяй в Онь, не погибнет, но имать живот вечный» (Ин. 3:16). Едва ли кто решится умереть, – рассуждает Апостол, – и за праведника. Не много найдется таких, которые бы пожертвовали жизнью за своего благодетеля. Но умереть за грешника, за врага – дело, возможное только любви беспредельной. «Едва бо за праведника кто умрет: за благого бо негли кто и дерзнет умрети. Составляет же Свою любовь к нам Бог, яко еще грешником сущим нам Христос за ны умре (Рим. 5:7–8). Иже убо Сына Своего не пощаде, но за нас всех предал есть Его: како убо не и с Ним вся нам дарствует» (Рим. 8:32)? «Ежели Бог даровал нам Сына Своего, – говорит Златоустый, – и не только даровал, но и предал на убиение, то, прияв в дар Самого Владыку, что еще сомневаемся во всех прочих дарах?... Кто даровал врагам важнейшее, тот ужели не дарует друзьям менее важного»⁹⁸.

Теперь видите, в каких возвышенных чертах изображают устройство мира боговдохновенные созерцатели. Единодушно исповедуют они, что всё сотворено премудростью, т. е. каждой вещи в мире указана цель, и даны средства к ней; всё сотворено благостью, т. е. каждой твари дано столько благ, сколько она вместить может. Как Благий, Бог каждую вещь, как бы ни казалась она незначительною, творит с любовью; как Премудрый, все самые малейшие вещи располагает весом, числом и мерою. Творящий по вечным идеям Своего высочайшего ума не мог, конечно, допустить в творении чего-нибудь бесцельного, недостаточного, излишнего.

Для какой же цели воззван к бытию мир и так премудро и преблаго устроен? Не нужда или необходимость заставила Творца привести в бытие мир. Вседовольный и всеблаженный и прежде сложения мира, от вечности, и по сотворении мира, Он, по свидетельству Апостола, «ни от рук человеческих угождения приемлет, требуя что, Сам дая всем живот и дыхание и вся» (Деян. 17:25). Ни блаженство тварей, ни добродетели человека ничего не могут прибавить к вечному и всесовершенному блаженству Бога. В этом смысле и говорит один из друзей Иова: «Неужели человек доставляете пользу Богу? Напротив, умный человек себе доставляет пользу. Какое удовольствие Вседержителю – что ты праведен, и какая прибыль – что ты чистые имеешь пути свои» (Иов. 22:2. 3)? Славу Божию, по словам сына Сирахова, ничто не может ни увеличить, ни уменьшить, – «не леть умалити, ниже приложити» (Сир. 18:5). От вечности Бог самоблажен, как свидетельствует Пророк: «Обилие радостей перед лицем Твоим, утехи в деснице Твоей на веки» (Пс. 15:11). Но если Бог не имел никакой нужды в мире, то не мог же сотворить его и без причины. Премудрости не свойственно – действовать без целей, точно так, как благости Божией не свойственно – действовать своекорыстно. «Не вотще сотвори ю, – говорит Бог о земле (Ис. 43:18), – не всуе сотворил есмь вся, елика сотворих в нём, глаголет Адонаи Господь» (об Иерусалиме) (Иез. 14:23). С сильным негодованием Мудрый обличает тех, которые «вмениша игралище быти живот наш» (Прем. 15:12). Писание открывает нам различные цели мироздания. Свои цели назначены миру, свои цели – человеку; но все сии цели подчиняются одной последней высочайшей цели всего сотворенного бытия.

Почему человек сотворен после всех видимых тварей? Между прочим, потому, – как объясняет знаменитый толкователь книги Бытия, – что все прочие твари земные сотворены на службу его: и потому он вводится в мир, как владыка – в дом, как священник – в храм, совершенно устроенный и украшенный⁹⁹. Все земные твари носят на себе следы или отражения совершенств Творческих, один только человек украшен образом и подобием Творца. Образ Божий имеет многие черты, лежащие в самом существе человека; но по отношению человека к миру образ Божий есть полномочие человека на владычество над видимою тварью. Сия черта образа Божия, согласно с разумением Златоустого и Феодорита, так объясняется в толковании на книгу Бытия: «Бог есть Владыка всего: и человек поставлен владыкою видимого мира. Человек украшается образом Божиим для того, что видимые твари созданы для него, а он – для Бога: ибо ничто не может быть так любезно Высочайшему Существу, как образ высочайшего совершенства Его; и не может быть бо́льшего полномочия для обладания тварями, как образ Творца»¹⁰⁰.

