Дополнения:

Нет никакого сомнения, что профессор по кафедре Древней истории христианской Церкви, Василий Васильевич Болотов, был, безусловно, самым выдающимся профессором и ученым С.-Петербургской Духовной Академии. По дару от Господа он владел очень многими языками, не только новыми, но и древними и притом изучил их самостоятельно и в кратчайший срок. Он всех удивлял и поражал своими знаниями, ничего общего не имевшими с его профессорской специальностью, например, в высшей математике или в астрономии. А что касается своей специальности, то масштаб знаний можно понять из следующего примера. Один путешественник, востоковед, посетивший с научной целью древнейшую христианскую страну Абиссинию, по возвращении в Россию, хотел поделиться своими впечатлениями и научными сведениями с профессором Болотовым. Профессор, как глубоко религиозный и церковный человек, регулярно бывал на богослужении в храме. Об этом узнал путешественник и ожидал его в воскресный день у храма. Когда профессор вышел, востоковед представился ему и, сообщив, что он недавно прибыл из путешествия по Абиссинии, начал ему рассказывать о том, что он видел там. Но оказалось, что профессор знает обо всем этом несравнимо шире, чем сам путешественник. Он знал, где и какие археологические памятники находятся. Знал все памятники письменности на камнях, пергаменте, папирусе. Знал их содержание, так как прекрасно знал древние языки, и многие надписи цитировал наизусть.

Сам путешественник признавался Владыке Феофану:

– Я просто онемел от удивления. Ведь профессор Болотов никогда не бывал в Абиссинии, а знал все археологические подробности местных памятников. Подумайте только о том, что он цитировал мне многие надписи и сопровождал все это такими историческим пояснениями, что далекие события оживали во всех подробностях и вставали с поразительной реальностью, как в пересказе очевидца... Я быстро превратился только в благодарного и восторженного слушателя. Мне было страшно неудобно, что я такому человеку хотел рассказать что-то новое, чего он не знал. А профессор Болотов оказался как бы жителем тех мест и тех далеких времен. Он знал все в таких мельчайших подробностях, о которых я и понятия не имел... И мне пришлось во всем откровенно признаться профессору и просить его извинить меня.

Профессор Василий Васильевич Болотов был сыном сельского псаломщика и родился 1 января 1854 года. С детских лет он проявлял недюжинные способности в учении и этим обратил на себя всеобщее внимание. Он окончил с отличием духовное училище и семинарию. Будучи учеником семинарии, он настолько знал древнегреческий язык, что составил канон на этом языке святому Василию Великому, имя которого носил, а случайно попавшая ему в руки грамматика абиссинского языка, выданная ему по ошибке вместо еврейской грамматики, привела к тому, что он изучил абиссинский язык. По отзывам учителей семинарии, Василий Болотов занимал в классе место «выше первого» и настолько, что надо было пропустить за ним сорок номеров, чтобы поставить следующего ученика (В. Преображенский. Светлой памяти проф. В. В. Болотова., Рига, 1928).

Поступив в С.-Петербургскую Духовную Академию, он так же сразу привлек к себе особое внимание Совета профессоров Академии. И когда профессор по кафедре древней истории Церкви скончался, то Совет Академии вынес решение не занимать освободившуюся кафедру до окончания курса студентом В.В. Болотовым – настолько этот студент высоко поставил себя в научном отношении. Решение это было вынесено в 1878 году. А в 1879 году, всего лишь через несколько месяцев после окончания курса, он блестяще защитил магистерскую диссертацию по древней истории Церкви и занял профессорскую кафедру. Диссертация была посвящена учению Оригена о Святой Троице. Эта тема требовала многосторонних и глубоких познаний как в богословии, так и в философии. Рецензент, профессор И. Е. Троицкий, отзывался об этом сочинении как о заслуживающем трех докторских степеней. За многочисленные последующие труды в этой области он был удостоен научной степени доктора церковной истории.

Он был членом различных комиссий: по старокатоликам, по вопросу присоединения сиро-халдеев к православию и проч. И, наконец, он был членом Государственной Астрономической Комиссии. Перед этой комиссией ставился вопрос о возможностях реформы календаря. Но когда профессор Болотов прочел свой доклад с привлечением массы научного материала – астрономического, математического, археологического, коснулся и древних календарей – вавилонского и других, – комиссия вынесла решение, что вопрос о реформе календаря научно неразрешим.

Василий Васильевич читал свои лекции чрезвычайно живо и интересно. Владыка Архиепископ вспоминал первую фразу его лекции по древней истории Церкви: «Здание истории Христианской Церкви уже построено поколениями ученых, живших прежде нас. Современного историка можно уподобить тому специалисту, который простукивает все стены здания и, где обнаружит пустоты, заполняет их... » Уникальные работы профессора Болотова по истории Церкви сводились именно к «заполнению пустот». Но он сам проверял все установленные данные истории по первоисточникам и приходил к независимым, самостоятельным выводам.

И этот блестящий профессор с особым теплом относился к юному студенту Василию Быстрову. Так, однажды, во время экзаменационной сессии профессор Болотов вошел в аудиторию, в которой шел экзамен по одному из важных предметов академического курса. В работе экзаменационной комиссии профессор не участвовал. В то время как студенты томительно ожидали своей очереди, Василий Васильевич неожиданно сел рядом со студентом Быстровым. Вполне естественно, студент смутился. Но профессор своим простым и подчеркнуто дружественным отношением к нему снял это смущение и не как профессор, а как сокурсник, по-товарищески заговорил с Василием Дмитриевичем Быстровым:

– Наверное устали?! Я ведь по себе знаю, что экзаменационная сессия очень утомляет, отнимает много сил. Но вы же как всегда подготовились?

– Да, я усиленно работал. А знаю ли я предмет, об этом я не могу судить, об этом скажет экзаменационная комиссия.

– Я не сомневаюсь в вашей подготовке. Но это ожидание отнимает много сил.

И как-то незаметно профессор начал интересоваться его подготовкой к экзамену. Однако его вопросы не были вопросами профессора к студенту: беседовали два студента, но разных курсов, старший и младший. Старший спрашивал, но так, словно желая убедить младшего в его знании. Профессор ни разу не показал своего превосходства в этом вполне дружеском разговоре.

И каково же было удивление того младшего студента, когда старший – профессор – вдруг встал и, обращаясь к комиссии, сказал:

– Студент Василий Димитриевич Быстров сдал экзамен по предмету на «отлично»!

Так столь необычная дружеская беседа оказалась экзаменом. По-видимому, профессор, чтобы подчеркнуть свое доброе к Василию Димитриевичу отношение и освободить его от волнений, предварительно договорился с комиссией, что произведет экзамен частным порядком.

Профессор благоволил к юному студенту, видя в нем не только соратника. Много общего было у профессора со студентом. Оба они выходцы из села, из простонародья. Первый – сын сельского псаломщика, второй – сын сельского священника. Оба, несомненно, вымолены молитвами родителей. Оба знали нужду по личному опыту. Оба проявили незаурядные способности. Оба с блестящими успехами прошли учение в духовном училище и в семинарии. После этого так же блестяще закончили высшее образование в одной и той же С.-Петербургской Духовной Академии. И один, и другой отобраны и оставлены Академическим Советом в качестве профессорских стипендиатов и магистрантов. И тот, и другой в год окончания курса начали преподавать в Академии. Болотов в качестве профессора в возрасте двадцати пяти лет, а Быстров в возрасте двадцати одного года в качестве доцента. Оба носили одно и то же имя – святого Василия Великого, усердно молились ему, и он был их покровителем и руководителем. Все это, безусловно, сближало их, роднило.

К глубочайшему сожалению, профессор Василий Васильевич Болотов скончался совсем молодым, сорока шести лет, потому что вел строгий, аскетический образ жизни. Он руководился словами Христа Спасителя: «Обретый душу свою, погубит ю: а иже погубит душу свою Мене ради, обрящет ю» («Сберегающий душу (жизнь) свою потеряет ее: а потерявший душу (жизнь) ради Меня сбережет ее) (Мф. 10, 39).

И как настоящий ученый, в самый день смерти он успел просмотреть все новое, что появилось по его научной специальности.

Это была очень тяжелая утрата не только для богословской науки, но и для Российской Православной Церкви, для всех Православных Церквей и даже для Российского Государства. Такого ученого, такого Богом дарованного феноменального полиглота Владыка Феофан больше не встречал. Он знал не менее двадцати языков, древних и новых: греческий, латинский, древнееврейский, сирский и ассировавилонские клинописи, арабский, абиссинский (богослужебный – геез и разговорный – ахмарский), коптский (и древнеегипетские иероглифы), армянский, персидский (клинопись, зенд и новоперсидский), санскрит, немецкий, французский, английский, итальянский, голландский, датский, норвежский, португальский, готский, кельтский, турецкий, финский, мадьярский. Все эти языки Василий Васильевич Болотов использовал для своих научных изысканий.

Глава Российского Государства, Государь Император Николай II, выразил от своего лица и всей Августейшей Семьи глубочайшее соболезнование по поводу смерти его, назвав профессора Василия Васильевича Болотова «несравненным».

Владыка Архиепископ Феофан с такой любовью, с таким теплом всегда говорил об этом действительно несравнимом ученом и профессоре. По его отзыву, Василий Васильевич Болотов не только редчайший ученый, но и настоящий самоотверженный подвижник науки, монах и аскет на академической кафедре.

Причиной его безвременной кончины явилось хроническое воспаление почек (нефрит), осложненное геморроидальным страданием, болезнями печени и сердца.

Господь послал ему праведную кончину. За три часа до смерти он произнес знаменательные слова:

– Как прекрасны предсмертные минуты!

Спустя час он, умирая, сказал:

– Иду ко Христу... Христос идет...

За четверть часа до кончины он перестал говорить и, засыпая, безо всякой агонии, сложил руки на груди и, закрыв глаза, как бы уснул.

За десять минут до смерти вошел священник и, коленопреклоненный, прочел отходную молитву. Кончина случилась в семь часов вечера, во время всенощного бдения под Великий четверг Страстной седмицы, 5 апреля 1900 г.

Зная пророчества святых о наступлении в скором будущем грозных событий, он при жизни повторял: «Нет, я не жилец двадцатого века!»

Из других профессоров выделялся и профессор Александр Павлович Лопухин. Он учился в С.-Петербургской Духовной Академии одновременно с Василием Васильевичем Болотовым. По окончании Академии он около трех лет провел в Северной Америке на миссионерской работе и был известен своими трудами в качестве миссионера. Будучи профессором, Александр Павлович занимал в разное время различные кафедры и выпустил много научных трудов по различным дисциплинам, начиная с апологетики и кончая толкованием Св. Писания Ветхого и Нового Завета. Кроме того, он издал фундаментальный труд по Библейской истории Ветхого Завета и множество работ по различным отраслям богословской науки. Он положил начало изданию творений святого Иоанна Златоуста в русском переводе при С.-Петербургской Духовной Академии.

Профессор А. П. Лопухин имел непосредственное отношение к Владыке Феофану, в ту пору иеромонаху и архимандриту, доценту по кафедре Библейской истории, занимаемой самим профессором. Профессору очень хотелось оставить его продолжателем своего дела, и он завещал ему посмертно свою многотысячную библиотеку. Но Господь судил иное.

Владыка Архиепископ рассказывал, что среди профессоров был один, по кафедре старообрядческого раскола в Русской Церкви. Обычная форма его лекций – художественный диалог. Студенты заслушивались его лекциями и многократно награждали его бурными аплодисментами.

Из более молодых профессоров Архиепископ вспоминал заслуженного профессора (это официальный титул профессора) и доктора по кафедре Св. Писания Нового Завета – Николая Никаноровича Глубоковского (родился в 1867г. и скончался в конце 30-х годов в Болгарии, где был профессором Богословского факультета Софийского университета). Профессор был человеком феноменальной памяти. Он знал все Писание Нового Завета на языке подлинника, на греческом языке (кэни диалектос) и соответственно на церковнославянском и русском языках.

Владыка Архиепископ рассказывал случай, когда этот профессор прочел двухчасовую лекцию в совершенно пустой аудитории. Случилось это так. Николай Никанорович имел обыкновение входить в аудиторию с закрытыми глазами и проводить лекцию не открывая глаз. Этот прием, очевидно, был подсказан тем соображением, чтобы быть сосредоточенным на материи предстоящей лекции, с постоянным цитированием на греческом языке. И вот однажды, как говорят, он вошел по ошибке не в ту аудиторию, в которой ждали его студенты, а в пустую, в которой никого не было. И так как он читал лекцию, не открывая глаз, то и провел два часа кряду, не заметив отсутствия слушателей. И только по окончании второго часа своей лекции, когда он все-таки открыл глаза, то был поражен, что в аудитории никого нет. Рассказывая все это, Владыка Архиепископ закончил такими словами: «Так – говорят, но возможно, что это и анекдот».

