Глава вторая. Отрочество Поступление в Духовную Академию и учеба в ней

Василий рано покинул село и свой родной дом. Его определили в начальное духовное училище при Александро-Невской Лавре в Петербурге на казенный счет. Жизнь в этой школе была не из легких: кормили плохо и недостаточно. Мальчик рос худым и физически слабым, но учился он выше всяких похвал: был первым учеником во всей школе. Преподаватели не могли нахвалиться им. Но он сам понимал, что успехи его зависели не от него, а от дара Божия. После окончания училища Василий был принят в Петербургскую духовную семинарию.

О своем учении Владыка Архиепископ как-то вспоминал: «В духовной семинарии учиться мне было очень легко. Мне было достаточно прочесть одну страницу, и я мог пересказать ее почти слово в слово. А в классах я был по росту самым маленьким и по летам самым молодым. Преподаватели обратили внимание на мои способности и переводили меня через класс. В семинарии это было со мною трижды. В первую треть я в одном классе, а во вторую, после Рождества, меня уже переводят в следующий класс. Словесные науки не представляли для меня никаких затруднений. При такой памяти никакой предмет не был для меня трудным. По одной только математике преподаватель предварительно давал мне учебник следующего класса, и я его прочитывал. После этого он меня проверял. Задавал несколько вопросов и задач и, убедившись в том, что я все понимаю, переводил меня в следующий класс. Так и получилось, что я окончил духовную семинарию на три года ранее, чем те, с кем я поступил в первый класс... Но ведь во всем этом таилась для меня огромная опасность. Все хвалили меня, восторгались. И я легко мог возгордиться и возомнить о себе не весть что. Но Ангел Хранитель предостерег меня, и я понял, какая пропасть передо мною зияла. Начал я усердно молить Господа, чтобы Он отнял у меня такую острую память. Ведь я легко мог впасть в страшную прелесть, приписав себе то, что даровал мне Господь Бог. Все от Него зависит, своего у нас ничего нет. И не крайнее ли безумие хвалиться тем, что получили от Господа?!»

Владыка не упоминал, была ли услышана его молитва и притуплена его память или иным каким-либо путем была обойдена грозившая ему опасность. Но само по себе подобное духовное состояние: моление об отнятии дара Божия, об уменьшении способности к учению – редчайшее явление в духовной жизни.

Такое самоотречение – признак зрелого рассуждения духовного. Это – старческая мудрость у юноши.

Пройдя все классы семинарии первым учеником, он блестяще окончил курс среднего духовно-учебного заведения. И ему предстояло держать вступительный экзамен в высшее духовное заведение, в Санкт-Петербургскую Духовную Академию.

«Мне было тогда, – вспоминает владыка, – всего лишь неполных семнадцать лет. Я был гораздо моложе всех абитуриентов и выглядел совсем мальчиком. Предстоящие вступительные испытания меня не пугали, потому что всю программу семинарского курса я знал хорошо. Но предстоял единственный письменный экзамен по философии у известного профессора М. И. Каринского. Этого экзамена я боялся тем более, что он был вне программы семинарии. И я усердно молился св. мученику Иустину Философу и святым великим вселенским учителям и святителям – Василию Великому, Григорию Богослову и Иоанну Златоустому. Умолял я их просветить мой ум, подать мне верную и легкую их мысль.

И вот настал день испытания. На письменный экзамен полагалось четыре часа. Мы сели. Профессор Каринский вошел, поздоровался с нами и, повернувшись к черной доске, написал тему нашего сочинения: «Значение личного опыта для выработки мировоззрения». Как я обрадовался, как благодарил Господа за эту тему сочинения! Мне она была очень понятна и так близка. По молитвам Святых Господь мне подал мысль действительно легкую, и я закончил работу над темой удивительно быстро, за полчаса. А написал-то я всего лишь одну страницу... Я поднялся и спросил разрешения подать работу. Видимо, профессор был удивлен. Он посмотрел на свои часы с некоторым недоумением. Он, несомненно, видел, что я самый молодой и, вероятно, подумал, что я просто не понял темы. Я заметил его колебание, когда подавал ему лист. Он попросил меня немного подождать и начал читать работу. Во время чтения он несколько раз внимательно посмотрел на меня, а кончив читать, поблагодарил меня.

Молитва моя ко святым философам была услышана. Это они водили моею рукою, они как бы диктовали мысли и слова, а я только записывал... Слава Тебе, Господи, слава Тебе, Ты – Податель смысла и всяческих благ! Самый трудный экзамен прошел так быстро и так удивительно легко. И у меня осталось впечатление, что и профессор Каринский остался доволен моей работой... Оказалось, что я первым прошел по всем экзаменам в С.-Петербургскую Духовную Академию: «не я, – как говорит Апостол, – а благодать Божия» (1Кор. 15, 10).

И надо заметить, что молитва молодого Василия Димитриевича перед письменным испытанием не была, как могло показаться, легким делом. Это был долгий, сокрушенный и смиренный молитвенный труд человека, уповавшего не на свои силы, а на помощь Божию: «виждь смирение мое и труд мой» (Пс. 24, 18). Это был долгий и усиленный молитвенный подвиг.

Мысль наша забегает вперед... Прошли годы, настали перемены... Бывший студент Василий Димитриевич Быстров был назначен при той же Академии, уже в сане архимандрита, инспектором, а затем и ректором в сане Епископа. По своему положению он – главенствующий в Академическом Совете, хотя и моложе всех профессоров. Большинство из них знали его как студента. В это время во многих городах страны происходила «проба революции» 1905–1906 годов. Дух революции коснулся и некоторых профессоров. Речи их в совете становятся неспокойны: некоторые «требуют» что-то, иные обвиняют и оскорбляют друг друга. А ведь все это бывшие учителя молодого инспектора и ректора. И ему приходится их успокаивать, мирить друг с другом. А они, явно под влиянием поветрия, бушуют и бурлят, нападая не только один на другого, но даже и лично на Владыку. Ему приходится отвечать на «острые вопросы». И он, неизменно сохраняя монашеское спокойствие, дает ответы, «благовествуя мир» (Еф. 6, 15)... А профессор М. И. Каринский, бесстрастно следя за прениями, никогда не принимал в них никакого участия, и когда Владыке удавалось усмирить «бурю», профессор философии, улучив момент, подходил к нему и, улыбаясь, тихо говорил: «Да... Я помню, помню Ваш экспромт!» И эту фразу профессор не один раз повторял Владыке Феофану. Видимо, в новой этой ситуации он находил что-то напоминавшее ему тот далекий вступительный экзамен по философии.

У одного из случайных слушателей этого воспоминания Архиепископа Феофана, говорившего о своей письменной работе при поступлении в Духовную Академию, невольно мелькнуло грустное сопоставление:

– Я не абитуриент, а уже закончил первый курс, хотя и иной, но также Духовной Академии. И мне уже не шестнадцать с половиной лет. А я и сейчас не могу себе представить, что мог бы написать на такую тему: «Значение личного опыта для выработки мировоззрения»?! Мне бы пришлось подать просто пустой лист…³

Вот что значит усиленная молитва и, главное, – благодатная помощь свыше.

Студент Василий Димитриевич Быстров, пройдя все четыре академических года первым по С.-Петербургской Духовной Академии, блестяще закончил свое духовное образование в возрасте двадцати одного года. И, по решению Академического Совета, был оставлен при Академии в качестве профессорского стипендиата для научной работы. Это решение надолго связало Василия Димитриевича с высшим духовным учреждением столицы Российской Империи.