Из Бытописания видим, что Бог, благословляя первозданную чету, торжественно вручает Адаму и жене его право владычества на земле. «И сотвори Бог человека, по образу Божию сотвори его: мужа и жену сотвори их. И благослови их Бог, глаголя: раститеся и множитеся, и наполните землю, и господствуйте ею, и обладайте рыбами морскими, и зверьми, и птицами небесными, и всеми скотами, и всею землею, и всеми гадами пресмыкающимися по земли. И рече Бог: се дах вам всякую траву семенную, сеющую семя, еже есть верху земли всея: и всякое древо, еже имать в себе плод семене семенного, вам будет в снедь» (Быт. 14:27–29).

Вводя первозданного в рай сладости, Господь отдает в полную его власть блаженное жилище, так что на всей земле и во всем раю одно только древо познания добра и зла поставляется вне власти человека (Быт. 2:16–17). Грех ослабил и ограничил власть человека над подчиненною ему тварью, но не мог совершенно отнять ее у человека. Доныне разум человеческий открывает различные средства, которыми и порабощает и покоряет себе то ту, то другую силу природы. «Всяко естество зверей, – как говорил Апостол, – укрощается и укротится естеством человеческим» (Иак. 3:7). Несомненно, что до падения владычество человека над тварью было гораздо полновластнее и неограниченнее. Стихии не действовали разрушительно на тело первозданного (Быт. 2:25). Возделывание рая не требовало утомительных трудов и не сопровождалось изнурением; земля не произращала терния (Быт. 3:18–19). Звери не только не дерзали нападать на человека, но не смели коснуться и плодов земных, назначенных в пищу человеку, довольствуясь травою (Быт. 1:29–30). Не без основания предполагают, что в первобытном состоянии мира звери не были плотоядными и жили не только в полном подчинении человеку, но и в полном согласии между собою. Всем зверям и птицам и гадам Бог назначает в пищу траву, и только (Быт. 1:30).

Пророк Исаия, изображая будущее состояние обновленного мира, очевидно – берет черты с первобытного его состояния. И в обновленном и первобытном мире все животные не только совершенно покорны человеку, но и – в неразрывном мире между собою; малый ребенок будет водить льва, дитя – играть со змеею, волк – жить вместе с ягненком, теленок и львенок – жить в дружбе. Вот слова Пророка: «И пастися будут вкупе волк со агнцем, и рысь почиет с козлищем, и телец и юнец и лев вкупе пастися будут, и отроча мало поведет я. И вол и медведь вкупе пастися будут, и вкупе дети их будут, и лев аки вол ясти будет плевы. И отрача младо на пещеры аспидов, и на ложи исчадий аспидских руку возложит: и не сотворят зла, ни возмогут погубити никогоже на горе святей Моей» (Ис. 11:6–9).

О сем-то блаженном состоянии, из которого вся тварь выведена грехом человека, она, по слову Апостола, «совоздыхает и соболезнует даже до ныне» (Рим. 8:22). Обозрение и наречение животных показывает, с одной стороны, полную власть Адама над всеми земными тварями, а с другой – совершенную покорность ему и близость к нему животных. Бог приводит к человеку всех зверей и всех птиц небесных, чтобы он посмотрел, как – назвать их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей. «И нарече Адам имена всем скотом, и всем птицам небесным, и всем зверем земным» (Быт. 2:19–20).

«Что после греха, – пишет бл. Феодорит, – и звери вышли из под власти человека, а прежде были под властью, и признавали свое рабство, – об этом свидетельствует прародитель наш Адам, нарекший имена всем животным. Он не боялся их, не бежал от них и не потерпел никакого вреда. О сем же свидетельствует и второй родоначальник людей, блаженный Ной, который в своем ковчеге был пастырем не только кротких, но и самых диких животных, и в продолжение целого года тех и других держал вместе, и плотоядных заставлял питаться травой. О том же свидетельствует и великий Даниил, брошенный в ров ко львам, но поразивший их сиянием своей добродетели и приведший их в трепет чертами образа Божия. В образе они видели светлое и блистательное отражение Первообраза, а потому признавали свое рабство, укротили свою свирепость, думая видеть в Данииле Адама, который до грехопадения нарекал их имена»¹⁰¹.