Отличительной особенностью этого профессора было то, что он использовал множество иностранных слов, главным образом греческих, затрудняющих восприятие лекций, почему известный публицист и философ Василий Васильевич Розанов и опубликовал статью под таким характерным названием «Перевод трудов профессора Н. Н. Глубоковского на русский язык». В этом был явный намек на то, что хотя тот читает лекции по-русски, но чтобы его понять, надо переводить его речь с иностранных языков.

Последние дни июня 1916г. принесли Владыке Феофану и радостные, и печальные переживания.

В Полтаву прибыл, для всех неожиданно, из Ставки фронта Государь Император, бывший тогда Верховным Главнокомандующим всеми вооруженными силами России.

После непрерывных отступлений на германском фронте из-за недостатка боеприпасов Россия напрягла свои усилия и готовилась к всеобщему наступлению от Балтийского моря до Кавказа. Государь прибыл в Полтаву окрыленным несомненной надеждой на военный успех. Поэтому он и прибыл именно в Полтаву, чтобы на месте дарованной Богом победы над Карлом ХII испросить у Господа новую победу России по молитвам Архиерея, которого он знал и которому доверял.

Молебен о даровании победы был отслужен Владыкой Феофаном в присутствии Государя Императора в кафедральном соборе Полтавы. Но сам Владыка Феофан на основании бывших пророчеств не был уверен, что Господь простит грехи народа и отменит Свое слово о судьбе России. Ибо Россия 1916 г. не была пред Ним Россией 1709 г. . Это ясно сознавал Святитель Феофан, что наполняло его душу глубокой скорбью и тревогой за судьбы страны. Ведь если тогда был один изменник и предатель, то теперь их было неисчислимое множество. Но само по себе прибытие Государя Императора в Полтаву, в епархию Епископа Феофана, с такою духовною, благочестивою целью показывало полное восстановление прежнего доверия к нему. И этот восстановленный мир был, конечно, желанным для Святителя, и он благодарил Господа за Его милость. С этого момента Епископ Феофан стал именоваться Архиепископом Полтавским и Переяславским.

ЗАЯВЛЕНИЕ В РУССКИЙ АРXIЕРЕЙСКИЙ ЗАГРАНИЧНЫЙ СОБОР АРXIЕПИСКОПА ФЕОФАНА ПОЛТАВСКОГО И ЕПИСКОПА СЕРАФИМА ЛУБЕНСКОГО

Из присланных нам канцелярией Синода копий с двух постановлений Синода от 9/22 апреля 1926 года явствует, что Синод в одном своем постановлении не находит оснований к отмене Синодального определения 27 марта/9 апреля 1925 г. о замене Катихизиса Митрополита Филарета Катихизисом Митрополита Антония в качестве учебника, а в другом постановляет принять к сведению и исполнению мнение Митрополита Антония о необходимости отменить означенное постановление и предоставить решить дело замены катихизиса полновластному церковному органу в России.

Не говоря о взаимном противоречии означеных двух постановлений, мы полагаем, что в этом деле особенно необходима полная ясность, ибо дело идет о предметах вероучения. Мы считаем недопустимым ни для Синода, ни даже для Заграничного Архиерейского Собора замену Катихизиса Митрополита Филарета Катихизисом Митрополита Антония на основании следующих соображений:

1. Постановление Всероссийской Церковной власти о принятии в руководство при преподавании Катихизиса Митрополита Филарета не может быть ограничено властью меньшей и временной, каковой является Заграничный Архиерейский Собор, вызванный к существованию смутой в России.

2. Никакая крайность не понуждает к означенной замене.

3. Так как принятие Катихизиса и возведение его через то на положение чуть ли не символической книги Православия, заключает в себе суждение по догматическим вопросам, в нем затронутым, то таковое возведение требует единодушного решения Собора Поместного, его рассматривающего, а этого единодушия в данном случае не имеется даже среди того малого Архиерейского Собора, каковым является Собор Заграничный.

4. Мы считаем, что верным выражением учения Церкви является учение, выраженное в творениях Святых Отцев Церкви, а потому учение, не согласующееся со Святоотеческим Преданием, не может почитать себя за точное выражение учения Православной Церкви. В своих докладах мы доказываем, что учение Митрополита Антония, выраженное в Катихизисе, не только не согласуется с учением Святых Отцев, но даже ему противоречит.

На основании вышеизложенного мы просим Собор отменить постановление Синода об одобрении Катихизиса Митрополита Антония согласно одной из копий Синодальной канцелярии.

Если же Собор не отменит постановления Синода об одобрении Катихизиса Митрополита Антония как учебника и сочтет себя вправе рассматривать этот вопрос по существу, то мы просим заслушать наши доклады и занести в протокол с напечатанием в «Церковных Ведомостях» нашего протеста как против пересмотра безо всякой надобности решения Всероссийской Церковной власти, так и, по существу, против одобрения учения веры, выраженного в Катихизисе Митрополита Антония, как учения, не согласующегося с учением Церкви, выраженным в святоотеческих творениях.

К означенному протесту нас побуждает сознание ответственности пред Церковью за хранение Православного учения в силу клятвы, данной при хиротонии, и глубокое убеждение в своей правоте.

К этому заявлению Архиепископ Феофан приобщает два упомянутых выше протокола Архиерейского Синода, изданных под одной и той же датой и без номеров.

Протокол

9/22 апреля 1926г. Архиерейский Синод Русской Православной Церкви за границей.

Слушали: доклад Председателя Архиерейского Синода Высокопреосвященного Митрополита Антония от 9/22 сего года следующего содержания:

«В своем предисловии к «Опыту Христианского Православного Катихизиса» я писал: «Издавая свой труд как материал, я отнюдь не желал бы, чтобы он целиком заменял Филаретовский Катихизис в школе, но ничего не имею против того, чтобы тот или другой законоучитель при истолковании догматов и заповедей воспользовался иногда моими мыслями и ссылками на Св. Писание и Св. Предание и дополнил ими пробелы учебного катихизиса по разным религиозным вопросам, коих народилось со времени кончины его автора очень много. А в своей объяснительной записке я прямо указываю на свой «Опыт Катихизиса» как на учебное руководство, которое может представлять собою только остов тех бесед, сердечных и содержательных, которыми преподаватель Закона Божия должен сопровождать изложение катихизиса.

Между тем Архиерейский Синод, по мысли Высокопреосвященного Митрополита Евлогия, на основании одобрительных отзывов русских, греческих, румынских, арабских, сербских и старообрядческого иерархов и заключения Преосвященного Епископа Гавриила, рассмотревшего по поручению Синода сей катихизис в заседании 27/9 апреля 1925г. в мое отсутствие, определением своим одобрив мой «Опыт Катихизиса» в качестве учебника для русских учебных заведений, рекомендовал заменить в учебных заведениях филаретовский катихизис означенным «Опытом Христианского Православного Катихизиса» как более кратким и удобным для усвоения. Но ввиду того, что это определение вызвало в некоторых местах недоумение и споры, я, принимая во внимание, 1) что означенное определение фактически является фиктивным, так как в настоящее время катихизис из учебных заведений изъят, и старания Архиерейского Собора и Синода восстановить его преподавание остаются безрезультатны; 2) что замена учебника по такому важному предмету, как катихизис, должна принадлежать прерогативе Всероссийской Церковной Власти, а не части ее, как я писал в своем предисловии, нахожу вполне целесообразным исполнение Синодального определения от 27 марта /9 апреля 1925 года об одобрении моего катихизиса в качестве учебника пока отменить и вопрос отложить до рассмотрения его полновластным церковным органом в России, оставив сей «Опыт Катихизиса» в согласии с мнением Епископа Гавриила и решением Законоучительского Съезда в Праге в качестве учебного пособия и предоставив усмотрению Законоучителей пользоваться им как пособием.

СПРАВКА: По вторичном пересмотре вопроса об одобрении Катихизиса Митрополита Антония в качестве учебника протокольным постановлением Архиерейского Синода от 9/22 сего апреля постановлено: «На основании бывших суждений, по тщательном обсуждении возражений Архиепископа Феофана и Епископа Серафима и отзыва Епископа Гавриила, в связи с брошюрой Митрополита Антония «Догмат Искупления», Архиерейский Синод Русской Православной Церкви за границей определяет: не усматривая в Катихизисе Митрополита Антония указанных преосвященными Архиепископом Феофаном и Епископом Серафимом разногласий с учением Церкви, не находит оснований к отмене Синодального определения от 27 марта/9 апреля 1925г. «.

ПОСТАНОВИЛИ: изложенное в докладе мнение Митрополита Антония принять к сведению и исполнению.

9/22 апреля 1926 г. Сербия, Ср. Карловци.

Протокол

9/22 апреля 1926г. Архиерейский Синод Русской Православной Церкви за границей.

Слушали: письменный отзыв члена Преосвященного Епископа Гавриила о возражениях преосвященных Архиепископа Феофана и Епископа Серафима на некоторые места «Опыта Православного Катихизиса», составленного Высокопреосвященным Митрополитом Антонием, ходатайствующих об отмене Синодального определения об одобрении сего «Опыта» в качестве учебника для учебных заведений.

СПРАВКА: Управляющий русскими православными церквами в Западной Европе Высокопреосвященный Митрополит Евлогий в письме от 24 января/6 февраля 1925 года сообщил Высокопреосвященному Митрополиту Антонию следующее мнение свое о катихизисе его: «С содержанием его я знаком еще с 1918 года по рукописи, которую Вы нам прочитывали во время сидения в монастыре. Конечно, отход от схоластики и новое, а в сущности древнее, святоотеческое освещение православного учения теперь более, чем когда-либо ценны, и нужно бы его немедленно ввести как учебник в наши русские заграничные учебные заведения. Это большой и прекрасный подарок и для учащих, и для учащихся».

Заслушав означенное мнение Митрополита Евлогия, Архиерейский Синод Русской Православной Церкви за границей в отсутствие Высокопреосвященнейшего Митрополита Антония определением своим от 27 февраля/12 марта 1925г. постановил: «Вполне разделяя мнение Высокопреосвященного Евлогия и принципиально признавая необходимость рекомендовать «Опыт Православного Катихизиса», составленный Высокопреосвященным Митрополитом Антонием как учебник для учебных заведений, Архиерейский Синод находит целесообразным предварительно передать означенный «Опыт Катихизиса» на рассмотрение и отзыв синодальному члену Преосвященному Епископу Гавриилу, дабы Архиерейскому Синоду в решении своем для большего авторитета опираться на обоснованный отзыв».

Во исполнение сего определения Преосвященный Гавриил представил свой отзыв в докладе от 23 марта, при сем прилагаемом.

Высокопреосвященный Митрополит Антоний получил письма с одобрительным отзывом об изданном им Катихизисе и с указанием, что Катихизис этот составлен в духе святоотеческого учения от греческих, румынских, русских и старообрядческого иерархов. Причем Румынский Митрополит Пимен просил разрешить перевести этот труд на румынский язык для румынских учебных заведений.

Тщательно обсудив изложенное по ознакомлении синодальных членов с указанным «Опытом Православного Катихизиса», Архиерейский Синод Русской Православной Церкви за границей, в отсутствие Председателя Архиерейского Синода, Высокопреосвященного Митрополита Антония, определением своим от 27 марта/9 апреля постановил:

1. Одобрить составленный Высокопреосвященным Митрополитом Антонием «Опыт Православного Христианского Катихизиса» для русских учебных заведений за границей как учебник, без объяснительной записки, оставив последнюю как руководство для учащих.

2. Рекомендовать заменить в учебных заведениях за границей филаретовский Катихизис означенным «Опытом Православного Христианского Катихизиса», как более кратким и удобным для усвоения.

На основании бывших суждений, по тщательном обсуждении возражений Архиепископа Феофана и Епископа Серафима и отзыва Епископа Гавриила, в связи с брошюрой Митрополита Антония «Догмат Искупления» Архиерейский Синод Русской Православной Церкви за границей определяет: не усматривая в Катихизисе Митрополита Антония указанных преосвященным Архиепископом Феофаном и Епископом Серафимом разногласий с учением Церкви, не находит оснований к отмене Синодального определения от 27 марта/9 апреля 1925г. «.

Постановили: изложенное в докладе мнение Митрополита Антония принять к сведению и исполнению.

9/22 апреля 1926 г. Сербия, Ср. Карловци.

После вышеприведенных протоколов Синода Русской Православной Церкви за границей Архиепископ Феофан делает краткое заключение:

«Митрополит Антоний в своем Катихизисе говорит: «Зная заранее, что каждый из нас возымеет Адамово своеволие, Бог при рождении нашем облагает нас смертною и падшею природой, то есть наделенной греховными склонностями, от коих мы познаем свое ничтожество и смиряемся». Для того младенцам и нужно крещение, по словам автора, что они, хотя и не согрешили, «наделены падшею греховною природою, являясь на свет, согласно предведению Божию, потомками падшего Адама»

Таким образом, по учению Митрополита Антония, выходит, что Бог облагает и наделяет человеческую природу греховными наклонностями. Но не так учат об этом Святые Отцы и Учители Церкви.

«Адам по первом создании имел плоть безгрешную, – говорит Св. Афанасий Великий, – но через преступление соделал доступную греху и ниспал в истление и смерть» (Против Апполинария, О воплощении, параграф 7, т. 3, с. 322).