И действительно, чудесная власть некоторых праведных над стихиями или над зверями есть принадлежащее человеку право владычества, данное ему при творении, потерянное им в грехопадении и уже в виде чудодейственного дара получаемое избранными силою веры, добродетели и благодати, которые потому заграждают уста львов, как – Даниил, угашают силу огненную, как – три отрока в пещи (Евр. 11:31; Евр. 11:34). «Аминь глаголю вам, говорит Господь: аще имате веру яко зерно горушно, речете горе сей: прейди отсюду тамо, и прейдет: и ничтоже невозможно будет вам» (Мф. 17:20). «Веришь ли Господу, – пишет Василий Великий, – сказавшему: «на аспида и василиска наступиши, и попереши льва и змия» (Пс. 90:13)? И по вере имеешь власть попирать змей и скорпионов. Разве не знаешь, что ехидна, прикоснувшаяся к Павлу, когда он собирал хворост, не сделала ему никакого вреда, потому что святой нашелся исполненным веры (Деян. 28:3–6)? А если не имеешь веры, то бойся не зверя, а своего паче неверия, через которое сделал ты себя от всего удоборазрушаемым»¹⁰².

Власть человека над тварью, как ни была ослаблена грехом, но, как черта образа Божия, не могла быть совершенно изглажена и сокрушена. После истребления первого мира потопом, Бог подтверждает за человеком право владычества на земле в лице Ноя и сынов его. «И благослови Бог Ноя, и сына его, – повествуете Бытописатель, – и рече им: раститеся и множитеся, и наполните землю, и обладайте ею. И страх и трепет ваш будет на всех зверех земных (и на всех скотах земных), на всех птицах небесных, и на всех движущихся по земли, и на всех рыбах морских: в руце ваши вдах я. И всякое движущееся, еже есть живо, вам будет в снедь: яко зелие травное дах вам все» (Быт. 9:1–3). Благословение – то же, какое дано и Адаму. Замечательны в нем слова, которых не было в благословении, данном Адаму: «страх и трепет ваш будет на всех зверех земных»: да страшатся и да трепещут вас все звери земные. Человек, исказивший в себе образ Божий, делается страшным для твари; страхом, принуждением заставляет служить себе тварь, которая невинному служила безбоязненно, охотно и непринужденно. «Адам был владыкою твари, – читаем в Записках на книгу Бытия, – но нестрашным. Когда же внутреннее достоинство человека уже не покоряет ему тварей. – Бог обуздывает их страхом. Сей страх освобождает нас от опасностей со стороны сильнейших, нежели мы, животных и заставляет их служить нам; но, пользуясь сими преимуществами, мы должны вспоминать – колико ужасен грех, когда грешник в самом благословении Божием страшен. А если иногда звери и выходят из сего страха, – мы также не должны обращать сего в предосуждение благословения Божия, но в осуждение себя самих»¹⁰³.

И в других местах Писания есть указания на богоданное человеку право владычества на земле. Так Пророк изливает перед Богом благодарное и благоговейное чувство при созерцании высокого назначения человека на земле. «И поставил еси его над делы руку Твоею, вся покорил еси под нозе его: овцы и волы вся, еще же и скоты польския, птицы небесные и рыбы морские» (Пс. 8:7–9). «Господь созда от земли человека, – пишет сын Сирахов, – и даде им власть над сущими на ней. И положи страх его на всякой плоти, еже властительствовати зверьми (и скоты) и птицами» (Пс. 17:1–2; Пс. 17:4). «Боже отцев, – взывает Мудрый, – и Господи милости Твоей, сотворивый вся словом Твоим, и премудростию Твоею устроивый человека, да владеет сотворенными от Тебе тварями, и да управляете мир в преподобии и правде, и в правоте души суд да судит» (Прем. 9:1–3).

После столь ясных указаний св. писателей нельзя уже сомневаться о назначении земли и всех земных тварей. Земля создана, обильно наполнена, великолепно украшена в жилище человеку (Ис. 45:18). Она и все живущие на ней твари отданы в полную власть и распоряжение человека, назначены удовлетворять все его телесные нужды и потребности, доставлять ему различные удовольствия и наслаждения (Пс. 103:15; Сир. 31:31–32). Когда человек подвергся смерти, – та же земля назначена местом упокоения его бренному телу. Наконец, поскольку все земные твари в своих красотах и совершенствах носят следы совершенств Творческих, то приражение сих совершенств к человеческому духу раскрывает внутреннейшие силы его и возводит к благоговейному созерцанию Первообраза и Виновника всех видимых красок и совершенств. «Небеса, – говорит Пророк, – поведают славу Божию» (Пс. 18:2), конечно человеку, который один только на земле может принимать и понимать их вещания. «Невидимая Его, – говорит Апостол, – от создания мира творенми помышляема, видима суть, и присносущая сила Его и Божество» (Рим. 1:20). В этом состоит высшее служебное назначение земли и всех ее тварей.

Обладание землею и наслаждение ее благами не есть последняя цель человека, потому что с земною жизнью не оканчивается бытие его. Правда, человек, сотворен не на скорби и страдания и никогда не узнал бы никаких скорбей и лишений, если бы пребыл верен заповеди Божией. Творец с любовью устрояет и внешнее его благосостояние. Сам созидает для него райское жилище и поставляет его владыкою над ним. Природа юная, блистающая красотою, еще не оскверненная и не омраченная грехом человека, как картинная галерея, доставляет чистейшие наслаждения его уму и сердцу. С сотворением жены Бог открывает человеку новый источник благословенных радостей. Но внешнее благосостояние человека необходимо условливается его внутренним величием, так что с потерею сего величия человек лишается и внешнего благосостояния. Адам падший, как неспособный и недостойный жить в раю, изгоняется из него и осуждается на труды, лишения и скорби. «Ищите прежде царствия Божия и правды его, – заповедует Спаситель, – и сия вся приложится вам» (Мф. 6:33), т. е. Промысел не оставит вас и без внешних благ, потребных вам, если вы будет достойны Его попечения исканием царствия Божия, – преуспеянием и усовершением в добре.

Бог является Соломону и говорит ему: «Проси, что хощеши себе. Соломон просит мудрости. И угодно бысть слово сие перед Господем, яко испроси Соломон глагол сей». Господь дает Соломону высокую мудрость; но в награду за его любовь к мудрости и за предпочтение ее всем благам земным вместе с мудростью Господь даёт ему и все сии блага, которых он не просил. «И рече Бог к Соломону: понеже бысть сие в сердце твоем, и не попросил еси богатства имений, ниже славы, ниже душ, противящихся тебе, и дней многих не просил еси, но просил еси себе премудрости и разума... премудрость и разум даю тебе, богатство же и имения, и славу дам тебе» (3Цар. 3:5–10. 2Пар. 1:11–12). «И аще пойдеши путем Моим сохранити заповеди Моя и повеления Моя, якоже хождаше Давид отец твой, и умножу дни твоя» (3Цар. 3:14). «Приидоша же мне благая вся, – говорит сам Соломон, – вкупе с нею (премудростью), и бесчисленно богатство руками ее. И возвеселихся о всех, яко ими обладает премудрость: не ведех же ю родительницу быти сих» (Прем. 7:11–12).

«Ищите прежде царствия Божия; а оно не далеко от вас, се бо царствие Божие внутрь вас есть» (Лк. 17:21), т. е. в ваших душах есть способность к жизни царствия Божия, возможность блаженства с Богом. Искать царствия Божия – значит раскрывать эту способность к Нему, осуществлять возможность блаженного единения с Богом возвышением в добродетели. Внутреннейшее основание этой возможности есть образ Божий, положенный в существо души человеческой. Возвышать образ к Первообразу стремлением к Нему, уподоблением Ему, возможно полнейшим отражением на себе Его совершенств, святостью жизни, – вот последняя цель человека в земной жизни. «Благочестие на всё полезно есть, обетование имеющее живота нынешнего и грядущего» (1Тим. 4:8). «Того есмы творение, создани во Христе Иисусе на дела благая, яже прежде уготова Бог, да в них ходим» (Еф. 2:10). «Избра нас в Нем прежде сложения мира, быти нам святым и непорочным перед Ним в любви» (Еф. 1:4). Посему-то заповедует Бог: «Будите святи, яко свят есмь Аз Господь» (Лев. 11:45). «Будите вы совершени, – внушает Сын Божий, – якоже Отец ваш небесный совершен есть» (Мф. 5:48). «По звавшему вы Святому, – пишет Апостол, – и сами святи во всем житии будите» (1Пт. 1:15).