«Кого Бог создал для нетления по образу Своего присносущия, того сотворил Он по естеству безгрешным и по воле свободным. «Завистию же диаволею смерть вниде в мир» (Прем. 2, 24), потому, что диавол изобрел мысль о преступлении. Таким образом, от преслушания заповеди Божией человек сделался доступным враждебному в нем всеянию. И грех в естестве человека воздействовал уже на всякое вожделение. Не самое естество произвел в нем диавол. Да не будет сего. Диавол – не создатель естества, как нечестиво именуют его манихеи, но преступлением он произвел совращение естества; и, таким образом, воцарилась смерть над всеми людьми.

Посему-то сказано, что «пришел Сын Божий, да разрушит дела диавола»... (1Ин. 3, 8). Какие же дела диавола разрушил Сын Божий? поскольку то естество, которое Бог сотворил безгрешным, диавол совратил в преступление заповеди Божией и в изобретение греха смерти, то Бог Слово восcтановил в Себе естество, недоступное диавольскому совращению и изобретению греха. И потому сказал Господь: «Грядет сего мира князь, и во Мне не обретает ничесоже» (Ин. 14, 30); (Против Апполинария. О воплощении, параграф 15, т. 3, с. 332–333).

«Человек впал в греховные помыслы, не потому что Бог создал эти пленяющие помыслы, но потому что диавол обольщением всеял их в разумное естество человека, соделавшееся преступлением и отринутое от Бога, так что диавол в естестве человеческом поставил греховный закон, и ради греховного дела царствует смерть. Посему-то пришел Сын Божий, да разрушит дела диавола» (1Ин. 3, 8). (Против Апполинария. О спасительном пришествии Христовом, параграф 6, т. 3, с. 345–346)».

Из приведенных рассуждений св. Афанасия видно, что, по учению Святых Отцев Церкви, не Бог обложил или наделил человеческую природу греховными наклонностями, как учит Митрополит Антоний, а диавол в естестве человеческом поставил греховный закон. Митрополит Антоний, таким образом, приписывает Богу то, что Святые Отцы и Учители Церкви приписывали диаволу!»

В «Дополнительном примечании к Догмату Искупления», защищаясь в 1926 г. от критики Архиепископа Феофана, Митрополит Антоний пишет: «При разборе нашего «Опыта Христианского Православного Катихизиса» придирчивая критика выхватила один из ответов наших, в котором, читая его вне контекста, нашла, то есть заподозрила воззрение на Бога, как на виновника зла.

Для пояснения дела приведем вместе три вопроса с ответами.

В. Согласно ли с Божиим правосудием, чтобы мы рождались от грешных прародителей и несли бы на себе их осуждение?

О. Наше рождение от грешных предков не есть единственная причина нашего греховного состояния: Бог знал, что каждый из нас согрешит так же, как и Адам, потому мы являемся его потомками»³⁹.

В. Какая же польза была для прародителей лишиться райского блаженства и получить в удел болезни, страдания и смерть!?

О. Сии условия земной плачевной жизни смирили прародителей, и они умерли праведниками в ожидании лучшей жизни через искупление.

В. Не с таким ли намерением Господь устроил наше появление в сей юдоли скорби?

О. Именно так. Зная заранее, что каждый из нас возымеет Адамово своеволие, Он при рождении нашем облагает нас болезненною, смертною и падшею природой, то есть наделенной греховными склонностями, от которых мы познаем свое ничтожество и смиряемся».

И обиженный автор восклицает: «Где же тут Господь представляется виновником зла? Речь идет только о порочных склонностях, а подчиняться им или бороться с ними – дело человека».

Удивительная наивность, просто странная! Как можно оспаривать то, что было сказано им в третьем ответе? Если спросить смышленого мальчика двенадцати лет, о ком и что говорится в этом ответе, то он бы сказал, что здесь говорится о Господе, который при рождении нашем облагает нас падшею природой, наделенной греховными склонностями...

Но Митрополит после всех предложенных поправок не изменил прежнего смысла и даже увеличил вес возражений, написав, что можно для закрытия ртов критики изменить в следующем издании последний ответ так:

«Зная вперед, что каждый человек возымеет Адамово своеволие (?!), Господь попускает (?!), что мы наследуем Адамову немощную природу, болезненную, смертную, обладающую греховными склонностями (?!), в борьбе с которыми, а еще более – поддаваясь им, мы сознаем свое ничтожество и смиряемся (?!)»

Но все эти поправки Митрополит Антоний сводит на нет последними словами в «Дополнительном примечании», где говорит, что «более оснований было (бы) назвать Бога виновником зла по прежнему школьному катихизису, который вменял проступок Адама как вину всех его потомков, ничего даже не знавших о падении Адама, ни самого Адама».

Этим самым автор подчеркивает, что, несмотря на поправки, его понимание остается неизменным. Под «прежним школьным катихизисом» он, в первую очередь, понимает Катихизис Митрополита Филарета, а затем вообще все православное богословие, не согласное с ним. А чтобы быть с ним согласным, необходимо разрушить и прекратить согласие со Святыми Отцами Церкви и стать на путь его догматических новшеств.

Он не признает и отвергает Святых Отцев, говоривших, что первородный грех прародителей лежит на всем человечестве. «Люди осуждены не за грех Адама, а за свою греховность», – заявляет он (Догмат Искупления, с. 54). «Мы не по своему желанию являемся внуками Адама, за что же будем нести вину его преслушания?!» – протестует он (там же, с. 51).

Все дело в том, что Митрополит Антоний не признает «первородного греха» таковым. Адам и Ева согрешили, – это только их грех. А мы грешим нашими грехами, но совсем не зависящими от греха Адама и притом только с момента нашего рождения. Святые же Отцы учат, что первородный Адамов грех действует во всех человеках с момента их зачатия. «Се бо в беззакониях зачат есмь», говорит св. Пророк Псалмопевец. «Никто не безгрешен, кроме Бога, хотя бы один день жития его был на земле, не о тех говорит, которые сами грешат, потому что однодневное дитя как может согрешить? Но этим выражается то таинство веры нашей, что человеческое естество бывает грешно от самого зачатия своего», – поясняет св. Симеон Новый Богослов (Слово 37, параграф 3, с. 309).

Митрополиту Антонию, видимо, нравится опрометчиво прелестная мысль о подобии земной жизни людей некоторой исправительной школе. Развивая ее, он рисует в привлекательных, ласкающих тонах картину давно прошедшего и настоящего. «Бог, – говорит он, – провидел волю каждого из нас как подобную воле Адама и Евы, т.е. по существу не злую, но непослушную и горделивую и, следовательно, требующую исправительной школы, которой и является наша земная жизнь, постоянно смиряющая наше упрямство, в чем эта школа и достигает успеха в лице почти всех своих воспитанников, которым суждено бывает пройти ее полный курс, т.е. дожить до глубокой старости (хотя бы в языческой вере)... » (Догмат Искупления, с. 52).

Но Святые Отцы изображают⁴⁰ падение равноангельных первочеловеков как самую мрачную духовную катастрофу:

«Адам, преступив заповедь Божию и послушав лукавого змия, продал и уступил себя в собственность диаволу» (1, 7).

«Сатана облек душу грехом, все естество ее, и всю ее осквернил, всю пленил в царство свое, не оставил в ней свободным от своей власти ни одного члена ее, ни помыслов, ни ума, ни тела, но облек ее в порфиру тьмы. Лукавый всю душу облек в злобу свою, то есть в грех... » (2, 1).

«Он увлек к себе всего человека ветхого, оскверненного, нечистого, богоборного, непокорного Божию закону, в самый грех, чтобы не смотрел уже как желательно человеку, но и видел лукаво, и слышал лукаво, и ноги поспешали на злодеяние, и сердце помышляло лукаво... » (2, 2).

«Когда пал Адам и умер для Бога, сожалел о нем Творец, Ангелы, все Силы, небеса, Земля, все твари оплакивали смерть и падение его. Ибо твари видели, что данный им в цари стал рабом сопротивной и лукавой тьмы» (30, 7. Св. Макарий Великий. Добротолюбие).

Увы, Митрополит Антоний не побоялся так противоречить Богоносным Отцам Церкви. Ведь он, конечно, знает, как они живописуют грехопадение прародителей и тем не менее сознательно противопоставляется Святым Отцам. Он силится представить это событие в иных – симпатичных, мягких, ласкающих тонах. Воля их совсем – «не злая», не богопротивная, не богоборная, а всего лишь детски «непослушная». О них нельзя сказать, что они «горды», самое многое – слегка «горделивы». Духовное состояние мира, согласно благовестию Христову: «весь мир лежит во зле» (1Ин. 5, 19), Митрополит Антоний определяет словом «упрямство», которое преодолевается перевоспитанием в «исправительной школе», т.е. в мировой жизни. Эта «школа», по Митрополиту Антонию, «достигает (замечательного) успеха». По его оценке, «достигают успеха почти все ее воспитанники», вне зависимости от принадлежности к разным верам, к разным религиям, в том числе даже и «языческой веры»...

Но что это такое?! Ведь это – открытая проповедь неправославных взглядов на страницах трактата «Догмат Искупления», составленного «православным Митрополитом»!..

Неужели мы дожили до того, что от имени Православной Церкви могут быть выражены такие мысли!

И поэтому слова Архиепископа Феофана, протестовавшего против учения Митрополита Антония, имеют такой вес. Он писал: «Мы считаем, что верным выражением учения Церкви является учение, выраженное в творениях Святых Отцев Церкви, потому учение, не согласующееся со святоотеческим Преданием, не может почитать себя за точное выражение учения Православной Церкви... Учение Митрополита Антония не только не согласуется с учением Святых Отцев Церкви, но даже ему противоречит».

На первый взгляд, удивляет тонкое чутье большевистской власти при выборе того Епископа, через которого будет осуществлен раскол в Заграничной Церкви. Но это ошибочный взгляд, все объясняется точной информацией о зарубежном Епископате. И не случайно советская власть предызбрала Митрополита Евлогия на ту роль, которую он сыграл в расколе Зарубежной Церкви.

В самом начале 1920г., еще прежде чем обозначился трагический конец Белой Армии, Архиепископ Евлогий оказался в Югославии. Он снесся с Высшим Церковным Управлением Юга России (ВЦУ ЮР), находившимся в Крыму, от его имени посетил несколько эмигрантских центров в Западной Европе. Это дало ему повод просить через Архиепископа Таврического Димитрия ВЦУ ЮР назначения на Западноевропейскую кафедру. И Высшее Церковное Управление Юга России назначило его 1 октября 1920г. временным управляющим заграничными церквами, находившимися в ведении Петроградской епархии. На запрос настоятеля Парижской посольской церкви был дан ответ, что вышеуказанное назначение подтверждено и Патриаршим Синодом в Москве под председательством Митрополита Евсевия 26 марта 1921г. Но сам Архиепископ Евлогий пока находился в Югославии, состоя законоучителем Девического Института в Белой Церкви.

В это время Берлин стал крупным центром российских монархистов, и Архиепископ Евлогий, как единомышленник их, переехал в Берлин и стал «Берлинским».

В мае 1921г. в Германии состоялся всеэмигрантский съезд российских монархистов, в котором видное участие приняли Митрополит Антоний, Председатель Высшего Церковного Управления за границей, и Архиепископ Берлинский Евлогий. Митрополит Антоний был избран Почетным Председателем Высшего Монархического Совета, а Архиепископ Евлогий – его заместителем. Это оживление монархических кругов в эмиграции взбудоражило большевиков, и они обратили серьезное внимание на то, чтобы погасить эту активность, боясь, что это пламя может перенестись и в порабощенную Россию. Так появились в эмиграции всех мастей агенты, вносящие рознь и раздоры в эмигрантскую среду.

Архиепископа Евлогия пригласили в Париж, и он покинул Берлин, став «Парижским». Вскоре прибыли туда и бывшие «видящие» из «аргонавтов», они же члены Религиозно-философского Общества, а после большевистского переворота – члены и руководители Религиозно-философской Академии, в Париже – члены Софианского братства, и все одни и те же: Бердяев, Булгаков, Зандер, Карташов и другие, впоследствии ставшие окружением Архиепископа Евлогия, советов которых он неизменно слушался.

Вскоре настигает Архиепископа Евлогия «московское» повышение, – он наречен «Митрополитом». За какие заслуги и кто его в Москве поощряет? Патриаршее ли Управление или... ГПУ – вот существенный вопрос?! И за что?! То ли за то, что заявил себя «ярым монархистом» и стал Заместителем Почетного Председателя Высшего Монархического Совета, то ли, наоборот, за то, что выступил против самого Почетного Председателя, Митрополита Антония, то ли за то, что покинул Берлин и предпочел переехать в Париж, где быстро обнаружил сговорчивость с диаметрально противоположными, переменив политическую ориентацию и сняв с наперсной своей панагии царственную корону над образом Богоматери и Царицы Небесной – символ монархизма?! Все это остается тайной «Москвы».