Но нравственное преуспеяние и усовершение, возможное в земной жизни, есть только приуготовление к будущей вечной славе и блаженству человека. Слава сия так велика, что в сравнении с нею ничего не значат все скорби и страдания настоящей жизни. «Я считаю, – пишет Апостол, – что нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас» (Рим. 8:18). Будущее блаженство человека не только не может быть сравнимо ни с какими земными радостями, но теперь не может быть объято и мыслью человека. Не только ничего подобного ему человек не знает по опыту, но и вообразить не может. «Ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Бог любящим Его» (1Кор. 2:9). Сие блаженство есть возможно близкое для ограниченного существа единение с Богом и возможно полное участие в Божеском блаженстве. Для человека первозданного путь к сему блаженству был проложен в раю, светлый, безболезненный, не преграждаемый смертью; но человек потерял райский путь и идет к небесному отечеству путем земного, тяжкого странствия, путем смерти, тления и воскресения. Пути различны, но ведут к одной цели – к вечному блаженству с Богом. Это-то блаженное единение с Богом в вечности и есть цель, для которой создан человек. Апостол, показывая будущую близость человека к Богу, говорит: «Видим убо ныне якоже зерцалом в гадании, тогда же лицем к лицу: ныне разумею отчасти, тогда же познаю, якоже и познан бых» (1Кор. 13:12), т. е. тогда человек так будет близок к Богу, как теперь Бог близок к человеку. Спаситель, отходя на страдания, в молитве к Отцу Своему единение верующих с Собою и Богом Отцом представляет последнею целью Своего искупительного служения: «Не о сих же (об Апостолах) молю токмо, но и о верующих словесе их ради в Мя: да вся едино будут; якоже Ты, Отче, во Мне, и Аз в Тебе, да и тии в нас едино будут. Отче, ихже дал еси Мне, хощу, да идеже есмь Аз, и тии будут со Мною: да видят славу Мою, юже дал еси Мне, яко возлюбил Мя еси прежде сложения мира» (Ин. 17:20–21; Ин. 17:24). Апостол сравнивает благодатные права верующих в будущей жизни с естественными правами детей в доме родительском. Как в доме отца дети его – наследники его имущества: так в дому Отца небесного верующие – наследники Его блаженства и сонаследники Единородного Сына Его. «Самый Дух спослушествует духови нашему, яко есмы чада Божия. Аще же чада, и наследницы: наследницы убо Богу, снаследницы же Христу» (Рим. 8:16–17). Тот же Апостол, изображая последние судьбы настоящего мира, воскресение мертвых, кончину мира, низложение всех врагов под ноги Сына Божия, истребление последнего врага – смерти, говорит, что Сын Божий, оканчивая и представляя Отцу Своему возложенное Им на Него дело искупления совершенно оконченным, приведет воскрешенных в вечное и блаженное единение с Богом, из которого ниспал человек грехом и в которое возвращен смертью Искупителя. «Егда же покорит Ему всяческая, тогда и Сам Сын покорится Покоршему Eму всяческая, да будет Бог всяческая во всех» (1Кор. 15:23–28).

Все частные дела, назначенные тому или другому роду тварей, как свидетельствует Писание, объединяются в одной общей, последней, высочайшей цели всякого сотворённого бытия. «Вся содела Господь Себе ради», говорит Мудрый (Притч. 16:4). То же свидетельство повторяет Апостол в различных посланиях. Так в послании к Римлянам читаем: «Яко из Того, и Тем, и в Нём (к Нему) всяческая» (Рим. 11:36); к Колоссянам: «Всяческая Тем и о Нём (для Него) создашася» (Кол. 1:16); в послании к Евреям: «Εгоже ради всяческая и Имже всяческая» (Евр. 2:10). Вседовольный и Всеблаженный, не имеющий никакой нужды в тварях и приведший их в бытие по единой благости Своей, всё сотворил «великия ради славы Своея». Слава Творца есть последняя цель всего сотворенного. Светлый взор Пророка во всей твари видит отраженье славы Божией, прославление Бога ее совершенствами и красотами. «Небеса поведают славу Божию» (Пс. 18:2). «Хвалите Господа с небес: хвалите Его в вышних. Хвалите Его вси Ангели Его: хвалите Его вся силы Его. Хвалите Его солнце и луна: хвалите Его вся звезды и свет. Хвалите Его небеса небес и вода, яже превыше небес. Да восхвалят имя Господне: яко Той рече, и быша, Той повеле, и создашася. Хвалите Господа от земли – змиеве и вся бездны: огнь, град, снег, голоть, дух бурен, творящая слово Его; горы и вси холми, древа плодоносна и вси кедри; зверие и вси скоти, гади и птицы пернаты; царии земстии и вси людие, князи и вси судии земстии; юноши и девы, старцы с юнотами, да восхвалят имя Господне: яко вознесеся имя Того единого, исповедание Его на земли и на небеси» (Пс. 148).

«Положил есть око Свое на сердцах их (людей), – пишет сын Сирахов, – показати им величество дел Своих: да имя святыни Его восхвалят, и да поведают величество дел Его. Завет вечный постави с ними, и судьбы Своя показа им. Величество славы видеша очеса их, и славу гласа их слыша ухо их» (Сир. 17:7–8, Сир. 17:10–11). Пророк говорит от лица Божия, что Бог не оставит никого из нареченных именем Его: для славы «бо Моей устроих его, и создах его, и сотворих и» (Ис. 43:7; слич. Ис. 61:3). По свидетельству Апостола, Бог избрал нас во Христе прежде сложения мира – в похвалу славы благодати Своея, «еюже облагодати нас о Возлюбленнем (Εф. 1:4, Εф. 1:6), яко быти нам в похваление» (к возвеличению) славы Его (Εф. 1: 12). Сам Спаситель свидетельствует, что величайшее дело любви Божественной – искупление человеков – имеет целью славу Божию. «Аз не ищу славы Моея, – говорит Господь иудеям: есть ищя и судя. Аще Аз славлюся Сам, слава Моя ничесоже есть: есть Отец Мой славий Мя, егоже вы глаголете, яко Бог ваш есть» (Ин. 8:50; Ин. 8:54). «Ныне прославися Сын человеческий, – начинает Господь Свою последнюю беседу с учениками, – и Бог прославися о Нем» (Ин. 13:31). Перед самым страданием, в молитве ко Отцу, Он говорит: «Отче, прииде час: прослави Сына Твоего, да и Сын Твой прославит Тя. Аз прославих Тя на земли, дело соверших, еже дал еси Мне да сотворю» (Ин. 17:1–4). Точно так же и второе пришествие Господа на землю будет ради славы Его. «Приидет, – говорит Апостол, – прославитися во святых Своих и дивен быти во всех веровавших» (2Сол. 1:10).

Посему, как Бог всё делает ради славы Своея, так и человеку внушается во всех своих делах иметь целью славу Божию. «Тако да просветится свет ваш перед человеки, – говорит Господь, – яко да видят ваша добрая дела, и прославят Отца вашего, Иже на небесех» (Мф. 5:16). Апостол внушает верующим не скрывать даров многоразличной благодати Божьей, но служить ими друг другу, и тем прославлять Облагодатствовавшего: «да о всем славится Бог Иисус Христос, Ему же есть слава и держава во веки веков, аминь» (1Пт. 4:10–11). Другой Апостол, желая показать всю важность служения общественной благотворительности, говорит, что благотворивые, видя опыты сего служения, будут прославлять Бога, «искушением служения сего славяще Бога» (2Кор. 11:12–13). Верующим внушается – постоянно славить Бога добродетелями своих душ, чистотою своих тел. «Прославите убо Бога в телесех ваших, и в душах ваших, яже суть Божия (1Кор. 6:20). Аще убо ясте, аще ли пиете, аще ли ино что творите, вся в славу Божию творите» (1Кор. 10:31), т. е. прославляйте Бога трезвенностью, воздержанием, благодарением Насыщающему, чистотою и святостью во всех самых обыкновенных и маловажных делах житейских.