Но благоволение Москвы к Митрополиту Евлогию возрастает. Прикрывшись именем Патриарха Тихона, советская власть делает новый шаг на пути к подготовке раскола. Для всех совершенно неожиданно, быть может, неожиданно и для самого Митрополита Евлогия, на его имя приходит указ, датированный 22 апреля/5 мая 1922г. как бы от Патриарха, Священного Синода и Высшего Церковного Совета в Москве о том, что Высшее Церковное Управление за границей – без суда и следствия – закрывается. Причина этой суровой меры объяснена в указе дословно так: «... за чисто политические от имени Церкви выступления, не имеющие церковно-канонического значения... »

И в дополнение к «вине», ссылка на нарушение патриаршего указа от 25 сентября/8 октября 1919г., запрещающего духовенству вести борьбу против большевизма (?!).

Здесь чувствуется, по крайней мере в том пункте, который говорит об отказе от духовной борьбы против безбожия большевизма, несомненное авторство советской власти. Кому не ясно, что здесь наличествует попытка обмануть церковное сознание как внутри страны, так и в эмиграции. В то время откровенное антихристианство, прикрываясь политической формой большевизма, ведет войну не на жизнь, а на смерть против Христовой веры, объявляя от «имени Церкви», что самооборона запрещена самою Церковью, – Патриархом Тихоном. Явный абсурд и наглый обман! Патриарх Тихон не мог входить в столь явное противоречие с Евангельским учением, в противоречие с самим собою и со Всероссийским Собором 1917–1918 гг. А при этом надо иметь в виду, что Патриарх не единолично управляет Церковью, а соборно, и, кроме того, мы должны помнить слова, сказанные Святейшим в кругу своих приближенных: «Прошу и умоляю не доверять всяким заявлениям, которые от моего имени появляются в советской печати. Не я это пишу, а они от моего имени пишут, чтобы сбить с толку верующих!»⁴¹

Но почему-то под указом от 22 апреля/5 мая 1922г. тоже нет подписи Патриарха, а стоит подпись иного архиерея. В свое время этому факту не придавали особенного значения, думали, что Патриарх уклонился от подписи, желая этим подчеркнуть нецерковный характер указа. Но когда стали известны подробности его жизни, поняли, почему Патриарх не мог, если бы и хотел, подписать этот указ. Дело в том, что за два дня перед тем, то есть 3 мая, он передал полноту патриаршей власти Местоблюстителю Митрополиту Агафангелу, так как каждую минуту ожидал ареста. Звание Патриарха он, естественно, передать не мог, а исполнение патриарших обязанностей передал. Но большевистская власть не впустила Митроплита Агафангела в Москву, и Митрополит Агафангел не имел возможности вступить в исполнение этих обязанностей. Конечно, это было сделано советской властью с явным умыслом, чтобы в момент «междуцарствия» издать подложный указ. Власть сумела получить из канцелярии Священного Синода и Высшего Церковного Совета вышеупомянутый указ на имя Митрополита Евлогия, произведший церковный раскол в Православной Российской Церкви за границей. А тот Архиерей, чья подпись стоит под указом от 22. 4/5. 5. 1922г., сделал это не добровольно, а под давлением советской машины принуждения – ЧК.

И первая реакция Митрополита Евлогия, получившего этот указ и поставленного им на место, которое занимал в Заграничной Российской Церкви Митрополит Антоний, была вполне справедливой. Он писал 3/16 июля 1922г. внезапно отстраненному Митрополиту Антонию: «... Указ этот поразил меня своею неожиданностью и прямо ошеломляет представлением той страшной смуты, которую он может внести в нашу церковную жизнь. Несомненно, он дан был под давлением большевиков. Я за этим документом никакой обязательной силы не признаю, хотя бы он был действительно написан и подписан Патриархом. Документ этот имеет характер политический, а не церковный. Вне пределов советского государства он не имеет значения и авторитета ни для кого и нигде».

Однако в свете последующих событий раскола как будто бы следует допустить вопрос: было ли это письмо совершенно искренним со стороны Митрополита Евлогия?! Быть может, он кое-что знал и прежде указа? Быть может, этот указ был не таким уж «неожиданным» для него? К сожалению, для вопроса об искренности и правдивости Митрополита могут быть некоторые основания.

Но прежде всего мы должны остановить наше внимание на очень и очень странной черте «патриаршего указа» от 22 апреля/5 мая 1922г., никак не вяжущейся с переживаемым кризисным моментом Церкви. Ведь «указ» этот издан в то самое время, когда Патриаршее управление, в условиях гонения, переживало один из самых тяжелых моментов: Патриарх готовится к аресту, он спешно передает свои «обязанности» Местоблюстителю, но богоборная власть не разрешает Местоблюстителю выехать из Ярославля. Российская Церковь остается без возглавителя... В этот самый момент издается указ, в котором допускается странная, непристойная ирония, тонкая насмешка в скрытой форме над Высшим Церковным Управлением за границей: «Принимая во внимание, что за назначением тем же управлением Преосвященного Митрополита Евлогия заведующим русскими православными церквами за границей, собственно, Высшего Церковного Управления, там не остается уже области, в которой оно могло бы проявить свою деятельность; означенное Высшее Церковное Управление упразднить, сохранив временное управление русскими заграничными приходами за Митрополитом Евлогием и поручить ему представить соображения о порядке управления названными церквами».

Сокрытая ирония здесь в том, что, согласно букве «указа», Высшее Церковное Управление за границей, как бы по своей опрометчивости («бестолковости»), само себя упразднило. Он основан на явной недобросовестной передержке. Никогда Высшее Церковное Управление не назначало Архиепископа Евлогия заведующим «всеми» русскими православными церквами «за границей»! Он был назначен в Крыму 1 октября 1920г. временным заведующим (посольскими) церквами только в Западной Европе. И этим маневром действительные авторы указа показывают свое истинное лицо. Конечно, нет никакого сомнения, что здесь ни Патриарх Тихон, ни Священный Синод, ни Высший Церковный Совет ни при чем. На такой подлог способна только советская власть, ГПУ.

Неужели Патриарх Тихон с возглавляемыми им органами мог решиться на такой противоканонический акт, как замена коллективного, соборного начала в Заграничной Церкви (ВЦУ) единоличной властью Митрополита Евлогия?! Конечно, нет. И это засвидетельствовал по первоначалу и сам Митрополит Евлогий, сказав, что, «несомненно, он (этот указ) дан был под давлением большевиков».

Конечно, от нас сокрыты все тайные пути действий, вызвавших появление этого указа. Но одно ясно, что Митрополит Евлогий поддался искушению посылать тайно от Заграничной Церкви на адрес Патриарха Тихона секретные доклады. Он слал их через Афины в Вену, через Финляндию, прячась только от Заграничной Церкви. И то, что их читало ГПУ прежде Патриарха Тихона, очевидно, входило в его планы. Посланное Патриарх получал, что удостоверялось его подписями, но все оставалось без последствий. Однако советская власть нашла возможность удовлетворить «просителя» помимо Патриарха и его управления, действуя в своих целях, в целях раскола. И нет никакого сомнения в том, что кто-то из ближайшего окружения Митрополита принимал активное участие в секретном его сношении с Москвой.

Заграничный Синод и Собор не раз давали понять Митрополиту Евлогию, что осведомлены о его закулисной деятельности; но он все категорически отрицал. Так, в январе 1924 года он через Архиепископа Финляндского просит Патриарха об упразднении Заграничного Синода и Собора, как и новом подтверждении своих «прав». Просит он и о перечислении Духовной Миссии в Палестине в его епархию... После кончины Патриарха Тихона просит и Местоблюстителя Митрополита Петра. Но и Патриарх Тихон, и Митрополит Петр остались глухи к его просьбам... «Господи, Владыко живота моего, дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми!.. »

После указа от 5. 5. 1922г. Митрополит Евлогий порывается действовать как единоначальный правитель Заграничной Церкви. Неоднократно он простирает свою «власть» далеко за пределами Западноевропейской епархии: в Австралию, Парагвай, Уругвай, Финляндию и т.д. Он не считается ни с Архиерейским Синодом и Собором, ни с епархиальными Архиереями, хотя в публичных выступлениях, письменных и устных, после упразднения Высшего Церковного Управления он продолжает оставаться с епископатом Православной Российской Церкви за границей, с Архиерейским Синодом и Собором под председательством Митрополита Антония. Однако такое поведение Митрополита Евлогия вносит разлад и двоевластие в управление Церковью. Но, наконец, в середине 1926г. Митрополит Евлогий порывает окончательно связь с Архиерейским Собором и Синодом из-за того, что Собор не поставил его вопроса о германских приходах, как он хотел, на первое место в повестке дня. Уйдя с Собора, он начинает открытую полемику с теми, от кого получил назначение в Западноевропейскую епархию. Он «забывает» при этом, что писал и говорил прежде, защищая позиции Архиерейского Собора и Синода, и высказывал те мысли, которые воодушевляли его после получения им указа от 22 апреля/5 мая 1922г. . Оказывается, он стремился осуществить тот указ, о котором сам выразился, что, «несомненно, он дан был под давлением большевиков» (письмо к Митр. Антонию от 3/16 июля 1922г.).

Так, в Послании к своей пастве от 6/19 августа 1926 г. Митрополит Евлогий пишет удивительные вещи: «22. 4/5. 5. 1922г., после осуждения Патриархом Карловацкого Собора, мои церковные полномочия не только были подтверждены, но и значительно усилены и расширены; мне предписывалось закрыть существовавшее тогда в Карловцах Заграничное Церковное Управление, взять в свои руки все русские церкви и о порядке управления ими представить свои соображения. Этим указом мне, собственно говоря, передавалась вся власть над русскими православными церквами за границей».

Если бы спросить Митрополита Евлогия, чья мысль легла в основу указа от 22. 4/5. 5. 1922 г., советской ли власти, желавшей вызвать в Заграничной Церкви раскол, или Патриаршего управления, то он был бы вынужден признать, что в 1922 г. он дал диаметрально противоположный ответ тому, что и утверждал впоследствии, особенно начиная с 1926г. . Святые Отцы глубокой древности говорили: храни первое впечатление!» Из всего этого, по св. Апостолу следует, что он, Митрополит Евлогий, совершил преступление: «Ибо, – как говорит Апостол Павел, – если я снова созидаю, что разрушил, то сам себя делаю преступником» (Гал. 2, 18).

Вначале он отверг то, что этот указ создан Патриаршим Управлением. Он утверждал, что действительный автор этого указа советская богоборная власть, что она этим надеется вызвать в Заграничной Церкви страшный раскол. Но через четыре года он начинает утверждать противоположное, говоря, что этот указ дан Патриархом с целью уничтожения «неканонического» управления Заграничной Карловацкой Церкви и переделки этой Церкви на иных основах под его, Митрополита Евлогия, единоличным управлением.

Где же правда? Где святая истина? Иными словами, кто действительный автор указа 1922 г., советская богоборная власть или Патриарх с соборным патриаршим управлением?!

В дополнение к тому, что было уже сказано прежде, необходимо добавить следующее. Если бы Патриарх, Священный Синод и Высший Церковный Совет Православной Церкви издали этот указ, то, прежде всего Патриаршее управление должно было бы сохранить в нем дух Всероссийского Поместного Собора 1917–1918 гг., когда было заложено в основу церковного управления начало церковной соборности при полном отказе от единоличного правления. Тем более, что был поставлен Патриарху вопрос об опасности для Церкви возможного перехода к церковному единовластвованию. И, отвечая на этот вопрос, Святейший заверил, что этого не может быть, так как Церковь вступила в чрезвычайные условия, т.е. государственная власть в руках лютых врагов веры Христовой!

Но что мы видим в данном указе: утверждена ли соборность и отречено ли единоначалие?! На этот вопрос выслушаем ответ самого Митрополита Евлогия: «... мне предписывалось закрыть существовавшее тогда в Карловцах Заграничное Церковное Управление и взять в свои руки все русские церкви.

Этим указом мне, собственно говоря, передавалась вся власть над русскими православными церквами за границей».

Да мог ли все это сделать Патриарх и его соборное управление?! Ведь это абсурд, нелепость! Кто мог передать всю власть над русскими православными церквами за границей в его, Митрополита Евлогия, руки?! И возможно ли «осуждение», с канонической точки зрения, коллективного, соборного руководства Церкви – без суда и следствия?!

Итак, не может быть никакого сомнения, что все это сделано советской властью, сработано ГПУ, но приписано Патриарху, Священному Синоду и Высшему Церковному Совету.

Архиепископ Феофан Полтавский и Переяславский

Краткие канонические суждения о летосчислении

Вопрос: Что такое старый и новый стиль летосчисления?

Ответ: Старый стиль есть исконный, первоначальный, древнехристианский. Он унаследован от времен Апостольских по Священному преданию древнейшей Церкви и положен в основу как Христианскаго летосчисления Первым Вселенским Собором (325г.), так и определения празднования Святой Пасхи со всеми зависящими от нея праздниками и постами. Попытка же Римокатолической Церкви в 16-м веке, при папе Григории, ввести новый, «научный» стиль привела к созданию лишь псевдонаучного и противоканоническаго стиля. Ибо вопрос о стиле научно неразрешим. Итак, старый стиль – символ единения Христиан во всем мире, а новый стиль – символ бунта, революции и разъединения Христиан.