Итак, последняя цель всего сотворенного есть слава Божия. Что же такое, спросите, слава Божия. И неужели Бог, если не дерзко так выразиться, славолюбив? Слава Божия есть всевозможное проявление Божественных совершенств в существах конечных, возведение существ разумных к вечному единению с Богом и выражение Его совершенств в своей деятельности. Вся тварь в своих красотах и совершенствах носит на себе отражение совершенств Божиих, но носит бессознательно. Вся земля, исполненная славы Господа Саваофа (Ис. 4:3), поведает носимую на себе славу человек, который один только на земле может понимать ее хвалебные вещания. Таким образом человек составляет живую связь между небом и землею, между Творцом и тварью. Через его сознание и свободу приносится к Творцу бессознательное славословие земных тварей. Созерцая совершенства Божии в природе, сознавая еще высшие совершенства в своем собственном существе, раскрывая в себе образ Божий стремлением и уподоблением Первообразу, восполняясь богоподобными совершенствами, человек сознательно и свободно прославляет Господа и таким образом, как царь и священник природы, возносит славословие и свое и всех подчиненных ему тварей великому Творцу вселенной. Очевидно, Бог ищет Себе славы не так, как ищут ее славолюбивые искатели славы человеческой, которые не всегда могут соединить свою славу со счастьем тех, которые служат орудиями их прославления. Слава Божия неразрывно соединена с совершенством и блаженством тварей; она и есть самое их совершенство и блаженство. Слава Божия в природе есть ее красота и благосостояние, в существах нравственных их духовные совершенства и соединенное с ними блаженство. Если человек совлекается славы Божьей, – это значит – он оскудевает в совершенствах и в блаженстве. И наоборот, чем более осиявается человек славою Божиею, тем более возрастает в совершенствах и возвышается в блаженстве. «Вси согрешиша, – говорит Апостол, – и лишени суть славы Божия» (Рим. 3:23), т. е. грехом потеряли первобытное совершенство, в котором сияла слава Божия и соединенное с ним райское блаженство. Теперь тварь, проклятая за человека, ждет избавления из работы тления в свободу славы, ждет времени, когда снято будет с нее проклятие и она явится в первобытном совершенстве и благосостоянии (Рим. 8:21). И вся блаженная вечность человека есть постоянное возвышение его в совершенствах и блаженстве, или постепенно восполняемое осиявание славою Божиею, восхождение от славы в славу (2Кор. 3:18). Такое дивное сцепление целей творения – чудный союз славы Божией и совершенства и блаженства тварей – есть изумительное дело бесконечной мудрости и благости Творца.

Итак, по свидетельству св. писателей, мир, устроенный с высочайшею премудростью и благостью, создан для блаженства тварей и ради славы Божьей. Узнаете ли вы в этом светлом изображении наш мир, в котором мы живем и о котором свидетельствует Апостол, что он «весь во зле лежит» (1Ин. 5:19)? Славу ли Божию поведают нам разрушительные действия природы, страдания тварей, болезни, скорби, беззакония человека, страшное владычество смерти? По намерению Творца, на земле постоянно должно возноситься хвалебное славословие Ему, песнь радования и блаженства, а с нашей земли постоянно несется к небу болезненный вопль плача и рыдание. Что же? Или Бог разлюбил мир, отказался от Своих намерений, переменил свои советы в мире? Но «не яко человек Бог колеблется, ниже яко сын человечески изменяется: Той глаголаше, не сотворит ли? Речет, и не пребудет ли» (Чис. 23:19)? В человеке естественна перемена мыслей, отречение от своих предположений, раскаяние в своих намерениях. Но Бог непременяем. Советы его непреложны. «И не обратится, ниже раскается Святый Израилев: занеже не яко человек есть, еже раскаятися Ему» (1Цар. 15:29). «Нераскаянна, – по уверению Апостола, – дарование и звание Божие» (Рим. 11:29), и в Отце светов «несть пременение, или преложения стен» (ни тени перемены) (Иак. 1:17). Что Бог не разлюбил мира, – об этом свидетельствует изумительное дело любви Его – послание Сына Своего в среду грешного и развращенного мира. «Тако возлюби Бог мир, яко и Сына Своего единородного, дал есть» (Ин. 3:16). Или тварь изнемогла от времени, истощилась в данных ей силах, начала болезненное и разрушительное шествие к ничтожеству и не может идти и дойти до назначенной ей цели? Но не забудем, что ее держит и ведет Рука всемогущая, Которая не знает никакого утомления. «Отец Мой – говорит Господь, – и доселе делает, и Аз делаю» (Ин. 5:17). Что же это за делание, – объясняет Апостол, когда говорит о Сыне Божием, что Он «носит всяческая глаголом силы Своея» (Евр. 1:3), что «всяческая в Нем состоятся» (Кол. 1:17), что «о Нем живем и движемся и есмы» (Деян. 17:28). По свидетельству Мудрого, Творческая премудрость сильно действует в мире до самых крайних его пределов и всякую тварь направляет к благим целям: «досязает же от конца даже до конца крепко и управляет вся благо» (Прем. 8:1). Мир, повешенный на ничтожестве, низринулся бы в ничтожество, если бы не держала его крепкая рука Вседержителя. Притом же, изнеможение твари и открывшаяся в ней невозможность достигнуть своей цели показывали бы в Творце ее или недостаток могущества, по которому Он не мог дать твари сил, достаточных для достижения ее цели, или недостаток мудрости, так что Он назначил твари цель высокую, а средства дал несоразмерные с целью. По слову Пророка, законы мира, поставленные Богом, не умолкнут перед лицом Его (Иер. 31:36–37); или, как говорит Псалмопевец: «постави я в век, и в век века: повеление положи, и не мимо идет» (Пс. 148:6). И Сам Бог свидетельствует, что «во вся дни земли сеятва и жатва, зима и зной, лето и весна, день и нощь не престанут» (Быт. 8:22).

Есть еще мнение, что Бог печется о целом составе мира, хранит роды существ, но Его взор и попечительность не простирается на каждое существо в отдельности. Тысячи тварей гибнут, на их место рождаются новые. Бог поддерживает это продолжение тварей, но не удостаивает Своего попечения каждую отдельную тварь, имея попечение только о том, чтобы род ее не истреблялся на земле. – Все изложенное здесь учение Откровения об устройстве мира сильно говорит против этой мысли. Веруя в Бога всеведущего и вездеприсущего, странно в то же время думать, что в мире может быть что-нибудь без ведома Божия и что Он далек от Своих тварей. Напротив, Писание убедительно уверяет нас, что Бог не далек от каждого (Деян. 17:27), близок к каждому (Пс. 144:18), близок к каждой и малейшей твари Своим всеведением, Своим вездеприсутствием, Своим промышлением. В разительных чертах изображается в Писании близость Божия к тварям. Бог великолепно одевает каждую из полевых лилий (Мф. 6:29), каждому зерну дает тело, какое хочет, и каждому семени – свое тело (1Кор. 15:38). Воробей не упадет на землю без воли Его (Мф. 10:29). Он слышит крики птенцов ворона, взывающих к Нему о пище (Иов. 38:41). Не упадет волос с головы человеческой без ведома Его (Мф. 10:30). Он слышит каждое слово, произносимое человеком (Мф. 12:36). Он видит каждую чашу холодной воды, подаваемую жаждущему или утомленному (Мф. 10:42). Каждый вздох человека предстает перед лицо Его (Пс. 78:11). Каждая слеза человеческая записывается в книге Его (Пс. 55:9), или, как исповедует Церковь в молитве перед причащением: «не таится Тебе, Боже мой, Творче мой, Избавителю мой, ниже капля слезная, ниже капли часть некая». Перед взором Его открыты и бездны морские, и бездны сердца человеческого. Ни одна мысль ума человеческого не утаится от Него (Сир. 42:18–20). Он видит каждое биение сердца, каждое движение воли (Иep. 17:9–10. Пс. 7:10). Он видит все тайны мыслей и дел человеческих. «Той открывает глубокая и сокровенная, сведый сущая во тьме, и свет с Ним есть (Дан. 2:22). Приидет Господь, – пишет Апостол, – иже во свете приведет тайная тьмы и объявит советы сердечные» (1Кор. 4:5). Дивно изображает Давид близость Бога к человеку: «Господи! Ты проникаешь меня и знаешь: Ты знаешь, когда я сяду, и когда я встану; Ты предусматриваешь мысль мою издали. В пути моем и в отдохновении Ты окружаешь меня: все стези мои Тебе известны. Еще нет слова на языке моем, но се, Ты, Господи, уже знаешь всё. Сзади и спереди Ты заключил меня и наложил на меня длань Твою. Чудно для меня ведение Твое; высоко, не постигаю его. Ни одна кость не сокрылась от Тебя, хотя я устроен втайне, соткан в глубине земли. Зародыш мой видели очи Твои, в твоей книге всё то написано, и дни начертаны, когда еще ни одного из них не было» (Пс. 138:1–6; Пс. 138:15–16).

Таким образом, по непреложному свидетельству слова Божия, Творец, расположившей всё в мире мерою, числом и весом, создавший всё премудростию и благостью, для блаженства тварей и ради славы Своей, не оставил мира, не разлюбил его, напротив: хранит, блюдет мир, с любовью печется о благосостоянии каждой самомалейшей твари. Откуда же, спросите, зло, господствующее в мире? Почему Творец допустил самую возможность зла? Почему зло не уничтожено в самом начале? Почему допущено ему так глубоко проникнуть в мир? За что страдает тварь, нисколько невиновная в грехе человека? Как зло согласуется с мудрыми и благими целями Провидения? К чему блюдется зло, и какой будет конец ему? Напрасно издревле старался разум разрешить все эти вопросы. Только слово Божие дает на них успокоительные ответы. На этих вопросах прекращаю беседу с вами до следующего письма.