Доказательства: «Предания установлены для нас писанием или без писания; также и преданные догматы имеют одинаковую силу с письменными» (Книга Правил. Алфавит).

«Храним не нововводно все, писанием или без писания, установленныя для нас церковныя предания» (Догматическое определение 7-го Вселенского Собора).

«Мню, яко Апостольское есть и сие: да держимся неписанных преданий» /Василий Вел. пр. 91 и 92; 1Кор. 11, 2; 2Фес. 2, 15, 3, 6/.

Также и священные каноны сами решительно объявляют себя: «твердыми и нерушимыми» /6 Вс. Соб. пр. 2/, «несокрушимыми и непоколеблемыми» /7 Вс. Соб. пр. 1/ и «непреложно свидетельствуют к уважительному соблюдению их, особенно для пастырей» /4 Всел. Соб. пр. 1/.

Нестроения в Церкви не могут быть устранены чрез посягательство на эти каноны. Знаменитый Митрополит Петр Могила заявил, что не только патриарх, но и сшедший с неба Ангел не заставит его поступить вопреки церковным канонам. Так мыслит и действует иерарх, бывший лучшим украшением Православной Церкви.

«Церковь, по требованию коренных оснований ея возникновения и источного начала ея существовенных норм, не вправе изменять свои постановления, раз она остается Церковью. Если Церковь, по ей исходному началу, не есть дело рук человеческих, а есть учреждение Высшей Воли, то нам не предоставлено право изменять основныя нормы ея жизни и устройства, как это ясно и выражено во 2 правиле 6-го Вселенского Собора» /Журнал заседаний Российского Предсоборного Присутствия 1906 г. Цер. Ведом. Но. 21, 1906/.

Вопрос: Как должно относиться к тому и другому стилю по священным правилам?

Ответ: Первый должно всячески хранить, а от второго твердо уклоняться.

Доказательства: «Аще предприимем отвергать неписанные обычаи, аки не великую имеющие силу, то непременно повредим и Евангелию в главных предметах» /Василий Вел. пр. 91/.

«Не должны быть вводимы новости, вопреки писаниям и церковным преданиям» /Книга Правил. Алфавит/.

«Да бывают в Церкви вся принятая от Божественных Писаний и Апостольских Преданий» /Гангр. Соб. пр. 21, и 1 Всел. Соб. пр. 2/.

Вопрос: Введение нового стиля имеет ли важное или маловажное значение?

Ответ: Очень важное, особенно же в связи с пасхалиею, и есть крайнее бесчиние и раскол церковный, отчуждающий от общения и единства со всею Церковию Христовою; лишающий благодати Святого Духа; колеблющий догмат о единстве Церкви и, подобно Арию, раздирающий нешвенный хитон Христов, то есть повсеместно разделяющий православных, лишая их единомыслия; разрывающий связь с Церковным Священным Преданием и подпадающий под соборное осуждение за презрение Предания, – по вышереченному догматическому определению 7-го Вселенского Собора.

Доказательства: «Еретиками называли древние отторгшихся, и в самой вере отчуждившихся; раскольниками, – разделившихся в мнениях о некоторых предметах церковных; хотя начало отступления произошло чрез раскол, но отступившие от Церкви уже не имели на себе благодати Святаго Духа, и отторженные, соделавшись мирянами, не имели власти ни крестить, ни рукополагать, и не могли преподать другим благодати Святаго Духа, от которой сами отпали» /Василий Вел. прав. 1/.

Вопрос: Как должно Православным, по правилам, относиться к новостильникам-раскольникам?

Ответ: С ними у них не должно быть никакого молитвенного общения и прежде церковного осуждения их.

Доказательства: «Не подобает молитися с еретиком или отщепенцем» /Лаод. Соб. пр. 39. Толкование к сему в Греч. Кормчей, с. 252/: «Определяет сие правило, чтобы мы не молились ни с еретиками, погрешающими в вере, ни с раскольниками, православными в вере, но отделившимися от Кафолической Церкви за некоторыя предания» /Сравни: 45 и 46 правила Св. Апостолов; 6, 9, 32 и 37 правило Лаод. Соб. и Тимофея, Еп. Александрийского правило 9/.

Вопрос: Какое наказание следует, по правилам церковным, на молящихся с новостильниками-раскольниками?

Ответ: Одинаковое с ними осуждение.

Доказательства: «Если кто с отлученным от общения церковнаго помолится, хотя бы то было на дому, таковый да будет отлучен /Апос. правило 10/.

«За молитву с отлученными подвергаются или отлучению, или извержению, или анафеме, как сами молящиеся, так и те, с которыми они молятся» /Толк. на 9 пр. Карф. Соб. в Греч. Кормчей, с. 252/.

Вопрос: Имеет ли силу епитимия пастырей-новостильников над неподчиняющимися им и отделяющимися от них в молитвах Православных?

Ответ: Не имеет никакой силы.

Доказательства: Вторая половина 15 правила Двукрат. Соб., сказанное там об еретиках-пастырях, приложимо и к новостильникам-раскольникам. Толкование 29 (98) пр. Карф. Соб., Синтагма Матфея Властаря в русском переводе, под буквой А, гл. 17, с. 56, гласит: «без опасности может пренебречь епитимией».

Толк. на 31 прав. Апостолов в Греч. Кормчей, с. 19, гласит: «те, которые отделяются от епископа, прежде соборного исследования, за то, что он всенародно проповедует какое-либо злословие и ересь, таковые не только не подлежат вышеуказанной в 31 Апост. и 15 Двукр. Соб. правилах епитимии, но и достойны чести, подобающей Православным».

Вопрос: Не высказывалось ли пастырями Православной Церкви, на основании вышепоименованных правил церковных, особых суждений о стиле?

Ответ: Высказывались многократно, – по поводу введения нового римского календаря, – и в частных собраниях и соборно.

Доказательством сего служит нижеследующее: Прежде всего современник римской календарной реформы, Вселенский Патриарх Иеремия 2-ой, немедленно в 1582 г. осудил со своим Синодом новое римское летосчисление, как несогласное с Преданием Церкви. В следующем же году /1583/, при участии Патриархов: Александрийского Сильвестра и Иерусалимского Софрония 6-го, созвал церковный собор. Собор этот признал григорианский календарь несогласным с правилами Вселенской Церкви и с постановлениями 1-го Вселенского Собора о порядке исчисления дня Святой Пасхи.

Трудами сего Собора явились: Соборный том, изобличающий неправоту и неприемлемость для Православной Церкви римского календаря, и Каноническое Соборное Постановление – Сигиллион, от 20 ноября 1583 г. В этом Сигиллионе все три упомянутые Патриарха со своими Синодами призывают Православных твердо и неуклонно, даже до пролития своей крови, держаться Православного месяцеслова и Юлианской Пасхалии, угрожая нарушителям сего анафемою, отлучением от Церкви Христовой и собрания верных.

О таковом решении Константинопольского Собора было сообщено вселенским посланием всем Восточным Церквам, Митрополиту Московскому Дионисию, Церкви Ионийских островов, знаменитому поборнику Православия в Западной Европе князю Константину Острожскому, Венецианскому Дожу Н. Доконте и папе Григорию 13-му, – главному виновнику церковной смуты и соблазна.

В то время Александрийский Патриарх Сильвестр /1566–1590/ в окружном послании Православным Христианам Западной Европы говорит: «Последуя Отцам и Вождям нашим восточным и западным, по справделивости предпочтем древнее новому, ибо суждено однажды Церковию Православною никакого вообще новшества не принимати и ни от чего древнего не отступати».

В течение последующих трех веков: 17, 18 и 19 целый ряд Вселенских Патриархов решительно высказывались против григорианского календаря и, оценивая его в духе соборного постановления Патриарха Иеремии 2-го, увещевали Православным избегать его.

Так, нижеследующие Патриархи:

Кирилл 1, занимавший вселенский престол шесть раз и приявший от иезуитов в 1639 г. страдальческую кончину; Парфений 1, в 1639–1644 гг.; Калиник 2-ой: 1688–1693, 1694–1702; Паисий 2-ой: 1726–1733; Кирилл 5-ый: 1748–1757 гг.; Агафангел: 1826–1830 ягг.; Григорий 6-ой: 1835–1840, 1867–1871 гг.; и Анфим 6-ой: 1845–1848, 1835–1855 гг., – порицали римское счисление, как враждебное Православному Востоку, расценивая это новшество в духе Патриарха Иеремии 2-го.

Так, например, Патриарх Калиник 2-ой совместно с Антиохийским Патриархом Афанасием /1686–1728/ разъясняли Антиохийской пастве, что празднование Пасхи одновременно с латинянами есть отречение от установления Православной Церкви о постах и применение уставов церкви римской, – есть измена Православию и отступление от святоотеческих заветов, гибельное для чад Православной Церкви. Поэтмоу всякий истинный христианин должен быть тверд в установлениях Православной Церкви и обязан праздновать Пасху и соединенные с нею праздничные дни и церковные времена применительно к практике Православного Востока, а не инославного Запада, чуждого нам по вере.

Подобно сему и еще с большим запрещением было окружное послание Патриарха Кирилла 5-го, в 1756 году, в котором говорится, что тот, кто следует неботаиннику Павлу, рекшему в своем послании к Галатам, в главе 1-й, стих 8-й: «но и аще мы, или ангел с небесе благовестит вам паче, еже благовестихом вам, анафема да будет», – таковые, – «иерей ли, мирянин ли, то да будет отлучен от Бога, проклят и по смерти да не растлеется и пребудет в вечных муках... Да наследуют таковые проказу Гиезия и удавление Иуды, да будет на земле, как Каин, иже стеня и трясыйся и гнев Божий да будет на главе их и участь их будет с предателем Иудою и с богоборцами Иудеями... Ангел Божий да преследует их мечем во вся дни жизни их и да подлежат они всем проклятиям Патриархов и Соборов, под вечным отлучением и в муках огня вечного. Аминь. Да будет!»

В 1827 году Патриарх Агафангел отклонил предложение русских ученых о реформе церковного календаря.

В 1848 году Патриарх Анфим 6-й, совместно с прочими Восточными Патриархами: Александрийским Иерофеем, Антиохийским Мефодием и Иерусалимским Кириллом, в окружном послании Единыя Кафолическия Церкви, обращенным ко всем Православным Христианам. свидетельствует:

«У нас ни Патриархи, ни Соборы никогда не могли ввести что-нибудь новое, потому что хранитель благочестия у нас есть само тело Церкви, то есть самый народ, который всегда желает сохранить веру свою неизменною и согласною с верою отцев своих... Да держим исповедание, которое приняли от таковых Мужей, Святых Отцев, да отвращаемся всякого новшества, как внушения диавольского, ... на что если бы кто-либо дерзнул или делом, или советом, или помышлением, – таковый отрекся уже от веры Христовой, уже добровольно подвергся вечной анафеме за хулу на Духа Святаго, якобы не совершенно глаголавшего в Священном Писании и во Вселенских Соборах.

Итак, все новшествующие: еретики ли то, или раскольники, добровольно «облекошася в клятву, яко в ризу» /Пс. 108, 18/, хотя бы то были Папы, хотя бы Патриархи, хотя бы клирики, хотя бы миряне, «аще бы и Ангел с небесе – АНАФЕМА ему!»

В соответствии с этим, на протяжении трех минувших веков, со времени римской реформы календаря, многие главы Церквей, как Патриархи, отвергали реформу календаря /в Палестине, Сирии, Египте, Архиепископы Кипра и т.д. /, охраняя свои паствы путем посланий и грамот, разъясняли им истинное значение Григорианского календаря, оттеняя его связь с целым рядом новаторских измышлений Папства.

В 1902–1904 гг. представители Православных Автокефальных Церквей: Константинопольской, Иерусалимской, Греческой, Российской, Сербской, Болгарской, Румынской и Черногорской официально высказались по вопросу о реформе церковного календаря. Результат оценки вопроса – в пользу отрицания календарной реформы как по мотивам вероисповедным, так и из опасения церковной смуты, могущей поколебать авторитет Церкви.

Всероссийский Церковный Собор 1917–1918 г. рассматривал вопрос о приспособлении к церковной жизни нового календаря и о новом, возможно, наилучшем православном церковном календаре. По тщательном рассмотрении и исследовании сего вопроса, по соображениям церковно-каноническим, научно-астрономическим и техническим, Собор этот категорически обосновал пагубность всякого сближения с григорианским стилем, отдавая высокое предпочтение юлианскому. В результате всего Собор решил удержать старый стиль церковного счисления. В 1923 г. Российская Православная Церковь снова подтвердила решение своего Собора 1917–1918 годов и отказалась принять в церковно-богослужебную практику григорианский календарь, невзирая на властное принуждение пленившей ее богоборческой власти большевиков. К этому побудило ее не только решение Патриарха Тихона с его Священным Синодом, но также и воля всего Православного народа России, категорически отвергшего новый стиль, в чем именно и сказалось деяние всей Церкви, во всей полноте ея состава, как об этом свидетельствуют святители Востока в упомянутом выше послании 1848 г.

Итак, Р. П. Ц., самая многочисленная изо всех Православных Церквей, заключающая в себе почти 90 процентов всех Православных Христиан во всем мире, решительно отвергла новый стиль.

И, наконец, земное наследие Царицы Небесной, Святая Гора Афон, как твердый оплот и истинный светоч Православия, невзирая на неоднократные попытки со стороны церковной и гражданской власти склонить их к переходу на григорианский календарь, в лице лучших своих представителей отверг это противоцерковное новшество и непоколебимо охраняет заведенный Богоносными Отцами порядок празднования Святой Пасхи и всего Православного месяцеслова-календаря.

1926 г.

В 1924 году, после удаления меня с Украины, я заехал в Москву и был у Патриарха Тихона. Тогда он проживал в Донском монастыре. Он помещался тогда при маленькой церкви, при ней было три комнаты. Церковь над вторыми восточными дверями. Здесь Патриарх и отбывал свое заключение. А по освобождении из заключения он не пожелал проживать в патриарших покоях, но остался в том же помещении, где был заключен. Две ночи я ночевал в Донском монастыре. И два вечера, после занятий, Патриарх Тихон приглашал меня к себе и мы беседовали с ним обо всем. Вот тут я спросил его о Сергии. «Как же Вы, Ваше Святейшество, приняли Митрополита Сергия, на каких условиях?»⁴³ На это Патриарх ответил: «Я его принял как кающегося послушника. До созыва истинно Православного Собора он находится под запрещением и не может, не имеет права управлять Церковью. И какое собор определит ему взыскание, то он должен эту епитимию понести. С этим Сергий согласился. »

А что касается меня, то Святейший благословил меня съездить на родину – отдохнуть, а затем приехать к нему в Москву. И я был у Патриарха еще раз в октябре 1924 года. В декабре (6-го числа) Патриарх обнародовал свое знаменитое послание к иерархам, клиру и всему православному народу, в котором, категорически подчеркивалось, что «кто принимал участие в управлении «Живой Церковью», в ВЦУ, тот ни в коем случае не может быть впредь в нашей Церкви руководителем, занимать руководящее положение. Таковые не могут быть избираемы в члены собора и не имеют права на голос... «⁴⁴

После издания этого послания живоцерковники и их покровители приняли против Святейшего Патриарха Тихона иные меры.⁴⁵

В январе 1925 г. было совершено покушение на жизнь Патриарха. Злоумышленник-убийца проник ночью (через окно) в покои Патриарха, в его спальню. В два часа ночи Патриарх вышел для молитвы в соседнюю комнату. А келейник, старичок монах Иаков, вошел в спальню и стал убирать его постель. Предполагая, что это Патриарх, злоумышленник выстрелил и убил монаха Иакова.⁴⁶ Убийца был задержан. После этого Патриарху были приставлены два послушника – Стратон и Марк (по одним сведениям – оба афонские монахи, по иным – первый мирянин, второй – протодьякон).

Под Благовещенье (т.е. 24 марта) Патриарх был совершенно здоров и собирался на праздник служить литургию. Но в 4 часа по полудни к нему зашел Митрополит Серафим Тверской.⁴⁷ Войдя, он сразу сказал:

– Что с Вами, Ваше Святейшество? У Вас плохой вид...

– Я ничего не чувствую, – ответил Патриарх. – И даже собираюсь служить завтра, а сейчас на всенощную.

– Нет, нет! Ни в коем случае нельзя... Надо вызвать врача! – с этими словами Митрополит Серафим удалился.

Около восьми вечера раздался звонок и появился врач, но незнакомый.

– Ваше Святейшество, Вы нам звонили и просили направить к Вам доктора, так как Вы себя плохо чувствуете. Вот я, по Вашей просьбе, и пришел осмотреть и помочь...

– Да нет, я чувствую себя хорошо! – ответил несколько удивленный Патриарх.

– Однако разрешите мне Вас все-таки осмотреть... Пульс – слабый... Вам непременно надо полечиться, выпить лекарство, микстуру, – говорил доктор.

Патриарх спросил:

– Почему пришли Вы, а не мой доктор, который всегда меня лечит?

– Его сейчас нет дома: он на вызове, а я был дома, – вот и пришел, – отвечал доктор. – Через час я пришлю Вам микстуру. Пошлите со мной кого-нибудь.

Через час после ухода доктора Марк принес микстуру и сказал Патриарху, что доктор велел сейчас же принять одну ложку.

– Давайте! – сказал Патриарх.

Марк налил столовую ложку микстуры и Святейший выпил. Изо рта пошел дым, и тот час открылась рвота. Келейники Стратон и Марк бросились к телефону, вызвали личного врача Святейшего. Через несколько минут доктор явился. Патриарх лежал уже, видимо, без сознания.

– Что случилось? Что с ним? – спросил врач.

– Да был здесь какой-то доктор, прописал микстуру и велел сразу же принять ложку, – ответил Марк.

– Где микстура?! – спросил врач.

Они показали. Тот только всплеснул руками и сейчас же вызвал по телефону карету скорой помощи. Карета вскоре прибыла. Марк и Стратон вынесли Патриарха в карету, все сели и повезли его в больницу. Давали молоко, делали ванну и прочее, но ничего не помогло. Через полтора часа Патриарха Тихона не стало, – он умер, не произнеся ни слова... В три часа ночи тело умерщвленного Святейшего Патриарха Тихона было доставлено в Донской монастырь в покои Патриарха.

Это я пишу точно со слов патриарших келейников протодьякона Марка и Стратона, бывших при Святейшем после убийства послушника монаха Иакова. В 1925 году я был в Москве у этих келейников и расспрашивал их о том, как скончался Святейший Патриарх Тихон.

Святитель Феофан, по дару от Господа, имел непрестанную духовную молитву. И это сказывалось в его сне. Во время, спокойное от невидимой брани, молитва действовала в нем сокрыто, но при борьбе она выливалась наружу, делалась слышимой, а тело его продолжало спать. И оба эти момента, громкий и безмолвный, были, в сущности, состоянием одной и той же непрестанной молитвы. Об этой ночной, «сонной» молитве упоминается в конце малого повечерия: «молитва иная ко Господу нашему Иисусу Христу». В конце ее приводится следующее прошение: «Всенощное славословие нам даруй, во еже пети и благословити и славословити Пречестное и Великолепое имя Твое, Отца, и Сына, и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков, аминь».

По великому дару Господню, не только «всенощная», но и «вседневная», непрестанная молитва жили в нем.

По откровениям, получаемым Старцем-пустынником, тайное становилось явным. Он неоднократно сообщал о Святителе Феофане, что на него направлено крайне сильное действие демонической силы; по словам Старца, действие это оказывал маг, живущий в предместье Варшавы и специально нанятый для разрушения здоровья Архиепископа. Но, будучи защищен «сильнейшим оружием» непрестанной молитвы, о которой Иоанн Лествичник говорил, что «нет сильнее оружия ни на небе, ни на земле», Святитель Феофан, по милости Божией, устаивал против вражеского действия, хотя и чувствовал его.

Быстрота как навык духовной молитвы

Навык непрестанной молитвы, совершаемой тайно в душе, сказался на способности Святителя Феофана читать тайные молитвы при Богослужении невероятно быстро. Сослужащие священники не успевали прочесть тех же молитв, а Святитель уже давал знак следующего за молитвой возгласа. Особенно это было заметно в главной части литургии, в литургическом каноне, где все молитвы и возгласы представляют собою единое целое. При этом Святитель, углубившись в молитвы, видимо, не замечал того, что прочитывал их как бы «одним вздохом», читая не столько слова, сколько мысль молитвы.

Не раз сослужащие священники сокрушенно говорили Владыке Феофану: «Ваше Высокопреосвященство, мы не успеваем за вами прочесть молитв, а вы уже кончили молитву и ждете возгласа!»

За три дня до злодеяния, 1/14 июля, была последняя служба в помещении, занимаемом Царской Семьей в доме Ипатьева. Священник, отец Иоанн Сторожев, совершавший там каждое воскресенье службу, так описывает последние дни Царской Семьи: «Мне показалось, что как Николай Александрович, так и его дочери на этот раз были – я не скажу – в угнетении духа, но все же производили впечатление как бы утомленных... По чину обедницы положено было в определенном месте прочесть молитву «Со святыми упокой». Почему-то на этот раз о. диакон вместо прочтения запел эту молитву, стал петь и я... Но едва мы запели, как я услышал, что стоявшие позади меня члены Семьи Романовых опустились на колена... « Так приготовились они к своей смерти, принимая погребальное напутствие.

В это богослужение, вопреки обыкновению, никто из членов Семьи не пел, (потому что это были новые люди!), на что тотчас же обратили внимание священник и диакон и, выйдя из дома, они поделились своими впечатлениями, что как будто у них там что-то случилось и они все какие-то другие («Новые Мученики Российские». Первое собрание материалов).⁴⁸ Рассказ священника, проведшего последнюю службу в доме Ипатьева – единственное свидетельское показание очевидца, предполагавшего, что «там что-то случилось». Он не знал, что именно, и лишь догадывался, но эта догадка говорила о многом, о том, что Царственные Узники были подменены переодетыми в царское платье двойниками.

В сумятице событий – белые должны были вот-вот занять город – все происходило наспех: быстрые допросы, заученные ответы... Никто не вдумывался в происходящее, спешили уничтожить Царскую фамилию, стереть с лица земли даже память о ней.

После революционной вспышки 1905 года инженер Ипатьев, владелец военного завода в Екатеринбурге, понял, что при повторении тех же событий ему угрожает опасность быть уничтоженным. Поэтому он решил сделать секретный потайной ход из дома с выходом в безопасное место. План был осуществлен. Секретный туннель был без употребления до революции 1917 года. Сам инженер покинул Екатеринбург...

Дом Ипатьева с секретным ходом оказался в 1918 году местом заключения Царственных узников... Не совершилось ли спасение Царской семьи через этот тайный ход?! Если от людей этот ход был тайным, то не от Господа Бога.⁴⁹

И совершилось великое таинство веры Христовой в жизни Помазанника Божия по слову Евангельскому: «... затворив двери твоя (двери нестерпимо скорбящей души), помолися Отцу твоему, иже в тайне: и Отец твой, видяй в тайне, воздаст тебе яве» (Мф. 6, 6). Вся Царственная Семья непрестанно вопияла тайно к Богу, и в ответ на такое моление совершилось великое чудо спасения всего Царского Семейства.

Как совместить, как понять несомненные два свидетельства, удостоверяемые свыше, что, с одной стороны, вся Царская Семья святые мученики, прославляемые Богом, а с другой стороны, Государь Император Николай II и вся его Семья спасены от расстрела?! Как слить воедино смерть и жизнь? Как примирить эти две версии?

Подсоветская земля, подъяремная и многострадальная, полна народных сказаний как о преславной мученической кончине всей Царской Семьи, так и о их «посмертной» жизни на земле.

Некто рассказывал, что ему попадалась на глаза в Сибири одна рукопись о Царской Семье, которую нельзя не признать очень близкой по содержанию к некоторым страницам опубликованного за границей сборника протопресвитера Михаила Польского «Новые Мученики Российские» (Джорданвилль, 1949 год). Удивительно то, с какою быстротою успела эта книга пересечь границу СССР и оказаться далеко за Уральским хребтом, в глубокой Сибири.

Первое свидетельство относится ко времени Гражданской войны. Было это на юге России. Небольшой казачий отряд с маленьким обозом потерял связь со своими частями. Окруженный со всех сторон красными, отряд был принужден укрыться на ночь в непроходимой болотистой местности. Красные были спокойны, что белые никуда не уйдут – они оказались как в мешке. Больше половины отряда были женщины, дети, старики и раненые. В отряде был священник, отец Илья. Все понимали огромную опасность. И отец Илья обратился к казакам со словом:

– У нас иной надежды нет, как уповать на Бога. Давайте молиться. Сегодня ведь день памяти нашего Царя-мученика и всего Царского Семейства. А сын его, отрок Алексий, был Почетным атаманом всех казачьих войск. Давайте попросим их, чтобы они ходатайствовали перед Господом о нашем спасении, о спасении христолюбивого воинства казачьего!

И отец Илья отслужил молебен мученику Николаю, Государю Российскому. И припев на молебне был: «Святые мученики Дома Царского, молите Бога о нас!»

Вся сотня и весь обоз усердно, со слезами, молились и пели. В конце молебна отец Илья произнес отпуст:

– Молитвами святаго Царя-мученика Николая, Государя Российского, Наследника Его отрока Алексия, Царевича, христолюбивых казачьих войск атамана, благоверныя Царицы-мученицы Александры и чад ея Царевен-мучениц Господь Бог помилует и спасет нас, яко благ и человеколюбец.

– Аминь! – был ответ.

Некоторые в отряде сомневались и возражали, что эти Царственные мученики, хотя и святые, но еще не прославлены и чудеса от них не явлены, но отец Илья возразил:

– Вот и увидите, что молитвами их мы выйдем... А это и значит, что они уже прославлены... Сами слыхали, как народ прославляет их, Божий народ!.. А вот и покажет нам путь святой отрок Алексей. А разве не видите вы чудо гнева Божия на всю Россию за неповинную кровь их?! Веруйте, крепко веруйте, и будет чудо по святым молитвам их! И мы увидим спасение, потому что чтим святую память их... А разве в житиях Святых не читаем, когда на телесах святых мучеников, безо всякого прославления, христиане храмы строили, лампады им возжигали, как предстателям и ходатаям...

И явное чудо Божие совершилось. Двинулись ночью по болоту, шли и по колено, и по пояс в воде, проваливались и по шею. Лошади вязли, но выскакивали и опять шли... И совершенно не помнили, сколько времени шли... Никто ничего в пути не говорил. Лошади не ржали, как будто не устали. И вышли: сорок три женщины, четырнадцать детей, семь раненых, одиннадцать стариков и инвалидов, один священник и двадцать два строевых казака – девяносто восемь человек.

И оказалось, что вышли на ту сторону болота, угол которого занимали казаки, сдерживающие обходное движение красных, – прямо в середину своих. Из окрестных жителей никто не верил, что они прошли этим путем. И шума не слышал неприятель. И куда девались отрезанные, не могли установить красные партизаны. Были люди – и нет их!

Вот какое чудо совершил Господь по молитвам Святых мучеников Дома Царского!

Это один из примеров того, что случалось на Российской земле. А вот сообщение из чужой страны.

В сербской печати в 1925 году появилось сообщение о том, как одной пожилой сербке, потерявшей на войне двух сыновей убитыми и одного без вести пропавшим, (она считала и его тоже убитым), было открыто, что сын ее жив.

Однажды после горячей молитвы за всех погибших в минувшую войну бедная мать заснула и увидела во сне Императора Николая II, сказавшего ей, что сын ее жив и находится в России, где он вместе с двумя убитыми братьями боролся за славянское дело. «Ты не умрешь, – сказал русский Царь, – пока не увидишь своего сына!»

Вскоре после этого вещего сна старушка получила известие, что сын ее действительно жив, и через несколько месяцев после того она, счастливая, обнимала его, живого и здорового, прибывшего из России на родину.

Этот случай чудесного явления во сне Императора Николая II стал широко известен в Сербии, передаваясь из уст в уста. В Сербский Синод начали поступать со всех сторон сведения о том, как горячо сербский народ, особенно простой, любит покойного русского Императора и почитает его святым.

11 августа 1927 года в белградских газетах появилась заметка под заголовком «Лик Императора Николая II в Сербском монастыре, что на Охридском озере», в которой говорилось о том, что русский художник и академик живописи С. Ф. Колесников был приглашен для росписи нового храма в древнем сербском монастыре Св. Наума. Причем ему была предоставлена полная свобода в работе по украшению внутреннего купола и стен. Поэтому художник задумал написать на стенах храма лики пятнадцати святых, размещенных в пятнадцати овалах. Четырнадцать ликов были написаны сразу же, а место для пятнадцатого долго оставалось пустым, так как какое-то необъяснимое чувство заставляло С. Ф. Колесникова повременить.

Однажды в сумерках Колесников вошел в храм. Внизу было темно, и только купол прорезывался лучами заходящего солнца. В храме была дивная игра света и теней, все кругом казалось неземным и особенным. В этот момент художник вдруг увидел, что оставленный им чистый овал ожил и из него, как из рамы, глядел скорбный лик Императора Николая II.

Пораженный чудесным явлением мученически убиенного русского Государя, художник некоторое время стоял в оцепенении. Под влиянием молитвенного порыва он приставил к овалу лестницу и, не нанося углем контуры чудного лика, одними кистями начал прокладку. Колесников не мог спать всю ночь и, едва забрезжил рассвет, пошел в храм, где работал с таким жаром, с каким не работал никогда.

Он писал без фотографии. Образ Государя, однажды виденного, запечатлелся в памяти художника. Закончив свою работу, этот портрет-икону он снабдил надписью: «Всероссийский Император Николай II, приявший мученический венец за благоденствие и счастие славянства».

Вскоре в монастырь приехал командующий войсками Битольского военного округа, генерал Ристич. Посетив храм, он долго смотрел на написанный Колесниковым лик покойного Государя, и по щекам его текли слезы. Затем, обратившись к художнику, он тихо промолвил: «Для нас, сербов, это есть и будет самый великий, самый почитаемый из всех святых».

Вопрос о причислении Государя Императора Николая II и его Семьи к лику святых безо всяких колебаний и сомнений был поднят прежде всего в Югославии. Сербский народ возлюбил российского Царя всем сердцем. 30 марта 1930 года была опубликована в сербских газетах телеграмма, в которой православные жители города Лесковац в Сербии обращались в Синод Православной Сербской Церкви с просьбой поднять вопрос о причислении к лику Святых покойного российского Государя Императора Николая II, бывшего не только cамым гуманным правителем российского народа, но и погибшего славною мученическою смертью, защищая Сербию.

В сербской армии есть поверье, что ежегодно в ночь накануне убиения Государя и его Семьи российский Император появляется в кафедральном соборе в городе Белграде, где молится перед иконой святого Саввы за сербский народ. А затем, согласно этому сказанию, он пешком идет в Главный штаб и там проверяет состояние Сербской армии.

Это сказание было широко распространено среди офицеров и солдат.

Что же следует из того, что было сказано выше?

Если Государь Император Николай Александрович и его Семейство – святые мученики, то этим удостоверяется, что они уже не на земле, а в Царстве Небесном! Но как тогда совместить все это с сообщением Архиепископа Феофана о том, что Императорское Семейство все спасено от насильственной смерти и что он лично видел Государя Николая Александровича живым и беседовал с ним?

В сложившейся ситуации все сводится к вопросу: можно ли, по достоинству жизни, быть святым мучеником и продолжать жить на земле, можно ли, минуя насильственную смерть, стать мучеником? Очевидно, да!

Кто бы назвал Преподобного Серафима Саровского мучеником? Наверно, никто. Он – великий Преподобный. А вот Господь после кончины его, как сообщается в его житии, наименовал его мучеником. Сообщается, что один подвижник, по преставлении его, молился о нем. И задумался, какое Евангелие прочесть в память и честь его. И вдруг услышал голос свыше: «Читай мученическое!.. »

Кто бы назвал Преподобного Антония Великого мучеником? А вот св. Афанасий Великий, составитель его жития, именует его мучеником не только в переносном смысле, но и в прямом. Но когда же и где он претерпел этот величайший подвиг? Св. Афанасий повествует, что однажды Преподобный отец, простившись с братией, вышел из пустыни с твердой решимостью принять мученичество за Христа. Пришел в Александрию на место, где лилась кровь мученическая. Он громко ободрял мучеников, наставляя их на величайший подвиг, он упрекал мучителей, возражал и спорил с главным судиею, неоднократно исповедовал свою веру в Господа Иисуса Христа. Всего этого было вполне достаточно, чтобы и Антония подвергнуть изощренным мукам и предать смерти. Но Господь распростер Свой покров над ним, и мучитель не совершил возможного злодеяния: Антоний остался живым. Явное чудо! Но Преподобный Антоний показал всем, что он готов умереть за Христа.

Так и с Имперетором Николаем и его Семейством. Не было воли Божией на то, чтобы он закончил свою богоугодную жизнь в 1918 году, а воля Божия была как раз на то, чтобы жизнь Государя продлилась на многие годы, когда бы созрел тот мученический плод, который покупается ценой не только физических страданий, но и страданий нравственных.

И многие из подвизавшихся во Христе окажутся в высшем чине святых, в мучениках, хотя и не пролили своей крови и не умерли насильственной смертью.

Так Сама Царица Небесная в явлении Преподобному Серафиму Саровскому в 1831 году, при котором присутствовала старица-монахиня Евдокия, сказала этой старице о тайных мучениках: «Вот посмотри на сих дев Моих (с Царицей Небесной было двенадцать дев-великомучениц) и на венцы их. Иные из них оставили земное царство и богатство, возжелав Царства вечного и Небесного, возлюбивши нищету самоизвольную, возлюбили Единого Господа и за то, видишь, какой славы и почести сподобились. Как было прежде, так и ныне. Только прежние мученицы страдали явно, а нынешние – тайно, сердечными скорбями, и мзда им будет такая же!» А в разговоре мучениц с Евдокией девы сказали ей: «Не так Бог даровал нам эту славу, а за страдание и за поношение; и ты пострадаешь!»

И если не отвлеченно говорить о мучениках, но особо о мученичестве Государя и его Семейства, то духовно они уже святые мученики, перенесшие страшный крест страданий не только личных, но и огромный крест страданий за Россию и за падший российский народ. Они с величайшим смирением и кротостью снесли все поношения, особенно жестокие со стороны разнузданной, пьяной охраны. Они неоднократно пролили свою «кровь» ради любви ко Господу. Они подготовились к мученической кончине, желанной им и избавляющей их от нравственных мучений, и были от нее всего на один шаг. Но пути Господня промысла неисследимы, и судьбы Его непостижимы (Рим. 11, 33). Избавление от смерти пришло внезапно. Не было времени ни колебаться, ни возражать. Надо было только повиноваться промыслу Божию, о котором свидетельствует великий избранник Божий, Старец-серб: «Они спасены всемогуществом Великого Бога нашего и спасены прежде всего за то, что верны были Ему... Сам Государь Император был всегда трогательно Ему верен. Много он делал добра, не только явного, но и тайного, многих бедных вывел в люди, но и много терпел он бессовестной клеветы. А в особенности – она, Государыня. Сколько неимоверной грязи, сколько самой низкой, подлой лжи лили и льют на эту чистую, святую мученическую голову... »

Государь часто любил повторять слова Господни: «У Меня возмездие и Я воздам!»

И Он, «кто Бог велий, яко Бог наш», Он воздал им за веру и терпение и упование... Совершилось великое чудо, чудо Божие, Господь спас Государя, Государыню и все их Царственное Семейство от «зверей земных», от большевиков и чудесно вывел их всех за пределы России. И сколько лет продолжается чудо великое, чудо сохранения их!..

В 1940 году Анна Васильевна смогла рассказать некоторым людям, в том числе и очень близкому ей о. И., настоятелю Русской церкви в Варне, как Владыка Феофан спас ее, совсем молодую, уже умиравшую в 1926 году. Рассказ этот очень болезненно отозвался в сердце о. И., потому что в нем произошла огромная перемена в отношении к Архиепископу Феофану. Вместо прежнего высокого уважения и любви в его сердце вселилась неприязнь, когда Владыка, по просьбе прихожан храма, дал ему совет о необходимости вести приход по канонам Поместного Собора Православной Российской Церкви 1917–1918 гг. Но он воспротивился этому, заявив, что получил храм св. Афанасия Великого от Митрополита Варненского Симеона в личное пользование и что Епископ Серафим как правящий не возражает против этого. После этого разговора наступило охлаждение, а затем со стороны о. И. была высказана угроза: поскольку, мол, он «создал высокий престиж» имени Архиепископа Феофана, то он же его и уничтожит... После этого Архиепископ в Варну не ездил и вскоре переехал во Францию.

В подобных случаях Архиепископ пользовался святоотеческим советом: «Живи сам, как должно, ни в чем себе не поблажая, и, видя других, не хранящих словеса Божии, снедайся скорбию о том и вопий к Богу, как это больно для тебя, умоляя Его вступиться за слово Свое, и отрезвить безумствующих. Учи и вразумляй жизнию... » («Письма», Джорданвилль, 1976, N 60).

И Господь вступился «за слово Свое». Со смертию Митрополита Симеона новый Митрополит назначает другого настоятеля в храм св. Афанасия... В 1940 году Анна Васильевна рассказывает о чуде по молитвам Святителя Божия. И тот престиж Владыки Феофана, который хотел уничтожить о. И., Господь вознес и прославил. Быть может, о. И. понял свою ошибку, да поздно.

В черновиках Архиепископа Феофана сохранилась краткая, но чрезвычайно важная заметка на слова заявления, сделанного Митрополитом Антонием. К сожалению, не указано, где это заявление напечатано, но возможно предположить, что в «Вестнике Русского Студенческого Движения в Западной Европе».

В этом заявлении Митрополит Антоний подчеркивает свое несогласие с решением Собора Епископов Русской Православной Церкви за границей по поводу организации УМСА. Собор Епископов вынес повторное определение об УМСА как об организации с двойным лицом. По имени она христианская, благотворительная, но деятельность ее руководства – антихристианская, разрушительная. И вот Митрополит Антоний высказывается против этого определения:

Что касается до отзыва Собора (1926г.) о самом обществе УМСА, то, естественно, он явился повторением отзыва такого же Собора 1921г.; с тех пор произошла значительная эволюция в обществе, но Собору настолько мало известная, что я, зная о последней, не мог навязать своего убеждения собратьям архиереям.

Никакой противоправославной пропаганды я не встречал за последние четыре-пять лет ни в изданиях общества, ни в субсидируемом им Парижском богословском институте.

Возражая на эти утверждения Митрополита Антония, Архиепископ Феофан пишет следующее:

Постановление Собора 1926 года вовсе не было простым повторением постановления Собора 1921г. Оно и текстуально не совпадает с последним и основано на совершенно новых данных.

Никакой эволюции в принципах организации УМСА не произошло до последнего времени. До самого последнего времени издаются и продаются этой организацией в Америке книги атеистического и коммунистического содержания. Если и можно говорить об эволюции, то (только) в тактике этой организации в отношении к русским.

Прежде вследствие почти всеобщего неверия нашей интеллигенции УМСА находила возможным открыто заниматься проповедью социализма и коммунизма. Теперь же, когда интеллигенция стала верующей, она стремится поколебать веру в Православие проповедью «нового христианства».

Открытый поход против Православия не предпринимается; но косвенно все сочинения позднейшего времени направлены к развитию идеи «нового православия». Вл. Соловьев не защитник Православия, а провозвестник «вселенского христианства». К нему примыкают Булгаков и Бердяев.

Явно не православное учение есть учение новых богословов о «Софии» как «женственном начале». Оно особенно усердно разрабатывается преподавателем Богословского Института в Париже протоиереем Булгаковым.

В изданиях «Пути» ведется самая открытая пропаганда против православного учения о Царской власти.

Сведения Митрополита Антония не только не превосходят сведений остальных членов Собора, но, напротив, у него не видно совершенно знакомства с изданиями УМСА американскими, коих вышло до настоящего времени 48 номеров. А эти издания имеют атеистический характер.

Перед нами два иерарха, высказывающих противоположные суждения об организации УМСА, охватившей весь мир своею «благотворительной» деятельностью. В то время как Митрополит Антоний находит ее полезной, «христианской», Архиепископ Феофан отрицает ее полезность и указывает на ее разрушающий, антихристианский характер.

Митрополит Антоний говорит, что в УМСА произошла «значительная эволюция». Иными словами, он, видимо, согласен с тем, что прежде эта организация имела отрицательный характер; называясь «христианской», она была в сущности антихристианской, проповедовала учения, основанные на крайнем материализме. Но даже если бы Митрополит Антоний был прав, что «последние 4–5 лет» эта организация не издавала атеистической литературы, то что значил бы этот ничтожный период в сравнении с тем периодом, когда по имени «христианская организация» насаждала в мире атеизм?! Ведь еще Отец Иоанн Кронштадтский, по данной ему благодати, отзывался об УМСА как о завуалированной масонской организации. Впрочем, известно, что Митрополит Антоний относился скептически к этому светочу Божию, говоря, что его «Моя жизнь во Христе»⁵⁰ – повторение одного и того же!..

Митрополит Антоний приписывает себе полноту знания вопроса об УМСА, а всему Собору Епископов полнейшее незнание. Но Архиепископ Феофан показывает, что самоуверенность Митрополита Антония крайне ошибочна. Последний заявляет, что «за последние 4–5 лет» он «не встречал ни в изданиях УМСА, ни в субсидируемом им Парижском богословском институте» «никакой антиправославной пропаганды». Но, во-первых, разве УМСА выразило раскаяние в том, что делало прежде, признала свою противохристианскую деятельность – проповедь атеизма – не только страшной ошибкой, но и преступлением?! И в знак раскаяния изъяло все миллионы своих вреднейших книг во всем мире? Ничего подобного. Даже более того, УМСА в Америке продолжает свою разрушительную антирелигиозную деятельность, как свидетельствует Архиепископ Феофан... А что касается Парижского Богословского Института, то очень странно выглядит утверждение Митрополита Антония, что в нем не было и нет «никакой противоправославной пропаганды». Архиепископ Феофан, как мы только что видели, опровергает это утверждение, пишет, что, хотя совсем открытого похода против Православия нет, но сама проповедь «нового православия» говорит о том, что «новое» должно заменить прежнее «старое»... Проповедниками этого «нового» являются Соловьев, Булгаков и Бердяев.

Учение это заимствовано у средневековых внецерковных мистиков и восходит к еретику, раннему гностику, Валентину, жившему во II веке. Он был осужден Церковью в 160 году. Этот еретик и учил о Софии, божественной сущности, рожденной от «богов». А богов у него, как сообщает св. Кирилл Иерусалимский, тридцать... И вот «новое православие» ХХ века, не подозревая, в каком ближайшем родстве оно находится с гностической ересью 2 века, усиленно приспособляет идеи и терминологию еретика Валентина к Православию. Главным старателем этого начинания является протоиерей Сергей Булгаков, ставший профессором догматического богословия из марсксиста и профессора политической экономии. Святые Отцы говорят, что первая краска не сходит! Митрополит Евлогий, как ректор Богословского Института, защищает своего профессора догматического богословия, говоря всем, что его учение о Софии его частное мнение, и только!

И вот подобные «частные мнения» и считаются в Церкви ересями, а упорные защитники этих «частных мнений» предаются Церковью анафеме.

Архиепископ Феофан указывает, что, кроме софианства, открытой противоправославной пропагандой, совершаемой людьми окружения Митрополита Евлогия, является проповедь, направленная против православного учения о Царской власти, широко проводимая журналом «Путь». Но чей это «путь»?! Совершенно ясно что это – разрушение Православия Святых и Богоносных Отцев и Учителей Церкви. Это, в конечном результате, есть попытка модернизации учения Святой Церкви путем привития идей пантеизма, заимствованных из гностической ереси второго века.

И не странно ли, что Митрополит Антоний, вопреки очевидному, отрицает все сказанное выше Архиепископом Феофаном. «Никакой противоправославной пропаганды я не встречал», – заявляет он. Но соответствует ли это утверждение истине? К сожалению – нет! Митрополит Антоний пользуется «двойным языком». В Сремских Карловцах он в качестве Председателя Собора подписывает Постановление Собора, а в Париже – гневно упрекает большинство этого Собора в «злонамеренной и наглой клевете». Последнее выясняется из разговора Митрополита с корреспондентом «Вестника Русского Студенческого Движения в Западной Европе» (N 1, декабрь 1925 г., с. 9); где он заявляет, что всегда относился к Парижской Духовной Академии благожелательно, а после своего посещения считает, что все порочащие ее слухи являются «злонамеренной и наглой клеветой».

Если, как говорит Писание: «гнев человека не творит правды Божией» (Иак. 1, 20), то гнев Митрополита Антония не творит даже и правды человеческой, поскольку у него противоположные «правды», одна – в Сремских Карловцах, а другая, противоположная ей, в Париже, в то время как Божественное Писание заповедует: «одно да будет твое слово» (Сирах, 5, 12).

По-видимому, какие-то внешние обстоятельства побудили Архиепископа Феофана сразу по приезде в Париж снова и спешно заняться «деятельностью» Митрополита Антония. И можно предположить, что это было вызвано самим Митрополитом.

Здесь в течение всего 1932 года Архиепископ Феофан пишет несколько работ против догматического учения Митрополита Антония. Но это не ново, поскольку с 1924 года Архиепископ занимается этим вопросом. Однако в данном случае в этих работах есть нечто новое не только по содержанию, но и по форме. Сочинения 1932 года отличаются от всех работ подчеркнуто тем, что Архиепископ ставит в конце каждой, чего не было прежде, дату и свою подпись.

Вот этот ряд его работ за 1932 г.:

«Догмат Искупления в понимании Митрополита Антония». На последней странице стоит дата: 1932.1.3–14. Это, очевидно, начало и конец работы.

«Святоотеческое учение о значении Голгофских Страданий Христа Спасителя в деле нашего спасения». Дата на последней странице: 1932.6.11/24 и его полная подпись: Архиепископ Феофан.

«Плоды искупительной Жертвы Голгофской». Дата на последней странице: 1932, Декабрь 6/19 и подпись: Архиепископ Феофан.

Перечисленные труды чрезвычайно ценны по своей догматической важности. Также достоин пристального внимания тот факт, что через день после окончания первой работы Архиепископ Феофан пишет в дополнение к ней краткий конспект из девяти пунктов под названием: «Незакономерные действия Митрополита Антония», ставит смежную дату: 1932.1.16/29 и свою подпись: Арх. Феофан.

Это означает, что Архиепископ Феофан приравнивает «действия» Митрополита Антония к его догматическим уклонениям от святоотеческого учения Церкви. Если догматические уклонения Митрополита Антония вызваны гипертрофированным сознанием силы его ума, перечеркнувшего двухтысячелетнюю проповедь Христовой Церкви и открывшего неслыханно «новое» в христианской догматике, то и практическая деятельность Митрополита заявляет себя таким же состоянием его «воли»...

В документе Архиепископа Феофана «Незакономерные действия Митрополита Антония» не указано, кому он предназначен. Однако ясно, что написанное в 1932 году по долгу христианскому Архиепископ Феофан, в первую очередь, направлял самому Митрополиту Антонию, кончина которого приближалась. Но одновременно его работа – это и общая церковная информация о том, что происходит в руководстве Заграничной Церкви, о тех настроениях в ней, которые вносит сам Первоиерарх Митрополит Антоний своими несообразными с решениями Заграничных Соборов действиями. Митрополит Антоний ставит себя выше соборных решений, которые, кстати сказать, скреплены и его председательской подписью. Может быть, он находится в том состоянии, при котором человек, в силу собственного о себе высокого мнения, может не считаться и с решениями соборов Церкви?! Но это противоречит Евангельскому закону (Мр. 9, 35). Ведь Собор всех епископов – это высшая инстанция. И решение таких соборов является законом для этой Церкви и, в первую очередь, для всех епископов. И что же это за «болезнь» руководства Церкви, если Первый Епископ противопоставляет решениям соборов этой Церкви свое собственное мнение?

Приведем самый документ Архиепископа Феофана.

«Незакономерные действия Митрополита Антония»

Патриарх Тихон и Заграничные Соборы не признавали и не признают автокефалии Польской Православной Церкви. Митрополит Антоний признал ее.

Заграничные Соборы осудили введение нового стиля в Финляндской Православной Церкви. Митрополит Антоний сначала благословил введение нового стиля там, а затем осудил, каковым поведением своим много способствовал появлению церковной смуты в Финляндской Православной Церкви.

И прежняя Русская Церковная Власть и Заграничные Соборы не признавали «схизмы» Болгарской Церкви относительно Греческой. Митрополит Антоний упорно признает ее.

Заграничные Соборы постановили не вмешиваться в дела Карпато-Русской и Чешской Православных Церквей в Чехословакии, а предоставить дело устроения этих церквей, до восстановления нормальной жизни в России, Сербской Церковной Власти. Митрополит Антоний неоднократным вмешательством в эти дела грубо нарушал постановления соборов, восстановив этим против себя и чешское правительство, и, отчасти, Сербскую Церковную Власть.

Соборами осуждено так называемое «Христианское движение среди молодых людей» (УМСА), как вредное для русского юношества. Митрополит Антоний неоднократно благословлял это «движение», как в высшей степени полезное.

Осужден соборами и Богословский Институт в Париже, самочинно устроенный Митрополитом Евлогием. Митрополит Антоний благословил учреждение этого института и даже читал там лекции.

Соборами постановлено административно отделиться от Митрополита Сергия за его соглашение с советской властью и прекратить с ним всякое общение. Митрополит Антоний, невзирая на это постановление, находится с Митрополитом Сергием в общении.

Под влиянием сделанных возражений Митрополит Антоний взял было обратно свой Катихизис, введенный им в учебное употребление вместо Катихизиса Митрополита Филарета. Но, как обнаружилось вскоре, сделал это неискренне и с чрезвычайной настойчивостью продолжает распространять свое неправильное учение об Искуплении и многие другие неправильные учения, заключающиеся в его Катихизисе.

На одном из соборов он доказывал полную допустимость для христианина и для иерарха состоять членом масонской организации до восемнадцатой степени масонства.

1932.1.16/29 Архиепископ Феофан

Последний пункт в этой работе не только самый важный, но и дающий объяснение всем предшествующим. А смысл его ясен: или сам Митрополит Антоний – масон, если и нет, то не по идейным, а только по тактическим соображениям. Поэтому он и дает благословение и мирянам, и даже «иерархам» состоять в масонской организации!

Ужасное, смертоносное «благословение» дано самим главою Русской Православной Церкви за границей!.. Отсюда разлагающее влияние на все тело этой Церкви. И тогда понятно, почему, несмотря на решения и запреты Заграничных Соборов, Митрополит Антоний имеет общение с Митрополитом Сергием, почему неоднократно дает «благословения» осужденной соборами организации УМСА, почему читает лекции в субсидируемом этой организацией Богословском институте в Париже, почему «не видит» тонкой противоправной работы, проводимой русской секцией УМСА и почему так возмущен «злонамеренной и наглой клеветой» тех, кого неискренно называет собратьями архиереями»!